Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Эксперты «Евразия Global» определили роль молодёжи в креативной экономике

5 сентября на Международном молодёжном форуме «Евразия Global» состоялась встреча дня на тему «Роль молодёжных сообществ для развития проектов креативной экономики и социальных проектов».

В числе приглашённых спикеров – руководитель образовательных проектов «Ельцин Центр», экс-руководитель книжного магазина с лекторием «Клейстер» и журнала «WTF Magazine» Олег Лутохин, создатель продуктов в WSM Group Елена Киреева и руководитель проектов по вовлечению молодежи в UN Women Regional Office of Arab States, эксперт в сфере социальных медиа имолодежной политики Карим Эмад, который присоединился к диалогу в режиме онлайн.

Предваряя открытый диалог с участниками, в своем вступительном слове эксперты рассказали, как выжить без Кремниевой долины бизнес-проекту, какую роль выполняет молодежь в вопросах взаимодействия государства и общества, а также о влиянии технологий на современный мир и реализацию социальных идей.

«То, что вы делаете сегодня, проекты, которые создаете, могут быть интересны не только вашему городу, но, скажем, в одной из провинций Франции или на Аляске. Современные реалии таковы, что необходимо думать шире, ориентироваться на большую аудиторию. Время сегодня диктует новые правила игры, технологии дают намвозможности», – отметила Елена Киреева.

Командные ритуалы, личная дисциплина и конкретная цель – вот главные инструменты в реализации идеи. Успех, по мнению спикера, в безудержной вере в свой проект, непрекращающиеся эксперименты над повышением его качества, включение в процесс дизайн-мышления и, конечно, удача.

С подачи Олега Лутохина слушатели посмотрели на любые ограничения, которые сегодня присутствуют в мире, как на уникальный шанс для поиска креативных решений в реализации своих проектов.

«В постковидном пространстве ценность ивента в форматах онлайн значительно растет. И молодежь в этомпроцессе играет важную роль. Она, прежде всего, обеспечивает взаимодействие разных интересов: общества, государства и запросов рынка», – сказал Олег.

По мнению спикера из Египта, с развитием технологий у молодежи появляется больше свободы: «Мы вступили в эру нового осознания мира. Сегодня мы уже создаем сети, а не рынки. Это новая революция и мы в ней живем. Если раньше мы рассматривали власть, как некую пирамиду, то в настоящем благодаря сети мы все становимся равными. Интернет позволяет создавать совместные проекты».

Миссия форума – объединение молодежи государств Евразийского континента вокруг идеи Русского мира. Площадка форума «Евразия Global» пятый год является устойчивой платформой, где созданы условия для диалога молодежных организаций и отдельных молодых граждан Евразийского континента, ориентированных на взаимодействие русскоговорящих иностранных граждан, готовых к практическому сотрудничеству и взаимодействию с гражданами России.

Организаторами форума выступают Федеральное агентство по делам молодежи, Правительство Оренбургской области, Федеральное государственное бюджетное учреждение «Ресурсный Молодежный Центр».

Что почем в Кремниевой долине? Отвечает Николай Давыдов, Gagarin Capital

Носок под столом у Мильнера и другие истории российского инвестора в Кремниевой долине: совладелец Gagarin Capital Николай Давыдов рассказал Business FM о плюсах и минусах переезда

Николаю Давыдову 32 года, и за его спиной уже несколько огромных сделок по продаже стартапов. Это пока редкий для России тип предпринимателя. Почему он в Кремниевой долине? Как работают российские IT-стартапы? И как потерялся носок под столом у Юрия Мильнера? Об этом и многом другом венчурный инвестор, совладелец фонда Gagarin Capital Николай Давыдов рассказал в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу.

С нами на связи с помощью Zoom из Кремниевой долины Николай Давыдов — венчурный капиталист, инвестор, совладелец, сооснователь венчурного фонда Gagarin Capital, он его основал уже там, в Кремниевой долине в Калифорнии. Многие вас видели, потому что именно с вас начинается многими просмотренный фильм Юрия Дудя про Кремниевую долину. Мы пытаемся понять, как устроена жизнь молодого венчурного инвестора, потому что этот тип личности для России пока достаточно редкий. Когда мы с вами договаривались об интервью, выяснилось, что у вас свободного времени очень мало, хотя вы молодой человек. Из чего состоит ваш рабочий день, чем вы занимаетесь?

Николай Давыдов: В основном звонки, общаюсь, мой день состоит из бесконечного общения. На самом деле времени очень мало. У меня идей больше, чем времени. Поэтому каждый раз, когда появляется какой-то кусочек свободного времени, его занимает какая-то новая идея.

Приехали вы со 100 долларами, это все написано, рассказано о вас.

Николай Давыдов: Про эти 100 долларов очень много в интернете комментировали, что все не так. Формально — да, у меня реально было 100 долларов, даже не наличных, а всего на карте. У меня произошел форс-мажор: когда я приезжал, мне не заплатили крупную сумму, которую должны были заплатить, но я знал, что мне скоро, наверное, придут дивиденды от инвестиций, которые я делал до этого. Поэтому я знал, что мне через несколько дней или неделю, максимум две недели деньги придут.

Дальше была замечательная сделка: приложение MSQRD, которое переделывает в наших мобильных телефонах наши лица в кого угодно. С вашим участием это приложение было продано Марку Цукербергу в Facebook. Понятно, что к 100 долларам очень быстро кое-что прибавилось.

Николай Давыдов: На самом деле не быстро, сделка произошла примерно через год после переезда, за который все мои финансовые накопления закончились. Даже если ты шагаешь в это с деньгами, у меня есть куча знакомых, которые переезжали, имея под подушкой 200-300 тысяч долларов, это большие деньги, но все равно переезд в такое дорогое место, как долина, очень быстро оказывается тем, что ты вообще никак не мог предвидеть и посчитать.

То есть не у всех так сказочно, как у героев фильма Юрия Дудя?

Николай Давыдов: Да, и за это очень многие критиковали фильм — а что же мы не показали страдания. Но люди, которые критикуют Дудя за то, что он показал только радужную картинку — приехал, победил и так далее... Смотрите, Дудь снимал пропаганду предпринимательства. Когда ты снимаешь пропаганду спорта, ты же не будешь делать полвыпуска про спортивные травмы, допинг, тренировки, отсутствие жизни, искалеченные судьбы в 35 лет — вот это все, про 52-летнего безработного человека, который пытается найти работу тренера в детской школе за копейки. Никто же за это не критикует фильмы про спорт. Тут то же самое: если ты снимаешь фильм для того, чтобы показать людям, что зарабатывать деньги — гораздо круче, чем их получать, то ты не будешь показывать весь фильм эту боль и страдание. Конечно, у всех героев этого фильма боль и страдание были, да и продолжаются. Я каждое утро просыпаюсь, и у меня нервный тик и проблемы со здоровьем. Предпринимательство — это тяжело. У тебя практически не бывает ситуаций, когда тебе бах — и стало хорошо. Заработал сколько-то миллионов долларов — можно, конечно, уехать в какое-то место, где очень дешево жить, и там просто ничего не делать. Но это же не круто. Круто преумножать деньги, чтобы создавать еще больше классных вещей.

«Для компании умение писать хороший код — это процентов десять от успеха»

В вашей биографии — Высшая школа экономики, ее самый престижный менеджерский экономический факультет, потом работа в Cisco, потом уже свое плаванье, как раз начало венчурного инвестирования.

Николай Давыдов: Еще был Университет Эдинбурга.

Да. И дальше вы работаете с IT, хотя никакого прямого технического знания, судя по всему, вы не получали. Ваш партнер сейчас по Gagarin Capital Михаил Тавер — тоже финансист. Вы окружены людьми, которые бурлят безумными идеями и готовы их воплотить, но воплощать их надо в кодах. А как вы понимаете, что у них не просто светлый мозг и богатая фантазия, а что у них есть способность технически решить эти вопросы?

Николай Давыдов: Я просто из IT-семьи, еще моя бабушка клала телефонный кабель, и вместо игрушек у меня в детстве были рутеры и свитчи. Это из разряда шутки, но на самом деле у меня достаточно глубокое понимание того, как работают технологии. Я могу натренировать нейронку, я могу написать какой-нибудь простенький морской бой на JavaScript. Конечно же, я убогий программист, абсолютно никакой, но самое главное — я знаю общие принципы, и самое важное знание — это то, что для компании умение писать хороший код — это процентов десять от успеха.

Но тоже очень важные знания, они могут быть незаменимые.

Николай Давыдов: Они могут быть незаменимые, да, надо же сто процентов набрать.

Для современного венчурного инвестора это знание необходимо?

Николай Давыдов: Конечно, нет. Для этого они должны иметь возможность спросить экспертов, окружить себя экспертами. Самое частое решение этой проблемы в том, что ты создаешь вокруг себя нетворк экспертов на разные тематики. Мы инвестировали, например, в компанию Earth AI, которая использует искусственный интеллект для поиска месторождений ценных металлов. И они нашли огромное месторождение ванадия со свинцом в Австралии, сейчас они доказывают его объемы, чтобы его продать. Мы же в геологии тоже ничего не понимаем, мы вообще не геологи, а в успехе этой компании геология имеет намного большее значение, чем искусственный интеллект. Искусственный интеллект там применяется достаточно базовый — перцептрон. А вот с геологией мы нашли экспертов, которые посмотрели и сказали: да, это то, как оно должно работать, это очень хорошо.

Сколько у вас в компании Gagarin Capital работает людей?

Николай Давыдов: Нисколько, у нас нет сотрудников.

То есть вы только вдвоем?

Николай Давыдов: У нас три партнера. У нас есть еще Анастасия Швецова.

Всех остальных вы привлекаете за гонорар или просто приглашая на обед, чтобы посоветоваться?

Николай Давыдов: Да, это же так и работает. Потом эти люди будут инвестировать в компанию, в которой им нужна будет техническая экспертиза или продуктовая экспертиза, которая у нас есть, они спросят нас. Люди всегда же помогают друг другу на таком уровне.

Я правильно понимаю, что это был главный мотив вашего переезда из Москвы в Кремниевую долину?

Николай Давыдов: Да, очень правильно. Я переезжал не откуда, а куда. Мне было важно попасть в место, где будет максимальная концентрация людей, у которых я могу чему-то учиться, у которых я могу спрашивать совета, у которых я могу смотреть то, что они делают, и от этого учиться и на самом деле расти. Я работал активно в российском венчурном бизнесе первое время, а потом я понял, что российский венчурный бизнес — настолько молодая и маленькая индустрия, что я в ней очень быстро научусь близко к максимуму и будет расти очень сложно. И все знание в российском венчурном рынке приходит отсюда. Поэтому лучше ехать к источнику знания.

Тем не менее люди, которые непосредственно создают продукты, компании, в которые вы инвестируете, по крайней мере многие, если не большинство, как раз расположены не только в России. Это Россия, Белоруссия, может быть, Украина — наши экс-советские команды инженеров. А им тоже лучше ехать туда или вы такое связующее звено?

Николай Давыдов: Нет, конечно, нужно ехать. Мы проинвестировали в 19 компаний из этого фонда, у нас половина — с русскоязычными корнями, но в России физически сидят только две компании, все остальные — за пределами. И даже те, которые сидят в России, их рынок не в России, их рынок глобальный. В России есть крупные рынки, например нефтегаз. Если компания работает в нефтегазе, то ей логично Россию воспринимать крупным рынком и в России иметь headquarters (штаб-квартиру. — Business FM). Но свой главный офис, свой headquarters надо иметь там, где твой рынок. Соответственно, если компания грезит глобальной экспансией, рынком США, то им нужно свой главный офис открывать либо в Нью-Йорке, либо в Чикаго, либо в Кремниевой долине, либо в Лос-Анджелесе — в зависимости от того, что они делают. Происходит большой двунаправленный переток, то есть люди едут туда, потом возвращаются, потом снова едут туда. И большая разница в культуре. Наши инженеры, несмотря на их блестящие технические способности, которые они доказывают регулярно своими заслугами, выигрывая всевозможные конкурсы, воспитаны в такой ментальности, в которой круто быть изобретателем, но не круто быть коммерсантом. И из-за этого огромное количество продуктовых инициатив российских, украинских или белорусских разваливаются — потому что люди не понимают, какие надо делать продукты. То есть уже мы говорим, что лучше, чтобы продуктовая экспертиза была там же, где и сейлзы. А раз продуктовая экспертиза там, то, наверное, и управление проектом тоже там, и архитектура тоже там. И так и получается, что в итоге тебе лучше, чтобы у тебя все были здесь, даже если они говорят по-русски, но чтобы они хотя бы видели, чем их клиенты здесь дышат, что они кушают и как для них делать продукты.

«Искусственный интеллект и связанные с ним технологии сгенерируют 30% роста всего мирового ВВП в следующие десять лет»

Вернусь к тому, что вы и не только вы уже говорили: если десять лет назад растущий рынок, гребень волны — это были приложения, что сейчас называется просто IT, то сейчас это AI — Artificial Intelligence, искусственный интеллект. Дайте нам взгляд вперед: где, в каких коммерческих сферах этот искусственный интеллект, по вашему мнению, вырвется в самое ближайшее время?

Николай Давыдов: Везде. Чтобы вы понимали масштаб, искусственный интеллект и связанные с ним технологии сгенерируют 30% роста всего мирового ВВП в следующие десять лет. То есть треть от всего, что у нас вырастет по всему миру, от того, насколько увеличится наш глобальный экономический пирог, а растет он невероятными темпами, этому мы будем обязаны как раз математикам 1950-х годов, которые это все придумали.

Я хочу рассказать про такую вещь — Solow Computing Paradox. Звучит он следующим образом: скорость роста продуктивности труда человека всегда увеличивалась. То есть производная, не рост производительности труда, а скорость роста всегда увеличивалась. С 1600-х годов, по-моему, она начала увеличиваться очень сильно, когда инженеры начали активно все улучшать, потом появился паровой двигатель — скачок, потом появилось электричество — гигантский скачок, и производительность нашего труда как на работе, так и дома, когда мы дома, например, готовим ужин, постоянно росла до 1980-х годов, когда скорость этого роста перестала расти. Рост есть, но он растет либо с меньшей, либо с такой же скоростью. Хотя, казалось бы, появились компьютеры в 2000-х годах и интернет, все должно было расти. Как же так, у нас же теперь есть SnapChat, у нас же теперь есть маски из Masquerade, где же наша продуктивность? Оказывается, что нет, она не растет. И вот как раз есть очень много ученых, которые считают, что именно искусственного интеллекта не хватало для того, чтобы придать всей этой массе компьютеров и связанных систем достаточный импульс, чтобы снова скорость роста продуктивности человеческого труда начала увеличиваться.

Сейчас супербольшая тема — это маленькие дешевые роботы. Про роботизацию производства все слышали, о том, что машины теперь собирают эти огромные японские роботы. Проблемы с этими роботами — что они стоят по полтора миллиона долларов, и сделать с ним что-то тоже стоит полтора миллиона долларов. И если вы вчера производили «Таврию», а сегодня у вас другая модель машины, то вам нужно заплатить еще миллион долларов интеграторам, чтобы они этот робот пересобрали и он делал какую-то другую операцию. Искусственный интеллект позволяет роботам начать базово понимать, что они делают, и делать роботов универсальнее. А универсальные дешевые роботы могут делать какие-то простые вещи.

Например, у Dunkin' Donuts, которые делают пончики, всю жизнь было узкое место в производстве — им приходилось нанимать людей, которые раскладывали на подносы бумагу для выпечки, на которую потом кладутся эти пончики. У них никак не получалось это автоматизировать, потому что было очень дорого. И у них в каждой пончиковой есть специальный человек с зарплатой в среднем 60-70 тысяч долларов в год, который просто раскладывает эту бумагу. Но без них вся эта штука не работает, потому что подносы едут криво и так далее, очень много случайных величин. И вот они наконец-то сделали робота, он стоит 100 тысяч долларов, который раскладывает за человека эту бумагу. То есть робот отбивается за полтора года на зарплате этого сотрудника. Но в роботе есть куча преимуществ: он не болеет, он не вступает в профсоюзы, не бастует, не ворует, он даже не может забыть руки помыть. И такие штуки начнут появляться вокруг нас в большом количестве.

Дальше — оптимизация. У нас есть стартап Four Growers, который сделал робота, собирающего помидоры. Очень классная технология: роборука с двумя камерами, и на ней шланг от пылесоса. Помните, был мультик про Незнайку, где они ездили на пылесосе и ягоды пылесосили? Примерно так же работает. Ребята сделали эту штуку, она ездит по парнику, находит спелые помидоры и собирает. Она их собирает сейчас с такой же скоростью, как среднестатистический сотрудник, только, в отличие от него, она не ленится, и она не будет срывать чуть-чуть недоспелый помидор, потому что ему лень потом за ним возвращаться, она будет срывать только идеально поспевшие помидоры, все больные помидоры она будет фотографировать и отправлять фермеру, работать будет 24/7, не болеет ковидом и стоит 100 тысяч долларов, то есть отбивается на зарплате этого фермера за полтора года.

«Когда я пришел к людям из Airbnb и спросил, кто самый технологически продвинутый в стройке, американцы из Airbnb познакомили меня с группой ПИК в России»

Все такие решения, которые универсальны во всем мире, правда, совершенно по-разному применимы, вы думаете, в основном они все-таки будут создаваться именно в Кремниевой долине? Или есть какие-то альтернативные центры, тоже крупные, где все перемешано?

Николай Давыдов: Конечно, есть. Эта компания Four Growers, которую я только что привел в пример, из Пенсильвании. Пенсильванский университет очень продвинутый в робототехнике, там много хороших стартапов. Рядом еще большой хаб в Бостоне: MIT, Гарвард, там Boston Dynamics — все помнят этих собак, которые ходят. Это тоже робототехника. Если говорить не про робототехнику, то у нас есть, например, компания из Франции. Бывшие инженеры Airbus, которые писали софт для автопилота Airbus (не путать с людьми, которые писали софт для Boeing, это хорошие инженеры), ушли из Airbus и сделали стартап с дронами, которые умеют летать беспилотно вдоль объектов инфраструктуры и проверять их на износ. Они могут находить ржавчину на трубах, плохие столбы с электропередачами, предотвращать тем самым лесные пожары.

А в чем удел российских локаций?

Николай Давыдов: Вот именно так, чтобы вся компания собралась, это либо какие-то консьюмерские штуки, например Prisma полностью сделана в Москве. Суперпопулярное приложение. Мы были первыми инвесторами в Prisma, и до сих пор мы там инвесторы. Prisma себя чувствует очень хорошо, это уже достаточно крупный бизнес, у них два приложения. Их второе приложение мне нравится больше, потому что я с ним могу делать селфи и выглядеть красиво.

Но у нас же все-таки как раз большие промышленные компании, которые завтра будут очень нуждаться в этой автоматизации. Где наши компании, на ваш взгляд, в итоге через несколько лет будут брать эти решения?

Николай Давыдов: Я был удивлен, но на самом деле крупные российские компании внутри себя создали очень много. Во-первых, есть системные интеграторы, такие как «Крок», «Ланит», «Ай-Теко». А есть «Сибур», «Русал», НЛМК, «Северсталь» — суперпродвинутые чуваки. У них внутри есть инженеры, есть продукт-менеджеры, они все становятся потихонечку IT-компаниями. Уровень технического понимания в «Северстали» серьезнее... Приведу пример со стройкой. Когда я пришел к людям из Airbnb и спросил, кто самый технологически продвинутый в стройке, американцы из Airbnb познакомили меня с группой ПИК в России. Это самые автоматизированные строители.

Они откуда знают?

Николай Давыдов: Они же в этом мире, им же интересна недвижимость и все, что с этим связано. Этим компаниям не нужны стартапы, мы прошли этот этап. Зачем тебе покупать стартап, если ты можешь нанять этих разработчиков и они тебе что-то сделают. Следующим этапом будет уже, через лет пять, когда разработчики «Северстали» поймут, что то, чем они занимаются, нужно не только «Северстали», но и многим другим, и они увидят какую-то проблему, которую «Северсталь» решить не может, а они придумывают как и уйдут, сделают свой стартап и сделают свой отдельный бизнес из этого.

Если это касается именно их отрасли, наоборот, они будут делать все, чтобы их конкуренты не получили эту технологию, потому что эта технология создает им конкурентные преимущества.

Николай Давыдов: Да, поэтому они будут пытаться сотрудников удержать. Что с этим делает Google? Сотрудники Google уходят каждый день и делают свои стартапы. Они сидят в Google и пишут какой-то кусочек кода, их осеняет, они такие: а, блин, а если вот так сделать, то это вообще все будет в десять раз эффективнее. Он увольняется, начинает разрабатывать сам. У него получается то, что он придумал, и его Google покупает обратно. И Google еще дерется с другими компаниями.

Так же как Prisma родилась вроде бы у сотрудников Mail.ru Group.

Николай Давыдов: На самом деле Prisma родилась у другой части команды. То есть сотрудник Mail.ru Group был генеральным директором, но вся технология родилась у его студента в МФТИ.

Насколько я слышал, у Mail.ru Group возник вопрос: а не имеем ли мы отношения к этому продукту?

Николай Давыдов: Да, у них такой вопрос возникал, но в итоге они посмотрели и решили, что просто проинвестируют Prisma.

«Идея ничего вообще не стоит без ее реализации»

Мы очень быстро переходим в новую модель экономики, где IT-разработчики начинают играть все большую и большую роль. И хочется представить, как мир будет для них выглядеть. Вот есть, с одной стороны, венчурные инвесторы, как вы, которым, как вы говорите, все-таки надо быть в Силиконовой долине, потому что там больше связей, контактов. Есть другие — крупные компании, которые внутри себя выращивают новые программные продукты. Это находится в противоречии друг с другом?

Николай Давыдов: Нет, наоборот. Из компании, которая начала внутри себя выращивать, во-первых, будут уходить люди, чтобы делать стартапы, в которые венчурные инвесторы будут инвестировать. А самое главное, эти компании начнут понимать, зачем им это все, и начнут покупать. Почему в России нет венчурного рынка? Потому что нет стратегических покупателей. У нас реально компании покупают три-четыре игрока: «Яндекс», Mail.ru Group, Сбербанк и Qiwi. Никто другой у нас никаких сделок особо не делает. Когда я еще жил в России, продавал ЦИАН, после этой сделки его купили братья Ананьевы, Промсвязьбанк, и объединили со своим активом, и так родился «ЦИАН Групп», который уже сейчас крупный, успешный бизнес. Это был настолько нетипичный шаг Промсвязьбанка, что все были очень удивлены. Но в реальности никто ничего не покупает. И когда в «Северстали», «Газпроме» и «Сибуре» появится человек, чья роль будет называться «менеджер или директор по corporate development», когда они начнут постоянно покупать и интегрировать в себя бизнесы, необязательно только айтишные, тогда инвесторы поймут, что им можно зарабатывать на своих инвестициях, кроме как на дивидендах, то есть они смогут монетизировать эквити, они смогут монетизировать акции в стартапах. Ровно поэтому существует рынок венчурных инвестиций американский, китайский. В Китае есть пять огромных мастодонтов, которые скупают все, причем часто скупают за очень большие деньги, иногда скупают совсем на раннем этапе. Например, стартап по доставке еды Ele.me Alibaba купила за 11 млрд долларов. У нас реально «Яндекс» купил кусок Uber, большая сделка была. Купил до этого «Кинопоиск», купил «Авто.ру».

Сбербанк купил недавно «2ГИС» за 14 млрд. Но все-таки это компании, которые покупают, а наши промышленные компании, как вы рассказывали, да и мы знаем по опыту, пока стараются все делать внутри.

Николай Давыдов: Должна пройти итерация: эти люди, которые делают у них внутри, должны уйти и сделать компанию, ценности которой будет достаточно для того, чтобы несколько компаний захотели ее купить.

Но люди в этих компаниях будут бороться с этим. Если они с разработкой выйдут наружу, сядут за свой компьютер и скажут...

Николай Давыдов: Нет, если люди воруют интеллектуальную собственность, то с этим надо бороться.

А где здесь грань? Я работал в компании, но это была моя идея, мои руки и моя голова.

Николай Давыдов: Идея ничего вообще не стоит без ее реализации. Идея в очень редких случаях может вообще считаться интеллектуальной собственностью. Поэтому идею и навыки, которые сотрудники получают в компании, они вольны использовать как угодно. А вот если они написали в рамках своих рабочих обязанностей какой-то код, эту идею реализовали, поняли, что не работает, поправили, она опять не работает, они исправили, оттестировали, дозаказали еще где-то — и вот если они с этим ушли, тогда это уже просто воровство.

«Самое главное, у нас нет судебной системы, которая защищала бы интересы инвесторов»

В общем, впереди нас ждет такой поединок корпоративных монстров, которые дают зарплату, и индивидуального духа, который поверит сам в себя: лучше я разработаю это сам со своими друзьями и выставлю на продажу продукт. В России люди пока больше рассчитывают на работодателя, чем на себя, мне кажется.

Николай Давыдов: Знаете, это на самом деле производная того, что в России все рассчитывают только на себя, но надеются, что кто-нибудь да поможет с этим. Самое главное, у нас нет судебной системы, которая защищала бы интересы инвесторов. С этого все начинается. Российские стартаперы свои компании для инвестиций регистрируют на Кипре не для того, чтобы от налогов спрятаться, — в России самые низкие налоги, куда от них прятаться. Я был бы счастлив быть российским налоговым резидентом. Вы знаете, сколько я тут плачу? Я половину плачу. А регистрируют для того, чтобы защитить свои интересы, чтобы, если что, пойти в английский суд, а не в Басманный. Вот пока это не начнет работать, даже если эти компании будут создавать крутые продукты, из них будут уходить люди, чтобы пытаться что-то сделать, венчурные инвесторы не придут туда, где можно потерять деньги нерыночно.

Каждый инвестор в каждой стадии покупает определенный тип риска. Если я инвестирую в AI-стартап на ранней стадии, то я покупаю и AI-риски, и риск ранней стадии, это в основном экзекьюшн-риск — что человек сделает то, что он собирается сделать. Я покупаю целый набор рисков: будет product-market fit (соответствие продукта с рынком. — Business FM) или нет, то есть будут ли люди за эту ценность платить столько денег. Дальше инвесторы, которые заходят на стадии роста, покупают другой тип риска — риск масштабирования: а достаточно ли большой у этой штуки рынок на самом деле, а сможет ли эта команда превратить то, что они сделали на коленке два раза, в повторяемый процесс, который они повторят тысячу раз, а смогут ли они это производить? И каждый инвестор готов мириться только со своим типом риска. Если туда начинают влезать риски страновые, то это уже не венчурные инвестиции.

Ясно. Напоследок хочу вспомнить вашу знаменитую бытовую историю с потерянным под столом у Мильнера носком, потому что я так и не понял, чем она закончилась. Носок нашелся или он так и остался под столом?

Николай Давыдов: Мне потом передали привет. На самом деле меня мучила совесть все это время за этот носок. Я думаю: ну как же так, я же вроде приличный человек, без злого умысла. Я думаю: наверное, если я позвоню и скажу «слушайте, я носок забыл» спустя полгода, это будет уже не то.

Я поясню: вы немножко проспали из-за джетлага и опоздали, и носок оказался не на ноге, а в штанине, он выпал прямо под стол и...

Николай Давыдов: Да, и в прекрасном доме Юрия Борисовича за завтраком я рассказываю ему презентацию, он внимательно слушает, я смотрю под стол — а под столом на прекрасном, идеально чистом полу лежит мой носок. И я думаю, что если я сейчас что-то с пола подниму и положу в карман, будет выглядеть странно. Если я покажу, что я кладу в карман, — еще хуже. И я целую спецоперацию придумал, как этот носок поднять, и в итоге не получилось.

Попытка не удалась, как я понял.

Николай Давыдов: Да. Я уронил вилку, ее подняла горничная, а я забыл про этот носок, потому что Юрий Борисович в конце встал и сказал: «А хочешь, я тебе покажу космический корабль, который я запущу к Альфа Центавра?» Я такой: «Конечно, хочу!» И все. И потом, уходя в другую сторону, я понял, что носок остался там. И в итоге я это интервью дал, оно вышло, он, естественно, прочитал. Я надеюсь, он не держит на меня зла. Но мне передали привет. Потом вышло интервью его супруги, в котором она как раз рассказала эту ситуацию, что она нашла этот носок. И она-то подумала на детей Сергея Брина, которые до этого у них смотрели телевизор. И она сказала: «Коля, приходи, забери, мы его постирали».

Илья Копелевич

США. Россия > Образование, наука. Приватизация, инвестиции. Финансы, банки > bfm.ru, 4 сентября 2020 > № 3539322 Николай Давыдов

Российские дети попали в карантинные сети

В Рос­сии 61% оп­ро­шен­ных ро­дите­лей зая­ви­ли, что их де­ти про­водят боль­ше вре­мени в Се­ти во вре­мя ка­ран­ти­на, чем до не­го. Это са­мый вы­сокий по­каза­тель из всех оп­ро­шен­ных стран. Та­ковы дан­ные оп­ро­са, про­веден­но­го Avast ле­том 2020 г. сре­ди ро­дите­лей по все­му ми­ру, что­бы по­нять, как по­веде­ние де­тей в Се­ти из­ме­нилось во вре­мя ка­ран­ти­на и сколь­ко вре­мени де­ти про­води­ли он­лайн.

Ан­на Сап­ры­ки­на

Компания Avast провела опрос среди родителей по всему миру летом 2020 г., чтобы понять, как поведение детей в Сети изменилось во время карантина и сколько времени дети проводили онлайн. Большая часть родителей в России (42%) рассказали, что они позволяют своим детям пользоваться интернетом от двух до четырех часов в день, не считая времени, которое необходимо для учебы. 34% из них позволяют своим детям подключаться к Сети до двух часов в день, а 24% позволяют проводить онлайн более четырех часов в день. 61% опрошенных родителей заявили, что их дети проводят больше времени в Сети во время карантина, чем до него. Это самый высокий показатель из всех опрошенных стран.

Опрос также выявил, что 44% детей стали проводить больше времени на YouTube, просматривая видео и слушая музыку, 38% стали больше общаться с друзьями онлайн, 33% стали больше играть онлайн во время карантина. А 23% стали проводить больше времени в социальных сетях, в том числе в Instagram или в Tik Tok.

Исследователи также узнали у родителей, как они контролируют активности своих детей в социальных сетях и как следят за балансом онлайн/офлайн. 51% опрошенных россиян рассказали, что устанавливают на устройства антивирусы. 42% говорят со своими детьми о надежных источниках в Сети. 39% регулярно проверяют, какие приложения использует ребенок, стараются узнать, с кем и о чем он общается в Сети. 30% опрошенных родителей блокируют любые нежелательные контакты, приложения, веб-сайты, которые может посещать/посещал ребенок. По данным исследования, 28% используют программы для родительского контроля, а 23% знают пароли своего ребенка в социальных сетях и других онлайн-аккаунтах. И в заключение, 21% используют решения, которые отслеживают, сколько времени провел ребенок за экраном.

"Нам и нашим детям приходилось адаптироваться к новой реальности, когда большинство активностей перешли в онлайн", - комментирует ситуацию глава представительства Avast в России и СНГ Алексей Федоров. По его словам, родителям необходимо активнее вовлекаться в онлайн-процессы. Сейчас, как никогда ранее, важно учить своих детей правильно использовать новые инструменты и платформы, чтобы обеспечить их безопасность. "Социальные сети - отличный способ для детей развлечься и пообщаться с друзьями, особенно в период карантина, но они должны быть защищены от темных сторон интернета, которые могут найти", - считает Алексей Федоров.

Алексей Федоров делится советами для родителей. Он рекомендует для начала защитить устройства ребенка антивирусом, рассказать ему о правилах в Сети и договориться о времени проведения онлайн, а также настроить параметры конфиденциальности.

ИБ-евангелист компании Avast Луис Корронс отмечает, что поведение родителей в России в целом аналогично поведению родителей в других странах. "Например, страной, где самый высокий процент родителей устанавливают приложения для родительского контроля на устройства своих детей, были США - это делали 45% опрошенных. В России этот показатель равен 28%. Если говорить о том, в какой стране родители знают пароли своих детей от их аккаунтов, то в России это число равно 23%, а например, в США - 41%, в Германии и Франции - 23% и 18% соответственно", - рассказывает Луис Корронс.

По мнению Луиса Корронса, родители должны думать о безопасности своих детей в Сети не меньше, чем о безопасности и благополучии в реальной жизни. "К сожалению, педофилам и кибербулли легче добраться до детей в интернете, чем в реальной жизни, что повышает риски и опасности этих угроз. Я не могу сказать с уверенностью, помогла ли изоляция родителям лучше узнать об активностях и безопасности своих детей в интернете, но надеюсь, что да, поскольку семьи были вынуждены проводить гораздо больше времени вместе. Идеально, если родители регулярно говорят со своими детьми о передовых методах обеспечения безопасности в Сети. Дети должны знать, что они могут обратиться к родителям в любой момент, если вдруг столкнутся с чем-то вызывающим даже малейшие подозрения. Кроме того, родители должны следить за тем, чтобы дети в основном пользовались интернетом, когда они рядом, чтобы они могли проследить за тем, что они делают в Сети", - считает Луис Корронс.

Ведущий аналитик отдела развития компании "Доктор Веб" Вячеслав Медведев, отвечая на вопрос, какая доля школьников останутся на онлайн-обучении, подчеркнул, что, по словам президента РФ В.В. Путина, дистанционное образование не заменит обычного, поэтому, скорее всего, доля учащихся, оставленных на дистанционном образовании, будет крайне мала. Так как одновременно вести дистанционное и обычное обучение учителя не в силах - это двойная нагрузка. А она, по мнению Вячеслава Медведева, с момента начала дистанционного образования и так зашкаливает за все разумные пределы

"Мы не видим в продажах существенного беспокойства родителей тем, чем заняты дети в сети интернет. Доля программ, включающих возможность блокирования доступа к заведомо вредоносным ресурсам, крайне мала. Но даже в случае покупки таких решений данный функционал, как правило, не настраивается и не используется. Но на словах и в опросах тема беспокойства всегда есть. Кто же станет говорить, что его не беспокоят дела своего ребенка?" - объясняет Вячеслав Медведев.

По его оценке, если говорить о подходах к обеспечению безопасности детей в разных странах, не считая стран типа Японии, то уровень беспокойства, переведенный в реальные действия, крайне низок. Но при этом в странах Запада крайне высока активность родителей, требующих обеспечения безопасности на уровне провайдеров. В том числе через суды. К сожалению, по мнению Вячеслава Медведева, данная активность в нашей стране отсутствует

"С учетом того, что многомесячный карантин выкосил все денежные сбережения значительной доли населения, вероятность, что пользователи будут закупать специализированное ПО или обращаться в специализированные центры, - крайне не велика. Однако мы не теряем надежды на исправление ситуации в будущем и продолжаем работу над функционалом, не просто блокирующим любой доступ в интернет, а позволяющим задать нужный уровень доступа, перекрыв доступ только к зараженным ресурсам, на которых никому делать нечего, и к ресурсам, несущим вред для психики ребенка. Мы понимаем важность этой работы", - говорит Вячеслав Медведев.

Директор экспертно-аналитического центра ГК InfoWatch Михаил Смирнов отмечает, что с началом учебного года доля времени, которое дети проводят в Сети, уменьшится на время, потраченное на школьные уроки и, частично, на выполнение домашних заданий, так как большинство материалов и ответов они все равно будут искать в интернете. " Полагаю, что в определенные периоды на онлайн-обучении будут находиться те, кого поместят на карантин после возвращения из неблагополучных регионов, после получения положительной реакции на различные инфекционные заболевания, возможно, целые классы. Но лучше спросить об этом у специалистов-эпидемиологов", - считает Михаил Смирнов. По его словам, период самоизоляции только подсветил ситуацию с привычками детей к жизни в Сети. "Полагаю, что те родители, кто и раньше занимался детьми и интересовался, как они проводят свое время, учтут новые данные, возможно, повнимательнее изучат возможности браузеров и средств защиты информации", - подчеркивает Михаил Смирнов.

"Согласно опросу "Лаборатории Касперского", в начальной школе почти у 86% детей есть свой смартфон или планшет, а к 11-14 годам - у 99%. Судя по ответам самих школьников, доля тех, кто не может обойтись без гаджетов, достигает 82%", - рассказывает руководитель направления "Лаборатории Касперского" по детской безопасности в интернете Андрей Сиденко. По его словам, будучи активными пользователями различных устройств, включая смартфоны, планшеты и умные часы, современные дети действительно много времени проводят в интернете, и зачастую это становится тем, что они утаивают от взрослых. "По словам родителей, почти половина детей (47%) в старшей школе (с 15 лет) проводят в Сети почти все свободное время. И, как выяснила "Лаборатория Касперского", 41% детей признаются, что были моменты, когда они скрывали от родителей что-то о своей интернет-жизни. Причем чаще всего это происходит в старшей школе: так ответили 60% подростков. Не стоит ожидать, что с началом нового учебного года ситуация может измениться кардинальным образом. У детей становится гораздо меньше свободного времени, допустим, на просмотр видеороликов. При этом они начинают больше общаться с друзьями в социальных сетях или мессенджерах, а также искать в интернете образовательный контент", - утверждает Андрей Сиденко.

Как рассказывает эксперт, мы не можем знать наверняка, как дальше будут развиваться события в России в целом и в каждом регионе в частности. "На мой взгляд, сейчас образовательная система готова к дистанционному обучению, так как многие методики проведения онлайн-занятий отработаны весной 2020 г.", - считает Андрей Сиденко.

По словам Андрея Сиденко, "Лаборатория Касперского" выяснила, что 68% родителей контролируют онлайн-активности детей в возрасте трех-шести лет, для подростков 11-14 лет этот показатель равен 40%. Такое беспокойство, как утверждает Андрей Сиденко, взрослых вполне оправданно, ведь они хотят знать, чем интересуется их ребенок, какие сайты он посещает и сколько времени проводит в Сети.

"Стоит отметить, что многие родители сами приучают детей к гаджетам, показывая им различные обучающие приложения и видеоролики на YouTube. Согласно опросу "Лаборатории Касперского", 90% взрослых используют различные устройства для развития и обучения ребенка. Так ответили родители детей дошкольного возраста (три-шесть лет). Родители стали уделять больше внимания тому, сколько времени их дети проводят в Сети и что они там делают, именно в период самоизоляции. На семинарах и онлайн-встречах, в которых мне довелось поучаствовать, многие родители спрашивали о том, как с помощью специальных технических решений обезопасить ребенка в интернете. Я рекомендую перед установкой решения для родительского контроля обязательно поговорить с ребенком, в частности объяснить ему, зачем это нужно. В интернете много недостоверной информации о подобных продуктах, и дети могут наткнуться на нее совершенно случайно", - рассказывает Андрей Сиденко.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам видеоконференции министров иностранных дел стран БРИКС, Москва, 4 сентября 2020 года

Завершилась полноформатная встреча министров иностранных дел стран БРИКС в режиме видеоконференции. Это – уже второе такое совещание в нынешнем году под российским председательством.

Первое было посвящено исключительно задачам мобилизации усилий по эффективному предотвращению распространения коронавирусной инфекции.

Сегодня мы обсудили широкий круг международных глобальных проблем, ключевые вопросы повестки дня 75-й сессии ГА ООН и ход нашего практического сотрудничества в «пятерке».

Приняли подробное, развернутое, хорошее итоговое коммюнике. Вы можете с ним ознакомиться. Поэтому не буду слишком подробно останавливаться на ключевых международных сюжетах, которые там подробно прописаны.

Отмечу, что в коммюнике подтверждена приверженность БРИКС принципам многосторонности, опоры на международное право, решению конфликтов исключительно политико-дипломатическими методами и принципам, которые закреплены в Уставе ООН. В очередной раз решительно высказались в поддержку центральной роли ООН в поиске коллективных ответов на стоящие перед человечеством вызовы и угрозы.

В год 75-летия Победы во Второй мировой войне отметили важность сохранения исторической памяти об уроках этой трагедии во избежание ее повторения в будущем. Единодушно осудили любые проявления нацизма, расизма и ксенофобии. Соответствующая резолюция, ежегодно принимаемая ГА ООН, традиционно поддерживается всеми странами БРИКС.

Договорились укреплять и развивать наше стратегическое партнерство по всем ключевым направлениям деятельности БРИКС: политика и безопасность, экономика и финансы, гуманитарные связи.

Признательны нашим друзьям за поддержку российского председательства в «пятерке» в достаточно непростых условиях, когда международное общение напрямую, физическое общение, по сути дела, поставлено «на паузу». Тем не менее, используя современные технологии, смогли провести большинство запланированных мероприятий. Состоялось уже более 50, еще столько же состоится до конца года. У нас есть все основания полагать (об этом наши партнеры сегодня также упомянули), что все планы российского председательства будут выполнены в том, что касается деятельности БРИКС.

Мы достигли ряд практических договоренностей, в том числе, по содействию инвестициям, по поддержке эффективного участия микро-, малых и средних предприятий в международной торговле. Наши соответствующие министерства приняли совместное заявление в поддержку многосторонней торговой системы и реформирования ВТО. На очередной срок был продлен еще один важный документ – Меморандум о сотрудничестве в сфере конкурентной политики. Наши банки развития согласовали план действий рабочих групп по инновациям и блокчейну. Продолжается энергичная работа по линии министерств и ведомств в других областях.

Большинство этих инициатив готовятся с прицелом на одобрение в ходе очередного саммита, который запланирован в Российской Федерации этой осенью. Его окончательные сроки мы определим дополнительно с учетом развития эпидемиологической ситуации.

Вот такие основные итоги. Еще раз обращаю внимание на коммюнике, которое мы распространили, в котором почерпнете немало интересного.

Вопрос: Год председательства Российской Федерации в БРИКС выдался довольно непростым. Пандемия внесла свои коррективы во все сферы и направления. Что все же удалось осуществить в этом году по направлению БРИКС? Каких встреч и заявлений мы можем ожидать до конца 2020 г.?

С.В.Лавров: Я частично коснулся этих вопросов, когда излагал основные итоги нашей сегодняшней встречи. Подчеркну еще раз, что мы считаем принципиально важным достижение договоренности по целому ряду направлений.

Это блок документов, посвященных торговле и инвестициям, поощрению малых, средних и микропредприятий к участию в международных торговых обменах, укрепление сотрудничества между банками (центральными и банками развития наших стран), активная деятельность Нового банка развития, который был создан лидерами БРИКС и успешно функционирует. Кстати, на октябрь этого года запланировано открытие Евразийского регионального центра Нового банка развития. Этот центр будет расположен в Российской Федерации.

Отмечу также важное значение договоренностей, касающихся сферы предотвращения новых вызовов и угроз. Согласован очень сильный документ по контртерроризму. Он будет вынесен на утверждение глав государств. Возобновлена деятельность по противодействию наркотрафику и наркопреступности. Наращивается наша совместная работа в сфере кибербезопасности. Это тоже очень важное направление, которому мы уделяем повышенное внимание.

Стоит упомянуть, что особое внимание уделено российским инициативам, которые были представлены год назад и дополнили деятельность БРИКС двумя новыми форматами. Имею в виду Женский деловой альянс (он сформирован и приступает к работе) и Платформу энергетических исследований, призванную активнее привлекать научное сообщество к практической деятельности по составлению планов в сфере энергоресурсов. В рамках Платформы энергетических исследований уже состоялись два крупных мероприятия. Их результаты тоже будут доложены на рассмотрение глав государств.

Вопрос: Вы многократно упоминали о важности международного сотрудничества в борьбе с коронавирусом. Сейчас Китай и Россия ведут работу над разработкой собственной вакцины от COVID-19. Китай уже официально заявил о готовности укреплять сотрудничество в области исследования и разработки вакцины.

Как Вы оцениваете перспективы возможного сотрудничества Китая и России в разработке и производстве вакцины? Насколько взаимодействие двух стран поможет обеспечению доступа к вакцинам другим нуждающимся в поддержке странам, в том числе участникам БРИКС?

С.В.Лавров: Мы сегодня подтвердили, что в деятельности БРИКС это направление остается одним из приоритетных. Партнеры России и Китая (Индия, Бразилия, ЮАР) активно поддерживали предпринимаемые Москвой и Пекином усилия в этой области. Все они с признательностью восприняли сделанные нашим китайским коллегой и мной заявления о том, что мы заинтересованы в самом широком сотрудничестве, в том числе с участием наших друзей по БРИКС. Отмечу, что коронавирус отнюдь не стал толчком для сотрудничества в этой области в рамках БРИКС. Взаимодействие началось гораздо раньше. Первый документ на эту тему был принят в 2015 году на саммите БРИКС в Российской Федерации в г.Уфе, когда главы государств БРИКС выдвинули инициативу о налаживании взаимодействия в борьбе с инфекционными заболеваниями. Затем на саммите в ЮАР в 2018 году наши партнеры из Южно-Африканской Республики выдвинули инициативу о создании центра по разработке и исследованию вакцин. Так что работа велась последние пять лет, еще до того, как коронавирусная инфекция поставила всех нас перед очень сложными проблемами.

Страны БРИКС благодаря таким провидческим решениям предыдущих саммитов оказались неплохо подготовленными к тому, чтобы сейчас перед лицом коронавирусной инфекции мобилизовать весь свой потенциал.

Рассмотрены и одобрены дополнительно внесенные в этом году российские инициативы. Одна из них касается создания системы раннего предупреждения эпидемиологических угроз, вторая предлагает разработать конкретные шаги по нормативно-правовому регулированию медицинской продукции. Всё это, безусловно, повысит способность справиться с коронавирусом сейчас и быть готовыми к тому, что нам наверняка не раз придется столкнуться с подобными явлениями в будущем. Так что БРИКС – это структура, которая находится среди передовиков в разработке мер предупреждения такого рода эпидемий и мер по преодолению их последствий.

Вопрос: Как повлияют на российско-европейский стратегический диалог заявления, которые мы слышим последние два дня из Берлина, по вопросу А.А.Навального? Сегодня мы слышали призыв от НАТО, чтобы Россия полностью открыла для ОЗХО досье «Новичок». Кто сейчас заинтересован в таком детективном сценарии с отравлением А.А.Навального?

С.В.Лавров: На эту тему уже высказывались представители Администрации Президента Российской Федерации и МИД России. Нам нечего скрывать. Напомню еще раз, как только А.А.Навальный почувствовал в самолете недомогание, были приняты немедленные меры по посадке борта. В аэропорту уже ждала скорая помощь, которая немедленно доставила его в больницу, где был включен аппарат ИВЛ и приняты все другие необходимые меры. Как я понимаю, А.А.Навальный провел там чуть больше полутора суток. Все это время ежечасно мы слышали требования немедленно рассказать, что случилось, показать, сообщить, дать какие-то сведения.

Как только он оказался в Германии, в течение больше, чем недели, никто из людей, поднимавших шум во время его пребывания в Омске, не интересовался и громогласно не требовал от немецких врачей предъявить какую-то информацию. Мы до сих пор ее не имеем. Все происходит по старым сценариям, когда выдвигаются какие-то обвинения в наш адрес с публичных трибун, когда наше официальное обращение с просьбой задействовать договоры о правовой помощи и предоставить нам данные в ответ на конкретные вопросы, поставленные Генеральной прокуратурой России, остаются без ответа. Федеральный канцлер ФРГ А.Меркель уже как двое суток обвиняет нас в этом деянии (якобы в отравлении), но не может ничего предъявить. Сегодня мы в очередной раз интересовались у наших коллег из ЕС, из Германии, планирует ли А.Меркель дать поручение своим сотрудникам, направить ответ Министерства юстиции ФРГ на запрос Генпрокуратуры России.

Я уже вынужден произнести вслух, что, по нашим данным, этот ответ задерживается из-за позиции МИД ФРГ. Мы поручили Послу России в Германии задать соответствующие вопросы и поинтересоваться, в чем задержка. Правда, сегодня нам по крайней мере пообещали, что скоро ответ поступит. Когда мы получим его с конкретными фактами, которые, как я понимаю, немцы считают там содержатся, тогда мы будем на это реагировать. Повторю, все это напоминает, к сожалению, происходившее со Скрипалями и другие истории, когда Россия была голословно обвинена, а результаты расследований, которые в случае со Скрипалями проходили в Великобритании, остаются засекреченными. Самих Скрипалей никто не видит.

В этой связи в очередной раз напомню, что когда наши британские коллеги на волне этой русофобской истерики по поводу Скрипалей заставили большинство стран Евросоюза выгнать российских дипломатов (на что Москва, естественно, ответила), мы доверительно поинтересовались у членов ЕС, предъявили ли англичане какие-либо факты кроме того, что они публично излагали через СМИ. Нам сказали «нет». Факты не предъявили, но попросили выгнать дипломатов, пообещали, что потом предоставят конкретную информацию. Я не ленюсь и каждый раз, когда встречаюсь со своими коллегами, спрашиваю насчет случая со Скрипалями, когда они как бы под честное слово Лондона присоединились к его призыву и выслали российских дипломатов. Интересуюсь, предоставили ли им обещанную конкретную информацию помимо того, что было публично озвучено. Ответ – «нет». Никто никому ничего не предоставил.

Поэтому сейчас мы подходим к таким высокопарным, пафосным заявлениям наших западных коллег уже с изрядной долей скептицизма. Посмотрим, какие факты будут предоставлены. Считаю, что само поведение в публичной сфере, выдвижение таких высокомерных, аррогантных требований, в таком тоне, который себе позволяют наши западные партнеры, говорит о том, что они, кроме искусственно нагнетаемой патетики, пока мало что могут предъявить.

Вопрос: Глава МИД Украины заявил, что главы МИД Германии и Франции настроены на проведение встречи министров иностранных дел «нормандского формата» в сентябре. По его словам, Вы не против проведения такой встречи. Насколько это соответствует действительности?

С.В.Лавров: На этот вопрос уже отреагировало Министерство иностранных дел. Если кто-то настроен встречаться – пусть они и встречаются. В нашем случае каких-либо договоренностей не обсуждалось. Сейчас идет речь о том, чтобы подготовить встречу внешнеполитических советников лидеров «нормандского формата». Про встречу министров иностранных дел никто никаких предложений конкретных не вносил. Я думаю их не вносили потому, что прекрасно знают нашу позицию: сначала нужно выполнить то, о чем в декабре прошлого года в Париже договорились лидеры наших стран. Пока там прогресса немного. Мы лишь видим все новые и новые проблемы, возникающие в связи с постоянным изменением (причем в худшую сторону) позиции украинских властей в том, что касается их приверженности выполнению Минских договоренностей.

Вопрос: Вчера стало известно, что демократы в США потребовали немедленного введения санкций в адрес России в связи с предстоящим в ноябре проведением выборов Президента США. Они ссылаются на заключение разведки о том, что Россия якобы может в них вмешаться. Как бы Вы могли это прокомментировать?

С.В.Лавров: Обвинения в том, что Россия вмешивается в президентские выборы в США мы слышим уже многие годы. У них уже даже такая игра есть – «кто больше вмешивается: Россия, Китай или Иран?» Недавно спрашивали представителя национальной разведки США. Он подумал и сказал, что Китай больше России вмешивается, больше Ирана. Так что эти игры взрослых людей продолжаются уже давно, они нас не удивляют. Хотя иногда, все-таки, приходится удивляться. Имею в виду недавнее заявление, которое прозвучало с обвинениями в адрес России в том, что мы пытаемся злоупотребить и использовать в интересах того или иного кандидата планируемое в США голосование по почте. Я был изумлен таким обвинением, потому что до сих пор мне казалось, что голосование по почте – это проблема противоречий между Президентом США Д.Трампом, который категорически не хочет позволить провести это голосование и демократами, которые обязательно хотят голосование по почте расширить максимально.

Честно говоря, мы уже привыкли к такого рода нападкам. В этом случае, как и в случае с отравлениями, как и в случае с другими ситуациями в различных странах мира мы будем руководствоваться конкретными фактами, если они нам будут предъявлены. Мы всегда говорим нашим партнерам, американцам, европейцам: если у вас возникает любая озабоченность по поводу чего бы то ни было, особенно в сфере кибербезопасности, что сейчас особенно часто является предметом обвинений и упреков в наш адрес, давайте садиться и рассматривать те факты, которые у вас есть. Мы готовы к этому. К сожалению, наши партнеры – и США, и Евросоюз последовательно уходят от прямого разговора на основе профессионального анализа имеющихся фактов. Мы к этому по-прежнему готовы, приглашаем наших коллег. Все-таки перестать жить теми воспоминаниями, которые относятся к колониальной эпохе, перестать считать себя умнее и выше всех других и начать работать на основе того, под чем они подписались в 1945 г., а именно на основе принципов Устава ООН – равноправия, баланса интересов, коллективной и честной работы. Мы к этому готовы.

Россия. БРИКС > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 4 сентября 2020 > № 3492642 Сергей Лавров

Долг платежом страшен

Александр Киденис

В сентябре налоговики предъявят счет бизнесу и гражданам. Мало не покажется

По данным службы российского омбудсмена Бориса Титова, 40% российских предпринимателей до конца года обанкротятся, поскольку не смогут заплатить отложенные в рамках господдержки налоги. Таковы данные опроса владельцев 1035 компаний из 85 регионов, из которых 20% представляли сферу непродовольственной торговли, 10% — обрабатывающих производств, 9% — девелоперов, остальные — сферу туриндустрии и общественного питания. Беда почище коронавируса.

Почти половина опрошенных предпринимателей (46%) заявили об ухудшении финансовых показателей, а более четверти (26%) оценили свое положение как «кризис» или «катастрофу». Главной проблемой все назвали падение спроса на товары и услуги. И еще: четверо из десяти опрошенных заявили, что не будут способны выполнять обязательства по налогам и сборам.

Властям об этом известно. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков на вопрос, согласны ли в Кремле, что существует угроза невыплаты рядом предпринимателей отложенных налогов, уклончиво заявил, что «стране предстоит напряженная работа по минимизации последствий кризиса». О других последствиях наверху пока не говорят. Хотя речь пора вести о том, что после банкротства хотя бы трети предприятий малого и среднего бизнеса безработными станут еще около 6 млн человек (плюсом к уже зарегистрированным 3,6 млн). А еще в 4-5 раз больше будет количество клиентов, которые останутся без привычного набора товаров и услуг. Естественно, кратно к нынешним вырастут и налоговые потери казны.

А как в других странах? Хотя любое сравнение хромает, выслушаем российского ресторатора Михаила Зельмана, восемь лет назад перебравшегося в Лондон и построившего международную ресторанную сеть, в которую до пандемии входило больше 20 заведений.

«В первые дни, когда это все началось, а помощь еще не пришла, я чувствовал себя в вакууме. Это был просто ужасный момент. Ты морально опустошен, готовишься к самому худшему, и тут выходит премьер-министр и говорит: „Чуваки, налоги убираем, зарплаты людям платим, бизнесу кредиты дадим, чтобы пережить. Давайте объединимся, чтобы пройти эту историю вместе“. И ты очень скоро понимаешь, что он не просто болтает, а реально эта помощь приходит. Да, нам отменили основной налог, привязанный к аренде помещения, людям, оставшимся в карантин без работы, государство выплачивало зарплаты. Причем за счет экономии на транспорте, который в Лондоне очень дорог, у многих доход стал выше, чем до локдауна. Мы, когда запускали доставку, вызывали людей в рестораны, и из команды в 12 человек согласились только пять, остальные говорили: „А зачем рисковать? Нам и так хорошо“. Так что мы каждое выступление Бориса Джонсона ждали с замиранием сердца».

Давайте честно признаем: у нас шанс умереть от голода или безденежья значительно выше, чем от коронавируса. Не потому ли в России народ в целом к пандемии относился наплевательски. Какая изоляция! Ты либо ноги протянешь от того, что денег нет на еду, либо, несмотря на коронавирус, будешь правдами и неправдами зарабатывать. В Англии так вопрос не стоял — государство реально, а не на словах поддержало бизнес и людей.

Зато теперь Минфин Великобритании объявил о разработке планов крупнейшего за десятилетия повышения налогов, чтобы компенсировать коронавирусные потери бюджета. Ибо национальный долг королевства впервые в истории достиг рекордного показателя в 2 трлн фунтов стерлингов. Вылезти из долговой ямы стране, по мнению властей, должны помочь ее состоятельные граждане. В правительстве обсуждается возможность повышения с 10 до 20% базисной налоговой ставки на продажу активов и с 18 до 20% — налога на продажу второй квартиры или дома. Для состоятельных граждан, которые и так платят налоги по повышенной ставке, размер сбора может вырасти, соответственно, с 28 и 20 до 40%.

Естественно, бизнес не аплодирует. Но предприниматели встретили эти планы с пониманием — тем более они гласно обсуждаются в обществе. К тому же, как сообщает The Sunday Times, логика заключается в том, что даже после предполагаемого повышения британские налоги на компании будут ниже, чем в таких европейских странах, как Германия, Франция, Италия и Испания.

Учтем, что изначально власть и население совместно помогали выживать бизнесу. «У нас, конечно, упал средний чек процентов на 40, — продолжает рассказ Михаил Зельман. — Наши рестораны работали на доставку. Мы снизили цены на 30% — это раз, а два — люди ожидаемо стали экономить на еде вне дома. При этом в самых топовых ресторанах у нас количество гостей просто запредельное. Во многом благодаря государственной программе, которая называется Eat Out to Help Out. По ней правительство предоставляет людям купоны на 10 фунтов, которые они с понедельника по среду могут потратить на еду в кафе и ресторанах. И люди массово пошли. Но это демонстрирует еще один важный момент: насколько здесь все готовы помогать друг другу. Люди чувствуют солидарность, считают, что должны помочь индустрии питания. Другими словами, они приходят не просто поесть на халяву — они приходят еще и потому, что хотят оставить у тебя свои деньги и помочь выжить...»

В России государство тоже помогает гражданам, но иначе: 10-тысячными пособиями на детей, минимальной зарплатой для безработных (а в Дании платили 75% от средней, в Норвегии — 80%). Но в основном — отсрочками: «Не плати сегодня — заплати послезавтра!» Результат: «отложенные» долги росли, а население стремительно беднело. Даже в благополучной Москве за первые полгода 2020-го жители снизили траты в среднем на 41 тысячу рублей, подсчитали аналитики международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza. На втором месте по размеру сэкономленных средств оказались жители Якутии, которые потратили на 28,7 тысячи рублей меньше, чем годом ранее. На 17 тысяч меньше израсходовали жители Ханты-Мансийского автономного округа, на 16,6 тысячи — жители Дагестана, на 16,2 тысячи — жители Ставрополья. В среднем каждый россиянин сократил потребительские расходы на 11,5 тысячи в первые шесть месяцев нынешнего года.

Налицо падение платежеспособности населения. После решения правительства об отмене пени за неуплату по ЖКХ до января 2021 года многие граждане восприняли это как возможность временно не платить за коммунальные услуги. И начали копиться долги по ЖКХ, которые тоже рано или поздно придется отдавать. Самые «опасные» коммунальные долги растут в средних и малых городах, где доходы и без того низки.

В то же время повышение зарплаты с 1 октября объявлено лишь для государственных и муниципальных чиновников, военных и силовиков, а также дипломатических работников. Рост небольшой, всего-то на 3%, но учтем, что в настоящее время средний оклад федерального чиновника составляет 126 тысяч рублей.

И, кстати, о налогах: по данным последнего совместного доклада PwC и Всемирного банка Paying Taxes, суммарная доля налогов в валовой выручке усредненной компании в России составляет 46,2% — против среднемировой доли в 40,5%.

Еще в начале апреля мировые СМИ сообщили: в сравнении с Германией, которая выделила на борьбу с коронавирусом сумму, превышающую треть своего ВВП, и США, у которых на эти цели пойдет 12,4% ВВП, антикризисный пакет правительства России пока выглядит более чем скромно — всего 1,2% ВВП. Потом, правда, деньги добавлялись небольшими суммами на различные антикоронавирусные нужды.

2 июня премьер-министр Михаил Мишустин представил президенту общенациональный план по восстановлению российской экономики в 2020-2021 годах, сообщив, в частности, что стоимость нацплана (антикризисный пакет) составит около 5 трлн рублей (примерно 5% ВВП). Но ровно через месяц замминистра финансов РФ Владимир Колычев уточнил, что общая стоимость мер (антикризисный пакет), направленных на борьбу с распространением коронавирусной инфекции в России и смягчение экономических последствий от введенных ограничений, оценивается в сумму порядка 4 трлн. Еще через месяц, по данным аналитической службы международной аудиторско-консалтинговой компании FinExpertiza, Россия потеряла свыше 1 млн микро-, малых и средних предприятий (МСП), или почти каждый пятый бизнес в этом секторе, тогда как за последние 12 месяцев в России появились лишь 848,5 тысячи новых МСП. То есть за год общее количество МСП сократилось более чем на 240 тысяч.

Для потерявших работу на этих предприятиях государство увеличило максимальный размер пособия с 8 тысяч до 12 130 рублей, а минимальные выплаты - с 1,5 до 4,5 тысячи рублей. Но такой размер господдержки был установлен лишь на период с мая по август включительно, а на дворе уже сентябрь. Вопрос из разряда риторических: почему богатая российская казна оказалась так скупа на помощь гражданам, оказавшимся в беде?

P.S. Вчера бизнес-омбудсмен Борис Титов обратился в правительство РФ с призывом продлить до конца 2021 года такие меры, как отсрочка по налогам для малых и средних предприятий, а также кредитные каникулы и мораторий на банкротство. По данным ФНС, сумма задолженности из-за отсрочки по налогам для бизнеса уже достигла 300 млрд рублей. Правительство думает...

Компании Sanofi и GSK запустили клинические исследования I/II фазы вакцины от COVID-19. Ожидается, что III фаза КИ будет инициирована в декабре. В случае получения убедительных результатов компании подадут заявление на регистрацию вакцины, пишет Reuters.

В клинических исследованиях примут участие 440 здоровых добровольцев, набранных в 11 медучреждениях на территории США. В основе вакцины лежит технология рекомбинантных белков, также в ее состав входит адъювант для усиления эффекта.

Уже в 2021 году компании будут готовы произвести до 1 млрд доз вакцины. Ранее стало известно, что США заплатят Sanofi и GSK 2,1 млрд долларов за гарантированную поставку 100 млн доз вакцины. Аналогичное соглашение было заключено с Великобританией, также ведутся переговоры с властями Евросоюза о поставке до 300 млн доз. Кроме того, поставки данной вакцины ожидаются в рамках программы COVAX, проводимой под эгидой ВОЗ.

Идем на прорыв? Россия может первой в мире разработать вакцину от чумы свиней

На фоне эпидемии коронавируса мир забыл про другой вирус, который распространяется со зловещей быстротой. Африканская чума свиней (АЧС) охватила сегодня многие страны, включая Россию. Наши ученые заявляют, что отечественная вакцина от АЧС должна появиться к концу 2021 года - раньше, чем в других странах.

Ирина Мишина

Африканская чума свиней поразила сегодня многие страны ЕС, Китай, США. В Россию этот вирус пришел в 2007 году. Похоже, сейчас начался новый всплеск этого заболевания. Сразу оговоримся: для человека вирус АЧС опасности не представляет, он поражает животных и наносит серьезный урон сельскому хозяйству. Африканская чума свиней – вирусное заболевание, которое поражает все поголовье свиней. На сегодня этот вирус не поддается лечению. Единственный выход - полное уничтожение зараженных животных на пораженной вирусом территории.

Сейчас, судя по всему, началась новая волна. Так, об очаге АЧС сообщает комитет ветеринарии при правительстве Калужской области. Заболевание выявили в Перемышльском районе области. Трупы животных сожгли, на месте провели санитарные работы. 1 сентября результаты исследования подтвердили наличие у погибших животных вирус АЧС. Ранее очаги африканской чумы были выявлены в Барятинском, Спас-Деменском и Мосальском районах...

В Польше в 2020 году вирус африканской чумы свиней поразил множество крестьянских хозяйств. Ожидается, что их число будет расти. Большинство из них — подсобные хозяйства, но риск заражения промышленных ферм растет. По официальным данным, большинство зараженных хозяйств находится в Восточной Польше, остальные — в провинциях, граничащих с Германией.

Первые вспышки африканской чумы появились в 1921 году в Кении. Затем, в середине 20 века, вирус АЧС начал поражать европейские страны: Португалию, Испанию, Францию, Италию… До России вирус добрался в 2007 году. Вакцину – единственный способ преодолеть АЧС - пытаются изобрести давно во многих странах, но, к сожалению, пока это ни у кого не получилось.

«Вирус АЧС очень сложный, он еще не до конца изучен в биологии. В России это вакцину разрабатывают давно, и есть шанс, что она появится раньше, чем в других странах, и будет надежной. Испанцы изготовили вакцину против АЧС на основе компонентов вируса, но это не безопасно. Мы идем сейчас по другому пути», - заявила «НИ» зав. лабораторией генетики вирусов Федерального исследовательского центра вирусологии и микробиологии во Владимире Галина Кольцова.

Возникает вопрос, где в мире, кроме России идут разработки вакцины. Прежде всего в этой вакцине заинтересован Китай, где свирепствует АЧС. Вакцина важна для европейских стран с развитым свиноводством, а также для США. Вообще, АЧС – очень серьезная экономическая проблема. Сжигать и утилизировать больных животных дорого. Выход в решении проблемы один: вакцина. «Кстати, если мы действительно ее создадим, это будет прорыв в микробиологии и вирусологии. Дело в том, что вирус АЧС уникален, таких вирусов мало. Если мы создадим эту вакцину, то сможем лечить многие виды вирусов. Эта вакцина может стать своего рода моделью», - пояснила зав. лабораторией вирусов ФИЦ вирусологии и микробиологии Галина Кольцова.

В России проблема тотального уничтожения поголовья животных в связи с АЧС вышла на государственный уровень: во время онлайн-встречи с ректором Московской ветеринарной академии Сергеем Позябиным глава партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов рассказал о жалобах россиян на уничтожение свиней на маленьких фермах и в личных подсобных хозяйствах. «При уничтожении поголовья подсобным хозяйствам и фермерам платят маленькую компенсацию: около 100 рублей за килограмм при рыночной цене свинины в 300 рублей за килограмм», - отметил политик.

Действительно, проблема истребления поголовья свиней под предлогом заражения АЧС уже приобрела политический оттенок. «С Африканской чумой не все так просто. Часто приходится слышать от фермеров жалобы на уничтожение поголовья свиней в мелких хозяйствах, которые инициированы крупными агропромышленными комплексами в случае отказа вхождения в их состав. По сути, крупные агрохолдинги объявили войну мелким фермерским хозяйствам и под видом африканской чумы просто инициировали истребление поголовья животных. По сути, угроза АЧС может убить малый бизнес на селе», - рассказывает биолог Вениамин Зайцев-Фридшанд.

Действительно, в социальных сетях можно найти немало жутковатых историй на эту тему. Рассказы фермеров не могут оставить равнодушными.

«Сначала ходят, переписывают по дворам ,у кого сколько хрюшек. После заходят с полицаями, в лучшем случае, показывают постановление губернатора Воронежской области на убой без подписи, и все. Пугают штрафом в 50 000 в случае неповиновения. Те дома, в которые не впустили, приходят на следующий день с прокурором. Угрозы, запугивания до уголовной ответственности. Люди не могут устоять перед «властью» и отдают своих животных».

«В Богучарском районе в с. Дьяченково, по сообщениям односельчан, повесился мужчина. У него вывезли более 100 свиней, на которых он брал кредит в полтора миллиона. Животные были здоровы».

«К нам каратели пришли в 12 часов ночи, у нас было три свиноматки и хряк. Свиньи спали, пришел санитар, дал всем по уколу... Первым упал Васька, потом начали падать Машки. Жена плачет на всю улицу, меня слезы душат, когда увидел, как в животах поросята бьются, аж мертвые свиноматки подпрыгивают, через несколько минут и поросята затихли. Погрузили их в ковш трактора, взвесили по одному, хряк весил 260 кг, а свиноматки около 300 кг. Каждая порода была отличная, через две недели опоросились бы. Вот так это было у нас в с. Луговое Богучарского р-на».

«Душа болит за людей, у них же не просто скотину забирают, а забирают завтрашний день! Селянин сам себя кормит, а тут такое. Пишут, что будут скупать свиней за бесценок… И отвозить на тушенку на мясокомбинаты. Неплохо комбинаты дешевенькое сырье получат. В Богучаре хотят строить огромный свинокомплекс и при этом на губернатора ссылаются. Вот так убирают конкуренцию».

Разработка вакцины - поручение правительственной комиссии. В стране создано несколько научных групп, среди которых, в частности, Московская ветеринарная академия и известный на всю страну ФГБУ Исследовательский центр вирусологии и микробиологии во Владимирской области. «Поручение разработать вакцину от АЧС дано Минсельхозом на основании письма Минобрнауки в соответствии с Постановлением правительственной комиссии», - сообщили нам в научно-исследовательском отделе Института ветеринарии.

«Почему нужна вакцина от АЧС? Прежде всего, это проблема социально-экономическая. Если на какой-то территории регистрируют это заболевание – накладывается запрет на вывоз свинины. То есть, наличие заболевания влияет на социально-экономический статус региона», - поясняет «НИ» доктор ветеринарных наук, профессор, директор Федерального исследовательского центра вирусологии и микробиологии Денис Колбасов. – К тому же сейчас ухудшается ситуация, особенно в мелких хозяйствах, есть вспышки заболеваний, нарушаются правила и нормы содержания животных».

Мы поинтересовались у Дениса Колбасова, будет ли вакцинация платная или за счет бюджета. «Возможно, будут рассмотрены оба варианта», - предположил он.

Но вакцинация свиней может стать вполне коммерческим мероприятием, который с лихвой окупит вложенные в ее создание бюджетные средства. Также не исключено, что вхождение России в ВТО накладывает определенные обязательства на характер продукции свиноводства. Ну, и третье – научный интерес: если верить ученым, в разработке вакцины против АЧС Россия продвинулась дальше других стран. В научном отделе Московской ветеринарной академии нам сообщили, что их ученые присоединятся к созданию вакцины лишь в момент ее испытания. Представитель научного отдела МВА не стала отрицать, что у России есть все шансы первой создать вакцину против Африканской чумы свиней. При этом она подчеркнула: «Но основные разработчики – не мы».

Основной центр разработки российской вакцины против АЧС находится во Владимирской области. Про находящийся там Исследовательский центр вирусологии и микробиологии рассказывают разное. Некоторые даже вспоминают советские времена, когда этот институт производил что-то вроде бактериологического оружия… Так или иначе, сейчас там занимаются сложными вакцинами.

«По плану мы действительно координаторы комплексных исследований, которые ведутся по изготовлению этой вакцины. У нас в Центре есть штаммы АЧС из коллекции, другая часть штаммов получена в ходе исследований. Они позволяют защитить животных от гибели при поражении африканской чумой. У нас очень большой опыт работы именно с этим вирусом. И мы достаточно продвинулись в этом направлении. Если начнутся вспышки АЧС – можно будет защитить животных не только в крупных агрохолдингах, но и в мелких фермерских хозяйствах» - заявила «НИ» зав. лабораторией генетики вирусов Федерального исследовательский центр вирусологии и микробиологии Галина Кольцова.

Как водится, с объявлением о создании вакцины у нас как всегда поторопились. Но есть шанс, что в данном случае, на основе серьезных исследований, проведенных по всем международным стандартам, действительно будет сделано важное открытие, которое спасет и сотни фермерских хозяйств, и тысячи животных во всем мире.

Историк Шубин: «В Белорусcии случилась недореволюция»

Выступая против существующей социальной системы, протестующие должны ясно понимать, ради чего они это делают

Известный российский историк, профессор РГГУ Александр Шубин подвел предварительные итоги белорусских событий, назвав их «недореволюцией». И вот почему:

«Прошел практически месяц с начала событий в Белоруссии, и пора начать подводить некоторые итоги. Комментаторы подбирают названия для этой «революции» – то ли «картофельная», то ли «сердечковая». Но я начну с того, что это – не революция. Революция предусматривает борьбу за изменение социальной системы, в Белоруссии этого нет. Из чего вытекает множество последствий, которые проявились практически сразу.

Эмоциональные завсегдатаи блогосферы в первые дни писали о ситуации так, будто Лукашенко – это Каддафи, бегущий из Триполи. Споры перерастали в ссоры. Я старался в этом не участвовать. Можно было бы упрекнуть меня в том, что я теперь, месяц спустя рассуждаю задним числом. Как историк, я и должен подводить итоги, и может быть даже позднее. Но как человек с общественной позицией и немалым опытом, я отвечаю на вопросы, если меня спрашивают. Через день после выборов в Белоруссии в эфире «КП» мое мнение спросил режиссер Юрий Грымов, и наша беседа с ним отражает мои первые впечатления от происходящего (кому интересно, ссылка в первом комментарии). В программе Грымова я скептически высказаться о перспективах антилукашенковского движения. Вот некоторые тезисы из той беседы, которые я разделяю и теперь.

Массовые волнения происходят в Белоруссии далеко не впервые, и в данном случае нет нового качества. «Я бы не стал считать, что мы на каком-то невероятном переломе». Оппозиция характеризуется «отсутствием идеи, отсутствием какой-то принципиальной альтернативы». «Пока не будет ясности, а что на той стороне хорошего, усталость от стареющего автократического зашедшего в тупик вождя (это не только Белоруссии касается) будет продолжаться», но режим меняться не будет. «Цветная революция – это не самоцель, потому что у нее на самом деле нет цели. Она потому и «цветная», потому что она не красная, и не синяя, и не зеленая. У нее идеи нет, она никакая. Это выпускание пара». Для широких масс населения в этих событиях нет своей цели, своего смысла. Смена старого автократа и связанной с ним верхушки на новую верхушку без смены системы общественных отношений не несет людям шанса на улучшения настолько, чтобы ради этого можно было рисковать нынешним состоянием жизни. А иногда и самой жизнью. И поэтому в движение не вовлечется достаточное количество активных, энергичных людей, чтобы сломать режим. Не говоря уже о негодной тактике, к которой постсоветские автократы вполне адаптировались. Мой вывод 11 августа: «Я думаю, что это стихнет».

Что произошло в первые дни после выборов 9 августа? Не была выдвинута привлекательная программа социальных перемен. У Тихановской, как у всякого кандидата, была предвыборная программа, но она играла минимальную роль в мобилизации сил на сторону оппозиции. Скорее наоборот, знакомство с этим слишком либерально-западническим набором требований больше отталкивает широкие массы, чем привлекает. «Слабая женщина», которой доверились люди, тут же сбежала за рубеж, не объяснив, в чем заключалась явная угроза ее безопасности. Это достаточно характеризовало качество лидерства. Но этот фактор – субъективный, бывает, что массы заменяют негодных лидеров. В данном случае не заменили, что тоже характерно – нет демократического механизма смены лидеров. А ведь Тихановскую в качестве лидера оппозиции по существу подобрал сам Лукашенко, согласившись, что именно эта «слабая женщина» будет единственной явной оппозиционеркой, допущенной до избирательной кампании. Также в свое время Путин надругался над либералами, сделав их кандидатом на выборах 2018 г. Собчак. Но либеральная общественность тогда не очень приняла выбор президента. А белорусская оппозиция приняла. Важный урок Белоруссии – нельзя принимать лидера, монополия которого на лидерство расчищена властью.

В первые дни также состоялась проба сил на улице. И демонстранты, и «космонавты» действовали агрессивнее, чем потом. Эта проба сил закончилась в пользу милиционеров. Агрессивная фаза событий дала интернету богатый материал о жестокости силовиков, что всегда производит сильное впечатление на правозащитную общественность, которая сильнее на Западе, чем на Востоке (включая Россию). Вроде бы начались стачки на предприятиях. Но быстро выяснилось, что они проводятся практически «без отрыва от производства», то есть представляют собой скорее митинги, чем парализацию экономики. Таким образом, определилась перспектива событий: Лукашенко устоит, но будет еще сильнее дискредитирован на Западе. Но для него это не новость. Так что в моем скепсисе образца 11 августа не было ничего удивительного.

Таков первый диагноз, и теперь, когда движение потеряло темп и, в общем, стихает, можно развить эти тезисы, чтобы извлечь уроки на будущее.

Итак, причина обреченности нынешнего антиавторитарного движения в Белоруссии заключается, прежде всего, в отсутствии социальной идеи и кризисе метода борьбы. Из этого вытекает остальное. Поговорим подробнее о методе массового уличного протеста, который сегодня является символом веры большинства протестных активистов.

Впервые на советском-постсоветском пространстве этот метод был успешно применен в 1988-1991 гг. Когда неформалы стали выводить людей на улицы тысячами, власть растерялась. Было видно, что милиция не знает, что делать, потому что политическое руководство оказалось из-за митингов в патовой ситуации. Политика Перестройки Горбачева основывалась на союзе с интеллигенцией внутри страны и размораживании отношений с Западом. Это невозможно, если ты стреляешь в толпу и отправляешь тысячи активистов за решетку. Когда мы выходили на улицу в 1988 г., то не знали, в какой момент переменится ветер истории, и нас начнут разгонять и репрессировать всерьез. Власть, оценивая издержки перехода от «нового мышления» к старому доброму террору, на это тогда не пошла в силу многих причин. А затем движение достигло таких масштабов, что переход к террору мог привести уже и к гражданской войне. Время для подавления уличного протеста было упущено, процесс принял необратимый характер. Хорошо это было или плохо – я сейчас не обсуждаю, ограничиваясь темой эффективности самого метода борьбы.

Метод свержения коммунистического режима оказался таким эффективным и, что немаловажно, некровавым, что затем ненасильственная борьба за улицу стала широко применяться для свержения режимов по всякому поводу, в связи с недовольством разного уровня глубины: от действительных социальных проблем до подтасовок на выборах, без которых трудно представить себе выборы в периферийных странах. В «цветных революциях» (оба слова в кавычках) метод подменил цели – задача смены социальных отношений практически не ставилась. «Революции» стали методом выпускания социального пара в интересах оппозиционных элит. Как правило, «цветные революции» противостояли авторитарным тенденциям в пользу политического плюрализма, но и это было не обязательно, как показал, например, опыт Киргизии с двумя «революциями». После 2005 г. пришел вполне авторитарный Бакиев, да и после 2010 г. политический плюрализм заметно увял. Социальные результаты «цветных революций», вернее их практическое отсутствие, не могло не вести к разочарованию со стороны трудовых масс в этом методе решения проблем.

Кризисом жанра стало перерастание массовых уличных выступлений в вооруженные столкновения, в которых уже нет ничего исторически нового и которые несут в себе зерно авторитаризма по принципу «винтовка рождает власть».

А пока нарастал кризис жанра, режимы, против которых направлен массовый протест, тоже внимательно изучали опыт свержения неудачливых коллег, и после «арабской весны» и «майданов» извлекли уроки. Они, как и Горбачев, не могут позволить себе сталинский террор и хрущевскую стрельбу по толпе из автоматов. Ведь вовлеченность постсоветских стран в мировые рынки слишком велика, приходится бояться экономической изоляции (да и за свою зарубежную недвижимость и счета) и вести себя на грани приличий, чтобы всегда можно было сказать – у нас не хуже, чем во Франции и США. Там тоже демонстрантов бьют (при этом «замыливается» тот факт, что уровень собственно политических репрессий там ниже, и во время волнений практически не ставится вопрос о власти). Но постсоветские автократы теперь уже не теряются, столкнувшись с десятками тысяч людей на улицах (а если справишься с десятками, то и с сотнями тоже – потому что наибольшую опасность для «космонавтов» представляет та часть демонстрантов, которая идет впереди, а не вся толща демонстрации). Теперь «космонавты» умеют разгонять «агрессивную толпу». Опыт Белоруссии это подтвердил. Может быть в будущем, по мере развития технологий гражданской самообороны это соотношение изменится, но хороша ли вообще «гонка вооружений» в этой сфере? Ведь это тоже чревато гражданской войной. Во всяком случае, те, кто надеется переиграть власть на этом поле, все больше рискуют отправиться по стопам фигурантов «дела Сети».

А как же «майдан»? Тогда же получилось. А что собственно получилось? Режим на Украине в 2004 и 2014 гг. не был авторитарным, существовало равновесие сил элитных групп, которые могли практически открыто финансировать оппозиционную оргструктуру. Важную роль в исходе событий в Киеве сыграл фактический переход к вооруженной борьбе. И конечно оппозиции повезло с президентом, который сбежал из столицы. А если бы не сбежал, а стал бы обороняться? И заранее готовился бы к такой обороне – как нынешние президенты готовятся, учтя опыт.

Вариант перехода от простых манифестаций к «майдану» рассматривался и в Белоруссии. Об этом говорят два факта – арест 33-х специалистов по ведению боевых действий и некая беседа Путина с Лукашенко, о которой мы знаем в интерпретации Путина. А он сообщил, что создал силовой резерв для переброски в Белоруссию и добился права на такую переброску от Лукашенко, если «экстремисты» начнут захватывать официальные здания. Вот он, казус белли. И Лукашенко тоже об этом думал – не случайно его так взволновала переброска 33-х «охранников» из России, которые могли бы такой казус белли создать. После чего ты оказываешься под надежной охраной и не можешь самостоятельно двинуть пальцем. Конечно, все вольны верить в украинско-венесуэльскую версию о том, что опытные боевики решили, будто их квалификация нужна не для атак и провокаций, а для мирной охраны нефтяных объектов, и что путь в Венесуэлу из России лежит именно через Белоруссию и Турцию. Вероятно, Лукашенко в это тоже не очень поверил, но пока затаил. Утерев нос российским специалистам «с опытом боевых действий», получив нужные показания и выпустив опростоволосившихся боевиков назад, Лукашенко теперь рассказывает о любви к России, но и от «многовекторности» не отказывается. У него собственно нет другого выхода. Он рад, что на кровавый «майдан» его не подсадили. Конечно, неприятный холодок был, и теперь Лукашенко с неизбежностью будет думать о красивом завершении своего правления и о преемнике «до Коли». Он считает, что на это у него есть еще пятилетка.

Что при этом думают другие влиятельные чиновники государства Беларусь, мы не знаем. Как не знаем, что думает окружение Путина по поводу его обнуления. Как сказал Ю. Грымов, выражая более широкие элитарные настроения, «я хочу другие усы». Смена усов или формы лысины – удачный способ разрядить общественную напряженность, создать иллюзию перемен, которая на время снимет потребность в настоящих переменах.

Автократы не хотят доводить дело до волнений, даже если уверены в силовой победе над ними. Подавление создаст кровавые картины, что в современном мире не принято. Но это не значит, что они в случае возникновения «майдана» побегут как Янукович. У них и здесь все козыри, пока сплочено чиновничество. Но автократы никогда доподлинно не знают, что творится в головах их подчиненных. Сила правителей в плюралистической («демократической») системе заключается в том, что там политики могут более или мене свободно высказываться, и соотношение сил понятно, а вокруг диктатора царит тревожная тишина.

В случае раскола правящей касты, которого сейчас в Белоруссии не наблюдается, у движения снизу могут появиться значительные шансы на успех. Интересный маркер решимости белорусских оппозиционных лидеров бороться всерьез: оппозиция не использует ту составляющую «майданного» опыта, которая не является кровавой и которая могла бы усилить протест (не даром Путин сообщил публично, что именно этого и опасается). Этот «козырь» массового движения – привязка к местности, занятие пространств и зданий, которые становятся штабами и символами движения. Тут «майдан» ничего нового не придумал – это сделали еще защитники Белого дома в 1991 г., сразу усилив свои позиции. Когда «экстремисты» штурмуют правительственные здания, они лишь дают повод власти применить оружие (это показал еще поход на Останкино в 1993 г.). А когда оппозиционные массы мирно входят в какие-то учреждения, где у них есть инсайдеры – это сразу выводит движение на новый уровень. Появляется здание-символ, откуда трудно выкурить революционные массы, территория «альтернативного государства», где круглосуточно бьется его пульс. Белорусская оппозиция не собирается доводить дело до «майдана». Достаточно шествий. Шансы для большего уже упущены.

И Лукашенко, не желая доводить дело до «майдана», использует гибкий инструментарий: можно провести жесткий разгон, а если он не помог и подошел к грани «майдана» – можно перейти к добродушному игнорированию уличных шествий. Как показал опыт «Болотного движения» в 2012-2014 гг., перспективы такой ситуации благоприятны для властей. По мере наступления усталости масс власти просто под разными поводами будут нейтрализовывать организаторов. К собственно мирным шествиям власть адаптировалась.

Это конечно не значит, что массовые выступления должны сойти со сцены. Они не годятся для смены режима, но для решения неполитических, собственно социальных проблем они могут быть вполне успешны, что подтверждает, например, опыт борьбы за Шиес в Архангельской области и за Шиханы в Башкирии.

Таков урок белорусских событий в части методов борьбы. И некоторое осознание этой проблемы в Белоруссии было. Отсюда – попытка воскресить старый добрый метод политической стачки. Но стачка получилась скорее символической, чем реально угрожающей доходам режима. Однако само обращение к этому опыту показательно и могло бы усилить движение, если бы делалось всерьез. А всерьез это может быть только тогда, когда рабочий класс увидит – борьба ведется за его интересы, ему в руководстве движением дается свой весомый голос. Ничего такого сейчас в Белоруссии не случилось. Нет Совета рабочих депутатов, реально избираемого стачкомами. Нет социальной программы в интересах рабочих. Нет существенного представительства стачечников в КС оппозиции, который формируется из западнической либеральной интеллигенции. Рабочим массам Лукашенко может быть надоел еще больше, чем интеллигенции. Они готовы показать ему козью морду, помитинговав и даже сделав вид, что стачкуют. Но не долго, и желательно не в ущерб доходу предприятия. Рабочие нутром чуют: «пролетариат борется – буржуазия крадется к власти». А за это бороться всерьез как-то не хочется.

Массовая независимая от власти и бизнеса организация трудящихся страшна для режима. Об это напоминает и юбилей польского движения «Солидарность» 1980-1981 гг. Но он напоминает и о другом: массовая кампания неповиновения революционного уровня – это тоже еще не гарантия победы. И победа – это не гарантия того, что людям станет лучше жить. Вот о чем нужно думать прежде всего – как выйти из кризиса без ущерба для благополучия широких масс? Хотя бы в среднесрочной перспективе (в первый момент сама ситуация борьбы приводит к экономическому спаду, это неизбежно). И каково место в этом выходе массового протестного движения, которое заставит власть считаться с собой и увлечет своими идеями как широкие массы, так и часть элиты. А для этого у движения должны быть свежие социальные идеи.

И тогда решится проблема метода, потому что метод должен вести к социальной цели, а не к успеху чьих-то карьер. И тогда изменится проблема лидерства, потому что лидеры будут выдвигаться массовыми социальными организациями и заменяться ими в случае надобности. Протест невозможен без лидерства, потому что для его успеха требуется скоординированность решений и действий. Современные технологии облегчают такую координацию на горизонтальной, а не иерархической основе. Они размывают постаменты под единоличными вождями, которые стремятся отождествить движение со своим именем и затем принимать решения за него. Оппозиционное движение в своей организации должно нести тот образ будущего, которое наступит в случае его победы. И это переустройство общественного движения – сложная работа, которая должна предшествовать решающим социально-политическим переменам.

У Ленина есть удачная фраза: «Нельзя играть в вооруженное восстание». Ее можно перефразировать соответственно веку: нельзя играть в революцию.

Возможны ли революции в будущем? Суть революции – в качественных социально-политических переменах. Такие перемены необходимы, если мы хотим, чтобы общество не деградировало в рамках вечной нынешней стадии истории, а двигалось вперед, через новые рубежи к новым стадиям. Это вопрос даже не политический, а историософский и касающийся нашей жизни в ее основах. Конечно, можно помечтать, как назревшие социальные перемены эффективно осуществят реформаторы из той самой социальной элиты, которая от этих перемен теряет влияние, мирно и превентивно уступая место новым силам и явлениям. Но так бывает нечасто. Обычно процесс глубоких перемен подталкивается «снизу», той частью народа, которому уже невмоготу жить при старых порядках. Но выступая против существующей социальной системы, нужно понимать: ради чего? Тогда будет яснее – как.»

Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 4 сентября 2020 > № 3487544 Александр Шубин

Госплан для Франции

Текст: Вячеслав Прокофьев ("Российская газета", Париж)

Новое порой бывает хорошо забытым старым. Решением президента Франции Эмманюэля Макрона сформирован Генеральный комиссариат по планированию - структура, созданная с подачи генерала Шарля де Голля.

В послевоенные годы она сыграла существенную роль в восстановлении промышленного потенциала, но впоследствии была ликвидирована. Однако теперь в таком комиссариате вновь возникла нужда: как недавно констатировал премьер Жан Кастекс, "реагируя на сиюминутные вызовы, мы постепенно утратили способность долгосрочного прогнозирования, планирования экономической политики, определения приоритетов".

Теперь этими задачами займется видный и опытный политик Франсуа Байру. Лидер центристской партии "Демократическое движение" поддержал Макрона в 2017 году и во многом способствовал его победе на президентских выборах. Вплоть до сегодняшнего дня Байру оставался одним из самых влиятельных советников главы государства и вот теперь получил официальный статус в его команде.

Трудное у родителей детство

Текст: Яков Миркин (заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН)

У каждого ребенка - своя "цена". В Москве - до 20 млн руб., если состоятельная семья решила пустить ребенка полностью по частному кругу - от рождения, медицины, детского сада и школы до платного бакалавриата. От 0 до 20 с лишним лет. Столько стоит полностью "частный" ребенок исходя из средних цен? Это цена неплохой 2-комнатной квартиры в "цековском" кирпичном доме в Москве. До 10% этих затрат - детский сад, 45-50% - школа, если она частная, 6-8% - первоклассный вуз, если не удалось поступить на бюджетной основе.

А что если вы своего, единственного и неповторимого, решили выучить иностранным языкам? Скажем, двум, как полагается в глобальном мире? Обычная бюджетная школа этого не вытянет. Только за пять лет вы вынете из кошелька больше 700-800 тыс. руб.

Пора возмущаться: а кто может это себе позволить? Назовите эти семьи! Или вспоминать: а мы все сделали сами, за счет бюджета. Да, это предельные затраты, потолок. Не так много семей даже в столице, готовых платить за свое дитя 80-100 тысяч рублей в месяц. Хотя есть случаи "запредела" или даже беспредела, когда такие расходы в 2-3 раза выше. А если брать по минимуму? Если стараться в детстве пользоваться только бюджетным, государственным? В какую сумму выльются инвестиции в ребенка? Ответ - как ни крути, если мы желаем получить образованное и спортивное дитя, за 20 лет выйдет на круг, со всеми частными учителями, секциями и доплатами, не меньше 20-25 тыс. руб. в месяц. А если детей двое или трое?

Москва - город тучный, дорогой. А сколько это стоит в других регионах, хотя бы в городах-миллионниках? Вузы - цены до двух раз ниже, чем в Москве, частные школы - в 3-4 раза ниже, детские сады - на 30-40% ниже. Но и зарплаты кратно ниже. В Новосибирске и Нижнем Новгороде зарплаты примерно в два раза меньше, чем в Москве. Для большинства семей дорого - платить 15 тыс. руб. в месяц только за частный детский сад, не считая платных кружков и секций, врачей и еще множества мелочей, связанных с детьми.

А может быть, образовывать дитя только за бюджет, сведя частный сектор только к особым случаям? По всем расчетам на круг меньше 10-15 тыс. руб. на одного ребенка в месяц все равно не выйдет. При официальных зарплатах во многих регионах в 31-40 тыс. руб. (Росстат) это тоже трудно.

Так что в итоге? Для многих семей иметь даже одного, а тем более второго ребенка - слишком дорого. Для них рожать или не рожать - это не только природное, эмоциональное, но еще и экономическое решение. "У нас нет денег", "зачем плодить нищих" - одна из причин, почему у нас становится меньше детей, особенно в среднем классе, набравшем ипотеку, старающемся жить сытнее и лучше в крупных и средних городах.

По демографическому прогнозу Росстата детское население России в 2021 году составит 27,3-27,5 млн чел. (0 - 15 лет). В 2030 году - от 21,9 до 25 млн чел., в 2036 году - от 17,7 до 22,9 млн чел. Эти дети еще не родились, а их уже намного меньше.

А где они будут жить в России? Вот статистика выпускного класса-2020 одной краснодарской школы. Из 26 человек 14 поступили в московские вузы, 2 - в петербургские, 4 - в военные академии. В Краснодаре остались 6 человек, у большинства из них меньше 200 баллов по ЕГЭ. Если 10-15 лет детское население будет сокращаться и стягиваться в столицы, кто останется в остальных регионах?

Что-то не так с нашим будущим! Когда дети - это дорого, дети вроде бы ни к чему, на них нет средств! Когда нет под боком бабушек и дедушек, живущих за тридевять земель! Семья из трех поколений распадается, дешевле жить в одиночку, жить в норах по 15-20 метров. В 1990 году на каждые 100 браков приходились 42 развода, в 2019 году - 65. Время вступления в первый брак перевалило за 25 лет, на 5 лет выше, чем в начале 1990-х. Доля гражданских, незарегистрированных браков в первые три года совместной жизни - выше 40% (Росстат). Какие уж здесь дети! В 1990 году число детей на одну женщину - 1,89, в 2019 году - 1,5, а нужно, чтобы численность населения не убывала - 2,1.

Так при чем здесь "цена ребенка"? Какое значение имеет - дорого его содержать или дешево? Разве мы не в тренде с развитыми странами? Везде рождаемость падает. На это ответ простой. Есть развитые страны, в которых население намного состоятельнее, чем в России, но рождаемость выше, чем у нас. Во Франции число детей на одну женщину - 1,9, в Швеции, Ирландии - 1,8, в Великобритании, Чехии, Дании, Австралии, Эстонии - 1,7. В Израиле, пусть это особый случай, - 3,1 (Всемирный банк).

Конечно, на рождаемость влияет масса факторов, не только "цена ребенка". Но там, где к каждому ребенку относятся как к чуду (Чехия, Швеция, Израиль, Ирландия) и где государство делает максимум, чтобы возместить семье высокую цену ребенка, не теряя в качестве, гораздо легче решать, появится ли у старших детей еще один брат или сестра.

Что же делать? Для семей - думать заранее, как выучить. Считать свои бюджеты, управлять доходами - многие из нас не умеют этого делать. Стремиться дальше, больше и быстрее. Состоятельные могут позволить себе 3-5 детей. А для властей и бизнеса? Поставить в основу мышления и политики в России не человека зарплатного, торгующегося за подачки, не "тварь дрожащую", не человека как расходуемый ресурс, а состоятельную, экономически независимую семью, строящую свое имущество из поколения в поколение. Это политика высокой оцененности каждого из нас, высоких доходов, ребенка как чуда. Или, что то же самое, политика социальной рыночной экономики, в которой каждый из нас - король.

Позвали в Страсбург

Минюст начал отбор кандидатов в судьи Европейского суда по правам человека от России

Текст: Владислав Куликов

Министерство юстиции России начинает прием документов от желающих принять участие в конкурсе по отбору кандидатов на должность судьи Европейского суда по правам человека.

Требуются настоящие профессионалы и признанные авторитеты. У других просто нет шансов. Еще важный пункт: кандидат должен свободно владеть иностранными языками. Делопроизводство в ЕСПЧ ведется на английском и французском языках. Естественно, судья должен уметь читать рабочие документы суда и общаться с коллегами без помощи переводчика.

Окончательное решение о назначении судьи принимает Парламентская ассамблея Совета Европы. Количество судей Европейского суда по правам человека соответствует числу стран - участниц Совета Европы.

Каждое государство, являющееся членом Совета Европы, предоставляет для голосования список из трех кандидатов. После чего Парламентской ассамблеей Совета Европы избирается из каждого списка по одному человеку на должность судьи.

Выберет кандидатов, которая Россия предложит европейским парламентариям, специальная конкурсная комиссия. Представленные в Европу кандидаты должны удовлетворять требованиям, которые предъявляются при назначении на самые высокие судебные должности. Так что если бы человек, согласно своему резюме, мог бы претендовать на кресло в Верховном суде России или Конституционном суде страны, он вполне может попытать удачи и на конкурсе в ЕСПЧ. Теоретически на пост может претендовать не только бывший судья, но и уважаемый адвокат или преподаватель юридического вуза, снискавший авторитет и в научной среде, и в профессиональном сообществе.

Как рассказывают эксперты, в ЕСПЧ представлены все представители юридической профессии. Конечно, имеющие опыт судейской работы в своих странах составляют большинство, но не подавляющее. Чуть более половину, а точнее, 53 процента из судей Страсбургского суда ранее работали судьями. Еще 17 процентов были практикующими юристами, в том числе адвокатами. Другие судьи до назначения занимались научной деятельностью. Возрастной предел должности судьи ЕСПЧ 70 лет.

Принципиальный момент: судьи Европейского суда участвуют в работе суда не как представители государств, а от себя лично. То есть их позиции должны быть полностью независимыми от официальной позиции государства. Ориентироваться судья должен только на конвенцию прав человека.

Сейчас судьей от России в ЕСПЧ является Дмитрий Дедов, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова и бывший судья Высшего арбитражного суда России. Он был избран на должность в 2012 году сроком на девять лет.

В компетенцию суда входят все вопросы, относящиеся к толкованию и применению Европейской конвенции по правам человека и ее протоколов. Жалоба предъявляется к государству - члену СЕ, признающему юрисдикцию суда, и должна быть подкреплена реальными документами.

C информацией о порядке подачи жалобы в Европейский суд по правам человека, а также перечнем необходимых для этого документов можно ознакомиться на интернет-сайте Европейского суда по правам человека www.echr.coe.int в разделе Applicants.

Как подчеркнул в одном из недавних интервью Дмитрий Дедов, у ЕСПЧ налажен хороший диалог с Конституционным судом России и Верховным судом России.

"Эти судебные органы постоянно следят за нашей практикой и применяют ее в конкретных делах. Мы видим, что высшие суды делают все возможное в рамках своей компетенции, - сказал он. - Россия исправно платит присужденные компенсации, размеры которых зависят от тяжести допущенных нарушений. В последнее время Комитет Министров Совета Европы отмечает положительную динамику в части исполнения решений. Правительство, а конкретно Министерство юстиции России предпринимает много усилий для этого".

Полная информация о конкурсе размещена на сайте Минюста России.

Небо красное

На "Спасской башне" выступит тысяча музыкантов

6 сентября в показательном представлении XIII Международного военно-музыкального фестиваля "Спасская башня" примут участие около тысячи музыкантов, танцоров, певцов и артистов. Готовят роскошное пиротехническое шоу - фейерверк в красках Победы.

Задействована кавалерия и авиация. В наземной экспозиции покажут истребитель Ла-5 - на таких летали летчики, ставшие прообразом пилотов "летающей эскадрильи" из фильма "В бой идут одни "старики". Услышим и композицию из него.

"Спасская башня" обычно проходит на Красной площади: много дней выступлений плюс концерты на московских вокзалах и в парках. Но этот год особый, будет всего одно уникальное представление: в парке "Патриот", с 20.00 до 22.00. Специально зрителей на шоу не приглашают (напомню: фестиваль на Красной площади не стали проводить, исходя из эпидемиологической безопасности), но посетители "Патриота" увидят и услышат все и всех: военные оркестры, танцевальные номера московских кадетов, суворовцев и ансамбля барабанщиц Пансиона воспитанниц минобороны. Под песни Московского казачьего хора выступят всадники Кремлевской школы верховой езды.

Мультимедийные возможности "Российской газеты" позволяют не только рассказать, но и показать представление, взять интервью у музыкантов, пройти за кулисы фестиваля, поговорить с теми, кто готовит это шоу. В 20.00 начнется прямой эфир телеканала "Звезда". В Россию летят видеоприветствия: из Парижа от Мирей Матье, а еще от музыкантов из Китая, Японии, Великобритании, Таиланда, Швейцарии и т.д. - практически из всех уголков планеты.

"В финале выступит Тамара Михайловна Гвердцители, - рассказал музыкальный руководитель фестиваля генерал-майор Тимофей Маякин. - Она исполнит песню, которую пока мы держим в секрете".

Текст: Игорь Елков

По воле искусства

6 сентября Большой театр откроет свой 245-й сезон

Текст: Ирина Муравьева

В этот день Большой театр откроется впервые за полгода, причем не одноактным или камерным спектаклем, а эпической оперной драмой Верди "Дон Карлос" на Исторической сцене, с участием мировых звезд - Анны Нетребко, Ильдара Абдразакова, Юсифа Эйвазова. Возможно, принцип "вопреки обстоятельствам" станет знаком всего 245-го сезона Большого театра, представившего, несмотря на все ограничения и потери, связанные с пандемией, новую афишу с названиями 17 премьер. О том, с какими силами Большой театр вышел из карантина, каким правилам будут следовать в новом сезоне, что представит зрителям на трех своих сценах, состоялся разговор с генеральным директором Большого театра Владимиром Уриным.

Театр это всегда вопреки

Большой театр, как и все театры в мире, полгода не открывал свой занавес, не давал спектаклей, не репетировал. Что для вас, кроме общих для всех руководителей проблем, было самым трудным в этот период?

Владимир Урин: Болезни людей. К сожалению, у нас были очень серьезные потери, хотя и не из-за коронавируса: мы простились с педагогом-репетитором Николаем Фадеечевым, с педагогом балетной труппы Владимиром Никоновым, со старейшим сотрудником музея Большого театра Людмилой Рыбаковой и другими. И всякий раз, как только человек заболевал, возникал вопрос: коронавирус или нет? На фоне этой постоянной тревоги за людей все остальное решаемо - и организационные, и финансовые вопросы. Но коронавирус пока не ушел, он все еще активен, поэтому, начиная сезон, мы живем с ощущением тревоги каждый день, и, приходя на работу, я в первую очередь выясняю, нет ли больных, нет ли ситуации, требующей особого внимания. Наш рабочий день начинается теперь не с дел, которыми мы обычно занимались, а с медицинских показаний и сводок. У нас уже был случай, когда одна балерина почувствовала себя плохо, утром пришла на занятия, потому что температуры у нее не было, а к вечеру температура поднялась, сделали анализ - оказалось, COVID. В результате почти 60 человек, с которыми она контактировала в театре, посадили на карантин. Слава богу, анализы у всех оказались отрицательные. Все очень серьезно: нездоровье одного сразу создает опасность для всех окружающих.

В Большом театре работают 3,5 тысячи человек, и это, вероятно, требует регулярного тестирования?

Владимир Урин: Всех тестировать постоянно нереально. Но мы договорились, что те сотрудники, кто сегодня может работать дистанционно, пока приходить в театр не будут. Тесты на COVID мы делаем в обязательном порядке всем, кто возвращается из отпусков и поездок. К работе без анализа не допускаем.

Вы не торопились начинать работу, как это сделал Мариинский театр, возобновивший репетиции и спектакли еще в июне. Но вы отстаивали позицию, что нет смысла открывать музыкальный театр, если он не может функционировать полноценно - с хором, с оркестром, с постановочными решениями на сцене и т.д. На каких условиях открывается Большой театр?

Владимир Урин: Хотя мы и являемся федеральным театром, мы работаем в Москве, поэтому подчиняемся правилам, утвержденным департаментом культуры и мэром Москвы. Для московских театров существует документ, где четко прописано, что на сцене должен находиться хоровой коллектив не более 70 человек. Этой цифры мы и будем придерживаться.

Такого количества артистов недостаточно, скажем, для "Пиковой дамы", которая стоит у вас в сентябрьской афише, где к тому же занят детский хор.

Владимир Урин: Да, но такая будет специфика сезона. Мы решили, что в ближайшее время детский хор занимать в спектаклях не будем. Например, в "Пиковой даме" мы заменяем детей на наших артисток хора, перешиваем сейчас костюмы для них. Но в октябре у нас стоит в афише "Богема", где без детского хора обойтись никак нельзя. Посмотрим, как будет развиваться ситуация: если начнется вспышка эпидемии, рисковать там, где не надо, не будем.

Труппа Большого театра уже вышла на работу, репетирует, занимается в классах?

Владимир Урин: В опере репетиций новых спектаклей сейчас нет. Мы специально построили работу таким образом, чтобы сосредоточиться на прокате текущего репертуара. В театр приходят только те, кто сейчас занят в "Доне Карлосе", потом будут приходить те, кто поет в "Пиковой даме". Все знают, что сегодня многие оперные театры в мире не работают или делают постановки камерных опер и небольшие концертные программы. Даже Зальцбургский фестиваль был вынужден свести свою юбилейную афишу к минимуму. Метрополитен-опера закрыта до конца декабря. Я только что получил сообщение от Питера Гелба, гендиректора Метрополитен, что премьера "Саломеи" Рихарда Штрауса, которая должна состояться сначала в Большом театре (в феврале 2021 года), а в сентябре следующего года - в Нью-Йорке, будет там перенесена на более поздний срок. Оперные театры имеют сегодня очень серьезные финансовые проблемы.

Между тем в афише Большого театра заявлено 17 премьер в новом сезоне. Какие у вас ресурсы, чтобы выставить такое количество новых названий?

Владимир Урин: Перед вами сидит авантюрист, который знает одно - театр это всегда вопреки. Сказать, что мы уже 100-процентно финансово обеспечили этот репертуар, не могу. В данный момент сижу и считаю деньги на 2021 год. Конечно, все уже проанализировано, но мы не знаем до сих пор, какое финансирование нам выделит государство на следующий год. Речь идет о возможном сокращении бюджета на 10 процентов, а это очень серьезная сумма для Большого театра. Мне пришлось провести предварительные переговоры с руководством Попечительского совета о том, что нам могут потребоваться дополнительные средства на постановки в 2021 году. Но я твердо убежден, что театр живет только тогда, когда с утра до вечера работает над новым, поэтому Большой театр, даже при таких серьезных финансовых потерях - а на сегодняшний день это уже более миллиарда рублей, будет создавать новые спектакли.

Дон для Анны

Многие опасались, что люди после карантина в театры не пойдут. Но Большой театр открывается с аншлагом: ни одного билета на все три спектакля "Дона Карлоса" с участием Нетребко, Абдразакова и Эйвазова нет. Идея такого открытия возникла во время пандемии?

Владимир Урин: Эта идея возникла случайно. Все последние сезоны мы открывались русской классикой: все-таки мы российский национальный театр. Наш 245-й сезон мы планировали открывать 14-16 сентября "Пиковой дамой" Чайковского. Но в июне у нас отменилось выступление Анны Нетребко в "Доне Карлосе", причем спектакль мы должны были снять на канале "Культура". Разумеется, мы думали о том, чтобы включить ее выступление в наши новые планы. Тут и возникла идея показать "Дон Карлоса" до открытия сезона, потому что все, кто участвует в спектакле, оказались свободны в эти дни.

Сколько стоили билеты на этот "звездный" спектакль и будут ли меняться цены на билеты в новом сезоне?

Владимир Урин: Самый дорогой билет стоит 15 000 рублей: это наша верхняя планка. Повышать цены на билеты Большой театр не будет. На некоторые спектакли мы даже чуть-чуть снизили цены. В целом же, цены остались такими же, как до пандемии.

А гонорары звезд, учитывая критическое положение мировой оперной индустрии, снижаются?

Владимир Урин: Однозначно скажу, что гонорарная часть приглашенных артистов изменилась. На сегодняшний день мы ведем переговоры со всеми агентами по всему сезону 2020/21. Учитывая финансовую ситуацию, мы предлагаем нашим коллегам и приглашенным солистам рассмотреть вопрос об уменьшении гонорарной части. И ни одного отказа уменьшить гонорар пока не последовало. Артисты понимают, какая сегодня складывается ситуация.

Сейчас билеты на спектакли Большого театра продаются только на один месяц вперед, причем купить их пока можно свободно, даже на "Лебединое озеро". Это новая для вас ситуация?

Владимир Урин: Мы начали продажи с 15 августа, а август - это традиционное время отпусков, подготовки детей к школе и т.д., поэтому продажи в этом месяце всегда падают на 70 процентов. Когда мы планировали репертуар на первые месяцы после выхода из пандемии, мы решили провести фестиваль, посвященный 180-летию Чайковского, потому что оперы и балеты Чайковского - это классика Большого театра, любимый зрителями репертуар, на который публика охотно покупает билеты. Фестиваль начнется уже 15 сентября "Пиковой дамой" с участием Юсифа Эйвазова.

Какие нововведения, кроме шахматной рассадки, ждут зрителя в Большом театре?

Владимир Урин: На входе в театр будут измерять температуру, и зритель не сможет пройти, если температура у него будет выше 37 градусов. Всем, без исключения, будет предложено надеть в театре маски. Это условие Роспотребнадзора. В зале мы обеспечим социальную дистанцию, и сотрудники будут следить, чтобы люди не пересаживались на свободные места, которые не положено занимать. Естественно, ограничения будут касаться и работы буфетов. В залах Большого театра удобная вентиляция: поток воздуха идет из-под пола наверх, не циркулирует по залу, а выбрасывается наружу.

А как вы решили проблему с дистанцией в оркестре?

Владимир Урин: Мы обсудили с Туганом Сохиевым и руководством оркестра: там, где возможно, будем сокращать составы оркестра. Кроме того, для духовиков мы приобрели специальные пульты и экраны, которые должны снизить риск заражений для музыкантов.

Сезонный сюжет

Несмотря на ограничения, Большой театр в первые же дни сезона даст балетную премьеру - причем не ту, которая отменилась в марте из-за введенного карантина (одноактные балеты Вячеслава Самодурова, Антона Пимонова и Артемия Белякова), а абсолютно новый проект "Четыре персонажа в поисках сюжета", поставленный специально для труппы Большого западными хореографами. Как появился этот незапланированный спектакль?

Владимир Урин: У нас работает "экстремальный" руководитель балета Махар Хасанович Вазиев, который сидел в изоляции и переживал, что ребята не имеют возможности держать форму, работать. У него и возникла идея этой постановки. Признаюсь, когда он пришел ко мне с этим предложением, я затопал ногами и сказал: только через мой труп! Любой внеплановый спектакль - это и дополнительные финансы, и большая организационная работа. Но наши спонсоры помогли нам, и я очень им благодарен. Мы пригласили молодых хореографов, которых выбрал Махар Хасанович.

Как удалось привезти постановщиков из Италии, Пуэрто-Рико, Болгарии, Франции?

Владимир Урин: Мы все организовали в соответствии с требованиями безопасности - с анализами, с карантином. А дальше Махар Хасанович бросил клич: кто хочет работать? Оказалось, хотят все! Когда я увидел список артистов, занятых в спектакле, - всех наших премьеров и прим, ведущих солистов, я понял, что это действительно было нужно. Репетиции сейчас идут с утра до вечера, посмотрим, что получится. Во всяком случае, будет интересная рифма: программы одноактных балетов, поставленные западными и российскими хореографами.

Вы перенесли на новый сезон несостоявшиеся весной премьеры одноактных балетов - "Тоску", "Дневник Анны Франк". Но куда пропали балет "Мастер и Маргарита" и опера "Дон Жуан", где должен был петь Ильдар Абдразаков?

Владимир Урин: Премьера "Мастера и Маргариты" намечена на осень 2021 года. "Дон Жуан" также перешел на следующий сезон: нам до этого времени не удалось совместить графики Тугана Сохиева, Ильдара Абдразакова и Семена Спивака.

Два авторских балета появятся в новом сезоне - "Орландо" и "Чайка". Почему Большой театр решил ставить "Чайку", когда на соседней сцене Музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко идет выдающаяся постановка Джона Ноймайера?

Владимир Урин: Хореографы-постановщики сами предлагают идеи, которые волнуют их. Так возникла в свое время "Чайка" Ноймайера - великий спектакль и блистательная работа Музтеатра Станиславского. Но я могу сказать точно, зная либретто: в нашем театре будет совершенно другой спектакль. Ставят его хореограф Юрий Посохов и режиссер Александр Молочников. Композитор Илья Демуцкий осенью уже завершит партитуру. Сейчас мы обсуждаем планы на новую работу для Большого театра с Кристофером Уилдоном, который сделал у нас "Зимнюю сказку", на мой взгляд, очень удачную.

На этот раз в "Чайке" не собрался тандем Юрия Посохова, Ильи Демуцкого и Кирилла Серебренникова, сделавших для Большого театра балеты "Герой нашего времени" и "Нуреев". Это как-то связано с делом Серебренникова?

Владимир Урин: Нет, не связано. Для театра важно, чтобы складывающиеся постановочные команды были едины в своих творческих замыслах, и по тому, как сейчас идет работа над будущим балетом, у меня это ощущение единства команды есть.

В октябре в Большом театре должен выступить Пласидо Доминго. Пока билетов в продаже нет. У вас есть сомнения, что он приедет?

Владимир Урин: Сомнений нет. Главное, чтобы он был здоров. Мы договорились об этих выступлениях, потому что в апреле Пласидо Доминго должен был петь у нас Жермона в "Травиате", но спектакль не состоялся. Мы снова вступили с ним в переговоры и решили, что 21 октября он продирижирует у нас "Манон Леско", а 24 октября даст концерт со своими друзьями и коллегами. Продавать билеты мы не будем до тех пор, пока не поймем, кто будет участвовать в концерте. Билеты раскупят, я уверен, за один-два дня, тем более что мы не собираемся задирать цены.

В премьере Большого театра "Саломея" Рихарда Штрауса, намеченной на февраль, партию Саломеи должна была петь Анна Нетребко. Но недавно в Зальцбурге она сообщила, что отказалась от Саломеи, потому что партия не подходит ей. Для вас это стало новостью?

Владимир Урин: Нет, она еще весной сообщила мне об этом, сказала, что не готова петь эту партию. Она сообщила и Питеру Гелбу, что в Нью-Йорке тоже петь не будет. Мы уже нашли замену, но я не могу объявить имя, пока не подписан контракт. На мой взгляд, это одна из лучших Саломей в мире, и я очень надеюсь, что все будут живы-здоровы, и в феврале она споет у нас премьеру.

Что касается гастролей, то раньше весны 2021 года Большой театр никуда не поедет?

Владимир Урин: Пока ничего не понятно. Буквально на днях было принято решение об отмене ноябрьских гастролей в Японии и точно так же был отменен тур оркестра Большого театра по Европе. У нас были замечательные площадки - Венская филармония, Концертгебау и другие, была очень хорошая программа. Но мы были вынуждены все отменить, потому что, согласно нынешним регламентам, концерты должны идти по часу, в зале должно быть не более 50 процентов публики, при этом гонорары снижены. Но мы не можем уходить в минус по гастролям, можем только позволить себе выйти на ноль. На ноль при всех расчетах мы не выходили, поэтому приняли решение отменить тур. На 21-й год планы пока остаются. В марте оркестр и опера должны лететь во Францию - в Тулузу и Париж, планировались гастроли Молодежной оперной программы и балета в Аргентине. Но здесь тоже есть вопросы. В таких случаях я всегда говорю: гастроли не самая страшная беда в этой истории. Можно год-полтора потерпеть и не ездить на гастроли. А в 2022 году у нас планируется Лондон.

Здесь будет новый дом

Известно, что Большой театр готовится к реконструкции Камерной сцены, и уже выделен на реконструкцию бюджет. Однако в новом сезоне на этой сцене заявлено несколько премьер - "Москва, Черемушки" Шостаковича, "Искатели жемчуга" Бизе, "Дневник Анны Франк" Фрида, "Белая Роза" Циммермана. В каком году вы планируете начать реконструкцию сцены и какие задачи ставите?

Владимир Урин: После того как вышло постановление премьер-министра о реконструкции Камерной сцены, чему я невероятно рад, мы можем уже конкретно что-то планировать. Выделена хорошая сумма - 7, 48 миллиарда рублей, но хочу, чтобы все понимали - это не сумасшедшая сумма, потому что реконструкция в самом центре Москвы, в 300 метрах от Кремля, в месте, где нет никаких подъездов для транспорта, - тяжелейшая по организации строительства история. И, дай бог, чтобы мы в эту сумму уложились. Для меня лично это очень важное событие, потому что Борис Александрович Покровский мечтал, чтобы его театр реконструировали, сделали современную сцену. Если это удастся, я буду считать выполненным и обещание, данное Геннадию Николаевичу Рождественскому, что сцена имени Покровского будет иметь нормальные условия. Известно, что Камерный театр занимает здание на Никольской улице, в котором был знаменитый ресторан "Славянский базар". Здесь в 1897 году Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко провели встречу, которая длилась 18 часов без перерыва и положила начало Московскому Художественному театру. Здание ресторана сгорело, но мы восстановим его и на этом месте сделаем театральный зал на 450 мест - со сценой глубиной 20 метров и оркестровой ямой на 60 человек. Сейчас готовится проект реконструкции. Надеюсь, что в 2020/21 году мы проведем конкурс на проектировщика и заказчика, а, начиная с 1 января 2022 года, приступим к реконструкции, которая продлится два с половиной года. Руководство Большого театра будет сейчас заниматься поиском площадок, где сможет работать Камерная сцена. Это будут годы непростой жизни: у нас ведь еще и в Калининграде стройка.

В условиях пандемии строительство филиала продвигается?

Владимир Урин: Все останавливалось, но сейчас работы возобновились, надеюсь, что строители догонят по срокам. Театр должен быть сдан в начале 2024 года. Мы планируем делать в Калининграде постоянную труппу, у которой будет собственный репертуар. Конечно, наши ведущие солисты будут помогать работать филиалу. Уверен, что все можно продумать, организовать с учетом того, какие возможности у труппы Большого театра.

Но пока надо пережить непростой новый сезон. Люди театра готовы к любому сценарию?

Владимир Урин: Я, как заклинание, повторяю фразу: надо стараться начинать очень аккуратно, внимательно следить, как будет развиваться ситуация, не лезть на рожон. Здоровье людей - это самое главное. Мы предполагали, что в сентябре пандемия закончится, но сейчас вирусологи говорят, что все закончится не раньше лета следующего года. Мы должны понимать, что весь этот сезон мы будем работать в абсолютно экстремальной ситуации. Я не исключаю и отмену спектаклей, и изменения в афише. Мы объявили наши планы и будем стараться их выполнять. Дальше - посмотрим: жизнь покажет.

Справка "РГ"

Премьеры 245-го сезона Большого театра:

"Четыре персонажа в поисках сюжета": "Девятый вал", "Всего лишь", Fading ("Угасание"), "Тишина" (Silentium), Новая сцена, 10 сентября;

"Искатели жемчуга" Жоржа Бизе, Камерная сцена, 3 декабря;

"Танцемания", "Времена года", "Made in Bolshoi", Новая сцена, 18 декабря;

"Саломея" Рихарда Штрауса, Историческая сцена, 25 февраля;

"Москва, Черемушки" Дмитрия Шостаковича, Камерная сцена, 18 марта;

"Орландо" на музыку Антонина Дворжака и Макса Рихтера, Новая сцена, 24 марта;

"Тоска" Джакомо Пуччини, Новая сцена, 22 апреля;

"Дневник Анны Франк" Григория Фрида, "Белая роза" Удо Циммермана, Камерная сцена, 6 мая;

"Мазепа" Петра Чайковского, Историческая сцена, 23 июня;

"Чайка" Ильи Демуцкого, Новая сцена, 1 июля;

"Ариодант" Георга Фридриха Генделя, Новая сцена, 21 июля.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 4 сентября 2020 > № 3486275 Владимир Урин

Экономический мониторинг 27 августа – 2 сентября 2020 года

В этом дайджесте Департамент аудита экономического развития Счетной палаты рассказывает о динамике ключевых биржевых индикаторов, ситуации на рынке нефти, инфляции, финансовых результатах деятельности организаций и индексе PMI.

Динамика ключевых биржевых индикаторов

На фондовых рынках США продолжается ралли: за неделю рост S&P500 и DJIA составил 2,4% и 1,4% соответственно. Рубль за этот период укрепился на 2% и в среднем за август курс равнялся 73,8 рубля за доллар США. За месяц ослабление составило 3,5%. В августе цены на нефть марки Urals выросли на 1,3%, и средняя цена составила 44,7 доллара США за баррель.

Рынок нефти: увеличение добычи и сокращение количества буровых

В августе ОПЕК нарастила добычу нефти на 550 тыс. б/с при максимально возможном увеличении добычи на 1,2 млн б/с. Часть участников картеля, в частности Ирак и Нигерия, не наращивали, а сокращали добычу из-за превышения лимитов в предыдущие месяцы. Россия выполнила условия сделки ОПЕК+.

По данным Baker Hughes, число буровых установок на нефтяных месторождениях соответствует примерно 15-летнему минимуму. Однако такая ситуация в сочетании с текущим фондом действующих скважин позволяет поддерживать относительно высокий уровень добычи нефти – на уровне начала 2019 года.

Цены в августе снизились незначительно

Динамика потребительских цен в августе очень медленно переходила в область отрицательных значений, затем рост цен стабилизировался около нуля, и в результате заметного снижения так и не произошло. По всей видимости, августовская дефляция останется на уровне (-) 0,1% и не сможет ни опередить, ни сравняться с показателем августа 2019 года, когда цены снизились на 0,2%. В начале сентября рост цен может сдерживаться не только за счет сезонного фактора, но и из-за низкого спроса на фоне снижения доходов населения.

Финансовый результат деятельности организаций в июне

Снижение сальдированного финансового результата деятельности организаций замедлилось с 38% в мае до 23% в июне. Но по итогам почти двухмесячного коллапса в ряде отраслей экономики результат за первое полугодие 2020 года оказался почти в два раза меньше, чем в январе-июне 2019 года.

Индекс PMI: мировая промышленность выходит из кризиса

По данным IHS Markit, глобальный индекс PMI промышленность в августе составил 51,8 пункта против 50,6 в июле. Восстановление экономической активности отмечается в подавляющем большинстве стран (исключение – Франция, Япония и Южная Корея). В России впервые с апреля 2019 года индекс PMI промышленность стал выше 50 пунктов и составил в августе 51,1 пункта.

Инфляция больше не цель: ФРС США меняет свою политику

В прошлый четверг, 27 августа, глава ФРС США Джером Пауэлл сообщил об изменениях в монетарной политике США – регулятор отказывается от таргетирования инфляции на уровне 2%. Своей главной целью ФРС США будет ставить предотвращение скачка уровня безработицы. Мнения экономистов по поводу такого решения разделились: одни рассматривают изменение в денежно-кредитной политике ФРС положительно, другие его активно критикуют.

С полной версией дайджеста можно ознакомиться по ссылке.

Зайцев Дмитрий Александрович, Аудитор

NaaS подрастет в пандемию

В бли­жай­шие па­ру лет спрос на се­тевые ре­шения NaaS в Рос­сии вы­рас­тет на 17%. Об этом со­об­ща­ет ком­па­ния Aruba. В свя­зи с пан­де­ми­ей 32% ИТ-ру­ково­дите­лей из стран Ев­ро­пы, Ближ­не­го Вос­то­ка и Аф­ри­ки пла­ниру­ют уве­личить ин­вести­ции в об­лачные се­ти, а 30% - в се­ти с ис­поль­зо­вани­ем ис­кусс­твен­но­го ин­теллек­та.

Анас­та­сия Сам­со­нова

По данным Aruba, поддержка сотрудников на удаленке и появление гибридной бизнес-среды, которая подразумевает работу как в офисе, так и дистанционно, способствует модернизации сетевой инфраструктуры компаний и инвестициям в облачные решения NaaS - сети как сервиса.

Согласно результатам исследования, в ближайшие два года средняя доля ИТ-услуг по подписке увеличится с 29% до 41% к 2022 г., а доля организаций, потребляющих более половины своих ИТ-решений как услугу, возрастет за это время примерно на 74%.

"Появление гибридной рабочей среды стимулирует ИТ-руководителей к поиску баланса между гибкостью, безопасностью и доступностью граничных устройств, - говорит вице-президент Aruba, Hewlett Packard Enterprise в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке Мортен Иллум. - Для поддержки новых условий труда, таких как социальное дистанцирование и бесконтактное общение, в офисах необходимо использовать сетевые технологии, которые способны обеспечить связь, безопасность и поддержку корпоративного уровня. Все это необходимо реализовать в условиях дефицита финансов, что также стимулирует ИТ-руководителей идти по пути снижения рисков и расходов, что как раз и обеспечивает модель подписки".

По данным исследования, в России 27% организаций оценили воздействие пандемии коронавируса на своих сотрудников как "значительное" (сокращение штата и зарплат), 49% респондентов считают его "умеренным" (временное сокращение части обязанностей), а 20% опрошенных - "низким".

66% респондентов в России отметили, что с началом пандемии инвестиции в их сетевые проекты отложили или приостановили, а 33% респондентов - что их проекты закрыли. При этом 17% российских ИТ-руководителей планируют увеличить инвестиции в облачные сети.

"49% опрошенных в России заявили, что в связи с пандемией рассмотрят новые модели подписки на аппаратное и/или программное обеспечение, 40% пользовались услугами аппаратного/программного обеспечения под ключ, а 21% - финансовым лизингом. Такие цифры отражают возросшую потребность в финансово гибких моделях использования сетевого оборудования в нынешних непростых условиях", - говорится в сообщении Aruba.

По словам замдиректора департамента телекоммуникаций по сервису интегратора "Крок" Светланы Врублевской, только в этом году российский рынок созрел для NaaS-решений. Основной заказчик NaaS в стране – территориально распределенные компании, у которых доступность офисов и филиалов напрямую влияет на финансовые показатели бизнеса.

"Это ретейл, FMSG, транспортные и страховые компании. В ИТ-службе всегда стоит задача по оптимизации расходов, а современные облачные технологии позволяют этого достичь путем переноса сервисов на мощности партнера, а также за счет использования экспертизы для сопровождения", - уточнила представитель "Крок".

Она считает, что драйвером роста рынка NaaS может стать экономическая ситуация в стране, которая приведет к оптимизации бюджетов - в том числе и затрат на ИТ.

"Модель потребления NaaS удобна заказчикам c точки зрения аутсорса сетевых задач и, что немаловажно, сетевых проблем, - сказал замдиректора центра компетенций по сетевым технологиям "Техносерва" Денис Мишин. - Это особенно актуально для компаний, чей бизнес не связан с высокими технологиями. Обычно они имеют ряд вполне конкретных задач, решить которые можно, либо наняв штат специалистов, либо купив услугу с вполне конкретным SLA. Что во многих случаях является экономически более выгодным решением".

В ПАО "Ростелеком" уверены, что время пандемии спрос на сервисную модель возрос, но основные предпосылки перехода на нее - другие. В первую очередь это возможность переложить на партнера задачи развития и поддержки основной ИТ-инфраструктуры и тем самым высвободить свои кадры. "Второй драйвер - скорость адаптации к новым условиям. И третье - прогнозируемость затрат на сервис под ключ", - перечислил представитель "Ростелекома".

По словам руководителя направления сетевых сервисов облачного бизнеса ПАО "МТС" Екатерины Канунниковой, рынок облаков в России ежегодно растет на 25-30%. Рост спроса на NaaS-решения среди российских компаний прямо пропорционален росту популярности облачных сервисов. "Для заказчиков, которые размещают критичные для бизнеса ИТ-ресурсы в облаке провайдера, важно обеспечить надежную связанность распределенной инфраструктуры с облаком. Популярностью пользуются сервисы, которые позволяют организовать быстрое подключение onprem-офисов к облаку", - отмечает специалист МТС.

Количественное исследование для компании Aruba летом этого года провели аналитики Vanson Bourne. Они опросили 2,4 тыс. ИТ-руководителей из США, Канады, Великобритании, Германии, Франции, Нидерландов, Испании, Италии, Швеции, России, ОАЭ, Турции, Индии, Сингапура, Японии, Китая, Южной Кореи, Гонконга, Австралии, Бразилии и Мексики. Респонденты представляли организации с численностью персонала более 500 человек из сферы образования, финансовых услуг, госуправления, здравоохранения, гостиничного бизнеса, промышленности, информационных технологий и розничной торговли.

Чего ждать от рынка нефти?

Рынку нефти угрожают замедление экономического роста, усиление торговой напряженности, глобальные политические риски и рост конкуренции со стороны ВИЭ

Мировой нефтегазовый рынок значительно пострадал от пандемии: начались карантины — производства останавливались, а экономики закрывались. Рынок нефти рухнул и восстанавливался по мере того, как в странах снимались карантинные ограничения и сокращалась добыча нефти от ОПЕК+.

Однако возникла другая проблема: в условиях самоизоляции люди стали меньше ездить и путешествовать — это ограничило спрос на топливо и, соответственно, на нефть.

По данным Международного энергетического агентства (МЭА), в 2020 году инвестиции в активы нефтегазовой индустрии снизились на 30% — до $328,4 млрд. МЭА заявило: сокращение спроса на фоне пандемии оказалось колоссальным. Учитывая, что многие страны еще сохраняют ограничения, спрос на нефть падает. Нефтяные компании сокращают свои инвестиции, чтобы поддержать балансы на фоне падения выручки в текущих обстоятельствах.

Также сокращаются инвестиции в технологический процесс и разведку — из-за этого снижается уровень добычи сырья и качества работы с ним в будущем.

Отсюда обозначается перспектива к естественному снижению предложения углеводородов в будущем.

Например, компании нефтегазового сектора США сталкиваются с крупными проблемами и стремятся погасить свой долг:

Chesapeake Energy Corp пытается добиться защиты от банкротства. Компания заключает соглашение с кредиторами по основной возобновляемой кредитной линии.

Whiting Petroleum Corp со своими кредиторами договаривается о сокращении долга на $2,2 млрд через обмен своих нот на 97% нового капитала.

Denbury Resources Inc прибегает к услугам финансового консультанта Evercore Inc для управления ее долгом на сумму $2,3 млрд.

Новрежская Equinor использует нефтеперерабатывающие заводы для переработки сырой нефти и газа в товары повседневного спроса — бензин, дизельное топливо. После падения цен на нефть Equinor сокращает рабочие места в США, Канаде и Великобритании. Группа планирует сократить количество сотрудников в этих странах примерно на 20% и количество подрядчиков — примерно наполовину, чтобы обеспечить прибыльность при более низких ценах на нефть. Офис Equinor в США — второй по величине после Норвегии.

Что происходит в отрасли на данный момент?

После сокращения тысяч рабочих мест нефтяная промышленность ускоряет внедрение удаленного бурения и гидроразрыва пласта — эти изменения сильно повлияют на штат.

Такие компании, как Schlumberger, Halliburton, Baker Hughes (три крупнейших в мире поставщика услуг по нефтедобыче), переводят задачи со специалистов-бурильщиков на инженеров, работающих удаленно.

За последние 10 лет рынок стал свидетелем бычьего оптимизма (надежды трейдеров и инвесторов на быстрый рост рынка и акций). Безграничные вложения в годы мировой экономики в $100 за баррель (с 2011 по середину 2014 года), минимум падения цен и продолжительный спад цен на нефть (2014–2017 гг. г.) пророчили небывалый успех. Но неопределенность по-прежнему остается проблемой для производительности и инвестиций.

Динамика цен на нефть марки Brent

На графике стоимости нефти сорта Brent отчетливо видно, что цена на 27 августа находится на уровне минимумов конца 2008 — начала 2009, на линии нижней поддержки. Минимум тогда доходил до $36. Восстановление от диапазона в $40-45 до диапазона в $70-80 в тот период шло около 9 месяцев.

Следующий минимум зафиксировали в начале 2016 года на уровне в $27, тогда линия нижней поддержки сформировалась на $36 (минимуме предыдущего падения — сильное психологическое значение). Через 4 месяца цена дошла до диапазона в $45-55, после был краткосрочный подъем до новых локальных максимумов в $80-85, а затем консолидация в диапазоне $60-70, из которого бумаги выпали в начале 2020 года и достигли нового исторического минимума — $16.

В текущей ситуации цене удалось взять первый уровень сопротивления в $36 и подняться уже до следующего — $44,5-45,5. Сейчас для цены нефти Brent маячит следующий важный уровень — $50.

Чтобы добыча нефти была рентабельна, цены должны вырасти до уровня в $60. Относительно последнего минимума необходим рост до 275%.

После кризиса 2015 года ушло около 2 лет, чтобы цена поднялась до $60. В период после кризиса 2008 года $60 были достигнуты в течение полугода. В обоих случаях — 2008 и 2015 годов роста — цена не смогла вырасти от минимума на 275%, хотя такого сильного падения и тогда не было.

Сейчас нефтяные цены начали расти благодаря снижению запасов нефти в США, сокращению предложения со стороны ОПЕК+ и восстановлению спроса на топливо (по мере того, как страны выходят с карантинов).

Сокращение добычи смягчили с 9,6 млн б/с до 7,7 млн б/с, этому способствовала стабилизация цен на рынке нефти из-за восстановления спроса ОПЕК+.

Динамика запасов нефти в США

Цены на сырую нефть отражают волатильность и ликвидность рынка и показывают, что нефть — эталон глобальной экономической активности.

Рост цен могут поддержать напряженные отношения Ирана и США, особенно накануне выборов президента 3 ноября 2020 года: снова планируется введение санкций против Ирана. Давление со стороны США на Иран и Венесуэлу, как и деградация инвестиций и инфраструктуры в нефтяном секторе последней, сокращают потенциальное предложения нефти на рынке.

Альтернативой их предложению становятся Штаты и Бразилия, которые обеспечивают рост поставок баррелей из сланцевых и глубоководных месторождений и канадских нефтеносных песков.

Препятствия на пути нефтегазовой отрасли

Помешать развитию рынка могут ослабление экономического роста не только в США, но и в Европе, Китае; усиление торговой напряженности, которая может создать неопределенность, замедлить рост и изменить давно установленные цепочки поставок. Повлиять также могут глобальные политические риски, включая избирательный цикл в США, и напряженность на Ближнем Востоке.

Сланец в США продолжает оставаться крупнейшим источником роста добычи — во многих других регионах прекращаются инвестиции. ВВП США снижается: экономика США сократилась на 31,7% в годовом исчислении во втором квартале 2020 года. Экономика Китая, в свою очередь, выросла на 11,5% с учетом сезонных колебаний в квартальном исчислении за три месяца до июня 2020 года. А спрос на нефтепродукты следует за мировой экономикой.

Рост любой ценой, однобокие отношения между операторами и поставщиками, смещение приоритетов в балансировании капитала и денежных потоков (заемные средства, инвестиции и распределение) подорвали доверие инвесторов и привлекательность отрасли.

Фактически осмотрительная стратегия финансового управления, основанная на лидерстве в области эксплуатации и технологий, может стать ключом к сохранению или возврату доверия инвесторов.

И хотя многие компании добились здесь отличных успехов, финансовые рынки все еще сдерживаются, чтобы посмотреть, удастся ли сохранить разумные финансовые показатели.

Альтернативные виды энергии

Одновременно со сложностями нефтегазовой отрасли растет конкуренция в сфере альтернативных видов энергетики.

Впервые в апреле 2019 года возобновляемые источники энергии в США опередили уголь, обеспечив 23% выработки электроэнергии в США по сравнению с 20% угля. В первой половине 2019 года на ветряную и солнечную энергию вместе приходилось примерно 50% от общего объема производства электроэнергии из возобновляемых источников в США. Таким образом, ВИЭ потеснили гидроэнергетику.

В целом стабильный рост нагрузки на электроэнергию в США, быстро снижающиеся затраты на возобновляемые источники энергии и развитие накопителей энергии обостряют конкуренцию между традиционными и возобновляемыми источниками энергии.

В последние годы все больше заинтересованных сторон призывают к повышению роли возобновляемых источников в сегменте производства электроэнергии. Города, штаты, корпорации, частные потребители и сами коммунальные предприятия поставили перед собой цели потреблять, закупать и производить больше возобновляемой энергии.

Следующий год обещает дальнейший рост в секторе альтернативных источников.

Вероятно, это произойдет на фоне роста инноваций и сотрудничества между множеством заинтересованных сторон. Возобновляемые источники энергии будут занимать все более значимое место на рынках электроэнергии.

Обилие ископаемого топлива в сочетании с достижениями в области использования энергии ветра и солнца уже привело к падению цен на энергию во всем мире. Trading Economics прогнозируют снижение цены на нефть до $35.

Иван Щербина, совладелец SharesPro, инвестор

Пятую СПГ-АЗС открыл Shell в Германии

Сеть заправок СПГ расширяет Shell в Германии — новая станция открыта в Кирххайм-унтер-Тек, которая стала пятой станцией СПГ Shell в ФРГ и первой в Баден-Вюртемберге. АЗС расположена на важном междугороднем маршруте из Мюнхена через Штутгарт и Карлсруэ во Францию. Станция, которая может заправлять до 150 грузовиков в сутки, открыта в рамках инициативы Shell по поддержке декарбонизации тяжелого транспорта. Программа Shell по расширению немецкой сети станций СПГ подразумевает открытие до 40 СПГ АЗС к концу 2022 года, уточняет Offshore Energy.

Shell стремится построить полную цепочку поставок CO2-нейтрального СПГ на основе сжиженного биометана. Компания планирует построить завод по сжижению газа мощностью 100 тыс. тонн на нефтеперерабатывающем заводе в Рейнланде.

Следующие станции СПГ в программе строительства Shell находятся в Вайнсберге, Касселе и Штур недалеко от Бремена. Они должны быть запущены осенью.

Нефти предрекли будущее: Россию ждет большой риск и большие доходы

Александр Собко

Прогнозы цен на нефть на ближайшее время сильно разнятся, среди факторов неопределенности — и вторая волна коронавируса. Напротив, для среднесрочных ценовых перспектив (два-четыре года) участники и наблюдатели нефтяного рынка демонстрируют единодушие. К примеру, недавно мы обсуждали прогноз Goldman Sachs, который предполагал, что вследствие текущего недоинвестирования мы в 2020-х еще увидим дефицит на рынке нефти.

Вскоре примерно те же выводы озвучила и компания Total, ожидающая постепенного восстановления цен — от 40 долларов за баррель в 2021 году до 60 долларов в 2023-м. От себя отметим, что, если отталкиваться от текущих котировок, даже такой прогноз выглядит достаточно консервативно.

Казалось бы, что неожиданного и интересного в этих прогнозах? Нефтяной сектор цикличен, падение спроса и цен выражается в снижении инвестиций, что в будущем отразится на предложении и приведет к удорожанию нефти. Однако указанные предположения о будущих ценах интересны потому, что текущий кризис все же отличается от предыдущих.

Во-первых, до сих пор у ряда наблюдателей сохраняется очень дискуссионное мнение, что мы вообще больше не увидим "доковидного" объема потребления нефти — из-за очень долгого восстановления спроса на фоне увеличения доли электромобилей, которые будут отъедать часть рынка. Мнение это, повторимся, достаточно спорное и радикальное, но возврат к норме действительно не будет быстрым, плюс к тому за весну были накоплены значительные запасы нефти и существуют самоограничения ОПЕК+. И если на таком фоне прогнозируется рост цен на нефть, это определяется и тем, что добыча без поддерживающих инвестиций будет падать еще стремительнее.

Второе и главное. Общим местом упомянутых выше (и массы других) прогнозов является тот факт, что этот ценовой всплеск, условно говоря, середины — второй половины 2020-х будет последним. А дальше, после 2030 года, — прохождение "пика нефти" и постепенное затухание цен вследствие снижения спроса.

Но представим, что по этим причинам все компании вдруг отказались от новых инвестиций в нефть. Добыча очень быстро (лет за десять или быстрее) упадет кратно, и что тогда?

Поэтому вопрос не только в том, что спрос на нефть будет стагнировать или снижаться, но также и в том, кто будет обеспечивать этот пусть даже падающий спрос, который в любом случае останется значительным и сопоставимым с текущими объемами. И здесь мы подходим с самому интересному. Некоторые западные (в первую очередь — европейские) нефтегазовые ТНК начинают заметно снижать инвестиции в нефть.

Наверное, наиболее ярким примером здесь стала компания BP. Ее новая стратегия, представленная в августе, предполагает резкое наращивание мощностей ВИЭ — в 20 (!) раз уже к 2030 году, с текущих 2,5 до 50 гигаватт. И главное — снижение добычи нефти и газа к 2040 году на 40 процентов. Не все компании имеют столь же агрессивную стратегию (а компании из США — так вообще пока ориентированы на нефтегаз), но доля инвестиций в ВИЭ у них будет быстро возрастать, а значит, снизятся вложения в традиционную энергетику. Ведь лишних денег при текущих ценах на нефть нет.

Причин такого поведения две. Во-первых, компании опасаются новых масштабных проектов со сроками окупаемости до 20 лет: вдруг к тому времени (а это уже 2040-е годы) эта нефть окажется не нужна. Во-вторых, есть политические причины, связанные с эмиссией углекислого газа и переходом на зеленую энергетику. Европейские компании находятся под повышенным давлением политиков, регуляторов, общественного мнения, инвестиционного и банковского сообщества. По сумме этих причин им все сложнее инвестировать в ископаемые топлива, поэтому мы видим резкий переход в "зелень".

Но если часть добычных компаний сворачивается повышенными темпами, это означает, что образуется дополнительная ниша. При условии, что в отказе от инвестиций есть не только экономическая, но и "избыточная" политическая составляющая. Кем она будет занята? И что в других странах?

Мы видим, что нефтегазовые гиганты из США не спешат переходить к зеленой энергетике. Но последнее время все больше обсуждаются планы демократов (в случае прихода их к власти на президентских выборах) о запрете гидроразрыва пласта (важный этап сланцевой добычи), что приведет к резкому снижению добычи нефти в США. Пока этот сценарий выглядит слишком невероятным — ведь в таком случае добыча сланцевой нефти упадет еще на четыре миллиона баррелей за три года (что при прочих равных условиях приведет и к глобальному подорожанию нефти). Тем не менее сценарии запрета на гидроразрыв рассчитываются уже на уровне самых профессиональных нефтегазовых аналитических агентств.

Но главный интерес — Азия. Здесь, конечно, по принципу "пусть цветут сто цветов", развиваются все виды энергоносителей, но особой озабоченности климатической повесткой не наблюдается.

Российские компании также в минимальной степени снижают обороты. "Роснефть" запускает масштабный проект "Восток Ойл", а "Газпром нефть" по итогам первого полугодия даже нарастила капитальные затраты (но, правда, рассчитывает за счет второго полугодия получить запланированные итоговые цифры сокращения новых вложений на 20 процентов, все же реакция объемов инвестиций на падение нефтяных цен быть должна).

Какой подход окажется более верным? Прогнозы уважаемых организаций разнятся — от постепенного роста спроса после окончания истории с вирусом на традиционном уровне "один процент (или один миллион баррелей в день) ежегодно в ближайшие десять лет" до стагнирования на "доковидном" уровне. Понятно, что одновременно с постепенным отказом от нефтедобычи западные страны синхронно будут и политическими, и экономическими способами внедрять и ускоренную электромобилизацию всего ЕС. С другой стороны, следует помнить, что вообще без инвестиций добыча нефти снижается в среднем на восемь процентов в год.

Подытожим. Возможны два пути. Либо спрос на добываемую нефть будет достаточным (в том числе из-за снижения нефтяной инвестиционной активности некоторых западных ТНК), и тогда российские компании получат преимущество — и за счет цен, и за счет сохранившихся или даже увеличившихся объемов добычи. Либо же он действительно в какой-то момент, скажем, после 2030 года, начнет схлопываться слишком быстрыми темпами. Конечно, у российских компаний существует определенный запас прочности за счет достаточно высокого налогового бремени, который в случае развития в будущем самого негативного сценария может быть снижен. Но для новых проектов, где себестоимость добычи становится все выше, и уровень налоговой нагрузки снижается.

Таким образом, наши компании, конечно, отчасти рискуют, продолжая сохранять высокий уровень инвестиций. Но наградой за этот риск будут вероятные дополнительные доходы на более длительном промежутке времени — и для бюджета, и для самих компаний. В таком случае компании, по сути, отберут эти прибыли у западных коллег, побоявшихся (неважно, рисков или общественного мнения) вкладываться в нефтедобычу.

Одновременно нужно понимать, что в любом случае с каждым последующим годом риски инвестиций в новые добычные нефтяные проекты с длительными сроками окупаемости будут только возрастать, а оттого как минимум требовать все более тщательного анализа.

Увертюра Плетнева

РНО откроет 30-й сезон Большим фестивалем

Текст: Ирина Муравьева

Это уже сложившаяся традиция московского музыкального сезона - стартовать серией концертов Большого фестиваля РНО. В этом году фестиваль пройдет уже в 12-й раз, а Российский Национальный оркестр под руководством Михаила Плетнева откроет свой 30-й сезон. Возраст для симфонического коллектива молодой, в сравнении со старейшими российскими и европейскими оркестрами, отмечающими 150-летние, 200-летние и более солидные юбилеи.

Но по своими музыкальным и исполнительским достижениям РНО давно уже вышел в первую линию лучших мировых оркестров, а качество и эксклюзивность его программ стали той мерой, с которой у любого слушателя ассоциируется РНО. Поэтому Большой фестиваль - это особое время для меломанов: шесть музыкальных программ, раскрывающих не только искусство оркестра, свободно владеющего разными стилями и жанрами - от инструментальных концертов и симфоний, опер и балетной музыки до мюзикла и джаза, но и погружающих в саму материю культуры - в ее внутренние связи, ассоциации, парадоксальные драматургические коллизии. Это то, что неизменно предлагает публике Михаил Плетнев, составляющий лично каждую программу.

И в этом году Большой фестиваль, несмотря на сложности, связанные с постпандемическими ограничениями, пройдет в своем полном формате, хотя и со скорректированной программой, на сцене Концертного зала Чайковского (Московская филармония) с 7 сентября по 1 октября.

Фестиваль логично откроет бетховенский оммаж - программа, в которой наконец зазвучит музыка композитора, чей 250-летний юбилей из-за пандемии музыкальный мир отметить не смог. Исполнять Третий фортепианный концерт Бетховена будет сам Михаил Плетнев: его записи и интерпретации фортепианных концертов Бетховена считаются одной из вершин в современном искусстве. Дирижером приглашен Миша Дамев (Швейцария), сотрудничающий с РНО во многих проектах. В его интерпретации прозвучит Увертюра Бетховена "Кориолан" и Четвертая симфония Иоганнеса Брамса - итоговое симфоническое полотно композитора, несущее в себе энергию тотальной трагедии, разрушения, тема финала которого заимствована у Баха из кантаты № 150 ("К тебе, Господи, возношу душу мою").

В том же творческом составе будет звучать и следующая программа Большого фестиваля (11 сентября), где Михаил Плетнев сыграет знаменитый Второй фортепианный концерт Камиля Сен-Санса, созданный композитором для выступлений своего друга Антона Рубинштейна в Париже. Миша Дамев продирижирует также "Пляской смерти" Сен-Санса - зловещей музыкальной фантасмагорией на кладбищенский "ночной" сюжет, и Второй симфонией Иоганнеса Брамса, связанной с кругом лирических бетховенских идей - с его Шестой ("Пасторальной") симфонией.

Симфония Бетховена будет звучать и в третьей программе фестиваля: 16 сентября известный оперный певец, тенор Дмитрий Корчак выступит в непривычном для широкой публики амплуа - он будет дирижировать Седьмой симфонией Бетховена и Мессой № 2 Шуберта. В мессе солистами выступят участники Молодежной оперной программы Большого театра. В афише фестиваля будет звучать также музыка Родиона Щедрина ("Кармен-сюита" к юбилею Майи Плисецкой), Петра Чайковского (Третья оркестровая симфония) - к 175-летию композитора (дирижер Михаил Плетнев, 21 сентября), оперетта Штрауса "Летучая мышь" с участием солистов и хора "Геликон-оперы" (дирижер Константин Хватынец, 26 сентября). А 1 октября Большой фестиваль должна завершить Большая месса Моцарта с участием Юлии Лежневой - величественное музыкальное полотно, пронизанное гармонией барочного письма Баха и Генделя и изысканными колоратурами итальянской оперы, в финале которого звучит осанна богу, земле и небесам - вечному и прекрасному, без чего человечеству сегодня трудно было бы выжить.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 3 сентября 2020 > № 3485702

Не смешно

Во Франции вновь опубликовали карикатуры на пророка

Текст: Вячеслав Прокофьев (Париж)

В среду сатирический еженедельник Charlie Hebdo вновь опубликовал карикатуры на пророка Мухаммеда. Те самые, из-за которых в начале января 2015 года на него напали террористы, убив 12 сотрудников редакции, в том числе журналистов, художников, технических работников.

Те события стали отправной точкой волны террора, накрывшей Францию. Затем последовали кровавая расправа в парижском концертном зале "Батаклан", массовое побоище на набережной Ниццы и многие другие. До сих пор еженедельник не отваживался переиздавать карикатуры, а сделало это сейчас только потому, что в Париже в новом здании Дворца правосудия открылся судебный процесс по делу о теракте в Charlie Hebdo. На скамье подсудимых нет братьев Шерифа и Саида Куаши, устроивших расправу в редакции, как и их подельника Амеди Кулибали, что захватил заложников в магазине кошерных продуктов. Дьявольская троица вскоре полегла в ходе боестолкновений с французскими спецназовцами. Так что нынешние подсудимые, а их 14 человек, это те, кто участвовал в подготовке терактов, снабжал оружием, оказывал другую логистическую поддержку. Правда, трое из них, являясь ответчиками, пока находятся в розыске.

В Париже давно не было такого масштабного процесса. Ведь участие в нем принимают 200 гражданских истцов, 80 адвокатов обеих сторон, а меры безопасности обеспечивают многочисленные подразделения полиции и жандармерии. Причем как внутри Дворца правосудия, так и по расширенному периметру вокруг него, для чего помимо всего прочего будет использоваться дрон.

Франция > СМИ, ИТ. Армия, полиция > rg.ru, 3 сентября 2020 > № 3485694

Генерал Деревянко: Капитуляцию принял

75 лет назад завершилась Вторая мировая война

Текст: Александр Емельяненков (Санкт-Петербург - Москва)

Семьдесят пять лет назад, на исходе суток 2 сентября 1945 года, специальный представитель Советского Верховного главнокомандования при ставке командующего союзными войсками на Тихом океане генерал-лейтенант Кузьма Деревянко доложил в Москву: капитуляцию Японии принял.

О том, где и как был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Японии, в тот же день рассказали спецкоры ТАСС Иван Бочарников и Николай Богданов. Их репортаж с борта американского линкора "Миссури" в канун очередной даты окончания Второй мировой войны воспроизвела "Российская газета" в специальном выпуске "Дыхание Китая".

А накануне российский историк Алексей Исаев по просьбе ТАСС напомнил и уточнил некоторые детали той символической церемонии на борту "Миссури". Он, в частности, рассказывает, что вслед за представителями побежденной стороны, которых принудили выдержать пятиминутный молчаливый взгляд военачальников союзных сил, документ подписал главнокомандующий союзными войсками генерал армии Дуглас Макартур, а затем представители военного командования США, Китая, Великобритании, СССР, Австралии. Когда свои подписи поставили еще четверо военных - от Канады, Франции, Нидерландов и Новой Зеландии, - обнаружилась неувязка: не на своих строчках расписались.

"Недолго думая, Макартур приказал перечеркнуть названия государств и написать их заново напротив соответствующих подписей", - утверждает историк Алексей Исаев. И между делом замечает, что представитель советского командования такого казуса допустить не мог - генерал-лейтенант Деревянко знал и английский язык, и японский. По словам историка, "он был в большей степени разведчиком и дипломатом, нежели военачальником".

С этим утверждением можно согласиться лишь отчасти. Да, Кузьма Николаевич Деревянко (родился в 1904-м) уже в сорок с небольшим был человеком многоопытным - знал и разведку, и языки, а в первые послевоенные годы много полезного сделал для нашей страны и ее обороны в качестве дипломата и переговорщика. Но в основе всего - его личный боевой опыт как командира и военачальника.

Выходец из бедной семьи на Украине, он в 20 лет окончил школу Красных командиров, командовал взводом, ротой, был командиром штаба стрелкового полка. В 1933-1936 годах учился на Восточном факультете Военной академии РККА, изучал японский и английский языки. С октября 1936-го служил в Разведуправлении РКАА. И еще до начала войны с Германией успел понюхать пороху в Испании. А кроме того, в звании капитана Кузьма Деревянко выполнял секретную операцию по снабжению оружием китайских войск, воевавших с японцами, за что в марте 1938-го получил орден Ленина, который ему вручил в Кремле лично Михаил Калинин.

В годы Великой Отечественной Деревянко был последовательно начальником штаба 53-й и 57-й армий, а с июня 1944-го и до конца боевых действий в Европе - начальник штаба 4-й гвардейской армии. Участвовал в Курской битве, в битве за Днепр. Внес значительный вклад в успешное завершение Корсунь-Шевченковской операции и в разгром противника в Ясско-Кишиневской операции. Участвовал во взятии Будапешта и Вены...

Свою войну Кузьма Деревянко не закончит в Вене. Уже в июне 1945-го его освободят от обязанностей представителя СССР в Союзном совете по Австрии и направят на Дальний Восток - начштаба 35-й армии. Но еще до вступления СССР в войну с Японией опытного боевого генерала с разведывательным прошлым и знанием японского языка назначат представителем Главного командования советских войск на Дальнем Востоке при штабе Верховного командующего союзными войсками на Тихом океане генерала Макартура.

События в этой части мира развивались тогда стремительно. 25 августа из Владивостока генерал-лейтенант Деревянко вылетел на Филиппины - штаб американских вооруженных сил на Тихом океане дислоцировался в Маниле. И уже там 27 августа Деревянко получил из Москвы главный в своей жизни приказ - о подчинении напрямую Ставке Верховного Главнокомандования и полномочиях на подписание от имени Советского Союза Акта о безоговорочной капитуляции Японии.

Тридцатого августа вместе с Макартуром и представителями стран-союзниц Деревянко прибыл в Японию, а 2 сентября 1945 года принял участие в церемонии на борту линкора "Миссури".

Вскоре после этого по поручению руководства страны генерал несколько раз посещал с риском для здоровья города Хиросима и Нагасаки, подвергнутые атомной бомбардировке. Свой детальный отчет вместе с альбомом фотографий он представил сначала в Генштаб, а затем лично Сталину при докладе 5 октября 1945 года.

По словам самого Деревянко, Сталин поинтересовался последствиями взрывов атомных бомб: "К ответу я был готов, поскольку успел посетить пострадавшие города и видел все своими глазами. Передал я Сталину и альбом своих фотографий, на которых были запечатлены разрушения".

Как можно догадаться, фотографиями и общими впечатлениями доклад боевого генерала с большим разведывательным опытом не ограничился. По признанию историков советского Атомного проекта, материалы, полученные той осенью из Японии, сыграли важную роль в ускорении работ над атомной бомбой в Советском Союзе. В 1947 году, еще до первого ядерного испытания в Семипалатинске, генерал-лейтенант Деревянко был награжден вторым орденом Ленина.

До 1950 года он оставался представителем СССР в Союзном совете для Японии с местопребыванием в Токио. Активно отстаивал точку зрения нашей страны в том, что касалось реализации решений Ялтинской конференции о возвращения Советскому Союзу Южного Сахалина и передачи Курильских островов. После перевода в Москву Деревянко стал начальником кафедры вооруженных сил иностранных государств в Военной академии. В последующем служил начальником управления информации в Главном разведуправлении Генштаба. Но служил, увы, недолго: 30 декабря 1954 года, в возрасте 50 лет, генерал-лейтенант Кузьма Деревянко скончался. Как были убеждены его друзья и сослуживцы - от последствий облучения, полученного при работе на местах атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Похоронен К.Н. Деревянко на Новодевичьем кладбище в Москве.

В канун 75-летия окончания Второй мировой войны члены Совета ветеранов 4-й гвардейской армии обратились с ходатайством к президенту России и министру обороны РФ о присвоении генерал-лейтенанту К.Н. Деревянко звания Герой России (посмертно).

Только в "РГ"

Второе рождение уникальной книги и судьбы ее героев

Неизвестные подробности о боевом пути советского военачальника, подписавшего от имени СССР Акт о капитуляции Японии, открыли инициаторы уникального издания "От Сталинграда до Вены", воссозданного через 75 лет в Санкт-Петербурге. То, что сделали в петербургском издательстве "ЛЮДОВИК" при участии Петровской академии наук и искусств, воскрешает неожиданное для своего времени произведение полиграфического искусства, увидевшее свет в конце победного 1945-го в освобожденной от нацизма Вене. Историческая и человеческая значимость такого издания определяются, конечно, не размерами и весом печатного фолианта - они внушительные, а тем, что заключено внутри, на его 536 страницах.

- Работа над книгой "От Сталинграда до Вены" началась уже в ходе боев, поэтому все события представлены в ней очень зримо - и в описании конкретных операций, эпизодов, и в рассказах о командирах и рядовых всех родов войск, - рассказывает гендиректор издательства "ЛЮДОВИК" Виктор Радзиевский. - Опубликовано более 600 фотографий, рисунков, схем боевых операций и десять вклеенных плакатов, которые разворачиваются чуть не на метр в длину. И сегодня не проходит удивление, как удалось в 1945-м, задолго до официального разрешения на подведение итогов войны, осуществить столь фундаментальный и неординарный труд.

Подсказкой, по словам Радзиевского, служит имя человека, скромно обозначившего себя вторым в списке редколлегии: Д.Т. Шепилов.

- Да, тот самый, который потом войдет во все учебники истории как "примкнувший к антипартийной группе". Это был яркий и талантливый человек, сугубо гражданский, который начал войну в московском ополчении, хотя имел профессорскую бронь, а закончил генерал-майором, членом Военного Совета 4-й гвардейском армии.

Как человек умный и дипломатичный Шепилов подстраховался, скрыв на титуле номер гвардейской армии и сделав в преамбуле множество оговорок: издание "ни в какой мере не претендует на роль сколько-нибудь целостного и глубокого исследования по истории армии".

- Наше репринтное издание, - заключает Виктор Радзиевский, - не могло бы состояться без человека, о котором следует сказать особо. Это Валерий Александрович Брунцев. По профессии он инженер-строитель, лауреат Государственной премии СССР, но хорошо известен в Петербурге своими гуманитарными инициативами. Брунцев входит в Совет ветеранов 4-й гвардейской армии, где служил его отец гвардии майор А.И. Брунцев. Он погиб в бою у венгерского поселка Бичке. Так что для Валерия Александровича воссоздание такой книги - дело во многом личное. Его страстная убежденность в том, что книгу эту следует повторить, чтобы она через 75 лет получила ту судьбу, которую заслуживает, создала вокруг него круг единомышленников.

Валерий Брунцев, член Совета ветеранов 4-й гвардейской армии:

- Мне хотелось как можно скорее прикоснуться к книге "От Сталинграда до Вены", о которой говорил воевавший вместе с отцом Илья Иванович Маркин. Он, оказывается, был одним из ее авторов: изготовил прекрасные цветные карты-схемы боевых действий 4-й гвардейской армии. Мое первое впечатление от этого издания не поддается описанию. Я увидел могучий фолиант! Маркин рассказал, что книгу "От Сталинграда до Вены" вручили командному составу и многим награжденным воинам армии.

Когда руководитель этого проекта генерал Шепилов доставил первые двадцать экземпляров книги в Москву, руководству Генштаба и Министерства обороны, один из руководителей упрекнул его в нескромности: "Ваша армия не брала Берлин, как же вы позволили себе выпустить такую роскошную книгу?" Ответ был коротким и мудрым: "Те, что брали Берлин, должны сделать книгу еще лучше".

Россия. ДФО > СМИ, ИТ. Армия, полиция > rg.ru, 3 сентября 2020 > № 3485661

Забористый отдых

В Челябинской области устраняют преграды на подходе к озерам

Текст: Евгений Китаев (Челябинская область)

В министерстве экологии Челябинской области заявили, что готовы подать в суд на арендатора участка у озера Тургояк. Его хотят обязать освободить береговую полосу от забора.

История эта началась недавно: 6 августа в ведомство обратились с жалобой местные жители. По их словам, владельцы дач повесили объявление: огорожена частная территория, проходить нельзя. Запретили заодно и пользоваться лестницей, ведущей к воде: тоже частная собственность, построена на собственные деньги, поэтому чужим здесь не место. Ходить по ней - все равно что пользоваться чужой машиной.

В тот же день сигнал проверили. Прибывшие на место инспекторы уже не увидели возмутившую людей табличку: ее сняли, а в заборе открыли калитку.

- Однако само ограждение доходит до уреза воды озера Тургояк, что является нарушением природоохранного законодательства, - комментирует заместитель министра экологии региона Виталий Безруков. - За это еще в январе 2020 года в отношении арендатора земельного участка вынесено постановление по ст. 8.12.1 КоАП РФ, которое вступило в силу в апреле. Согласно ему предприниматель должен был обеспечить свободный доступ к воде, убрать забор, а также уплатить штраф в 200 тысяч рублей. На сегодня штраф не оплачен, нарушения не устранены, поэтому материалы переданы судебным приставам.

Были и другие меры реагирования. Так, прокуратурой Миасса арендатору вынесено представление об устранении нарушений, срок исполнения - сентябрь. Кроме того, устанавливается законность появления той самой лестницы, которой, как было написано на табличке, пользоваться запрещено.

И этот случай, к сожалению, не единственный: 14 августа инспекторы провели рейд по береговой полосе Тургояка в районе санатория "Жемчужина Урала". Обнаружили вокруг здравницы забор с колючей проволокой, а также ограждение, доходящее до уреза воды. В отношении санатория вынесли определение о возбуждении дела об административном правонарушении и проведении расследования.

Борьба с незаконными заборами в регионе идет нелегко, хотя о "приватизации" общего достояния, озер и природных красот, говорили давно. Граждане недоумевали: "Как так? В озерном крае туристы не могут воспользоваться правом на отдых, прибрежные полосы самых популярных водоемов поделены разного рода ограждениями". Поток жалоб усилился к нынешнему лету.

Если с начала года минэкологии выявило всего четыре нарушения, то с июля пошла настоящая "страда": за месяц убрали 22 ограждения, не только маленьких, но и напоминающих настоящие крепостные стены. Протяженность ограды-рекордсмена на Коровьем пляже на озере Увильды составила почти два километра. Снесли 600 метров. Заборных дел мастера стоят горой за свое "кровное" и не собираются быстро капитулировать.

- Жители поселка Увильды сообщили, что в районе гостевого комплекса "Лион" восстановлен забор, демонтированный ранее, - приводит один из примеров Виталий Безруков.

Чтобы исключить подобные рецидивы, глава координационного экологического совета области Рашид Исмаилов предложил повысить штраф за нарушения. Это должно умерить аппетиты строителей оград.

В регионе говорят, что борьба с незаконными заборами продолжится - руководством к действию послужат обращения граждан и информация в СМИ. Более пристального внимания потребуют охраняемые территории, популярные курортные места, где "приватизация" прибрежной полосы прокатилась особенно активно. Но и небольшие водоемы не будут забыты.

Потянем за ниточку

Как Беларусь и Россия вместе возрождают перспективную льняную отрасль

Россия и Беларусь по праву считаются законодателями моды в льняной отрасли. И сегодня наши страны входят в число мировых лидеров по валовому сбору льноволокна. Однако потенциал этой исконно славянской сельскохозяйственной культуры у нас раскрыт далеко не полностью. Союзная программа развития льноводства 1998-2000 годов ожидаемых результатов, к сожалению, не принесла.

Концепцию новой, льняной, программы, зародившейся в 2013 году, по разным причинам не удалось согласовать. Но специалисты считают, что такая программа нужна и возродить отрасль можно только сообща. Смогут ли наши страны совместными усилиями нащупать ниточку, потянув за которую реально преобразить наше льноводство в будущем?

Вопросы эти регулярно поднимают в Постоянном Комитете Союзного государства и Парламентском Собрании Союза Беларуси и России, ученые и практики. В нынешнем июле они снова оказались в центре внимания Госсекретаря Союзного государства Григория Рапоты, приезжавшего на "Славянский базар" в Витебск.

День Союзного государства на фестивале традиционно имеет не только культурную, но и экономическую составляющую. На этот раз один из пунктов "производственной" программы посвятили изучению проблем и перспектив льноводства. Нынешнее положение дел Григорий Рапота охарактеризовал так:

- В последнее время многие говорят, что отрасль хиреет, не развивается. Однако отдельные очаги развития сохраняются: в Беларуси, Костромской, Ивановской, Псковской, Смоленской, Новгородской областях. В концепции общей программы, которую мы формировали с 2013-го, были реальные изъяны. Мы, например, пришли к четкому пониманию, что с помощью бюджета Союзного государства не сможем сделать инвестиционную программу. То есть не вложим деньги в производство. А вот инновации реальны! Правда, чтобы профинансировать направление, специалисты должны помочь нам четко сформулировать задачу.

Чтобы услышать на этот счет авторитетное мнение специалистов, Госсекретарь отправился в Дубровно, где работает один из лучших белорусских льнозаводов:

- Его директор Анатолий Босенков у руля предприятия более 40 лет. Я хотел с ним посоветоваться, чтобы понять, имеет ли право на жизнь возможная союзная программа "Лен", к осуществлению которой мы подступали несколько раз. И вот предварительный вывод дилетанта, который я сделал после посещения Дубровенского льнозавода, - сотрудничество на уровне экспертов, которые болеют за свое дело, у нас не налажено должным образом. Мнение практиков мы спрашиваем редко.

В прошлом году Дубровенский льнозавод выработал 3,5 тысячи тонн льноволокна - больше всех в Беларуси.

Около 20 процентов продукции, рассказал Анатолий Босенков, завод продает в Россию:

- В основном это короткое волокно, из которого делают подкладочный материал ватин. Но нам хотелось бы более глубокого сотрудничества с восточными соседями. В первую очередь это касается обновления оборудования. Наряду с бельгийскими линиями по переработке длинного волокна у нас стоят старые псковские - для короткого. Им по 35 лет! Давно пора обновить, но такого оборудования больше не выпускают ни в России, ни в Беларуси.

Встречаясь во время "Славянского базара" с председателем Витебского облисполкома Николаем Шерстневым, Григорий Рапота сказал, что информация, полученная в Дубровно, будет обобщена, а консультации со специалистами продолжатся:

- Пока же констатируем, что мы слабо справляемся с формированием потребительского рынка льняной продукции. Возможности здесь имеются. Учиться нужно у Китая, Франции. Если продолжать говорить о проблемах, то, на мой взгляд, они не столько упираются в технологию обработки, сколько в выращивание сортов, дающих большой выход продукции.

Николай Шерстнев, открывший накануне приезда Госсекретаря Союзного государства в Дубровно новое хранилище для льнотресты, также настраивал коллектив завода на углубленную переработку льносемян, отходов льнопроизводства, изготовление изделий для медицинской и пищевой промышленности:

- Инновационные продукты, натуральные ткани, зеленая экономика - все это сегодня в тренде! Еще в 90-е годы мы плотно работали с российскими льноводческими институтами, вся техника была российская. Но с течением времени отрасль в России свелась к минимуму, а вместе мы потеряли позиции на международном рынке. Уверен, что силы, бюджеты, научные наработки в этом направлении нужно объединять.

Надо сказать, в сотрудничестве с российскими партнерами заинтересован и крупнейший в СНГ и Европе Оршанский льнокомбинат. Ежегодно он продает восточным соседям 2,5-3 миллиона метров льняных тканей. В том числе с финишными отделками, для пошива модной современной одежды. Среди этих тканей, говорит заместитель генерального директора по коммерческим вопросам Оршанского льнокомбината Игорь Ещенко, есть и популярная у молодежи джинса:

- После завершения второго этапа модернизации предприятия делают ее из короткого котонизированного волокна. Сейчас продолжается третий этап, в ходе которого переработку короткого волокна, нашего основного сырьевого ресурса, можно сделать более высокотехнологичной, получив инновационный продукт для целлюлозно-бумажной, автомобильной, строительной отраслей, а также нетканые материалы для медицины и косметологии. Здесь могли бы пригодиться наработки научных центров, с давних времен сосредоточенных в Москве, Иваново, Костроме. Если подключить коллег из Института льна НАН Беларуси, также занимающихся вопросами углубленной переработки, результат, на мой взгляд, мог бы оказаться впечатляющим.

Текст: Сергей Голесник

Цифровой датчик для сцепки

Технология представлена немецкой железнодорожной компанией Deutsche Bahn (DB)

Австрия, Франция, Италия, Германия и Швейцария 1 сентября начали проведение тестовых испытаний технологии цифровой сцепки вагонов. В течение трёх месяцев поезд, оборудованный новым механизмом, будет курсировать по всем странам, принимающим участие в эксперименте. Цель теста – проверить прочность и технологичность механизма для дальнейшего внедрения его по всей Европе.

«Множество стран изъявили интерес к разработке технологии. Для того чтобы успешно использовать механизм сцепки для перевозок по всей Европе, странам нужно прийти к единому решению при выборе системы и её производителя, именно поэтому представителями пяти европейских стран принято решение о проведении интернациональных испытаний. Во время апробации каждая из стран-участниц сможет проверить технологию не только на работу механизма, но и на прочность на манёвренных магистралях сети», – рассказал руководитель DB Cargo (дочернее подразделение компании DB, отвечающее за грузовые перевозки) Сигрид Никутта.

По словам руководителя отдела цифровизации компании DB Сабины Йешке, механизм управления новой технологией сцепки очень прост: машинисту поезда достаточно нажать кнопку на панели управления, после чего система будет активирована и начнётся сцепление вагонов; для того чтобы произвести отцепку, нужно повторно нажать на ту же клавишу.

«Технология фиксируется двойным креплением, что позволяет ей иметь преимущество не только во времени и дополнительных физических затратах, но и в прочности фиксации», – добавила Никутта.

«Детали для сборки тестовых устройств представили четыре компании. Из этих деталей специалисты предприятия DB Systemtechnik (дочерняя компания Deutsche Bahn. – Ред.) изготовили механизмы для цифровой сцепки вагонов. Технология интегрирована в 12 пар вагонов. Поезд с новейшей технологией сцепки в течение трёх месяцев будет курсировать по всей Европе. В каждой стране представитель железных дорог сможет лично опробовать нашу технологию и направить нам свои отзывы. Во время такого путешествия мы хотим не только выбрать поставщика деталей для всех стран, но и ознакомиться со всеми пожеланиями участников эксперимента, ведь речь идёт о технологии европейского уровня», – пояснил руководитель DB Cargo.

О компаниях, поставивших детали для сборки, в DB не сообщают, ссылаясь на коммерческую тайну.

Исследовательский проект по внедрению системы цифровой сцепки запланирован до 2022 года (в это время механизм будет дорабатываться с учётом пожеланий стран-участниц). Финансирование для реализации технологии и её испытаний в размере 13 млн евро предоставляет Министерство транспорта и цифровой инфраструктуры Германии и Европейский союз.

Справка «Гудка»

DB Systemtechnik – немецкая инжиниринговая компания, специализируется на разработке, изготовлении и тестировании железнодорожных технологий. Для проведения испытаний организация располагает собственными транспортными единицами и полигонами. Представительства компании расположены во Франции и Великобритании.

Анастасия Баранец

Евросоюз > Транспорт. СМИ, ИТ > gudok.ru, 3 сентября 2020 > № 3485074

Кто стучится в дверь ко мне?

благодетельные поглотители

Анна Серафимова

Сообщение о том, что "лидер белорусской оппозиции Светлана Тихановская встретилась с Бернаром-Анри Леви", вдохновила прогрессивную либеральную общественность. Координационный комитет в изгнании потирал руки: "Смотрите, кто пришёл! Сейчас дело пойдёт!"

Когда конспирологи упражняются в умственной гимнастике и сводят все мировые интриги к Америке или Германии, Бернар ухмыляется, слушая недотёп. Ведь этого французского философа не случайно называют "серым кардиналом мирового либерализма". Краткое буквально штрихами, досье: в 1999 году призвал Запад поддержать Армию освобождения Косова и Аслана Масхадова в качестве "президента Ичкерии". В 2003 году без него не обошлась "революция роз" в Грузии. В 2011-2012 годах внёс вклад в расправу с Муаммаром Каддафи, в 2013 году требовал с "режимом Асада" поступить, как с Каддафи. В 2014 году философствовал на Майдане, активно вмешиваясь во внутренние дела суверенного государства, каковым "незалэжники" до сих пор называют Украину.

Возможно, потому он так легко расправляется со странами и континентами лишь, что не понимает, "на что он руку поднимал"? Ломать — не строить, так-то оно так. Вообще, западные геополитики — парни горячие, да и с глобусом на ты: в Москве вон дома передвигали, а они могут моря и океаны переплёскивать, куда им надо. Помнится, незабвенная Псаки, представлявшая Госдепартамент США, оттель грозила Батьке: "Если Белоруссия вторгнется на Украину, Шестой флот США будет немедленно переброшен к берегам Белоруссии". А мы ещё наших школьников упрекаем, что они не знают, кто такой Гагарин. Им по ЕГЭ этого не надо знать — так для чего мозги грузить? Но вот Псаки должна была знать, куда Шестой флот бросать! Или волоком тянули бы свои авианосцы к берегам Белоруссии? Беларусь — страна озёр, так что берега-то там есть, но для Шестого флота водоёмы мелковаты, как бы на мель не сесть, вояки.

И таких знатоков истории с географией, как видим, по всему цивилизованному миру высеяно — хоть косой коси: ну так и прёт, так и прёт. И Бернар прибыв к майданцам Украины, чтобы пролить свет демократии, на митинге вдохновенно зажигал: "Ваша сила заключается в вашей высокой цивилизации. Украина и Киев блистали, когда России ещё не было и в помине. Поэтому в каждом гражданине Майдана больше культуры и истории, чем в сочинском хвастуне, который является врагом святой Софии и её мудрости". Бабка Параска, прослушав, от гордости чуть не лопнула.

Но нет ли в этом утверждении какихто намёков на темноту Америки, о которой никакого помина не было, когда Россия-то уж худо-бедно поблёскивала? И что было тогда Украиной? Как та блистательная страна называлась? Не Киевская ли Русь? И что это, Бернар, приехал в гости и на — соль на рану: вот были вы великими, да сплыли. Конечно, историю знать — это не на Майдане скакать. "Мне нужна не правда, мне нужна победа!" Очень глубокая мысль, которая движет всеми либералами без исключения! Какой области ни коснись!

Впрочем, кажется, когда никакой прекрасной Франции не было и в помине, уже блистали цивилизации Востока, горячие представители которого то и дело устраивают погромы в парижах и окрестностях, и в этих арабских парнях уж точно больше культуры и истории, чем во французском хвастуне. Но им Бернар почему-то не говорит: любой из устраивающих беспорядки — выше и блистательнее меня и Макрона. Кто был кто? Кто есть кто? Кто будет кто? Вопрос для философа.

Но уж коли приехал в блистательную страну, то грех самому не блеснуть, и Бернара понесло: "Поэтому вы победите. Я говорю вам: добро пожаловать в Европу!". После митинга все побежали чемоданы собирать — мол, нас Бернар к себе пригласил. Но как у бернаров водится: пригласить-то пригласил, а адреса не оставил. Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Европейский союз. Высокоцивилизованные не преминули нагрянуть, а в какую дверь постучать — не знают.

"У вас, народа Майдана, есть объединяющая вас всех мечта. Ваша мечта — это Европа. Не Европа финансистов, а Европа ценностей. Не бюрократическая, а духовная Европа". То есть дядька прямо сказал: денег не дам. Духовными ценностями наслаждайтесь: однополые браки, родитель номер один, родитель два… А по вопросу финансов — к России, это она всем долги прощает и в недружественные страны деньги вкачивает. И только на лечение своим детям средства смс-ками собирает и стариков голодом морит. А прямым врагам — щедрой рукой правительства отсыпает.

"Здесь есть внуки тех, кто пережил сталинский голодомор и массовые расстрелы в Бабьем Яре". Бернар впрямую катит бочку на Меркель. Поделом ей. Или он думает, что Бабий Яр тоже Сталин устроил? Да, история с географией — не ваш конёк, ребята. По поводу голодомора — хоть кол на голове теши. Им нужна не правда. В то голодное время на Украину из русских областей и за счёт русских областей посылали продовольствие. И огребаем благодарность за это по сию пору. Лучше б сами съели.

Надо сказать, что заморским умачам до наших — далеко. Помнится, в новогоднем обращении нынешний обладатель дипломатического паспорта, а в ту пору — президент нашей Родины Дмитрий Анатольевич сообщил изумлённому человечеству: "Россия — молодая страна. Напомню, что в наступающем году ей исполнится только двадцать лет". Так что любая Буркина-Фасо — блистательнее нас.

Вы говорите — двойные стандарты? Нет уж, стандарт — это когда что-то в каких-то рамках. А когда вот так, как Бернар, это уже — гуляем на все, танцуем всех! "Леви поддерживал практически все протесты, все майданы, цветные революции, кроме одной. Против "жёлтых жилетов" так, как выступал Леви, не выступал ни один французский политик или общественный деятель. В своем Twitter он призвал: "Давите их газом!". Так что не все "шабаши роз и достоинства" Бернар пламенно поддерживает.

Ведь "жёлтые жилеты" — тоже протестное движение, они тоже — за всё хорошее против всего плохого. "Демонстрации сопровождались беспорядками и призывами к отставке президента. Разгоняя манифестации, полиция действовала жёстко и решительно: в ход шли дубинки, шумовые гранаты, водомёты, слезоточивый газ". Это не про Минск. Это про родной Бернару Париж, про родного ему Макрона, жестокость которого он страстно поддержал.

Белоруссия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 2 сентября 2020 > № 3542789 Анна Серафимова

Российский стартап помогает продавать Sharp в Европе

Brandquad пе­реза­пус­тил он­лайн-ма­газин ком­па­нии Sharp в Ев­ро­пе. Рос­сий­ский стар­тап нас­тро­ил для про­из­во­дите­ля элек­тро­ники ав­то­мати­чес­кое соз­да­ние ин­форма­ци­он­ных и тех­ни­чес­ких бук­ле­тов о то­варах.

Анас­та­сия Сам­со­нова

Технология Brandquad стала основной для управления всем контентом о продуктах Sharp и инструментом для работы менеджеров по продажам техники. С помощью системы стартапа европейский Sharp управляет контентом своего сайта на 25 языках и может делиться им автоматически с другими онлайн-магазинами и маркетплейсами. В частности, из каталога системы по API автоматически выгружаются на сайт тексты и фото для карточек товаров.

Brandquad - это цифровая платформа, которая собирает данные о продуктах, хранит их, следит за их актуальностью и автоматизирует процесс размещения товара в любых каналах продаж.

"В Европе мы предлагаем экосистему сервисов по работе с данными, которая подключается к уже установленным системам внутри компаний. Такая гибкая модель позволила нам быстро сделать индивидуальное решение для Sharp и перезапустить онлайн-магазин, не внося дорогостоящих изменений в ИТ-ландшафт компании", - рассказал директор Brandquad по развитию в Европе Энтони Дэпрэ Оттави.

Во Франции расположены головные офисы компаний, с представительствами которых Brandquad работает в России. Стартап предлагает им экосистему сервисов для управления контентом, которая включает PIM-каталог, удобное хранилище для медиаконтента и аналитический модуль на основе искусственного интеллекта.

"Система оптимизирует обработку данных о товарах, что ускоряет процессы в маркетинге и продажах производителей и ретейлеров, а также потенциально может увеличить их товарооборот на 4% в неделю. Помимо этого, внедрение PIM-каталогов и систем для автоматической дистрибуции контента в 10 раз ускоряет работу с данными о товарах и на 80% сокращает количество ошибок в них", - говорится в сообщении Brandquad.

По словам генерального директора Brandquad Филиппа Денисова, компания планирует развивать и российское, и зарубежное направление бизнеса и сохранить высокие темпы роста выручки. По итогам 2019 г. оборот бизнеса вырос по сравнению с предыдущим годом в 2,5 раза и составил 140 млн руб.

"Решение Brandquad ориентировано на работу в e-commerce, поэтому регион, в котором расположена компания-партнер, не так важен. Мы попробовали развитие во Франции во многом случайно, так как участвовали в акселераторе Lafayette plug and play, на время проекта часть команды переместилась в эту страну. Наш опыт показал, что проекты в Европе реализуются гораздо сложнее и затратнее, чем в России или, тем более, в ОАЭ. Это связано и с прохладным отношением к русским проектам, и со сложным законодательством, и с высокой конкуренцией на рынке", - рассказал гендиректор Brandquad.

Кроме представительства в Европе, у Brandquad есть русская проектная команда в ОАЭ, которая занимается проектами для рынка MENA. Там решения для организации работы с контентом для онлайн-магазинов востребованы в связи с активным развитием e-commerce из-за климатических условий и сложностей в законодательстве, регулирующем ретейл.

Директор цифровой лаборатории Softline Digital Андрей Ботнев считает, что, учитывая массовый переход ретейла в онлайн в пандемию коронавируса, сервисы по управлению контентом на онлайн-площадках будут очень востребованными на рынке. Однако, по его мнению, онлайн-ретейлерам, в том числе и производителям электронной техники, стоило внедрять такие решения, чтобы ускорить процессы в маркетинге и продажах, намного раньше. "Определенные сомнения вызывают также цифры, которые озвучивает платформа, особенно 4% по увеличению товарооборота, - в реальной жизни в настоящий момент они меньше", - сказал представитель Softline.

Директор по стратегии и инновациям компании "Техносерв" Максим Гарусев отмечает, что мировой рынок продуктов, подобных решению Brandquad, весьма конкурентен. Кроме готовых коробочных и полукоробочных продуктов зарубежных и российских поставщиков, существует большое количество разработчиков, которые специализируются на решениях для ретейла под заказчиков.

"Решения по автоматизации онлайн-торговли востребованы. Спрос на них растет и будет постоянно расти. Мы наблюдаем это и по собственным проектам. Это вызвано продолжающимся переходом торговли в онлайн-формат, а также конвергенцией офлайн- и онлайн-витрин поставщиков и ретейла", - поясняет представитель "Техносерва".

Стартап Brandquad работает с Unilever, X5 Retail Group, Estee Lauder, L’Oreal, IQOS, Stada, Bayer, Nestle, Hasbro. На платформе хранятся и обрабатываются идентификаторы товарных позиции (цифры сверху на штрих-коде) более 600 брендов. Данные о товарах передаются по 2000 каналов, в том числе для "Яндекс.Маркета", Ozon и других ретейлеров.

Гринпис объяснил, почему атомная энергетика не поможет справиться с климатическим кризисом

Лоббисты атомной промышленности не устают утверждать, что АЭС помогут бороться с климатическим кризисом, потому что не выбрасывают в атмосферу парниковые газы.

Атомная энергия не может рассматриваться в качестве «зелёного» источника энергии, поскольку её использование сопряжено с рисками аварий и радиоактивного загрязнения и кроме того, она сама крайне уязвима к изменению климата.

Объясняем, почему атомная энергетика не поможет справиться с климатическим кризисом.

Она не безуглеродная

На самих АЭС выбросы парниковых газов не происходят, но без сотен предприятий «ядерной топливной цепочки» АЭС работать не могут, а углеродный след этих предприятий велик. Поэтому атомную энергетику нельзя назвать ни безуглеродной, ни даже низкоуглеродной.

Независимые исследования, учитывающие все факторы (углеродный след при добыче урановой руды, обогащении урана и обращении с радиоактивными отходами), оценивают углеродный след работы АЭС от 88 до 146 грамм CO2-эквивалента на кВт*ч атомной электроэнергии. С учётом непрямых выбросов углеродный след от работы угольной ТЭЦ — порядка 800 грамм CO2-эквивалента на кВт*ч, солнечной станции — до 20 грамм, ветряной — менее 10 грамм.

Даже если предположить, что атомные лоббисты правы, говоря о снижении выбросов при использовании атомной энергетики (мы показали, что это не так), использование АЭС не сработает как климатическое решение, потому что это слишком дорого и долго.

Она дороже возобновляемых источников энергии

Сокращать выбросы с помощью АЭС дороже, чем делать это при помощи возобновляемых источников энергии. Согласно докладу World Nuclear Industry Status Report (WNISR), стоимость получения солнечной энергии — от 36 $ до 44 $ за мегаватт-час (МВт*ч), в то время как ветростанции на берегу требуют $29–56 $ за МВт*ч. Стоимость атомной энергии для новых АЭС — между 112 $ и 189 $ за МВт*ч.

За прошедшие 10 лет, согласно WNISR, приведённая стоимость энергии (на МВт*ч) — с учётом капитальных затрат и всех затрат на протяжении работы объекта — для солнечных установок упала на 88%, для ветроустановок на 69%. Для АЭС такая стоимость возросла на 23%.

Каждый киловатт-час, полученный на атомной станции, имеет климатический след в несколько раз выше, чем кВт*ч от солнечных или ветровых станций. Получается, что удельные затраты на сокращение выбросов за счёт АЭС в несколько раз выше.

Атомные станции долго строить

Мы находимся в условиях климатического кризиса, когда последствия уже очевидны: ураганы, волны жары, наводнения происходят всё чаще. Все учёные мира говорят, что действовать нужно сегодня, в ближайшие годы, пока у человечества есть шанс изменить ситуацию и сохранить комфортные условия для существования.

Практика показывает, что строительство АЭС требует значительных временных и капитальных затрат, происходит с превышением сметы и графика, в то время как запуск ВИЭ не сопряжён с такими затратами.

Доклад WNISR показывает, что среднее время строительства АЭС составляет почти 10 лет. Получается, даже если бы АЭС позволяли сильно уменьшить выбросы парниковых газов, построить их быстро невозможно. Например, запуск реактора Олкилуото-3 в Финляндии задерживается на 10 лет, и он всё ещё не запущен. Проект АЭС Аккую в Турции также движется со значительными задержками.

В отчёте «О состоянии мировой атомной промышленности за 2019 год» говорится, что строительство новых атомных электростанций занимает на 5–17 лет больше времени, чем строительство солнечной станции или береговой ветростанции. Например, ветряную станцию мощностью 10 МВт можно установить за два месяца, мощностью 50 МВт — за шесть. Одну из крупнейших солнечных станций в мире — Kamuthi в Индии — мощностью 648 МВт построили за восемь месяцев (строительство проходило в 2016 году).

Атомные станции опасны

Существует угроза катастрофических аварий на АЭС: мы все помним про Маяк, Чернобыль, Фукусиму, а ведь случалось ещё много аварий меньшего масштаба. Кроме того, АЭС производят радиоактивные отходы. Пока что эта проблема (в том числе отработавшего ядерного топлива) не решена нигде в мире.

Трата времени и ресурсов на атомную энергетику означает, что мы откладываем энергетический переход, выбросы не сокращаются быстро, а следовательно, количество смертей от климатического кризиса продолжает расти. Для десятков тысяч людей, эвакуированных после катастрофы на Фукусиме, и десятков тысяч семей, ставших жертвами Чернобыльской катастрофы, говорить, что их страдания оправданы, потому что атомная энергетика нужна для борьбы с изменением климата, фактически неверно, и что главное — аморально.

АЭС уязвимы в условиях климатического кризиса

Вследствие климатического кризиса участятся наводнения, что повысит существующие риски аварий на АЭС, расположенных на берегах морей.

Так, по данным доклада агентства Moody’s, климатические риски серьёзно осложнят работу АЭС в ближайшие 20 лет. Будучи расположенными вблизи водных объектов, АЭС во многих регионах окажутся уязвимы для наводнений, ураганов, штормов. Волны экстремально высоких температур — это также дополнительные риски для работы АЭС.

Кроме того, для охлаждения реакторов ежедневно необходимо большое количество воды, и при этом вода не должна быть чрезмерно нагретой. Из-за этого во Франции по причине жаркого лета приходится останавливать реакторы.

Альтернатива — возобновляемые источники энергии

Атомная энергетика — ложное решение. За последние годы мы видим существенное сокращение стоимости и рекордный рост в секторе возобновляемой энергетики. В 2019 мировой уровень выработки электроэнергии ВИЭ (без ГЭС) превысил её производство на АЭС.

Согласно исследованию Climate Action Tracker, страны, рассматривающие атомную энергетику как способ снижения выбросов и тратящие на неё средства, не смогут внести необходимый вклад в достижение климатических целей Парижского соглашения. Среди представленных в базе неправительственной организации 33 стран (ЕС считается как одна страна) этим целям соответствуют лишь семь — у пяти политика соответствует удержанию потепления в пределах двух градусов, ещё у двух — в пределах полутора градусов.

Вопреки распространяемому атомной промышленностью мнению о том, что без АЭС невозможно решить проблему изменения климата, лишь у одной из этих семи стран — Индии — есть атомная энергетика. В базе представлены ещё около десятка стран с атомной энергетикой, и ни у одной из них климатическая политика не удовлетворяет целям Парижского соглашения.

Россия может стать мировым климатическим лидером — у нас огромный потенциал поглощения углерода экосистемами и возможности высокотехнологичного развития. Для этого необходимо принять долгосрочную стратегию низкоуглеродного развития с достижением до 2050 года нулевых выбросов и срочные меры, в том числе:

• развитие ВИЭ;
• переход к 2050 году на полный отказ от бензиновых и дизельных авто;
• переход на электротранспорт;
• эффективная профилактика пожаров;
• развитие лесовыращивания (в том числе на заброшенных сельхозземлях);
• сохранение диких лесов;
• изменение моделей потребления;
• повторное использование и продление срока жизни товаров;
• уменьшение объёма любых производимых отходов.

Нулевые выбросы в 2050 году - это реальная цель, но она требует политической воли и средств. Часть этих средств можно получить, отказавшись от субсидирования атомной энергетики, утверждает Гринпис России.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Беларусь В.В.Макеем, Москва, 2 сентября 2020 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели доверительные и очень подробные переговоры с Министром иностранных дел Республики Беларусь В.В.Макеем.

Обсудили непростые внутриполитические события в Беларуси и ситуацию, которая складывается вокруг них. Нас она не может не беспокоить, поскольку Минск – наш стратегический союзник. Мы строим общее Союзное государство, плодотворно взаимодействуем на самых разных направлениях, включая участие в многосторонних объединениях на постсоветском пространстве: ЕАЭС, ОДКБ, СНГ.

Подтвердили оценки, которые были высказаны президентами России и Белоруссии в том, что касается происходящего. Республика Беларусь, пожалуй, впервые столкнулась с серьезной угрозой дестабилизации, происходящей не без самого энергичного вмешательства извне. Мы осуждаем давление, которое сейчас пытаются оказать на законные власти Белоруссии со стороны ряда зарубежных государств, одновременно открыто оказывающих поддержку оппозиции, недовольной итогами президентских выборов. Стране, народу и руководству Белоруссии навязываются сомнительные идеи о посредничестве, в том числе по линии ОБСЕ, которая сама переживает глубокий кризис и нуждается в реформировании, а также оказалась неспособной выполнить свои обязательства по обеспечению международного наблюдения за выборами Президента Республики Беларусь. К этому добавляется напряженность по линии Евросоюза, НАТО. Оттуда звучат достаточно деструктивные заявления. Мы видим активность Североатлантического альянса, в том числе вблизи границ Белоруссии, которые также являются внешними границами Союзного государства.

Россия с самого начала заняла взвешенную позицию по отношению к белорусским событиям. Сегодня мы ее в очередной раз четко подтвердили. Как подчеркнул Президент Российской Федерации В.В.Путин в своем недавнем интервью, считаем президентские выборы состоявшимися. Рассчитываем на скорейшую нормализацию обстановки через диалог при соблюдении норм действующей Конституции Республики Беларусь и при уважении правопорядка. Считаем недопустимым какое-либо вмешательство во внутренние дела, как я уже сказал, навязывание назойливых посреднических услуг вопреки суверенной воле Минска и белорусского руководства. Принципиально важно позволить белорусскому народу самостоятельно разобраться в происходящем. В этой связи рассматриваем (как мы уже не раз говорили, и Президент России об этом упоминал) весьма перспективной инициативу Президента А.Г.Лукашенко о проведении конституционной реформы. Мы полагаем (и наши контакты с белорусскими друзьями это подтверждают), что такой политический процесс может стать полезной площадкой для общенационального диалога, способствовать преодолению нынешней ситуации и обеспечить нормализацию обстановки, стабилизацию общества.

В ходе переговоров мы также обсуждали текущие вопросы внешнеполитического взаимодействия. Не все намеченные мероприятия в двустороннем формате и по линии многосторонних организаций, в которых наши страны участвуют, смогли состояться из-за пандемии коронавируса. Многое мы делаем путем организации видеоконференций. Сегодня поговорили и о подготовке совместного заседания Коллегий МИД России и МИД Беларуси, которое должно состояться осенью в Минске. Рассмотрели ход осуществления ключевых документов. Имею в виду Программу согласованных действий в области внешней политики и План межмидовских консультаций.

Продолжаем сотрудничать по коронавирусной проблематике, включая такой важный аспект как обеспечение комфортного возвращения на родину наших граждан, находящихся в третьих странах.

В ходе моего рабочего визита в Минск 19 июня мы подписали с Министром иностранных дел Республики Беларусь В.В.Макеем российско-белорусское межправительственное соглашение о взаимном признании виз и по иным вопросам, связанным с пребыванием иностранцев на территории Союзного государства. Сегодня с удовлетворением констатировали, что процесс ратификации успешно продвигается в обеих странах и должен быть завершен через пару месяцев.

Говорили и о перспективах возобновления регулярного транспортного сообщения между нашими странами. Соответствующие ведомства буквально вчера этот вопрос подробно рассматривали. Есть понимание как постепенно, соблюдая все меры предосторожности, двигаться к полному восстановлению транспортного сообщения.

Договорились и далее укреплять наше сотрудничество в различных международных организациях помимо структур на постсоветском пространстве. Это, конечно же, ООН и ОБСЕ, о необходимости реформировании которой я уже упоминал. Совместная инициатива России, Белоруссии и других наших партнеров по СНГ о реформе ОБСЕ продвигается нами уже более 12 лет. Западные партнеры категорически не хотят заниматься этим вопросом. Думаю, что с учетом всех последних событий, а также с учетом кризиса, который охватил все без исключения институты ОБСЕ, от такого разговора на этот раз уже не уйти.

Условились поддерживать плотные контакты в предстоящий период. Наши сотрудники продолжат работу на экспертном уровне по всем вопросам, которые у нас стоят на совместной повестке дня.

Вопрос (обоим министрам): Планируют ли Белоруссия и Россия совместно на международных площадках и в международных организациях поднимать вопрос о вмешательстве третьих стран во внутренние дела Белоруссии после состоявшихся президентских выборов?

С.В.Лавров: Считаем происходящее внутренним делом Республики Беларусь, поэтому не инициируем каких-либо дискуссий на многосторонних площадках. Другое дело, что некоторые члены соответствующих организаций, в том числе в ОБСЕ и ООН, пытаются всячески интернационализировать происходящее в Белоруссии и таким образом оправдать назойливые попытки по навязыванию посреднических услуг, в частности по линии той же ОБСЕ.

По инициативе стран, среди которых близкие соседи Белоруссии с западной стороны, не так давно собрали Постоянный Совет ОБСЕ. Эстония, которая сейчас является непостоянным членом СБ ООН, организовала в Нью-Йорке неформальную встречу по т.н. «формуле Арриа», что предусмотрено договоренностями, существующими между делегациями в Нью-Йорке, для обсуждения событий в Республике Беларусь. Оба этих мероприятия (в ОБСЕ и в Нью-Йорке) использовались для агрессивных, даже грубых требований к Минску отменить результаты выборов, полностью признать победу оппозиции. Любому непредвзятому наблюдателю понятно, что все это является провокационными заходами. На этих заседаниях российская и белорусская делегации, которые участвовали в работе Постоянного Совета ОБСЕ, четко изложили свою позицию.

Мы будем так поступать и впредь, когда те, кто пытается «раскачать» обстановку в Белоруссии, кто уже не один год путем неуклюжих «заигрываний» с Минском пытается, очевидно для всех, оторвать Белоруссию от России, подорвать основы функционирования Союзного государства. Будем достойно и твердо на основе фактов требовать отказаться от какого-либо вмешательства во внутренние дела этой страны и исходить из того, что любые проблемы должны решаться на основе Конституции Республики Беларусь при уважении тех норм правопорядка, которые в ней существуют.

Вопрос В.В.Макею: В Белоруссии продолжает работать большое количество журналистов из других стран, в том числе из России, которые за последние три недели подвергались весьма жёсткому давлению со стороны правоохранительных органов Белоруссии. Могли бы Вы на своём уровне оказать содействие тому, чтобы им дали нормально осуществлять свою профессиональную деятельность?

Вопрос С.В.Лаврову: В ряде стран Россия взаимодействует как с властями, так и с оппозицией, но те белорусские представители оппозиции, которые недовольны тем, что происходит сказали СМИ, что, обратившись в российское Посольство в Минске они пока не получили ответа о возможной встрече. Допускаете ли Вы такие контакты?

С.В.Лавров: Мы, конечно же, озабочены тем, что некоторые из российских журналистов, которые работали и продолжают работать в Белоруссии подвергались задержанию, в том числе не самому аккуратному. Мы каждый раз обращались к нашим белорусским коллегам, и они реагировали оперативно. Все задержанные журналисты были отпущены, в том числе и те, у кого не было аккредитации, а соблюдать нормы журналистской работы в любой стране необходимо.

Мы не раз от имени Министерства иностранных дел делали такие заявления. Мы будем отстаивать права наших журналистов, которые работают на основе законодательства соответствующей страны, будь то в Белоруссии, во Франции, когда были нападения полицейских и, когда трое наших журналистов из, по-моему, «РТ» и один из «РИА Новости» были ранены. Также мы поступали, когда недавно у Белого дома в Вашингтоне резиновыми пулями ранили корреспондента агентства «Спутник». Мы сегодня в очередной раз подчеркнули (и получили соответствующие заверения со стороны наших белорусских коллег) необходимость обеспечивать работу российских журналистов, имеющих соответствующую аккредитацию и действующих в рамках правового поля.

Я регулярно читаю «Коммерсант», который Вы представляете и очень подробные репортажи А.И.Колесникова, который регистрирует действительность и общается с людьми, выходящими на площадь. Там очень много интересных наблюдений, когда молодежь объясняет, почему они вышли на эту площадь, почему они хотели бы, чтобы их голос был услышан. Судя по материалам Коммерсанта и других наших СМИ, это действительно мирные люди, которые просто хотят, как я уже сказал, быть услышанными.

Мы также видим и знаем доподлинно те вещи, которые не попадают на страницы газет о людях, к которым корреспонденты наших изданий, других СМИ не имеют доступа, но, которые очень заинтересованы, чтобы эти мирные протесты сорвались в конфронтационную спираль. Есть подтвержденные сведения о том, что подобная деятельность ведется с территории Украины. Там есть и «Тризуб» имени Бандеры, и «С14», есть «Национальный корпус», «Правый сектор». Все эти структуры активно занимаются провоцированием радикальных действий в Минске и в других городах Белоруссии, финансируют соответствующие мероприятия, науськивают тех, кого они считают перспективными экстремистскими лидерами к тому, чтобы они вносили силовые элементы в демонстрации в белорусской столице. По нашим данным, в Волынской и Днепропетровской областях на Украине есть лагеря подготовки таких экстремистов. Я уверен, что наши спецслужбы должны этим заниматься более предметно, они в контакте друг с другом находятся. По нашим оценкам порядка 200 экстремистов, натренированных на украинской территории, сейчас находятся в Республике Беларусь.

Еще раз подчеркну, наша позиция заключается в том, чтобы никто не мешал самим белорусам договариваться между собой.

Насчет обращения Координационного совета в Посольство Российской Федерации в Минске с предложением провести встречу. Мы относимся к Республике Беларусь как к суверенному государству. Относимся к любой структуре, которая там создается, как к структуре, обязанной соблюдать закон. Мы не знаем, как был сформирован Координационный совет. Многие из тех, кого объявили членами этой структуры, узнали об этом постфактум. Некоторые уже успели заявить, что они выходят из этой структуры.

Я не хочу давать каких-то оценок и выносить вердиктов, но, некоторые фамилии из того списка, объявленного в качестве состава Координационного совета, нам знакомы. Целый ряд этих фамилий ассоциируется у нас с личностями, выступающими за культурный разрыв с Россией, использование лозунга «белоруссизации» для ущемления русского языка. Они выступают за то, чтобы поменьше сотрудничать со структурами, созданными на постсоветском пространстве, вплоть до выхода из Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и присоединение к НАТО.

Нам известно о заявлении, по крайней мере, одного из членов Координационного совета о том, что русский – это «народ-подлец», и, что «Белоруссия никогда не была Россией, Белоруссия всегда была Польшей». Это заявления, которые звучали из уст, ныне сформированных в Координационный совет деятелей, на предыдущих этапах их карьеры. Это характеризует взгляды как минимум некоторых из участников этого процесса. Не забудем и о том, что до сих пор нет внятных объяснений со стороны лидеров этого механизма по поводу той программы, висевшей на сайте С.Г.Тихановской, и подтверждающей нацеленность именно на антироссийскую работу, которая потом быстро исчезла. Нет внятных объяснений, что же все-таки произошло, и что на самом деле является программой этого совета.

В этих условиях мы считаем, что нам ни к чему встречаться с представителями, до тех пор, пока они не сформируют свою структуру в соответствии с законодательством Республики Беларусь. Мы работаем с оппозицией в разных странах, но с той, которая сама функционирует в легальном, правовом поле.

Еще одна характеристика Координационного совета. На этапе, когда начались первые демонстрации, и противостояние с правоохранительными органами, звучали прямые призывы к правоохранителям: изменить присяге, «перейти на сторону народа», как они выражались, что им за это заплатят, дадут квартиры. Мне кажется, это уголовное преступление.

Мы сначала хотим понять, что это за люди, которые себя презентуют как единственные радетели за будущее белорусского народа.

Вопрос: Вы неоднократно, в том числе и сегодня, говорили о вмешательстве третьих сил во внутренние дела Республики Беларусь. Как Россия должна поступить в этой ситуации? Какие цели и задачи ставит перед собой Москва по урегулированию ситуации у наших друзей?

С.В.Лавров: Все уже было сказано, в том числе Президентом Российской Федерации В.В.Путиным в его недавнем интервью и по итогам его телефонных переговоров с Президентом Республики Беларусь А.Г.Лукашенко. Мы убеждены, что существует только один вариант – прекратить любое вмешательство во внутренние дела Республики Беларусь.

Убеждены, что при продвижении инициатив, выдвинутых Президентом А.Г.Лукашенко, по проведению конституционной реформы в рамках общенационального диалога, с привлечением тех рабочих на промышленных предприятиях, которые недавно посещал Президент Белоруссии, студентов и тех самых молодых людей, которые мирно гуляют по улицам Минска (но только чтобы они не нарушали закон), этот процесс весьма перспективен. Нужен общенациональный диалог, к которому руководство Белоруссии готово.

Те, кто пытаются всеми правдами и неправдами спровоцировать беспорядки, нарушение законов, прекрасно понимают, что такой национальный диалог оставит их на обочине истории. Поэтому они и пытаются свести все к экстремистским провокациям, спровоцировать правоохранителей, чтобы, не дай Бог, как им кажется, Беларусь спокойно восстановила нормальную повседневную жизнь во всех своих городах. Мы будем категорически пресекать подобного рода попытки, тем более попытки использовать многосторонние структуры, в которых участвуют Россия и Белоруссия, для того чтобы такими провокациями заниматься.

Россия. Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 сентября 2020 > № 3492645 Сергей Лавров

От Заполярья до Центральной Азии

Как защититься от диких животных в дикой природе, добраться до обсерватории, которая находится на высоте двух тысяч метров, и справиться со стрессом? «Наука в Сибири» поговорила с сотрудниками сибирских институтов о работе в дальних экспедициях.

Старший научный сотрудник лаборатории геохимии рудообразования и геохимических методов поисков Института геохимии СО РАН (Иркутск) кандидат геолого-минералогических наук Александр Вадимович Паршин в составе коллектива исследователей занимается маловысотным дистанционным зондированием Земли. В работе ученые используют роботизированные системы на базе беспилотных летательных аппаратов (далее БПЛА). При помощи такого оборудования, как, например, мультикоптеры и самолеты с вертикальным взлетом, они проводят геофизическую съемку в районах со сложными природными условиями.

Применение таких систем позволяет быстро и недорого решать задачи геолого-геофизического картирования и поисков месторождений. БПЛА-технологии используют в местах, где раньше никто не стал бы заниматься геологическими поисками из-за высоких финансовых рисков. Также они дают возможность работать там, где тяжело проводить исследования классическими полевыми отрядами с тяжелой техникой.

Александр Вадимович часто участвует в организации сложных экспедиций в удаленные районы: от Дальнего Востока до Урала и от Арктики до Центральной Азии. В последние пять лет это не менее 7—10 экспедиций в год. Коллективы ученых трудятся на местности с сильно пересеченным рельефом, отсутствием дорог, где обстановка каждый год усложняется. Несколько лет назад отчет команды А. Паршина об экспедиции по поискам старых золото-урановых месторождений в Забайкалье принес приз «За самую экстремальную трофи-экспедицию России» на конкурсе Master-Winch Expedition (конкурс от производителя автомобильных лебедок Master-Winch на лучший отчет об экспедиции).

«У нас довольно молодой коллектив. Большая его часть участвует в экспедициях со студенчества. Многие сотрудники лаборатории — бывшие или действующие спортсмены, некоторые служили в армии, и их физподготовка и навыки, такие как, например, управление вездеходами, ремонт техники или стрельба, оказываются очень нужными во время длительных поездок», — рассказывает Александр Вадимович.

Задача у команды исследователей в экспедиции следующая — им нужно прибыть на участок и организовать лагерь. Затем группы по два-три человека с беспилотными системами перемещаются по участку, пока не покроют его регулярной съемкой. С научной точки зрения цель таких поездок — постоянное совершенствование технологий и методик, их практическая проверка. С производственной — составление геолого-геофизических карт и поиск месторождений полезных ископаемых. «Перед тем как отправиться на место, мы продумываем способы перемещения, анализируем большой объем данных: старые и современные космоснимки, топографические карты, цифровые модели местности. Исходя из полученной информации, решаем, какую технику лучше использовать, как обеспечить полное покрытие площади. Но на практике всё, конечно, оказывается не так», — поясняет ученый.

Часто район работ находится в пределах двух-трех тысяч километров от Иркутска. Полевой отряд выезжает туда на внедорожниках или грузовиках. Это позволяет везти с собой легкие вездеходы или моторные аэролодки, которые могут пригодиться на участке, непреодолимом для колесной техники. В таком формате проходила одна из любимых экспедиций Александра Паршина. Тогда его команда делала беспрецедентные по сложности геофизические съемки при поисках золотого оруденения в Западном Саяне. Участок, на котором ученые должны были работать, находился в горах между Абаканом и Кызылом, недалеко от национального парка «Ергаки». Несмотря на то, что до района работ доехать довольно легко, на сам участок на автомобилях не пробраться. Природные условия местности очень непростые: резко расчлененный рельеф, летом дожди, ночью случались такие сильные заморозки, что застывала вода в ближайшем ручье. Идти пешком нет возможности — оборудование далеко не унесешь. Поэтому главную проблему экспедиций можно назвать проблемой последней мили. В этот раз работа проводилась в двух вариантах: часть съемки была сделана с помощью сверхлегких гусеничных вездеходов, а часть — на бронетранспортере. Вездеходу было уже лет 50, и из-за сложного рельефа он перегревался каждые два километра, так что ехать приходилось крайне медленно. В итоге исследователи получили интересный материал, который имел значительный успех на конференции EAGE во Франции по применению БПЛА-технологий в геологии. Полученные результаты были достаточно информативными для того, чтобы обосновать потребность принципиального изменения плана геологических работ. Фактически они поставили вопросы о том, возможно ли провести полную замену ряда наземных методов беспилотными, и о том, есть ли вообще необходимость подготовки кадров по традиционной образовательной программе.

Несмотря на то, что коллектив Александра Паршина работает со сложной техникой, условия жизни отряда такие же, как и в обычной геологической экспедиции: палатки, печки, готовка на костре. Кроме того, по сравнению с рядовыми геологическими партиями ученые здесь должны действовать очень быстро, поэтому работа часто проходит с колес и круглосуточно.

«Наши основные трудности — перемещение по местности и нехватка оборудования. Помню, в 2016 году, когда еще не было денег на нормальные комплектующие, я привез из Китая чемодан моторов для беспилотных летательных аппаратов. Мы собрали комплексы и поехали делать съемку. И тут оказалось, что моторы бракованные и загораются в полете. Мы не могли ничего сделать и просто наблюдали, как они один за другим выходят из строя. Нас спасло то, что беспилотные системы сами по себе очень надежные — гексакоптер может сесть или даже протянуть какое-то расстояние и без одного двигателя, и даже если он упадет с двадцати метров на кустарник, то не особенно пострадает. В итоге экспедиция завершились благополучно, а нам впервые в мире удалось показать, что маловысотные съемки по качеству превосходят наземные», — говорит А. Паршин.

Стресс — неотъемлемая часть экспедиций. Особенной проблемой стресс был на этапе становления технологий. В первые годы БПЛА разрабатывались без инвестиций или госфинансирования, на самоокупаемости, поэтому качество оборудования и его запас были недостаточными. Зачастую приходилось летать на деталях, уже бывших в употреблении: контроллерах, двигателях, старых батарейках.

«Это, конечно, заставляло сильно понервничать, и не только в процессе работы, но и еще до ее начала — понимали, что одна случайная авария из-за битого контроллера, купленного на “Авито” (интернет-сервис для размещения объявлений по продаже б/у оборудования), может привести к провалу всей экспедиции. К тому же все работы сначала были коммерческими, а заказчики не относятся с пониманием к проблемам исполнителя. Девизом наших экспедиций стала фраза “авось да вывезет”, и к счастью, всё проходило благополучно», — делится ученый.

Забавной особенностью БПЛА-геофизики Александр Вадимович считает то, что некоторым операторам беспилотных систем в условиях сложного рельефа приходится управлять комплексом вслепую. Так происходит из-за того, что при отсутствии связи роботизированная система попадает в радиотень, то есть не подает сигнала оператору, и он не видит, где летит комплекс и всё ли с ним хорошо. Оказалось, что некоторые крепкие ребята не могут постоянно переносить волнение такого рода и отказываются от этой работы, предпочитая физическую нагрузку эмоциональной.

В 1940-е годы, когда был создан Институт систематики и экологии животных Сибирского отделения РАН (ранее Биологический институт) в Новосибирске, основной задачей было изучение фауны: насекомых, рыб, птиц, земноводных, пресмыкающихся, млекопитающих. «В институте много специалистов-зоологов, сотрудники большинства лабораторий работают в каких-то отдаленных местах. Есть такие исследователи, которые долго находятся вдали от дома, собирая полевые материалы. Например, наши сотрудники длительное время изучают редких насекомых в заповедниках на Дальнем Востоке (Уссурийском, Зейском). В основном экспедиционные отряды института работают в Сибири, но бывает, что ездят и дальше на север и восток, реже бываем в европейской части страны. Современная биологическая наука изменилась, изучение происходит уже более углубленно с применением современных методов (молекулярно-генетических, морфологических, физиологических и поведенческих), в некоторых лабораториях представлены соответствующие направления. Часть сотрудников работает экспериментально в лабораториях, на стационарах, а часть выезжает в поля и собирает материалы», — поясняет заведующий лабораторией экологии сообществ позвоночных животных ИСиЭЖ СО РАН доктор биологических наук Юрий Нарциссович Литвинов.

В этой лаборатории сотрудники в основном занимаются териологией (изучением млекопитающих). «В сфере наших интересов почти все виды млекопитающих — и крупные, и мелкие. Мелким мы уделяем больше внимания, потому что они более многочисленны, много видов, обитающих во всех природных зонах, их легче наблюдать и изучать. В то же время они служат очень хорошими индикаторами состояния окружающей среды. Численность и соотношение между разными видами в природе очень важны для экологических оценок при нарушениях. Когда мы рассматриваем какое-нибудь природное нарушение, то сразу замечаем: каких-то видов становится больше, каких-то — меньше», — поясняет Юрий Литвинов.

Изучая фауну млекопитающих хребта Сайлюгем (Горный Алтай), в 1990 году экспедиция Института систематики и экологии животных обнаружила на высоте свыше двух тысяч метров большие колонии грызунов. Это была полевка Стрельцова, или плоскочерепная полевка (Alticola strelzowi Kastschenko, 1901).

«Очень интересная группа — скальные полевки. Это группа реликтовых видов, оставшихся с плейстоцена. Они сохранились в таких ландшафтах, которые остались после оледенения, когда на остальной территории произошли значительные изменения. Полевки представлены несколькими видами и живут в Северной Азии (обычно в горах, в каменистых россыпях). Мы уже много лет собираем материал по этой группе полевок, сравниваем разные виды и популяции животных между собой. Это делается для того, чтобы проследить, как происходит эволюционная изменчивость в группе. Выявляются морфологические и молекулярно-генетические различия. Полученные данные позволяют строить какие-то прогнозы о будущем того или иного вида. Мы работаем в Казахстане, в Тыве, на Алтае, в Монголии, в Хакасии, в Прибайкалье. На Байкале численность полевок сокращается сильнее. Проблема в том, что обитающая там ольхонская полевка имеет очень маленький ареал. В прошлом и в этом году для восстановления местной популяции мы проводили реинтродукцию — выпускали выращенных в виварии животных на острове Баракчин», — рассказывает ученый.

«Когда я работал на Таймыре, — вспоминает Юрий Нарциссович, — приходилось весной уезжать, а возвращаться только осенью, то есть находиться там четыре с лишним месяца. Это, наверное, самое долгое пребывание в полях. Жили в основном в палатках. Для нас это нормально. В экспедиции ездят те люди, которые уже привыкли и любят находиться в таких условиях. Конечно, жить в палатке тяжело, особенно когда прохладно и несколько дней идут дожди. Сейчас многие берут с собой газовые плиты, а раньше мы обычно готовили на костре. На севере дров нет, приходится возить их с собой. Еще спасались бензиновыми горелками. Много неудобств доставляют мошка и комары, хотя сейчас очень много средств, но они помогают лишь частично. С одной стороны, это тяжелые условия, с другой — человека они закаляют. Все экспедиционники имеют хорошую физподготовку, могут много ходить пешком».

До 1990-х годов у института было ведомственное оружие. Естественно, оно использовалось только для научного отстрела (что бывало крайне редко) или подачи звукового сигнала. Медведя можно было отпугнуть просто выстрелом, убить только в крайнем случае. После изменений в законодательстве даже обычная ракетница попадает под запрет.

Во время экспедиции в Саянах этим летом ученые месяц жили без какой-либо связи. Для того чтобы позвонить, нужно было спускаться к ближайшему населенному пункту и ловить сигнал. Существует инструкция для полевых отрядов, которой все придерживаются. Это простые правила, но их важно соблюдать, чтобы избежать несчастных случаев. По словам ученого, самое главное — не ходить по одному и обязательно сообщать кому-то: куда, зачем и на сколько ты уходишь. «Полевой сезон в этом году у нас не был короче обычного и сейчас уже подходит к концу. Он зависит от финансирования, а не от пандемии. Были препятствия, связанные с закрытием границ, но в целом всё прошло хорошо», — подытоживает Юрий Литвинов.

Заведующий лабораторией систематики беспозвоночных животных ИСиЭЖ СО РАН доктор биологических наук Анатолий Васильевич Баркалов — фаунист и систематик. 40 лет он занимается изучением мух семейства Syrphidae, или журчалок. Для мух этого семейства характерна мимикрия, когда животные или насекомые без специальных приспособлений для защиты подражают тем, которые могут нанести какой-либо урон с помощью ядовитых зубов, желез или жала. Кроме того, для них характерен полет на одном месте и специфическое жужжание. Почти все они встречаются на растениях с открытыми цветками, где питаются нектаром и/или пыльцой. В Европе уже много лет изучают явление мимикрии у сирфид и установили много интересных морфологических и поведенческих особенностей: некоторые виды даже делают похожее движение брюшком, как пчелы. Есть и такие, которые вообще неразличимы для непрофессионала. «Когда я только начинал изучать это семейство и приехал на Таймыр, увидел и схватил, как я думал, муху, а она меня довольно сильно ужалила. Это была оса», — рассказывает ученый.

Анатолий Баркалов описал новый вид из Средней Азии, собранный еще Петром Петровичем Семёновым-Тян-Шанским (известным русским географом и ботаником XIX века) в 1898 году. Изучив препараты, он понял, что это новый вид, и назвал его Cheilosia semenovi.

Анатолий Васильевич уже много лет работает с родом Cheilosia. До начала его исследований этот род был одним из самых неизученных в семействе. Объяснялось это, прежде всего, его большим объемом (только в Палеарктике род насчитывает более 300 видов) и, возможно, тем, что входящие в этот род виды имеют невзрачную по сравнению с другими яркими представителями семейства окраску. Семейство сирфид очень популярно у европейских энтомологов: как профессионалов, так и любителей. В Европе им плодотворно занимаются около пятидесяти исследователей, тогда как в России всего двое: Анатолий Баркалов и его коллега из Комсомольска-на-Амуре доктор биологических наук Валерий Александрович Мутин. Для сбора материала на территории нашей страны Анатолий Васильевич был на Алтае, на Байкале, в Забайкалье, на Камчатке, в Приморье, на Курилах, Кунашире, Ямале, несколько раз на Таймыре, два раза на Чукотке. «Теперь у меня грант по исследованию двукрылых насекомых высокогорья Центральной Азии и Юга Сибири (РФФИ, № 20-04-00027-а). В этом году мы планировали поехать работать в Таджикистан и Вьетнам, но пандемия внесла коррективы», — добавляет он.

Сирфид, обитателей Севера Сибири, биологи уже отработали. «Я считаю, что знаю фауну сибирского сектора Арктики примерно на 90 %. Новый грант нацелен на исследование, сравнение и выявление общих черт в фаунах высокогорий Средней Азии, Алтая и Саян. Поскольку за время наших предыдущих исследований мы установили, что все самые интересные (редкие и неизвестные для науки виды) обитают на высокогорьях — не в середине, не у подножья гор, а на самых-самых их верхушках, — наши исследования нацелены именно на эти территории. Голые скалы, ничего не растет, а насекомые есть. Камни — значит жизни нет? Ничего подобного, она есть везде!» — говорит Анатолий Баркалов. Концентрирование насекомых на вершинах европейские ученые называют hilltoping. Самцы парят на самой вершине горы, а самки кормятся у подножья, где есть растительность. Потом они поднимаются наверх, и происходит встреча.

«Все новые виды, описанные мной, а их более двухсот, — оттуда, с вершин гор. Если не говорить, конечно, про Китай и Непал, где просто никто до нас не работал. Мы с коллегой из Китая (доктор Чен Хин-е) описали 78 новых для науки видов. С другой коллегой из Финляндии (доктор Гунила Столс) подготовили описание еще 35 новых видов из Непала. Я там не был, материал для исследований предоставили коллеги. Проблема была с придумыванием названий. Я называл виды числами на латыни до десяти, в честь детей, жены, всех перебрал, чтобы хватило. Для меня изучение фауны Китая представляло сплошной сюрприз. Берешь экземпляр — новый вид, второй — тоже», — рассказывает исследователь.

Анатолий Васильевич только что вернулся из месячной поездки в высокогорья Восточного Саяна. Июль был выбран специально, потому что в высокогорной тундре, как и в зональной, это единственный месяц лета, когда всё старается быстро зацвести и потом так же быстро умирает. «На севере июль — единственный теплый месяц, а вот на юге лето более продолжительное, но я июль всегда захватываю, потому что в это время вылетает больше всего насекомых. Всё сразу цветет, поэтому, кстати, очень удобно там собирать фаунистический материал. Приезжаешь, и за месяц фактически ловишь всё возможное для этого места. Бывает, что-то пропускаешь, тогда приходится в одно и то же место ехать во второй раз, чтобы более репрезентативно охватить всю фауну. Вы когда-нибудь были в тундре? Нет?! О, вы не представляете, что это такое! Это клумбы на сотни метров», — восхищается исследователь.

В этом году было собрано около 10 000 экземпляров. Пока что рано говорить о том, были ли обнаружены новые виды, — ученый только успел закончить этикетирование собранного материала. Теперь необходимо изучить препараты. «Поспешных выводов я не делаю, но материал точно интересный, потому что в плане изученности это место — белое пятно. Никто никогда до нас там мух не собирал. Были недолго в другом районе Восточного Саяна поляки, даже описали новый вид. Теперь у нас задача — или подтвердить его валидность, или доказать, что этот вид всего лишь сильно изменившаяся форма уже известного из других территорий Сибири. Такие белые пятна мы закрыли уже по всему Северу, кроме Якутии. Осталась тайга Западной Сибири, которой я и хочу посвятить следующий грант», — рассказывает А. Баркалов.

Существует множество способов ловли насекомых. По словам Анатолия Баркалова, он чаще всего использует сачок, ловушку Малеза (палаточную ловушку) и желтые тарелки (желтый цвет привлекает насекомых). После того, как образцы собраны, их кладут в банку-морилку с несколькими пропитанными хлороформом резиновыми колечками. Через несколько минут насекомые засыпают. Такая морилка работает два-три часа, после чего колечки следует поменять. В этот же день насекомых накалывают на энтомологические булавки или раскладывают на энтомологические матрасики. Иногда, если пойман очень ценный экземпляр, но он помялся, его расправляют. Ученые всегда стараются собрать как можно больше материала, опасаясь, что не смогут попасть в это место второй раз.

Пять лет назад, когда биологи работали на мысе Диксон, их навестил белый медведь. «Дело в том, что до нас в избушке жили охотники, которые оставили тушку песца, — она его и заманила. Однажды ночью (на самом деле, на той широте день круглые сутки) слышу шум за окном. Неподалеку были орнитологи из Москвы, думал, это они пришли. Смотрю, а это белый медведь ковыряется. А избушка не закрывается. У меня был охотничий пугач, так называемый сигнал охотника. Мой коллега держал дверь, а я три раза стрелял в медведя. Хорошо, не попал. Тот испугался и уплыл по речке. С одной стороны, было страшно, а с другой — интересно. На Чукотке к нам белухи подплывали. Слышно их фонтаны километра за три, когда они выдыхают. Шли на нерест в июле косяки горбуши, а киты следом за ними зашли в реку. Необычайно грациозные и красивые животные», — вспоминает Анатолий Васильевич.

На Восточном Саяне в этом июле ночью температура опустилась ниже нуля, и питьевая вода замерзла. «Утром я встал, хотел воды попить, а это лед. А еще сутки шел дождь, река вздулась. У нас в воде стояла бочка, в которой мы хранили мясо (днем было жарко, а вода в реке градусов 4—6, как в холодильнике). К счастью, ко времени дождей мы уже мясо съели, а ведро с салом, помидорами и огурцами унесло течением. Ну, как-то пережили. Случаются такие эпизоды — главное, не паниковать, а принимать жизнь такой, какая она есть, — комментирует ученый фотографии из поездок. — Мне очень нравится эта миниатюризация растений на Севере! Цветы выглядят как специально составленные букеты. Все фото достойны того, чтобы поставить на заставку рабочего стола. А вот мы на самом-самом Севере, на мысе Диксон. Аэропорт находится на острове, а все (кто не уехал) живут на материке. Июль, мы в пуховиках, снег лежит. Как там люди живут? Как-то живут. Везде люди живут».

Семь обсерваторий Института солнечно-земной физики СО РАН (Иркутск) разбросаны по территории России от Заполярья (Норильск) до границ с Монголией (поселок Монды). Институт имеет сложные научные наблюдательные инструменты. Эффективность их использования в исследованиях и, как результат, получение новых научных данных напрямую зависят от всех тех, кто посвятил себя сложной и очень кропотливой работе в обсерватории. «Есть наши наблюдатели на Урале, в Магадане, точек много, и непрерывность их работы, конечно, надо обеспечивать. Точки очень разные. Например, астрономические обсерватории, одна из которых расположена высоко в Саянах; в Заполярье ведутся оптические и магнитометрические измерения, измерения состояния ионосферы. Понятно, что в большинстве своем это современный приборный парк, который в принципе позволяет вести удаленный контроль за наблюдательными инструментами, но тем не менее его надо охранять, следить за техническим состоянием. Работа продолжается, есть и такие наблюдения, которые нельзя прекращать ни на день, ни на минуту, поэтому многие сотрудники нашего института задействованы в обеспечении беспрерывной работы, получении данных наблюдений», — рассказывает директор ИСЗФ СО РАН член-корреспондент РАН Андрей Всеволодович Медведев.

Круглый год на всех обсерваториях института находятся люди. В большинстве своем там работают местные жители, которые прошли подготовку и получили соответствующую сертификацию. Вахтовые выезды из института происходят только по особым случаям для каких-то экспериментов. Их периодичность зависит от научной необходимости. Например, на Иркутский радар некогерентного рассеяния в среднем сотрудники выезжают на неделю в месяц, в Монды — на две недели в месяц, а иногда могут и не выезжать несколько месяцев.

Есть и те, кто находятся там постоянно, обеспечивают сохранность, функционирование, всё это сложные инструменты, у них серьезное энергообеспечение, есть и регламентная работа, которую нельзя отменить. Средства связи у ученых там самые различные. «У нас есть удаленный выносной пункт, который расположен посреди тундры под Норильском — там только спутниковая связь, очень дорогая. В удаленных обсерваториях (на высоте примерно три тысячи метров) тоже спутниковая связь. При необходимости ее можно обеспечить из всех точек. В большинстве обсерваторий есть нормальная мобильная связь, а где-то и интернет. Мы ставим перед собой задачу вообще все удаленные пункты обеспечить скоростным интернетом для передачи данных. Дело это непростое. Вопрос будет решен, хотя это довольно затратно», — рассказывает Андрей Всеволодович.

Самая большая трудность — работа в тундре. В Норильске находится базовая станция, а на ней пункт «Исток». Он расположен фактически в глухой местности. Там необходимо соблюдать все меры предосторожности для безопасности сотрудников. Во-первых, это обязательно две машины на ходу. Во-вторых, специально проинструктированный персонал, который знает, как себя вести в неожиданных ситуациях, в частности в пургу, в снежные заносы. В-третьих, обязательно должны быть средства связи. Есть пункт «Саяны», расположенный в горах на высоте две тысячи метров. Добраться туда для замены батареи электропитания, например, и снять данные можно только на лошадях. Специально для этого в ИСЗФ СО РАН содержат лошадей и закупают овес.

«Персоналу не выдают оружие для защиты от диких животных. Так как оружия в организации нет, со зверями надо уметь не встречаться. Мы свои места прекрасно знаем. Да, дикие животные туда могут выходить, но они не знают о существовании там жилищ человека, поэтому тоже ведут себя осторожно. Но разрешается использовать фальшфейеры для отпугивания», — объясняет Андрей Медведев.

Он уверен, выездные работы — это не изоляция. «Тебя не селят насильно в изолированный бокс. Это некое абстрагирование от внешнего мира, но человек, находящийся в удаленной обсерватории такое длительное время, занят работой. Он не отдыхает, не придумывает себе занятия, у него много рабочих дел и бытовых обязанностей. С ума сходить некогда, это точно. Там, где у нас идут наблюдения, не привязанные ко времени суток, есть обычный распорядок дня, где человек готовит себе пищу (или ее готовят за него, если это крупная обсерватория), ведет наблюдения, настраивает или ремонтирует аппаратуру, работает за компьютером. Там есть вычислительная техника, чтобы обработать данные. Если есть возможность, люди в свободное время смотрят телевизор, если нет — читают. В тех обсерваториях, которые привязаны к ночному графику, человек ведет астрономические наблюдения ночью. Солнце не позволяет видеть днем слабые светящиеся объекты», — говорит директор ИСЗФ СО РАН.

Мария Фёдорова, Ангелина Ганжа

Восстановление спроса на нефть и газ не снизит волатильность цен — прогноз Moody’s

Цены на нефть и газ еще долго будут оставаться в зоне волатильности из-за неясных перспектив восстановления спроса

Под воздействием коронавируса в мировом энергетическом секторе прослеживаются два тренда — замедление темпов роста и консолидация, утверждается в опубликованном на днях среднесрочном прогнозе международного рейтингового агентства Moody’s. Авторы прогноза констатируют, что цены на нефть и газ еще долго будут оставаться в зоне волатильности из-за неясных перспектив восстановления спроса, которые испытывают дополнительное давление в связи с планами крупнейших нефтегазовых компаний наращивать инвестиции в декарбонизацию.

Основные тезисы доклада

Крупномасштабное обрушение рынка в связи с пандемией нарушит долгосрочные модели энергопотребления на развитых рынках и повысит волатильность цен на нефть и газ. Неравномерное растянутое во времени восстановление будет зависеть от постепенного повышения спроса по мере наращивания экономической активности на ключевых рынках потребления энергоносителей, таких как Китай, Юго-Восточная Азия и США.

Пандемия усиливает давление на крупные интегрированные нефтяные и газовые компании: им приходится корректировать свои продуктовые матрицы и сокращать угольный след. Эти компании будут искать новые возможности для увеличения операций с пониженной углеродной интенсивностью и удвоят усилия по сокращению предельных издержек производства. Доходы национальных нефтяных компаний будут постепенно восстанавливаться в течение следующих двух-трех лет, однако масштаб и скорость восстановления будут зависеть от того, как быстро возобновится нормальная экономическая активность, а также от того, какие меры по преодолению последствий пандемии будут предпринимать правительства из стран.

Масштабное падение нефтяных цен, отчасти вызванное пандемией, будет сглаживать неравновесие между более сильными и более слабыми разведочными и добывающими компаниями (E&P). Хорошо капитализированные компании этого сегмента, а также нефтяные мейджоры будут консолидировать американские сланцевые активы, а множество закредитованных E&P-компаний будут существенно сокращать свою деятельность в условиях падающей поддержки банков и инвесторов, поскольку продолжительный спад рынка еще больше лишает стимулов долговое инвестирование в этом сегменте.

Низкие цены на горючее не будут стимулировать спрос на нефтепродукты, поскольку на рынке сохраняется избыток нефти. Восстановление спроса на горючее будет зависеть от темпов роста экономики и потенциала отдельных рынков в части потребления нефтепродуктов. Маржа нефтепереработки будет повышаться вместе со спросом в 2021 году, однако, вероятно, останется ниже уровня, характерного для середины экономического цикла.

Сокращение объемов нефти и газа создаст переломный момент для денежного потока в переработке, поскольку потребители сырья снижают капитальные затраты и обновляют или пересматривают свои контракты. Растущее пристальное внимание со стороны регуляторных органов усложнит получение общественного одобрения на строительство межгосударственных трубопроводов и реализацию других крупных проектов, замедлит инвестиции — компаниям придется все больше рассчитывать на самостоятельное финансирование, поскольку доступ к капиталу усложнится.

Обрушение спроса и ухудшение денежных потоков в первой половине текущего года означают серьезные проблемы для глобального сектора нефтесервиса и бурения (OFS). Несмотря на то, что несколько компаний этого сектора с рейтингом инвестиционного уровня способны пережить затяжной кризис в отрасли, большинство компаний с рейтингом спекулятивного уровня столкнулись с экстремальными проблемами для своей ликвидности.

Елена Надточая, вице-президент, старший сотрудник кредитного отдела Moody’s:

«Новый баланс рынка будет определяться действиями на стороне предложения, и это потребует от участников альянса ОПЕК+ сохранения дисциплины в выполнении условий соглашения по меньшей мере в течение двух лет ради сохранения более быстрого восстановления спроса в сравнении с предложением. Поскольку спрос на нефть начинает восстанавливаться, нефтяной индустрии во всем мире необходимо также разобраться с рекордными объемами запасов как сырья, так и нефтепродуктов, которые задерживают новую балансировку рынка.

Восстановление газового рынка также потребует времени, даже несмотря на то, что он пережил не такую жесткую встряску, как рынок нефти. Газовый рынок США получит преимущество благодаря медленному росту добычи нефти в 2020-21гг., однако переизбыток на мировом рынке СПГ будет сдерживать рост экспорта газа из США в среднесрочном периоде и замедлит строительство новых экспортных мощностей. Это приведет к тому, что цены на газ будут более волатильными, а масштаб их восстановления окажется ограниченным.

Мы ожидаем, что цены на нефть сохранят высокую волатильность, однако будут восстанавливаться в направлении нашего среднесрочного прогноза в диапазоне $45-65 за баррель.

Ряд производителей вне ОПЕК более склонны вернуть свою приостановленную сланцевую добычу, если цены продолжат восстановление к $50 за баррель, что внесет свою лепту в волатильность цен, если спрос будет оставаться низким. Росту волатильности также будет способствовать усиление геополитических рисков, традиционно связанных с периодами низких цен на нефть. Что касается цен на газ, то мы ожидаем их восстановления до нашего прогнозного диапазона в $2-3 за миллион британских тепловых единиц (MMBTU).

Высокая ценовая волатильность приведет к тому, что стоимость капитала для отрасли будет оставаться высокой, что замедлит любое восстановление инвестиционной активности. Мы ожидаем, что инвестиции оттолкнутся от дна 2020 года, однако останутся на невысоком уровне в связи с более высокой стоимостью капитала и неопределенности относительно масштабов и траектории роста спроса».

Мартин Фьюджерик, вице-президент — старший аналитик Moody’s:

«Интегрированные и национальные нефтяные компании будут наращивать портфель проектов, направленных на снижение рисков энергетического перехода. В сегменте добычи мейджоры перенесут акцент с увеличения объемов производства на постепенное сокращение издержек производства за счет технологической модернизации и активного управления портфелями проектов. В сегменте переработки компании также продолжат сокращение издержек и оптимизацию.

Снижение спроса на путешествия в Европе и других экономически развитых регионах станет серьезной проблемой для перерабатывающего сегмента мейджоров наряду с новыми усилиями правительств по сокращению углеродного следа в нефтепереработке. В частности, план правительства Франции по спасению компании Air France реализуем лишь в том случае, если перевозчик отменит некоторые внутренние рейсы.

Подобные трансформации приведут к дальнейшему увеличению избытка некоторых нефтепродуктов, что подтолкнет переработчиков к сокращению своих мощностей путем закрытия или переоборудования европейских НПЗ.

Еще до коронавирусного кризиса крупные интегрированные компании возглавили процесс перехода к низким эмиссиям углерода в нефтяной индустрии. Одним из признаков сохраняющейся значимости инвестиций в это направление является то, что в 2020 году компании не сокращают соответствующие бюджеты притом, что им приходится уменьшать капитальные расходы вплоть до 30%, чтобы хотя бы частично уравновесить падение операционного денежного потока. Более того, некоторые компании даже планируют увеличить объем инвестиций, связанных с энергетическим переходом, в ближайшие пять лет. И хотя большинство интегрированных компаний, вероятно, возобновят капиталовложения в традиционные нефтегазовые активы уже начиная с 2021 года, это будет происходить в условиях жесткого надзора.

В связи с увеличением рисков, связанных с будущим спросом на нефть, вложения в развитие новых нефтяных проектов будут сталкиваться с еще большими регуляторными проволочками. В то же время интегрированные компании получают преимущества от своей высокой кредитоспособности и сниженной стоимости капитала в сравнении с остальной индустрией, что поможет им в процессе энергоперехода. Низкие капитальные затраты обеспечат им повышенную гибкость в процессе приобретения различных активов в рамках продолжающейся консолидации отрасли. Однако интегрированные компании еще и платят внушительные дивиденды. По мере мобилизации ресурсов для переструктурирования своих стратегических портфелей в направлении энергетического перехода их способность сохранять высокую кредитоспособность будет зависеть от того, насколько им удастся сбалансировать потребность в капитале и стратегические инвестиции с высокими дивидендами для акционеров».

Перевод: Сергей Танакян

Билеты и тесты

Текст: Нива Миракян (Рим)

Власти Италии предлагают Евросоюзу ввести общие взаимные проверки в аэропортах на новую коронавирусную инфекцию, заявила заместитель главы министерства здравоохранения страны Сандра Дзампа. Дело в том, что с момента открытия границ с Евросоюзом 3 июня число инфицированных на Апеннинах стало резко увеличиваться. По самым скромным подсчетам, 60 процентов новых случаев "импортированы" из соседних стран.

В интервью Corriere della Sera замминистра Дзампа отметила, что вместе с главой минздрава Роберто Сперанцей они завершают работу над соглашением о сотрудничестве для обеспечения взаимности с европейскими странами, начиная с Франции и Германии. Если стороны придут к согласию, то тест на COVID-19 будут делать как тем, кто уезжает, так и тем, кто приезжает. По мнению итальянского руководства, взяв на вооружение подобную формулу, европейцы смогут вернуться к путешествиям, но в безопасности. Италия уже приступила к запуску пилотного проекта "Билет на самолет-тест". В ближайшие дни пассажирам авиакомпании Alitalia, следующим по маршруту Рим - Милан, предложат сдать тест, который в течение всего 15 минут определит наличие или отсутствие вируса.

Французов вогнали в минор

Текст: Вячеслав Прокофьев (Париж)

Восемь французов из десяти с нескрываемым пессимизмом смотрят в ближайшее будущее. Таковы результаты исследования, проведенного социологической службой Odoxa-Dentsu Consulting.

В первую очередь их тревогу вызывает способность служб национального здравоохранения справиться с надвигающейся второй волной ковидной эпидемии. Причем больше всего людей беспокоит здоровье близких (таких 70 процентов), а уж затем их собственное (55 процентов). Но это не единственный фактор, который французов вгоняет в минор. Их пессимизм, как свидетельствует опрос, связан также с прогнозируемым ухудшением экономической ситуации в стране, и это, несмотря на намерение властей выделить 100 миллиардов евро для преодоления кризиса.

Более 80 процентов опрошенных полагают, что эта программа не принесет желаемого результата. При этом треть из них вообще считает, что может остаться без работы. Последние недели премьер Жан Кастекс и члены его кабинета в ходе многочисленных интервью и пресс-конференций старались всячески успокоить граждан, одновременно побуждая их смириться с суровой необходимостью научиться "жить бок о бок с вирусом". Надо сказать, что в этом они преуспели, в частности в отношении обязательного ношения защитных масок. По словам директора социологической службы Гаэля Слимана, "с самого начала кризиса французы заявили, что готовы пожертвовать долей свободы в пользу повышенной санитарной безопасности".

Рейхстаг защищается

Почему немцев, которые "штурмовали" Рейхстаг, в СМИ назвали нацистами

Текст: Евгений Шестаков

Не каждый день штурмуют Рейхстаг. Последний такой штурм рассерженных на власть немцев обернулся жестокими действиями со стороны полиции и задержанием около 300 человек. Руководство Германии сразу же причислило протестующих к врагам демократии, экстремистам, радикалам и т.п. Причем это были еще щадящие ярлыки, которыми оперировала местная и европейская пресса.

Вот как описывает события в немецкой столице ведущая непримиримую борьбу за права человека по всему миру "Дойче велле": "Часть радикалов прорвала оцепление перед зданием рейхстага и забралась на лестницу. Полицейские оттеснили их. К этому могут быть причастны члены радикального движения "Рейхсбюргеры". А далее журналист скороговоркой подтверждает задержание около 200 человек, включая одного из организаторов митинга. Ни об избиении демонстрантов, ни о необходимости отказа от насилия в отношении мирных протестующих, ни о требовании к немецким властям вступить в национальный диалог с оппозицией в материале "Дойче велле" нет ни слова. Но, может, Меркель уже заявила о готовности к диалогу с недовольными немцами?

Канцлер прокомментировала события около Рейхстага следующим образом. Она назвала "сообразительными и умными" трех полицейских, которые первыми начали оттеснять людей от входа в Рейхстаг (в отношении протестующих власти использовали термин "толпа". - Ред.). А президент Франк Вальтер-Штайнмайер, поблагодарив полицию за работу, посчитал "презренными" действия участников берлинского марша. Он охарактеризовал их мирный протест как "антидемократическую клеветническую кампанию".

Такие оценки не прошли незамеченными, были подхвачены и "развиты" немецким мейнстримом. Газета Die Welt приводит слова депутата бундестага от фракции христианских демократов Армина Шустера. Тот заявил, что власти ФРГ "должны иметь возможность запретить демонстрацию, если собрание однозначно угрожает нарушить общественный порядок и санитарные требования". А глава МВД Хорст Зеехофер и вовсе считает, что "свободу собраний следует ограничить там, где попираются регламенты государства". Под регламентами министр, в частности, понимает безукоризненное соблюдение социальной дистанции и прочих мер карантинного характера. А вот что думает после событий в Берлине о свободе слова и собраний вице-президент бундестага, депутат от партии "зеленых" Клаудия Рот. Она полагает, что свобода мнений и право на митинги, в принципе, должны существовать, но не тогда, когда они становятся нападками, угрозой для демократии и здоровья людей. Ну а решать, что считать нападками и "попыткой экстремистов эксплуатировать право на митинги", будут, разумеется, власти.

Кстати, масштабный марш в Берлине против действий правительства должен был пройти еще 1 августа. Но тогда его не позволила провести полиция, обвинив уже собравшихся участников в несоблюдении предписанной властями дистанции в полтора метра. Да и прошедшая 29 августа демонстрация также могла не состояться - власти ФРГ наложили на ее проведение запрет, который лишь в последний момент снял Административный суд Берлина.

"У меня очень много вопросов, на которые я как гражданин Германии не могу получить ответа. А если пытаешься с кем-то пообщаться на эту тему, то тебя записывают в конспирологи", - приводит "Дойче велле" слова одного из участников берлинской демонстрации, режиссера Ины Майер. Но ведь о том же говорят протестующие в США или участники движения "желтых жилетов" во Франции. Они возмущены навешиванием на них общественных ярлыков - сегодня на Западе если выступаешь против власти, имеешь отличное от навязанного мейнстримом мнение по расовым вопросам или в отношении сексуальных меньшинств, то автоматически попадаешь в разряд экстремистов. Со всеми вытекающими для карьеры последствиями. Во вторник стало известно, что в Британии решили отправить на специальный тренинг даже депутатов. Они должны "изживать в себе бессознательный расизм".

На митинге в Берлине выступил племянник убитого президента США Роберт Ф. Кеннеди-младший. В Соединенных Штатах про него писали, что он отправился в Германию для разговора с пятью тысячами нацистов. "Я вижу полную противоположность нацистов. Я вижу людей, которые просто хотят другого правительства, которым нужны лидеры, которые не будут им врать. И которым не нужны правители, которые устанавливают правила, как им заблагорассудится", - обратился к собравшимся в немецкой столице людям Кеннеди-младший. Кстати, согласно проведенному в США соцопросу, девять из десяти американцев не доверяют своим СМИ. По мнению респондентов, они преследуют корыстные политические цели и "искажают новости".

В немецкой Саксонии премьер Михаэль Кречмер пришел на демонстрацию в Дрездене, где полтора часа общался со своими критиками. "Отстаивая решения властей, Кречмер продемонстрировал уважение к альтернативным мнениям", - написала в этой связи газета Die Welt. Однако в Берлине к демонстрантам в минувшие выходные никто из руководителей Германии не вышел и вступить в диалог им не предложил. Протестующих без лишних слов жестко разогнала полиция...

Русофил

Трудно ли любить Россию во времена моды на русофобию

Текст: Елена Яковлева

День знаний переходит в стране в Год знаний. Страна и семья, школа и вуз осторожно, но уверенно начинают учиться в реальном режиме (маски не сбрасывая, оставляя удаленку на запасном пути), радуясь живому, ничем не заменимому процессу учитель - ученик. О том, что жизнь налаживается, свидетельствует и 33-я Московская международная книжная ярмарка, которая открывается в Манеже, где наконец-то писатели смогут очно дискутировать с читателями. Около 300 издательств из 40 регионов страны представят свои новые книги. Будут, конечно же, и зарубежные гости. Среди премьер ММКЯ - книга Александра Архангельского о французском историке и слависте Жорже Нива. Трудно ли любить Россию в непогоду...

Любить. Встретить в России невесту, был высланным во Францию накануне свадьбы. Пережить арест невесты, писать ей письма в лагеря. Встречать в Женеве всех высланных или просто приезжающих из России поэтов, писателей и мыслителей. Объяснять Франции Солженицына. Стать героем фильма Андрея Смирнова "Француз". Изъездить Россию вдоль и поперек. Ходить по канавке в Дивеево. Понимать смысл абсолютно русских слов, которые не все русские понимают. Чем должна закончиться такая судьба? Представьте себе - любовью к России. Трезвой, честной и верной. Александр Архангельский назвал книгу о Нива "Русофил". Почему русофилом быть лучше, чем русофобом? Почему надо уметь не только помнить, но и забывать? Как любить другого человека, культуру, страну, не будучи с ними согласным? О феномене Жоржа Нива наш разговор с автором книги.

Судьба вырастает и из анекдота

Мы сейчас чаще ведем разговоры о русофобии, а тут герой - русофил. Причем никогда не теряющий трезвый взгляд на Россию и всегда сохраняющий юмор…

Александр Архангельский: Сегодня, действительно, больше борются с русофобией. И это не только наше занятие. В Швейцарии недавно вышла книга очень известного журналиста Ги Меттана "Россия - Запад: тысячелетняя война. История русофобии". Но борьба со злобной русофобией часто озлобляет нас самих.

Русофилами же становятся не за деньги и не за славу. Ими становятся, как влюбляются. Мы же влюбляемся не потому, что он (она) самый лучший? Любовь возникает потому, что мы совпали. Как два пазла. Так Нива совпал с Россией.

Как это случилось?

Александр Архангельский: Обычно самое главное совпадение, как и настоящая влюбленность, случайно. У Нива не было никаких предпосылок стать русофилом. Никто в его семье не был связан с русским миром, литературой, историей. По материнской линии все математики, по отцовской - латинисты. Дедушка - архитектор и муниципальный политик. И это не Париж, где полно русских эмигрантов, а холмистая, горная французская провинция, где почти невозможна встреча с носителем русского языка. Но она произошла. Не с интеллектуалом - с переплетчиком, занесенным с Кубани во Францию вихрями революции и Гражданской войны. Говорившим с диким оканьем и гэканьем. Маленький Жорж, начав читать рассказы Толстого, произносил "ховорыл". Да еще с французским акцентом. Выходило что-то анекдотическое. Но из этого анекдота, как часто бывает в жизни, родился сюжет судьбы.

Начатое переплетчиком Георгием Георгиевичем довершила встреча с Пьером Паскалем, тоже странная. Застряв в Советской России осколком французской военной миссии, став французским большевиком, историк Паскаль нашел себе здесь особый предмет внимания - протопопа Аввакума.

Вечное напоминание нам, что не только внешние успехи правят миром, но и напряженное внутреннее упорство.

Александр Архангельский: У Паскаля Аввакум как-то совместился с большевизмом как мечтой об апостольской утопии.

И вот Аввакум со своей страстью идти до конца за своей идеей и повел за собой Пьера Паскаля, сделав отцом-основателем французской славистики 20 века и, конечно, русофилом. А Пьер Паскаль повел Жоржа Нива.

У молодого Виктора Шкловского была брошюра "Воскрешение слова". Может быть, надо воскресить слово "русофил". Заляпанное и заметенное, с одной стороны, иронией (быть русофилом в интеллигентской среде это как быть слегка дурачком), а с другой - идеологической пылью (русофил, значит хороший, правильный, "наш"). Вот не "наш", и без иронии.

Нива русофил, не потому что мы прекрасны. А потому что он любит.

Его любовь не слепа. Он очень жестко отзывается о многом в России и русской культуре. Но это жесткость любви. Тому, кого любим, мы иной раз что-то говорим прямее, чем говорят нелюбящие его. Но если говорим с любовью, то у этого иное звучание. Любовь всегда предполагает сожаление о чем-то неполучившемся, и никогда - презрение, которое принижает человека (культуру, страну).

Это просто на словах, но непросто прожить с этим целую жизнь. Не изменив. А Жорж - очень верный человек - с темой своей жизни не расставался никогда. Ни с людьми, ни со страной.

Анти-Кюстин

Нива нам, как исторический подарок? Своего рода анти- де Кюстин, которого Нива вспоминает в книге в связи с "Русским ковчегом" Сокурова. Страна, где "недостатка нет только в контрастах", "самое верное будет признать, что вас окружают дикари", "из домашней мебели меньше всего в ходу у русских кровать", "при такой суровой жизни серьезная литература никому не нужна", "в России разочаровываешься во всем" писал французский маркиз, путешествующий по николаевской России в 1839 году и сильно прославившийся описанием своего путешествия.

Александр Архангельский: Кюстин, изрезанный на такие цитаты - это упрощение. И Кюстин - не русофоб, а язвительный критик, и Нива не розовый мечтатель, а трезвый наблюдатель. Просто у Нива другой способ разговора о стране - с любовью, знанием провинции. Но и все с той же, подчас суховатой, жесткостью, которая отличает французский взгляд от русского.

Быть "филом" уж точно лучше, чем быть "фобом". Хотя есть опасность "розовых очков". "Розовые очки" и безумное восхищение всем чужим вредно. Но когда "русофильство" - часть твоей собственной судьбы… Когда ты трезв и при этом пьян (и это не запой, а греческий пир)...

А еще важно выбрать между влюбленностью и любовью. Влюбленность дает эйфорию, но быстро проходит. Любовь эйфории не дает, но живет всегда. И как мы помним из "Послания к коринфянам" "долготерпит". Терпение не предполагает восторга и идеализации предмета любви, зато склоняет принять человека именно таким, каков он есть. Любовь, кстати, совместима со скепсисом. Потому что скепсис - если он не разъедающий, кислотный - помогает долго терпеть. Ты не ждешь и не требуешь, как в юности, от любви всего и сразу, бесконечной героичности, идеальности. Понимаешь, что человек устроен сложно, что он может быть слаб, но все равно любишь. Без этой взаимной тяги и взаимной скептической любви, мир, который и так висит на волоске, распадется. И нам останется презрение, холод, саморазрушение и сплошная политика. Недаром Жорж заканчивает свой рассказ цитатой Вячеслава Иванова: Россия и Европа - как два легких, и если мы будем дышать ими порознь, задохнемся. По обе стороны границы.

А у нас в России много франко-, англо-, германофилов? Они делают погоду?

Александр Архангельский: Англофилами были Набоков, академик Алексеев. Чуковский был американофилом. Пастернак - европофилом, русским по чувству, еврейским по происхождению, европейским по духу. Лев Толстой превратил русскую культуру в мировое явление. Про всемирную отзывчивость Пушкина Достоевский уже все сказал.

Здесь и сейчас с нами живут великие переводчики, такие как Виктор Голышев. И его англо- и американофилия (не политическая - культурная, любовь к американскому строю слова и способу рассказа о жизни) передается нам поверх всех идеологических и политических разделений. А грекофилы Гаспаров и Аверинцев? А Соломон Апт и Леонид Мотылев?

Ольга Седакова - Дантефил.

Александр Архангельский: Да. А что для нас немецкая философия без Бибихина? Хайдеггер же просто заговорил у нас устами Бибихина.

Важно не только помнить, но и забывать

"Надо частично запомнить свое прошлое, а частично забыть" - говорит у вас Нива. Неожиданно для книги, построенной на воспоминаниях.

Александр Архангельский: Забвение не менее важно, чем память. Но забыть это не значит вычеркнуть из анналов истории. История - знание, которое, к счастью, не зависит от нашей воли. Вспомним памятник Тысячелетию России в Великом Новгороде. Не желая, например, чтобы Иван Грозный был в череде славных имен России (зло не может быть славным), но и не редактируя историю, создатели памятника взяли Адашева и первую жену Грозного Анастасию Романовну. Так эпоха осталась в символической памяти, а Грозный убран на ее обочину. Мне кажется, это пример идеального забвения. Мы помним то, что было, но не чтим.

Если же говорить о личной жизни, и ужасах, которые в ней присутствуют, то иногда надо позволить простить и себя. Нельзя только гордиться или только стыдиться. Надо прощать. Чтобы двигаться дальше. Недаром моя книжка завершается рассказом Нива о Сандармохе, мемориале памяти, который не скрывает ужасы, но становится объединяющей силой. Память должна объединять. В противном случае мы начнем сводить счеты с историей и будет трудно остановиться.

А наш 1937 год? Наталья Солженицына накануне открытия "Стены скорби" подарила нам удивительно точную формулу отношения к происходящему тогда "Знать. Не забыть. Осудить. И простить".

Александр Архангельский: Ну, забыть об этом - значит предать самих себя. Просто сейчас пришло время более спокойного, научного разговора о 20-м веке. Несколько лет назад вышла книга Олега Хлевнюка "Сталин", не возможная ни в советский, ни в постсоветский период. В ней на первом плане выверенная позиция историка - что знаем - чего не знаем, что было - чего не было. По Хлевнюку доносов было меньше, чем принято об этом говорить. Что не отменяет гнусности и подлости тех, кто доносил.

Мы не можем построить свою модель отношения к истории по модели, к которой иногда прибегают в Восточной Европе: мы хорошие, но к нам пришли плохие (советские) и заставили нас тоже быть плохими. И сразу становится ясно, как быть с коммунистическим прошлым и с теми, кто работал на него. Но к нам точно никто не приходил со стороны и не заставлял. В большинстве семей есть и пострадавшие, и преследовавшие. Нельзя разделиться на чистых и нечистых. Но можно жить и помнить. И что-то себе эмоционально простить. Не допуская амнезии (отрубило и все), но избегая надрыва. Например, проект "Последний адрес" не предполагает, что увидев на домах таблички-напоминания об уведенных из них в 30-е годы людях, мы станем рвать на себе рубаху и посыпать волосы пеплом. Но надо жить среди этих…

...знаков.

Александр Архангельский: Да. Среди знаков, которые не бьют каждую секунду по больному, но и не дают сказать, что этого не было.

Паромщик культур

Жорж Нива помогал устроить судьбу людям, уехавшим или высланным из позднего СССР, в книге есть их замечательные портреты - от Солженицына до Эткинда.

Александр Архангельский: Поколение уезжавших из СССР в 70-80-е годы считалось антисоветским, но иногда на самом деле было советским. Советская реальность была его вторым легким, ну или кислородной маской. И когда они приезжали на Запад, обнаруживалось, что если не подключить советскую кислородную маску, им не хватит воздуха. Многие были не адаптируемы. В книге есть довольно страшный рассказ Нива о Краснове-Левитине, погибшем при непонятных обстоятельствах. Вроде бы и деньги на жизнь у него были, а вписаться в нее он не мог. И так у многих, за редким исключением, когда люди уезжали вовремя, в молодости, и готовясь к этому, как Бродский. Ну или осознанно настраивались жить в вакууме своих великих замыслов и обходиться без больших контактов с окружающей реальностью, как Солженицын. Но не всякий может быть отшельником. Даже культурным.

Так что у разрубивших свою судьбу надвое, могла начаться трагедия, если не помочь им воссоединить свои жизни "до отъезда" и "после". И Нива стал таким воссоединяющим человеком. И Русский кружок, и русский мир Женевы, который он создал, очень многим помог. Эткинду, например, сразу получить постоянное место в университете в Нантере. А Синявскому, живущему советским контекстом и постоянно выясняющему отношения с русской диаспорой, выйти из этого вакуума. И так было не только с "уехавшими", но и с приехавшими в гости, с лекциями. Например, с Валентином Распутиным.

Нива очень точно и не насмешливо называет его "русским неевропейцем". А Астафьева с Распутиным непривычно не "деревенщиками", а писателями-экологистами.

Александр Архангельский: Да. Расскажи сегодняшним молодым про главное общественное деяние Распутина - борьбу за Байкал, и он им покажется абсолютно современным. А у Астафьева в Овсянке мы с Жоржем были. Видели его соседей, и несмотря на все его легенды об Овсянке, понимали, что он там, конечно, был чужой. И эта драма гораздо интереснее рассказанных им легенд.

Жорж и по канавке в Дивеево ходил. Вроде бы протестант со всей его протестантской рациональностью, но с желанием быть с теми, кто тебе интересен. И с живым отношением.

Астафьев, кстати, тоже не европейский был человек, и конфликтный, суровый - но живой. К людям, к культуре лучше подходить не с точки зрения "правильно или неправильно?", а с точки зрения "живой или мертвый?". Нива приемлет все живое. А потом уже разбирается, что из этого ему близко, а что нет.

Стать крестиком на ткани

"Ученому редко выпадает романная жизнь", пишете вы в предисловии. Но у вашего героя она романная. Он любил дочь Ольги Ивинской Ирину, был выслан из СССР накануне ее ареста. Потом война в Алжире, ранение, Сорбонна, диссиденты, Солженицын. И фильм Андрея Смирнова "Француз" - косвенное свидетельство романной жизни героя. И дом Нива в предместье Парижа, где жили мушкетеры и вы - во всем, от рисунка Марка Шагала и литографий гор до того, как он сажает за стол и кормит, оставляет ощущение, что ты попал в роман. Почему вы выбрали для книги жанр саморассказа?

Александр Архангельский: Роман, в том числе автобиографический - это что-то слишком понятное, устоявшееся. Мой же текст сделан в жанровой традиции исповеди, до сих пор находящейся на обочине литературного процесса. Хотя жизни в ней не меньше, а может быть и больше, чем в романе.

Мы живем в короткое время. А жизнь при этом становится все дольше. И вот вопрос, как - не растягивая и не увязая в подробностях - рассказать о долгой и ясной жизни.

Я решил рассказать вот так. Спрятав автора в тень героя. Я в очень многих случаях затирал себя ластиком. Тень так тень. Тень, конечно, в русской, и европейской традиции - отрицательный образ. Но мне кажется, что и положительный. Читатель, ощущая героя как автора, остается с ним один на один. Я - раз я тень - не мешаю, не лезу, не встреваю.

У такого текста есть какая-то - для меня очень важная - энергия неочевидности. Как летчик в "Ночи" у Пастернака "Он потонул в тумане, исчез в его струе, став крестиком на ткани, и меткой на белье".

Но при этом в "Русофиле" много эскизности и непрорисованных деталей. Не "картина маслом".

Александр Архангельский: Ну "картина маслом" это скорее из галереи Измайлово. Моя же книга ближе к современному актуальному искусству, где документ часто превращается в художественное повествование, а художественное повествование в документ. И конечно, тут наброска должно быть больше, чем прописанных деталей.

К тому же мои герои - и Теодор Шанин, и Жорж Нива - сами писали или пишут мемуары. И в них они все и сохраняют до мельчайших деталей. А моя книга рассчитана на то, что вы не знаете, кто такой Жорж Нива.

Я осознанно иду на сочетание эскизности с подробной проговоренностью, на перепады между маленькими и большими эпизодами. Потому что главное для меня - раскрыть характер, миросозерцание, а также способ мыслить и переживать моего героя. Жорж человек сдержанный. Но я не стал по-журналистски выгрызать из него что-то неизвестное, а старательно шел по следам. И если видел, что он что-то не хочет раскрывать, не раскрывал.

И в книге главным становится присутствие героя - здесь, сейчас, с нами.

Александр Архангельский: Да. Это лирическая повесть про то, как я живу - с этим опытом - здесь и сейчас, сию минуту. В ней нет ностальгии. Нет ярости. Но есть глубина и открытые двери.

В книге можно найти замечательные афоризмы. Например, Нива говорит, рассказывая о Солженицыне: "Запад вообще-то ценит бесстрашие и чувство юмора". У вас есть любимый афоризм?

Александр Архангельский: Я избаловался общением с Нива до такой степени, что не очень их фиксирую. Но, пожалуй, мне нравится: трудновато жестко управлять народом, у которого 400 сортов сыра. Вениамин Борисович Смехов мне вчера подсказал, что это рифмуется с афоризмом Жака Ширака: истоки французской демократии в истории ее сыров.

Дружба без срока

Вы долго знаете друг друга, вашу переписку публиковал журнал "Звезда", как возникла ваша дружба?

Александр Архангельский: Моя встреча с Жоржем, как и его встречи с Георгием Георгиевичем и Пьером Паскалем, была случайной, но оказалась закономерной. Когда я работал в журнале "Дружба народов", мы решили напечатать фрагменты книжки Нива о Солженицыне в переводе его покойного друга Симона Маркиша. И я ему об этом написал.

У нас разница в возрасте более четверти века. Но французское поколение, к которому он принадлежит, в чем-то ближе по опыту к нам. Начиная с быта - послевоенного, без современного европейского изобилия (Жорж, в отличие от большинства современных французов, знает, что такое бытовые проблемы) и до войны в Алжире, которая потом рифмовалась с Афганской и Чеченской войной.

Мы с ним смотрим на события и видим нечто схожее. Нам интересно друг с другом. У нас образовалась дружба - настоящая, большая, про которую пишут в книжках.

Между странами

Давно знакомый с Жоржем Нива Александр Архангельский читал по его приглашению лекции в Женевском университете. И возвращался в Москву.

- В гостях удобнее. Дома часто неудобно. Тебе некогда убираться, ты конфликтуешь с водопроводчиком, с соседями, которых случайно залил, с дворниками, которые то убирают, то не убирают снег, и с ГПУ "Жилищник", каждый год перекрашивающим стены грязной краской. Но дома ты дома. У Пришвина есть замечательное выражение: надо найти хомут по шее. Хомут не должен быть не только слишком жестким, но и слишком свободным. Натрет и в том, и в другом случае.

Мультимедиа

У вашей книги есть аудио- и видеоварианты?

Александр Архангельский: Да. Высказывание (а книга, кино, спектакль, выставка это высказывание) в зависимости от того, каким способом ты его совершаешь, меняет что-то в сути рассказа. Кино дает одну краску, голос героя в наушниках, не позволяющий тебе вмешаться и что-то уточнить - другую. У сказанного появляется другой объем. Не скажу, что это обязательно для всех, но это крайне интересно. А интерес - одно из условий удачи.

6 сентября книга Александра Архангельского "Русофил", изданная "Редакцией Елены Шубиной", будет презентоваться в рамках Московской международной книжной ярмарки в Манеже на 4-й сцене с 18.45 до 19.30. У книги есть аудио- и видеоформаты. Фильм "Русофил" осенью будет показан по телеканалу "Культура".

Россия. Франция > СМИ, ИТ > rg.ru, 2 сентября 2020 > № 3486533 Александр Архангельский

Новые партизанские тропы

где искать выход из белорусского тупика?

Михаил Делягин

Нет будущего: это трагедия

Конфликт между властью и частью общества вызван отсутствием у Белоруссии стратегической перспективы.

Лукашенко сохранил в стране цивилизацию, которую утратили, например, мы. В Белоруссии остались — и при этом развиваются! — социальная сфера, образование, медицина, промышленность и АПК, которых с либеральной точки зрения просто не может быть у страны с населением в пол-Москвы. Соответственно, Лукашенко сохранил самоуважение людей, они обладают достоинством, понимают, что они не пыль под ногами блатных феодалов. Народ сознает, что у него есть права, - но вот обеспечить их Лукашенко уже не в силах, причем по объективным причинам. Как небольшая страна, Белоруссия может нормально развиваться только в условиях модернизации России. Это верно для всего постсоциалистического пространства: без нашей модернизации рынков для этого мира нет.

Восточная Европа умирает, потому что её элиты сами отказались от российских рынков: они растоптали свои народы за право быть надсмотрщиками колонизаторов из Берлина, Брюсселя, Лондона и Вашингтона. Но, не сделай они этого, нашего рынка без модернизации России на них всё равно бы не хватило.

Россия не занимается модернизацией, растущего рынка у Белоруссии нет, и возникает вопрос: в чем её смысл? Какова ее цель, её образ будущего? Лукашенко дать привлекательный образ будущего не может, так как не хочет обманывать, - и проигрывает пустозвонам, у которых он есть, пусть и заведомо лживый. Ведь люди всегда предпочитают настоящему, каким бы хорошим оно ни было, мечту о будущем, какой бы зыбкой она ни была, - в этом исток прогресса.

В отсутствии образа будущего Лукашенко и Путин близнецы-братья, просто у нас больше масштаб экономики и социальная инерция.

Недовольство народа растет: люди думают, что социальные гарантии будут всегда, а будущее они себе улучшат. Это мы 1990 года. Поколение, которое помнит 1992–1994-е, ушло со сцены, пришли жертвы современного образования.

Но мы видим четкое оргядро протеста. Как «жёлтые жилеты» во Франции: протест народный, активисты искренние, а тактическая выучка у некоторых групп лучше, чем у полицейского спецназа. Оргядро, вероятно, готовилось в Польше, Литве, на Украине; вероятно, «майданутые» подскочили с Украины.

По сути, оппозиция ведет Белоруссию к превращению в Северную Молдавию, даже не Украину. А рабочие бастовали, похоже, из-за желания директоров прихватизировать заводы. По простой логике: «Даже если между Россией и Белорусией будет железный занавес, и сбыта не будет, я продам свой завод на металлолом, как на Украине и в Восточной Европе, — и буду жить припеваючи в Альпах».

Но директора – такая же «пехота» либералов, как и сами протестанты.

Простой вопрос: откуда на протестах масса флагов гитлеровских коллаборантов? Ночной самострок выглядит не так. Похоже, флаги были подготовлены заранее, - а значит, как минимум часть эффективного КГБ Белоруссии сработала против Лукашенко.

Впечатление лидера западного клана в белорусской власти производит Владимир Макей. По сообщениям телеграм-каналов, он вступил в гольф-клуб, который несколько поколений принадлежит семье Пелоси — главы демократов в Конгрессе США. Членство в нем стоит от полумиллиона до миллиона долларов. Там и Николай Саакашвили, и Арсений Яценюк, — если это так, им есть о чем поговорить. То, что Лукашенко ничего не делает с Макеем, и то, как он нас прямо перед кризисом обвинял во всех смертных грехах, показывает: у него раскол не в элитах, а в голове, и он нам не друг.

Хотя его можно понять: польское руководство нас ненавидит – «Газпром» им платит по вздорным решениям суда, украинское руководство душит Крым водной блокадой – «Газпром» и им платит. Лукашенко на них смотрит и, возможно, думает: «Дай-ка я их тоже возненавижу – может, они тогда мне тоже заплатят?»

Смысл налогового маневра российских либералов – разорение Белоруссии

Роль России сейчас – похоронная контора. Дай бог, если сумеем найти в окружении скомпрометированного перед народом Лукашенко полноценную замену ему, - но откуда она там возьмется, он же наверняка выжигал возможных конкурентов.

Мы поддерживали Белоруссию финансово, но смысл налогового маневра 2018 года заключался в том числе в разорении Беларуси. Ее поддержка осуществлялась за счет, грубо говоря, вывозной пошлины. Налоговый маневр направлен на то, чтобы эту пошлину свести к нулю. Соответственно, Лукашенко лишается дотаций.

Почему у нас цена на бензин выросла внутри страны в 2018 году? Логика либеральной власти: диким русским не следует иметь ценного сырья, оно для приличных людей на Западе. Поэтому налоговый маневр предельно упростил вывоз нефти, но при этом повысил налоги на добычу нефти и сделал переработку нерентабельной даже после скачка цен на бензин. В этом году то же сделали с золотом: Банк России отказался покупать его по рыночной цене, стимулируя его массовый вывоз из РФ.

Как достоинство оборачивается катастрофой

Вряд ли он получил 80%, как прошлый раз: его поддержка должна была снизиться из-за ухудшения социально-экономической ситуации и обострения чувства тупика у белорусов, особенно у молодежи, которой просто скучно — это то, что развалило Советский Союз.

Но есть группы, которые устойчиво и массово поддерживают его, потому что без него они социальные покойники и знают это: бюджетники, крестьяне, занятые в машиностроении, весь госсектор экономики, пенсионеры. Кстати, врачи, к которым из России ездят лечиться и которые на нашем примере хорошо видят, что с ними будет, если придет либерализм.

Так что Лукашенко свои 55% точно получил, а то и 60%. Против него молодежь, преподаватели вузов, мелкие и средние предприниматели, которые живут за счет торговли с Польшей, Россией, за счет транзита, созданный им IT-сектор, творческие профессии. Это социально активная и мобилизованная часть общества.

Многие просто устали от Лукашенко. Когда-то Путин сказал, что даже такой дисциплинированный народ, как немцы, не могли не устать от руководителя, который правит ими 12 лет. Но, с другой стороны, к Лукашенко привыкли – сильнее, чем мы к Брежневу или Путину.

Если бы Лукашенко был в состоянии бежать впереди паровоза, давать обществу хоть какой-то намёк на будущее, то у него не было бы серьёзных проблем. То, что он не хочет обманывать, — это хорошая гипотеза. А плохая — что он «спёкся», наступило профессиональное выгорание, он уже не понимает, что люди по своей природы свободны.

Кроме того, у белорусов исторически хорошо с дизайном, но плохо с пиаром: они очень честные, они не могут врать. Сейчас, например, Эрдоган перед своими досрочными выборами открыл сказочное газовое месторождение на шельфе. Думаю, что после выборов выяснится, что оно чуть меньше, но реклама хороша. При великом, без преувеличения, Гейдаре Алиеве, создавшем сегодняшний Азербайджан, помнится, были завышены оценки запасов нефти и газа на шельфе. Когда оказалось, что запасы чуть меньше, было уже поздно: истекавшие слюной инвесторы уже вложились.

Белорусы так не хотят, и это достоинство народа - его проблема.

Фактор Германии?

Протест против Лукашенко выдохся довольно быстро. Сейчас он усидел на год-два, - но перспектив у него нет. Белорусы отказались от идеи всеобщей забастовки, которая сделала бы их коллективным лауреатом Дарвиновской премии.

Причина, почему на Майдане уникальным с 1991 года образом не оказалось «неизвестных снайперов», боюсь, - Германия.

Меркель, похоже, понимает, что либеральное руководство Белоруссии будет американским и опустит «железный занавес» от России от моря и до моря, и Германия не получит российских нефти и газа, а Siemens станет возить грузы в Россию по Севморпути, потому что других не будет. Меркель этот конец Германии не нужен.

Хотя в 2021 году её, скорее всего, сменит блок зеленых и AFD, которые равно ненавидят немецкую промышленность, хотя и по разным причинам, и займутся деиндустриализацией Германии по тем же рецептам, которые ФРГ применяла в ГДР и Восточной Европе. И им железный занавес уже будет нужен, - так что у Лукашенко есть год.

Он, конечно, выкорчует активистов, - но проблема останется: и в отсутствии будущего, и в прозападном клане в руководстве. Дай бог ему досидеть до следующих выборов, - но, скорее, его начнут сносить всерьез раньше. Ведь для США это вопрос экономического убийства Европы, а через сжатие её рынков – и Китая.

А мы Белоруссии никаких перспектив не дадим: наши одичалые блатные феодалы и России никаких перспектив дать не могут. Они и к нам относятся, похоже, как польская элита к Украине и Белоруссии.

Если руководители России не умеют по-хорошему разговаривать со своим народом, неужели вы думаете, что смогут говорить с Лукашенко, который их просто старше по жизненному опыту хотя бы и при этом не ворует? Может, подворовывает, но не так. И в Белоруссии нет олигархов, ее крупнейшие предприятия обеспечивают благосостояние народа, а не океанские яхты для дичающих на глазах бездельников, - и это тоже причина ненависти к нему российских либералов и контролируемой ими части государства.

Специфика Белоруссии: «партизанская элита»

Важная специфика Белоруссии – партизанская культура и, шире, партизанская элита. В ней всегда было сильно неформальное объединение партизанских командиров, которые, например, продвигали Петра Машерова.

Партизанское движение было жестоким в первую очередь по отношению к себе. Василь Быков даже десятой части не описал того, что там происходило. Быков в отношении войны — это как Солженицын в отношении ГУЛага, а те, кто мог стать Варламом Шаламовым, не выжили. И те, кто выжил, были абсолютно спаяны между собой. Это был костяк людей, которые знали, что друг на друга можно положиться в любой ситуации: снять трубку — и в любом конце Советского Союза человек ответит в любое время дня и ночи и сделает всё что угодно. Белорусы пошли по хозяйственной части, так как прошедшие такую войну были не в силах нести политическую околесицу. Белорусская «партизанская элита», эти скромные, молчаливые, невзрачно одетые люди неформально контролировала значительную часть советской экономики. Причем они контролировали ВПК, технологии. Белоруссия была «сборочным цехом» Советского Союза еще и по этой причине, и в силу национального характера.

А дальше, когда Брежнев уже был никакой и просился в отставку, а политбюро не отпускало его, потому что Суслову стало комфортно крутить страной, прикрываясь Брежневым и своим выкормышем Андроповым, белорусы выдвинули Машерова.

Скорее всего, его убили, - как и его потенциального преемника, и ключевого лидера тогдашней «партизанской элиты». Её слом стал одной из причин краха СССР – и наглядным симптомом вырождения его элиты. Для эффективного управления страной тогда подходили два человека — Машеров и Романов. Их обоих вывело из игры, скорее всего, КГБ, открыв дорогу больному Андропову, который всю жизнь был в тени Суслова. Когда те, кто призван систему сохранять, её разрушают, - это диагноз.

«Партизанская элита» сама уже не могла выдвинуть Лукашенко, - но это сделали ее воспитанники.

Лукашенко пришел к власти на волне борьбы с коррупцией, потому что белорусам воровство еще более чуждо, чем нам. Когда демократы начали разворовывать страну открыто и цинично, как они только и умеют, белорусы возмутились. Россия находилась в агонии, а Запад тогда «кушал» нас, ему было не до Белоруссии. Лукашенко гениально воспользовался ситуацией, - но потом вычистил всех, кто помогал ему прийти к власти, пусть и очень по-хорошему. Он трудно осваивал власть.

Все эти несчастные либеральные Шушкевичи успели провести приватизацию примерно 480 малых и средних предприятий. И была реальная угроза приватизации тех компаний, которые представляют основу белорусской экономики. Как положено, приватизация проводилась с нарушением закона, чтобы сделать бизнес заложником либеральной власти. И у Лукашенко было буквально несколько доверенных людей, которые провели переговоры с приватизаторами. Принцип был простой: «Уважаемый коллега, Вы получили это предприятие незаконно. Поэтому Вы можете оставить себе всё заработанное на нём, но должны отдать его государству и затем получить другое аналогичное по своему выбору, но уже законно». На это согласились почти все.

Первые 11 лет Лукашенко были успехом, но в 2005 году наступил слом. Тогда мы должны были ввести единую валюту. Это стало бы хозяйственным поглощением Белоруссии, и мы, хоть это нигде и не прописывалось, должны были дать гарантии: личные для Лукашенко, корпоративные для элиты, гарантии сохранения социальной сферы и вообще экономической модели — для народа. А нам было просто не до этого: у нас в 2004-м разбирались с заговором Березовского, а система управления агонизировала в административной реформе, которой либералы обеспечили полный паралич государственности для того, чтобы в обход всех ведомств и аппарата правительства протащить людоедскую монетизацию льгот.

О Белоруссии просто некому было думать, да и некогда. И, когда Лукашенко увидел, что эти «расеяне» вообще забыли, что с 1 января 2005 года должен быть единый рубль, он не мог не подумать: «Если люди так относятся к своим обязательствам, значит, к ним надо относиться так же». И началась кампания белорусизации, которая разрушает мозг народа до сих пор, так что молодежь уже искренне верует в то, что Золотой век в истории Белоруссии был тогда, когда она входила в состав Польши.

Это та же агрессивная местечковость, что и на Украине. А тот, кто её культивирует, - покойник, ибо либерализм убивает цивилизацию. В местечковой стране должно быть в 2 раза меньше населения, чем в индустриальной. И для Белоруссии либерализация — это потеря половины населения. Латвия уже потеряла треть своего, на Украине были 51,5 миллиона человек, а сейчас, похоже, — 34 миллиона, оценки останков Молдавии, Грузии и Армении грустны, - и процесс в разгаре.

России не поздно спасти себя и Белоруссию и сейчас. Достаточно сказать Лукашенко: «Через пару лет мы начинаем модернизацию; продержите это время на плаву БелАЗ и подготовь планы расширения его мощностей. Нам нужны будут твои калийные удобрения, потому что мы станем осуществлять сельхозреволюцию, как в Брянской области, и нам не хватит нашего „Уралкалия. Гарантии Вашей семье – такие-то. Ваши социальные гарантии распространим на всю Россию. Плохая новость: через два года из Белоруссии уедут почти все, потому что даже Ваши прорабы по своим качествам у нас будут становиться начальниками строек. Так что готовьтесь».

После такого обращения, собственно, личность Лукашенко и его пожелания уже будут иметь мало значения: ведь народ Белоруссии хочет иметь социальные лифты и светлое будущее.

Людей, которые будут против воссоединения с Россией, станет максимум до трети, а все остальные выступят настолько категорически за, что это явится спокойным демократическим выбором.

Но среди одичалых строителей блатного феодализма у нас нет людей, которые способны давать гарантии. Да и кто вне России поверит гарантиям людей, которые разрушают конституционные гарантии собственного народа?

Благополучие Болгарии, Греции, Турции, не говоря о Молдавии, Украине и Средней Азии, определяется в Москве. А вот в Прибалтике и Польше уже не будет благополучия. Мы им 2 раза построили индустрию, они её 2 раза сдали на металлолом. Им на хуторах лучше.

Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 1 сентября 2020 > № 3542785 Михаил Делягин

РОССИЯ В БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ: МЕСТЬ ИЛИ ПОМОЩЬ ГЕОГРАФИИ?

ВЯЧЕСЛАВ ШУПЕР

Доктор географических наук, ведущий научный сотрудник Института географии РАН.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Дружинин А.Г. Евразийские приоритеты России (взгляд географа-обществоведа). – Ростов-на-Дону; Таганрог: Издательство Южного федерального университета, 2020. – 268 с.

Задачи, стоящие перед страной в условиях формирования Большой Евразии, всё больше выдвигаются на роль если не национальной идеи, то, во всяком случае, одного из главных векторов её развития для нескольких поколений россиян. Научное осмысление этих задач требует скоординированных усилий представителей многих наук. Новые представления о евразийской ориентации России, наиболее ярко и последовательно изложенные в шести докладах Валдайского клуба «К Великому океану», вышедших в 2012–2018 гг., задают каркас для такого междисциплинарного взаимодействия[1].

Книга Александра Дружинина, профессора ЮФУ и БФУ имени И. Канта, представляет собой попытку анализа евразийского вектора развития страны в категориях географической науки и использования её инструментария для решения задач, поставленных глубоким переосмыслением места страны в мире и её перспектив. В книге четыре главы:

Геоконцепт «Евразия»: генезис, метаморфозы, перспективы.

Современные тренды трансформации российского пространства: евразийские прио-ритеты и вызовы.

«Мореориентированность» современной России: евразийские детерминанты, векторы, форматы.

Русско-тюркский геостратегический диалог как краеугольный камень евразийского позиционирования России.

В первой главе решается многоплановая задача: проанализировать становление геоконцепта (макротопонима) «Евразия», проследить его постсоветские метаморфозы и описать пути становления Большой Евразии как новой реальности. Именно этой цели подчинены все исторические изыскания данной главы. Её «три источника – три составные части» – это географические исследования, включающие и классическую статью[2] 1915 г. Вениамина Семёнова-Тян-Шанского (1870–1942), и географические работы[3] Дмитрия Менделеева (1834–1907), идеи евразийцев и блистательного продолжателя их дела Льва Гумилёва (1912–1992), а также взгляды идеологов пантюркизма, начиная с Исмаила Гаспринского[4] (1851–1914), считавшего, что «Россия ещё не достигла своих исторических, естественных границ… которые, рано или поздно… заключат в себе все тюрко-татарские племена и в силу вещей, несмотря на временные остановки, должны дойти туда, где кончается населённость тюрко-татар в Азии».

Приверженность научному объективизму не позволяет автору, глубоко проникшемуся идеями становления Большой Евразии, смотреть в будущее с оптимизмом. Он отмечает, что «формирование “россиеориентированного” геоконцепта Евразии зримо ускорилось в начале XX столетия… в гигантской по размерам империи (в своём максимуме – почти 41% площади континента)» (с.16), причём страна показала удивительную территориальную устойчивость – потери в результате распада империи не превысили 4% (с. 17). Пик могущества – это «создание (по итогам Второй мировой войны) возглавляемой СССР военно-политической и экономической группировки (обширнейшей по площади, временами охватывавшей до 64% территории евразийского материка), и провозглашение Китайской Народной Республики (1949 г.), и относящийся к тому же периоду “лавинообразный” распад ранее доминировавших в южной и юго-восточной Азии колониальных империй с одновременным появлением множества самостоятельных (в большинстве своём “полузависимых”) государств» (с. 35). Однако прогрессировавшее отставание СССР приводило, помимо прочего, к усилению центробежных тенденций, а масштаб этого отставания столь красноречиво иллюстрирует таблица 1 (с. 20), что едва ли к этому стоит что-то добавлять.

После распада СССР отмеченные тенденции только усугубились. «Если в 1990 г. соотношение экономического веса России (РСФСР) и четвёрки ведущих европейских государств (Великобритания, Германия, Италия и Франция), по данным Всемирного банка, составляло 1:10, то к 2000 году – 1:24 (в 2018 г. – 1:8). Логично, что именно к середине нулевых годов степень хозяйственной зависимости РФ от ЕС достигла своего апогея (в 2008 г. почти 54% внешнеторгового оборота России приходилось на страны Евросоюза), в дальнейшем, однако, снижаясь. Благодаря выстроенным центро-периферийным взаимосвязям, уже с конца 1990-х годов (и особенно с 2004 г.) на пространствах значительной части Евразии приверженность “общеевропейским ценностям” стала восприниматься как некий императив, лицензия на власть и “символ веры”, а само понятие “Европа” усилило своё ценностное, статусное звучание. Весьма показательно, что даже в выступлении В.В. Путина (2011 г.), посвящённом формированию Евразийского союза, последний рассматривается “…как неотъемлемая часть Большой Европы”» (с. 26).

Однако весьма скоро пришло осознание того, о чём Лев Гумилёв предупреждал ещё в 1970-е гг.: глобальное доминирование Запада – лишь исторический эпизод (с. 42). Уже в 2015 г. политолог Дмитрий Тренин писал: «На смену путинской концепции Большой Европы от Лиссабона до Владивостока, состоящей из ЕС и возглавляемого Россией Евразийского экономического союза, приходит Большая Азия от Шанхая до Петербурга»[5]. Термин «Большая Евразия», по воспоминаниям ученого-международника Сергея Караганова, был введён ещё в 2013 г.

В современном научном дискурсе Большая Евразия воспринимается преимущественно как:

концепция, задающая интеллектуальную рамку для взаимодействия государств континента[6];

некий ареал международного сотрудничества на евразийском материке, пространство, конструируемое и организуемое трансматериковыми коммуникациями или коридорами, а также коридорами регионального характера (субконтинентальными), связывающими отдельные регионы России с прилегающими странами[7];

региональное или макрорегиональное международное сообщество, в основе которого лежат не история или цивилизационная общность и даже не количество экономических проектов и взаимозависимость, а особое качество и интенсивность политических отношений между образующими его государствами, прежде всего между Россией и Китаем[8];

структура, инициированная необходимостью объединения усилий для противостояния вызовам коллективного Запада, чей экономико-географический смысл состоит в строительстве долгосрочной и устойчивой континентальной евразийской интеграции посредством активизации международных хозяйственных связей и сооружения транспортных коридоров, что тем самым содействует преодолению транспортно-коммуникационных ограничений ультраконтинентальных стран и районов[9].

При этом автор книги далёк от оптимистичного взгляда на Россию как на «место сборки» Большой Евразии (с. 43), он крайне озабочен прогрессирующей асимметрией российско-китайского экономического взаимодействия. По его мнению, «ко второй половине XX столетия начал проявляться судьбоносный для страны геостратегический “разворот”: переход от освоения Евразии к освоению Евразией» (с. 46, выделено в источнике). Дальнейшая судьба страны в условиях неблагоприятных тенденций изменения соотношения сил будет во многом зависеть от искусства маневрирования в многомерном пространстве двусторонних и многосторонних отношений между странами континента.

Вторая глава книги посвящена анализу пространственной организации страны и закономерностей её изменения в аспекте евразийской перспективы. Ярко выраженная асимметричность в размещении населения и хозяйства находит крайнее проявление в гипертрофии Москвы, «москвоцентричности», по выражению автора. Степень этой «москвоцентричности», исторически очень изменчивая, сама по себе важный и интересный индикатор. Несмотря на крайнюю централизацию управления страной в советский период, доля Москвы в городском населении РСФСР неуклонно снижалась от переписи к переписи: 1926 г. – 11,9%; 1939 г. – 11,2%; 1959 г. – 8,1%, однако в границах 1960 г. – 9,6%; 1970 г. – 8,6%; 1979 г. – 8,2%, но с учётом расширения границ города в 1983–1984 гг. – 8,3%; 1989 г. – 8,1%. Слом плановой экономики запустил мощнейшие процессы концентрации экономической деятельности и населения в Москве: её доля в городском населении Российской Федерации составляла по переписям 2002 и 2010 гг. 9,8% и 10,9% соответственно. В 2020 г. (по данным текущего учёта) доля Москвы – 11,6%, но при введении поправок на Новую Москву и присоединение Крыма получаем 11,2%.

Объективные географические закономерности должны стать холодным душем для не в меру смелых преобразователей пространственной организации страны, ещё недавно предлагавших президенту построить железную дорогу до Берингова пролива, в сравнении с чем многие другие их идеи уже и не представляются сумасшедшими. При этом совершенно несбыточные мечты внешне могут выглядеть вполне здравыми. Классический пример – политика ограничения роста крупных городов и стимулирования малых и средних, которую проводили (точнее – пытались проводить) в советский период. Она была вдохновлена, казалось бы, вполне разумным, но при этом слишком поверхностным использованием американского и западноевропейского опыта. Между тем в 1963 г. вышла основополагающая статья основателя классической теории стадиальной урбанизации Джека Джиббса[10], излагающая стадиальную концепцию эволюции расселения. Только на последней, пятой стадии преобладают процессы деконцентрации, на четвёртой максимального проявления достигают процессы концентрации. Попытки советского руководства запустить процессы деконцентрации тогда, когда системы расселения в стране находились максимум на четвёртой стадии, а во многих случаях и на более низкой, были заведомо обречены на провал. Автор отмечает хроническое превышение установленной генпланами численности населения Москвы (с. 56). Отметим и мы, что происходило это, несмотря на очень жёсткие административные ограничения. Просто в условиях планового хозяйства развитие не было и не могло быть сосредоточено преимущественно в Москве, росли и другие крупные города.

В 1990-е гг., в условиях архаизации многих важнейших сторон общественной жизни, расселение было отброшено на более низкую стадию эволюции, что и выразилось в резком усилении процессов концентрации. Однако природа (в смысле объективных закономерностей) всё равно берёт своё: Москва со своим ближайшим окружением зримо переползает на пятую стадию, что выражается в существенном замедлении роста столицы. Население области ещё продолжает расти приличными темпами, но её экономика уже не обладает прежним динамизмом. Учёт закономерностей, обусловленных эволюционной зрелостью расселения, совершенно необходим в Сибири и на Дальнем Востоке с их разреженным населением и очень низкой, даже по нашим меркам, плотностью инфраструктуры. В условиях мощнейших концентрационных процессов выбор локусов для развития должен быть предельно точным. Этого требует крайняя ограниченность ресурсов. Проявления тенденций к деконцентрации можно ожидать только на юге Приморья, да и то не в ближайшей перспективе.

На Дальнем Востоке особенно нагляден переход от освоения Евразии к освоению Евразией, о котором шла речь в первой главе. «Доля Китая во внешней торговле Хабаровского, Приморского края, Амурской области и Еврейской автономной области – достигает 80%. Во внешней торговле Забайкальского края удельный вес Срединного государства ещё выше – порядка 90%» (с. 87). КНР практически определяет экономическое будущее этого региона. «Если современная экономическая ритмика в целом сохранится, то к рубежу 2029–2030 гг. душевой ВВП в КНР и РФ с высокой долей вероятности сравняется, что неизбежно создаст полноформатные предпосылки для многообразных социокультурных и иных трансформаций в тяготеющих к Китаю регионах Сибири и российского Дальнего Востока, самим своим соседством (а также глобальным геополитическим раскладом) практически обречённых на всё большее и большее инкорпорирование в китайскую геоэкономику» (с. 88). Подобные проблемы уже есть и на западном порубежье России, особенно в Калининградской области.

При этом на западных рубежах страны происходит существенная перегруппировка сил, обусловленная в первую очередь стремительным возвышением Польши. Благодаря главным образом экономическому росту, Польшу в последние тридцать лет практически не затронула депопуляция, в то время как численность населения в трёх сопредельных с ней государствах, ранее также входивших в историческую Rzeczpospolita, «за постсоветский период сократилось более чем на 11 млн человек, то есть на 17%, имея чёткую перспективу к последующему устойчивому снижению (характерно, что по прогнозу ООН к середине XXI века демографический потенциал Польши превысит численность населения Украины)» (с. 117). В контуре «внешней составляющей» западного российского порубежья весьма существенный интеграционный потенциал Польши, по мнению автора, будет лишь нарастать, множа «взаимопересечение» российско-польских геостратегических интересов на Украине, в Белоруссии и в странах Балтии (с. 118).

Третья глава книги рассказывает о «мореориентированности» России, «понимаемую как:

совокупность факторов, проявлений и следствий влияния Мирового океана на общество и его пространственную организацию;

использование “фактора моря” в общественной динамике (включая и пространственную организацию общества);

пространственную архитектуру (конфигурацию) общества (хозяйство, расселение, инфраструктура) в аспекте её смещённости к морю, побережьям, локализованным на них важнейшим социально-экономическим центрам (эффекты талассоаттрактивности)» (с. 127).

Рассматривая географические и геополитические последствия распада СССР, вследствие которого страна оказалась сдвинутой на север и на восток и стала значительно более континентальной, автор обращается к представлениям о континентально-океанической дихотомии, разработанным иркутским географом Леонидом Безруковым[11]. Последний внёс важный вклад также в анализ и развитие идей евразийцев: «В экономико-географической концепции евразийства содержались также ценные прогнозы будущей территориальной организации хозяйства страны на макрорегиональном уровне. П.Н. Савицкий[12] правомерно полагал, что транспортная “обездоленность” внутриматериковых областей России-Евразии побудит не рассчитывать на мировой рынок и вызовет к жизни центры производства в собственных пределах. На основе активного использования принципа “континентальных соседств” прогнозировалось приоритетное освоение природных ресурсов и хозяйственное развитие преимущественно наиболее глубинных макрорегионов – Сибири, Урала и Поволжья. Гипотеза евразийцев о неизбежности внутриконтинентальной направленности смещения хозяйства и населения страны полностью оправдалась в советский период, когда произошёл масштабный “сдвиг производительных сил на восток”» (с. 16)[13]. Эта внутриконтинентальная направленность, как подчёркивает автор, нисколько не противоречила бурному развитию приморских центров в советские годы (с. 124–125), поскольку имела целью не уход от побережий вглубь страны, а максимальное использование внутриконтинентальных ресурсов.

Историю пишут победители, соответственно хозяйственная история советского периода на протяжении двух десятилетий привлекала внимание исследователей преимущественно как объект критики. Между тем создание Урало-Кузнецкого комбината в начале 1930-х гг. было беспрецедентным достижением, сейчас незаслуженно забытым. Тогда впервые в экономической истории по железной дороге стали перемещаться такие массы грузов, которые ранее перевозились только морем. Из Кузбасса на Урал ежегодно перевозилось 5 млн т угля, а в обратном направлении – 2 млн т железной руды. Использование встречных перевозок и исключительно благоприятный рельеф Западно-Сибирской равнины позволили сделать себестоимость перевозок сопоставимой с морскими.

Сейчас нет возможности решать столь масштабную задачу с опорой на внутренние ресурсы. Преодолеть «континентальное проклятье» Сибири возможно, лишь используя Транссиб, а в перспективе – и БАМ, не только для вывоза угля к дальневосточным портам, но как мощные транзитные магистрали, обеспечивающие быструю доставку грузов из Восточной Азии в Европу по конкурентным с морским транспортом тарифам (выигрыш во времени должен оправдывать проигрыш в цене). Автор обеспокоен тем, что только 1% совокупного объёма торговли между Китаем и Европой осуществляется по железной дороге (с. 154). Решение геополитических и геоэкономических задач, позволяющих привлечь грузы не только с северо-востока Китая, но и из Японии, Южной Кореи с возможностью их доставки через территорию КНДР после снятия или смягчения санкций, наложенных на эту страну, – в прямом смысле вопрос жизни и смерти для Отечества. Без этого (наряду со строительством магистралей меридионального простирания) невозможно преодоление «континентального проклятья» Сибири, обеспечение экономической связности территории страны, в отсутствие которой Дальний Восток будет обречён на самостоятельный дрейф[14]. «Из мировых держав только одной России присуща высокая степень транспортно-географической континентальности, что резко выделяет её из общего ряда всех остальных ведущих стран планеты, отличающихся более благоприятным макроположением относительно морских и океанических путей» (с. 17)[15].

Если наша историческая и географическая судьба – преодолевать сопротивление пространства, то почему это не должно быть одной из наших национальных идей?

Новое дыхание представлениям о транспортно-географической континентальности придала пандемия короновируса, резко ускорившая проявление многих постепенно назревавших тенденций, исподволь изменявших экономический, политический и интеллектуальный облик окружающего нас мира. «В новой ситуации сухопутные государства не выигрывают и даже многое теряют, но морские государства теряют гораздо больше – писал профессор Максим Братерский[16]. – Исторически страны Евразии были связаны с морской торговлей гораздо слабее – внешняя торговля по морю стала играть заметную роль в их экономике только в последние десятилетия. Надо заметить, что и в этих условиях они старались диверсифицировать способы доставки (“Пояс и путь” – Китай, трубопроводы – Россия), частично и для того, чтобы уменьшить зависимость от морской системы мировой торговли, которая контролировалась Атлантическим сообществом. Теперь эта система ослабнет в принципе, и из огромного преимущества, источника влияния и заработков станет серьёзной обузой для атлантистов». Географам следует отнестись с предельным вниманием к происходящим изменениям в проявлении континентально-океанической дихотомии, прежде всего – в аспекте формирования Большой Евразии.

В четвёртой главе рассматривается роль тюркской составляющей в развитии страны. В России сейчас 12,6 млн представителей тюркских народов, причём все они, за исключением чувашей, хакасов и крайне малочисленных караимов, демонстрируют положительную динамику, способствуя улучшению далеко не благоприятной демографической ситуации в стране. «Почти ¾ российских мусульман приходится именно на тюркские народы… уже в ближайшей перспективе [они] станут оказывать всё возрастающее влияние на характер этнокультурного диалога во многих регионах и субрегионах России, предопределяя приоритетность в нём русско-тюркского межэтнического взаимодействия, а также соразвития конфессиональных систем православия и ислама» (с. 184). Завершение трёхвекового господства «европоцентрированной» картины мира должно привести к переоценке совместной русско-тюркской истории, в том числе с использованием потенциала евразийских идей, ко всё более явственному пониманию России как в том числе и тюркской державы (с. 185).

В этом контексте автор призывает к переосмыслению категории «государствообразующего народа», опираясь на мнение историка Николая Трубецкого о том, что само объединение почти всей территории современной России под властью одного государства было впервые осуществлено не русскими славянами, а туранцами-монголами (с. 186). В отношении же «государствообразующего народа» как материи очень тонкой и деликатной позиция автора безупречна: он предлагает считать таковым любой этнос, «чьё месторазвитие оконтурено рубежами России» (с. 186). Особая роль русского народа связана не с его историческими заслугами, а исключительно с тем, что он цементирует многонациональную и многоконфессиональную страну. «“Не сохраним русских – сами все потонем…” проще и эмоциональнее сформулировал этот крайне важный тезис… молодой крымский татарин, с которым автору довелось общаться в Севастополе весной 2014 года… Российская Федерация… должна, как видится, во всё возрастающей мере трансформировать себя в органичный симбиоз больших и малых “государствообразующих народов”, разделяющих ответственность за единство страны, её безопасность, благополучие, грядущую евразийскую судьбу» (с.187).

Значение тюркского фактора рассматривается и в широком международном контексте, причём в трёх аспектах: отношений между Россией и тюркскими постсоветскими странами, их отношений с Турцией с её политикой неоосманизма и взаимодействия с другими внешними центрами сил – Китаем, США, Евросоюзом. Отмечается, что в 2010 г. ВВП России превышал совокупный ВВП пяти постсоветских тюркских стран в девять раз, а в 2018 г. – только в пять (с. 201). Роль Китая не следует ни преуменьшать, ни преувеличивать. Существуют все необходимые предпосылки для сопряжения различных интеграционных проектов таким образом, чтобы сотрудничество преобладало над соперничеством. «Аналогичного рода системы совместных альянсов должны выстраиваться, впрочем, и между Россией и Турцией, а также Россией и Ираном» (с. 210). Однако возможности эти используются далеко не в полной мере, чему свидетельством и существенное снижение миграционной привлекательности РФ для тюркских постсоветских стран (таблица 55 на с. 211). В этой связи автором горячо приветствуется увеличение квот для студентов из указанных стран в российских вузах – «из 181,5 тыс. иностранных студентов, въехавших в нашу страну в первой половине 2019 года – 59,3 тыс. из Казахстана и 14 тыс. из Узбекистана» (с. 212).

Подробный анализ экономических отношений с Турцией (в их политическом контексте) в постсоветский период завершается выводом о том, что пределы внешнеэкономического сотрудничества наших стран на данном уровне их социально-экономического развития практически уже достигнуты. Соответственно, приобретает первостепенное значение расширение двусторонней повестки в пользу общегуманитарной, образовательной составляющих, что позволит поставить хозяйственные связи на более прочную основу, подкрепив их взаимопониманием между народами (с. 232–233). Двусторонние и многосторонние гуманитарные связи в самой широкой их трактовке становятся особенно важными на закате второй глобализации, они должны помочь нам всем с наименьшими потерями дожить до третьей, ждать которую ещё лет пятнадцать.

Взгляд географа на территориальную организацию страны в свете стоящих перед ней геополитических и геоэкономических задач также не может быть преисполнен оптимизма, причём, к сожалению, по многим причинам. Предстоящий стране грандиозный манёвр крайне затруднён наличием на наших западных рубежах зависимого от США Евросоюза, а на восточных – ещё более зависимых Японии и Южной Кореи. В этих условиях для России существует реальная опасность постепенного превращения в младшего партнёра Китая. В общественном сознании, кажется, уже укоренилось представление о том, что развитие Большой Евразии в огромной степени будет определяться отношениями между Китаем и Индией. Между тем под наши традиционно хорошие отношения с Индией до сих пор так и не удалось подвести соразмерный экономический фундамент. Этому препятствуют в том числе и неблагоприятные географические факторы.

Нужны не только новые железнодорожные выходы в Китай, необходимо также соединение железных дорог Китая и Индии с полным или частичным использованием знаменитой дороги Стилвелла (Stilwell Road – 1726 км от Лидо в Ассаме до Куньмина), которую союзники начали строить для снабжения армии Гоминдана после оккупации Японией Нижней Бирмы в 1942 году. Завершить этот грандиозный проект до окончания войны не успели, а затем в нём отпала надобность. Предлагаемая железнодорожная магистраль, электрифицированная и двухпутная, отличающаяся по ширине колеи от железнодорожной сети Мьянмы (полностью узкоколейной), могла бы дать выход энергоёмкой и водоёмкой продукции из Сибири на огромный индийский рынок, что особенно важно для товаров с ограниченным сроком хранения и транспортировки. Однако совершенствовать территориальную организацию страны, приводя её в соответствие с геополитическими и геоэкономическими задачами, которые предстоит решать, следует незамедлительно, не делая при этом ставку на гигантские инфраструктурные проекты, осуществление коих может растянуться на десятилетия или не состояться вообще.

Упор должен быть сделан на сотрудничество с Индией в области нематериального производства, а также в тех отраслях промышленности, где производится продукция с очень высокой добавленной стоимостью, допускающая транспортировку воздушным путём (фармацевтика, тонкая химия, приборостроение и другие). Мы вряд ли можем быть удовлетворены уровнем сотрудничества в области образования и науки, хотя здесь есть огромный неиспользованный потенциал. Было бы неплохо сделать Новосибирск, образно говоря, главным на индийском направлении, несмотря на то, что пока он не является главным даже на направлении казахстанском. Такой ход, безусловно, придал бы мощный импульс проекту «Академгородок 2.0». Импульс, который необходим, чтобы возродить уникальный научный центр, созданный с нуля в конце 50-х – начале 60-х гг. прошлого века и ставший в невероятно короткие по историческим меркам сроки третьей научной столицей Союза[17]. Этот проект, возможно, не менее масштабный и значимый для страны, нежели коренная реконструкция Транссиба, мог бы так же стать ярким примером использования потенциала Большой Евразии для решения фундаментальных проблем её развития.

Автор глубоко прав, вкладывая душу и сердце в преодоление недооценки тюркского мира, исключительно важного для настоящего и будущего Отечества. Мы действительно часто этим грешим. Но надо взглянуть ещё дальше и увидеть за хребтами Каракорума (тюркский топоним!) гиганта, который будет всё больше определять расстановку сил в Большой Евразии. Возможно, эта тема заинтересует автора и будет разрабатываться в последующих его книгах.

--

СНОСКИ

[1] К Великому океану: хроника поворота на Восток. Сборник докладов Валдайского клуба. Научный руководитель проекта – С.А. Караганов, научный редактор – Т.В. Бордачёв. – М.: Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2019. – 352 с., ил.

[2] Семёнов-Тян-Шанский В. П. О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк политической географии. Известия Императорского Русского географического общества, 1915. Том LI, выпуск VIII. С. 425–457.

[3] Менделеев Д. И. К познанию России. СПб.: Издание А. С. Суворина, 1907. 157 с.

[4] Гаспринский И. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь: Типография Спиро, 1881. – 45 с.

[5] Тренин Д. От Большой Европы к Большой Азии? Китайско-российская Антанта //«Россия в глобальной политике» https://globalaffairs.ru/articles/ot-bolshoj-evropy-k-bolshoj-azii-kitajsko-rossijskaya-antanta/

[6] Караганов С.А. Россия – возвращение домой (вместо предисловия). Вопросы географии (148): Россия в формирующейся Большой Евразии. Под ред. Котлякова В.М., Шупера В.А. – М.: Издательский дом «Кодекс», 2019. С. 9–15. http://www.igras.ru/sites/default/files/Вопросы%20географии%20Россия%20в%20формирующейся%20большой%20Евразии.pdf

[7] Вардомский Л. Б. Между Европой и Азией: о некоторых региональных особенностях участия России в формирующейся Большой Евразии. Там же. С. 144–166.

[8] Суслов Д. В., Пятачкова А. С. Большая Евразия: концептуализация понятия и место во внешней политике России. Там же. С. 16–53.

[9] Безруков Л. А. Евразийская континентальная интеграция в экономико-географическом измерении: предпосылки, трудности, новые возможности. Там же. С. 228–262.

[10] Gibbs J.P. The Evolution of Population Concentration. Economic Geography, 1963, vol. 39, No 2. — P. 119-129.

[11] Безруков Л. А. Континентально-океаническая дихотомия в международном и региональном развитии. Новосибирск: Академическое издательство «Гео», 2008. – 369 с.

[12] Савицкий П. Н. Континент-океан (Россия и мировой рынок) // Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Издательство «Аграф», 1997.

[13] Безруков Л. А. Экономико-географическая концепция евразийства и её развитие на современном этапе // Социально-экономическая география. Вестник АРГО. 2015, №4. С. 12-24 (https://argorussia.ru/sites/default/files/2019-12/Вестник%20АРГО%202015%20.pdf)

[14] К Великому океану: хроника поворота на Восток. Сборник докладов Валдайского клуба. Научный руководитель проекта – С.А. Караганов, научный редактор – Т.В. Бордачёв. – М.: Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2019. – 352 с., ил.

[15] Безруков Л. А. Экономико-географическая концепция евразийства и её развитие на современном этапе // Социально-экономическая география. Вестник АРГО. 2015, №4. С. 12-24. Ссылка: https://argorussia.ru/sites/default/files/2019-12/Вестник%20АРГО%202015%20.pdf

[16] Братерский М. Далеко ли до войны? Журнал «Россия в глобальной политике», №3, 2020. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/daleko-li-do-vojny/

[17] Маркова В.Д., Селиверстов В.Е. Программа «Академгородок 2.0»: проекты и образовательный потенциал // Мир экономики и управления, 2019. Т. 19, № 4. С. 66–86. Ссылка: https://journals.nsu.ru/upload/iblock/cb9/06.pdf

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493701 Вячеслав Шупер

ДОГОВОР ШРЁДИНГЕРА: ИРАНСКАЯ ЯДЕРНАЯ СУПЕРПОЗИЦИЯ

АНДРЕЙ БАКЛИЦКИЙ

Консультант ПИР-Центра, аналитик Института международных исследований МГИМО МИД России.

В квантовой физике суперпозицией называют одновременное существование системы в двух взаимоисключающих состояниях. Электрон находится в двух местах сразу, ядро радиоактивного элемента и распалось, и не распалось, а всем известный кот Шрёдингера и жив, и мёртв в то же самое время.

Конечно, в масштабах макромира квантовые эффекты не действуют. Но если поискать аналогии в сфере международной безопасности, нельзя не заметить параллели с ситуацией вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВДП) по иранской ядерной программе и с ирано-американскими отношениями в целом. С одной стороны, СВПД однозначно существует. Документ подписан в 2015 г. Ираном, Россией, Китаем, Великобританией, Францией, Германией и США, а затем поддержан резолюцией Совета Безопасности ООН 2231. Несмотря на выход Вашингтона в 2018 г., оставшиеся участники подчёркивают, что договорённости продолжают действовать. Собираются заседания Совместной комиссии в рамках СВПД, а стороны время от времени заявляют, что запускают предусмотренный соглашением механизм разрешения споров.

С другой стороны, санкции Соединённых Штатов заставили большую часть иностранных компаний прекратить сотрудничество с Ираном, обрушили экспорт иранской нефти и фактически ликвидировали всю экономическую составляющую соглашения. В ответ Тегеран снял практически все ограничения на развитие ядерной программы и постепенно приближается к уровням, существовавшим до договорённостей

Сопротивление оставшихся участников СВПД (в первую очередь евротройки) американскому давлению тоже проходит по классу суперпозиции. На бумаге оно выглядит вполне убедительно – ЕС обновил своё блокирующее законодательство, запрещающее европейским компаниям выполнять санкции Вашингтона и защищающее их от американских судов. Был разработан отдельный механизм для торговли с Ираном, изолированный от финансовой системы США. При этом европейские компании массово ушли с иранского рынка, проигнорировав «защитные» меры. Финансовый механизм INSTEX сосредоточился на торговле товарами, и так не попадающими под санкции, но и тут за почти два года существования дело не зашло дальше тестовых операций. Надежда на Китай тоже не оправдалась: несмотря на громкие заявления и подписания совместных документов, после возобновления американских санкций объемы торговли упали в разы.

Наконец, нет определённости и в самой опасной военной сфере. Тегеран и Вашингтон, как и Тегеран и Тель-Авив, формально не находятся в состоянии войны, полномасштабные боевые действия тоже не ведутся. В то же время американцы взяли на себя ответственность за убийство иранского генерала Касема Сулеймани, а иранские вооружённые силы нанесли ракетный удар по американской базе в Ираке. Менее очевидные кибератаки, загадочные взрывы в Иране и использование негосударственных группировок в регионе практически не прекращаются.

В такой «международной суперпозиции» есть и минусы, и плюсы. Главный плюс – пока структура сохраняется, к ней всегда можно вернуться. Тегеран неоднократно заявлял: как только Вашингтон начнёт выполнять свои обязательства, Иран ответит взаимностью.

Необъявленную войну также легче прекратить и сделать вид, что ничего не было.

Минус заключается в том, что суперпозиция рискует «схлопнуться», реализовав один из двух вариантов. И руководство Соединённых Штатов и Израиля предпочли бы, чтобы в результате СВПД перестал существовать.

Первая попытка раскачать систему уже реализуется. Администрация США пытается предотвратить отмену оружейного эмбарго в отношении Ирана, которая, согласно резолюции 2231, запланирована на октябрь. Вашингтон хочет провести своё предложение через СБ ООН, но шансы невелики, учитывая российское и китайское вето. В этом случае довольно высока вероятность того, что США попытаются воспользоваться «механизмом самоуничтожения» резолюции 2231 и восстановить санкции ООН в отношении Тегерана. Подобный шаг привёл бы к созданию ещё ряда квантовых парадоксов. Вашингтон одновременно не был бы участником СВПД в том, что касалось обязанностей, но претендовал бы на членство в соответствии с резолюцией 2231 для того, чтобы запустить «механизм самоуничтожения». Более того, если американцы предпримут такую попытку, а другие члены СБ ООН откажутся признавать её легитимность, сама резолюция 2231 окажется в своего рода суперпозиции – для разных стран она будет либо действовать, либо не действовать, со всеми вытекающими для Совета Безопасности последствиями.

Наконец, есть свидетельства в пользу того, что определённые силы взяли курс на разогрев ситуации и в военном плане.

Непрекращающаяся кампания саботажа на территории Ирана вышла за рамки ядерного комплекса и нацелена на инфраструктуру в широком смысле. Резкий ответ Тегерана в ядерной либо в военной сфере может быть использован как предлог для наращивания давления. Открытый военный конфликт в регионе может окончательно похоронить возможности возвращения к СВПД.

Но самым важным событием, после которого суперпозиция СВПД окажется невозможной, станут ноябрьские президентские выборы в Соединённых Штатах. Кандидат от демократов Джозеф Байден заявлял, что готов вернуться к соглашению, заключённому его демократическим предшественником. Этот процесс тоже не будет простым – слишком много случилось за четыре года, изменились и Иран, и США, – но возможность остаётся. Ну а в случае переизбрания Дональда Трампа ещё четыре года неопределённости не устроят никого. Великобритании, Германии, Франции, да и КНР, придётся делать выбор – бросить вызов Вашингтону и начать широкое экономическое взаимодействие с Ираном либо признать, что СВПД завершился, и жить в мире с неограниченной ядерной программой Тегерана и пылающим Ближним Востоком.

Данный комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика» https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

Иран > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493699 Андрей Баклицкий

МИРОВАЯ ОБОРОННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И КОРОНАВИРУС

АНДРЕЙ ФРОЛОВ

Кандидат исторических наук, ведущий программы «Полигон» на радио «Говорит Москва».

Эпидемия коронавируса COVID-19 затронула практически все сферы мировой экономики, причём в беспрецедентных масштабах. Не остались в стороне вооружённые силы и оборонная промышленность. Интересно, что военные отреагировали на новый вызов одними из первых. Это было видно по отмене ряда международных учений, в какой-то момент прекратились даже ротации контингентов ООН в странах Африки.

Не меньшее влияние испытал на себе и мировой военно-промышленный комплекс. По очевидным причинам информации об этом не очень много, но ставшие достоянием гласности сведения позволяют составить общую картину. Существенный спад в новой контрактации оборонных сделок, а также снижение поставок по уже заключённым контрактам – очевидны. Некоторое оживление стало наблюдаться только летом.

В целом схема для большинства европейских, американских, российских и китайских производителей была следующей.

Примерно в конце марта – начале апреля, когда катастрофический масштаб эпидемии стал понятен, промышленность начала закрываться на карантин.

Как это выглядело на практике, можно проследить на примере производственной площадки в Гаршизи французского производителя бронетехники компании Arquus. Так, 17 марта на предприятии остались только двадцать сотрудников, которые отвечали за логистику. При этом обычное число работающих на площадке составляет 450 человек, включая временных работников и занятых на срочных контрактах. Ситуация стала меняться только к середине мая, когда численность персонала возросла до 230 человек. Для восстановления нормальной работы, по расчётам, требовалось принимать на работу до тридцати-сорока человек в неделю. В качестве постоянной меры на заводе ограничили массовые скопления людей, а также визиты извне. Крупные собрания проводятся в актовом зале с соблюдением мер дистанцирования или по видеосвязи. Рабочие столы и клавиатуры регулярно протираются. В столовой рассадка сотрудников осуществляется в шахматном порядке. Участилась уборка помещений нанятой компанией. Запрещены кофейные машины, вместо них предприятие предоставляет чайники и капсулы с растворимым кофе.

Другой французский производитель бронетехники – компания Nexter, сообщила о высокой вероятности того, что заказ министерства обороны Франции на 2020 г. в объёме 128 бронемашин Griffon и четырёх Jaguar полностью выполнен не будет. Это связано с тем, что в производственной программе задействованы три крупных субподрядчика и сотни мелких, особенно пострадавших от коронавирусных ограничений. Интересно, что именно с Францией связан один из немногих известных срывов поставок экспортных контрактов. Из-за пандемии и карантина компания Dassault Aviation отложила поставку Индии партии истребителей Rafale с мая на июль. Первые пять машин отправились заказчику только 27 июля.

Были сложности и у американских оборонных компаний, причём они наложились на ряд проблем, напрямую с коронавирусом не связанных. Так, концерн Lockheed Martin объявил о сокращении производства истребителей F-35 в текущем году со 141 по плану до 123–117 по причине влияния коронавируса на субподрядчиков. Правда, в данном случае, видимо, определённым негативным фоном выступила и политика «импортозамещения» турецких производителей, которые выпускали до 1000 наименований комплектующих для самолётов этого типа.

Другой американский авиационный концерн – Boeing – мало того, что испытывает серьёзные трудности производственного и финансового плана из-за двух катастроф самолета 737 МАХ, ещё и столкнулся с драматическим падением спроса на авиаперевозки и – как следствие – снижением закупок новой авиационной техники. Компания была вынуждена закрывать ряд производственных площадок, а в конце мая уволить более 12 тыс. человек, а поставки пассажирских самолётов семейства 777Х были вообще отложены на неопределённый срок. Всё это частично повлияло на производственную программу базовых патрульных самолётов Р-8А Poseidon, которые выпускаются на базе гражданских самолётов семейства В737-800.

В числе прочего в конце марта коронавирус серьёзно угрожал персоналу военных баз и оборонных предприятий на западе США.

Про китайскую промышленность известно только лишь то, что на судоверфи группы Wuchang Shipbuilding Industry Group было временно прекращено строительство неатомных подводных лодок проекта S20 для Пакистана (пакистанское наименование – тип Hangoor). Это случилось в конце марта – начале апреля. С другой стороны, неофициально оглашённый план поставок истребителей ВВС НОАК в течение этого года показывает, что темпы производства, по крайней мере – в авиастроении, снизились не очень сильно, если даже не возросли (не менее восьмидесяти истребителей семейства J-15/16 и тридцати истребителей пятого поколения J-20).

Россия тоже не осталась в стороне от общемировых тенденций. Самым чувствительным периодом стало начало апреля, когда после выхода указа президента Владимира Путина №239 от 2 апреля 2020 г. было неясно, как карантинные ограничения распространяются на предприятия ОПК. Непонятным был и статус предприятий с непрерывным циклом производства, которым впоследствии разрешили продолжить работу. По известной информации, большинство предприятий фактически свернули всякую деятельность сроком на одну-две недели, но довольно быстро возобновили её, хотя и с рядом ограничений. Например, по состоянию на 10 апреля из 122 предприятий-смежников производителя вертолётов ПАО «Роствертол» в ограниченном режиме работали двадцать пять.

Тем не менее были случаи заболевания сотрудников предприятий ОПК – так, на конец апреля в «Роскосмосе» насчитывалось 111 заболевших, в мае заболели трое сотрудников ААК «Прогресс», производящего боевые вертолёты Ка-52. Необходимость дезинфекции также сокращала возможности нормальной работы: к концу мая только силами Министерства обороны России была проведена дезинфекция около 200 предприятий ОПК.

Пандемия повлияла и на экспорт. Опять-таки, официальных данных на этот счёт не приводилось, но ещё в начале февраля российский спецэкспортёр АО «Рособоронэкспорт» допускал возможность влияния коронавируса на поставки ЗРС С-400 в Китай. Это, в принципе, было очевидно после вступления в силу фактического запрета на международные авиаперевозки в Россию, которые сильно затруднили прибытие в страну как групп переговорщиков от иностранных контрагентов, так и сотрудников приёмки для отправки уже изготовленной техники.

Несмотря на все эти сложности, в целом о серьёзных срывах контрактных сроков российским ОПК не сообщалось. Так, 5 августа министр обороны России Сергей Шойгу заявил о том, что в войска поставлены более 1100 образцов специальных вооружений, включая шестнадцать самолётов, пятьдесят три вертолёта (в том числе восемнадцать Ми-8МТВ-5-1, восемьдесят БЛА и пять боевых кораблей, среди которых атомная подводная лодка с баллистическими ракетами и фрегат. Одновременно с этим во втором квартале активно заключались новые контракты на поставку боевой техники Министерству обороны России, среди которых четыре ракеты-носителя «Ангара-А5», двадцать четыре фронтовых бомбардировщика Су-34, два универсальных десантных корабля, две многоцелевых атомных подводных лодок и два фрегата.

Таким образом, можно констатировать, что в 2020 г. мировая оборонная промышленность столкнулась с крупнейшим кризисом со времён окончания Второй мировой войны, который, правда, пока всё же носит ограниченный по времени характер.

Темпы выхода из него будут зависеть от того, нахлынет ли вторая волна коронавируса и какие меры будут против неё введены, а также от состояния мировых экономик, которые в результате депрессии в текущем году могут существенно сократить оборонные расходы на горизонте двух-трёх лет. Видимо, определённой ясности по этим вопросам стоит ждать в начале осени.

Данный комментарий является переработанной и обновлённой версией материала, заказанного Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликованного на сайте клуба в разделе «Аналитика» https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493697 Андрей Фролов

ФЛОТ УМЕРЕННОЙ ГЛОБАЛЬНОСТИ

ИЛЬЯ КРАМНИК

Эксперт Российского совета по международным делам.

Развивающийся глобальный кризис способен серьёзно повлиять на экономические возможности ряда стран, в том числе и в части военных расходов, изменив приоритеты военного строительства и облик вооружённых сил. Пока рано говорить о том, насколько глубоким окажется спад, однако самое время попытаться спрогнозировать трансформации, которые он вызовет, в том числе и в таких инерционных системах, как военно-морское строительство.

Пандемия COVID-19 внесёт свой вклад в изменения, но её воздействие может быть различным в зависимости от того, как будут развиваться события в странах третьего мира и как быстро появится эффективная вакцина и/или человечество иным образом выработает устойчивый иммунитет к этому заболеванию.

Перенос на Восток

Прежде чем говорить об ожидаемых изменениях, стоит проанализировать предкризисную ситуацию, от которой они будут отсчитываться.

Ключевой тенденцией развития военно-морских сил в мире предшествующего периода можно назвать перенос развития мировой морской мощи на Восток, в первую очередь – в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Ещё в начале 2000-х гг. распределение мест в рейтинге ведущих морских держав примерно соответствовало ситуации по состоянию на конец холодной войны, с той разницей, что отрыв лидера (США) от второго места (Россия) заметно возрос по сравнению с 1980-ми гг., а к концу 2010-х гг. ситуация изменилась коренным образом. Если исключить стратегические ядерные силы, то топ-5 морских держав, в который в 2000 г. входили Соединённые Штаты, Россия, Великобритания, Франция и Индия, сегодня выглядит совсем иначе.

Американские ВМС сохраняют первое место, при этом ВМС Народно-освободительной армии Китая (НОАК), уступая американскому флоту по совокупным боевым возможностям, обогнали его по общей численности кораблей основных классов. На третьем месте Россия – несмотря на принимаемые меры, постсоветская деградация ВМФ РФ пока не остановлена. На четвёртом и пятом местах располагаются морские силы самообороны Японии и ВМС Индии, боевые возможности которых растут. Таким образом, впервые со времён эпохи великих географических открытий в числе ведущих военно-морских сил мира нет ни одного флота «старой Европы». Особенно заметно изменение удельного веса британского Королевского флота, некогда игравшего роль глобальной морской силы Запада, которую сегодня исполняют ВМС США. Уступая по численности боевых единиц основных классов всем флотам первой пятёрки, в Европе он отстает и от ВМС Франции, находясь примерно на одном уровне с итальянскими. Замыкают мировую десятку ещё два азиатских флота – южнокорейский и турецкий.

Распределение мест в рейтинге в целом объяснимо как ростом экономических возможностей стран АТР, так и инерцией предыдущих периодов. Подъём азиатских флотов характеризуется не просто количественным наращиванием, но и обретением принципиально иных качеств. Так, ВМС НОАК перешли от строительства флота прибрежной и ближней морской зоны к созданию флота дальней морской и океанской зоны. Ключевыми приобретениями стали вновь созданные авианосные силы, активное развитие экспедиционных сил, включая строительство десантных кораблей-доков и универсальных десантных кораблей, а также быстрый рост численности неавианесущих кораблей дальней морской и океанской зоны – эсминцев и фрегатов. Символом качественных изменений стало строительство «больших эсминцев» (фактически – ракетных крейсеров) проекта 055. В настоящее время кораблями такого класса располагают только США и Россия, но ни та, ни другая страна не строит новые уже более двадцати лет.

Качественно меняются и возможности Морских сил самообороны Японии, несмотря на прежнее «пацифистское» наименование представляющие собой полноценный сбалансированный флот с растущими возможностями проецирования мощи. Следует отметить, что Япония наращивает возможности в условиях длительной экономической стагнации, с одной стороны – благодаря американской поддержке, с другой – ввиду резкого расширения возможностей ВМС НОАК. Совершенствование возможностей японского флота, выраженное в получении собственных авианесущих кораблей, дизельных субмарин нового поколения и современных ракетных эсминцев системы «Иджис» вкупе с растущим потенциалом береговой авиации и другими мерами позволяет отвести Японии второе место после КНР среди азиатских морских держав. В сочетании с силами передового базирования ВМС США морская мощь Японии равновешивает китайский подъём. Ещё одной «гирькой» на весах в этом сравнении являются ВМС Южной Кореи, тоже опирающиеся на американскую технологическую поддержку и приобретающие новые качества – в частности благодаря строительству универсальных десантных кораблей.

ВМС Индии, занявшие место в пятёрке сильнейших ВМС мира ещё в 1980-е гг., сохраняют свою позицию и сейчас, также претерпевая качественную трансформацию. Как и КНР, Индия создаёт сбалансированный флот дальней морской/океанской зоны, но с более скромными целевыми показателями, ограниченными в первую очередь необходимостью решения задач в Индийском океане. Признаком качественного перехода в индийском случае является начало собственного строительства авианосца, современных эсминцев и атомных подводных лодок. При этом Индия имеет наиболее широкую географию военно-технического сотрудничества из всех крупных морских держав Азии, приобретая технологии и готовые системы вооружения и в России, и во многих западных странах.

Западная деградация

Оценивая европейские флоты, можно в основном говорить о стагнации – и по экономическим возможностям в сравнении с Соединёнными Штатами и крупными азиатскими державами, и в плане роли в НАТО. За исключением французского и (в меньшей степени) британского и итальянского флотов остальные сведены к небольшим группам лёгких и вспомогательных сил, способных выполнять исключительно второстепенные задачи в операциях ВМС США. Самостоятельные операции требуют сосредоточения многонациональной группировки со всеми вытекающими сложностями формирования и управления, при этом ударный и экспедиционный потенциал, за вычетом уже названных Великобритании, Франции и Италии, отсутствует у стран ЕС.

Характерна «постимперская» деградация британского Королевского флота. В начале прошлого века он безраздельно господствовал на морях, был силой, равновеликой ВМС США ещё в начале Второй мировой войны, занимал второе место в мире с 1943–1944 до конца 1960-х годов. Лебединой песней британских ВМС стала Фолклендская операция – последняя, которую они провели (и могли провести) самостоятельно. В настоящее время, несмотря на строительство авианосцев типа «Куин Элизабет», возможности Королевского флота недостаточны для самостоятельных операций и требуют либо координации усилий с флотами Европы и союзниками из других регионов, либо поддержки Соединённых Штатов. Деградация выражается в последовательной утрате ряда ключевых промышленных компетенций, включая собственную разработку и производство боевых самолётов, управляемого вооружения, энергетических установок и других важнейших систем и узлов.

Увеличились сроки строительства и испытаний новых боевых единиц, а также объёме претензий к качеству. Существенным фактором, который ограничивает боевые возможности Королевского флота, является проходящее красной нитью последние сто лет, начиная с Первой мировой войны, стремление к максимальному удешевлению кораблей новых проектов, что регулярно ведёт к снижению их характеристик – с 1930-х гг. и по сей день.

Несколько лучше дело обстоит во Франции, поддерживающей независимость собственного оборонно-промышленного комплекса, вплоть до производства межконтинентальных баллистических ракет. Вместе с тем, как и в британском случае, отмечается деградация промышленности: увеличение сроков постройки новых боевых единиц и проблемы с состоянием уже имеющихся. При этом Франция уже объявила приоритетной задачей военно-морского строительства на фоне эпидемии поддержание исправности атомного подводного флота (в первую очередь стратегических ракетоносцев) и авианосца «Шарль де Голль».

Среди европейских членов НАТО исключением можно назвать не вполне европейскую Турцию, ВМС которой в докризисный период перешли к строительству универсальных десантных кораблей, а также современных многоцелевых кораблей дальней морской зоны. Впрочем, сразу проявились сложности, вызванные в основном политическими причинами: попытка переворота 2016 г. и последующее охлаждение отношений Турции с партнёрами по НАТО существенно замедлили развитие ВМС страны.

Общей проблемой для всех европейских стран (за исключением Франции) является отсутствие внятных национальных военно-морских доктрин, что заставляет рассматривать флот скорее в качестве инструмента «гуманитарных интервенций» и вспомогательной силы в рамках объединённых сил НАТО. Экономический потенциал многих членов ЕС достаточен для того, чтобы иметь более сильный флот. Речь, прежде всего, о Германии, экономические и промышленные возможности которой позволяют при желании претендовать на место в пятёрке, если не в тройке ведущих морских держав. Но политические интересы, требующие такого военно-морского подкрепления, у Германии отсутствуют.

В стагнации, как это ни странно, находятся и крупнейшие военно-морские силы мира в лице ВМС США. План наращивания численного состава ВМС до 355 кораблей к 2030 г. не реализуем без существенного увеличения финансирования, особенно учитывая необходимость перехода к строительству кораблей и подлодок новых проектов. В частности, существенный объём финансирования потребуется для ввода в строй ПЛАРБ нового типа «Колумбия», которые должны заменить ракетоносцы типа «Огайо» 1980–1990-х гг. постройки.

Начальник военно-морских операций ВМС Майкл Гилдэй, выступая в январе на симпозиуме US Navy 2020, сообщил, что программа создания «Огайо» отвлекла на себя 20 процентов бюджета военного судостроения 1980-х годов. Доля «Колумбии» может оказаться ещё выше и составить 30 процентов, что затруднит поддержание нужной численности сил общего назначения.

«355-корабельный план» был частью обещаний Дональда Трампа в ходе его предыдущей избирательной кампании. При фиксации расходов на ВМС на уровне 34 процентов от общего военного бюджета Соединённых Штатов реализация вряд ли возможна (в 1980-е г. доля, например, составляла 38 процентов). Основная часть расходов приходится на содержание и боевую подготовку имеющихся сил. Бюджетные траты на военное судостроение в последние десять лет колеблются в диапазоне 19–22 млрд долларов в год.

В настоящее время ВМС США насчитывают 293 корабля основных классов, и поддержание этого уровня даётся непросто: для сохранения боевого состава ещё до кризиса потребовалось сократить ряд вспомогательных частей и организаций в структуре ВМС. Возможно, что план наращивания численности ВМС будет осуществлён, в частности, за счёт учёта в этой структуре безэкипажных кораблей и судов, ранее не входивших в номенклатуру основных классов.

Отдельно стоит остановиться на ситуации с ВМФ России, судьба которого отчасти напоминает участь Королевского флота после распада Британской империи.

Унаследовав от СССР крупнейший по численности флот планеты, занимавший по боевому потенциалу в океанской зоне уверенное второе место с огромным отрывом от третьего и последующих игроков, Россия так и не смогла за почти тридцать лет чётко сформулировать цели и задачи для своего флота. Де-факто его роль свелась к обеспечению функционирования морских стратегических ядерных сил, охране исключительной экономической зоны и отдельным походам в рамках боевой учёбы и «демонстрации флага». При этом, помимо внушающего уважение боевого состава и развитой (хоть и недостаточной в ряде случаев) инфраструктуры, флот унаследовал и проблемы. Среди них разнотипица, осложняющая снабжение и боевую подготовку, рассредоточенность между четырьмя театрами, обусловленная географией, и, конечно, несоответствующий боевым возможностям политический вес. Последнее ведёт к тому, что флотские программы традиционно стоят последними в очереди на финансирование и первыми – на секвестр. Не говоря уже о том, что сама разработка этих программ ведётся с куда меньшим уровнем политического внимания и научной экспертизы, чем требуется для флота такого класса.

В 2000-е гг. ситуация начала меняться. Однако в тот период денег на обновление ВМФ ещё не было, а в следующем десятилетии выработанная более или менее и начавшая воплощаться в жизнь концепция создания сбалансированного флота, способного действовать как у своих берегов, так и в дальней морской/океанской зоне, была подорвана несколькими взаимосвязанными факторами. Среди них – разрыв военно-промышленной кооперации с Украиной, западные санкции и общая экономическая рецессия. Эти факторы наложились на деградацию российской судостроительной промышленности в постсоветский период, восполнить недостаток мощностей которой в условиях санкций затруднительно.

Сама по себе необходимость поддержания боеспособного флота осознаётся, особенно после начала сирийского конфликта, что выразилось, в частности, в указе президента от 20.07.2017 № 327 «Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года». Основной пункт, вызвавший наиболее оживлённое обсуждение, – требование обеспечить ВМФ России второе место в мире по боевым возможностям. По сути, это означает, что российский флот может уступать только ВМС США, при этом тот же документ (статья 39, параграф V) гласит: «Российская Федерация не допустит существенного превосходства военно-морских сил других государств над Военно-морским флотом».

В настоящее время этот параметр выполняется только с учётом стратегических ядерных сил, в то время как по возможностям сил общего назначения ВМФ России уже заметно уступает ВМС НОАК, а с учётом географического фактора на каждом отдельно взятом театре военных действий и флотам наиболее сильных региональных игроков.

Кризисное будущее: крупные игроки

Особенностью развития военно-морских сил является инерционность, чрезвычайная длительность жизненного цикла основных проектов в этой сфере, сравнимая с продолжительностью человеческой жизни для боевых кораблей и превышающая её – для инфраструктуры и концепций применения. С одной стороны, это делает флоты менее уязвимыми для сиюминутных колебаний экономической конъюнктуры. С другой – серьёзно ограничивает возможности развития в кризисный период, когда горизонты планирования сокращаются и никто не готов взять на себя ответственность за запуск проектов, требующих многомиллиардных вложений и планирования на десятки лет вперёд.

Исходя из сказанного, нельзя утверждать, что кризис окажет серьёзное влияние на развитие флотов восточноазиатских государств. Вместе с тем интенсивность этого развития будет прямо зависеть от общего состояния мировой экономики, в первую очередь от того, с какой скоростью будут восстанавливаться европейские и американские рынки. Крупнейшие державы Восточной Азии – Япония и Китай – способны применить американский подход: поддержка экономики через государственные расходы, в том числе военные, была характерна для Соединённых Штатов в разгар Великой депрессии в первой половине 1930-х годов. Тогда США профинансировали строительство почти двух десятков крейсеров, четырёх авианосцев и большого количества кораблей других классов для своих военно-морских сил.

При этом, если в первой половине 1930-х гг. военно-политическая обстановка не делала эти затраты необходимыми для Вашингтона, то основные игроки АТР находятся в ситуации гонки морских вооружений, причём для Китая и Соединённых Штатов эта гонка не уступает по накалу морскому состязанию Германии и Великобритании в 1890–1910-х гг. или СССР и США двумя поколениями спустя.

Кроме того, стимулом выделить средства на финансирование военных программ, включая военно-морские, в случае Японии и Соединённых Штатов может быть стремление удешевить свои валюты, чтобы ускорить восстановление экспорта на период выхода из кризиса. В этих условиях предложения, увеличивающие инфляцию, могут рассматриваться как оправданные.

Поведение США практически наверняка будет определяться вышеупомянутой моделью периода Великой депрессии, что уже подтверждается приказом заместителя министра обороны США Эллен Лорд, отвечающей за закупку ВиВТ, от 22 марта 2020 года. Приказ касается необходимости сохранения военного производства и обозначает приоритетные направления. В их качестве определены: аэрокосмический сектор; инженерно-технический персонал; сотрудники производственных предприятий; IT-отрасль; силы безопасности; средства разведки; персонал и средства обслуживания летательных аппаратов и вооружения; поставщики лекарств и медтехники; критически важные транспортные возможности.

Наиболее существенным отличием от ситуации Великой депрессии является смена приоритетов: вместо флота ключевыми направлениями становятся ВВС и космическая группировка. Скорее всего, это повлияет на упомянутые выше планы наращивания боевого состава ВМС США до 355 кораблей, которые так и останутся на бумаге. Отказ от увеличения численности ВМС ещё более вероятен с учётом возможного досрочного списания ряда имеющихся кораблей и подлодок, чтобы получить возможность заказать новые – для поддержки промышленных мощностей, занятости и производственной кооперации. Под удар могут попасть также перспективные разработки на ранних стадиях, генерирующие в основном расходы при минимальном эффекте в виде рабочих мест и загрузки производственных мощностей.

Россия более ограничена в средствах поддержания собственного промышленного производства, чем Соединённые Штаты. Стимулирование оборонных производств и разработок за счёт дополнительной эмиссии может повлечь за собой девальвацию рубля, что невыгодно, в частности, в силу зависимости российской экономики от импорта. Тем не менее ограниченные меры такого рода возможны, как и поддержка промышленного производства за счёт средств Фонда национального благосостояния. Ограниченность поддержки в сочетании с низкой приоритетностью военно-морских программ как таковых повлечёт за собой отказ от ряда перспективных проектов. Относительно флота – это отмена (либо отсрочка) проектирования перспективного авианосца, строительства собственного «большого эсминца» (ракетного крейсера) нового поколения и, возможно, отказ от ряда объектов инфраструктуры, в том числе в Арктике.

Учитывая уже накопленный негативный опыт регулярного срыва сроков и выхода за рамки финансирования, под секвестр почти наверняка попадут планы модернизации кораблей советской постройки. Во всяком случае – их урежут раньше, чем планы строительства новых боевых единиц.

Второй эшелон: совместное выживание

Подавляющее большинство военно-морских держав второго эшелона, включая таких участников топ-5, как Япония и Индия, критически зависят от зарубежных поставок и технологической поддержки. В таком же положении и большая часть стран – членов ЕС, а также находящаяся в процессе выхода из единого экономического пространства Великобритания. Данная ситуация сложилась в 60–70-е гг. прошлого века, когда с окончательным наступлением ракетно-ядерного периода развития флотов оказалось, что полноценными цепочками разработки и производства современных боевых надводных кораблей и подлодок (как и большинства других видов ВиВТ) обладают только две страны – США и Советский Союз. С рядом оговорок к этой категории относилась Франция.

На сегодня полноценной независимостью в сфере ВПК не обладает ни одна страна. Но там, где Соединённые Штаты решают проблемы за счёт большого количества партнёров по различным формам кооперации, а Россия вынуждена в ряде случаев использовать заведомо менее эффективные решения ввиду затруднённого доступа к современным технологиям, страны второго эшелона чаще всего не имеют выбора вообще.

При необходимости обновления арсеналов они вынуждены обращаться либо к прямым зарубежным поставкам, либо к тем или иным формам совместных проектов.

Развивающийся кризис способен оказать на подобные проекты двоякое влияние. С одной стороны, потребность в них возрастёт – кооперация с совместной разработкой и постройкой позволяет снизить затраты для каждого из участников. С другой – головные разработчики будут стремиться оставить своей промышленности максимально возможную долю стоимости, снизив локализацию у младших партнёров. Неизбежное снижение военных расходов (не только в силу кризиса, но и вследствие осознанной в последние месяцы необходимости увеличить финансирование здравоохранения) может привести к массовому пересмотру военных программ странами второго эшелона.

Подобный пересмотр чреват различными последствиями. Одно из наиболее вероятных, помимо массового сдвига сроков перевооружения у стран, зависящих от зарубежных поставок ВиВТ, – переход к закупкам упрощённых образцов военной техники, включая боевые корабли. Простейшим примером таких решений является использование приёма FFBNW (fitted for but not with) – закупка техники «в минимальной комплектации» с ограниченным функционалом – например, с урезанным комплектом вооружения, неполным набором радиоэлектронного оборудования. Это позволяет, с одной стороны, получить необходимое вооружение и технику, с другой – не переплачивать за возможности, которые могут не понадобиться прямо сейчас и которые можно реализовать впоследствии, когда появятся деньги на дооснащение и модернизацию ранее полученных кораблей, самолётов и так далее.

В ряде случаев этот приём используется и головными разработчиками – как, например, ставшая уже традиционной закупка британским Королевским флотом эсминцев без противокорабельных ракет или постройка для ВМФ России фрегатов проекта 11356 с сокращённым набором противолодочного оборудования и средств ПВО, поставка первых серийных малых ракетных кораблей проекта 22800 без штатного зенитного ракетно-пушечного комплекса «Панцирь» и ряд других примеров.

Ещё один метод – вывод на рынок исходно упрощённых моделей. Так, из-за очень высокой стоимости современных боевых надводных кораблей большой популярностью на рынке морских вооружений пользуются так называемые патрульные корабли (OPV – Offshore Patrol Vessel), базовая комплектация которых исходно предусматривает в основном функционал береговой охраны и защиты судоходства, но не ведения боевых действий против вражеского флота. Зачастую удешевление достигается за счёт использования норм живучести, принятых в коммерческом судоходстве, – без формирования зон живучести с автономным энергообеспечением отсеков и упрощённым составом главной энергетической установки и без применения COTS-технологий (Commercial Off-The-Shelf) в бортовом радиоэлектронном оборудовании, то есть без готовых коммерческих технологий и оборудования, доступного на гражданском рынке.

Как правило, конструкция OPV позволяет при необходимости доукомплектацию и довооружение, особенно при использовании модульных конструкций, всё больше входящих в практику.

В таком удешевлённом виде исполняются боевые корабли самых разных классов. Так, массовое использование технологий коммерческого судостроения характерно для многих проектов десантных кораблей, включая УДК «авианосного» типа, в частности корабли «Мистраль», в своё время заказанные (но так и не полученные после событий 2014 г.) ВМФ России. Это обеспечивает заметную экономию – 20-тысячетонный «Мистраль», способный перевезти усиленный батальон морской пехоты с бронетехникой и артиллерией и решать ряд других задач, доступных для многоцелевого вертолётоносца с большим грузовым отсеком, стоил в начале 2010-х гг. около 450 млн евро – дешевле большинства современных фрегатов.

Стоит отметить, что появление метода упрощения и удешевления авианесущих кораблей за счёт использования в их конструкции технологий и норм гражданского судостроения (или просто строительства на основе пассажирских/грузовых судов) совпадает по времени с появлением авианосцев как класса – первый в мире авианосец классической компоновки, корабль Его Величества «Аргус», введённый в строй в сентябре 1918 г., исходно сооружался как пассажирский лайнер.

Упрощение конструкции самих кораблей и минимизация состава вооружения отчасти может быть компенсирована развитием смежных направлений – например, закупкой беспилотных аппаратов и морских патрульных самолётов, использование которых позволяет компенсировать нехватку оборудования на кораблях, предоставляя при этом более широкие возможности, в том числе и боевые.

Вероятные сценарии: что может пойти не так?

Любые решения имеют ограниченный диапазон сценариев, в рамках которых они технически применимы. Можно выделить несколько групп факторов, способных существенно повлиять на посткризисное развитие военно-морских сил стран мира.

Углубление экономического кризиса. Продолжающееся ухудшение экономической обстановки вследствие возможной новой волны (нескольких волн) распространения COVID-19, что было характерно для ряда великих пандемий прошлого, окажет существенное влияние на экономики стран первого мира. Вероятное дальнейшее ухудшение способно заставить многие государства принципиально пересмотреть структуру расходов, не говоря уже о резком сокращении доходов при регулярных карантинных мерах и политико-экономических последствиях. Вероятность данного сценария прямо зависит как от субъективных факторов – способности современной науки создать эффективную вакцину/лекарство, так и от объективных – способности человеческого организма приспособиться к новому вирусу и способности последнего к мутации.

Неблагоприятное развитие событий в этом случае способно поставить под угрозу перспективы развития флотов первого эшелона, включая ВМС США и ВМС НОАК, заставив руководство Соединённых Штатов и КНР отложить или, возможно, отменить ряд программ. В наихудшем случае развития экономического кризиса прогнозирование событий не представляется возможным.

Деградация альянсов и суверенизация обороны. Усугубление экономических проблем способно повлечь за собой политические последствия в виде переоценки рядом стран своего участия в существующих международных институтах и значения этих институтов для национальной безопасности. Первой ласточкой может оказаться Турция, претендующая на роль регионального лидера и имеющая набор неразрешённых противоречий с союзниками по НАТО. Усугубление противоречий, независимо от того, последует формальный выход Турции из НАТО или нет, подтолкнёт ряд стран к необходимости самостоятельно гарантировать безопасность или как минимум диверсифицировать риски на случай, если интересы национальной безопасности вступят в конфликт с союзническими обязательствами. В части флота и обороны в целом это может привести к ревизии ряда совместных проектов/экспортных контрактов, реализация которых окажется под угрозой в силу политических противоречий – подобно тому, что произошло с планами Турции закупить американские истребители F-35.

Часть наиболее развитых стран второго эшелона станет стремиться к повышению самостоятельности в обеспечении собственной национальной обороны. Но для многих деградация альянсов и совместных проектов будет означать либо вынужденный переход на прямой импорт зарубежной техники уже без участия в совместных разработках и производстве, либо переход на более простые, но реализуемые собственными силами решения.

Дефицит стабильности. Даже в случае победы над COVID-19 и преодоления экономического кризиса ведущими странами без катастрофических потерь и революционных преобразований под вопросом остаются последствия происходящего для стран третьего мира. Там не исключено развитие событий по неблагоприятным сценариям в силу ограниченных экономических возможностей и политической нестабильности. Последствия пандемии, наложенные на экономический кризис, чреваты коллапсом слабых государственных режимов с расширением имеющихся и появлением новых «серых» и «чёрных» зон, территорий с ограниченным либо отсутствующим государственным управлением и ограниченным, в силу невозможности гарантировать безопасность, доступом. Сокращение военных возможностей крупных держав вследствие кризиса может подарить таким зонам долговременное существование.

Примерами подобных зон с ослабленным или отсутствующим де-факто государственным управлением может стать Афганистан, ряд районов Пакистана, многие страны Ближнего Востока, Африки, в том числе северной, Латинской Америки и другие. Расширение таких зон неизбежно повлечёт за собой рост, в том числе на море, спроса на асимметричные инструменты влияния, в первую очередь – на частные военные компании и иные формы услуг наёмников, обеспечивающих интересы стран первого-второго эшелона. Подобное развитие событий в приморских регионах может привести к возрождению пиратства и нелегального морского бизнеса (наркотрафик, контрабанда, работорговля и так далее). Впрочем, ничего нового – пиратство всегда активизируется во времена глубоких кризисов и упадка контролирующих морские пути великих держав.

Выводы

В случае развития событий по умеренному сценарию наиболее вероятным представляется усугубление таких наблюдавшихся и до начала глобального кризиса явлений, как опережающий рост морской мощи стран АТР, особенно Китая, Японии, Южной Кореи, на фоне стагнации флотов Европы и США. Неблагоприятные последствия кризиса в сочетании с сокращением военных расходов могут повлечь активизацию пиратства и нелегального морского бизнеса в регионах, где государственная власть и экономика пострадают особенно сильно. Под угрозой, помимо актуальных на сегодня районов, окажутся и исторические районы активного судоходства – такие, как Средиземное море, Мексиканский залив и Карибское море, моря Юго-Восточной Азии.

Последствиями кризиса для строительства флотов и военно-технического сотрудничества в военно-морской сфере можно назвать заморозку ряда программ, существенное сокращение расходов на новые проекты в ранней стадии развития, растущий интерес к дешёвым решениям с максимальным использованием технологий коммерческого судостроения и COTS-подхода. Эти последствия будут проявляться тем сильнее, чем более существенным окажется ущерб, нанесе?нный кризисом.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493696 Илья Крамник

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА ТОГДА И ТЕПЕРЬ: В ЧЁМ РАЗЛИЧИЯ?

ВИКТОР МУРАХОВСКИЙ

Эксперт Российского совета по международным делам.

В не столь далёком 2007 г. политологи осторожно задавались вопросом: приключится ли новая холодная война[1]? В 2014 г. уже призывали не допустить новой холодной войны[2]. Сегодня это явление считают состоявшимся и термин «холодная война 2.0» используют в фундаментальных трудах[3]. Действительно, в противостоянии Советского Союза (стран Варшавского договора) и Соединённых Штатов (стран Североатлантического договора) после Второй мировой войны и сегодняшней политикой сдерживания США «стран-ревизионистов» – Китая и России – есть некоторые общие черты[4].

По ряду формальных, внешних признаков холодная война в первой и второй версиях весьма схожи. Но между ними есть и фундаментальные различия, которые позволяют сомневаться в правомерности применения термина «холодная война» к современным отношениям соперничающих великих держав. Не являясь специалистом в международных отношениях и политологии, рискну предложить обзор различий в военных аспектах.

Ключевая характеристика текущей ситуации – появление третьего участника «большой игры», Китайской Народной Республики. Это вполне самостоятельный субъект военной стратегии, придерживающийся собственных интересов и принципов, не примыкающий по умолчанию ни к одной стороне. В данном обзоре КНР не рассматривается, поскольку страна не была активным участником холодной войны.

Многогранность и размах военного противоборства в годы холодной войны и в наши дни требуют обширного исследования, которое невозможно упаковать в одну статью, – этим объясняется «телеграфный» стиль изложения, присущий скорее военным сводкам.

Численность вооружённых сил[5]

В период холодной войны стороны активно готовились к глобальной «горячей» войне, в том числе с применением ядерного оружия и/или другого оружия массового поражения. Вооружённые силы в основном комплектовались призывным контингентом. Их численность была рассчитана на длительное ведение боевых действий высокой интенсивности с большими потерями. Например, ожидался рост санитарных потерь в 10–20 раз по сравнению со Второй мировой войной[6].

Британская армия после 1960 г. и армия США после 1973 г. стали комплектоваться по контракту, с уменьшением общей численности, в расчёте на качественное превосходство над противником. Офицерский корпус везде состоял из профессиональных военнослужащих. Унтер-офицерский и сержантский состав в ряде стран комплектовался по контракту, во многих странах, в частности в СССР и ФРГ, был смешанным (по контракту и по призыву).

К 1989 г. основные соперники в холодной войне имели следующую численность вооружённых сил.

СССР – после заявленного в декабре 1988 г. одностороннего сокращения ВС на 0,5 млн человек их общая численность составила 4,2 млн военнослужащих; с учётом внутренних, пограничных и железнодорожных войск – 5 млн 960 тыс. человек.

США – 2 млн 130 тыс. 229 военнослужащих действующих ВС, свыше 1,5 млн человек в активном резерве и Национальной гвардии, всего свыше 3,6 млн военнослужащих.

Великобритания – 311 600 военнослужащих.

Франция – 471 тыс. человек.

ФРГ – 456 тыс. военнослужащих.

По завершении холодной войны было радикальное сокращение численности вооружённых сил основных участников противостояния: более чем четырёхкратное в России, в 2–2,5 раза у ведущих европейских стран НАТО, в 1,7 раза – в Соединённых Штатах. Российская Федерация перевела вооружённые силы на смешанный принцип комплектования, их численность после 2008 г. не превышает 1 млн человек. В американских вооружённых силах состоят 2 млн 213 тыс. военнослужащих (армия, ВМС, морская пехота, ВВС, силы специальных операций, национальная гвардия). Великобритания имеет вооружённые силы численностью 144 650 человек. Во Франции с 1997 г. вооружённые силы комплектуются по контракту, их численность 268 тысяч. ФРГ отменила призыв в 2011 г., сейчас контрактные вооружённые силы страны насчитывают менее 183 тыс. человек.

В целом армии основных соперников в холодной войне сегодня сократились в несколько раз по личному составу и основным образцам вооружения. Это не позволяет им содержать развёрнутые группировки, необходимые и достаточные для ведения глобальной войны или масштабного регионального конфликта. Даже менее масштабные конфликты низкой интенсивности вынуждают их привлекать активные резервные компоненты вооружённых сил. Так, США приходится для операций в Афганистане, Ираке, Сирии использовать на постоянной основе войска Национальной гвардии[7]. Сегодня часть задач в военных операциях перекладывают на негосударственные вооружённые формирования, обычно в формате частных военных кампаний, а также местные союзные силы.

Гонка вооружений

В годы холодной войны под гонкой вооружений подразумевался качественный прогресс, наращивание номенклатуры и количественное насыщение войск современными образцами оружия, военной и специальной техники (ВВСТ). При этом количество ВВСТ, содержащегося в мирное время, рассчитывалось, исходя из обеспечения высокой интенсивности боевых действий и восполнения потерь по меньшей мере в начальный период войны, во время развёртывания мобилизационного производства. Так, по состоянию на 1989 г. войска ОВД и НАТО имели на европейском театре военных действий соответственно: танков – 59470 и 30690, орудий и миномётов – 32390 и 24200, боевых вертолётов – 2785 и 5270, боевых самолётов – 7876 и 7130.

На пике холодной войны можно отметить следующие особенности гонки вооружений.

Количество межконтинентальных носителей ядерного оружия и ядерных боевых частей позволяло накрыть зонами поражения и радиоактивных осадков практически все населённые территории противостоящих государств (вывод сделан по результатам советского стратегического командно-штабного учения «Решающий удар» 1970 г.)[8].

Высокая насыщенность ядерными боеприпасами военных формирований оперативного и тактического уровня. Ядерными боезарядами оснастили ракеты большой, средней, малой дальности и зенитные, артиллерию калибра от 152 мм и выше и даже американское 120-мм безоткатное орудие. Получили распространение ядерные бомбы, торпеды и фугасы. К середине 1980-х гг. соперники располагали огромными ядерными потенциалами (по 40–50 тыс. ядерных зарядов у каждой стороны)[9]. Договор об ограничении стратегических вооружений 1972 г. (ОСВ-I) между Москвой и Вашингтоном остановил наращивание числа МБР и носителей БРПЛ. Договор 1979 г. (ОСВ-II) установил для стратегических ядерных сил потолок в 2250 единиц с 1981 года. На момент подписания Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-I, 1991 г.) США и СССР имели на стратегических носителях 10563 и 10271 ядерный заряд соответственно[10]. Суммарная мощность ядерных зарядов только на МБР составляла 1100 и 6500 мегатонн тротилового эквивалента[11].

В сфере обычных вооружений происходило накопление больших мобилизационных запасов вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ), ракет и боеприпасов, горючего, продовольствия, иных материальных средств. Все страны резервировали и поддерживали мобилизационные мощности промышленности. Отмечался очень высокий темп обновления ВВСТ, обычно характерный для военного времени. Всего за сорок с небольшим лет в вооружённых силах США, СССР, других государств НАТО и ОВД сменилось от трёх до пяти поколений обычных видов оружия и военной техники, и как следствие этого – операции и боевые действия с использованием такого оружия приобрели качественно новый характер. Особенно глубокие сдвиги произошли на рубеже 1970–1980-х гг., когда в развитии классических видов оружия наметилась тенденция, связанная с разработкой и широким внедрением высокоточного управляемого оружия, в том числе разведывательно-ударных систем. В этот период появились и опытные образцы ОНФП — оружия на новых физических принципах. К нему обычно относят лазерное, направленной энергии, электромагнитное, пучковое, гиперскоростное кинетическое.

За тридцать лет после окончания холодной войны (с 1990 по 2020 г.) темпы обновления ВВСТ резко замедлились. Количество ключевых систем вооружения существенно сократилось. Определённый качественный прогресс наблюдается в оперативно-тактической авиации (истребители пятого поколения), высокоточном ракетном оружии, робототехнике, ОНФП, цифровых технологиях. Но «гонки вооружений» в прежнем понимании не происходит. Зачастую передовые системы вооружения поступают в войска в ограниченном количестве и не повсеместно. Большинство основных систем вооружения являются модернизированными вариантами образцов, созданных в годы холодной войны.

Американские и российские стратегические ядерные вооружения ограничены договором СНВ-3 (по развёрнутым носителям – 700 единиц, по боевым частям – 1550 единиц). Фактически на 1 марта 2020 г. стороны имели 655 и 485 развёрнутых стратегических носителей соответственно, 1373 и 1326 ядерных боевых частей.

Мобилизационные запасы и мобилизационные возможности соперников радикально уменьшились, а в ряде стран они фактически ликвидированы.

Не будет преувеличением сказать, что мобилизационная готовность экономик и обществ большинства стран сейчас находятся на самом низком уровне после Второй мировой войны.

Военная стратегия

Общие концепции военной стратегии Соединённых Штатов, нацеленной на глобальную ядерную войну с Советским Союзом, постепенно менялись. С 1971 г. была принята концепция «полутора войн», допускавшая возможность ведения одной всеобщей ядерной и одной локальной войны. В 1980 г. её сменила концепция «двух с половиной войн», которая предусматривала готовность вооружённых сил к ведению двух крупномасштабных войн (ядерной и обычной) и одной локальной. С середины 1980-х гг. появилась концепция «множественности войн». США допускали возможность ведения двух крупномасштабных и нескольких локальных войн в различных регионах мира.

Военная стратегия СССР в ядерную эпоху сначала опиралась на теорию ядерной войны с неограниченным применением ракетно-ядерного оружия с самого начала и до конца боевых действий. Затем получила развитие теория поэтапной войны с последовательным переходом к использованию всё более разрушительных средств. Впоследствии сформировалась стратегия равной готовности. Имелась в виду готовность вести как ядерную, так и обычную войну с широким использованием высокоточных боевых средств и автоматизированных систем управления войсками и оружием.

Стратегия ведения войны в целом координировала действия на различных театрах войны и театрах военных действий. Она определяла цели и задачи всех вооружённых сил, а также иных средств, направленных на поражение противника, уничтожение его экономической базы, вывод из войны государств, которые могли стать противником. Связанная в основном с межконтинентальными действиями стратегических наступательных и оборонительных средств, стратегия объединяла в себе глобальные стратегические операции этих средств и сил.

Суть стратегии ведения войны на театрах военных действий (ТВД) сводилась к разгрому группировок войск и сил противника. Она охватывала и рассматривала главным образом проблемы, касающиеся подготовки и ведения операций на континентальных и океанских ТВД. Такой подход оказался целесообразным после создания главных командований на театрах военных действий. Планирование глобальных операций стало прерогативой Генерального штаба, а подготовка, планирование и ведение стратегических операций на ТВД – задачей соответствующих главных командований.

Для холодной войны характерно наличие боеготовых группировок войск сторон в Европе, находящихся в непосредственном соприкосновении. Европейский театр войны считался ключевым. На Центрально-Европейском и Северо-Европейском стратегических направлениях были сосредоточены основные группировки войск. СССР имел группы войск в ГДР, Польше, Чехословакии и Венгрии. На территории ФРГ размещался воинский контингент США, Великобритании и Франции. Предполагалось, что одновременно с действиями стратегических ядерных сил начнутся крупные наступательные операции на континентальных театрах. Их главные особенности – массированное применение ядерного оружия на всю глубину расположения противника, высокоманёвренные боевые действия и их развитие по отдельным направлениям.

Советский Союз в сентябре 1984 г. сформировал Главное командование Западного направления, объединившее войска в Германии, Польше, Чехословакии, Белорусский и Прикарпатский военные округа. Это было самое мощное стратегическое объединение в мире, включавшее 5 танковых, 6 общевойсковых и 5 воздушных армий. К 1989 г. на Западном направлении насчитывалось 50 дивизий – 26 танковых и 24 мотострелковые, из которых 35 были развёрнуты до полного штата. Для действий на Южно-Европейском направлении было сформировано Главное командование Юго-Западного направления, которому подчинялись войска в Венгрии, Киевского и Одесского военных округов: 2 общевойсковых и танковая армии, 22 дивизии[12].

Страны НАТО формально имели меньшее число дивизий и бригад сухопутных войск, но по оснащению они ненамного уступали армиям ОВД. В ФРГ дислоцировалось 24 дивизии различных типов четырёх стран[13]. Во втором стратегическом эшелоне альянса находилось ещё порядка 20 дивизий и около 30 отдельных бригад различных типов на территории Франции, Бельгии, Испании и Италии. Созданные НАТО и ОВД войсковые группировки в Европе могли начать полномасштабные боевые действия в течение 24 часов, а передовые эшелоны и дежурные средства – немедленно. Существовала возможность развёртывания наступательной конфигурации группировок в течение нескольких суток. Поддерживалась готовность войск вести широкомасштабные боевые действия с применением как обычного, так и ядерного и/или другого оружия массового поражения.

В Мировом океане оперативные флоты, эскадры, корабельные тактические группы и отдельные корабли непрерывно следили друг за другом, готовые к немедленному реагированию. В 1989 г. советский военно-морской флот насчитывал 1005 кораблей и катеров всех классов общим водоизмещением около 3,5 млн тонн. Американские ВМС имели 456 кораблей общим водоизмещение свыше 4,9 млн тонн.

Проводилось планирование и практическая отработка масштабного развёртывания войск второго стратегического эшелона и резервных компонентов. США проводили учения “REFORGER” (REturn of FORces to GERmany, 1969–1993 гг.) по усилению контингента на Европейском ТВД с переброской войск морем и по воздуху.

Советский Союз проводил учения с отмобилизованием соединений и последующим вводом их в сражение. Так, при подготовке манёвров «Запад-81» провели отмобилизование соединений 28-й общевойсковой армии Белорусского военного округа с призывом из запаса десятков тысяч человек, доведя его численность до 130 тыс. военнослужащих[14].

Стороны регулярно проводили масштабные учения с отработкой применения всех видов вооружённых сил и типов вооружений, включая ядерное, по сценарию глобальной войны. Характерным примером являются крупнейшие после Второй мировой войны манёвры «Запад-81» ВС СССР, на которых отрабатывались вопросы подготовки и проведения стратегической наступательной операции на Западном направлении. Самые крупные за послевоенный период учения НАТО прошли в 1988 году. За две недели с территории США в Западную Европу были переброшены 125 тыс. человек, что позволило создать на учениях группировку войск НАТО численностью до 300 тыс. военнослужащих. Средства усиления включали пехотную дивизию, бронекавалерийский полк, две пехотных бригады, батальон пехотного полка Национальной гвардии.

Сегодня соперничающие страны не имеют развёрнутых группировок войск в непосредственном соприкосновении. Единственный регион, где можно (при некотором допущении) заметить лёгкий намек на такое противостояние – Калининградская область и прилегающие территории Польши. Однако масштаб здесь тактический, нет и речи о создании ударных наступательных группировок хотя бы на одном операционном направлении.

После холодной войны значительно сократилось количество кораблей военно-морских сил ведущих держав (за исключением КНР, которая наращивает флот) при некотором повышении боевых возможностей каждой единицы. Уменьшилось число постоянно действующих оперативных флотов и эскадр. Особенно заметно сокращение кораблей океанского класса (дальней морской зоны). В этой категории ВМФ России насчитывает 104 корабля общим водоизмещением 0,76 млн тонн, американские ВМС имеют 221 корабль общим водоизмещением 3,5 млн тонн.

Масштаб нынешних войсковых учений в Европе в разы меньше, чем в годы холодной войны. Заметен акцент на перенос учений, особенно командно-штабных стратегического и оперативно-стратегического уровней, в виртуальное пространство компьютерного моделирования. На крупнейшее за последние 25 лет учение НАТО “DEFENDER-Europe 20” планировалось привлечь 35 тыс. военнослужащих из 18 стран. В том числе 2,5 тыс. человек из Великобритании и около 25 тыс. из США. В крупнейших в новейшей истории России манёврах на Западном стратегическом направлении «Запад-2017» с участием войск Западного военного округа и ВС Белоруссии было задействовано до 13 тыс. военнослужащих.

Военные конфликты

В данном обзоре не затронута тема прямого противостояния СССР и США/НАТО за пределами Европейского ТВД, хотя таковое случалось во время войн в Корее и во Вьетнаме. Правила и «красные линии» холодной войны вырабатывались не за столом переговоров. Пределы возможностей и границы допустимого тестировались в острых конфликтных ситуациях. Переговоры, если и случались, констатировали соотношение сил сторон, сложившееся «по факту».

Например, «красная линия» в Берлине в виде Берлинской стены формировалась в острейшей конфликтной ситуации. Самым опасным эпизодом стал инцидент у КПП «Чарли» американской зоны оккупации в западной части Берлина 26–27 октября 1961 г., когда американские и советские танки с полным боекомплектом целились друг в друга с дистанции пары сотен метров: «кто первым моргнёт».

Правило не нарушать воздушные границы, которое сегодня кажется аксиомой, прописывалось кровью в жёстком противоборстве авиации западной коалиции и советской ПВО в 1950–1960-е годы. Известно о примерно полутора десятках иностранных военных самолётов, сбитых в воздушном пространстве СССР в этот период. Самым резонансным случаем стало уничтожение американского разведывательного самолёта типа U-2 вблизи Свердловска 1 мая 1960 года.

Правила «большой игры» с нулевой суммой также формировались в ходе жёсткого противоборства. Характерны два эпизода с участием ракет средней дальности.

Инициатором первого стали США, разместившие в 1961 г. в Турции ракеты средней дальности «Юпитер» с ядерной боевой частью, в зону досягаемости которых попадала европейская часть СССР, включая Москву. В ответ СССР разместил на Кубе ядерные ракеты Р-12 и Р-14, в зону досягаемости которых попали многие американские города, включая Вашингтон. Вызванный этими действиями Карибский кризис октября 1962 г. считают переломным моментом в холодной войне. Примерно со второй половины 1960-х гг. противостояние постепенно смещалось от прямого конфликта вооружённых сил СССР и США к опосредованному противоборству.

Инициатором второго эпизода стал СССР, размещавший с 1977 г. в европейской части страны комплексы «Пионер» (РСД-10) с ядерными ракетами средней дальности (около 5,5 тыс. км), которые позволяли держать под прицелом всю Западную Европу. К 1987 г. на боевом дежурстве и в арсеналах находилось 650 ракет РСД-10.

12 декабря 1979 г. на саммите НАТО в Брюсселе было принято решение дислоцировать в Европе 572 ракеты средней дальности и предложить Советскому Союзу переговоры по двустороннему ограничению этого вида вооружений. Тем не менее эскалация продолжалась: в Европе развёртывались американские баллистические и крылатые ракеты, СССР разместил в ГДР и Чехословакии оперативно-тактические ракетные комплексы «Ока». Новое руководство, пришедшее к власти в СССР, пошло на односторонние уступки, и 8 декабря 1987 г. в Вашингтоне был подписан договор, по условиям которого стороны согласились уничтожить РСМД как класс вооружения. Это единственный случай в практике международных отношений за всю их историю.

Сегодня предпосылки конфликтных ситуаций возникают в основном в международном воздушном пространстве при идентификации и сопровождении боевых самолётов сторон. При этом интенсивность таких встреч в воздухе на порядок ниже, чем в годы холодной войны. На море интенсивность слежения кораблей друг за другом также в разы меньше, чем во время холодной войны.

Единственным регионом, где войска США и России находятся в непосредственном соприкосновении, является Сирия. При этом между ними заключено соглашение о предотвращении инцидентов, командующие группировками связаны прямой линией деконфликтации. В целом за почти пять лет операции ВС РФ в Сирии вооружённых конфликтов с американскими войсками не отмечено. Такой подход был бы невозможен в годы холодной войны.

Итоги и выводы

Сегодня вероятность развязывания глобальной войны или масштабного регионального конфликта между великими державами значительно меньше, чем во время холодной войны. Что не исключает возможности единичных военных инцидентов в районах непосредственного соприкосновения сторон.

Мобилизационная готовность государств и обществ к войне стала существенно ниже.

Оппоненты в глобальном военном противостоянии не имеют боеготовых группировок войск, способных реализовать даже максимально благоприятные для инициатора результаты внезапных ударов обычным высокоточным и/или ядерным оружием составом боеготовых сил мирного времени. Для этого требуется масштабное и относительно длительное стратегическое развёртывание вооружённых сил, что невозможно скрыть от национальных технических средств разведки.

Конфликтность из военной сферы переместилась по большей части в медийную, информационную, политико-дипломатическую, финансово-экономическую, юридически-правовую и другие, не создающие непосредственной военной угрозы.

При этом конфронтационность в иных областях не транслируется напрямую в сферу военного противостояния. Численность ВС не наращивается. Наступательные группировки войск не развёртываются. В войсках нет нестратегического ядерного оружия. Стратегическое ядерное вооружение ограничено разумными пределами. В обозримой перспективе не ожидается открытия неизвестных ранее физических принципов, на основе которых может быть создано оружие, радикально меняющее соотношение сил.

Вместе с тем попытки получить преимущество за счёт качественного превосходства некоторых систем вооружения, изменения их предназначения, форм и способов применения вооружения и группировок войск[15] не прекращаются. Потенциальную военную опасность создают разработки ОНФП следующего поколения, автономных робототехнических комплексов, стратегических средств быстрого глобального удара[16], систем ПРО передового и космического базирования, развёртывание нового поколения ракет средней дальности, оперативная подготовка театра военных действий странами НАТО вблизи российских границ и ряд других мероприятий.

Однако перечисленные опасности не формируют непосредственной военной угрозы, требующей чрезвычайных действий по укреплению обороны страны и мобилизации общества. Их можно парировать в ходе планового развития вооруже?нных сил, совершенствования вооружения, военной и специальной техники.

СНОСКИ

[1] Арбатов А.Г. Грядёт ли новая холодная война. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2007. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/gryadet-li-holodnaya-vojna/

[2] Караганов С.А. Европа и Россия: не допустить новой «холодной войны». Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2014. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/evropa-i-rossiya-ne-dopustit-novoj-holodnoj-vojny/

[3] Адамишин А.Л. Конец холодной войны 30 лет спустя. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2020. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/vojna-30-let/

[4] National Security Strategy of The United States of America, December 2017. P. 25.

[5] Здесь и далее использованы в основном данные на 1989 и 2019 годы.

[6] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С.434.

[7] Defense Budget Overview. United State Department of Defense Fiscal Year 2020 Budget Request. 6. Overseas Contingency Operations and Emergency. P. 66-74.

[8] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С. 406.

[9] Там же. С. 446.

[10] Там же. С .418.

[11] Robert S. Norris & Hans M. Kirstensen. “Nuclear Notebook: U.S. and Soviet/Russian intercontinental ballistic missiles, 1959–2008”. Bulletin of the Atomic Scientist. January/February 2009. P. 2.

[12] Феськов В.И., Калашников К.А., Голиков В.И. Советская Армия в годы «холодной вой-ны» (1945–1991). Томск: Издательство Томского университета, 2004. – 246 с. С. 6.

[13] Там же. С. 13.

[14] Военный академический журнал. 2016. №3(11). С. 64–71.

[15] “The U.S. Army in Multi-Domain Operations is an operational-level military concept designed to achieve U.S. strategic objectives articulated in the National Defense Strategy, specifically deterring and defeating China and Russia in competition and conflict”. The U.S. Army in Multi-Domain Operations, 2028. TRADOC Pamphlet 525-3-1. 6 December 2018. P. 24.

[16] Conventional Prompt Global Strike and Long-Range Ballistic Missiles: Background and Issues. Congressional Research Service. R41464. August 14, 2019. P. 13. The Conventional Strike Missile.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493695 Виктор Мураховский

КАК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ГЕГЕМОНИЯ

АЛЕКСАНДР КУЛИ

Профессор политологии в Барнард-колледже Колумбийского университета, а также глава Института Гарримана.

ДЭНИЕЛ НЕКСОН

Профессор кафедры государственного управления и Школы дипломатической службы Джорджтаунского университета.

АМЕРИКАНСКАЯ МОЩЬ РАСПОЛЗАЕТСЯ НА ГЛАЗАХ

Многочисленные признаки указывают на кризис глобального порядка. Несогласованная международная реакция на пандемию COVID-19, вызванный ею экономический спад, возрождение националистической повестки и ужесточение пограничного режима… Всё это, по-видимому, предвещает появление новой международной системы – менее нацеленной на сотрудничество и более хрупкой. По мнению многих наблюдателей, эти события подчёркивают опасность политики президента США Дональда Трампа «Америка прежде всего», а также его отхода от принципа глобального лидерства.

Ещё до пандемии Трамп регулярно ставил под вопрос значимость альянсов и институтов (например, НАТО), одобрительно высказывался о расколе внутри Европейского союза, вышел из множества международных соглашений и организаций, а также потворствовал автократам, вроде президента России Владимира Путина и северокорейского лидера Ким Чен Ына. Он усомнился в том, что отстаивание либеральных ценностей должно служить краеугольным камнем внешнеполитической стратегии США. Трамп явно предпочитает транзакционную политику в духе игры с нулевой суммой, подтверждая домыслы о том, что Соединённые Штаты отказываются от своих обязательств по поддержанию либерального международного порядка.

Некоторые аналитики полагают, что США всё еще могут изменить ситуацию, вернувшись к стратегиям, с помощью которых они с конца Второй мировой и вплоть до событий, последовавших после завершения холодной войны, строили и поддерживали успешный международный порядок. Если бы после Трампа Соединённые Штаты смогли вернуть себе ответственность, присущую глобальной державе, эта эпоха – включая пандемию, которая её определит, – могла бы стать лишь временным отклонением, а не шагом на пути к постоянному хаосу.

Пророчества об упадке Америки и изменении международного устройства далеко не новы – и неизменно ошибочны. В середине 1980-х гг. многие аналитики считали, что американское лидерство находится на пути к упадку. Бреттон-Вудская система рухнула в 1970-е гг.; США столкнулись с растущей конкуренцией со стороны европейских и восточноазиатских экономик, в частности Западной Германии и Японии; Советский Союз казался одной из констант мировой политики. Однако к концу 1991 г. СССР формально был распущен, Япония вступила в «потерянное десятилетие» экономической стагнации, а объединённую Германию поглотила дорогостоящая задача интеграции. США же в это время пережили десятилетие бурного развития технологических инноваций и неожиданно высокого экономического роста. Результатом стало то, что многие называли «однополярным моментом» американской гегемонии.

Но на этот раз всё по-другому. Те самые силы, которые раньше делали американскую гегемонию такой прочной, сегодня способствуют её исчезновению. После холодной войны три процесса сделали возможным появление мирового порядка под водительством Вашингтона. Во-первых, с момента поражения коммунизма Соединённые Штаты не сталкивались ни с одним крупным идеологическим проектом, который мог бы составить серьёзную конкуренцию их собственному. Во-вторых, после распада Советского Союза, сопутствующей ему институциональной инфраструктуры, а также системы его партнёрских контактов более слабые государства не имели существенных альтернатив Америке и её западным союзникам, когда дело доходило до оказания военной, экономической и политической поддержки. И в-третьих, транснациональные активисты и движения распространяли либеральные ценности и нормы, которые поддерживали либеральный порядок.

Сегодня похожая динамика работает против США: на место цикла благотворных процессов, долгое время укреплявших могущество страны, пришёл порочный круг явлений, которые подрывают американскую мощь. С ростом таких держав, как Китай и Россия, автократические и нелиберальные проекты бросают всё более ощутимый вызов возглавляемой Соединёнными Штатами либеральной международной системе. Развивающиеся страны – и даже многие развитые – имеют возможность искать альтернативных покровителей, а не оставаться зависимыми от щедрости и поддержки Запада. А нелиберальные, зачастую праворадикальные наднациональные сети выступают против норм и не испытывают пиетета по отношению к либеральному международному порядку, который когда-то казался незыблемым. Одним словом, глобальное лидерство США не просто отступает, оно разваливается. И процесс этот уже не цикличен, он постоянен.

Исчезновение однополярного момента

Может показаться странным говорить о постоянном сокращении американской мощи, когда на вооружённые силы страна тратит больше, чем её следующие семь соперников вместе взятые, а сеть зарубежных военных баз беспрецедентна по охвату. Военная мощь сыграла важную роль в создании и поддержании превосходства в 1990-х гг. и начале нынешнего столетия; ни одна другая держава не могла распространить надёжные гарантии безопасности на всю международную систему. Но военное доминирование зависело не столько от оборонных бюджетов (в реальном выражении военные расходы Соединённых Штатов в 1990-е гг. сократились и увеличились только после терактов 11 сентября 2001 г.), сколько от ряда других факторов: исчезновения Советского Союза как конкурента, растущего технологического преимущества, которым пользовались американские военные, и готовности большинства мировых держав второго эшелона полагаться на США, а не наращивать собственные вооружённые силы. Если появление Соединённых Штатов в качестве единственной сверхдержавы в основном зависело от распада Советского Союза, то сохранение однополярности в течение последующего десятилетия было обусловлено тем, что азиатские и европейские союзники были согласны на американскую гегемонию.

Разговоры об однополярном моменте затемняют важнейшие черты мировой политики, которые и легли в основу доминирования США. Крушение СССР окончательно захлопнуло дверь перед единственным проектом глобального масштаба, способным соперничать с капитализмом. Марксизм-ленинизм и его отдельные течения в основном исчезли как источник идеологической конкуренции. Связанная с ними транснациональная инфраструктура – институты, практика и сети, включая Варшавский договор, Совет экономической взаимопомощи и сам Советский Союз, – всё рухнуло. Без советской поддержки большинство связанных с Москвой стран, повстанческих группировок и политических движений решили, что лучше либо сдаться, либо солидаризоваться с Америкой. К середине 1990-х гг. оставалась лишь одна доминирующая платформа для выработки международных норм и правил взаимодействия: либеральная международная система альянсов и институтов, закреплённая в Вашингтоне.

Соединённые Штаты и их союзники, именуемые Западом, вместе пользовались фактической монополией на покровительство в период однополярности. За редкими исключениями они были единственным значимым источником безопасности, экономических благ, политической поддержки и легитимности. Развивающиеся страны больше не могли оказывать давление на Вашингтон, угрожая прибегнуть к помощи Москвы или указывая на риск коммунистического переворота, чтобы защитить себя от необходимости проведения внутренних реформ. Размах западной власти и влияния был настолько безграничен, что многие политики уверовали в вечный триумф либерализма. Большинство правительств не видели реальной альтернативы. Не имея других источников поддержки, страны с большей охотой придерживались условий западной помощи, которую они получали. Автократы сталкивались с серьёзной международной критикой и жёсткими требованиями контролируемых Западом международных организаций. Да, по стратегическим и экономическим соображениям демократические державы освобождали от таких требований некоторые автократические государства (например, богатую нефтью Саудовскую Аравию). Ведущие демократические страны, в том числе и США, и сами нарушали международные нормы, затрагивающие права человека, гражданские и политические права, причём это принимало вопиющие формы пыток и внесудебных экстрадиций во время так называемой войны с терроризмом. Но даже эти лицемерные исключения не стали препятствием на пути укрепления гегемонии либерального миропорядка, ведь они вызывали широкое осуждение, подтверждавшее веру в либеральные принципы, а американские официальные лица продолжали говорить о приверженности либеральным нормам. В то же время всё большее число наднациональных сетей – часто называемых международным гражданским обществом – поддерживало формирующуюся архитектуру международного порядка. Эти группы и отдельные лица служили пехотинцами американской гегемонии, широко распространяя либеральные нормы и практики.

Крах плановой экономики в посткоммунистическом мире привлёк волну западных консультантов и подрядчиков, жаждавших стать проводниками рыночных реформ. Иногда с катастрофическими последствиями, как в России и на Украине, где поощряемая Западом шоковая терапия привела к обнищанию десятков миллионов людей, одновременно создав класс олигархов, которые превратили бывшие государственные активы в личные империи. Международные финансовые институты, правительственные регулирующие органы, главы центральных банков и экономисты работали над достижением консенсуса элит в пользу свободной торговли и трансграничного движения капитала.

Объединения гражданского общества также стремились направить посткоммунистические и развивающиеся страны к развитию по западной модели либеральной демократии. Группы западных экспертов консультировали правительства по вопросам разработки новых конституций, правовых реформ и многопартийных систем. Международные наблюдатели, в основном из западных государств, следили за выборами в отдалённых странах. Неправительственные организации (НПО), выступающие за расширение прав человека, гендерное равенство и защиту окружающей среды, заключали союзы с симпатизирующими им государствами и средствами массовой информации. Деятельность транснациональных активистов, научных сообществ и общественных движений помогла воздвигнуть комплексный либеральный проект экономической и политической интеграции.

На протяжении 1990-х гг. эти силы подпитывали иллюзию незыблемости либерального порядка, опирающегося на прочную глобальную гегемонию США. Сегодня от этой иллюзии не осталось и следа.

Возвращение великих держав

Сегодня уже другие великие державы предлагают конкурирующие концепции глобального порядка, часто автократические, которые привлекают многих лидеров слабых государств. Запад утратил монополию на покровительство. Новые региональные организации и нелиберальные наднациональные сети оспаривают влияние США. Многие из этих тенденций объясняются долгосрочными сдвигами в мировой экономике, в частности – подъёмом Китая. Эти трансформации изменили геополитический ландшафт. В апреле 1997 г. председатель КНР Цзян Цзэминь и президент России Борис Ельцин обязались «содействовать многополярности мира и установлению нового международного порядка». В течение долгого времени многие западные учёные и политики намеренно преуменьшали или вовсе отвергали подобные вызовы, считая их чистой риторикой, стремлением выдать желаемое за действительное. Они утверждали, что Пекин всё ещё привержен правилам и нормам возглавляемого США порядка, поскольку продолжает извлекать выгоду из этой системы. Хотя Россия в первом десятилетии нового века всё решительнее осуждала Соединённые Штаты и призывала к многополярному миру, наблюдатели не могли всерьёз полагать, что Москва заручится поддержкой каких-либо значительных союзников. И уж тем более западные аналитики не допускали, что Пекин и Москва преодолеют десятилетия взаимного недоверия и соперничества, чтобы направить совместные усилия на противодействие попыткам США поддерживать и формировать международный порядок.

Такой скептицизм имел смысл на пике глобальной гегемонии в 1990-е гг. и оставался убедительным даже на протяжении большей части следующего десятилетия. Но декларация 1997 г. выглядит теперь планом того, как Пекин и Москва пытались перестроить международную политику в последние 20 лет. Сегодня Китай и Россия прямо оспаривают приоритетность либеральной составляющей международного порядка, осуществляя противодействие изнутри самих институтов и форумов этого порядка. В то же время с помощью новых институтов и площадок международного общения, где они обладают большим влиянием и имеют возможность не акцентировать на проблемах прав человека и гражданских свобод, они конструируют собственный – альтернативный – порядок.

В Организации Объединённых Наций, например, эти две страны регулярно консультируются при голосовании по самым разным вопросам и инициативам. Будучи постоянными членами Совета Безопасности ООН, они координировали позиции (а точнее – оппозиции), критикуя западные интервенции и призывы к смене режимов; они наложили вето на западные предложения по Сирии, а также усилия по введению санкций в отношении Венесуэлы и Йемена. В Генеральной Ассамблее ООН с 2006 по 2018 г. Китай и Россия голосовали одинаково в 86 из 100 случаев – это чаще, чем в 1991–2005 гг., когда процент согласованных позиций во время голосований равнялся 78. Для сравнения – с 2005 г. КНР и Соединённые Штаты соглашались только в 21% случаев. Пекин и Москва также выдвинули ряд инициатив ООН по продвижению новых норм, особенно в сфере киберпространства, которые ставят национальный суверенитет выше индивидуальных прав, ограничивают доктрину «ответственность защищать» (R2P) и нивелируют резолюции по правам человека, предлагаемые Западом.

Китай и Россия также были на передовом рубеже в создании новых международных институтов и региональных форумов, которые исключают Соединённые Штаты и Запад в целом. Пожалуй, наиболее известной из них является группа БРИКС, в которую входят Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка. С 2006 г. группа представляет собой динамичную площадку для обсуждения вопросов международного порядка и глобального лидерства, включая создание альтернатив контролируемым Западом институтам в таких областях, как управление интернетом, международные платёжные системы и помощь в целях развития. В 2016 г. страны БРИКС создали Новый банк развития, который занимается финансированием инфраструктурных проектов в развивающихся странах.

Китай и Россия также способствовали выдвижению множества новых региональных организаций по безопасности, включая Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Четырёхсторонний механизм по сотрудничеству и координации, а также экономические институты, включая управляемый Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и поддерживаемый Россией Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) – организация региональной безопасности, которая содействует развитию сотрудничества между спецслужбами стран-участниц и курирует проведение военных учений – была создана в 2001 г. по инициативе Пекина и Москвы. В 2017 г. ШОС приняла Индию и Пакистан в качестве новых полноправных членов. Конечным результатом этих процессов стало появление параллельных структур глобального управления, где доминирующую позицию занимают авторитарные государства, конкурирующие со старыми, более либеральными структурами.

Критики часто отмахиваются от БРИКС, ЕАЭС и ШОС как от «заведений для политической говорильни», участники которых мало что делают для практического решения проблем или иного значимого сотрудничества. Но если говорить начистоту, то это применимо и к большинству других международных институтов. Даже когда неспособность решать коллективные проблемы становится очевидной, деятельность региональных организаций не прекращается, они позволяют своим членам утверждать общие ценности и повышать авторитет держав, созывающих эти форумы. Они устанавливают между своими членами более плотные дипломатические связи, что, в свою очередь, облегчает формирование военных и политических коалиций. Иными словами, эти организации составляют важнейшую часть инфраструктуры международного порядка, инфраструктуры, в которой на протяжении всего периода после окончания холодной войны доминировали западные демократии. И действительно, этот новый блок незападных организаций привнёс транснациональные механизмы управления в такие регионы, как Центральная Азия, которая ранее была отключена от многих институтов глобального управления. С 2001 г. большинство центральноазиатских государств присоединилось к ШОС, возглавляемой Россией ОДКБ, ЕАЭС, Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций и китайскому инфраструктурному проекту, известному как инициатива «Пояс и путь».

КНР и Россия сейчас активно продвигаются в области, где традиционно доминировали США и их союзники. Например, Китай создал группу «17+1» с государствами Центральной и Восточной Европы, а также форум Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна. Эти объединения дают новые возможности для сотрудничества и взаимовыгодной поддержки в указанных регионах, одновременно бросая вызов единству традиционных западных блоков. Всего за несколько дней до того, как в апреле 2020 г. группа «16+1» расширилась, включив Грецию, члена ЕС, Европейская комиссия стала официально обозначать Китай как «системного соперника» на фоне опасений, что сделки в рамках проекта «Пояс и путь», затрагивающие Европу, подрывают правила и стандарты Евросоюза.

Пекин и Москва, похоже, успешно сосуществуют в рамках «альянса по расчёту» – вопреки прогнозам, что расхождения интересов в ряде международных проектов не позволит им достичь существенного уровня сплочённости. Это имело место даже в тех областях, где их различные интересы могли привести к значительной напряжённости. Россия открыто и активно поддерживает китайский проект «Пояс и путь», несмотря на проникновение Китая в Центральную Азию, которую Москва всё ещё считает своим «задним двором». Фактически с 2017 г. риторика Кремля трансформировалась из позиционирования приоритета чётко разграниченной российской «сферы влияния» в Евразии в педалирование концепта «Большой Евразии», в которой китайские инвестиции и интеграция согласуются с российскими усилиями по выдавливанию западного влияния из региона. Москва следовала аналогичной схеме, когда Пекин впервые предложил создать АБИИ в 2015 году. Министерство финансов России первоначально отказалось поддержать банк, но Кремль изменил курс, увидев, в какую сторону дует ветер; и в течение года Россия официально присоединилась к этой инициативе.

Немаловажно, что и Китай продемонстрировал готовность учитывать российские опасения, а также особую чувствительность для неё некоторых вопросов. КНР примкнула к другим странам БРИКС, воздержавшимся от осуждения российской аннексии Крыма в 2014 г., хотя это явно противоречило многолетней позиции Китая по проблеме сепаратизма и нарушению территориальной целостности. Более того, торговая война администрации Трампа с Китаем дала Пекину дополнительные стимулы для поддержки российских усилий по разработке альтернатив контролируемой Западом международной платёжной системе SWIFT и деноминированной в долларах торговле, чтобы подорвать глобальный масштаб санкционных режимов США.

Конец монополии покровительства

Китай и Россия, однако, не единственные государства, стремящиеся сделать мировую политику более благоприятной для недемократических режимов и менее пригодной для гегемонии США. Ещё в 2007 г. кредитование со стороны «государств-изгоев», таких как богатая тогда нефтяными доходами Венесуэла, показало: подобное «содействие без условий» способно подорвать западные инициативы, когда оказание помощи призвано побудить правительства осуществлять либеральные реформы.

С тех пор китайские государственные кредиторы (например, Китайский банк развития) открыли серьёзные кредитные линии в Африке и развивающихся странах. В результате финансового кризиса 2008 г. КНР стала важным источником займов и чрезвычайного финансирования для стран, которые не могли получить доступ к западным финансовым институтам или были из них исключены. Во время финансового кризиса Китай предоставил более 75 млрд долларов кредитов для энергетических сделок странам Латинской Америки – Бразилии, Эквадору и Венесуэле, а также Казахстану, России и Туркменистану в Евразии.

Китай – не единственный альтернативный покровитель. После «арабской весны» государства Персидского залива, такие как Катар, предоставили Египту деньги, что позволило Каиру избежать необходимости обращаться в Международный валютный фонд в столь сложное время. Но Китай в этом отношении, безусловно, является самым амбициозным из всех. Исследование AidData показало, что общий объём внешней помощи, оказанной Китаем с 2000 по 2014 г., достиг 354 млрд долларов и приблизился к общему объёму помощи США, составившему 395 млрд долларов. С тех пор КНР успела обогнать Соединённые Штаты по объёмам средств, ежегодно выделяемых на помощь другим государствам. Более того, китайская помощь подрывает усилия Запада по распространению либеральных норм. Некоторые исследования показывают, что, хотя китайские фонды стимулировали развитие во многих странах, они благоприятствовали масштабной коррупции, а также созданию привычки режима к патронату. В странах, переживших войны (Непал, Шри-Ланка, Судан и Южный Судан) китайская помощь в области развития и реконструкции направлялась победившим правительствам, изолируя их от международного давления, целью которого было заставить наладить отношения со своими внутренними врагами и принять более либеральные модели миротворческой деятельности и примирения.

Конец монополии Запада на покровительство привёл к одновременному подъёму пламенных националистов-популистов даже в тех странах, которые прочно вошли в орбиту США с точки зрения экономической зависимости и безопасности.

Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и президент Филиппин Родриго Дутерте изображают себя защитниками государственного суверенитета, дающими отпор либеральной диверсии. Они отвергают опасения Запада по поводу отступления от принципов демократии в своих странах и подчёркивают растущее значение своих экономических отношений и отношений в области безопасности с Китаем и Россией. Дутерте недавно расторг двадцатилетний военный договор с Соединёнными Штатами – после того, как Вашингтон аннулировал визу бывшего начальника национальной полиции, обвиняемого в нарушении прав человека в ходе кровавой и неоднозначной войны филиппинского правительства против наркотиков.

Конечно, некоторые из этих специфических вызовов американскому лидерству будут то нарастать, то ослабевать, поскольку проистекают из меняющихся политических обстоятельств и настроений отдельных лидеров. Но расширение палитры «вариантов выхода» – альтернативных покровителей, институтов и политических моделей – кажется теперь постоянной чертой международной политики. Правительства имеют гораздо больше пространства для манёвра. Даже когда государства не меняют активно патронов, возможность того, что они могли бы это сделать, даёт им более эффективные рычаги влияния. В результате Китай и Россия получили возможность оспаривать гегемонию США и создавать порядки, которые их устраивают.

Центробежные силы

Ещё один важный сдвиг знаменует разрыв с периодом однополярного момента. Наднациональные сети гражданского общества, которые «сшили» воедино либеральный международный порядок, больше не пользуются прежней властью и влиянием. Нелиберальные конкуренты теперь бросают им вызов во многих областях, включая гендерные права, мультикультурализм и принципы либерально-демократического правления. Некоторые из центробежных сил возникли в самих Соединённых Штатах и странах Западной Европы. Например, американская лоббистская группа – Национальная стрелковая ассоциация – работала транснационально, чтобы её единомышленники, бразильские движения правого толка, не позволили принять на референдуме законы об ограничении оборота оружия (2005 г.). Спустя более десяти лет бразильский политический смутьян Жаир Болсонару опирался на ту же сеть в ходе своей президентской кампании. Всемирный конгресс семей, первоначально основанный христианскими организациями США в 1997 г., сейчас является международной структурой, которую поддерживают евразийские олигархи и куда входят видные приверженцы социал-консерватизма из десятков стран. Они все работают над созданием глобальной оппозиции ЛГБТ и практике использования репродуктивных прав.

Автократические режимы нашли способы ограничить (или вовсе устранить) влияние либеральных транснациональных пропагандистских сетей и реформаторски настроенных НПО. Так называемые «цветные революции» на постсоветском пространстве в первом десятилетии нынешнего столетия и «арабская весна» 2010–2011 гг. на Ближнем Востоке сыграли в этом процессе ключевую роль. Они встревожили авторитарные и нелиберальные правительства, которые всё чаще рассматривают защиту прав человека и развитие демократии как угрозу своему выживанию. В ответ режимы ограничили влияние НПО, имеющих зарубежные связи: ввели жёсткие ограничения на получение такими организациями средств из-за границы, запретили разнообразную политическую деятельность, а некоторых активистов окрестили «иностранными агентами».

Сейчас некоторые правительства спонсируют собственные НПО как для подавления либерального давления внутри страны, так и для борьбы с либеральным порядком за рубежом. Например, в ответ на оказанную Западом поддержку молодым активистам во время «цветных революций» Кремль учредил движение «Наши» для мобилизации молодёжи в поддержку государства. Китайское общество Красного Креста, старейшая правительственная общественная организация страны, поставляла медикаменты в европейские страны в разгар пандемии COVID-19 в рамках тщательно продуманной PR-кампании. Эти режимы также используют цифровые платформы и социальные сети для срыва антиправительственной мобилизации и пропаганды. Россия также применяла подобные инструменты за рубежом в информационных операциях и вмешательстве в выборы в демократических государствах.

Два события ускорили антилиберальный поворот на Западе: Великая рецессия 2008 г. и кризис беженцев в Европе в 2015 году. За последнее десятилетие нелиберальные сети (в целом, хотя и не исключительно правые) пошатнули консенсус западного истеблишмента. Некоторые группировки и конкретные политики ставят под сомнение преимущества членства в крупных институтах либерального толка, таких как Европейский союз и НАТО. Многие правые движения на Западе получают финансовую и моральную поддержку от Москвы посредством операций с «чёрными деньгами». Их задача – продвигать узкие олигархические интересы в США и европейские крайне правые партии в надежде ослабить демократические правительства и завербовать будущих союзников. Антииммигрантская «Лига Севера» – самая популярная партия Италии – была уличена в попытках получить незаконную финансовую поддержку от Москвы. Во Франции партия «Национальное объединение», которую тоже поддерживала Россия, остаётся мощной силой во внутренней политике.

Эти события перекликаются с тем, как движения против статус-кво ускоряли упадок гегемонистских сил в прошлом. Транснациональные сети играли важнейшую роль как в поддержании, так и в оспаривании ранее существовавших международных порядков. Например, протестантское движение подорвало власть Испании в средневековой Европе, в частности, оказав поддержку голландскому восстанию в XVI веке. Либеральные и республиканские движения, особенно в контексте европейских революций 1848 г., сыграли роль в расшатывании системы Европейского концерта, которая лежала в основе международного порядка на континенте в первой половине XIX века. Рост фашистских и коммунистических транснациональных сетей способствовал разворачиванию глобальной борьбы за власть во время Второй мировой войны. Движения против установившегося порядка обрели политическую власть в таких странах, как Германия, Италия и Япония, в результате последние оторвались от существующих структур международного порядка или попытались атаковать их. Но даже менее весомые и успешные альтернативные силы способны подрывать сплочённость гегемонистских держав и их союзников.

Не каждое нелиберальное или правое движение, выступающее против возглавляемого США порядка, стремится бросить вызов американскому лидерству или обращается к России как к авторитетному образчику сильного культурного консерватизма. Тем не менее такого рода социально-политические движения способствуют поляризации политики в развитых индустриальных демократиях и ослабляют поддержку институтов установившегося порядка. Одно из них даже захватило Белый дом. Трампизм лучше всего понимать именно как движение альтернативного развития с наднациональным охватом, нацеленное против политических союзов и партнёрств, то есть против того, что составляло и составляет основу американской гегемонии.

Сохраняя американскую систему

Борьба между великими державами, конец монополии Запада на покровительство и появление движений, выступающих против либеральной международной системы, – всё это изменило мировой порядок, которым Вашингтон руководил после окончания холодной войны. Во многих отношениях пандемия COVID-19, похоже, ещё больше ускорит эрозию американской гегемонии. Китай усилил влияние во Всемирной организации здравоохранения и других глобальных институтах после попыток администрации Трампа сделать орган общественного здравоохранения козлом отпущения и сэкономить на его финансировании. Пекин и Москва мнят себя поставщиками товаров первой необходимости и медикаментов, в том числе в европейские страны, такие как Италия, Сербия и Испания, и даже в Соединённые Штаты. Нелиберальные правительства во всём мире используют пандемию как прикрытие для ограничения свободы СМИ и подавления политической оппозиции и гражданского общества. Хотя США всё ещё пользуются военным превосходством, это измерение американского господства особенно плохо подходит для борьбы с этим глобальным кризисом и его волнообразными последствиями.

Допустим, что ядро американской гегемонистской системы (оно в огромной степени состоит из давних азиатских и европейских союзников и зиждется на нормах и институтах, разработанных в период холодной войны) останется мощным. И пусть даже, как предполагают многие поборники либерального порядка, Соединённые Штаты и Евросоюз смогут использовать совокупный экономический и военный потенциал в своих интересах. Но факт остаётся фактом: Вашингтону придётся привыкать ко всё более сложному международному порядку, которому постоянно будут бросать вызов. Лёгкого решения проблемы не существует. Никакие военные бюджеты не обратят вспять процессы, ведущие к развалу американской гегемонии. Даже если Джо Байден, кандидат от Демократической партии, разобьёт Трампа на президентских выборах в конце этого года или если Республиканская партия откажется от трампизма, гегемония продолжит исчезать.

Ключевые вопросы теперь касаются того, как далеко зайдёт этот процесс. Отделятся ли основные союзники от гегемонистской системы США? Как долго и в какой степени Соединённые Штаты смогут сохранять финансовое и монетарное господство? Наиболее благоприятный исход потребует однозначного отказа от политики трампизма и, напротив, приверженности восстановлению либерально-демократических институтов. Как на внутригосударственном, так и на международном уровнях такие усилия потребуют формирования альянсов между правоцентристскими, левоцентристскими и прогрессивными политическими партиями и движениями.

Чем сейчас стоит заняться американским политикам, так это начать планировать мир после глобальной гегемонии.

Если они поймут, как сохранить ядро американской системы, то официальные лица США смогут гарантировать общественности: Соединённые Штаты продолжат быть во главе самой могучей военной и экономической коалиции в мире с многочисленными центрами силы, а не окажутся в стане проигравших в большинстве споров о форме нового международного порядка. С этой целью необходимо вернуть к жизни попавший в осаду и недоукомплектованный Госдепартамент, перестраивая и более эффективно используя дипломатические ресурсы. Разумное государственное управление позволит великой державе ориентироваться в мире, определяемом конкурирующими интересами и меняющимися альянсами. Америке не хватает ни воли, ни ресурсов, чтобы последовательно опережать Китай и другие поднимающиеся державы в борьбе за лояльность правительств. Будет невозможно обеспечить приверженность других стран американским представлениям о международном порядке. Многие правительства стали рассматривать возглавляемый США порядок как угрозу их независимости, если не выживанию. А некоторые из тех, кто до сих пор приветствовал либеральный порядок, теперь борются с популистскими и другими нелиберальными движениями, которые выступают против.

Даже на пике однополярного момента Вашингтон не всегда добивался своего. Теперь, чтобы американская политическая и экономическая модель сохранила привлекательность, Соединённые Штаты должны сначала привести в порядок собственный дом. КНР столкнётся с препятствиями в создании альтернативной системы; Пекин может раздражать партнёров и клиентов тактикой давления, непрозрачными и часто коррупционными сделками. Обновлённый и наполненный жизнью внешнеполитический аппарат США должен быть способен оказывать значительное влияние на международный порядок даже в отсутствие глобальной гегемонии. Но чтобы добиться успеха, Вашингтону придётся признать, что мир больше не напоминает исторически аномальный период 1990-х гг. и первое десятилетие XXI века. Однополярный момент проше?л, и он точно больше не верне?тся.

Александр Кули и Дэниел Нексон – авторы книги «Выход из гегемонии: расползание американского глобального порядка». Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493694 Александр Кули, Дэниел Нексон

ТЕОРИЯ ВСЕОБЩЕГО РАСИЗМА

АЛЕКСАНДР ЛУКИН

Руководитель департамента международных отношений, заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

НОВАЯ ВЕРСИЯ АМЕРИКАНСКОГО КУЛЬТУРНОГО ДОМИНИРОВАНИЯ

Нынешняя «антирасистская» кампания в Соединённых Штатах – пик долгой эволюции американского общества в сторону принятия и распространения определённой системы взглядов. Формировалась она уже давно, однако до недавнего времени не вызывала серьёзных опасений за рубежом. Между тем США оказывают значительное культурное влияние в глобальном масштабе, поэтому упомянутая система распространяется на весь мир, а в случае её утверждения в мировом сообществе способна превратить его в место, где существовать и действовать будет довольно сложно. По сути, на нас надвигается новая всеобъемлющая тоталитарная теория, согласно которой все общественные и исторические явления нужно будет анализировать с «расовой» точки зрения – так же, как марксисты анализировали их с точки зрения «классовой борьбы».

Начавшись с требований квот для людей с чёрным цветом кожи во всех сферах жизни, из-за чего работники подбираются не по квалификации, а на основе расы (что как раз и является отъявленным расизмом), кампания перешла к совершенно абсурдным, но уже выполняющимся требованиям запретить некоторые не имеющие никакого отношения к цвету кожи слова, типа «чёрный», «белый», «хозяин» в словосочетаниях «чёрные списки», «белые списки», «хозяйская спальня» и так далее. Появилось даже требование исправить правила шахмат, потому что там первый ход делает тот, кто играет белыми фигурами. Это было бы простым курьёзом, если бы новая идеология не распространялась настойчиво и последовательно, захватывая страны и континенты. Вероятно, ранние труды Ленина и его коллег, утверждавших вслед за «Манифестом Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса, что вся мировая история – это война классов, также считались образованными людьми забавным казусом, представители образованного класса на первых порах заигрывали с марксистами, а политики и олигархи мейнстрима предполагали использовать их в своих интересах. Кончилось всё гражданской войной, высылкой бывших сторонников-профессоров за границу, лагерями и расстрелами несогласных, а потом и согласных.

Постепенно «борьба с расизмом», как и положено тоталитарной идеологии, захватывает всё больше сфер и отменяет целые отрасли знания. В США и Европе уже фактически запрещена антропология в части исследования рас и различий между ними. Получается абсурдная ситуация: с одной стороны, согласно идеологии, одни расы угнетают другие, с другой – изучать, в чём состоят различия между ними, нельзя, потому что это – расизм.

В январе 2020 г. Йельский университет отменил пользовавшийся много лет большим успехом базовый курс «Введение в историю искусства: от Ренессанса до настоящего времени» – за то, что был слишком европоцентричен. Согласно заявлению руководителя департамента истории искусств Тима Бэрринджера, новый курс, который планируется разработать только через несколько лет, будет учитывать взаимодействие европейского искусства с неевропейскими традициями, а также будет рассматривать искусство в его связи с «проблемами пола, класса и расы», изучать его роль в западном капитализме и, конечно же, ключевой темой станет изменение климата[1]. Вряд ли собственно истории искусства останется место в столь обширной и политически корректной программе.

Теперь, однако, обвинения в расизме распространяются не только на отдельные отрасли знания, но и на науку в целом. Согласно новой идеологии, если в вашей отрасли нет или недостаточно исследователей с чёрным цветом кожи, то вся она насквозь расистская. При этом, как и положено при тоталитаризме, виновные начинают каяться. Вот характерный отрывок редакционной статьи влиятельного американского журнала “Cell” («Клетка») о проблемах биохимии, генетики и молекулярной биологии:

«Мы – редакторы научного журнала, посвящённого публикации и распространению существующих трудов, охватывающих биологические науки. Мы – 13 учёных. Ни один из нас не является чернокожим. Недостаточная представленность чернокожих учёных характерна не только для нашей команды, но и для авторов, рецензентов и консультативного совета. И мы не одни. Переводить вину на других, указывать на то, что журнал является отражением научного истеблишмента, приводить статистические данные – просто. Но именно эта эпидемия отрицания той неотъемлемой роли, которую играют все и каждый члены нашего общества в поддержании статус-кво своим отказом от активной борьбы с ним, позволила процветать открытому и системному расизму, калеча жизни и делая непригодными средства существования чёрных американцев, включая чёрных учёных. В науке существует проблема расизма»[2].

Далее редакторы журнала делают антинаучное, но вполне политически корректное заявление о том, что «раса не определяется генетически», и намечают ряд мер по самоисправлению, суть которых сводится к принятию чёрных американцев в редакционный совет и первоочередной публикации статей чернокожих авторов. Возможно, для непуганых американцев эти рассуждения звучат прогрессивно. Но тем, кто знаком с историей Китая, они сильно напоминают покаяния времён «великой пролетарской культурной революции». А нам в России – классовый подход большевиков к науке, которые также продвигали «правильные кадры», правда, по принципу не цвета кожи, а социального происхождения.

Я ещё сам хорошо помню времена, когда в анкете при поступлении в университет или на работу приходилось заполнять графу «социальное происхождение». То, что я происходил «из служащих», было не очень хорошо, потому что те, кто был «из рабочих», пользовались преимуществом.

В науке подобный подход привёл к страшным катастрофам, таким, например, как возвышение небезызвестного Трофима Лысенко, объявившего генетику «продажной девкой империализма». В результате передовая советская генетика погибла на долгие годы, а многие выдающиеся учёные сгинули в сталинских лагерях. Американским генетикам неплохо было бы помнить эту историю.

Тоталитарная тенденция приходит и в общественные науки, в том числе в исследования международных отношений. Когда несколько месяцев назад группа сторонников новой идеологии обвинила в расизме, «методологической белизне» и «античёрной мысли» влиятельную Копенгагенскую школу и её лидеров Оле Вевера и Барри Бузана, которые в последнее время как раз занимаются изменением западоцентристского уклона в теории международных отношений, это показалось курьёзом. Однако настораживало два момента. Во-первых, статья с критикой их теории «секьюритизации» была опубликована одним из ведущих журналов отрасли – издающимся в США “Security Dialogue”. Во-вторых, в статье, собственно, их теория совершенно не обсуждалась по существу. Критика была построена по хорошо знакомой нам в России схеме статьи журнала «Коммунист» о вредной буржуазной философии. Основная мысль сводилась к тому, что «большая часть ортодоксальной и критической социальной и политической мысли Запада основана не просто на европоцентричных, но расистских, а конкретно – белых расистских эпистемологических и онтологических предпосылках»[3].

Доказывали они её примерно так: авторы, говорившие когда либо о прогрессивности Запада или западной цивилизации по сравнению с другими, в том числе сторонники Просвещения, виновны в «цивилизационизме» (идея превосходства одной цивилизации над другой), основа «цивилизационизма» – расизм, поэтому все теоретики, говорящие о преимуществах западной политической системы (Томас Гоббс, Эмиль Дюркгейм, Карл Шмитт, Ханна Арендт, Мишель Фуко и другие) – расисты, а те, кто на них ссылаются, тоже расисты.

Совершенно ясно, что аргументация эта к научному анализу не имеет никакого отношения.

Во-первых, авторы не дают определения расизму и используют термин «расист» для обозначения любого, с кем они не согласны, точно так же, как большевики использовали термин «враг народа».

Во-вторых, если говорить по сути дела, то вовсе не все сторонники Просвещения были цивилизационистами (Руссо, например, вообще выступал против цивилизации, а Вольтер – даже приукрашивал Китай, ставя его в пример Франции).

В-третьих, теория о превосходстве Запада вовсе необязательно связана с расизмом, она может быть построена на совершенно иной основе (например, религиозной или стадиальной).

В-четвёртых, цитирование кого-либо, пусть даже расиста, совершенно не означает, что цитирующий тоже расист: на определённом этапе такие взгляды на Западе были широко распространены, поэтому в какой-то степени практически все были расистами, и значит, нам надо полностью отказаться от изучения многих предшественников. Как и полагается для таких поделок, статья была написана с множеством фактических ошибок и неверных интерпретаций. Например, высказывания некоторых авторов, которые Вевер и Бузан приводили с целью подвергнуть их авторов критике, выдаются за иллюстрацию взглядов Копенгагенской школы.

Дальнейшее развитие событий показало, что публикация в “Security Dialogue” – отнюдь не отдельный курьёз. После начала новой волны «антирасистских выступлений» в США, поднявшейся из-за гибели 25 мая Джорджа Флойда, труды подобного содержания стали публиковаться в большом количестве и из экзотики превратились в повседневность.

4 июня никому не известная преподаватель Массачусетского университета Меридит Локен написала в своем Твиттере: «Раса – не “один из подходов” к международным отношениям, на который можно потратить неделю аудиторного времени. Раса – неотъемлемая часть современной системы государств, дипломатии, конфликтов, торговли, глобального управления. Раса – ключ к пониманию того, как развивалась теория международных отношений и вытекающих политических рекомендаций»[4].

В другой обстановке это довольно бессмысленное заявление, вероятно, осталось бы очередной попыткой недавнего студента создать общую теорию всего на свете на основе единственного известного ему принципа, но оно попало в струю. Через несколько дней в статье, опубликованной на сайте влиятельного журнала “Foreign Policy”, близкого к лево-либеральному истеблишменту, его поддержали известный международник, сотрудник Института Брукингса и бывший декан Школы международной службы Американского университета Джеймс Голдгейер и исполнительный директор Ассоциации профессиональных школ по международным отношениям Кармен Меззера. В программной статье «Как переосмыслить преподавание международных отношений» они, соглашаясь с Локен, заявили, что программы дисциплины теперь необходимо ориентировать на изучение, прежде всего, рас, хотя дополнить расовый вопрос можно и ещё некоторыми факторами, входящими в набор новой идеологии: изменением климата, растущим экономическим неравенством, искусственным интеллектом[5].

19 июня воодушевлённая Локен в соавторстве с аспирантом университета Южной Калифорнии Келебогиле Звобго опубликовала на том же сайте статью «Почему раса имеет значение в международных отношениях». В ней утверждалось, что «доминирование Запада» и «привилегии белых» пронизывают эту область знаний. Авторы представили новую, довольно безграмотную, но по нынешним временам политически корректную версию мировых событий. Утверждая, что «раса – не один из подходов к международным отношениям, это центральная организующая характеристика мировой политики», они высказали следующие мнения. Оказывается, «антияпонский расизм направлял и поддерживал участие США во Второй мировой войне», «широкие антиазиатские чувства повлияли на развитие и структурирование НАТО», «во время холодной войны расизм и антикоммунизм были неразрывно связаны со стратегией сдерживания, которая определяла подход Вашингтона к Африке, Азии, Центральной Америке, странам Карибского бассейна и Южной Америке». Сегодня, по их мнению, «раса формирует представления об угрозе и ответы на экстремизм, направленные против личности, внутри и вне “войны с террором”»[6].

Опровергать каждое из этих абсурдных утверждений смысла не имеет. Чего стоит высказывание о том, что вступление США во вторую мировую войну как-то связано с расизмом, и почему-то антияпонским, хотя Япония сама напала на США. Но эти высказывания показательны для понимания уровня сегодняшней дискуссии, ведущейся на страницах влиятельных американских журналов.

Далее авторы, пока особо не проявившие себя в науках, громят три основные теории международных отношений: реализм, либерализм и конструктивизм, так как все они «построены на расовых и расистских интеллектуальных основаниях». «В их основных концепциях заложен расизм: они укоренены в дискурсе, который ставит Европу и Запад в центр и оказывает им предпочтение. Эти концепции явно и неявно противопоставляют “развитое” “неразвитому”, “современное” “примитивному”, “цивилизованное” “нецивилизованному”. И эти выдуманные бинарности расистски используются для объяснения порабощения и эксплуатации на всём земном шаре». Первые два направления «были построены на европоцентризме и использовались для оправдания белого империализма». Конструктивизм же, хотя «пожалуй, и приспособлен лучше всего для преодоления расы и расизма», так как «конструктивисты отрицают состояние анархии как данность и утверждают, что анархия, безопасность и другие проблемы являются социально сконструированными на основе общих идей, истории и опыта», но они всё же «редко признают, как это общее формируется расой». В заключение авторы требуют принять организационные меры: включить изучение рас и расизма во все программы по международным отношениям, привлекать к их преподаванию более «разнообразные» (американский эвфемизм для небелых) кадры и сделать расовые исследования ведущей темой в Ассоциации международных исследований (ISA) и других влиятельных международных ассоциациях и форумах[7].

3 июля на сайте того же журнала под общим заголовком «Почему магистральное направление международных отношений слепо к расизму?» была опубликована подборка комментариев девяти специалистов по международным отношениям, которые в отличие от авторов предыдущей статьи характеризуются как «ведущие мыслители» в этой сфере. Общая их мысль, так же, как и у менее известных коллег, выразилась в утверждении, что понимание современной системы межгосударственных отношений невозможно без признания центральной роли расы и колониализма[8].

Из их высказываний можно сделать некоторые выводы о том, в какую сторону будут эволюционировать исследования международных отношений в США и Европе.

Во-первых, расовый фактор становится основным в исследовании международных отношений, по крайней мере со времени образования национальных государств, а, возможно, и ранее. Как пишет профессор университета Сассекса Гурминдер Бхамбра, «раса – не фактор, который проникает в так называемые национальные государства извне. Скорее расовая проблема присуща им с момента их возникновения как имперских политий, и они продолжают воспроизводить основанные на расе иерархии до сегодняшнего дня»[9]. Расизм, таким образом, становится основным фактором общественного развития (по крайней мере, с Нового времени), чем-то вроде классовой борьбы в марксизме, эдипова комплекса во фрейдизме или гендерного неравенства в феминизме. Расы и расизм будут искать всегда и везде, даже где их никогда не было, так же как марксисты повсюду искали классы и классовую борьбу.

Во-вторых, расизм будет толковаться крайне расширительно – не в обычном понимании как теория превосходства одной биологической расы над другой, но как любая попытка обосновать доминирование или просто «прогрессивность» Запада. С этой точки зрения расизм – не только идеология Ку-клукс-клана или колониальная теория «бремени белого человека», но и теория демократии как высшей формы политической системы, рыночной экономики, прав человека и вообще всего, что изобретено на Западе.

В-третьих, расовая теория наслоится на все прочие «прогрессивные» принципы, типа «гендерного неравноправия», исламофобии, угнетения сексуальных меньшинств, классового и социального неравенства, станет для них основной и потребует перестроиться в соответствии с ней. Как утверждает преподаватель Лейденского университета Винет Тхакир, «раса почти всегда работает вместе с другими категориями: кастой, классом, цивилизацией – и в сегодняшнем контексте, расистски воспринимаемом мусульманином». А феминистка из того же университета Карен Смит уже готова исправить и собственную теорию в соответствии с новыми веяниями. Она осуждает даже прогрессивную «феминистскую внешнюю политику» Швеции и не даёт Западу права гордиться своим феминизмом, потому что его отсутствие в незападных странах – вина самого Запада, в котором дела тоже не так уж хороши: «Доминирующее направление феминистской внешней политики серьёзно не рассматривает расовые последствия колониализма, приведшие к условиям, благоприятным для гендерной дискриминации в развитых экономиках… Страны с феминистской внешней политикой часто апеллируют к собственному опыту как позитивному примеру для других. Между тем, гендерная дискриминация – универсальна, и часто меньшинства в развитых экономиках серьёзно ущемлены из-за повального расизма и ксенофобии»[10].

В-четвёртых, западоцентризм будет «исправляться» в общих рамках борьбы с расизмом. По мнению Винета Тхакира, «для анализа расовых конструкций мира исследователи должны обратить свой научный взор за пределы США и Британии. Как бы ни были важны американская и британская перспективы для понимания расы и её роли в создании области международных отношений, изучение только этих перспектив исключает народы остального мира». При этом вклад незападных государств и народов будет преувеличиваться, чтобы уравновесить или даже превзойти роль Запада, как предполагает идеология. Например, доцент Американского университета Рэндольф Персауд утверждает, что «именно низшие в глобальной системе и исторически маргинализированные народы заставили международную систему принять тот уровень демократического управления, который в ней существует»[11].

В-пятых, на смену доминирующим со времён Просвещения расистским западоцентричным теориям поступательного прогресса придут различные формы релятивизма. Все по-своему хороши и прогрессивны, и все, от людоедов до космонавтов, вносят свой вклад в многоцветную и гармоничную жизнь счастливого человечества. Как пишет Сейфудин Адем, «претензиям культуры Запада на универсальное значение бросают вызов культурный релятивизм (то, что был значимо для одного западного общества, не было значимо для других), исторический релятивизм (то, что значимо для Запада в начале ХХ века не значимо в начале ХХI века) и эмпирический релятивизм (Запад часто не соответствовал собственным стандартам, а иногда этим стандартам больше отвечали другие общества)… Безусловно, происходит отказ от процесса, делающего нас всех выглядящими одинаково (гомогенизация), и одновременно одного из нас боссом (гегемонизация). Нынешняя эра – эра, когда Запад ушёл в оборону». Он мечтает о создании «истинно глобальной деревни, основанной не на культурной иерархии, но на… комбинации глобального фонда достижений и локальных фондов отличных друг от друга инноваций и традиций»[12].

В-шестых, в соответствии с новой теорией будут меняться принятые сегодня термины и произойдёт полный пересмотр терминологии, в которой закреплена расовая дискриминация и «белое доминирование». Например, по мнению старшего преподавателя университета Портсмута Оливии Рутазибвы, исследователям международных отношений необходимо отказаться от термина «помощь» и говорить вместо этого о расизме и «репарациях».

В-седьмых, новая идеология ориентирует специалистов не изучать международные отношения, но исправлять их. Учёные должны не только давать идеологически верные моральные оценки, но и стать активистами, так как тот, кто активно не борется с расизмом – сам латентный расист. Кто не с нами – тот против нас, и отсидеться никому не удастся. Как гласит один из распространённых постулатов новой идеологии, «молчание – это насилие», то есть за попытку уйти в тень будут судить так же, как за контрреволюционную деятельность. «Исследователи международных отношений, ставящие расу, расизм и колониализм в центр анализа, знают, что это требует большего, чем верная оценка прошлого. Исследовательский императив заключается в изучении и критической оценке современной международной системы, построенной на расовом капитализме, а также создании образа альтернативы», – пишет Рутазибва[13]. В советской идеологии это называлось проявлять классовую сознательность и общественную активность. Карл Маркс, как известно, требовал от философии не объяснять, а изменять мир, а директриса средней школы, где я учился, развивала эту мысль, говоря, что математика – наука партийная.

В-восьмых, как будут поступать с несогласными, ясно из высказывания Адема, которое заставляет вспомнить о принудительном лечении диссидентов в советских психбольницах: «Многие в мире считают, что с моральной болезнью расизма необходимо бороться так же настойчиво, как с физической болезнью, которая широко распространилась сегодня по земному шару»[14].

Подобно всякой идеологии, новая теория всеобщего расизма состоит их трёх частей: элементов верных и обоснованных, элементов бессмысленных и элементов откровенно абсурдных, крайне вредных и опасных. Как и применение всякой идеологии на практике, осуществление этой вместо решения реальных проблем приведёт к возникновению ещё больших. Проблема белого расизма действительно существовала, но лишь определённый исторический период (XIX – начала XX века) и только в некоторых странах Европы и США. В других частях света расизм как идея превосходства по признаку цвета кожи большую часть истории вообще отсутствовал. Не было её ни в великих древних империях, ни в средневековье, ни в большинстве стран и регионов мира в более поздние времена. Нет нигде белого расизма и сегодня, в том числе и в Соединённых Штатах и Европе, по крайней мере, в виде сколько-либо влиятельного политического течения или тем более государственной политики. Есть лишь довольно маргинальные расистские группы, гораздо более распространён набирающий силу чёрный расизм. Последние государства, основанные на расовой сегрегации (Родезия и ЮАР), исчезли в ХХ веке.

Конечно, различные формы дискриминации были, есть они и сейчас. Народы и их части дискриминировались по этническому, социальному, сословному, религиозному и другим признакам. Всегда существовала ксенофобия, идеи культурного и цивилизационного превосходства (как, например, в Древней Греции или традиционном Китае), превосходства религии (например, в христианской Европе или мусульманской Азии) или политического устройства («западной демократии» или советского «социализма»). Всё это могло приводить к международным конфликтам, однако называть их причиной расизм совершенно необоснованно и в научном плане это приведёт к неверным объяснениям и непониманию реальности, в том числе и политиками. Так всегда случалось с идеологами, например, советскими руководителями, которые не могли понять, почему мир не тянется к самому прогрессивному социалистическому государству, или с американскими идеологами демократизации, неспособными объяснить нынешний кризис доверия к их якобы идеальной политической системе.

Зачем же надо сегодня поднимать на щит несуществующий белый расизм, если и живой ещё в отдельных медвежьих уголках США, то уж точно не оказывающий влияния на внешнюю политику? В этом на Западе заинтересованы два движения, слившихся в один мощный поток.

Первое – это левые силы, всегда существовавшие там в довольно маргинальном виде, но значительно укрепившиеся в последние десятилетия за счёт новых сторонников. Это люди, недовольные глобализацией, не находящие себя в олигархических многонациональных компаниях, но в то же время сохраняющие приличный уровень жизни и завоевавшие систему образования, прежде всего, университеты. Это дети либералов поколения хиппи: некоторые из них стали профессорами, другие пошли в либеральные партии.

Фёдор Достоевский отлично описал эти два поколения в России: старые либералы и молодые революционеры. И те, и другие выступают за леволиберальные ценности, хотят перестроить общество «по справедливости», но молодёжь не может больше ждать, считает, что хуже быть не может, поэтому нынешнее дьявольское общество надо решительно уничтожать. Отсюда и нежелание осуждать погромы и погромщиков, которые, как говорил Михаил Бакунин, разрушая общество, становятся естественными союзниками революционеров.

Второе – это эмигранты из бывших колоний и их потомки, которые принесли с собой в западные университеты и политическую жизнь «постколониальный синдром» – миф о том, что Запад всё время всех только завоёвывал и угнетал, незападный мир жил до колониализма в достатке, мире и гармонии, а потом западные завоеватели принесли с собой страшный застой и унижения, вывезли ресурсы, поэтому бывшим колониям теперь все кругом должны. В действительности колониализм был весьма малоприятным явлением, но рассматривать его необходимо в историческом контексте, как и доколониальный период в жизни незападного мира надо изучать объективно.

Незападные державы и народы точно так же, как и Запад, часто завоёвывали и угнетали друг друга, а рабство там существовало и без Запада.

Эта идеология «третьего мира», часто оправдывавшая собственную неспособность создать эффективную экономику и политическую систему, до недавнего времени в основном служила легитимации местных, часто коррупционных правящих элит в постколониальных государствах, и на Западе особым влиянием не пользовалась. Прилив эмигрантов в Европу и США, в том числе и в университеты, перенесло её на Запад, где она слилась с местной левой идеологией и её носителями. Правоглобалистская экономическая политика, доминировавшая на Западе после распада СССР, воспринятого там как конец незападной истории и триумф «рыночной экономики» и «западной демократии», в действительности расширила социальную базу левоэмигрантской идеологии. В Америке борьба с расизмом всегда была её частью. Из Соединённых Штатов как культурного центра Запада теория расизма в качестве основы леволиберальной идеологии стала распространяться и в Европу, где исторически у белого расизма корней было гораздо меньше. Теперь борьба с расизмом – это уже мода, нарастающая как снежный ком, которая постепенно заслоняет и подминает под себя другие элементы левого либерализма, делая их своими частями: феминизм, идеологию ЛГБТ, борьбу с «исламофобией», ненависть к Израилю и так далее.

Что же делать со всем этим нам, российским специалистам по международным отношениям? Прежде всего, необходимо отдавать себе отчёт в серьёзности ситуации и сделать несколько выводов.

Первое. Запад (США и Европа) не являются более свободными обществами. Как ни тяжело это будет признать многим нашим политологам и международникам, всю свою карьеру выстроившим на копировании западоцентристских теорий, факт этот отрицать уже довольно сложно. По определённым параметрам уровень свободы в Соединённых Штатах и Западной Европе, конечно, выше, чем в ряде других стран мира. Но общий баланс уже далеко не так однозначен, как несколько десятилетий назад. В сравнении, например, с Россией, современные США, возможно, выигрывают в смысле политических свобод, сохраняют значительное преимущество в области разделения властей и независимости суда. Однако в сфере общей свободы слова Россия гораздо более свободна, чем Соединённые Штаты. В ней нет «культуры запрета» (кампании по всеобщему осуждению и бойкоту человека, высказавшего «неправильное» мнение в соцсетях), не осуждают здесь за «культурную апроприацию» (например, исполнение песни другой национальности) и многое другое.

Второе. Гораздо свободнее в России и университеты, которые в США и Западной Европе превратились в места, где преподавателей и студентов заставляют каяться и исключают за неосторожно сказанное слово. Вот один из последних примеров: 19 июня 2020 г. уволена декан школы подготовки медсестер Массачусетского университета. Её вина состояла в том, что, осуждая в электронном сообщении насилие против чернокожих, она написала неправильный лозунг: не только «Чёрные жизни имеют значение», но и «Все жизни имеют значение». Её немедленно сняли с должности после жалобы студента на узость её мышления[15]. Чуть ранее, в феврале, руководитель магистратуры, профессор журналистики университета Оклахомы Питер Гейд, критикуя термин «бэби бумер», сравнил его со словом «на букву н» (то есть с давно запрещённым словом «негр», или, хуже того, «ниггер»). Оказалось, что подобные слова нельзя употреблять совсем, даже в качестве негативного примера. Профессор Гейд, несмотря на быстрое покаяние (привет «культурной революции») был отстранён от преподавания и послан на курсы «культурно компетентной коммуникации» и занятия, проводимые Офисом Разнообразия, Равенства и Инклюзивности (привет Джорджу Оруэллу)[16]. И таких примеров в сегодняшних США – сотни. В России на подобные «преступления» никто даже внимания не обратит. В отечественных вузах по сути нет практики «непредоставления платформы» людям с неправильными взглядами на вопросы развития общества или «безопасных пространств», смысл которых сводится к тому, что студентам нельзя говорить ничего, что могло бы каким-то образом обидеть или задеть кого-либо (например, интересоваться национальностью или родным языком других).

Третье. Из-за общественной цензуры и самоцензуры западная гуманитарная наука превращается в откровенную идеологию, а её продукты – в набор идеологических штампов. Ориентироваться на неё бессмысленно. Конечно, знать о том, что в ней происходит, нужно, но ориентировать всю российскую науку на публикации в подцензурных западных журналах – контпродуктивно и вредно. Это сделает российские исследования гораздо менее свободными и самостоятельными. Если уж и публиковать работы на английском языке, то есть намного более привлекательные возможности: например, Индия, где обстановка в вузах гораздо демократичнее. Более того, российские исследовательские центры, университеты и научные журналы, особенно те, что выходят на английском языке, в новой обстановке могут оказаться уникальной свободной территорией и активно привлекать подвергнувшихся остракизму по идеологическим причинам западных коллег, которым запретили преподавать или которые затрудняются публиковать свои труды на родине.

Четвёртое. Проблема западоцентризма в современных международных исследованиях, действительно, существует. Совершенно верно, что практически все теории международных отношений, как и прочие теории общественных наук, имеют своей основой просвещенческую парадигму социального прогресса, передовым отрядом которого была Европа, а затем – США. Но идеология всеобщего расизма не только не решает этой проблемы, но, экстраполируя локальную американскую и частично западноевропейскую проблему расизма на всю мировую историю, раздувая её до размеров основного, доминирующего фактора общественного развития, по сути, закрепляет американоцентризм. Это типичный пример давно известного в политологии явления – закрепления старой системы представлений путём отрицания её с обратным знаком, но при сохранении её структуры. Белый расизм здесь меняется на чёрный, западоцентризм – на незападоцентризм, при этом сама идея превосходства рас, а также прогрессивных и регрессивных частей света сохраняется. У прежних расистов белая раса несла свет цивилизации отсталым народам мира. У новых она только и делала, что порабощала и уничтожала другие расы, которые жили бы без неё в идеальном мире и согласии, и только это насилие и следует изучать в международных отношениях.

Навязывание всему миру своих сиюминутных «открытий» и «прозрений» – характерная черта западной культуры. Вначале это была теория превосходства христианской цивилизации, затем «бремени белого человека», помогающего несчастным дикарям во всем мире подняться до своего уровня, а после Второй мировой войны – ценности «демократии» и «свободного рынка», которые навязывались всем, независимо от того, ведут они к процветанию или краху незападных политических систем. Именно на этот этап пришёлся распад СССР и формирование российской политологии, когда в политологи оперативно перекрасились бывшие преподаватели научного коммунизма и исследователи «буржуазных обществ», выстроившие вместо науки новую идеологию с обратным знаком. Ею заполнились российские вузы, где активно стали преподавать теорию всеобщего «демократического транзита» вместо «построения коммунистического общества», среднего класса как социальной базы демократии вместо пролетариата как создателя коммунизма и всеобщей приватизации вместо огосударствления как панацеи от всех экономических проблем. Эта идеология привела к глубокому интеллектуальному застою, а попытки её применения на практике – сначала к чрезмерной зависимости от Запада и экономическому краху 90-х гг., а затем – к той политической и экономической системе, которую мы имеем сегодня, ставшей реакцией на эту зависимость.

Попытка тех же людей как на Западе, так и в России перестроиться и навязать России и всему миру новую смесь левого либерализма, подкорректированного марксизма, политкорректности и всеобщей теории расизма в качестве новейшего достижения западной мысли приведёт к ещё более тяжёлым последствиям.

Идея о том, что белые лучше дикарей, нисколько не хуже теории, согласно которой небелые лучше белых и все вдруг должны броситься вычищать «белизну» из истории и общественной жизни. Структурно они одинаковы и свидетельствуют о тоталитарном сознании их носителей.

Между тем, опыт успешно развивающихся государств с разными политическими системами (Китай, Япония, Индия, Южная Корея, Сингапур и др.) показывает, что во всех этих случаях концепция развития не копировала западные или какие-то другие теории полностью, а соединяла разные элементы как зарубежной, так и собственной традиции, сочетание которых давало адекватные инструменты для анализа реалий своего общества. По такому пути надо идти и российским обществоведам.

Пятое. В критике этого нового американоцентризма и обратного расизма, в деле сохранения объективности и нормальности в международных исследованиях российские учёные могут сыграть ведущую роль, опираясь на собственную традицию и присущую ей интернациональность. Делать это необходимо, сохраняя традиции дисциплины, причём делать не бесцеремонно, но решительно, называя безграмотную чушь тем, чем она является. Кадровый отбор в западных университетах начинает действовать так же, как в сталинском СССР – продвигают тех, кто громче кричит лозунги, а это, естественно те, кто неспособен вести серьёзные исследования, но видит новый, более простой путь делать карьеру. Противников увольняют, и даже тот, кто в душе не согласен, вынужден делать правильные заявления и прикидываться активным борцом за новые идеалы.

В России, где государственного или политически значимого расизма никогда не было, не нужно по указке с Запада срочно искать его повсюду – так, как особо ретивые западники ищут в ней постоянное угнетение женщин или гомосексуалистов. Это, конечно, не значит, что в России не было других видов угнетения: было в ней и сословное, и религиозное неравенство, и крепостное право (почти рабство), но ни один из них не был основан на расизме. Ещё в XVIII веке чернокожий Абрам Ганнибал дослужился в России до генеральского звания, занимал высокие государственные должности, и никто не придавал этому особого значения. А уж бурятов, калмыков и других представителей монголоидной расы среди российской элиты всегда было предостаточно. Исправлять западоцентристский уклон нужно не борьбой с несуществующим расизмом, а совершенно другим способом: постепенно вводя в преподавание истории и международных отношений больше информации о незападном мире. Но изучать незападный мир необходимо объективно, а не подгоняя под новую идеологию.

Шестое. В изучении международных отношений необходимо опираться как на существующие западные теории, так и на российскую школу, которая нисколько не уступает западной. Кроме того, необходимо включать в общетеоретические построения больше незападных подходов – современных и традиционных (например, китайских, индийских, бразильских). Это расширит российский взгляд и сделает его более объективным. К тому, что происходит на современном Западе, надо относиться с печалью и надеждой на то, что западная наука окончательно не свернёт на путь идеологизации и не превратится в новую лысенковщину от антирасизма.

Данная статья подготовлена при грантовой поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в 2020 году.

СНОСКИ

[1] Margaret Hedeman and Matt Kristoffersen, “Art History Department to Scrap Survey Course,” Yale News, January 24, 2020. URL: https://yaledailynews.com/blog/2020/01/24/art-history-department-to-scrap-survey-course/

[2] Editorial, “Science Has a Racism Problem,” Cell, 181, June 25, 2020. P. 1443. URL: https://www.cell.com/cell/pdf/S0092-8674(20)30740-6.pdf

[3] Alison Howell and Melanie Richter-Montpetit, “Is securitization theory racist? Civilizationism, methodological whiteness, and antiblack thought in the Copenhagen School,” Security Dialogue, vol. 51(1), pp. 3–22. First published online August 7, 2019.

[4] URL: https://twitter.com/meredithloken/status/1268544801726763012

[5] James Goldgeier, Carmen Iezzi Mezzera, “How to Rethink the Teaching of International Relations,” Foreign Policy, June 12, 2020. https://foreignpolicy.com/2020/06/12/how-to-rethink-the-teaching-of-international-relations/

[6] Kelebogile Zvobgo, Meredith Loken, “Why Race Matters in International Relations: Western dominance and white privilege permeate the field. It’s time to change that,” Foreign Policy, June 19, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/06/19/why-race-matters-international-relations-ir/

[7] Kelebogile Zvobgo, Meredith Loken, “Why Race Matters in International Relations: Western dominance and white privilege permeate the field. It’s time to change that,” Foreign Policy, June 19, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/06/19/why-race-matters-international-relations-ir/

[8] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[9] Там же

[10] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[11] Gurminder K. Bharma, Yolande Bouka, Randolph B.Persaud, Olivia U. Rutazibwa, Vineet Thakur, Duncan Bell, Karen Smith, Toni Haastrup, Seifudein Adem, “Why Is Mainstream International Relations Blind to Racism? Ignoring the central role of race and colonialism in world affairs precludes an accurate understanding of the modern state system,” Foreign Policy, July 3, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/07/03/why-is-mainstream-international-relations-ir-blind-to-racism-colonialism/

[12] Там же.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Vandana Rambaran, “Dean fired after saying ‘Black lives matter, but also, Everyones life matters’ in email, ” Foxnews.com. URL: https://www.foxnews.com/us/dean-fired-after-saying-black-lives-matter-but-also-everyones-life-matters-in-email

[16] Scott Jaschik, “Professor Removed From Teaching This Semester After Using N-Word,” Inside Higher Ed, February 17, 2020. URL: https://www.insidehighered.com/quicktakes/2020/02/17/professor-removed-teaching-semester-after-using-n-word

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493693 Александр Лукин

«“ПРОШЛЫХ” БУДЕТ МНОГО…»

ИЛЬЯ МАТВЕЕВ, Кандидат политических наук, доцент факультета международных отношений и политических исследований Северо-Западного института управления РАНХиГС.

СЕРГЕЙ УШАКИН, Профессор антропологии и славистики в Принстонском университете

АЛЕКСАНДР ФИЛИППОВ, Доктор социологических наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель Центра фундаментальной социологии.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ, Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

КРУГЛЫЙ СТОЛ

Я прочёл в газетах биографию об одном американце. Он оставил всё своё

огромное состояние на фабрики и на положительные науки, свой скелет

студентам, в тамошнюю академию, а свою кожу на барабан, с тем чтобы

денно и нощно выбивать на нём американский национальный гимн.

Увы, мы пигмеи сравнительно с полётом мысли Северо-Американских Штатов;

Россия есть игра природы, но не ума. Попробуй я завещать мою кожу на барабан,

примерно в Акмолинский пехотный полк, в котором имел честь начать службу,

с тем чтобы каждый день выбивать на нём пред полком русский национальный

гимн, сочтут за либерализм, запретят мою кожу.

Ф.М. Достоевский. Бесы

Что происходило в ведущих западных странах летом 2020 года? И почему в России к этим событиям относятся совсем иначе, чем там? Об этом – дискуссия в редакции нашего журнала. Участники: Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов. Ведущий – Фёдор Лукьянов.

ЛУКЬЯНОВ: Можно ли сказать, что события лета 2020 г. в США и Европе похожи на то, что происходило в 1968 году?

УШАКИН: Не уверен. С одной стороны, да, есть накал, протест и энергия, с другой, на мой взгляд, абсолютно отсутствует то, чем 1960-е гг. так запомнились многим, а именно – попытками предложить иной взгляд на сложившуюся систему, другой способ мышления и социальной организации. События 1968 г. привели к пересмотру базовых социальных, теоретических, социологических установок. Феминистская философия, критическая философия, культурная критика, психоаналитический подход – во многом это всё оттуда, из 1960-х. Сегодня я не вижу желания или способности идти на такие интеллектуальные эксперименты. Говоря коротко – симптомы те же, болезнь – другая.

ЛУКЬЯНОВ: Что за болезнь?

УШАКИН: Глубокое социальное неравенство, которое можно устранить только посредством серьёзных социальных реформ, но именно о них, по сути, широкой дискуссии не получается. А ведь это такие базовые вещи, как доступ к образованию, медицинским услугам и так далее. Вместо них на первый план выходят разного рода политические ритуалы и символическая политика.

ЛУКЬЯНОВ: А почему не обсуждаются сущностные вопросы?

УШАКИН: Разные причины. Возможно, широкой дискуссии нет, потому что американцев долго пугали коммунизмом и социализмом и вопрос о перераспределении средств в обществе навсегда оказался прочно маркирован как относящийся к социализму и тоталитаризму. Например, ситуация с высшим образованием, которое из-за своей стоимости становится практически недоступным. Масса выпускников заканчивает университет с громадными долгами, их потом приходится выплачивать полжизни. И эта тема почти не обсуждается. Элизабет Уоррен – один из кандидатов от Демократической партии – пыталась об этом говорить, но, как мы видели, особой поддержки не нашла. Та же ситуация и с системой здравоохранения. Казалось бы, в нынешних условиях пандемии как раз можно было бы показать все достоинства социальной медицины. Но таких дискуссий почти нет. Иными словами: проблема неравенства есть, а способов её решения пока не видно.

МАТВЕЕВ: Я вижу связь с 1968 г. в том, что нынешним протестам может грозить та же печальная судьба, которая постигла наследие тех. В книге Люка Болтански и Эв Кьяпелло «Новый дух капитализма» проводится мысль о том, что саму идею яркой, творческой, неотчуждённой жизни, которую отстаивали студенты в 1968-м, присвоил капитализм, она и составила его «новый дух». Сегодня идеология функционирует так, что работа должна восприниматься как страсть и творчество («Делай то, что любишь, и тебе не придётся проработать в жизни ни дня»), но целью и такой работы всё равно остаётся прибыль, а сама она сопряжена с эксплуатацией, просто человек эксплуатирует сам себя. В этом – мрачное перерождение 1968 года. И я боюсь, что нынешние протесты, которые тоже возникли из-за глубочайшего кризиса западного мира – проблем колониального прошлого и его влияния на настоящее, – тоже могут переродиться в новую корпоративную философию антирасизма. Если в совете директоров корпорации половина состава – представители меньшинств, если каждый год проводятся тренинги по антирасизму – проблема считается решённой. Члены Демократической партии в Конгрессе повязали на себя шарфики с традиционным узором из Ганы, совершили символический жест, и тоже вопрос как бы снимается.

Антикапиталистический мятеж – 1968 переродился в новый извод капитализма, который присваивает идею творческого труда. Раньше героями были студенты-маоисты, а сейчас – Илон Маск и прочие. Они тоже своего рода ниспровергатели основ, но всё это ради создания удачного продукта и повышения стоимости акций компании. То есть это фиктивное «ниспровержение основ» в рамках системы. Точно так же антирасизм протестов Black Lives Matter может превратиться в выхолощенный корпоративный антирасизм, подменяющий настоящую борьбу с расовым угнетением, а она ведь неизбежно является и борьбой против несправедливого экономического порядка, бенефициарами которого как раз и являются крупные корпорации.

ЛУКЬЯНОВ: Че Гевара стал буржуазным потребительским брендом. А Даниэль Кон-Бендит, который был одним из лидеров студенческого движения, уже больше тридцати лет сидит в Европарламенте, причём не как левый, а как либерал.

УШАКИН: Я не очень уверен в том, что такое «перерождение» предопределено самим событием. Мне кажется, тут всё-таки работает другая логика – так называемой «нормализации». Практически любой исходный радикализм со временем становится всё более и более привычным – на уровне и формы, и содержания. В России, например, похожая ситуация скложилась после 1917 года. В 1919 г. Эль Лисицкий рисует разнообразные абстрактные проуны (проекты по установлению нового – концепция изображения моделей супрематической архитектуры – прим. ред.), создаёт с Малевичем свою версию авангарда. А заканчивается всё тем, что в конце 1920-х гг. тот же Лисицкий оформляет советские павильоны на международных выставках, делает дизайн для «СССР на стройке» и так далее. Но это не значит, что предложенные формы и концепции не обладали изначально новаторским потенциалом. Та же визуальная пропаганда Лисицкого, например, во многом изменила наши зрительные привычки, создав новые визуальные каноны. Логика состоит в том, что в долгосрочной перспективе всё заканчивается консервацией метода и превращением его в продаваемый приём.

Но если вернуться к Че Геваре и теме борьбы в 1960-е гг., мне кажется, что мы обычно забываем: тогда протесты в Америке были во многом антивоенными. Да, объектом критики была система в целом, но студенты протестовали против призыва в армию. И, благодаря этим протестам, призыв отменили. И война закончилась. Со временем. В сегодняшних протестах показательно, на мой взгляд, то, что такой консолидирующей темы, которая обнажала бы уязвимость системы в целом, нет. Например, присутствие американских войск в Афганистане или в других частях света не вызывает возражений и воспринимается как часть патриотической позиции. Недавний скандал по поводу якобы российских вознаграждений за убийства американских военных в Афганистане обсуждается в контексте того, что «наши солдаты защищают рубежи нашей Родины».

Вот этот взгляд, мне кажется, сложно представить в рамках протестов 1960-х годов. В том числе и потому, что связь между военными тратами и, скажем, бюджетом на образование и здравоохранение виделась довольно прямой: чем больше ракет, тем меньше школ. Сейчас таких связей не усматривают. Годы неолиберализма приучили всех к тому, что каждый умирает в одиночку. Ну, или побеждает. Вернее, эти связи прослеживаются, но на местном, а не федеральном уровне. Призывы «финансово обескровить полицию» (Defund The Police) – во многом проявление логики перераспределения. Существенное отличие в том, что полиция-то как раз финансируется из местных налогов, и там видна прямая взаимозависимость между бюджетами полиции и бюджетами социальных служб. Протест, таким образом, переводится на муниципальный уровень, а не на уровень государственного бюджета.

МАТВЕЕВ: В Америке есть мощный антивоенный полюс в обществе, но у корпоративных демократов – другая повестка. И они пытаются присвоить себе нынешнее движение, говоря: «Мы тоже антирасисты, мы за то, чтобы было больше чёрных предпринимателей». И протестному движению придётся с этим бороться: отвечать, что демократы не представляют их интересов, что проводимая политика имеет чисто символический характер. Например, часть улицы, ведущей к Белому дому, переименовали в “Black Lives Matter Plaza” (Площадь «Жизни чернокожих имеют значение»). А местное движение BLM ответило: «Нам ваши надписи ни к чему, сначала сократите бюджет полиции. Нам нужны не пустые жесты, а реальные дела». У нас в России многие наблюдатели не до конца понимают, что есть само движение, а есть представители истеблишмента вокруг него. А у них совершенно другая повестка.

ЛУКЬЯНОВ: Вернёмся к 1968 году. В Германии в то время была волна осмысления нацизма. Немцы задавались вопросом, а что делали их родители, например, в 1943 году? Получается, сейчас происходит нечто похожее: а что в 1810 г. делал мой прапрапрадедушка и не надо ли за это покаяться?

ФИЛИППОВ: Когда мы говорим о событиях 1968 г., то должны помнить, что в каждой стране была своя специфика. Волнения в общежитиях в Париже не похожи на антивоенные выступления или на движение американских хиппи. Везде что-то своё, но ведь было и общее. Во всех странах (назовём их условно – развитыми) есть молодые люди, которым надоели родители, благополучная культура, предполагающая однотипный ход жизни. По крайней мере, для наследников хороших семей. Помните спектакль «На полпути к вершине» по пьесе Питера Устинова, который показывали у нас в Театре имени Моссовета в конце 1970-х? Действие происходит в Великобритании во второй половине XX века. В первой части сынок бунтует против папаши. Потом сынок одевается во всё офисное, а папаша залезает на дерево и оттуда произносит контркультурные речи. Пьеса шла с большим успехом. А почему? Потому что там был если и не общечеловеческий, то понятный для всех людей в индустриальных странах в эпоху модерна мотив неудовлетворённости культурой, переставшей отвечать на ключевые вопросы о смысле жизни. Это был не просто конфликт поколений, иначе среди почитаемых новыми левыми авторов не было бы столько пожилых господ. Международный характер культуры модерна обеспечил им аудиторию во всех странах. Не то сейчас. Если у нас вдруг решат поставить «Хижину дяди Тома» (Гарриет Бичер-Стоу, 1852 г. – прим.ред.), то я не уверен, что наберётся полный зал. Нас собственно расовая тема не волнует. А в конце 1960-х гг. у нас были свои контркультурные тенденции, часть из них проявилась много позже. И начальство всё время боялось, что молодёжь осмелеет.

Сейчас нет ощущения соучастия. События локализованы в нескольких странах, которые были активными агентами колониализма, причём особого рода, с идеологией расового превосходства. Там и сейчас расовая проблематика имеет значение именно в силу ощутимой внятности. Категория расы исторически очень изменчива, а уж сводить вопрос о расизме к простым делениям по цвету кожи совсем дико. Но у социальной истории расовых делений есть и какие-то трудно релятивируемые основания в биологии, и – что в нашем случае более важно – не отменяемая, состоявшаяся история. Цвет кожи, его оттенки интерпретируются, из этого делаются социальные выводы, они откладываются в истории вместе с образцами интерпретации. У одних стран есть опыт расового порабощения, в нём связаны образцы интерпретации цвета кожи, происхождения и социальные выводы, а другие страны, как бы ни относиться к их истории, в том числе истории порабощения или истребления других народов, расового порабощения в том же самом смысле не знали.

И если мы смотрим именно через этот окуляр, понимая, что там происходят процессы, которые являются внутренними, не приобретающими хотя бы в публичной сфере, в общественной дискуссии универсального значения, то для нас это проблема нескольких стран, не более того. И мы можем задаться вопросом: «А что же нас в этом задевает?». Потому что мы, конечно, неравнодушны.

Задевает как раз то, что напоминает нам конец 1960-х гг., о которых мы что-то знаем. Вот это контркультурное движение, когда большой разницы нет: испачкать или уничтожить какой-нибудь памятник или – если в очередной раз перечитать знаменитое интервью Жана-Поля Сартра журналу Esquire, в котором он говорил, что сжёг бы Мону Лизу без малейших раздумий, – агрессивно и пренебрежительно относиться к собственной унаследованной культуре. В те годы, условно говоря, быть на стороне Моны Лизы значило – быть на стороне традиции, репрессивной культуры, стариков, капитализма и колониализма. И всё равно как-то неловко получалось. Интеллигент мало того, что говорит, мол, сапоги выше Пушкина или там – гвоздь всё в том же сапоге важнее, чем фантазия у Гёте, но прямо стремится к аннигиляции великого. Это часто пытаются как-то замять, хотя в этом суть.

А сегодня мы возмущаемся: «Как же так? Памятники – всемирное достояние человечества! Линкольн – тоже достояние человечества. И Дэвид Юм – достояние человечества. Они на нашего Юма покусились!». Какое нам дело до Юма? Насколько он наш и в каком смысле? По-моему, это очевидно. Для себя самих мы на стороне культуры, традиции и общечеловеческих ценностей. Вся эта концепция великой гуманистической общечеловеческой культуры, в общем, не всегда органична для нас, но раз уж так получилось, приходится делать выводы. Для современного контркультурного движения мы на стороне белых господ, но только с той разницей, что раньше у нас традиционное одобрение революции и бунта против капитализма боролось с вновь утвердившимся «общечеловеческим» консерватизмом. Как-то мы умудрялись совмещать Пушкина в школьной программе и борьбу с колониализмом и капитализмом. Вроде бы революционное движение было и за гуманизм, и за дело мира, и за Шекспира, и за Мону Лизу, и за Патриса Лумумбу. А сегодня у нас некому стать на сторону чёрных и почувствовать их проблему. Никто не кричит, что США только притворялись царством справедливости, а на самом деле там расовая дискриминация (даже само слово исчезло из лексикона пропаганды). Да и борцы за справедливость скажут скорее, что отвлекать нас на расовую проблему – значит замалчивать настоящие социально-экономические противоречия. Как-то удивительно получается, что при всём сложном отношении к Соединённым Штатам, у нас легче найти защитников американских статуй и американской полиции, чем сочувствующих BLM. У этого есть свои основания, но и издержки.

Надо, конечно, ещё посмотреть, чем там у них всё кончится. Новые левые и контркультура не опрокинули традицию, но сильно изменили способ её передачи и потребления. И не только это произошло. 1960-е гг. закончились университетской реформой. В результате в развитых странах наплодили прорву университетов, чтобы люди, которые кричали, что кругом неравенство и социализировалась в берлинских коммунах, стали неомарксистской профессурой в бесчисленных новых учебных заведениях. Именно они учредили новый университетский истеблишмент в социальных и гуманитарных науках, воспроизводя себе подобных, которые занимали места во всё новых университетах. Именно они задают тон в производстве социального знания и оценке происходящего в наши дни.

Думаю, что сейчас дело не ограничится только университетами. Видно, что у людей реальная проблема, они её не придумали. Сейчас они добьются каких-то мест, каких-то шансов, каких-то дополнительных компенсаций за поруганное колониальное прошлое. Произойдёт изменение структуры существующей системы, чтобы недовольные тем, что их не уважают, получили бы это уважение в нужном количестве. Потом система всё сглотнёт, переварит, и те, кто прежде контролировал денежные и идеологические потоки, будут их и дальше контролировать.

МАТВЕЕВ: Я согласен с тем, что и на этот раз элите удастся удержать позиции, но я думаю, что социального мира достичь будет гораздо труднее, чем после 1968-го. В конце концов, мы имеем дело с парадоксальной ситуацией – на символическом уровне, с точки зрения публичного дискурса на протяжении последних десятилетий в США вроде бы наблюдается непрерывный прогресс антирасизма. Отношение не только к откровенно расистским, но и просто «бестактным» (tone-deaf) и двусмысленным высказываниям – очень жёсткое, работы за них лишиться легче лёгкого. Политики и другие публичные фигуры либерального толка постоянно совершают какие-то символические жесты солидарности с антирасистским движением. И тем не менее – массовые протесты и беспорядки афроамериканского населения происходят вновь и вновь, повторяясь едва ли не каждый год. Причина в том, что на фоне вот этого символического прогресса антирасизма сохраняется практически нетронутым экономический фундамент расового угнетения. Расовое неравенство накладывается на классовое. Либеральный истеблишмент не спешит обращаться к этой корневой проблеме – отчасти из-за глубоко въевшегося лицемерия, отчасти из-за приверженности так называемой «политике идентичности», которая предполагает жёсткое отделение экономики от расовых, гендерных и других неравенств, как будто они существуют в параллельных реальностях. Результат – регулярные вспышки гнева афроамериканцев в стране, на словах вроде бы давно и окончательно открестившейся от своего расистского прошлого. До тех пор, пока сохраняется разрыв в оплате труда, уровне безработицы, жизненных перспективах, доступе к образованию, стоимости жилья, – пока все эти объективные разрывы будут сохраняться, прогресса не будет. Ложные достижения будут всё время выдаваться за реальные дела.

ЛУКЬЯНОВ: Действительно ли не решается проблема наполнения интеллектуального класса за счёт чернокожих?

УШАКИН: Она не решается по тем причинам, о которых уже говорилось. Мы забываем, что университеты расширялись за счёт «бэби-бумеров», которые просто своей численностью во многом модифицировали сложившуюся к тому времени систему социальных институтов. Тогда это были школы и университеты, сейчас данная группа меняет здравоохранительную и пенсионную сферы. Займы на обучение, которые давали ветеранам Второй мировой, были попыткой встроить их в новый контекст, изменить траектории их социальной мобильности. В университеты пришли представители социальных групп, которых там раньше не было: нижнего среднего, рабочего классов, первое поколение тех, кто получал высшее образование.

Что происходит сейчас? В Принстоне, например, есть программа, когда университет при зачислении специально обращает внимание на абитуриентов первого поколения – то есть, дети тех, у кого нет университетского диплома. Это, как правило, представители социально и экономически уязвимых групп – дети мигрантов и меньшинств. Им дают дополнительные льготы и финансирование. Но они должны соревноваться на равных с другими абитуриентами. То есть при равных баллах, например, можно отдать предпочтение вот такому first-generation кандидату. Проблема в том, как добиться этих равных баллов? Снижать уровень проходного балла ради определённой группы тоже нельзя – это подорвёт идею справедливой конкуренции в принципе.

В Советском Союзе проблему решали с помощью так называемых рабфаков, подготовительных курсов, куда принимали только детей рабочих, чтобы они в течение года могли подготовиться к учёбе в университете. Понятно, что таких «рабфаков» в Штатах почти нет. В основе этой проблемы – специфическая роль общеобразовательной системы. Которая, как правило, воспринимается не как институт социальной мобильности, а во многом как институт социального управления, помогающий работающим родителям держать детей под присмотром. Коронавирус проявил неблагополучие в этой области: вдруг выяснилось, что обучение онлайн совсем не общедоступное – и потому, что у школьников нет соответствующих гаджетов, и потому, что доступ к интернету дорог. В прессе масса публикаций о том, как школьники делают домашнюю работу рядом с «Макдоналдсами», потому что там – бесплатный вайфай.

Есть и другая сторона. Я не так давно беседовал с одним своим студентом из Африки. Он мне объяснял трудности с выбором специализации. Он – один из немногих чернокожих студентов на кампусе, который хотел бы специализироваться в области гуманитарных исследований. Как правило, таких студентов их руководители подталкивают специализироваться на более, так сказать, хлебных профессиях – технических специальностях, компьютерных делах и тому подобном. В результате в ряде дисциплин представителей меньшинств очень немного. Эта ситуация, естественно, воспроизводится и на уровне преподавательского состава. Славистика, например, в расовом отношении – очень «белая» дисциплина – количество преподавателей-афроамериканцев минимально. Как диверсифицировать состав преподавателей, когда в то или иное дисциплинарное поле афроамериканцы почти не идут, неясно. Как преодолевать эту расовую гомогенность дисциплины? Где брать кадры, которые решат всё?

ЛУКЬЯНОВ: Подъём антирасизма, антирабства и антиколониализма – это своего рода ответ на рост традиционалистских, популистских настроений по всему миру, особенно в странах ЕС последние лет пятнадцать. Они апеллируют к золотому веку, устоям, скрепам, которые теперь расшатываются и которые надо вернуть. И тут им говорят: «А вот они – ваши скрепы. Вот на чём они зиждились: рабство, торговля людьми и прочая». Это обратная волна, ответ популистам. Но в России скрепы – самое главное. И немалая часть общества (которая действительно консервативно настроена), и руководство этого общества отчасти воспринимают атаку на «скрепы» за морями, за лесами как косвенную угрозу и себе. Иными словами, может быть, всё-таки есть элемент и нашей сопричастности, как в 1968 г., мы находимся не вне, а внутри течения?

ФИЛИППОВ: Когда владелец магазина или его подчинённые видят, что кто-то разбивает булыжником витрину магазина, радости они от этого не испытывают. Возможно, от этого легче человеку, которому совсем плохо, который думает: «Господи, ведь правда, раз в жизни пожить по-человечески, разбить эту витрину, взять что-нибудь и убежать». Это можно понять. Но никто в массе не фокусируется на вопросе: откуда такая широкая поддержка контркультурного движения со стороны медийного истеблишмента? Очевидно сочувствие, желание показать, как угнетают бедных, как доводят людей до того, что они, будучи не в силах так жить, идут и разбивают витрины.

Этот момент у нас вызывает даже большее беспокойство, потому что само устройство медийной среды (если она действительно является медийной средой, а не пропагандистским рупором) должно быть эхом общественных настроений, резонировать с ними. Есть ощущение массовости контркультурных настроений, которые подпитываются чувством попранной справедливости, ощущением того, что существует исторически и культурно укоренённая прослойка, или класс тех, кто продолжает быть законодателями вкуса, правильного суждения, допустимого или недопустимого для преподавания в системе высшего образования. И бедному человеку вырваться, разорвать эту паутину иным способом, кроме как разбив стекло, нельзя. Я не говорю о том, справедливо это ощущение или нет. Но медийная среда его воспроизводит и входит с ним в резонанс.

Наша медийная среда устроена совершенно по-другому. Есть естественное требование справедливости и болезненное ощущение застывающей, как паутина, как соты, окаменевающей структуры, из которой человеку уже не вырваться. Это требование в редких случаях ещё может активизироваться ради какой-то пропагандистской кампании, но оно никогда не становится в медиа настоящим эхом массовых настроений. Наоборот, здесь усматривается основание для беспокойства. Происходящее – не просто протест чёрных, которых у нас нет, это протест людей, чувствующих себя навечно ущемлёнными. Поэтому воспроизводятся несколько нарративов демотивации, чтобы заранее дискредитировать эту тему. И это свидетельствует о правильном понимании социальных процессов теми, кто такое транслирует. Потому что они понимают, что фундамент этого противостояния не такой и чужд нам.

МАТВЕЕВ: Согласен. Действительно, где бы ни происходили протесты, прокремлёвские СМИ неизменно используют при рассказе о них одну и ту же консервативную риторику: «Их ждёт Майдан и коллапс, как на Украине». Интересно другое, – что у наших российских либералов, которые поддерживали Майдан, сегодняшние протесты вызывают жесточайшее неприятие. И мы видели гротескный расизм со стороны многих известных персон. Почему?

Думаю, дело в следующем. Запад долгое время испытывал некое чувство экзистенциальной безопасности. В том смысле, что его идентичность была недоступна для посягательств. Мы – носители прогрессивных ценностей; либерализм, универсализм – это всё наше. Отсутствие либерализма, каких-то универсалистских ценностей, прав человека – это за пределами западного мира. Поэтому Запад был спокоен по поводу самого себя.

Другой стороной этого было наше вечное российское беспокойство, что мы живём в неправильной, ненормальной стране. Ненормальной по отношению к кому? По отношению к «нормальному» Западу.

В западном россиеведении в начале 2000-х гг. постоянно велась дискуссия о том, является ли Россия нормальной страной. На эту тему даже есть книга “A Normal Country: Russia after Communism” («Нормальная страна: Россия после коммунизма», Андрей Шлейфер, 2005 г. – прим. ред.) . Кто-то говорил, что Россия – “normal”, кто-то – что “abnormal”. Но критерии нормальности – на Западе. Запад – это нормально. Россия по отношению к нему или приближается к нормальности, или, наоборот, отдаляется от неё.

И вот теперь мы столкнулись с ситуацией, когда сам Запад начал глубоко задумываться: «А мы сами нормальные?». Трансатлантическая работорговля? Переселенческий колониализм? Вдруг появилось чувство сильнейшей внутренней тревоги, а чувство экзистенциальной безопасности исчезло: «Что, если весь наш западный мир – он тоже не “normal”? И наше собственное прошлое – кошмар, такой же безобразный, а может, ещё и хуже, чем у других стран, про которые мы привыкли думать, что у них всегда проблемы, а у нас никаких проблем нет. И наша собственная история – не описание прогресса либеральных идей, а хронология геноцидов, работорговли, экономической эксплуатации, чудовищных войн?».

На самом деле Запад познакомился с тем чувством, которое знакомо русскому интеллектуальному классу уже 200 лет. Мы в России привыкли вечно переживать из-за того, что западная «семья народов» нас отторгает, как говорил Чаадаев. Когда-то мы отклонились от верного курса и теперь мучаемся: у нас самодержавие, православие, и мы не можем этого идеала достичь. А Западу ничего не нужно было достигать, он же и есть эталон. Это очень глубокая экзистенциальная проблема всего западного мира, потому что из истории вытекает идентичность: а что значит – быть «западным человеком»? Раньше думали: «Быть либералом, который выступает за права человека». Оказывается, историю либерализма очень трудно отделить от истории рабовладения. Отцы-основатели США были богатыми плантаторами, Джон Локк – акционером рабовладельческой компании. Российская же интеллигенция впитала идею, что там всё хорошо, а наша история – ненормальная. И вдруг они видят Запад, который начал сомневаться в самом себе. И русский интеллигент не может ему эту неуверенность в себе простить. Потому что Запад должен быть полностью уверен в том, что он – идеал, а вокруг всё ненормально. Появляется ощущение, что весь мир рушится потому, что рушится западный мир.

Конечно, русские интеллигенты успокаивают себя тем, что это пройдёт, американцы решат эту проблему, и не с таким справлялась Америка. Может, и проблемы на самом деле нет, просто медиа нагнетают. Тем не менее в целом ситуацию можно описать как экзистенциальный кризис русского либерализма, связанный с кризисом западной культуры, которая начинает в себе сомневаться. А наши вслед за ней начинают сомневаться во всём в этой жизни.

УШАКИН: Про системный расизм было известно давно. То, что у афроамериканцев короткая продолжительность жизни, что они не представлены в корпоративных советах и так далее, – для образованной публики секрета здесь не было, как и для самих афроамериканцев. И для меня основной вопрос не в том, что это стало очевидно, а в том, с какой скоростью СМИ вдруг переобулись в воздухе и стали подавать это как нечто ранее абсолютно неизвестное. Я спрашиваю знакомых: «Объясните мне, почему вы раньше об этом не говорили? Почему эта озабоченность расовыми проблемами проявилась только сейчас, когда начали сносить памятники? У вас – при всей свободе слова, академической свободе, при наличии демократических институтов – результат примерно такой же, как в России со сталинизмом: об этой проблеме говорят единицы, а остальные молчат». Ответа, естественно, нет, да его и не может быть.

Но мне бы хотелось и другой тип молчания отметить. Мне кажется, что антирасистский дискурс в Соединённых Штатах может быть крайне актуален и для России. За исключением ограниченного числа научных публикаций у нас ведь тоже не сложилось приемлемого и доступного понятийного аппарата, чтобы говорить о собственной колониальной истории – будь то на уровне Российской империи или Советского Союза. У нас есть общий лозунг про дружбу народов, есть цивилизационная логика: русские – учителя, которые несли свет модернизации, просвещая полудикие народы. Есть, наконец, тезис про Россию как тюрьму народов. Но дальше этих лозунгов продвигаемся с трудом.

Я отдаю себе отчёт в том, что говорить (и думать), например, о политике русификации Средней Азии или Кавказа непросто и в интеллектуальном смысле, и в эмоциональном. Но не выносить эту тему в общее дискурсивное пространство тоже нельзя. Цель, понятное дело, не в том, чтобы скатиться в очередной приступ «виктимизации» и искать новых жертв и палачей. Цель таких дискуссий – понять, как функционировала эта система отношений? Какие последствия она имела? Что с ними делать теперь? Как, например, наше колониальное прошлое видится сегодня, с точки зрения современных миграционных процессов? Какие негативные и позитивные тенденции оно провоцирует? Или как такое колониальное прошлое даёт о себе знать в контексте «новых» суверенитетов на постсоветском пространстве? Как работать с имперским наследием, не воспроизводя при этом его логику доминирования?

Естественно, речь идёт не совсем о расизме, но отчуждённость и отсутствие понимания того, как взаимодействовать с людьми из другой культурно-религиозной среды, из среды, сформированной в ситуации ассиметричных властных отношений, абсолютно такие же.

ЛУКЬЯНОВ: Это очень интересная тема, хотя нельзя прямо сопоставлять – слишком разный генезис процессов. Но рефлексия по поводу того, что можно назвать «колониализмом», действительно, отсутствует. Ещё один аспект. Сегодня Запад находится под мощным давлением двойного рода. С одной стороны, происходит размывание западных обществ из-за неостановимых потоков населения с Юга на развитый Север. С другой стороны, это утрата лидерства по мере роста Китая и подъёма других стран Азии, их технологического и экономического развития. Европа уже потеряла ведущие позиции, а Соединённым Штатам брошен вызов. Не является ли всё это актом капитуляции Запада перед собственным прошлым?

УШАКИН: Это не капитуляция перед прошлым, а модернизация отношений с ним. Ведь тридцать лет назад казалось, что история закончилась. Нарративы сформировались. Гештальт закрыт. У нас всё хорошо, а то, что не очень хорошо, – мы знаем, почему, и над этим работаем. А тут выясняется: гештальт был не закрыт, а просто прикрыт на время. Дырки в этом гештальте, оказывается. И немаленькие!

И в полном соответствии с тем, чему нас так долго учил постмодернизм, начали появляться самые разные культурные логики и практики. В частности, пришло вполне чёткое понимание того, что, например, Вторая мировая война, скажем, с точки зрения Китая, выглядит немного не так, как она выглядит с точки зрения Берлина или Парижа. И с точки зрения Нур-Султана и Минска – она тоже другая.

Кроме того, появилось поколение, которому очевидность прежних канонов мироустройства не так очевидна. Мы видим это по студентам, которые задают естественные вопросы о том, почему мы изучаем то, что мы изучаем? Точнее – почему изучаем одних авторов за счёт того, что не изучаем других? Вопрос о происхождении канонов и прочих очевидностей – это уже вопрос не только исследователей, которые занимаются историей понятий и гносеологических рамок. Это базовая установка.

Важно и другое – студенты задают вопросы, которым мы, собственно говоря, их и научили, но переносят они их на современную им ситуацию: «Мы знаем, что социальные институты создавались в прошлом. Мы знаем, что традиции придумываются. Мы знаем, что память конструируется. Тогда это придумали так, теперь давайте придумывать по-другому». Это всё мейнстрим культурологии сорока-пятидесятилетней давности, просто теперь такая конструктивистская логика стала общим достоянием. И неважно, как она оформляется: в виде консервативного призыва «назад, к традициям» или футуристического – «вперёд, в светлое будущее, которого нас лишили». Логика сходная: основания своей жизнедеятельности мы формулируем сами.

Так что я не думаю, что это капитуляция перед прошлым. Скорее признание очевидного – претендовать на гегемонию той или иной версии прошлого теперь невозможно.

«Прошлых» будет много. И эти разные «прошлые» станут активно артикулироваться и распространяться.

И для меня главный вопрос в том, как жить с этими разными правдами о прошлом, точнее – как искать общий язык, когда ощущения общего прошлого нет. Где искать тогда общую почву? И стоит ли искать? Или разойтись по своим культурным автономиям, где можно холить и лелеять свою, групповую версию истории, с которой хочется жить?

ФИЛИППОВ: Когда я слышу о том, что Западу «кранты», хочу напомнить, что я впервые, кажется, читал это у Герцена – он писал подобное в середине XIX века. Уже тогда русский человек приезжает на Запад и понимает, что единственное место, где можно спасти западную культуру, – это Россия. И Достоевский со «священными камнями» Европы. Всё, Запад кончился. Эта волынка заводится всегда примерно одинаково. Но у меня никакого страшного беспокойства за судьбу Запада нет. Может быть, потому, что я к нему более безразличен, чем к своей стране. В конце концов, гори там всё огнём, что же делать, это их проблемы, они их как-то решают.

С другой стороны, я думаю, что всё, о чём мы успели поговорить, выглядит как симптом слабости или обречённости только в совершенно определённой перспективе. Эта перспектива, в принципе, мне лично близка. Я предпочитаю сталинские ампиры, «Лебединое озеро», поэтов-лауреатов и школьную программу, по крайней мере, по литературе, которая позволяет людям через пятьдесят лет или через две-три тысячи километров находить общий язык, потому что у них есть что-то в основании, то, что делает их и современниками, и согражданами государства. Иерархическая концепция культуры мне внутренне гораздо ближе. Но это нельзя путать с концепцией культуры, социальной жизнью культуры. То движение, которое мы наблюдаем в США, в значительной степени контркультурное и в очень большой степени имеет характер культурного реванша.

Организация этих множественных дискурсов, сред, которые плохо понимают друг друга, иногда даже не имеют ничего общего между собой, – это же можно трактовать совсем по-другому. Разнообразие является способом повышения чувствительности социальной системы. Например, есть большой остров социальной жизни – тот же чёрный район. Если вы не озабоченный проблемами социальной справедливости белый учёный или не местный политик, который чувствует, что оттуда идёт зараза, убийства и прочее, то о 90% здешних проблем вы никогда не узнаете и тем более не будете поднимать это наверх медийной повестки. Там должна образоваться какая-то мощная коммуникативная среда, чтобы об этом речь шла в общезначимых терминах, а не на уровне эмоций, аффектов и недовольства.

Это же касается чего угодно. Есть огромное количество плохо связанных между собой участков или блоков социальной жизни, бунтующих против истеблишмента и иерархической гомогенной культуры и отвоёвывающих себе право на возможность жить своей жизнью, говорить на своём языке. И как бы это ни было неприятно большим белым господам, тем самым они сохраняют продуктивность большого социального целого и социальный мир на новой, гораздо более эффективной ступени. Боюсь показаться бессмысленным оптимистом, но мне кажется, что это, наоборот, какой-то очередной пароксизм, содрогание, из которого страны, где это происходит, выйдут быстрее и более крепкими, более приспособленными к будущему, чем те, которые скрепили всё, что можно, своими скрепами. Меня как раз беспокоит наше привычное чувство превосходства. Знаете, одни больные могут пройти через кризис, через обострение, а потом выздоравливать, а других преследует вялое течение болезни, годами подтачивающее организм. Я не уверен, что хочу публичных кампаний такого же накала у нас в стране, не хочу всех этих диких эксцессов. Но меня беспокоит такое, говоря техническим языком, загрубление датчиков – бывает, что некоторые приборы срабатывают слишком быстро или слишком часто из-за чрезмерной чувствительности датчиков, и тогда перед установкой их специально загрубляют, чтобы, например, сигнал тревоги раздавался, когда лезет вор, а не когда летит муха. Но и в социальной жизни то же самое, только датчики здесь особого рода: острые общественные дискуссии, резкости и несправедливости, которые неизбежны в таких делах, переопределение авторитетов и прочего. Но это жизнь, а не смерть.

МАТВЕЕВ: Конечно, нескончаемые пророчества о «конце Запада» звучат смешно, но меня здесь беспокоит другое. Если бы только учёные подвергали канон сомнению, всё было бы очень мирно. Но когда это становится общественной дискуссией, то приводит к росту консервативных реакций. Вы сказали, что нынешние протесты – ответ на волну правопопулистских движений. А мне кажется, наоборот, сами эти правопопулистские движения – ответ на нарастающую самокритику Запада. И уже это опасно.

Первая проблема – самокопание – может привести пусть к временному, но росту очень агрессивных реакционных сил в обществе.

О второй проблеме я уже много говорил – либеральные центристы способны символически усвоить актуальную риторику: «да, мы во всём виноваты, колониализм». Но они сделают это так, что никаких системных изменений не будет. То есть на символическом уровне все согласятся с тем, что колониализм и рабство – это очень плохо. А в реальности останется тот же грубый капитализм, глубочайшее неравенство, которое накладывается на расовую проблему. Это пугает меня больше, чем Трамп. Возможно, именно так и произойдёт. И потому стихийные восстания будут повторяться через десять, двадцать, тридцать лет. В Америке такое всё время происходит. В 1965 г. был огромный бунт в Уоттсе, в Лос-Анджелесе. В 1992 г. сожгли весь Лос-Анджелес. В 2014 г. по поводу Эрика Гарнера был бунт, охвативший всю страну. Сейчас – вот это. В какой-то момент замкнутый круг должен быть разорван.

ЛУКЬЯНОВ: Мне понравилась мысль о том, что новое поколение, которое воспитано в новых представлениях, за канонические трактовки истории держаться не будет. Потому что оно прекрасно знает, что пишется любая история, какая надо. Мы все боремся с историческим ревизионизмом, а это, оказывается, битва с мельницами.

Текст подготовила Евгения Прокопчук, выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик ЦКЕМИ Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493692 Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов, Федор Лукьянов.

СТРАДАНИЯ, ПОДВИГ ТЫЛА И ОБЩАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОЙНУ

ВАСИЛИСА БЕШКИНСКАЯ

Студентка магистерской программы Европейского университета в Санкт-Петербурге.

АЛЕКСЕЙ МИЛЛЕР

Доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, член Общественного совета при Федеральном агентстве по делам национальностей, приглашенный профессор Центрально-Европейского университета (Будапешт).

75-ЛЕТИЕ ПОБЕДЫ В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКЕ ПАМЯТИ – ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ

Юбилеи всегда значимы. Некоторые по-особому. Год 75-летия окончания Второй мировой войны должен был стать последним юбилеем, в котором могли бы принять сколько-нибудь заметное участие ветераны той войны. Эта годовщина пришлась на время возрастающей неопределённости в международных отношениях, что отразилось и в накале страстей вокруг политики памяти о войне.

Вопросы об относительном вкладе в победу членов антигитлеровской коалиции традиционно служили поводом для споров, но вопросы о причинах войны и её результатах, если угодно – её смысле, стали дебатироваться с новой остротой именно в условиях, когда мировой порядок, установленный в Ялте и Потсдаме, в значительной степени разрушен, а в сфере международных институтов зашатался в своих основаниях. Знак вопроса повис над главными элементами нарратива войны, который победители сформировали в Нюрнберге.

В этих условиях празднование юбилея Великой Победы, которая выполняет в современной России роль единственного «мифа основания»[1], должно было стать особо значимым и масштабным. Подготовка началась загодя[2]. О предполагаемом размахе мероприятий, приуроченных к 9 мая 2020 г., можно судить по цифрам планировавшихся затрат. Только для организации протокольных мероприятий, международного пресс-центра и приёма иностранных гостей Управлением делами Президента РФ в 2019–2020 гг. было подписано пять контрактов, общей суммой почти в полмиллиарда рублей[3]. Четыре из них заключены в марте-мае текущего года. Иначе говоря, в Кремле до последнего надеялись, что запланированный сценарий удастся осуществить. Однако все планы разрушила эпидемия коронавируса. Она не только отстранила от общественной жизни 60 тыс. ещё здравствующих участников войны, но и сделала невозможным проведение в апреле и мае любых массовых мероприятий. Эпидемия нивелировала и запланированное сплетение нарастающего ожидания праздника с назначенным изначально на 22 апреля 2020 г. всероссийским голосованием о поправках в Конституцию. В реальной жизни последовательность пришлось изменить – парад 24 июня предшествовал голосованию 1 июля. Но неслучайная близость этих событий сохранилась.

Для исследователей культурной памяти и символической политики это создало сложную и вместе с тем эвристически весьма продуктивную ситуацию. Мы можем оценить скорость реакции, способность властей корректировать планы, приспосабливаясь к необычным обстоятельствам. Что, конечно, не отменяет и анализа изначальных планов – как реализованных, так и отменённых или отсроченных. Мы увидели уникальные общественные реакции на ситуацию: памятование по большей части сместилось в интернет, где привычные формы мобилизации не работают. Впервые мы наблюдали разрыв между сакральной датой 9 мая и парадом, проведённым 24 июня, а также шествием Бессмертного полка, назначенным на 26 июля (но затем всё же отменённым по эпидемиологическим соображениям). Дата окончания Второй мировой войны тоже была перенесена – со 2 на 3 сентября.

Разумеется, всесторонний анализ внутрироссийских и внешнеполитических аспектов политики памяти о войне в юбилейный год потребует времени и усилий многих исследователей. Тем более что мероприятия, прежде синхронизированные вокруг 9 мая, теперь растянулись на несколько месяцев. Но мы считаем важным предложить своего рода экспресс-анализ, который охватывает именно «карантинный период», то есть время до начала июля 2020 г., и рассмотреть как внутриполитические, так и внешнеполитические аспекты темы в их взаимосвязи. Главную задачу мы видим в создании предварительной «карты» исследовательского поля, которая окажется полезной для дальнейшей работы.

Год памяти и славы

К 75-летию окончательно сменилась целевая аудитория празднований Дня Победы. В 2018 г. на заседании оргкомитета «Победа» Владимир Путин подчёркивал: «Эстафету памяти принимают уже правнуки победителей, и эта память должна оставаться чистой и объединять наше общество»[4]. В мае 2020 г. президент России внёс поправки в федеральный закон об образовании, дополнив понятие воспитания формулировкой о необходимости формирования у обучающихся «чувства патриотизма и гражданственности, уважения к памяти защитников Отечества»[5]. Память о Великой Отечественной войне и Победе ожидаемо заняла в этой программе центральное место. В презентации задач, которая была подготовлена дирекцией «Года памяти и славы» в ноябре 2019 г., патриотическое воспитание молодых граждан России было обозначено как главная задача, причём подчеркивалось, что это не задача одного юбилейного года, но формирование основ новой системы патриотического воспитания[6]. Наконец, 4 июля 2020 г. на встрече рабочей группы по подготовке поправок в Конституцию Владимир Путин поддержал предложение ввести в школе «уроки исторической памяти». Предложение было сформулировано Людмилой Дудовой, председателем Координационного совета «Ассоциации учителей литературы и русского языка», следующим образом: «В этом году уроки были связаны с юбилеем 75-летия Победы, но наша история богата и разнообразна, и чем чаще мы будем обращаться к нашему историческому наследию, напоминать ребятам, что они продолжатели великой истории великой страны, тем было бы лучше. Это и форма патриотического воспитания. Только что приняты Государственной Думой поправки в закон именно о патриотическом воспитании. Это зафиксировано в поправках в Конституцию Российской Федерации. Думается, что необходимо подумать над тем и дать поручение, каким образом закрепить такого рода мероприятия в деятельности наших не только общеобразовательных школ, но и образовательных учреждений среднего и высшего образования. Историческая память требует постоянного обращения к ней»[7].

На том же заседании рабочей группы 4 июля 2020 г. одобрено предложение о введении уроков Конституции, так что переплетение темы поправок с темой юбилея Победы и исторической памяти вообще было вполне продемонстрировано. В ближайшее время нам предстоит увидеть, как будет выглядеть новая система патриотического воспитания, интенсивно формируемая с 2018 года. Мы также узнаем, попытается ли власть сделать из дня вступления в силу обновлённой Конституции новый праздник, чтобы дополнить миф основания, связанный с Великой Победой, новым мифом основания, связанным с принятием обновлённой «подлинно суверенной» Конституции, преодолевшей наследие «лихих девяностых».

Официальный старт Года памяти и славы был дан в декабре 2019 г. на Всероссийском патриотическом форуме. На его пленарном заседании говорилось о более чем 10 тыс. патриотических акций и мероприятий, в организацию или участие в которых планируется вовлечь молодёжь. Память в этих планах воспринималась как арена борьбы. «Историческая память строится на опровержении фальсификаций», – сформулировано в приоритетах работы дирекции Года памяти и славы[8].

В пятнадцати центральных мероприятиях года предполагалось участие в общей сложности почти 159 млн человек без учёта сотен, а может, и тысяч региональных и локальных акций[9]. Такое число планировалось только для новых проектов, без учёта участников самой массовой акции – «Бессмертного полка».

С приходом пандемии тщательно разработанная программа стремительно менялась. Проекты приостанавливались, а некоторые переносились в онлайн. Анонсировалась масса новых акций, часто повторяющих друг друга, но подчинённых одной цели – создать ощущение максимальной насыщенности в информационном поле вокруг 9 мая и мобилизовать население продемонстрировать свою сопричастность к празднику в интернете.

Бессмертный полк

С приближением мая власть вынужденно отказалась от статуса главного демиурга праздника, а ключевой акцией федерального масштаба стал перешедший в онлайн и не значившийся в числе пятнадцати центральных проектов года «Бессмертный полк». Президент не принял в нём участия. В онлайн-строй полка не загрузили портрета его отца, а формальное минутное обращение к участникам акции 9 мая было записано с удивительной небрежностью. Тем не менее анонсировалось, что в некоторых мероприятиях 9 мая глава государства может принять участие. На встрече с активистами движения «Волонтёры Победы» Путин, обсуждая инициативу массового исполнения песни «День Победы» на балконах, сказал, что «с удовольствием это сделает», однако, ожидаемо этого не сделал. В День Победы персонифицированная власть устранилась с праздничной сцены, которую столь долго для себя готовила. Фигура одинокого президента под дождём в Александровском саду стала этому хорошей иллюстрацией, а неумелая операторская работа только подчёркивала импровизированный характер действа.

Между тем с «Бессмертным полком» происходили интересные метаморфозы. В традиционном (оффлайновом) потоке огромного шествия индивидуальные портреты и несущие их люди сливались в единое тело, что создавало сильнейшее чувство сопричастности. В мае 2020 г. праздничное шествие огромных масс людей оказалось невозможным. Однако перевод «Бессмертного полка» в онлайн стал довольно плодотворным, поскольку показал иную сторону этой акции и дал сработать новым механизмам.

Гражданам предложили участвовать в проекте, загрузив на сайтах акции фотографию своего родственника и информацию о нём. В короткие сроки была мобилизована масса усилий, партнёрских и спонсорских площадок для вовлечения аудитории, создана онлайн-платформа, интегрированы приложения в российские социальные сети и обучены тысячи волонтёров для модерации заявок. 9 мая трансляция велась почти на 20 тыс. экранов, в общественном транспорте, онлайн-кинотеатрах, социальных сетях и официальном сайте Бессмертного полка России. По словам организаторов, в онлайн-шествии, которое транслировалось в интернете в течение 19 дней, были зарегистрированы 2 392 199 героев.

Однако и официальная повестка, и личный запрос были в этом году направлены на проговаривание семейной истории (не только имени героя) и героизацию подвига каждого отдельного участника войны. Если сравнить историю запросов в Яндексе за аналогичные периоды 2019 и 2020 гг., окажется, что против 601 625 запросов в апреле-мае 2019 г. с поиском сайта «Подвиг народа», где можно найти огромный массив данных о воинском пути солдат и офицеров Великой Отечественной войны, в 2020 г. за тот же период этот сайт искали 1 077 223 раз, то есть почти вдвое чаще. В ситуации с сайтом «Бессмертный полк» схожее соотношение: 2 358 637 запросов в 2019 г. и 4 265 649 в 2020 году. Причём динамика запросов такова, что и порталом «Бессмертный полк», и порталом «Подвиг народа» в Рунете интересовались вне привязки к дате 9 мая. Так, за первые пять месяцев 2020 г. информацию о Бессмертном полке запрашивали в пять раз чаще, чем за тот же период прошлого года.

Отталкиваясь от этих цифр, полезно задаться вопросом, почему, где и в каких формах нашла выражение эта интенция к сохранению семейной истории о войне. С появлением Бессмертного полка стала выполняться важная функция – погибшие герои обретали имя, память о котором год за годом мобилизовалась с приближением 9 мая. Однако одновременно каждый герой продолжал оставаться безымянным в многомиллионном потоке шествия, в которое с течением лет вливалось не только всё большее число героев, но и масса карнавализированных, часто неуместных образов. В условиях шествия «Бессмертного полка» проговаривание подвига каждого героя, выделение его из многомиллионного полка и публичная артикуляция семейной истории были невозможными. Уход в онлайн стал катализатором этого нового запроса, шедшего от сохранения имени своего героя к сохранению его истории как части истории семейной. Неудивительно, что онлайн основная аудитория предпочла секундному появлению своего героя на виртуальной Красной площади не ограниченный ни формой, ни объёмом рассказ о конкретной истории на той площадке, где она будет услышана – прежде всего, на страницах социальных сетей. Количество публикаций семейных историй о войне на личных страницах, особенно в Фейсбуке, куда не было интегрировано официальное приложение «Бессмертного полка» России, и в разных самоорганизованных интернет-сообществах и группах, было несоизмеримо большим, чем за все прошедшие годы.

Вне физического шествия «Бессмертного полка» герой стал заметнее и обрёл персональную историю, запрос на поиск и сохранение которой явно оформился к нынешнему году среди российской аудитории. Если раньше память о войне хранилась в семье, а её основным носителем были ещё здравствующие ветераны (и эта память была трагической, болезненной и преимущественно молчаливой), то теперь преодолён порог, когда молчаливого почитания подвига ветерана или проговаривания имени ушедшего героя стало недостаточно. Со стремительным уходом ветеранов и закрепившимися практиками памятования героев, которые дал «Бессмертный полк», в публичном пространстве стала проговариваться и та память, которая раньше почиталась в кругу семьи.

Официальная политика памяти развивается в схожем направлении. Сегодня она трансформируется из памяти о безымянном массовом подвиге в память о подвиге персональном, в героизацию каждой индивидуальной истории. Плакаты с портретами солдат и их именами на улицах городов – наиболее очевидное проявление[10]. Концерты (а порой и парады) под окнами квартир ветеранов в жилых массивах – другой, более спорный по стилистике пример, усугублённый стремлением телеканалов показать каждый такой концерт в новостных программах. Наряду с персонализацией памяти официальная повестка работает и с семейной памятью, призывая её хранителей делиться индивидуальными историями. Яркой тому иллюстрацией служит проект «Лица Победы», в рамках которого создаётся исторический депозитарий в московском Музее Победы с именами, фотографиями, датами жизни и историями «каждого, кто внёс вклад в Победу». Идея «всенародного» депозитария предполагает создание «единого пространства исторической памяти, которое объединит жителей разных стран как наследников общей Победы»[11].

«Бессмертный полк» как практика действительно стал основной формой памятования о войне в нынешнем году. Однако, кроме смещения от имени к персональной истории, огромной диффузии подверглись и формат, и способ участия, чему, кстати, официальная повестка не сопротивлялась[12]. Помимо центрального шествия, «проходившего» на официальном сайте «Бессмертного полка», были организованы сотни инициатив по сбору информации для локальных «полков», в которых особенно выделялись две формы – корпоративная и региональная. Аудитория использовала площадки, где семейная история могла быть не просто проговорена, а ещё и услышана сопричастной аудиторией. Бизнес, СМИ, бюджетные учреждения, профессиональные сообщества и сообщества по интересам аккумулировали информацию о семейных героях своих участников, делая эту форму памятования одновременно и формой артикуляции корпоративной идентичности. Региональные телеканалы и газеты, призванные рассказывать об официальном онлайн-шествии, просили аудиторию делиться с редакциями семейными историями, чтобы собрать локальную, городскую или региональную базу героев. Свои базы собирали университеты, школы, библиотеки, госучреждения, строительные компании, спортивные клубы, что пробуждает воспоминания о практике оформления досок с портретами и именами ветеранов войны в советских учреждениях. Однако сегодня на первый план вышли не имена, а сюжеты, которые, как оказалось, могут объединять современных людей в самые разные «полки», никак не соответствующие тем фронтам, полкам или отрядам, в которых воевали их предки, и создающие столь же разные формы идентичностей.

«Бессмертный полк» стал и площадкой борьбы с «врагами памяти». Хакерские атаки и провокации против виртуального шествия заняли важное место в информационной повестке вокруг празднования Дня Победы. Этой теме была посвящена значительная часть итоговой пресс-конференции организаторов, где подчёркивались скоординированность и масштаб атак, пришедшихся на 9 мая. По приведённым данным, 64 процента серверов, участвовавших в DDOS-атаке, были расположены на территории европейских стран, 27% – на территории Северной Америки. Кроме того, совершались атаки на сайт проекта «Волонтёры Победы», участники которого помогали в обработке заявок на онлайн-шествие. Оценить действительный масштаб и происхождение атак не удастся, однако риторика по поводу осаждённой крепости памяти была настойчивой.

Атаки на память о войне совершались и внутри России, но уже не с помощью DDOS-атак, а посредством провокаций с загрузкой в базу сайта «Бессмертный полк» фотографий нацистских преступников или коллаборантов. Информация в СМИ на эту тему появилась в тот же день, что и новости о хакерских атаках, 10 мая, и последовательно обрастала новыми фактами. Если первые новости о появившейся в онлайн-шествии фотографии Генриха Гиммлера сопровождались высказываниями о том, что это сделал «наверняка психически нездоровый человек»[13], то спустя четыре дня Следственный комитет уже завёл уголовное дело о реабилитации нацизма, так как подобные инциденты имели место и в других акциях (так, в «Банк Памяти» была загружена фотография Адольфа Гитлера). В тот же день СМИ наполнились публикациями о том, как общественные деятели, политики и рядовые россияне осуждают провокации, а на следующий день Следственный комитет объявил, что провокаторов удалось вычислить по IP-адресам. Подчёркивалось, что среди нескольких десятков подозреваемых в основном иностранные граждане. Через два дня прошли обыски у четырёх подозреваемых из разных регионов России, а представитель Следственного комитета Светлана Петренко подчеркнула, что среди причастных к преступлению есть граждане Украины и Эстонии[14]. Тогда же стала тиражироваться причастность подозреваемых к региональным штабам Алексея Навального. К 4 июня обвинения в реабилитации нацизма были предъявлены пятерым россиянам[15].

Визуальный аспект

К 9 мая 2020 г. все крупные города России должны были оформляться в едином стиле, о чём региональные и городские администрации получили соответствующие указания. Главным цветом стал красный, а в официальном логотипе не было триколора и не использовалась Георгиевская лента. Лента в брендбуке празднования была допустимым «необязательным» элементом композиции в плакатах или растяжках, например, связующим дату «1941–1945». Добавлять ленту на утверждённый логотип следовало только согласно инструкциям, либо не добавлять вовсе[16]. Напомним, что логотип 70-летия Победы вмещал в себя всё: и триколор, и ленту, а ещё голубя в качестве символа мира.

В 2020 г. инициативе «Георгиевская ленточка» исполнилось 15 лет, и в этот юбилейный год можно заметить некоторые признаки снижения интенсивности её использования. Мы по-прежнему видим её на груди президента или на штендерах онлайн-шествия Бессмертного полка России. Но 9 мая этого года нетрудно было заметить глав регионов, на чьих лацканах ленты не оказалось.

Уход в онлайн не позволил в должной мере использовать тщательно разработанную визуальную составляющую празднования, а отсроченное (в июне) украшение городов флагами и растяжками с датой «9 мая» выглядело довольно фантасмагорично. В условиях самоизоляции праздничное оформление попытались перенести с центральных площадей и улиц в жилые районы. Спешно анонсировались акции, которые должны были продемонстрировать патриотическое единение россиян вокруг праздника в условиях карантина. Одной из них стала акция «Флаги России. 9 мая», соорганизатором которой выступила «Единая Россия». По задумке в День Победы нужно было вывешивать на окнах и балконах жилых домов флаги России вместе с георгиевскими лентами. В крупных городах специфика акции оказалась не столь наглядной, как в регионах, где чиновники подходили к своим задачам с особой ответственностью. Триколором (без ленточки) единообразно завешивали целые дворы, что на фоне безлюдных карантинных улиц смотрелось сюрреалистично. Визуально провинциальный российский город 9 мая превратился в репетицию идеального для власти Дня России, правда, без участия самих россиян[17]. Флаги по администрациям регионов рассылала в том числе дирекция Года памяти и славы, а дальше они распределялись по муниципалитетам. Отрепетированную 9 мая акцию в начале июня анонсировали и для Дня России.

В целом можно заключить, что фаза борьбы за цвета праздника Победы, начатая с появлением георгиевской ленточки, завершилась. Если в момент своего «изобретения» ленточка мыслилась как инструмент вытеснения красного цвета и коммунистической символики, то теперь цвет красного Знамени Победы, георгиевские цвета и государственный триколор мирно сосуществуют в визуальном оформлении праздника.

Кроме завершившегося «цветового конфликта» в официальной российской политике памяти наметился ещё один вектор работы с визуальным языком, а именно – попытки найти новые формы для коммуникации с молодым поколением. Беря в расчёт то, что новой целевой аудиторией празднований Дня Победы стала молодёжь, официальная повестка обратилась к близким ей формам, в частности, граффити. Так, был запущен конкурс эскизов граффити с изображением маршалов Победы и героев Великой Отечественной войны «Яркая победа». Существует и масса других схожих инициатив разных ведомств и организаций, большинство из которых приурочены к Году памяти и славы: с 2018 г. идёт акция «Портрет памяти», юнармейцы делают стрит-арт в рамках проекта «Дорога памяти», в отдельных регионах создание граффити финансируют местные администрации, частные спонсоры и крупные компании (например, «Россети»). Очевидно, что работа официоза с этими новыми формами только начинается.

Монументальная визуальность. Храм и музей

Широкая общественность узнала о завершении строительства Главного Храма Вооружённых Сил, или Храма Воскресения Христова, в парке «Патриот» в подмосковной Кубинке благодаря публикациям о том, что в храме есть мозаика с изображением президента Путина и его ближайших соратников в момент триумфа по поводу присоединения Крыма к России. Другая мозаика изображала парад на Красной площади, над которой поднимался портрет Иосифа Сталина[18]. Так традиционная для праздника Победы тема допустимости изображений Сталина и обсуждения его роли в войне всё-таки попала в заголовки, хотя бросалось в глаза, что на этот раз она осталась действительно маргинальной. Собственно, и для властей она была периферийной, потому что высказывания Путина о неуместности мозаики с его изображением было достаточно, чтобы обе мозаики из храма исчезли. Самым ярким появлением образа Сталина в информационном поле стала публикация бывшего губернатора Иркутской области и главы иркутского обкома Коммунистической партии Сергея Левченко с фотографиями прошедшего накануне 9 мая «Совета старейшин» партии, в числе которых и ветераны ВОВ, а на стене позади собравшихся баннер с портретом Сталина[19]. Она только подчеркнула периферийность в юбилейных мероприятиях и темы Сталина как «отца Победы», и КПРФ.

Открытие храма, наполненного цифровой символикой, связанной с Великой Отечественной войной, и музея, составляющего с ним единый комплекс, запланированное на 5 мая 2020 г., должно было стать важнейшим моментом подготовки ко Дню Победы. Это обстоятельство подчёркивало, что память о войне теперь во многом постсекулярна. Патриарх Кирилл на освящении храма 15 июня объявил, что возлагает на себя роль его настоятеля[20].

Другой важнейший, не новый, но радикально обновлённый к юбилею объект – Музей Победы на Поклонной горе в Москве, официально объявленный центральной музейной площадкой празднований. Новую экспозицию, расположенную на 3 тыс. кв. метров и названную «Подвиг Народа», готовили более года. На эти работы выделено более 500 млн рублей. Экспозиция отчётливо обозначает ключевые изменения официального нарратива войны, точнее – изменение пропорций внимания, уделяемого различным темам. Можно уверенно сказать, что эти изменения будут отражены как в экспозициях других музеев по всей стране, так и в большом нарративе войны[21].

Значительная часть новой экспозиции посвящена подвигу за пределами фронта, а её цель – показать, что «весь народ, даже те, кто не взял в руки оружие, старался сделать всё возможное для победы над врагом»[22]. Сдвиг внимания к теме тыла, его вклада в победу – новый элемент, который выполняет важную функцию продления «живой памяти». Подвиг в официальном дискурсе становится всё более народным и всеохватывающим. Героическое интенсивно сопрягается не только с именами фронтовиков, но и с теми, чей вклад прежде был на втором плане. В марте 2020 г. Владимир Путин подписал закон о присвоении городам звания «Город трудовой доблести»[23]. Схожие законопроекты о почётном звании города трудовой или военно-трудовой славы вносились в Государственную Думу несколько раз за более чем 10 лет и не получали развития. Однако в декабре 2019 г. проект внёс сам президент, заменив «славу», которая осталась для воинских подвигов, на «доблесть». Пакеты документов для присвоения городу звания активно собираются во многих регионах. Принятие закона существенно определило риторику региональных властей вокруг празднования Дня Победы в этом году и дало почву для выстраивания локальных нарративов о «массовом трудовом героизме и самоотверженности» по всей стране, особенно в тех регионах, где фронта не было. 2 июля на заседании оргкомитета «Победа» Путин присвоил звание «города трудовой доблести» первым двадцати городам, причём для девяти из них важным аргументом стало количество собранных в пользу того или иного города-претендента подписей его жителей[24]. А завершилась кампания по сбору этих подписей параллельно с голосованием за поправки к Конституции.

Ускоряющийся уход живой памяти о войне актуализировал запрос на так называемое продление возраста героев. Включение молодёжи в процесс памятования о войне оказался сопряжён и с мобилизацией темы детей войны – тех, кто не воевал на фронте, но чьё детство пришлось на военные годы. Например, с 15 февраля по 15 августа 2020 г. проводился конкурс «Моё детство – война», участникам которого предлагалось подготовить статьи о детях войны для Википедии. По заявлению организаторов, к июню было опубликовано больше двух тысяч статей.

Лейтмотивом Года памяти и славы стала героизация подвига не только фронтовиков, не только тружеников тыла, но всех, «чья повседневная жизнь в годы войны уже стала подвигом». Понятие героического расширялось до тех пределов, когда буквально (а не только фигурально) каждый российский школьник смог бы найти героическое в семейном прошлом и артикулировать в публичном пространстве историю своего героя/героев хотя бы в одной, а лучше в нескольких из сотен всероссийских или локальных акций, созданных специально для этого. Тема получила развитие с открытием огромного («крупнейшего в мире») музея тыла «Битва за оружие Великой Победы» в мемориальном комплексе Прохоровка в Белгородской области. Здесь акцент на вкладе в Победу подростков и даже пятилетних детей, которые вставляли в каски мягкие подкладки, подтверждает курс на «продление возраста» творцов Победы[25].

Примером коммеморации памяти тружеников тыла и детей войны стал установленный в Улан-Удэ накануне 9 мая памятник, композиция которого включает по одну сторону мужчину и мальчика европейской внешности с инструментами у винта самолёта, а по другую – женщину и девочку азиатской внешности со снопом ржи, овцой и граблями[26]. Нетрудно представить, что отклики на установку памятника в Бурятии не были однозначными. Открытие других памятников героям тыла продолжается в течение года и в крупных российских городах, и в районных центрах, и при отдельных предприятиях. Акцент на памяти о подвиге тыловиков, появившийся около десяти лет назад, и память о детях войны получили в этом году новый импульс, и нам ещё предстоит увидеть его плоды.

Возвращаясь к Музею Победы на Поклонной горе – там, в разделах экспозиции «Подвиг народа», кроме науки, медицины, эвакуации и других ожидаемых тем, есть ещё две, заслуживающие отдельного внимания и иллюстрирующие важные для российской политики памяти тенденции.

Предпоследний раздел экспозиции – «Освобождение Европы». Экспозиция подчёркивает, что «голодный, переживающий последствия оккупации СССР спасал от болезней, кормил и помогал жителям стран, которые участвовали в войне на стороне захватчиков»[27]. В войнах памяти, где Россия как правопреемница СССР приравнивается к нацистской Германии, а «советская оккупация сменяет немецкую», официальный российский нарратив подчёркивает подвиг народа, сильно пострадавшего от захватчиков, но пришедшего на помощь народам разорённой Европы, даже тем, чьи страны воевали против СССР.

Разделу об освобождении Европы предшествует раздел «Великий Новгород», который служит локальной иллюстрацией нацистских преступлений на оккупированных советских территориях. Он обозначает новое внимание к теме страдания советских людей. Одним из центральных начинаний Года памяти и славы стал проект «Без срока давности», который аккумулирует усилия многих ведомств и организаций сохранить память о советских жертвах военных преступлений нацистов. Поисково-разведывательные работы в этом направлении начались именно в Новгородской области. Российская историческая политика теперь настойчиво мобилизует все доступные ресурсы, чтобы подчеркнуть статус жертвы нацизма и, конечно, роль нацистских коллаборантов. С 2019 г. рассекречены сотни материалов многих ведомств о ранее не известных или не получивших достаточной огласки преступлениях не только нацистов, но в первую очередь их пособников в Прибалтике и на Украине. В советское время эти факты отодвигались в тень, дабы не портить отношения в семье советских народов. Параллельно ведутся работы поисковых отрядов, открываются запланированные в пятидесяти субъектах выставки («Без срока давности» – просветительский проект). Готовится проведение конференций и публикация двадцатитрёхтомного сборника материалов и документов, публикуются комплексы оцифрованных документов. Ко всей этой работе привлекаются студенты в рамках акции «Архивный десант» под эгидой ООД «Поисковое движение России».

Кроме сохранения памяти о жертвах, этот огромный проект предполагает также возбуждение судебных преследований против ещё живущих участников этих преступлений. В дорожной карте проекта задача на март-октябрь 2020 г. так и сформулирована: «Проведение поисковых экспедиций, возбуждение уголовных дел по статье “Геноцид” в 22-х субъектах РФ»[28]. Создан специальный портал, где выкладываются документы о преступлениях нацистов и комментарии к ним[29]. Следственный комитет анонсировал целый ряд новых расследований и дел о нацистских преступлениях[30].

30 июня 2020 г. президенты России и Белоруссии открыли колоссальный памятник советскому солдату под Ржевом в Тверской области, где в сражениях погибло более миллиона воинов Красной армии[31]. Ещё предстоит открытие крупного музейного комплекса «Самбекские высоты» под Таганрогом[32].

Трагизм и былинность

Очевидно, что мотив страдания и жертвы будет ведущим не только в музейных экспозициях. Так, в 2020 г. на экраны не только в России, но и в Европе должен был выйти фильм «Страсти по Зое», название которого прямо указывает и на мотив мученичества как центральный, и на его осмысление в христианском контексте. Безусловно, важна будет трагическая составляющая в другом крупном кинопроекте, фильме «Нюрнберг» (второе название «На веки вечные»), чью премьеру бывший министр культуры Владимир Мединский предлагал сделать центральным кинособытием 75-летнего юбилея Победы. Работа над «политическим триллером», который должен был стать ответом американцам, пишущим «о Нюрнберге как о своей большой победе»[33], началась в 2016 г., а в плане мероприятий Года памяти и славы от 2018 г. в разделе социально значимых и культурно-просветительских мероприятий значилась двухгодичная господдержка производства картины. 15 мая 2020 г. года стало известно, что у фильма сменился режиссёр, а съёмки отложены «из-за ситуации, связанной с распространением коронавирусной инфекции»[34]. Только на 1 августа 2019 г. фильм получил господдержку в 245 млн рублей.

Кинематограф ярко демонстрирует и другую важную тенденцию памяти о войне – её «былинизацию». Фильмы, подобные «Т-34», и разнообразное кино о «попаданцах», где историческая достоверность заведомо не является целью, уже преобладают среди фильмов о войне. С этим резонирует появившаяся в последние годы мода наряжать детей в форму военных лет. Пилотки и другие аксессуары вошли в ассортимент супермаркетов. Один пользователь «Фейсбука», отвечая на критические замечания в адрес фото его сына в такой форме, заметил, что не видит разницы между одеванием ребёнка в форму военных лет и в рыцарские доспехи. В обоих случаях ребёнок сражается с драконом и побеждает. Будет интересно проследить, как в дальнейшем тенденция к персонификации памяти, стремление установить эмоциональную связь молодёжи с памятью о войне через трагические мотивы будет сочетаться с нарастающей былинизацией памяти о войне.

Внешнеполитический аспект

Сколько-нибудь подробный анализ внешнеполитического измерения российской политики памяти в год 75-летия Победы не входит в задачу этой статьи. Здесь мы ограничимся описанием темы в той минимальной мере, в которой это необходимо, чтобы адекватно отразить ряд аспектов внутрироссийских коммеморативных акций.

Внешнеполитическую ситуацию накануне юбилейного года резко обострила резолюция Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», принятая 19 сентября 2019 года. В ней говорится о прегрешениях разных стран в работе с прошлым, но по имени названа только Россия. Именно она должна покаяться за то, что советский тоталитаризм вместе с нацистским начал Вторую мировую войну. Резолюция последовательно воспроизводит нарратив о двух тоталитаризмах, продвигавшийся странами Восточной Европы в течение многих лет. В этом нарративе Россия становится наследницей не того СССР, который внёс решающий вклад в победу над нацизмом, а СССР, который вместе с нацистской Германией развязал Вторую мировую войну и равно виновен во всех её ужасах. В резолюции советский и нацистский режимы не сравниваются, но уравниваются как воплощение зла. Резолюция Европейского парламента была принята подавляющим большинством голосов, то есть этот нарратив получил легитимность во всей Европе. Ни один европейский лидер не высказывался критически об этом документе вплоть до 20 декабря 2019 г., когда Владимир Путин произнёс часовую речь, обращённую к лидерам стран СНГ, которая вскоре получила название «лекции по истории»[35]. Выдержанная в крайне резких выражениях, речь Путина подчёркивала ответственность лидеров Франции и Британии за политику умиротворения Гитлера и Мюнхенское соглашение. Но главный удар был адресован Польше, чьи депутаты и были инициаторами сентябрьской резолюции Европарламента: Путин сделал акцент на антисемитизме предвоенного руководства Польши и роли Польши в разделе Чехословакии, а также её ответственности за подрыв усилий Советского Союза по созданию системы коллективной безопасности[36]. В заключение этого выступления Путин пообещал лично выступить со статьей об обстоятельствах периода, предшествовавшего войне. О целесообразности включения первого лица в войну памяти было тогда немало споров[37], но эта речь однозначно свидетельствовала о том, что Путин считал траекторию развития политики памяти в Европе настолько серьёзной угрозой для России, что решил высказаться сам.

Первой важной символической датой юбилейного года окончания войны было 75-летие освобождения концлагеря Освенцим, ставшего символом холокоста. Совместное заявление главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, председателя Европейского совета Шарля Мишеля и спикера Европарламента Давида Сассоли накануне годовщины, 23 января 2020 г., начинается со слов: «Семьдесят пять лет назад войска союзников освободили нацистский концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау (Освенцим). Они остановили, таким образом, самое ужасное преступление в истории Европы – спланированное уничтожение евреев». В этом заявлении ни разу не упомянуто, что именно Красная армия остановила это «самое ужасное преступление». В связи с этой датой было немало других публикаций и заявлений, и все они логично выстраивались в картину, в которой Красная армия может делать только плохие вещи[38].

На мероприятия в Освенциме Путина не пригласили. Но в Иерусалиме, в Яд ва-Шем, тоже отмечали 75 лет со дня освобождения Освенцима. Частью церемонии стало открытие в Иерусалиме памятника жертвам блокады Ленинграда. Речь Путина на церемонии по тональности резко отличалась от его декабрьского выступления – он подчёркивал необходимость взаимоуважительного диалога о спорных вопросах истории войны и приглашал к участию в нём постоянных членов Совета Безопасности ООН. Выпады в адрес Польши и прибалтийских республик были сведены до минимума.

Пандемия похоронила планы Кремля превратить 9 мая в событие международного масштаба. Между тем в преддверии праздника мировые лидеры, как водится, сделали заявления по этому поводу. Больше всего внимания традиционно досталось посту в социальных сетях Дональда Трампа, который просто не посчитал нужным упомянуть Советский Союз среди держав, разгромивших Гитлера. Однако намного более значимым документом стала опубликованная 7 мая декларация, которую подписали госсекретарь Майк Помпео и министры иностранных дел девяти восточноевропейских государств – членов НАТО[39]. В декларации осуждаются «попытки России фальсифицировать историю», лишь в первом абзаце упоминаются события войны, в остальном документ сосредоточен на оккупации Прибалтийских республик и на том, что страны, которые «попали в неволю» к СССР, десятилетиями после войны оставались жертвами репрессий и идеологического контроля. Декларация, во-первых, закрепляет роль США как главного спонсора политики памяти, проводимой странами «молодой Европы». Принцип деления Европы на «молодую» и «старую», предложенный во время подготовки вторжения в Ирак тогдашним министром обороны Дональдом Рамсфелдом, реанимирован. Во-вторых, декларация чётко определяет главные фреймы – фокус с войны и роли Красной армии в разгроме Германии и Японии смещается на «послевоенную оккупацию», которая закончилась лишь с присоединением этих стран к свободному миру. Стало ясно, что война памяти, в которой страны Восточной Европы атакуют Россию при поддержке США и существенной части истеблишмента Западной Европы, останется с нами ещё надолго.

19 июня 2020 г. Путин опубликовал обещанную статью по истории[40]. Убедительность текста, качество перевода на английский и то, как и где эта статья появилась, вызывает много вопросов. Но в нашем контексте это не главное. Важно, что статья стала своеобразной декларацией о намерениях в сфере политики памяти на международной арене. Во-первых, Путин делает акцент на том, что причины войны недопустимо сводить к советско-германскому пакту августа 1939 г., что это сложный комплекс событий и процессов, ответственность за который лежит на многих странах. Во-вторых, он отвергает квалификацию присоединения Прибалтики к СССР как «оккупацию». В-третьих, приводит цифры советских потерь и потерь Германии на Восточном фронте, подчёркивая решающую роль СССР в разгроме Германии. Наконец, цитирует документы о помощи СССР населению тех стран, куда приходила в 1944–1945 гг. Красная Армия, оспаривая тезис о советской оккупации. В общем, намечает линию противостояния во всех ключевых точках нового этапа войны памяти. При этом стиль статьи сдержанный, и Путин в ней повторяет своё приглашение к диалогу, адресованное постоянным членам СБ ООН, декларирует открытие архивов и предлагает отдать профессиональным историкам обсуждение спорных вопросов. Статья, очевидно, адресована поверх голов восточноевропейцев странам «старой Европы» и США.

Ряд шагов во внутренней политике памяти о войне может быть понят лишь с учётом данного внешнеполитического контекста. Мотив «защиты памяти» от поругания и искажения враждебными силами за границей и их пособниками внутри страны активно эксплуатировался также и в контексте рекламы поправок к Конституции. Тема советской помощи населению освобождённых стран, даже тех, которые были союзниками Гитлера, получила особый зал в уже упомянутом Музее Победы в Москве. Акцентирование тем и производство образов, призванных показать миру трагизм советского опыта страданий времён войны, должны вызывать у людей за рубежом отторжение «сказания о двух тоталитаризмах».

Очевидно, что выставки рассекреченных архивных материалов и организованный Росархивом при участии МИД, ФСБ, МО, СВР онлайн-доступ к документам 1930-х гг., «раскрывающим политику умиротворения Германии с момента прихода к власти нацистов до нападения Германии на Польшу»[41], адресованы, прежде всего, международной аудитории. Архивные документы также используются для открытия дел против немногочисленных живых участников нацистских преступлений. В этом вопросе политика радикально изменилась по сравнению с советским временем. Если в СССР факты участия в преступлениях украинцев, литовцев, латышей скрывались, то теперь они будут акцентироваться. Документальных свидетельств таких преступлений в российских архивах много. Графическое представление этих преступлений, которое всё чаще встречается в медиа, хорошо монтируется с тезисом о реабилитации нацизма в некоторых странах восточной Европы.

Для работы преимущественно с зарубежной аудиторией на базе Российского государственного гуманитарного университета создан проект “Remembrance, Research and Justice: Heritage of WWII in the 21st century”[42]. Можно предположить, что главным оператором проекта, который заявлен как результат кооперации целого ряда неправительственных организаций, является фонд «Историческая память», зарекомендовавший себя с 2007 г. как один из наиболее эффективных российских инструментов войн памяти. В фокусе проекта – нацистские преступления в СССР в ходе войны и глорификация нацистских преступников в соседних странах, а также политические манёвры различных стран накануне войны.

Следственный комитет РФ также предпринимает усилия для создания правовой основы для внешнеполитических акций. 9 июля 2020 г. было возбуждено дело по статье 357 УК России (геноцид) «о массовых убийствах мирных граждан на территории Сталинградской области (ныне Волгоградской области) во время войны германскими войсками и их пособниками». Потенциальный резонанс этого дела связан с тем, что помимо немецких войск в наступлении на Сталинград принимали участие итальянские и румынские части[43].

Памятные мероприятия юбилейного года ещё далеки от завершения. Однако некоторые выводы уже можно сделать. Великая Победа как миф основания Российского государства оказалась неразрывно сплетена с ключевыми темами актуальной внутренней и внешней политики. Несмотря на пандемию, нарушившую изначальный сценарий, власти сумели соединить тему Победы с темой обновления Конституции. Не только юбилей Победы, но и интенсивно эксплуатируемая тема «лихих девяностых» придали поправкам в Конституцию историческое измерение. Не случайно начались активные разговоры о переносе Дня России с 12 июня, когда была принята «ельцинская» Декларация о суверенитете, на 1 июля, когда завершилось голосование за «путинскую» версию Конституции. Можно предположить, что власти постепенно будут выстраивать нарратив, в котором поправленная Конституция будет представлена как окончательное расставание с наследием «смутного времени», как новый момент «основания», дополняющий миф Победы.

Во внешней политике апелляция к роли СССР в войне по-прежнему выступает важным аргументом в споре о статусе России как великой державы, который весьма актуален в условиях переформатирования мирового порядка. Очевидно стремление Кремля разнообразить ассортимент средств, с помощью которых можно отстаивать позиции в войнах памяти. Именно в этом контексте становится понятно, почему героическая составляющая памяти о войне сейчас энергично дополняется трагической составляющей, которая до кризиса в отношениях с коллективным Западом не выдвигалась на первый план. Память о войне также используется в отношениях с партнёрами по СНГ и ЕАЭС, но здесь активно идут процессы национализации памяти о Второй мировой, которые нуждаются в особом анализе[44].

СНОСКИ

[1] С крахом СССР Великая Октябрьская cоциалистическая революция перестала быть таким мифом, а три дня «борьбы за демократию» в августе 1991 г. таким новым мифом не стали.

[2] Указ Президента Российской Федерации от 08.07.2019 г. № 327 «О проведении в Российской Федерации Года памяти и славы.

[3] 471 725 990 рублей (сумма контрактов №1771002334020000073, №1771002334020000051, №1771002334020000040, №1771002334020000041, №1771002334019000176) по данным портала «Госзатраты». Ссылка: https://clearspending.ru/

[4] Заседание Российского организационного комитета «Победа», 12.12.2018. Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/59388. Дата обращения 29.06.2020.

[5] Законопроект № 960545-7 «О внесении изменений в Федеральный закон “Об образовании в Российской Федерации” по вопросам воспитания обучающихся», принят Государственной Думой 22.07.2020.

[6] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы), 2019. Ссылка: https://irkobl.ru/sites/apparat/75-anniversary/

[7] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63599

[8] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. нормативные правовые акты, планы, информационно-справочные и другие материалы, посвящённые годовщине Великой Победы, на ресурсах региональных администраций, например: https://irkobl.ru/sites/apparat/75-anniversary/

[9] Из пятнадцати центральных проектов Года памяти и славы к концу июня состоялись или находились в стадии реализации семь («Без срока давности», «Блокадный хлеб», «Памяти героев», «Лица победы», «Поезд Победы», «Сад памяти», «Свеча памяти»). Это преимущественно продолжительные во времени проекты, тогда как акции, направленные на эмоциональную вовлечённость и физическое объединение аудитории, провести не удалось (например, воссоздание атмосферы 9 мая 1945 г. в рамках акции «РиоРита – радость Победы», для которой планировали 11 миллионов участников в течение одного дня или массовое пение военных песен на стадионах во время футбольных или хоккейных матчей). Некоторые ключевые для года акции с ослаблением карантина проводятся довольно инерционно, без запланированного масштаба и освещения в СМИ (например, «Поезд Победы»).

[10] Пример акции всероссийского масштаба – проект «Памяти героев», в рамках которого в общественных местах устанавливались плакаты с изображением героев войны и, что важно, тружеников тыла, дополненные QR-кодами со ссылками на их персональные истории.

[11] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. выше. Задумка предполагает возможность находить своих родственников на фотографиях, загруженных другими пользователями, по сути, выстраивая сеть связей подобно современной социальной сети.

[12] В итоге запланированное на июль традиционное шествие было перенесено на 2021 год.

[13] Так прокомментировал для «РИА Новостей» эту новость Андрей Кудряков, координатор движения «Бессмертный полк России» в Ростове-на-Дону. Ссылка: https://ria.ru/20200510/1571249885.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[14] СК назвал причастных к провокации в ходе Бессмертного полка. Российская газета, 16.05.2020. Ссылка: https://rg.ru/2020/05/16/reg-pfo/sk-nazval-prichastnyh-k-provokacii-v-hode-bessmertnogo-polka.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[15] В июле СК возбудил ещё два уголовных дела по факту публикаций на сайте «Бессмертного полка» фотографий Адольфа Гитлера и группенфюрера СС Андрея Шкуро.

[16] В «Руководстве по использованию логотипа празднования 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» не представлены варианты использования логотипа с лентой, но представлены варианты с её использованием в единой стилистике оформления праздника. В описании дополнительных элементов композиции есть уточнение: «Необходимо придерживаться этого описания при изготовлении нестандартных макетов, не рассмотренных в данном Руководстве. Во всех остальных случаях рекомендуется использовать готовые конструкции макетов». Ссылка: https://www.may9.ru/brandbook/

[17] Традиция «праздника без россиян» была, кажется, заложена инаугурацией Путина в 2012 г.

[18] «Изображены руководители нашего государства, в том числе среди народа». Почему Главный храм ВС РФ украсили мозаиками с лицами Владимира Путина и Иосифа Сталина. Новая газета, 27.04.2020 г. Ссылка: https://novayagazeta.ru/articles/2020/04/24/85085-izobrazheny-rukovoditeli-nashego-gosudarstva-v-tom-chisle-sredi-naroda

[19] «Глоток свежего воздуха»: торжественный ужин в масках иркутских ветеранов. ИА REGNUM, 9.05.2020. Ссылка: https://regnum.ru/news/society/2943929

[20] Анализ художественных решений храма и его символики выходит за рамки этой статьи. Это весьма богатая тема. Отметим лишь одно обстоятельство, до сих пор не упомянутое в многочисленных комментариях по поводу храма. Здание очевидным образом стилистически перекликается с построенным в русском стиле в конце XIX века зданием Церкви Успения Пресвятой Богородицы в Санкт-Петербурге, где познакомились в церковном хоре родители патриарха Кирилла, ставшего настоятелем нового храма.

[21] Президент высоко оценил новую экспозицию в Музее Победы. Победа РФ, 9.05.2020. Ссылка: https://pobedarf.ru/2020/05/09/prezident-vysoko-oczenil-novuyu-ekspozicziyu-muzeya-pobedy/. Дата обращения: 09.05.2020.

[22] Из описания экспозиции на сайте Музея Победы. Ссылка: https://victorymuseum.ru/museum-complex/glavnoe-zdanie-muzeya/ekspozitsiya-podvig-naroda/. Дата обращения: 29.06.2020.

[23] Федеральный закон от 1.03.2020 № 41-ФЗ «О почётном звании Российской Федерации “Город трудовой доблести”».

[24] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63591

[25] Виртуальная экскурсия по музею тружеников тыла в Прохоровке. Мир Белогорья, 8.05.2020. Ссылка: https://mirbelogorya.ru/region-news/56-prokhorovka/36268-virtualnaya-ekskursiya-po-muzeyu-truzhenikov-tyla-v-prokhorovke.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[26] Схожая композиция у памятника на входе в новый белгородский музей тыла.

[27] Из описания экспозиции на сайте Музея Победы. Ссылка: https://victorymuseum.ru/museum-complex/glavnoe-zdanie-muzeya/ekspozitsiya-podvig-naroda/. Дата обращения: 29.06.2020.

[28] Презентация Года памяти и славы (федеральная Дирекция Года памяти и славы). См. выше.

[29] См. сайт: http://remembrance.ru/about/, в частности доклад А. Дюкова http://remembrance.ru/2020/04/22/pravovyye-osnovy-presledovaniya-natsistskikh-voyennykh-prestupnikov/. В 2019–2020 г. Следственный комитет возбудил целый ряд дел по преступлениям нацистов, одна из задач которых, несомненно, в том, чтобы поставлять информационные поводы для сохранения темы в фокусе медиа:

Без срока давности. СК завел дело против ветерана Латышского легиона СС. РИА Новости, 26.09.2019. Ссылка: https://ria.ru/20190926/1559143131.html

СК начал расследовать убийство 214 детей в Ейске нацистами. РИА Новости, 30.10.2019. Ссылка: https://ria.ru/20191030/1560393095.html

СК завел дело о зверствах финских нацистов в Карелии. Победа РФ, 24.04.2020. Ссылка: https://pobedarf.ru/2020/04/24/sk-zavel-delo-o-zverstvah-finskih-naczistov-v-karelii/

ФСБ обнародовала документы о нацистских чистках в Ростове и Шахтах. РИА Новости, 9.04.2020. Ссылка: https://ria.ru/20200409/1569819174.html

ГП планирует возобновить расследование нацистских зверств в Крыму. РИА Новости, 30.04.2020. Ссылка: https://ria.ru/20200430/1570790617.html

[30] Александр Бастрыкин: неизвестных преступлений нацистов ещё очень много. Ссылка:

https://ria.ru/20200703/1573843867.html

[31] Ссылки: http://kremlin.ru/events/president/news/63585; https://www.kommersant.ru/doc/4398644

[32] Здесь воевала 416-я азербайджанская дивизия, так что мы можем увидеть дуэт российского и азербайджанского президентов на открытии комплекса.

[33] Заседание Российского организационного комитета «Победа» 12.12.2018. Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/59388. Дата обращения 29.06.2020.

[34] Режиссёр «Легенды №17» Николай Лебедев снимет фильм «Нюрнберг». Российская газета, 15.05.2020. Ссылка: https://rg.ru/2020/05/15/rezhisser-legendy-17-nikolaj-lebedev-snimet-film-niurnberg.html. Дата обращения: 29.06.2020.

[35] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/statements/62376

[36] Там же.

[37] Подробнее см. Миллер А. Войны памяти вместо памяти о войне. С чем Россия и мир пришли к очередному юбилею Победы. Новая газета, 5.05.2020. Ссылка: https://novayagazeta.ru/articles/2020/05/05/85240-voyny-pamyati-vmesto-pamyati-o-voyne

[38] Подробнее см.: Миллер А. Враг у ворот истории. Как историческая память стала вопросом безопасности. Carnegie.ru, 2020. Ссылка: https://carnegie.ru/commentary/81207

[39] Ссылка: https://www.dispatchnewsdesk.com/us-along-with-9-nato-friendly-countries-contested-wwii-history-told-by-russia/

[40] Ссылка: http://kremlin.ru/events/president/news/63527

[41] Ссылка: https://www.prlib.ru/collections/1298142

[42] Ссылка: http://remembrance.ru

[43] Ссылка: https://www.rbc.ru/society/09/07/2020/5f0703449a794702cec8992f

[44] Парад Победы, проведённый Лукашенко 9 мая в Минске, продемонстрировал готовность белорусского лидера выступить наследником советского «большого стиля» коммеморации Победы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493690 Алексей Миллер, Василиса Бешкинская

КАК ЛИБЕРАЛИЗМ ВСТУПИЛ В КОНФЛИКТ С ДЕМОКРАТИЕЙ

РЕЙН МЮЛЛЕРСОН

Профессор-исследователь Таллинского университета.

Конфликт между космополитичными элитами и массами, голосующими за популистские партии, который обострился в западном обществе, уходит корнями в диалектические противоречия демократии и либерализма. Особенно ярко они проявились в условиях гиперглобализации. Запад, поражённый «вирусом Фукуямы», попытался сделать мир единообразным, используя политику либерального империализма. Либерализм может выжить и даже процветать в мире без границ. Но современная демократия, словно пуповиной связанная с возникновением и укреплением национальных государств, не сохранится без мощных суверенных политий.

Вместо того, чтобы подливать масла в огонь ожесточённой борьбы между самопровозглашёнными прогрессистами и популистами или охотиться на «драконов» и «медведей», западным политикам и СМИ необходимо осваивать искусство компромисса в отношениях с оппонентами у себя дома и осознать, что в международных отношениях баланс сил даже важнее, чем разделение властей во внутренней политике.

С лёгкой руки американского политолога Фарида Закарии термин «нелиберальная демократия» прочно закрепился в академических и политических дискуссиях[1]. Соглашаясь с Закарией в том, что встречаются демократии, где либеральные ценности не в приоритете, автор задался вопросом: а бывает ли наоборот? Есть ли политические системы, определяемые как либеральные, но не являющиеся демократическими? Конечно, имели место авторитарные режимы, либеральные экономически, но консервативные в социальном и репрессивные в политическом плане, как, например, Чили при Аугусто Пиночете или Южная Корея в годы правления военных. В западных демократиях оба аспекта либерализма – экономический и социально-политический – обычно воспринимаются как две стороны одной медали. Однако сегодня мы более чётко, чем десятилетие-другое назад, осознаём наличие политических моделей, которые можно определить как либеральные, но испытывающие серьёзный дефицит демократии.

Недемократический либерализм – политический режим, где присутствует только второй элемент из известного триптиха: «власть народа, избранная народом и для народа». То есть участие граждан во власти является формальным и неэффективным, а управление осуществляется не в интересах большинства. Популизм – реакция на установление и распространение таких режимов. Конечно, это не единственная причина роста популизма, и преобладание либерализма над демократией не вылечить популистскими средствами. Но взаимосвязь между ростом популизма и дефицитом демократии в западных либеральных обществах бесспорна. И хотя лидеры-популисты есть в незападном мире, нынешний популизм – феномен преимущественно западный.

Глобализация и революционные ситуации

Волна глобализации, которую в 1990-е гг. приветствовали не только как непременное условие мирового экономического роста, но и как механизм распространения идей и практик либеральной демократии, быстро явила свои менее привлекательные черты. Помимо издержек глобализации и вызванных ею процессов, наблюдаются две взаимосвязанные революционные ситуации: геополитическая и социально-политическая. Революционная ситуация по определению нарушает работу всех нормативных систем, включая право и мораль, поскольку, будучи нормативными, они могут функционировать только в нормальных условиях. В периоды революций (как во Франции в конце XVIII века или в России в начале XX века, когда норма уступила место целесообразности) закон не работает и даже мораль теряет свою направляющую силу. В этом отношении международное сообщество не является исключением.

Первая революционная трансформация – геополитическая – началась в конце 1980-х гг. крахом относительно стабильной биполярной международной системы. Миновав однополярный момент в 1990-е гг., эта трансформация теперь движется к некой форме многополярности. Однополярный момент 1990-х – начала 2000-х гг. был коротким не только из-за ряда фундаментальных ошибок, допущенных последовательно всеми американскими администрациями (войны в Афганистане и Ираке, отчуждение России, поддержка «арабской весны» и так далее), но и в значительно большей степени из-за того, что никогда прежде в истории одна «гипердержава», по выражению главы МИД Франции Юбера Ведрина, не доминировала во всём мире. Империя Чингисхана и Британская империя контролировали лишь части мира. 1990-е гг. аберрации не только в международных отношениях, но и во внутренней жизни некоторых государств, прежде всего для России, его можно сравнить со Смутным временем 1598–1613 годов. Вскоре на международной арене начались попытки уравновесить доминирующий центр. Трудно ожидать, что международное право будет функционировать «нормально», пока не уляжется революционная пыль и не возникнет новая норма (или не вернётся старая, хотя это менее вероятно).

Вторая революционная ситуация, взаимосвязанная с первой, – кризис либеральной демократии, которая должна была праздновать триумф после краха коммунизма как её главного идеологического конкурента. Многие из тех, кто в 1990-е гг. публично оппонировал Фрэнсису Фукуяме с его «концом истории» или оспаривал некоторые его выводы, по сути, были скрытыми фукуямистами. Продвижение идей и практик либеральной демократии по всему миру было одним из важных компонентов внешней политики почти всех западных стран, а также международных организаций, включая ООН. Однако исчезновение принципиального противника вскрыло, хотя и не сразу, противоречия между либерализмом и демократией.

Кризис либеральной демократии был заложен в диалектическом противоречии между демократией и либерализмом. Аристотель говорил: «Человек есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живёт вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек… Государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку… А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чём, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством». Демократия, будь то в Древней Греции или на постмодернистском Западе, подчёркивает коллективистское и общественное начало человека, в то время как либерализм гиперболизирует индивидуалистические черты и предполагает освобождение индивидуума от различных социальных связей, которые иногда действительно могут подавлять. Однако в подобной ситуации многие из нас, освободившись от ответственности по отношению к другим (семья, родители, дети, соседи) и обществу в целом, начинают считать себя богами, а действуют, как животные.

Избыточный коллективизм ведёт к тоталитаризму, а избыточный либерализм разрывает социальные связи – прав оказывается тот, кто сильнее.

В основном два эти феномена – либерализм и демократия – подкрепляют друг друга, но между ними необходимо постоянно поддерживать баланс.

«Слишком много демократии» часто означает «слишком мало либерализма», и наоборот.

В большинстве западных обществ, особенно в Западной Европе, до недавнего времени удавалось уравновешивать это противоречие. Иногда демократия брала верх (например, в социальных демократиях Скандинавии), иногда превосходства добивался либерализм, но открытого конфликта не возникало. Однако вследствие быстрой глобализации и изменения баланса сил в международной системе противоречивые отношения между демократией и либерализмом перешли во враждебность. В глобализированном мире угрозу для демократии представляют не только авторитарные режимы. Демократию сдерживает распространение и либерализация глобальных, прежде всего финансовых рынков.

Увеличивая совокупный ВВП стран, ничем не ограниченные либеральные рынки делают небольшое число людей невероятно богатыми, а большинство остаётся далеко позади. Разрыв в материальном благосостоянии растёт практически повсеместно. Если в автократиях люди бесправны в отношении правителей, то в глобализированном мире граждане и избранные ими правительства бесправны по отношению к глобальным рынкам, даже если живут в так называемых либеральных демократиях. Так экономический либерализм подрывает демократию. В то же время рост значимости индивидуальных прав и прав различных меньшинств, которые агрессивно продвигают свою – часто недавно обретённую – идентичность, подрывают социальное единство и общие ценности. Так либерализм в отношении социальных явлений дестабилизирует демократию.

Обычно никто не замечает первых тревожных сигналов. Почти четверть века назад американский философ Ричард Рорти опубликовал небольшую книгу под названием «Обретая нашу страну: политика левых в Америке XX века», в которой отмечал, что либеральные левые силы в США, сосредоточившись на правах этнических, расовых, религиозных, культурных и сексуальных меньшинств, игнорируют растущий разрыв между богатыми и бедными. Однажды, предупреждал Рорти, «что-то даст трещину. Негородской электорат решит, что система не работает, и начнёт искать сильного лидера, который пообещает после своего избрания обуздать бюрократов, хитрых юристов, брокеров с огромными зарплатами, и постмодернистские профессора уже не будут определять повестку дня»[2]. Звучит знакомо и очень современно, не правда ли? Рорти относил себя к левым либералам, хотя его, как одного из ярких представителей американского прагматизма, нельзя назвать постмодернистским профессором. В отличие от многих он не высмеивал, не осуждал и не презирал людей с противоположными взглядами, а по совету Бенедикта Спинозы пытался понять их тревоги.

Нынешний конфликт между либерализмом и демократией проявляется в частности в том, что либеральные элиты в большинстве западных стран стали называть популистами тех демократов, чья политика и идеи (или личности) им не нравятся (кстати, англо- немецкий философ и социолог Ральф Дарендорф отмечал, что «популизм для одного человека – это демократия для другого, и наоборот», но при этом подчёркивал, что «популизм прост, а демократия сложна»)[3]. В свою очередь, демократы (или популисты) считают либералов высокомерными представителями элиты, отдалившимися от граждан, их нужд и образа мыслей, потому что они неудачники и невежды. Вспомним, как Хиллари Клинтон охарактеризовала сторонников Дональда Трампа (хотя потом лицемерно отказалась от своих слов), – «расисты, сексисты, гомофобы, безнадёжные люди». Обвинения с обеих сторон – и самопровозглашённых прогрессистов, и так называемых популистов – справедливы. Сегодня мы видим, как диалектические противоречия между либерализмом и демократией, если их не сбалансировать аккуратно и разумно, начинают разрушать ранее стабильные общества.

Проблемы адаптации

Интересно и одновременно полезно вспомнить, что нынешний кризис либеральной демократии имеет параллели с проблемами и дебатами, которые имели место в основном в США почти столетие назад. Французский философ Барбара Стиглер в недавнем исследовании с символичным названием «Нужно адаптироваться» (Il faut s’adapter) показала, как в начале XX века два известных американских мыслителя Уолтер Липпман и Джон Дьюи предложили разные ответы на вопрос о приспособляемости человечества к быстрым социальным изменениям, вызванным промышленной революцией[4]. Она пишет: «Впервые в истории эволюции жизни на планете один вид – наш homo sapiens – оказался в ситуации, когда он не был приспособлен к новым условиям. Для Липпмана проблема заключалась в огромном разрыве между естественной склонностью человеческого вида не меняться, сформировавшейся благодаря длительной, медленной биологической и социальной эволюции, и необходимостью быстро адаптироваться к новым условиям, навязанным промышленной революцией. Поэтому главная тема политических исследований Липпмана – как адаптировать человеческий вид к постоянно и быстро меняющейся обстановке… Фундаментальный вопрос для Липпмана – как избежать напряжённости между переменами и статичностью, открытостью и закрытостью, когда люди вынуждены выбирать национализм, фашизм или другие формы изоляционизма, чтобы противодействовать быстрым изменениям, восстановить статичность и изоляцию»[5].

Уолтера Липпмана особенно беспокоила пропасть между медленной исторической, биологической и социальной эволюцией человеческого вида и быстро меняющейся под влиянием промышленной революции физической и социальной обстановкой. В начале прошлого столетия это была промышленная революция, дополненная экономической глобализацией, в начале XXI века произошла революция информационных технологий и ускоренная глобализация экономических и финансовых рынков, которые вновь затронули массы людей в разных странах, и преуспели те, кто легко приноровился к переменам. Получился социально-биологический эксперимент на выживание для самых приспособленных. Самые приспособленные – рационально мыслящие эксперты и менеджеры, а также беспристрастные судьи, применяющие рациональные законы и знающие, в каком направлении человечество должно и будет эволюционировать. Людей нужно научить подавлять иррациональные инстинкты и доверять просвещённым экспертам, которые смогли адаптироваться к постоянно меняющимся условиям. В такой ситуации одна из главных задач системы образования и медиа – «обеспечить согласие» людей с политикой, которую проводят эксперты. Что касается роли политиков, Липпман писал, что «хотя государственный деятель не может держать в голове жизнь всего народа, он, по крайней мере, должен прислушиваться к советам тех, кто знает»[6]. Политик обязан проявлять компетентность в выборе экспертов. Липпман и все неолибералы после него видели решение проблемы разрыва между быстро меняющимися условиями и неспособностью людей к ним приспособиться в привлечении компетентных специалистов и обеспечении согласия масс (то есть промывание мозгов через систему образования и СМИ).

Джон Дьюи больше полагался на коллективный разум людей. Он стал первым критиком неолиберального мышления: «Класс экспертов неизбежно будет отрезан от общих интересов и превратится в класс с собственными частными интересами. Любое правление экспертов, когда массы не способны информировать их о своих потребностях, превращается в олигархию, которая правит в интересах избранных. Информация должна заставить специалистов учитывать нужды народа. Мир больше пострадал от лидеров, чем от народных масс»[7].

Этот интеллектуальный спор почти столетней давности, повлиявший на политику западных правительств (при этом идеи Липпмана превалировали), приобрёл актуальность на фоне глобализации и IT-революции. Вновь возник конфликт между элитами и массами, между самопровозглашёнными прогрессистами и теми, кого презрительно называют популистами или их сторонниками.

«Оседлые» против «кочевников»

В книге «Дорога куда-то» британский обозреватель Дэвид Гудхарт предложил различать две группы людей – «где угодно» и «где-то»[8]. К первой категории (не более 20–25 процентов населения на Западе и ещё меньше в остальном мире) относится космополитичная элита, которая извлекла выгоду из глобализации. Большинство (более 50 процентов на Западе) ощущает потребность в тесной связи со своей страной, её историей, традициями и языком. Таким образом, мы видим конфликт между космополитами и теми, кто заботится о своих корнях и привязан к конкретному месту, будь то деревня, город или национальное государство.

Всегда существовало меньшинство, считавшее своим «отечеством» весь мир или хотя бы Европу. Большинство же людей чувствует себя дома только там, где они родились, среди говорящих с ними на одном языке, исповедующих одну религию и ведущих такую же жизнь. На протяжении веков первая категория была относительно небольшой, остальные рождались, жили и умирали в одном и том же месте, исключая массовое переселение народов, которое несколько раз имело место в истории человечества. Один из таких случаев мы, возможно, наблюдаем сегодня.

Конфликт сплочённости и разнородности, противоречия между государством всеобщего благосостояния и массовой миграцией обострил размежевание на людей «где угодно» и «где-то», или, по выражению Александра Девеккьо из Le Figaro, на «осёдлых» и «кочевников»[9]. Глобализация и волна миграции как одно из её проявлений усугубили кризис в Евросоюзе, потому что те, кто может жить, где угодно, не понимают тех, кто хочет быть в конкретном месте. Первые доминируют в политике, экономике и СМИ и ведут себя как либеральные автократы по отношению к тем, кого считают массами. Такое близорукое высокомерие влечёт за собой серьёзные социально-политические издержки. Не преодолев описанных противоречий, Европа не выйдет из нынешнего кризиса.

Рост популизма – симптом уже существующего недуга, а не его причина. Популистские партии и лидеры появляются, потому что в западных обществах нарастает неравенство и углубляется раскол. Либеральные идеи превалируют среди европейских элит, в то время как ценности демократии сегодня всё чаще выражают популистские партии и движения. Французский философ Шанталь Дельсоль справедливо отмечает: «Популисты, что бы кто ни говорил, – реальные демократы, но они не либералы. В то же время универсалистские элиты, в частности в Брюсселе, действительно либералы, но они уже не демократы, потому что им не нравится, когда люди голосуют за ограничение некоторых свобод»[10]. В равной степени прав и Дэвид Гудхарт, который в интервью Le Figaro Vox подчеркнул, что ситуация с Brexit необязательно означает конец демократии, скорее это признак конфликта между двумя концепциями демократии – представительной и прямой, которая в том числе выражается через референдум[11]. Обе имеют как преимущества, так и серьёзные недостатки. Если представительная демократия привела к отчуждению элит от простых граждан, то прямая демократия несёт в себе семена авторитаризма. Но Brexit вызвал хаос не потому, что решение было принято путём референдума как элемента прямой демократии. Причина в общественном недоверии и отчуждённости элит от большинства граждан.

Удача на выборах может отвернуться от популистских партий и движений, их рейтинги пойдут вниз. Но сам феномен никуда не денется, поскольку не исчезнут его причины. Более того, партии мейнстрима всё чаще заимствуют лозунги и политику у популистов. Самый яркий пример – метаморфозы с британскими тори, которые при Борисе Джонсоне перестали быть традиционной консервативной партией. Взяв на вооружение рецепты лейбористов и идеи партии Brexit Найджела Фаража, чтобы привлечь часть их электората, тори превратились в популистскую партию – отчасти левую, отчасти правую[12]. Можно сказать, что Brexit и победа Трампа – триумф популизма над элитизмом (или, если хотите, демократии над либерализмом).

Национальное государство как колыбель демократии и субъект международного права

Современная демократия, то есть власть народа и в интересах народа, возникла и развивалась в рамках национальных государств и кажется неотделимой от них. Экономический либерализм с глобальными неконтролируемыми финансовыми рынками и социальный либерализм, ставящий индивидуума с его интересами и желаниями выше интересов общества, разрушают связи, которые скрепляли общество воедино. В результате они подрывают и национальные государства – колыбель демократии. Поддержка и продвижение многообразия в обществе ведёт к уничтожению многообразия между обществами, организованными в государства. Некоторые общества, особенно на Западе, стали столь разнородными, что удерживающие их социальные связи вот-вот разорвутся. В других, особенно на Востоке и на Юге, попытки навязать социальные модели, заимствованные у Запада, не прижились на враждебной почве, начали уничтожать традиционные институты и, по сути, ведут к коллапсу государств.

Британский политолог Бенедикт Андерсон был не так уж не прав, определяя нации как «воображаемые сообщества», потому что исторические мифы и усилия политических лидеров по созданию нации из разнообразных сообществ играли значительную роль в строительстве государств[13]. Итальянский писатель и политик Массимо Тапарелли Д'Адзельо отмечал в 1861 г.: «Мы создали Италию. Теперь нам нужно создать итальянцев»[14]. Но есть и более важные, основополагающие вещи, без которых невозможно появление нации: общая история, культурные и религиозные традиции, язык, территориальная близость, победы и поражения.

Национализм, формирование национальных государств и развитие демократии шли в Европе рука об руку. Без национализма не возникли бы национальные государства, без национальных государств не было бы демократии, по крайней мере в её нынешней форме. Философ и политический деятель Джон Стюарт Милль, суммируя практику демократических институтов в середине XIX века, писал, что «необходимое условие свободных институтов – совпадение границ государства с границами национальностей», а если люди не чувствуют «общности интересов, особенно если они говорят и читают на разных языках, не может существовать и единого общественного мнения, необходимого для работы представительных институтов»[15]. Спустя сто лет британский дипломат и теоретик международных отношений Адам Уотсон пришёл к выводу, что «самоутверждение среднего класса в Европе имело две формы: требование участия в управлении и национализм» и что «идеи национализма и демократии были связаны»[16].

В отличие от Милля Даниэль Кон-Бендит, лидер студенческого движения 1968 г., размышляя о длительном эффекте тех событий, высказал мнение, что 1968 г. открыл путь к парадигме многообразия. «Для меня это было открытие мышления к принятию различий как объединяющего фактора. Признание различий может объединить нас и придать дополнительную силу обществу»[17]. Сегодня европейские общества кардинально изменились по сравнению со временами Джона Стюарта Милля: они стали гораздо более неоднородными, возросло и принятие этого многообразия. Тем не менее есть различия, которые делают интеграцию невозможной, ведут к параллельному существованию антагонистических субкультур в рамках одного и того же общества, и оно в конце концов попросту теряет свои базовые характеристики. Сегодня, спустя десятилетия, всё больше европейцев боятся оказаться чужаками в собственной стране, городе или деревне, и поэтому они ищут свои корни. Речь идёт не только о неудачниках гиперглобализированного мира, которым важно, где и с кем жить. Многие образованные, успешные, говорящие на нескольких языках люди ценят своё этническое, религиозное и культурное происхождение, являются патриотами своей страны и не забывают своих корней.

Сегодня мы видим, как из-за растущего многообразия обществ два феномена – национализм и демократия (так же, как либерализм и демократия) – демонстрируют скорее негативные, чем позитивные аспекты своих противоречивых отношений. Или они могут быть только негативными? Всё зависит от того, чья точка зрения вам ближе. Национализм, требующий независимости Каталонии от Испании, позитивен или негативен? Чей национализм предпочтительнее: английский, который привёл к выходу (всё ещё) Соединённого Королевства из ЕС, или шотландский, который после провала референдума 2014 г. теперь, в условиях Brexit, требует выхода из состава Британии, чтобы остаться в ЕС? Есть ещё один, более важный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа: может ли демократия вообще существовать без стабильных национальных государств? На этот счёт у меня серьезные сомнения.

В этом отношении тревожный, по моему мнению, но оптимистичный, с точки зрения авторов, сценарий был описан в статье мэра Парижа Анн Идальго и мэра Лондона Садика Хана, опубликованной в Le Parisien и The Financial Times. Констатируя летаргию национальных государств (тут они правы), авторы предсказывают появление в XXI веке мира городов вместо мира империй XIX столетия и национальных государств XX столетия[18]. Это будут Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио и другие агломерации, которые возглавят человечество вместо наций, организованных в государства. Часто можно услышать, что Москва – не Россия, Нью-Йорк – не Америка, Париж – не Франция. Действительно, дальнейшая концентрация элит в крупных городах и игнорирование периферии – верный путь к углублению раскола наций. Но крупные города столкнутся с не менее острыми проблемами и трудностями, чем национальные государства, которые начали из летаргии выходить.

Ещё более утопической выглядит идея мирового правительства, то есть либеральный империализм под именем либерального миропорядка. В международных отношениях идее демократии больше соответствует система баланса сил, когда претензии одной державы на доминирование или гегемонию уравновешиваются одной или несколькими другими державами. Это хорошо понимал известный швейцарский юрист Эмер де Ваттель, который в 1758 г. писал об основах международного права в книге «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов»: «Это знаменитая идея о политическом балансе или равновесии сил. Мы имеем в виду ситуацию, когда ни одна держава не способна доминировать абсолютно, создавая законы для других»[19]. Английский юрист Ласа Оппенхайм писал в знаменитом трактате о международном праве: «Право отмечал может существовать, только если есть равновесие, баланс сил между членами семьи наций»[20]. В этом отношении мир не изменился. Даже сегодня самоуверенность одной супердержавы может сдерживать другая супердержава (или коалиция держав), международное право играет важную роль в этом процессе, но без баланса оно будет беспомощным и просто исчезнет, открыв путь для империалистического права.

Критика либерального империализма

Параллельно с ростом «недемократического либерализма» укреплялся и его аналог в международных отношениях – либеральный империализм, обозначаемый эвфемизмом «либеральный международный порядок». Либеральный империализм, то есть попытки навязать либеральные ценности как универсальные с помощью убеждения или силой, – тревожный сигнал для тех, кто считает ценности коллективизма, исторические традиции, стабильность и национальную независимость не менее (или даже более) важными, чем индивидуальные свободы. Многие авторитетные либеральные авторы, в том числе философы и экономисты, пропагандировали либеральный империалистический порядок. Фридрих фон Хайек, один из влиятельных теоретиков либерализма прошлого столетия, считал, что идея межгосударственной федерации станет «последовательным развитием либеральной точки зрения»[21], а Людвиг фон Мизес, сторонник классического либерализма, выступал за прекращение существования национальных государств и создание «мирового супергосударства»[22]. Израильский автор Йорам Хазони в книге с провокационным названием «Достоинство национализма» справедливо отмечал: «Несмотря на споры, сторонники либеральной конструкции едины в одобрении простого империалистического мировоззрения. Они хотят видеть мир, в котором либеральные принципы закреплены как универсальная норма и навязаны всем странам, в случае необходимости – силой. Они убеждены, что это принесёт всем нам мир и процветание»[23].

В 1990-е гг. в контексте триумфа либерализма Фукуямы многие влиятельные авторы предсказывали крах национальных государств, которые были основными субъектами международного права. Например, японский экономист, бизнесмен и интеллектуал Кэнъити Омаэ и француз Жан-Мари Геэнно, заместитель генсека ООН по миротворческим операциям, написали книги с практически одинаковым названием – «Конец национального государства»[24], [25]. Йорам Хазони отмечает, что «его либеральные друзья и коллеги не понимают: строящаяся либеральная конструкция – это форма империализма», она не способна уважать (не говоря о том, чтобы приветствовать) «отклонение наций, стремящихся сохранить право на собственные уникальные законы, традиции и политику[26]. Любое подобное отклонение воспринимается как вульгарное и невежественное или даже как проявление фашистского мировоззрения»[27]. Он подчёркивает, что после падения Берлинской стены в 1989 г. «западные умы одержимы двумя империалистическими проектами: Евросоюз, постепенно лишающий страны-члены функций, которые традиционно ассоциируются с политической независимостью, и проект американского миропорядка, при котором государства в случае необходимости можно принудить к выполнению норм международного права, в том числе с помощью военной мощи США. Это империалистические проекты, хотя их сторонники не любят использовать это слово»[28].

В защиту международного права стоит сказать, что Вашингтон пытается навязать с помощью военной силы и санкций против непослушных не ту благородную нормативную систему, которая так или иначе работала даже в период холодной войны (в значительной степени благодаря существовавшему балансу сил), а так называемый «основанный на правилах» либеральный миропорядок, то есть порядок, базирующийся на правилах Вашингтона и не имеющий отношения к международному праву. Неслучайно единственная поднимающаяся глобальная империя обвиняет своих оппонентов – Китай и Россию – в попытках построить или восстановить их собственные империи.

Называть Евросоюз империалистическим проектом всё же несправедливо, хотя, действительно, пообещав построить более тесный союз, некое подобие федеративной Европы (и выполняя это обещание), европейские элиты всё больше дистанцируются от устремлений граждан. Очевидно, что европейские общества, в отличие от политических элит, не готовы отправить национальные государства на свалку истории. Тем не менее Европейский союз ещё может укрепить свою стратегическую автономию, особенно в отношениях с Вашингтоном и Пекином. Для этого нужно существенно улучшить отношения с Москвой. В то время как Вашингтон пытается сохранить мировое доминирование и поэтому заинтересован в одновременном сдерживании Китая и России (хотя это опасный и контрпродуктивный план), Европа страдает от дурных отношений с Москвой не меньше, чем Россия. Демонизируя Россию и её политическое руководство, Европа не извлечёт никаких выгод. Нормализация же отношений выгодна Европе не только экономически – она расширит стратегическое пространство для манёвра, даже не создавая европейское супергосударство. Как выразилась французский политолог Каролин Галактерос, «стратегическое сближение ЕС и России добавит Европе дополнительный вес в новых геополитических играх»[29].

* * *

Предложить решение сложно из-за превалирующих конфронтационных подходов: либо мы, либо они. В геополитике это Запад против Китая и России, внутри западных обществ – либералы против популистов (популизм распространяется по Европе, «как проказа», если использовать выражение президента Эммануэля Макрона). Компромисс считается признаком слабости. Однако радикализм хорош в спорте или в искусстве, но в политике он опасен.

Кроме того, в таких вопросах не бывает абсолютной правды. Вот как это сформулировал французский философ Люк Ферри в контексте нынешних кровопролитных конфликтов: «Что бы ни думали узколобые моралисты, правда в том, что многие кровопролитные конфликты в современном мире подобны классической греческой трагедии: противоборствующие стороны представляют собой не добро и зло, правых и неправых, а вполне законные, хотя и отличающиеся претензии. Если бы я был западным украинцем польского происхождения, то, наверное, хотел бы, чтобы моя страна вступила в Евросоюз и даже в НАТО. Но если бы я родился на востоке Украины в русскоговорящей семье, я бы, безусловно, предпочитал, чтобы моя страна была более тесно связана с Россией. Будь я пятнадцатилетним палестинским подростком, разумеется, был бы антисемитом, а будь израильским подростком из Тель-Авива, то ненавидел бы палестинские организации»[30].

Конечно, есть и те, кого можно назвать абсолютным злом, кто заслуживает безоговорочного морального порицания. Но чаще всего в современных конфликтах между странами или внутри них трудно найти абсолютно правых и неправых.

В либеральных демократиях прогрессистам и популистам следовало бы сбавить накал взаимных обвинений и сгладить разногласия, ставшие неприемлемыми во многих обществах. Пока те, кто может жить, где угодно, не поймут и не признают проблемы тех, кто предпочитает быть в конкретном месте, и наоборот, мы будем двигаться к переломному моменту (или к точке невозврата), когда революционная ситуация рискует перейти в революцию или войну. А в геополитике надо стремиться к системе баланса сил, наподобие той, что была выстроена в Европе после Венского конгресса 1815 г., но способной противостоять вызовам XXI века.

СНОСКИ

[1] Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracy. Foreign Affairs, 1997. Vol. 76. No. 6 (November/December). P.22-43.

[2] Rorty R. Achieving Our Country: Leftist Thought in Twentieth-Century America. Harvard University Press, 1997. P. 90.

[3] Dahrendorf R. Acht Anmerkungen zum Populismus [Eight Notes on Populism]. Transit-Europäische Revue, 2003. No. 25. P. 156.

[4] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[5] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[6] Lippmann, W. A Preface to Politics. HardPress Publishing, 2013. С. 98.

[7] Dewey, J. The Public and Its Problems in The Later Works of John Dewey 1925-1953. Vol. 2. Southern Illinois University Press, 1984. P. 364-365.

[8] Goodhart D. The Road to Somewhere: The New Tribes Shaping British Politics. Penguin UK, 2017.

[9] Devecchio A. Recomposition: Le nouveau monde populiste [Reconstruction: A New Populist World]. Serf, 2019. P. 1798.

[10] Delsol C. Populiste, c’est un adjectif pour injurier ses adversaires [‘Populist’ as an Adjective to Hurt Your Ad-versaries]. Le Figaro Vox, 6 September 2018.

[11] Goodhart D. Après le Brexit, le Royaume-Uni ne va pas couler en mer [After Brexit: The UK Will Not Sink]. Le Figaro Vox, 4 October 2019.

[12] Bock-Côté M. Le Multiculturalisme comme Religion Politique [Multiculturism as a Political Religion]. Les éditions du Cerf, 2016. P.291-292.

[13] Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso, 1983.

[14] Tharoor S. E Pluribus, India: Is Indian Modernity Working? Foreign Affairs, 1998. Vol. 77. No. 1. [online]. URL: https://www.foreignaffairs.com/print/node/1069817. Accessed 1 August 2020.

[15] Mill J.S. Utilitarianism. On Liberty: Considerations of Representative Government. Basil and Blackwell, 1993. P. 392-394.

[16] Watson A. The Evolution of International Society. Routledge, 1992. P. 230, 244.

[17] Cohn-Bendit D. Forget 68. Éditions de l’aube, 2008.

[18] Khan S., Hidalgo A. London and Paris Are Leading the Charge to Shape the 21st Century. The Financial Times, 27 June 2016.

[19] Vattel, E. Le Droit Des Gens, Ou Principes de la Loi Naturelle, Appliqués À La Conduite Et Aux Affaires Des Nations Et Des Souverains [The Law of Nations]. Chapter III, §§ 47-48. 1758.

[20] Oppenheim L.F.L. International Law: A Treatise. Vol. I, Peace. London, 1905. P.73.

[21] Hayek F. The Economic Conditions of Interstate Federalism. Foundation for Economic Education, 17 April 2017 [online]. URL: https://fee.org/articles/the-economic-conditions-of- interstate-federalism. Accessed 4 February 2020.

[22] Mises L. von. Liberalism in the Classical Tradition. Cobden Press, 1985. P.150.

[23] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.45.

[24] Ohmae K. The End of the Nation State: How Regional Economics Will Soon Reshape the World. Simon & Schuster, 1995.

[25] Guehenno J.M. The End of the Nation-State. University of Minnesota Press, 2000.

[26] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.43.

[27] Там же. P. 49.

[28] Там же. P. 3-4.

[29] Galactéros, C. Un nouveau partage du monde est en train de se structurer [A New Division of the World] // Figaro Vox, 9 November. 2019.

[30] Ferry L. La Révolution Transhumaniste: comment la technomédecine et l’uberisation du monde boulverser nos vies [The Transhumanist Revolution: How Techno-Medicine and the Uberization of the World Destroy Our Lives]. Plon, 2016. P. 222.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493689 Рейн Мюллерсон

ПРОГРЕССИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

АНАТОЛЬ ЛИВЕН

Профессор Джорджтаунского университета в Катаре. Его новая книга «Изменение климата и национальное государство: взгляд реалиста» («Climate Change and the Nation State: The Realist case») опубликована издательством «Penguin Books» в Великобритании и «Oxford University Press» в США.

ПОЧЕМУ НАЦИОНАЛЬНАЯ МОТИВАЦИЯ НУЖНА ДЛЯ РАЗВИТИЯ И РЕФОРМ

Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооружённых сил, а легитимность в глазах населения, общее признание морального и юридического права государства на власть, исполнение его законов и правил, способность призвать народ идти на жертвы в виде налогов и, если понадобится, к воинской повинности[1]. Не имея легитимности, государство обречено на слабость и крах; или же ему придётся прибегать к жестокости и создавать правление страха. Фундаментальная слабость Европейского союза в сравнении со странами – членами ЕС в том, что в глазах большинства европейцев он так и не добился настоящей легитимности, будучи квазигосударственным образованием.

У легитимности много разных источников. Один из них – просто достаточно длительное существование, создающее впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей. Историк и социолог Макс Вебер называл это традиционной легитимностью. Однако она может быть утрачена, если общество и экономика изменятся так, что государство станет восприниматься как архаичное (именно это произошло с монархией во Франции за несколько десятилетий до Революции).

Ещё один очевидный источник легитимности – эффективность или успех в выполнении задач, которые население считает действительно важными. Некоторые из этих целей неизменны: защита от внешних врагов и сохранение фундаментальной внутренней безопасности были задачами государства с тех пор, как оно впервые появилось в истории. Другие задачи со временем менялись: по крайней мере, на Западе, если не считать некоторые штаты в США, правильное соблюдение религиозных законов больше не является существенной функцией государства.

Одним из важных источников легитимности последние семьдесят лет была демократия, которой объяснялась терпимость к неудачам избранных правительств и согласие меньшинства с волеизъявлением большинства (или даже, как иногда происходит в Соединённых Штатах, согласием большинства с электоральной победой меньшинства, поскольку это допускается Конституцией).

Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе глубокий раскол и власти не добиваются целей, которые население считает жизненно важными. Для этого необходим более глубокий источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм.

За исключением коммунизма в течение его непродолжительного революционного периода, ничто в современной истории не может сравниться с национализмом в качестве источника коллективных действий, добровольных жертв и, конечно, государственного строительства. Другие элементы личной идентичности могут быть важны для каждого человека в отдельности, но они не создают крупных и долговечных институтов[2] (за исключением мусульманского мира, где религия сохраняет сильные позиции).

В России именно возрождение национализма спасло страну от полного краха в 1990-е годы. После того, как в Китае была официально принята новая государственная экономическая стратегия, которую можно охарактеризовать как авторитарный социально-ориентированный рыночный капитализм, именно национализм пришёл на смену коммунизму в качестве идеологии, придающей легитимность государству. Это может сработать и для западных стран, поскольку либеральная демократия не решает главных задач увеличения благосостояния и безопасности для населения в целом. Подобно тому, как в Китае сохраняется коммунистическое государство, но с националистическим содержанием, так и на Западе демократия может сохраниться, если на смену либерализму придёт национализм. По крайней мере, в 2020 г. этот процесс изменения парадигмы идёт полным ходом в некоторых странах ЕС.

Опасения по поводу национализма в последние сто лет объяснялись мнением, будто он порождает войну. Предотвращение мировой войны было главной целью всех либеральных интернационалистских проектов с тех пор, как Иммануил Кант написал в 1795 г. философский очерк «К вечному миру». Казалось, что связь между национализмом и войной доказана раз и навсегда опытом двух страшных мировых войн, а также многочисленными конфликтами меньшей интенсивности в Европе. Лига наций, ООН и Европейский союз, а также другие менее успешные региональные объединения создавались в основном для предотвращения новых мировых войн.

Однако с 1945 г. мир сильно изменился[3]. Количество и масштаб войн между народами значительно уменьшились. Прямое столкновение великих держав стало маловероятным из-за появления ядерного оружия, и если США и СССР смогли избежать ядерной катастрофы, есть все основания полагать, что великим державам XXI века это тоже окажется под силу. Тот факт, что у Пакистана в 1998 г. появилось ядерное оружие, представляется очевидной причиной, почему Индия не отреагировала на теракты пакистанских группировок объявлением войны. В предыдущие эпохи с учётом подавляющего превосходства Индии в обычных вооружениях она была бы почти неизбежной.

После 1945 г. мы стали свидетелями большого числа гражданских конфликтов и восстаний, в которых внешние великие державы иногда принимали участие на той или другой стороне. Более 90% войн за 70 лет были внутренними. В большинстве случаев они являлись следствием слабости и развала государства, которое во многом хирело из-за неспособности сплотить нацию и укрепить в ней государственный национализм (хотя, конечно, нередко эти столкновения провоцировались сепаратизмом и этническим национализмом).

В свете такого подхода связь между национализмом и войной представляется совсем иной, нежели её изображают либеральные интернационалисты.

Более того, после окончания холодной войны, именно либеральные интернационалисты, взяв на вооружение американский империализм, чаще всего разжигали международные конфликты[4].

Национализм, современность и реформы

Помимо проблематики национализма и войны, вера прогрессивной общественности, что размывание таких понятий, как национализм и национальное государство, – позитивная тенденция, опирается на тройное заблуждение: как национализм связан с современным развитием, глобализацией, а также социально-экономическим и культурным прогрессом.

В течение двух веков после Французской революции национальные государства и идеология национализма были предвестниками современного развития сначала в Европе и США, а потом и в остальном мире. «Национальное измерение – неизбежный атрибут современной политической жизни»[5]. Эта связь между национализмом и современностью – главный тезис «конструктивистской» теории национализма, сформулированной историками Эрнстом Геллнером и Эриком Хобсбаумом (и бессознательно разделяемой либеральным истеблишментом и западными СМИ, даже когда они не догадываются о происхождении идеи), хотя её сторонники по-разному оценивают исторические события и социально-экономические конфигурации, породившие современный национализм.

Но, как указывал Том Нэйрн и другие учёные, представители данной школы не задумывались о логическом следствии этой точки зрения. Во-первых, национализм и национальное государство были и остаются «неотъемлемым принципом современности»[6]. Во-вторых, если освящённое религией монархическое правление над раздробленными территориями не могло быть более жизнеспособной формой государственного устройства по политическим или экономическим причинам, тогда единственная возможная альтернатива – политическое устройство, опирающееся на суверенитет граждан, спаянных принадлежностью к одной нации, проживающих на одной исторической территории, объединённых общими национальными чувствами. Это также единственная форма, в которой может быть организована эффективная демократия[7].

Если национализм внутренне связан с идеей современного государства, он неотделим и от конкретных попыток модернизации и усиления государств через экономические, политические, социальные и культурные преобразования. Эта связь особенно очевидна, если посмотреть на реформы, проводимые странами Азии, которые в XIX и XX веках стремились модернизироваться, чтобы защищать себя от империалистических западных держав, добиваясь активной, а не пассивной роли в капиталистической глобализации. Взятие на вооружение капитализма и западных социально-культурных моделей было необычайно болезненным и энергично осуждаемым процессом. Азиатам пришлось отказаться от своих древних культурных традиций, разрушить общественно-политические иерархии и радикально преобразовать всё – от одежды до регулирования отношений между полами.

Помимо культурного шока, эти перемены подвергли простых людей существенным материальным тяготам. Им пришлось платить более высокие налоги для строительства современной инфраструктуры, согласиться с воинской повинностью в армиях нового типа, основанных на массовом призыве, а также оставить свои земельные угодья и переселиться в городские трущобы, чтобы освободить место для нового международного коммерческого земледелия. Нравственные, политические и социально-экономические жертвы были огромны, а теперь, скорее всего, людям также придётся бороться с изменением климата и приспосабливаться к искусственному интеллекту. Поэтому неудивительно, что эти реформы натолкнулись на ожесточённое сопротивление и потерпели неудачу в большинстве стран Азии[8].

Можно уверенно сказать, что реформы прошли успешно лишь в тех странах, где государство смогло мобилизовать сильные националистические чувства, чтобы оправдать необходимые жертвы. В некоторых случаях карта национализма разыгрывалась с большим убеждением и энтузиазмом, дабы укрепить страну перед угрозой иностранного вторжения или господства. Япония – яркий пример успеха подобной стратегии в Азии, равно как и Турция Кемаля Ататюрка в мусульманском мире.

Вопиюще радикальные преобразования, проведённые в эпоху Мэйдзи в Японии с 1860-х гг. и далее, открыто оправдывались и легитимировались необходимостью усилить нацию и избежать участи других стран Азии, ставших жертвой европейского империализма. Как и в Турции, реформы проводились бывшими военными с соответствующим складом ума и характера. Официальный лозунг призывал людей повышать не своё благосостояние, а благосостояние страны: «Обогащайте страну, укрепляйте армию».

«Все усилия в направлении модернизации были явно связаны с главной проблемой повышения благосостояния и силы японского государства, и почти все крупные программы инициировались и продвигались национальным государством во имя достижения чётко сформулированных национальных целей»[9]. В сердце этих реформ и их обоснования лежало распространение обновлённого вида японского национализма через новую массовую систему образования[10]. Однако этот национализм не был создан с нуля, а перестроен и расширен на очень древних основаниях. На самом деле ранее существовавший национализм и Император как общепризнанный (хотя ранее и чисто символический) источник легитимности государства были ключом к успеху всего процесса перемен[11]. В Японии до эпохи Мэйдзи, при Сёгунате Токугава, «Император принимался народом как высший источник всей политической власти… Более того, существовала всеобщая приверженность национальным интересам. Отождествление с Японией как культурой и нацией то и дело всплывало в сознании народа, имея значительный потенциал для его объединения и сплочения перед лицом внешнего врага»[12].

Как писал либеральный японский реформатор 1880-х гг., «цель моей жизни – увеличить национальную мощь Японии. В сравнении с соображениями об укреплении страны вопрос внутреннего управления и того, в чьих руках оно окажется, не имеет никакого значения»[13].

Либеральная капиталистическая реформа в развивающихся обществах Европы XIX века сильно зависела от национализма для своей легитимации[14]. И поскольку либерализм XIX века был внутренне связан с национализмом, разрыв европейского либерализма с национализмом после окончания Первой мировой войны ознаменовал резкий отход от его истоков. И хотя либеральная реформа с целью создания свободного рынка означала снижение власти государства над экономикой, она зависела от государственной власти для сдерживания своих противников[15].

Европейский либерализм начала и середины XIX века невозможен без движений национального «освобождения» и/или преобразований ради укрепления нации перед лицом угрозы имперского доминирования или агрессии других государств. Отец современного либерализма Великобритании Джон Стюарт Милль также тесно увязывал либеральный прогресс с созданием сильных и однородных национальных государств.

Именно национализм был средоточием того, что философ Антонио Грамши впоследствии называл «гегемонией» буржуазных либеральных идей, включая капиталистические экономические реформы в Италии конца XIX века: их принятия большинством населения как разновидности «здравого смысла». Это помогало во все эпохи добиваться согласия большей части населения с правлением и политикой реформ элиты, даже когда эти реформы явно шли вразрез с краткосрочными интересами людей[16]. По словам чешского социолога Хайнца Циглера, «идея нации образует философский фундамент легитимации буржуазного общества. Она гарантирует… легитимность современных структур правления, подразумевая согласие народных масс с новым государством, и является одним из фундаментальных факторов управления процессом, при котором массы встраиваются в политическую расстановку»[17].

Во многих странах Европы либералы XIX века, чтобы протащить крайне болезненные реформы, должны были проявить неприкрытую элитарность (признавая ограничения избирательного права), нередко авторитарность и призвать на помощь национализм, поскольку он был единственной силой, способной достаточно крепко привязать население к либералам для поддержки реформ[18].

Современные либеральные реформаторы в ЕС и других регионах сохраняют элитарность и даже авторитаризм, свойственный их предшественникам XIX века, но забыли про национализм. Элитарно-авторитарное крыло либерализма в полной мере проявило себя в России 1990-х годов. Выставляя напоказ свою приверженность «демократии» перед западной общественностью, либеральная интеллигенция Москвы и Санкт-Петербурга совершенно открыто выражала презрение к простым россиянам. Они называли их «хомо советикус», и в этом термине сквозила почти расовая неприязнь, а отношение действительно напоминало расовую дискриминацию северо-итальянскими элитами консервативно настроенного крестьянства Юга Италии после воссоединения страны или отношение белых элит Латинской Америки к более темнокожим массам своих стран[19].

В последние годы подобное антидемократическое отношение, напоминавшее поведение либералов XIX века, снова возобладало среди либералов Европы и Северной Америки. Так они отреагировали на антилиберальные тенденции, такие как голосование по Брекзиту и массовое движение в поддержку Дональда Трампа. Как и в России 1990-х гг., либералы повели себя достаточно безрассудно, когда, ведя агитацию за себя среди народных масс, выражали им презрение (например, Хилари Клинтон с её разговорами о «безнадёжных»)[20].

Ошибка современных либеральных реформаторов заключалась в непонимании того, что единственный способ, с помощью которого их предшественники XIX века сумели убедить массы согласиться с их правлением и программой, была апелляция к национализму. Эта ошибка была особенно катастрофична в России, если говорить о многих российских либералах 1990-х гг., которые выступили не только как авторы ужасно болезненной программы экономических реформ, но и как апологеты гегемонии США над Россией – не слишком привлекательная предвыборная платформа для большинства российских избирателей. Находясь в России в 1990-е гг., я устал слышать от западных аналитиков и некоторых российских либералов, что российские «западники» XIX века были предтечами и образцом для современных российских прозападных реформаторов, веривших, что Россия должна стать услужливым союзником Соединённых Штатов. Западники XIX века, конечно, верили в либеральные реформы, но по другим причинам. Подобно своим собратьям в Китае и Японии, они считали, что эти реформы необходимы для усиления Российской империи, конкурировавшей с западноевропейскими соперниками. Однако у них не возникало мысли проводить реформы ради того, чтобы Россия стала вассалом Британской империи.

Поведение современных арабских либералов, поддерживающих авторитарное правление из страха перед консервативными массами мусульманского населения и надеющихся на проведение изменений авторитарными методами, полностью соответствует либерализму XIX века. Однако есть мнение, будто они действуют как американские вассалы, и это их ослабляет. Если у военного режима в Египте и была хотя бы призрачная возможность осуществления успешной программы «кемалистской» авторитарной реформы наподобие той, которую Ататюрк провёл в Турции в 1920–1930-х гг., шанс был упущен, когда Анвар Садат заключил мир с Израилем и договорился о том, что Египет будет сателлитом США.

Это проблема реформаторов во всём мусульманском мире, пытавшихся взять на вооружение кемализм в качестве модели для развития общества в своих странах. Радикальные западнические реформы Ататюрка легитимировались не просто национализмом, а победоносным военным национализмом[21]. Он прославился как полководец Османской империи, когда одержал победу над имперскими британскими войсками в Галлиполи. В 1919–1922 гг. националистическая турецкая армия разгромила не только греков и армян, но также и французов[22]. Победив Запад, Ататюрк получил националистическую легитимность для того, чтобы ему подражать.

Это интересный контраст с иранской династией Пехлеви, которая пыталась провести примерно такую же программу реформ, как и Ататюрк (Реза Шах имитировал кемалистов, запретив носить традиционную одежду). Но, поскольку династия сначала была вассалом Британской империи, а затем США, у неё отсутствовала националистическая легитимность, чтобы добиться согласия народных масс с проводимыми реформами.

Как пишет историк Прасенджит Дуара, «современные универсалисты склонны не верить в наделение предлагаемых ими трансцендентных или утопических истин символами и ритуалами священной власти… Но никакие социальные перемены не будут успешны без убедительного символизма и эмоциональной силы, способной вдохновить народ»[23].

В сегодняшнем мире и, возможно, ещё очень длительное время единственной по-настоящему популярной силой, сохраняющей привлекательность, а также дающей возможность перспективного мышления, является национализм. Ислам мог бы то же самое сделать в мусульманском мире, но пока он всё ещё находится в процессе выработки своего отношения к современности. Наверное, за исключением Ирана, где религия сочетается с сильной и древней национальной идентичностью, ислам, похоже, будет ещё долго поглощён внутренней борьбой, а значит, не станет силой, способной сформировать жизнеспособную современную культуру.

Свойство национализма проецировать свою суть на будущее тесно связана с его способностью опираться на прошлое (реальное или воображаемое), то, что профессор Энтони Смит называл «комплексом национальных мифов-символов»[24]. Отчасти этим объясняется способность национализма внушать идею жертвенности и борьбы.

Государственный национализм, иммиграция и интеграция

США всегда были открыты для иммигрантов (до 1960-х гг. в основном европейских) с полуофициальной идентичностью, основанной на лояльности идеологии и Конституции, но не на этнической лояльности (на принятии так называемого «кредо американца»). Конечно, это не сделало американский национализм слабым и «разбавленным». Однако потребовалось чрезвычайно сильное идеологическое и культурное воздействие через систему образования, средства массовой информации и массовую культуру (особенно Голливуд), направленное как на ассимиляцию иммигрантов, так и на их принятие существующим населением. Это не происходит само собой[25].

Термин «американский национализм» появился ближе к концу XIX века и прививался через школы и общественную символику – во многом как способ сплочения общей лояльностью и идентичностью более старого (белого) населения и новоприбывших (белых) иммигрантов. Не будучи реакционной силой, этот национализм был тесно связан с прогрессивным движением, направленным на укрощение дикого капитализма «позолоченного века», создание базовых социальных благ и модернизацию федерального правительства[26]. Этот национализм был фундаментом избирательной программы Теодора Рузвельта, когда тот стремился к переизбранию на пост президента как независимый кандидат, а впоследствии лёг в основу Нового курса Франклина Делано Рузвельта. «Безусловный и безоговорочный патриотизм позволяет американскому кредо просочиться в отношения и поведение иммигрантов, постепенно ориентируя их на ключевые убеждения, определяющие американскую идентичность… Патриотизм предшествует принятию доминирующей политической культуры; американское политическое сообщество принимается до того, как будет усвоен ценностный консенсус сообщества»[27].

Следовательно, было бы ошибкой думать, будто гражданский национализм непременно должен быть мультикультурным. Во-первых, в прошлом гражданский национализм, так же, как и этнический, настаивал на принятии государственного языка в качестве критерия гражданства. Джон Стюарт Милль считается величайшим пророком либерального индивидуализма, при этом он не был сторонником терпимости к разным национальным идентичностям внутри государства: «Свободные институты почти невозможны в стране, где соединены люди разных национальностей. Среди людей, не связанных братскими чувствами, особенно если они читают и разговаривают на разных языках, не может существовать единого общественного мнения, необходимого для работы представительного собрания или правительства».

Как отмечали Уолтер Рассел Мид, Майкл Линд, ваш покорный слуга и другие учёные, для большинства американцев среднего класса принадлежность к американскому сообществу никогда не означала только принятие американских политических ценностей, уважение к конституции и власти закона[28]. Существует целый ряд явных и неявных культурных требований, включая знание английского языка, американский патриотизм, трудовую этику, семью, религиозную веру (хотя со временем менялось представление о том, какой должна быть эта вера) и понимание сокровенных и сложных, но вместе с тем популярных и специфических для американцев ритуалов, таких как бейсбол. И этот подход срабатывал. Белый средний класс Америки успешно прививал свою культуру десяткам миллионов европейских иммигрантов и их потомкам, а сегодня он делает то же самое со многими миллионами азиатов, латиноамериканцев и иммигрантов иной расовой принадлежности.

Поэтому следует признать: в то время как «этнические» нации обычно имели формальные и неформальные средства ассимиляции лиц иной этнической принадлежности, «гражданские» нации примешивали к политическим требованиям культурные[29].

Национализм и социальные блага

С 1870-х до 1940-х гг. создание систем социального обеспечения тесно увязывалось с соображениями национальной безопасности и единства перед лицом вероятного конфликта в будущем и, в частности, с необходимостью набирать большие армии по призыву. Это требовало обеспечения лояльности всех солдат, чтобы им не пришло в голову повернуть оружие против своих офицеров и правителей. И означало необходимость базовых социальных гарантий и медицинского обслуживания для членов их семей[30].

Индустриализация и урбанизация привели к росту озабоченности по поводу физической готовности новобранцев. Такие тревоги вдохновили движение за снижение ужасающего уровня детской смертности в европейских городах конца XIX века[31]. В США импульс в направлении реформ принял форму прогрессивизма, призывающего к «национальной эффективности», и «нового национализма» Теодора Рузвельта, который помог заложить основы для Нового курса, предложенного его родственником Франклином.

Законы, направленные на то, чтобы положить конец самым уродливым формам промышленного капитализма (отмена детского труда, ограничение продолжительности рабочего дня), приняты в 1830-е годы. Однако первая систематическая программа государственного страхования была разработана Отто фон Бисмарком в 1880-е гг. с двумя родственными целями: предотвращение революции и укрепление национального единства[32]. Выступая перед Рейхстагом Германии, Бисмарк сказал: «Я достаточно много прожил во Франции, чтобы понимать, что преданность большинства французов своему правительству… по сути, связана с тем, что большинство получает пенсии от государства»[33].

Спустя десятилетие, по мере того, как Германия всё больше и больше опережала Британию в экономическом отношении, возможность войны с Германией становилась всё более реальной, а общественные волнения и протесты рабочих в Британии нарастали, часть британских интеллектуальных и политических элит начала присматриваться к немецкой модели[34]. В своих мемуарах (написанных после Первой мировой войны) бывший премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж оправдывал либеральный закон о государственном страховании 1911 г. угрозами со стороны других стран и внутренними волнениями, завершив словами: «Были ли мы готовы ко всем ужасающим непредвиденным обстоятельствам?»[35].

«Социальные империалисты» Британии были глубоко эклектичной группой, преимущественно выходцами из империалистического крыла Лейбористской партии. Но они также брали на вооружение мысли фабианских социалистов, включая писателей Герберта Уэллса и, между прочим, Джорджа Бернарда Шоу, идеи консерваторов «единой нации», бывших колониальных администраторов, таких как Лорд Мильнер и Джон Бьюкан, а также дальновидных представителей военной элиты и их союзников, таких как фельдмаршал Фредерик Робертс, Хэлфорд Макиндер и Редьярд Киплинг.

В свободный альянс их объединила вера в защиту Британской империи и убеждённость в высокой вероятности мировой войны, когда единство нации будет испытано на прочность. К этому следует добавить известное профессиональное презрение среднего класса к наследственным аристократам и профессиональным политикам, преобладавшим в британском правительстве, а также глубокий страх перед революцией, классовой враждой и распадом общества.

Стержнем такого мышления была вера в «национальную эффективность» – в то, что британское государство нужно реформировать и наделить дополнительными полномочиями, в том числе правом выстраивать экономику и руководить её развитием[36]. Герберт Уэллс назвал это «мятежом компетентных людей». По мнению Уинстона Черчилля, входившего тогда в либеральное правительство, «Германия организована не только для войны, но и для мира. Мы же не организованы ни для какого стоящего дела, кроме как для партийной политики»[37]. Планы социальных империалистов выходили далеко за пределы социального страхования, охватывая градостроительство, общественное здравоохранение и реформу образования[38].

Во всех западноевропейских странах успех различных программ социального империализма, осуществлённых до 1914 г., находил отражение в необычайной стойкости и самопожертвовании их армий. В то время как неспособность российского империалистического государства обеспечить минимальное социальное благополучие своих граждан во многом способствовала краху сначала армии, а затем государства в 1917 году.

Социальные империалисты в целом верили в необходимость новой управляемой «национальной экономики», более высокого прогрессивного налогообложения для оплаты социальной реформы и военных приготовлений. Они также верили в ограничение свободной торговли для защиты британской промышленности и имперского экономического единства («имперские преференции»). Таким образом, они восстали против ортодоксии свободного рынка, на котором настаивали обе политические партии до отмены Хлебных законов шестьюдесятью годами ранее (законы о пошлине на ввозимое зерно, действовавшие в Великобритании с 1815 по 1846 гг., являлись барьером, который защищал английских фермеров и землевладельцев от конкуренции с дешёвым иностранным зерном – прим. ред.). Интересная параллель с нынешним временем заключается в том, что их мысль развивалась в контексте упадка британской промышленности перед лицом растущей конкуренции на мировом рынке и резкого роста относительной значимости лондонского Сити и финансовых услуг.

В Британии социальный империализм, хоть и под другими названиями, укрепился и, в конце концов, восторжествовал вследствие войн, особенно Второй мировой, когда консерваторы и лейбористы вместе работали в правительстве[39]. В ходе этой войны лейбористы стали глубоко патриотичными людьми, а консерваторы соглашались с жёстким руководством экономикой со стороны государства. Создание Министерства здравоохранения в 1921 г. стало следствием Первой мировой войны. Доклад экономиста Уильяма Генри Бевериджа в 1942 г., заложивший основы государства всеобщего благоденствия после 1945 г., стал следствием Второй мировой. И сам Беверидж во многом мыслил категориями социального империализма[40].

В США тот же импульс, который в Британии породил социальный империализм, привёл к возникновению Прогрессивного движения и к появлению концепции «нового национализма» Теодора Рузвельта и Герберта Кроули, хотя в ней сравнительно меньше внимания уделялось благосостоянию и больше – регулированию капитализма и национальной эффективности.

Подобно британским социальным империалистам, но в отличие от большинства современных социальных реформаторов, деятельность Кроули являлась глубоко националистической. Она была посвящена американским национальным интересам. Государству и населению, особенно иммигрантам и их детям, внушалась новая национальная идея: «Таким образом последствия претворения судьбы нашей американской нации в национальную идею становятся революционными. Когда обетование американской жизни воспринимается как национальный идеал, достижение которого – вопрос искусного и напряжённого труда, следствием этого становится, по сути, отождествление национальной идеи с социальной проблемой»[41].

Сегодня, когда американское общество шатается под ударами расовых и культурных проблем, экономической депрессии и растущего неравенства, ключевой вопрос для будущего Америки: удастся ли снова мобилизовать общее понимание национальной идеи для проведения необходимых реформ? В обозримом будущем геополитическая конкуренция в мире будет в меньшей степени касаться военной силы и в большей – разворачиваться вокруг сравнительной национальной эффективности. Причём судить об этой эффективности придётся не столько с точки зрения экономического роста и технологических возможностей, сколько в терминах общественной солидарности и гармонии. Как и в прошлом, достижение новых форм эффективности будет мучительным и болезненным для крупных и могущественных сегментов общества. И так же, как и в прошлом, выраженный государственный национализм будет необходим для успеха национального строительства.

Данная статья частично основана на новой книге Анатоля Ливена «Изменение климата и национальное государство: доводы реалиста» (Climate Change and the Nation State: The Realist Case). Она опубликована издательством Penguin в Великобритании и типографией Оксфордского университета в США.

СНОСКИ

[1] Perre Manent. A World Beyond Politics? A Defence of the Nation State (translated by Marc LePain, Princeton University Press, Princeton NJ 2006). P. 1.

[2] Другой взгляд – Amartya Sen, Identity and Violence: The Illusion of Destiny (W.W. Norton and Co., New York 2006).

[3] Miller. On Nationality. P. 119; Collier, Exodus. P. 263.

[4] See John J. Mearsheimer. The Great Delusion: Liberal Dreams and International Realities (Yale University Press, New Haven 2018); Walt, The Hell of Good Intentions; Andrew J. Bacevich, Twilight of the American Century (University of Notre Dame Press, Notre Dame IN 2018).

[5] Will Kymlicka. “The Sources of Nationalism”, in McKim and McMahan, Morality of Nationalism. P. 57.

[6] Liah Greenfeld. Nationalism: Five Paths to Modernity (Harvard University Press, Cambridge MA 2013). P. 491.

[7] Nairn. Faces of Nationalism. PP. 65-67; Manent, World Beyond Politics. PP. 51-59.

[8] Tom Nairn. “The Curse of Rurality” in John A Hall (ed), The State of the Nation: Ernest Gellner and the Theory of Nationalism (Cambridge University Press 1998). P.108.

[9] Delmer M Brown. Nationalism in Japan: An introductory historical analysis (University of California Press, Berkeley, 1955). PP. 91, 104.

[10] См. “The Imperial Rescript on Education” (1890) in William Theodore de Bary et al. (eds), Sources of Japanese Tradition, vol. two, part two (Columbia University Press, New York, 2006). PP. 108-110; Barrington Moore, Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord and Peasant in the making of the Modern World (Penguin, London 1966). P. 246.

[11] Kevin M. Doak. A History of Nationalism in Modern Japan: Placing the People (Brill, Boston Mass, 2007). PP. 36-45, 113-126.

[12] James W.White. “State Building and Modernisation: The Meiji Restoration”, in Gabriel A. Almond et al. (eds), Crisis, Choice and Change: Historical Studies of Political Development (Little, Brown and Co., Boston Mass. 1973). PP. 502-503; Sources of Japanese Tradition. PP. 117-118.

[13] Fukuzawa Yukichi, quoted in W.G.Beasley. The Meiji Restoration (Oxford University Press, Oxford 1973). P. 377.

[14] См. Erica Benner “Nationalism: Intellectual Origins” in John Breuilly (ed). The History of Nationalism (Oxford University Press New York 2013). PP. 36-51; James J Sheehan, German Liberalism in the Nineteenth Century (Methuen, London 1982). PP. 274-283.

[15] Immanuel Wallerstein. The Modern World-System IV: Centrist Liberalism Triumphant, 1789-1914 (University of California Press 2011). P. 9.

[16] Barrington Moore, op cit. P. 493. Eugen Weber. Peasants Into Frenchmen: The Modernisation of Rural France 1871-1914 (Chatto and Windus, London 1977).

[17] Heinz Ziegler. Die Moderne Nation (Tuebingen 1931), quoted in Tibi, op cit. P. 33.

[18] Francesco Trinchero. Quoted in Nelson Moe, The View from Vesuvius: Italian Culture and the Southern Question (University of California Press, Berkeley 2002). P. 145. For the authoritarian and military character of Italian liberalism after unification, see Moe, op cit. PP. 126-183; Dennis Mack Smith, The Making of Italy 1796-1870 (Macmillan, London 1968). PP. 371-394. For the Bronte revolt and its suppression, see Lucy Riall, Under the Volcano: Revolution in a Sicilian Town (Oxford University Press, Oxford 2013).

[19] Francesco Trinchero. Quoted in Nelson Moe, The View from Vesuvius: Italian Culture and the Southern Question (University of California Press, Berkeley 2002). P. 145. По поводу подхода российских либералов к массам см. Lieven, Tombstone of Russian Power. PP. 153-155.

[20] См. Chua, Political Tribes. PP. 161-173; Mounk, People Versus Democracy. P. 10.

[21] О кемалистской идеологии и реформах Ататюрка см. Sevket Pamuk. “Economic Change in Twentieth Century Turkey”, Cambridge History of Turkey, volume IV (Cambridge University Press, Cambridge, 2008) pages 266-300; Hugh Paulton, Top Hat. Grey Wolf and Crescent: Turkish Nationalism and the Turkish Republic (Hurst and Co., London 1997). PP. 92-129; Carter Vaughn Findley. Turkey, Islam, Nationalism and Modernity (Yale University Press, New Haven CT 2010); William Hale. The Political and Economic Development of Modern Turkey (St Martin;s Press, New York 1981).

[22] См. Hasan Kayali. “The Struggle for Independence” and Andrew Mango, “Ataturk”, in Resat Kasaba (ed), The Cambridge History of Turkey. PP. 112-146, 147-174; Nicole and Hugh Pope. Turkey Unveiled: Ataturk and After (John Murray, London 1997). PP. 50-69.

[23] Prasenjit Duara. The Crisis of Global Modernity: Asian Traditions and a Sustainable Future (Cambridge University Press, New York 2014). P. 282.

[24] Anthony D. Smith. Nationalism and Modernism (Routledge, London 1998). PP. 181-187.

[25] См. Anatol Lieven. America Right or Wrong: An Anatomy of American Nationalism (second edition, Oxford University Press, New York 2012). PP. 37-46; Will Kymlicka. “The Sources of Nationalism”, in McKim and McMahan. P. 58.

[26] См. Herbert Croly. The Promise of American Life (1909, reprinted with an introduction by Franklin Foer, Princeton University Press, Princeton NJ 2014); Richard Hofstadter, The Progressive Movement, 1900-1915 (Spectrum, New York 1963), Sean Dennis Cashman, America in the Gilded Age: From the Death of Lincoln to the Rise of Theodore Roosevelt (New York University Press, New York 1984). PP. 354-380.

[27] John C. Harles. Politics in the Lifeboat: Immigrants and the American Democratic Order (Westview Press, Boulder, CO 1993). P. 100.

[28] Walter Russell Mead. Special Providence: American Foreign Policy and How It Changed the World (Knopf, New York 2001). PP. 226-237; Lieven, America Right or Wrong. PP. 37-46; Lind. PP. 270-274, 285-287.

[29] Michael Walzer, in Charles Taylor (ed). Multiculturalism and the Politics of Recognition (Princeton University Press, Princeton NJ 1994). P. 101; Kymlicka, Politics in the Vernacular.

[30] Michael B. Katz. In the Shadow of the Poorhouse: A Social History of Welfare in America (Basic Books, New York 1986), quoted in Skocpol, op. cit. page 24.

[31] Bernard Semmel. Imperialism and Social Reform: English Social-Imperial Thought, 1895-1914 (Allen and Unwin, London 1960). PP. 12-16, 209. Michael B. Katz. In the Shadow of the Poorhouse: A Social History of Welfare in America (Basic Books, New York 1986); Theda Skocpol. Protecting Soldiers and Mothers: The Origins of Social Policy in the United States (reprinted Harvard University Press, Cambridge Mass 1995). For these fears in Britain, see Anna Davin, “Imperialism and Motherhood”, in Frederick Cooper and Ann Laura Stoler (ed), Tensions of Empire: Colonial Cultures in a Bourgeois World (University of California Press, Berkeley 1997). PP. 87-151.

[32] Gerhard A Ritter. Social Welfare in Germany and Britain (Berg Publishers, Leamington Spa, 1986); David Blackbourn and Geoff Eley. The Peculiarities of German History (Oxford University Press New York 1984), pa91-94; Gordon Craig. Germany 1866-1945 (Oxford University Press, Oxford 1981). PP. 150-152; Albin Gladen. Geschichte der Sozialpolitik in Deutschland (Steiner Verlag, Stuttgart 1974). PP. 1-85; Hans-Ulrich Wehler. Bismarck und der Imperialismus (1969, reprinted KiWi Bibliothek Cologne 2017). P. 459.

[33] Quoted in Hans-Ulrich Wehler. The German Empire 1871-1918 (Berg Publishers, Dover NH 19850. P. 132.

[34] См. E.P.Hennock. “The Origins of British National Insurance and the German Precedent, 1880-1914”, in W.J.Mommsen (ed). The Emergence of the Welfare State in Britain and Germany 1850-1950 (Routledge, London 1981). PP. 84-106; George Dangerfield. The Strange Death of Liberal England, 1910-1914 (reprint Transaction Publishers, London 2011). PP. 219-221.

[35] David Lloyd George. War Memoirs, quoted in Semmel, op. cit. P. 245.

[36] G.R. Searle. The Quest for National Efficiency Study in British Politics and Political Thought, 1899-1914 (Blackhall Publishing, London 1999).

[37] Quoted in Hennock. P. 88.

[38] См. Sidney Webb. Twentieth Century Politics: A Policy of National Efficiency (Fabian Tract no.108, 1901, London); George Bernard Shaw, Fabianism and Empire: A Fabian Manifesto (Grant Richards, London 1900); Benjamin Kidd. Individualism and After (Herbert Spencer Lecture 1908, reprinted Cornell University Library 2009); Karl Pearson. Social Problems: Their Treatment, Past Present and Future (University of London Press, London 1912); Alfred Milner. The Nation and the Empire (Constable, London 1913); George Dangerfield. The Strange Death of Liberal England 1910-1914 (Serif reprint, London 2012); John Buchan. A Lodge in the Wilderness (1906, republished independently London 2018).

[39] См. Richard Titmuss. “War and Social Policy”, in Titmuss, Essays on ‘The Welfare State’. Reprinted Policy Press, London 2018). PP. 44-53.

[40] “Social Insurance and Allied Services”, report by Sir William Beveridge to Parliament, November 1942, at https://sourcebooks.fordham.edu/mod/1942beveridge.asp; Sir William H. Beveridge. The Pillars of Security; and other wartime essays and addresses (reprinted Routledge, London 2015); Sir William H. Beveridge. Full Employment in a Free Society (reprinted Routledge, London 2015). For the role of the Second World War in driving health and social welfare reforms in Japan, see “War and Welfare”.

[41] Там же.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493688 Анатоль Ливен

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова перед студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО по случаю начала учебного года, Москва, 1 сентября 2020 года

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Александр Владимирович,

По традиции мы встречаемся здесь 1 сентября. Даем совместный старт новому учебному году. Конечно, направляем особые наши поздравления первокурсникам, которые поступили в очень серьезной и конкурентной борьбе, о чем ректор А.В.Торкунов сейчас подробно рассказал. Из года в год МГИМО подтверждает свою репутацию. Конкурс здесь самый серьезный в Российской Федерации, и качество тех, кто пополняет ряды студентов, всегда вызывает огромное уважение и восхищение.

В этом году, несмотря на коронавирус, приемная кампания прошла прекрасно. Мы наблюдали, как и в онлайн-режиме и в других форматах, все необходимые процедуры были обеспечены. О результатах А.В.Торкунов сейчас упомянул. Они впечатляют.

На днях Анатолий Васильевич отметил свой очередной юбилей. Что было особенно отрадно, в этот день очень много говорилось о традициях МГИМО, нашей истории, о людях, которые здесь работают и учатся. Поэтому у меня нет нужды лишний раз много говорить в адрес родного института. Хотел бы еще раз поздравить А.В.Торкунова с его прекрасной датой. Как вам известно, Президент Российской Федерации В.В.Путин подписал Указ о награждении ректора МГИМО А.В.Торкунова Орденом за заслуги перед Отечеством 2-й степени. Я думаю, в этом символично проявляется не только признание его личных заслуг, но и заслуг в том, что касается деятельности университета.

А.В.Торкунов сказал, что для университета главный камертон – это работодатель в лице МИД России. Хотя, если брать чистую статистику, конечно же, из выпускников каждый год в МИД попадает незначительная часть. Она, может быть, исчисляется десятками, порой, цифра приближается к сотне. Гораздо больше людей идут на работу в другие структуры: в правительственные ведомства, частный бизнес, журналистику. Образование богатое и дает возможность прекрасного выбора профессии по душе. Еще раз скажу, качество этого образования гарантирует, что при желании в любом выбранном деле можно достичь очень больших успехов.

Как вам известно, мы выбирали дипломатию в тот период, когда выбирать было легче. Наверное, было меньше искушений по сравнению с количеством факультетов, которые сейчас функционируют в МГИМО. У нас было 4 факультета. Мы выбрали дипломатию, поэтому я каждый год говорю здесь о дипломатии. Учитывая, что вы поступили все-таки в институт международных отношений, не хочу много рассказывать о ситуации в мире. Если вы здесь, значит, следите за этой ситуацией, интересуетесь ею.

Очень коротко скажу, что уже не первый год ситуация в мире характеризуется переходом к новой, более демократичной и справедливой, многосторонней системе, которая должна в гораздо большей степени учитывать те перемены, которые за последние десятилетия произошли в мире. Перемены, прежде всего, заключаются в том, что все проблемы становятся трансграничными, одинаково затрагивающими все страны. Проблемы становятся такими, от которых ни одна страна в одиночку укрыться не сможет. Коронавирус лишнее тому подтверждение, не говоря уже о международном терроризме, наркотрафике, других формах организованной преступности, проблемах климата и многое другое.

Еще одна проблема, с которой сегодня нам приходится сталкиваться – это нежелание многих стран, прежде всего отдельных западных государств во главе с США, признать объективную реальность формирования в нашем мире новой системы отношений, когда появились новые центры силы. Китай и Индия – достаточно назвать эти две страны как локомотивы экономического роста. А если брать Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) в целом, то он наиболее быстрорастущий. С появлением экономического могущества, конечно же, приходит и финансовая мощь, а с этим и политическое влияние. Попытки игнорировать эту реальность, не дать сформироваться таким отношениям, которые в полной мере уважительно учитывали бы эти новые достижения многих стран мира, я считаю недальновидно и опасно. Что получается? Наши западные коллеги почти полтысячелетия задавали тон в мировых делах, контролировали экономику через колониальные завоевания, обеспечивали безбедное и роскошное функционирование своих элит за счет вывоза из колоний природных ресурсов. За эти 500 лет, конечно же, многое произошло. Даже после того, как колониальная система разрушилась, отношения «учителя и ученика», «хозяина и помощника» все-таки в значительной степени сказывались на менталитете западных политиков. Они до сих пор отказываются признавать необходимость вести дела на равных, признавать многополярную и полицентричную реальность. Пытаются удержать свое доминирующее положение теперь уже не за счет естественных созданных ими механизмов экономического доминирования, а за счет применения уже совсем нелегитимных методов. Это санкции, прямая интервенция и много другое, что мы сейчас наблюдаем практически ежедневно в отношении многих государств.

Там, где не получается с наскока подчинить своей воли ту или иную страну, создается то, что называется «пространством хаоса», который они рассчитывают видеть управляемым хаосом. Жизнь показывает, что управлять хаосом невозможно. Началось это еще в 1999 г. в бывшей Югославии, потом были Ирак, Ливия, Сирия и другие страны Ближнего Востока. Всем известен печальный пример того, что было сделано на Украине. Сейчас непростые времена переживают наши белорусские соседи. Мы свою позицию очень четко изложили. Президент России В.В.Путин говорил об этом откровенно. Мы будем руководствоваться международным правом, теми обязательствами, которые существуют между Российской Федерацией и Республикой Беларусь. Конечно, хотим, чтобы белорусам самим была предоставлена возможность решить свои проблемы без какого-либо вмешательства извне.

Мы видим искушения многих западных государств как соседей, так и стран, которые находятся далеко за океаном – имею в виду США и Канаду – навязать некие подходы к преодолению нынешней ситуации в Республике Беларусь. На эти подходы реагирует Президент Беларуси А.Г.Лукашенко. Считаем, что необходимости в каких-либо навязчивых посреднических услугах нет. Президент Беларуси предложил конституционную реформу. По нашей общей оценке, это и есть та форма, в которой вполне можно организовать диалог с гражданским обществом и которая должна позволить обсудить все вопросы, волнующие ту или иную часть белорусских граждан. Я могу потом, когда будем уже интерактивно общаться, дополнительно прокомментировать эту тему, если будут у вас вопросы. Сейчас хотел бы завершить свое вступление тем, что мы, выступаем за более демократичный и справедливый миропорядок, неуклонное соблюдение Устава ООН, против попыток подменить международное право некими правилами, на которых должен быть основан миропорядок. Это сейчас новая идея наших западных стран. Они изобрели термин «порядок, основанный на правилах». Правила меняются от случая к случаю в зависимости от того, что в том или ином случае нужно нашим западным коллегам. Создаются коалиции единомышленников, как правило, из числа западных стран, также они «вручную» выбирают партнеров из других регионов, которые послушны нашим западным коллегам. В своем кругу договариваются создать то какое-то «партнерство против безнаказанности в сфере применения химического оружия», то «партнерство по обеспечению кибербезопасности» и «по наказанию тех, кто вмешивается в киберпространство с неблаговидными целями», то какое-то «партнерство по защите прав человека». Все это делается в далеко не универсальном формате, а в узком кругу тех, кто не будет спорить с западными инициаторами этих затей. Потом правило, которое складывается вокруг той или иной темы, декларируется универсальным, и от всех требуют его соблюдать. А те, кто не соблюдает сформированные в узком кругу постулаты, против них объявляются санкции. К сожалению, Евросоюз вслед за США все больше и больше идет по пути санкционного давления. Внутри ЕС выработали решение о создании механизмов введения санкций за вторжение в киберсферу с преступными целями (как они считают), по правам человека и еще по каким-то вопросам. Эти санкции нелегитимны с точки зрения международного права, как нелегитимны любые односторонние санкции. Тенденция такая просматривается. «Мы – Запад, Евросоюз, НАТО – знаем, как надо жить на этой Земле». Все остальные должны прислушиваться.

Посмотрите, какие заявления делают про ситуацию в Белоруссии Генеральный секретарь НАТО Й.Столтенберг, представители Евросоюза, западные лидеры, которые оказались во главе ОБСЕ. Нравоучения, произносимые тоном, который не допускает даже сомнений в том, что это должно быть воспринято всеми, как руководство к действию. Это уже, в общем-то, от отсутствия элементарных дипломатических навыков, по большому счету, это уже неэтично не только с дипломатической, но и с общечеловеческой точки зрения. Мы это видим и обращаем на это внимание.

Например, наши французские и германские коллеги в прошлом году объявили, что они создают партнерство в защиту мультилатерализма, то есть многосторонности. Многосторонность, наверное, дело хорошее. Мы всегда выступаем за то, чтобы проблемы решались не через односторонние подходы, а через коллективные – многосторонние. Почему те, кто хочет отстоять многосторонность, выдвигают эту инициативу за рамками самой многосторонней и универсальной ООН? Непонятно. Они даже не пытались. В ООН, кстати говоря, Россия вместе с большой группой стран наших соседей и стран Азии, Африки, Латинской Америки, продвигает партнерство в защиту принципов Устава Организации Объединенных Наций. Это, наверное, то самое движение, которое требуется, чтобы обозначить свою приверженность принципам многосторонности.

Тем не менее, критикуя то, что мы видим в действиях наших западных партнеров, ряда других стран по проблемам, которыми предпочли бы решать на основе международного права, поиска баланса интересов, а не через одностороннее давление, не ограничиваемся критикой. Мы выдвигаем позитивную повестку дня. Она, как я уже говорил, заключена в необходимости все-таки вернуться к истокам: уважать принципы Устава ООН, помнить о том, что ООН родилась 75 лет назад на руинах Второй мировой войны, родилась благодаря Победе в Великой Отечественной и во Второй мировой войне, благодаря Победе, которую ковали страны разных социально-политических и идеологических систем. Союзники в той войне объединились ради Победы над общим врагом. Они поднялись выше разногласий, разделявших их в годы, предшествовавшие Второй мировой войне. Об этом уже много раз говорилось. Считаю, что сегодня ситуация в мире, конечно, не такая кровопролитная, как та, что сложилась в ходе Второй мировой войны, но рисков гораздо больше и они не менее серьезные. Я упомянул терроризм, наркопреступность, которая ежегодно уносит огромное количество людей. Давайте не будем забывать и о рисках распространения оружия массового уничтожения. Сейчас США практически разрушили всю систему сдерживания в сфере контроля над вооружениями, они доктринально внедряют в свою практическую деятельность принципы, которые, по сути дела, понижают порог применения ядерного оружия. На все на это накладывается стремление преступных террористических и прочих группировок получить доступ к ядерным технологиям, а также к технологиям создания и использования других видов оружия массового уничтожения (химическое или биологическое). Нам, я считаю, преступно разбегаться по «национальным квартирам», «хлопать дверьми», заявлять о том, что с такой-то страной «вообще общаться не буду, пока она не выполнит ультиматум». Мы все это наблюдаем.

Смотрите, какие сейчас существуют проблемы не только в отношениях между Россией и США, но и в отношениях между США и КНР.

Мы за то, чтобы искать компромиссы, балансы интересов. Именно на выработку консенсусов нацелены такие организации, в которых участвует Россия – СНГ, ОДКБ, ЕАЭС, БРИКС, ШОС. Признанием новых реальностей стало создание «Группы двадцати», в которой представлены страны БРИКС, т.н. «семерка» и ряд других ведущих государств развивающихся регионов современного мира. В «Группе двадцати» продолжается очень важная работа. Сейчас, по сути дела, это единственная площадка за пределами ООН, где, все без исключения ведущие экономические страны представлены и, где поставлена общая цель – договариваться. Этой логике не хватает многим другим форматам, в которых наши западные партнеры работают.

Мы продвигаем повестку дня, которая должна помочь преодолеть сохраняющиеся проблемы в международных делах через сотрудничество. Оно может быть только равноправным, основанным на учете озабоченностей друг друга, нацеленным, еще раз подчеркну, на выработку баланса интересов. Сформировали свое видение продвижения к гармонии в мировых делах. Если говорить об экономических проблемах, то мы убеждены (и это отражено в инициативе Президента России В.В.Путина) в необходимости двигаться к созданию Большого Евразийского партнерства, которое было бы открыто для экономического и гуманитарного сотрудничества для всех стран Евразии, включая членов ЕАЭС, ШОС, Европейского союза, АСЕАН. У нас общий огромный континент с огромными богатствами и не использовать это Богом данное преимущество было бы, конечно, весьма неосмотрительно. Это долгосрочная цель. Это процесс, который исторически, я убежден, будет воспринят всеми странами нашего континента.

В ближайшей перспективе считаем принципиально важным, чтобы постоянные члены СБ ООН реализовали свою ответственность в соответствии с Уставом ООН и провели саммит, на котором можно было бы, реализуя полномочия этих пяти стран, заложенных в Уставе ООН, рассмотреть пути кардинального «оздоровления» ситуации в сфере безопасности в глобальном масштабе. Все страны «пятерки» в ответ на это предложение Президента России В.В.Путина откликнулись позитивно. Надеюсь, как только коронавирусная ситуация позволит, такой саммит состоится. Он должен, конечно, проходить в очном формате.

Давайте перейдем к интерактиву.

Вопрос: Вы затронули сегодня очень много тем. В том числе Вы говорили о том, как важно решать проблемы совместно, коллективно с учетом того, что они становятся трансграничными. Порой они затрагивают не просто какие-то заокеанские дела, а наших партнеров по СНГ. Многократно отмечалось, в том числе и Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, что именно СНГ является приоритетным направлением для нашей внешней политики. Как Россия может помочь в разрешении карабахского кризиса между Республикой Армения и Азербайджанской Республикой?

С.В.Лавров: Россия участвует в международных усилиях по созданию условий для урегулирования различных кризисов и конфликтов, в том числе это касается нагорно-карабахского урегулирования, для рассмотрения которого в свое время была создана Минская группа ОБСЕ. Сопредседателями в этой группе сейчас являются Россия, США и Франция. Туда входят еще несколько стран, в том числе Белоруссия, Германия, Италия, Швеция, Финляндия, Турция. По решению этой группы сопредседатели – Россия, Франция и США – наделены полномочиями повседневной работы для того, чтобы создавать необходимую атмосферу, в которой стороны сами смогут найти общеприемлемые договоренности.

Я это особо подчеркиваю, мы не занимаемся написанием сценариев решения проблемы. Мы создаем условия для того, чтобы они сами между собой могли договориться. Последние 18 лет прорабатывались первые такие документы между сторонами. Сделано немало. Там сформулированы принципы, которые отражают положения Устава ООН и Хельсинкского Заключительного акта совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также те конкретные параметры, которые необходимо согласовать для того, чтобы это урегулирование состоялось. Я не буду сейчас вдаваться в детали.

За последнее время произошло несколько инцидентов, в том числе в районе Карабаха, а в июле этого года и на границе между Азербайджаном и Арменией. Эти инциденты, конечно же, очень серьезно повысили напряженность и не сыграли позитивной роли для формирования правильной атмосферы усилиями сопредседателей.

Во время этого кризиса я общался по телефону с моим армянским и азербайджанским коллегами. Новый министр иностранных дел Азербайджана был у нас с визитом на прошлой неделе. С министром иностранных дел Армении я еще раз поговорил по телефону. У нас есть ощущение, что обе стороны заинтересованы в том, чтобы сейчас ситуация успокоилась и возобновились встречи, которые представители сопредседателей (Россия, Франция, США) организуют в регионе, когда они посещают Баку и Ереван, потом обмениваются своими оценками и готовят встречи министров иностранных дел Армении и Азербайджана со своим участием. На определенных этапах, когда есть надежда на конкретные позитивные сдвиги проводятся саммиты Президентов Азербайджана и Армении.

Россия – одна из наиболее активных участниц этого процесса, поскольку помимо тройки сопредседателей мы еще продвигаем свои посреднические усилия по созданию благоприятных условий для диалога сторон в национальном качестве. Несколько раз приглашали министров иностранных дел Армении и Азербайджана к нам в страну. Были и встречи на уровне Президентов трех стран – России, Армении и Азербайджана.

Этот вид работы – наш вклад в общие усилия сопредседателей. Никогда свои двусторонние шаги не противопоставляем деятельности «тройки» – России, США и Франции. Всегда, когда мы проводим такие трехсторонние встречи – Россия, Азербайджан, Армения – мы приглашаем сопредседателей для того, чтобы они получили по завершении этих встреч всю необходимую информацию.

Наша линия опирается на тот комплекс документов, который был наработан почти за 18 лет. Есть т.н. Мадридские принципы, есть обновленные версии документов, которые были одобрены сторонами в качестве основы для дальнейшей работы. Эти документы депонированы в секретариате ОБСЕ.

Мы сейчас наблюдаем, как в условиях некоего застоя звучат голоса о том, что надо отказаться от этих документов и начать с чистого листа, а то и вообще запустить какой-то план «Б». Мы считаем, что это будет большой ошибкой. Убеждены в том, что наработанное за эти годы должно оставаться в основе наших дальнейших усилий.

Я не буду в деталях описывать, что там согласовано в предварительном порядке, это достаточно конфиденциальная часть работы. Но могу вас заверить, что там есть развязки, которые позволят обеспечить справедливость и для армянских представителей, и для азербайджанских.

Вопрос: В недавнем времени Конгресс США одобрил ряд дополнительных санкций против судов и компаний, участвующих в строительстве «Северного потока-2». Как Вы оцениваете правомерность этих санкций? Свидетельствуют ли они об утрате интереса США к развитию трансатлантического партнерства, либо же они являются актом дружбы по отношению к странам Европейского союза?

С.В.Лавров: В своем вступительном слове я уже касался проблемы односторонних санкций. Любые односторонние санкции нелегитимны. Легитимными являются только санкции, которые вводит Совет Безопасности ООН. Все остальное – это попытки подрывать международное право, подрывать принципы Устава ООН, которые заключаются в необходимости коллективно выстраивать работу по решению любых проблем.

В случае с «Северным потоком-2» совершенно откровенно имеют место методы нечистоплотной конкуренции. Американцы открыто заявляют, что «Северный поток-2» необходимо прекратить, потому что он нарушает энергетическую безопасность Европы и, что для ее обретения Европа должна покупать сжиженный природный газ у США. При этом стоимость американского СПГ гораздо выше, нежели стоимость газа, который будет поступать по новому трубопроводу на европейский континент.

Подобные заявления аррогантны, они показывают полное неуважение США к своим союзникам. В Германии и в ряде других стран Евросоюза уже отреагировали на это. На днях Канцлер Германии А.Меркель, выступая после очередного совещания Евросовета, подтвердила, что «Северный поток-2» – это сугубо коммерческий проект, он не может быть разменной монетой в каких-то политических играх. Мы такую позицию разделяем. Что касается отношений в Евроатлантическом сообществе и оценки намерений США в отношении этого сообщества – это дело тех, кто расположен по обе стороны Атлантики. Я комментировать евроатлантические дела не буду, а то меня еще обвинят в том, что я вмешиваюсь в эту ситуацию. Мне этого не хочется.

Вопрос: Я хотел бы спросить Вас о ситуации, которая сложилась сегодня в Республике Беларусь. Как Вы считаете, какие пути решения данного конфликта есть на сегодняшний день? Какую позицию должна занять Россия? Какие действия предпринять для стабилизации ситуации в таком важном для России государстве, как соседняя Республика Беларусь?

С.В.Лавров: Мы уже говорили об этом, когда я делал свое вступительное слово. Об этом не раз высказывался Президент Российской Федерации В.В.Путин, в том числе в своем недавнем интервью каналу «Россия-1». У нас позиция очень простая и четкая. Мы убеждены, что белорусский народ имеет все возможности самостоятельно эту проблему решить. Есть вопросы, которые необходимо обсуждать, это очевидно.

Мы считаем недопустимым в современном мире попытки выступать неким судьей, выносить свои приговоры и исполнять их путём введения санкций и прочих угроз, как это пытаются делать наши западные коллеги. К сожалению, эти повадки проявляются в ЕС, в том числе у соседей Белоруссии, которые хотят затянуть всех членов ЕС на свою жесткую антилукашенковскую платформу. Мы знаем, что это вызывает серьезный дискомфорт у стран, считающихся «старой Европой», понимающих необходимость действовать сбалансированно, у которых грубое, откровенное вмешательство во внутренние дела любого государства всё-таки вызывает дискомфорт. Они, например, требуют, как и американцы, поляки, литовцы, другие прибалты, чтобы руководство Республики Беларусь согласилось на посредничество ОБСЕ.

Я разговаривал с Действующим председателем ОБСЕ, Премьер-министром Албании Э.Рамой, с Министром иностранных дел Швеции (Швеция будет следующим Председателем в ОБСЕ), они хотели вдвоём наладить такой процесс. Звонили нам, пытались через нас донести до белорусского руководства необходимость пойти на такое посредничество. Мы поинтересовались, почему ОБСЕ не поехала наблюдать за выборами в Республику Беларусь, когда она получила приглашение? Они заявили, что приглашение пришло поздно. На самом деле, оно пришло за месяц до проведения выборов. В ОБСЕ не существует никаких требований, согласно которым нужно приглашать наблюдателей на выборы больше чем за месяц. Там не указано никаких параметров. Единственное обязательство – приглашать международных наблюдателей. А для того, как это приглашение сделать, есть национальные законы и собственное видение ситуации, что Беларусь и сделала. Все эти вымыслы, что нужно приглашать за два месяца, содержатся в методичках, разработанных самой ОБСЕ в лице своего Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Если посмотреть на штатный состав этого Бюро, там 99% - это граждане ЕС и НАТО. Мы вместе с нашими партнерами по СНГ с 2007 года продвигаем в ОБСЕ предложение о том, чтобы превратить ОБСЕ в нормальную организацию, где будут понятные критерии для всех видов деятельности, включая критерии, которыми необходимо руководствоваться, организуя наблюдение за выборами. Западные страны категорически отказываются даже обсуждать подобные вещи. Мы также предложили обсудить, согласовать и одобрить устав организации, потому что ОБСЕ называется организацией, а устава у нее до сих пор нет.

Весь пафос наших западных партнеров, защищающих ОБСЕ в нынешнем виде, заключается в том, что её размытость, двусмысленная гибкость является тем, что нужно поддерживать, потому что это, как они выражаются, - золотой стандарт. Я вижу в этом только одно объяснение: такую «размытую» организацию без четких правил очень легко использовать, ей легче манипулировать. Тем более, ОБСЕ хочет – или Запад её выталкивает на эту роль – быть главным посредником, а в самой ОБСЕ глубокий кризис: там нет генерального секретаря, руководителей институтов по правам человека, национальным меньшинствам и по СМИ. Все эти руководители уволились, потому что попытка продлить их полномочия (в «пакете», всех четверых) натолкнулась на возражение ряда стран. Единственное, что есть важное в ОБСЕ – это консенсус. Все четыре представителя, которые были одобрены на предыдущие три года, были представителями западных стран. Мы много раз пытались продвинуть на один из четырех постов хотя бы одного гражданина или гражданку из стран СНГ. Ничего не получилось.

В ОБСЕ есть исполняющий обязанности в Генеральном секретариате, в институтах по правам человека, по СМИ и по национальным меньшинствам. Просто следующий в иерархии человек исполняет обязанности. Как Вы думаете, из каких стран эти четверо? Тоже все из западных стран. И так насквозь весь секретариат. Я не хочу никого огульно обвинять. Многие страны-члены ОБСЕ хотят видеть ее сбалансированной и нейтральной, но им не дают «развернуться», и ОБСЕ, к сожалению, большей частью используется агрессивным меньшинством для сведения политических счетов.

Учитывая, где мы все сейчас оказались (с проблемами в руководстве организации, и с тем, как она себя ведет в отношении Белоруссии), при подготовке к очередному Совету министров иностранных дел (СМИД) ОБСЕ, которое состоится в начале декабря в столице Албании Тиране, мы будем требовать начала конкретного, профессионального разговора по реформе этой уже немного застоявшейся структуры.

Возвращаясь к Белоруссии. Как и Президент России В.В.Путин, я упоминал, что Президент Белоруссии А.Г.Лукашенко еще до начала выборов говорил о необходимости конституционной реформы. Недавно А.Г.Лукашенко высказывался о том, что реформа должна быть деперсонифицирована и предполагать устойчивость политической системы Республики Беларусь независимо от личности. Он сказал, что уже сейчас готов приступать к разработке этих реформенных предложений. Я посчитал правильным, чтобы к этой работе были приглашены представители гражданского общества. Если им хочется выйти из этого кризиса в качестве окрепшей страны, а не разжигать какие-то противоречия, они должны сами проявить к этому интерес. Но мы видим попытки раскачивать ситуацию. Этого никто и не скрывает. Наши литовские соседи уже перешли все грани приличия в требованиях, которые они выдвигают. У нас есть основания предполагать, что они с С.Г.Тихановской работают совсем не демократическими методами, в которых не проявляется уважение к суверенитету Республики Беларусь.

Вопрос: Каково, на Ваш взгляд, будущее иранской ядерной программы? Есть ли на сегодняшний день шансы сохранения СВПД в рамках, приемлемых для всех стран-участниц? Допускаете ли Вы возвращение США и Ирана к конструктивному диалогу по разрешению накопившихся взаимных претензий?

С.В.Лавров: Ситуация вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по урегулированию вокруг иранской ядерной программы напряженная. Она сложилась так в результате того, что пару лет назад США официально, через подписание соответствующего указа Президентом Д.Трампом, вышли из договоренности, достигнутой в 2015 году по итогам многолетних переговоров (более 10 лет), и которая была одобрена единогласно принятой резолюцией СБ ООН, тем самым обретя силу инструмента международного права, накладывающего обязательства строго руководствоваться решениями, достигнутыми между переговорщиками со стороны Запада, России, Китая и Ирана, не только на участников СВПД, но и на остальные страны-члены ООН.

Этот документ в свое время был охарактеризован как беспрецедентный прорыв, в том числе в сфере укрепления режима нераспространения ядерного оружия, а также в военно-политической сфере – как важнейший шаг по созданию системы безопасности в регионе Персидского залива. Все комментаторы, которые были знакомы с ситуацией, по заслугам превозносили это достижение. Но когда США при администрации Д.Трампа назвали эту сделку худшей в истории и официально из нее вышли, она была поставлена под удар. Многие сомневались, сможет ли она сохраниться. Для того, чтобы ее сохранить потребовалась политическая воля остающихся участников. Это, прежде всего Россия, Китай, Иран, и европейская тройка: Германия, Франция и Великобритания. Все эти страны подтвердили свою заинтересованность в сохранении сделки, но проблема заключалась в том, что США, отказавшись от своих обязательств, возобновили свои односторонние санкции против Ирана, в том числе, злоупотребляя своим положением в мировой валютной системе, стали пресекать любые попытки использовать долларовые расчеты для того, чтобы кто-нибудь другой торговал или совершал какую-то инвестиционную деятельность с Ираном. Потребовалась большая работа.

Через пару месяцев после этого решения США мы с европейцами, иранцами и китайцами встречались в Вене. Они обещали придумать механизм, который не будет зависеть от доллара и будет обеспечивать расчеты для всех остальных стран, желающих торговать и иметь экономические дела с Ираном. Этот механизм называется «Инстекс». Он был создан не так быстро, как нам обещали, – только в конце прошлого года. Пока через него прошла только одна-единственная операция. Конечно, этого мало для того, чтобы обеспечить нормальную торговлю с Ираном.

Получается, что США отказались от этого плана действий. Они не просто сказали, что возобновляют односторонние американские санкции, но и запретили всем остальным торговать с Ираном. Есть даже примеры, когда некоторые союзники США унизительно просили у них сделать исключение из этого запрета, чтобы несмотря на экстерриториальное, противоправное применение американских рестрикций, они могли бы кое-как торговать с Ираном, получать оттуда нефть и т.д. Я считаю, что это невообразимо. Несколько лет назад такое невозможно было представить.

Будучи уже за рамками этой программы и потеряв все свои права (раз они отказались от обязательств), США на днях пытались провести в СБ ООН решение, которое устанавливало бы оружейное эмбарго на поставки любых вооружений в Иран и из Ирана, несмотря на то, что соответствующие положения действующей резолюции истекают в середине октября. Они убеждали всех нас, что если сейчас мы не обеспечим продолжение ограничений на торговлю оружием с Ираном, Тегеран будет еще больше дестабилизировать Ближний Восток, регион Персидского залива и т.д. Это было абсолютно нелегитимно. Эта резолюция набрала только два голоса из пятнадцати. Все остальные либо проголосовали против, либо воздержались.

Теперь США хотят использовать достаточно сложный, изощренный юридический инструмент, который был заложен в СВПД и одобрен Советом Безопасности ООН. Благодаря ему можно восстановить те коллективные санкции, которые вводились по линии ООН и были отменены в начале 2016 г. после принятия СВПД. Это тоже попытка с негодными средствами. Несмотря на наличие механизма, который в свое время был заложен для возможности вернуть санкции ООН, во-первых, механизм готовился исключительно на случай, если Иран не будет выполнять свои обязательства (а иранцы их выполняют), во-вторых, США потеряли все свои права, отказавшись от своих обязательств. США требуют от всех подчиняться их воле. Как вы знаете, не только по Ирану, но и по Венесуэле – перехватывают суда, пытаются организовать морскую блокаду. Мы, конечно, знаем, что символ Республиканской партии США – это слон, но все-таки мир – это не посудная лавка.

Вопрос: Хочу поблагодарить Вас за выступление и возможность задать интересующие вопросы Вам напрямую. В феврале этого года Великобритания вышла из состава Евросоюза. Какие отношения будут складываться между Россией и Великобританией, учитывая тот факт, что 1 августа Россия открыла границы для трех государств, в числе которых есть и Великобритания?

С.В.Лавров: В том факте, что мы открыли границы для Великобритании и ряда других стран, не усматривайте политики, политического предпочтения. Эти решения принимаются исключительно на основе оценок, которые проводят наши санитарно-эпидемиологические власти и принимает Оперативный штаб, созданный при Правительстве.

Отношения между Англией и Россией насчитывают столетия. Они никогда не были простыми, несмотря на родственные связи, которые периодически устанавливались между монархиями. К нынешнему периоду мы подошли совсем не в лучшей форме, даже хуже, чем в те годы, когда отношения развивались ни шатко, ни валко. Сейчас они резко отрицательные по причине действий наших британских коллег.

Все началось еще с кончины А.Литвиненко в 2007 г. Потом были Скрипали, потом англичане так же активно подхватили другие антироссийские выходки (например, малайзийский «Боинг» в Донбассе). Были внесены сугубо британские акценты: якобы мы вмешивались в референдум по «брекзиту», потом сказали, что не вмешивались, но «точно вмешивались в референдум о независимости Шотландии», сейчас опять «будем вмешиваться во внутренние дела Соединенного Королевства». Это печально слышать.

Мы никогда не пытались искусственно осложнять наши отношения.

В них и так немало проблем. Я перечислил лишь некоторые, созданные британской стороной без каких-либо доказательств.

Нам сейчас выдвигают требования, чтобы врачи в Омске немедленно представили свои заключения, чтобы мы провели расследование по поводу того, что А.Навальный впал в кому. Помните, в Омске он пролежал чуть более суток? И все наши западные коллеги уже подняли шум, почему нет никакой информации. Вот, наконец, он уже неделю как находится в Германии. Немецкие врачи тоже не дают никакой информации. Значит, требуется дополнительное время? Но почему-то к ним никто не выдвигает никаких требований, не осуждает их в том, что они «пытаются скрыть истину».

Нас обвиняют, что мы не расследуем эту ситуацию. Это неправда. Начиная с того же дня, когда это произошло, наше Министерство внутренних дел запустило доследственную проверку. А следствие может начаться, когда будет установлено, что произошло, чего, повторяю, пока не ясно. Немецкие врачи пока не могут передать нам соответствующую информацию. Наша Генеральная прокуратура обратилась к коллегам в Германии с просьбой задействовать Соглашение об оказании взаимной правовой помощи.

Почему я об этом вспомнил? Потому что я стал перечислять те «занозы», которые наши британские коллеги осознанно вонзали в тело наших связей – А.Литвиненко, Скрипали. И в том, и в другом случае никаких окончательных фактов никто никому не представил. Когда от нас требуют полного, объективного расследования ситуации, случившейся с человеком, который уже давно находится за границей, то, если они исходят из своих критериев, это не будет полным расследованием. Ни по А.Литвиненко, ни по Скрипалям никаких конкретных фактов никто не представлял. По Скрипалям англичане просто заставили всех членов Евросоюза (большинство согласилось, но некоторые все-таки устояли) выгнать российских дипломатов. Причем мы знаем доподлинно, что, когда эти обращения лихорадочно делались по европейским столицам, многие европейцы спрашивали у англичан, могут ли они показать факты того, что это сделала Россия. Англичане сказали, что факты будут, но позже, а пока – выгоняйте. Я не шучу. Это факт. Так вот теперь, спустя почти уже полтора года, когда я спрашиваю своих европейских коллег, дали ли им факты англичане, они, потупив взор, говорят, что пока еще нет. И не предоставят – я почти в этом уверен.

У нас сложные отношения с Великобританией, хотя оснований для их ухудшения, особенно искусственного, я не вижу. У нас бурно развиваются культурные, гуманитарные, образовательные, научные связи. Есть соответствующие структуры, в которых взаимодействуют представители наших гражданских обществ. Быстро развивается бизнес. Английский бизнес очень заинтересован в нашем рынке. Работает здесь, делает инвестиции, в том числе в сооружение спортивных объектов и многое другое. Кстати, за первую половину 2020 г. торговля увеличилась более, чем на 50 процентов по сравнению с аналогичным периодом в прошлом году, и уже превышает 10 млрд долларов. Это не рекорд, но устойчивая тенденция. Если британские руководители все-таки будут проводить в отношении России политику, чтобы она достигала тех результатов, которые хочет и бизнес, и гражданское общество Великобритании, думаю, мы сможем действовать гораздо более продуктивно, с пользой для обеих наших стран.

Вопрос: Сирийский кризис тянется с 2011 г. Было предпринято множество попыток урегулирования ситуации в стране. Были переговоры лидеров стран. Как Вы оцениваете результаты совместного патрулирования российских и турецких военных в Сирии?

С.В.Лавров: Результаты неплохие. Они пока еще не стопроцентные, но прогресс идет. Напомню, что патрулирование происходит в провинции Идлиб, в отношении которой есть целый пакет российско-турецких договоренностей: основной меморандум заключен в Сочи в 2019 г. и затем дополнен парой протоколов.

Суть договоренностей между Президентами России и Сирии В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом заключается в том, чтобы в Идлибе была создана «зона безопасности», в рамках которой все террористические группировки должны быть отделены от патриотической оппозиции, пусть даже вооруженной, но не повязанной террористическими деяниями и готовой участвовать в решении судеб своей страны. Это было обязательством Турции, и им остается – отмежевать оппозицию, которая сотрудничает с турками от террористов. Это делается с большим трудом. Хотя, повторю, мы видим, что наши турецкие коллеги прилагают усилия. Террористы тем не менее пытаются сопротивляться: обстреливают позиции сирийской армии из «зоны безопасности» и многократно пытались устраивать вооруженные провокации, в том числе с использованием ударных беспилотников против российской военно-воздушной базы в Хмеймиме.

Буквально в эти дни в Москве проходит очередная серия консультаций между российскими и турецкими экспертами, в том числе по Сирии, а также и по сотрудничеству в сфере ливийского урегулирования. Эти вопросы мы обсуждаем. Патрулирование тоже завязано на необходимости лишить террористов какого-либо пространства и свободы действий в идлибской зоне. Там есть трасса «М4», которую в соответствии с очередным протоколом, подписанным президентами России и Турции, необходимо освободить и обеспечить ее полное, нормальное функционирование для гражданских грузов, сирийской армии и для российских военных полицейских. Патрулирование этой трассы продвигается не очень быстрыми темпами, т.к. экстремисты сопротивлялись, но каждый раз это патрулирование добавляло несколько километров. Недавно оно состоялось полностью по всей протяженности трассы. В Идлибе еще много работы, но прогресс мы наблюдаем. Самое главное, что там сейчас нет кровопролитных инцидентов. Случаются отдельные эпизоды, с которыми справляются сирийские и турецкие военнослужащие.

Вопрос: Пандемия коронавируса стала стимулом к изменениям во всех сферах жизни общества. Какие изменения ждут систему международных отношений?

С.В.Лавров: Система международных отношений – часть системы жизни общества. Поэтому в той же степени, в которой дистанционные и онлайн технологии проникают в жизнь человечества вообще, в той же мере они будут расширять свою роль в сфере международных отношений.

Здесь нужно упомянуть об очень серьезном ограничении. Далеко не все, что является наиболее важным в международных делах, можно обсуждать онлайн, даже если технически будут обеспечены средства защиты от прослушивания и нелегитимного проникновения в соответствующие сети. Главное даже не то, что технически это будет небезопасно, а то, что самые серьезные договоренности по самым серьезным проблемам невозможно согласовать онлайн. Это требует личного контакта, ощущения собеседника, понимания возможности убедить его в своей правоте и, конечно же, готовности найти в его словах то, что убедит тебя. Это процесс, который, по-моему, никогда не сможет быть полностью переведен в онлайн. Ничто не заменит личного общения. При этом есть целый ряд мероприятий, особенно носящих более протокольный характер, например, заседание министров какой-то организации, в рамках которой уже подготовлены экспертные документы, министры должны выступить и одобрить соответствующие резолюции. В этом случае не вижу больших проблем с тем, чтобы прибегать к онлайн механизму. Мы провели видеоконференцию министров иностранных дел ШОС, готовим для БРИКС, на этой неделе состоится видеоконференция министров иностранных дел «двадцатки», где сейчас председательствует Саудовская Аравия и ее организует. Повторю, это больше протокольно-церемониальные поводы. Для реальных переговоров, например, по иранской ядерной программе – никогда не смогли бы договориться, если бы не было многочисленных личных встреч, в том числе закрытых, приватных, конфиденциальных между представителями США и Ирана.

Мы сейчас готовы поддержать прямой диалог между США и Ираном, готовы помочь создать условия для такого диалога, если обе стороны будут в этом заинтересованы. Всегда лучше напрямую изложить претензии и выслушать ответ.

Вопрос: Как известно, на международной арене, в том числе в ходе судебных разбирательств, для российской стороны, к сожалению, не всегда все складывается удачно. Например, недавно шведский суд отклонил апелляцию ПАО «Газпром» на вердикт Международного арбитражного суда Стокгольма, который обязал ПАО «Газпром» выплатить «Нафтогазу Украины» около 2,5 млрд долл. Как Вы считаете, является ли это поражение результатом ошибок российских юристов? Какими компетенциями и качествами должен обладать будущий юрист-международник?

С.В.Лавров: Считаю, что я не вправе описывать качества, которыми должен обладать юрист-международник. Их вам будут преподавать в институте, верьте своим профессорам и преподавателям. Здесь есть очень много экспертов, которые не просто знают, как в теории это выглядит, а как на практике. Что касается арбитражных решений, многие из них выносятся как в Стокгольме, так и в некоторых национальных судах стран Евросоюза, особенно по «Северному потоку-2». Первая ветка была признана подпадающей под исключение из третьего пакета, вторая не признана таковой. Там идут апелляции со стороны самой компании «Северный поток-2». ПАО «Газпром» тоже излагает свою позицию публично. Надеюсь, что это на самом деле спор в сфере корпоративных отношений. Не хотелось бы, чтобы в любом арбитраже, будь то Стокгольмский либо какой-то еще, присутствовали элементы политической игры. Право не терпит политизации.

Вопрос: Считаете ли Вы нынешнюю расстановку сил на международной арене аналогичной той, что была когда-то ранее? Если да, то с какой эпохой Вы могли бы сравнить сегодняшнюю геополитическую ситуацию?

С.В.Лавров: Не хотелось бы опускаться до первобытного строя. Иногда кажется, что каких-то норм не существует, либо есть державы, которые ставят целью все эти нормы игнорировать. Нельзя, наверное, найти абсолютной параллели между нынешним периодом и любой другой эпохой в прошлом. Было союзничество во Второй мировой войне, «концерт великих держав» в XIX в. – многое, что говорило о понимании тогдашними лидерами преимуществ объединения усилий. Единственное, что в большинстве случаев усилия объединялись против кого-то – коалиции, общего врага – это, конечно же, высочайшее достижение человечества. Сейчас у нас тоже много общих врагов, против которых надо объединиться. Поэтому если брать просто алгоритм «человечество и общий враг», то Вторая мировая война была примерно такой ситуацией.

Сейчас у нас пока еще недостаточно присутствует осознание остроты всех угроз, которые нам противостоят. Отсюда такая «расслабленность» и искушения у некоторых наших партнеров. Возможно, пробиваются какие-то генетические последствия колониальной эпохи. Даже в ситуации, когда лучше всем объединиться, видим стремление все-таки кого-то маргинализировать, получить какую-то одностороннюю выгоду, заниматься нравоучениями в ситуации, когда нужно работать сообща. Я упоминал про двойные стандарты, когда чего-то требуют от нас, а по тем же самым темам Скрипалей и А.В.Литвиненко все было засекречено. Никто ничего не сообщает. Это не снижает пафос, с которым обращаются к нам по разным делам, которые могут быть на Западе раскручены с пользой для правящих элит.

Считаю, что понимание безальтернативности объединения усилий все-таки пробьет себе дорогу. Большое евразийское партнерство, необходимость разобраться во взаимоотношениях между постоянными членами Совета Безопасности ООН, которые несут особую ответственность за поддержание международной стабильности во всех ее аспектах. На это нацелена наша инициатива, выдвинутая Президентом России В.В.Путиным.

То, что мы сейчас проходим, – становление многополярного мира – историческая эпоха. Она займет не одно десятилетие. Вы видите сопротивление возвышению КНР (как сами китайцы говорят), «перетягивание каната» в борьбе за Индию, изобретение новых концепций, «Индо-Тихоокеанский регион», – хотя существует понятие Азиатско-Тихоокеанский регион, в котором есть инклюзивные, коллективные формы работы. Нет, продвигают «Индо-Тихоокеанский регион» – концепцию, в которой главное «отодвинуть» Китай (да и Россию тоже), сформировать клуб единомышленников, которые будут «сдерживать» Китай и Россию. Внедряются не позитивные, а негативные критерии для формирования каких-то коалиций. Уверен, что все пройдет, т.к. это по определению не может быть успешным, а только может привести к более острым конфликтам, чем те, которые сейчас существуют. В мире достаточно кризисов, которыми нужно заниматься (Ближний Восток, Персидский залив, Афганистан и т.д.). Напомню о гипотезе: кому-то, наверное, хочется поддерживать такую хаотичную ситуацию в надежде, что в этом «управляемом хаосе» кто-то сможет управлять. Пока мы не видим перспектив подобной политики. Хотим по-честному, на основе равноправия, говорить и договариваться.

Вопрос: Я родился в Стерлитамаке, Республика Башкортостан. Знаю, что Вы были в наших краях и сплавлялись по р.Белой. У меня вопрос бытового характера, чтобы «разбавить» обстановку. В СМИ мы часто наблюдаем Ваши передвижения по миру и, в связи с этим, вероятно, колоссальную нагрузку. Как часто Вы проводите время с близкими? Помните ли Вы, когда в последний раз собирались за семейным столом?

С.В.Лавров: Когда Вы сказали, что в курсе моих путешествий по р.Белой и хотите задать бытовой вопрос, я даже испугался.

Не часто получается пообщаться с друзьями и близкими, но тем ценнее каждый раз, когда это удается.

Вопрос: Если бы у Вас была возможность сегодня выбрать другое направление деятельности, кем бы Вы хотели стать?

С.В.Лавров: Это уже бессмысленно. Когда я оканчивал среднюю школу, хотел поступать в МИФИ. Но когда выяснилось, что в МГИМО экзамены на месяц раньше, решил попробовать, все равно ничего не теряю. С тех пор я абсолютно не жалею о своем выборе. И Вам не советую.

Вопрос: Отношения России и Латинской Америки можно охарактеризовать как взаимовыгодное сотрудничество, проверенное временем. Как известно, сейчас Латинская Америка переживает не самые лучшие времена, сюда можно отнести тяжелую ситуацию с COVID-19, экономические проблемы Венесуэлы и Аргентины. Как Вы смотрите на дальнейшее сотрудничество России со странами Латинской Америки? Планируются ли совместные проекты?

С.В.Лавров: Смотрим как на сотрудничество с очень важным регионом мира. С уважением относимся ко всем странам Латинской Америки и не меняем своей готовности взаимодействовать с каждой из них вне зависимости от того, какое правительство пришло к власти в той или иной стране. К сожалению, для наших партнеров, в частности американских, главное не сотрудничество с конкретной страной, а чтобы ее правительство было лояльным американцам. Это неправильно. Это опять попытки поставить суверенные страны перед ложным выбором «либо ты с США, либо против». Отсюда такая агрессивная политика по отношению к Венесуэле, Кубе, Никарагуа. Отсюда события, произошедшие в Боливии. Кстати, недавно Эстония, непостоянный член Совета Безопасности ООН, созвала специальное, неофициальное совещание для обсуждения протестов в Минске и действий правоохранительных органов. Я вспомнил Боливию. Когда Э.Моралеса поставили перед фактом многочисленных протестов, в пользу него выступали демонстранты, там полиция действовала совсем не так, как в других случаях: были десятки убитых. Никто в СБ ООН даже «пальцем не пошевелил». Просто потому что приходили к власти те, кто удобен Вашингтону. У нас другой подход. Например, в Бразилии было правительство Д.Роуссефф, а сейчас – Ж.М.Болсонару, которые считаются антиподами в своих политических взглядах. Мы с Бразилией развиваем стратегическое партнерство и руководствуемся прагматичными подходами и необходимостью искать общие интересы, их у нас немало. То же самое относится к любой другой стране.

Помимо двусторонних отношений со странами Латинской Америки и Карибского бассейна мы развиваем тесные контакты с региональными и субрегиональными объединениями, прежде всего, с Сообществом стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), с Торгово-экономическим союзом стран Центральной и северо-восточной Южной Америки (КАРИКОМ) и др. В КАРИКОМ и Центральноамериканской интеграционной системе мы получаем статус наблюдателя. Сфера приложения наших совместных усилий достаточно многообразна: высокие технологии, военно-техническое сотрудничество, борьба с организованной преступностью (подготовка полицейских для стран Латинской Америки в региональных центрах, специально созданных в Перу и Никарагуа). В последнее время добавилось сотрудничество в борьбе с коронавирусной инфекцией. Многим странам региона мы предоставили тест-системы. Сейчас договариваемся с целом рядом из них о поставке российских препаратов и вакцины и о совместном производстве препаратов российского происхождения и российской вакцины в этих странах. Мы говорим о формирующемся многополярном мире, и Латинская Америка – одна из опор такого мира, который сейчас объективно складывается. Эта опора будет делать будущий полицентричный миропорядок гораздо более устойчивым.

Вопрос: В США разгорелся бурный ажиотаж вокруг предвыборной гонки. Как могут измениться отношения России и США в случае, если повторится украинский вариант (пусть он маловероятен) и президентом США станет К.Уэст? Каков Ваш прогноз?

С.В.Лавров: Знаете, мы с А.В.Торкуновым в Вашем возрасте с первых же дней учебы в МГИМО стали писать «капустники», в которых шутили над всеми: над президентами и даже над генеральными секретарями. Поэтому Вы можете пофантазировать в своем творчестве над любым персонажем из США. Надеюсь, Вас точно не обвинят во вмешательстве в выборы.

Вопрос: Не так давно премьер-министр Японии С.Абэ объявил о том, что он уходит в отставку. Как бы Вы могли охарактеризовать долгие восемь лет сотрудничества в международных отношениях России и Японии с того момента, как С.Абэ стал премьер-министром? Какие Вы видите перспективы в развитии отношений между Российской Федерацией и Японией?

С.В.Лавров: Отношения между премьер-министром Японии С.Абэ и российским руководством, прежде всего Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, были товарищескими, по-настоящему дружескими, взаимоуважительными и было очевидно, что они основывались на взаимной личной симпатии. Все это Президент Российской Федерации В.В.Путин подчеркнул в своем недавнем послании на имя премьер-министра Японии С.Абэ и в телефонном разговоре, который за этим посланием последовал, когда было объявлено, что С.Абэ уходит с поста премьер-министра. Президент Российской Федерации В.В.Путин подтвердил, что всегда и в любом качестве будет готов продолжать дружеское общение с С.Абэ и это искренне.

Что касается перспектив российско-японских отношений – мы за то, чтобы они были самыми процветающими, самыми тесными и предлагаем начать с того, чтобы развивать взаимодействие во всех без исключения областях – экономике, в сфере высоких технологий, научно-технической, культурной, гуманитарной, образовательной областях, в контактах между людьми, окружающей среды, совместных проектов, в том числе на Курильских островах и, конечно же, тесное сотрудничество, транспарентность в вопросах безопасности.

Это предполагает не только рассмотрение конкретных ситуаций, которые складываются в нашем общем регионе, особенно в контексте японо-американского военного альянса, но и тесную координацию, взаимодействие в международных организациях. Это именно то, о чем договаривались премьер-министр Японии С.Абэ и Президент Российской Федерации В.В.Путин когда выдвигали задачу развивать отношения во всех областях максимально активно, глубоко, чтобы достичь такого уровня связей, который будет позволять решать даже самые сложные вопросы.

Такая формула была согласована и выдвинута. К сожалению, пока мы далеко не там, куда хотим попасть в отношениях с Японией. Японцы присоединились к санкциям, что сдерживает экономическое сотрудничество. Токио оглядывается на другие западные страны, прежде всего, США, когда речь заходит о совместных производствах в сфере нано-технологий, например, как и в других сферах высоких технологий.

Япония, к сожалению, практически всегда, когда в ООН рассматриваются проблемные резолюции, по которым проводится голосование, голосует против Российской Федерации. Конечно, мы очень хотим наладить профессиональный диалог по проблемам безопасности в регионе, где мы граничим с японскими островами и хотим понять, как все-таки Япония рассматривает свои обязательства перед США в военной области в ситуации, когда США официально объявили Россию своим противником. В Токио говорят, что они никогда не будут что-то с американцами делать против России, но они находятся в тесном союзе с США, которые нас считают противниками. Как минимум, тут есть, о чем поговорить.

Сказав все это, я еще раз подтверждаю, что как бы ни закончилась нынешняя ситуация с выборами лидера правящей партии и, соответственно, с выборами премьер-министра мы с нашими японскими соседями готовы к максимально тесному сотрудничеству по всем этим направлениям. У нас есть, пусть не столь быстрое, как хотелось бы, но продвижение по вопросам совместной хозяйственной деятельности на южнокурильских островах. Это проекты, которые приносят пользу людям, проживающим там, а также компаниям, задействованным в этих проектах. Так что мы готовы и мелкими шагами двигаться, но всегда остается ключевая задача – поднять отношения на качественный, принципиально новый и позитивный уровень.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 1 сентября 2020 > № 3492646 Сергей Лавров

Дубай, ОАЭ. Водители такси и члены их семей (до трех человек) смогут бесплатно посещать музей Лувр Абу-Даби с 1 сентября и до конца 2020 года. Как уточнили в администрации музея, бесплатные билеты будут выдаваться при предъявлении соответствующих документов и в присутствии работника службы такси.

В настоящее время музей ведет переговоры с Департаментом транспорта Абу-Даби с целью максимально информировать всех работников о проводимой акции, а также распространить среди них информационные листовки. О том, смогут ли воспользоваться специальным предложением водители городских автобусов, не сообщается.

Лувр Абу-Даби возобновил прием посетителей после карантина с 24 июня 2020 года при соблюдении техники безопасности. Как считают власти эмирата, посещение музеев помогает жителям эмирата справиться со стрессом, накопленном на карантине. Кроме того, культура и искусство, по его мнению, обладают целительной и объединительной силой для людей.

В Лувре Абу-Даби посетителей, помимо постоянной экспозиции шедевров мировой художественной культуры, ждет выставка «Фурусия: Рыцарское искусство между Востоком и Западом», где представлены предметы средневековой рыцарской культуры из исламского и христианского миров. Выставка будет открыта до 18 октября 2020 года.

В связи с тем, что музей допускает на свою территорию только 40% гостей от общей вместимости помещений, всем посетителям рекомендуется бронировать билеты онлайн на сайте музея. Одновременно с этим, работникам службы такси бронировать билеты заранее не нужно. Лувр Абу-Даби открыт ежедневно, кроме понедельника, с 10.00 до 18.30.

Свет в пещере

Старейший кинофестиваль мира зажигает свои экраны

Текст: Валерий Кичин

В это трудно поверить, но 77-й Венецианский кинофестиваль открывается! Первый крупный кинофорум после паралича, в который погрузила мир пандемия, состоится и пройдет в "наземном", почти обычном формате.

Конечно, участникам фестиваля и зрителям придется не снимать маски до начала сеансов. Не будет красной дорожки со звездным дефиле и восторженных толп вокруг, а в залах каждое второе кресло должно оставаться свободным. Зато одна из фестивальных площадок разместится в самой Венеции на открытом воздухе - в Садах Джардини. Здесь помнят, что Италия была эпицентром войны с вирусом в Европе, и принимают меры, чтобы трагедия не повторилась. Но в киномире эту акцию считают почти подвигом: даже фестиваль в Торонто, который откроется на 10 дней позднее, пройдет в основном виртуально.

Программа Мостры экстремального года более компактна, чем всегда, на ее формировании сказались запреты на пересечение границ. В конкурсах не смогут участвовать многие кинематографисты из стран американского континента и Востока - фестиваль из мирового стал, по сути, европейским. До сих пор никто не знает, смогут ли прилететь звезды, и не пройдет ли кинопраздник в печальной пустоте. Прибытие съемочных групп некоторых российских фильмов тоже еще под вопросом.

Российское кино в параллельном конкурсе Venice Days представлено фильмами "Конференция" Ивана Твердовского - о психологическом эхе террористического акта на Дубровке, и "Китобой" Филиппа Юрьева - история о 15-летнем романтике, отправившемся в опасный путь по волнам Берингова пролива в поисках приключений и любви. А в главном конкурсе на "Золотого льва" претендует социальная драма "Дорогие товарищи!" Андрея Кончаловского. В основе написанного им сценария - события 1962 года в Новочеркасске, где были жестоко подавлены волнения рабочих электровозостроительного завода, под пулями погибли люди. Как рассказывал "РГ" Андрей Кончаловский, в центре сюжета "жизнь партийного работника, преданного строителя коммунизма, заведующей идеологическим сектором в горкоме. И то, как она воспринимала эти трагические события, когда они коснулись ее личной судьбы и судьбы ее близких". В главной роли - Юлия Высоцкая.

Андрей Кончаловский - ветеран Мостры: начиная с фильма "Первый учитель", он постоянно присутствует в конкурсах фестиваля, его фильмы "Дом дураков", "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына", "Рай" отмечались наградами. Даже еще не зная реальный уровень конкурса, можно надеяться, что есть хорошие шансы на призы и у нового фильма. Среди его конкурентов - "Новый порядок" Мишеля Франко (Мексика), "Между смертью" Хилала Байдарова (Азербайджан), "Лайла в Хайфе" Амоса Гитая (Израиль), "Жена шпиона" Киёси Куросавы (Япония), "Ноктюрн" Джанфранко Рози (Италия), "Снег больше не выпадет" Малгожаты Шумовской (Польша), "Фрагменты женщины" Корнеля Мундруцо (Румыния), "Дети солнца" Маджида Маджиди (Иран), "Любовники" Николь Гарсиа (Франция), "Мисс Маркс" итальянки Сузанны Никкиарелли и другие. В параллельной программе "Горизонты" - казахский фильм "Желтый кот" Адильхана Ержанова.

Венецианский фестиваль - последний бастион, который сдался под напором феминистских претензий. Он держался долго, его директор Альберто Барбера охлаждал горячие головы разумным аргументом, что нет кино "мужского" и "женского", а есть хорошее и плохое. Но и ему пришлось уступить: вот уже и Венеция победно рапортует о том, что из 18 конкурсных картин 8 сделаны женщинами. Теперь осталось довести пропорцию до равновесия 50х50 и подхватить новейший тренд - отменить призы за мужскую и женскую роли, заменив их "призами унисекс". Впрочем, в формировании жюри Мостра уже обошла конкурентов: актриса Кейт Бланшетт - третья женщина, которая возглавит жюри за последние 4 года. В составе коллегии - французская актриса Людивин Санье, режиссеры-сценаристы Вероника Франц из Австрии и Джоанна Хогг из Великобритании, директор книжного салона в Турине Никола Ладжиойя и немецкий режиссер Кристиан Петцольд. До последних дней в жюри входил и румынский режиссер Кристи Пую, но он отказался от участия, и его место займет американский актер Мэтт Диллон, благо ему не нужно пересекать океан - он оказался в Италии.

На церемонии открытия 2 сентября покажут итальянскую внеконкурсную картину "Фамильный узел". Эта драма семьи, испытывающей опасные искушения, основана на вышедшем три года назад романе Доменико Старноне..

Нынешний фестиваль символичен, он должен доказать, что мировое кино собирается с силами и будет жить. Как сказал режиссер фильма-открытия Даниэле Лукетти, "многим уже казалось, что кино на грани исчезновения. Упорство Венецианского фестиваля дает нам надежду - словно свет, мерцающий во мраке пещеры. Сегодня мы поняли важное: фильмы, сериалы, кинороманы - незаменимы в нашей жизни. Так что да здравствуют фестивали, которые позволяют нам собраться вместе и еще раз осознать смысл нашей работы!".

От 5G ждут новых скоростей

Бо­лее од­ной пя­той рес­понден­тов не зна­ют, что со­бой пред­став­ля­ет тех­но­логия 5G. Об этом со­об­ща­ет аме­рикан­ская ком­па­ния Ansys. В но­вом по­коле­нии се­ти рес­понден­тов боль­ше все­го прив­ле­ка­ет воз­можность бо­лее быс­трой, чем сей­час, заг­рузки дан­ных.

Анас­та­сия Сам­со­нова

Ansys и Atomik Research опросили 16 037 взрослых в возрасте 18 лет и старше из Великобритании, США, Австрии, Германии, Швейцарии, Франции, Швеции, Японии, Китая и Индии. Согласно исследованию, большая часть респондентов, а именно 41%, считают положительное отношение к 5G оправданным.

5G изменит здравоохранение и экономику

Специалисты Ansys считают, в здравоохранении 5G сможет сделать роботизированные виртуальные операции более безопасными и надежными. Новая технология также упростит доступ к системам здравоохранения. "С помощью 5G и интернета медицинских вещей (IoMT) технологии смогут мониторить пациентов в режиме реального времени. Как только медицинские устройства обнаружат проблему, например чрезвычайно низкий уровень сахара в крови, остановку сердца или падение кровяного давления, они уведомят ближайших врачей и тех, кто оказывает первую помощь", - говорится в сообщении Ansys.

По прогнозам компании, сети 5G значительно повлияют на промышленные предприятия благодаря внедрению промышленного интернета вещей (IIoT), цифровых двойников и масштабного обмена данными между оборудованием. Традиционное промышленное оборудование будет становиться умным благодаря сенсорам, а 5G будет создавать основу для обмена данными между ним и удаленными системами аналитики.

"В результате цифровой двойник физического актива станет реальностью. Он позволит эксплуатирующим организациям оптимизировать производительность, составлять график технического обслуживания и получать аналитику для последующих изменений изделия. Это повысит производительность, сократит время простоя, ускорит выпуск изделия, а также обеспечит новые источники дохода, основанные на собранных данных", - отмечают исследователи. В энергетическом секторе они ожидают, что благодаря 5G солнечные панели, ветряные турбины и другие системы распределенной генерации энергии станут более управляемыми.

По данным Ansys, 5G также затронет финансовые институты, рынки и повлияет на труд трейдеров. Как только информация начнет распространяться в соцсетях, новостных агентствах или на других ресурсах, технология 5G сможет быстро пересылать ее финансовым консультантам, владельцам акций и торговым системам. "И хотя 4G-эквиваленты уже существуют, скорость, пропускная способность и низкая задержка 5G могут составлять разницу в $1 млн на фондовом рынке", - добавляют в Ansys.

В России в июле этого года ПАО "МТС" первым среди российских операторов получило лицензию на оказание услуг мобильной связи в сетях пятого поколения. Однако наличие таких лицензий у сотовых операторов не означает реального коммерческого запуска 5G в стране, так как для новой технологии пока не выделили необходимый и оптимальный, по оценкам операторов связи, диапазон частот - 3,4-3,8 ГГц.

"Многими 5G воспринимается преимущественно как технология быстрого мобильного интернета, но основную выгоду от внедрения сетей 5G получит промышленность и корпоративные клиенты", - говорит представитель пресс-службы ПАО "МегаФон". Компании за счет 5G увеличат эффективность производства и управления внутренними процессами.

5G пугает

По словам руководителя департамента по внедрению новых технологий ПАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн") Александра Балюка, по результатам пилотных проектов в 5G с партнерами и корпоративными клиентами компания получает положительные отклики. Однако среди населения распространяются разные теории заговора. "Развитие сетей 5G - общемировая повестка, и Россия не исключение. О новой технологии слышало большинство. При этом, судя по количеству фейков в интернете и реакции пользователей на такие новости, можно предположить, что большинство вряд ли погружалось в изучение особенностей и преимуществ новых технологий, - говорит представитель "Билайна". - В кризисное время традиционно возрастает общая тревожность среди населения, и пример пандемии - очень яркий. Непонятно, откуда появилась информация о связи 5G, COVID-19 и чипирования. Это полнейшая ерунда, мягко говоря".

Люди боятся нового стандарта, поскольку мало знают вообще о радиосвязи и совсем ничего о 5G. Источником такой информации становятся так называемые фейкньюс, городские легенды и частные беседы, перечисляет пресс-секретарь Tele2 Дарья Колесникова. "Мы ведем просветительскую работу среди пользователей, развенчиваем мифы и рассказываем о реальном развитии технологии в России, - рассказывает специалист. - Мы делаем акцент на том, что размещение базовых станций сотовой связи производится в строгом соответствии с санитарными требованиями, которые полностью исключают опасное воздействие электромагнитных волн на организм человека. Объясняем в медиа, почему 5G не способствует распространению коронавируса, а стоящая по соседству станция не имеет никакого отношения к 5G".

Руководитель департамента беспроводных технологий J’son & Partners Consulting Виталий Солонин уверен, что в целом отношение к 5G у россиян позитивное: не менее 50-60% пользователей, особенно молодые люди, в общем понимают те выгоды, которые несет технология для масс. В старшей возрастной группе, по его оценке, ситуация меняется в обратную сторону - люди в основном не понимают, для чего нужен 5G.

"Более того, в этой группе, а также среди людей с невысоким уровнем образования - особенно с дефицитом технических знаний - растет доля лиц с радиофобией, в том числе с самыми фантастическими гипотезами - например, 5G как источник коронавируса. Большая заслуга в этом желтой прессы и просто слухов", - объясняет Виталий Солонин.

По его мнению, реальные преимущества 5G как революционной технологии понимает не более 1% населения - среди тех, кто вообще слышал о ней. Преимущественно это специалисты, кто непосредственно связан с 5G - в среде производителей оборудования, операторов связи, системных интеграторов, разработчиков, экспертов и т.д. Как показали опросы J’son & Partners Consulting различных представителей российской экономики, образования и медицины, есть понимание того, что 5G - это более высокие скорости и низкие задержки.

"К сожалению, этим все и ограничивается. В то же время очень мало людей знают о таких преимуществах 5G, как, например, принцип network slicing, или сетевая нарезка, - разделение на множество виртуальных сетей или слоев, каждый из которых обладает своими характеристиками и нацелен на решение той или иной задачи - обеспечение работы беспилотного транспорта и дронов, AR/VR, облачный гейминг, критические коммуникации, просто корпоративная связь с гарантированным качеством, промышленные роботы и т.п.", - перечисляет эксперт J’son & Partners.

По предварительным оценкам J’son & Partners Consulting, к 2025 г. внедрение 5G в России только в транспортно-логистической отрасли (одна из наиболее привлекательных отраслей для 5G) могло бы создать экономический эффект более $15 млрд, то есть около 15% объема сегмента. Такая экономия достигается за счет снижения удельного расхода, более оптимального планирования маршрутов, контроля за манерой вождения, повышения времени нахождения автомобиля в исправном состоянии, экономии на техническом обслуживании и ремонтах за счет удаленной диагностики технического состояния автомобилей, экономия на затратах на страхование автотранспорта и ответственности водителей за счет перехода на умное страхование с индивидуальным расчетом рисков.

"Технология 5G будет поддерживать как существующие, так и новые продукты и рынки. Очевидно, что операторы традиционно будут уделять больше внимания сценариям использования, ориентированным на массового потребителя, который ожидает в первую очередь от сети 5G повышения скорости передачи данных и улучшения качества покрытия, как это было с сетями предыдущего поколения, - рассказывает представитель Ansys. - Поэтому основная задача операторов при внедрении 5G будет заключаться в убедительной демонстрации пользователям дополнительных выгод. Вероятно, что на начальном этапе 5G будет функционировать для массового потребителя как дополнительное расширение к пропускной способности сети 4G. Такой подход позволит снизить объемы необходимых инвестиций, так как не требует развертывания новых базовых станций. Еще одним интересным вариантом внедрения 5G в России является создание единой крупной общенациональной сети 5G, который обеспечивает автономную модель развертывания".

По оценке Ansys, основные опасения как представителей корпоративного сектора, так и рядовых пользователей связаны в основном с рисками, которые откроет 5G в сетевом оборудовании, встроенном ПО и регуляторных механизмах. Эти несовершенства могут быть использованы злоумышленниками для перехвата трафика, незаконной слежки за пользователями сети и для вывода из строя объектов критической инфраструктуры - сети водо- и электроснабжения. В отдельных случаях уязвимости смогут нанести вред здоровью людей - например, если носимые медицинские устройства пользователя окажутся отключены от сети.