Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Не менее 900 беженцев могли утонуть в результате кораблекрушений у берегов Ливии за последнюю неделю, сообщает в воскресенье организация "Врачи без границ" (MSF) в своем микроблоге в социальной сети Twitter.

Ранее Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) сообщало, что в результате трех кораблекрушений могли погибнуть более 700 мигрантов.

"Около 900 человек могли погибнуть в центральной части Средиземного моря только за прошедшую неделю. Европа, это невыносимо", — говорится в сообщении организации.

Как сообщает береговая охрана Италии, за неделю в зоне Сицилийского пролива были спасены более 13 тысяч человек. При этом были обнаружены тела лишь 65 погибших, в том числе трех младенцев.

По данным Международной организации по миграции (МОМ), с начала года в Европу прибыли 194 тысячи 611 человек. При этом погибли или пропали без вести 1475 человек.

ОПЕК может избрать нового генсека на саммите в Вене.

ОПЕК может избрать нового генерального секретаря на заседании 2 июня. Об этом сообщает Trend со ссылкой на издание The Wall Street Journal, имеющее свои источники в нефтяном картеле.

Ныне действующий генеральный секретарь ОПЕК Абдалла Салем аль-Бадри должен был уйти в отставку в 2013 г., но остался из-за того, что страны-участницы организации не смогли избрать нового лидера, пишет WSJ. Обсуждение новой кандидатуры и итоги выборов генсека покажут, готовы ли делегации стран-участниц ОПЕК находить между собой взаимопонимание, резюмирует издание.

Как сообщал OilNews, ранее аналитики J.P.Morgan спрогнозировали сюрпризы на венском саммите ОПЕК, который состоится 2 июня.

Встреча ведущих экспортеров нефти, проходившая 17 апреля в Дохе, завершилась безрезультатно. Причиной провала саммита стала смена позиции Саудовской Аравии за несколько минут до начала заседания. Эр-Рияд неожиданно потребовал, чтобы к "пакту о заморозке" в обязательном порядке присоединились Иран и Ливия, которые не принимали участия во встрече.

Напомним, что 2 октября 2015 года в Лондоне была арестована предыдущий президент ОПЕК Дизани Элисон-Мадуэке, которую сменил катарский министр энергетики Мохаммед аль-Сада, избранный президентом организации на 2016 год.

Добро пожаловать в Четвёртый рейх!

Автор: Александр ДРАБКИН. Политический обозреватель «Правды».

Как известно, Гитлер распорядился именовать управляемое им государство Третьим рейхом. Человечеству эти больные фантазии бесноватого фюрера обошлись очень дорого: фашистская империя была уничтожена, под её обломками погибли десятки миллионов жителей разных стран. Но потоки крови высохли. И сейчас журналисты опять пишут о глобальных претензиях Берлина на мировое господство — «Добро пожаловать в Четвёртый рейх!»

Обама — это война

В преддверии 75-й годовщины вторжения нацистских орд на территорию СССР и начала Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков ленинградцы и москвичи, севастопольцы и сталинградцы — жители бывшей великой страны, сломавшей хребет фашистскому зверю, с беспокойством вглядываются в деяния современной Германии. Их тревогу разделяют во многих других странах. Английские журналисты запустили хлёсткую максиму: «Гитлеру не удалось покорить Европу, современные немцы преуспели за счёт торговли и финансовой дисциплины. Добро пожаловать в Четвёртый рейх!»

Популярный английский политик, недавний успешный мэр Лондона Борис Джонсон на том же фундаменте расширяет зону ответственности — он говорит о Европейском союзе, в котором ведущую роль играет Германия: «Наполеон, Гитлер, разные личности пробовали сделать это — подчинить себе весь континент, но намерения их закончились трагически. ЕС демонстрирует попытку сделать то же самое другими методами». Катастрофические промахи ЕС позволили Германии нарастить силу, захватить итальянскую экономику и разрушить Грецию, заявляет политик в интервью популярной газете «Телеграф».

Стремление Германии к континентальному доминированию близко Вашингтону, который те же намерения — создать «власть единой силы» — распространяет на собственную политику глобального превосходства. «Нью-Йорк таймс» недавно отметила, что, «если нынешняя администрация продолжит боевые действия в Афганистане, Ираке и Сирии в месяцы, остающиеся до конца второго срока президента Обамы, он войдёт в историю, как первый президент США, при котором страна находилась непрерывно в состоянии войны от начала до конца его легислатурного периода».

Журналисты утверждают, что едва ли это тот результат, на который рассчитывал Обама, получая Нобелевскую премию мира. Он продолжил войны, начатые его предшественниками, и добавил к ним новые. Вооружённые силы Соединённых Штатов вели в период президентства Обамы военные операции в семи странах: в Афганистане, Ираке, Йемене, Ливии, Пакистане, Сирии и Сомали. В результате по продолжительности военных акций Обама опередил всех президентов США, включая Франклина Рузвельта, участвовавшего во Второй мировой войне, и Авраама Линкольна, возглавившего страну во время войны гражданской.

Нынешний хозяин Белого дома одобрил планы Пентагона по укреплению восточного фланга НАТО и взял курс на военное сдерживание России. Тут очевидно полное единство его взглядов с подходами Ангелы Меркель, которая в рамках блоковой дисциплины НАТО обещала послать к российским рубежам батальон бундесвера. Журналисты со злой иронией напомнили, что в канун семидесятипятилетия гитлеровского вторжения в Советский Союз немецкие солдаты расположатся на расстоянии одного танкового перехода до блокированного в 1941 году Ленинграда — это будет «ощутимым напоминанием русским о серьёзности планов НАТО».

А рядом, в Польше, правительство ведёт себя так, будто, как и летом 1939 года, собирается вместе с немцами войти в Москву. Наблюдатели отмечают, в частности, что в польской армии число танков «Леопард» выросло вдвое (в том числе за счёт увеличения количества современнейших танков «Леопард-2A-5»).

Новое обострение глобальной гибридной войны

Западные СМИ не без удовольствия пишут о росте террористической активности в районах российских военных объектов в Сирии. Аналитики расценивают это как новое обострение глобальной гибридной войны Соединённых Штатов и их союзников против России. Военные действия создателей Всемирного исламского халифата активизируются на огромной территории — от Западной Европы до Индонезии и от Центральной Азии (мягкого подбрюшья России) до Чёрной Африки. Это требует огромных материальных и организационно-технических ресурсов. Похоже, джихадисты не испытывают недостатка ни в том ни в другом: солидные спонсоры обеспечивают их всем необходимым. Ярко проявляется такая практика в Африке, которую воины Аллаха рассматривают и как резервную территорию для формирования своих новых боевых соединений, и как трамплин для нового броска террористических групп в Европу.

Около двух месяцев назад спецслужбы Марокко сообщили о планах лидеров «Исламского государства» (ИГ) перенести в Ливию свою штаб-квартиру. Подразделения ИГ намеревались взять под контроль район так называемого нефтяного полумесяца — Рас-Лануф, Эс-Сидер и Бен-Джавад.

Там находятся важнейшие объекты ливийской нефтяной инфраструктуры. Их переход под контроль джихадистов усилил бы влияние ИГ на мировой энергетический рынок. Влияние это было изрядно подорвано атаками ВКС РФ на незаконные нефтяные потоки через территорию Сирии в Турцию. Халифатчикам и их бизнес-партнёрам пришлось срочно искать новые логистические решения для экспорта ворованной нефти. Они стали более активно присматриваться к Ливии — как говорится, «нашли топор под лавкой».

В Ливии со времён убийства в 2011 году Муамара Каддафи единого правительства нет. В стране полыхает междоусобная война — все стреляют во всех. Оружия хватает с избытком — очень разные боевые группировки растащили огромные арсеналы больше не существующей армии Каддафи.

Армии нет, но зато есть сразу два «правительства», претендующих на всю полноту власти. Одно «правительство» находится в Триполи, другое — в Тобруке, вблизи египетской границы. Воинства обеих властных структур старательно палят друг в друга, уничтожая при этом мирных жителей и парализуя экономическую деятельность в ещё недавно процветавшей стране.

Соединённые Штаты и их европейские союзники по НАТО время от времени отправляли в помощь то одной, то другой конкурирующей властной структуре хорошо обученные и прекрасно вооружённые спецподразделения. Эти вылазки заканчивались неудачей — никто не хотел уступать.

Возможно, так продолжалось бы ещё долго, если бы не вставшая перед европейцами во весь кошмарный рост проблема беженцев. Каддафи не раз предупреждал жителей Старого континента: Ливия — ваш надёжный щит, защищающий ваше благополучие от миллионных потоков африканских беженцев. Европейцы помалкивали — американцам нужна была ливийская нефть и совсем не нужен был Каддафи, который дружил с Москвой. Кончилось это тем, что заокеанский спецназ, небрежно загримированный под озверевшую толпу ливийских «революционеров», зашвырнул изуродованный труп главы ливийского государства в промышленный холодильник супермаркета. А американский госсекретарь, ныне претендующая на президентский пост Хиллари Клинтон, с радостной улыбкой заявила с телеэкрана: «Мы пришли, и он мёртв».

Вскоре европейцам стало не до улыбок. Толпы беженцев, которым больше не мешали войска Каддафи, двинулись на утлых лодчонках в Италию, а оттуда дальше на север — во Францию, Англию, Германию, Скандинавию… К ним прибавился мощный ближневосточный поток мигрантов, и Европа почувствовала опасное дыхание джихада — исламизация принесла в ухоженные европейские государства и миллионы несчастных жертв местных конфликтов, и «спящих агентов». Они развернули знамя террора в богатых, прежде спокойных странах, которые правящие там элиты, исходя из своекорыстных «рейтинговых интересов», сдали на растерзание пришельцам.

Теперь в Европейском совете заговорили об «улучшенной интервенции — втором шансе для Европы в Ливии». «Страшный Каддафи» больше не актуален для Запада, так не пришло ли время оказать военную помощь базирующемуся в Триполи «правительству национального единства» и на этой основе отстроить новый североафриканский щит для Европы? А заодно и укоротить амбиции джихадистов из «Исламского государства».

Проблема насущная — кто же спорит? Особенно после того, как ИГ установило контроль над прибрежной зоной вокруг Сирта — родного города Каддафи.

В Вене собралась Международная группа поддержки Ливии. В совещании приняли участие представители более двадцати государств, включая Россию. В принятом по итогам встречи совместном заявлении говорится о готовности её участников начать поставки оружия «правительству национального единства». При этом оружейное эмбарго, введённое Совбезом ООН против Ливии в 2011 году, будет сохранено — «для предотвращения попадания оружия силам, находящимся вне контроля «правительства национального единства». Такая осторожность, как полагают эксперты, отражает прежде всего позицию США: они не хотели бы выглядеть как пособники террористов, но и не намерены ставить под угрозу те силы, которые можно использовать для решения главной американской проблемы — противодействия России. Вашингтон выжидает.

А тем временем «строители Халифата» осваивают новые территории в Африке. Радикальные исламисты атаковали сразу три отеля в Кот-д’Ивуаре. Бандиты с криками «Аллах акбар!» расстреляли иностранных туристов, которые любят летать в эту страну на уик-энд. Цель нападавших — обрушить экономику государства, которая ощутимо зависит от зарубежных отдыхающих.

Журналисты напоминают, что в Африке родители-бедняки охотно отдают своих детей на воспитание исламским проповедникам. Многие имамы прибыли на Чёрный континент из стран Персидского залива, они проповедуют радикальный ислам. Под их влиянием африканские дети становятся «живыми бомбами». В Нигерии, например, три-четыре раза в месяц десятилетние девочки взрывают себя по указанию наставников.

Джихадисты уверенно чувствуют себя в Мали, в Буркина-Фасо, в Гане, в Габоне, в Кот-д’Ивуаре. Активны они и в североафриканских странах, которые отделяет от Европы только Средиземное море.

Африканисты считают, что сторонники халифата способны в скором времени превратить весь Чёрный континент в пороховую бочку с тлеющим бикфордовым шнуром. Когда она взорвётся и как далеко распространится взрывная волна, сказать не может никто. Но одно несомненно — Африка втягивается в глобальную гибридную войну. И игнорировать это опасно.

Грязный кэш

Словечко «кэш» (англ. — наличные) на бизнес-сленге имеет много значений. Наиболее распространённое — сомнительный доход в результате сомнительной сделки.

На недавнем кинофестивале в Канне показали удивительный фильм «Кэш Клинтонов». Речь шла о фонде Хиллари Клинтон, который незаконно расходовал спонсорскую помощь на организацию предвыборной кампании кандидата на пост президента США. В этом сюжете мало нового. Ну ещё один типичный эпизод — противники в предвыборной борьбе поливают грязью друг друга, а не слишком щепетильные газетчики им помогают. Тривиально!

Но международный фестиваль, парад звёзд, кинопресса, которая ловит каждое мгновение грандиозного шоу, — это нечто иное. Сенсационный фильм о грязном кэше кандидата в президенты США — дамы, претендующей называться «совестью нации», притягивает миллионы зрителей. Крупные планы на экранах по всему миру. И главное — всё это, затаив дыхание, смотрят те, кто не очень-то интересуется политикой. Предвыборный пиар ворвался на теле- и киноэкраны, захватил кинопрессу и подчинил себе безграничную аудиторию кинозрителей. Воистину важнейшим из искусств является кино.

И не только в его традиционной форме. Картинка на телевидении бьёт все рекорды воздействия на общественное сознание. У всех в памяти недавний конкурс «Евровидение». Зрительская аудитория фантастическая — с огромным интересом за соревнованием следят люди во всём мире. Да ещё событие — жюри, состоящее из профессионалов, фактически отменило решение зрительской аудитории. Кто они, эти люди, бросившие вызов миллионам любителей шоу?

В жюри входят те, кого назначили крупные национальные телевещательные холдинги. Совершенно ясно, что ни один такой холдинг не может существовать без поддержки государства. И лидеры холдинга — это, по сути дела, чиновники, назначенные государством. Следовательно, решение жюри — результат межгосударственных соглашений.

Так создаётся поле для интриг, альянсов, давления и сговоров. США здесь — как рыба в воде. По сообщениям прессы, американские телевещатели предложили распространить трансляцию «Евровидения» на Соединённые Штаты. Небесплатно, разумеется, — организаторам конкурса были якобы обещаны большие деньги. И всё аккурат перед голосованием жюри. Опять грязный кэш? Возможно. Но необратимо — никто итоги «Евровидения» пересматривать не собирается: поджигательская песня, которую спела молоденькая украинская певица, получила мировую известность. Она стала фактором глобального политического влияния. А те, кто этот кэш придумал и реализовал, оказались в большом политическом выигрыше: они обкатали новейший метод зомбирования массовой аудитории, которая ранее и слыхом не слыхивала об Украине. Это в политике чрезвычайно важно.

Алжир: «антикризисный» партнер России в арабском мире

Алжир остается одной из немногих стран арабского мира, не затронутых дестабилизацией и сохранивших способность ведения самостоятельной внешней политики. Несмотря на заметное осложнение его экономического положения в 2014–2015 гг. из-за снижения стоимости энергоресурсов на мировых рынках и общего падения добычи алжирского газа, на территории Алжирской Народной Демократической Республики (АНДР) сохраняется относительно стабильная ситуация.

Важность этой страны для России определяется целым рядом факторов: Алжир остается одним из ее важнейших партнеров по военно-техническому сотрудничеству (ВТС) и проявляет независимую позицию на международной арене, в том числе в подходах к решению нынешнего острого кризиса в арабском мире. В первую очередь речь идет о ситуации в Йемене, Ливии и Сирии.

В общем и целом алжирская позиция сводится к стремлению сохранить до сих пор существовавшие государства региона Большого Ближнего Востока в их прежних границах и укрепить положение, дестабилизация которого непосредственно угрожает самому Алжиру, и в этом его действия максимально совпадают с интересами России.

«Йеменский вопрос»

Алжир препятствует реализации планов Катара, Саудовской Аравии и ряда стран Запада. Так, например, алжирское руководство в 2015 г. фактически сорвало планы Эр-Рияда по отправке в Йемен «общей суннитской армии» против действующих там проиранских хуситов. Тогда АНДР выступила на стороне Ирана, отказавшись даже чисто формально поддержать саудовские планы под предлогом отсутствия в Конституции страны разрешения на использование алжирских войск за рубежом, хотя в Эр-Рияде очень рассчитывали на алжирскую помощь. С учетом возможностей алжирской военно-транспортной авиации он мог сыграть огромную роль в осуществлении логистической поддержки просаудовской операции в Йемене. Но самое главное — в результате отказа Алжира планы Саудовской Аравии лишились своего идейного наполнения, которое во многом сводилось к «борьбе правоверных исламского мира против сектантов и проводников иранского влияния». На этом фоне АНДР стала демонстративно укреплять отношения с Ираном — главным конкурентом Саудовской Аравии за влияние в регионе.

Подобная позиция привела к дальнейшему ухудшению алжиро-саудовских отношений. В результате Эр-Рияд обвинил его «в поддержке терроризма» и неспособности предотвратить его финансирование. Этому также способствовало другое вызывающее с точки зрения Саудовской Аравии действие Алжира — в ходе мартовского голосования в Лиге Арабских Государств (ЛАГ) по проиранскому движению «Хезболла» как «террористического» АНДР отказалась поддержать подобную резолюцию. На позицию Алжира не смогли повлиять и многочисленные публикации в арабоязычных и израильских СМИ, согласно которым Иран и «Хезболла» поддерживали в 1990-е гг. сражавшихся против светских властей АНДР джихадистов.

Впрочем, саудовское руководство не теряет надежды договориться с Алжиром в ходе готовящегося визита саудовского короля в эту страну, который до сих пор не состоялся. Однако, даже если этот визит и произойдет, АНДР вряд ли решительно изменит свой курс.

Сирийская проблема

Углублению противоречий Алжира с Эр-Риядом и сближению с Тегераном способствовало и весьма своеобразное, по меркам остальных стран мира, отношение к событиям в Сирии, определяемое одновременно стремлением сохранить былой статус кво в регионе и прежней конкуренцией за влияние в арабских странах как с Сирийской Арабской Республикой (САР), так и с Саудовской Аравией. Однако к настоящему времени между светскими правящими режимами САР и АНДР сложилось достаточно стабильное политическое равновесие. На практике это выразилось не только в достаточно умеренной и дозированной критике правящего режима Башара Асада за его действия против оппозиции, но и в регулярном торпедировании попыток Дохи и Эр-Рияда осудить за это официальный Дамаск в Лиге Арабских Государств (ЛАГ). Подобная позиция открыто препятствовала «дипломатической изоляции» Сирии, о которой уже в 2011 — 2012 гг. поспешили сообщить многие западные и арабоязычные СМИ.

Учитывая единогласный характер принятия решений в ЛАГ, подобное поведение АНДР позволило отвести от Сирии целый ряд ударов. А это, в свою очередь, помешало осуществить против нее дальнейших враждебных действий как мусульманских, так и западных государств.

Разумеется, столь независимая и взвешенная позиция не могла остаться без внимания России и других стран, заинтересованных в урегулировании сирийского кризиса.

Алжир как посредник между Россией, Сирией и Турцией

С зимы 2015–2016 гг. Алжир выступает посредником в секретных переговорах между Россией и Турцией, а также между Турцией и Сирией, нацеленных на снижение напряженности в их отношениях. Примечательно, что по просьбе Анкары Алжир открыл ей «канал» диалога с Россией. И произошло это после уничтожения турецкими военными 24 ноября 2015 г. российского бомбардировщика Су-24. По алжирским источникам, стороны (и в первую очередь Турция), опасавшиеся полномасштабного военного столкновения, несмотря на внешнюю и порой воинственную риторику некоторых своих представителей, стали искать возможности, чтобы с достоинством сделать шаг назад от дуэльного барьера. В особенности эти цели преследовала Анкара, стремившаяся избежать дальнейшей конфронтации с Россией в столь сложный для нее период.

Выбор алжирского «канала» диалога во многом был обусловлен авторитетом Алжира на мировой арене вообще и у отдельных держав, таких как Россия, Турция и Сирии, в частности. АНДР — едва ли не единственная страна арабского мира, сохранившая с режимом Башара Асада «привычные» довоенные отношения. Что касается Турции, то, кроме заметно усилившихся в последние годы торгово-экономических связей двух стран, огромную роль в сближении позиций Анкары и Алжира играет наличие мощной протурецкой группировки в рядах самого руководства АНДР. Речь идет о представителях алжирских турок, исторически проживающих в Северной Африке с позднего средневековья, потомки которых занимают весомые (а нередко и передовые позиции) в правящих кланах страны.

Главным образом, секретные контакты осуществлялись через посольства стран в Анкаре и Дамаске. При этом, по алжирским данным, АНДР уже сыграла важную миротворческую роль — начавшийся тогда диалог позволил сторонам существенно смягчить напряженность в отношениях. Более того, во многом в результате этого успеха прежние достаточно эпизодические консультации к концу марта 2016 г. стали реальным и сравнительно устойчивым «каналом» взаимодействия между Турцией и Сирией, чьи отношения продолжали оставаться крайне напряженными с серьезным риском перехода их конфликта в «горячую» стадию.

Нужно отметить, что развивать неофициальные контакты эти страны вынуждает сама обстановка. Согласно алжирским источникам, «турки и сирийцы захотели обмениваться данными относительно вероятного создания сирийскими курдами собственного независимого государства». Несмотря на то, что пока речи об этом не идет, этот сценарий, по мнению сторон, становится «все более вероятным следствием уже начавшегося процесса» после того, как в марте сирийские курды объявили в занятых ими районах на Севере Сирии, находящихся под их контролем, собственную автономию. Данное известие было с большой тревогой воспринято как в Дамаске, так и в Анкаре. Опасения турецкой стороны по этому поводу небезосновательны — это служит дополнительной подпиткой курдов, выступающих против турецкой власти.

Не случайно, что сирийская проблема затрагивалась в ходе февральских и мартовских визитов в АНДР министров иностранных дел РФ и САР Сергея Лаврова и Валида аль-Муаллема, а также ряда высокопоставленных турецких представителей.

Алжир и Ливийский кризис

Наиболее важной видится позиция Алжира по отношению к ливийскому кризису. Необходимо напомнить, что еще в 2011 г., когда ряд западных государств и их ближневосточных союзников начали вооруженную интервенцию в Ливии, нацеленную на свержение власти Муаммара Каддафи, руководство АНДР открыто действовало в пику им, оказывая официальному Триполи всестороннюю помощь. Она варьировалась от предоставления ему дипломатической поддержки и открытого осуждения действий Запада и его союзников как «агрессии» до поставки каддафистам оружия, боеприпасов, топлива и даже введения запретов на пролет через свою территорию боевой авиации НАТО и предоставления соратникам М. Каддафи разведданных о действиях противостоящих им сил. Соответственно, в этот период, несмотря на то, что Запад (прежде всего США и Франция) продолжал открыто называть Алжир своим «главным союзником по антитеррору в Северной Африке и Сахеле» (до недавнего времени он действительно усилил взаимодействие с действующими в Африке американскими силами AFRICOM), его отношения с Вашингтоном и Парижем испытали заметное охлаждение.

Это представляется неслучайным: наблюдая дестабилизацию Ливии и Сирии, происходившую с западным участием в разной степени, не только алжирская общественность, но и руководство стали проникаться все большими опасениями относительно дальнейших намерений США и европейских стран в регионе. В частности, они не исключали, что Алжир может стать следующим объектом «демократизации». Эти опасения подкреплялись тем, что периодически Вашингтон, Брюссель и Париж достаточно резко критиковали Алжир за несоблюдение демократических и гражданских свобод. Речь в данном случае уже традиционно идет о положении СМИ и блогеров, отсутствии культурной автономии для берберов, а также соблюдении властями страны положений алжирской Конституции и изменении ряда положений Основного закона АНДР (в том числе об ограничении количества президентских сроков) и т.д. Одновременно еще одним тревожным для Алжира звонком стало резкое снижение Соединенными Штатами объемов прежних закупок у АНДР нефти.

К тому же в последние годы у Алжира появилось еще одно уязвимое место — вопрос беженцев. Эта страна, до недавнего времени сама являвшаяся одним из основных «поставщиков» мигрантов, столкнулась с проблемой наплыва беженцев из государств Сахеля и Западной Африки. Соответственно, жесткая реакция властей АНДР в отношении проникновения на ее территорию нелегалов вызывает критику со стороны США.

Однако особенно неприемлемыми действиями с точки зрения алжирского руководства стали дела, инициированные против бывших высокопоставленных деятелей АНДР, связанных с целым рядом ныне действующих политиков и силовиков, относительно их возможной причастности к совершению преступлений против человечности в период борьбы против радикальных исламистов в 1990-е гг., а также к произошедшей в этот же период гибели группы французских монахов в Тибирине.

Таким образом, наличие прошлых «недопониманий» по ливийскому вопросу продолжает сказываться на отношениях Алжира с западными государствами сегодня, особенно с Францией. В частности, французское руководство активно, но малоуспешно пытается усилить свое присутствие на алжирском рынке после того, как в 2014 г. Париж уступил пальму первенства в качестве главного торгового партнера Алжира Пекину. К ожидаемому Парижем «прорыву» не привели и регулярные визиты в АНДР высших французских представителей, включая президента, премьер-министра и министра обороны, по количеству которых Франция превзошла абсолютное большинство своих конкурентов. Последним из таких визитов стало апрельское посещение Алжира французским премьер-министром Мануэлем Вальсом.

Особенно это касается ВТС, фактический контроль над которым (за исключением сегмента надводных боевых кораблей) традиционно удерживает Москва. Отчасти это обусловлено тем, что нынешние алжирские лидеры, включая самого президента страны Абдельазиза Бутефлику — непосредственные участники кровавой Войны за независимость 1954–1962 гг., сохраняющие историческую память о французском колониальном периоде 1830–1962 гг.

Недопонимание сторон дополнительно подкрепляются и разногласиями по ливийскому вопросу и в том числе резкому развороту руководства Франции против властей Муаммара Каддафи, с которым они до 2011 г. налаживали всесторонние отношения, в том числе и в силовой сфере. Все вместе это отрицательно влияет на дальнейшие перспективы Парижа в Алжире. Тем более, что ливийский вопрос не ушел с повестки дня после устранения М. Каддафи. С 2011 г. алжиро-ливийская граница протяженностью 960 км, через которую хлынули потоки оружия (несмотря на регулярные факты его перехвата местными силовиками), стала источником головной боли для руководства АНДР: до сих пор остановить данную контрабанду не удается.

Примечательно, что ливийский фактор все более заметно влияет и на расклад в алжирской внутриполитической борьбе. Так, в августе — сентябре 2015 г. наличие оружейного трафика из Ливии на территорию АНДР стало одной из главных причин отставки практически всех видных фигур в руководстве спецслужбы DRS (Departement du Rensuignement et de la Securite), включая генералов Хасана и Мохаммеда Медьена. Следует заметить, что последний наряду с президентом Абдельазизом Бутефликой и начальником штаба вооруженных сил страны генералом Ахмедом Гаидом Салахом считался членом неофициального «правящего триумвирата» Алжира.

Ливийский фронт Алжира

Между тем продолжающаяся ливийская нестабильность наносит все более заметный ущерб АНДР и в экономическом плане. И дело не только в том, что алжирские власти вынуждены направлять на прикрытие участка границы с Ливией все новые силы и средства. Речь идет о стратегической безопасности страны.

Так, например, только в 2012 — 2013 гг. ливийские боевики нанесли по Алжиру два очень чувствительных удара: в одном случае они похитили губернатора приграничной провинции Иллизи, а в другом (группа печально известного полевого командира Мохтара Бельмохтара) осуществили нападение на газоперерабатывающий комплекс в Ин-Аменас, сильно повредив его. Гибель целого ряда находившихся на объекте иностранных специалистов спровоцировала панику и отъезд части работавших здесь по контракту зарубежных граждан, помогавших АНДР в разработке и переработке добываемого здесь голубого топлива. В результате планы алжирского руководства по увеличению сокращающегося газового экспорта за рубеж были сорваны. Более того, до начала 2015 г. страна не могла восстановить прежние объемы производства голубого топлива.

На фоне усиления вызовов «с Востока» Алжир стал получать от Запада предложения помочь со стабилизацией ситуации в Ливии. Так, с мая 2014 г. французский министр обороны Жан-Ив Ле Дриан — весьма частый гость в Алжире, он пытается убедить руководство АНДР принять участие в предложенном ему американо-французском плане. В частности, Алжиру предлагается навести порядок в западной части страны, примыкающей к границе двух стран, тогда как Египту — в восточной. Их действия должна поддерживать с воздуха американская и французская боевая авиация, а также группы спецназа. Учитывая усиливающиеся вызовы из Ливии, этот план, на первый взгляд, представлялось заманчивым: к вышеуказанным причинам необходимо добавить и де-факто существующий после краха М. Каддафи независимый берберский анклав на западе страны, существование которого соответствующим образом влияет и на настроения алжирских берберов, выражающих все более серьезные претензии на расширение своей автономии.

Привлекательность американо-французских предложений диктуется и тем, что в 2015 г. в Ливии заметно усилилась группировка «Исламское государство» (ИГ), насчитывающая здесь до 5000 хорошо вооруженных и подготовленных боевиков. При этом в июле–августе 2015 г. в Интернете уже появлялись видеоролики, в которых ИГ объявило Алжиру войну. Примечательно, что данная проблема, пусть и в меньшей степени, проявляется и на территории АНДР. И хотя, по оценкам местных служб безопасности, численность действующих групп ИГ в Алжире не превышает 100 человек, нейтрализовать их, несмотря на регулярные рапорты об успехах в борьбе с ними, не удается, и в течение 2015 г. они нанесли по местным силовикам ряд болезненных ударов. Речь, в частности, идет об отрядах джихадистов, действующих в горных районах Кабилии. Одна из причин — наличие их подпитки с ливийской территории. Однако все же алжирское руководство до сих пор не согласилось на предложения США и Франции и выступало против любого военного вмешательства даже в условиях наступления там сил ИГ, опасаясь надолго «увязнуть в ливийском болоте» и не доверяя искренности намерений Вашингтона и Парижа в борьбе против терроризма. Вместо этого Алжир предлагает Западу сосредоточиться на создании условий для проведения политического диалога и поддержке тех национальных сил в Ливии, которые станут авторитетными у собственного населения, смогут бросить вызов ИГ и реально объединят страну.

Это не значит, что алжирская сторона отказалась от любых силовых действий на ливийской территории. Учитывая ряд заметных успехов, достигнутых ИГ в конце 2015 – начале 2016 гг. в центре страны, руководство АНДР вынуждено реагировать на это. Например, алжирские спецслужбы дистанционно поддерживают антиджихадистские силы, не втягиваясь непосредственно в борьбу, исходя при этом из недоверия к Западу. Кроме того, лидеры АНДР запретили транзит через свою территорию марокканских и других иностранных граждан в Ливию, которые, по данным алжирских силовиков, во многом и подпитывают местную группировку ИГ. Одновременно алжирское военное руководство усиливает информационное взаимодействие по ливийскому вопросу с Египтом. Косвенным результатом этого можно расценивать решение АНДР о возвращении алжирского посольства в Ливию.

Нельзя не отметить особую роль Алжира в попытках восстановить единую Ливию. Она просматривается в том числе в той поддержке, которую руководство АНДР оказало формированию нового единого ливийского правительства, благодаря чему оно смогло в конце марта — начале апреля переехать из Туниса в Триполи. С этим также связано и заявление алжирского МИД с обещанием возобновить в ближайшее время деятельность его посольства в Ливии. (Алжир закрыл свое посольство в Триполи после взрыва бомбы в январе 2015 г., в результате которого погибли три человека, в том числе охранник посольства, а зданию диппредставительства АНДР был нанесен ущерб.) Не случайно, что министр АНДР по делам Магриба Абделькадер Мессахель 20 апреля при посещении Триполи обещал ему полную поддержку как органу, которому содействует ООН, ведь Алжир сыграл в одну из ключевых ролей в его создании, проведя в декабре 2015 г. несколько раундов межливийских мирных переговоров при посредничестве ООН, которые помогли ливийцам договориться о разделении власти и формировании «правительства национального согласия».

Это все свидетельствует о серьезности намерений лидеров АНДР, и в случае дальнейшего прогресса исламских радикалов, с которыми алжирское руководство находится в состоянии бескомпромиссной войны, полностью исключить более активные действия Алжира в Ливии нельзя.

Россия и Алжир в решении ливийского конфликта

Показательно и усиление соответствующего обмена информацией между АНДР и Россией. Как известно, 29 февраля – 1 марта 2016 г. глава МИД РФ Сергей Лавров посетил Алжир, и в ходе его встреч с представителями местного руководства ливийская тема стала одной из важнейших.

Примечательно, что ранее западные СМИ также указывали на возможное активное участие России в деле стабилизации Ливии. Однако, судя по всему, Москва, подобно Алжиру, также не намерена втягиваться в ливийские события по западному сценарию. Но это не значит, что данные партнеры не предпримут в случае необходимости собственных согласованных действий, которые могут в зависимости от дальнейшего развития ситуации в Ливии не только ограничиваться дипломатическими акциями, но и включить в себя «силовую» составляющую. В частности, нельзя исключать того, что алжирские вооруженные силы будут проводить операции в приграничной зоне с помощью данных российской спутниковой и воздушной разведки. Однако следует оговориться, что это представляется исключительным сценарием, при котором создавалась угроза прорыва джихадистов из Ливии в Алжир и другие страны. Ведь усиление современных вызовов заметно сближает позиции двух стран, заинтересованных в скорейшей стабилизации всего Ближнего Востока и Северной Африки, и перевешивает претензии, которые алжирские лидеры имели относительно российской энергетической стратегии и, в частности, в плане сохранения длительных контрактов на поставку природного газа на внешние рынки. Соответственно, данное обстоятельство препятствует снижению влияния России в этой стране, чего добиваются ее западные конкуренты, и, напротив, создает основу для расширения параметров взаимодействия между АНДР и РФ. И нынешние усилия Алжира в столь важных и тонких вопросах, как налаживание мостов между странами, находящимися едва ли не на грани войны, а также урегулирование опасных международных конфликтов дополнительно усиливают его позиции не только в арабо-африканском и мусульманском мире, но и в целом на международной арене.

Независимость в процессе принятия внешнеполитических решений, которую ранее демонстрировала алжирская сторона и которую другим государствам не удалось изменить ни угрозами, ни предложениями солидных финансовых «вознаграждений», теперь успешно конвертируется в более значимый, чем деньги, капитал. И в будущем его наличие позволит извлечь из этого еще большую выгоду, чем разовые закулисные сделки.

Подобное поведение заметно увеличивает общий авторитет Алжира в мире и в том числе подкрепляет его амбиции на усиление его позиций в регионе и в целом среди арабских стран. Более того, достигнутые сейчас успехи открывают Алжиру возможности для того, чтобы в будущем стать еще более важным посредником между большими державами на мировой арене. Одновременно это дает ему существенный козырь в продолжающейся (а по некоторым направлениям и усиливающейся) конкуренции за региональное лидерство с Марокко, в том числе и по весьма болезненному западно-сахарскому вопросу. Следует заметить, что подобные успехи во многом стали дальнейшим продолжением алжирской работы в направлении урегулирования международных кризисов в Африке, в которой он активно участвует с прочими важными государствами континента, в частности, с Нигерией, Эфиопией и особенно ЮАР.

Говоря о дальнейшей возможной реализации Алжиром его посреднического веса, нельзя исключать, что он будет использован для установления более плотных контактов и между Турцией и Ираном, поскольку в последние годы вес АНДР в Тегеране все более заметно увеличивается. Соответственно, у России также есть серьезные шансы использовать налаженные контакты в Алжире для продуктивной работы с другими странами, включая Иран.

Сергей Балмасов

Старший аналитик Центра изучения кризисного общества, эксперт Института Ближнего Востока, эксперт РСМД

Совместная пресс-конференция с Премьер-министром Греции Алексисом Ципрасом.

По окончании российско-греческих переговоров Владимир Путин и Алексис Ципрас сделали заявления для прессы.

А.Ципрас (как переведено): Мне хотелось бы поприветствовать еще раз Президента Российской Федерации Владимира Путина. Сегодняшний визит Президента Путина в нашу страну после долгих лет – это завершение целого ряда контактов и встреч на высоком уровне, которые имели место в последний год и которые знаменуют новое начало во взаимоотношениях между нашими странами.

Сегодняшняя встреча проводится в рамках перекрестного Года России и Греции, 2016 года, в рамках которого будет целый ряд мероприятий с обеих сторон – мероприятия, которые освещают исторические взаимоотношения между нашими странами и вносят вклад в сближение между нашими странами.

С господином Президентом нам была предоставлена возможность встретиться в 2015 году два раза – в Москве и в Петербурге – и поставить основы для укрепления нашего многоуровневого сотрудничества. Такого сотрудничества, которое выступает в качестве стратегического выбора для Греции. Не только потому, что это диктуется с точки зрения крепких культурных, духовных и исторических отношений между нашими странами, но и потому, что это оставляющая часть любой активной внешней политики для Греции XXI века в глобализированном окружающем мире.

У Греции имеются стабильные связи на Западе и в Евросоюзе, но которые открывают свои отношения к северу, к Балканам, к югу, в Африке, на Ближнем Востоке, и на Востоке вообще, продвигает свое культурное и дипломатическое присутствие, и экономическое присутствие в регионе.

Визит Президента Путина осуществляется в очень важной исторической ситуации, в которой наша страна после завершения девальвации покидает период неуверенности, и с уверенностью создает предпосылки для производства реконструкции, для инвестирования и для сотрудничества. В этих рамках мы обсудили наши двусторонние отношения, акцентируя внимание на использовании возможностей для инвестирования в частном и государственном секторах наших стран, в отрасли инфраструктуры, транспорта, судостроительных и ремонтных работ, в пищевой промышленности, туризме, фармацевтической промышленности, а также по продвижению совместных проектов и совместных предприятий в сельскохозяйственном секторе, в секторе продуктов питания и в других отраслях.

В этих рамках мы подчеркнули важность сегодняшним подписанием соглашения по продвижению инвестиций в Грецию и в Россию, а также соглашения для трансрегионального сотрудничества. Параллельно в продолжение заседания совместной межведомственной комиссии, которая осуществлялась в ноябре прошлого года в Сочи, мы обсудили перспективы нашего энергетического сотрудничества в отрасли природного газа, нефти, электроэнергии, а также возобновляемых источников энергии. Мы выразили в этом духе свое удовлетворение подписанием меморандума о сотрудничестве между Российским институтом энергетики и Центром возобновляемых источников энергии, а также соглашением между Греческой нефтяной компанией и Роснефтью.

Параллельно мы рассмотрели увеличение потоков туристов и продвижение альтернативных форм туризма на российском рынке. Туризм – это центральный столп нашей экономики, и мы продвигаемся скоординированно в деле продвижения Греции в качестве направления для российских туристов. Мы подписали, следовательно, проект взаимодействия и в отрасли туризма в последующие годы.

В довершение мы обсудили способы, по которым мы сможем использовать динамику, которая создается в культуре, в науке, в образовании, в технологии, исходя из перекрестного года России и Греции.

Параллельно мы имели очень конструктивный обмен мнениями по вопросам регионального и двустороннего развития, где мы согласились о дальнейшем улучшении нашего политического диалога. Эта инициатива имеет особую важность, учитывая атмосферу напряжения и дестабилизации в регионе. В этом духе мы приняли документ – декларацию политического характера, которая ставит рамки не только нашего двустороннего сотрудничества, но и политического диалога по международным и региональным вопросам взаимного интереса.

Мы считаем, как отмечается и в декларации, что поднятие нашего диалога на качественно другой уровень может внести свой вклад в сложный период в деле продвижения отношений между Евросоюзом и Россией и НАТО и Россией, а также в деле укрепления европейской архитектуры безопасности в рамках Организации безопасности в Европе. Параллельно улучшение нашего политического диалога вносит вклад и в обмен мнениями по многим вопросам, которые очень важны для Греции как, например, кипрский вопрос, где стабильная позиция поддержки со стороны России в поисках решений в соответствии в международным правом и с резолюциями Совета Безопасности ООН, решений, которые предоставляют возможность всему кипрскому народу жить в духе безопасности, без присутствия захватнических войск и устаревших гарантий.

Мы рассмотрели кризис в Сирии, который является основным источником потоков беженцев в сторону нашей страны, а также очень важный регион для региональных геостратегических процессов, регион, где Российская Федерация играет очень важную, критическую роль. Мы поддерживаем активно усилия ООН и международные усилия, в которых принимает участие Россия для непосредственного перемирия и прекращения нападений против невооруженных людей, а также разрешения проблемы при условии соблюдения демократии и прав в Сирии, Ираке и на севере Африки.

Параллельно была предоставлена возможность рассмотреть кризис на Украине. Мы выразили свою поддержку в деле поддержки мира, который достижим только в рамках Минских соглашений при существенном присутствии сил ОБСЕ в регионе.

Мы подчеркнули также заинтересованность нашей страны для обеспечения мира, учитывая десятки тысяч греческого происхождения граждан Украины, которые живут в регионе конфликта.

Мне хотелось бы еще раз поприветствовать Президента Путина и выразить свою уверенность в том, что греко-российское сотрудничество в последующий период будет укрепляться еще дальше в пользу наших народов, в пользу укрепления экономического роста, мира и сотрудничества в регионе. Добро пожаловать.

В.Путин: Большое спасибо.

Уважаемый господин Премьер-министр! Уважаемые коллеги, дамы и господа!

Прежде всего хочу выразить признательность руководству Греческой Республики, всем нашим коллегам за теплый и радушный прием.

Мы с Президентом Павлопулосом и Премьер-министром Алексисом Ципрасом провели весьма содержательные, обстоятельные переговоры, рассмотрели широкий спектр вопросов двусторонней и международной повестки дня. Особо отмечу внушительный пакет документов, подписанный в рамках визита.

Мы были едины во мнении, что, несмотря на воздействие негативных факторов, российско-греческие отношения, партнерство между нашими странами продолжают поступательно развиваться. Яркое свидетельство тому – проведение в настоящее время Года России в Греции и Года Греции в России.

Как вы помните, старт этим перекрестным мероприятиям был дан на наших с господином Павлопулосом переговорах в январе этого года в Москве. Это действительно масштабный, межгосударственный проект, который насчитывает в общей сложности около 170 мероприятий, причем в разных областях: это культура, наука, образование, экономика, торговля, туризм и спорт. В рамках перекрестных годов особое значение имеет празднование 1000-летия присутствия русского монашества на святой горе Афон.

Важной составляющей обширной программы этих мероприятий является задача укрепления торгово-экономических связей. Здесь есть над чем поработать, безусловно. В прошлом году товарооборот составил 2,7 миллиарда долларов, что на 34 процента ниже прежних показателей. Сказались как антироссийские санкции в отношении российских предприятий со стороны ЕС, также и наши ответные контрмеры. Кроме этого, и падение цен на энергоносители, колебание валютных курсов.

Совместно с греческими партнерами наметили ряд практических шагов, с тем, чтобы как можно скорее переломить негативные тенденции и выйти на траекторию роста. В сентябре в Салониках состоится 10-е заседание российско-греческой межправкомиссии. Входящим в ее состав пяти рабочим группам предстоит интенсивно поработать над поиском новых возможностей для кооперации.

Хотел бы поблагодарить греческую сторону за предоставленный нашей стране статус почетного гостя на Международной ярмарке в Салониках. Будем активно способствовать проведению этого значимого мероприятия. Со своей стороны ждем греческих коллег на предстоящих международных экономических форумах в Петербурге и во Владивостоке, на Дальнем Востоке России.

Большой потенциал для наращивания сотрудничества в сфере энергетики. Россия уже 20 лет является крупнейшим экспортером энергоресурсов на греческий рынок. Мы обеспечиваем 60 процентов потребностей Греции в газе и свыше 15 процентов в нефти. Дальнейшему развитию двустороннего взаимодействия в сфере энергоэффективности будет способствовать и подписанный меморандум между «Российским энергетическим агентством» и греческим Центром возобновляемых источников энергии.

Договорились уделить большое внимание инвестиционному сотрудничеству, цифры здесь пока скромные, с российской стороны это 700 миллионов долларов, греческие инвестиции еще скромнее – это всего 12 миллионов долларов в российскую экономику. При этом резервы, безусловно, есть. Я напомню, что в России работает 130 предприятий с греческим капиталом, их торговый оборот – 2,5 миллиарда евро в год.

Есть неплохие заделы для кооперации в области транспорта. В частности наша компания «Российские железные дороги» изучает возможность вложения средств в предприятие по ремонту подвижного состава и оператора железнодорожных сетей, а также в инфраструктуру порта Салоники.

Заинтересованность в развитии сотрудничества с Грецией в области поставок вертолетной техники проявляет наше предприятие «Вертолеты России», грузовых автомобилей – наше предприятие «КамАЗ», энергетического и газоперекачивающего оборудования – еще одно российское предприятие «Объединенная двигателестроительная корпорация».

Мы настроены активно продвигать сотрудничество между регионами России и Греции. Этому призван содействовать подписанный межведомственный меморандум в данной сфере.

Тесные связи с греческими областями и муниципалитетами поддерживают Москва, Московская область, Ростовская область. Прорабатывается вопрос об установлении побратимских связей между Афинами и Сочи.

Серьезное внимание уделили культурно-гуманитарному сотрудничеству. В рамках перекрестных годов в Афинах и Санкт-Петербурге уже прошли яркие выставки всемирно известных произведений искусства, золотых скифских предметов из собраний нашего Эрмитажа и древнегреческой скульптуры из коллекции Музея Акрополя.

К нынешнему визиту приурочено открытие в Музее византийского и христианского искусства Афин «экспозиции одного шедевра» — иконы Андрея Рублева «Вознесение Господне» из фондов Государственной Третьяковской галереи в Москве.

В течение года также состоятся гастроли прославленных российских художественных коллективов, в том числе Большого театра и Ансамбля танца имени Игоря Моисеева.

Благодарны греческому руководству за бережное отношение к мемориальным местам, связанным с Россией. И отдельно хочу выразить признательность властям города Пирея за разрешение проводить на русском участке городского кладбища работы по восстановлению надгробий и памятников российским офицерам и матросам, погибшим в конце XIX – начале XX веков.

В ходе переговоров обсуждались перспективы сотрудничества в области образования. В российских вузах обучаются 225 граждан Греции. Из них 40 – на бюджетной основе. Договорились о дальнейшем выделении госстипендий греческим студентам.

Очень важна для наших граждан сфера туризма. Господин Премьер-министр сейчас об этом говорил. В предыдущие годы мы наблюдали, к сожалению, спад, а вот за март текущего года рост составил 523 процента. Это связано, конечно, с известными событиями в местах традиционного отдыха российских граждан, и в Турции, и в Египте. И значительная часть граждан России готова переориентироваться на Грецию. По оценкам Ростуризма, в этом году Греция уже заняла первое место по числу бронирований турпоездок, а прогнозируемое количество российских туристов – порядка одного миллиона человек. Но я думаю, если оперативно решать вопрос с визами, то может быть раза в три больше.

Подписанная программа совместных действий в области туризма на период до 2018 года нацелена на усиление координации в данной сфере. Уверены, что реализация этого документа будет способствовать росту туробменов.

Что касается международной проблематики. Господин Премьер-министр затронул сейчас практически все вопросы, которые мы обсуждали по этому направлению. Могу только подтвердить, что так оно и есть. Мы внимательно рассмотрели все эти проблемы, и по многим из них пришли к выводу, что наши позиции совпадают. Есть, конечно, и какие–то проблемные вещи, над которыми нужно еще работать.

Уважаемые дамы и господа! В завершение хочу поблагодарить Президента Греческой Республики, Премьер-министра, всех греческих коллег за содержательный и плодотворный обмен мнениями.

Хочу поблагодарить также жителей Афин за очень радушный, теплый прием. Мы это наблюдали, когда перемещались по столице Греции. Хочу извиниться за неудобства, которые мы, может быть, доставили. Но уверен, что достигнутые сегодня договоренности внесут значительный вклад в развитие российско-греческого партнерства и дружбы.

Большое вам спасибо за внимание.

Вопрос: У меня вопрос о торгово-экономическом сотрудничестве, энергодиалоге и общеевропейской безопасности.

Как известно, в феврале «Газпром» подписал Меморандум о намерениях с европейскими партнерами о том, чтобы создать газопровод взамен «Южного потока», реализацию которого, как известно, пришлось остановить из–за неконструктивной позиции Еврокомиссии, не по нашей вине. Новый газопровод, который планируется проложить, пройдет по Черному морю и из России, поставит газ в Грецию, а потом – в Италию.

Не осложнит ли такие прекрасные планы сотрудничества возможный рост напряженности из–за размещения ПРО в Европе? В частности, речь идет о размещении элементов ПРО в Польше и Румынии.

А.Ципрас: Вы коснулись отрасли энергетики, которая, как вы знаете, является центральной для экономического роста региона, в том числе и для Греции. Мы не скрываем, что наши стратегические намерения в том, чтобы превратить Грецию в энергетический узел. Географическое местонахождение позволяет нам продвигать такие амбиции и предоставляет возможности, соответственно.

Вы говорили о сложностях и трудностях, с которыми мы сталкиваемся в связи с экономическими и геополитическими противоречиями. Мы четко заявили о том, что мы открыты для сотрудничества. А также по мере возможности будем пользоваться ими, исходя из национальных интересов, для развития сотрудничества и мира и не в качестве повода для столкновений и противоборства.

Вы сами понимаете, что Греция сможет внести свой вклад по мере возможности, если противоречия не превышают наши способности и возможности. Мы стремимся функционировать в рамках Евросоюза и НАТО в качестве положительного моста дружбы и сотрудничества между Европой и Россией. И стремимся объяснить нашим партнерам, насколько важно было бы иметь в качестве Евросоюза многостороннюю энергетическую политику.

Позвольте отметить также, что помимо природного газа, имеются и другие возможности существенного сотрудничества в энергетике, как возобновляемые источники электроэнергии, нефти, и все эти вопросы были рассмотрены сегодня, именно потому, что мы считаем, что энергетика должна выступать в качестве моста сотрудничества в регионе, а не в качестве трамплина для столкновений, для диктата или для искушения кого–то.

В.Путин: Что касается энергетики, да и вообще экономического сотрудничества по любым направлениям, то это, конечно, самая лучшая гарантия обеспечения мира, потому что это создает условия для общения людей, для продвижения взаимных интересов, создает просто хорошую атмосферу для поддержания сотрудничества.

Мы, как известно, были настроены и на реализацию «Южного потока» через территорию Болгарии, нам не дали этого сделать. Просто под американским давлением и под давлением Еврокомиссии Правительство Болгарии, по сути, уклонилось от реализации этого проекта. Мы здесь совершенно ни при чем, мы вынуждены были просто этот проект прекратить, остановить его. Нам предложили через территорию Турции. Раскрою небольшую тайну: нам турецкие партнеры вначале выставили условия предварительной корректировки текущих цен на газ, о чем мы не договаривались, но самое главное не это. Я думаю, что об этом мы договорились бы, но мы опять не увидели поддержки со стороны Еврокомиссии.

Мы готовы рассмотреть любой проект, вне зависимости от контекста политических отношений с какой бы то ни было страной в Европе, с нашими соседями. Мы готовы к реализации любого проекта. Но нам нужны предварительные гарантии, просто на разговор о том, что это представляет большой взаимный интерес, мы уже не купимся, и деньги тратить на это не будем. Я хочу обратить внимание, мы же понесли определенные издержки, вынуждены были истратить деньги на предварительные работы, а потом эти деньги зависли.

Сейчас мы намерены осуществлять «Северный поток-2». Надеюсь, что, во всяком случае, этому проекту никто не будет мешать. Но это не значит, что мы не готовы работать на юге Европы, пожалуйста. Совсем недавно, тоже об этом говорилось, подписан Меморандум между итало-французской компаний, греческой компаний и Газпромом. Партнеры сейчас изучают эти возможности.

Как отражаются на экономическом сотрудничестве вопросы, связанные с безопасностью, в частности, введение в строй позиционного района противоракетной обороны США в Румынии? Как отражаются? Негативно отражаются. По–другому и отражаться не могут. Потому что в свое время Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из Договора по противоракетной обороне и, по сути, начали подтачивать фундаментальные базы международной безопасности. Сейчас сделан еще один шаг.

Мы с начала 2000-х годов все время настойчиво повторяем, как мантру одну и ту же вещь: мы вынуждены будем как–то реагировать на это. Нас никто не слушает, переговоры с нами вести никто не хочет, кроме общих фраз мы ничего не слышим, а общие фразы заключаются в том, что это не направлено на Россию, это не угрожает безопасности России.

Напомню, что изначально речь шла о том, чтобы предотвратить угрозы со стороны Ирана, речь шла об иранской ядерной программе. Где теперь иранская ядерная программа? Ее нет. Сами Соединенные Штаты были инициаторами подписания договора с Ираном. Иранской ядерной угрозы не существует, а позиционный район противоракетной обороны США в Европе создается, запущен в строй в Румынии.

Что это такое? Это пусковые установки и радиолокационные станции. Сегодня там размещаются ракеты дальностью 500 километров. Через несколько лет это будут ракеты дальностью 1000 километров. Мы даже знаем примерный срок, когда эти ракеты будут поставлены на вооружение. Как же это нам не угрожает? Еще как угрожает нашим ядерным силам.

Но хуже другое. Хуже то, что в эти компактные установки могут быть погружены ударные комплексы, ударные ракеты прямо сейчас, а это дальность – 2 400 километров, и заменить одну ракету на другую не представляет никакого труда, достаточно только поменять программное обеспечение, и никто этого не заметит, даже румыны не заметят. Как же это не создает для нас угрозы? Еще как создает.

Поэтому мы вынуждены будем сейчас соответствующим образом отреагировать. И если вчера еще части территории Румынии просто не знали, что такое быть под прицелом, то сегодня придется нам произвести определенные действия, которые будут обеспечивать нашу безопасность. Повторяю, это ответные действия, ответные. Мы не предпринимаем никаких первых шагов.

То же самое будет и в Польше. Будем ждать, пока в Польше будут проведены определенные действия. Ничего делать не будем до тех пор, пока не увидим ракет на сопредельной территории. Ну а такие возможности у нас есть. Вы видели, весь мир видел наши возможности и по ракетам средней дальности морского, воздушного базирования. Мы ничего не нарушаем, но и наземные комплексы до 500 километров «Искандер» тоже блестяще себя зарекомендовали.

Кстати говоря, то, что размещаются пусковые установки, в которые можно погрузить ракеты средней дальности, – не что иное, как размывание договора о ракетах средней и малой дальности со стороны наших американских партнеров. Мне кажется, что это очевидная вещь, которая требует самого внимательного рассмотрения и, безусловно, включения всех заинтересованных лиц в тщательные и предметные переговоры по этим вопросам.

Вопрос (как переведено): Господин Президент, позавчера новое турецкое правительство заявило о своем намерении улучшать отношения с Россией. Мне хотелось бы, чтобы Вы нам сказали, при каких условиях вы улучшите ваши отношения, которые были обострены после того, как сбили военный самолет? Как процессы в Сирии могут внести вклад в создание курдского государства?

Вопрос к Премьеру. Поскольку стратегический выбор развития отношений с Россией, реалистично ли на следующей неделе, когда будут рассмотрены санкции, чтобы Вы проголосовали против продолжения санкции против России?

В.Путин: Что касается сбитого российского бомбардировщика. Я уже много раз говорил на этот счет, могу повторить. Наши Воздушно-космические силы, наши военнослужащие воюют в Сирии не против регулярных армий, а против террористических формирований.

И, разумеется, мы и думать не думали о том, что турецкий истребитель может нанести удар по нашему не защищенному для истребителя бомбардировщику. Мы же не собирались воевать с Турцией и с турецкими вооруженными силами, иначе бы мы действовали по–другому и другими средствами. Надеюсь, до этого никогда не дойдет.

Но случилось то, что случилось. Более того, не только был сбит самолет, был расстрелян еще и летчик, который катапультировался, а это по международному праву не что иное, как военное преступление. Мы слышали объяснения турецких властей, мы не слышали извинений и не слышали готовности возместить ущерб.

Мы слышим заявления о желании возобновить отношения. Мы тоже хотим возобновить отношения, не мы их разрушили. Мы делали все, чтобы на протяжении десятилетий вывести российско-турецкие отношения на беспрецедентный уровень партнерства и дружбы. И вот эта дружба между российским и турецким народом действительно достигла очень большого уровня, мы этим очень дорожили. Зачем это было сделано, я до сих пор ума не приложу.

Но кроме заявления о желании возобновить отношения, нужно для этого что–то еще и сделать. Мы в контакте находимся с представителями турецкой стороны, по разным каналам партнеры выходят, они ответ наш знают. Мы ждем каких–то конкретных шагов с их стороны. Пока их нет.

Да, что касается курдского государства, Вы говорили. Мы этим не занимаемся, это вообще не наше дело, это дело курдского народа, дело правительств тех стран, где курды компактно проживают.

В Сирии мы занимаемся борьбой с террористическими организациями и сохранением легитимных структур власти, с тем чтобы там ничего не рухнуло, и мы на территории Сирии не увидели повторения ливийских событий или, еще хуже, сомалийских событий. Вот этого мы не хотим допустить.

Мы в контакте по этому вопросу с очень многими партнерами, включая американских партнеров. У нас налажен регулярный диалог в некоторых близлежащих странах, у нас контакты происходят два раза в сутки, утром и вечером. Есть и переговорный процесс. Министр иностранных дел в постоянном контакте, чуть ли не каждый день по телефону разговаривает, и спецслужбы, и Министерство обороны работает. По–разному работают, конечно, у разных ведомств там разные подходы, но процесс налажен. Нужно чтобы он был доведен до логического завершения, до начала мирного процесса, до урегулирования проблем политическими средствами. Мы всячески будем к этому стремиться.

А.Ципрас: Хочу уверить Вас в том, что Греция – это такая страна, которая соблюдает свои обязательства во всех международных организациях, это страна, принадлежащая Евросоюзу и НАТО, но это такая страна, которая исходя из традиционных исторических отношений, которые имеются с Россией, исключительно полезна как Евросоюзу, так и России. Ни одна другая страна Евросоюза не может оказаться настолько полезной.

Почему мы полезны? Потому что все признают, хочу заверить в этом, что немыслимо будущее для европейского континента, если Евросоюз противопоставляет себя России. Греция – такая страна, полезность которой заключается именно в том, что она может послужить мостом сотрудничества и дружбы. Наша роль, конечно, в рамках всех международных организаций, к которым мы принадлежим и где мы соблюдаем свои обязательства, – это внести вклад для того, чтобы были сглажены острые углы противоположностей и чтобы были найдены основы для сближения Евросоюза с Россией. Должен отметить Вам и это Вам известно хорошо, что с тех пор, как я возглавляю правительство, я всегда подчеркиваю именно этот элемент.

Неоднократно отмечал и я лично, и Министр иностранных дел, что не выступает в качестве решения порочный круг милитаризации, возобновление риторики «холодной войны» и санкций. Единственное решение – это диалог.

И конечно, что касается Украины, мы особое значение придаем миру и стабильности в регионе на основании минских договоренностей и, как я объяснил, особую важность приобретает этот факт, исходя из того, что есть десятки тысяч украинцев греческого происхождения в регионе.

А также мы выразили наиболее официальным образом наше стратегическое убеждение в том, что невозможно иметь архитектуру безопасности в Европе без того, чтобы Россия принимала участие в качестве составляющей этой архитектуры.

Таковы наши принципы, наши позиции, на основании этого мы выступаем во всех международных организациях, где принимаем участие.

Вопрос: Добавлю немножко в развитие Вашего ответа. В эти дни в Евросоюзе активно обсуждается вопрос о продлении санкций против России. Насколько эта тематика фигурировала во время ваших сегодняшних переговоров?

Не считаете ли Вы, что обмен Савченко на наших ребят благоприятно скажется на решении этого вопроса? Ведь если не ошибаюсь, в итоговой декларации «большой семерки» как раз снятие санкций увязано с выполнением минских договоренностей.

И простите, не могу не спросить. Как Вы относитесь к заявлению Порошенко о том, что раз ему удалось вернуть Савченко, он вернет Крым и Донбасс? Спасибо.

В.Путин: Первая часть по санкциям. Это не наш вопрос, не мы же санкции вводили. Мы приняли ответные меры. Как только наши партнеры созреют для разворота тех решений, которые они приняли, отменят ограничения, введенные в отношении России, мы тут же и сделаем аналогичный жест, аналогичный шаг в отношении европейских партнеров.

Что касается обмена Савченко, возвращения, помилования, мы этот вопрос обсуждали с Президентом Порошенко достаточно давно. Первая задача, которая в этой связи перед нами стояла, – вернуть в Россию двух российских граждан, осужденных украинским судом и находящихся на тот момент времени в местах лишения свободы на Украине. Первое.

Второе. Я не мог принять этого решения, не зная мнения по этому вопросу близких родственников наших погибших ребят, погибших журналистов. С ними встречался представитель Президента Порошенко Медведчук Виктор Владимирович. После встречи с близкими родственниками наших погибших журналистов вдова и родная сестра (это самый близкий родственник одного из погибших) написали мне письма с просьбой о помиловании Савченко.

Собственно говоря, это было основой, это самое главное. Никакого отношения к минским соглашениям это не имеет, потому что в минских соглашениях речь идет об удерживаемых лицах на Донбассе и на Украине, вывезенных с территории Донбасса. Но этим мы тоже активно занимаемся, кстати говоря, при посредничестве того же Медведчука.

Многое уже сделано, но еще предстоит немало сделать. Надеюсь, что это будет завершено. Я лично считаю, что эта работа должна быть завершена, и все люди, которые удерживаются с украинской стороны и стороны Донбасса, должны быть освобождены. Но повторяю: это непростой процесс, связанный со взаимными претензиями и выяснением, кто, где и за что удерживается.

Что касается возврата Донбасса или, как Вы сказали, Крыма. Вопрос по Донбассу может быть решен, и господин Премьер-министр сейчас об этом упомянул, исключительно выполнением минских соглашений, ключевая составляющая которых является политической.

Первое. Надо вносить изменения в соответствии с минскими соглашениями в Конституцию Украины, речь идет о децентрализации, как любят на Украине говорить. Кстати говоря, могли бы использовать и опыт Греции. Здесь действующий Президент был когда–то министром децентрализации, он был министром внутренних дел и децентрализации. Здесь, в Греции над этим думали когда–то.

Второе. Нужно принимать закон об амнистии. Как можно проводить выборы, как можно людей интегрировать назад в государственные структуры, в государство, если они находятся под уголовным преследованием? Это тоже в минских соглашениях.

И, наконец, нужно ввести в действие закон об особом статусе Донбасса. И нельзя откладывать эти решения под предлогом того, что в зоне безопасности, в зоне разграничения кто–то в кого–то стреляет. Если нет желания проводить политических преобразований, то всегда найдется тот, кто стрельнет, и тот, кто ответит. И так будет бесконечно происходить, до тех пор, пока не будут приняты решения политического характера. Нужно, конечно, принимать закон о выборах, и эти выборы проводить под наблюдением ОБСЕ.

Что касается Крыма, то вопрос, мы считаем, закрыт окончательно. Это историческое решение людей, проживающих в Крыму, и никаких обсуждений по этому поводу ни с кем Россия вести не будет. И мне в голову приходит известная российская поговорка: «Дай Бог вашему теляти нашего волка съесть!» Поэтому давайте лучше не будем к этому возвращаться.

Вопрос (как переведено): Вопрос к обоим лидерам по поводу диалога. Мне хотелось бы выслушать некоторые примеры, которые дают содержание этого диалога. Как вы считаете, повышение качества и роли Греции сможет внести вклад в таких вопросах, как мир в Сирии, евро-российские отношения и отношения с Турцией. Через такой диалог вы ожидаете укрепления двусторонних отношений?

А.Ципрас: Я считаю, что диалог и укрепление взаимоотношений, экономическое сотрудничество – это разные вещи, но равнозначно важные. Сегодня мы подкрепили политический диалог на высочайшем уровне, а также предприняли конкретные шаги, потому что, как вы видели, мы подписали соглашение, меморандум о сотрудничестве. Это не самое приятное слово для греческой общественности, слово «меморандум». Мы доказываем, что есть и положительного характера меморандумы, помимо отрицательных.

Диалог сможет оказаться особенно важным для обмена мнениями, но Россия, как вам известно, играет очень важную роль, решающую роль в целом ряде вопросов, которые особенно важны для Греции. Конечно, и для региона в целом, в том числе для Греции.

Сирийская проблема, как всем вам известно, непосредственные последствия сирийского кризиса – это беспрецедентный кризис беженцев. Наша страна выступала в качестве первой страны, фактически принявшей беженцев со стороны Турции в Евросоюз.

Отношения Евросоюза и России – очень важные отношения, НАТО и Россия – очень важные. Надеемся таким образом, что укрепление этого диалога, повышение его на более высокий, качественный уровень будет играть важную роль в продвижении отношений между Евросоюзом и Россией, а также Россией и НАТО.

Дальше – экономическое сотрудничество. Как я объяснил, это исключительно важный фактор для нашей страны, особенно в такой ситуации. Принимая сегодня Президента Путина, я говорил о моменте, о ситуации, это момент переходного характера. Мы перейдем к другой странице. От долголетнего экономического кризиса и положения неуверенности мы переходим к периоду стабильности и возвращения к положительным показателям развития экономической стабильности и политической, что предоставляет нам возможность построить «здание» наших взаимоотношений на более прочной основе. Экономическое сотрудничество в такой ситуации особенно важно именно потому, что то, в чем нуждается Греция сегодня – это инвестиции стратегического характера, а мы говорили об этом с Президентом Путиным, о стратегической важности и для Греции, и для России, а также помимо инвестиций, о торговых отношениях, туризме.

Было бы желательно иметь большое количество туристов, и мы готовы в этом году принять свыше миллиона российских туристов. И мы желаем, чтобы были увеличены эти цифры туристических потоков со стороны Российской Федерации, потому что мы знаем, какие глубокие чувства дружбы и взаимопонимания имеются между нашими народами, народами Греции и России, которые закалялись испокон веков в очень критические моменты нашей общей истории.

Мы делаем все возможное для преодоления проблем, с которыми сталкиваемся, мы изменили систему предоставления виз, я лично занялся этим. Замминистра иностранных дел посетит Москву в последующие дни, чтобы мы ускорили этот процесс. Мы обсудили с Президентом Путиным возможность рассмотреть другие способы по ускорению этого процесса.

В аграрном секторе и в пищевых продуктах мы продвигаем сотрудничество с помощью совместных предприятий, а также в энергетике. Экономическое сотрудничество в столь важный, критический период имеет очень большое значение.

С большой радостью мы увидим российские предприятия или предприятия российских интересов, которые будут принимать участие в международных тендерах. Обязуемся, что процедуры будут объективными, без технических барьеров и определенных предвзятых отношений, все будут на равноправной основе. В этом смысле я считаю, что диалог, переход диалога на качественно новый уровень очень важен, а также экономическое сотрудничество, особенно в переходный момент для греческой экономили или страны в целом, – очень важное дело. И в этом смысле я считаю, что Ваш визит очень важен в такой момент.

В.Путин: Что касается возможного влияния, или чего мы можем ожидать от Греции в нашем диалоге с Евросоюзом, Турцией в решении сирийской проблемы?

Прежде всего, могу сказать, что мы прекрасно понимаем, в каком мире мы живем, и Греция сама находится в непростом положении. Премьер-министру приходится принимать очень сложные, на мой взгляд, необходимые, но очень тяжелые решения. И мы совсем не ждем от Греции совершения подвигов Геракла, и вряд ли Греции удастся очистить Авгиевы конюшни европейской бюрократии.

Но все–таки Греция – это родина выдающихся мыслителей, философских школ. Недавно, говорят, могилу Аристотеля нашли здесь. И в этом смысле мы, конечно, исходим из того, что имея в виду наличие у нас очень добрых отношений, уходящих вглубь веков, конечно, это все очень хорошая база российско-греческих отношений. И думаем, что Греция, конечно, может внести свой вклад и влиять как–то на принятие решений в Евросоюзе и с соседями, особенно если будет инициировать, создавать условия для реализации крупных региональных проектов. Конечно, такая работа совместная всегда создает условия для решения и других вопросов, в том числе весьма сложных и лежащих в других сферах и областях, в том числе в политической и в сфере безопасности.

Что касается Сирии. Мы ведь что должны сделать, чтобы предотвратить поток беженцев в Европу? Мы должны, прежде всего, создать людям, которые там живут, самим сирийцам, иракцам, ливийцам, условия, чтобы они могли жить нормально в своих собственных странах. Вот это самое главное. Без этого решить проблему беженцев невозможно. Она будет только нарастать. Африка большая, не удержите всю Африку.

А для этого что нужно сделать? Победить террористов. А сделать это можно только объединяя усилия. Я говорил об этом еще выступая на юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Это и Россия, и страны региона, включая Турцию и Саудовскую Аравию, и Иран, и Соединенные Штаты, и, конечно, Европа. Мы все вместе должны это сделать, но сделать это мы сможем только, когда осознаем угрозу, исходящую от терроризма для всех нас и сможем преодолеть противоречия, которые нас разделяют. Но это сделать это когда–нибудь обязательно придется.

Спасибо.

Греция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 27 мая 2016 > № 1769051 Владимир Путин, Алексис Ципрас

Россия не занимается в Сирии решением проблемы курдов, это дело правительств тех стран, где курды проживают, заявил президент РФ Владимир Путин.

"Мы этим не занимаемся. Это вообще не наше дело. Это дело курдского народа, дело правительств тех стран, где курды компактно проживают", — заявил Путин журналистам в Афинах, отвечая на вопрос, как действия России в Сирии могут внести вклад в решение проблемы курдов.

"В Сирии мы занимаемся борьбой с террористическими организациями и сохранением легитимной структуры власти, с тем чтобы там ничего не рухнуло и мы на территории Сирии не увидели повторения ливийских событий, или еще хуже — сомалийских событий. Вот этого мы не хотим допустить", — добавил он.

По его словам, РФ "в контакте по этому вопросу с очень многими партнерами, включая американских партнеров". "У нас налажен регулярный диалог, в некоторых близлежащих странах у нас там контакты происходят два раза в сутки, утром и вечером. Есть и переговорный процесс", — отметил Путин.

Он подчеркнул, что главы МИД регулярно обсуждают этот вопрос, а также спецслужбы и министерства обороны. "Процесс налажен. Нужно, чтобы он был доведен до логического завершения, до начала мирного процесса, до урегулирования проблем политическими средствами. Мы всячески будем к этому стремиться", — заключил президент РФ.

Центральный банк базирующегося в Тобруке на востоке Ливии правительства объявил, что с 1 июня планирует вводить в обращение собственные банкноты на 4 миллиарда динаров (3 миллиарда долларов), передает в пятницу агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на заявление банка.

В среду, 25 мая, посольство США осудило эти планы и заявило, что новые банкноты "подорвут уверенность в ливийской валюте". Также США обвинили Тобрук в попытках взломать сейфы центрального банка Ливии, к которым регулятор, главный офис которого расположен в общеливийской столице Триполи, отказался предоставить коды.

Тобрукский центробанк в ответ заявил, что выпуск его банкнот был заранее согласован с главой заседающего в Триполи правительства национального согласия Файезом ас-Сараджем в качестве меры для "сохранения экономической стабильности, по крайней мере в текущий период". Ас-Сарадж сначала опроверг эту информацию, а позже объявил, что стороны пришли к "оперативному и практичному решению о том, как использовать напечатанные банкноты".

По данным агентства, банкноты были отпечатаны в России и отличаются по виду от денег, находящихся в обращении сейчас.

В марте 2016 года в ливийской столице Триполи начало работу правительство национального согласия, созданное при поддержке ООН, но демократически избранный парламент в Тобруке на северо-востоке страны до сих пор не поддержал его. Власти в Тобруке также сохранили контроль над армией страны.

«Тигры» и «Хеллфайры» - смертельная связка.

В прошлом году Франция приобрела 200 американских тактических ракет класса «воздух-поверхность» типа Hellfire и заказала еще 200, сообщает «Военный Паритет».

Эти ракеты поступают на вооружение боевых вертолетов Tiger, каждая машина может нести восемь УР. Вооруженные этими ракетами французские «Тигры» впервые вступили в бой в 2009 году в Афганистане, затем были Ливия (2011 год) и Мали (2014).

Вертолеты «Тигр» производятся европейским консорциумом Eurocopter, общий боевой налет составил более 7500 часов. Основными эксплуатантами являются Германия и Франция (заказали по 80 машин), Испания (24) и Австралия (22). В общей сложности заказ на эти машины составил 206 единиц, общий налет парка вертолетов превысил более 55 тыс часов.

Запад ищет "виноватых"

Дионис Каптарь, Константин Сивков

винтовка рождает экономику

Что первичнее — геополитика или экономика? На этот и многие другие насущные вопросы отвечает Константин Валентинович Сивков, российский военный и общественный деятель, аналитик, доктор военных наук.

Дионис КАПТАРЬ. Константин Валентинович, как военный специалист, что бы вы посоветовали нашему руководству для решения проблемы обеспечения обороноспособности нашей страны в условиях, когда у противника подавляющее преимущество практически во всех областях?

Константин СИВКОВ. Первым шагом должно быть создание системы гарантированного ответного возмездия. Когда имеется значительное количество ядерных боеголовок, порядка 1700 ядерных боеголовок, размещённых примерно на 700 межконтинентальных баллистических ракетах разного класса, всегда существует риск того, что эти ракеты могут быть выявлены, уничтожены превентивным ударом, а система управления — дезорганизована или также уничтожена. Чтобы это предупредить, должна быть система, которая привела бы к гарантированному уничтожению всех стран-членов блока НАТО. Оружие последнего рубежа может привести не только к уничтожению блока НАТО, но и в целом к тяжелейшим последствиям для планеты. Такое оружие может быть создано в России в относительно короткие сроки. Я говорю о создании термоядерных боеприпасов мультимегатонного класса сверхкрупного калибра. Подобных тем, что уже были испытаны в Советском Союзе 9 октября 1961 года. То была бомба эквивалентом 58 мегатонн, весила она около 30 тонн, сбрасывалась с самолёта Ту-95. Такого оружия в мире никто никогда не имел и не взрывал. Самый крупный калибр США был эквивалентом 30 мегатонн.

Дионис КАПТАРЬ. Почему мы отказались от продолжения той программы?

Константин СИВКОВ. Основная причина заключалась в том, что Советский Союз в то время был единым, мощным, монолитным государством, поэтому создавать оружие апокалипсиса не было смысла. Был смысл в создании традиционных ядерных припасов. Нового оружия достаточно иметь всего 1,5-2 десятка, вместо 1700. Их можно разместить поодиночно на разных носителях, обеспечить сопровождение надёжным личным составом и гарантированную боевую устойчивость. Тогда даже в случае социальных беспорядков и краха политической власти боевое оружие будет применено, что приведёт к уничтожению блока НАТО. Совершенно очевидно, что при наличии такого оружия враждебно настроенные страны будут дистанцироваться от поддержки деструктивных элементов, скорее даже будут стремиться к нейтрализации этой самой пятой колонны на территории России, дабы избежать таких чудовищных последствий.

Кроме этого, существует масса других видов вооружений, разрабатывая которые, мы можем решить эту задачу. Если говорить про ядерное вооружение, то в настоящее время система противоракетной обороны США нейтрализовать российский ядерный удар не может. Даже в случае, если от наших ядерных ракет останется где-то процентов десять. При десяти оставшихся процентах ядерного потенциала система противоракетной обороны США в нынешнем её состоянии сможет уничтожить не более 10-15 боеголовок. В перспективе (через 15 лет) она сможет уничтожить до 100 боеголовок. Но совершенно очевидно, что при создании новых систем ракет с маневрирующими боеголовками, гиперзвуковых боевых частей, которые могут быть установлены на головных частях в качестве ракет "Сармат", возможности системы противоракетной обороны США будут резко снижены.

Дионис КАПТАРЬ. Для чего же они её создают?

Константин СИВКОВ. Система противоракетной обороны США создаётся для того, чтобы нейтрализовать ядерные потенциалы других стран: Китая, который располагает на данный момент примерно 40 ракетами, но может достигнуть в ближайшее время 100-120; Северной Кореи, имеющей единичные заряды; Индии, у которой порядка 200 боеголовок; Пакистана — порядка 100 боеголовок. В отношении России система ПРО сработать полноценно не сможет. Но искус может появиться, и этим она опасна.

Появление противоракетной обороны, способной перемолоть наши ядерные боеголовки, будет сопровождаться созданием с нашей стороны более мощных боеголовок, более скоростных, маневрирующих, которые способны преодолевать эту противоракетную оборону. И я думаю, в этом плане задача будет решаться. Я полагаю, что в плане создания ядерных вооружений традиционных калибров основным направлением стоит избрать создание новых ракет тяжёлого класса, новых ракет лёгкого класса, манёвренных ракет среднего класса, боевых железнодорожных ракетных комплексов, которые сейчас создаются. А вот ракета "Булава" — не очень удачная, я бы так мягко сказал. Судя по тем данным, которые сейчас есть, эта ракета по забрасываемому весу не соответствует тем требованиям, которые предъявляются к подобным системам вооружения — всего 1160 кг, что очень мало. Я полагаю, что стоило бы сберечь оставшиеся три корпуса ракетных подводных лодок 941-го калибра проекта, известного под названием "Тайфун". И для них стоило бы создать тяжёлые ракеты морского базирования, которые могли бы нести увеличенный забрасываемый вес. Например, это могла быть моноблочная боевая часть того суперкалибра, о котором я говорил вначале. Чем была бы и обеспечена достаточно высокая боевая устойчивость этого класса оружия.

Если говорить о силах общего назначения, то здесь главным ограничивающим фактором является, конечно же, наш экономический потенциал. Сейчас конкурировать с Западом мы не можем. И шансов, что наш экономический потенциал хоть как-то приблизится к Западу, практически нет. Это возможно было бы при социализме, но никак не при капитализме. Единственным способом решения данной задачи в нынешней ситуации может быть создание систем оружия, которые позволяли бы ограниченному количеству личного состава при наименьшем количестве боевой техники противостоять противнику. Это должны быть машины, образцы оружия, которые по своим боевым возможностям и концепции превосходят иностранные образцы на поколение. Танк Т-14 — известная всем "Армата" — тому пример.

Однако хочу заметить, что при существующем отношении к образованию и науке обогнать потенциального противника на поколение практически невозможно. Поэтому пока единственной мерой в отношении сил общего назначения может быть увеличение их численности. Сегодня мы даже локальную войну парировать не можем.

В случае эскалации локальной войны в более крупную масштабную войну даже с обычным оружием мы должны чётко объявить, что будем применять тактическое ядерное оружие для предотвращения эскалации военного конфликта. В среднесрочной перспективе надо придать особое значение развитию тактического ядерного оружия. В первую очередь должна быть создана ядерная боеголовка для ракеты комплекса "Искандер". Также должны быть созданы или воссозданы, если они демонтированы, ядерные боеголовки для ракетного комплекса "Точка-У". Стоит подумать о том, чтобы восстановить потенциал ядерных снарядов для тяжёлой артиллерии, такой, как "Малка", 200-мм пушка, которая активно-реактивно стреляет снарядом, имеет дальность стрельбы порядка 50 км, а обычным снарядом — около 40 км.

Дионис КАПТАРЬ. Если сопоставить это оружие с другими, привычными нам вооружениями, какова его мощность? Что оно может уничтожить: город, деревню?

Константин СИВКОВ. По эквиваленту данный снаряд соответствует половине хиросимской бомбы.

Дионис КАПТАРЬ. Дорогое ли это оружие?

Константин СИВКОВ. Дело не в дороговизне. Конечно, если брать по критерию "эффективная стоимость", то атомный заряд намного эффективнее. Чтобы решить задачу, которую решает один ядерный снаряд, нужно выпустить несколько десятков тысяч обычных. Разработка таких снарядов будет вестись в среднесрочной перспективе — это 10-15 лет, хотя, конечно, некоторые образцы подобного вооружения могут создаваться уже сейчас.

Если же говорить о сегодняшней угрозе национальной безопасности, то надо сказать, что когда Россия стабильна, когда имеется надёжная власть и народ готов сражаться — Запад вторгаться к нам по классическому варианту не будет. Военное вторжение НАТО будет выглядеть несколько иначе. Смысл современной гибридной войны состоит не в том, чтобы сокрушить войска противника. Удар наносится по власти, демонтируется власть. И к власти приводятся марионетки, которые уничтожают вооружённые силы своими приказами. Падение Советского Союза — классический пример гибридной войны, которая не потребовала применения традиционных вооружённых сил, однако потери советских вооружённых сил намного превзошли потери от фашистского вторжения в 1941 году.

В гибридной войне на 90% успех определяется действиями правительства страны — жертвы агрессии. То есть всё необходимое для гибридной войны формирует действующая власть.

Недавно я беседовал с Таймуром Двидаром, это талантливый российский политолог египетского происхождения. Он высказал очень интересную для меня мысль: народу нужны четыре вещи — социальная справедливость, честь и достоинство гражданина, свобода и развитие страны. Если нет этих четырёх вещей, то власть в глазах народа становится враждебной ему. Как следствие, начинает копиться народный тротиловый заряд ненависти. Здесь внешние силы выступают лишь в роли детонатора, который этот тротиловый заряд взрывает. Так взорвался Египет, Сирия, Ливия, Тунис, Украина. Давайте посмотрим на современную Россию. У нас есть социальная справедливость? Вы улыбаетесь… У гражданина России есть честь?

Дионис КАПТАРЬ. Внутренняя честь должна быть, и она есть.

Константин СИВКОВ. Да, но всегда ли она подтверждается органами власти? Есть ли развитие у нашей страны?

Дионис КАПТАРЬ. Вопрос риторический.

Константин СИВКОВ. То же самое можно сказать и о свободе. Когда органы власти действуют не в интересах благополучия граждан, а в корпоративных интересах, то трудно ожидать, что эту власть народ будет поддерживать. Я твёрдо убеждён, что сегодня в России пятая колонна Запада действует безнаказанно и уверенно. Она готовит тот самый тротиловый заряд, который должен Россию взорвать.

Нелишним будет ещё раз напомнить урок истории. Императора Николая II свергали не большевики. Они к этому никакого отношения не имели. Николая II свергало его же окружение. Будем точны — пятая колонна Запада. В неё входили российский олигархат, буржуазия: родзянки, львовы, терёщенки; элитарные круги вооружённых сил; члены царской семьи, которые опрометчиво рассчитывали на престол. Большевики взяли власть в руки, когда её уже у Временного правительства не было. Это Временное правительство развалило Россию. Правительство олигархии, боярское правительство, говоря старым языком. Вспомним слова Ленина. Когда власть взяли большевики? Когда она валялась в грязи. Когда Керенский на учредительном собрании выступил и сказал: нет в России партии, которая взяла бы на себя ответственность за разваливающуюся страну. Именно тогда Ленин провозгласил, что есть такая партия! Большевики взяли на себя труд не по развалу страны, а по её собиранию и сохранению. Да, в начале пути было много крови, но опять же стоит помнить, что гражданскую войну развязала олигархия, а не большевики. Крестьяне начали жечь помещичьи усадьбы задолго до большевиков. К этому их подтолкнули действия власти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать это. По крайней мере, это мое мнение.

Собственно, я веду разговор к тому, что самым эффективным инструментом в нынешних условиях для предотвращения военной угрозы со стороны НАТО является — первое — запрет идеологии радикального либерализма во всех его проявлениях. Законодательный запрет. По целому ряду признаков идеология радикального либерализма подходит под понятие экстремистской идеологии. Более того — человеконенавистнической идеологии. Это легко доказать.

Второе, что нужно сделать, — искоренить представителей пятой колонны во власти России. Лишить их возможности влиять на экономику. Иными словами, надо применить инструмент люстрации. И я полагаю, что законодательное оформление люстрационного процесса было бы очень эффективным шагом. Федеральный закон о люстрации тех, кто причастен был к развалу Советского Союза, реформам 90-х, организации приватизации 90-х, расхищению и вывозу общенародного состояния за рубеж (этот перечень можно ещё продлить) — был бы воспринят народом на ура. И президент, который бы выдвинул такой закон, и Государственная дума, которая его приняла, и Совет Федерации, который его утвердил, стали бы в глазах народа героями. Я в этом не сомневаюсь. Это бы сильно способствовало укреплению российской власти… Но я сомневаюсь, что власть на это пойдёт.

Дионис КАПТАРЬ. Недавно некий британский генерал Ширеф, отставник, ранее занимавший крупный пост в НАТО, смоделировал возможность ядерной войны с Россией из-за якобы вторжения российских войск в страны Балтии. Понятно, что это глупость. Но как вы считаете, с чем связан этот информационный вброс?

Константин СИВКОВ. Дело в том, что западная цивилизация переживает глубочайший кризис. И речь идёт отнюдь не только о политических аспектах. В первую очередь кризис связан с энергетикой и экологией. По расчётам специалистов, для того, чтобы человек мог жить достойно, он должен получать 2 кВт электроэнергии. Таким образом, на 7 миллиардов человек нужно 14 тВт электроэнергии. В наличии только 2 тВт.

Дионис КАПТАРЬ. "Нужно" сократить население в 7 раз?

Константин СИВКОВ. Да, об этом и идёт речь. Но за счёт кого? Точно не за счёт себя. Это хорошо поняла западная элита ещё в конце 90-х. После провокации 2001 года они предприняли поход с целью взятия под контроль энергетики Ближнего и Среднего Востока. Но применение грубой силы провалилось, применение мягкой силы в виде арабской весны тоже провалилось — пришли "не те" силы. Индия, Китай сегодня спокойно поднимаются. Если бы им удалось взять под контроль эти ресурсы, Китай был бы удушен. Никакого бы китайского чуда не было.

Дионис КАПТАРЬ. Китай будут взрывать изнутри, судя по всему.

Константин СИВКОВ. До этого ещё далеко, а время их поджимает очень серьёзно. Сегодня Запад находится в ситуации, когда нужно, с одной стороны, затягивать пояса народу, с другой стороны — искать "виновных" в беде Запада. Сначала пытались найти этих виновных в лице мифического терроризма, потом вдруг выяснилось, что терроризм этот выращен самими же США и Западом. Теперь в качестве противника избрали Россию. Причина выбора ясна: Россия инициировала создание БРИКС, инициировала создание альтернативной финансовой системы, фактически поставила под угрозу существование экономического глобального долларового насоса, который качает сырьё и ресурсы из всех стран мира за счёт выпуска ничем не обеспеченных бумажек.

Дионис КАПТАРЬ. Но бумажки обеспечены авианосцами. Самое лучшее обеспечение!

Константин СИВКОВ. Да, это, кстати, ответ на вопрос, что первичнее — геополитика или экономика. Выясняется, что первичнее всё-таки геополитика и авианосцы. Что все эти "фантики" стоят чего-то, если есть авианосцы. Были у нас авианосцы, крейсера, линкоры, танки, самолёты, большое количество пехотных дивизий — стоял наш рубль крепко! Не стало всего этого, и рубль упал…

Так что же происходит сейчас? Россия практически полностью лишила западную цивилизацию шансов установить глобальный монополярный или мондиальный мир. Дополнением тому стала утрата возможности взять под контроль ресурсы Ближнего Востока, удушить Китай, Индию, другие развивающиеся страны. Сегодня западные элиты начинают осознавать простую вещь, что при сохранении существующего положения дел социальный взрыв с крушением всех этих элит, изменением социального порядка в тех же странах Европы и США, — это вопрос времени, причём относительно короткого. И при этом все страны Европы имеют внешний долг, превосходящий или приближающийся к их ВВП. Народы Запада не готовы воевать. Американцы проиграли войну в Ираке и в Афганистане именно потому, что не готовы были умирать. А их противники были готовы… Сегодня из России лихорадочно лепят образ врага путём цитирования в том числе сумасшедших отставных натовцев, чтобы канализировать гнев западного люда не на собственные элиты, а на внешнюю силу, конкретно — на Россию.

Дионис КАПТАРЬ. Константин Валентинович, известно, что западный мир в долгах как в шелках. США должны, Европа должна, японцы должны… А кому они должны?

Константин СИВКОВ. У них огромные долги перед нефтедобывающими странами, перед той же Саудовской Аравией, перед Катаром, перед Бахрейном. Плюс, к тому же, там имеется большое количество внутренних перекрёстных долгов перед банками… В-третьих, огромные долги перед транснациональными корпорациями Китая, Индии, Бразилии.

Дионис КАПТАРЬ. Частный долг перетекает в государственный. Это сложная система.

Константин СИВКОВ. Выплатить эти долги уже невозможно. Долг США значительно превысил ВВП США. При 17 триллионах долг составляет 18 с чем-то триллионов. И он продолжает расти. И это всего лишь госдолг! А если брать долги всех корпораций, то они превышают 50 триллионов долларов.

Дионис КАПТАРЬ. Взыскать эти долги не удастся, тем более что Америка может в любой момент объявить обмен доллара на другой, новый доллар по курсу 1:1000 000, и обменять его только своим.

Константин СИВКОВ. Да, но если это происходит, то лопается бюджет Китая… И в этом случае Китай и другие страны перестают платить и давать сырьё Америке.

Дионис КАПТАРЬ. Вполне возможно эту пирамиду запустить ещё раз.

Константин СИВКОВ. Как будет дальше — сказать сложно. Во всяком случае, это будет означать крушение долларовой системы. А крушение долларовой системы будет означать крах западных элит, это тоже однозначно. Крушение доллара повлечёт за собой слом долларового насоса, сырьё поступать перестанет. Тогда начнут создаваться региональные валютные союзы, как у нас на базе рубля, как в Китае на базе юаня. Юань может стать главной мировой валютой вместо доллара и евро, и тогда вместо долларового насоса начнёт работать юаневый насос. Штатам это категорически нельзя допустить, поэтому они сейчас и борются за доллар.

Дионис КАПТАРЬ. В этом случае американцы будут стараться силой заставить людей снова играть в их пирамиду. Они попросту вернутся к классическим неприкрытым методам XVIII-XIX вв., когда винтовка рождала экономику.

Константин СИВКОВ. Я с вами абсолютно согласен, но есть нюанс. Если Россия, Китай, Индия выступят единым фронтом, то США и НАТО ничего сделать не смогут. Эти страны могут объединиться, если из-за американцев одновременно лишатся своего золотовалютного резерва… И вы верно заметили: винтовка порождает экономику, но на каждую винтовку есть другая винтовка. Для её создания нам нужны предприятия, наука, ядерный потенциал и люди, которые смогли бы всё это держать в своих руках.

Добыча нефти в Ливии превысила 300 тыс. баррелей в сутки - Национальная нефтяная корпорация.

Добыча нефти в Ливии превысила 300 тыс. баррелей в сутки после открытия на прошлой неделе терминала в порту Марса-эль- Харига. Об этом сообщает агентство "Франс Пресс" со ссылкой на представителей Национальной нефтяной корпорации (ННК) Ливии.

Экспортные поставки нефти из порта Марса-эль-Харига были заблокированы с начала мая.

По словам представителей корпорации, объемы добычи нефти в Ливии в ближайшее время могут выйти и на уровень в 360 тыс. баррелей в сутки.

До начала гражданской войны в 2011 году Ливия была крупнейшим поставщиком нефти в Северной Африке - в стране добывалось около 1,6 млн баррелей нефти в сутки. В 2014 г. добыча составляла немногим более 430 тыс. баррелей в сутки.

При этом представители ННК неоднократно заявляли, что объемы нефтедобычи в Ливии могут вернуться на прежний уровень. По оценкам экспертов, запасы нефти в Ливии составляют 48 млрд баррелей.

По меньшей мере три тысячи мигрантов были спасены у берегов Ливии во вторник, в результате число спасенных за последние двое суток беженцев возросло до 5,6 тысячи, сообщили сотрудники береговой охраны Италии.

Как передает агентство Франс Пресс, в операциях по спасению участвовали береговые службы, а также судна европейского агентства Frontex и европейской операции "София", которая предусматривает дислокацию в международных водах кораблей, воздушных судов и беспилотников, которые обеспечивают сбор информации о перевозчиках нелегальных мигрантов из Африки к берегам Евросоюза.

По словам сотрудников береговой охраны, во время проведения поисково-спасательных операций были предприняты все необходимые меры. Дополнительной информации о национальности спасенных мигрантов пока не сообщается. Как отмечает агентство, с начала 2016 года в Италию прибыли не менее 37 тысяч человек.

Во вторник официальный представитель Международной организации по миграции (МОМ) Джоэл Миллман сообщил, что свыше 191 тысячи мигрантов и беженцев с начала года пересекли Средиземное море в поисках убежища в Европе с начала 2016 года по 21 мая. При этом 1370 человек погибли или пропали без вести.

НАТО окружает Сирию

Ближневосточная стратегия НАТО стремится законсервировать ИГ в Сирии

Александр Братерский

В Сирии прогремели взрывы, которые унесли жизни более 120 человек. Ответственность за серию терактов взяло террористическое «Исламское государство» (запрещенная организация в России), которое стремится доказать, что его развитие не может остановить даже сирийское присутствие сил России и США. Особенное значение в этом контексте получает стратегия НАТО, которое в самой Сирии не воюет, но стремится заблокировать ИГ в границах страны.

Взрывы прогремели в сирийских городах Джабла и Тартус. Сообщается как минимум о пятерых террористах-смертниках, взорвавших себя. Кроме того, в каждом из городов террористы привели в действие бомбы, заложенные в автомобиль. По последним данным, в терактах погибли более 120 человек. Оба города в провинции Латакия находятся под контролем сил, лояльных президенту Сирии Башару Асаду. Более того, в Тартусе расположена база российских ВМС, а Джабла находится в примерно 30 км от российской военно-воздушной базы.

Ответственность за теракты взяла на себя террористическая организация «Исламское государство» (ИГ), против которого воюют российские ВС в Сирии вместе с войсками официального Дамаска. Кроме того, ВВС России координируют свои действия и с США, которые также регулярно наносят авиаудары по позициям террористов.

Теракт ИГ подчеркнул проблему, которая становится все актуальнее для сирийского конфликта. Несмотря на перемирие, которого достигли представители Дамаска и боевиков умеренной оппозиции, радикальные организации продолжают контролировать часть территории Сирии. Наиболее влиятельная (и известная по всему миру) террористическая группировка страны — ИГ сохраняет возможность проводить теракты на сирийской территории. Более того, есть немало данных о том, что «Исламское государство» стремительно распространяет свое влияние на другие страны исламского мира.

Афганское эхо Сирии

Международного влияния ИГ касалось и заявление президента США Барака Обамы от 23 мая. В ходе своего визита во Вьетнам он объявил о том, что американский беспилотник уничтожил муллу Ахтара Мансура, лидера афганского радикального движения «Талибан». «Мы уничтожили лидера организации, которая проводила тайные операции и открытые атаки против сил США и коалиции НАТО, воевала против афганского народа и вступала в союзы с экстремистскими группировками», — сказал Обама. По словам американского президента, уничтожение Мансура — это крупный успех США и НАТО.

Между тем смерть главы «Талибана» — это еще один успех ИГ. За неделю до того, как США объявили о его гибели, на радикальных исламистских онлайн-форумах появились слухи о том, что Мансур, давний противник ИГ, погиб в перестрелке с талибами-перебежчиками, которые дали клятву верности руководителю «Исламского государства» Абу-Бакру аль-Багдади.

Тем не менее гибель муллы Мансура трудно переоценить для политического будущего Афганистана. Это может облегчить переговоры между официальным Кабулом и умеренными талибами о создании правительства национального примирения. Тем более что обе стороны понимают: если противоречия преодолеть не удастся, инициативу в стране может перехватить ИГ.

К переговорам с правительством Афганистана талибов склоняют действия коалиции НАТО и афганских сил в этой стране. Недавно мирное соглашение с правительством в Кабуле было подписано главой Исламской партии Афганистана Гульбеддином Хекматияром, который также воевал на стороне «Талибана».

В последнее время на проблемы в организационной сфере афганские силы, которые борются как с движением «Талибан», так и с враждебным ему ИГ, научились реагировать достаточно эффективно.

Как отмечает эксперт центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко, обученные инструкторами США и НАТО афганские военные смогли достаточно эффективно действовать против отрядов исламистов, не давая талибам закрепляться на захваченных территориях. Начиная с 2008 года силы НАТО помогли подготовить более 350 тыс. человек для армии и полиции Афганистана.

Однако в альянсе не скрывают, что дальнейшее развитие ситуации в Афганистане будет зависеть от того, останется ли в этой стране американский контингент. «Афганистан — это пока незаконченное дело», — охарактеризовал ситуацию в стране посол США при НАТО Дуглас Лют в беседе с журналистами.

США собираются оставить в стране 5,5 тыс. солдат и офицеров вплоть до 2017 года. Об этом объявит президент США Барак Обама на саммите в Варшаве в июле этого года. В настоящее время общее число военных миссии НАТО в Афганистане составляет более 12 тыс.

Миссия в Ираке

НАТО также собирается отправить миссию специалистов в Ирак для изучения возможностей тренировки местных военных для противостояния той же угрозе ИГ. Для Ирака эта угроза гораздо более серьезная, чем для Афганистана. Боевики ИГ контролируют сирийские и иракские приграничные районы, создав прочную инфраструктуру между ними. О скорой отправке в Ирак миссии специалистов сообщил генсек альянса Йенс Столтенберг по завершении первого дня встречи глав МИД стран альянса, которая прошла в Брюсселе на прошлой неделе. Первые тренировки иракских военных из сил безопасности начались в апреле, и в ближайшие полгода НАТО должно подготовить 350 военных.

Просьба прислать натовских военных для обучения иракских солдат исходит от премьер-министра страны Хайдера аль-Абади. В НАТО объясняют, что с иракским правительством у альянса давно налажены военные связи. 23 мая аль-Абади объявил о начале широкомасштабного наступления на Эль-Фаллуджу, который сейчас считается одним из главных городов под контролем ИГ.

Генсек НАТО Столтенбег дал понять, что участие НАТО в укреплении безопасности Ирака для стран альянса — это возможность обезопасить себя от угроз в регионе: «Помогая нашим партнерам укреплять свои силы и обеспечивать безопасность своих стран, мы укрепляем безопасность и собственных государств». «ИГ держит захваченные территории, которые должны быть у него отобраны. Мы должны понять, как мы можем помочь», — обрисовал на встрече с журналистами задачу НАТО в Ираке один из чиновников альянса.

Правда, о планах тренировки иракских солдат непосредственно на территории Ирака натовские военные говорят осторожно. Это трудная задача. Несмотря на затраченные силы и средства, с ней не смогли справиться американцы.

После вторжения в эту страну в 2003 году и свержения диктатора Саддама Хуссейна США потратили огромные средства на тренировку иракских военных. На создание боеспособных сил ушло около $25 млрд, однако США смогли подготовить лишь около 12 тыс. солдат и офицеров из 250 тыс. иракского контингента.

Пока неясно, смогут ли изменить ситуацию инструкторы НАТО, однако положительный фактор в их возможном присутствии все-таки есть. Специалисты из европейских стран могут быть восприняты более положительно, чем военные из США, к которым многие иракцы относятся враждебно после многих лет войны.

Собственно в сирийской операции НАТО как организация не участвует, хотя там «в личном качестве» присутствуют некоторые страны — члены альянса: Великобритания, США, Франция, а также несколько других государств, которые предоставляют различную техническую помощь.

В НАТО подчеркивают, что операция в Сирии никогда не была операцией альянса, однако на прошлой неделе обсуждалась возможность предоставления коалиции в Сирии разведывательных самолетов AWACS. Эти самолеты — единственное военное оборудование, которым обладает НАТО. Вопреки распространенному убеждению, у этой организации практически нет своего вооружения. Его предоставляют в распоряжение НАТО страны — члены альянса в рамках каждой кампании.

Вменяемый противник

Кроме Ирака и Афганистана другой ближневосточной страной, ситуация в которой беспокоит альянс, является Ливия, где тоже присутствуют боевики-исламисты. Столтенберг уверяет, что альянс не собирается воевать в Ливии, однако также собирается оказывать военную и политическую поддержку недавно сформированному в этой стране правительству. «Мы будем действовать, если будет просьба от правительства страны», — сказал генсек НАТО. Пока с инициативой послать военных выступили в индивидуальном порядке Италия и Великобритания. США дали понять, что если и присоединятся к новой кампании в Ливии, то точно не на правах лидера. В мае появились первые данные о боях европейских военнослужащих с ливийскими отрядами ИГ.

По иронии судьбы, альянс несет прямую ответственность за происходящее в Ливии: в результате военной операции в этой стране в 2011 году был свергнут диктатор Каддафи, однако вакуум власти породил хаос и гражданскую войну. Последствиями этого хаоса стало усиление позиций ИГ в этой стране. На фоне сирийского конфликта все больше боевиков из этой организации предпочитают перейти западную границу и укрепиться в Ливии, где нет российских бомбардировок, а НАТО пока только разворачивает антитеррористическую миссию.

Кроме того, увеличивается и волна миграции из Ливии в Европу. По данным миграционных служб, к берегам Италии прибывает все больше нелегалов. С последствиями миграционного кризиса приходится сегодня бороться тому же НАТО, которое фактически играет роль «политического МЧС».

Корабли альянса сегодня патрулируют Эгейское море, где пытаются остановить перевозчиков, которые транспортируют нелегальных мигрантов в Европу. Со стороны Сирии поток приостановлен. Совместные усилия ЕС и Турции в этой области увенчались успехом. По данным комиссара ООН по делам беженцев, число нелегальных попыток прорваться в Европу по этому маршруту упало в апреле на 90% по сравнению с мартом. В ближайшее время свой корабль для участия в патрулировании НАТО обещали прислать США, однако что это будет за тип судна, пока неизвестно.

Участие натовских стран в стабилизации Ближнего Востока представляет собой «смешанную картину», отмечает аналитик вашингтонской группы Gulf state Analytics Теодор Карасик. «С одной стороны, НАТО дает Ближнему Востоку модель развития региональной безопасности. С другой — ближневосточная политика превращается в самоцель для альянса, — считает собеседник «Газеты.Ru». — Если опираться на первую идею, тогда в этом может быть здоровое начало. Вторая же концепция вряд ли приведет к хорошему результату».

Офицеры и гражданские союзники НАТО в кулуарах подчеркивают, что ситуация в Афганистане и на Ближнем Востоке беспокоит их гораздо больше вызовов со стороны России.

Россия хотя и видится нарушителем спокойствия на Западе, но этот нарушитель — предсказуемый и «вменяемый» противник в отличие от исламистов. «Это совершенно две разные угрозы», — заявила «Газете.Ru» одна из сотрудниц в штаб-квартире альянса.

В российских дипломатических кругах отмечают, что именно Ближний Восток и Афганистан могут быть полем для сотрудничества. «Именно в борьбе с терроризмом сотрудничество России и НАТО давало свои плоды», — отметил в интервью российским журналистам постпред России при НАТО Александр Грушко.

Россия «может играть конструктивную роль» на Ближнем Востоке, признается, в свою очередь, высокопоставленный чиновник альянса. Однако, как отметил в разговоре с корреспондентом «Газеты.Ru» генсек НАТО Йенс Столтенберг, никакое практическое сотрудничество альянса с Россией не будет осуществляться до тех пор, пока не улажен конфликт на Украине.

Россия или Британия? Кто нарисует новую карту Ближнего Востока?

20 мая правительство Сирии направило в «Лукойл», «Газпром нефть» и «Зарубежнефть» запрос на помощь в восстановлении нефтегазовой промышленности арабской республики. Об этом сообщает иранский англоязычный телеканал Press TV со ссылкой на министра энергетики России Александра Новака. «Сирия попросила наши компании принять участие в восстановлении нефтегазовых проектов, развитии инфраструктуры и строительстве газопровода», — заявил глава ведомства, уточнив, что в настоящее время компании изучают предложение Дамаска. Ранее Москве уже предлагали принять участие в восстановлении нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) в г. Баньяс (Тартус, северо-западная провинция САР) и строительстве нового НПЗ совместно с Ираном и Венесуэлой. И здесь нет ничего удивительного: ведь именно ВКС России помогли президенту Башару Асаду сохранить страну от развала и освободить часть территорий на севере и западе от террористов ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры». Однако нюансов и параллелей в этой истории намного больше, чем кажется на первый взгляд.

Дело в том, что впервые за столетия непримиримой борьбы Москва уверенно действует на территориях, за которые некогда дрались Париж и Лондон. Речь идет об «османском наследстве» — Большой Сирии (современные территории САР, Ливана, Иордании и Израиля), которая простирается вдоль побережья Восточного Средиземноморья, куда англичане и французы в годы Первой мировой войны намеревались протянуть два нефтепровода из Киркука — в Хайфу и Триполи (на территории современного Ливана). Интрига состоит в том, что предложение Дамаска, адресованное российским нефтяным компаниям, совпало со знаменательной датой — 16 мая 2016 года исполнилось 100 лет с момента подписания самого противоречивого тайного пакта в истории XX века — Соглашения Сайкса-Пико (Sykes-Picot Agreement). Не исключено, что сирийское правительство стремилось таким образом намекнуть Лондону и Парижу о конце былого господства в регионе. Чтобы понять глубину этого послания, обратимся к истории.

Напомним, что соглашение берет свое начало с ноябрьских консультаций 1915 года, которые велись между Парижем и Лондоном при посредничестве Санкт-Петербурга. Итоговый документ, подготовленный Марком Сайксом и Франсуа Жоржем-Пико к марту 1916 года, предполагал раздел Османской империи на несколько частей. Российская империя получала во владение Западную Армению (Трапезунд, Карс, Эрзурум, Битлис и Ван), французы — Ливан, Киликию, Сирию и провинцию Мосул, в том числе и такие города, как Мерсин, Адана, Сиваш, Диярбакыр, Мардин, Мосул и Равандуз (совр. мухафаза Эрбиль). Британцы же обосновывались в Месопотамии, получая территории современных государств региона — Ирака (в том числе и Киркук), Кувейта, Иордании, Палестины и Израиля. Городам Хайфа, Акра (ныне — г. Акко, расположенный в израильской Западной Галилее) Иерусалим и Александретта (ныне — турецкая провинция Хатай) предоставлялся международный статус.

Однако уже тогда между Россией, Францией и Великобританией наметились стратегические расхождения, которые сохранились и по сей день. В отличие от европейских столиц и Вашингтона, Санкт-Петербург не претендовал на нефтяные концессии арабских владений бывшей Османской империи (поскольку имел в них достаток — нефтепромыслы в Баку, Грозном и Майкопе), а пытался обезопасить Закавказье от удара с южного направления. Париж и Лондон преследовали противоположные цели, о чем свидетельствует рупор американского Совета по международным отношениям — журнал Foreign Affairs. «Большинство историков неправильно понимают значение пакта Сайкса-Пико, поделившего сферы влияния на Ближнем Востоке. Документ не ограничивается колониальной картографией. На самом деле секретное соглашение между Францией и Великобританией преследовало нефтяные интересы держав. Франция, Великобритания, Германия, США и Османская империя знали об обширных запасах нефти в регионе. Поэтому и был создан международный консорциум, целью которого являлся передел месторождений», — пишет автор Foreign Affairs Рейчел Хэврелок.

Речь идет о Turkish Petroleum Company (TPC), созданной в 1912 году по инициативе британского финансиста Галуста Гюльбенкяна, который считал себя полноправным «архитектором» мирового нефтяного бизнеса. Он был в буквальном смысле непотопляемым: даже приход к власти младотурок в 1908 году не пошатнул позиции Гюльбенкяна, который спустя два года становится во главе Национального банка Турции. Справедливости ради отметим, что за спиной у Гюльбенкяна стояли не только обширные связи с казначейством Османской империи и султаном, но и лондонский Сити, выступивший совладельцем TPC. Тем не менее, несмотря на старания британцев, в долю вошла и рокфеллеровская ExxonMobil. В конечном итоге учредителями оказались пять обществ — Anglo-Persian Oil Company (будущая ВР), Royal Dutch Shell, Exxon, Compagnie Française des Pétroles (будущая Total) и Partex Oil and Gas Corporation, принадлежащая Гюльбенкяну.

Чего они хотели добиться? На этот вопрос Р. Хэврелок дает развернутый ответ: «С помощью соглашения Сайкса-Пико Франция и Великобритания надеялись прибрать к себе долю Германии и построить нефтепроводы к портам на средиземноморском побережье. Чтобы не поссориться в будущем между собой Париж и Лондон решили построить два трубопровода. Французы решили тянуть трубу из Киркука (совр. Иракский Курдистан — С.Ц.) в Триполи (совр. Ливан), а англичане намеревались соединить Киркук с Хайфой». Дальнейшая история общеизвестна: в 1925 году король Ирака Фейсал передает Turkish Petroleum Company право на эксклюзивную разработку месторождений, а в 1929 году предприятие переименовывается в Iraq Petroleum Company. Компания будет национализировала иракским правительством только в 1972 году. Баасисты не потерпят конкуренции.

О нефтяных амбициях предводителей Старого Света написано достаточно. Тем не менее лучше всех о британских интересах говорят сами британцы. Вот что заявлял в годы Первой мировой войны секретарь английского кабинета министров сэр Морис Хэнки, обращаясь в письме к министру иностранных дел лорду Артуру Бальфуру: «Единственно, где Британия может поставить под свой контроль резервы нефти, это в Персии (Иране) и Месопотамии (Ираке)…Контроль над этими резервами стал главной военно-стратегической целью Британии». Что же дальше? А дальше — самое интересное. 2 ноября 1917 года глава МИД королевства направляет лорду Уолтеру Ротшильду письмо, вошедшее в историю дипломатии под названием «декларации Бальфура», где говорится о намерении Лондона «создать в Палестине национальный очаг для еврейского народа». Прикрываясь жестом доброй воли в отношении евреев, Лондон живет нефтью, памятуя о транспортной значимости Хайфы. Впрочем, как и Франция, которая предоставила Ливану независимость только в ноябре 1943 года, а Сирии — в апреле 1946 года.

С тех многое изменилось на Ближнем Востоке, в том числе и границы государств, которые стали заложниками «арабской весны». Однако нефтяные интересы остались неизменными. Как и сто лет назад, американские нефтепромышленники обеспокоены европейской экспансией в арабо-мусульманском мире, который с точки зрения границ застыл в 1918 году. То есть регион по-прежнему скроен по англо-британским лекалам. И это вызывает изрядное раздражение в Вашингтоне. Не случайно вице-президент США Джозеф Байден видит главную проблему Ближнего Востока в «искусственных границах государств, которые состоят из множества этнических, религиозных и культурных групп».

Многое познается в сравнении. Как и то, что логистика нефтяной контрабанды ИГИЛ совпадает с замыслами пакта Сайкса-Пико, который не утратил свою актуальность. Поэтому Дамаск привлекает Москву к сотрудничеству в восстановлении нефтяной промышленности, пытаясь таким образом сдерживать амбиции Лондона и Парижа. Regnum.

Как там, в Ливии, госпожа Клинтон?

Игорь ШУМЕЙКО

Общественные страсти вокруг массового наплыва в Европу переселенцев из стран «арабской весны» то стихают, то снова разгораются, но ясно одно: грекам, итальянцам, австрийцам, немцам и прочим, кому Еврокомиссия установила «квоты» на приём мигрантов и беженцев, теперь от новой реальности не уйти. Европа меняется, в том числе вопреки воле европейцев.

В последние месяцы внимание публики было переключено на «балканский маршрут», который начинается в Турции и ведёт в Грецию, но, судя по некоторым оценкам, куда более серьёзная опасность исходит из Ливии. Так, количество мигрантов, скопившихся в Греции к нынешней весне, большинством наблюдателей оценивается примерно в 50 тысяч человек. В то же время 18 мая сего года британский телеканал Sky News обнародовал информацию со ссылкой на доклад Интерпола и Европола, из которой следует, что в Ливии сейчас готовятся к переправке в Европу 800.000 (!) мигрантов. «Предполагается, - утверждают составители доклада, - что в 2016 году свыше 90 процентов мигрантов, следующих в ЕС, будут перевезены контрабандистами… Незаконный ввоз мигрантов является международным бизнесом, в котором заняты, как подозревают, представители более 100 стран».

Ливия сегодня – это самый яркий и самый зловещий пример «демократизации», как она была спланирована в Белом доме при Бараке Обаме, когда хозяйкой Государственного департамента была Хиллари Клинтон, ныне кандидат в президенты США от демократической партии.

Ливия сегодня – это фактически безгосударственная территория, на которой сосредоточены, по оценкам американских военных, до 6000 боевиков «Исламского государства» и которая условно разделена на западную (с «правительством» в Триполи) и восточную (с «правительством» в Тобруке) части. Все разговоры о создании в Ливии «заслуживающего доверия» правительства «национального единства» так и останутся разговорами: собственно, Запад для того и свергал Каддафи, чтобы ликвидировать ливийскую государственность как нечто целое. Откровенность, с какой проводятся в жизнь эти планы, может шокировать: небезызвестный Бернар-Анри Леви, с патологическим постоянством призывавший бомбить Югославию, Ирак, Сирию, Ливию, вспоминал о своём разговоре с послом в Ливии Кристофером Стивенсом (убит в Бенгази при загадочных обстоятельствах 11 сентября 2012 года), когда американец и француз с увлечением обсуждали «перспективы ливийского варианта Дейтонских соглашений, в котором ставка делалась на раздел Ливии».

Ливия сегодня – это объект секретной военной операции «София» по уничтожению судов с беженцами, которую войска Евросоюза проводят с июля 2015 года (главная военная сила интервенции – Великобритания и Италия). 17 февраля 2016 года сайт Wikileaks представил очередную «утечку» - закрытый доклад о первых шести месяцах этой операции, подготовленный командующим операцией итальянским контр-адмиралом ВМС Энрико Кредендино. Из адмиральского доклада следует, что за полгода в нейтральных водах боевые корабли и самолёты Евросоюза уничтожили 67 лодок мигрантов.

При этом доклад адмирала Кредендино призывает институты ЕС помочь ускорить процесс формирования «заслуживающего доверия» правительства в Ливии, которое позволило бы войскам Евросоюза начать военную операцию в её территориальных водах, а в перспективе и расширить её на побережье». Спецслужбы из США, Великобритании и Франции, отмечается в докладе, уже активно действуют на территории Ливии. «В Европе, - констатирует адмирал, - движущая сила военной интервенции - Италия и Великобритания».

Вопроса «Зачем?» даже не возникает. Поясняя причины отказа Болгарии от участия в операции «София», болгарский премьер Бойко Борисов заметил: «За этой операцией стоят нефть и вопрос о том, кто будет использовать ливийские нефтяные месторождения».

В очередной порции переписки Хиллари Клинтон, опубликованной в январе, мотивы западной интервенции в Ливию названы совершенно определённо. Главный мотив - крупные золотые и нефтяные запасы этой страны (так что Бойко Борисов ничего неожиданного не сказал). Чтобы эти богатства поделить, и надо было расчленить Ливию. А ещё раньше – убить ливийского лидера Муаммара Каддафи, успешно управлявшего этой сложной страной 42 года.

…Кадры, в которых 20 октября 2011 года наёмники «демократизаторов» зверски добивают истерзанного Каддафи, глобальные СМИ долго демонстрировали всему миру. «Ужасными, отвратительными сценами расправы» назвал эти кадры Владимир Путин. И по контрасту – садистский смех Хиллари Клинтон, с ликованием возглашающей при виде сцены убийства: «Мы пришли, мы увидели, он умер!»

В СМИ проскользнула информации со ссылкой на советников кандидата в президенты США от демократической партии, что она не считает сделанное в Ливии ошибкой, но полагает, что работа в этой стране остаётся незавершенной. Что ж, у неё будет возможность завершить свою «работу», если американцы, которых куда больше занимает не ливийская эпопея Хиллари, а история её связи с Йоки Оно, изберут бывшего госсекретаря США на высший государственный пост.

Ливийские власти запросили помощи Евросоюза в обучении сотрудников береговой охраны и военнослужащих военно-морских сил страны, говорится в опубликованном в воскресенье заявлении главы европейской дипломатии Федерики Могерини.

"Премьер-министр Ливии Фаиз Сарадж в письменном запросе попросил оперативной поддержки Евросоюза в вопросе обучения (сотрудников) ливийских ВМС и береговой охраны, а также службы безопасности", — сообщается в заявлении.

Могерини отметила, что этот шаг со стороны ливийских властей является очень важным "развитием событий" и она намерена его обсудить в понедельник на заседании Совета ЕС по иностранным делам, чтобы как можно скорее реализовать необходимые меры по оказанию поддержи ливийскому народу.

Ранее стало известно, что главы МИД стран-членов ЕС 23 мая намерены одобрить расширение миграционной военно-морской операции в Средиземноморье, чтобы она могла заняться обучением ливийской береговой охраны и сбором информации о контрабанде оружия.

США обеспокоены недостатком единства в Ливии вокруг нового правительства, заявил в среду официальный представитель госдепартамента Джон Кирби.

"Для США это является поводом для опасений. Для ливийцев настал момент, и мы бы хотели, чтобы все они поддержали правительство национального единства", — сказал Кирби.

Он подтвердил, что Вашингтон пока "не получал конкретных запросов от ливийского правительства национального единства о поставках оружия".

При этом Кирби назвал "очевидным то, что в стране существуют проблемы с обеспечением безопасности, в том числе растущие угрозы терроризма". Согласно его словам, "эта ситуация требует внимания".

"США привержены идее поддержки правительства национального единства в Ливии", — отметил представитель госдепартамента.

В понедельник в Вене состоялась международная встреча представителей МИД более чем 20 стран по Ливии. О договоренности частично снять с официального Триполи оружейное эмбарго, действовавшее с 2011 года, заявил журналистам госсекретарь США Джон Керри. По его словам, в оружейное эмбарго будут внесены исключения, включающие то вооружение, которое необходимо для борьбы с ИГ и другими террористическими группами.

Дмитрий Злодорев.

Правительство национального согласия, заседающее с конца марта года в столице Ливии Триполи и контролирующее западные территории, не является легитимным, несмотря на международную поддержку, и не получит признания на востоке страны, если не будет одобрено избранным парламентом, заявил РИА Новости член комитета по обороне и национальной безопасности ливийского парламента, расположенного на востоке Ливии, Тарек аль-Гаруши.

"Это правительство, даже если будет признано международным сообществом, не приобретет законный статус в глазах всех ливийцев", — считает парламентарий.

Накануне в Вене прошла встреча глав МИД более 20 стран по Ливии, на которой была выражена поддержка правительству нацсогласия, сформированному по итогам межливийских переговоров в Марокко. Международное сообщество также выразило готовность частично снять эмбарго на поставки оружия новым властям в Триполи для борьбы с терроризмом в стране.

Ненародное правительство

"Их поддержали, невзирая на нашу работу по внесению изменений в Конституцию, невзирая на вынесение вопроса о вотуме доверия (правительству нацсогласия — ред.), а также несмотря на различные нарушения. Их не интересует парламент (единственный орган, избранный народом Ливии и до последнего момента являвшийся признанным международным сообществом — ред.)", — считает депутат.

По его мнению, складывающаяся ситуация — это вызов и нарушение суверенитета Ливии и пренебрежение демократическими механизмами.

Аль-Гаруши уверен, что цель "навязывания" стране правительства в Триполи — завладеть ливийскими природными ресурсами. В то же время он пояснил, что формируемая Триполи президентская гвардия "набирается из членов вооруженных группировок, из числа "Братьев-мусульман", а также бывших преступников, скрывающихся от правосудия". "Они идут туда, только чтобы заработать деньги, не более", — уверен депутат.

Аль-Гаруши подчеркнул, что ливийский парламент "рассчитывает на помощь региональных держав, соседних стран, прежде всего, Египта, а также Саудовской Аравии". "Надеемся, что они нам обеспечат логистическую помощь и поддержку на международной арене, потому что именно мы боремся с терроризмом в стране и осуществляем реальную работу", — отметил он.

С терроризмом покончим

Представитель ливийского парламента подчеркнул, что власти на востоке страны уже два года эффективно борются с терроризмом. "Смотрите, армия наша уже два года борется с терроризмом, уже зачищены Бенгази и Дерна, очередь за Сиртом", — пояснил он.

Правительство национального согласия, получившее поддержку международного сообщества и ООН, сумело объединить разрозненные вооруженные группировки на западе страны и взяло под свой контроль значительные территории в этой части Ливии. Однако оно сталкивается с противодействием бывшего международно признанного правительства Ливии, базирующегося на востоке страны. Власти на востоке отказываются передавать власть правительству в Триполи до того, как также находящийся на востоке легально избранный парламент вынесет ему вотум доверия.

Правительство нацсогласия располагает значительными вооруженными силами, состоящими из местных группировок и бывших военных. Основные правительственные силы базируются в районе города Мисурата на западе. Они обладают значительной военной мощью, в том числе, бронетехникой и самолетами, контролируют несколько аэропортов.

Международное сообщество на встрече в Вене в минувший понедельник согласилось смягчить эмбарго на поставку вооружений, введенное еще в 2011 году, чтобы позволить ливийским властям эффективно бороться с "Исламским государством" (террористическая организация, запрещена в РФ — ред.). Новые ливийские власти в основном требуют истребители и ударные вертолеты.

Параллельные власти, включая парламент, контролируют восток Ливии. Их вооруженные силы сосредоточены в районе города Бенгази и соседних населенных пунктов. Руководит "восточной" армией генерал Халифа Хафтар. В его распоряжении также есть бронетехника, танки, самолеты. Хафтар также в последние два года добивается снятия эмбарго на поставку вооружений, чтобы бороться с терроризмом.

Подобные разногласия во власти в Ливии не позволяют ливийцам контролировать свои границы, что облегчает поток сотен тысяч мигрантов из Африки в Европу.

В июне 2015 года "Исламское государство" захватило прибрежный ливийский город Сирт, который находится между двумя крупнейшими ливийскими городами Триполи и Бенгази. В нем сейчас базируются несколько тысяч боевиков террористической организации.

Маргарита Кислова, Надим Зуауи.

12 мая на базе Девеселу в Румынии заступили на боевое дежурство первые 24 противоракеты развёртываемой в Европе американской системы ПРО. 13 мая в Польше, на базе в Редзиково, началось строительство второго элемента данной системы.

В тот же день президент России Владимир Путин на совещании по мобилизационной готовности оборонно-промышленного комплекса заявил, что США не смогут обмануть Россию заявлениями об оборонительном характере данной системы и что фактически речь идёт о вынесении части ядерного потенциала США на периферию (в страны Восточной Европы). Президент пообещал, что Россия будет адекватно реагировать на возникшие новые угрозы её безопасности.

Сразу после заявления Владимира Путина в США и НАТО началась истерика по поводу неадекватной (как они утверждают) реакции России на совершенно "безобидные" действия альянса.

Так насколько "безобидны" новые американские базы?

Реакции адекватные и не очень

Многолетняя практика свидетельствует, что президент России не спешит с жёсткими заявлениями.

Данное же было беспрецедентно жёстким. Говоря о необходимости "купирования угроз, возникших для безопасности Российской Федерации", Путин максимально прозрачно намекнул, что, предоставив свою территорию под размещение элементов американской ПРО, правительства соответствующих восточноевропейских государств превратили свои страны в потенциальные цели российских ударов.

Заметим, что 11 мая, накануне открытия румынской базы, прозвучало также заявление МИД России. Директор департамента по вопросам нераспространения и контролю над вооружениями Михаил Ульянов охарактеризовал действия США как нарушение договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД) от 1987 года.

Учим матчасть

Чем же встревожено руководство России и почему даже намёк Москвы на "купирование угроз" вызвал истерику в НАТО?

Наземные комплексы системы "Иджис", составляющие основу американской ПРО в Европе, несут России двойную угрозу.

После заключения договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ) США и Россия снизили количество своих ядерных зарядов с нескольких десятков тысяч (у каждой стороны) до 6-7 тысяч (у каждой). Формально, Россия имеет на сегодня 7 300 ядерных боеголовок. Однако каждый заряд надо ещё доставить к цели. В данный момент российские Вооружённые силы располагают 526 развёрнутыми носителями ядерного оружия, которые оснащены 1735 боезарядами. С учётом резервных, общее количество носителей можно довести до 877, а зарядов на них — до 3200.

При этом носителями половины развёрнутых ядерных боезарядов являются самолёты стратегической авиации и атомные подводные лодки. Но надо понимать, что в случае попытки нанесения внезапного обезоруживающего удара далеко не каждый самолёт успеет взлететь, и не каждый взлетевший выйдет в район пуска ракет. Не каждая подводная лодка сможет достичь района боевого патрулирования. Ну а те, которые там уже находятся, ВМС США постараются уничтожить ещё до формального начала боевых действий.

На сегодня Россия располагает всего десятью лодками — носителями баллистических ракет, нейтрализация которых не является для ВМС США чем-то запредельно сложным.

Куда нацелена американская система ПРО

Таким образом, гарантирование поражения территории США обеспечивают только наземные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет.

Именно эти ракеты и являются целью американской ПРО, приближение которой к российским границам должно позволить перехватывать межконтинентальные носители в момент их наибольшей уязвимости — на разгонном участке траектории.

На сегодня Россия имеет около 300 межконтинентальных ракет-носителей ядерных зарядов. Безусловно, 24 развёрнутых в Румынии противоракет явно недостаточно, чтобы спасти США от удара возмездия. Но США не собираются ограничиваться одной базой ракет-перехватчиков. К тому же, после того как вся система будет запущена и отлажена, резко нарастить количество пусковых установок не сложно.

Мы не случайно обратили внимание на заявление российского МИД о нарушении договора об РСМД. Дело в том, что развёртываемая система "Иджис" является универсальной и способна управлять пусками как противоракет, так и крылатых ракет "Томагавк" — носителей ядерного оружия.

Напомню, что, когда "Томагавки" (вместе со снятыми ныне с вооружения "Першингами") развёртывались в 1980-е годы в Западной Европе, их подлётное время к целям в европейской части СССР (нынешние Украина, Белоруссия, Прибалтика и Россия до Урала) составляло 5—8 минут. Легко подсчитать, что при размещении "Томагавков" в Румынии и Польше (на тысячу — полторы километров ближе) подлётное время сократится.

В таких условиях времени на оценку ситуации и уточнение намерений не остаётся — всё, что может квалифицироваться как угроза ядерного нападения на Россию, должно вызвать немедленный ответный пуск межконтинентальных ракет. Иначе существует высокая вероятность их уничтожения в местах базирования.

Ограниченное (после сокращений по договору об СНВ) количество носителей и боезарядов не оставляет надежды на то, что после любого обезоруживающего удара уцелеет достаточное для адекватного ответа количество ракет.

Это повышает риск ядерной конфронтации до уровня 1980-х годов, когда он был наивысшим за всю историю взаимоотношений СССР и США, кроме разве что двух (с 15 по 28 октября 1962 года) критических недель Карибского кризиса. Кстати, напомню, что кризис был спровоцирован размещением в Турции американских ракет средней дальности "Юпитер".

Градус напряженности растет

Современная международная обстановка является куда более взрывоопасной. США всё ещё не желают признать конец своей мировой гегемонии и совершенно откровенно делают ставку в её сохранении на военную силу. Разжигаемые ими конфликты постоянно приводят к прямой конфронтации с Россией, причём вооруженные силы используются обеими сторонами для подкрепления своих дипломатических усилий.

Именно демонстративная готовность России накрыть Сирию зонтиком ПВО от любых воздушных атак остановила подготовленное по ливийскому сценарию прямое военное вторжение Запада. Не секрет, что военные советники США и России консультируют противостоящие в гражданской войне на Украине Киев и Донбасс. В конце концов, атака на российский бомбардировщик в Сирии была произведена Турцией — членом НАТО, а после этого Анкара пару месяцев угрожала сухопутным вторжением на сирийскую территорию, которое практически неизбежно приводило к столкновению российских и турецких войск.

В общем, мир живёт в условиях неослабевающей (пожалуй, даже нарастающей) военной опасности. Между тем, ещё когда возможность создания позиционного района американской ПРО в Европе обсуждалась только на теоретическом уровне, российские военные отмечали, что единственным надёжным средством предотвращения исходящей от него угрозы является превентивный удар при помощи комплексов "Искандер" (а теперь ещё и "Калибрами") в том случае, если политическое руководство приходит к выводу о неизбежности начала боевых действий.

Уничтожение комплексов ПРО высокоточным оружием в неядерном оснащении не является обязательным поводом к ядерной войне с США (хоть и практически гарантированно приводит к военной конфронтации с подвергшимися удару странами).

Но приближение к российским границам десятков потенциальных носителей ядерных зарядов с минимальным подлётным временем может быть расценено Москвой и как угроза самому существованию российского государства. В таком случае действующая военная доктрина России предусматривает возможность применения ядерного оружия, независимо от того, использовано ли оно против РФ.

В доктрине речь идёт о ситуации, когда против России осуществляется агрессия. Но в современном мире понятия агрессии и угрозы существованию государства крайне растяжимы. За последние пару десятков лет мы видели столько государств, фактически уничтоженных без объявления войны, что определить тонкую грань, отделяющую войну от мира, практически не представляется возможным. Даже специалисты уже теряются в определении нынешнего состояния международных отношений (то ли оно предвоенное, то ли третья мировая давно идёт, то ли уже четвёртая мировая началась).

В этих условиях, чем ближе передовые позиции стратегических сил геополитических оппонентов друг к другу, чем меньше времени на принятие решения у политического руководства, тем больше опасность автоматического развёртывания военного сценария, когда военные просто выполняют заранее написанные "на всякий случай" инструкции.

Любой Генштаб исходит из того, что непонятные намерения противника надо истолковывать как агрессивные (иначе можно опоздать с реакцией), а это гарантированно затягивает военных, оставленных с глазу на глаз друг с другом (без присмотра политиков и дипломатов) в порочную воронку фатально неизбежных ходов.

Собственно, поэтому США и НАТО и заистерили в ответ на заявление Путина. Они рассчитывали, что, поставив его перед неявной, но несомненной военной угрозой, заставят отступить.

Он же принял их предложение о повышении ставок до предела, и теперь уже в Вашингтоне предстоит решать: стоит ли рисковать возможностью неконтролируемого ядерного пожара или придётся отступить на глазах всего мира.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Вопрос о полном снятии оружейного эмбарго с Ливии может быть поднят только после достижения всеобщей договоренности, об этом в понедельник заявил журналистам заместитель главы МИД РФ Геннадий Гатилов.

"Снятие эмбарго может быть только когда будет достигнута договоренность между всеми силами, участвующим в этом процессе",- сказал он.

Гатилов при этом затруднился уточнить, когда именно такая договорённость может быть достигнута.

"Речь идёт о том, чтобы правительство получило одобрение со стороны национального собрания, депутатов и когда будут сформированы эффективные государственные институты", — добавил он.

Министерство обороны США пока не комментирует возможное участие американских военнослужащих в борьбе с террористами в Ливии и помощи местным силам безопасности.

"Я бы не хотел забегать вперед. Пока у нас там (в Ливии – ред.) находится небольшая группа (военнослужащих – ред.), которая изучает обстановку на месте, смотрят, что там происходит, собирают информацию", — заявил пресс-секретарь Пентагона Питер Кук.

Ранее в понедельник в Белом доме отметили, что продолжат наносить авиаудары по террористам в Ливии.

В Вене в понедельник состоялась международная встреча представителей МИД более чем 20 стран по Ливии. О договоренности частично снять с официального Триполи оружейное эмбарго, действовавшее с 2011 года, заявил журналистам госсекретарь США Джон Керри. По его словам, в оружейное эмбарго будут внесены исключения, включающие то вооружение, которое необходимо для борьбы с "Исламским государством" (организация запрещена в России) и другими террористическими группами.

В госдепартаменте также сообщили, что США готовы рассмотреть соответствующую просьбу властей Ливии, но пока никаких запросов не получили.

В сетях архаики

Пять стратегических векторов конфликта в Сирии

Дмитрий Евстафьев – кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Резюме Сирийский конфликт показал возможность глубокой виртуализации политики и создания устойчивых сконструированных сущностей, бытующих исключительно в коммуникационном пространстве. Наиболее примечательной из них оказалась «умеренная оппозиция».

Междуречье Тигра и Евфрата и Большой Левант, а говоря современным языком, территория Сирии, Ливана и Ирака – почти идеальное место, где можно наблюдать проявление основных противоречий современного мира. Ряд немедленных последствий конфликта очевидны, как и то, что отсутствует полноценная кооперативная база для стратегического взаимодействия ключевых государств. Это, правда, не исключает определенного, хотя и ограниченного сотрудничества не только на военном этапе, но и в процессе политического и социально-экономического воссоздания.

Конфликт выявил несколько долгосрочных векторов развития, эффект которых пока в полной мере не ясен, но они, безусловно, имеют как минимум среднесрочный характер и могут начать определять политические процессы не только на Ближнем и Среднем Востоке.

Вектор 1. Сочетание этно-религиозных, политических и экономических факторов

Конфликт в Сирии вряд ли можно назвать цивилизационным в чистом виде, хотя возникший разлом имеет очень глубокий характер. Есть классические цивилизационные идентификаторы, которые Сэмюэл Хантингтон формулировал на основе этно-религиозных и культурно-поведенческих отличий, они находят подтверждения в длительной исторической перспективе. Но в данном случае проявился и ряд специфических аспектов дестабилизации, которые невозможно свести ни к национальным, ни к этническим.

Даже в самой широкой трактовке «национального» оно утрачивает значение решающего фактора размежевания. Управление такого рода конфликтами существенно осложняется, ведь сердцевиной всегда являлось национальное государство и его институты, пусть и по-разному понимаемые. Но кроме процессов, обусловленных невозможностью и далее сохранять национальные государства в рамках колониальной эпохи (Ирак, Сирия, Иордания, да и Ливия – классические примеры), наметилась перспектива передела пространства ради получения экономических выгод. То есть фактор этно-конфессиональной напряженности все больше воздействует на систему международных отношений, но дополняется экономически мотивированной дестабилизацией. На фоне торможения глобализации и в условиях кризиса стратегий догоняющего развития это особенно бросается в глаза.

Многогранный характер разломов и их последствий – главный стратегический вектор развития мира. Сирия – первый очаг конфликта, где это явственно проявилось, хотя пока и в ограниченной степени. Страна не играет важной роли в мировой экономике и остается второстепенным элементом логистической системы. Столкновение интересов будет куда ожесточеннее, если в его центре окажутся территории, более значимые с точки зрения всеобщих экономических потоков.

Традиционные транспортные и инфраструктурные коридоры и объекты, имеющие глобальное или трансрегиональное значение, давно находятся либо в «белой зоне» взаимоотношений мировых держав (регулируются юридически обязывающими соглашениями), либо хотя бы в «серой» (неформальные договоренности). Пример первого рода – знаменитая «конвенция Монтрё», которую стараются соблюдать даже в периоды максимального обострения отношений (как, например, в ходе нынешнего украинского кризиса или российско-грузинской войны). Пример второго рода – режим судоходства в Гибралтаре, Баб-эль-Мандебском проливе и некоторых других специфических регионах мира.

Однако новые логистические направления, возникающие в ходе перекройки карты мира, попадают в зону неопределенности – и правовой, и политической. Один из наиболее острых вопросов проекта «Экономический пояс Шелкового пути» – стандарты, которыми он будет регулироваться. Стремление КНР построить коридор исключительно на национальных нормах и принципах едва ли вызовет энтузиазм остальных участников. Можно не сомневаться, что тема правил игры возникнет и в связи с такими перспективными логистическими пространствами, как Никарагуанский канал и Северный морской путь (даже несмотря на то, что российский суверенитет над ним пока никто не оспаривает).

Вектор 2. Столкновение сетевой структуры и иерархичности

Девяностые годы XX века были отмечены бурным ростом интереса к сетевым структурам. Считалось, что они эффективнее иерархических, более адаптивны, да и вообще идут на смену прежним моделям управления. Концепция и политическая практика «цветных революций» заключалась в подрыве иерархической конструкции (государства) за счет гибкости и мобильности сетевых образований. Сетевое глобальное пространство, которое, как казалось, заменит скучное господство иерархии, виделось миром транснациональных компаний. Сами по себе они, безусловно, иерархические, но, становясь действующими лицами глобального сообщества, стимулируют переход процессов социально-экономической глобализации в сетевую форму.

Интересно, что на этапе зрелой глобализации (конец 1990-х гг. и нулевые) ТНК нормально уживались и даже взаимодействовали с транснациональными неправительственными организациями, хотя последние, как правило, объявляли себя борцами против засилья глобального бизнеса. Например, значительная часть мирового экологического движения деликатно смолчала по поводу сланцевой нефте- и газодобычи. Или, скажем, первоначально антиглобалистски настроенное «Движение за справедливую цену» сейчас активно используется крупнейшими глобальными корпорациями (тем же «Старбаксом») в маркетинговых целях. То есть чисто теоретически существовала возможность симфонии между ними, равно как и вероятность возникновения сетевого универсума, в котором государственная принадлежность индивида была бы вторичной по сравнению с его принадлежностью к той или иной сети.

Принято констатировать, что «сетевики» уступили в конкуренции с «иерархами», поскольку национальное государство сохранилось в качестве базовой единицы системы международных отношений. На деле ситуация далеко не так однозначна. Противоборство продолжается, и конфликт в Сирии и Ираке дал ему новый импульс.

Однако сетевыми структурами, в наибольшей степени освоившими механизмы глобализации, оказались радикально-религиозные сообщества, глобальный криминал и террористический интернационал. Собственно, рост их влияния в последние пять-семь лет, вероятно, можно связать с тем, что в условиях явного торможения глобализации (прежде всего социальной и социально-экономической) сетевые структуры действительно проявили больше операционной гибкости и воспользовались возможностями передела геополитического пространства и ключевых финансовых потоков.

Сирийский конфликт доказал способность сетевых структур оказывать социальные услуги в подконтрольных им районах. Неформальные группы занимались этим и раньше, порой более успешно, нежели государство. Однако и ХАМАС в секторе Газа, и «Хезболла» на юге Ливана действовали скорее как обычные иерархии, которые подменили собой государство на контролируемой территории. А вот ИГИЛ в Ракке и Дамаске, и «Джабхат ан-Нусра» в Алеппо и Идлибе (обе организации запрещены в России. – Ред.) оставались однозначно сетевыми.

Другой вопрос, что сетям ни разу не удавалось удержать власть. Более того, для «сетевиков» принципиальной задачей был не столько разгром иерархической структуры того или иного государства, сколько врастание в нее и превращение себя в подобие власти, то есть иерархии. Где-то это получалось (Сербия, Тунис, Грузия), где-то нет (Египет), где-то приводило к тяжелой долгосрочной дестабилизации (Украина). Но модель проникновения сетевого элемента в иерархическую конструкцию везде по сути одна и та же. В Сирии впервые в новейшей истории столкнулись чисто сетевая структура (ИГИЛ) и классическое, хотя и «сложносочиненное» государство. ИГИЛ, рожденное именно как сеть и остававшееся ею на протяжении большей части конфликта, ставило задачей разрушение государства как такового. Попытки обозначить собственную иерархичность (государственность) не оказали заметного воздействия ни на ход боевых действий, ни на концептуальную и идеологическую составляющие радикал-исламистского сообщества. Более того, сетевой характер организации исламистского пространства в Сирии и Ираке сохраняется, несмотря на угрозу военного поражения.

Интересно, что сетевой, по сути, характер постмайданной государственности не преодолен и на Украине, несмотря на жесткий нажим извне. В том, что Киеву следует вернуться к иерархичности в политике и сфере применения насилия (в частности, ликвидировать силовое крыло сетевой государственности – т.н. добровольческие батальоны), были едины и США, и Россия, и ЕС, и ОБСЕ. По мере ослабевания внешнего политического контроля над украинской политикой сетевой характер государственности имеет тенденцию к воспроизводству.

Показательно и то, как концепция «русского мира» все больше становится антиподом российской государственности. Она оказывается направлена против государственных институтов, которые представляются слишком косными, неспособными к динамическому расширению и в недостаточной степени отражающими «народность».

Ключевой вопрос, который питает противоречие между иерархическими и сетевыми моделями управления, – способность классического для XIX–XX столетий национального или многонационального государства с доминирующим этносом обеспечивать эффективную обратную связь между политическими институтами и обществом. Второй по значимости вопрос – насколько верхушка может «эмансипироваться» от общественных настроений. История гражданской войны в Сирии и судьба политической элиты во главе с Башаром Асадом преподала немало уроков. По мере того как нарастал «дефицит реакции» верхов на мнение общества, вакуум заполнялся именно сетевыми структурами. А они, похоже, обеспечивают большее «пространство соприкосновения» с обществом.

Попытки начать государственное строительство в Сирии «с нуля», как фактически предлагают США и Запад (демонтаж модели, центром которой являются алавиты), значат, что «новая сирийская государственность» станет возводиться в прямой конкуренции с сетевыми образцами «псевдогосударственности» ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры», международно признанных террористов. Предложение Москвы сохранить «асадовскую оболочку», наполняя ее новым содержанием, выглядят куда более стратегически осмысленно.

По сути, мы имели первый опыт наблюдений за усилиями по институционализации сетевой государственности. Впервые в качестве основы для государственного строительства востребована антисистемная идеология.

Сетевой вызов, вероятно, будет острым и для ислама как наиболее активно развивающейся идеологической системы современности. В какой-то степени это естественно для религии, в которой фактически нет клира как иерархической структуры, поэтому считалось, что прецедент уникален, его невозможно перенести на другие цивилизационные модели. Теперь, однако, речь идет о сетевизации управления насилием, порождаемого идеологией, которая использует исламскую оболочку, но наполняет ее иным содержанием. И это вполне применимо и за пределами ислама, во всяком случае в его классической трактовке.

Вектор 3. Стратегическое противостояние монополярности и полицентричности

Концепция многополярности при всей активной теоретической проработке и информационной подпитке, прежде всего со стороны Китая и спонсируемых им научных кругов, пока практического воплощения не получила. Более того, ни ЕС, ни КНР как потенциальные полюсы силы не смогли конвертировать свое преимущество по определенным типам ресурсов (нормативная и «мягкая» сила в случае Евросоюза и экономическая мощь в случае Китая) в новый геополитический статус. Пекин сделал ставку на врастание в биполярность через глобальную экономику и отказался от возможности бороться за статус второго полюса. Конкуренция с США проявляется скорее в формировании региональных коалиций, разных по составу, целям и задачам, которые невозможно в полной мере перенести в другие части мира.

Предпринята попытка утверждения как минимум двух новых центров силы – Турции и Саудовской Аравии, которые ставят геополитические цели, превышающие их собственный ресурс. В возникшую ситуацию вмешался Иран, который также хотел реализовать как экономическую, так и прежде всего политическую составляющую своего потенциала центра силы. Несмотря на локальность применения силовых инструментов, последствия того, что новые центры стимулировали вооруженные конфликты, выходили далеко за рамки большого Ближнего Востока.

Особенно это видно на примере Турции, которая интенсивно пыталась реализовывать уже не столько политическую или экономическую, сколько геополитическую программу неоосманизма. Схожую политику – естественно, с учетом возможностей и реальных условий – проводят другие страны: Польша, Индия, Бразилия, а в недалекой перспективе при условии стабилизации экономической ситуации, вероятно, к ним могут присоединиться Индонезия, Египет. Саудовская Аравия уже способна сформировать собственную коалицию на основе клиентских отношений с рядом арабских и африканских государств. Возникают полноценные субсистемы зависимости, обладающие собственной логикой развития. На этом фоне государства полузабытой «оси зла» выглядят почти безопасно, поскольку ни одно из них не обладало возможностями для существенного изменения международной системы.

Москва работает в этой парадигме, реализуя на локальном пространстве свое преимущество в отдельных видах мощи. Естественно, потенциал России существенно больше, нежели у обычного центра силы. И она также пытается действовать в логике создания собственной субсистемы союзнических связей, хотя это пока получается политически неэффективно, а экономически – затратно.

С другой стороны, выявилась группа стран, которые, обладая возможностями для более «самостоятельного плавания», заинтересованы в сохранении системы и ключевых тенденций глобализации. Это прежде всего государства, которые встраиваются в новые институты американоцентричной архитектуры – Транстихоокеанское партнерство или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство. Ряд значимых потенциальных центров, например, Вьетнам, Южная Корея, Германия, продемонстрировали стремление остаться в рамках классических форматов глобализации, использовав монополярность в своих национальных интересах. И это важная тенденция, подтверждающая гипотезу о нелинейности, разнонаправленности геополитических процессов.

Главная проблема современной американской политики заключается в стратегической неспособности обеспечить управление амбициями ключевых игроков и встроить их в систему глобальной монополярности. Именно растерянность перед полицентричностью вызвала к жизни так повеселивший мировую общественность набор угроз глобальной безопасности, который вполне серьезно изложил Барак Обама в своем выступлении в ООН (Россия, Эбола, ИГИЛ).

Можно отчасти согласиться с мнением ряда специалистов о том, что американский военный активизм нулевых и десятых годов ознаменовал кризис однополярности. Основанную на ней систему уже нельзя было поддерживать в сбалансированном состоянии без прямого силового воздействия.

В мире тормозящей глобализации моделью для потенциальных центров силы стало не только вхождение в те или иные экономические системы, но прежде всего наращивание военных возможностей. Вероятно, справедливы прогнозы относительно медленного, а главное – асимметричного размывания монополярности. Это происходит и на качественном уровне – утрата Соединенными Штатами превосходства в компонентах национальной мощи, и на региональном – потеря Вашингтоном доминирующего положения в конкретных регионах мира. Отмирание монополярности – если, конечно, не произойдет значимых событий, которые развернут этот тренд или катализируют его – не будет носить характер одномоментного обвала, смены модели.

США, скорее всего, упустили время для корректировки глобальных институтов, чтобы они отвечали вызовам новой эпохи. Шаги в этом направлении сделаны – например, изменение системы квот в МВФ в пользу стран БРИКС. Но ситуация уже приобрела ярко выраженную силовую окраску, и эффект частичного экономического умиротворения существенно ниже, чем он мог бы быть в других условиях. Виной тому, вероятно, фиксация нового статуса военной силы и политической воли ее применять, продемонстрированная в ходе конфликта в Сирии и Ираке и не только там. Действия КНДР, целевой аудиторией которых были все же не Соединенные Штаты, а Китай и Япония, не менее показательны и подтверждают гипотезу о том, что в формирующейся системе международных отношений военно-силовой потенциал легко монетизируется.

Вектор 4. Столкновение высоких технологий и архаики в военной сфере

Как показала операция российских ВКС в Сирии, наличие высокотехнологичных вооружений последних поколений (ракеты «Калибр», высокоточное оружие воздушного базирования) не дало абсолютного преимущества сирийской армии на поле боя, хотя и обеспечило благоприятную ситуацию по двум важным показателям. С одной стороны, применение именно высокоточного оружия позволило избежать неблагоприятных гуманитарных последствий, которые были бы для России весьма чувствительными. С другой – дало возможность сравнительно быстро восстановить паритет в управлении войсками между сирийской правительственной армией и боевиками.

Однако в дальнейшем военно-технологическое превосходство перестало быть решающим. Более того, российские ВКС перешли к широкому использованию классических, можно сказать, пред-высокоточных боеприпасов (например, с самолетов Ту-22М3), и это не сказалось негативно на качестве воздушно-огневой поддержки. Зачастую общая интенсивность боевых действий была важнее. Это так, даже если отрешиться от вопроса о стоимости-эффективности применения различных видов вооружения, что в условиях нетотального конфликта является одним из важнейших факторов.

Еще более показательна относительно низкая эффективность боевых действий «западной коалиции», которая почти исключительно использовала высокотехнологичные вооружения и добилась лишь имитационных результатов, фактически проиграв ИГИЛ на поле боя.

Правомерны сомнения во всей методологии расчета субстратегического баланса сил, на которой зиждется утверждение о безусловной американской военно-силовой гегемонии. В ее основе, мол, непревзойденная мобильность вооруженных сил, дополненная преимуществом в высокотехнологичном вооружении. Но если военно-техническое превосходство не дает решающего превосходства даже в асимметричных конфликтах (с заведомо более слабыми противниками), насколько вообще надежна основа военно-силовой монополярности?

Конфликт в Сирии и Ираке показал, насколько ограничен потенциал высокотехнологичных воздушно-наземных операций, если он не сопровождается действиями сухопутных войск или их дееспособного суррогата. Например, частных охранных компаний или подразделений добровольцев, ополчений, которые будут фронтально противостоять противнику, получая воздушную поддержку в виде качественного, но не решающего бонуса. Особенно если боевые действия выходят за рамки классического для биполярного мира квазиколониального конфликта.

Под вопросом вся концепция технологизации боя как единственной основы военного доминирования Севера в условиях демографического и ресурсного превалирования Юга. Именно такой взгляд преобладал после холодной войны. Первые сомнения в правильности «качественной асимметрии» как подхода к ведению боевых действий возникли в ходе «Второй ливанской войны» 2006 г. – операции израильской армии (ЦАХАЛ) против подразделения «Хезболлы» и ее союзников в Ливане. Тотальное технологическое преимущество израильтян не позволило им добиться безоговорочных результатов на поле боя, а соотношение потерь оказалось неблагоприятным. Однако тогда это обстоятельство восприняли как разовый «сбой эффективности».

Важно изучать формы и методы участия разных государств в сирийском конфликте. Наиболее интересный пример – Иран, который создал и продемонстрировал в Сирии, кажется, самую гибкую из апробированных в военных конфликтах последних лет систему силовых инструментов. Иран обкатал и классические военные подразделения, и возможности военных советников (хотя эффект их деятельности, вероятно, более спорный), и подразделения внутренней безопасности (кстати, опыт участия КСИР именно в локальном конфликте может оказаться востребованным в дальнейшем), и полувоенные аффилированные подразделения («Хезболла», причем как ливанская, так, вероятно, и иранская), и внешне самостоятельные подразделения «шиитских добровольцев». Иран испробовал военный потенциал на любой вкус, исходя из максимально широкого спектра потенциальных вооруженных конфликтов, которые могут затронуть его интересы. Конечно, Тегерану есть над чем работать, но у его потенциальных оппонентов в регионе или нет и такого опыта, или имеется опыт скорее негативный, как, например, у Саудовской Аравии в Йемене.

Вектор 5. Усложняющееся взаимодействие социальной реальности и «информационного общества»

Сирийский конфликт показал пример глубокой виртуализации политики (даже ее силовой составляющей) и создания устойчивых сконструированных сущностей исключительно для коммуникационного пространства. Наиболее примечательна «умеренная оппозиция». Появление этого понятия и признание ее в качестве важнейшего элемента конфликта показывает глубину манипулятивных возможностей информационного общества, построенного на принципах интегрированных коммуникаций. Но есть и другая сторона вопроса.

Исламистские структуры сравнительно легко осваивают новейшие формы манипуляций. Информационное общество прорастает в архаизированные социальные структуры, последние же берут на вооружение новейшие технологии. Следствием становится глобализация архаических социальных укладов и поведенческих парадигм.

Этот феномен имеет отложенный эффект, который, впрочем, может со временем оказаться едва ли не самым значимым. События сорока лет показали высокий темп архаизации обществ во всем мире. Формальной отправной точкой, вероятно, стоит считать череду потрясений: начало радикального исламского противодействия центральной власти в Афганистане при Мухаммаде Дауде (1976–1977 гг.), «хлебные бунты» в Египте (1977 г.), показавшие силу архаических социальных институтов во вроде бы модернистских городах, исламистское восстание в сирийском Алеппо (1979 г.), Исламская революция в Иране (1978–1979 гг.). Окончательной легитимацией этих процессов можно считать референдум об исламском устройстве Пакистана, проведенный президентом-автократом Зия-уль-Хаком. Он знаменовал не просто откат в прошлое, а признание новой стратегической модели развития общества, всерьез претендовавшего до этого на промышленную модернизацию.

Но все подобные проявления воспринимались преимущественно как нечто, касающееся развивающегося мира. Ирак, Афганистан, Пакистан, Ливия, Нигерия, отчасти даже Египет превратились из относительно модернистских обществ в архаические не только по форме, но и по сути. Архаизацию удалось несколько замедлить в Алжире, Тунисе, Индонезии, Таджикистане, но, очевидно, только на время. Развитие информационного общества не только не сдерживало скольжение в прошлое, но и, очевидно, было одним из его инструментов. Оно и обеспечило внедрение в сознание мысли о том, что архаические социальные и экономические уклады вполне приемлемы.

Последняя волна нестабильности на Ближнем Востоке и все большая информационная прозрачность постмодернистских обществ делает возможным перенос социальной архаизации из развивающегося мира в сообщество стран с развитой экономикой. Этому способствует деструкция базовых социальных институтов западного мира. Безусловно, процесс небыстрый, и он далек от «точки невозврата», однако отрицать его бессмысленно. Признаки очевидны в Великобритании (например, т.н. шариатские патрули) и Франции. Они все более заметны в Германии, Бельгии. И в том числе это касается такого базового общественного института, как образование.

Перевод борьбы против ИГИЛ в реальную сферу не привел к исчезновению виртуального конфликта. Эту составляющую просто оттеснили на периферию, и она обрела другие формы. Конечно, в точке соприкосновения с реальностью действия виртуальное измерение перестает быть доминирующим. Но там, где этого соприкосновения нет или оно носит несколько иной характер (например, в странах Евросоюза главным является ожидание терроризма и нарастающий страх перед последствиями миграции), баланс между виртуальным и реальным может быть иным. Что допускает возможность воссоздания сконструированной реальности условной ИГИЛ на принципиально иной операционной площадке – за пределами Леванта и Ближнего Востока.

Давно обещанное противоборство Север–Юг, вероятно, уже идет через конкуренцию модернистских и архаических социальных институтов, и более конкурентоспособными оказываются архаические. Они эффективнее используют возможности информационного общества. Это обстоятельство отмечал скандальный немецкий политик Тило Сарацин в нашумевшей книге «Германия: самоликвидация». Деконструкции подвергаются классические социокультурные институты, прежде всего те, которые имеют организационное воплощение. Так разъедается каркас современного устройства западного типа. Оно замещается – пока на локальном уровне – архаизированными институциональными суррогатами. Высокотехнологичное информационное общество, безусловно, относящееся к атрибутам европейского постмодерна, успешно используется для архаизации социального пространства Европы.

Вместо заключения

Рассмотренные векторы – явления долгосрочные, в полной мере их эффект проявится лишь через некоторое время. Однако именно они определят структуру и особенности системы международных отношений, если торможение глобализации станет не только политической, но и операционной реальностью.

Реализация всех этих векторов – в комплексе или по отдельности – предполагает расширение зоны нестабильности, поскольку во всех случаях в той или иной степени предполагается использование силовых инструментов. Собственно, конфликт в Сирии и Ираке даже больше, нежели ситуация вокруг применения экономических санкций против России, показал значимость и потенциальный эффект различных силовых инструментов в современном мире: от почти классических войн союзников (proxy warfare) через новую парадигму гибридных войн к применению стратегических вооружений. Не показал конфликт в Сирии только одного – пределов допустимой эскалации. И это – главная угроза для системы международных отношений.

Внешняя политика России носит относительно деидеологизированный характер, в какой-то мере она приближается к практикам периода разрядки, когда пропаганда играет лишь роль ширмы для решения прагматических, во многом технологических задач. Однако идеологизация внешней политики США постоянно нарастает, определяя политические действия. Это делает маловероятной стратегию ограниченного партнерства, а частные случаи взаимодействия (например, сотрудничество против ИГИЛ) оказываются заложниками пропагандистской инерции.

Ситуация будет выглядеть менее безнадежно, если признать, что управлять возникшими векторами развития можно лишь отчасти, особенно в период глобальной экономической нестабильности. Тогда не исключены хотя бы попытки разговора с Соединенными Штатами (а они обеспечат лояльность своих европейских сателлитов) о пределах дестабилизации в современной системе международных отношений.

С другой стороны, конструктивное взаимодействие между Россией и Западом зависит от способности расширить рамки относительно малоконфликтной повестки дня между Москвой и Вашингтоном, которая, как показала практика, остается сердцевиной многостороннего взаимодействия. Это сложно, но возможно – с целью замедления глобальных деструктивных процессов.

Стратегическая задача России на ближайшие пять-семь лет вполне ясна. Необходимо дополнить эффективный военный потенциал (который, конечно, нужно расширять) возможностями стратегического конструирования и управления как минимум субглобальными геополитическими процессами. Только очень наивные люди могут предполагать, что обозначившиеся в Сирии и Ираке тенденции не проявятся на постсоветском пространстве. Но для адекватного реагирования нужна совершенно иная экономическая база и более эффективные социальные и управленческие институты.

Сирия. США. Россия > Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754105 Дмитрий Евстафьев

Борьба или бегство

Выбор Америки на Ближнем Востоке

Кеннет Поллак – старший научный сотрудник в Институте Брукингса.

Резюме Политическая система США склонна избегать решительных действий, и следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

На Ближнем Востоке редко царит спокойствие, но так плохо, как сегодня, не было еще никогда. Полномасштабные гражданские войны охватили Ирак, Ливию, Сирию и Йемен. Новые конфликты зреют в Египте, Южном Судане и Турции. Последствия этих войн угрожают стабильности Алжира, Иордании, Ливана, Саудовской Аравии и Туниса. Напряжение между Ираном и Саудовской Аравией достигло новых высот, так что над регионом нависла угроза религиозной войны. Израиль и палестинцы перешли в режим вялотекущего насилия. Кувейту, Марокко, Оману, Катару и ОАЭ до сих пор удавалось избежать потрясений, но даже их страшит то, что происходит вокруг. Такого хаоса на Ближнем Востоке не было со времени монголо-татарских нашествий XIII века.

В ближайшее время положение вряд ли улучшится. Сколько бы раз американцы ни повторяли, что жители Ближнего Востока, предоставленные самим себе, одумаются и справятся с трудностями, этого никогда не случится. Без внешнего влияния лидеры региона раз за разом выбирают стратегии, усугубляющие конфликт и питающие постоянную нестабильность. Гражданские войны – это особо сложные проблемы, и без решительного вмешательства извне они длятся десятилетиями. Гражданская война в Конго продолжается уже 22-й год, в Перу – 36-й, а в Афганистане – 37-й год. Нет оснований надеяться, что ближневосточные конфликты разрешатся сами собой.

Следующему американскому президенту предстоит сделать непростой выбор: прилагать гораздо больше усилий для стабилизации на Ближнем Востоке или более решительно отдалиться от этого региона и его проблем. Но, учитывая, какие бури бушуют сейчас в этой части мира, оба варианта обойдутся Соединенным Штатам намного дороже, чем принято считать. Стабилизация региона почти наверняка потребует больше ресурсов, энергичных усилий, внимания и политического капитала, чем это признают и понимают сторонники активизации внешнеполитической линии США. Но и отказ от контроля над регионом и от ранее взятых обязательств будет связан с несравненно более серьезными рисками, чем признает большинство сторонников ухода из региона. Затраты на укрепление присутствия на Ближнем Востоке более управляемы, чем риск оставить его на произвол судьбы, но любой из вариантов лучше, чем постоянные колебания и нерешительность.

Человек, государство и гражданская война

Чтобы осознать реальный выбор, перед которым оказались на Ближнем Востоке Соединенные Штаты, нужно честно понимать, что там происходит. Хотя модно объяснять беды региона древней враждой и ненавистью или дурной картографией мистера Сайкса и месье Пико, реальные проблемы коренятся в современной системе арабских государств. После Второй мировой войны арабские страны обрели независимость. Большинство стряхнули колониальную власть европейцев, и все взяли на вооружение более современные политические системы, будь то светские республики (читай «диктатуры») или новоиспеченные монархии.

Ни одно из этих государств не функционировало достаточно хорошо. Их экономика во многом зависела от нефти – либо напрямую, поскольку они ее добывали, либо опосредованно через торговлю, социальную помощь и денежные переводы работников. Эти экономики-рантье создавали слишком мало рабочих мест и слишком много богатства, которое их гражданское население не контролировало и не производило, что побуждало правящие элиты относиться к своим гражданам как к иждивенцам. Нефтедоллары служили питательной средой для массовой коррупции, а также раздутого госсектора, не заинтересованного в потребностях или устремлениях широких слоев населения. Положение усугублялось тем, что арабские государства образовались на месте европейских колоний и Османской империи и сохранили их традиционные социокультурные системы, которые нефтяная автократия сочла возможным использовать.

Эта модель кое-как работала несколько десятилетий, но в конце XX века начала разваливаться. Нефтяной рынок стал менее стабильным, длительные периоды низких цен создали экономические трудности даже в богатых нефтью странах, таких как Алжир, Ирак и Саудовская Аравия. Глобализация привнесла в регион новые идеи о связи между правительством и народом, а также влияние иностранных культур. Арабы (и иранцы) все чаще требовали от правительств решения своих проблем, но встречали полное пренебрежение.

К 1990-м гг. народное недовольство стало распространятся на всем Ближнем Востоке. «Братья-мусульмане» и их многочисленные филиалы быстро разрастались в качестве политического противодействия режимам. Другие стали прибегать к насилию – мятежники в регионе Неджд Саудовской Аравии, исламистские повстанцы в Египте и различные террористические группировки в других местах, – и все они пытались свергнуть существующие режимы. В конце концов некоторые из этих групп решили, что для начала им необходимо изгнать всех иностранных спонсоров своих правительств, начиная с США.

В 2011 г. долго сдерживаемое разочарование и жажда политических перемен вырвались наружу во время «арабской весны», когда почти во всех арабских странах начались крупномасштабные протесты, и в пяти государствах правящий режим оказался свергнут или серьезно ослаблен. Но революции – коварная вещь. Особенно ярко это проявилось в арабском мире, где автократы позаботились об устранении всех оппозиционных лидеров, способных объединить страну после падения режима, и где нет альтернативных идей по поводу того, как организовать новое государство. Поэтому в Ливии, Сирии и Йемене итогом стал крах государственности, вакуум в сфере безопасности и гражданская война.

Если проблема первого порядка на Ближнем Востоке – крах послевоенной арабской государственной системы, то не менее важная проблема второго порядка – гражданские войны. Эти конфликты уносят немало жизней, дестабилизируя ситуацию не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире, представляют непосредственную угрозу для жителей региона.

Гражданские войны имеют свойство перекидываться на территорию соседних стран. Границы пересекает не только огромное число беженцев, но и не меньшее число террористов и вооруженных боевиков, а также революционная идеология, боевые действия и изоляционизм. Таким образом, нестабильность перетекает к соседям, где тоже может начаться внутренний конфликт. Исследователи уже выявили закономерность, согласно которой самым верным признаком приближающейся гражданской войны служит соседство с государством, где она уже идет полным ходом.

Стремясь защитить свои интересы и предотвратить распространение конфликта, государства обычно решают поддержать конкретных боевиков или полевых командиров на сопредельных территориях. Но это разжигает конфликт с другими державами, которые выбирают иных фаворитов. Даже если конкуренция опосредована, она может быть изматывающей в экономическом и политическом смысле и даже губительной. В худшем случае вспыхивает региональная война, когда государство, уверенное в том, что его доверенные лица плохо выполняют работу, отправляет в зону конфликта войска. Чтобы убедиться в этой закономерности, достаточно посмотреть на саудовскую интервенцию в Йемене или на военные операции Ирана и России в Ираке и Сирии.

Симптомы самоустранения

Как будто краха послевоенной системы арабской государственности и начала четырех гражданских войн было мало, США вдруг решили дистанцироваться от этого региона. Начиная с османских завоеваний XVI века, Ближний Восток не оставался без надсмотрщика в лице какой-либо великой державы. Это не означает, что внешний гегемон всегда был абсолютным добром, но он часто играл конструктивную роль, помогая смягчить конфликт. Хорошо это или плохо, государства региона привыкли взаимодействовать друг с другом в присутствии третьей доминирующей силы, иногда в переносном, но чаще в буквальном смысле.

Отказ от военного и политического влияния привел к самым плачевным результатам в Ираке. Вывод американских войск из страны стал самым важным фактором втягивания ее в гражданскую войну. Исследователи давно признают, что для выхода из междоусобного конфликта требуется внутренний или внешний миротворец, гарантирующий выполнение соглашения по разделу власти между враждующими партиями. Со временем эта роль может становиться все более символической, как случилось с НАТО в Боснии. В течение примерно пяти лет альянс сократил свое присутствие там до уровня незначительного воинского контингента, но по-прежнему играл важную политическую и психологическую роль в смысле умиротворения соперничающих фракций, чтобы не допустить возврата к насилию. В Ираке такую функцию исполняли США, и их самоустранение в 2010 и 2011 гг. привело к исторически закономерным последствиям.

Этот феномен проявляется на всем Ближнем Востоке. Вывод американских войск заставил правительства по-новому взаимодействовать друг с другом, поскольку исчезла надежда на то, что Вашингтон обеспечит решение проблем безопасности, которых хватает в этом регионе, и предложит путь реального сотрудничества. Уход Соединенных Штатов усугубил опасения многих государств, что другие страны поведут себя более агрессивно без сдерживающего фактора в виде американской военной мощи. Эти страхи заставляют их самих действовать агрессивнее, что, в свою очередь, провоцирует других на более серьезные контрмеры – снова в ожидании того, что США не будут сдерживать ни первоначального действия, ни противодействия. Особенно остро динамика проявляется в отношениях Ирана и Саудовской Аравии по принципу «око за око и зуб за зуб». Обмен агрессивными выпадами становится все более ожесточенным. Саудовцы пошли на дерзкий шаг, осуществив прямое вмешательство в гражданскую войну в Йемене против этнического меньшинства хуситов, которых они считают проводниками иранских интересов.

Хотя Ближний Восток выходит из-под контроля, никто не спешит оказать помощь. Политика администрации Обамы не направлена на смягчение остроты реальных проблем, не говоря уже о том, чтобы разрешить их. С тех пор как президент Барак Обама вступил в должность, положение ухудшилось, и нет предпосылок к тому, что станет лучше после того, как он покинет Белый дом. В Каирской речи 2009 г. Обама заявил, что США попытаются помочь региону приблизиться к созданию новой арабской государственной системы, но не подкрепил призыв реальной политикой, не говоря уже о финансовых ресурсах. В 2011 г. его администрация не смогла разработать последовательную стратегию в отношении «арабской весны», чтобы помочь странам осуществить переход к более стабильным, плюралистическим системам правления. Упустив возможность, Вашингтон теперь едва ли даже на словах признает потребность в постепенных и долгосрочных реформах.

Администрация сосредоточена лишь на устранении симптомов гражданских войн, пытаясь сдерживать их побочные эффекты путем нанесения ударов по ИГИЛ, приема некоторых беженцев и действий по профилактике терактов на собственной территории. Однако история показывает, что бороться со следствиями вместо причин чрезвычайно трудно, и сегодняшний Ближний Восток – не исключение. События в Сирии стали искрой, воспламенившей огонь в Ираке. В свою очередь, отголоски иракского и сирийского катаклизма породили гражданскую «войну низкой интенсивности» в Турции; Иордания и Ливан также стоят на пороге междоусобиц. События в Ливии дестабилизируют Египет, Мали и Тунис. Гражданские войны в Ираке, Сирии и Йемене втягивают Иран и страны Персидского залива в ожесточенное опосредованное противостояние на всех трех полях сражений. А беженцы, террористы и радикализация, становящиеся неизбежным итогом этих войн, создают новые трудности для Европы и Северной Америки.

Искоренить симптомы невозможно, если не лечить основной недуг. Неважно, сколько тысяч беженцев примут на Западе – пока продолжается братоубийство, миллионы будут стремиться прочь. И не имеет значения, сколько террористов уничтожили американцы – если не положить конец гражданским войнам, ряды террористов будут и дальше пополняться за счет молодых людей. За 15 лет угроза джихадизма салафитского толка возросла на несколько порядков. И это несмотря на урон, нанесенный «Аль-Каиде» в Афганистане. В местах, раздираемых усобицами, новые группировки, включая ИГИЛ, рекрутируют новобранцев, находят новые пристанища и поля для джихада. Но там, где удается навести порядок, они рассеиваются. Ни «Аль-Каида», ни ИГИЛ не обрели популярности в немногочисленных сильных государствах Ближнего Востока. Когда США к 2007 г. добились, наконец, стабильности в Ираке, местная ячейка «Аль-Каиды» оказалась на грани исчезновения. Ее спас 2011 г., когда гражданская война вспыхнула в соседней Сирии.

Вопреки распространенному мнению, третья сторона может положить конец внутреннему конфликту задолго до того, как он угаснет сам собой. Исследователи гражданских войн обнаружили, что в 20% случаев после 1945 г. и примерно в 40% случаев после 1995 г. внешняя сила помогала выйти из тупика. Конечно, это нелегко, но вовсе не обязательно так дорого и болезненно, как пришлось делать американцам в Ираке.

Держава, осуществляющая интервенцию, должна выполнить три задачи. Во-первых, изменить динамику ведения боевых действий так, чтобы ни одна из воюющих сторон не думала, будто сможет одержать победу на поле боя, и ни одна из сторон не опасалась, что ее бойцы будут убиты, если сложат оружие. Во-вторых, предложить соглашение о разделе мест в правительстве между различными группировками, чтобы все они участвовали в управлении страной. И в-третьих, создать институты, которые убедят все стороны, что первые два условия будут выполнены. В какой-то степени неосознанно НАТО точно выполнила эту дорожную карту в Боснии в 1994–1995 гг., а Соединенные Штаты следовали ей в Ираке в 2007–2010 годах.

История также свидетельствует, что когда внешние силы отходят от данного подхода или выделяют недостаточно ресурсов для урегулирования, их интервенция неизбежно заканчивается неудачей и лишь удлиняет конфликты, делая их более кровавыми и менее сдержанными. Неудивительно, что политика США в отношении Ирака и Сирии (не говоря уже о Ливии и Йемене) провалилась после 2011 года. И до тех пор, пока Вашингтон будет избегать единственного действенного метода урегулирования, нет оснований надеяться на что-то иное. Максимум, чего Соединенные Штаты могут добиться нынешней кампанией против ИГИЛ в Ираке и Сирии – то же, чего они добились, осуществляя удары по «Аль-Каиде» в Афганистане: нанести серьезный урон ИГИЛ, но если не положат конец питающим эту организацию конфликтам, она видоизменится, распространится по всему региону, и со временем ей на смену придет «достойный» преемник подобно тому, как само «Исламское государство» подхватило знамя «Аль-Каиды».

Укрепление ближневосточного курса

Стабилизация на Ближнем Востоке потребует нового подхода, при котором будут устранены глубинные причины всех бед в регионе, но для этого нужны ресурсы. Главной целью должно быть окончание гражданских войн. В любом случае это потребует для начала изменить динамику на поле боя, чтобы убедить все враждующие фракции, что военными средствами победу не одержать. В идеале потребуется отправка небольшого (около 10 тыс. солдат) воинского контингента США в Ирак и, возможно, в Сирию. Но при отсутствии политической воли даже для столь скромного вмешательства следует увеличить число военных советников, боевых самолетов, активизировать обмен разведданными и обеспечить логистику, хотя вероятность успеха при таком подходе снижается.

Помимо этого Соединенным Штатам и их союзникам придется помочь проблемным ближневосточным странам создать новые армии, способные победить террористов, ополченцев и экстремистов, чтобы затем стать фундаментом нового государства. В Ираке это означает поддержание и реформирование сил безопасности в гораздо большей степени, чем предусматривает нынешняя политика США. В Ливии и Йемене это означало бы создание местной традиционной армии (при значительной американской помощи), способной победить любого потенциального соперника, защитить гражданское население и обеспечить соблюдение постоянного прекращения огня.

Во всех четырех гражданских войнах американцам и их союзникам придется приложить серьезные политические усилия к тому, чтобы выработать справедливые соглашения о разделе власти. В Ираке Соединенным Штатам следует вести к выявлению минимальных потребностей и потенциальных областей достижения согласия между шиитскими и суннитскими фракциями, как это делал Райан Крокер, посол США в 2007–2009 гг., и его команда. Это, а также выделение материальных ресурсов умеренным политическим лидерам Ирака и их избирателям среди шиитов и суннитов должно способствовать выработке новой сделки по разделу власти. Ее задача – положить конец отчуждению суннитского населения, которое остается главной причиной нынешних проблем Ирака. В свою очередь, данное соглашение позволит правительству Абади и Соединенным Штатам выступить в защиту суннитских военных формирований, чтобы помочь освободить от ИГИЛ районы с преобладающим суннитским населением и ослабить шиитских ополченцев, поддерживаемых Ираном.

Международные мирные переговоры по Сирии должны послужить отправной точкой для политического урегулирования. Большего вряд ли удастся добиться, потому что военная ситуация не способствует достижению реального политического компромисса, не говоря уже о постоянном прекращении огня. Ни режим Асада, ни оппозиция, поддерживаемая Западом, не верят, что могут позволить себе прекратить боевые действия, и каждая из трех самых сильных повстанческих группировок – «Ахрар аль-Шам», «Джабхат аль-Нусра» и ИГИЛ – все еще уверена в том, что сможет одержать полную и безоговорочную победу. Поэтому до тех пор, пока не изменится положение на фронтах, не стоит ждать каких-то ощутимых сдвигов за столом переговоров. Если же полевая обстановка станет другой, западные дипломаты обязаны помочь основным сообществам в Сирии прийти к соглашению о справедливом разделе политической власти и экономических выгод. В сделке должны участвовать и алавиты, но вовсе не обязательно сам президент Башар Асад, и нужно будет заверить все основные фракции, что новое правительство не станет их угнетать, как это делалось в прошлом, когда алавитское меньшинство третировало суннитское большинство.

Ливийская неразбериха – зеркальное отображение положения дел в Сирии, хотя мировое сообщество уделяет Ливии намного меньше внимания. Первый шаг для Соединенных Штатов – убедить партнеров играть более конструктивную роль. Если США возьмут на себя руководство ситуацией в Ираке и Сирии, то Европе пора взять ответственность за Ливию. В силу экономических связей и географической близости ливийская ситуация больше угрожает интересам Европы, чем Америки, и роль НАТО в интервенции 2011 г. может стать предпосылкой европейского лидерства в разрешении этого конфликта. Конечно, европейцы не примут этот вызов, если не убедить их, что Соединенные Штаты сделают свою часть работы по тушению пожара гражданских войн. И это еще раз подчеркивает важность последовательной стратегии, опирающейся на необходимые ресурсы. Чтобы помочь Европе в борьбе за стабилизацию в Ливии, Вашингтону, вне всякого сомнения, придется обеспечить материально-техническое снабжение, командование, контроль, делиться разведданными и, возможно, даже военными советниками.

В Йемене кампания ВВС стран Персидского залива не привела к желаемым результатам; однако интервенция немногочисленного наземного контингента во главе с Объединенными Арабскими Эмиратами позволила потеснить повстанцев, создав возможность для мирных переговоров. К сожалению, страны Персидского залива не демонстрируют готовности предложить йеменской оппозиции условия справедливого раздела политической власти и экономических выгод, а также предоставить гарантии безопасности. Соединенным Штатам и их союзникам необходимо поощрить своих партнеров в Заливе, чтобы они пошли на значимые уступки. Если не сработает, то самое полезное – уговорить монархии свести к минимуму присутствие в Йемене, прежде чем эта интервенция, поглощающая немало ресурсов, поставит под угрозу их собственную внутреннюю целостность.

После окончания нынешних гражданских войн следующим приоритетом в более активной стратегии США на Ближнем Востоке будет поддержка государств, которым больше всего угрожает сползание к ним: Египта, Иордании, Туниса и Турции. Именно крах государственности, а не нападение ИГИЛ, «Аль-Каиды» или иранских сателлитов, – истинный источник конфликтов на Ближнем Востоке. Эти четыре страны пребывают в зоне риска и отчаянно нуждаются в экономической помощи и в развитии инфраструктуры. Однако в первую очередь им нужна политическая реформа, чтобы избежать краха государственности. Следовательно, стоит предложить этим странам торговые преференции, финансовые стимулы и экономическую помощь в обмен на поэтапные, но конкретные шаги в направлении политической реформы. В данном случае целью должна быть не демократизация как таковая (хотя Тунис следует решительно поощрить, чтобы он не сворачивал с этого пути), а эффективное управление в виде системы правосудия и власти закона, прозрачности и справедливого распределения государственных благ и услуг.

Последняя часть головоломки – усилия в направлении более широких экономических, социальных и политических преобразований. Даже если США и их союзники сумеют найти способ умиротворения воюющих сторон, но на смену недееспособным государствам не придет новая государственная система, старые проблемы вскоре снова дадут о себе знать. Лидеров региона будет трудно убедить в необходимости реформ, поскольку они уже давно сопротивляются им из-за опасения потерять власть и положение. Однако парадокс в том, что гражданские войны способны подсказать решение этой проблемы. Все державы в этой части мира страшатся, что конфликты перекинутся на их территорию, и отчаянно нуждаются в помощи американцев для отвода угрозы. В частности, многие арабские союзники США расстроены выгодами, которые извлек Иран, эксплуатируя вакуум власти. Это означает, что Соединенным Штатам и их союзникам следует предложить хрупким государствам региона экономическую помощь в обмен на реформы. Условие следующее: мы приложим усилия к тому, чтобы положить конец гражданским войнам, только если все страны региона, в том числе более сильные арабские государства, согласятся на необходимые перемены.

Уход с Ближнего Востока

Если следующий президент США не будет готов удвоить усилия ради стабилизации положения на Ближнем Востоке, единственная реальная альтернатива – сделать шаг назад и отмежеваться. Без солидной продуманной стратегии и достаточного финансирования гражданские войны все равно не остановить, а делать что-либо вполсилы – значит заведомо выбросить деньги на ветер. Возможно, даже с противоположным эффектом. Проводя политику реального самоустранения, США станут вообще воздерживаться от участия в гражданских войнах. Вместо этого они попытаются ликвидировать последствия этих войн, как бы трудно это ни было, но если не получится и этого, Вашингтон вернется к защите исключительно своих ключевых интересов на Ближнем Востоке.

Администрация Обамы до сих пор осуществляла похвальную работу по поддержке Иордании на фоне хаоса в Ираке и Сирии, и даже в случае ухода из региона США могли бы продолжать помогать Амману и соседним странам, которым грозит сползание в болото гражданской войны – Египту, Ливану, Тунису и Турции. Все они нуждаются в западной экономической, дипломатической, технической и военной помощи. Но поскольку гражданские войны имеют свойство перекидываться на соседей, одна или более из вышеперечисленных стран – в зоне риска. А это, в свою очередь, снова вызовет цепную реакцию.

Поэтому уход из региона также потребует от Вашингтона беспощадной оценки минимума, который Соединенные Штаты могут предпринять, чтобы обезопасить свои жизненно важные интересы. Связаны они по большей части с Израилем, угрозой терроризма и нефтью.

Как показывают все последние опросы общественного мнения, большинство американцев по-прежнему считают, что безопасность Израиля важна для них и для Соединенных Штатов. Однако США уже делают для ее обеспечения все, что могут. Израильская армия в состоянии нанести поражение любому противнику, оснащенному обычными вооружениями, и способна сдерживать потенциальные угрозы использования оружия массового поражения. Американцы защищали Израиль дипломатическими и военными средствами несчетное число раз, включая неявную угрозу начать ядерную атаку против Советского Союза во время войны Судного дня 1973 года. Соединенные Штаты даже сняли с повестки дня иранскую ядерную угрозу, по меньшей мере на следующее десятилетие, благодаря сделке, которую удалось заключить в прошлом году. Единственное, от чего США не могут спасти Израиль, – его хроническая гражданская война с палестинцами. Но лучшим решением конфликта остается мирное урегулирование, в котором ни израильтяне, ни палестинцы особо не заинтересованы. Короче, Израилю вряд ли нужно от Соединенных Штатов нечто радикальное, чтобы защититься от внешних врагов. А то, что Израилю может понадобиться (например, продажа вооружений), США легко обеспечат, даже если уйдут с Ближнего Востока.

Возможно, самым большим преимуществом невмешательства Соединенных Штатов в дела Ближнего Востока станет снижение террористической угрозы. Террористы из региона атакуют американцев в основном потому, что недовольны их политикой на Ближнем Востоке. Точно так же они совершают теракты во Франции и Великобритании, поскольку эти страны – твердые союзники Соединенных Штатов (и бывшие колониальные империи), и начали атаковать Россию после ее вмешательства в дела Сирии. Чем меньше США будут вовлечены в проблемы региона, тем меньше вероятность того, что местные террористы станут совершать теракты против американцев. Неслучайно Швейцария практически не страдает от рук ближневосточных террористов.

Конечно, даже если Вашингтон постарается отгородиться от проблем Ближнего Востока, это не сделает американцев абсолютно неуязвимыми для ближневосточного терроризма. Сторонники теории мирового заговора в регионе бесконечно обвиняют США в том, чего они никогда не делали, а также в прошлых злодеяниях, поэтому экстремисты всегда найдут повод, чтобы сделать американцев своей мишенью. Кроме того, даже при таком минималистском подходе Соединенные Штаты все равно будут поддерживать Израиль и Саудовскую Аравию, тогда как многие террористические группировки ненавидят оба этих государства.

Если интересы США, касающиеся Израиля и терроризма, совершенно не пострадают в случае снижения активности Вашингтона на Ближнем Востоке, этого нельзя сказать о нефтяной сфере. Идея о том, что технологии добычи сланцевой нефти обеспечили энергетическую независимость Соединенных Штатов – миф. До тех пор пока мировая экономика зависит от ископаемого топлива, США будут уязвимы в случае серьезных нарушений поставок нефти-сырца, сколько бы ее ни производилось. В ближайшие 25 лет не предвидится ослабления глобальной зависимости от нефти или снижения доли Ближнего Востока в ее добыче. По этой причине Соединенные Штаты кровно заинтересованы в бесперебойном поступлении ближневосточного сырья.

Вместе с тем США не нужно защищать каждый баррель в регионе. Вопрос в том, какие объемы считать достаточными. Вот тут-то и начинаются главные сложности. Многие страны располагают стратегическими запасами нефти, которые могут смягчить неожиданное падение объемов добычи. А некоторые, особенно Саудовская Аравия, имеют достаточно избыточных мощностей, чтобы выкачивать и экспортировать больше, если понадобится. Технология вторичного гидроразрыва позволяет североамериканским производителям сланцевой нефти частично компенсировать дефицит. Хотя вследствие гражданской войны добыча нефти в Ливии с 2011 г. упала более чем на 80%, другие производители смогли восполнить эту потерю.

Однако Саудовская Аравия стоит особняком. Она добывает около 10% всей нефти, потребляемой в мире, и имеет подавляющее большинство избыточных мощностей; даже если бы все другие страны опустошили свои стратегические запасы и добывали сланцевую нефть как сумасшедшие, это не компенсировало бы выпадение саудовской нефти. Таким образом, Соединенным Штатам придется и дальше защищать саудовских союзников. Но против чего? Ни одно ближневосточное государство (даже Иран) не имеет возможности победить Саудовскую Аравию, и скромный контингент ВВС и ВМС США, размещенный в Персидском заливе, более чем достаточен, чтобы отразить атаку Ирана на нефтяную инфраструктуру страны.

Главные угрозы королевству находятся внутри него самого. Хотя никто никогда не ставил и не поставит денег на свержение Дома Сауда, монархия управляет по сути нефункциональным послевоенным арабским государством, испытывающим серьезное политическое, экономическое и социальное давление. Шииты, составляющие большинство в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии, десятилетиями поднимали мятежи и сопротивлялись гнету правительства, и их недовольство росло вместе с углубляющимся расколом между шиитами и суннитами в регионе. Королевству удалось избежать потрясений «арабской весны» в основном благодаря далеко идущей (пусть и постепенно) программе реформ короля Абдуллы вкупе с внушительными выплатами гражданам наличными. Но Абдулла умер в январе 2015 г., и его преемнику, королю Салману, еще только предстоит доказать приверженность реформе. Хотя цены на нефть остаются низкими, Салман разбрасывается деньгами у себя на родине и за рубежом (включая дорогостоящую интервенцию в Йемене), сжигая накопленные до него сбережения суверенного Фонда благосостояния со скоростью 12–14 млрд долларов в месяц. При таком расточительстве фонд опустеет примерно через четыре года, но король столкнется с внутренними вызовами значительно раньше.

Как США могут защитить Саудовскую Аравию от самой себя? Невозможно представить, чтобы какой-либо американский президент решился на размещение войск в этой стране для подавления народной революции или для поддержки разваливающейся монархии. Более того, чем дольше гражданские войны будут полыхать на северной границе Саудовской Аравии в Ираке и на южной границе в Йемене, тем выше вероятность того, что конфликты дестабилизируют монархию, не говоря уже о возможной гражданской войне в Иордании. Но стратегия выхода из региона означает, что американцы не будут пытаться подавить потенциальные гражданские войны, и у Вашингтона немного способов убедить саудовцев начать реформы. У него будет еще меньше рычагов влияния, если он откажется от единственной помощи, которую саудовцы хотят получить: более активное вмешательство в происходящие события с целью положить конец гражданским войнам и не дать возможности Ирану эксплуатировать эти конфликты. В этих обстоятельствах у США фактически не будет возможности спасти Саудовскую Аравию от нее самой, если ее правители упорно будут избирать пагубный для себя путь. Вместе с тем в контексте поэтапного отхода Соединенных Штатов от дел региона велика вероятность того, что саудовцы встанут именно на этот путь.

Нет выхода

Наконец, величайший вызов для США, если они отдалятся от Ближнего Востока – придумать способ защиты американских интересов, когда им угрожают проблемы, для решения которых у Вашингтона нет достаточно сил и средств. Поскольку предотвращение расширения ареала гражданских войн – трудное дело, отказ Соединенных Штатов от решения насущных проблем Ближнего Востока повысит риск развала в ближайшее время Египта, Иордании, Ливана, Туниса и Турции. Хотя ни одна из этих стран не добывает много нефти, нестабильность там может в долгосрочной перспективе перекинуться на страны-производители. Мир в состоянии пережить потерю иранской, иракской, кувейтской или алжирской нефти, но в какой-то момент турбулентность не исключена и в Саудовской Аравии. Даже если она останется стабильным производителем, до конца неясно, может ли глобальная экономика позволить себе лишиться нескольких менее значимых поставщиков нефти.

Главная выгода политики самоустранения будет заключаться в радикальном снижении бремени, которое отягощало бы США, возьми они на себя миссию стабилизации Ближнего Востока. Однако подобная политика связана с большими рисками. Если Соединенные Штаты начнут сокращать список стран, которые они готовы защищать от любых угроз, непонятно, где остановиться, чтобы уход не превратился в паническое бегство. Если Иордания или Кувейт сползут в омут гражданской войны, пойдут ли США на размещение стотысячного оккупационного контингента для стабилизации этих стран и защиты Саудовской Аравии (а в случае гражданской войны в Иордании – для защиты Израиля)? Смогут ли Соединенные Штаты сделать это вовремя, чтобы не допустить расшатывания королевства и перетекания беспорядков в соседние страны? Если нет, то есть ли другие способы? Принимая во внимание все эти факторы неопределенности, самой благоразумной политикой для американцев была бы стабилизация региона, чтобы не допустить роста издержек в будущем.

Учитывая все вышесказанное, определенно нельзя застрять между укреплением присутствия на Ближнем Востоке и уходом из этого региона. Нельзя допустить, чтобы рост расходов не привел к видимому улучшению ситуации. Гражданские войны не остановить полумерами. Внешняя держава должна сделать все, что от нее требуется, и оплатить сопутствующие издержки – иначе ее интервенция лишь ухудшит положение всех участников конфликта, включая саму внешнюю державу. Трагедия в том, что по причине склонности политической системы США избегать решительных действий следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Учитывая хаос, который царит сейчас на Ближнем Востоке, нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.

США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754098 Кеннет Поллак

Уже к концу текущего года на мировом рынке нефти возможно возникновение дефицита

В прошедший период мировые цены на нефть показали существенные темпы роста под влиянием снижения доступности сырья на мировом рынке.

Ограничение поставок наблюдалось в Северной Америке в связи с разыгравшимися пожарами в регионах добычи в Канаде, что привело к снижению запасов нефти в США. По оценке Международного энергетического агентства (МЭА), пожар может сократить добычу нефти в Канаде на 660 тыс. бар. в сутки.

Кроме того, снижение поставок происходило в Нигерии, где обострились нападения на нефтепровод, что в случае длительного конфликта может привести к падению добычи в этой стране на 500 тыс. бар. в сутки. Ливийский конфликт привел к блокировке загрузки танкеров в порту, что, несмотря на заявления обоих ливийских правительств, может снизить продажи нефти. Производство нефти в Западной Африке в последние месяцы снизилось, по оценке МЭА, на 200 тыс. бар. в сутки.

По оценке банка Goldman Sachs, в 2016 г. добыча в странах Азии (Китае, Малайзии, Индии, Индонезии) сократится на 4,9% к 2015 г. или на 331,5 тыс. бар. в сутки в связи с низкими ценами на нефть, сократившими рентабельность производства.

К тому же, в апреле 2016 г. сократилась добыча нефти в России на 0,7% к марту 2016 г. до 10,84 млн бар. в сутки, а добыча в США упала на 1% (м/м) до 8,98 млн бар. в сутки.

Добыча нефти в странах ОПЕК в апреле 2016 г. выросла на 0,5% к марту 2016 г. и составила 32,64 млн бар. в сутки. Добыча в Саудовской Аравии снизилась на 0,3% (м/м) до 10,15 млн бар. в сутки, а также произошло снижение добычи в Нигерии, Кувейте, Алжире, Эквадоре и Венесуэле.

По майским оценкам аналитических агентств, баланс рынка нефти на конец 1 кв. 2016 г. сохранял избыток в размере +1,2/+1,3 млн бар. в сутки, что на 23,% ниже излишка нефти на конец 4 кв. 2015 г. По оценке МЭА, рост запасов в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) замедлился. С учетом продолжающего расти потребления (МЭА отмечает рост потребления нефтепродуктов на всех региональных рынках) и снижения добычи к концу 2016 г. на мировом рынке нефти может образоваться дефицит.

Оксана Лукичева, аналитик по товарным рынкам «Открытие Брокер»

Кремль не заметил убийства командира «Хезболлы»

Уничтожение командира «Хезболлы» в Сирии оказывает дополнительное давление на Башара Асада

Игорь Крючков

Российский дипломатический источник рассказал «Газете.Ru», что уничтожение Мустафы Бадреддина, командира «Хезболлы», предположительно, от удара израильских ВВС не вызвало возмущения в Москве. Несмотря на то что шиитская боевая группировка считается важным союзником Башара Асада, Кремль не будет вмешиваться в ситуацию — чтобы не сорвать сирийский мирный процесс целиком.

Мустафа Бадреддин был уничтожен в Дамаске 13 мая, предположительно, от авиаудара ВВС Израиля. Об этом сообщил ряд ближневосточных СМИ. Позже в интервью телеканалу Аl-Manar эти обвинения повторил Навар аль-Сахили, ливанский парламентарий и представитель «Хезболлы».

Израильские власти не подтвердили и не опровергли факт удара. Это традиционная позиция Иерусалима, когда речь заходит о поражении целей на территории Сирии.

Впрочем, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху в апреле признал, что ранее ВВС Израиля уничтожали склады с оружием «Хезболлы» в Сирии. Сделал он это незадолго до своего визита в Москву, чтобы лично с Владимиром Путиным договориться о соглашении, которое предотвращало бы опасные военные инциденты между ВВС РФ и Израиля в Сирии.

«Наше соглашение с Израилем напрямую не связано с уничтожением Бадреддина. Оно не оговаривало, что может делать Израиль на территории Сирии, а что — нет. Главное — это координация действий авиации, — объяснил «Газете.Ru» дипломатический источник. — Израиль должен ставить нас в известность каждый раз, когда намерен проводить операцию ВВС в сирийском воздушном пространстве. Без этого просто невозможно избежать военных инцидентов. Расстояния для авиации смешные, а в Сирии размещены российские и местные системы ПВО».

По его мнению, израильские военные не могли не сообщить российским коллегам о проведении авиаудара, в результате которого погиб командир «Хезболлы». Сам по себе факт уничтожения высокопоставленного человека из группировки, которая координировала свои действия с официальным Дамаском, не вызвал у отечественных властей раздражения, добавил собеседник «Газеты.Ru».

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил 13 мая, что сообщения о гибели Бадреддина «еще нужно проверить». Он добавил, что контакты между Россией и Израилем на сирийском направлении поддерживаются, но в детали вдаваться не стал.

Тяжелое наследие

Израильский источник, знакомый с ситуацией, не подтвердил и не опроверг факт уничтожения Бадреддина силами ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля), однако добавил: «Россия прекрасно знает, что у нашей страны есть долгая история противостояния с «Хезболлой».

«В 2007 году у нас был масштабный конфликт с группировкой в Ливане. Сегодня, в ходе военного конфликта в Сирии, мы неоднократно давали понять, что не допустим усиления «Хезболлы» в этой стране, — добавил собеседник «Газеты.Ru». — Мы не можем себе позволить, чтобы эта организация получала современное оружие и укрепляла позиции на сирийских Голанских высотах, так как это напрямую угрожает израильской безопасности. На данный момент мы чувствуем, что Москва относится к нашей позиции с пониманием».

«Хезболла» — шиитская радикальная группировка, базирующаяся в Ливане. Она пользуется существенной поддержкой Ирана, который позиционирует себя как лидер «шиитского пояса» исламского мира и стремится расширить сферу своего регионального влияния. После того как в 2012 году в Сирии начался военный кризис, боевики «Хезболлы» (как и отряды элитных военных подразделений собственно иранской армии) начали активно помогать президенту страны Башару Асаду сохранить власть.

55-летний Мустафа Бадреддин был одним из лидеров «Хезболлы», командующим боевиками в ходе сирийской кампании. По данным Reuters, Бадреддин входил в состав делегации «Хезболлы», которая регулярно встречалась с Асадом в Дамаске и координировала свои действия с сирийскими военными.

Бадреддин был шурином Имада Мугнии, главы внутренней безопасности «Хезболлы», который погиб от бомбы, заложенной в его автомобиль, в 2008 году. Это убийство наблюдатели также связывали с израильскими спецслужбами.

«Интересы России и Израиля в Сирии в каких-то сферах пролегают параллельно, а в каких-то расходятся, — считает Ирина Звягельская, заведующая сектором международных вопросов Центра арабских исследований Института востоковедения РАН. — Относительно «Хезболлы» они как раз противоположны. Россия поддерживает Башара Асада и, соответственно, союзные ему боевые группировки. Для Израиля между тем Асад — это связующее звено между враждебным Ираном и «Хезболлой», и вся эта цепь тянется на израильский «задний двор» — в Ливан и на Голанские высоты».

По мнению эксперта, Москва и Иерусалим понимают это различие интересов и на данный момент достигли баланса в Сирии. «Израилю безразлично, какие силы Россия поддерживает здесь, до тех пор, пока у «Хезболлы» нет доступа к современному оружию и нет возможности получить передовой боевой опыт», — добавила Звягельская в интервью «Газете.Ru».

Больше не союзник

В то же время между Россией и режимом Асада накопились противоречия. Это стало очевидным на переговорах о создании правительства национального единства в Сирии, которые проходят с февраля текущего года в Женеве под покровительством ООН, Москвы и Вашингтона. Дамаск, а также представители пророссийской и проамериканской оппозиции, участвующие в сирийских переговорах, крайне неохотно идут на уступки, вызывая опасения в срыве всего мирного процесса.

В начале мая стало очевидно, что терпение РФ стало заканчиваться. Глава МИДа Сергей Лавров 4 мая впервые заявил, что президент Сирии не является союзником России.

«Асад нам не союзник, между прочим. Да, мы его поддерживаем в борьбе с терроризмом и в сохранении сирийского государства. Но он не является союзником в том смысле, в котором Турция является союзником США», — сказал Лавров в интервью РИА «Новости».

«Заявление Лаврова об Асаде действительно было сигналом Дамаску, чтобы подтолкнуть его к более конструктивной позиции на женевских переговорах, — считает Елена Супонина, научный советник Российского института стратегических исследований. — Однако это было сигналом и в сторону США. Москва ожидает, что Вашингтон убедит и своих союзников в Женеве, в том числе Турцию, пойти на дополнительные уступки».

5 мая в британской The Financial Times появилась статья о том, что фигура Асада до сих пор остается главной проблемой, тормозящей сирийский мирный процесс.

Издание со ссылкой на американские правительственные источники сообщало, что на данный момент Россия и США и рады бы консолидировать позиции насчет Асада, но в нынешних условиях не могут. «Американские власти утверждают, что не могут уговорить сирийскую оппозицию подписать мирное соглашение, которое не требовало бы ухода Асада с президентского поста. Сделка без этого пункта спровоцирует новую волну насилия со стороны исламистов в Сирии, — гласит текст публикации. — Россия говорит, что смещение Асада дестабилизирует страну, которую его клан контролировал десятилетиями, и приведет к хаосу по ливийскому сценарию».

Пока Москва не собирается использовать свои контакты с Израилем и его удары по «Хезболле» как еще один рычаг воздействия на сирийский режим, считает Ирина Звягельская. «Арабские страны очень остро реагируют на израильскую политику, — рассказала эксперт. — И если Россия будет пытаться использовать этот фактор для давления на Дамаск, это не только не приведет к позитивным результатам, это будет означать разрыв прежних наработанных связей».

США обеспокоены сведениями о том, что террористическая группировка "Боко Харам" отправляет своих бойцов в Ливию, чтобы там они сражались на стороне террористов "Исламского государства" (ИГ, запрещена в РФ), заявил первый заместитель государственного секретаря США Тони Блинкен на саммите по региональной безопасности в Нигерии.

Действующая на северо-востоке Нигерии группировка "Боко Харам" в прошлом году присягнула на верность ИГ, под властью которой находится часть территорий в Сирии, Ираке и Ливии.

"Мы получили сведения о большей кооперации между ними (группировками — ред.)", — приводит агентство Рейтер слова Блинкена. Он отметил, что боевики "Боко Харам" стали эффективнее сотрудничать с ИГ, поскольку им, по всей видимости, оказывается логистическая и материальная поддержка.

"Таким образом, есть предположение, что между группировками появилось больше контактов и более тесное сотрудничество. Мы внимательно наблюдаем за этим, потому что хотим обрубить эти связи и помешать их дальнейшему развитию", — добавил Блинкен.

На саммите присутствуют главы ряда стран региона. Во встрече участвуют Бенин, Гана, Габон, Камерун, Нигер, Нигерия, Сенегал, Того, Центральноафриканская Республика, Чад, Экваториальная Гвинея, а также Франция.

Террористы группировки "Боко Харам" стоят за большинством терактов, регулярно совершаемых в ответ на направленную против них военную кампанию, которую проводят Нигер, Камерун и Чад. Жертвами группировки с 2009 года стали более 13 тысяч человек.

Что касается Ливии, то она сейчас рассматривается как один из основных плацдармов экспансии группировки "Исламское государство" по Северной Африке. По оценке ГРУ Генштаба ВС РФ, в Ливии действуют не менее шести тысяч боевиков ИГ, контролирующих крупный город Сирт и часть территории на побережье Средиземного моря.

Политический вакуум и сложная ситуация в сфере безопасности в Ливии создали необходимые террористической группировке "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ) условия для усиления своего влияния в стране, сообщает агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на распространенный в СБ ООН доклад.

Эксперты организации отмечают в докладе, что все стороны конфликта в Ливии продолжают незаконно получать оружие, что происходит, по данным агентства, при поддержке некоторых стран-постоянных членов Совета безопасности.

Ранее газета Wall Street Journal сообщила о том, что доклад о поставках оружия в Ливию был передан в СБ ООН в январе и вскоре должен быть опубликован. В нем отмечается, что ряд стран, компаний и частных лиц в 2014 и 2015 годах неоднократно нарушали существующее эмбарго на поставки оружия в Ливию.

После свержения и убийства Муаммара Каддафи в октябре 2011 года в Ливии возникло двоевластие: с одной стороны — избранный на всеобщих выборах парламент, заседающий в Тобруке на востоке страны, с другой — происламский Всеобщий национальный конгресс в Триполи. При этом ряд районов Ливии вообще не контролируется центральными властями, а на территории страны все активнее действуют боевики террористической группировки "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ).

Украина начала экспорт муки по морю

Государственная продовольственно-зерновая корпорация поставила партию муки весом 5 тысяч тонн в Ливию, впервые доставив груз по морю, сообщила пресс-служба ГПЗКУ со ссылкой на директора департамента переработки Вячеслава Цегельника.

"Государственная продовольственно-зерновая корпорация Украины успешно выполнила контракт с одним из ведущих игроков зернового рынка Ближнего Востока на поставку 5 тысяч тонн муки судном в Ливию", - говорится в сообщении.

Директор департамента переработки отметил, что такой способ доставки использовался госкорпорацией впервые и что в этом маркетинговом году ни один из производителей муки, кроме ГПЗКУ, не поставлял муку по морю.

"Для госкорпорации такое соглашение – это новый опыт продажи муки именно судовыми партиями. Мы – единственные, кто заключил подобный контракт в этом маркетинговом году", – цитирует Цегельника пресс-служба.

По словам Цегельника, предприятие не отказывается от планов выйти на первое место в Украине по поставкам муки за рубеж.

Как сообщал УНИАН, ГПЗКУ планирует к 2019 году увеличить экспорт зерновых до 5,17 миллиона тонн в год с 2,85 миллиона тонн в 2015 году, муки – до 280 тысяч тонн с 32 тысяч тонн.

По данным ассоциации "Мукомолы Украины", в 2014-2015 маркетинговом году (МГ, июль 2014 – июнь 2015) Украина экспортировала 135,1 тысячи тонн муки. Эксперты прогнозируют, что в текущем МГ будет экспортировано не менее 350 тысяч тонн муки.

Каир выступает за снятие эмбарго на поставки оружия для ливийской армии, лояльной вновь сформированному правительству Ливии, заявил президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси.

Заявление главы государства прозвучало на встрече с посещающим Каир руководителем правительства национального согласия Ливии Файезом ас-Сараджем.

"Президент указал на необходимость снятия запрета на поставки оружия для ливийской армии, для того чтобы ей должным образом удалось выполнить задачу по восстановлению безопасности", — отмечается в заявлении канцелярии египетского президента.

Запрет на поставки оружия противоборствующим сторонам в Ливии был введен в 2011 году в разгар восстания против лидера страны Муаммара Каддафи.

В Ливии 31 марта приступило к работе новое правительство национального согласия страны во главе с премьером Файезом ас-Сараджем. Правительство надеется восстановить целостность страны, которая с момента свержения в 2011 году режима Каддафи находилась на грани распада. Отдельные районы Ливии до сих пор захвачены боевиками, связанными с ИГ.

Газовый демарш Джона Керри

Петр ИСКЕНДЕРОВ

Госсекретарь США Джон Керри, пожалуй, впервые за последнее время с такой откровенностью вмешался в дискуссии по экономическим вопросам, причём имеющим отношение к Европе, а не к Америке. Перед встречей 4 мая в Вашингтоне с Верховным представителем Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Федерикой Могерини он заявил, что и Соединённым Штатам, и Евросоюзу «нельзя упускать из виду» проблему строительства газопровода «Северный поток–2», так как этот проект окажет «негативное воздействие на Украину, Словакию и Восточную Европу». При этом он в очередной раз подчеркнул, что считает Евросоюз «партнером», без которого США не смогли бы сделать «очень многое из того, над чем они в настоящее время работают».

За несколько дней до этого в Португалии пришвартовался первый танкер со сжиженным природным газом (СПГ) из США, который по планам Вашингтона должен прочнее привязать европейских потребителей к американским поставщикам. И здесь ключевую роль, по расчетам американской стороны, должны сыграть «ценовые качели», способные сделать американский СПГ более выгодным для европейцев.

Однако реальная ситуация на европейском и других рынках энергоресурсов пока не подкрепляет расчёты оппонентов России. И основных факторов здесь несколько.

Первый фактор заключается в том, что Россия является хоть и ведущим, но не монопольным поставщиком природного газа в Европу. На ее долю приходится порядка 30-31% поставок. Совсем немного уступает ей Норвегия (28%), которая не входит в ЕС, но координирует с Брюсселем свою энергетическую политику. Далее следуют Алжир (13%), Катар (11%) и Ливия (2%). При этом именно Катар, также поставляющий в Европу сжиженный природный газ, объективно выступает в качестве главного конкурента США в рассматриваемом рыночном сегменте. То есть вопрос энергобезопасности Европы не сводится к конкуренции России и США, что осложняет задачу американцев.

Второй фактор – соотношение танкерных и трубопроводных поставок. Согласно недавним расчетам экспертов Института энергетических исследований в Оксфорде, стоимость американского сжиженного природного газа для Европы составит примерно 3,59 доллара за млн британских термических единиц, что эквивалентно 125,7 доллара за 1 тысячу кубометров газа. Цена российского газа с поставками в первом квартале текущего года составила 180 долларов за 1 тысячу кубометров. Однако данные расчеты даже в случае их объективности (британские эксперты признают, что их выводы носят приблизительный характер) не учитывают то, что «Газпром», в отличие от американских сланцевых компаний, имеет долгосрочные контракты на поставку газа для своих европейских партнеров и может варьировать цены на тот или иной период и в том числе существенно снижать их. Танкерные поставки СПГ жестко привязаны к текущей ситуации на рынке и не могут соперничать с трубопроводными в этом плане.

Третий фактор заключается в том, что сами США вынуждены продвигать ранее разработанные энергетические проекты, которые прямо конкурируют с их же СПГ-проектами. Одним из них является Трансадриатический газопровод, который может быть введен в действие в 2019 году. Планируется, что объемы поставок по нему составят от 10 до 20 млрд кубометров газа в год. В сравнении с российскими поставками это капля в море («Газпром» продает в страны дальнего зарубежья порядка 160 млрд кубометров газа в год), но для танкерных поставок Трансадриатический газопровод выглядит очень опасным конкурентом.

И, наконец, четвертый фактор - нефтяной. Цена газа традиционно привязана к ценам на нефть, а последние, вполне возможно, стоят на пороге нового подъема, в свою очередь способного спутать карты американским поставщикам с точки зрения их способности конкурировать с долгосрочными контрактными поставками трубопроводного газа из России. Предвестником грядущих изменений можно считать решение Саудовской Аравии – одного из ключевых игроков на мировых нефтяных рынках – повысить цены на свою нефть с поставкой в июне для азиатских клиентов. Речь идет о максимальном повышении цен в регионе, на долю которого приходится более половины экспорта саудовской нефти. Как отметили в связи с этим в одной из ведущих мировых консалтинговых компаний в сфере энергетики KBC Energy Economics, повышение цен означает восстановление спроса со стороны нефтепереработчиков.

Разумеется, конкуренция американского СПГ и российского трубопроводного газа сохраняется, но экономические условия не благоприятствуют Вашингтону. Отсюда и попытки администрации США прибегнуть к политическим методам борьбы за европейский энергетический рынок, включая прямое вмешательство в эти вопросы госсекретаря Джона Керии. Только самим европейцам газовые демарши Госдепартамента США ничего не принесут.

Баррель в огне

Цена на нефть выросла из-за пожаров в Канаде

Алексей Топалов, Елена Платонова

Пожары в Канаде и обострение политических конфликтов в Ливии вновь толкают баррель вверх. Котировки нефти растут на опасениях инвесторов относительно возможных срывов в поставках и сокращения добычи. Впрочем, эксперты отмечают, что это факторы временные и ждать существенной ценовой корректировки в долгосрочной перспективе не стоит. Прогноз на 2016 год остается прежним — около $45 за баррель.

После недавней коррекции вниз нефтяные цены опять перешли к росту. Вечером в четверг, 5 мая, на лондонской ICE Futures фьючерсы на нефть марки Brent с поставкой в июне поднялись на 1,43%, до $45,55 за баррель. Июньские фьючерсы на легкую нефть марки WTI на Нью-Йоркской товарной бирже (NYMEX) выросли на 2,58%, до $44,91 за баррель. Днем Brent торговалась уже $45,7 за баррель, тогда как WTI пробивала $45 за бочку.

Восходящему тренду не смогла помешать даже информация о том, что коммерческие запасы нефти в США за последнюю неделю апреля выросли сильнее прогнозов аналитиков (до 543,4 млн баррелей). Это демонстрирует то, что инвесторов больше волнуют возможные перебои с поставками, чем просто увеличение или сокращение нефтяных запасов. «Отличие нынешней ситуации от прошлогодней в том, что рынок начинает в большей степени оценивать перебои в поставках», — отметил новую тенденцию стратег швейцарской консалтинговой компании Petromatrix Оливье Жакоб в разговоре с Reuters.

Канада горит

Главным драйвером роста нефти сегодня стали лесные пожары в канадской провинции Альберта, где залегают нефтеносные пески.

В этом году сезон лесных пожаров в Западной Канаде начался раньше обычного из-за сухой зимы и практически полного отсутствия дождей весной. По данным местных властей, сейчас охвачены огнем около 80 кв. км, однако очаг в ближайшие дни может увеличиться до 100 кв. км. Все 88-тысячное население города Форт-Макмюррей в провинции Альберта было заранее эвакуировано.

На нефтеносных песках вблизи Макмюррея ежедневно добывается около 2,5 млн баррелей. Это около половины от общего производства нефти в Канаде (4,5 млн баррелей в сутки, или 5% мировой добычи).

Сами нефтяные участки, как сообщается, находятся вне угрозы пожаров, бушующих на юге, но нефтедобывающие компании вынуждены сокращать производство нефти из-за эвакуации населения города. Среди его жителей было много сотрудников компаний.

По данным Bloomberg, Royal Dutch Shell уже закрыла одну из вышек на нефтеносных песках с производством в 255 тыс. барр./сутки и находится в процессе закрытия еще одной. Husky сократила производство на вышке Sunrise с 30 тыс. до 10 тыс. баррелей, тогда как Connacher сократила добычу на 4 тыс. баррелей на проекте Great Divide. Suncor Energy, Syncrude Canada, Inter Pipeline и Connacher Oil & Gas также сократили производство в связи с эвакуацией.

Официальных данных об общем уровне сокращения производства нефти в Канаде пока нет, но несколько аналитических центров уже подготовили свои оценки.

Как пишет Financial Times со ссылкой на экспертов консалтинговой компании Energy Aspects, пожар в Альберте уже привел к сокращению поставок канадской нефти на 0,8 млн баррелей в сутки.

По данным Bloomberg, речь может идти о сокращении добычи более чем на 1 млн баррелей в сутки. Для сравнения: общемировой объем перепроизводства нефти оценивается от 0,5 млн до 1,5 млн баррелей в сутки.

Распространение пожара в скором времени будет остановлено, уверяют канадские пожарные. К тому же в ближайшие дни в этом районе Канады ожидается похолодание, что также поможет справиться с огнем. Но раньше грядущих выходных вряд ли стоит ожидать прекращения пожаров, заявили Bloomberg в канадской службе чрезвычайных ситуаций.

Нефтяным компаниям не впервой терпеть убытки из-за пожаров в Канаде. В 2011 году ряду нефтедобытчиков пришлось закрыть производство у Большого Невольничьего озера, как раз в Северной Альберте. По той же причине, но уже в прошлом году часть производств компаний Canadian Natural Resources и Cenovus Energy были разрушены у населенного пункта Колд-Лейк.

Неразбериха в Ливии

Но не только лесные пожары в Канаде подогревают нефтяные котировки. Игроки нефтяного рынка обеспокоены обострением ситуации в Ливии, где добыча нефти снизилась почти в пять раз. Если до начала внутреннего конфликта, в 2011 году, в стране производилось около 1,6 млн баррелей в сутки, то по итогам марта 2016 года, как сообщает ОПЕК, добыча составила лишь 345 тыс. баррелей.

Добыча в Ливии может сократиться еще сильнее — на 120 тыс. баррелей в день, достигнув таким образом 225 тыс., пишет Reuters со ссылкой на ливийского профильного чиновника в Триполи.

Связано это с тем, что противостояние между представителями востока и запада Ливии привело к бюрократическим проволочкам в оформлении документов на вывоз нефти из страны. Власти западных ливийских регионов недовольны тем, что восточная часть страны, более богатая нефтересурсами, пытается самостоятельно продавать нефть за рубеж. Один из последних конфликтов привел к тому, что танкер швейцарского сырьевого трейдера Glencore спустя несколько дней бесплодных ожиданий покинул восточный порт Марса-эль-Харига пустым (планировалась его загрузка на 650 тыс. баррелей).

Впрочем, эксперты считают, что положительный эффект этих двух факторов будет краткосрочным. Похожим спекулятивным драйвером роста для цен на нефть во второй половине апреля выступила забастовка нефтяников в Кувейте, из-за которой производство нефти в стране рухнуло сразу на 1,7 млн баррелей в день.

Несмотря на рост в среду, цены на нефть на текущей неделе остаются ниже пиковых значений конца апреля. 30 апреля Brent торговалась на годовых максимумах — $48,16 за баррель. WTI также достигала высшей отметки с начала года — $46,78.

Цены на прошлой неделе пошли вниз после сообщений о росте производства нефти в странах ОПЕК (на 390 тыс. баррелей в сутки). Данные по добыче в странах ОПЕК неофициальные, их опубликовало агентство Reuters со ссылкой на нефтяные компании и экспертов отрасли. Сама ОПЕК итоговую статистику по апрелю пока не публиковала.

«Говорить о каких-либо глобальных рыночных тенденциях можно только по итогам не менее полугодового срока, — указывает партнер компании Rusenergy Михаил Крутихин. — Сейчас тенденции как таковой нет». По словам эксперта, наблюдаются обычные рыночные колебания, в то время как превалирование предложения над спросом сохраняется и, судя по всему, сохранится еще долго. «Таким образом, по меньшей мере до конца года основным ценовым ориентиром остается $45 за баррель», — уверен Крутихин.

Он отметил также, что не стоит ожидать каких-то реальных действий и последствий для рынка от встречи ОПЕК, которая должна состояться 2 июня. Ранее Иран заявил, что готов присоединиться к квотам картеля, как только выйдет на досанкционный уровень добычи в 4 млн баррелей в сутки (ограничивающие экспорт и, соответственно, добычу нефти санкции США и ЕС в отношении Ирана были отменены только 16 января). Кстати, как раз в июне (правда, к концу месяца) Исламская Республика Иран обещала достичь этого уровня. В марте, по данным ОПЕК, ИРИ добывала 3,4 млн баррелей в сутки.

Еще до отмены санкций Иран неоднократно говорил о своих намерениях после снятия ограничений нарастить добычу и экспорт и подчеркивал, что разрешения ОПЕК ему для этого не нужно.

Проблема в том, что и без увеличения добычи ИРИ картель свои квоты давно не соблюдает. В январе 2016 года, например, был зафиксирован своеобразный рекорд — 32,44 млн баррелей в сутки при установленных лимитах в 30 млн баррелей. По данным Bloomberg, ОПЕК не планирует на встрече в Вене обсуждать лимит добычи нефти после провала апрельских переговоров в Дохе. Прошедшая 17 апреля встреча в Катаре, в которой приняли участие страны ОПЕК (за исключением Ирана), а также Россия, Казахстан, Азербайджан, Оман и Бахрейн, результатов не дала.

Арабский мир и проблемы курдов

Когда в 2011 году в арабских странах начались потрясения, многие сравнивали эти события с развалом коммунистических режимов в 1989 году и даже с «Весной народов» 1848 года. Сейчас уже ясно, что картина намного сложнее. В основном, надежды не оправдались, хотя кое-где был успех, особенно в курдских областях.

Среди арабских стран наибольшего успеха добился Тунис, но он не может считаться моделью для других государств региона. Это относительно небольшая страна, ее население практически однородно с религиозной и этнической точек зрения, ее границы не служат предметом международных споров, и она больше других испытывала влияние французской культуры. В Тунисе есть сильное исламское движение, но оно отличается умеренностью и продемонстрировало готовность идти на компромиссы и создавать коалиции.

Египет тем временем пережил потрясение, которое мало кто предвидел во время всеобщего воодушевления по поводу событий на площади Тахрир в Каире. После недолгого правления «Братьев-мусульман», пришедших к власти в результате демократических выборов, армия снова захватила власть путем переворота, получившего широкое одобрение в обществе, боявшегося тоталитарного контроля со стороны исламистов.

Ливия развалилась на исторические и географические составляющие. Несмотря на все попытки создать единую власть, в ней все еще есть три правительства, два парламента, не поддающееся счету количество военизированных формирований и один популярный генерал, называющий себя последним гарантом хоть какого-то восстановления единой Ливии. Но трудно поверить, что Ливия снова станет единым целым с политической точки зрения.

Подробнее http://dumsk.com/novosti/blizhnij-vostok/1711-arabskij-mir-i-problemyi-kurdov.html

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на V Московской конференции по международной безопасности, Москва

Уважаемый Сергей Кужугетович,

Уважаемые коллеги,

Дамы и господа,

Друзья,

Московская конференция по международной безопасности стала традицией. Уже в пятый раз она собирает представительный состав участников, позволяя провести профессиональное, глубокое обсуждение вызовов глобальной и региональной безопасности.

К сожалению, оценка здоровья современного мира, которую дают политики и эксперты, год от года не становится более обнадеживающей. Скорее наоборот – пока не удается преодолеть тенденцию нарастания конфликтного потенциала в международных отношениях, механизмы преодоления кризисов пробуксовывают, процессы дестабилизации охватывают регионы, еще недавно считавшиеся вполне благополучными. В этой обстановке Россия не устает призывать к серьезному разговору, ориентированному на решение стратегических, общих для всех задач. Рассчитываем, что дискуссии на этой площадке будут проникнуты именно таким духом.

Насыщенная повестка дня конференции охватывает различные регионы – от Ближнего Востока до Азиатско-Тихоокеанского пространства. Однако в центр внимания закономерно поставлена проблема международного терроризма. Ведь достигшие беспрецедентного масштаба действия террористов направлены против всей человеческой цивилизации, представляют собой системный вызов миропорядку, основанному на международном праве и нормах цивилизованного поведения.

Несколько месяцев назад радикалы в Сирии и Ираке оказались недопустимо близко от захвата крупной ближневосточной столицы, что дало бы им возможность продвинуться сразу на несколько ходов к утопической, но от этого не менее разрушительной цели создания всемирного халифата, основанного на экстремистской идеологии и средневековых формах общественной организации. Ясным пониманием необходимости не допустить подобного развития событий было продиктовано российское решение направить в Сирию в ответ на обращение руководства этой страны Воздушно-космические силы (ВКС). Россия – единственная держава, продемонстрировавшая реализм в сирийском конфликте. Это не мои слова, это слова бывшего Премьер-министра Франции Франсуа Фийона. Действия ВКС России, скоординированные с правительственными войсками, а затем и с отрядами патриотической оппозиции, позволили серьезно потеснить террористов и способствовали созданию условий для договоренностей о прекращении боевых действий, оказании гуманитарной помощи нуждающимся, начале процесса политического урегулирования в Сирии.

Это стало возможным в контексте взаимодействия между Россией и США. В этом вопросе был проявлен реализм, по-настоящему ответственный подход. Это позволило не только наладить тесную координацию между военными двух стран, но и выступить Москве и Вашингтону в роли сопредседателей усилий по преодолению сирийского кризиса. Свой вклад внесли и вносят другие партнеры, входящие в состав Международной группы поддержки Сирии (МГПС). Такая работа по существу представляет собой движение в направлении реализации инициативы создания широкого антитеррористического фронта, с которой Президент Российской Федерации В.В.Путин выступил на Генеральной ассамблее ООН.

Конечно, впереди еще очень много препятствий. Для того чтобы справиться с террористической агрессией, а это в любом случае потребует длительного времени и огромных усилий, необходимо до конца проделать «работу над ошибками» и отказаться от тех действий и политических решений, которые столкнули регион Ближнего Востока и Севера Африки на наклонную плоскость общей деградации обстановки с пока еще неясным исходом. Речь о признании не только на словах, но и в реальной политике культурно-цивилизационного многообразия современного мира и права народов самим определять свою судьбу, не руководствуясь навязываемыми извне рецептами и ценностями. Иначе экстремисты и дальше будут вербовать сторонников под свои знамена, представляя насилие в качестве единственного способа отстаивания собственной идентичности для народов, которые не числятся сегодня в первых строчках глобальных рейтингов.

Следует также решительно прекратить попытки использования террористических группировок в качестве инструмента в борьбе за позиции в новом региональном балансе сил или для сведения счетов с непонравившимся режимом. Крайне опасно окрашивание конфликтов на Ближнем Востоке в цвета межконфессиональной розни, в том числе суннитско-шиитского противостояния. Очевидно, что ставка на создание моноконфессиональных обществ не только противоречит современным реалиям, но и является рецептом затягивания конфликтов на годы и десятилетия.

Надежное урегулирование в любой стране, будь то Сирия, Ирак, Ливия или Йемен, может быть достигнуто только на инклюзивной основе, при участии всех основных групп населения – этнических, конфессиональных, политических. Исходя из этого, мы продолжаем настаивать на подключении сирийских курдов к переговорам о будущем своей страны в полном соответствии с закрепленной в резолюции 2254 Совета Безопасности ООН «дорожной картой» сирийского урегулирования.

Преступная деятельность ИГИЛ и других террористических группировок связана с использованием токсичных химикатов в качестве химического оружия, в том числе полноценных боевых отравляющих веществ. Известно, что террористы получили доступ к соответствующей технической документации, имеют в своем распоряжении мощности по производству химического оружия, привлекают иностранных специалистов.

В этой связи в начале марта Россия выдвинула инициативу о разработке в рамках Конференции по разоружению Международной конвенции по борьбе с актами химического терроризма. Отмечаем заинтересованную реакцию партнеров. Более того, ряд из них уже предложили расширить возможный охват конвенции, включив в нее также меры по противодействию биологическим террористическим угрозам. Убеждены, что в случае реализации этих идей международное сообщество получит эффективный инструмент противодействия угрозам терроризма, связанным с «расползанием» оружия массового уничтожения или соответствующих материалов.

Россия заинтересована в построении демократического, процветающего Ближнего Востока. Исходим из того, что этой же задачей руководствуются наши международные партнеры. Без сомнения, ее реализации значительно способствовало бы купирование негативной динамики в зоне палестино-израильского конфликта и возвращение израильтян и палестинцев за стол переговоров. Россия продолжит усилия в этом направлении. Мы будем продвигать и другие наши идеи, направленные на то, чтобы разрядить обстановку в регионе Ближнего Востока и Севера Африки. В частности, недавно мы передали соответствующим государствам обновленный вариант Концепции обеспечения безопасности в зоне Персидского залива.

Нестабильной остается обстановка в целом ряде других регионов, включая Афганистан. Эта страна также испытывает на себе ядовитое воздействие группировки «Исламское государство». Особую роль в отражении вызовов и угроз безопасности, исходящих с афганской территории, отводим взаимодействию России с нашими центральноазиатскими партнерами, Китаем, Индией и Пакистаном по линии региональных структур, в первую очередь ОДКБ, а также ШОС, где представлены в том или ином качестве Афганистан и всего его соседи. Я хотел бы приветствовать присутствие в этом зале г-на Х.Карзая, с которым вчера мы провели очень полезную беседу.

Глубокую озабоченность вызывает развитие ситуации на Корейском полуострове, упорное игнорирование Пхеньяном мнения мирового сообщества, выраженного в соответствующих резолюциях СБ ООН. Рассчитываем, что северокорейская сторона воздержится от безответственных действий и осознает иллюзорность попыток добиться признания ядерного статуса. Одновременно считаем крайне опасным и контрпродуктивным стремление отдельных государств использовать эту ситуацию как предлог для наращивания своего военного присутствия в Северо-Восточной Азии.

Убеждены, что укреплению доверия и стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) призвано способствовать создание надежных механизмов обеспечения равной и неделимой безопасности, основанных на внеблоковых подходах, на принципах уважения международного права, отказа от осуществления или поддержки любых действий, направленных на свержение правительств или подрыв стабильности других государств. В полной мере сохраняет актуальность начатый по инициативе России в рамках Восточноазиатских саммитов диалог в интересах формирования надежной, всеобъемлющей, адекватной современной ситуации архитектуры безопасности в АТР. Уже состоялось четыре раунда такого диалога с участием всех стран Восточноазиатских саммитов, в ходе которых обсуждались идеи Россия, Китая, Индии, Индонезии. Очередной, пятый, раунд запланирован на лето этого года.

При этом для нас очевидно, что на решительный поворот к оздоровлению обстановки в упомянутых регионах и в мире в целом можно рассчитывать лишь в случае объединения усилий всех ключевых международных «игроков». Это звучит, вроде бы, как аксиома, но действия на ее основе вновь и вновь наталкиваются на концепции исключительности, стремление к глобальному лидерству, попытки обеспечения собственной безопасности, своих интересов за счет безопасности и интересов других.

Как подтвердило недавнее заседание Совета Россия-НАТО на уровне послов, которое было проведено по настоятельной просьбе Североатлантического альянса после длительного перерыва, инициированного им же, ситуация в вопросах европейской безопасности остается в тупике. Замечу при этом в скобках, что среди тех проектов практического сотрудничества, которое Североатлантический альянс с легкостью принес в жертву политическим амбициям и заморозил, было и совместное противодействие терроризму.

Не могу не согласиться с Председателем Еврокомиссии Ж.-К.Юнкером в том, что без взаимодействия с нашей страной создать надежную архитектуру безопасности Европы невозможно. Об этом говорят и другие европейские коллеги. Но разве соответствует этой цели то, что делают сегодня западные партнеры? На т.н. «восточном фланге НАТО» осуществляется непрерывная ротация контингентов США и их союзников, практически ежедневно проводятся учения, формируется новая военная инфраструктура. В совокупности эти шаги, конечно же, противоречат букве и духу Основополагающего акта Россия-НАТО, серьезно меняют военно-политический ландшафт, особенно в северо-восточном регионе Европы, превращая его из наиболее спокойного и стабильного в военном отношении, каким он был еще совсем недавно, в зону повышенной напряженности.

Существенным деструктивным фактором, создающим риски для стратегической стабильности, остаются действия США и их союзников в сфере противоракетной обороны. Причем снятие озабоченностей, связанных с иранской ядерной программой, не привело к каким-либо корректировкам этих планов вопреки тому, что провозглашалось руководством США еще в 2009 г. Новым ударом по региональной и международной стабильности стало бы появление элементов глобальной ПРО США в Северо-Восточной Азии, в конкретном плане - на Корейском полуострове.

На фоне официальных заявлений натовского руководства о необходимости «сдерживания» России и наращивания сил альянса вблизи наших границ странно выглядят предложения западных партнеров о «существенном обновлении» мер укрепления доверия и безопасности, о повышении уровня транспарентности. Россия, разумеется, не против укрепления доверия по военной линии, но оно должно быть взаимным, учитывающим интересы всех сторон. Для того чтобы диалог на эту тему был серьезным и продуктивным, необходимо создать соответствующие условия, и одно из ключевых – отказ Запада от антироссийского курса, который осуществляется, кстати, под аккомпанемент «заклинаний» насчет того, что Россия напрасно видит в НАТО угрозу.

Необходимо, наконец, отключить «питание мощного генератора» напряженности в европейских делах, каким является кризис на Украине. Единственный путь – честно реализовать минский «Комплекс мер» и, прежде всего, заставить киевские власти выполнить взятые на себя обязательства. Осознание таких действий у наших западных партнеров растет, но пока еще они стесняются говорить об этом громко и публично. Надеюсь, что в своих закрытых контактах с руководством Украины они стали проводить эту линию гораздо более настойчиво.

Уважаемые дамы и господа,

Международные отношения находятся на перепутье: либо ситуация будет развиваться в направлении расширения пространства хаоса и анархии, либо будет налаживаться коллективная работа по развязыванию конфликтных узлов, формированию отвечающей реалиям ХХI века системы глобального управления. Для этого нужно не «вставать в позу», не пытаться никого учить, не навязывать никому свои собственные стандарты, не наказывать никого за свои собственные ошибки, а садиться за честные открытые переговоры и искать баланс интересов. Отказ от такого взаимоуважительного честного диалога, попытки перекрывать каналы общения говорят лишь об отсутствии аргументов либо о нежелании договариваться и искать разумные компромиссы.

Россия твердо выступает за равноправное сотрудничество, будет и далее выполнять все свои обязательства и все, о чем договаривались, будет действовать ответственно, а там, где необходимо, брать на себя инициативу.

Спасибо за внимание.

Россия. Весь мир. ЦФО > Армия, полиция > mid.ru, 27 апреля 2016 > № 1776267 Сергей Лавров

Лавров призвал прекратить попытки использования террористических группировок

Уже пятый год руководители военных ведомств, видные политические и общественные деятели, авторитетные представители академических и неправительственных организаций разных стран собираются весной в российской Москве для разговора о проблемах мира и войны на Московской конференции по международной безопасности. Традиционно на обсуждение выносятся наиболее важные международные и региональные вопросы, от решения которых зависит безопасность простых людей и целых государств.

На открывшейся сегодня пятой конференции глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров заявил, что оценка здоровья современного мира, которую дают политики и эксперты, год от года не становится более обнадеживающей: "Скорее наоборот – пока не удается преодолеть тенденцию нарастания конфликтного потенциала в международных отношениях, механизмы преодоления кризисов пробуксовывают, процессы дестабилизации охватывают регионы, еще недавно считавшиеся вполне благополучными. В этой обстановке Россия не устает призывать к серьезному разговору, ориентированному на решение стратегических, общих для всех задач".

Повестка дня конференции охватывает различные регионы – от Ближнего Востока до Азиатско-Тихоокеанского пространства. Однако в центр внимания поставлена проблема международного терроризма. "Достигшие беспрецедентного масштаба действия террористов направлены против всей человеческой цивилизации, представляют собой системный вызов миропорядку, основанному на международном праве и нормах цивилизованного поведения.

Несколько месяцев назад радикалы в Сирии и Ираке оказались недопустимо близко от захвата крупной ближневосточной столицы, что дало бы им возможность продвинуться сразу на несколько ходов к утопической, но от этого не менее разрушительной цели создания всемирного халифата, основанного на экстремистской идеологии и средневековых формах общественной организации. Ясным пониманием необходимости не допустить подобного развития событий было продиктовано российское решение направить в Сирию в ответ на обращение руководства этой страны Воздушно-космические силы (ВКС). Россия – единственная держава, продемонстрировавшая реализм в сирийском конфликте. Это не мои слова, это слова бывшего Премьер-министра Франции Франсуа Фийона. Действия ВКС России, скоординированные с правительственными войсками, а затем и с отрядами патриотической оппозиции, позволили серьезно потеснить террористов и способствовали созданию условий для договоренностей о прекращении боевых действий, оказании гуманитарной помощи нуждающимся, начале процесса политического урегулирования в Сирии", - заявил Лавров.

По его словам, это стало возможным в контексте взаимодействия между Россией и США: "В этом вопросе был проявлен реализм, по-настоящему ответственный подход. Это позволило не только наладить тесную координацию между военными двух стран, но и выступить Москве и Вашингтону в роли сопредседателей усилий по преодолению сирийского кризиса".

Чтобы справиться с террористической агрессией, Лавров предложил проделать «работу над ошибками» и отказаться от тех действий и политических решений, которые столкнули регион Ближнего Востока и Севера Африки на наклонную плоскость общей деградации обстановки с пока еще неясным исходом. "Речь о признании не только на словах, но и в реальной политике – культурно-цивилизационного многообразия современного мира и право народов самим определять свою судьбу, не руководствуясь навязываемыми извне рецептами и ценностями. Иначе экстремисты и дальше будут вербовать сторонников под свои знамена, представляя насилие в качестве единственного способа отстаивания собственной идентичности для народов, которые не числятся сегодня в первых строчках глобальных рейтингов".

Глава МИД РФ призвал прекратить попытки использования террористических группировок в качестве инструмента в борьбе за позиции в новом региональном балансе сил или для сведения счетов с непонравившимся режимом: "Крайне опасно окрашивание конфликтов на Ближнем Востоке в цвета межконфессиональной розни, в том числе суннитско-шиитского противостояния. Очевидно, что ставка на создание моноконфессиональных обществ не только противоречит современным реалиям, но и является рецептом затягивания конфликтов на годы и десятилетия. Надежное урегулирование в любой стране, будь то Сирия, Ирак, Ливия или Йемен, может быть достигнуто только на инклюзивной основе, при участии всех основных групп населения – этнических, конфессиональных, политических".

Would Career Criminal Killary Clinton Pose a Threat to the World?

Martin Berger

The faster the situation in Libya deteriorates, and the stronger ISIS becomes in this war-torn land, the more people start asking who’s responsible for this nightmare in order to avoid a repetition of the such a scenario in the future.

According to various Western experts, the actions taken by the United States, NATO and Gulf monarchies against Libya in 2011 constitute a war crime, no matter how you define the term. At a result, hundreds of thousands perished, including a massacre targeting dark skinned Libyans and immigrants from other African countries in particular. Entire cities were turned to rubble by America’s terrorist proxies. President Muammar Gaddafi was murdered by these forces who could only have succeeded in this crime with Western financial and military support.

The American-led military intervention in Libya resulted in the devastation of this nation which to this day is still being ravaged by violence. Libya has no government and has become a safe haven for ISIS terrorists. It’s curious that ISIS has achieved the most in Iraq, Libya and Syria, all of which were targets of Western regime change.

In a bid to find those responsible for this mayhem, The Huffington Post would note:

Hillary Clinton’s support for “regime change” in countries such as Iraq, Syria, Libya, Iran and Honduras. Thousands of Americans died in the Iraq War, and many more were wounded. Hundreds of thousands of Iraqis and Syrians have died and millions have been wounded or displaced; and President Obama has said specifically the “mess“ in Libya was his “worst mistake,” in which Clinton played a decisive role.

One shouldn’t downplay the crucial role Hillary Clinton played in Honduras following the 2009 military coup, when the military kidnapped the democratically elected president in his pajamas and flew him out of the country. The then Secretary of State Hillary Clinton did everything she could possibly do to make the military coup in Honduras succeed by legitimizing the coup even with pro-Western forces there violently cracking down on the media and the opposition, notes the Huffington Post.

The respected alternative media source – Global Research – would go a step further by claiming:

Hillary Clinton is quite rightly taking heat for being the US mastermind of this atrocity. As secretary of state she made the case for the American nightmare. She was quite proud of this evil achievement and infamously said, “we came, we saw, he died.” of course these machinations were the cause of blowback in 2012 when jihadists killed the American ambassador at Benghazi.

Hillary Clinton is the villain in the story. If there was any justice in the world Barack and Hillary would fear being on trial. Instead he leaves office and they work together to make sure that she sits in the oval office after him But they will work hand in hand like the political twins they have always been.

In turn, Counter Punch is not shy either of labeling Hillary Clinton the Queen of Chaos and War Goddess, while noting that from Asia to Latin America her record has been scrutinized to oblivion; support for the Contras in Nicaragua; support for NATO’s bombing of the former Yugoslavia; support for the 2003 Shock and Awe invasion and destruction of Iraq; support for Operation Enduring Freedom; then, as Secretary of State, ” her“ war of turning Libya into a divided and destroyed failed state; the 2009 military coup in Honduras; and finally, support for violent regime change in Syria.

In his article written for Counter Punch, the well-known and well-respected American economist and publicist Paul Craig Roberts asks the following question: “Would the world survive President Hillary Clinton?” He argues that if Americans don’t recognize the fact that Hillary Clinton has been the instigator of numerous wars, they would end up with a restless warmonger heading up a militarist state. Considering the extraordinary destructive force of nuclear weapons, Hillary Clinton as president could mean the end of life on earth.

As Paul Craig Roberts goes on, he notes:

Hillary has survived the bombing of Libya, her creation of a failed Libyan state that is today a major source ofterrorist jihadists, and the Benghazi controversy. She has survived charges that as Secretary of State she arranged favors for foreign interests in exchange for donations to the Clintons’ foundation. She is under investigation for misuse of classified data, an offense for which a number of whistleblowers are in prison.

Bill and Hillary Clinton epitomize the use of public office in behalf of the office holder’s interest. The Wall Street Journal reported that “at least 60 companies that lobbied the State Department during her tenure as Secretary of State donated a total of more than $26 million to the Clinton Foundation.” According to the International Business Times, “Under Hillary Clinton, the State Department approved $165 billion worth of commercial arms sales to 20 nations whose governments had given millions to the Clinton Foundation.

Under these circumstances the American Conservative feels entitled to warn the world of the possible dangers it can encounter should Hillary Clinton become the US president, since her distinguishing feature is an avid support of every US military intervention over the last twenty-five years – which makes her the most militaristic Democratic candidate since Lyndon Johnson.

There’s little doubt that there’s a long list of ruthless client states that will be pleased with a Clinton victory. Hawks everywhere will be reassured that there is once again an American president that would be eager to launch unprovoked military interventions everywhere, without any pretense of caution. However, the rest of the world should be resenting and fearing the unreasonable manifestation of American power that Hillary Clinton advocates.

Европейские лидеры Ангела Меркель, Франсуа Олланд, Дэвид Кэмерон, Маттео Ренци и президент США Барак Обама собрались в понедельник в Ганновере для обсуждения важнейших вопросов международной политики.

Судя по итоговым заявлениям, сделанным на пресс-конференции канцлером ФРГ Меркель, повестка неформальной встречи была ожидаемой: Сирия, Ливия, борьба с группировкой "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ), миграционный кризис в Европе и конфликт в Донбассе. Позиции Германии, США, Великобритании, Франции и Италии по данным вопросам известны и неизменны.

Создалось впечатление, что целью встречи стало не столько очередное обсуждение ранее согласованных позиций, сколько демонстрация единства и гармонии в трансатлантическом партнерстве. Улыбки и дружественные похлопывания по плечу имели на "саммите пяти" не меньшее значение, чем очередные заявления в духе "с терроризмом надо бороться" и "военные конфликты имеют политическое решение".

Инициатива Меркель

Переговоры пяти лидеров начались после обеда в замке Херренхаузен. По большому счету, только этот факт, а также имена участников — Меркель, Обамы, президента Олланда, премьер-министра Великобритании Кэмерона и его итальянского коллеги Ренци — были сообщены журналистам накануне встречи. Даже информация о том, будут ли сделаны заявления для прессы, до последнего дня оставалась без ответа.

Отвечая на вопрос журналистов, почему на переговоры не приглашены представители ЕС и Еврокомиссии, заместитель официального представителя кабмина ФРГ Кристиане Вирц заявила, что данный формат является "устоявшимся", потому что лидеры пяти стран уже встречались в таком составе на полях саммита G20. Странность состояла и в том, что Обама прилетел в Ганновер из Великобритании, где уже провел переговоры с Кэмероном, обсудив с премьером все те же главнейшие вопросы международной политики.

Позиции неизменны

Таким образом, ничего нового в итоговом заявлении для прессы, сделанном хозяйкой саммита Меркель, не прозвучало. Мир в Сирии признан хрупким, режим прекращения огня — нестабильным, однако решение проблемы следует искать на политических переговорах в Женеве. Борьба с ИГ будет координироваться. Миграционный кризис остается проблемой ЕС, его преодоление связано с реализацией соглашения с Турцией. "Нормандская четверка" продолжит работу над украинским урегулированием и подготовкой выборов в Донбассе, хотя ставшие более интенсивными контакты между США и Россией по данной теме приветствуются.

Из ответов на заданные журналистами вопросы выяснилось, что лидеры обсуждали и операцию в Эгейском море, однако США заявили лишь о том, что поддерживают данную инициативу, о конкретном участии речи не было, как и об усилении военного присутствия союзников в Сирии — по данной теме позиции США и европейцев традиционно расходятся. Так, в рамках визита в Ганновер Обама сообщил, что США направят в Сирию дополнительно до 250 военнослужащих — заявление, которое словно не было замечено Меркель, заявившей, что основной упор должен делаться не на военной, а на политической составляющей.

Кроме того, источники в правительстве ФРГ накануне саммита намекали, что отдельной темой обсуждения станет усиление НАТО в Европе, в частности, в прибалтийских странах, Польше и Румынии, и связанные с этим отношения с Россией. В итоге Меркель дипломатично заявила, что союзники по НАТО будут дополнительно обсуждать "насущные вопросы" в рамках встреч Альянса.

Ангелина Тимофеева.

Once Libya, Now Take Your Pick: R2P Equals Right-2 Profit

Seth Ferris

Let us examine what happened in Libya in 2011. The NATO and US operation conducted there, on the basis of UN Security Council Resolution 1973, was supposed to bring about stability by establishing a no fly zone. Instead it ended up destroying the country – but no one seems to care, because it was the opportunity to intervene, not the end result, which actually mattered.

Over the last thirty years, a number of new states have been put on the map, such as South Sudan, Kosovo and Montenegro. American exceptionalism, however, packaged, however achieved and for whatever reason, is usually considered a good thing in principle-at least by Americans. The problem, globally, is that American exceptionalism has increasingly come to have negative connotations.

It is therefore doubly unfortunate that the latest trend is not to create nations but destroy them, with military interventions which ruin the infrastructure of the country as well as deposing its government while leave nothing in their place, as we are currently seeing in Iraq and Syria.

Such interventions destroy the resources we assume they are designed to grab in the same operations. So why create all the trouble for no apparent gain? Because ultimately, despite the accusations of the likes of former Ambassador Craig Murray, wars in faraway countries are not about resources. They are about domestic defence procurement – what it is, what it isn’t, and what the politicians don’t want you to know about it.

Laundering death

UN 1973 ostensibly gave legal justification for the international community to use appropriate force to protect civilians. Specifically, it stated that in response to “urgent pleas from the Arab League and Libya’s citizens, the UN Security Council has approved a significant resolution … to address the outrageous violence being perpetrated by Colonel Gaddafi on the Libyan people.” (UNSC Resolution 1973, United States Mission to the United Nations, 2011).

So it’s still going on: we’ve had Syria, Iraq, Sudan, Ukraine, the Central African Republic and Yemen in recent times, and now Karabakh in Azerbaijan has joined the list of conflicts the great powers want to intervene in, but don’t actually want to do anything about.

It is well remembered that the French were ordered by their allies to show resistance when Hitler invaded. They did not, because it would have been pointless. There was no excuse for the degree of the later collaboration, but France couldn’t conjure up tanks and a credible army out of thin air. Resolutions aren’t necessarily capable of being implemented, however strongly worded they may be.

But nowadays, even countries struggling with enormous structural debt and mounting social problems can always find whatever they need to go to war. This is because political decisions are made to keep military forces and equipment available, even in peacetime. When there is no local conflict threatening them, the Western powers in particular go to faraway places to use the training and equipment they have, otherwise too many questions would be asked about the sums spent on armaments in countries which aren’t officially at war with anybody.

This is how the UN knew that if it made a resolution concerning Libya, long a Western pariah, it would be acted upon. Not simply because the personnel and weapons are there, but because they have a shelf life. Most soldiers are no longer useful when they reach middle age, and their weapons have an ever-more limited shelf life as technology continues to develop at breakneck speed. So somehow these resources have to be put to use, or there won’t be any justification for asking for more.

There is a reason the First World War is called The Great War, even though it was a lot shorter than many others. Traditionally, it was given that name because it changed the face of warfare by being the first mechanised conflict on a European scale. But its carnage also changed the concept of war itself.

Previously war was about glory, adventure and plunder. These needed to be offered to populations in times of poverty and crisis. After 1918 it was about loss of personnel and resources. You still fought wars to win, but the sacrifice involved was the focus.

It was not without reason that the belligerents of the Second World War were countries either struggling with depression and mass unemployment or trying to show they had got over such things by expressing military and national might. If you had a problem, the answer was war. Regrettably it still is, provided it is someone else’s war, on someone else’s doorstep, so your own civilians don’t have to live through it.

If you want to solve your welfare problems and get rid of your resources, starting or intervening in wars is very convenient. If you don’t use those resources you won’t get the funding for any more. If you don’t buy more you will alienate the arms lobby. The day any government is prepared to do that is the day we will see an arms dealer or manufacturer who is anything other than rich.

Breaking news to nobody

The wording of UN Security Council Resolution 1973 is revealing. A phrase such as “the outrageous violence being perpetrated by Colonel Gaddafi on the Libyan people” was only to be expected in what was effectively a Western bloc document. But that is exactly what is wrong with it.

Gaddafi got away with conducting a coup against Western interests back in 1969. He then proceeded to take every step which might antagonise the West – declaring sharia law, making Libya a socialist state, allegedly sponsoring the wrong type of terrorists. Throughout this period, he was also accused of perpetrating violence against his people, with repression of opponents commonplace.

None of this resulted in any UN resolution to “protect” Libya. On the contrary, the same US which was most vocally anti-Gaddafi did a great deal to enable his alleged crimes. A leaked U.S. diplomatic cable shows that Senator John McCain (who else?) promised to help Libya obtain U.S. military hardware in a discussion with Gaddafi held as recently as 2009. Along with Senator Lindsey Graham, he conveyed the U.S. interest in continuing the progress of the bilateral relationship and pledged to try to resolve various issues with Congress and Defense Secretary Gates, to which Gaddafi said nothing.

Libya’s counterterrorism cooperation

The two Senators even expressed appreciation for Libya’s counterterrorism cooperation in the region, when their country had long branded Gaddafi himself as a terrorist. This is why he was still referred to as “Colonel” in UNSC Resolution 1973 rather than by any of the other titles he had allotted himself. Continued use of that title was meant to convey the idea that Gaddafi had seized power in a coup and was therefore invalid, adding to the charges against him, as such a ruler could be capable of anything.

Then all of a sudden, the violence Gaddafi had always allegedly been perpetrating, and in some cases was, was declared to be a matter requiring UN intervention. It is true that just prior to the resolution his army had killed hundreds of protestors, who were inspired by the Western-fomented Arab Spring and had possibly been gathered simply to be shot at. But this in itself was not considered exceptional, as reports of such behaviour had fuelled the West’s view of Gaddafi for the previous forty years.

The difference now was that Libya had to be dragged into the Arab Spring revolts to justify those. It was the symbol of all that was allegedly wrong with the Arab world, Gaddafi being a great admirer, and self-declared political heir, of the West’s previous regional bogeyman, Gamal Abdel Nasser of Egypt. Those revolts would have made no sense if the country which should logically have had them first, Libya, had remained untouched and Gaddafi remained in power.

Why was the Arab Spring necessary in all these other countries? The West had a position on them all, even though few people took much notice. This could be expressed in the following terms: we are in favour of democracy and human rights, and against fundamentalism, but do not wish to define what any of these terms actually mean, so that we can use them to our advantage whenever we like.

Anything which took place in these countries, even if perpetrated by a Western-sponsored regime which had been trained to do it, as in Yemen, could be used to justify an intervention on the grounds that it contradicted Western principles. A whole string of uprisings in related countries makes more sense than a few isolated ones in unrelated countries, providing a stronger case for intervention, provided the ultimate enemy is one previously identified, whose image can be imprinted on the others.

After Ben Ali in Tunisia and Hosni Mubarak in Egypt, it was Muammar Gaddafi’s turn to violently leave the stage, covered in blood; he may not be the last to suffer a similar fate (Rousseau, 2011). Both the Tunisian and Egyptian presidents thought they were protected, largely by not being Gaddafi, and thus useful counterweights to him. But they failed to understand the arms procurement mechanism protects no one, and that everyone and everything is expendable if it means keeping that mechanism going.

War on rust

The weapons used in Libya, and the interventions in the other Arab Spring revolts, were not state-of-the-art equipment. They were old stuff which had to be used to get the funding for more. Either they were used up destroying the country or they had to be considered lost so that better quality weapons could be sold on to terrorists – who strangely emerged at the same time as these interventions, in every Arab Spring country.

We know this because the intervention was not described as an offensive, or a defence of the homeland. It was invoked under the pretext of “Responsibility to Protect (R2P)” – a core NATO principle, but one which, as we have seen, is completely ignored time and again when civilian populations demand help, and Western allies like Cyprus are invaded.

In practice this doctrine means: “If we invoke it, we will do just enough, no more, and get out as soon as we can because we are only there to protect.” The various “peacekeeping” forces sent round world under the same doctrine have consistently complained about the quality of the equipment given them. Protecting others invariably means dumping your junk on them, often in terms of manpower as well as equipment. Open offensives, such as the Gulf War, are where the best equipment are used, which is why we are given much more detail about that equipment, what it’s called, who made it, how much it cost.

“Louise Hamilton,” a London-based business consultant, was sent to Libya to do a contract in the oil industry just before the NATO planes came. She tried to get out as soon as the conflict came to her hotel. At this point she phoned Seth Ferris, and described how she was soon finding out who her friends were.

The company that had sent her had given her up for dead, and even the Red Cross didn’t want to know – it was people not involved with politics, thousands of miles away, who eventually procured her repatriation. When conflict breaks out in most countries, embassies and aid agencies do everything they can to get foreign nationals out. When NATO entered Libya claiming a “Responsibility to Protect,” no one wanted to protect her, even though every NATO country’s embassy should have been even more geared to offering that protection.

Ramesh Thakur of the Australian National University said when the Libyan intervention began in 2011: “The evolution of R2P and prospects of its being authorized/used again; this would depend on how Libya turns out. If NATO respects its limitations and success is achieved, R2P stands vindicated. If (resolution) 1973 (on Libya) is abused and a messy stalemate ensues, the bar will be greatly raised.”

The bar was not raised as a result of the bloody failure of the R2P intervention in Libya because it was never intended to protect, and NATO always knew it. It was designed to bring Libya into the Arab Spring, itself a means of using up or selling off weapons so the military-industrial complex could keep itself rolling at the same levels. All the interventions we are seeing today have the same cause.

When the film “Silkwood” was released in 1983, and suggested that Karen Silkwood was murdered by the nuclear industry to prevent her talking about what it had done to her, there was an outcry. What will it take for there to be a similar outcry about people being sent to their deaths and murdered, and whole countries destroyed, just so a few arms dealers and agents can keep getting those enormous defence contracts?

Власти США допустили ошибки в прогнозировании ситуации в Ливии после свержения Муамара Каддафи, заявил в воскресенье президент Барак Обама.

"Я продолжаю считать, что мы поступили правильно, осуществив вторжение в качестве члена международной коалиции для предотвращения потенциально насильственного поведения, о котором говорил Каддафи. Мы должны были правильно оценить то, что произойдет потом. И мы не сделали это настолько эффективно, насколько могли", — сказал президент США в Ганновере на совместной пресс-конференции с канцлером Германии Ангелой Меркель.

По словам Обамы, выступление которого транслировали ведущие американские телеканалы, "сейчас важно гарантировать поддержку новому правительству" Ливии.

В Ливии 31 марта приступило к работе новое правительство национального единства страны во главе с премьером Файезом ас-Сараджем. Самопровозглашенное правительство в Триполи сначала потребовало, чтобы он покинул страну, но затем отказалось от власти в пользу нового кабмина.

После свержения и убийства Муаммара Каддафи в октябре 2011 года в Ливии возникло двоевластие: с одной стороны — избранный на всеобщих выборах парламент, заседающий в Тобруке на востоке страны, с другой — происламский Всеобщий национальный конгресс в Триполи. При поддержке ООН был сформирован кабинет правительства национального единства.

Дмитрий Злодорев.

Новые шпионские скандалы: будут или уже есть?

Константин Асмолов

На фоне продолжающегося межкорейского обострения можно обратить внимание на его аспект, связанный с тем, насколько на Юге в последнее время активно муссируют тему новых террористических или шпионских скандалов, которые вот-вот произойдут. При этом касается это не набивших оскомину «пхеньянских хакеров», а действий северокорейских шпионов.

Как сообщает международное радио Кореи и ряд иных источников, «на фоне усиления международного давления на Пхеньян высказываются опасения по поводу безопасности граждан РК во время их нахождения в районе китайско-северокорейской границы». Оказывается, в последнее время в китайском приграничном городе Даньдуне активизировалась деятельность СМИ, которые уделяют внимание переменам в СК после принятия антисеверокорейской резолюции СБ ООН. Между тем, по данным спецслужб, Север работает над подготовкой похищений и провокаций в отношении представителей южнокорейских СМИ и религиозных деятелей. «По данным одного северокорейского перебежчика, ранее служившего в пограничном подразделении КНА», деятельность журналистов по сбору различной информации о СК, является объектом постоянного наблюдения со стороны военных Севера. Он также отметил, что «спецслужбы СК нанимают китайцев для слежки за корейскими журналистами, чья безопасность может быть под угрозой. Так, есть предположение о том, что граждане РК Ким Чжон Ук и Ким Гук Ки, удерживаемые Севером, были похищены. В этой связи правительство РК призывает журналистов и религиозных деятелей, находящихся в районе китайско-северокорейской границы соблюдать осторожность».

Передергивания здесь видны невооруженным глазом хотя бы потому, что подробности задержания Ким Чжон Ука и Ким Гук Ки известны достаточно хорошо. Ни одна, ни другая история не особенно тянет на похищение человека за пределами КНДР.

Складывается ощущение, что южнокорейская разведка не столько кричит «волки, волки», сколько заранее пытается прикрыть возможные провалы, которые станут достоянием гласности. Наверное, именно в этом контексте нам стоит рассмотреть историю Ким Дон Чхоля.

25 марта арестованный октябре 2015 года в КНДР гражданин США южнокорейского происхождения (переехал в Америку в 19 лет) 62-летний Ким Дон Чхоль провел подробную пресс-конференцию, результаты которой, даже с поправкой на любовь северян к шоу подобного рода, не могут быть отринуты как полностью сфабрикованные.

Итак, Ким сознался в том, что:

В 2001 году он переехал в г. Яньцзи на территории Яньбянь-Корейского автономного округа (провинция Цзилинь, Северо-Восточный Китай), который представляет собой центр торговли между КНР и КНДР. Затем он отправился в особую экономическую зону Расон на северокорейской стороне границы, где работал в должности президента компании, занимающейся услугами в сферах торговли и гостиничном бизнесе на международном уровне.

В 2011 году с ним на контакт вышли разведчики РК, под руководством и на средства которых он систематически собирал различную информацию, в том числе военную, для южнокорейских спецслужб: от него требовали данные о ситуации в специальной экономической зоне в Расоне, о боевых кораблях, о ядерной программе Севера, об условиях жизни местного населения, а также о проводимых в стране экономических реформах. «Мне была поставлена задача фотографировать военные секреты и скандальные моменты», — сказал он.

Свою шпионскую деятельность Ким начал в апреле 2013 года, подкупив местных жителей для «сбора важных материалов, которые он переправлял в Китай или Южную Корею». На вопрос, работал ли он когда-либо на США, Ким дал отрицательный ответ.

Задержан он был в районе Расон КНДР во время встречи со своим информатором, бывшим северокорейским военнослужащим, для получения флеш-карты, на которой хранилась информация о военных объектах страны.

В течение почти двух лет шпионажа в Северной Корее Ким заработал около $5 300. На вопрос, почему он рисковал своей свободой за такую ничтожную сумму, Ким ответил, что «дело не в деньгах».

Ким заявил, что чувствует себя хорошо. Его кормят три раза в день, кроме того он содержится не в тюрьме, а в отеле. Это позволено только задержанным иностранным гражданам, которым еще не предъявили официального обвинения. Он также имеет доступ к местным газетам и телевидению.

Заметим, это не первое его заявление. 11 января в интервью CNN Ким Дон Чхоль заявлял подобное, хотя говорил, что занимался шпионажем в пользу «южнокорейских консервативных элементов», а не собственно разведки.

Последнее кажется мне довольно важным. Если в КНДР не делают особой разницы между шпионами-профессионалами (теми, кто является сотрудником спецслужб) и шпионами-любителями (которые, если надо, «оказываются» агентами нужной разведки), то нам стоит помнить, что подрывную деятельность против КНДР ведут как государственные организации США и РК, так и разнообразные НГО. В этом контексте кажется, что разговоры о возможных похищениях в районе китайско-северокорейской границы являются плохо завуалированной попыткой официального Сеула вылить ушат холодной воды на голову тех представителей маргинальных протестантских сект, которые так активно пытаются организовать в КНДР «христианское сопротивление», что бегут впереди паровоза и откровенно подставляют Сеул своими действиями. Понятно, что по аналогии с рядом событий в других странах всегда можно объявить задержание подобного пастора на территории КНДР его похищением северокорейскими спецслужбами в Китае, но такое объяснение сгодится разве что для определенного сегмента южнокорейской аудитории, поскольку целая серия громких дел, связанных с нелегальным проникновением миссионеров в Северную Корею остается на слуху. Достаточно обратить внимание на несколько публикаций автора, написанных по этому поводу в течение последнего года (хотя бы — дело пастора Лима).

И вот очередная крайне любопытная новость: как сообщает Российская газета, два человека, один вроде бы северокорейский перебежчик, и один — гражданин Китая, были задержаны на границе Китая и КНДР. Подозреваемые будто бы планировали убить лидера Северной Кореи Ким Чен Ына в городе Хверён в провинции Северный Хамгён.

Происхождение этой информации довольно странное — Asia Press со ссылкой на неназванный источник в КНДР, но в западных газетах новость уже начали комментировать. В целом эксперты выражают сомнение в подлинности данной истории, полагая, что она вброшена в СМИ северокорейскими властями, чтобы заручиться народной поддержкой в преддверии седьмого съезда ТПК, однако в северокорейских СМИ тема разоблаченного покушения на вождя на данный момент не звучит совершенно. Потому полностью считать фальшивкой новость нельзя и стоит подождать, когда, например, подозреваемые выступят перед публикой по образцу предыдущих историй.

Еще одна деталь: источник Asia Press заявил, что «террористам» так и не удалось пересечь приграничную реку: представители северокорейской службы безопасности отправились в Китай и этапировали подозреваемых в Пхеньян. Это может означать, что на самом деле задержание потенциальных убийц осуществили спецслужбы КНР, которые могли наблюдать за антисеверокорейской активностью гражданина своей страны.

И здесь вспоминается ряд слухов о том, как секты активно вербовали граждан КНР или перебежчиков с Севера именно для подобных заданий: цель – создать впечатление того, что в Северной Корее существует вооруженная оппозиция режиму, которую следует поддержать по ливийскому образцу. Проект очень рискованный, и в первую очередь тем, что разоблачение очень сильно бьет по стране-организатору провокации, вне зависимости от того, было ли это утверждено наверху или являлось дурацкой инициативой. Возможно, именно потому спецслужбы РК и озаботились такими предупреждениями.

Рынком нефти правят эмоции

Рынок углеводородов не страдает от дефицита новостей и драйверов. При этом в последнее время в сырьевом сегменте наблюдается повышенная эмоциональная напряженность, которая выливается в резкие колебания котировок.

И вчерашние торги послужили ярким тому примером. Баррель североморской Brent успел побывать на новых годовых максимумах за пределами уровня $46 и финишировать под отметкой $45. На сей раз верх одержали негативные факторы, которые не позволили черному золоту удержаться на достигнутых вершинах.

Котировки резко сменили вектор движения в ответ на заявление Ливии о намерении нарастить добычу вдвое к концу текущего года. Другими словами, Триполи хочет довести объемы до 1 млн барр./сутки. Какими последствиями это может грозить помимо появления на рынке лишних 500 тыс. барр.? Как мы помним, недавно Саудовская Аравия дала понять, что не намерена уступать свою долю рынка соперникам, и может оперативно отреагировать наращиванием добычи на подобные шаги других экспортеров. К слову, в свое время Ливия была вынуждена существенно урезать добычу из-за гражданской войны, которая началась в 2011 году. Тогда саудиты воспользовались утраченной долей рынка этого государства, чтобы нарастить собственную добычу до рекордных 10,3 млн барр./сутки.

В свете складывающихся тенденций, где Иран и Россия также планируют увеличить объемы производства сырья, Саудовская Аравия в скором времени может напомнить о своей позиции, что станет ударом для рынка энергоносителей. Причем Эль-Рияд может единовременно прибавить порядка 1 млн барр./сутки.

Несмотря на столь угрожающие цифры и масштабные риски, которые могут воспрепятствовать восстановлению баланса на рынке, нельзя не отметить текущее упорство котировок, которые не смогли сломить безрезультатные переговоры в Дохе. Это говорит о том, что многие участники рынка все же верят в улучшение ситуации, делая ставки на зарождение тенденции к сокращению добычи в США и новые договоренности экспортеров, хотя во втором случае в свете последних событий сейчас довольно сложно надеяться на переход ОПЕК+ от слов к делу.

Павел Салас, генеральный директор eToro в РФ и СНГ

C наступлением весны над Европой нависла угроза очередной волны миграционного кризиса, с несколько изменившейся географией. После закрытия "балканской тропы" беженцы осваивают средиземноморский, он же ливийский маршрут. Причем на этот раз основной контингент нелегалов составляют представители не Ближнего Востока, а Африки.

За первые три месяца 2016 года число беженцев, переправившихся из Ливии на южное побережье и острова Италии, выросло вдвое в сравнении с аналогичным периодом прошлого года и составило 24 тысячи человек. Только в марте сюда прибыло около 10 тысяч человек, а за первую неделю апреля — свыше 4 тысяч. И это, по мнению итальянского МВД, только начало: летом ожидается настоящий штурм европейских берегов.

Всего же в Ливии, по оценке береговой службы Евросоюза Frontex, ожидают переправки в Европу более полумиллиона беженцев. Председатель Европейского совета Дональд Туск назвал ситуацию на ливийском направлении чрезвычайно тревожной. Еврокомиссар по вопросам миграции Димитрис Аврамопулос призвал Евросоюз и страны Европы срочно усилить охрану морских и сухопутных границ ЕС. Промедление, по его словам, будет иметь катастрофические последствия, так как нынешняя нестабильная ситуация в Ливии создает исключительно благоприятные условия для преступных синдикатов и контрабандистов, организующих трафик мигрантов в Европу.

Средиземноморский маршрут гораздо опаснее турецко-балканского, потому что морской его отрезок длиннее. На днях итальянские власти сообщили об очередной трагедии на море — гибели сотен беженцев, которые пытались перебраться из Египта в Италию. Согласно египетским источникам, речь идет о четырех судах с сомалийскими и эритрейскими беженцами. Всего утонуло около 400 человек.

Год назад уже случилась похожая трагедия, в результате которой у берегов Италии утонули сотни беженцев. Итальянская береговая охрана неоднократно спасала тонущие посудины с нелегальными мигрантами, но ее возможности ограничены.

В отличие от сирийских и иракских арабов, составлявших большинство беженцев на "балканской тропе", через Ливию в Италию переправляются преимущественно африканцы — выходцы из Нигерии, Сомали, Гамбии, Гвинеи и других стран южнее Сахары. Большинство беженцев не хочет оставаться в Италии и движется дальше — в сторону Германии и стран Северной Европы.

Австрия ставит заслон мигрантам

В связи с наплывом мигрантов австрийские власти начали укреплять границу с Италией на перевале Бреннер. Это не на шутку встревожило итальянское правительство, которое опасается скопления беженцев на своей территории.

Министр внутренних дел Италии Анджелино Альфано обвинил Австрию в "неразумном поведении" и призвал к координации действий. Он предостерег от односторонних мер, которые могут серьезно повредить экономике обеих стран. Со своей стороны, австрийские власти напоминают, что установленная на этот год квота в 37 500 беженцев уже выполнена, и принимать больше людей Австрия не намерена.

Международные гуманитарные организации также предупредили об опасных последствиях перекрытия границы Австрии с Италией.

Сооружение "защитной стены" на Бреннере, по их мнению, может создать на итальянской стороне критическую гуманитарную ситуацию, которая уже возникла на границе Греции с Македонией. В результате Италия и Греция могут превратиться в громадные лагеря беженцев на юге Европы. Было бы несправедливо возлагать всю тяжесть проблемы на эти страны.

Австрийское общественное мнение — на стороне правительства, которое обязано защищать национальный суверенитет. В блогах и комментариях в австрийских СМИ читатели пишут, что левые и либеральные неправительственные организации пытаются заморочить голову своей демагогией, а на деле — дестабилизовать Австрию и Центральную Европу.

Проблему на Бреннере легко решить: Италия обязана защитить внешние границы Шенгенской зоны и остановить бесконтрольную миграцию в ЕС. Необходимо также организовать лагеря беженцев на территории Ливии и размещать в них всех нелегалов, которых задержат в территориальных водах Италии.

В связи с возникшей ситуацией премьер-министр Италии Маттео Ренци предложил заключить со странами Африки соглашение по принципу договора Турция-ЕС. Иными словами, деньги в обмен на сдерживание потоков мигрантов. В письме, направленном руководству Еврокомиссии, Ренци сформулировал следующие предложения: совместное контролирование границ ЕС, репатриация беженцев, не получивших убежища в Европе, отсев беженцев от "экономических мигрантов" уже в странах исхода, создание "фильтрационных лагерей" на территории Африки. Будет также увеличена финансовая помощь африканским странам.

Хотя Ренци не называет конкретных сумм, очевидно, что речь идет о миллиардах евро. Уже сейчас очевидно, что план Ренци натолкнется на серьезные возражения. Прежде всего со стороны Германии, которая противится любым дополнительным финансовым расходам. Кроме того, правозащитные и гуманитарные организации против того, чтобы Евросоюз финансировал диктаторские режимы Африки.

Что делать с Ливией?

Особую проблему представляет Ливия. Именно эта страна (вернее, территория бывшего ливийского государства) служит основной площадкой для "броска в Европу" на нынешнем этапе миграционого кризиса. Здесь даже не с кем договариваться, ибо центральной власти нет, а вся Ливия контролируется многочисленными бандформированиями.

Так называемое правительство национального единства, поддерживаемое ООН, не признается большинством участников ливийского противостояния. Поэтому заключить с Ливией соглашение наподобие того, что было заключено с Турцией, практически невозможно.

Тем не менее страны ЕС рассматривают различные варианты действий на этом направлении, в том числе:

— Расширение европейской военно-морской операции "София", которая до сих проводилась только в международных водах. Это предполагает борьбу с контрабандой непосредственно на ливийском побережье, перехват судов с беженцами еще до их отплытия.

— Франция предлагает использовать ВМС для досмотра судов, которые не только переправляют беженцев, но и поставляют оружие формированиям ИГ в Ливии. Против этой инициативы выступает Германия, которая опасается превращения гуманитарной операции в антитеррористическую.

— Страны Южной Европы требуют направить в Ливию военных специалистов и технику для скорейшей подготовки кадров новой ливийской армии, создание в Триполи "зеленой зоны" под защитой войск ООН для нормального функционирования нового правительства.

— Кроме того, предлагается увеличить финансовую помощь правительству национального единства в Ливии, чтобы оно могло взять под свой контроль ситуацию в стране.

Есть также планы осуществления в Ливии инфраструктурных проектов под эгидой ООН и ЕС, однако на это выделяется смехотворная сумма в 40 млн долларов.

Пока все говорит о том, что Евросоюз ни материально, ни организационно, ни концептуально не готов к решению проблемы и не представляет, как на деле противостоять новому нашествию беженцев.

Дмитрий Добров, обозреватель Inosmi.ru

Глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер хочет, чтобы Россия играла более активную роль на международной арене, и выступает за стратегическое партнерство с РФ для разрешения конфликта в Ливии, сообщает немецкое издание Handelsblatt.

"Было бы хорошо преодолеть молчание в данной ситуации. Я могу себе представить, что мы сделаем значительное усилие, чтобы скооперироваться с Россией в Ливии", — заявил политик в интервью изданию. По его мнению, у сторон существует "общий интерес в том, чтобы ситуация в Ливии стабилизировалась, и чтобы группировка "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ) не укрепляла свои позиции".

Штайнмайер видит в России стратегического партнера для решения глобальных кризисов, пишет Handelsblatt.

"В ситуации с Ираном Россия была очень кооперативна. Когда мы говорим о Сирии, Москва оказывает огромную помощь при поддержке мирных переговоров в Женеве", — отметил глава германского МИД.

В Ливии 31 марта приступило к работе новое правительство национального единства страны во главе с премьером Файезом ас-Сараджем. Самопровозглашенное правительство в Триполи сначала потребовало, чтобы он покинул страну, но затем отказалось от власти в пользу нового кабмина.

После свержения и убийства Муаммара Каддафи в октябре 2011 года в Ливии возникло двоевластие: с одной стороны — избранный на всеобщих выборах парламент, заседающий в Тобруке на востоке страны, с другой — происламский Всеобщий национальный конгресс в Триполи. При поддержке ООН был сформирован кабинет правительства национального единства.

Битва за уран

Владимир Винников, Игорь Острецов

альтернативный взгляд на «мирный атом»

"ЗАВТРА". Игорь Николаевич, приближается 30-летие Чернобыльской катастрофы. Причём его приближение сопровождается целым шлейфом событий в различных странах мира, так или иначе связанных с атомной энергетикой. Приведу несколько цитат из информационных сообщений только за последнюю неделю.

"11 апреля шестой энергоблок Запорожской атомной электростанции (ЗАЭС) был отключён от сети для устранения негерметичности газовой системы генератора. При этом радиационный фон на промплощадке и в зоне наблюдения Запорожской АЭС соответствует уровню природных фоновых значений — 8-12 микрорентген в час".

"12 апреля профсоюз атомщиков Украины обратился к власти с требованием прекратить эксперименты с так называемым маневрированием мощностями блоков АЭС и вспомнить, что авария на ЧАЭС в 1986-ом тоже была результатом неудачного экспериментаторства. И это не единственный риск. Лихорадит Южно-Украинскую и Запорожскую АЭС, причём это совпало по времени с попыткой запихнуть в советские реакторы чужеродное американское топливо от Westinghouse. Договор с Россией на достройку Хмельницкой АЭС разорван. По словам специалистов, через 10 лет Украина безвозвратно утратит мощности атомной энергетики. Если не закроет их раньше под давлением Запада".

"15 апреля 2016 года успешно завершены программы испытаний нового энергоблока №4 с реактором БН-800 Белоярской АЭС на уровне мощности 85% от номинальной — 730 мегаватт".

"Компания "CGN Uranium Resources Co Ltd.", урановый дивизион китайской корпорации CGN, планирует купить новые урановые активы в таких странах, как Казахстан, Канада и Австралия".

"США решили отказаться от сжигания ураново-плутониевого МОКС-топлива и перейти на метод разбавления с захоронением в соляных пластах, что противоречит условиям российско-американского соглашения об утилизации оружейного плутония, которое должно начаться реализацией с 2017 года…"

Создается впечатление, что все эти информационные "вбросы" тесно связаны между собой, словно плодовые тела одной грибницы. Так ли это на ваш взгляд, взгляд специалиста, уже около полувека находящегося в самом центре "атомной проблематики"?

Игорь ОСТРЕЦОВ. Хочу обратить ваше внимание прежде всего на тот не слишком афишируемый факт, что доля "мирного атома" даже в выработке электроэнергии составляет всего 13%, а в глобальном энергобалансе современного человечества — не более 3-4%. Это — мизерная доля, и существенно изменить её в рамках используемых или предлагаемых к реализации технологий за ближайшие 40-50 лет вряд ли удастся. Более того, нынешние потребности уже имеющихся мощностей составляют примерно 60 тысяч тонн, а мировая добыча — не более 40 тысяч тонн в год в пересчёте "на металл". Почти 90% мировой добычи урана-235 дают сегодня шесть стран: Казахстан, Канада, Австралия, Нигер, Намибия и Россия. Этого не хватает даже для всех действующих реакторов, поэтому под тем или иным предлогом АЭС постоянно выводятся из строя. Данный процесс начался как раз с Чернобыльской катастрофы 1986 года, и с той поры фактически не прекращается. Да, атомная энергия — дешёвая и "устойчивая" энергия, но необходимого количества урана в мире нет, поэтому за него идёт постоянная и всё более острая конкуренция. В 90-е годы ситуацию удавалось сгладить за счёт конверсионных поставок американцам оружейного урана, в первую очередь — советского. Роль Чернобыльской катастрофы в истории "перестройки" и уничтожения Советского Союза, на мой взгляд, категорически недооценивается — Горбачеву и Ко с её помощью наглядно продемонстрировали их уязвимость и, можно сказать, принудили к капитуляции с выплатой контрибуции, в том числе и "урановой". Стоимость переданного Россией американцам высокообогащённого оружейного урана, как известно, в "нефтяном эквиваленте" превышает 1,5 триллиона долларов, и этот актив во многом спас американскую да и всю глобальную экономику от краха.

Я не знаю, что произошло на Фукусиме в марте 2011 года, но результатом этой аварии стало мгновенное закрытие всех 50 японских реакторов, что высвободило дополнительный урановый ресурс для реакторов США, которые дают около 40% мировой атомной электрогенерации.

Официально поставки российского урана в США были завершены в 2013 году — тут же на Украине начался "евромайдан", в результате которого мы были вынуждены возобновить экспорт урана для нужд американской энергетики с начала 2015 года, а договорённость об этом была достигнута ещё летом 2014 года.

Поэтому, когда я слышу о терактах во Франции, занимающей второе место в мире после США по атомной электрогенерации, или в соседней Бельгии, я ничуть не удивляюсь: это вполне может быть подготовкой почвы для теракта на каком-нибудь ядерном объекте с целью закрытия французских АЭС. То же самое — насчёт Украины, где тоже какой-нибудь "правый сектор" или нарушение норм эксплуатации приведут к серьёзным инцидентам с прекращением атомной электрогенерации. Это ведь крайне опасно — не дай Бог, там начнуть плавиться или взрываться реакторы… Но теперь Япония, после пяти лет вынужденного атомного моратория, просит у США включить хотя бы 20 своих реакторов, потому что начались экономические проблемы в связи с дефицитом энергии. Это значит, что где-то их придётся закрывать — скорее всего, на Украине, но может быть, и во Франции. Алгоритм здесь один и тот же, он понятен, не надо изобретать никакого велосипеда…

"ЗАВТРА". Звучит весьма конспирологично.

Игорь ОСТРЕЦОВ. Эту цепь событий легко проследить по открытым источникам, к тому же я вовсе не считаю "урановую линию" единственным или даже главным действующим механизмом современной мировой политики и экономики. Я лишь хочу сказать о том, что она существует и играет достаточно важную роль, сопоставимую, например, с "нефтяной" линией или линией "наркотической". Вы ведь не будете отрицать того, что контроль над рынком опиатов был одной из главных целей вторжения США в Афганистан, а контроль над рынком нефти — вторжения в Ирак, а затем и "арабской весны" на Ближнем Востоке, с уничтожением Ливийской Джамахирии и Муаммара Каддафи, созданием "Исламского государства" и так далее? Точно так же они действуют и в сфере атомной энергетики.

"ЗАВТРА". Но ведь вы говорите о том, что атомная электрогенерация не играет существенной роли в современном энергобалансе? Стоит ли тогда игра свеч?

Игорь ОСТРЕЦОВ. Не играет — но, повторюсь, в рамках используемых или предлагаемых к реализации технологий. Как известно, на долю используемого в нынешних АЭС урана-235 приходится всего лишь 0,4% энергетического запаса нашей планеты, а 86,7% энергии заключено в уране-238 Ситуацию, на мой взгляд, можно было бы изменить путём внедрения в атомную энергетику ядерно-релятивистских технологий, позволяющих эффективно использовать 238-й изотоп урана и 232-й — тория, но в этом случае придётся кардинально менять всю глобальную систему производства-потребления, поскольку энергия станет избыточной и дешёвой, на что нынешние "хозяева" человечества пойти не могут.

"ЗАВТРА". Вы считаете альтернативные ЯР-технологиям варианты развития атомной энергетики тупиковыми и бесперспективными? Например, реакторы на быстрых нейтронах (бридеры), использование ториевых технологий, на которых строится атомная энергетика Индии, и так далее?

Игорь ОСТРЕЦОВ. К сожалению, да. В урановых бридерах теоретический предел удвоения рабочего вещества при коэффициенте воспроизводства 1,2 составляет 70-80 лет, а в ториевых, с их коэффициентом воспроизводства 1,06, он вообще уходит на столетия. Если же брать ту схему, которая реализуется на Белоярской АЭС или в проекте БРЕСТ, — там коэффициент воспроизводства вообще меньше единицы.

"ЗАВТРА". Я знаю, что был период, когда ваши предложения всерьёз рассматривались в Кремле, было даже финансирование ряда ваших экспериментов с использованием богомоловского ускорителя элементарных частиц на обратной волне, в том числе — имеющих оборонное значение (создание "пучкового" оружия). Но, кажется, после 2006 года ситуация, что называется, "зависла".

Игорь ОСТРЕЦОВ. Боюсь, что она не просто "зависла", а казнена через повешение. Да, в 1998 году нашей группе удалось провести эксперимент в Институте ядерной физики в Дубне: после обработки свинцовой сборки протонами с энергией 5 гигаэлектрон-вольт свинец стал делиться, как радиоактивный металл! Эти результаты были подтверждены опытом 2002 года на ускорителе в Протвино, когда 12-часовая обработка свинцовой мишени на ускорителе в диапазоне энергий от 6 до 20 ГэВ привела к тому, что свинец… "фонил" как радиоактивный металл, в течение 10 дней. То есть даже на этом сверхстабильном веществе наши теоретические выкладки нашли полное подтверждение. Но — для американцев нам контракт заключить разрешили, а финансирование в России перекрыли напрочь. Разумеется, мы с моими коллегами такой вариант принять не могли. Сейчас снова пошли разговоры о том, что неплохо бы возобновить наши работы в этом направлении, но, боюсь, что-то сделать реальное для предотвращения глобальной энергетической катастрофы мы уже не успеваем. Битва за уран, за нефть и газ, словно в каменном веке — битва за огонь, будет только обостряться… Тем более что после 2017 года "свободных" боеголовок, которые можно утилизировать, у России не останется.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Председателем Комиссии Африканского союза Н.Дламини-Зумой

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели переговоры с Председателем Комиссии Африканского союза (КАС) г-жой Н.Дламини-Зумой. Это уже не первый ее визит в Москву. Я тоже посещал штаб-квартиру Африканского союза (АС) в Аддис-Абебе. По традиции наши переговоры были откровенными, доверительными и весьма содержательными.

Это отражает уровень отношений между Российской Федерацией и африканскими государствами. Отношения опираются на традиции дружбы, равноправия и взаимного уважения. Россия с 2006 г. имеет статус наблюдателя при Африканском союзе, регулярно участвует в министерских заседаниях АС и саммитах. Мы приветствуем укрепление позиций Африки в рамках объективного процесса формирования полицентричной, более справедливой и демократической системы мироустройства, активно поддерживаем африканцев в их стремлении играть ключевую роль в преодолении проблем своего континента и в обеспечении его устойчивого развития.

Сегодня мы подтвердили нашу взаимную нацеленность на сотрудничество. Россия будет и далее оказывать комплексное содействие государствам региона в решении экономических, торговых и прочих задач, как на двусторонней основе, так и в рамках многосторонних форматов. Отмечу сразу, что помимо наших уже структурированных отношений с Африканским союзом, мы создаем соответствующие институциональные рамки для взаимодействия с субрегиональными организациями, которые существуют на Африканском континенте.

Обменялись мнениями по международной и региональной повестке дня. У нас совпадающие подходы по большинству ключевых вопросов мировой политики. Высоко оцениваем конструктивный характер взаимодействия между Африканским союзом и ООН, в том числе в сфере миротворчества. Россия в качестве постоянного члена СБ ООН активно этому способствовала и будет способствовать впредь. При этом, как мы сегодня подчеркнули, мы твердо поддерживаем принцип, который был провозглашен Африканским союзом – «африканским проблемам африканское решение». Это означает, что те, кто хочет поддержать усилия по нормализации ситуации в том или ином регионе Африки, должны, прежде всего, опираться на договоренности и подходы самих африканцев и не пытаться навязывать какие-то рецепты извне.

Безусловно, мы говорили об урегулировании различных конфликтов, кризисов на Африканском континенте, в том числе в Южном Судане, Мали, Центральноафриканской Республике, Бурунди, на Африканском Роге. Мы озабочены нарастанием террористической угрозы, исходящей от различных экстремистских группировок на Африканском континенте, в том числе в районе Сахеля, где ИГИЛ активно распространяет свое влияние и начинает тесно взаимодействовать с другими местным террористическими структурами.

Мы договорились о том, чтобы продолжать сотрудничество не только в борьбе с терроризмом и его проявлениями, но и сотрудничать в пресечении подпитки терроризма за счет нелегальной торговли нефтью и прочими товарами, других противозаконных действий. Одним из путей ослабления потенциала террористов является борьба с незаконным оборотом наркотиков, регулярно проводятся конференции, ведется российско-африканский антинаркотический диалог. В дополнение к этому мы договорились создать постоянно действующую рабочую группу Африканский союз-Россия по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Безусловно, мы согласны с еще одной позицией Африканского союза, которая заключается в необходимости комплексного подхода к вопросам мира, безопасности и экономического развития.

У нас достаточно развитое сотрудничество в торгово-экономической и инвестиционной сфере, но мы убеждены, что делать нужно гораздо больше. Отметили возрастающую активность отечественного бизнеса в регионе. Условились продолжать совместные усилия по созданию благоприятных условий для работы российских компаний вместе с африканскими партнерами. Будем рассматривать в практическом плане возможности участия российских компаний в реализации крупных инфраструктурных проектов не только по линии двусторонних связей России с отдельными африканскими странами, но и в контексте многосторонних программ, которые продвигает Африканский союз при поддержке ООН, включая такие программы, как «Повестка дня 2063» и «Новое партнерство для развития Африки».

Мы с г-жой Н.Дламини-Зумой условились, что Комиссия Африканского союза, которую она возглавляет, подготовит предложения с перечнем конкретных проектов для рассмотрения российской стороной. В этом же ряду наша договоренность посмотреть, какие есть возможности для установления контактов по линии КАС и Евразийской экономической комиссии. Мы внесем соответствующие предложения о начале таких контактов. Рассчитываем, что они позволят определить вероятные сферы взаимовыгодного приложения усилий.

Еще одна крупная сфера нашего сотрудничества – гуманитарные связи. Здесь активно реализуются программы сотрудничества в сфере образования. В России обучаются около 10 тыс. граждан африканских стран. Сегодня мы также обсуждали, как двусторонние формы взаимодействия в образовательной сфере дополнить многосторонними. АС создал Панафриканский университет, который объединяет наиболее эффективные ВУЗы целого ряда африканских стран. У нас есть интерес посмотреть, как можно наладить сотрудничество с этим университетом по линии ведущих ВУЗов Российской Федерации.

Россия оказывает гуманитарную помощь африканским странам, прежде всего тем, которые охвачены конфликтами. Мы очень ценим высокую оценку, которую лидеры АС на своем саммите в январе этого года дали вкладу России в борьбу с вирусом Эбола на Африканском континенте. Через механизмы государственно-частного партнерства мы внесли свой вклад на общую сумму более 60 млн.долл.США, включая создание госпиталей, разработку вакцины и оказание другого содействия африканским странам.

В АС, как нас проинформировали наши друзья, создается региональный центр противодействия пандемическим заболеваниям. Мы будем готовы сотрудничать с этой структурой, имея в виду ее общерегиональный характер. Безусловно, в наши планы входит продолжение взаимодействия по многим другим направлениям, о которых за неимением достаточного времени сейчас подробно говорить не буду.

Переговоры, как вы можете судить, были весьма предметными. У нас есть хорошая «дорожная карта» на ближайшее время. Будем двигаться по согласованному маршруту.

Вопрос: В последнее время наблюдается активная консолидация международных усилий по разрешению ливийского конфликта путем легитимизации правительства национального единства, сформированного Ф.Сараджем. На каком этапе Россия планирует активнее подключиться к данному процессу, учитывая, что внутри Ливии не все ливийцы поддерживают предложенную модель урегулирования? Усматриваете ли Вы связь между ливийским и сирийским кризисом? Отразится ли урегулирование в одной стране на ситуации в другой?

С.В.Лавров: Мы никогда не устранялись от этих усилий. Мы поддержали соглашение, которое было заключено в декабре прошлого года в марокканском городе Схирате. Это соглашение было одобрено в Совете Безопасности ООН. Именно по настоянию России в резолюцию Совета Безопасности ООН, которая одобрила Схиратскую договоренность, включено положение о том, что необходимо обеспечить общеливийскую поддержку этого документа. Залогом такого требования должно стать одобрение Схиратских соглашений парламентом Ливии, расположенным в г.Тобруке и признанным ООН в качестве легитимного. Речь идет о пакете Схиратских соглашений. Мы отстаиваем именно такой подход и считаем принципиально важным не пытаться решать серьезные вопросы в спешке, и вместо кропотливого продвижения на пути к сплочению всех ливийских сторон не заявлять, что «несозревшие» к тому, чтобы подключиться к этому процессу, должны быть подвергнуты санкциям (такие мысли уже высказывают некоторые «горячие головы» в Совете Безопасности ООН).

Вообще, это становится тенденцией не только в отношении ливийской ситуации, но и в отношении других конфликтов. Некоторые наши западные партнеры сразу предлагают наказать несогласных санкциями, как только что-то получается не по их разумению. Мы будем твердо противостоять этим попыткам не потому что мы против санкций в принципе (хотя они никогда ни до чего особо хорошего не доводили), а потому что, прежде всего, в таких ситуациях это подрывает перспективы национального примирения и поиска национального согласия. Мы за то, чтобы консолидировать международные усилия по разрешению ливийского кризиса не за счет принуждения, а за счет сплочения ливийцев, содействия им в выработке объединяющей нацию позиции.

Пока некоторые идеи, которые выдвигают наиболее активные западные игроки (и некоторые представители ООН) не способствуют тому, чтобы консолидировать нацию. Консолидировать нацию более важно, чем консолидировать внешние усилия. Первое должно быть приоритетным, а второе – вспомогательным. Пытаться, как сказала г-жа Н.Дламини-Зума, «срезать углы» и идти путем, который кажется более простым на данном этапе, часто бывает контрпродуктивно и вредно. Гораздо надежнее инвестировать больше времени, усилий и креативности и потом иметь устойчивый процесс, чем пытаться отрапортовать о достижении результата к какому-то обязательному сроку, но рисковать тем, что ситуация опять выйдет из-под контроля. Мы против линии некоторых наших партнеров (в частности, европейцы уже говорят об этом открыто – я слышал, что подобные дискуссии вовсю идут в Великобритании), которые заявляют, что не нужно ждать, пока все ливийские стороны присоединяться к Схиратским соглашениям, якобы есть правительство Ф.Сараджа, которое должно пригласить иностранных помощников в виде военных советников, спецназовцев и вооруженных контингентов в целом, чтобы они помогли бороться с терроризмом. Бороться с терроризмом очень важно, но не будем забывать, как терроризм охватил Ливию. Это произошло после незаконного вторжения, атаки на ливийское государство без какой-либо санкции СБ ООН. Самое главное – важно, чтобы такое приглашение иностранного вмешательства действительно опиралось на консенсус всех ливийских политических сил, а не просто на чье-то желание. Исходим из того, что любой такой вариант действий не будет хоть сколько-нибудь легитимным, если обойдет Совет Безопасности ООН. Кое у кого есть такие настроения, которые мы считаем недопустимыми. Буквально пять лет назад такое вольное обращение с международной законностью уже привело к катастрофе. Поразительно, насколько короткая память у тех людей, которые вновь обращаются к подобного рода мыслям.

Что касается последней части Вашего вопроса о связи между сирийским и ливийским кризисами, то связь между всеми кризисами в этом регионе одна и прослеживается не только между Сирией и Ливией. Везде, где происходит грубое, незаконное вмешательство извне, где игнорируются традиции, история, культура соответствующего государства, эти страны разрушаются. Вместо стабильности, как бы к ней ни относиться, начинаются кризисы и распространяется хаос. Потом приходится очень долго «разбивать горшки» и дорого за это платить, прежде всего, конечно, человеческими жизнями.

К счастью, если в этой ситуации можно так выразиться, в САР, в отличие от Ливии, удалось не допустить разрушения государства и госинститутов. Россия внесла в этот результат свой вклад, когда по просьбе законного Правительства в Дамаске направила свои ВКС для пресечения террористической угрозы, подавления террористов, которые уже были готовы захватить Дамаск, что было бы полной катастрофой. Еще раз подчеркну, что на данный момент ее удалось избежать. Мы также отмечаем, что наши действия простимулировали других «внешних игроков», включая возглавляемую США коалицию, к тому, чтобы начинать действовать вместе и в интересах решения главной задачи – недопущения захвата власти в регионе террористами.

Надеюсь, что наше взаимодействие на антитеррористическом фронте, которое сейчас идет по линии Международной группы поддержки Сирии (МГПС) и развивается поступательно, хоть и не без труда, и поддержано подавляющим большинством других стран, будет давать результаты, а те, кто пытаются сорвать эти совместные усилия, не возобладают. Позитивный тренд в Сирии налицо: помимо резкого ослабления позиции террористов удалось одновременно объявить перемирие между правительством и т.н. «патриотической оппозицией», хотя в ее ряды по-прежнему пытаются прятаться некоторые террористические группировки. Надо заниматься тем, чтобы выводить их из перемирия и записывать в разряд «террористического интернационала», подлежащего уничтожению. Параллельно с перемирием, как вы знаете, удалось более эффективно решать многие гуманитарные проблемы сирийского населения и, что не менее, а может, и более важно, запустить политический процесс. Здесь тоже, как вы, возможно, слышали и видели, есть те, кто старается «пустить его под откос», но мы будем твердо этому противодействовать. Наши контакты с американскими партнерами, европейскими (вчера в Москве был Министр иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро), с коллегами из региона, показывают, что есть укрепляющееся понимание в необходимости не допустить, чтобы из-за чьей-то геополитической прихоти обрушилась перспектива урегулирования в Сирии. От САР зависит очень многое в том, что касается этого большого и важного региона. Если нам удастся реализовать все то, о чем договорились по сирийскому урегулированию, то это, безусловно, очень благотворно скажется на процессах в сопредельных странах.

Россия. Африка > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 апреля 2016 > № 1776112 Сергей Лавров

Washington’s Fake War on ISIS “Moves” to Libya

Ulson Gunnar

Libya is one place the “Islamic State’s” sponsors believe Russia can’t get them… In 2011, a NATO coalition led by the United States used its own engineered regional campaign of political destabilization, the “Arab Spring,” as a pretext to militarily intervene in first Libya directly, and in a more indirect way, Syria. US and European forces also “quietly” intervened in several other nations, including Mali and the Ivory Coast amid this regional conflagration.

Even in 2011, it was clear to geopolitical analysts that military intervention in Libya was an attempt to divide and destroy the country, giving the US and its collaborators a base of operations to further disrupt and reorder the Middle East and North Africa region (MENA). Almost immediately after US-led strikes on Libya coordinated with terrorist factions on the ground successfully overthrew the Libyan government, weapons and fighters were sent to Syria via NATO-member Turkey. CNN’s 2012 article, “Libya rebels move onto Syrian battlefield,” would report that:

Their war for freedom in Libya may be over, but almost a year after they won the battle for the Libyan capital, a group of fighters have a new battlefield: Syria. Under the command of one of Libya’s most well known rebel commanders, Al-Mahdi al-Harati, more than 30 Libyan fighters have made their way into Syria to support the Free Syrian Army rebels in their war against President Bashar al-Assad’s regime.

It is difficult to believe CNN’s inaccuracy in its report was not intentional. Far from a “war for freedom,” it is clear that Al-Mahdi al-Harati led just one of many proxy armies raised by the United States and its Persian Gulf allies. The group espouses an extremist tinge propagated by US-ally Saudi Arabia, and in no way represents either the Libyan people, nor the people of Syria it claimed to be fighting on behalf of. Al-Harati is now “mayor” of Tripoli, and is just one example which goes a long way in explaining the continuous chaos that has engulfed the country. Quite literally, foreign-funded terrorists are running the country. Ironically, the same CNN that in 2012 celebrated the spreading “war for freedom,” would report in a more recent article titled, “ISIS fighters in Libya surge as group suffers setbacks in Syria, Iraq,” that:

There may now be up to 6,500 ISIS fighters in Libya, twice the number previously thought, according to several U.S. intelligence officials. They attributed the increase to the U.S. analysis that ISIS is diverting more fighters to Libya from Syria — and from Turkey when they cannot get into Syria.

It is ironic because the so-called “Islamic State” (IS) is using precisely the same logistical, financial and political networks to flow back into Libya that CNN’s “freedom fighters” used to get to Syria in the first place. In fact, it is quite clear Libya is simply reabsorbing the mercenary forces organized and sent to Syria in part through direct US-backing in the Libyan terror capital of Benghazi since late 2011 onward.

Why Washington Welcomes the IS Homecoming

Far from truly alarming to US and European special interests, IS arriving in the lawless warzone of what used to be the functional nation-state of Libya is a welcomed reprieve for what is essentially a Washington-London-Brussels mercenary army.

Syria is not only no longer safe for IS, it has become a grave in which IS is being buried alive. This is thanks not to a successful anti-terror campaign waged by Washington and its allies, but by swift and successful operations carried out by Moscow, Tehran, and their allies in Damascus. Indeed, with IS supply lines being cut from their source in Turkey and their forces being pushed back across Syrian territory, liquidation of their assets in Syria is well underway. Likewise in Iraq, feigned US operations to stop IS have given way to an increase in cooperation between Baghdad, Tehran, and Damascus.

What started out as an attempt to divide and destroy Iran’s arc of influence across the region has galvanized it instead.

Moving the mercenary forces of IS out of the region is instrumental in ensuring they “live to fight another day.” By placing them in Libya, Washington and its allies hope they will be far out of reach of the growing coalition truly fighting them across the Levant. Further more, placing them in Libya allows other leftover “projects” from the “Arab Spring” to be revisited, such as the destabilization and destruction of Algeria, Tunisia and perhaps even another attempt to destabilize and destroy Egypt.

IS’ presence in Libya could also be used as a pretext for open-ended and much broader military intervention throughout all of Africa by US forces and their European and Persian Gulf allies. As the US has done in Syria, where it has conducted operations for now over a year and a half to absolutely no avail, but has managed to prop up proxy forces and continue undermining and threatening targeted nations, it will likewise do so regarding IS in Libya and its inevitable and predictable spread beyond.

Despite endless pledges by the US and Europe to take on IS in Libya, neither has admitted they themselves and their actions in 2011 predictably precipitated IS’ rise there in the first place. Despite the predictable danger destabilizing and destroying Libya posed to Europe, including a deluge of refugees fleeing North Africa to escape the war in Libya, predicted by many prominent analysts at the time even before the first of NATO’s bombs fell on the country, the US and Europe continued forward with military intervention anyway.

One can only surmise from this that the US and Europe sought to intentionally create this chaos, planning to fully exploit it both at home and abroad to continue its campaign to geopolitically reorder MENA.

Today, we watch what appears to be “ineffective” attempts to confront the growing threat the US and its allies intentionally created in Libya in the first place. In reality, as Russia has proven in Syria, a decisive and relatively small military campaign can deal IS a deathblow. The US and Europe are more than capable of executing such a military campaign, but is intentionally avoiding doing so. This is not for a lack of political will, but rather because their collective political will instead seeks much wider chaos giving them carte blanche to act regionally with spanning, open-ended military interventions.

Libya Must Fall: The Fallacy of a New World Beginning

Phil Butler

Regime change, the term hundreds of millions hear on the nightly news is render innocuous by the sheer repetitiveness. But regime change is almost always accompanied by death and destruction, and after effects that affect us all, no matter where in the world it occurs. The overthrow of Libya’s leader, Muammar Gaddafi in 2011 by an American president and co-conspirators is truly a case for an international tribunal. Here’s a starting lineup for an international war crimes double header.

Every time I think of Barack Obama’s former US Secretary of State Hillary Clinton, images of her gloating and bragging over Libya flood into my mind’s eye. Then my mind races cognitively, to a culvert in a ditch near the town of Sirte, to a bruised and bloodied figure, staring up and fearful of his captors, just before they kicked and beat him, then riddled his body with bullets, Muammar Muhammad Abu Minyar al- Gaddafi’s life surely passed before his eyes. In the blink of a US drone electronic eye, the most powerful man in Africa was dethroned, and the Middle East was set on fire. History will inquire, “Who was it that set a whole people adrift in the world?” Well I have history’s answer.

Exhibit A: A US President Misleads His People

On March 28th, 2011 the Obama White House issued this transcript of the American president’s address to the people he swore to lead and protect. Within this insulting and misleading address, there are many lies and reversals of fact, but there are also great truths as well. For instance, the nations complicit in the violent coup d’é·tat in Libya were named by Obama, they were: the United Kingdom, France, Canada, Denmark, Norway, Italy, Spain, Greece, Turkey, and Qatar along with the United Arab Emirates. Each of these nation’s geo-political interests in Libya and Gaddafi can be traced directly to big business or US surrogacy, this is irrevocable and irreconcilable. The involvement of US, UK and European agents inside Libya, the levers put in place to unseat the standing Libyan government, are just now coming into the daylight. I’ll shine more light on these further on, but right now characterizing the unmitigated audacity of Barack Obama is important. Not only did the US president mislead the American people on March 28th, 2011, his character would not allow him to pass up the opportunity to brag about how swiftly and decisively he had acted. On the mandate for unseating Gaddafi, the president said:

“It’s true that America cannot use our military wherever repression occurs. And given the costs and risks of intervention, we must always measure our interests against the need for action. But that cannot be an argument for never acting on behalf of what’s right. In this particular country -– Libya — at this particular moment, we were faced with the prospect of violence on a horrific scale.”

This statement is key for understanding the truth of not only Libya, but Syria, Ukraine, and even for policies as far back as the NATO agenda in Bosnia. In a caveat to this, Obama also frames a hidden strategy beneath by discussing what we now know as the larger European tragedy. The president claims “our interests” were served by preventing:

“A massacre (that) would have driven thousands of additional refugees across Libya’s borders, putting enormous strains on the peaceful –- yet fragile -– transitions in Egypt and Tunisia.”

Not only did Barack Obama and his administration sell this lie to the American people, he also committed one of his worst political mistakes ever.

“Of course, there is no question that Libya -– and the world –- would be better off with Qaddafi out of power. I, along with many other world leaders, have embraced that goal, and will actively pursue it through non-military means. But broadening our military mission to include regime change would be a mistake.”

This was 2011, take note of this. The Obama team not openly professed a US and coalition plan to take down Gaddafi, they foretold of a larger scheme, the Arab Spring and western expansionism that grips the world today. Violence on a horrific scale, instigated by the Bush and Obama administrations. The refugee crises, which are clearly “ordained” in the quotes above as “warnings”, these were in fact part of a regional plan of destabilization.

Exhibit B: Obama – the Little Big Man 2016

Russian President Vladimir Putin is not often wrong, but his statement last week about Barack Obama being “strong” enough to admit the mistake of Libya, it’s dead wrong. Barack Obama is not at all strong. He’s a decent actor, and can read a teleprompter like nobody’s business. Being strong in the Putin sense, it means serving the people, and not the hidden masters of the policy universe. In a now famous interview with Fox News anchor, Chris Wallace, Obama admits not planning for the aftermath of the ousting of Gaddafi was his biggest mistake as president. Obama says (via the transcript) on being asked “Worst mistake?”, by Wallace:

“Probably failing to plan for the day after what I think was the right thing to do in intervening in Libya.”

This is not the statement of a strong president, it is weak and pitiful in so many respects. The man cannot even come to grips with a truth, let alone take responsibility. “Probably”, the “right thing to do”, “think” – the whole snippet hints ate lying or misdirect. Wallace never returns to the issue, the “central issue”, as it were, for America’s role in world terror and upheaval. The “facts” of Barack Obama’s regime change agenda contravene any suggestion Libya was simply an error. Most Americans are completely unaware of the battle in the US Congress to forestall this coup.

“Despite its failure to obtain legal approval from Congress, the Obama administration continued to provide the bulk of the military support for the NATO operation until the overthrow of Gadaffi in October. Before the official termination of Operation Unified Protector, US Permanent Representative to NATO Ivo Daalder said that “the United States led in this operation… It led in the planning of the operation, it led in getting the mandate for the operation, and it led in the execution of the operation… the United States conducted more sorties than any other country in this operation, twenty six percent.”

Barack Obama, with the adamant support of Secretary of State Hillary Clinton, Neocons like Arizona’s Sen. John McCain, and military industrial complex lap dog, Michigan Sen. Carl Levin, ousted Gaddafi circumvented the people of the United States of America. For those wondering at my vehemence here, General Dynamics and the US Navy will name a new destroyer after Levin, just in case any out there are reticent in disbelief of my assertions. The arrogance, the insolence of these people staggers the imagination, but I must frame another constituent’s part in America’s export of revolution. Obama was not owning up to a mistake in Libya, he was sliding past a question by a sellout Fox reporter. The only reason for him even answering the question was to insert a tenant of plausible deniability later on.

Accept Open Society or Else

No one reading this report will be surprised to hear George Soros’ Open Society Foundations is neck deep in this regime change. The man who essentially got Obama elected in the first place, he and his NGO have been implicated in many political machinations. This Arizona Daily Independent opinion piece by casts a blistering light on John McCain, the aforementioned Levin, and a neocon system of levers most are aware of, but know not how to confront. I’ve not the space to go into McCain’s shady past here, but his face on crisis has been adequately established. It was the Soros connection to the defense spending champion that caught my eye.

George Soros’ gift of $100 million dollars to Human Rights Watch did not make big news back in 2010. Human Rights Watch was thrilled though. A few months later, Human Rights Watch reported on the International Criminal Court (ICC) charging both Muammar Gaddafi, and his son Saif al-Islam Gaddafi with crimes against humanity. Human Rights Watch’s position in this strategy was to validate and provide presidents for a tribunal, at least in my view. This quote from the report by HRW is telling:

“Should the court issue an arrest warrant for Gaddafi, it would not be the first warrant for a sitting head of state by an international court. In 1999, the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia issued its first indictment against Yugoslav President Slobodan Milosevic for war crimes and crimes against humanity committed in Kosovo.”

Almost immediately after ICC head prosecutor Moreno Ocampo issued an arrest warrant for the Gaddafis on 7 June 2011, 30 nations recognized the Libyan rebels of the NTC as the legitimate government of the country. A key in understanding how collusion and influence parlay uprisings is in understanding how the Open Society Foundations grants and meetups operate. Central to the legitimacy of Gadaffi’s overthrow, was the notion he was a tyrant and a killer. Legitimacy for the White House agenda comes in many forms.

Legality: The Ultimate Lie

In December of 2005 the Luis Moreno-Ocampo, the International Criminal Court’s Chief Prosecutor was part of a Soros backed roundtable series, which was an initiative of OSI and the Security and Peace Initiative, which is a joint initiative of the Center for American Progress and an interesting think tank, The Century Foundation. The goals of these organizers, was ostensibly described in the title of published essays by these think tank elites, “Restoring American Leadership: 13 Steps to Improve Global Cooperation.” I believe it was the purpose of these meetings to establish Moreno Campo’s legitimacy and position within the greater scheme of things. After these meetings, and the associated United Nations meetups back then, the ICC played an ever-increasing and interesting role. Please remember, the Center for America Progress is funded by not only Soros, but Bill and Melinda Gates, huge corporations, and even the government of the United Arab Emirates. The UAE should ring bells for their part in the coalition to overthrow Gadaffi.

Subsequent Open Society Foundations rhetoric and policy showed us the ICC’s mission. First in Uganda, then in the crucial case of Sudan, the ICC allegedly became the tool of Soros and the people behind him. While I do not always agree with the controversial activist Lyndon LaRouche, there’s no denying his insight and investigations often bear fruit. In this report from 2008, the implications are black and white in this press release:

“The Soros organization also directly funded another agency at the Hague, the International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia, which prosecuted and judicially murdered Yugoslav President Slobodan Milosevic.”

Yugoslavia rises from the mist once again. I’ve drummed on the notion of “templates” enacted by western leadership, on think tanks and their roles, and Yugoslavia in the Clinton era was a crucial turning point. The “legality” in all this, the big lie of democracy’s validity as a new quasi-religious crusade, this is where Soros funding, American leadership role playing, and regime-policy change meet globally. Gadaffi was essentially assassinated. His son is now under a death sentence in Libya, and the old school Cold War warriors want to install a king in his place. It’s all illegality made to look legal, Soros the Nazi sympathizer transformed into the philanthropist. It’s Barack Obama, Nobel Peace Prize laureate, the biggest killer of innocent civilians since Idi Amin.

In conclusion, the question I began with remains; “Who was it that set a whole people adrift in the world?” Why the very people swearing oaths to protect us, that’s who. The champions of industry, the philanthropist, their paid for brain trusts, the money has bought out the entire democratic system of governance. The world has the true war criminals by the scruff of the neck now. But the wrong men and women will die, just as sure as I am writing this. The mission of Soros, his NGO, and the elites in power in the west is the eradication of the idea of the sovereign state. Killing Gaddafi was central to this goal.

Начинающий на этой неделе целую серию зарубежных визитов президент США Барак Обама оказался объектом американской критики по части стиля своей дипломатии. И это как бы в порядке вещей. Но парой дней ранее в американском медийном поле (в основном в профильной по этой части Washington Post) произошел краткий обмен мнениями насчет того, какая внешняя политика нужна сегодня стране, и кто из кандидатов в президенты такой политике соответствует. Были высказаны умные и существенные мысли.

Нет друзей

Обама в своем турне начнет с трех ключевых стран — Великобритании, Германии и Саудовской Аравии. И первую, самую очевидную порцию критики он получил за то, что не способен поддерживать хорошие отношения с лидерами этих важных партнеров США. Не способен просто в силу своих человеческих странностей: неинтересны ему эти люди, да и вообще все зарубежное неинтересно.

Приговор в целом получается такой: в последние месяцы Обама обидел множество арабских лидеров Персидского залива, обвинил британского премьера Дэвида Кэмерона в том, что Ливия соскользнула в хаос… Да более того, а с кем из мировых лидеров у Обамы вообще сложились хорошие человеческие отношения? А ни с кем. Ему с ними скучно.

И это человек, который в начале своего правления (в Берлине в 2008 году) заявил следующее: "настоящее партнерство… нуждается в союзниках, которые слушают друг друга, учатся друг у друга и, более всего, доверяют друг другу". Честное слово, это ровно то, что годами говорили Западу российские лидеры.

Теперь посмотрим на более серьезный уровень дискуссии — в конце концов, проблемы Америки ведь не только в особенностях поведения ее нынешнего президента.

Вот мысль человека, которого я знаю, встречался с ним неоднократно: Джима Хоугленда, ныне отдыхающего от должности ответственного за страницу мнений в Washington Post. Мысль простая: Европа больна, как континент и как идея. "Вялая конфедерация", именуемая Евросоюзом, не способна решить никаких европейских проблем. В этой ситуации снисходительное пренебрежение, которое демонстрирует европейцам Обама, явно не то, что сейчас нужно.

Я бы сказал Джиму, что фактическое целенаправленное уничтожение Европы с помощью украинского и сирийского кризисов — это не совсем "снисходительное пренебрежение". Но тут уже частности.

Так или иначе, нынешняя дипломатическая вылазка американского президента считается прощальной, хотя Белый дом он покинет только в январе. И понятно, что если Обама во внешней политике делал все не так, то хочется знать, как же должен — в идеале — поступать следующий президент. И первое, что в состоявшемся обмене мнениями заметно — что очень трудно отделить "республиканскую" внешнюю политику от "демократической".

Лягается и кричит

Серьезная дискуссия предполагает, что никто из ее участников не принимает всерьез высказывания ведущих республиканских кандидатов в кандидаты, Дональда Трампа и Теда Круза. Построить стену на границе с Мексикой, не пускать в США мусульман, распустить торговые альянсы и НАТО (идеи Трампа) — это так, для публики. То же с предложением Круза подвергнуть ковровой бомбардировке территории (запрещенного в России) "Исламского государства".

Не забудем, что в США до сих пор обсуждают, удастся ли республиканцам убрать с дороги этих двух претендентов, и на партийном съезде летом выдвинуть кого-то менее эффектного, разумного, но способного победить Хиллари Клинтон, чьи позиции сейчас оценивают как довольно слабые.

Один из тех, кого называли таким "настоящим кандидатом", хотя он от этой чести твердо отказывается, — это глава палаты представителей конгресса Пол Райан. Который очень внятно высказался на темы внешней политики. И получилось, что, хотя Райан республиканец, у него ровно та же внешняя политика, что у Обамы, хотя с небольшими поправками.

Продолжать укреплять военную мощь — да, продвигать интересы США за рубежом — да. Но при этом быть реалистичными в своих ожиданиях и думать о том, что может произойти после очередной военной акции, во сколько обойдутся стране обязательства по наведению своего порядка в очередном разгромленном государстве.

"У нас бюджетные ограничения", напоминает Райан. У него вообще получается, что Обама все делает правильно, просто он чуть-чуть перебрал по части сдержанности и замедленности реакции.

А вот мнение человека, который работал министром обороны в администрациях и республиканской, и демократической — это Роберт Гейтс. Он тоже считает, что проблемы разве что в личных странностях Обамы, которого приходится "тащить силой в каждую новую внешнеполитическую ситуацию, а он лягается и кричит", и вообще решения по части дипломатии принимает от случая к случаю. В то время как большую политику надо планировать задолго и всерьез.

Самая интересная мысль Гейтса — в том, что ключевая опасность исходит не из слабой внешней политики (как у Обамы), а от ситуации, если следующий президент начнет пытаться исправить крен — и создаст совсем другой крен, перестарается по части жесткости.

Всем в Америке и за ее пределами понятно, о ком речь. Вовсе не о Трампе или Крузе, их по части внешней политики просто не воспринимают всерьез. Опасность — это Хиллари Клинтон, которая в своей предвыборной кампании не оставляет сомнений, что очень любит хорошую войну. Она только тем и занята, что обвиняет Обаму в том, что тот не воевал более активно в Ливии и не начал войну в Сирии. Она предлагала, а Обама каждый раз отвечал своей любимой поговоркой — "не сделать глупость".

Возвращаясь к ярким высказываниям Дональда Трампа, нетрудно заметить, что его идея распустить НАТО, члены которого не желают увеличивать военные расходы и тянут деньги из США, — это то же самое, что попытки Обамы (а до него и Джорджа Буша) высказать союзникам аналогичную мысль. Просто Трамп умеет сказать так, что мало не покажется, но суть та же.

Значит ли это, что Обама по части внешней политики — тайный республиканец и что победа Клинтон покажет, что настоящие поджигатели войны — это демократы? Но тут вспомним, что разговор вообще-то сводится к деньгам, которых у США на все не хватит, и это не просто республиканская, а очевидная мысль.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 19 апреля 2016 > № 1728147 Дмитрий Косырев

Министр энергетики РФ Александр Новак считает ответственными за срыв соглашения о заморозке нефтедобычи Саудовскую Аравию и ряд стран Персидского залива. Соответствующее заявление министр сделал в интервью телеканалу НТВ.

"Некоторые страны ОПЕК изменили буквально перед самым началом встречи свою позицию. Это Саудовская Аравия и некоторые страны Персидского залива. Собственно, идея, которую они предложили: что заморозка должна быть обязательно поддержана другими странами, которые не участвуют в этой встрече. Это оставшиеся страны - члены ОПЕК, в частности, это Иран и Ливия. И экспортёры-мейджоры стран, не входящих в ОПЕК", - рассказал министр.

По словам А.Новака, российскую сторону устраивают цены на нефть в размере $40-60 за баррель. "Диапазон 40-60, наверное, цена не только для России справедливая, но и для добытчиков нефти в других странах. Поскольку в этом случае рынок, наверное, сбалансированный, и волатильность меньше", - сказал он.

В воскресенье, 17 апреля, в Дохе прошли переговоры крупнейших стран-экспортёров по соглашению о заморозке добычи нефти. Стороны так и не смогли договориться об ограничениях добычи.

Libya – the New Stronghold of the Islamic State

Martin Berger

The news reports of the last couple of months have clearly shown what was predicted long ago – that Libya is rapidly becoming the key stronghold of the so-called “Islamic State” (ISIS). It is a stronghold that is in the immediate vicinity of Europe’s southern coastlines.

The stalled Western diplomatic efforts to form a functional government in Libya has greatly contributed to the strengthening of ISIS positions across the country. The successful anti-terrorist operations that Russia has been carrying out in Syria and Western operations ongoing in Iraq led many ISIS militants, along with their leadership, to the conclusion that they would be better off if they sought refuge in Libya. The fact that the Islamic State has already relocated its command center to Libya is the best testimony to this statement. This move was followed by the escape of a dozen high-profile ISIS leaders who fled together with their families to the north of the African continent.

Today, ISIS forces are engaged in the transformation of the city of Sirte into a citadel much like that they have already established in the Iraqi city of Mosul and Syria’s eastern city of Al-Raqqah.

The Libyan government “recognized” by the West enjoys no control over the capital of Libya – Tripoli, while numerous regional and international terrorist groups together with local militants have established full control over entire governorates.UN attempts last year to form a national unity government re-uniting the country have so far failed

Terrorists have also established a strong foothold in the second largest city in Libya – Benghazi. The are now creating an extensive network of terrorist cells in the capital to organize massive terrorist attacks in the western parts of the country. For instance, a major terrorist attack in the city of Zliten was carried out in January 2016 claiming the lives of 60 people. At the same time there’s no combat-capable forces in Libya that could in any way resist the continued expansion of ISIS. Experts point out that militant forces that used to fight against the Libyan military led by Muammar Gaddafi have tried to avoid direct military confrontation with Islamic State forces out of fear that the terrorists would target and exterminate their tribe in retaliation.

The main objective of the Islamic State in Libya is to establish dominance over the whole country and then over the whole of North Africa. That is why any rival terrorist groups are forced to join the ranks of ISIS or are violently suppressed.

The initial stage of the transformation of Libya into a new stronghold of ISIS was launched in 2014, when a group of 300 Libyan terrorists led by Iraqi Brigadier General Abu Nabil al-Anbari was sent from Iraq to Libya. Millions and millions of dollars that were allocated to this operation allowed the creation of a 10,000 strong ISIS force in Libya. The pace of ISIS expansion in Libya has been a major concern for a number of European experts and intelligent services, since it’s taking place much faster than anyone predicted. Libya has provided the Islamic State with access to a potentially unlimited number of weapons and human resources from across the African continent, the poorest on the planet. This is why, above all other considerations, ISIS decided to use Libya as an alternative base.

In Libya, the Islamic State is employing the tested and proven tactics that were first used in Iraq: a combination of propaganda and brutal massacres that are aimed at striking fear into the hearts of Libyans. The decisive role in achieving a major success in this country was played by the decision to work in cooperation with a number of local tribes, who in recent years have been fighting for their own survival amid the chaos in Libya. Additionally, there’s no Sunni-Shia conflict in Libya, which has been stalling ISIS progress in the Middle East, therefore the group can fully concentrate on the achievement of its objectives.

Fox News would note in one of its articles that US President Barack Obama has been discussing the Libyan crisis quite often recently:

This is not the first time in recent weeks he has talked about Libya and the NATO-led intervention which resulted in Gadhafi’s death in October 2014, months after NATO first intervened. In a profile published last month in The Atlantic, the President told author Jeffrey Goldberg that British Prime Minister David Cameron became “distracted by a range of other things” after the operation. Cameron, along with former French President Nicolas Sarkozy, took the brunt of Obama’s criticism.

The US president also said that the PM’s attention was not held by the conflict for long. President Obama has accused UK Prime Minister David Cameron of being “distracted “in the aftermath of the invasion of Libya – contributing to the current deadly” mess “in the North African country.

It’s clear that the US and British intervention and the subsequent brutal murder of Libyan leader Muammar Gaddafi was not a part of a comprehensive plan, and instead, was a violent act of uncontrolled aggression. This fact can be seen in President Obama’s own words, since he stated that the worst mistake of his presidency was a lack of planning for the aftermath of the 2011 toppling of Libyan “dictator” Muammar Gadhafi.

Yet, the American Conservative points out that:

It was not an oversight by the intervening governments when they left Libya to its own devices. That was part of the plan, such as it was, from the very beginning. They made that decision because they wanted a low-risk intervention on the cheap, and they certainly were not prepared to make a long-term commitment to police and rebuild Libya. But they were willing to help throw the country into chaos and to destabilize the surrounding region and declare victory when the regime change they supposedly were not seeking had been achieved.

Moreover, in an interview with The Independent, UK Prime Minister David Cameron acknowledged that attempts “to stop Libya from sliding into chaos” in 2011 after the toppling of Muammar Gaddafi have “not been sufficient.”

It must be pointed out that at this point the West suffers from extremely limited capabilities in influencing the situation on the ground in Libya. Weeks after Western politicians discussed a massive air campaign against ISIS in Libya have failed to materialize any action. It’s clear that President Obama doesn’t want the US to get stuck in yet another war, while he thinks that the responsibility for the Libyan crisis resides on European shoulders.

The goal to fight ISIS in Libya is further aggravated by the reluctance of Libya’s warring parties to seek compromise, and without a comprehensive amount of support “on the ground” one could hardly dream of any military success to speak of. In the absence of a coherent strategy, the West has focused on encouraging certain Libyan forces to fight ISIS on their own with the US and UK working with groups in Misrata, while the French coordinate with forces in Benghazi.

As for ISIS, it has every possible tool to further inflame the internal conflict in Libya, starting from the ever increasing number of attacks on influential groups and oil infrastructure, to the killing of key political figures. Additionally, ISIS can pursue the goal of making this conflict a regional one by attempting to destabilize the situation in Tunisia and Algeria, which is an extremely possible course of action.

Under these circumstances, the West and, above all, Europe should not wait for the black plague of ISIS to cross the Mediterranean Sea and entrench itself in France, Spain, Italy, Germany and others. It should forget about Washington’s propaganda and turn to Russia for help in a bid to make the fight against ISIS a common effort.

Военная миграционная операция ЕС в Средиземноморье может или организовать обучение береговой охраны Ливии для борьбы с перевозчиками нелегалов или начать самостоятельно действовать в территориальных водах страны, заявила глава дипломатии ЕС Федерика Могерини.

"Один из вариантов, который рассматривается, это возможность обсуждения с ливийскими властями обучения (участниками) операции "София" представителей береговой охраны Ливии, чтобы они могли действовать в территориальных водах самостоятельно. Возможны и другие варианты, такие как переход к этапу 2 "Б", на котором наши суда смогут действовать в территориальных водах Ливии", — сказала Могерини журналистам после заседания глав МИД стран-членов ЕС.

Она отметила, что в ходе своего визита на Лампедузу на прошлой неделе она пришла к выводу, что ЕС готов к переходу к следующему этапу операции.

"Я лично пришла к заключению, что мы готовы сделать это с военной и технической точки зрения. Мы еще многое можем сделать, даже если останемся в международных водах. Я бы не сказала, что при отказе перейти к этой фазе можно говорить о бездействии. Но мы можем сделать больше, если (перейдем к ней). Для меня лично важно не столько то, будут ли это европейские или ливийские суда. Вопрос в том, чтобы добиться результата, при котором кто-то бы задерживал перевозчиков нелегалов и нейтрализовал суда также в ливийских территориальных водах", — сказала Могерини.

Она отметила, что в понедельник министры иностранных дел и обороны стран-членов ЕС "дадут политические направления" помощи, которую ЕС окажет Ливии. "Не ожидайте формального решения по этому вопросу (деталям помощи Ливии – ред.) сегодня вечером", — отметила глава дипломатии ЕС, сказав, что для этого требуется подробное обсуждение нормативной базы и операционных возможностей.

Владимир Добровольский.

Главы МИД и Минобороны стран-членов ЕС выразили готовность направить в Ливию гражданскую миссию в рамках общей политики обороны и безопасности для обучения сотрудников ливийских силовых структур, заявила глава дипломатии ЕС Федерика Могерини.

"Мы напоминаем о наших обязательствах предоставить пакет немедленных и существенных мер для поддержки правительства национального согласия и ливийского народа общей суммой в 100 миллионов евро в ряде областей", — сказала глава европейской дипломатии после заседания глав МИД и Минобороны ЕС.

Она отметила, что ЕС также "готов поддержать правительство национального единства в управлении миграцией и предоставлением убежища".

"Мы также готовы предоставить поддержку сектору безопасности в ответ на возможный запрос правительства национального согласия, включая возможную гражданскую миссию в рамках общей политики обороны и безопасности для поддержания ливийских усилий, в том числе в консультировании и укреплении полиции и уголовного правосудия, борьбы с терроризмом, управления границами, противодействия нелегальной миграции и перевозки мигрантов и людей в рамках поддержки в реформировании сектора безопасности", — заявила Могерини.