Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Довольствоваться малым

Насколько доступным является жилье в России?

Доступность жилья — один из важных показателей, характеризующих состояние и развитие национальной экономики. В настоящее время средней российской семье требуется два с половиной года для того, чтобы накопить на новое жилье. В 2019 году средний коэффициент доступности квартир (период, за который среднее домохозяйство может накопить на базовое жилье) для 17 крупных российских агломераций с населением свыше 1 млн жителей составлял 30 месяцев.

Такие данные содержит ежегодный обзор Demographia Housing Affordability Survey 2020 — самый известный в мире аналитический доклад о доступности жилья в ряде развитых стран. В обзор включены данные по более чем тремстам городам Австралии, Великобритании, Ирландии, Канады, Новой Зеландии и США, а также по Сингапуру и Гонконгу. В этом году впервые в доклад была включена наша страна. Российский раздел основан на исследовании, проведенном аналитиками Института экономики города (ИЭГ) по итогам третьего квартала прошлого года (оба документа имеются в распоряжении «Стройгазеты»).

Текущие показатели позволяют оценить покупку жилой недвижимости как доступную. Так, для сравнения в США и Канаде средний срок накопления составил 3,6 и 3,9 года соответственно. А вот дольше всего придется копить на покупку жилья в Гонконге — 20,8 года! Впрочем, обольщаться не надо: качество «доступного жилья» в России и развитых странах очень разное. Площадь приобретаемых квартир в России существенно меньше, чем на Западе, поэтому и накопить на заветные метры у нас можно относительно быстро.

От Москвы до окраин

По расчетам ИЭГ и согласно общепринятой международной классификации 12 из 17 российских агломераций можно отнести к рынкам доступного жилья (см. таблицу).

Самым доступным в прошлом году жилье было в Краснодарской агломерации — два года. Именно столько времени уйдет у местной среднестатистической семьи, имеющей доход примерно в 35 тыс. рублей на человека, чтобы насобирать 2,5 млн рублей на условную квартиру площадью 50 «квадратов». Более доступное жилье можно отыскать лишь в канадской глубинке — в провинции Альберта в городке Форт-Мак-Муррей можно накопить на квартиру всего за 1,8 года.

Что касается некоторых других российских агломераций (Пермская, Волгоградская, Уфимская, Новосибирская, Челябинская, Самарско-Тольяттинская, Ростовская, Саратовская, Екатеринбургская, Нижегородская и Воронежская), то там средний срок накопления составляет 2,1-3 года. Для сравнения: примерно столько же на это уходит времени у жителей Детройта (США) или Лимерика (Ирландия).

Затем в исследовании ИЭГ следуют три отечественные агломерации, где жилье считается не очень доступным. Среди них Владивостокская, Красноярская и Казанская агломерации, где откладывать надо уже 3,2-3,3 года. Близкое — в мировом масштабе — значение у таких американских городов, как Атланта, Трентон, Канзас-Сити и некоторые другие.

Наконец, Санкт-Петербургская и Московская агломерации «возглавляют» рейтинг российских территорий, приобретение жилья в которых, по мнению аналитиков, — дело весьма трудное. Средняя стоимость квартир в столицах (5 млн и 6,8 млн рублей соответственно) делает здешнюю недвижимость практически недоступной для очень многих россиян. Чтобы накопить на квартиру, столичным семьям нужно в среднем 4,2 года, что сравнимо с показателями, к примеру, Нового Орлеана (США), Монреаля (Канада) или Белфаста (Великобритания).

Впрочем, стоит отметить, что московские и петербургские цены не выглядят такими уж неподъемными по сравнению с мировыми лидерами. В таких крупных мировых мегаполисах, как Сидней (Австралия), Лондон (Великобритания), Торонто (Канада) или Нью-Йорк (США), копить на жилье надо в среднем 5,4-9,5 года.

Маленькие хитрости

Одной из причин относительной доступности жилья в российских агломерациях эксперты ИЭГ называют более мягкую, чем на Западе, градостроительную политику. Именно поэтому темпы ввода жилья в наших регионах сегодня значительно превышают аналогичные показатели зарубежных стран. К примеру, ввод жилья в британской столице составляет всего около 3-4 жилых единиц на 1000 человек против 10-15 в среднем по РФ. Наш минимум — 6 жилых единиц на 1000 человек отмечен во Владивостокской агломерации, максимум — 30 квартир на 1000 — в Краснодарской.

Кроме того, как подчеркивают аналитики ИЭГ, следует помнить, что площадь медианных жилых единиц, которые может позволить себе приобрести российское население, по мировым меркам очень невелика. В частности, если в США базовая жилая единица — это частный дом или таунхаус площадью около 200 кв. метров, то в России речь идет о квартире в 40-50 «квадратов», и, как правило, на окраине города. В той же Московской агломерации рост доступности жилья, согласно выводам ИЭГ, обеспечивается лишь благодаря массовой застройке территорий рядом или за МКАД. И если, по словам одного из авторов отчета, исполнительного директора ИЭГ Татьяны Полиди, в расчетах по Московскому региону отказаться, к примеру, от учета рынка жилья Подмосковья, то и коэффициент доступности повысится с текущих 4,2 до 6-8 лет, что будет уже сопоставимо с большинством мировых столиц.

№04 31.01.2020

Автор: Алексей АНДРЕЕВВерсия

МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО ФЕСТИВАЛЯ «ОТ ВИНТА!» РАСШИРЯЕТСЯ

В рамках прошедшего заседания Ассамблеи Народов Евразии состоялась презентация Международного фестиваля научно-технического творчества детей и молодежи «От Винта!», который отмечает в этом году свой 15-летний юбилей.

Участникам Ассамблеи был презентован фильм о фестивале и его деятельности. Представители молодежных движений, студенты российских и иностранных ВУЗов, деятели науки и промышленности стран континента были приглашены к партнерству и участию в мероприятиях фестиваля в Краснодаре, которое состоится в сентябре 2020 года.

По итогам работы расширенного заседания Генерального совета Ассамблеи Фонд всестороннего развития детей и молодежи «От Винта!» стал членом Международного Союза неправительственных организаций "Ассамблеи народов Евразии".

Справочно:

Международный фестиваль научно-технического творчества детей и молодежи «От Винта!» проводится на постоянной основе с 2005 года и действует под эгидой Министерства промышленности и торговли Российской Федерации.

Коронавирус — реальный повод или просто предлог для переноса Российского инвестиционного форума?

Судьбу мероприятия обсудят 3 февраля в правительстве, заявила вице-премьер Голикова. Пока одни спекулируют насчет причин возможного переноса, другие подсчитывают убытки

Судьба Российского инвестиционного форума, который должен пройти 12-14 февраля, решится в понедельник, 3 февраля, заявила вице-премьер Татьяна Голикова. О том, что форум могут перенести на неопределенное время из-за коронавируса, ранее сообщили источники РБК, близкие к правительству.

По данным собеседников издания, за все услуги по организации форума уже выплачены деньги. Многие участники купили билеты, забронировали гостиницы, да и сами организаторы уже потратили колоссальные суммы.

Генеральный директор Expoforum-Design Игорь Жданов рассказывает: Союз выставочных застройщиков, в который входят 27 компаний, уже оценил свои затраты почти в 800 млн рублей. Это может поставить многие из этих фирм на грань выживания.

«Мне кажется, само мероприятие настолько значимое, что под таким предлогом, на мой взгляд, не очень мотивированно подтвержденным, отменять его полностью — это очень скоропалительное решение. У меня самого несколько госконтрактов, в одном из них мы оказываем для наших участников весь спектр услуг — от авиабилетов, проживания, транспорта, а не только застройку выставочного стенда. И это никто уже не вернет. Любое постановление правительства об отмене или переносе в любом случае будет расценено как форс-мажор».

Источник РБК заявил: на форум обычно приезжает довольно большая делегация из КНР, однако на фоне коронавируса китайцам могли отказать в визах. Впрочем, опрошенные Business FM участники Сочинского форума говорят, что представителей КНР там очень мало — чаще они летят на дальневосточный или на петербургский форумы.

Если на форуме в Северной столице обычно выступает президент, то сочинский, который проходит уже 18 лет, — зона ответственности премьера. На сайте мероприятия до сих пор висят цитата и фото Дмитрия Медведева, правда, с пометкой: «Занимал пост с мая 2012-го по 15 января 2020 года». Для нового главы правительства Мишустина этот форум должен был стать первым. Также в Сочи обычно приезжают члены правительства.

Ведущий эксперт Центра политического анализа Михаил Захаров связывает возможный перенос форума именно с недавней сменой кабинета министров:

«Непонятно, насколько новые вице-премьеры в теме, насколько они успели разобраться с тем, что за отрасль им досталась в управление. Можно ожидать вала косяков — когда люди, не успев разобраться, будут высказывать какие-то свои мысли, взгляды о прекрасном. Из-за этого будет, например, лихорадить рынки. Нужно дать людям время вникнуть в суть происходящего. Коронавирус — это фоновая история. Понятно, что китайская делегация летит не из Уханя. Туда входят очень богатые люди или занимающие очень высокие административные посты; у них хорошее медицинское обслуживание. А часть из них, вероятно, даже в Китае особо и не живет или проводит там небольшую часть времени. В конце концов, мероприятие государственного масштаба, потерпят устроители. Они зато зарабатывают на протяжении многих лет на самого разного рода устраиваемых государством инвестиционных и не только мероприятиях».

Если форум действительно хотят перенести из-за коронавируса, то это, конечно, не лучший сигнал для общества, говорят опрошенные вирусологи. В четверг генеральный секретарь ВОЗ назвал ситуацию с коронавирусом чрезвычайной. В России появились двое заболевших — граждане Китая, они госпитализированы в Забайкалье и Тюменской области.

Тем не менее в России ранее не отменяли массовые мероприятия в связи с коронавирусом, их не планируют отменять и власти Москвы. Каких-либо четких рекомендаций на этот счет нет и в других регионах. Никаких отмен концертов, спектаклей, матчей. Опрошенные радиостанцией продюсеры говорят, что никаких распоряжений сверху не получали.

Была разве что история с McDonald’s, который в четверг перенес свою юбилейную акцию с бургером за три рубля: по версии самого ресторана, из-за рисков коронавируса. Но в мэрии сказали, что власти к этому отношения не имели.

Александра Сидорова

Запрос ЛУКОЙЛа на три участка на Каспии уже в работе

Минприроды уже прорабатывает вопрос о доступе ЛУКОЙЛа на три новых участка недр в российском секторе Каспийского моря по заявительному принципу. «Мы документ получили. Вопрос прорабатывается», — сообщил ТАСС представитель Минприроды.

Глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов обратился к президенту РФ Владимиру Путину с письмом с просьбой предоставить компании доступ к трем участкам на Каспии для геологоразведочных работ: Тюлений-1, Тюлений-2 и Тюлений-3. По данным «Коммерсанта», для получения шельфовых участков Алекперов предложил воспользоваться заявительным принципом, введенным Минприроды в 2016 году, по которому ведомство предоставляет лицензию на запрашиваемый участок для геологического изучения без проведения торгов. В ЛУКОЙЛе ТАСС также подтвердили наличие такого письма, отметив, однако, что «оно было направлено несколько недель назад».

В ноябре 2019 года стало известно, что ЛУКОЙЛ начал бурение на третьей очереди месторождения им. Филановского в Каспийском море. ЛУКОЙЛ ввел месторождение в промышленную эксплуатацию в октябре 2016 года. Оно было обнаружено в 2005 году и стало крупнейшим, открытым в России за последнюю четверть века. Максимальная проектная добыча нефти на нем — 6 млн тонн в год, месторождение уже выведено на проектную мощность.

ЛУКОЙЛ будет также участвовать в разработке перспективных месторождений в Азербайджане — газового «Нахчыван» и нефтегазового «Гошадаш». Соглашение о совместном изучении нефтяного и газового потенциала блока «Гошадаш» в Каспийском море было подписано 1 сентября 2018 года в Сочи.

Делегация из Конго завершила ознакомление с российской системой контроля качества и безопасности зерна и продуктов его переработки

30 января 2020 года в Москве состоялась встреча представителей Россельхознадзора и Главного секретариата Министерства сельского хозяйства Демократической Республики Конго, приуроченная к завершению официального визита конголезской делегации в Россию.

Во время пребывания в России специалисты конголезского Минсельхоза посетили подведомственные Россельхознадзору учреждения – Всероссийский центр карантина растений (Московская область) и Центр оценки качества зерна (филиал в Новороссийске и г. Раменское), а также ознакомились с процессом отгрузки зерна на экспорт.

Глава делегации Дамас Мамба поблагодарил Россельхознадзор за высокий уровень организации миссии и сопровождение конголезских специалистов на всех этапах. Он отметил, что Конго крайне заинтересовано в развитии торговых отношений с Россией, в частности, в прямых поставках широкого перечня зерновых культур (пшеницы, зернобобовых, подсолнечника, сорго, солода и т.д.), а также картофеля.

По данным официальной статистики ФТС, Россия экспортировала в Конго в 2019 году 120 тыс. тонн пшеницы. Однако существуют резервы как для повышения этого показателя, так и для увеличения спектра поставляемой в Конго растительной продукции.

Дамас Мамба отметил, что дефицит зерновых в Конго оценивается в 10 млн 700 тыс. тонн, зернобобовых – в 3 млн 500 тыс. тонн.

Второе перспективное направление сотрудничества связано с обменом опытом и знаниями между компетентными ведомствами двух стран. Иностранная делегация высоко оценила уровень квалификации российских ученых и лабораторных практик, а также оснащение профессиональным оборудованием учреждений, занимающихся подтверждением карантинного фитосанитарного состояния, безопасности и качества зерна.

Конголезской стороной проявлена заинтересованность в повышении квалификации в России для специалистов, проводящих исследования в области микологии, вирусологии, бактериологии и т.д. Кроме того, Конго рассматривает возможность использования феромонных ловушек производства Всероссийского центра карантина растений.

Дамас Мамба также подчеркнул, что Конго открыто для сотрудничества и по другим направлениями, а также хотела бы перенять российский опыт в контроле качества и безопасности экспортируемой и импортируемой растительной продукции и использовании электронных систем для прослеживаемости грузов и борьбы с нелегальной торговлей.

Конго занимает второе место по площади среди стран Африки, имеет более 200 постов на границе с 9 государствами, в связи с чем заинтересована в повышении эффективности контроля за перемещаемыми грузами.

Россельхознадзор поблагодарил конголезскую делегацию за приезд в Россию и отметил, что будет всемерно содействовать развитию торговых отношений, а также профессионального сотрудничества между компетентными ведомствами и научными центрами.

Александр Сергеев: У ученого должны быть статус и время

Визит президента РАН в Новосибирск: синхротрон, повышение статуса академии и финансирование фундаментальных исследований.

Плотность графика визита президента РАН Александра Сергеева в Новосибирск не подразумевала пространных интервью. Но «Новой Сибири» повезло: поговорить удалось в промежутке между завтраком и встречей с курсантами СУНЦ НГУ (ФМШ).

— Как глава РАН вы у нас второй раз – в первый приезжали два года назад, на заседание президентского совета по науке, которое вел президент Владимир Путин. Что можете сказать в контексте момента про Новосибирский научный центр, Академгородок?

— Место, конечно, уникальное. Оно всегда было важным, а в ближайшее время будет самым важным. Потому что непростой вопрос о том, как наука встанет на траекторию подъема, — он как раз здесь сейчас решается.

— Губернатор Андрей Травников говорит, что ЦКП «СКИФ» будет крупнейшей научной стройкой в стране. А «Академгородок 2.0» в целом вообще сравнивают по масштабам с Крымским мостом.

— Это по символичности или по стоимости? По стоимости, наверное, трудно сравнивать. А вот символически все правильно. СКИФ запускает процесс изменения отношения к науке в обществе. Ведь в этом проекте она выступает как производительная сила, а не как социальная обуза, какой часто выглядит.

— А кто должен инициировать такие изменения?

— Принципиально, как вы понимаете, пути может быть два: сверху или снизу. Наверное, в нашей стране, с учетом ее исторических и культурных традиций, все проще менять сверху. Представьте: президент в своем послании к Федеральному собранию в следующий раз говорит про науку. Уважаемые депутаты, уважаемая страна, нам надо сделать так, чтобы наука стала производительной силой. Можете себе такое представить?

— Да. После этого все быстро закрутится, но не понятно, сработает ли. Вот два года назад на президентском совете прозвучала идея строительства большого синхротрона, а сейчас это уже ЦКП «СКИФ», сопутствующие проекты, и все говорят: «Где деньги? Давайте быстрее!»

— Я тоже слышал на нынешних встречах, что это был мощный импульс, что появился энтузиазм, программу писали всем Академгородком. Хотя были и выступления с вопросами к срокам.

— Но Новосибирск хотя бы заявил о наличии амбиций и готовности их реализовать. Много ли есть у российской науки таких заготовок? Готова ли академия к тому, чтобы в нужное время в нужном месте заявить о таких амбициях?

— Давайте для начала определимся – что вы имеете в виду под академией наук? Две тысячи ее членов? Или академические институты? Если второе, то это не к нам.

У академии наук амбициозные проекты, конечно, есть, но нужно знать, кто их будет реализовывать. Институты теперь не принадлежат академии. Ведь в чем состояла основная беда реформы РАН 2013 года? В том, что в ходе нее отделили «мозги от тела». Сейчас какими бы блестящими ни были идеи у академиков, у академических советов, у региональных отделений – их реализация от них зависит лишь в незначительной степени.

В чем была сила Академии наук СССР, а впоследствии Российской академии наук? Наука и институты составляли единую силу. Если появлялись идеи, предложения, задачи –сразу появлялась армия, которая была готова их выполнять. А в 2013 году академию провозгласили штабом науки, но реально выстроенных возможностей командовать у штаба не стало.

— Ее теперь чаще называют клубом, а не штабом.

— Какой же она штаб? Штаб чего? Сели, поговорили, решили, что надо воевать так, но реально командуют другие, а потому и воюют по-другому.

— О необходимости повышения статуса РАН вы говорили на встрече с научной общественностью, и это прозвучало в новостях как главная тема визита.

— А это и есть главная тема. Чувство невостребованности, которое появилось у российских ученых, становится все более осознанным. Нужны мы стране или не нужны? Вопрос именно в этом. Нужны – тогда реально должно быть внимание, проекты вот такие.

В 2013 году сказали, что академия наук устарела, стала неэффективной, не делает должного вклада в экономику страны и поэтому должна стать другой. Те, кто работает в этом секторе, стали ждать: а что будет вместо? Что станет институтом развития? На кого равняться? И вот шесть лет прошло, но никто таких примеров не привел, не сказал: мол, ребята, надо вот так. Вон, смотрите, там достигают сумасшедших успехов, страна благодаря новому институту развития или новой концентрации научных сил вырывается в мировые лидеры. Есть такие результаты? Я их не знаю.

— Это было об изменениях по инициативе сверху. А второй путь?

— Второй диктует жизнь, естественные законы экономического развития. Кое-где мы начинаем по нему двигаться. Как быстро встанем и не отстанем ли за время становления от других стран настолько, что дальнейшее соревнование будет бессмысленным, — это вопрос.

Что я имею в виду. Мы в Новосибирске посещали высокотехнологичные компании. OCSiAl, в частности, оставил хорошие впечатления. Они только начинают, но уже почувствовали себя в рынке. Компания, которая сумела успешно использовать уже имеющиеся в мире технологии, вышла на рынок, заработала деньги – и думает о том, как на этом рынке продвигаться. А в условиях мирового соревнования продвигаться можно только привлекая совсем новые технологии. Причем чем дальше из глубин знания вы их берете, тем выше прибавочная стоимость получаемого продукта и тем больше вы король.

Компании, успешные в рынке, совершенно естественно начинают обращаться за более глубоким знанием. В Белгородской области есть такой пример – Центр инновационных биотехнологий «Завод премиксов №1», предприятие по производству l-лизин сульфата для кормовых добавок на базе наших штаммов-продуцентов. Это аминокислоты, необходимые животноводству для высокоэффективных кормов. Уникальная технология, основанная на прикладных разработках Центра геномных исследований Курчатовского института.

Чтобы опередить высокотехнологичный рынок, нужно глубоко погрузиться в науку. И когда бизнес, взяв что-то там, получает прибыль, он снова будет вкладываться.

— Какова может быть в этом процессе роль РАН?

— Процесс введения результатов фундаментальных поисковых исследований в промышленность обязательно должен быть под пристальным вниманием государства. Как минимум, чтобы, говоря на языке экономики, поделить риски. И тут как раз у академии может быть своя роль. Ее можно подключить к поиску и выстраиванию цепочек, объединяющих интересы промышленности, бизнеса и научных коллективов.

Здесь момент, который для Сибирского отделения РАН может стать судьбоносным. Ведь это такая мощная концентрация интеллекта, на котором уже реально зарабатывают. Большая территория, разные типы промышленности, традиции. Все это вместе дает основания ждать, что произойдет старт чего-то такого, что покажет всем: вот, так и надо.

— А нет ли угрозы, что бизнес оттянет у науки кадры? Вот директор ИЯФа Павел Логачев рассказывал: из его курса выпуска 1989 года в науке осталось три человека. Три человека из курса — этого достаточно?

— Маловато, конечно, но так жизнь складывалась. Однако принципиально то, что наука и должна готовить кадры для промышленности, для компаний.

Мы же не можем запретить капиталистам привлекать к работе ученых – мы, наоборот, рады и за капиталистов, и за ученых, которые хорошо зарабатывают. Во всем мире в недрах высокотехнологичных компаний есть свои исследовательские, инженерные подразделения. Но они, просто по определению, заточены на то, чтобы помогать компаниями решать конкретные задачи. Если требуются знания из глубины, эти ученые не подойдут. Надо обратиться к нам, к фундаментальной науке. Разница не только в специализации, а в самой сути. В бизнесе надо работать очень быстро. В науке надо думать. Поэтому у академических ученых должно быть на это время.

— А кроме времени, очевидно, соответствующая мотивация, ведь иногда в науке результата приходится ждать всю жизнь. Как вы думаете, какой путь подразумевает больше уважения, внимания со стороны общества?

— И первый, и второй пути подразумевают возвращение внимания к науке. А вообще я хочу, чтобы все вместе было – и послание президента, и запрос на научные знания из реального сектора.

Константин КАНТЕРОВ

Источник: Новая Сибирь

Экспедиция «Совпадение» в Астрахани

31 января ГБУЗ АО "Областной центр крови" принял у себя экспедицию "Совпадение". Эта экспедиция организована благотворительным фондом «Русфонд» и Национальным регистром доноров костного мозга имени Васи Перевощикова при поддержке Фонда президентских грантов и Общественной палаты РФ. Задача «Совпадения» — радикальное изменение ситуации с донорством костного мозга в России, привлечение к идее донорства, значительного количества добровольцев.

В течение года экспедиция посетит 120 городов России, ее участники — журналисты, доноры, социологи и врачи — пообщаются с тысячами соотечественников, расскажут о донорстве костного мозга, особенностях процедуры донации, о заболеваниях, при которых она спасает жизнь, о необходимости увеличения национальной донорской базы.

30 января экспедиция «Совпадение» прибыла в Астрахань и далее охватит 20 населенных пунктов Южного федерального округа. В каждом городе организаторы планируют провести серию просветительских мероприятий на тему донорства костного мозга: лекции в университетах и организациях, фильмы, экскурсии, знакомство с городскими знаменитостями, интервью, мастер-классы доноров и для доноров и многое другое. Их задача — повысить интерес людей к теме донорства, ответить на актуальные вопросы, развеять страхи и поставить на повестку дня идеи бескорыстия, самопознания и ответственности как основы для формирования нового поколения страны.

Пересадка донорского костного мозга (кроветворных стволовых клеток) — часто единственный шанс на спасение для больного раком крови. Однако донор и реципиент должны подойти друг другу по так называемому фактору тканевой совместимости. Шанс на совпадение – 1 из 10 000 случаев. Вот почему в каждой стране есть свой регистр потенциальных доноров костного мозга. Чем больше в нем людей, тем больше шансов на совпадение у каждого больного. В России созданием и развитием Национального регистра доноров костного мозга им. Васи Перевощикова занимается крупнейший благотворительный фонд Русфонд.

Несмотря на значительное увеличение донорской базы (сегодня в различных регистрах России содержатся данные о фенотипах более 100 тыс. человек), чтобы хотя бы частично покрыть реальную потребность в пересадках костного мозга в России, в Регистр надо привлечь еще сотни тысяч добровольцев.

Чтобы стать донором, нужно сдать кровь на HLA-типирование. Специалисты определят уникальный состав генов потенциального донора и занесут информацию в базу данных регистра. И однажды эти данные могут совпасть с данными человека, нуждающегося в трансплантации костного мозга. Тогда с добровольцем свяжутся сотрудники регистра и пригласят стать реальным донором. Сдать кровь на типирование в Астрахани можно в медицинском офисе лаборатории «ЦМД» («Лабквест»), по адресу ул. Кирова, 84, тел. 423-003.

Пенсии недостаточны для выживания

На прошлой неделе Госдума единогласно приняла законопроект о поправках в Конституцию.

В документе предусмотрена в том числе индексация пенсий работающим пенсионерам.

«Решение верное: государство прекращает дискриминацию работающих пенсионеров, проводимую им с 2016 года», - комментирует ситуацию Михаил Делягин, экономист, политолог, директор Института проблем глобализации (ИПРОГ).

Правда, по мнению эксперта, пропущенный период с 2016 по 2019 год индексирован уже не будет: «Задним числом их положение, скорее всего, улучшаться не будет, как не будут погашаться убытки от замораживания накопительных пенсионных взносов. Либеральный клан постарается, как и всегда, минимизировать пользу от усилий президента Владимира Путина, дискредитируя его в глазах страны, как с майскими указами или повышением пенсионного возраста».

Еще в октябре 2019 года теперь уже бывший глава Пенсионного фонда РФ Антон Дроздов заявлял, что денег на индексацию пенсий работающим пенсионерам нет. В 2020 году на это потребовалось бы 368 млрд рублей, замечал Дроздов. Откуда же новое правительство планирует взять эти миллиарды?

«Неиспользуемые остатки федерального бюджета уже после сезонного скачка расходов в декабре (когда дефицит составил 10,5% ВВП) превысили 13,3 триллиона рублей, - поясняет Михаил Делягин. - Но поскольку приоритет Минфина - замораживание денег России, возможно, что эти средства «откусят» от других задач, специально выбирая такие направления, которые сильнее всего дискредитируют Путина, как после воссоединения с Крымом были на 7-10% урезаны выплаты многим силовикам с официальной формулировкой «за Крым».

Пока проиндексировали страховые пенсии неработающих пенсионеров на 6,6%, средний размер страховой пенсии по старости вырос у 31 млн человек, сейчас она составила примерно 16 400 рублей. К 2022 году показатель должен дорасти до 18 300 рублей. А 1 апреля проиндексируют пенсии по государственному пенсионному обеспечению (включая социальные пенсии) примерно на 7%.

Хотя пенсия не может быть ниже прожиточного минимума, замечает Михаил Делягин, на самом деле этот минимум занижен примерно вдвое.

«Кроме того, после монетизации льгот доходы пенсионеров, нуждающихся в относительно дорогих лекарствах, почти гарантированно недостаточны для их покупки. Поэтому пенсии большинства недостаточны для выживания», - убежден экономист.

А значительная часть пенсионеров не получает пенсий и в размере прожиточного минимума: это те, поясняет эксперт, кто работал неофициально, не работал или мало зарабатывал либо не смог доказать свои пенсионные права (из-за пожаров в пенсионных архивах, уничтожения производств или распада СССР). «Такие пенсионеры получают пенсию на три года позже и на 30% ниже; их очень много, но их трагедии последовательно игнорируются», - говорит Михаил Делягин.

«При всей позитивности индексации 2020 года и намерения ограничить глумление над работающими пенсионерами эти проблемы нельзя решить индексацией. Нужна гарантия реального прожиточного минимума и восстановление натуральных льгот на получение необходимых лекарств (так как они нужны не всем и не всегда, полноценная монетизация этих льгот невозможна)», - замечает эксперт.

Кстати, чиновники уже периодически проговариваются, советуя россиянам подумать о том, чтобы откладывать себе деньги на дожитие. Может быть, это намек на то, что пенсий и вовсе скоро не будет?

До завершения реформы власти возможные планы уничтожить пенсионное обеспечение, вернув Россию в позапрошлый век, реализованы не будут, полагает Михаил Делягин. Однако зарекаться ни от чего нельзя.

«Первые попытки повысить пенсионный возраст были отбиты аж в 1997 году (и я получил личную благодарность Ельцина за разоблачение подтасовок, к которым прибегли нынешние либеральные «гуру» в этой сфере), но увенчались нокаутом в России 21 год спустя, - делится Михаил Делягин. - Нынешним поколениям россиян не стоит надеяться на пенсию, хотя они, похоже, и не надеются. Ведь уплата пенсионных взносов уже сделана государством экономически контрпродуктивной, и это вряд ли случайно».

МЕЖДУ ТЕМ

Как пишет ряд СМИ, поправки в Конституцию гарантируют только саму индексацию и ее регулярность, а порядок индексации и условия ее получения, в том числе в зависимости от работы, определяются федеральным законом. Индексация будет возможна только при внесении соответствующих поправок в пенсионное законодательство.

Экспертам, не исключающим, что никаких поправок по части выплат работающим пенсионерам в действующий федеральный закон вноситься не будет, возражает профессор Московского государственного юридического университета Эльвира Тучкова: «Если будет закреплено, что индексация пенсий гарантируется Конституцией, значит, индексация должна гарантироваться абсолютно всем».

Марина Лепина

Россия > Госбюджет, налоги, цены > mirnov.ru, 31 января 2020 > № 3283740 Михаил Делягин

Перестроились на четверть

Примерно 25% новостроек возводится с использованием эскроу-счетов и проектного финансирования

На начало января в России силами 2440 девелоперских холдингов, объединяющих 3529 юридических лиц, строилось 10 324 многоквартирных дома общей жилой площадью свыше 107,5 млн кв. метров. Из них 41,9 млн «квадратов» планируется ввести в строй уже в этом году. Еще 31,3 млн — намечены к сдаче в эксплуатацию в 2021 году. Оставшиеся 34,3 млн кв. метров будут переданы под заселение в 2022-2032 годах. Такие данные приводятся «ДОМ.РФ» в ежемесячном обзоре российского рынка жилищного строительства, с январской версией которого одной из первых ознакомилась «Стройгазета».

Так, по данным аналитиков «ДОМ. РФ», реализация проектов долевого строительства (как по-старому — привлекая средства граждан напрямую, так и по-новому — через эскроу-счета) осуществляется сегодня в общей сложности в 80 регионах страны. Деньги населения в «стройку» не привлекаются только в Еврейской автономной области, Карачаево-Черкесии, Магаданской области, на Чукотке и в Республике Тыва.

При этом 85,3 из 107, 5 млн кв. метров (или 79% от объема строящегося жилья) приходятся на долю 21 субъекта РФ, где скоро появятся 6882 новостройки. Их возведение ведется в 551 населенном пункте страны. Однако 43% строящейся недвижимости (46 млн кв. метров) находится лишь в 15 крупных городах с численностью населения свыше 1 млн человек.

Именно поэтому в лидерах по текущему строительству — Московский регион (28,4 млн «квадратов», из которых 16,5 млн — вклад Москвы, а 11,9 млн — Подмосковья). Совокупная доля второй столичной агломерации, северной — 16,6 млн кв. метров (12,8 млн — Санкт-Петербург, 3,8 млн — Ленобласть). Третье, единоличное место у Краснодарского края — 8,7 млн жилых «квадратов».

Подобная «плотная концентрация» наблюдается и среди игроков рынка. Десятка крупнейших застройщиков страны консолидировала 20% рынка: только на их счету 21,5 млн строящегося в стране «метража».

Примечательно, что активно растет сейчас и доля девелоперских проектов, предусматривающих использование эскроу-счетов и проектного финансирования. В январе 2020 года применение новых механизмов финансирования строек предусматривалось уже по проектам строительства 2,6 тыс. многоквартирных домов на 26,4 млн «квадратов», или 25% от всего возводимого с привлечением средств граждан жилья. Тогда как еще в декабре прошлого года этот показатель составлял менее 21,5%.

При этом, как подчеркивают в «ДОМ.РФ», уровень проникновения «новых правил игры» никак не зависит от масштабов бизнеса строительной компании или величины населенного пункта, где она работает. Так, доля проектов с использованием эскроу-счетов и банковского кредитования в городах-миллионниках, крупных, средних и малых городах сопоставима и находится в районе 22-29% от общего объема. Месяцем ранее показатель находился на уровне 20-23%.

Из числа субъектов РФ с объемом строительства жилья более одного миллиона «квадратов» максимальную долю «проектов по-новому» имеют: Челябинская область (59,9% от регионального объема), Ставропольский (43,3%) и Пермский (39,3%) края. Для сравнения: меньше всего нововведения прижились в Санкт-Петербурге, где таких проектов всего 12,5% от общего объема местных строек, а также в Новосибирской (13,7%) и Ленинградской (20,2%) областях.

«Не выявлено зависимости между доступностью проектного финансирования с использованием эскроу-счетов и размеров застройщика. По данным на начало января 2020 года, уровень проникновения в сегменте крупных, средних и малых строительных компаний составляет 24-29%», — говорится в исследовании «ДОМ.РФ». На 1 декабря прошлого года соотношение было 21-25%.

№04 31.01.2020

Автор: Андрей АЛЕКСЕЕВ

Во второй половине 2020 года Национальный исследовательский центр (НИЦ) эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи намерен внедрить систему для мониторинга и анализа коллективного иммунитета россиян, сообщает ТАСС.

Коллективный (популяционный) иммунитет - доля людей в общей популяции, обладающих иммунитетом к той или иной инфекции, для достижения коллективного иммунитета нужно выполнить определенный объем вакцинации населения.

Как рассказали в НИЦ, уже в 2020 году будут получены первые официальные данные об уровне коллективного иммунитета к различным вакционоуправляемым инфекциям у населения России. В дальнейшем полученные сведения и сделанные наработки могут стать основой для создания постоянной программы Национального банка сывороток, целью которого будет своевременное выявление эпидемических рисков для населения РФ.

По словам руководителя лаборатории трансляционной биомедицины центра Артема Ткачука, этот комплекс позволит хранить, собирать и обрабатывать информацию о защищенности россиян от инфекций, чтобы в дальнейшем строить прогнозы. Кроме того, система поможет предотвращать биологические угрозы, распространение инфекций и эпидемий, а также повысит безопасность граждан.

Пилотный проект такой системы уже реализуется в девяти регионах России с 2018 года. В Москве, Московской области, Санкт-Петербурге, Ленинградской области, Крыму, Севастополе, Дагестане, Новосибирской области и Хабаровском крае 30 тыс. добровольцев разных возрастов приняли участие в исследовании. Итоги будут известны к концу года.

И «Боинг» с Донбассом: ПАСЕ требует от России вернуть Крым

ПАСЕ приняла резолюцию с претензиями к России по поводу Украины

Иван Апулеев

ПАСЕ требует от России выполнять минские соглашений и вернуть Украине «аннексированный» Крым. Требования изложены в резолюции, которая также включает в себя указания на нарушения в РФ прав человека и «негативные процессы в области демократии». В ответ российские депутаты из делегации в ПАСЕ заявили, что многие положения резолюции не соответствуют действительности.

Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла резолюцию по мониторингу выполнения странами своих обязательств. Текст документа опубликован на официальном сайте ассамблеи.

В нем от России требуют вернуть Украине «аннексированный» Крым и выполнять минские соглашения. «Положить конец военному вмешательству и поддержке незаконных вооруженных формирований на востоке Украины», — также говорится в резолюции.

Российские делегаты в ПАСЕ негативно восприняли резолюцию: депутат Государственной думы от Кемеровской области Николай Рыжак отметил, что Россия не подписывала минские соглашения и не участвует в них. Другой делегат, депутат Госдумы от Чеченской республики Шамсаил Саралиев подчеркнул, что делегация РФ «категорически не согласна» с текстом резолюции ПАСЕ.

«В частности, в резолюции подчеркивается причастность России к крушению малазийского рейса MH17 в 2014 году, что не соответствует действительности», — пояснил он. Перед этим ПАСЕ потребовала от Москвы «безоговорочно и в полном объеме» сотрудничать с Объединенной следственной группой и прокуратурой Нидерландов, чтобы привлечь виновных в крушении «Боинга» к уголовной ответственности.

При этом в ПАСЕ одобрили желание России включиться в текущую процедуру мониторинга «в полном объеме».

Отметим также, что Крым вошел в состав России в 2014 году по итогам общенародного референдума, на котором более 90% избирателей поддержали воссоединение полуострова с РФ. Президент РФ неоднократно подчеркивал, что вопрос принадлежности Крыма «закрыт навсегда» — крымчане сделали свой выбор. Кроме того, ОБСЕ подтвердила, что российских военных нет в Донбассе. Об этом в феврале 2019 года заявил председатель Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Эртурул Апакан.

Помимо этого, Россия еще в марте 2019 года проводила консультации по делу о крушении малайзийского Boeing MH17 с Нидерландами и Австралией, а также призвала к всестороннему и объективному расследованию этой авиакатастрофы.

Двумя днями ранее стало известно, что ПАСЕ намерена наблюдать за процессом внесения поправок в Конституцию России.

«Ассамблея предлагает комитету по мониторингу внимательно следить за процессом внесения поправок в Конституцию, который сейчас идет в Российской Федерации», — подчеркнули в Совете Европы. Кроме того, ассамблея призвала Россию уважать и выполнять решения Европейского суда по правам человека. Также в резолюции ПАСЕ потребовали от мониторингового комитета как можно скорее представить полный доклад по вопросу конституционных поправок в России.

Совет Европы был основан в 1949 году и является старейшей в Европе международной организацией. В его состав входят 47 государств с общей численностью населения более 800 млн человек.

В отличие от ЕС, Совет Европы не может издавать обязательные законы.

Деятельность СЕ сосредоточена на правовых и правозащитных вопросах. Сегодня его цель определяется как построение Европы без разделительных линий, основывающейся на принципах демократии, прав человека и верховенства закона.

Ультиматум за язык: Москву призвали надавить на Киев

Киевский политолог призвал Россию надавить на Украину из-за русского языка

Иван Апулеев

России стоит надавить на Украину и пригрозить серьезными последствиями из-за «вытеснения русского языка», заявил украинский политолог Михаил Погребинский. По его словам, ответственным за языковой кризис является президент Украины Владимир Зеленский. Он также призвал европейские правозащитные институты помочь решить этот вопрос. Ранее Зеленского уже критиковали за языковую проблему в стране.

России стоит поставить ультиматум Украине в связи с «вытеснением русского языка» в стране, пригрозив серьезными последствиями, заявил украинский политолог Михаил Погребинский в разговоре с газетой «Взгляд».

«Сейчас Зеленский продолжает курс на вытеснение русского языка, начатый еще при президенте Кучме. Если спросите меня, что с этим делать, я бы сказал, что Россия должна формулировать жесткие требования, невыполнение которых влечет какие-то серьезные последствия для украинской власти, экономики и так далее», — подчеркнул он.

По словам Погребинского, украинская власть не сможет проигнорировать также решения европейских институтов — таких как суд по правам человека.

Он добавил, что ответственность за вытеснение русского языка с Украины несет президент Зеленский. Политолог признался, что сам голосовал за него, но вскоре разочаровался в новом главе государства.

«В целом украинское общество демонстрирует чрезвычайно высокий уровень политической наивности и готовности верить очередному спасителю страны», — отметил он, напомнив об «экстатическом» восторге украинского избирателя от кандидата в президенты Виктора Ющенко в начале нулевых — и последовавшем разочаровании.

Накануне экс-министр юстиции Украины Елена Лукаш в эфире телеканала NewsOne обвинила президента Владимира Зеленского в обмане избирателей и невыполнении предвыборных обещаний.

«Перед всеми голосованиями — за президента и в парламент — мы слышали одно и то же: «Когда команда Зеленского придет к власти, мы пересмотрим языковой закон и убедимся, не нарушает ли он права граждан». Нас обманули», — подчеркнула она.

По словам Лукаш, лозунг экс-президента Украины Петра Порошенко «армия, язык, вера» продолжает «бодро шагать по стране». Хотя Зеленский обещал провести ревизию закона о государственном языке на предмет соответствия конституции, он этого не сделал, добавила бывшая глава минюста. Кроме того, на Украине возникают новые законы и акты, усугубляющие «языковой» раскол в обществе.

«Наших детей поделили на три сорта по языку. Есть украиноязычные, дети, которые разговаривают на языках ЕС, и русскоязычные», — возмутилась Лукаш.

Верховная рада Украины 16 января приняла законопроект, ограничивающий обучение на русском языке. По этому закону учиться на родном языке на протяжении всего времени обучения могут только представители коренных народов — крымских татар, крымчаков и караимов. Меньшинства, говорящие на языках стран Евросоюза (венгерском, польском и румынском), будут учиться на нем до пятого класса, после чего процент предметов на украинском вырастает с 20% до 60% к девятому классу.

Для русских эта доля еще выше — после пятого класса обучение на украинском языке должно занимать не менее 80% от общего времени.

Президент России Владимир Путин в начале ноября 2019 года заявил, что «пещерные русофобы» объявили войну русскому языку в некоторых странах.

«Войну русскому языку объявляют не только пещерные русофобы, а это мы тоже наблюдаем, это не секрет, разного рода маргиналы активно и агрессивно работают, агрессивные националисты, к сожалению, в некоторых странах это становится вполне официальной государственной политикой», — добавил Путин.

В середине лета 2019 года Михаил Погребинский заявлял, что у Зеленского после триумфа на парламентских выборах есть все шансы смягчить языковой закон, принятый экс-президентом Петром Порошенко незадолго до ухода. «Я думаю, что новый состав парламента не будет сопротивляться внесению изменений в этот закон. Это может произойти через обращение депутатов в Конституционный суд, а там (в новом составе Рады) достаточно депутатов, которые готовы подписать такое обращение. Вполне можно ожидать, что самые одиозные статьи этого закона будут изменены. Конечно, позиция комиссара ОБСЕ тоже имеет значение, но все будет определяться в Украине», — говорил он в разговоре с НСН.

Принятый Порошенко языковой закон поначалу критиковался командой Зеленского — в защиту прав русскоязычного населения высказывался как сам президент, так и спикер Верховной Рады Дмитрий Разумков. Однако никаких конкретных шагов по защите русскоязычных на Украине сделано не было.

«Никогда не признаем Крым»: как США помогут Украине

Зеленский назвал США ключевым союзником Украины

Алексей Поплавский

Владимир Зеленский в ходе встречи с госсекретарем США Майком Помпео выразил надежду на более активное участие США в разрешении конфликта на юго-востоке Украины. Он даже призвал назначить спецпредставителя Госдепа по вопросам Донбасса и Крыма. Зеленский также предложил американскому бизнесу поучаствовать в добыче газа и нефти на Украине и строительстве инфраструктуры.

Президент Украины Владимир Зеленский и госсекретарь США Майк Помпео провели встречу в Киеве. Визит американского дипломата в украинскую столицу состоялся в рамках его евроазиатского турне — Украина стала первой остановкой, следом Помпео посетит Белоруссию, Казахстан и Узбекистан.

По случаю приезда госсекретаря Зеленский и Помпео провели совместную пресс-конференцию с участием журналистов. В ходе встречи президент Украины поблагодарил США за поддержку и назвал Вашингтон ключевым союзником страны в защите суверенитета.

Активная поддержка

«Объем поддержки в этом году — $700 млн. Мы ценим вашу поддержку в отношении помощи с вооружением и техникой. Украина готова развивать новые формы партнерства. Это подтверждает закупка комплексов «Джавелин». Украина активно взаимодействует с нашими американскими партнерами. Уверен, это будет взаимовыгодная кооперация», — заявил Зеленский.

Киев благодарен Вашингтону за твердую позицию по войне в Донбассе и «аннексии» Крыма, продолжил президент Украины, а также за санкционную политику в отношении газопровода «Северный поток — 2».

Стоит отметить, что Крым вошел в состав России в марте 2014 года по итогам референдума, который был проведен в соответствии со всеми международными нормами. Тем не менее Украина, США и европейские страны не признают суверенитета России над полуостровом. Киев систематически требует «вернуть» Крым, Москва же называет вопрос его принадлежности закрытым.

Говоря о партнерстве США и Украины, Зеленский выразил надежду на участие американских компаний в разработке месторождений нефти и газа на черноморском шельфе и в строительстве инфраструктуры Украины.

В свою очередь Помпео пообещал, что США продолжат поддерживать Украину, в частности, за счет выделения финансовой помощи.

«Безусловно, в настоящее время США работают над тем, чтобы на Украине было верховенство права. Мы продолжаем поддерживать сильные антикоррупционные усилия Украины. Мы выпустили крымскую декларацию. США никогда не признают Крым российским», — добавил госсекретарь.

Украина — важная страна в сердце Европы, считает Помпео, Вашингтон поддерживает ее путь в НАТО и Евросоюз.

«Я рад быть здесь и вижу прогресс. Я знаю, что инвестиции продолжат расти. А Украина будет соблюдать требования МВФ», — подчеркнул госсекретарь США.

При этом в ходе пресс-конференции Зеленский также затронул вопрос, связанный с отсутствием спецпредставителя Госдепа на Украине после ухода Курта Волкера. Украинский лидер выразил надежду на назначение нового дипломата на его место.

«США будут более активно привлечены к процессам урегулирования на востоке Украины и деоккупации Крыма благодаря назначению по этим вопросам отдельного должностного лица из Госдепа», — резюмировал Зеленский.

Импичмент Трампа

После вступительных слов Зеленского и Помпео начались вопросы журналистов, которые в основном были сконцентрированы вокруг процедуры импичмента президента США Дональда Трампа. Интерес СМИ к данной теме вполне обоснован, так как именно телефонный разговор Зеленского с американским лидером стал формальной причиной для запуска разбирательства в конгрессе.

Процесс импичмента был инициирован демократами в палате представителей осенью прошлого года из-за жалобы сотрудника разведки, который заподозрил Трампа в давлении на своего украинского коллегу. Так, президент США якобы угрожал Зеленскому «заморозкой военную помощи, если он не начнет расследование против украинской компании Burisma».

В совет правления фирмы входил Хантер Байден, сын бывшего вице-президента Джо Байдена — демократа и одного из возможных соперников Трампа на предстоящих выборах. В конце прошлого года палата представителей предъявила президенту США обвинения по двум пунктам — злоупотребление властью и препятствование правосудию, а с января дело рассматривает сенат.

Помпео приехал к Зеленскому в самый разгар слушаний по импичменту, впервые посетив Украину с начала расследования в конгрессе. Поэтому первый вопрос журналистов был вполне закономерным — не испортились ли отношения Украины и США из-за импичмента.

«Мне кажется, что наоборот. США поддерживают и защищают Украину не только на словах... Не уверен, что на эти теплые и важные отношения повлияла ситуация с импичментом президента США. Мы делаем все, чтобы увеличились инвестиции. Для нас это такая же трагедия, точнее стратегия, как в Донбассе», — заявил Зеленский.

Следующий вопрос представителей СМИ также был частично связан с импичментом Трампа, у Помпео поинтересовались, когда Зеленского позовут в Вашингтон и не отказались ли США от этого.

Американские СМИ не раз называли запуск расследования против сына Байдена на Украине одним из условий встречи для двух лидеров. При этом Белый дом последовательно опровергает эту информацию.

Помпео, отвечая на вопрос, также придерживался этой линии. Так, госсекретарь указал, что никаких условий для приезда Зеленского в США не было.

«Не было никаких условий по приезду Зеленского в США... Мы будем рады встречать Зеленского в Вашингтоне, и мы уверены, что такая встреча состоится», — добавил Помпео, но не стал называть никаких сроков.

В свою очередь, Зеленский уверен, что его возможный визит в США будет правильным решением, но у него должна быть определенная цель.

«Быть президентом для меня новая профессия. Я получаю много приглашений из разных стран. Я говорил своему главе МИД: а что мы там будем делать, а что мы можем привезти в свою страну? Если мы можем о чем-то важном договориться, если у нас есть предмет, важный для разговора, кроме стратегии и тактики, если мы сможем что-то подписать, я готов ехать завтра», — подчеркнул президент Украины.

Иранский вопрос

Впрочем, помимо вопросов, связанных с Донбассом и импичментом, Помпео и Зеленский также уделили внимание крушению украинского самолета в небе над Тегераном.

Говоря о случайно сбитом иранскими военными самолете, Помпео выразил надежду на то, что Иран понесет ответственность за данный инцидент.

«Хочу выразить соболезнования в связи с гибелью украинцев под Тегераном. Я надеюсь, что Иран понесет ответственность за свои действия и за потерянные жизни украинцев», — добавил госсекретарь США.

Зеленский же указал на четкую и слаженную работу во время трагедии, которая стала показательным примером эффективного сотрудничества Киева и Вашингтона.

«Я поблагодарил американских партнеров за помощь, поддержку и очень важную информация», — подчеркнул президент Украины.

Самолет Boeing 737 «Международных авиалиний Украины» был сбит в небе над Тегераном 8 января. В результате крушения воздушного судна погибли 173 человека, большинство из них являлись гражданами Ирана и Канады.

При этом инцидент произошел на фоне ракетных атак Ирана на базы США в Ираке. Они стали ответом на ликвидацию иранского генерала Касела Сулеймани со стороны американских военных. США называли военного одним из главных террористов в мире, а Иран пообещал отомстить за смерть «мученика».

«Бесконечные санкции»: Госдеп потребовал от России вернуть Крым

Госдеп США потребовал от России вернуть Крым Украине

Рафаэль Фахрутдинов

США будут вводить санкции против России до тех пор, пока Крым находится в составе РФ — об этом написала в Twitter пресс-секретарь Госдепартамента Морган Ортагус. Также дипломат снова обвинила Москву в участии в боевых действиях в Донбассе, в то время как российские власти указывают на то, что РФ не является стороной конфликта. Это заявление обещает бесконечную санкционную войну Москвы и Вашингтона, объяснили в Госдуме.

«Сегодня мы чтим жизни тех, кто погиб в результате российской агрессии на Украине. Мы будем продолжать вводить санкции против России до тех пор, пока она не установит мир в Донбассе и не прекратит оккупацию Крыма. Наша поддержка — Украине», — заявила представитель Госдепа.

Это заявление обещает бесконечную санкционную войну Москвы и Вашингтона, спрогнозировал депутат Госдумы от Крыма Руслан Бальбек.

«Учитывая, что вопрос с Крымом для нашей страны решен и передавать кому-либо российский регион мы не собираемся, то можно считать, что санкционная гонка уходит в бесконечность», — приводит RT слова парламентария.

По его словам, любая уважающая себя страна в мире защищает свои территории, а также не слушает указаний извне по своей политике. В этой связи Бальбек привел два факта.

«Один неприятный — санкции США могут быть бесконечными, второй — Крым наш и будет наш», — пояснил депутат.

Чуть ранее президент Украины Владимир Зеленский и госсекретарь США Майк Помпео провели встречу в Киеве. В ходе встречи глава Украины поблагодарил США за поддержку и назвал Вашингтон ключевым союзником страны в защите суверенитета.

Киев благодарен Вашингтону за твердую позицию по войне в Донбассе и «аннексии» Крыма, продолжил президент Украины, а также за санкционную политику в отношении газопровода «Северный поток — 2».

«Безусловно, в настоящее время США работают над тем, чтобы на Украине было верховенство права. Мы продолжаем поддерживать сильные антикоррупционные усилия Украины. Мы выпустили крымскую декларацию. США никогда не признают Крым российским», — ответил госсекретарь.

Два дня назад Управление по контролю за иностранными активами Министерства финансов США (OFAC) ввело санкции против восьми россиян и одной организации. Как сообщило ведомство, меры были санкционированы «в ответ на продолжающуюся агрессию России в отношении Украины и попытку оккупации Крыма».

Под санкции попало руководство Крыма и Севастополя: председатель Совета министров Юрий Гоцанюк, и.о. губернатора Севастополя Михаил Развожаев, глава севастопольского Законодательного собрания Владимир Немцев, председатель избирательной комиссии города федерального значения Сергей Даниленко.

Кроме того, американские санкции были введены против заместителя председателя севастопольской избирательной комиссии Лидии Басовой и секретаря этого органа — Екатерины Пырковой. Также под ограничительными мерами оказалась член Совета Федерации от Севастополя Екатерина Алтабаева.

Кроме того, в список внесено АО «Гранд Сервис Экспресс» и его генеральный директор Александр Ганов.

Эта частная компания осуществляет железнодорожные перевозки в Крым из Москвы и Санкт-Петербурга, чем, согласно заявлению американской стороны, «оказывает поддержку усилиям России по углублению экономической интеграции с Крымом».

«Действия казначейства, предпринятые в тесной координации с нашими международными союзниками и партнерами, подтверждают нашу неизменную поддержку восстановлению свободных и справедливых демократических политических процессов в Крыму», — заявил глава Минфина США Стивен Мнучин.

По его словам, данные санкции ограничивают возможности этих людей вести бизнес на международном уровне и подчеркивают силу трансатлантического альянса в противостоянии «продолжающейся агрессии России».

Юрий Гоцанюк в Facebook заявил, что «с иронией воспринял новость» о расширении перечня лиц, подпадающих под санкции.

«Искренне рад оказаться в компании достойных людей, которые в силу своих возможностей способствуют развитию полуострова, отстаивают интересы жителей Крыма и Севастополя, наши законные права и свободы», — написал госслужащий.

Крым вошел в состав России в марте 2014 года по итогам референдума, который был проведен в соответствии со всеми международными нормами. Тем не менее Украина, США и европейские страны не признают суверенитета России над полуостровом. Киев систематически требует «вернуть» Крым, Москва же называет вопрос его принадлежности закрытым.

Владелец "Норда" попросил помочь с приобретением нового судна

Руководитель керченской компании "Колхоз имени 1 мая", владелец арестованного Украиной сейнера "Норд" Сергей Лесков обратился к курирующему крымский регион вице-премьеру правительства РФ Марату Хуснуллину с просьбой помочь рыбакам и сохранить старейшее рыболовецкое предприятие.

Ранее было объявлено три конкурса на закупку нового сейнера, однако вопрос по-прежнему не решен, моряки керченского кооператива вынуждены были сменить место работы.

"Норд" было наше единственное судно. Ситуация с захватом судна нанесла ущерб предприятию, сопоставимый с полным разорением. Мы фактически доведены до банкротства. Нас оставили без компенсации. К сожалению, вопрос приобретения нового сейнера затягивается из-за ряда бюрократических проволочек. Я отправил обращение на имя заместителя председателя правительства РФ Марата Шакирзяновича Хуснуллина с просьбой оказать нам содействие в приобретении альтернативного судна и взять под его личный контроль ситуацию с предприятием и здоровьем экипажа "Норда", - сказал РИА Новости Лесков.

По его словам, в качестве первого шага может быть выкуп на аукционе за собственные средства компании у республики старого транспортного судна "Гриф", которое пришвартовано в Керчи.

"Мы сейчас особенно нуждаемся в помощи государства в виде снижения налоговой и административной нагрузки, для того чтобы возродить наше предприятие, старейшее в Крыму, которому только что исполнилось 90 лет, и не допустить его банкротства", - подчеркнул Лесков.

Украинские пограничники 25 марта 2018 года задержали судно "Норд" под флагом России в Азовском море с 10 членами экипажа. Экипаж смог вернуться на родину только спустя полгода - в конце октября. Капитан Владимир Горбенко вернулся в Крым в начале февраля, его 10 месяцев удерживали на Украине. Арестованное судно "Норд" несколько раз пытались продать на Украине на электронных торгах, но они не состоялись.

Разогнать птиц: свалки у аэропортов расчистят штрафами

Штрафы за свалки вблизи аэропортов могут вырасти до 1,5 млн руб

Дмитрий Окунев

За организацию свалок около российских аэропортов смогут штрафовать на сумму до 1,5 млн руб. Это предлагает Минюст. После инцидента с самолетом «Уральских авиалиний», севшим в кукурузном поле в Подмосковье из-за отказа двигателей, по стране прокатилась волна проверок территорий у аэропортов. Считается, что свалки привлекают птиц, и это угрожает безопасности полетов.

Минюст предлагает ввести штраф до 1,5 млн рублей для юридических лиц за размещение свалок рядом с аэропортами. Документ, подготовленный ведомством, опубликован на портале общественной экспертизы нормативных актов.

Согласно ему, размещение полигонов твердых бытовых отходов, свалок, животноводческих ферм и других объектов, способствующих массовому привлечению птиц, на территории вблизи аэродромов грозит административным штрафом гражданам в размере от 10 до 20 тыс. рублей, должностным лицам — от 70 до 120 тыс. рублей, индивидуальным предпринимателям — от 150 до 300 тыс. рублей, юридическим лицам — от 500 тысяч до 1,5 млн рублей.

Как разъяснил «Газете.Ru» адвокат НЮС «АМулекс» Дмитрий Томко, в действующем КоАП есть аналогичные санкции, которые предусмотрены статьей 8.2. Однако нынешняя редакция предполагает увеличение штрафов примерно в полтора раза. Однако эксперт сомневается, что ужесточение поможет.

Нужно заниматься профилактикой и своевременно принимать меры к нарушителям. Это вопросы административной юрисдикции надзорных органов и качества их работы, добавляет Томко.

Поэтому, какую сумму штрафов ни вводи, это не поможет при нынешнем уровне бюрократии, подчеркнул эксперт в разговоре с «Газетой.Ru».

Впрочем, исполнительный директор юридического бюро «Падва и Эпштейн» Антон Бабенко заметил, что «введение специальной ответственности оправдано, поскольку нарушение влечет общественно опасные последствия».

«Дело не в перелетных гусях»

Активно обсуждать проблемы свалок вблизи аэропортов начали после инцидента с рейсом U6 178 «Уральских авиалиний». 15 августа 2019 года самолет вылетел из подмосковного аэропорта Жуковский в Симферополь, но вынужденно совершил аварийную посадку в кукурузном поле.

По одной из версий, ЧП случилось из-за столкновения самолета со стаей чаек, обитавших на соседней свалке, и последовавшего отказа обоих двигателей.

В ходе расследования выяснилось, что еще до инцидента руководство Жуковского неоднократно жаловалось на привлекающие птиц полигоны для отходов в непосредственной близости от взлетно-посадочных полос.

Одновременно в Росприроднадзоре подтвердили наличие несанкционированной свалки примерно в 2 км от «Жуковского». Еще в 2017 году по данному делу был выписан административный штраф на сумму 500 тыс. руб. Однако ответственная за организацию мусорного полигона компания его не оплатила. Не были устранены и выявленные ведомством нарушения. Но ряд экспертов отрицал прямую связь между мусорными кучами, птицами и ЧП с воздушным бортом «УА».

Об этом же говорил и глава Минприроды Дмитрий Кобылкин.

«Отмечу, что хорошо знаком с аэропортовой инфраструктурой. И хочу сказать: дело не в чайках, дело не в воронах, дело не в перелетных гусях. Это вопрос охраны аэропорта, есть четкие нормативы и требования — не допустить полета ни одной птицы на территории воздушной гавани. Используются различные способы — соколы, звуковые отпугиватели и так далее. Если в аэропорту есть проблемы с птицами, значит, как я считаю, надо ставить три уровня защиты», — сказал министр в сентябре 2019 года в интервью «Газете.Ru».

После истории с Жуковским прошли проверки территории около других аэропортов, в частности, в Домодедово и на территории аэропорта Симферополя. Власти Дагестана взяли на себя обязательство ликвидировать до конца 2019 года свалку в районе махачкалинского аэропорта.

По словам министра природных ресурсов и экологии республики Набиюлы Карачаева, пилоты периодически жаловались на невозможность приземления из-за большого количества птиц. Проблемная свалка в Каспийске существовала более 20 лет.

Сообщалось об экстренной ликвидации свалок вблизи аэропортов Уфы, Оренбурга и других городов. Повышенный риск столкновений отмечался в аэропорту Новосибирска, где постоянно находились около 200 птиц.

В Казани же заявили, что мусорный полигон около аэропорта не угрожает безопасности полетов, поскольку на него не вывозят пищевые отходы.

А вокруг свалки у аэропорта Чебоксар в конце прошлого года разгорелся скандал. Как установили активисты, мусорный полигон не уничтожили, а лишь присыпали землей.

Свалки за рубежом

С проблемой с мешающими работе аэропорта птицами сталкиваются и в других странах.

Так, в январе 2017 года самолет компании Middle East Airlines столкнулся со стаей птиц при посадке в аэропорту Бейрута. Министр транспорта Ливана Юсеф Фенианос был вынужден признать перманентное наличие опасности. Он отметил, что птицы кормятся на соседней свалке.

Ликвидировать угрозу власти собирались увеличением количества устройств, отпугивающих их.

Однако такой план высмеяли экологические активисты, добивавшиеся закрытия свалки.

В июле прошлого года сообщалось об угрозе полетам в аэропорту Жуляны под Киевом со стороны птиц с близлежащей свалки. Мусорный полигон располагался всего в семи километрах от аэропорта, в то время как по закону размещение свалок запрещается на Украине ближе чем в 15 км.

Эколог Владимир Борейко рассказывал vesti.ua, что особенно опасной ситуация становится летом. Тогда как раз у птиц наступает период размножения.

Самый свежий пример произошел в Одессе. 17 января 2020 года в аэропорту города из-за попадания птицы в двигатель самолета рейс в Вену был задержан на 10 часов.

В России предложили отправлять научные аппараты к межзвездным объектам

Межзвездные объекты, которые попадают в Солнечную систему, можно изучать с помощью автоматических космических аппаратов, но для этого научные приборы нужно защитить, чтобы они выдержали приземление на такие сверхскоростные объекты, сообщил в пятницу ведущий специалист НПО имени Лавочкина Александр Багров.

Для того, чтобы попасть на межзвездные объекты, Багров предложил использовать не системы мягкой посадки, а пенетраторы - аппараты, которые на высокой скорости врезаются и проникают под поверхность объекта.

"Научная аппаратура будет сохранена, если ее залить прочным крепким материалом", - сказал он на выездной сессии Королёвских чтений.

Багров напомнил, что на данный момент известно уже два таких объекта. Разработчик считает, что было бы интересно узнать их химический и изотопный составы.

Проблема заключается в том, что межзвездные скитальцы движутся с крайне высокой скоростью. Чтобы попасть на них, научный аппарат может идти двумя путями - либо перехватить, либо догнать. В обоих случаях потеря скорости при встрече с поверхностью будет настолько высокой (десятки километров в секунду), что обычные приборы просто разрушатся.

По словам Багрова, исследования по защите научных приборов нафталином уже проводили британские ученые. Такая конструкция выдержала ударное ускорение в 15 тысяч g. Российские разработчики предложили заливать приборы криогенным льдом. Он имеет кристаллическую структуру, схожую с алмазом и может выдерживать ударные ускорения до 50 тысяч g. Этого должно хватить для защиты научной аппаратуры. Уже после "встречи" аппарата и межзвездного гостя в условиях космического вакуума лед можно будет легко испарить, незначительно его подогрев.

Саму конструкцию аппарата подсказала разработчикам природа, а именно метеориты, которые при падении частично обгорают, но остается "кусок железа", который "не испарился, сохранил свой состав и свою форму". Точно так же аппарат будет состоять из носовой части, которой можно будет пожертвовать при ударе о межзвездный объект, и хвостовой части с приборами.

При этом Багров уточнил, что объект для изучения надо будет тщательно выбирать. Например Оумуамуа, который имеет длину порядка 900 метров и толщину около 90 метров, такой научный зонд прошьет насквозь и пролетит дальше. Кроме того, вряд ли получится искать жизнь, так как после соударения "вся среда будет выброшена и подвержена чудовищным нагрузкам", а в районе зонда даже не останется материала для изучения.

Первым обнаруженным с Земли межзвездным объектом стал в 2017 году астероид 1I/Оумуамуа, когда он пролетал через Солнечную систему. Вторым стала межзвездная комета, обнаруженная крымским астрономом Геннадием Борисовым.

Опубликованы секретные документы встречи Сталина, Черчилля и Рузвельта

Радио Sputnik. Минобороны РФ рассекретило архивные документы, касающиеся обеспечения безопасности во время проведения конференции в Ялте в феврале 1945 года, сообщает телеканал "Звезда".

На встречу в Ливадийском дворце собрались глав стран антигитлеровской коалиции – Иосиф Сталин, Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт.

Согласно документам, для обеспечения безопасности мероприятия привлекли тысячи людей и боевую технику. В частности, в одном из публикаций содержался боевой приказ о ликвидации возможного противника в районе проведения конференции.

"По сложившейся оперативной обстановке на Черноморском театре возможны налеты боевой авиации противника на наши аэродромы, корабли и порты южного побережья Крыма. Аэроузлы боевой авиации прикрываются средствами ПВО и ВВС ЧФ. Южное побережье Крыма усилено истребительной авиацией и зенитной артиллерией", – говорится в документе.

В специальном разделе Минобороны размещены редкие фотографии с конференции: прибытие на саммит Черчилля, различные совместные снимки лидеров.

На Ялтинской конференции в феврале 1945 года обсуждались вопросы о принципах взаимодействия государств в послевоенное время, а также о создании Организации Объединенных Наций.

Ранее радио Sputnik сообщило, что спикер Госдумы предложил проверять послов США на знание истории.

Украинская община Крыма оценила претензии ПАСЕ к РФ из-за полуострова

Глава украинской общины Крыма Анастасия Гридчина назвала глупостью призыв ПАСЕ к России "отменить аннексию полуострова".

Парламентская ассамблея Совета Европы приняла в четверг резолюцию по мониторингу выполнения рядом стран-членов организации своих обязательств, в которой содержится, в том числе, ряд претензий и призывов к России, в их числе - отменить "незаконную аннексию Крыма".

"Эти абсолютные глупости, уже даже не возмущают, а вызывает горькую усмешку. Абсолютно правовой нигилизм и понятийная глупость данного заявления может встретить только одну реакцию - негативную", - сказала РИА Новости Гридчина.

По ее мнению, необходимо найти механизм участия делегации из Крыма в сессиях ПАСЕ.

"Это позволит оперативно реагировать на все заявления о Крыме и вместе с официальной делегации в одном тандеме отражать все атаки", - подчеркнула Гридчина.

Крым стал российским регионом после проведенного там в марте 2014 года референдума, на котором подавляющее большинство избирателей Республики Крым и Севастополя высказались за вхождение в состав России. Крымские власти провели референдум после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. Украина по-прежнему считает Крым своей, но временно оккупированной территорией. Руководство России неоднократно заявляло, что жители Крыма демократическим путем, в полном соответствии с международным правом и Уставом ООН проголосовали за воссоединение с Россией. По словам президента РФ Владимира Путина, вопрос Крыма "закрыт окончательно".

Глава ОП Крыма оценил резолюцию ПАСЕ с претензиями в адрес России

Глава общественной палаты Крыма Григорий Иоффе заявил, что резолюция ПАСЕ с претензиями к России из-за полуострова основана на домыслах и злобных измышлениях, по его мнению, с таким же успехом можно обращаться с призывами к марсианам.

Парламентская ассамблея Совета Европы приняла в четверг резолюцию по мониторингу выполнения рядом стран-членов организации своих обязательств, в которой содержится, в том числе, ряд претензий и призывов к России, в их числе - отменить "незаконную аннексию Крыма".

"Это просто сотрясения воздуха, потому что всем известно, что никакой аннексии не было. С таким же успехом можно принять резолюцию, что в Крыму высадились марсиане и что-то здесь делают. Сначала надо понять, что здесь произошло, а потом принимать резолюции. В ПАСЕ понимают реальное положение дел, но просто занимаются политиканством", - сказал РИА Новости Иоффе.

По его словам, в Крыму никакого исследования и мониторинга настроений крымчан со стороны ПАСЕ не проводилось. "Принимать резолюцию на основании чьих-то домыслов и злобных измышлений могут только безответственные люди. Пусть приезжают в Крым и изучают ситуацию", - подчеркнул Иоффе.

Крым стал российским регионом после проведенного там в марте 2014 года референдума, на котором подавляющее большинство избирателей Республики Крым и Севастополя высказались за вхождение в состав России. Крымские власти провели референдум после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. Украина по-прежнему считает Крым своей, но временно оккупированной территорией. Руководство России неоднократно заявляло, что жители Крыма демократическим путем, в полном соответствии с международным правом и Уставом ООН проголосовали за воссоединение с Россией. По словам президента РФ Владимира Путина, вопрос Крыма "закрыт окончательно".

ПАСЕяли, да не взошло. Европейцы не поддержали "Балтик +"

Крепкие и добротные инициативы прибалтийских политиков, хоть и опирались на могучие плечи партнеров, но разбились о практичных и скучных европейцев. Те не поддержали свежую идею ограничить права российской делегации в ПАСЕ.

Автор фельетона Петр Малеев, радио Sputnik, Прибалтика

Зимняя сессия в ПАСЕ не обещала быть холодной. Некоторые готовились и тренировались не на шутку. Чистили салазки, гнули лыжи, крепили резинки к варежкам, вязали шарфы. Образовавшаяся вместе с осенним листопадом инициативная группа "Балтик плюс" должна была явить европейскому миру свое могущество.

Контрудар по российской делегации в ПАСЕ был нанесен с двух плацдармов по сходящимся направлениям. Депутат от патриотической партии Литвы, человек с литовским именем Эмануэлис и литовской фамилией Зингерис озаботился несоблюдением Россией решений ЕСПЧ. Депутат от либеральной партии Латвии, человек с латышским именем Мария и латышской фамилией Голубева озаботилась депутатами из Крыма в российской Госдуме.

От этих увесистых поводов России было не увернуться. Чтобы статья пошла в тираж, нужно было заручиться поддержкой 30 депутатов из пяти стран. Тут как раз пригодилось мощное объединение "Балтик плюс". Страны Плюсбалтики (Латвия, Литва, Эстония, Цеевропа и Джорджия) мигом собрали нужное количество подписантов. В дружественные СМИ были разосланы повестки в виде либретто. Операции с кодовыми названиями "Зингерис" и "Маруся" должны были ухватить колосса за глиняные ноги.

Как на любом уважающем себя собрании, креативная группа "Балтик Плюс" только сказала, что надо сделать. А вот именно "сделать" все должны были европейские депутаты. Они должны были воспылать благородной яростью от ужасов режима, который творится в стране, из которой приехала российская делегация. И, нажав кнопки, немедленно отрубить этой делегации руки, чтобы ограничить ее полную мочь.

Конечно, циники предупреждали, что после всей истории с восстановлением членства России в ПАСЕ, данная затея больше напоминает абсурд. Они сетовали на то, что нахождение украинской делегации в этом новообразовании скорее ослабляет его и делает, как сейчас модно говорить, токсичным. Но что делать, если этот "плюс" ради плюса и создавался?

В итоге все закончилось не просто плохо, а хуже. Машинка "Зингерис" иголочку сломала. Операция "Маруся" тоже провалилась. Эти чопорные европейские рожи не только не поддержали веселые начинания "а давайте снова в ту же лужу". Более того, "Плюсбалтику" еще и толсто потроллили, назначив руководителя российской делегации Петра Толстого вице-спикером ассамблеи. Это, товарищи, ни в какие ворота. Можете не поддерживать, можете не отстаивать свои ценности, можете даже не соглашаться, но… Но вот издеваться-то зачем? Вам там во Франциях с Германиями с Россией легко: сегодня дружим, завтра не дружим. У нас так не пошарахаешься, наш плюс полностью заточен на минус. Могли бы и как-то с пониманием к этому отнестись.

Косачев оценил принятую резолюцию ПАСЕ с претензиями к России

Глава комитета Совфеда по международным делам Константин Косачев в беседе с RT заявил, что принятая ПАСЕ резолюция в полном объеме содержит "инерцию мышления, набранную Парламентской Ассамблеей в последние пять лет". Он напомнил, что за это время приняли ряд жестких антироссийских резолюций.

Однако, по словам сенатора, все они были поверхностными и односторонними, а также преследовали очевидные политические цели.

"В нынешней резолюции все эти клише воспроизведены…", — подчеркнул сенатор.

Кроме того, он считает, что она не будет иметь никакого влияния.

Ранее Парламентская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию по мониторингу выполнения рядом стран — членов организации своих обязательств.

России предъявили ряд претензий, в том числе по ситуации на Украине, "невыполнению решений Европейского суда по правам человека", "соблюдению прав", а также по вопросу о Крыме и расследованию крушения Boeing MH17.

Москву призвали к полному выполнению Минских соглашений. В документе указывается причастность России к ополчению на востоке Украины. При этом Москва не раз заявляла, что не является стороной минских договоренностей и конфликта на Украине.

Россия выступила против резолюции ПАСЕ. Несмотря на то, что за нее проголосовали 49 депутатов, а 17 выступили против, документ был принят.

В США назвали транзит газа через Украину "фактором противостояния" РФ

Радио Sputnik. Госдеп США в своем заявлении отметил, что сохранение транзита газа через Украину является важным фактором противостояния России, передает РИА Новости.

В ведомстве подчеркнули, что Вашингтон поддерживает "энергетическую независимость Украины от российского доминирования". В документе напоминается о том, что американский конгресс выступил против строительства "Северного потока-2" и принял санкции в отношении энергетического проекта РФ.

"Этот шаг подчеркивает поддержку Соединенными Штатами сохранения транзита газа через Украину – стратегического сдерживающего (фактора. – прим. ред.) против дальнейшей российской агрессии", – говорится в заявлении.

Под "российской агрессией" США подразумевают воссоединение Крыма с Россией в 2014 году, а также конфликт в Донбассе.

Напомним, что в Киев прибыл госсекретарь Майк Помпео. В пятницу он проведет встречу с президентом Владимиром Зеленским.

Помпео также намерен посетить Белоруссию, Казахстан и Узбекистан.

Ранее радио Sputnik сообщило, что в Минобороны оценили заявление Помпео о действиях России в Сирии

ЭЛЕКТРОННЫЕ ВИЗЫ И АВИАСООБЩЕНИЕ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ИСПАНИЕЙ. ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ ВЫСТАВКЕ FITUR

На международной выставке FITUR 2020, которая состоялась в Мадриде с 22 по 26 января, Ростуризм представил туристский потенциал российских регионов. Единый стенд Федерального агентства показал возможности нашей страны в части природно-ориентированного, культурно-познавательного и развлекательного туризма Санкт-Петербурга, Сочи, Калининградской, Ростовской и Московской областей, Камчатского края, Республик Татарстан, Северная Осетия-Алания и других субъектов РФ.

Делегация Ростуризма провела на площадке выставки ряд деловых встреч с ведущими туроператорами Испании. Стороны еще раз подтвердили намерение развивать транспортное сообщение между странами для роста взаимных туристических потоков.

«Транспортная логистика – один из главных факторов, от которого зависит увеличение туристических потоков в оба направления. Мы заинтересованы в наращивании авиасообщения по маршруту Мадрид-Санкт-Петербург-Мадрид, так как через главный хаб Испании (аэропорт Барахас) совершается большое количество транзитных рейсов с потенциальными туристами из Латинской Америки», — отметила начальник отдела международных организаций и мероприятий Управления международного сотрудничества Ростуризма Ирина Сергеева.

На стенде Ростуризма также состоялся пресс-брифинг с представителями СМИ из Испании и России, на котором подробно объяснили механизм получения электронной визы, порядок их оформления, сроки выдачи и действие. Сейчас по такой системе иностранные туристы могут приехать в Санкт-Петербург, Калининград и Владивосток, а к 2021 году ее введут по всей стране.

«С действием электронных виз на всей территории России, связаны наши большие амбиции по увеличению турпотока», — заявила журналистам советник руководителя Федерального агентства по туризму Елена Лысенкова. «Если раньше возможность съездить в Россию на выходные зарубежные путешественники даже не рассматривали, то с появлением электронной визы, такой формат начал пользоваться спросом», —отметила Лысенкова.

Российские стенды на выставке посетил Посол России в Испании Ю.П. Корчагин и дипломаты посольства. Вместе с руководством Ростуризма обсудили приоритетные направления сотрудничества между странами, а также новые предложения российской туриндустрии.

Для гостей выставки была организована дегустация национальных блюд, которая сопровождалась рассказом о традициях народов России. Посетители смогли попробовать деликатесы из Московской и Ростовской областей, Казани. Также состоялся розыгрыш призов от Татарстана.

Мадридская выставка FITUR входит в пятерку крупнейших в мире в сфере туризма и является первым в году масштабным мероприятием в отрасли. В этом году форум прошел в 40-й раз.

"Ростех" спроектировал "цифровое правительство" для Саратовской области и Адыгеи

Холдинг "Росэлектроника" госкорпорации "Ростех" разработал проекты ситуационных центров глав Саратовской области и Республики Адыгея, которые станут основой "цифрового правительства". Они будут автоматически собирать данные о ситуации в регионах и прогнозировать ее развитие, что позволит руководителям субъектов оперативно оценивать обстановку, планировать и принимать управленческие решения.

Центры включают программную и интеграционную платформы, а также более сотни аналитических модулей, охватывающих все сферы государственного управления. Решение единовременно обрабатывает данные мониторинга правонарушений, чрезвычайных происшествий, сообщений в СМИ и социальных сетях, следит за функционированием систем ЖКХ, здравоохранения и образования, оценивает эффективность управления топливно-энергетическим и аграрно-промышленным комплексами в регионе, контролирует ход реализации инвестиционных проектов и федеральных целевых программ на территории субъекта. Пользователь может отслеживать развитие ситуации одновременно по нескольким выбранным аспектам, настроив интерфейс интерактивных панелей с помощью фильтров.

"Проекты, которые мы разработали для Саратовской области и Адыгеи, позволят в сжатые сроки создать в регионах цифровую систему управления, в которую будут интегрированы другие ресурсы местных органов власти. Спроектированные центры станут частью системы распределенных ситуационных центров страны, работающих по единому регламенту взаимодействия. Аналогичные решения и другие элементы "цифрового правительства" уже созданы для Татарстана, Башкортостана и других регионов", – отметил исполнительный директор "Ростеха" Олег Евтушенко.

Технический проект и рабочая документация на аппаратно-программный комплекс подготовлены специалистами НИИ "Рубин" (входит в концерн "Созвездие" холдинга "Росэлектроника"). Для презентации возможностей решения для каждого из регионов были созданы цифровые модели наиболее важных функций ситуационного центра: комплекса "Обеспечение текущей деятельности", который отслеживает ключевые показатели деятельности правительства, и комплекс "Финансы" для мониторинга расходования бюджетных средств.

"НИИ "Рубин" в составе концерна "Созвездие" применяет единую методологию проектирования ситуационных центров на основе модели многоаспектного анализа данных. Наше предприятие обладает всеми необходимыми компетенциями для их реализации и готово выступить в качестве системного интегратора", – рассказал генеральный директор НИИ "Рубин" Сергей Степанов.

Россия. ПФО. ЮФО > СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены > comnews.ru, 30 января 2020 > № 3312184

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ И ЛОГИКА СЕЙЧАС В БОЛЬШОЙ ЦЕНЕ»

ДМИТРИЙ ПОЛЯНСКИЙ

Первый заместитель Постоянного представителя России при ООН.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

О том, каково сейчас быть российским дипломатом и находиться в самом центре международной политики, как изменилась эта самая политика в XXI веке, Федор Лукьянов беседует с первым заместителем постоянного представителя России при ООН Дмитрием Полянским.

Лукьянов: Твой опыт работы в МИДе приближается уже к трем десятилетиям – с 1993 года. Это несколько эпох. Что значит – быть российским дипломатом сегодня? Тем более на таком передовом направлении. Что изменилось по сравнению с прежними периодами?

Полянский: Общий контекст значительно усложнился – просто потому, что в мире пропала понятная система координат. Как раз наша, российская, линия мне, как правило, ясна, центр иногда можно даже не переспрашивать. А вот куда мир идет в целом, чего ждать, какую роль мы будем или не будем играть, наступит ли жесткое противостояние в духе холодной войны или все-таки оно трансформируется в какую-то многостороннюю систему… Масса вопросов, на которые никто ответить не может. Их прояснение, надо признать, зависит не от нас. Карты, прежде всего, в руках американцев, а они переживают разброд и шатания. Интуитивно многие вещи кажутся понятными, но этого же недостаточно. Точность прогноза очень невысокая.

Лукьянов: Ты говоришь, что наша линия ясна, а линии других – нет. И все это в запутанной и непредсказуемой среде. Но так, вообще-то, не бывает. Когда всюду круговерть, Россия не может одна стоять эдакой твердыней последовательности и непреклонности. Неизбежны импульсивные метания и ситуативные решения – согласно меняющимся обстоятельствам. Скажем, когда начался кризис вокруг Украины, решения принимались в срочном порядке, что называется ad hoc, они вызывали острейшие противоречия, даже по интерпретации того, что происходило. А ты представляешь страну в Нью-Йорке, должен отстаивать какую-то линию, которая может иногда закладывать лихие виражи, не всегда ожидавшиеся. И как себя вести, например, в работе с партнерами, где требуется определенный уровень доверительности, хотя бы в непубличном режиме?

Полянский: Я, само собой, не могу знать все досконально. Партнеры – такие же дипломаты, они прекрасно понимают, что есть официальная позиция. Мне Москва дает указания, я их придерживаюсь. Даже если я не знаю каких-то деталей, мне понятны причины, по которым то или иное делается.

Взять украинский случай. Причины наших действий партнерам, в общем-то, тоже были понятны. Они могли не соглашаться с методами, но сама подоплека, связанная с поведением ЕС и США, им была очевидна. Кстати, степень американского вмешательства в украинские дела только сейчас начинает вылезать на поверхность, и не факт, что это будет более лицеприятно, чем какие-то вменяемые нам в вину маневры.

Еще один пример – Солсбери. Помнишь, наверняка, громкие заседания в 2018 г., поток пафосных заявлений. Ясно, что никто из этих «заявителей» на месте событий не был, что там на самом деле случилось, никто не знал. Но им дали указание занять определённую позицию. Вопреки здравому смыслу и в отсутствии каких-либо доказательств. Не буду же я на них обижаться, уличать во лжи, шипеть в кулуарах, особенно на глазах у журналистов. Это профессиональная этика. Но и мои контрдействия оправданны. Я что-то недосказываю, они о чем-то умалчивают, но я прекрасно понимаю, где есть пространство для договоренности, где нет. А у них, кстати, бывает «серая зона». Те же американцы: предлагают нам сотрудничество по определенным вопросам, мы говорим – давайте, но они тут же вводят санкции против нас. Я спрашиваю: зачем вы нас держите за идиотов?

Лукьянов: Сознательная тактика?

Полянский: Не уверен, необязательно. Был недавно совершенно вопиющий эпизод, когда не дали визы делегации министра Лаврова. Я видел растерянное выражение лица госсекретаря Майка Помпео, когда он с министром в кулуарах встречался. Он как будто искренне хотел сказать: «Я тут ни при чем, честное слово». Сергей Викторович говорил, что американцы его уверяли: мол, «ни Помпео, ни президент Трамп такого решения не принимали». Вопрос: а кто тогда? Кто остается? Представляешь, если бы у нас по внешнеполитическим вопросам, да еще на таком высоком уровне, ни президент, ни министр иностранных дел не были бы в курсе, что кто-то кого-то не пускает? А у них множественность, даже путаница акторов, Конгресс и иже с ним. Например, постпредство США в ООН нам часто пытается помочь, но бьется, как об стенку. Они передают одни предложения, вроде как с ними в центре не спорят, а на деле получается, что страна следует другим курсом.

Вообще, в отношении не только России, но и Китая развивается все более острая шизофрения. Требуют сотрудничать, при этом постоянно давят и норовят наказать. Наши собеседники тут понимают некоторую абсурдность ситуации, но они не вольны в своих действиях.

Лукьянов: А раньше такого не случалось? Лицемерие было, есть и будет основой политической культуры, особенно западной, а уж в дипломатии – это норма. Может, сейчас просто стало более заметно благодаря информационному обществу?

Полянский: Раньше такое не практиковалось в той степени, как теперь. Да, во многом все усугубилось за счет новых информационных возможностей. Потенциал манипуляций возрос неизмеримо. Но и раскол такого масштаба внутри самих обществ трудно припомнить. Соединенные Штаты, Великобритания, ЕС – они сами не понимают, что с ними будет. Это не может не накладывать отпечаток на внешнюю политику.

Лукьянов: Поставлю вопрос ребром. Исходя из всего вышесказанного, нельзя ли сделать вывод, что дипломатия бессильна? Что она не в состоянии выполнять функции, которые ей предписаны?

Полянский: А какой критерий эффективности? То, что мировой войны нет, это, на мой взгляд, едва ли не основной критерий. Если нас вообще упразднить, ООН обнулить, то в течение одного-двух месяцев, когда не будут работать никакие дискуссионные площадки, начнется мировая война.

Лукьянов: Я не про ООН, а о дипломатии как таковой. Из того, что ты говоришь, получается, что публично у вас диалог глухих, а не публично – попросту разводят руками: все всё понимают, но сделать ничего не могут.

Полянский: Публичный и непубличный уровень всегда имел место. Андрей Громыко, Анатолий Добрынин или Олег Трояновский были заклятыми оппонентами своих американских визави, что не мешало им лично доверительно и уважительно общаться, решать проблемы.

Лукьянов: Вот именно – не просто общаться, но и решать проблемы. Ты сейчас решаешь проблемы, общаясь кулуарно?

Полянский: Конечно. Наша работа тут – постоянное согласование позиций, поиск подходов, приемлемых для всех. И в рабочем порядке всем приходится идти на компромиссы – в собственных же интересах.

Лукьянов: Это не вполне согласуется с тем, что ты раньше сказал о тех же американских, британских, европейских дипломатах, которые шарахаются из стороны в сторону.

Полянский: Речь шла, прежде всего, о двусторонних отношениях. Я своим коллегам в Вашингтоне не завидую. У них совершенно другой контекст, и они как раз в полной мере ощущают все то, о чем мы говорили. Но сейчас речь – о многосторонней дипломатии, здесь больше взаимозависимости и ограничителей на двусторонние зловредные действия.

Лукьянов: Хорошо. Это важно, что есть большая разница между дву- и многосторонним. Теперь о другом. Мы много слышим о том, что позиции России в мире укрепились неимоверно. Ты ощущаешь рост престижа России на международной арене?

Полянский: Ощущаю. Особенно после Сирии, Ближнего Востока, когда партнеры поняли, что мы действительно способны что-то задумать, на практике это реализовать, а затем последовательно двигаться в избранном направлении. Конечно, изменение очень чувствуется, особенно со стороны третьих стран, не западных. Африканские, ближневосточные государства гораздо внимательнее стали к нам прислушиваться. Западники больше побаиваются. А еще в их реакциях проскальзывает некоторая растерянность – они не знают, что с нами делать. Додавить не могут, изоляция не получается – по всем форматам мы востребованы. На Ближнем Востоке они вообще без нас ничего крупного сделать не в состоянии. Но при этом мы у них по-прежнему проходим по категории врагов (ну если все своими именами называть). Отсюда такая зацикленность на Украине – им важно поставить галочку, найти какое-то решение, показать хоть какую-то эффективность своей политики. И с облегчением начать искать точки соприкосновения.

Опять-таки, сильно беспокоит Запад и наше партнерство с Китаем. Кстати, китайское поведение тоже меняется. По ряду вопросов еще года два назад представители КНР десять раз думали, стоит ли высказаться. Сейчас уже не думают. Я не помню, чтобы китайцы на площадке ООН так активно и инициативно критиковали американцев, прямо наотмашь.

Лукьянов: Прав ли я, что сейчас стало очень опасно кому-то что-то говорить. В закрытом режиме, секретном, неважно. Шанс на то, что это утечет или будет сознательно вброшено, велик. Что происходит в плане доверительности бесед?

Полянский: О секретных вещах, естественно, в беседе я говорить не буду, и я не буду нигде ничего такого размещать, где есть хотя бы шанс на открытый доступ. Но вообще без доверия невозможно. Допустим, кому-то важно предугадать нашу реакцию, чтобы самому не попасть в сложное положение. Я могу поставить партнера перед фактом на заседании, прижать его к стенке. И формально я буду прав. Но если я ценю рабочие отношения, то могу коллегу предупредить. Например, мне пришли указания по какой-то резолюции или нашей позиции, я выделяю «красные линии», прихожу к нему и говорю: вот здесь мы точно подвинуться не можем. А здесь – можем, наверное, немного смягчить. Поэтому он не станет публично атаковать меня по теме, по которой это заведомо бессмысленно, или отправлять в столицу нереалистичные предложения. Вероятнее всего, он предложит разумные решения. Так что это скорее разведка, которую я сам помогаю провести. И в своих собственных интересах тоже, чтобы он лучше знал мою позицию и не наступил на какую-то мину, после чего я уже ничем не мог бы ему помочь. Это не значит, что я «сливаю» свою позицию. Тем не менее он это учтет и оценит. И мне точно так же потом подскажет. Такой механизм работает.

Лукьянов: Со стороны ощущение, что вынести на публику конфиденциальный разговор становится сейчас нормой.

Полянский: Это может случиться по незнанию один раз. Человек единожды так себя поведет и станет «черной овцой» в дипломатии. Есть понимание, что если ты что-то говоришь доверительно, собеседник либо должен это использовать по согласованию с тобой, либо без упоминания тебя. Но ты сам, естественно, думаешь, о чем можно заранее предупреждать, а о чем нет.

Лукьянов: По части дипломатии ты, наверное, прав. Но если ориентироваться на политику, мы видим другие проявления. Когда была грузинская война и шли баталии в Совбезе, Кондолиза Райс запросто обнародовала то, что Путин и Лавров говорили ей при личной встрече или по телефону… Или эпопея с транскриптом разговора Трампа с Зеленским – как выяснилось, никто его толком не предупреждал, что такое может быть. Это вообще становится нормой. Требовали же от Трампа предъявить записи переговоров с Путиным, хотели вызвать на допрос переводчиков. Я понимаю про секретность. Но ведь и обычный человеческий разговор можно повернуть так, что будет скандал.

Полянский: Примеры, которые ты привел, американские. И неслучайно. Это отражение того, что происходит у них самих. По их законам, осведомитель (whistleblower, как они говорят) может настучать на президента, и ему будет гарантирована защита. Когда президент или министр разговаривают с американцами, конечно, они учитывают этот фактор.

Но бывают все же и доверительные беседы. При желании все прослушивается, но я – еще раз – не о секретности. Есть большая разница между секретностью и доверительностью.

Лукьянов: У меня была более алармистская картина. То есть дипломатическая рутина работает, полагаешь?

Полянский: Дипломатия, спору нет, трансформировалась и видоизменилась в условиях электронных медиа, мессенджеров. Очень многое согласуется по WhatsApp или электронной почте, например. Ты вроде как человеку пишешь доверительно, но при этом понимаешь, что он при желании возьмет и опубликует скриншот. Но, повторюсь, такое возможно лишь один раз. Для дипломатического корпуса он сразу становится персоной нон грата. Я таких случаев даже не знаю, честно говоря. Но при этом все мы понимаем, что все, что хранится в компьютере или смартфоне, легко может быть прочитано третьими лицами, поэтому настоящие секреты туда в принципе не попадают.

Лукьянов: Доверительность – это одна сторона. Другая сторона – дипломатия, внешнеполитическая деятельность явно становится гораздо более публичной, театральной. Покойный Виталий Иванович Чуркин был звездой. Твой нынешний шеф, Василий Алексеевич Небензя, тоже за словом в карман не лезет. Я уж не говорю про Марию Владимировну Захарову. Тебе приходится быть артистом?

Полянский: Сам я стараюсь никогда людей не дразнить. Но и мне приходится иногда проявлять эмоции. Если, например, кто-то на заседании задевает и провоцирует, нехорошо оставлять это без внимания. И тут стоит добавлять толику эмоциональности, которая мне, вообще-то, несвойственна.

Дипломатия в ООН вплотную связана со СМИ. Если заседание проходит в открытом формате, люди волей-неволей делают громкие заявления, рассчитывая в том числе на внутреннюю аудиторию. Когда сирийский постпред, например, выступает и полчаса сыплет не вполне понятными оборотами, он это делает не для нас, а для того, чтобы его соотечественники увидели, что он дал адекватный отпор тем, кто критикует его страну. Ну или Василий Алексеевич порой использует цветистые обороты, которые западники через перевод не поймут в принципе, но их оценит домашняя аудитория. В других случаях такого, наверное, нет. Этот жанр в чем-то близок публичным заявлениям перед журналистами, когда для начала зачитывается нечто подготовленное и хорошо продуманное. Но и импровизация тоже бывает, конечно.

Лукьянов: А тебя как профессионала и наблюдателя не шокируют какие-то ходы нашей публичной дипломатии? Не кажется иногда, что перебор?

Полянский: Это личностный фактор в большей степени. Кому-то нравится, кому-то нет. Я иногда ставлю себя на место того или иного оратора и думаю, что, может, я бы по-другому сказал. Или не на этом сделал акцент. Не факт, что у меня получилось бы лучше. Находясь за границей, я не вижу всей картины. Не так остро чувствую ожидания внутренней аудитории. А это бывает очень важно в публичной дипломатии, влияет на то, какие моменты важно заострить, а на какие сделать меньший упор. Мы все-таки больше действуем, исходя из внешнеполитических аспектов.

Лукьянов: В старые добрые времена, которые не так давно закончились, все-таки грань между внешним и внутренним была намного четче. А сейчас ее практически не стало. Причем везде.

Полянский: Особенно в нашей стране, где люди интересуются политикой, где полно этого всего на телевидении в любых интерпретациях, в том числе и полускандальных.

Лукьянов: Если посмотреть в ретроспективе, вспомнить годы, когда ты был сильно моложе и мы жили в других условиях, ты ощущал пренебрежительное отношение к России? Если сейчас статус повышается, то был ли период, когда смотрели на российских дипломатов и думали или даже говорили: «Вы-то куда? И с чем?».

Полянский: Тут надо соизмерять свой уровень. Мне трудно сравнивать сегодняшний свой опыт с тем, что было, когда я начинал работать в Тунисе в начале девяностых, – тогда моя роль и функции были очень ограниченны. Да и внешняя политика, честно скажем, была никакая. Влияли внутренние факторы: чеченская война, внутренний политический кризис, экономический коллапс, на внешней арене солировал Андрей Козырев с его весьма спорными представлениями о роли России в мире – ясное дело, к нам было совсем другое отношение. Но если говорить о периодах, которые я могу оценить лучше, то могу сказать, что некая неопределенность возникла в начале этого десятилетия.

Лукьянов: Почему?

Полянский: На мой взгляд, прежде всего, из-за ситуации с Ливией. Наше решение воздержаться в СБ ООН, когда мы все-таки поверили заверениям западников (в последний раз, наверное) очень многие не поняли, особенно на фоне российской повестки до этого. Мы проводили довольно последовательную самостоятельную линию, четко декларировали свои приоритеты, и этот шаг, который западники сразу же использовали для развала Джамахирии, выглядел нелогично. От ливийского казуса пошло много кругов, много проблем для региона и мира в целом. На Ближнем Востоке чувствовалось очень сильное разочарование. Потом постепенно это выправилось. В том числе благодаря правильному решению и четкой и последовательной позиции по сирийскому вопросу. Соответственно, вырос и наш авторитет в регионе и мире. А с уважением, как мне кажется, нас начали воспринимать еще раньше, после Крыма, хотя официальная реакция западников и их сателлитов была оголтелой. Все понимали, что шаг тяжелый, хороших решений тогда в нашем арсенале не имелось. То, что мы не отступили, не бросили своих, более того – и сейчас по-прежнему держимся за свои позиции, можно сказать, зубами, вопреки всем ярлыкам, которые на нас вешают, вызывает, несмотря ни на что, уважение. Западники могут что угодно говорить, выдавать желаемое за действительное, но где-то нам даже завидуют. Потому что у нас есть решения, основанные на понятном подходе, и воля к их выполнению.

Это сейчас мало где встретишь. Все страдают от недосказанности и отсутствия внятных правил игры, четкой международной «конституции», согласно которой можно было бы действовать, понимая, что хорошо, а что плохо. Они видят, что мы последовательны. Мы выступаем, имея в качестве точки отсчета одни и те же категории. И им это импонирует, даже если они не разделяют то, что мы говорим. Последовательность и логика сейчас в большой цене.

Лукьянов: Вытекает естественное предположение: они же тогда, наверное, ждут (кто-то с надеждой, кто-то со страхом) нашего магического двадцать четвертого года? Вот уйдет Путин, и тогда…

Полянский: Пока об этом разговоров нет. Нет ощущения, что надо, мол, дождаться 2024 г., и в России все изменится. Так когда-то говорили про ситуацию с завершением второго срока Путина. Сейчас такого не слышу. Возможно, потому, что еще далеко до этой даты. Зато есть другие страны, будущее которых тоже неясно, а момент перелома гораздо ближе. Вот, например, до ноября надо как-то дожить – в США ведь все развивается совершенно непредсказуемо.

Лукьянов: Заключительный вопрос – жизненный. В профессиональном смысле ты счастлив?

Полянский: В профессиональном смысле – да. Здесь очень интересно работать, но ни на что, кроме работы, времени нет. Такая всепоглощающая и важная каторга с такими же, как я, каторжанами, общение и работа с которыми доставляет большое удовольствие. Приходится сталкиваться практически со всей палитрой вопросов, составляющих нашу дипломатию. Многие региональные сюжеты и кризисы обсуждаются и решаются прежде всего именно в ООН. Очень ценно формирующееся здесь понимание, как все устроено, насколько это важно и какие на этой многосторонней дипломатической площадке есть возможности и ограничители. Прочувствовав это, на мой взгляд, гораздо проще расти в профессиональном плане.

США. ООН > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305441 Дмитрий Полянский

ВЫБОРЫ В США И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

ДМИТРИЙ ТРЕНИН

Директор Московского Центра Карнеги, член Совета по внешней и оборонной политике.

Когда-то главный советский американист Георгий Арбатов говорил: «Выборы в США – плохое время для хорошей политики и хорошее – для плохой». Эта максима, по-видимому, вечна. В последние четыре года, правда, оказалось, что «время плохой политики» может растянуться на целый президентский срок, если в этот период американский политический класс будет всецело поглощен острой внутренней борьбой, практически не оставляющей места для ответственных решений и долгосрочной стратегии, в том числе в сфере внешней политики. Завершится ли этот период в 2021 г. или продолжится до середины 2020-х гг., покажут результаты выборов в ноябре 2020-го. Для России это имеет важнейшее значение в выстраивании собственной среднесрочной стратегии на американском направлении, но в долгосрочном плане необходимо осмыслить и учесть опыт последних трех десятилетий.

Текущий диагноз

Сегодня политический класс Соединенных Штатов всецело сконцентрирован на президентской избирательной кампании и идущей параллельно процедуре импичмента президента Дональда Трампа. Все остальные вопросы текущей политики рассматриваются через эту призму. Риск принятия Конгрессом новых санкций в отношении России в самое ближайшее время снизится не только в связи с исключительной сосредоточенностью конгрессменов на импичменте, но и из-за того, что принятие санкций в нынешних условиях будет рассматриваться как удар по Дональду Трампу и его администрации, чего республиканцы, имеющие большинство в Сенате и вслед за своими избирателями поддерживающие президента, допустить не могут. С другой стороны, после вероятного неудачного завершения попытки импичмента республиканцы могут согласиться поддержать законопроект о санкциях, чтобы в очередной раз отмежеваться от «токсичной» России.

В обозримом будущем внутриполитическая борьба в Соединенных Штатах продолжит мешать стабилизации американо-российских отношений. Хотя фокус расследования действий Трампа в Палате представителей сместился в сторону Украины, истерия в отношении России продолжается и даже усиливается. Это происходит, несмотря на то, что трезво мыслящие американцы признают необходимость восстановления диалога с Россией и даже налаживания какого-то взаимодействия с ней в вопросах стратегической стабильности (судьба Договора СНВ-3) и по другим темам, связанным с безопасностью, – таким, как распространение ядерного оружия или противодействие терроризму. Проблема, однако, в том, что любое взаимодействие рассматривается как уступка России, требующая предварительных шагов Москвы навстречу американским требованиям, – например, признания факта вмешательства России в выборы 2016 г. и обязательства не вмешиваться в будущем в американский политический процесс. На подобной основе, конечно, нельзя договориться о возобновлении полноценного диалога до президентских выборов 2020 года.

Исход грядущих выборов не привнесет фундаментальных перемен в американо-российские отношения, но может по-разному повлиять на них в зависимости от качества победы того или иного кандидата. Победа действующего президента с убедительным отрывом голосов избирателей – 4–5 процентных пунктов или больше – способна укрепить положение Трампа настолько, что он сможет проводить свою политику, в том числе в отношении Российской Федерации, без оглядки на демократическую оппозицию. С другой стороны, уверенную победу кандидата от Демократической партии уже нельзя будет объяснить вмешательством Москвы. Такой исход мог бы со временем – после «одно- двухлетки ненависти» – открыть некоторые, хотя и строго ограниченные, возможности для возобновления диалога по вопросам, связанным с военно-политической и контртеррористической проблематикой. Такой прагматичный диалог, конечно, более чем уравновешивался бы – или прикрывался – в информационном пространстве резкой критикой внешней и внутренней политики России со стороны победивших демократов.

Избрание же Трампа на второй срок с небольшим отрывом или только голосами выборщиков, а не большинства избирателей, скорее всего, приведет к продолжению нынешней «холодной гражданской войны», в которой России будет по-прежнему уготована роль злого кукловода Трампа, а следовательно, заклятого врага американских демократов, СМИ и большей части политического истеблишмента. Неясно, насколько Трамп в этих условиях сохранит декларируемую заинтересованность в улучшении отношений с Москвой и насколько республиканцы в Конгрессе будут препятствовать усилиям демократов наложить на Россию более жесткие санкции.

Уникальная и опасно дестабилизирующая ситуация может сложиться, если Трамп откажется признать поражение на выборах и освободить Белый дом, а также призовет своих сторонников – вооруженных домашним оружием – «защищать выбор народа от посягательств элит». Такого в истории США не было никогда, но ситуация уже неординарная, а Трамп проявил себя человеком, не стесненным внешними ограничениями. Некоторые наблюдатели возлагают в этих условиях надежду уже не на суды и другие конституционные механизмы сдержек и противовесов, а на прямое вмешательство военных на стороне Конституции для смещения засидевшегося на своем посту главы государства.

Возможности Москвы воздействовать на ситуацию, чтобы уменьшить токсичность России в американской политике практически отсутствуют. Американский бизнес, уже работающий в России, остается прибыльным, но старается особенно не трубить о своих успехах, чтобы не привлекать внимания активистов санкционных мер. Потенциальные новые игроки боятся инвестировать в Россию, опасаясь санкций и внутрироссийских проблем, о которых постоянно сообщают американские СМИ. Сдвиги могут последовать, но в долгосрочной перспективе и если Россия возьмет курс на активное экономическое развитие, приватизацию и демонополизацию при укреплении независимости судебной системы. Тогда экономическая привлекательность может пересилить политическую неприязнь.

За пределами политических и медийных кругов – в основном вашингтонских – восприятие России как однозначно враждебной Америке страны гораздо слабее. В интеллектуальном сообществе США, особенно в университетской среде, начался процесс переоценки ценностей, в том числе в области внешней политики. Появились серьезные работы, критикующие либеральный интервенционизм и милитаризм как отличительные черты американской внешней политики последних десятилетий. Речь не столько о том, как лучше проводить внешнюю политику, а как выработать новый курс, больше отвечающий мировым реальностям. Эти тенденции не являются пока определяющими, но их появление симптоматично.

При всей важности выборы 2020 г. – в известном смысле промежуточные. Они отразят накал борьбы и раскол общества, но не дадут ответа на накопившиеся вопросы. Выход США из трех кризисов, в которые они погружены, – политического, социально-ценностного и внешнеполитического – будет долгим и болезненным. Речь идет о завершении целой эпохи, начавшейся с приходом в Белый дом Рональда Рейгана в 1981 году. В экономике – это неолиберализм «чикагской школы». В социальной сфере – резкое усиление неравенства, когда условно 20% по-крупному выиграли от глобализации и 80% остались «при своих», но относительно первой группы сильно проиграли. Во внешней политике – триумфализм, порожденный внезапной и полной победой США в холодной войне.

Контуры нового баланса в экономике, внутренней и внешней политике Соединенных Штатов пока не просматриваются, но процесс изменений уже запущен, и за ним необходимо внимательно следить. Как и за неизбежной сменой поколений в американском политическом классе: ведь основным нынешним претендентам на пост президента – Трампу, Джо Байдену, Элизабет Уоррен, Берни Сандерсу, а также Майклу Блумбергу – за 70. Возможно, уже президентские выборы 2024 г., которые совпадут с ожидаемой новой конфигурацией власти в Российской Федерации, явят миру новый облик политики США и создадут условия для нового начала в американо-российских отношениях.

Позиции и характер действий сторон

Стремиться перевернуть страницу заставляет то обстоятельство, что нынешнее состояние отношений России и Соединенных Штатов характеризуется как конфронтация. Это, однако, качественно иная конфронтация, чем в период холодной войны: преимущественно конфликт интересов вместо антагонизма мировоззрений.

Фундаментальная причина столкновения – отсутствие удовлетворительного урегулирования по итогам холодной войны. Проиграв тогдашнее противостояние под именем СССР, Россия отказалась интегрироваться в американскую систему на правах младшего партнера. Более того, стала стремиться к восстановлению статуса великой державы. Америка же, выиграв холодную войну и фактически списав Россию со счетов в качестве крупной международной величины, сочла неприемлемым для себя партнерство на паритетных условиях, предлагавшихся Москвой. Это главное. Субъективные ошибки и просчеты имели место с обеих сторон, но их значение вторично.

Россия отстаивает право самостоятельно определять, продвигать и защищать свои интересы. Америка отстаивает порядок, установленный по результатам холодной войны. Российские действия – в частности, на Украине и в Сирии – подрывают американский порядок и тем самым обесценивают его. Россия не может признать американоцентричный порядок, поскольку это равносильно признанию собственного подчиненного положения. Америка не может ни договариваться с Россией, ни игнорировать ее действия, поскольку и то, и другое означает отказ от глобального лидерства, на котором основана гегемония США.

Вызов Америке со стороны России укладывается в набирающий силу тренд усиления национальных государств и ослабления глобальных институтов, созданных Западом во главе Соединенными Штатами – системы Pax Americana. Продолжающийся мощный подъем Китая, начинающийся подъем Индии – еще более весомые свидетельства тенденции. Поднимаются региональные державы – Турция, Иран, Бразилия. Элементы самостоятельности заметны во внешней политике Японии. В отдаленном будущем процесс укрепления роли национальных государств может затронуть и Европу – в частности, Францию и Германию.

Форма нынешней российско-американской конфронтации – гибридная война. Основные поля/среды этой войны: информационная, экономическая, финансовая, технологическая. Характер действий Америки основан на ее колоссальных материальных преимуществах. США действуют прямо и массированно. Характер действий России основан на трезвом осознании ее руководством относительной слабости по отношению к Соединенным Штатам. Россия действует асимметрично, расчетливо и зачастую успешно. За прошедшие пять лет Вашингтону не удалось заставить Москву существенно изменить курс в желательном для него направлении.

Перспективы конфронтации

Состояние российско-американских отношений тяжелое, но стабильное. Дальнейшее ухудшение возможно, даже вероятно, но фатальное развитие может стать только результатом трагического стечения обстоятельств. Сетка безопасности, предохраняющая стороны от прямого вооруженного конфликта, существует. Ее образуют постоянные прямые контакты между высшим политическим руководством, военным командованием и верхушкой аппаратов обеспечения национальной безопасности двух стран. Обе стороны исходят из того, что текущая российско-американская конфронтация при всей своей серьезности и потенциальной опасности не носит, в отличие от холодной войны, экзистенциального характера.

В ближайшие пять-семь лет ожидать существенного улучшения отношений России и Америки трудно. Антироссийские санкции обрели силу закона и не будут отменены на протяжении очень длительного срока – то есть практически никогда, если иметь в виду ныне действующих политиков. Россия действует в целом прагматично, исходя из видения ее руководством национальных интересов. Основываясь на них, Москва готова сотрудничать с любыми государствами, если они принимают во внимание интересы России и уважают ее статус в мире. Проблема в том, что ожидать такого подхода от Вашингтона в обозримом будущем не приходится.

Разумеется, Москва и Вашингтон, несмотря на явные и непреодолимые различия, не являются вечными и непримиримыми противниками. Долгосрочные перспективы выхода из американо-российской конфронтации зависят главным образом от внутренних факторов в обеих странах. В США, вероятно, сохранится стремление к ограничению глобальной вовлеченности Америки и сосредоточенность на повышении конкурентоспособности национальной базы. Такая тенденция наметилась уже со второго срока президентства Джорджа Буша-младшего, явно проявилась при Бараке Обаме и стала доминирующей в период правления Дональда Трампа. Это стремление предвещает переформатирование отношений как с союзниками и партнерами Соединенных Штатов, так и с их конкурентами и соперниками на мировой арене, в том числе с Россией.

В России восстановление великодержавного положения во внешнем мире ставит вопрос об устойчивости статуса, не подкрепленного в полной мере экономическими показателями. Решение этого вопроса логически требует большей ориентации внешней политики на цели внутреннего – прежде всего экономического и технологического – развития страны. Такая коррекция, в свою очередь, подразумевает перенос внимания с вопросов мироустройства в целом на вопросы места России в складывающемся мироустройстве. Безопасность страны в XXI веке, достаточно обеспеченная потенциалом ядерного и неядерного сдерживания, будет все больше определяться невоенными параметрами. Урок Советского Союза заставляет думать об экономике и технологиях, социальной политике, а также о настроениях в обществе.

Если оба обозначенных фактора в наших странах выйдут на первый план, то могут сложиться условия, при которых в отдаленном будущем – в 2030-х – 2040-х гг. – российско-американские отношения, оставаясь по преимуществу отношениями соперничества, что нормально для великих держав, могут выйти из состояния острой конфронтации. В идеале – стать простыми отношениями конкурентов, способных к точечному прагматическому сотрудничеству.

Насущные задачи: стратегическая стабильность

Некоторые шаги в сторону ослабления напряженности могут быть предприняты еще в условиях противоборства. Основа для этого есть. Так, несмотря на продолжающуюся и временами обостряющуюся конфронтацию, Россия и США сознают опасность прямого военного конфликта. Созданы и функционируют каналы связи и предотвращения вооруженных столкновений, поддерживаются личные контакты между лицами, занимающими ключевые посты в структурах вооруженных сил и национальной безопасности двух стран. Несмотря на отсутствие диалога, коммуникация продолжается.

Серьезным негативным фактором является свертывание и возможное упразднение режима контроля над вооружениями. Пытаться сохранить его – бесполезное занятие. В современных условиях требуется новый подход к стратегической стабильности взамен того, который основывался на реалиях второй половины ХХ столетия. Основная цель такого подхода – предотвращение вооруженных конфликтов между ядерными державами. Основные методы достижения цели – поддержание постоянных контактов и обмен информацией между соответствующими государствами (как это практикуется сейчас между РФ и США); взаимная сдержанность и непровоцирующий характер военной деятельности; информационный диалог по военным доктринам и стратегиям; сотрудничество в вопросах нераспространения ядерного оружия; совместная деятельность по предотвращению ядерного терроризма.

В ближайшее время России и Америке имеет смысл продлить Договор СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 г., на следующие пять лет, начать консультации по проблемам гиперзвукового оружия и космоса, а также проявлять сдержанность в дестабилизирующем развертывании ракетных систем средней и меньшей дальности, запрещенных в свое время Договором о РСМД. Кроме этого, полезен постоянно действующий семинар по проблемам стратегической стабильности, который поможет сторонам лучше понимать доктринально-стратегические установки друг друга.

Фактор Китая

Конфронтация между Россией и США, отражая дух эпохи, не является ее центральным конфликтом – в отличие от противостояния между Вашингтоном и Пекином. Именно американо-китайский сюжет уже стал важнейшим фактором формирования нового миропорядка. По сравнению как с Америкой, так и с Китаем Россия – экономически, технологически и демографически – относительно небольшая величина. Тем не менее именно эти три государства в настоящее время оказывают наибольшее влияние на геополитические и военные балансы в мире. В экономике и технологиях, однако, доминируют США и Китай. Для Соединенных Штатов именно Китай – главный соперник и потенциальный противник. Такое положение создает для России и риски, и возможности.

Возможность заключается в закономерном переключении основного внимания Вашингтона на Китай при дальнейшем снижении внимания к России как к угрозе. Реализовать это трудно из-за того, что даже при ослабленном внимании к России отношение американской политической элиты остается резко отрицательным. Кроме того, тесное сотрудничество РФ и КНР, особенно в военной и военно-технической областях, усиливает раздражение американцев действиями Москвы, переставшей быть главным противником, но способствующей теперь укреплению основного соперника Америки.

Риск состоит, прежде всего, в становлении новой биполярной модели, в которой Россия, отказавшаяся стать младшим партнером США, превратилась бы в вассала Китая. Одновременное давление Вашингтона на Москву и Пекин способствует реализации именно такого сценария. Противостоять подобной тенденции довольно сложно из-за того, что углубление отношений России с другими развитыми странами – в частности, Европы и Японией – сдерживается союзнической солидарностью этих стран с Америкой. В еще большей степени экономическое развитие России сдерживается структурными проблемами внутреннего характера, которые так или иначе будут решены, но, скорее всего, за пределами обозримого будущего.

В новом треугольнике «Вашингтон – Пекин – Москва» Россия, несмотря на очень разные отношения с Америкой и Китаем, пока стремится играть самостоятельную роль. От политики Соединенных Штатов зависит, насколько тесно Москва и Пекин будут координировать свои действия на американском направлении. Россия дорожит нынешними отношениями с Китаем и не встанет на сторону США в их противостоянии с КНР. Второго издания киссинджеровского «треугольника», выгодного Вашингтону, не будет. В то же время очевидно, что в условиях жесткого противостояния у России в какой-то момент может не хватить ресурсов, чтобы выдерживать самостоятельный курс. Можно обоснованно утверждать, что двойное сдерживание России и Китая не отвечает также стратегическим интересам Америки, но политика США в последнее время не всегда отличалась стратегической выверенностью.

В поиске региональных балансов

Если России все же удастся устоять на ногах и сохранить стратегическую самостоятельность, то отношения с Соединенными Штатами могут стать продуктивными. Менее глобальный и более национально-ориентированный подход США к мировым делам, создавая вакуумы безопасности в различных регионах мира – на Ближнем и Среднем Востоке, включая зону Персидского Залива, в Афганистане, Северо-Восточной Азии и не в последнюю очередь в Европе, – может сформировать условия для ограниченного российско-американского взаимодействия. Такое взаимодействие не должно быть исключительным. Напротив, оно способно стать частью многосторонних усилий ведущих игроков по стабилизации конфликтов, угрожающих их коренным интересам. Новый мировой порядок может возникнуть в том числе на основе региональных балансов.

Так, равновесия в Европе возможно достигнуть в случае урегулирования украинского кризиса. Условиями должны стать фактическое признание российского статуса Крыма и реинтеграция Донбасса в состав Украины на основе Минских соглашений 2015 года. Сама Украина стала бы в результате нейтральным по отношению к США/НАТО и Российской Федерации государством, ассоциированным партнером Европейского союза с возможностью свободно развивать дальше свои отношения с ЕС. Украинское урегулирование – дело самих украинцев, россиян и европейцев (немцев и французов в первую очередь, но не только), однако американцы могли бы внести свой вклад. Главное, что требовалось бы от США, – ясный отказ от дальнейшего расширения НАТО на Восток, которое реально уже заблокировано очевидным риском военного столкновения и очевидным нежеланием американцев брать под защиту периферийные для их интересов государства.

Таким же образом может выглядеть успешный вариант решения приднестровского конфликта в Молдавии: реинтеграция с разделом полномочий и военный нейтралитет при свободном развитии отношений с Евросоюзом. Снятие с повестки дня проблемы расширения НАТО позволило бы развивать ассоциацию Грузии с Европой и одновременно снижать напряженность между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, Грузией и Россией. Что касается Белоруссии, то она оставалась бы независимым государством, тесно связанным экономическими, политическими, военными и гуманитарными узами с Россией в рамках Союзного государства, ОДКБ и ЕАЭС, и при этом имела бы возможность развивать отношения с Евросоюзом.

На Ближнем и Среднем Востоке США могли бы начать взаимодействовать с Россией, как взаимодействуют с ней региональные государства – Израиль, Иран, Саудовская Аравия, Турция и другие. Москва и Вашингтон по-прежнему разделяют цель сдерживания распространения ядерного оружия в регионе. Ни Россия, ни Соединенные Штаты не надеются получить долгосрочную выгоду от войны между Ираном и Саудовской Аравией. И, конечно, Ближний и Средний Восток остаются очагом угрозы радикализма, экстремизма и терроризма, что одинаково заботит Вашингтон и Москву. Последнее целиком и полностью относится также к Афганистану.

В Северо-Восточной Азии укрепление российско-японских отношений полезно для США в условиях продолжающегося усиления Китая. Партнерство Москвы и Токио, как и тесное сотрудничество Москвы и Дели, способствует уравновешиванию обстановки в Азии, в бассейнах Тихого и Индийского океанов и в Арктике – от Мурманска до Мумбая. Этому также содействовало бы развитие американо-российских экономических и прочих связей через Тихий и Северный Ледовитый океаны.

Заключение

Россия в последние десятилетия была слишком зациклена на Америке. С одной стороны, у Москвы первоначально присутствовало жгучее стремление к дружественному единению двух стран, с другой – вскоре проявилось столь же жгучее стремление к реваншу за поражение в холодной войне. Российские руководители и элиты безуспешно искали в Америке истоки своих проблем и часто ждали от нее невозможного – признания равенства с Россией.

Вступая в третье десятилетие XXI века, россиянам нужно запастись терпением, обратить пристальное внимание на внутренние дела, на формирование ровных и взаимовыгодных отношений с гораздо более сильным Китаем. Москве стоит, конечно, отслеживать развитие ситуации в США, но не пытаться при этом вмешиваться в ход тамошних событий. Проникновение в политические спальни других государств всегда создает много шума и почти никогда не приносит пользу. Для России отстраненность от американской внутренней политики значительно выгоднее, чем вовлеченность в нее. Вполне возможно, что развитие как внутренней, так и международной ситуации в ближайшие 20 лет заставит Соединенные Штаты существенно изменить modus operandi на мировой арене. Тогда и появится реальная основа для новых российско-американских отношений конкуренции и взаимодействия, а пока нужно сосредоточиться на постепенном снижении уровня конфронтации, а в перспективе – на поиске условий выхода из нее.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305440 Дмитрий Тренин

ПУСТЬ РОССИЯ БУДЕТ РОССИЕЙ

ТОМАС ГРЭМ

Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ ПРАГМАТИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ К МОСКВЕ

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2019 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После окончания холодной войны все президенты США обещали улучшить отношения с Россией. Однако каждый раз эти планы оказывались несбыточной мечтой. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама намеревались интегрировать Россию в евроатлантическое сообщество и сделать ее партнером в построении либерального мирового порядка. Но по окончании президентского срока каждого из них отношения с Россией становились гораздо хуже, чем до их прихода в Белый дом. Россия тем временем отдалялась все больше и больше.

Президент Дональд Трамп обещал наладить тесное партнерство с Владимиром Путиным. Однако его администрация лишь ужесточила тот конфронтационный подход, который взяла на вооружение администрация Обамы после того, как Москва начала агрессию против Украины в 2014 году. Россия не намерена сдавать позиции на Украине; она все более дерзко противостоит Соединенным Штатам в Европе и на Ближнем Востоке и продолжает вмешиваться в американские выборы.

Политика, проводимая четырьмя президентскими администрациями в отношении России, потерпела фиаско потому, что независимо от общей тональности, примирительной или конфронтационной, она базировалась на неизменной иллюзии: правильная стратегия США может принципиально изменить представление России о своих собственных интересах и ее фундаментальное мировоззрение. Было ошибочно основывать политику на предположении, что Россия присоединится к сообществу либеральных демократий, но не меньшей ошибкой было думать, будто более агрессивный подход заставит ее отказаться от своих жизненно важных интересов.

Для начала стоит признать, что отношения Вашингтона и Москвы были в принципе конкурентными с того момента, когда Соединенные Штаты стали мировой державой в конце XIX века, и что они остаются таковыми по сей день. Эти две страны отстаивают совершенно разные концепции мирового порядка. Они преследуют противоположные цели в региональных конфликтах – например, в Сирии и на Украине. Республиканская, демократическая традиция США прямо противоположна традициям России с ее длительной историей автократического правления. С практической и идеологической точек зрения тесное партнерство между этими двумя государствами не может быть устойчивым. В нынешнем международном климате американские политики должны естественным образом прийти к пониманию этого.

Намного труднее будет признать, что изгнание и изоляция России, скорее всего, будет контрпродуктивной мерой, с помощью которой вряд ли удастся чего-то добиться. Даже в случае уменьшения ее относительной мощи Россия останется ключевым игроком на мировой арене благодаря значительному ядерному арсеналу, обильным природным ресурсам, центральному положению в Евразии, праву вето в Совете Безопасности ООН и высококвалифицированным кадрам. Сотрудничество с Россией необходимо для совместной борьбы с глобальными вызовами и угрозами, такими как изменение климата, распространение ядерного оружия и терроризм. Ни от одной страны в мире (за исключением Китая) не зависит решение такого количества стратегических и экономических проблем, считающихся важными для США, как от России. И необходимо добавить, что никакая другая страна не способна уничтожить Соединенные Штаты за 30 минут.

Более сбалансированная стратегия сдержанной конкуренции не только снизила бы риск ядерной войны, но и стала бы основой для сотрудничества и совместного поиска ответов на глобальные вызовы. Более продуманные отношения с Россией помогут гарантировать безопасность и стратегическую стабильность в Европе, хотя бы немного упорядочить ситуацию на Ближнем Востоке, а также контролировать подъем Китая. Требуя от России умерить амбиции и вести себя более сдержанно, американские политики должны быть готовы отказаться от своих краткосрочных целей, особенно в части урегулирования кризиса на Украине, для выстраивания более продуктивных отношений с Москвой.

Прежде всего, политики США должны взглянуть на Россию без сантиментов или идеологических клише. В новой стратегии построения отношений с Россией необходимо отказаться от архаичного мышления, свойственного предыдущим администрациям, и стремиться к поступательному развитию взаимодействия, исходя из долгосрочных интересов Соединенных Штатов. Вместо того, чтобы пытаться убедить Москву пересмотреть российские интересы, Вашингтону необходимо доказать, что эти интересы надежнее продвигать посредством взвешенной конкуренции и сотрудничества с США.

Конец иллюзии

Делая акцент на партнерство и интеграцию сразу после окончания холодной войны, Вашингтон в принципе неверно понимал российские реалии, полагая, что страна переживает подлинные демократические преобразования и что она слишком слаба, чтобы сопротивляться политике, проводимой США. Вне всякого сомнения, в начале 1990-х гг. предположение, что Россия избавляется от своего авторитарного прошлого, не казалось притянутым за уши. С точки зрения Америки, холодная война закончилась торжеством западной демократии над советским тоталитаризмом. Страны бывшего советского блока начали демократизацию после революций 1989 года. Набиравшая силу глобализация подпитывала убеждение, что демократия и свободный рынок – путь к процветанию и стабильности в грядущие десятилетия. Лидеры новой России – президент Борис Ельцин и окружавшие его динамичные молодые реформаторы – объявили о приверженности курсу на всеобъемлющие политические и экономические реформы.

Но уже в 1990-е гг. по некоторым признакам можно было судить, что эти предпосылки были изначально неверны. Вопреки преобладавшему на Западе мнению, распад Советского Союза ознаменовал не демократический прорыв, а победу популиста Ельцина над советским лидером Михаилом Горбачёвым, который оказался более убежденным демократом, организовавшим самые свободные и справедливые выборы в истории современной России. В России имелось мало устойчивых национальных демократических традиций, из которых можно было черпать вдохновение, а политическое сообщество оставалось шатким и слабым: на таком фундаменте невозможно построить функциональную демократию. Положение усугублялось тем, что государственные институты стали жертвой хищных олигархов и региональных «баронов». В стране орудовали безжалостные банды, нередко прибегавшие к кровавым разборкам в стремлении завладеть активами некогда полностью государственной экономики. Коммунисты старой закваски и советские патриоты противостояли более прогрессивным силам. В стране воцарился политический хаос.

Он усугублялся на протяжении 1990-х гг., и дело дошло до того, что многие наблюдатели реально опасались распада России, как это случилось в начале десятилетия с Советским Союзом. Задача восстановления порядка легла на плечи ельцинского преемника Путина. Хотя он использовал демократическую риторику, разъясняя свои планы, в документе под названием «Россия на рубеже тысячелетий» (опубликованном 30 декабря 1999 г.) он дал ясно понять, что намерен вернуться к традиционной российской модели сильного и в высшей степени централизованного авторитарного государства. «Россия, – писал он, – не скоро станет, если вообще станет, вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции… Крепкое государство для россиянина – не аномалия, не нечто такое, с чем следует бороться, а, напротив, источник и гарант порядка, инициатор и главная движущая сила любых перемен».

Официальные лица в США прекрасно видели препятствия на пути демократических реформ и не были слепы в отношении подлинных намерений Путина. Однако приятное чувство, оставшееся у них после победы в холодной войне, заставляло настаивать на том, что партнерство с Россией должно опираться на общие демократические ценности; одних лишь общих интересов было мало. Чтобы заручиться общественной поддержкой, каждая администрация заверяла американцев, что лидеры России привержены демократическим реформам и процедурам. Начиная с 1990-х гг. Белый дом во многом измерял успех своего подхода прогрессом России на пути к становлению более крепкой и функциональной демократии. Это был довольно неопределенный проект, успех которого едва ли зависел от усилий или влияния США. Неудивительно, что стратегия потерпела крах, когда стало невозможно заполнить пропасть между данной иллюзией и все более авторитарной российской реальностью. Для Клинтона момент истины наступил после того, как Ельцин утвердил новое правительство консерваторов и коммунистов после финансового коллапса 1998 г.; для Буша – когда Путин начал подавлять деятельность гражданского общества, реагируя на украинскую «оранжевую революцию» в 2004 г.; а для Обамы – когда Путин объявил в 2011 г., что после длительного пребывания в должности премьер-министра он снова будет баллотироваться на пост президента.

Вторая ошибочная предпосылка – будто у России нет сил, чтобы бросить вызов Соединенным Штатам, также выглядела правдоподобной в период с 1991 по 1998 годы. От некогда грозной Красной Армии, оказавшейся на голодном пайке, осталась лишь тень её былого могущества. Россия зависела от финансовой поддержки Запада, пытаясь сохранять на плаву экономику и правительство. В этих обстоятельствах администрация Клинтона, как правило, добивалась поставленных целей, когда вмешивалась в события на Балканах или расширяла НАТО, не встречая серьезного противодействия России.

Однако предпосылка стала менее правдоподобной, когда экономика России начала быстро восстанавливаться. Путин прибрал власть к рукам и восстановил порядок, прижав олигархов и региональных «баронов». Впоследствии он начал кампанию по модернизации вооруженных сил. Однако администрация Буша, убежденная в беспрецедентной мощи «однополярного момента», не проявляла большого уважения к обновленному военному потенциалу России. Буш вышел из Договора по противоракетной обороне (ПРО), продолжил расширение НАТО и приветствовал так называемые «цветные революции» в Грузии и на Украине с их антироссийской подоплекой. Аналогичным образом администрация Обамы, хотя уже и не была так уверена в мощи Америки, по-прежнему не считалась с Россией. Когда в 2011 г. начались волнения, названные «арабской весной», Обама заявил, что сирийский президент Башар Асад, проводник российского влияния на Ближнем Востоке, должен уйти. Вашингтон также не обратил особого внимания на возражения России, когда США и их союзники превысили выданный им Советом Безопасности ООН мандат на вмешательство в ливийские события и вместо защиты гражданского населения, оказавшегося в зоне военных действий, провели операцию по свержению ливийского диктатора Муаммара Каддафи.

Россия спустила администрации Буша и Обамы с небес на землю. Российское вторжение в Грузию в 2008 г. продемонстрировало, что Москва накладывает вето на дальнейшее расширение НАТО посредством применения военной силы против потенциальных новых членов альянса. Аналогичным образом захват Россией Крымского полуострова и дестабилизация восточной Украины в 2014 г. шокировали администрацию Обамы, которая ранее приветствовала изгнание Виктора Януковича – пророссийского президента Украины. Год спустя военная интервенция России в Сирии спасла Асада от неминуемого поражения от рук повстанцев, получавших поддержку и помощь США.

Воля к власти

Сегодня почти все в Вашингтоне отказались от мысли, будто Россия находится на пути к демократии, и администрация Трампа считает Россию стратегическим конкурентом. Подобная коррекция курса давно назрела. Вместе с тем нынешняя стратегия наказания и изоляции России также ущербна. Она не только игнорирует очевидный факт, что Соединенные Штаты не смогут изолировать Россию против воли таких крупных держав как Китай и Индия, но и содержит ряд серьезных ошибок.

С одной стороны, стратегия преувеличивает мощь России и демонизирует Путина, из-за чего отношения превращаются в борьбу с нулевой суммой, когда единственным приемлемым исходом любого спора становится капитуляция России. Однако внешняя политика Путина была менее успешной, чем афишировалось. Его действия на Украине, нацеленные на предотвращение включения страны в западные структуры и сообщества, лишь сильнее сплотили Украину с Западом и заставили НАТО вернуться к первоначальной миссии сдерживания России. Вмешательство Путина в американские выборы осложнило отношения с США, нормализация которых нужна России для увеличения притока иностранных инвестиций и создания долгосрочной альтернативы избыточной стратегической зависимости от Китая.

В отсутствие согласованных действий Запада Путин сделал Россию главным игроком во многих геополитических конфликтах – прежде всего, в Сирии. Но ему еще предстоит доказать, что он может положить конец любому конфликту с целью закрепления преимуществ России. В период экономической стагнации и распространения социально-экономического недовольства в обществе его активная внешняя политика рискует довести страну до истощения или перенапряжения. В этих обстоятельствах Путину нужно урезать расходы. И это открывает перед Соединенными Штатами новые возможности для возвращения к дипломатии и снижения остроты конкурентной борьбы с Россией при одновременной защите интересов США.

Еще один изъян нынешней американской стратегии в ее изначальной предпосылке, что Россия – это клептократия в чистом виде, лидерами которой движет только один мотив: сохранить богатство и обеспечить выживание. В основе этой политики лежит предположение, что российские олигархи и официальные лица, находящиеся под санкциями, окажут давление на Путина и потребуют, например, изменить политику на Украине или свернуть вмешательство России в американские внутренние дела. Ничего подобного не происходит, потому что Россия в большей мере является патримониальным государством, в котором личное богатство и положение в обществе в конечном итоге зависит от властей предержащих.

Американские политики также повинны в том, что не считаются всерьез с желанием России иметь имидж великой державы. По многим меркам Россия действительно слаба: ее экономика – лишь малая доля американской экономики, по стандартам Соединенных Штатов население России нездорово, а инвестиции России в высокие технологии намного отстают от американских вложений в этот сектор. Однако российские лидеры уверены, что для выживания их страна должна быть великой державой – одной из нескольких стран, определяющих структуру, суть и направление мировой политики, и в погоне за этим статусом они готовы переносить серьезные лишения. Этот менталитет был движущей силой поведения России на мировой арене со времен Петра Первого, который около 300 лет назад привел свое государство в Европу.

После распада Советского Союза российские лидеры сосредоточились на восстановлении великодержавного статуса России подобно тому, как поступили их предшественники после национального унижения в Крымской войне 1850-х гг. и после гибели Российской империи в 1917 году. Как писал Путин два десятилетия тому назад, «впервые за последние 200–300 лет Россия стоит перед лицом реальной опасности оказаться во втором, а то и в третьем эшелоне государств мира. Чтобы этого не произошло, необходимо огромное напряжение всех интеллектуальных, физических и нравственных сил нации … Все сейчас зависит только от нашей способности осознать степень опасности, сплотиться, настроиться на длительный и нелегкий труд».

Часть этой задачи – противодействие Соединенным Штатам. По мнению Путина, именно они составляют главное препятствие для великодержавных устремлений России. В отличие от амбициозных представлений Вашингтона об однополярном мире Кремль настаивает на построении многополярного мира. Если говорить конкретнее, Россия стремится подорвать позиции Вашингтона, противодействуя его интересам в Европе и на Ближнем Востоке, а также пытаясь запятнать репутацию США как образцовой демократии посредством вмешательства в выборы и усугубления внутриполитического разлада в Америке.

Мир России

Стремясь восстановить великодержавный статус, Россия бросает геополитические вызовы Соединенным Штатам. Эти вызовы проистекают из вековых проблем России, вынужденной защищать огромную малонаселенную и многонациональную страну, лишенную физических заслонов и граничащую либо с могущественными государствами, либо с нестабильными территориями. Россия справлялась с этим, жестко контролируя внутриполитическую ситуацию, создавая буферные зоны на границах и не допуская формирования сильной коалиции соперничающих держав. Сегодня подобный подход противоречит интересам США в Китае, Европе, на Украине и Ближнем Востоке.

Ни одна часть Восточной Европы и бывшего СССР не представляется российским политикам более важной, чем Украина, которая стратегически позиционируется как путь на Балканы и в Центральную Европу, обладает огромным экономическим потенциалом и считается колыбелью великой русской цивилизации. Когда народное восстание 2014 г., поддержанное Вашингтоном, угрожало вывести Украину из орбиты российского влияния, Кремль захватил Крым и спровоцировал мятеж в восточной части Донбасса. То, что Запад счел вопиющим нарушением международного права, Кремль истолковывал как право на самооборону.

Глядя на Европу в целом, российские лидеры видят одновременно конкретную угрозу и сцену для демонстрации величия России. С практической точки зрения шаги, предпринятые Европой в направлении политического и экономического объединения, были чреваты появлением на границах России огромного образования, которое, подобно Соединенным Штатам, значительно превосходило бы Россию по численности населения, материальному богатству и силе. Психологически Европа по-прежнему возбуждает великодержавные амбиции России. За три прошедших столетия Россия не раз демонстрировала мастерство в ходе великих европейских сражений, вела искусную дипломатию и большую игру. Например, после поражения Наполеона в 1814 г. именно российский император Александр I принял ключ от Парижа. Объединение Европы и продолжающаяся экспансия НАТО привели к вытеснению России с европейского поля и к уменьшению ее влияния на европейскую политику. Поэтому Кремль удвоил усилия по углублению разногласий и линий размежевания между европейскими странами, а также начал сеять в умах политических лидеров уязвимых стран НАТО сомнения относительно приверженности их союзников обязательствам по коллективной обороне.

Россия вернулась на Ближний Восток после 30 лет отсутствия. Поначалу Путин вмешивался в сирийские события, чтобы защитить своего подопечного Асада и не допустить победы радикальных исламистских сил, которые поддерживали связи с экстремистами внутри России. Но после того, как он спас давнего друга, амбиции начали расти ввиду отсутствия решительных действий американцев в этой арабской стране. Россия решила использовать Ближний Восток в качестве арены для демонстрации своих претензий на статус великой державы. Действуя в обход миротворческого процесса под эгидой ООН, в котором США остаются главным игроком, Россия объединила усилия с Ираном и Турцией в поиске окончательного разрешения кризиса в Сирии. Для снижения риска прямой конфронтации между Ираном и Израилем Россия укрепила дипломатические связи с Израилем. Она восстановила отношения с Египтом и начала работать с Саудовской Аравией, чтобы взять под контроль цены на нефть.

Москва также продолжила курс на сближение с Китаем для создания стратегического противовеса Соединенным Штатам. Эти отношения помогли противостоять влиянию США в Европе и на Ближнем Востоке. Но у Вашингтона более серьезную озабоченность должно вызывать потенциальное расширение возможностей Пекина благодаря его сотрудничеству с Россией. Москва помогла Китаю выйти на рынки стран Центральной Азии и (в меньшей степени) на рынки Европы и Ближнего Востока. Она предоставила Китаю доступ к природным ресурсам по выгодным ценам и продала ему свои продвинутые военные технологии. Короче, Россия всячески способствует усилению Китая в качестве грозного конкурента Соединенных Штатов.

Нынешняя более самонадеянная внешняя политика Москвы отражает не столько возросшую силу страны (в абсолютном выражении ее потенциал не слишком увеличился), сколько ее веру в то, что на фоне нерешительности США ее относительная мощь возрастает. Одним из главных мотивов проведения Россией наступательной политики на мировой арене является устойчивый страх, боязнь того, что в долгосрочной перспективе возможно опасное отставание от Соединенных Штатов и от Китая. В российской экономике наблюдается застой, и даже по официальным прогнозам надежды на значительный прорыв в следующем десятилетии практически нет. Россия не может вкладывать столько же средств, сколько инвестируют два ее главных конкурента, в такие важные технологии, как искусственный интеллект, биоинженерные решения и роботизация. А ведь в будущем именно они будут определять суть силы и мощи страны. Возможно, Путин демонстрирует жёсткость сейчас, когда относительная мощь его страны возросла, чтобы лучше позиционировать Россию в новом многополярном мировом порядке, формирование которого происходит у него на глазах.

Между приспособлением и сопротивлением

Вызов, который современная Россия бросает США, не связан с экзистенциальной борьбой между этими странами в годы холодной войны. Скорее, это более ограниченное соперничество между великими державами с конкурирующими стратегическими интересами и задачами. Если Соединенные Штаты сумели договориться с Советским Союзом об укреплении мира и безопасности, продвигая при этом американские интересы и ценности, то, конечно же, они могут сделать то же самое и с современной Россией.

Начав с Европы, политикам США следует отказаться от расширения НАТО еще дальше на бывшие советские территории. Вместо того чтобы обхаживать страны, которые НАТО не готово защищать военными средствами (достаточно вспомнить вялую реакцию на российскую агрессию против Грузии и Украины), альянсу следует упрочивать внутренние связи и заверить уязвимые страны блока в приверженности обязательствам по коллективной обороне. Прекращение дальнейшего расширения НАТО на Восток устранит главную причину посягательств России на суверенитет бывших советских республик. Однако Соединенным Штатам нужно продолжать сотрудничество с этими странами в сфере безопасности, поскольку к подобным связям Россия относится терпимо.

До сих пор Соединенные Штаты настаивали на том, что для Украины остается возможность присоединения к НАТО. Вашингтон категорически отвергает включение Крыма в состав России и требует завершения конфликта в Донбассе на основании соглашения, подписанного в Минске в 2015 г. и предусматривающего особый автономный статус сепаратистских регионов внутри воссоединенной Украины. При таком подходе ситуация почти не сдвигается с мертвой точки. Конфликт в Донбассе продолжается, и Россия пускает все более глубокие корни в Крыму. Борьба с Россией отвлекает Украину от давно назревших реформ – страна страдает от коррупции, политической неопределенности и экономической отсталости. Избрание нового президента Владимира Зеленского, сторонники которого сейчас доминируют в парламенте, создало возможность для всеобъемлющего разрешения кризиса.

Необходимо пойти на два компромисса. Во-первых, чтобы успокоить Россию, Соединенным Штатам следует сказать Украине, что членство в НАТО снимается с повестки дня, но при этом продолжать углублять двустороннее сотрудничество с Киевом в вопросах безопасности. Во-вторых, Киеву следует признать включение Крыма в состав России в обмен на согласие Москвы на полное воссоединение Донбасса с Украиной без какого-либо особого статуса. Всеобъемлющее соглашение должно предусматривать компенсации Украине за утраченное в Крыму имущество, гарантии беспрепятственного доступа к прибрежным ресурсам и прохода через Керченский залив к портам на Азовском море. По мере реализации этих договоренностей США и Евросоюз постепенно снимали бы санкции с России. В то же время они могли бы предложить Украине существенную финансовую поддержку для облегчения реформ, исходя из того, что сильная, процветающая Украина – лучшее средство сдерживания российской агрессии в будущем и необходимый фундамент для построения более конструктивных российско-украинских отношений.

Первоначально такой подход будет скептически воспринят в Киеве, Москве и других странах Европы. Но Зеленский главную ставку в своей предвыборной программе сделал на разрешение конфликта в Донбассе, а Путин приветствовал бы любую возможность перенаправить средства и внимание на противодействие поднимающейся в России волне социально-экономических выступлений. Тем временем европейские лидеры устали от украинских проблем и хотят нормализации отношений с Россией, не отказываясь при этом от принципов европейской безопасности. Настало время смелой дипломатии, которая позволила бы всем сторонам заявить о частичной победе и смириться с жесткими реалиями: НАТО не готово принять в свой состав Украину, Крым не вернется к Украине, а сепаратистское движение в Донбассе нежизнеспособно без активной поддержки Москвы.

Более умная стратегия в отношении России не будет сбрасывать со счетов последствия военного вмешательства Кремля на Ближнем Востоке. Главные вызовы для США в этом регионе исходят от Ирана, а не от России. У Москвы свои интересы в Иране, которые не всегда совпадают с интересами Вашингтона, но вовсе необязательно противостоят им. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы у Тегерана появилось ядерное оружие, поэтому она поддержала ядерную сделку с Ираном, так называемый Совместный всеобъемлющий план действий. Правда, администрация Трампа вышла из этой сделки в 2018 году. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы Иран доминировал на Ближнем Востоке. Москва стремится добиться нового равновесия в регионе, хотя и не в той конфигурации, какую предпочел бы видеть Вашингтон. Кремль работает над улучшением отношений с другими региональными державами, такими как Египет, Израиль, Саудовская Аравия и Турция. Ни одна из этих стран не поддерживает теплые или дружеские отношения с Ираном. Россия уделяет особое внимание Израилю, позволяя ему наносить удары по позициям Ирана и «Хезболлы» в Сирии. Если бы США уважительно отнеслись к ограниченным интересам России в Сирии и приняли Россию в качестве регионального игрока, они, вероятно, смогли бы убедить Кремль делать больше для сдерживания агрессивного поведения Ирана. Администрация Трампа уже движется в этом направлении, но нужны еще более энергичные усилия.

Вашингтон должен также обновить подход к сдерживанию гонки вооружений. Соглашения, работавшие последние 50 лет, утратили актуальность. Мир движется к многополярному порядку – в частности, Китай активно модернизирует вооруженные силы. Страны разрабатывают передовые образцы обычных вооружений, способные уничтожать хорошо защищенные и укрепленные цели, которые когда-то были уязвимы только для ядерного оружия, а также кибероружие, способное выводить из строя командно-штабные системы управления. В результате разрушается режим контроля над вооружениями. Администрация Буша вышла из Договора по ПРО в 2002 г. – президент назвал этот договор «устаревшей реликвией» времен холодной войны. А в 2019 г. администрация Трампа вышла из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, который она высмеяла как неэффективный и безнадежно устаревший.

Вместе с тем Соединенным Штатам следует продлить новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), подписанный в 2010 году. Срок его действия истекает в 2021 году. Россия выступает за его продление, а администрация Трампа колеблется. Этот документ содействует прозрачности в отношениях между двумя странами и может укрепить доверие между ними, что немаловажно в эпоху натянутых отношений. Однако договор не сдерживает ускоряющуюся гонку все более мощных и изощренных вооружений. Например, наиболее многообещающие системы вооружений – сверхзвуковое оружие и кибероружие – не подпадают под действие СНВ. Политикам нужно разработать режим контроля над вооружениями с учетом современных, быстро развивающихся технологий, который включал бы и другие крупные державы. Хотя на определенном этапе Китай нужно подключить к этому процессу, Соединенным Штатам и России следует показать пример, как они это делали раньше, поскольку они накопили уникальный опыт учета теоретических и практических требований стратегической стабильности, а также принятия соответствующих мер по контролю над вооружениями. Вашингтону и Москве нужно разработать новый режим контроля над вооружениями, а затем подкрепить его многосторонней поддержкой.

Что касается стратегических проблем ядерных вооружений и других вопросов, то США не удастся предотвратить укрепление Китая, но они могут направить растущую китайскую мощь по пути, соответствующему американским интересам. Соединенным Штатам следует подключить Россию к этой работе вместо того, чтобы толкать ее в объятия Китая, как они это делают в настоящее время. Конечно, невозможно настроить Россию против Пекина, поскольку у нее есть веские основания для добрососедских отношений с Китаем, уже превосходящим Россию как великая держава. Однако США могли бы содействовать иному раскладу сил в Северо-Восточной Азии, который служил бы их целям.

Для этого американским политикам нужно способствовать умножению у России альтернатив Китаю. Это улучшит переговорные позиции Кремля и снизит риск перекоса в соглашениях между Москвой и Пекином в сфере безопасности в пользу Китая, как это происходит сейчас. По мере улучшения отношений между США и Россией в других областях Соединенным Штатам следует сосредоточиться на снятии санкций, которые сдерживают инвестиции Японии, Южной Кореи и США на российском Дальнем Востоке и создание совместных предприятий с участием российских компаний в Центральной Азии. Увеличение возможностей дало бы Кремлю больше рычагов воздействия во взаимоотношениях с Китаем, что выгодно Вашингтону.

Усилия Вашингтона по снижению конкуренции на региональном уровне могли бы убедить Россию уменьшить масштаб вмешательства в выборы, но эту проблему так быстро не решить. Определенное вмешательство России и других стран неизбежно в современном взаимосвязанном мире. Поскольку европейские демократии сталкиваются с похожими вызовами, Соединенным Штатам нужно работать с союзниками над общим согласованным и решительным реагированием на подобные киберугрозы. Должны быть проведены какие-то «красные линии» в отношении поведения России. Например, американским официальным лицам следует заявить о недопустимости компьютерных взломов, превращения украденной информации в оружие или искажения данных, включая списки избирателей и подсчет голосов. В случае согласованного обмена разведданными и опытом и проведения совместных операций США и их союзники смогут обезопасить важную электоральную инфраструктуру, противодействуя подрывной деятельности России с помощью уголовного преследования и точечных санкций, а также наносить превентивные контрудары в киберпространстве, когда это уместно.

Российские пропагандистские СМИ, такие как телеканал «Россия сегодня», радио «Спутник» и социальные сети, представляют собой более сложную проблему. Однако уверенное в себе, зрелое и искушенное демократическое общество должно легко сдерживать эту угрозу, не пытаясь при этом лихорадочно блокировать сайты и аккаунты в «Твиттере» с нежелательным контентом. В условиях межпартийного озлобления внутри Соединенных Штатов СМИ и политический класс преувеличивают угрозу, обвиняя Россию в провоцировании внутриполитических разногласий. При этом опасно сужается пространство для дебатов, поскольку американцам внушают, что любые мнения, совпадающие с официальной позицией России, – часть кампании влияния, инспирированной Кремлем. Более конструктивным подходом со стороны США и других демократий было бы повышение осведомленности широкой общественности об искусстве манипулирования сознанием, которым хорошо владеют средства массовой информации, а также улучшение навыков критического чтения разных материалов. При этом не стоит отказываться от энергичных дебатов, являющихся жизненной силой любого демократического общества. Некоторые скандинавские страны и прибалтийские государства прилагают значительные усилия для решения этих задач, но Соединенные Штаты отстают от них в этом вопросе.

Повышая защищенность своих систем и осведомленность граждан, США также должны вовлекать Россию в установление правил поведения в киберпространстве. Даже если на практике эти нормы не полностью соблюдаются, они помогут сдерживать и ограничивать наиболее возмутительное поведение и действия – наподобие того, как Женевские соглашения сдерживают вооруженные конфликты.

Предлагаемое сочетание компромиссов и мер противодействия учитывает интересы России и американской мощи. Данный подход резко отличается от тех, к которым американские администрации прибегали со времен окончания холодной войны. Прежние стратегии опирались на неверное истолкование намерений России, а их авторы отказывались признавать ограниченность возможностей Соединенных Штатов. Во многих отношениях данная стратегия олицетворяла бы возврат к традициям внешней политики США, сложившимся до окончания холодной войны.

Главная традиция всегда заключалась в предусмотрительных действиях, терпеливом проведении внешней политики на протяжении длительного времени. Что касается краткосрочной перспективы, то, согласно этой традиции, нужно довольствоваться постепенным прогрессом и пошаговыми завоеваниями. Соединенные Штаты не боялись идти на компромиссы (приспосабливаться), потому что были уверены в своих ценностях и в будущем триумфе. Они сознавали свою силу, но понимали ограниченность возможностей и уважительно относились к потенциалу и способностям противника. Это тонкое понимание было характерно для стратегий всех американских президентов во время холодной войны и позволяло справляться с вызовами, которые бросала им Москва. Вернувшись к истокам своего славного прошлого, США смогут справиться с теми вызовами, которые существуют сегодня.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305439 Томас Грэм

ГЛОССАРИЙ

Вместе с замечательными авторами мы попробовали составить перечень наиболее важных понятий, которые употребляются для описания российской внешней политики: великодержавие, гибридная война, мессианизм, прагматизм, национальный интерес, равноправие, стратегия, стратегическая стабильность, суверенитет, справедливость. Это не классические словарные статьи, которые должны быть дистиллированными по определению, а осмысление, как те или иные понятия преломляются в прикладной деятельности.

В – Великодержавие - Андрей Цыганков

Г – Гибридная война - Василий Кашин

М – Мессианизм - Иван Сафранчук

П – Прагматизм - Мария Ходынская-Голенищева

Н – Национальный интерес - Павел Цыганков

Р – Равноправие - Николай Косолапов

С – Справедливость - Вера Агеева

С – Стратегия - Андрей Сушенцов

С – Стратегическая стабильность - Дмитрий Суслов

С – Суверенитет - Александр Филиппов

В – великодержавие

Андрей Цыганков

В теории международных отношений великодержавность связывают не только с независимостью внешней политики и безопасностью страны, но и с возможностями и влиянием, которыми обладают лишь немногие государства в мире. При этом в понятие «великая держава» вкладываются разные смыслы. Для одних речь идет о материально-силовых возможностях, для других – о статусе и престиже, для третьих – об идейно-политическом измерении и способности вести за собой силой примера. Наиболее упрощенной выглядит трактовка великодержавности представителями американского неореализма, для которого все государства одинаковы и различаются лишь силовым потенциалом.

Державное мышление отличают, по крайней мере, три принципа. Во-первых, державники выступают за раздельное рассмотрение роли внутренних и внешних факторов в развитии общества. Они убеждены в приоритетности факторов международного окружения как наименее подверженных контролю и наиболее потенциально дестабилизирующих. Внешняя политика, следовательно, не может быть лишь отражением потребностей внутреннего развития, но должна отвечать на международные вызовы. Во-вторых, державники исходят из постоянства геополитических интересов государства. У государства нет постоянных друзей и врагов, а есть лишь постоянные интересы – вслед за лордом Пальмерстоном эту максиму нередко повторяют и российские державники. Державники могут выступать сторонниками национальной идеологии, если она не сковывает государство, а помогает сформулировать и защитить его интересы. Третий принцип связан со вторым и сводится к гибкости внешнеполитических союзов. Если у государства нет миссии, но есть постоянные национальные интересы, то руководители государства должны быть готовы сотрудничать с кем угодно, но ровно настолько, насколько это необходимо для соблюдения державного интереса.

За общими компонентами и принципами (велико)державности скрываются различные исторические условия ее формирования. Каждая держава национально и исторически своеобразна, по-своему решает возникающие перед ней задачи и вкладывает в обоснование значимости избранных решений свой смысл. Для России великодержавность исторически определялась важностью сохранения внутреннего единства территориально протяженного и социально-разнородного государства. Ее смыслом является конструкция сильного, способного к управлению сложной страной государства. Без такого государства трудно представить себе собирание земель и укрепление границ в московский период, нанесение поражения сильнейшей в начале XVIII века шведской державе, участие в поддержании европейского баланса сил в XIX столетии и создание советского строя в XX веке.

Своеобразие внешних условий России включает в себя протяженность сухопутных границ, соседство с мощными государствами, пограничное положение между западной и незападной цивилизациями и другие факторы. Следует подчеркнуть и то, что в силу относительной геополической удаленности, размера и православия Россия не является органической частью Европы. Но она стремилась слиться с западным миром, при этом утверждая себя в качестве самостоятельной, культурно своеобразной державы.

Русская великодержавность подразумевает наличие (1) сферы культурно-ценностного влияния в Евразии и Европе, (2) политико-экономической самодостаточности и (3) военного потенциала, достаточного для нанесения поражения любой другой державе. Понимаемая таким образом великодержавность обеспечивает достижение стратегических целей выхода в Европу, поддержания особых доверительных отношений с Востоком и сохранения определяющего влияния на евразийском материке.

Разделяя сформулированный набор принципов мышления, русские державники представляют собой неоднородную группу, различаясь предлагаемыми стратегиями достижения целей государства. С некоторой долей упрощения можно выделить три основные группы.

К первой относятся те, кто исторически выступал за союз с Западом против общих угроз. Примерами такого сотрудничества могут быть попытки России участвовать в Первой северной войне против Швеции (1655–1660) в союзе с другими европейскими государствами. Чуть позже Россия присоединилась к Священной лиге для противостояния Оттоманской империи, подписав в этих целях в 1686 г. договор о вечном мире с Польшей, своим давним соперником. Петр I начинал свое правление с посольского путешествия, преследовавшего целью объединение европейских государств против шведской угрозы. Провозглашение России «европейской державой» и екатерининское участие в Семилетней войне укладывается в то же понимание методов державничества. Еще более важный пример – Священный союз, заключенный Александром I с другими европейскими государствами во имя предотвращения опасности, подобной той, которая еще недавно исходила от наполеоновской Франции. Во второй половине ХIХ и в ХХ столетии примерами союзов с западными странами против общей угрозы были Антанта, попытка создать антигитлеровскую коалицию в преддверии Второй мировой войны, а также открытие Второго фронта в целях нанесения поражения фашизму. В ХХI веке Россия пыталась выстроить единый союз с Западом против международного терроризма.

Ко второй группе русских державников относятся выступающие за гибкую союзническую политику, не замкнутую на странах Запада как приоритетных партнерах. В условиях, когда России не удавалось достичь целей в союзе с западными странами или добиться их поддержки, российские правители нередко уходили в относительную изоляцию для перегруппировки сил, или получения «передышки» (Владимир Ленин). В начале ХVII века после нескольких поражений в противостоянии с Польшей Россия не выходила из изоляции до 1654 г., когда она начала новое наступление присоединением Украины. В XVIII веке Россия взяла двадцатилетнюю паузу, заняв позицию нейтралитета в войне со Швецией для финансового и демографического оздоровления. После поражения в Крымской войне Россия «сосредотачивалась», проводя в жизнь политику гибких союзов, пока не смогла наконец восстановить утраченные позиции на Черном море. «Мирное сосуществование» большевиков и сталинская теория «социализма в отдельной взятой стране» тоже относились к попыткам ослабить внешнеполитическую активность для укрепления страны, вышедшей из революции и гражданской войны. Наконец к этой же группе державного мышления можно относить попытки Евгения Примакова маневрировать между Западом, Китаем и Индией после окончания холодной войны.

Для третьего типа русского державного мышления характерна наступательность, в том числе в отношениях с Западом, если последний отказывается признать важнейшие внешнеполитические интересы России. Россия неоднократно утверждала свои интересы в одностороннем порядке, невзирая на критику западных стран. В XVII веке российское государство вело многочисленные войны с Польшей и Оттоманской империей, стремясь к укреплению границ и защите балканских славян. В XVIII веке Пётр нанес сокрушительное поражение Швеции, не вступая для этого в союз с европейскими государствами. В основном успешные войны с Турцией продолжились вплоть до Крымской войны, которую Россия проиграла благодаря поддержке, оказанной Турции Англией и Францией. После внутреннего выздоровления Россия вернулась к активной политике на Балканах, нанеся туркам новое поражение в 1870-е годы. В ХХ веке большевистская доктрина «мировой революции» стала ярким примером наступательного мышления, поскольку ставила под сомнение саму систему западных государств-наций. В 1920 г. большевики даже попытались вторгнуться в Польшу для смены правительства. Во время холодной войны наступательным был курс Советского Союза, стремившегося к укреплению геополитического влияния в мире, как, например, в период Карибского кризиса в 1962 г. или в случае ввода войск в Афганистан в 1979 году. После окончания холодной войны российская наступательность проявилась в вооруженном вмешательстве в конфликт Грузии и Южной Осетии, присоединении Крыма и вступлении в войну в Сирии.

В зависимости от того, какие коалиции выстраивали державники и какого рода политику защищали внутри страны, их идейными оппонентами были представители западнического или самобытно-цивилизационного мышления. Западники опасались, что державность ослабит страну внутренне, поскольку противопоставит отсталую в материально-технологическом и политическом отношении Россию передовому Западу. Связывая российскую идентичность с Европой, западники выступают за воспроизводство на российской почве европейских политических институтов и выстраивание приоритетных, стратегических отношений с европейскими странами. Представители цивилизационного мышления нередко поддерживали державников, считая великодержавность условием защиты национальных ценностей от внешних посягательств. В то же время сторонники русской самобытности могут оказаться в числе критиков державности, если считают, что она ослабляет общество. Например, для славянофилов национальные интересы и границы были вторичны, а главным являлось создание условий для свободного общинного труда и жизни в православной вере.

Державный тип мышления традиционно поддерживался широкими слоями общества, особенно если не требовал значительных жертв со стороны населения и не оборачивался внешнеполитическими поражениями. При этом державность нередко оказывалась для русского народа тяжелой ношей, если государство решало внешнеполитические задачи за счет напряжения общественных ресурсов. Подвергаясь многочисленным опасностям извне, русские консолидировались вокруг государства для сохранения свободы от внешних посягательств, но при этом теряли свободу внутреннюю. Со временем они утратили возможности свободного общинного хозяйствования («мир») и участия в управлении и выборах князя («вече»), создав централизованное патримониальное государство. По оценке историка Георгия Вернадского, «самодержавие и крепостное право стали ценой, которую русские заплатили за национальное выживание». Военная сила, имперское могущество и способность противостоять внешним вторжениям постепенно стали самоцелью государственной политики. Бедность и крепостное право превратились в средства ускоренной мобилизации армии. Власть нередко игнорировала назревшие потребности в реформах, видя в них опасность для сложившейся в России системы правления.

Ценой внутреннего перенапряжения было ослабление внутреннего и внешнего компонентов державности. Распад советского государства – пример такого перенапряжения в результате длительного противостояния более развитым странам Запада. Традиционные опоры державности, в задачу которых входит защита безопасности государства – армия и силовые структуры – оказались в униженном положении, в то время как укрепился класс нового «боярства», или олигархов. Деморализации армии способствовала запоздалая и плохо продуманная военная кампания по стабилизации в Чечне. Население, лишившись денежных накоплений в результате олигархических в своей основе экономических реформ, не поддерживало власть. В стране подняла голову преступность, и государство не успевало реагировать на массовые нарушения законности против граждан. Конфликт исполнительной и законодательной властей, приведший к использованию силы против парламента в октябре 1993 г., довершал картину чрезвычайного ослабления государства. Во внешней политике российское руководство стремилось проводить прозападный курс, по существу отказавшись от принципов державной политики.

Постепенно, во многом благодаря усилиям созданного Совета по внешней и оборонной политике и деятельности министра иностранных дел Евгения Примакова, понятие державности вернулось в политический лексикон в качестве одного из центральных. В 2000-е гг. в целом благоприятное внешнее окружение и отсутствие угрозы войны позволило руководству страны сосредоточиться на решении внутренних задач, связанных с экономической и политической стабилизацией. Результатом стало завершение военных действий на Северном Кавказе, относительная консолидация политического класса и восстановление способности проводить независимую внешнюю политику.

Будущее российской державности связано с выстраиванием новых международных коалиций в условиях мировой турбулентности и способностью руководства страны осуществить переход к новой модели государства. С первым дело обстоит лучше, чем со вторым. Державность во внешней политике способствовала восстановлению важных и утраченных в 1990-е гг. позиций. Выдержала проверку временем ориентация на укрепление баланса сил и престижа великой державы. Уходит в прошлое мир единственной сверхдержавы. Меняется и децентрализуется Европа. Россия разворачивается к Азии, реализуя проекты Большой Евразии, Шанхайской организации сотрудничества и другие. Перед страной открываются новые возможности налаживания международного сотрудничества за пределами западного мира.

Более трудным является переход к новой государственности. Он сопряжен с комплексом мер по преодолению политического наследия 1990-х гг., связанного не столько с сильным державным государством, сколько с его отсутствием. Экономическое пробуксовывание, коррупция, ориентация на стабильность вместо развития – «родимые пятна» российского капитализма, возникновение которого связано с залоговыми аукционами, рейдерством, экспортом энергоресурсов, а также неспособностью правительства реализовать единые принципы и правила в политике и экономике. В этой области державность во многом остается благим пожеланием. Впереди трудный период, требующий новых стратегий формирования сильного и легитимного государства.

Без создания такого государства державность не может считаться полностью состоявшейся. Для державников является аксиомой, что государство должно обладать значительной свободой от вмешательства не только внешних, но и внутренних групп интересов, без чего невозможно осуществление политической стратегии в интересах общества в целом. В частности, Примаков в должности премьер-министра пытался бороться с засильем Бориса Березовского и других олигархов ельцинской «семьи». Позднее, на посту руководителя Торгово-промышленной палаты он отстаивал важность выработки и соблюдения четких правил в отношении экономики и собственности, предупреждал об опасности силовых «наездов» на бизнес. Понимал он и опасности, связанные с чиновничьим засильем и коррупцией. Сильное государство должно быть правовым и опирающимся на институты, а не на чреватые злоупотреблениями неформальные связи. Сильная исполнительная власть нуждается в независимости судов, частичной региональной децентрализации, честных выборах и борьбе с коррупцией.

В эпоху глобальной нестабильности и перехода власти выживет тот, кто сумеет приспособить к своим нуждам внешние и внутренние условия. В мире происходит масштабная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов. Современная державность должна сочетать отстаивание важнейших интересов в мире с активным выстраиванием нового миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Твердость защиты суверенитета предусматривает гибкое умение создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. С осуществлением такого курса сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия развитым в материально-экономическом отношении державам, но и способность выбирать растущие сферы внутреннего развития и вкладываться в перспективные международные проекты.

Г – Гибридная война 

Василий Кашин

Понятие «гибридная война» прочно связалось на Западе с Россией после присоединения Крыма. Значительную роль в этом сыграло распространение мифа о наличии у России специальной стратегии противостояния, известной как «доктрина Герасимова». Ее существование к настоящему времени опровергнуто самими авторами мифа. Но история с «доктриной Герасимова» показательна: за российскую стратегию гибридной войны были выданы идеи аналогичной стратегии Соединенных Штатов. Они, в свою очередь, сформировались у российских военных и политиков на основе осмысления опыта «цветных революций» 2000-х гг. и «арабской весны» начала 2010-х годов.   

К моменту крымских событий военные теоретики не только на Западе, но и на Востоке осмыслили различные формы невоенного противоборства государств. Высокая стоимость и чудовищная опасность современной высокотехнологичной войны требовала найти такие формы участия в конфликтах, которые позволяли бы контролировать эскалацию и добиваться целей строго дозированным применением силы. 

Эти концепции (например, в опубликованной в 1999 г. книге «Война без границ» // Unrestricted Warfare китайских полковников Цяо Ляна и Ван Сянсуя) не сводятся к распространенным в настоящее время представлениям о гибридной войне. Речь идет о комплексной стратегии противостояния великих держав с применением неограниченного арсенала методов. 

Концепции гибридной войны упрощают борьбу между государствами. Государство, взявшее их на вооружение, получает пропагандистский инструмент для демонизации противника, но наносит удар по собственной стратегической культуре. Его способности понимать намерения оппонента в результате падают. 

Гибридная война наиболее часто определяется как конфликт с использованием информационной борьбы, экономического и политического давления в сочетании с ограниченным применением вооруженной силы. Предполагается, что действия по всем направлениям помогают нивелировать превосходство Запада в обычных вооружениях. Это понятие расплывчато и опасно. Оно было введено в оборот в середине 2000-х гг., использовалось для описания войны в Ливане 2006 г., а по-настоящему популярным стало на волне украинского кризиса.   

Однако все приемы гибридной войны известны много лет, если не веков. Появление новых технологических возможностей в связи с развитием информационно-коммуникационных технологий мало что меняет в сути отношений вовлеченных в конфликт стран. На протяжении всей истории человечества любая хорошо спланированная военная кампания сопровождалась усилиями в области пропаганды, дипломатии, разведки и экономики. О том, что победа с применением именно этих инструментов предпочтительней лобового столкновения, писал еще Сунь Цзы. 

Нет ничего нового в поддержке повстанческих движений на территории иностранного государства, вводе на его территорию собственных регулярных войск под видом добровольцев и в прочих методах, часто подаваемых в качестве неизвестной и страшной угрозы. Эти методы широко применялись всеми участниками холодной войны, прежде всего, США, СССР и Китаем. Они нередко использовались и до холодной войны. 

Фактически, гибридность позволяет навешивать устрашающую этикетку «война» на широчайший спектр достаточно рутинных внешнеполитических, пропагандистских и разведывательных мероприятий, зачастую являющихся неизбежной частью межгосударственных отношений.   

Приписывание стране гибридной стратегии может рассматриваться как элемент политики по ее изоляции. 

Цель такой политики – лишить противника возможности отстаивать свою точку зрения. Любая форма разъяснения позиции, попытки защититься от обвинений и изменить позицию другой стороны могут быть теперь интерпретированы как дезинформация и информационное нападение. Появляется также возможность ограничить дипломатическую активность противника, которая по своей природе предполагает установление связей, распространение и сбор информации и влияние на точку зрения собеседника. Фактическое разрушение российско-американских каналов политической коммуникации в посткрымский период и особенно на фоне истерии с российским «вмешательством в выборы» в Соединенных Штатах в этом отношении весьма показательно. 

Россия также склонна приписывать гибридную стратегию своим оппонентам. Предполагаемая гибридная угроза со стороны Европы и США, осмысливаемая под военным углом, ведет к вполне конкретным и важным выводам, касающимся внутренней политики. В известном выступлении начальника генерального штаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова на общем собрании Академии военных наук 1 марта 2019 г. в качестве элементов новой военной стратегии США и их союзников упоминаются «цветные революции» и «мягкая сила». Предполагается, что целью американских стратегий является «ликвидация государственности неугодных стран, подрыв суверенитета, смена законно избранных органов государственной власти». Герасимов отмечает, что Пентагон разрабатывает принципиально новую стратегию под названием «Троянский конь», которая заключается в использовании «протестного потенциала пятой колонны» с одновременным нанесением ударов высокоточным оружием по наиболее важным объектам. Соответственно, российский ответ предусматривает «комплекс мер по упреждающей нейтрализации угроз безопасности государства». 

Россия, как и прочие крупные военные державы, обладает военными и невоенными средствами борьбы, которые могут применяться в условиях мирного времени или вооруженного конфликта низкой интенсивности. Этот арсенал в его нынешнем виде создавался главным образом в эпоху холодной войны. Скрытные и не признаваемые военные вмешательства, поддержка повстанческих движений и создание «квазидобровольческих» формирований для интервенций за рубежом в сочетании с дезинформацией, пропагандой и поддержкой оппозиции использовались тогда всеми крупными странами.   

Что касается СССР, то ограниченные и тайные военные интервенции широко применялись им с раннего периода советской истории. Классическим примером можно считать вмешательство в гражданскую войну в Афганистане 1929 года. Под командованием Виталия Примакова двухтысячный отряд красноармейцев, облаченных в афганскую военную форму и вооруженных трофейным английским оружием, вторгся в эту страну. Целью знаменитого «рейда Примакова» было изменение хода войны в пользу дружественного СССР короля Амануллы-хана. Операция готовилась в тесной координации с представителями Амануллы, и к отряду Примакова присоединялись местные этнические формирования. Рейд, завершившийся захватом Мазари-Шарифа в апреле 1929 г., был предпринят, однако, слишком поздно и уже не смог переломить ход гражданской войны. Многое в его организации тем не менее можно считать характерным для подобных операций Советского Союза и постсоветской России. 

В ходе «афганской спецоперации» СССР пытался повлиять на внутренний конфликт за счет ограниченного, тайного и краткосрочного вмешательства в ключевой момент (который, как оказалось в дальнейшем, был выбран неверно). Советским силам следовало изменить ход конфликта в пользу союзника и уйти. Но они ни в коем случае не должны были выступать главной действующей силой в конфликте. СССР тщательно избегал привлекать внимание к своей операции и стремился жестко контролировать масштабы вовлеченности в войну. После того, как стало ясно, что поражение Амануллы-­хана предотвратить не удалось, СССР свернул интервенцию, невзирая на продемонстрированное подавляющее тактическое и техническое превосходство Красной Армии. 

Сходным образом осуществилось более крупное и успешное вмешательство в Синьцзяне в ноябре 1933 – апреле 1934 года. В операции в поддержку генерал-губернатора Шэн Шицая участвовали войска НКВД, замаскированные под действовавшие в регионе белоэмигрантские формирования. К ней привлекались собственно бывшие белогвардейцы, завербованные советской разведкой, а также просоветские формирования из числа местного населения. Интервенция продолжалась недолго, после решения поставленных задач советские войска ушли, оставив в Синцзяне ограниченный контингент и группу советников для наблюдения за ситуацией. 

«Квазидобровольческой» операцией было советское участие в гражданской войне в Испании. Несмотря на присутствие в стране тысяч советских военнослужащих и крупные военные поставки, вмешательство в конфликт СССР отрицалось. Советские летчики и военные советники в качестве «добровольцев» участвовали в китайско-японской войне в 1937–1940 годах. Подобная же практика продолжилась и с наступлением холодной войны. Советская истребительная авиация и зенитно-артиллерийские части с личным составом, замаскированным под китайских добровольцев, действовали в Корее. Советские летчики противостояли ВВС Гоминьдана в небе над Шанхаем в 1950 году. Советские зенитно-ракетные и авиационные части принимали участие в войне во Вьетнаме и в ряде конфликтов на Ближнем Востоке. 

Перечисленные интервенции были успешны с точки зрения достижения политических и стратегических целей Москвы. Все они следовали одной и той же модели, которая прослеживается со времен рейда Примакова в 1929 году. Это были короткие, внезапные, тщательно спланированные действия, направленные на то, чтобы в ключевой момент помочь важному союзнику, будь то дружественное государство или одна из фракций в гражданской войне. 

Операции имели разную степень секретности; как правило, СССР либо отрицал участие в конфликте в принципе, либо преуменьшал его масштабы. Главным условием успеха был тщательный расчет баланса сил, выбор времени, места и характера вмешательства. При этом сводились воедино возможности вооруженных сил, спецслужб, дипломатического аппарата. 

Сильной стороной Советского Союза при ведении таких операций была способность добиваться высоких результатов в обучении, а порой – в строительстве с нуля вооруженных сил дружественных стран или политических групп. На протяжении всей холодной войны созданные советскими инструкторами вооруженные формирования одерживали победы над противниками, обучаемыми и оснащаемыми США. 

Разумеется, речь идет о случаях, когда советские военные имели реальные возможности руководить процессом военного строительства, чего не было, например, в арабских армиях, воевавших с Израилем. Афганская кампания 1979–1989 гг. стала грубым нарушением всех старых советских принципов ведения зарубежных интервенций. Она была затяжной, масштабной, предпринятой без учета местных условий, главной силой в войне оказались собственно советские войска, а не формирования союзников. 

Тем не менее многие преимущества отечественной военной школы, прежде всего – способность налаживать работу с местным населением, создавать относительно боеспособные местные вооруженные силы и действовать совместно с ними, проявились и тогда. К моменту вывода советских войск в 1989 г. Республика Афганистан обладала армией и специальными службами, далеко превосходившими все, что было создано за 18 лет американской оккупации Афганистана после 2001 года. Падение режима Наджибуллы было связано с фактически продолжавшимся вмешательством в афганский конфликт ряда иностранных государств на фоне распада СССР и бездействия России. 

Офицеры советских вооруженных сил и спецслужб, вовлеченные в подобные операции на поздних этапах холодной войны, продолжали активную службу и с началом военных конфликтов 1990-х гг., когда этот опыт был значительно обогащен и расширен. Российские военные оказались вовлечены в столкновения на Южном Кавказе, в стабилизацию ситуации в Таджикистане в 1992–1997 годах. Но наиболее глубокое влияние на армию, спецслужбы и государственный аппарат России оказали боевые действия на Северном Кавказе в ходе двух чеченских войн. Армия и спецслужбы получили огромный опыт решения сложнейших задач при весьма ограниченных ресурсах с опорой на переговорные инструменты, агентурную разведку, взаимодействие с разнообразными вспомогательными вооруженными формированиями из местного населения. 

Присоединение Крыма, события на Восточной Украине и сирийская кампания показали, что Россия возвращается к старой модели применения вооруженных сил для обеспечения национальных интересов. Ставка делается на быстрые, внезапные действия с тщательным контролем уровня вовлечения в конфликт. Значительный опыт строительства и использования вспомогательных отрядов из числа добровольцев и местного населения, накопленный в ходе многолетних конфликтов на постсоветском пространстве, используется в полной мере. 

Такие действия едва ли делают Россию более непредсказуемой или агрессивной, чем другие державы. Даже Китай при всей его внешнеполитической пассивности последних десятилетий отметился уже в XXI веке в поддержке вооруженных формирований и непризнанных государственных образований на севере Мьянмы (так называемое государство Ва). Эта поддержка включала в себя обучение и оснащение, вплоть до поставок тяжелого вооружения. 

Интервенции США, Франции и Великобритании на Ближнем Востоке носили более систематический характер. Они сопровождались масштабным применением современных технологий, финансовых ресурсов и технических возможностей, недоступных для России. Однако результаты оказывались почти неизменно неблагоприятными для самих акторов. Они, в особенности американцы, демонстрировали неспособность к интерпретации разведданных и оценке политической ситуации. Строительство Соединенными Штатами союзных вооруженных сил из местного населения приводило к разочаровывающим результатам на фоне гигантского расхода средств. Взаимодействие американских и местных вооруженных формирований оставалось слабым. 

Российские действия на этом фоне отличаются не большей агрессивностью, а большей эффективностью. Россия в отличие от США и ряда их союзников не вторгалась в иностранные государства, штурмуя столицы и убивая политических лидеров. Россия не тратила триллионы долларов на многолетнюю оккупацию других стран, чтобы затем уйти, признав поражение. Но, применяя силу в куда меньших объемах, Россия в последние десятилетия добивалась куда большего в реализации своих политических целей. 

На стороне российской армии и спецслужб – многолетний опыт войн с сильным иррегулярным противником, получающим поддержку из-за рубежа, в условиях ограниченности собственных ресурсов. Переоснащение и реформирование российской армии в 2010-е гг. позволило резко повысить ее боевые возможности. Патриотический подъем, связанный с украинскими событиями и присоединением Крыма, обеспечил приток добровольцев для зарубежных операций в составе регулярных и иррегулярных формирований. 

Таким образом, в новых условиях российские Вооруженные силы превращаются в гибкий инструмент, который может быть использован для влияния на ситуацию в стратегически важных для России частях мира. 

Использование ярлыка гибридной войны уводит нас в сторону от того факта, что мы имеем дело с набором весьма традиционных приемов борьбы, восходящих к началу ХХ века или более ранним временам. Эти приемы используются всеми крупными игроками в современной международной политике. Но одни страны владеют ими хорошо, а другие – никак не могут научиться, даже потратив триллионы долларов и потеряв многие тысячи солдат убитыми. 

М – Мессианизм

Иван Сафранчук

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что Россия никогда не была исключительно прагматической державой, движимой только практическими интересами. Чувство некой миссии, высшей цели России было присуще всегда.

Но исторически и в строгом смысле этого слова российское государство не является мессианским. Оно не сформировало чего-то похожего на политическую доктрину божественной предопределенности, которая обосновывала бы экспансионизм Божьим промыслом (как американский Manifest Destiny). У российской элиты никогда не было намерения способствовать политическими средствами приближению конца света и второго пришествия ради торжества Истины, к чему склонны американские правые евангелисты, время от времени обретающие влияние на внешнюю политику. Россия не была очарована цивилизаторским «бременем белого человека», как британский колониализм. И не несла в мир нерелигиозные философские идеалы, как в Новое время это делала Франция, а позже опять же – США.

Наиболее мессианским был, вероятно, советский период российской истории, когда Москва взяла на себя роль распространителя и защитника в мировом масштабе целостной философской и политико-экономической доктрины. Впрочем, после десятилетий осуществления этой миссии увлеченность ею стала быстро исчезать и в элите, и в обществе. К концу же существования Советского Союза сформировался невероятный по силе общественный и элитарный запрос на прагматизм.

Как бы сейчас ни называли внешнеполитический курс Бориса Ельцина и Андрея Козырева – наивным или идеалистическим, на самом деле он формировался именно в прагматических категориях. Избавление от излишней и идеологически обоснованной внешнеполитической нагрузки трактовалось как прагматизм, а не как идеализм (по сути, этот подход продолжал горбачёвское «новое мышление», практическим содержанием которого стало освобождение перенапрягшегося и пораженного внутренним кризисом СССР от бремени ответственности за «второй мир».)

В дальнейшем прагматизмом стали считать не столько редуцирование внешнеполитических интересов, сколько их расширение, но опять же ради удовлетворения прикладных интересов, а не воплощения в жизнь абстрактных идеалов. Хотя конкретное выражение прагматического начала в российской внешней политике в последнюю четверть века очень сильно менялось, твердая приверженность прагматизму после опыта советского мессианства все-таки остается.

Россия не является мессианской державой в «большом» смысле: она не готова убивать других и посылать на смерть своих за абстрактные идеалы и доктрины. Российское чувство миссии другое.

Россия – государство, собранное на огромном пространстве из множества неоднородных элементов, расположенное в сложных климатических и природных условиях, подвергавшееся крупным нашествиям. Своей миссией это государство всегда считало собственную способность быть – и быть не дикими, не варварами. В одной интерпретации миссия состоит в том, чтобы суметь стать развитой частью мира, то есть Западом, и в таком качестве добиться принятия в какую-то общую систему политических и социальных отношений. В другой – миссия сводится к тому, чтобы быть без (не путать с против) Запада. Эта трактовка имеет другой обязательный компонент – представление о том, что есть могущественные силы внутри и вовне, постоянно мешающие России исполнить свой долг, стремящиеся подорвать ее возможности.

Территориальная экспансия, участие в мировых делах, вершение судеб мира – все это явные свидетельства способности быть и успешности существования. Российская элита, особенно после Петра I, считала такую программу действий естественной для Российского государства. И для подобной традиции выпасть из первого ряда мировых держав – историческая катастрофа, там надо оставаться любыми средствами – миром или войной. Не случайно противодействие риску скатиться во второй, а то и третий эшелон международной политики было объявлено лейтмотивом президентства Владимира Путина в его программной статье «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованной за день до того, как он стал исполняющим обязанности главы государства после досрочной отставки Борис Ельцина.

Насколько чувство державности распространилось на весь народ – вопрос спорный. По всей видимости, общественные настроения по этому поводу могут колебаться в очень широкой амплитуде. Но всегда находились и те, кто был за сосредоточение на себе, за снижение бремени вовлеченности в мировые дела или даже за полное выключение из них. Великие русские писатели дают яркие примеры таких мыслей. Лев Толстой еще в «Севастопольских рассказах» обращал внимание на то, как чужда война русским крестьянам, а в дальнейшем чрезвычайно саркастично представлял геополитические, военные предприятия («Сказка об Иване-дураке и его двух братьях…») и даже характеризовал войну как «вредное учреждение», ставя ее в таком качестве в один ряд с рабством и проституцией (эссе «Так что же нам делать?»). Или Александр Солженицын в манифесте «Как нам обустроить Россию?»: «Пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана. (…) Это вреднейшее искривление нашего сознания: “зато большая страна, с нами везде считаются”. (…) Могла же Япония примириться, отказаться и от международной миссии, и от заманчивых политических авантюр – и сразу расцвела. Надо теперь жестко выбрать: между Империей, губящей прежде всего нас самих, – и духовным и телесным спасением нашего же народа».

Споры о том, в каком виде России существовать, продолжатся – у них давняя традиция. Но мощное стремление быть вопреки нескончаемым препятствиям (быть собой, но не пространством, признанным варварским) и стало миссией России. За века осуществления этой миссии у страны появился и некоторый собственно мессианский элемент. Но состоит он не в том, что Россия хочет переделать мир в соответствии с какой-то определенной программой, а в вере, что с Россией мир лучше, чем без нее.

П – Прагматизм

Мария Ходынская-Голенищева

В основе понятия «прагматизм» лежит примат пользы/выгоды, которую способно принести то или иное действие. Эвентуальные практические последствия определяют целесообразность конкретных шагов и одновременно служат критерием их эффективности. Философский словарь приводит слова одного из видных представителей прагматизма, американца Уильяма Джеймса: «Истина есть то, что лучше всего работает на нас».

Прагматизм – один из основополагающих принципов российской внешней политики. При некоторой абстрактности термина он имеет вполне конкретное содержание. Так, Концепция внешней политики России от 2016 г. ориентирует дипломатов на работу в пользу создания благоприятных внешних условий для поступательного и устойчивого внутреннего развития. Среди них – обеспечение безопасности страны, ее суверенитета и территориальной целостности, формирование пояса добрососедства с сопредельными государствами, содействие повышению конкурентоспособности экономики России, ее технологическому обновлению, повышению уровня и качества жизни населения.

Рациональна российская интеграционная политика на постсоветском пространстве и в Евразии (СНГ, ЕврАзЭС, ШОС), которая должна привести к формированию широкого интеграционного контура (инициатива Большого евразийского партнерства). Позитивная, неконфронтационная повестка этих объединений предоставляет возможность не распылять ресурсы и сосредоточиться на задачах обеспечения ускоренного темпа развития в государствах-членах. Прагматична линия России и в относительно новых, отвечающих духу времени институтах глобального управления. Например, в БРИКС, где, кроме всего прочего, проводится курс на создание альтернативы доллароцентричной валютно-финансовой системе: наличие подобной «подушки безопасности» приобрело для России особую важность в контексте деградации отношений с Западом после 2014 г., включая обмены санкционными ограничениями.

Единственно рациональным с военно-политической точки зрения (и соотнесенным с общественным запросом, обусловленным ощущением исторической несправедливости) стало решение о воссоединении Крыма с Россией. Реалистичная, трезвая оценка ситуации вкупе с глубокой проработкой возможных сценариев и их последствий предопределили активное участие Москвы на уровне высшего руководства в выработке Минских договоренностей, связавших Киев и крупных европейских игроков соответствующими обязательствами с выгодной для России последовательностью шагов.

Высоким уровнем прагматизма характеризуется российская политика на сирийском направлении. В основе принятого руководством страны решения о начале военной операции в Сирийской Арабской Республике (САР) лежали интересы, связанные прежде всего с обеспечением национальной безопасности. В 2015 г. в рядах террористических групп сражались, по разным оценкам, до 6 тыс. выходцев из России и постсоветских республик, существовала угроза их возвращения. Нарратив Запада, пытавшегося навязать впечатление о российской линии в Сирии как о иррациональной («Москва поддерживает диктатора-союзника»), противоречил предыстории конфликта: Башар Асад посетил Москву на пятый год президентства (первый его зарубежный визит в качестве главы государства состоялся в Париж, второй – в Лондон); до кризиса Россия занимала лишь девятое место в товарообороте Сирии (3%).

Исключительный прагматизм российской линии на сирийском направлении проявился в деидеологизированном подходе, позволившем договариваться по отдельным аспектам урегулирования (прекращение огня, параметры политического урегулирования, выправление гуманитарной ситуации и так далее) со всеми внешними игроками. Так, в период, когда российско-американские отношения находились в низшей точке развития, Москва и Вашингтон выполняли роль сопредседателей Международной группы поддержки Сирии (2015–2016 гг.), согласовали параметры режима прекращения боевых действий в САР (февраль 2016 г.), достигли договоренностей о деэскалации в Восточном Алеппо (декабрь 2016 г). С учетом неоднократно озвученной Россией принципиальной позиции о нелегитимном характере военного присутствия США в Сирии ничем, кроме как соображениями прагматизма, нельзя объяснить российско-американские договоренности о деконфликтации, в течение нескольких лет обеспечивающие отсутствие инцидентов «в воздухе» и «на земле».

Россия с рациональных позиций подходила к подбору внешних партнеров для диалога по сирийскому урегулированию. Яркий пример – астанинский формат (Россия, Иран, Турция) – объединение трех государств с несовпадающей, порой прямо противоположной повесткой. Сугубо реалистичный подход, продемонстрированный всеми странами-гарантами, позволил достичь важнейших договоренностей по прекращению боевых действий в САР, созданию зон деэскалации (2017 г.), а также сформировать Конституционный комитет (2018 г.). Сепаратная переговорная работа на двустороннем уровне с крупными региональными игроками, имевшими влияние на группы вооруженной оппозиции, – Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Египтом и другими – позволила перевести под контроль сирийского правительства такие стратегические районы (бывшие «зоны деэскалации»), как Восточный Алеппо, Восточная Гута, Хама/Хомс, Восточный Каламун, части провинций Сувейда, Кунейтра, Дераа, при этом не подорвав потенциала астанинского формата, создавшего эти зоны.

Отдельно стоит упомянуть российско-турецкий переговорный трек. Прагматизм вновь позволил преодолеть глубокий кризис между Москвой и Анкарой, который вызвали действия турецких ВВС, сбивших российский бомбардировщик Су-24 из состава группировки ВКС России, – тогда погиб один из катапультировавшихся пилотов Олег Пешков. После жесткой реакции Москвы и принесенных Анкарой (далеко не сразу) извинений диалог между Россией и Турцией возобновился и был максимально плодотворным: удалось договориться по окончательному решению проблемы Восточного Алеппо и согласовать условия деэскалации в Идлибе (2018 г.) и на северо-востоке САР (2019 г.).

Лишенная догматизма и конъюнктурных колебаний, последовательная линия России в сирийском урегулировании, вопреки некоторым прогнозам, не только не привела к ухудшению отношений нашей страны с суннитскими государствами, но, напротив, способствовала упрочению позиций Москвы в ближневосточных делах, закрепила за Россией образ надежного партнера.

На этом фоне некоторая отстраненность России в йеменских делах и осторожное балансирование в Ливии – также пример прагматичности и основанной на ней неготовности повышать ставки в ситуациях, развитие которых мало затрагивает национальные интересы России. Это не мешает Москве оставаться участником многосторонних форматов урегулирования йеменского и ливийского конфликтов, оказывать ощутимую поддержку соответствующим усилиям ООН.

Посредничество (как минимум в предоставлении московской площадки) в межпалестинском и межафганском примирении, без которых во многом девальвируются коллективные усилия по стабилизации ситуации на Ближнем Востоке и в Афганистане, – также мера, не превышающая полезную норму вовлеченности, но позволяющая оказывать необходимое влияние на соответствующие процессы.

Н – Национальный интерес

Павел Цыганков

Крен в сторону национальной политики, заметный сегодня во многих странах, в том числе ранее ориентированных на «трансферт суверенитета», вновь привлекает внимание к несколько подзабытому понятию «национальный интерес». Парадокс, однако, в том, что в науке о международных отношениях не прекращаются дебаты о его содержании. Будучи центральным для политического реализма, оно энергично оспаривается другими теоретическими школами.

С точки зрения канонического реализма конфликтная природа международных отношений является неизбежным следствием отсутствия в них верховной власти. В таком контексте государства постоянно испытывают страх за своё существование и им приходится полагаться только на свои собственные силы. Поэтому национальный интерес – это, прежде всего, рациональное осознание потребности государства в безопасности, что предполагает защиту не только физического выживания, но и территориальной целостности, независимости, экономического благосостояния и культурной идентичности. Безопасность зависит от положения государства в международной системе относительно других государств. А поскольку это положение производно от распределения способностей государств (в первую очередь в военном отношении), постольку национальный интерес определяется «в терминах власти (силы)», как считал один из основоположников реализма Ганс Моргентау.

Однако уже в рамках самого канонического реализма разгораются дискуссии. Так, Моргентау и Генри Киссинджер разошлись в оценке соответствия вьетнамской войны американскому национальному интересу. Возникшие впоследствии новые версии реализма – неореализм, наступательный реализм, неоклассический реализм – внесли дополнительные нюансы в релятивизацию понятия национального интереса.

Еще большей критике оно подверглось со стороны других теоретических течений. Позитивисты указали на его неоперациональность и даже антинаучность, ввиду невозможности его эмпирической верификации. В свою очередь, согласно либералам, национальный интерес определяется не внешней средой, а внутренними социетальными потребностями государства, которые являются не унитарными, а плюралистическими. В конечном счете национальный интерес представляет собой совокупность интересов тех групп, которым удается навязывать собственные политические предпочтения в качестве государственных. Хотя национальные интересы отражают приоритеты частного характера, они необязательно являются эгоистическими. По мнению неолибералов, понятие «национальный интерес» правомерно использовать только при условии, что его содержание составляют моральные нормы и глобальные проблемы, например, индивидуальные свободы. Сторонники экономического неолиберализма готовы согласиться с рациональностью, движущей силой национального интереса, и стремлением к безопасности как его главной составляющей, но лишь в аспекте рыночного измерения.

Конструктивисты предлагают свое объяснение интересов и условий, в которых они формируются и изменяются. С их точки зрения, национальные интересы основаны на идентичности и конструируются не столько самими государствами, сколько разделяемыми нормами и ценностями, которые структурируют международные отношения и придают им смысл. Критические теории, исследуя дискурс национального интереса, находят в нем интересы тех, кто его формулирует. Наконец, специалисты такого научного направления, как анализ внешней политики, настаивают, что она зависит от индивидуальных особенностей лиц, принимающих решения и от организационных процедур, представляя собой результат компромисса между бюрократическими структурами, члены которых зачастую думают вовсе не о национальном интересе.

Таким образом, содержание понятия «национальный интерес» выглядит размытым, а его роль во внешней политике – неочевидной.

Впрочем, сегодня в международно-политической науке сложилось понимание того, что разнобой в трактовке национального интереса не доказывает его «отсутствия» как мотива внешней политики и неэффективности как аналитического инструмента. Дискуссии полезны уже тем, что позволяют понять, каких ошибок следует избегать при анализе содержания и роли национального интереса в международном поведении государства. Уроки таких дискуссий сводятся к следующему.

Во-первых, необходимо помнить, что ни одна теория не дает полного объяснения национальных интересов. Поэтому не стоит опираться на одну из них, но использовать достижения каждой. Конкурируя, они дополняют друг друга и выявляют ошибки.

Во-вторых, не стоит противопоставлять интересы и ценности. Национальные интересы не могут не опираться на ценности, точно так же, как ценности невозможно понять вне национальных интересов. Не случайно реалисты (Арнольд Уолферс), говорят о том, что национальная безопасность объективно означает отсутствие угроз для приобретенных ценностей и субъективно – отсутствие страха, что эти ценности подвергнутся нападению.

В-третьих, в основе объясняющей функции национального интереса лежит признание связи внешней политики государства с его историей, географией, культурой, ментальностью и традициями народа, с его самобытностью. Хотя национальная идентичность со временем меняется, нельзя отрицать и ее преемственности.

Наконец, опора на интересы помогает лучше понять мотивы и оценить эффективность внешней политики государства в контексте конкретной международной обстановки, связанной с политикой и действиями других государств. Как писал еще в XIX веке русский дипломат Сергей Татищев, «в международных отношениях пользы и нужды родины – в постоянном столкновении со стремлениями и потребностями чужих стран».

Иначе говоря, реализация национальных интересов, как и внешней политики в целом, зависит не только от осознанного, научно обоснованного формулирования их содержания, но и от восприятия лидерами государства «польз и нужд своей родины и стремлений других стран».

В российских дискуссиях начала 1990-х гг. о национальных интересах страны доминировала идея, согласно которой ценности либеральной демократии автоматически должны были решить проблемы безопасности и развития страны. Устами главы МИДа Андрея Козырева было заявлено, что никаких особых национальных интересов у России нет: главное – присоединиться к сообществу цивилизованных стран Запада. Сотрудничество с ними будет сопровождаться серьезной экономической помощью США и стран ЕС. Во внешней политике был провозглашен общий курс с Западом на дружеские, даже союзнические отношения. Однако, несмотря на все уступки, экономических и финансовых дивидендов от Запада Россия не получила. Займы МВФ и Мирового банка были предоставлены ей на обычных, то есть крайне жестких условиях. Западные партнеры не только не оказали постсоветской России масштабной помощи, но и всячески препятствовали восстановлению ее экономического потенциала.

Интервенция НАТО в Боснии (1994), решение о расширении альянса на Восток, резкий рост антилиберальных настроений внутри страны вынудили Бориса Ельцина в 1995 г. заменить Козырева на посту министра иностранных дел Евгением Примаковым. С самого начала Примаков проводит линию на отстаивание национальных интересов страны и выступает с идеей многополярного мира. Будучи реалистом, Примаков считал нормальным, что на пути проведения независимой внешней политики у России могут возникать противоречия с другими странами. В то же время он видел свою задачу не в противостоянии Соединенным Штатам и Евросоюзу, а в отстаивании права России на самостоятельные позиции в вопросах, касающихся ее национальных интересов и собственных ценностей.

Придя к власти в 2000 г., президент Владимир Путин провозгласил деидеологизацию и прагматизм российской внешней политики. Вместе с тем, несмотря на резкое осуждение натовских бомбардировок Белграда и силовое отделение Косово от Сербии, он не собирался дистанцироваться от Запада. Так, в 2001 г. он был первым главой государства, кто выразил сочувствие и солидарность Вашингтону в связи с террористическими актами против Америки и предложил совместные действия против общей угрозы.

Однако последующий опыт взаимодействия с евроатлантическим сообществом постепенно создавал у значительной части российских правящих элит и политического класса устойчивое представление о нежелании «партнеров» идти на равноправное сотрудничество и признавать право России иметь собственные интересы, осуществлять внутренний и внешний национальный суверенитет. Запад все больше воспринимается как «другой» с отрицательным знаком, а российская идентичность – как незападная. Это стало одним из важных факторов поворота России на Восток, дальнейшего укрепления отношений стратегического партнерства с Китаем на основе взаимных интересов.

Постепенно повышая военно-силовой потенциал, Россия проводит все более активную национально-ориентированную политику на мировой арене. Рубежными в этом смысле стали 2007 г. («мюнхенская речь» Путина), 2008 г. («пятидневная война» с Грузией), 2014 г. (кризис вокруг Украины). В 2015 г. Российская Федерация начала военную операцию в Сирии по просьбе правительства этой страны. Борьба против международного терроризма – один из приоритетов российской политики национальной безопасности.

Успехи российской дипломатии несомненны. Они особенно заметны на Ближнем Востоке, где посредничество России позволило сблизить позиции, казалось бы, непримиримых противников (Сирия, Иран, Турция), отчасти в СНГ, где удалось добиться единых подходов России и Запада по урегулированию политического кризиса в Молдавии. Сложнее ситуация в Европе, по-прежнему далек от серьезных сдвигов в сторону разрешения украинский конфликт. И практически на нуле находятся отношения с Америкой, несмотря на противоречивые сигналы со стороны Дональда Трампа.

Западные санкции не смогли ослабить российскую внешнюю политику, но серьезно повлияли на экономику. Не сломив ее, они обнажили остроту проблемы модернизации и выхода на новый уровень производительности. Эксперты сходятся в том, что именно экономическое отставание, недостаточный уровень благосостояния и качества жизни представляют собой самое слабое звено российского национального интереса.

Р – Равноправие

Николай Косолапов

Равноправие – одна из ключевых социальных ценностей в современном мире. Во внешней политике бывшего СССР и постсоветской России ей придается большое значение. Упоминание равноправия как принципа, ценности и цели содержится во всех основополагающих документах РФ – от Конституции до концепций и стратегий. Но каковы реальные проявления равноправия в межгосударственных отношениях?

За последние две тысячи лет мысль о равенстве претерпела в еврохристианской культуре сложнейшую и далеко не завершенную эволюцию. Равенство людей как акта и результата творения; равенство их перед Богом; равенство между собой как следствие первого и второго; равенство независимо от их социального положения, званий, рода занятий, доходов… Все эти интерпретации равенства распространяются лишь на межличностные отношения.

Вопрос, распространяется ли идея равенства на людей, принадлежащих к разным вероисповеданиям, в рамках религиозного сознания неизменно решался отрицательно. Однако сам этот вопрос выводил идею равенства на социальный уровень. Светская жизнь востребовала право, а с ним пришла необходимость установления критериев равноправия (или отсутствия, отрицания оного). Этот подход открывал принципиальную возможность (не всегда реализовывавшуюся) признания равенства людей даже в мультиконфессиональной среде. Классовый подход (не Марксом придуманный) окончательно перенес проблемы равенства и равноправия на уровень массовых социальных явлений и процессов.

Но при ближайшем рассмотрении взаимоотношения церкви и светских властей, последних между собой, власти и народа, социальных групп и классов оставались по сути межличностными. Восстававшие рабы и крестьяне, Реформация, революционеры во Франции XVIII в. и в России начала XX в., все общественные движения прошлого неизменно боролись с персонализированным противником и только потом и реже – с институтами и порядками.

Вестфальская система международных отношений, затем колониализм и распространение капитализма по миру выдвинули проблему равноправия на уровень межгосударственных отношений. В Вестфальских соглашениях особо оговаривалось, что их положения не распространяются на мусульман и исламские страны. Европейское международное право конца XIX – начала XX вв. делило страны на цивилизованные (западно-христианские), полуцивилизованные (к ним причислялись православно-христианские) и нецивилизованные (все прочие). Причем если войны между первыми считались недопустимыми, то в отношении вторых применение силы рассматривалось как приемлемое, а третьих – как иногда необходимое[1]. Проблема равноправия захватила тем самым интенсивно развивавшийся уровень межинституциональных отношений.

Войны и революции первой половины ХХ в. связали три уровня равенства и равноправия – межличностный, макросоциальный и институциональный (включая межгосударственный) – в единый и уже нерасторжимый комплекс со многими присущими ему внутренними противоречиями.

На первый план вышло равноправие. Оно предполагает наличие правовой системы, в рамках которой только и могут быть определены права. В межгосударственных отношениях роль такой системы выполняет международное право, являющееся по сути сложным и внутренне также противоречивым комплексом межправительственных соглашений. Это означает, что при серьезных изменениях внутри наиболее весомых государств и/или в международном порядке производная от них международно-правовая система может и, скорее всего, будет меняться. При этом политическое сознание в разных частях мира способно еще долгое время сохранять инерцию прошлых представлений, стандартов и норм.

Декларация прав человека (1948 г.) и ряд последующих международных документов в целом конкретизировали современное понимание этих прав. Устав ООН, Венская конвенция 1961 г., ряд других хорошо известных документов выполнили схожую функцию применительно к суверенитету государств и их политическому равноправию. Источником дестабилизаций остается уровень макросоциальный, на котором «обитают» такие неопределенные явления и понятия, как «права народов» (кто и по каким критериям признается «народом»; есть ли у народов не только права, но и обязанности, и если да, то по отношению к кому; могут ли народы наказываться за недолжное отправление их обязанностей, и если да, то кем, на основании чего и как) или «права меньшинств» (кто такие «меньшинства», по отношению к кому, на какой территории и прочая – см. выше).

Глобализация ставит объективный вопрос: будет ли институт государства встроен в какую-то надгосударственную систему – финансовую, религиозную, идеологическую, иную – или же, напротив, сами государства (или какая-то их часть) станут определять политико-экономическое, культурное ее содержание. В ответе на этот вопрос особое значение приобретает политико-правовой и социально-политический статус государства в международной системе.

Но в какой конкретно системе? Для Соединенных Штатов, уверовавших в реальность своей «победы» в холодной войне, это американоцентричный (в жестком варианте) или западоцентричный (в мягком) миропорядок. Россия как страна, «проигравшая» холодную войну, обязана встраиваться в этот порядок на условиях Запада – что, в общем-то, по-своему логично. Однако для России, Китая и ряда других государств международная система 2000-х гг. – переходная от американоцентричности к полицентричности. Состоится такой переход или возникнет нечто неожиданное, время покажет. Но и с западной, и с незападной, в том числе российской, точек зрения мир пребывает в состоянии перехода – значит, четкие критерии порядка, прав, статуса государств и их реального (а не политико-правового только) равноправия либо его отсутствия нарушены. Причем процесс их размывания продолжается, кристаллизация новых критериев пока не просматривается.

После развала СССР Россия признана в мире как государство – продолжатель бывшего Союза, а не его правопреемник. В 1990-е гг. это позволило успешно решить задачи тактического плана, прежде всего, сохранить место страны – постоянного члена Совета Безопасности ООН, членство в других международных организациях, решить вопросы с зарубежной собственностью бывшего Союза и ряд других. Но закономерно, что в долговременном плане все заметнее становятся и издержки такого решения: Россия де-факто по всем характеристикам все-таки другое государство, а не продолжение СССР. Как другое государство, Россия – главный победитель в холодной войне. Без ее усилий не рухнул бы СССР, и в этом плане ее претензии на весомую роль в мире и на равноправные отношения с Соединенными Штатами и Западом в целом более чем обоснованы. Как государство-продолжатель – она лишь страна, потерпевшая поражение в холодной войне и – с точки зрения Запада – ищущая реванша, стремящаяся изменить комфортное для Запада мироустройство.

Переходный характер современной международной системы ставит и другой вопрос: равноправие – с кем и в чем. Вряд ли России нужно равноправие с американцами в «праве» на интервенции, организацию «цветных революций», замену неугодных режимов и тому подобное. Конечно, логика международных процессов может в отдельных случаях вынудить действовать схожим образом. Но в долговременной перспективе России нужно не равноправие с США или кем бы то ни было еще в проведении имперской политики, а принуждение Соединенных Штатов к равноправию с другими государствами. Разумеется, одной России такая задача не под силу.

У проблемы равноправия есть и политико-психологическая сторона. Как идея и ценность равноправие может быть мощным источником мотивации и эффективным инструментом построения более безопасного и справедливого мира. Но, как и любая иная идея и ценность, равноправие при определенных обстоятельствах способно превращаться в свою противоположность. И тогда стремление уравнять всех во всем и со всеми может вести в лучшем случае к потере здравого смысла, в худшем – к слиянию с исторически сложившимися фобиями и комплексами, что чревато эффектом «вечно обиженных» и/или наделением себя полномочием отказывать тем или иным государствам, социальным группам в равноправии или даже в правах вообще.

С – Справедливость

Вера Агеева

Справедливость – одно из центральных и наиболее часто упоминаемых понятий российской внешней политики начала XXI века.

Категория справедливости по отношению к межгосударственным делам вошла во внешнеполитический лексикон еще в XIX веке: Александр Горчаков не раз повторял, что «нет таких расходящихся интересов, которые нельзя было бы примирить, ревностно и упорно работая над этим делом в духе справедливости и умеренности»[2]. Данный подход позволил ему, с одной стороны, отстаивать российские стратегические интересы, в частности, путем пересмотра Парижского мирного договора 1856 г. и возврата Черного моря в зону российского влияния, с другой – сохранять взаимовыгодные отношения с ведущими европейскими державами сообразно текущей расстановке сил.

Идеи справедливого миропорядка также легли в основу концепции Гаагских мирных конференций, проведенных по инициативе российского императора Николая II в 1899 и в 1907 гг., по итогам которых были приняты первые международные конвенции о законах и обычаях войны, заложившие основы международного гуманитарного права. Как подчеркивал Федор Мартенс, российский юрист, дипломат, один из главных организаторов Гаагских конференций, цель заключалась не в поисках утопических рецептов установления вечного мира, а в «устройстве международной жизни на основах права и справедливости», в наведении порядка «там, где царит произвол»[3].

В условиях холодной войны и биполярного противостояния категория справедливости была почти исключена из словаря советских дипломатов: ни Вячеслав Молотов, ни Андрей Громыко не видели в ней отображения реалий мирового устройства того времени.

Однако в новейшей истории России произошел ренессанс идей справедливости по отношению к международному миропорядку. Редкий внешнеполитический термин мог бы конкурировать по числу упоминаний и в программных документах, и в официальных выступлениях политического руководства современной России. Интересно, что нынешняя внешнеполитическая интерпретация идеи справедливости явно перекликается с традициями русской философии конца XIX – начала XX века. Российская внутренняя политика не раз вдохновлялась идеями русских философов: в посланиях Федеральному собранию Владимир Путин ссылался и на Алексея Лосева, и на Льва Гумилева, и на Николая Бердяева, объясняя российскую модель консерватизма и ее укорененности в российской ментальности. По отношению к внешней политике востребованными оказались образ «цветущей сложности» Константина Леонтьева и идеи справедливости и правды Владимира Соловьева и опять же Николая Бердяева.

Правда-истина и правда-справедливость всегда были одними из центральных категорий русской мысли, которая изначально зародилась как историософская и социально-ориентированная. Она была сосредоточена на вопросах: что замыслил Творец о России, что есть Россия, какова ее судьба и какова ее роль в мировом историческом процессе, целью которого является построение справедливого миропорядка. «Всем предписана одна правда в двух своих степенях: как закон справедливости и заповедь совершенства. Вторая предполагает первый, то есть закон справедливости, безусловно, обязательный всегда и во всем», – писал Соловьев. Однако мировая справедливость не должна ограничиваться юридической интерпретацией: согласно Бердяеву, законническая трактовка не только онтологически неверна, но и практически опасна, так как «насильственное осуществление правды-справедливости во что бы то ни стало может быть очень неблагоприятно для свободы, как и утверждение формальной свободы, может порождать величайшие несправедливости».

В отличие от философов начала ХХ века российские дипломаты и политики эпохи глобализации стремятся подчеркнуть важность юридических норм и верховенства права как основы справедливой международной системы. Данная идея проходит красной нитью сквозь все редакции Концепции российской внешней политики с 2000 года. Согласно главному внешнеполитическому документу России, центральным элементом системы была и должна оставаться ООН, которая обладает «уникальной легитимностью» (2008) и является основной организацией, регулирующей международные отношения. Залогом стабильности справедливой международной системы выступают равноправные и партнерские отношения между странами, которые совместно должны выстраивать международную архитектуру «на коллективных началах».

Интересно, что в современной интерпретации понятие справедливости всегда соседствует с демократическими принципами. Так, одной из основных целей внешней политики декларируется «формирование стабильного, справедливого и демократического миропорядка», а в сфере экономического сотрудничества – построение «справедливой и демократической глобальной торгово-экономической и валютно-финансовой архитектуры».

На протяжении 2000–2013 гг. целый ряд региональных конфликтов оценивался Кремлем именно сквозь призму идеи справедливости. В Концепции внешней политики 2000 г. утверждалось, что требуется справедливое рассмотрение статуса Каспийского моря, который бы учитывал законные интересы всех сторон; там же постулировалось, что Россия будет «содействовать достижению прочного и справедливого урегулирования ситуации на Балканах, основанного на согласованных решениях международного сообщества» и гарантирующего территориальную целостность Союзной Рес­публики Югославии. Разрешение конфликта в Афганистане также видится современным российским лидерам с точки зрения справедливости: Россия всегда стремилась и продолжает стремиться к прочному и справедливому политическому урегулированию афганской проблемы и недопущению экспорта терроризма и экстремизма из этой страны.

В 2013–2014 гг. запрос на справедливость в международных отношениях фактически стал лейтмотивом Валдайских речей Владимира Путина, которые были обращены в первую очередь к широкой мировой общественности. В октябре 2013 г. президент заявил, что Россия, демонстрируя в своей внешней политике силу, всегда проявляла ее благородно и справедливо. Миропорядок, установленный по итогам и Венского конгресса 1815 г. и ялтинских соглашений 1945 г. при очень активной роли России, обеспечил долгий мир и справедливое мироустройство, которое отображало текущее распределение сил в мировой политике. При этом Путин подчеркнул, что Россия всегда дистанцировалась от несправедливных международных решений, каким, к примеру, был Версальский договор, создавший предпосылки для будущей Второй мировой войны.

В посткрымский период категория справедливости стала особенно важной. В Валдайской речи в октябре 2014 г. российский президент упомянул это слово в разных вариациях 8 раз. Речь преисполнена горечью от понимания образовавшейся пропасти между Россией и коллективным Западом. Истинной причиной явился отнюдь не Крым и будущее Украины, а накопившиеся противоречия, основанные на различных интерпретациях мирового порядка, который с российской точки зрения представляется однозначно несбалансированным и несправедливым. Истоки его – в итогах холодной войны, которая завершилась не заключением «мира» с понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов, а иллюзией победы одного блока над другим и последующей за ней эйфорией, абсолютизирующей одну социально-экономическую модель как идеальную и всем подходящую. Объективность и справедливость принесли в жертву политической целесообразности, а юридические нормы подменили произвольным толкованием и пристрастными оценками. Вдобавок так называемые победители, объединившись, ввели практику наказаний для несогласных: к ним Путин относит и силовые акции, и экономическое и пропагандистское давление, и вмешательство во внутренние дела, и апелляции к некой «надправовой» легитимности, когда надо оправдать неправовое урегулирование тех или иных конфликтов, и устранение неугодных режимов. Заканчивая описание сложившейся в мире ситуации, Путин сказал: «Давайте зададимся вопросом, насколько всем нам комфортно, безопасно, приятно жить в таком мире, насколько он справедлив и рационален?».

В 2016 г. справедливость становится одной из основных российских внешнеполитических категорий: в Концепции внешней политики 2016 г. появляется отдельный параграф под названием «Формирование справедливого и устойчивого мироустройства», который входит в раздел «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем». В этом параграфе вновь повторяются идеи о верховенстве права и закона, а также о центральной роли ООН. Новеллой раздела является установка на обеспечение «устойчивой управляемости мирового развития», которая должна строиться на «коллективном лидерстве ведущих государств», круг которых не должен быть ограничен привычным списком развитых стран, но в обязательном порядке должен отображать географическое и цивилизационное (sic!) мировое разнообразие. В практической плоскости российская идея справедливости по отношению к международному мироустройству апеллирует к более значимой роли интеграционных объединений развивающихся стран – таких, как G20, БРИКС, ШОС и РИК.

Цивилизационное измерение идеи справедливости появляется также в разделе «Современный мир и внешняя политика Российской Федерации» Отдельное внимание уделено формированию «ценностных основ совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий, а также на такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода, ответственность, честность, милосердие и трудолюбие». Согласно документу, только на основе таких ценностей можно достичь подлинного объединения усилий международного сообщества.

Также с 2016 г. для Российской Федерации становится важным установление справедливой системы регулирования интернета, поскольку за последние годы всемирная сеть стала отдельным, требующим специального подхода измерением международных отношений. Позиция России по этому вопросу была отражена и в Концепции внешней политики, и в Доктрине информационной безопасности 2016 года. Суть ее состоит в том, чтобы содействовать справедливому распределению между странами ресурсов, необходимых для обеспечения безопасного и устойчивого функционирования Интернета, основанного на принципах доверия.

Установки на поиск и создание справедливой модели мироустройства, закрепленные в основополагающих внешнеполитических документах Российской Федерации, являются отражением видения российской политической и дипломатической элитой мировой политики и места в ней России. Евгений Примаков в своих трудах по внешней политике уделял значительное внимание этому направлению работы российского МИДа. Его размышления помогают глубже понять, почему категория «справедливости» стала одной из основных. В книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость» (2009) Примаков возвращается к истокам сложившегося в начале XXI века миропорядка и доказывает, что «однополярный момент» был, во-первых, стратегической целью США, которые стремились к безраздельному доминированию в международных отношениях, а во-вторых, по сути являлся иллюзией, которая строилась на убежденности зарубежных партнеров в их «победе» над СССР в холодной войне. Данная интерпретация показала свою несостоятельность во время финансового кризиса 2008 г., который продемонстрировал, что Соединенные Штаты неспособны единолично управлять ни мировой политикой, ни мировой экономикой. Более того, такого рода концепция уже тогда не соответствовала международным реалиям, в которых развивающиеся страны начали играть более весомую, в том числе финансовую, роль.

Согласно Примакову, уроки конца XX – начала XXI вв. должны быть усвоены мировым сообществом, а новая система международных отношений – построена на сбалансированных и справедливых началах, которые не позволят позволять одной стране брать на себя слишком большие обязательства и одновременно будут отображать изменившуюся архитектуру мировой политики.

C – Стратегия

Андрей Сушенцов

Осыпание мирового порядка – метафора, вокруг которой строится доклад Валдайского клуба 2018 г., – продолжается. Наблюдатели все чаще затрудняются объяснить логику происходящего и указать направление перемен. В условиях нарастающего хаоса все большее значение обретают действия отдельных государств. Таким образом, внимание с уровня системы переключается на уровень ее участников, конкретных стран.

Но как измерить субъектность стран в международной системе? Какие из них более или менее важны? Ведь разница между потенциалами бывает драматична, но далеко не всегда потенциалы конвертируются в значимые внешнеполитические достижения. Вероятно, наиболее точным общим знаменателем является качество внешнеполитической стратегии государств. В этом контексте важны не только крупнейшие игроки, но и малые страны, которые смогли разработать комплексную внешнеполитическую стратегию, ставшую для них мультипликатором мощи. Можно сказать, что в высшей лиге мировой политики играют только качественные стратегии.

Прототип модельного государства в анархичном мире – Израиль. Эта небольшая и молодая страна, находящаяся во враждебном окружении, выстроила внутреннюю мотивацию и внешнеполитическую стратегию, нацеленные на максимальное использование ограниченных ресурсов для национального развития. Кандидатами в число государств с оптимальными стратегиями можно назвать несколько стран, находящихся в сложных геополитических условиях: Южная Корея, Финляндия, Узбекистан. Но каковы критерии качества стратегии?

Попробуем деконструировать само понятие стратегии. Классическое определение гласит, что стратегия – это способность правильно соотносить внешнеполитические цели с ресурсами. Но не менее важными составными частями ее являются и несколько других компонентов.

Во-первых, способность элит правильно выстраивать причинно-следственные связи в происходящем и формировать цели внешней политики, исходя из подлинных, а не мнимых потребностей развития. Другими словами, умение адекватно осознавать собственные потребности и не выдвигать ложных целей.

Во-вторых, стратегическая культура, которая выступает как своеобразная «кредитная история» использования силы в прошлом и является продуктом накопленного опыта великодержавной политики. Европейские страны с обширным опытом применения силы и ведения переговоров (всякая война неизбежно заканчивается миром) нередко более искусные стратеги, чем молодые государства с неопытной элитой, которая пускается во внешнеполитические эксперименты.

В-третьих, лидерство, являющееся продуктом воли и целеустремленности, готовности к жертвам. В мире, который становясь все более анархичным, остается сравнительно безопасным и сытым, готовность к жертвам – величина убывающая.

В-четвертых, эмпатия как способность построить конструктивную стратегию с учетом интересов всех вовлеченных сторон. Только комплексный подход, принимающий во внимание общий контекст и специфику других игроков, будет устойчив в долгосрочной перспективе.

Наконец, организационный ресурс, подразумевающий потенциал для внутренней мобилизации и навыки сосредоточения на ключевых задачах развития. Сытость и расслабленность препятствуют мобилизации и часто не позволяют даже богатым и состоятельным державам достигать целей.

Если разложить эти параметры и применить их к анализу ведущих государств, будет видно, что у каждого из них имеется существенный изъян, препятствующий реализации наиболее эффективной стратегии. Иногда он неустраним.

Так, у Китая, Саудовской Аравии, Индии, Японии есть проблема конвертации серьезного экономического и политического потенциала в пропорциональное влияние на международной арене. Несмотря на явные преимущества по ряду показателей (а в случае КНР – и по большинству из них), перечисленные державы испытывают трудности в достижении важных для них стратегических целей.

США и Европейский союз объединяет проблема самопоглощенности, зацикленности на внутренних обстоятельствах и идеологической ангажированности. Страны Запада взрастили самодовольные политические элиты, которые, уверившись в собственной абсолютной правоте и устав от стратегического мышления, взяли каникулы и часто принимают решения, мало связанные с подлинными национальными интересами. В Соединенных Штатах под воздействием острейшей внутренней поляризации стратегические линии, прежде незыблемые, размываются.

Для Ирана, Израиля, Кубы и Северной Кореи наиболее жгучей проблемой является внешнее давление. В большинстве случаев оно настолько велико, что оказывает определяющее влияние на формирование их идентичности. Если давление ослабнет или исчезнет, это повлечёт значительные последствия для внутриполитической жизни стран.

Бразилия, Мексика и Индонезия испытывают трудности с внутренней мобилизацией и концентрацией на решении принципиально важных задач. Неоднородность и глубокое расслоение населения не позволяет государствам сосредоточиться на достижении ключевых целей развития.

Наконец, Украину, Грузию, Палестину можно поставить в один ряд и отнести к группе стран, не сформулировавших целей развития и опирающихся на мнимые, а не на подлинные потребности. Трудно представить себе, как добиться успеха, если его условием объявляется крушение более сильного оппонента.

Россия представляет собой с точки зрения стратегии особенный случай. Ей (как и Турции) присуща проблема внутренней хрупкости, способная подкосить даже самую искусную внешнеполитическую стратегию. Однако в текущей международной ситуации у российских элит есть ряд преимуществ. Выработанный с опытом прагматизм (нередко на грани цинизма) позволяет лучше соотносить цели внешней политики с доступными ресурсами. Прагматизм сочетается с достаточным уровнем эмпатии, готовности учитывать интересы соперников. Именно по этой причине России удается быть эффективным диспетчером безопасности на Ближнем Востоке или строить комплексные отношения с Китаем. Правда, российская эмпатия не распространяется на США и многие страны Европы – причина кроется в концептуальной дистанции между отечественным реализмом и западным идеализмом.

У России имеется обширный исторический опыт применения силы и дипломатии, и это делает ее стратегическую культуру одной из наиболее плодотворных. Российские элиты обладают большим запасом решимости и умеют мобилизовывать ресурсы для достижения внешнеполитических целей. Вероятно, стратегия, вытекающая из этих качеств, лучше прочих работает в условиях осыпания международного порядка и возрастающей анархии.

У каждого из названных государств есть существенные проблемы по части стратегий. Правда, наиболее крупные из них обладают тем преимуществом, что могут позволить себе ошибаться. По крайней мере, куда чаще, чем малые страны, у которых ресурс прочности существенно меньше и всякая ошибка грозит стать фатальной. Но и небольшие страны бывают значимы для международной системы, если их стратегия учитывает слабые места и формирует цели развития, опирающиеся на подлинные национальные потребности.

С – Стратегическая стабильность

Дмитрий Суслов

Д.В. Суслов – заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Понятие стратегической стабильности вошло в российский внешнеполитический вокабуляр на рубеже 1980-х – 1990-х гг. одновременно с появлением соответствующей концепции. При этом уже в 1990-е гг. выявились отличительные особенности именно российского подхода. После распада СССР поддержание стратегической стабильности стало для Москвы не только вопросом национальной и международной безопасности – предотвращения ядерной войны и гонки вооружений, но и поддержания международно-политического статуса великой державы.

В США в период холодной войны для концептуализации отношений с Советским Союзом в области ядерного оружия использовались понятия «кризисная стабильность», «стабильность первого ядерного удара» и «стабильность гонки вооружений». В Советском Союзе открытых теорий ядерного сдерживания до конца 1980-х гг. не было.

Концепция стратегической стабильности возникла, когда острая конфронтация холодной войны уже сошла на нет, но СССР и биполярная структура международной системы еще существовали, равно как и огромные ядерные запасы обеих сверхдержав. Эта концепция совмещает в себе «стабильность первого удара / кризисную стабильность» и «стабильность гонки вооружений» и при этом призвана подчеркнуть стремление сторон подходить к вопросам стратегического сдерживания позитивно, через сотрудничество.

Впервые понятие упоминается в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности[4], подписанном в 1987 году в Вашингтоне Михаилом Горбачёвым и Рональдом Рейганом. Затем оно получает развитие в «Совместном заявлении СССР и США относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности» (июнь 1990 г.). В этом документе говорится, что цель переговоров – «уменьшить опасность возникновения войны, особенно ядерной войны, обеспечить стратегическую стабильность, траспарентность и предсказуемость посредством дальнейших стабилизирующих сокращений стратегических арсеналов обеих стран. Это будет достигнуто путем поиска договоренностей, повышающих выживаемость, устраняющих стимулы для нанесения первого ядерного удара и воплощающих соответствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами».

То есть понятие «стратегическая стабильность» носило двусторонний российско-американский характер, касалось только стратегических ядерных вооружений и включало в себя как принципы развития ядерных арсеналов России и США, так и отношений двух стран.

Прежде всего, понятие «стратегическая стабильность», как и «стабильность первого удара / кризисная стабильность», означало поддержание такого состояния ядерных арсеналов двух стран и такого характера российско-американских отношений, при котором ни у одной из сторон нет стимула для нанесения первого удара. Это подразумевало, во-первых, наличие у обеих сторон надежного потенциала ответного удара, способного нанести неотвратимый неприемлемый ущерб, – то есть ситуацию взаимного ядерного сдерживания. Во-вторых, отсутствие у сторон вооружений, наиболее опасных с точки зрения ядерной эскалации. На тот период – систем ПРО и ракет средней и меньшей дальности, которые действительно могли бы создать соблазн нанести обезоруживающий (в случае с ПРО) или упреждающий (в случае с РСМД) удар. В-третьих, прозрачность и предсказуемость, что давало бы сторонам относительную уверенность в том, что угроза неожиданного ядерного удара минимальна и вторая сторона не стремится явным образом к стратегическому превосходству. Это обеспечивалось постоянным российско-американским диалогом по контролю над вооружениями, мониторингом и верификацией выполнения обязательств по ограничению и сокращению вооружений.

Общими для Москвы и Вашингтона целями укрепления стратегической стабильности (посредством двустороннего контроля над ядерными вооружениями и поддержания надежных потенциалов ответного удара) были уменьшение угрозы ядерной войны, ограничение гонки вооружений, постепенное сокращение ядерных вооружений в целом, а также укрепление двусторонних политических отношений.

Подобное понимание создало концептуальную основу для переговоров по Договору СНВ-1 (подписан в июле 1991 г.), а также установило тесную связь между понятиями «стратегическая стабильность» и «контроль над вооружениями». Мнение, что именно контроль над вооружениями является единственно надежным способом обеспечения стратегической стабильности, стало доминирующим. В дальнейшем эти понятия воспринимались как синонимы.

Однако распад СССР вскоре после подписания договора СНВ-1 и резкое сокращение международного веса России существенно скорректировали ее подход к концепции стратегической стабильности. Москва начала видеть в ней и в соответствующем взаимодействии с Вашингтоном способ обеспечения не только безопасности, но и статуса великой державы.

Это выразилось, прежде всего, в приверженности России приблизительному количественному паритету с Америкой в области стратегических ядерных сил (СЯС) и ситуации взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ) в варианте «зрелого» периода холодной войны – несмотря на прекращение холодной войны и резко изменившееся положение России и США в мире. Изначальная концепция стратегической стабильности не настаивает на паритете и способности сторон стереть друг друга с лица Земли. В ней речь идет о сдерживании, понимаемом как сохранение потенциала для неотвратимого ответного удара с заведомо неприемлемым для агрессора ущербом, что отнюдь не обязательно обеспечивается паритетом. В отношениях Вашингтона и Пекина, например, сдерживание не имеет какого-либо намека на паритет (так называемое «минимальное сдерживание»).

Россия же на протяжении 1990-х и 2000-х гг. последовательно рассматривала любые отклонения от паритета и ВГУ как угрозу стратегической стабильности и собственной военной безопасности. Даже в период наибольших финансово-экономических трудностей 1990-х гг. Москва строго следила за тем, чтобы ее арсенал СЯС был приблизительно равен американскому и чтобы все последующие российско-американские договоры об ограничении и сокращении стратегических ядерных вооружений носили паритетный характер и не допускали приобретения одной из сторон количественного превосходства.

Также Россия жестко критиковала стремление Соединенных Штатов создать ограниченную систему стратегической ПРО. Именно фактор ПРО похоронил Договор СНВ-2. Сразу после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО 1972 г. (и выхода России из ДСНВ-2) Москва начала создавать вооружения, способные преодолевать любые перспективные системы противоракетной обороны, включая новейшие тяжелые жидкостные МБР и гиперзвуковые носители ядерного оружия.

Разумеется, изначальное понимание стратегической стабильности тоже рассматривало системы ПРО как дестабилизирующие, указывая на «взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами». Однако даже в российском, не говоря уже об американском, экспертном сообществе преобладает мнение, что никакие системы ПРО, которые США гипотетически могут создать в обозримой перспективе и тем более те, что создавались администрациями Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы и Дональда Трампа, не способны поколебать российский потенциал ответного удара. Более того, наличие продвинутой системы предупреждения о ракетном нападении означает, что на практике речь в случае ядерной войны будет идти не об ответном, а об ответно-встречном ударе, минимизировать который средствами ПРО физически невозможно.

Причина жесткого подхода России в том, что она воспринимала создание Соединенными Штатами системы ПРО не только как фактор ослабления сдерживания, а как угрозу для стратегического паритета и ВГУ в классическом смысле.

Еще один пример приверженности России паритету и ВГУ – нежелание идти на дальнейшие сокращения СЯС после ДСНВ-3, как указывалось в официальной позиции, «без учета всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность». Действительно, к началу 2010-х гг. США продвинулись существенно дальше России в области ПРО и высокоточных вооружений в неядерном оснащении, и эти системы стали рассматриваться как ослабляющие стратегическое сдерживание. Заговорили о «стирании грани» между ядерными и высокоточными обычными вооружениями в части их способности наносить обезоруживающий удар. Соответственно, Россия стала требовать их ограничения как условия дальнейшего сокращения СЯС.

Опять-таки на уровне теории российский подход полностью соответствует первоначальному пониманию стратстабильности. Однако на практике способность высокоточных неядерных вооружений вывести из строя значительную часть СЯС невелика, особенно в реалиях начала 2010-х годов. Россия стремилась не столько сохранить сдерживание как таковое, сколько предотвратить общий военный дисбаланс с США по мере их прогресса в области неядерных вооружений.

Наконец, доказательством приверженности России ВГУ и ее стремлению не допустить общий военный дисбаланс с Соединенными Штатами и НАТО служит повышение значимости ядерного оружия в ее военной доктрине после распада СССР. Это выразилось в отказе от советского принципа неприменения ядерного оружия первым (нынешняя ядерная доктрина РФ предполагает готовность применить ядерное оружие в ответ на неядерное нападение «в случае угрозы самому существованию государства») и в повышении значимости тактического ядерного оружия (ТЯО), которое стало рассматриваться как способ компенсировать превосходство НАТО в области неядерных средств. В связи с этим Москва жестко выступает против попыток Вашингтона включить ТЯО в контроль над вооружениями и установить для него какие-либо ограничивающие лимиты и правила.

Главная причина приверженности России стратегическому ядерному паритету и ВГУ – политическая. После распада СССР только в этих областях у Москвы сохранялось равенство с США и значительное превосходство над всеми другими центрами силы, включая Китай, а потому они стали важнейшими индикаторами статуса России как великой державы. Указание на особую ответственность России и Соединенных Штатов как стран, у которых свыше 90% мирового ядерного арсенала, за глобальную безопасность – одна из излюбленных тем внешнеполитической риторики Москвы.

Восприятие Россией статуса ядерной сверхдержавы как чуть ли не несущей опоры ее великодержавности предопределило и ее отношение к контролю над вооружениями. Москва воспринимала его не только как механизм уменьшения угрозы ядерной войны и ограничения гонки вооружений, но и как важнейший способ подчеркивать и институционализировать свой статус уникального партнера США по управлению стратегической стабильностью, державы, на которую возложена великая миссия обеспечивать мир и безопасность на всей планете.

Это выражалось, во-первых, в стремлении России сохранять процесс и континуум российско-американского контроля над вооружениями, не допускать периодов отсутствия действия договоров по типу СНВ-1 вопреки периодическим попыткам США положить этому процессу конец. Так, после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО и гибели ДСНВ-2 Москва приложила немалые усилия, убеждая администрацию Буша-младшего, утверждавшую, что контроль над вооружениями потерял актуальность, все же не допускать его полного развала. Результатом стал Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов, который, хотя и казался легковесным по сравнению с Договорами СНВ-1, СНВ-2, все же был юридически обязывающим документом, сохранявшим формат двустороннего сотрудничества России и США по контролю над вооружениями. Аналогичные усилия Москва предпринимает сегодня, пытаясь убедить администрацию Трампа продлить ДСНВ-3.

Во-вторых, торжественное подписание «больших» договоров с американцами часто рассматривалось как признание лично президента России мировым лидером. Своего рода международная легитимация. Во многом именно соображения статуса толкали Москву к тому, чтобы подписать с США Договор СНВ-2 ещё до вступления в силу Договора СНВ-1: Борису Ельцину хотелось выглядеть не менее значимым мировым лидером, чем был подписавший ДСНВ-1 Михаил Горбачёв.

В-третьих, Россия болезненно реагирует на нынешние призывы администрации Трампа лишить ее статуса эксклюзивного партнера США по вопросам стратегической стабильности и включить в переговоры по контролю над вооружениями Китай. Негативное отношение к этой идее связано не только с невозможностью ее воплощения в жизнь в силу нежелания Пекина участвовать в подобном процессе, пока Москва и Вашингтон не понизят свои ядерные арсеналы до его уровня, и не только с тем, что оно в целом выглядит как попытка найти оправдание для непродления двустороннего российско-американского ДСНВ-3 на новый срок. Подключение Китая ликвидирует последнюю область мировой политики, в которой Москва заведомо важнее и влиятельнее Пекина. Вот почему Россия продолжает уговаривать администрацию Трампа все же продлить действие ДСНВ-3 до 2026 г. и использовать этот период для выработки новых или коррекции прежних подходов к поддержанию стратегической стабильности.

В последнее время в мире происходят настолько серьезные изменения, что и российский подход к стратегической стабильности, характерный для периода после распада СССР, и ее понимание образца 1990 г. стремительно устаревают. Приобретение неядерными вооружениями стратегических свойств и стирание грани между войной и миром в корне меняют содержание угрозы ядерной войны: сегодня ее начало гораздо более вероятно вследствие эскалации неядерного конфликта, нежели неожиданного ядерного нападения. Стремительная диверсификация средств нанесения стратегического ущерба, которые сегодня включают в себя в том числе киберсредства, меняют природу гонки вооружений и делают продолжение традиционного процесса ограничения и сокращения СЯС нереализуемым технически и бессмысленным с военной точки зрения.

Все это разрывает казавшуюся в 1990 г. незыблемой связь между стратегической стабильностью и контролем над вооружениями в виде системы соглашений и режимов по сокращению и ограничению СЯС. Последние уже не в силах гарантированно свести угрозу ядерной войны к минимуму. Они также перестают оказывать решающее влияние на гонку вооружений. Она ведется в других средах, ставших стратегическими. Гонка же ядерных вооружений теряет военный смысл в условиях появления гиперзвуковых носителей, позволяющих нанести агрессору неприемлемый ущерб при любом количественном уровне его СЯС и ПРО. Да и сами эти договоры последовательно отмирают.

Диверсификация стратегических вооружений делает поддержание количественного паритета с Соединенными Штатами по СЯС невозможным и еще более бессмысленным с точки зрения сдерживания. Даже новейшие российские гиперзвуковые системы – шаг в сторону от паритета и возможность отказаться от него на политико-доктринальном уровне.

Конфронтация США с Китаем, которая имеет все шансы стать главной темой международных отношений ближайших десятилетий, вкупе с совершенствованием стратегических сил КНР ставят крест на двусторонней российско-американской природе стратегической стабильности. Экономические и технологические ресурсы Китая позволяют ему совершить в случае необходимости рывок и выйти на уровни СЯС России и Соединенных Штатов к 2030-м годам. Уже сейчас Россия, как заявил в октябре 2019 г. Владимир Путин, содействует модернизации китайской СПРН, укрепляя тем самым ситуацию ВГУ между США и Китаем.

С – Суверенитет

Александр Филиппов

Понятие «суверенитет» – несомненно, одно из ключевых для российского политического, в том числе внешнеполитического, нарратива.

«Суверенитет» является, прежде всего, формулой политической риторики, то есть публичной речи, опознаваемой как политическая. Риторика суверенитета может иметь вид описания фактического положения дел, однако по сути это всегда послание о должном и недолжном. Упоминание о суверенитете есть способ напомнить о нем, утвердить требование, указать на возможность утраты и необходимость восстановления.

Смысл слова «суверенитет» ясен: это высшая власть. Поэтому суверенен в государстве тот, за кем, хотя бы на словах, она признается. В международных отношениях суверенитет есть признание, опять же – хотя бы на словах, независимости внутренней суверенной власти от внешних политических сил, от других государств, а еще более точно – независимость внутренних суверенов одних государств от внутренних суверенов других. Утверждение «такая-то страна есть суверенное государство» означает, что верховная власть в этой стране принимает решения, которые не продиктованы верховной властью других стран.

Но здесь-то и начинаются проблемы. Международное право и международные организации могут быть проблемой для тех, кто принимает суверенные решения, а внутренний суверенитет может быть проблемой для международного права и международных организаций. Способы постановки проблемы и ее решения меняются с годами, и если в 2000-е гг. и немного позже мы часто слышали, что время классического суверенитета ушло[5], что само понятие может считаться чуть ли не устаревшим, то в середине и ближе к концу 2010-х гг. ситуация изменилась. «Для нас суверенитет означает контроль над своим правительством. Таким образом, те, кто предлагает “разделить” или “объединить” американский суверенитет с международными организациями, чтобы вместе справляться с “глобальными” проблемами, говорят в реальности вот что: мы должны уступить часть нашего суверенитета институтам, которые будут находиться под влиянием или даже контролем также и других наций. Это, несомненно, формула уменьшения автономии США и нашего контроля над своим правительством»[6], – писал в начале десятилетия Джон Болтон. Болтон был последователен. Он атаковал не только Барака Обаму, левых университетских интеллектуалов и глобалистов, глобальное управление во всех его видах, но и саму идею международного права, проницательно, как оказалось впоследствии, указывая на то, что вопрос о роли и границах международного права и суверенитета станет ключевым в дискуссиях ближайших лет[7].

Действительно, чуть ли не наугад выбранное в источниках 2016 г. суждение в пользу Дональда Трампа кажется просто продолжением предыдущего: «Как следует нами править – посредством ли американского конституционализма или международного права? Должно ли правление быть укоренено в американском суверенитете или в глобальном управлении? … Есть ли право у американского народа сохранять и продолжить свой образ жизни или нет? Есть ли у американцев право быть законодателями самим себе или важнейшие решения будут принимать за них другие (например, иностранные судьи)?».[8]

Эти вопросы имеют риторический характер, все «да» и «нет» уже известны заранее. Однако такова риторика суверенитета! Несмотря на все значение этой позиции для Америки и Америки для всего мира, в самой сути этих формулировок нет ничего специфически американского, как нет ничего специфически американского в том более общем движении, которое эти формулировки иллюстрируют и которое, как мы видим, набирает силу в последние годы. Суверенитет видится в этой перспективе как род очевидности, безусловного блага. Мы должны рассмотреть эту очевидность, не останавливаясь на исследовании истории и множества источников, которые часто противоречат друг другу, хотя бы потому, что побеждающее в наши дни понимание суверенитета, в общем, достаточно простое и достаточно старое, словно бы выносящее за скобки всю интеллектуальную работу, которая совершается по сей день.

Что собой представляет это понятие? Прежде всего, оно предполагает, что суверенитет имеет отчетливо территориальный характер. Это далеко не очевидно по отношению ко всей вообще высшей власти, но имеет принципиальное значение в современном мире. Суверенная территория, то есть территория, на которую распространяется власть и на которой действуют законы, и является интуитивной очевидностью, опорой для политиков и политических публицистов. «Суверенитет – это территориальное определение политической власти. Территориальность стала принципом основания суверенной государственности в период раннего модерна и остается такой до сих пор»[9]. Территория, в принципе, может быть огорожена. Вокруг нее можно поставить забор, опутать колючей проволокой, закрыть небо над ней при помощи разного оружия… То же касается и людей: люди находятся на территории, и в понятие территориального государства недаром включено понятие физической силы, насилия, направленного на тело, которое находится в пределах досягаемости и, в целях реализации суверенной власти, может быть ограничено в перемещениях, подвергнуто чувствительному наказанию или, наоборот, снабжено пищей, теплом и средствами передвижения. Не в наказании и не в поощрении и поддержке как таковых состоит дело. Дело именно в живом теле. Из тел состоит население, народ, граждане, которые в большинстве современных стран объявлены носителями суверенитета, неотчуждаемым истоком власти.

Таким образом, суверенитет, как мы видим, без сомнения распространяется на людей в их телесности, поскольку они находятся на принципиально огораживаемой территории. Он распространяется на них, как на вещи, поскольку они доступны прямому физическому воздействию. Суверенитет также распространяется и на неодушевленные предметы, про которые можно сказать, например, что они находятся в собственности государства и под его контролем, а также на те нормы, в соответствии с которыми это воздействие на тела и предметы могло бы совершаться. Народ, что кажется вполне очевидным, располагается, как правило, на территории, является солидарным сообществом, которое определяет самое себя. Такова идея народного суверенитета, в ней так или иначе зашита идея «политического тела», как бы это ни называлось.

Конечно, это метафора, но иногда метафоры, употребляемые как бы полусознательно, без дополнительной работы над ними, начинают словно бы мыслить за нас, вместо нас. Полезно бывает вернуться к истокам собственной мысли, чтобы проверить, не связана ли с ней такая подспудная работа метафоры. В данном случае без метафоры тела все очевидности, все традиционные интуиции суверенитета кажутся бессмысленными.

Но чем больше мы отходим от этой, говоря языком философии, непосредственной телесности, тем сложнее говорить о суверенитете. Вся критика суверенитета так или иначе связана с оспариванием его основной метафоры и связанных с нею понятий. Здесь важно провести различия.

Один из самых распространенных способов борьбы против суверенитета государства связан не с отказом от метафорики политического тела как таковой, а с ее переинтерпретацией. Сначала связь государства и политического тела народа должна быть поставлена под сомнение. «Население», если оно очевидным образом разнородно, а территория, на которой оно находится, велика, риторически перестает считаться народом, за этим народом больше нет очевидности коллективного тела, зато она есть за другими, как правило, меньшими группами, однородность которых подтверждается языком, религией, подлинным или вымышленным общим происхождением и тому подобным. Логика сопряжения народа и территории, логика суверенитета сохраняется, но переносится на меньшие образования.

Иной случай – это сохранение ставки на телесность, но уже не коллективную, а индивидуальную. Отказ от метафорики политического тела и акцент на то, что самым подлинным, интуитивно неоспоримым, достоверным является индивид как живое смертное существо, приводит к идее естественных прав индивида, от имени которых можно оценивать, ставить под сомнение, оспаривать права любой общности, прежде всего, конечно, традиционного суверенного государства. Современное международное право, строго говоря, уже ставит права личности выше прав политической общности. Защита прав человека образует ядро международного права, в котором далеко не всегда удается находить баланс между уважением к правам человека и соблюдением принципа суверенитета. Однако критики суверенитета последовательны, они идут еще дальше, усматривая в перспективе «глобальный легальный порядок» всего человечества[10].

Наконец, третье направление – это радикальная детерриториализация социального.

Современные средства коммуникации уничтожают расстояния. Еще в самом начале XX века Георг Зиммель проницательно замечал, что деньги побеждают пространство. Если у вас есть деньги, недоступные прежде товары окажутся у вас, а события в мире денег подействуют одно на другое, даже если биржи, например, сильно отдалены друг от друга.

С введением электронных средств коммуникации не только в экономическую, но и в повседневную жизнь указание на уменьшение роли традиционно понимаемого физического пространства стало общим местом. Идеи, культурные образцы (например, образовательные системы, способы подачи новостей и многое другое) преодолевают государственные границы, не будучи телами, то есть, строго говоря, не преодолевают их, а существуют помимо них, в другом измерении. Новые пространственные образования вроде «мировых городов» иначе организуют территории, становятся узлами мировой системы коммуникаций, которые находятся, с одной стороны, в теле государств, а с другой – на совершенно особом, автономном положении.

Международные организации и международно-правовые регуляции, ими производимые, безусловно, требуют реализации на территориях. Отсюда, собственно, известная концепция «R2P» (Responsibility to Protect), которая широко обсуждалась международными юристами в начале 2000-х гг. Данная концепция «берет за отправную точку человеческие потребности и перемещает фокус с прав государства на обязанности государства (и его ответственность)», трансформируя тем самым понятие суверенитета[11]. 

Во всех этих случаях более традиционно понимаемый суверенитет размывается, находится под угрозой, кажется, ему грозит если и не исчезновение, то еще более существенное, чем прежде, ограничение. Но все ли чисто в этих аргументах? С одной стороны, мы видим, что пространство, тело и суверенитет действительно не могут быть сохранены в привычных форматах. Но с чем же тогда связаны успехи тех движений, которые в буквальном смысле слова могут быть названы реакционными, то есть являются реакциями на далеко зашедшие процессы глобализации и детерриториализации политики.

Возможно, вопрос о суверенитете должен быть действительно поставлен по-новому. Вот несколько оснований. Во-первых, его нужно радикально отделить от идеи коллективного тела, у которого есть некая особая, привилегированная естественность по сравнению с другими коллективными образованиями. Дело не в том, что государство не имеет здесь преференций, а в том, что в современном мире оно проиграет эту войну риторик другим поднимающимся общностям с их притязаниями. Радикальный отказ от этой риторики не подрывает государство, он подрывает притязания его соперников.

Во-вторых, государства должны перепроверить то, что может и что не может находиться в зоне их ответственности. Притязать на права там, где не способен проявить ответственность, – не лучшая тактика и худшая стратегия.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305437

«ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ – ЕЩЕ ОДНО ПРОСТРАНСТВО, ГДЕ РЕШАЮТСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ»

2020 год пройдет под знаком 75-летия окончания Второй мировой вой­ны. В России Великая Победа – ключевое событие для формирования национальной идентичности, стержень внутри- и внешнеполитического нарратива. Между тем в Европе вовсю идет пересмотр оценок того исторического периода, причин и хода Второй мировой. И это будет иметь существенные политические последствия. Чтобы обсудить происходящее, мы собрали небольшой круглый стол в редакции журнала. В нем приняли участие Юрий ВАСИЛЬЕВ, Федор ГАЙДА, Дмитрий ЕФРЕМЕНКО, Александр ЛОМАНОВ, Алексей МИЛЛЕР, Андрей ТЕСЛЯ, Александр ФИЛИППОВ. Вел дискуссию Федор ЛУКЬЯНОВ.

ЛУКЬЯНОВ: Мы давно хотели обсудить тему исторической памяти и ее роли во внешнеполитическом позиционировании, а тут информационные поводы один за другим. Президент несколько раз ярко высказался на тему ревизии истории Второй мировой, особенно отмечая неприглядную роль Польши. Видимо, подготовка к году 75-летия Победы. Ну и реакция на сентябрьскую резолюцию Европейского парламента к 80-летию начала войны, в которой СССР официально называется ее виновником наряду с Германией. К сожалению, кажется, что процесс эрозии, который мы видим в Европе, никакие доводы затормозить не способны. А это вообще можно сделать?

МИЛЛЕР: Понимание сути политики памяти меняется и в Европе, и в России. Идея, что мы возвращаемся к исторической памяти, чтобы преодолеть политические разногласия и вражду, уступила место пониманию памяти как еще одного пространства, где решаются политические задачи. Соответственно, конфликт неизбывен.

Мы влились в эту тенденцию, не понимая ее механизмов и совершая бесконечную череду ошибок. До определенного момента Россия апеллировала к Западной Европе, жалуясь на «плохое поведение» новых восточноевропейских членов. И резолюция Европарламента стала столь неприятным сюрпризом, потому что оказалось, что нарратив «двух тоталитаризмов» заместил собой нарратив холокоста и получил поддержку подавляющего большинства.

У нас создаются информационные поводы, очень удобные для оппонентов. Например, высказывания наших официальных лиц о том, что пакт Молотова – Риббентропа был большой победой советской дипломатии. Хотя еще в 2009 г. Владимир Путин, выступая на Вестерплатте, сформулировал точную позицию: нам нечем гордиться в связи с пактом Молотова – Риббентропа, мы о нем сожалеем, но это было звеном в длинной череде событий, в которой далеко не только мы участвовали. Однако уже с 2014 г. президент стал называть пакт Молотова – Риббентропа правильным решением, вслед за ним и остальные. Так войны памяти не выигрывают.

Мы не понимаем, как мы воюем, кто наши потенциальные союзники, кто непримиримые враги. Один союзник очевиден. В январе Путин едет в Израиль – там открывается памятник жертвам блокады. Это очень важный шаг, потому что блокадники ставятся на один пьедестал с жертвами холокоста.

Голосование за упомянутую резолюцию на самом деле скрывает глубокие внутренние разногласия в Европе. Важно понять, кто наши союзники, как с ними работать, как не поддаваться на провокации. Скажем, в Германии сейчас разворачивается конфликт по поводу того, как будет коммеморироваться память жертв войны на уничтожение в Восточной Европе. Есть проект отдельного памятника полякам, который предлагается в ответ на проект общего памятника всем жертвам нацизма на Востоке. Понятно, почему поляки не хотят, чтобы их коммеморировали вместе с русскими. Это обсуждение происходит внутри Германии, а у нас как будто никто внимания на это не обращает, не ведется работа с немцами, которые придерживаются благоприятной для России линии. А ведь вопрос вполне серьезный при правильной постановке. Например, никакого памятника ни остарбайтерам, ни советским военнопленным тоже нет, а их там полегло по разным данным несколько миллионов человек. В их числе и казахи, и украинцы, и белорусы… Так что это – площадка, на которой может произойти какая-то реконфигурация. Двигать надо такую коалицию: это, мол, не Путин, а народы Восточной Европы взывают к памяти. И немедленно.

Подобных линий разделения много во всех странах. Пожизненный сенатор в Италии Лилиана Сегре, выжившая в холокосте узница концлагерей, призвала к созданию комиссии для борьбы с расизмом и антисемитизмом и стала получать лавину угроз и проклятий. Недавно прошла демонстрация итальянских мэров – они собрались все вместе, сто человек, в поддержку этой женщины. Во Франции все острее дискуссия на тему антисемитизма, которая неизбежно связана и с событиями войны. В Европарламенте есть левые депутаты, высказавшиеся против резолюции, их поддержали 150 европейских интеллектуалов. Наша проблема, что у нас нет разных «лиц», которые обращались бы к разным группам. Скажем, какие-то наши левые, которые адекватно взаимодействуют с европейскими левыми и так далее.

Европейцы поняли, что закончился нарратив, который они называли космополитическим – построение транснациональной памяти, франко-германские учебники, франко-германско-польские пособия… Исходная позиция: «мы все виноваты в убиении евреев, наша тема – это покаяние, никогда больше». Приход восточных европейцев изменил подход. Евреи, мол, поддерживали советскую власть, а те, кого обвиняют в причастности к холокосту, сражались против сталинизма. Нашли идеального героя – Витольда Пилецкого, которого теперь собираются чествовать как воплощение европейского подхода. Он был сторонником лондонского правительства Польши во время оккупации. Нарочно попал в Аушвиц, чтобы собрать данные о том, что там происходит, сбежал оттуда, участвовал в Варшавском восстании, был снова у немцев в плену, потом, осенью 1945 г., вернулся как агент Лондонского правительства в коммунистическую Польшу, где был вскоре арестован и расстрелян. Идеальная фигура, поляк, жертва двух тоталитаризмов, что и требуется.

В Европе разворачивается дискуссия о том, что антагонистический подход к памяти наносит ущерб. Но и космополитический подход не работает, поскольку он мог существовать только до тех пор, пока любая попытка поставить его под сомнение жестко подавлялась. Теперь не получается: политическая система расшаталась, в ходу тезис о том, что антагонистическому подходу нужно противопоставить принцип агонизма, то есть диалога, основанного не только на конфликте интересов, но и на взаимном уважении спорящих. Вместо идеи, что мы говорим о прошлом для того, чтобы уничтожить нашего противника, следует построить разговор о прошлом, который учитывает то, что мы не согласны, но подразумевает, что мы уважаем друг друга в этом несогласии. Принцип «политика памяти нас объединяет за счет того, что мы в очередной раз назначили Россию нашим врагом», – слишком прост и поизносился.

На верхушке политической системы требуется понимание того, что с верхнего этажа должны спускаться очень правильные, отутюженные и кооперативные вещи. Не надо ввязываться в эту войну. Судя по тому, что говорил Путин в течение последнего месяца, он этого пока не осознает. Надо провести разграничение между государственными органами и «общественниками», которым все можно. У нас есть организация «Историческая память», пусть разоблачения «гнусной сущности» тех или иных деятелей и стран исходят оттуда. Они, кстати, эффективно это делают. А государственным органам – запретить, потому что на деле их заявления адресуются прежде всего внутренней аудитории, а внешняя это использует. На худой конец – есть Дума, пусть она и спорит с Европарламентом.

Руководству страны необходимо сформулировать положительную повестку, как использовать память не для усугубления конфликта. Это игра в долгую. Переход от космополитической к антагонистической памяти занял довольно много времени. Он начался на пороге XXI века, идеологически оформился в 2004 г., окончательно утвердился еще лет через десять. В каком-то обозримом будущем тенденции должны поменяться – нельзя ехать в одну сторону слишком долго.

Станет ли поворотным, скажем, 2020 год? Он начинается с ударного визита в Израиль, потом – празднование Победы с уже подтверждённым визитом мировых лидеров, 75 лет ООН. Предстоит целый ряд мероприятий, где можно закрепить позицию ухода от клинча в рамках политики памяти. Естественный союзник – Израиль, который, конечно, никогда не согласится с тем, что делают институты национальной памяти в Польше и – особенно – на Украине, или с политикой памяти в Эстонии, Латвии, Литве. Но нельзя ограничиваться этим.

ЛУКЬЯНОВ: Получается парадокс. Мы симпатизируем в Европе тем силам, которые, как на беду, отдаленно наследуют тем, кто во время Второй мировой войны воевал против нас. Я имею в виду так называемых правых популистов. Они, кстати, дружно проголосовали в Европарламенте в поддержку резолюции. Как с этим быть?

ГАЙДА: Надо исходить из двух ограничителей нашей деятельности. Первый: какой бы нарратив мы ни выстраивали, как таковой он нам ничего не принесет, потому что есть конфликт интересов. Надо искать точки соприкосновения, и тогда нарратив будет действовать. Отсюда второй ограничитель. Если в рамках выстраивания нарратива мы начнем фантазировать об исторических фактах, это будет работать исключительно против нас. Нас будут просто выводить на чистую воду, не прикладывая особых усилий, и мы будем выглядеть очень некрасиво, даже если станем передергивать по мелочи.

ЛУКЬЯНОВ: Фантазировать – это, например, отстаивать какую-нибудь самобытную версию событий 1939 года?

ГАЙДА: Да, сочинять победоносные мифы. Ничего хорошего это не даст в принципе, будет только хуже. Но нам нужно искать союзников в противоположном лагере – он все-таки не един. И это наша единственная формула успеха. В плане выстраивания концепции нужно работать на контрасте (выявлять светлое и темное), чужие концепции – доводить до абсурда (благо, больших усилий тут не требуется).

Что делать с проблемой начала Второй мировой войны? Ставить вопрос максимально широко во времени и пространстве.

Уходить назад в историю, говорить о том, что Вторая мировая война началась не в 1939 году. Мы забываем, что был второй очаг напряженности – Дальний Восток. Там война разразилась в 1937-м – китайцы считают, что это и было началом Второй мировой. Если говорить про август-сентябрь 1939 г., давайте вспомним, что в это время Советский Союз ведет войну с Японией. Мы заключаем пакт с Германией, воюя с японцами, которые являются союзниками Германии и тоже несут ответственность за развязывание Второй мировой. Японцы, кстати, очень болезненно отреагировали на пакт – практически, как на предательство со стороны Гитлера.

Напоминать об истоках: похабный Версальский мир с его торжеством национализма («национальные границы», о которых у всех всегда есть собственные суждения), Германия – униженный изгой, изоляция России как стратегическая ошибка Запада, а результат – авторитарные режимы Центральной и Восточной Европы… Маленькие диктатуры ничем не лучше больших, просто они послабее. Но их роль в дестабилизации общей картины часто даже сильнее. Чем Пилсудский лучше Муссолини? В Прибалтике и Румынии режимы тоже были вполне на уровне итальянских фашистов.

Сталинизм – отдельная тема. В публичном обсуждении Сталин должен постоянно увязываться с теми, в союзе с кем он вел Вторую мировую войну. Что говорил про Сталина Черчилль, Рузвельт, де Голль? Кто главный либерал начала ХХ века в России? Павел Милюков. А что говорил Милюков про Сталина в войну? Что Сталин вынужден отстаивать национальные интересы. У нас не публикуют статьи Милюкова с анализом советской внешней политики периода Второй мировой. Он выстраивал апологию, говорил, что Советский Союз вынужден поступать так, а не иначе, что совершенно правильно. Сталина надо увязывать с ООН, Декларацией Объединенных Наций 1 января 1942 года. Если мы говорим о нем, сразу должна возникать «Большая тройка»… Соответственно, неплохо было бы вспомнить, что европейские политики говорили о Гитлере до 1939 года – там было немало комплиментов. А СССР тем временем воевал с Гитлером в Испании за конституционный режим.

Итак, есть противники, есть союзники. Главный козел отпущения у нас, получается, Польша. Если нам с евробюрократами нужно найти общего врага, наверное, Польша и будет первым кандидатом. Роль Польши, на мой взгляд, должна быть освещена наиболее выпукло, что сейчас и делается. Наш главный союзник – да, это Израиль. Совершенно согласен, тему надо развивать: евреи в Красной Армии и так далее. На Украине есть государственный праздник – День защитника Украины, дата создания Украинской повстанческой армии (УПА), который отмечается 14 октября, на Покров. И в этот же день произошло восстание в лагере смерти Собибор. Отмечать годовщину на общегосударственном уровне в этот же самый день!

МИЛЛЕР: Все детали, все подробности, все частности – они, к сожалению, идут мимо. Мельчить нельзя, надо строить большой нарратив, а этого нарратива нет. Заход, что как-то нужно защищать Сталина, – заведомо проигрышный, нам вообще не надо его трогать.

ГАЙДА: Я не говорю, что надо защищать Сталина. Я говорю, о том, что, если мы топим Сталина, то топим его вместе с Рузвельтом, Черчиллем, де Голлем и всеми создателями ООН. Главное отличие Сталина – он был в «Большой тройке» и подписывал Декларацию Объединенных наций, а Гитлер не был и не подписывал. Гитлер, как известно, подписывал план «Ост».

МИЛЛЕР: Рассуждения про авторитарные режимы уже звучали в европейской дискуссии накануне момента, когда в 2009 г. было принято знаменитое постановление о том, что 23 августа – День памяти жертв двух тоталитаризмов. Изначально название было другим – «День памяти жертв тоталитарных и авторитарных режимов», «авторитарных» по дороге потеряли, и это произошло неслучайно – решили прикрыть те самые восточноевропейские государства. Вновь поднимать эту тему бессмысленно, потому что так мы играем на руку тем, кто говорит, что русские специально сеют вражду между европейскими народами.

Еще раз повторяю, нужна положительная повестка, положительный нарратив. Негатив оставить для НПО – у нас достаточно этих структур, надо эффективно их использовать. В этом смысле продуктивным будет включение Азии, потому что это направление у нас все время выпадает.

ГАЙДА: Надо уйти от тезиса, что Российская Федерация внесла решающий вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков. Нельзя делать даже намека на умаление роли других республик. Подчеркивать только коллективный характер победы. Мы были вместе с евреями, армянами, узбеками, американцами, китайцами.

ЕФРЕМЕНКО: Происходит изменение модальности диалога по вопросам исторической памяти: переход от диалога несогласных к диалогу глухих. Это отражает то, что фактически наши отношения с Западом, а также с некоторыми другими странами постсоветского пространства соответствуют логике игры с нулевой суммой. В радикальном варианте здесь воспроизводится классическая дилемма безопасности, но применительно к проблемам идентичности и исторической памяти. Можно назвать это дилеммой мнемонической безопасности.

Если коротко, то суть в следующем. Например, есть исторический нарратив, который служит мифом – основанием для некоего государства X и играет большую роль в сплочении стоящего за этим государством сообщества. Он на систематической основе оспаривается влиятельными силами, выступающими от лица сообщества, которое стоит за государством Y. Если институты государства Y оказывают устойчивую поддержку этим усилиям, то политические элиты государства X оказываются перед выбором – либо игнорировать такого рода действия, либо разработать комплекс мер, направленных на противодействие подрыву своего нарратива и дискредитацию исторических установок, значимых, соответственно, для государства Y. Это выход на очень опасную траекторию, что мы сейчас и наблюдаем. Мы близки к этому в балто-российских и польско-российских интеракциях по вопросам исторической памяти. Последние годы мы уверенно двигались в направлении подобного конфликта исторических нарративов и с Украиной, по крайней мере, когда основным рупором «украинской национальной памяти» был Владимир Вятрович. Не знаю, удастся ли теперь переломить этот тренд Зеленскому. Оснований для оптимизма пока не очень много.

Резолюция Европарламента – один из финальных штрихов. Надо почувствовать общую опасность ситуации: это не просто дополнение к общей конфронтации, но ее глубокая фундаментализация.

Вместе с тем не стоит пренебрегать возможностями аналитической деконструкции нарратива, который представлен в резолюции Европарламента. Ведь резолюция – это попытка симбиоза того, что восходит к европейской космополитической культуре памяти конца XX века и той интерпретации исторических событий, которая сейчас наиболее удобна для политических элит Польши, Балтии и ряда других европейских стран. Она в конечном счете позволяет оправдать соучастие в преступлениях нацизма противостоянием сталинизму. Кстати, надо смотреть и на терминологическую игру, поскольку в резолюции используются термины «сталинизм» и «советский тоталитарный режим». По сути дела, там должен стоять термин «коммунизм», но авторы резолюции постарались этого избежать.

МИЛЛЕР: Там еще интереснее, потому что в резолюции говорится о тоталитарных режимах прошлого и настоящего. Я вас уверяю, имеется в виду не Северная Корея.

ЕФРЕМЕНКО: Реальные и потенциальные союзники в дискуссиях об исторической памяти – это, несомненно, Израиль и мировое еврейство, причем как раз здесь важно делать упор на отличии идеологии нацизма от коммунизма. В последнем хотя бы нет антисемитизма и установки на геноцид по принципу расовой, этнической и религиозной принадлежности. Принципиальное значение имеет роль Красной Армии в спасении той части европейского еврейства, которая не была уничтожена нацистами до весны 1945 г., но, безусловно, находилась в смертельной опасности, если бы Вторая мировая война в Европе продлилась еще несколько месяцев. Неприемлема перспектива девальвации уникального значения холокоста, здесь мы можем занимать единую позицию.

Что касается других потенциальных союзников в Европе, то это часть европейских стран, особенно в Южной Европе, где левые, коммунистические силы были и остаются влиятельными. В свое время они были вполне самостоятельны по отношению к Москве. Скажем, применительно к Испании резолюция Европарламента, фактически уравнивающая нацизм и коммунизм, в каком-то смысле работает на реабилитацию франкизма. А это, как показывает и свежая история с переносом останков Франко из Долины Павших, – до сих пор живая и очень болезненная тема. Примерно то же и в случае с Грецией, если вспомнить нацистскую оккупацию и гражданскую войну во второй половине 1940-х годов. Надо работать с соответствующими политическими элитами, объяснять им, к чему все идет.

ЛУКЬЯНОВ: А США мы не упоминаем совсем. Они вообще в этом контексте имеют место?

ЕФРЕМЕНКО: Конечно. Во-первых, партнер для диалога – опять-таки еврейское лобби в США, во-вторых, очень важна апелляция к опыту союзничества как чуть ли не единственному светлому пятну в истории российско-американских отношений последнего столетия. Америка – сложносоставное общество, здесь многое накладывается на внутренние расколы, особенно в последнее время. Надо вести диалог с американским университетским сообществом, оно весьма влиятельно.

Кстати, не стоит пренебрегать и международным сообществом экспертов, профессионально занимающихся исследованиями исторической памяти. Оно интенсивно формируется, создана Ассоциация исследований памяти, а внутри нее – сеть специалистов из постсоциалистических стран. Среди представителей этого сообщества немало экспертов, имеющих выходы на политические элиты. Отдельные представители рекрутируются в состав институций, созданных для проведения политики памяти на уровне национальных государств. От этого сообщества нужно не отгораживаться (в 2019 г. на протяжении нескольких месяцев англоязычный сайт Ассоциации исследований памяти в России был заблокирован), а вести активную работу с ним и внутри него через квалифицированных российских экспертов. Представители России могут ставить вопросы о недопустимости содействовать на экспертном уровне разжиганию войн памяти. Возможна и постановка вопроса о разработке специального этического кодекса для тех исследователей, которые занимаются проблемами исторической памяти.

ТЕСЛЯ: Нам не нужно создавать универсальный текст, который сразу зацепит всех и обратится ко всем. Принципиально важный момент – отношение к социалистическому опыту, которое не сделает нас врагами всего мирового левого сообщества. Как ставить вопрос? Да, Советский Союз – трагическая тема, достойная осуждения, но это сюжет про сбой, про срыв, а не про системный недостаток. Когда мы говорим о логике эволюции правых, то движение разных вариантов фашистов, фалангистов и прочих к нацизму – это движение в рамках внутренней логики, скатывание к крайности, но закономерной. Советское прошлое – не закономерность, а эксцесс.

То, что достаточно часто звучало в речах первых лиц в нулевые и отчасти даже в десятые годы и должно повторяться, – это критичность по отношению к своему прошлому. Не оправдание и защита собственных деяний, какими бы они ни были, а иной подход: с нашей стороны выступали отнюдь не воины света, чего только ни случалось, но с другой стороны было абсолютное зло.

Уход назад в прошлое – к Версалю и другим событиям предыстории – усугубляет восприятие того, как все было сложно и нелинейно. Признавая, что святых там не было, переходим к логике решающего испытания. Неважно, что было прежде, главное – в момент истины ты оказался на светлой стороне. Здесь хорошо работает связка про итоги, про выход из Второй мировой войны, 9 мая и 2 сентября 1945 г., Организацию Объединенных Наций, Советский Союз в числе учредителей – это, собственно говоря, то, что создает и Декларацию ООН и Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., момент сообщества. Более того, базовые принципы, на основании которых мы сейчас говорим о прошлом, ведем «войны памяти», все эти принципы, во-первых, связаны с советской идеей. Во-вторых, то, что эти принципы стали универсальными, оказалось возможно благодаря 1945 г. и роли СССР. Каким образом мы можем отбросить левую идею, если мы так или иначе – наследники Союза? Двадцать раз осудим, но никуда от нее не денемся. Попытаться выбросить левое означает попадание в сюжет про два близких, кровнородственных режима. И когда мы работаем с крайне правыми, мы сразу же даем полное эмпирическое подтверждение этому. Здорово, да?

Соответственно, какой разговор нужен? Мы, например, говорим не в осуждение левых, мы говорим о современном консерватизме, о консервативной повестке, а современная консервативная повестка включает все лучшее из социалистического наследия. Быть консерватором сейчас – значит, в том числе, быть отчасти и социалистом.

МИЛЛЕР: Важно не перепутать левых и большевиков. Мы должны говорить о широком спектре левой традиции в России, которая пострадала. Тот большевизм, который превращается в сталинизм, защищать не нужно, а вот левую традицию, социал-демократию, можно использовать.

ЛОМАНОВ: При обсуждении проблем исторической памяти нельзя забывать про наших соседей в Азии, тем более на фоне российского поворота на Восток. В Китае конструируется обновленная трактовка истории, которая сообразна заявке на превращение в могущественную державу под руководством КПК. В прежние десятилетия официальная версия китайской роли в истории Второй мировой войны была приглушенной, с Японией ведь сражалось гоминьдановское правительство во главе с Чан Кайши. Но затенять роль КПК и Мао Цзэдуна было негоже. К тому же в начальный период реформ стремление к сближению с Японией ради получения инвестиций и технологий перевешивало националистическую мотивацию исторической памяти. Дэн Сяопин старался сгладить исторические споры и переложить бремя их решения на будущие поколения. Китайская память о войне состояла из двух основных тем – напоминаний о жестокости японских агрессоров (прежде всего, о трагедии «Нанкинской резни») и героических повествований о действиях партизан и военных соединений под руководством КПК.

Теперь привычная картина изменилась. В 2015 г. в ходе подготовки к празднованию 70-летия Победы китайское руководство заявило, что Война сопротивления Японии была «важной частью мировой антифашистской войны». Си Цзиньпин поручил историкам заняться сквозным изучением четырнадцати лет Войны сопротивления начиная с японской аннексии Маньчжурии в 1931 году. Были расширены прежние рамки военного восьмилетия – с 1937 по 1945 годы. Такая точка зрения означает, что «мировая антифашистская война» началась не в Европе и не в 1939 году. Развязала эту войну Япония, и потому любые обвинения в адрес СССР становятся бессмысленными.

В современной трактовке Китай – «главное восточное поле битвы» в «мировой антифашистской войне». Сохраняется добрая память о роли советских летчиков-добровольцев и о вкладе Красной армии в освобождение северо-восточного Китая в 1945 году. Это очевидный контраст с Европой, где приходится постоянно спорить об оценке освободительной миссии советского солдата. Даже в годы «культурной революции», когда напряженность между КНР и Советским Союзом была крайне высока, а советских лидеров поносили как «ревизионистов» и «новых царей», хунвейбины не позволяли себе поднять руку на памятники советским воинам и их могилы.

Вместе с тем с китайской стороны ощущаются ожидания, что российский исторический нарратив будет дополнен признательностью за то, что именно благодаря Китаю СССР не пришлось в 1941 г. после германского нападения воевать еще и с Японией на Дальнем Востоке. В качестве встречного шага мы можем рассчитывать на китайское признание роли СССР в качестве «главного западного поля битвы в мировой антифашистской войне».

Подобная трактовка будет служить весомым противовесом современным европейским попыткам ревизии истории войны. Солидаризация с китайским историческим нарративом чревата для России политическими издержками в связи с усугублением обвинительного уклона в отношении Японии. Однако Китай заинтересован в развитии связей со странами Центральной и Восточной Европы и потому вряд ли будет участвовать в полемике о коллаборационизме и холокосте на стороне России. Соответственно, и Россия может позволить себе не встревать слишком глубоко в китайско-японские споры по истории войны.

Китайский нарратив сохранил много знакомых нам с давних лет позитивных образов «великого Советского Союза» и «могучей Красной Армии», внесших решающий вклад в разгром фашизма. В условиях строгого контроля над исторической памятью в Китае «стихийное» появление критики роли СССР во Второй мировой войне невозможно. Нарратив создается сверху и контролируется правящей элитой.

Можно попробовать опереться на эту основу, чтобы создать общую версию военных событий на Дальнем Востоке 1930-х годов. Она должна быть яркой и зрелищной – нечто вроде приквела к советской киноэпопее «Освобождение», который начинался бы с рассказа о подвиге советских летчиков-добровольцев в небе Китая. Такой фильм следовало бы снять в современном «заклепочном» стиле с тщательным вниманием к правдоподобности технических деталей, делающим изложение убедительным. В частности, рассказать, как в феврале 1938 г. советские летчики на бомбардировщиках СБ без потерь сумели уничтожить японский военный аэродром на Тайване.

Искать общие точки в памяти о войне следует с учетом того, что в КНР происходит ужесточение контроля над историческим нарративом. Прежде китайские интеллектуалы позволяли себе искать человечное начало у японских агрессоров, одновременно допуская критическое переосмысление канонических историй о подвигах китайских солдат. В рамках кампании по борьбе с «историческим нигилизмом» таких отклонений все меньше. В кинофильмах уже не встретить «хороших» и «совестливых» японских солдат на китайской земле. Попытка историка Хун Чжэнькуая в 2013 г. усомниться в истории о пяти солдатах 8-й армии, уничтоживших при обороне горы Ланъя несколько десятков японцев и потом прыгнувших со скалы, чтобы не сдаваться в плен, завершилась скандалом, судебными тяжбами и полной сменой состава сотрудников журнала «Яньхуан чуньцю», напечатавшего статью.

В преддверии празднования 75-летия Победы в Китае, вероятно, появятся новые акценты в трактовке военной истории. Чтобы лучше ориентироваться в переменах, следует развивать диалог с китайскими учеными. Если взаимное понимание по чувствительным темам будет устойчивым, надо подумать о совместных выступлениях на научных площадках третьих стран, прежде всего – в Европе. Китайские коллеги могут убедительно рассказать, что войну развязал не Сталин, а японские милитаристы. Использование потенциала китайского исторического нарратива, опирающегося на мощный пропагандистский аппарат и поддержку государства, возможно и для проведения совместных конференций, совместных вылазок на западные дискуссионные площадки, создания берущих за душу военных фильмов. Также следует больше общаться с историками из Монголии и Кореи (в том числе из КНДР), дабы иметь представление об их взглядах на историю войны и роль в ней Советского Союза.

Перед нами две объективные данности. С одной стороны, растущее отчуждение между Россией и Европой, которое не будет вылечено скоро. С другой, это объявленная на официальном уровне новая эпоха российско-китайских отношений, главной нормативной характеристикой которых является беспрецедентный уровень взаимного доверия. Полное доверие к китайской версии, провозглашающей Китай победителем на восточном фронте Второй мировой войны, невозможно без встречного понимания уровня китайской поддержки российской трактовки военной истории. В Китае помнят не только о советских летчиках-добровольцах, но и, к примеру, об американцах из сражавшегося с японцами соединения Flying Tigers.

Надо внимательно наблюдать за тем, как будет меняться исторический нарратив о сотрудничестве Китая и США в годы Второй мировой войны на фоне нынешнего ухудшения китайско-американских отношений – станут ли их память замалчивать или, наоборот, превозносить в процессе поиска общих позитивных воспоминаний.

ЛУКЬЯНОВ: А у КНР не было идеи, что логично было бы включить в нарратив Гоминьдан с поправкой: «Да, они были буржуазные, но все же это были китайцы, которые воевали против захватчиков, и мы ценим их за это»?

ЛОМАНОВ: Сталкиваются два пропагандистских импульса. С одной стороны, «китайская мечта» о национальном возрождении дает возможность для патриотической консолидации. Это позволяет признать, что национальная армия под началом Чан Кайши сражалась с японцами, а в некоторых случаях и одерживала победы. Однако в контексте прославления исторической роли КПК невозможно дать позитивную оценку гоминьдановского руководства и военачальников. В итоге все сводится к подвигу простых китайских солдат и их командиров, сражавшихся под гоминьдановскими знаменами. На стыке двух юбилейных дат – 75-летия Победы и празднования 100-летия основания КПК в 2021 г. – акцент на роли компартии в разгроме японцев будет все более отчетливым. Этот фактор следует учитывать при планировании исторического диалога с китайскими коллегами.

ЛУКЬЯНОВ: А что делать с Германией? Германия – ключевой центр всего этого нарратива. На авансцену выходит очередное политическое поколение. Какова должна быть позиция России? Надо ли напоминать немцам без конца, что они натворили? Или наоборот, в духе вышесказанного, примирительно, что «это была жуткая трагедия, мы все помним, но давайте»…

ВАСИЛЬЕВ: И в отношениях с Германией, и в отношениях со всем комплексом нарратива войны и нарратива Победы предстоит весьма четко определиться. Прежде всего в том, насколько это разные истории и что в них общего. Во-вторых, придется осознать, что каждое наше слово о войне и о Победе, сказанное здесь, отзывается там. Когда речь идет о войне и о Победе, старый добрый принцип all foreign policy is local преображается в свою противоположность – all local policy is foreign.

В целом сложилось так, что нарратив войны и нарратив Победы у нас – примерно одно и то же. Замечательно было сказано о старом жестком нарративе наших восточных соседей. У нас тоже нарратив довольно стар, жёсток и монументален. В контексте отношений с западными партнерами – возможно ли иное определение войны и Победы? Это касается и вопроса о памятниках, и разнообразных демаршей, и своеобычных трактовок истории Второй мировой. Возможен ли более гибкий, тактический, оборонительный извод этих представлений? Возможен ли, условно говоря, «нарратив по вызову» в таком довольно крупном, неповоротливом, деле? Мне кажется, что нет. Этот нарратив так просто в тактическую оборонную единицу не преобразуется.

Можно, однако, предположить, что с течением времени преобразования вполне возможны. Вопрос лишь, в какую сторону и насколько этот нарратив будет соответствовать хоть каким-то фундаментальным задачам.

Последний казус в Орловской области с плакатом «Мы ценим наших ветеринаров», который прошел все стадии производства, включая редактуру, приемку и так далее, – вкупе со многими другими подобными случаями говорит нам, помимо прочего, и о неизбежности подобных изменений. 75-летие Победы – по сути, последняя дата, на которой ветераны как таковые могут присутствовать в сколько-нибудь заметном числе. К 80-летию Победы столетних ветеранов будет совсем не так много, как мы бы этого ни хотели. Соответственно, коррекция нарратива – именно тактическая, внутренняя – должна иметь еще и вполне прикладную цель: чтобы потомки победителей не ляпали на плакаты «ветеринаров». Остальное – приложится.

Можем ли мы в чем-то другом переосмыслить представления о войне? Такого опыта у нас нет. Точнее, опыт есть, но не переосмысления, а отмены военного нарратива – я говорю о Великой войне, то есть Первой мировой. Но отменить этот опыт вообще, вывести за скобки удалось только одним способом, – заместив его войной гражданской, причем с четким разграничением на «своих» и «чужих», оказавшимся губительным для национального согласия и жизни страны в целом.

ЛУКЬЯНОВ: Разве период конца 1980-х и какой-то части 1990-х – не попытка если не отмены, то радикальной коррекции нарратива Великой Отечественной, нарратива Победы?

ВАСИЛЬЕВ: Конечно, попытка. Что из этой попытки вышло? Судя по тому, что мы сегодня, через много десятилетий, собрались по тому же вопросу – ничего…

Итак, у нас есть опыт отмены нарратива Великой войны. Но для этого потребовалась еще одна война, а перед ней – две революции. Почему-то ни того, ни другого не хочется. Есть опыт, я бы даже назвал, исторической карнавализации нарратива войны – Отечественной 1812 г., но для этого тоже понадобился опыт другой войны, Великой Отечественной. Потому что между отменой того нарратива, который был в царской России, и появлением фильмов про князя Андрея и фельдмаршала Кутузова, которые, собственно говоря, составили нарратив Отечественной (просто Отечественной) войны, тоже прошло много времени и большая Великая Отечественная война. Да и то вопрос, что у нас больше вспоминается – фельдмаршал Кутузов или поручик Ржевский.

Что мы в данном случае можем сделать с нарративом Великой Отечественной войны, не прибегая к другой войне, не выжидая большую историческую дистанцию? Для меня вопрос открытый. По-моему, как и в случае с китайским опытом осмысления того же периода, перед нами довольно-таки монолитная структура, где переключение может быть только одно, абсолютно естественное с течением времени – в ближайшие пять-десять-пятнадцать лет. А именно: переход от нарратива Великой Отечественной к нарративу Второй мировой.

Грубо говоря, у нас есть тумблер: на одной стороне – 22 июня и 9 мая, на другой – 1 сентября и 2 сентября. Переходить ли от одного к другому – вопрос стратегический. И решение лежит прежде всего, как мне кажется, в области не столько чисто общественного, сколько еще и административно-управленческого консенсуса, причем на самом высоком уровне. Но резервов переосмысления нарратива Великой Отечественной в его сложившемся виде я не вижу – кроме ухода в область чисто исторической памяти.

ЛУКЬЯНОВ: Как следует относиться к тому, что сейчас опять в связи с неослабевающим вниманием к памятнику Коневу и идеей установки памятника власовцам в Праге встал вопрос о сносе советских военных монументов и сооружении других? С одной стороны, хамство, с другой, это чужая страна – мы же не можем навязать другой стране, как ей смотреть на свое прошлое.

МИЛЛЕР: То, что мы рисуем как уникальное, беспрецедентное явление, на самом деле – абсолютная норма. Каждая смена режима ведет к перелопачиванию, к зачистке памятников. Поэтому перестаньте дергаться. Надо опираться только на документы, которые мы подписали, например, с поляками, что места воинских захоронений – не трожь. Вот они и не трогают. А там, где не лежит тело, считают себя свободными. Надо понимать, что это тоже пространство борьбы, ввязываясь в которую мы становимся заложниками.

ФИЛИППОВ: У нас в стране практически сформировался внятный нарратив единства и совершенства всей нашей истории, во всяком случае предвоенной и далее, в ходе которой мы всегда были хорошими, правыми и рациональными. Невзирая на отдельные ошибки, конечно, от которых никто не застрахован. И обсуждение рискует превратиться в перебор тактических средств, наиболее пригодных для того, чтобы донести эту мысль внешнему миру с максимальной эффективностью.

Но это задача для пропаганды, а ученым довольно сложно обсуждать вопросы тактики, не трогая стратегии. Чем плохи, на мой взгляд, некоторые элементы этой стратегии? В принципе, для государства нормально представлять себя хорошим и правым, а если оно обращается к истории и связывает ее с настоящим, – представлять себя и в истории хорошим и правым, во всяком случае если это идет на пользу и внутренней, и внешней политике. Но мы, таким образом, утверждаем некоторую историческую непрерывность, полную преемственность по отношению к сталинскому СССР не только как к победителю Гитлера, но и к упорному борцу за мир в предвоенные годы. Оставим в стороне то, что советское понимание войны и мира было не всегда одним и тем же, и, возможно, если уж обращаться к нему как основному ресурсу, необязательно воспроизводить все основоположения пропаганды, нашедшие себе наиболее полное художественное выражение в знаменитом фильме «Падение Берлина».

Обратим внимание на одну важную деталь. Из всей этой истории – не из памяти, конечно, но из главных рассказов – как-то незаметно исчез Коминтерн. Между тем все то время, пока Советский Союз боролся за мир, ему было на кого опереться. А именно – на мировое коммунистическое движение и всех симпатизирующих ему левых и вообще людей доброй воли. В то время как западные страны, в этой версии истории, вели себя подло и трусливо, народы этих стран, в первую очередь трудящиеся, сочувствовали первому в мире государству рабочих и крестьян, а впоследствии возглавили подпольную борьбу против фашистов на оккупированных территориях. Проблема здесь в том, что Коминтерн, как мы знаем, в переломные годы войны, оказался помехой сотрудничеству с союзниками, так что его прикрыли, а вопросы мировой революции стали решаться позже и по-другому. Тут получается, что нам легче объяснить поведение западных правительств, чем отношение к своим политическим агентам в западных странах. Однако вопрос ведь не в том, какую историческую парадигму мы придумаем, чтобы убеждать самих себя. Когда СССР снова понадобились общественное мнение и политические агенты в западных странах, коммунистическое движение и борьба за мир всех людей доброй воли обрели новое дыхание, новые горизонты, новое финансирование и новые инструкции. Все это базировалось на определенной концепции мировой истории, в которой коммунизм был неизбежным будущим планеты. Те, кто боролись с коммунизмом, были поджигателями войны, сторонниками старого мира, врагами не просто нашей страны, но человечества. Постепенно стало ясно, что мы вообще-то не за рабочий класс и тем более – не за временные корыстные интересы, а за все человечество, поэтому лучшие люди земли на нашей стороне. Мы своей тогдашней версией истории вербуем колеблющихся стать на сторону мира и человечества. Так форматировалась и память: память работает как сегодняшний синтез вчерашнего, бывает выгодно помнить для сознания своего «вчера» с точки зрения предполагаемого завтра.

Если нас сейчас не устраивает изменение трактовок прошлого у наших бывших союзников, сателлитов и отколовшихся от Советского Союза стран, то надо спросить, зачем им наша существенно упрощенная и редуцированная даже по сравнению с поздним СССР трактовка прошлого? Они-то что получают, оказавшись то ли трусливыми предателями в борьбе против фашизма, то ли временами чуть ли не хуже Гитлера?

Ясно, что существует фундаментальный тренд в переформатировании памяти. В новой истории будут два тоталитарных гиганта, между которыми метались маленькие, бедные и честные страны и которым не всегда удачно противостояли старые крепкие демократии. Этот тренд тактическими средствами не изменить. Если это все равно неизбежно, эволюция, которую мы сейчас наблюдаем, никуда не денется. Они сносили и будут сносить памятники, потому что наличие их на самом деле – не вопрос того, заслужил ли монумента человек из прошлого, а того, как на это смотрят люди сегодня. Им нужно снести памятник для своей самоорганизации, решения внутренних вопросов. Предвидя то, что они его снесут, и за десять лет до того зная, что этому условному памятнику не уцелеть, что надо делать? Предъявить порцию исторических документов или какого-то краснобая послать разговаривать? Если вопрос решаемый, тут обсуждать нечего. А что делать, зная точно, что никакой краснобай ничего не изменит? Крутить по RT «Падение Берлина»? Тоже выход, конечно, но ради чего? На кого, на какие силы, на поддержку какого направления в будущей эволюции это работает, если от старых схем мы отказались? Если мы не видим социалистического будущего у всего человечества и даже не готовы признать, что мы его до войны приближали иначе, чем после войны, то кто наши естественные союзники и какова их картина мира?

Ситуация складывается таким образом, что, возможно, скоро верх будут брать не те силы, которые исторически восходят к славным годам борьбы с фашизмом, с нацизмом. Не коммунисты, не левые, не исторические симпатизанты СССР (хоть десять двадцатых съездов проведи, – они за нас). А кто тогда?

Хорошо, солидаризуйтесь со всеми оставшимися евреями мира. Во-первых, это благородно, во-вторых, может принести какие-то тактические успехи. Но раскручивающийся европейский (и не только) антисемитизм будет и дальше раскручиваться, подпитываться из разных источников. Он, между прочим, отсылает исторически к эпохе, когда совсем не нацисты, но люди, предпочитавшие лучше пожимать руку Гитлеру, чем Сталину, говорили: «Зачем большевизм на Востоке, когда у нас есть нормальные немецкие националисты, они правильно себя ведут по отношению к мировому олигархическому еврейскому капиталу в Германии?». Эти же самые люди, националистическая консервативная волна со всем ее прошлым, весь культурный национализм, он будет работать на кого? На тех, кто скажет: «Мировая олигархическая еврейская либеральная клика столкнула националистические здоровые силы всей Европы между собой. Nie wieder, никогда не дадим этому кошмару больше повториться, дави их всех». У них своя версия прошлого. И тогда что? Тогда, собственно, тренд на развитие, хотя бы даже очень осторожное, внутреннего национализма, который у нас имеется, столкнется с нарративом «бей, спасай»: вот, мол, вечные игрушки еврейского лобби, которое выступает то в виде большевизма, то в виде либерализма, то в виде сионизма, но всегда остается самим собой, нацеленным на то, чтобы сделать плохо Великой России. Солидаризоваться с этим по ряду очевидных причин трудновато.

Единственной позицией, которую имело бы смысл занимать, могла бы быть та, о которой говорил Андрей Тесля, что советское – эксцесс, а не закономерность. Но тогда должна быть полная ясность. Например, в следующем виде. Мы до сих пор являемся в первую очередь наследниками универсалистского гуманистического общечеловеческого проекта. На пути его реализации мы не то чтобы временно отклонялись в сторону эксцессов, а, скорее всего, совершали чудовищные преступления. Тем не менее никакого другого проекта в ресурсах нарратива у нас нет. Если вы не берете его, вы берете проект Третьего Рима, который спасает все человечество известно каким способом. Или в распоряжении окажется один из вариантов этнокультурного национализма, который достаточно жалким и неубедительным образом пытается доказать, будто националисты разных стран могут безо всякого империализма мирно сосуществовать на нашей маленькой красивой планете.

Чем это хорошо в плане международного разговора? Хотя бы тем, что сохраняет важные элементы западной дискурсивной культуры, что, конечно, не требуется, если главная цель не предполагает сохранения этой общей платформы. У меня нет надежд на то, что выбор будет сделан в сторону какого-то умеренного и аккуратного варианта. И нужно понимать, что мы не в Китае, – не то к сожалению, не то к счастью. У нас нет единого идеологического центра, который мог бы достаточно эффективно изменить характер внутреннего дискурса, даже в целях наибольшей солидаризации. У нас другое понимание способов аргументации в гуманитарной сфере и накоплен большой опыт работы с памятью, который невозможно ни игнорировать, ни отменить.

ЛОМАНОВ: Исторический нарратив в Китае – это не вещь в себе, которая не имеет к нам никакого отношения. Решительная борьба с «историческим нигилизмом» – реакция китайской элиты на распад Советского Союза. Эта политика основана на осознании того, что если начать каяться и пересматривать устоявшиеся интерпретации истории, то авторитет правящей партии рухнет, а потом распадется страна.

В трактовке истории КПК не настроена на покаяния и уступки. Противодействие попыткам «очернения» героев войны и революции тесно связано с защитой легитимности власти, не допускающей рассуждений о том, что выбор в пользу социализма был «исторической ошибкой». Официальный нарратив нацелен на героизацию и максимальное возвышение роли Китая в войне. Лишь в самой неформальной беседе китайские коллеги-историки готовы признать, что характер затяжной низкоинтенсивной войны с Японией сильно отличался от советских битв с немецкими войсками, а китайский флаг так и не был поднят над зданием парламента в Токио подобно красному стягу над Рейхстагом.

ЛУКЬЯНОВ: Года два назад я был на конференции в Сеуле, и на финальном банкете корейские коллеги, два симпатичных профессора левого толка, после хорошего пиршества взялись петь известные им песни на русском языке. Знали они немало, и надо было видеть, с каким задором и страстью, вкладывая всю душу, они распевали: «…И летели наземь самураи // Под напором стали и огня». Непростая вещь – историческая память. Большое спасибо всем за этот разговор.

Материал подготовила Евгения Прокопчук, аналитик Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305435

Более 2000 дельфинов изучены в Черном море

Ученые Института океанологии им. П. П. Ширшова Российской академии наук (ИО РАН) подвели итоги очередного этапа проекта по изучению и мониторингу морских млекопитающих Черного моря, реализуемого при поддержке НК «Роснефть». Поддержка проекта по изучению и мониторингу морских млекопитающих Черного моря — часть масштабной экологической программы «Роснефти», подчеркнули в НК.

Первая морская экспедиция состоялась в сентябре 2018 года. Полноценные исследования дельфинов не проводились с 80-х годов прошлого века.

К настоящему времени организованы две полномасштабные морские экспедиции вдоль всего побережья Краснодарского края, каждая протяженностью около 1000 км, авиационный учет на маршруте длиной более 700 км акватории Черного моря от Анапы до Адлера. Ученые изучили более 2000 особей дельфинов, собран обширный научный материал для составления фото и акустических каталогов черноморских китообразных этого района. Кроме того, проведены береговые исследования, отобраны образцы для изучения в профильных лабораториях.

Собранная информация свидетельствует, что нарастающая антропогенная нагрузка — рыболовство, загрязнение акватории мусором, в том числе бытовой химией, — делает черноморских дельфинов очень уязвимыми. Ученые готовят рекомендации по мерам сохранения уникальных животных, некоторые виды которых занесены в Красную книгу РФ.

Забота об окружающей среде — неотъемлемая часть корпоративной культуры «Роснефти». Компания делает все необходимое для обеспечения охраны окружающей среды, сохранения и восстановления природных ресурсов, подчеркивается в релизе.

Нефть в обмен на интеграцию

Невозможность найти компромисс в вопросе о цене российской нефти для белорусских НПЗ во многом связана с тем, что две стороны этого затянувшегося спора руководствуются разной логикой. Россия, продвигая интеграционный проект с Белоруссией, все же предлагает партнеру преимущественно экономические аргументы и не отказывается от требований Минска обеспечить для белорусской нефтепереработки такую же цену на сырье, как и для российских заводов. Белоруссия же неизменно выводит дискуссию в плоскость чисто политического торга, в котором к тому же не готова идти на какие-либо уступки.

Александр Григорьевич сердится

«Извините, нас раком поставили по углеводородам, и никто на это не посмотрел, плевать на все союзы и прочее», — эти слова Александра Лукашенко, сказанные им в выступлении перед коллективом завода газетной бумаги в городе Шклове 24 января, мгновенно стали одним из самых цитируемых афоризмов президента Белоруссии. За восемь месяцев до выборов, после которых Лукашенко должен предсказуемо заступить на шестой срок своего президентства, он фактически признал, что за четверть века под его руководством Белоруссия так и не смогла построить экономику, не зависящую от российской помощи.

Как бы ни пытался Лукашенко представить российский налоговый маневр заговором против Белоруссии, которой теперь предлагается покупать нефть на тех же условиях, что и российским независимым НПЗ, несостоятельность подобной аргументации очевидна.

Подорожание сырья в результате налогового маневра стало тяжелым бременем прежде всего для российских нефтепереработчиков, и в этих условиях требования Лукашенко обеспечить для белорусских НПЗ некую специальную цену на нефть идет вразрез с его же заявлениями о необходимости равных условий.

«Принуждение к мировому рынку» — это реальность, в которой теперь вынуждены существовать обе страны.

Для Белоруссии потенциальные последствия такого поворота событий, несомненно, куда более весомы, чем для России, учитывая специфику белорусской внешней торговли. Потери Белоруссии от российского налогового маневра Александр Лукашенко оценивал в $10,5-11 млрд в 2019–2024 годах. Нехватка этой суммы может дорого обойтись для финансовой стабильности Белоруссии, которая и так была достигнута дорогой ценой. Белорусский рубль удалось стабилизировать лишь после того, как страна пережила жесточайший финансовый кризис 2011 года, вызванный хроническим дефицитом внешней торговли. После этого белорусская валюта была отпущена в «свободное плавание», а затем деноминирована.

Благодаря антикризисным мерам ситуация в белорусских финансах улучшилась, но ненамного. Дефицит во внешней торговле товарами, в экспорте которых значительная часть приходится на нефтепродукты из российской нефти, устойчиво сохраняется. За 11 месяцев прошлого года совокупная стоимость экспорта белорусских товаров оказалась на $3,1 млрд меньше, чем стоимость товаров, ввезенных в страну. Компенсировать этот дефицит в последние годы удается за счет положительного баланса в экспорте услуг. Однако итоговое положительное сальдо внешней торговли Белоруссии невелико — за 11 месяцев прошлого года оно составило лишь $316 млн, тогда как годом ранее находилось на уровне около $1,1 млрд.

«Ситуация на внешнеторговом фронте не стала проще… Она и не будет проще. Идет жесткая и бескомпромиссная борьба во всех регионах за рынки сбыта и сферы экономического влияния», — заявил в середине прошлого года глава белорусского МИДа Владимир Макей.

В этой ситуации стоимость российской нефти становится для Белоруссии критическим фактором, и в России этот момент прекрасно понимают — иначе партнеру бы не предлагали такой же механизм компенсации последствий налогового маневра в виде отрицательного акциза, который уже действует для российских НПЗ. Именно об этом шла речь на российско-белорусских переговорах в Сочи в прошлом декабре, по итогам которых казалось, что компромисс найден. «Поставлена задача, чтобы вопросы унификации налогообложения были решены в течение 2020–2021 годов и заработали реально с 1 января 2022 года. Вопрос полной компенсации затрат от налогового маневра может быть решен с 1 января 2022 года, как и договорились», — заявил по итогам переговоров посол Белоруссии в России Владимир Семашко.

Но это, конечно же, не означало, что до обозначенного срока российские нефтяники будут продавать Белоруссии сырье по льготным ценам, и уже в начале января появились сообщения, что объем поставок нефти на белорусском направлении резко снизился. «Мы работаем на коммерческих условиях. Налоговый маневр — это не инициатива нефтяных компаний Российской Федерации: мы такие же жертвы, как и белорусы. Поэтому мы не собираемся компенсировать те потери, которые несет белорусская сторона», — прокомментировал ситуацию глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов. А российский вице-премьер Дмитрий Козак в ходе очередного раунда переговоров пояснил белорусской стороне, что правительство РФ не может заставить нефтяников отказаться от такой составляющей цены, как премия к экспортному паритету, ранее составлявшая $6 за тонну.

Все это, очевидно, и привело к очередным инвективам Лукашенко в адрес России, которые на сей раз, похоже, не приведут к привычному для белорусского президента результату — очередным российским уступкам. Как сообщил 28 января президент «Транснефти» Николай Токарев, нефть, которая могла быть поставлена на НПЗ Белоруссии, была перераспределена в порты и по другим маршрутам поставок.

Не сошлись суверенитетами

Российские эксперты сходятся во мнении, что основной причиной провала российско-белорусских переговоров по нефти стало нежелание белорусской стороны идти на компромисс.

«У Лукашенко позиция не меняется все годы его нахождения у власти и заключается в том, чтобы сохранить дотации белорусской экономики со стороны экономики российской, — говорит независимый аналитик нефтегазовой отрасли Александр Полыгалов. — Здесь, к сожалению, продуктивность для одной из сторон означает непродуктивность для другой стороны.

Судя по всему, в Москве были бы готовы и дальше субсидировать Белоруссию, если бы в обмен на это Белоруссия пошла бы на хоть какие-нибудь значимые для нас шаги символического характера, например, в вопросах признания российского статуса Крыма или независимости Абхазии и Южной Осетии.

Однако Лукашенко на это не идёт. Наверняка у него есть на это какие-то свои причины, вот только из Москвы эти причины кажутся, мягко говоря, непонятными и странными, поэтому и позиция Лукашенко, безусловно, выглядит непродуктивной. Проблема в том, что у него там наверняка иной взгляд на эти вещи, отличающийся от того, который сложился в Москве».

Очевидно, что компромисс между Белоруссией и Россией по нефтяным вопросам не был найден из-за политических разногласий, добавляет ведущий аналитик инвестиционной компании QBF Олег Богданов. Логика российской стороны, по его словам, проста: если нет сближения на государственном уровне, то теряет смысл денежное стимулирование Белоруссии (в том числе и через поставки дешевой нефти), которое продолжалось все последние годы. У белорусской же стороны логика другая: в Минске считают, что Белоруссия является ближайшим союзником России, которая находится в сложных геополитических условиях, и это, с точки зрения белорусского руководства, имеет цену, в связи с чем Россия должна идти на уступки. В итоге сторонам не удалось сблизиться в вопросах формирования единого государства, что, в свою очередь, привело к резкому размежеванию позиций по нефти, и в текущих условиях компромисс найти будет сложно.

Вот бог — вот порог

Невозможность выторговать у России очередные льготы на нефть заставила Белоруссию всерьез задуматься о диверсификации поставок сырья, которой Александр Лукашенко регулярно грозил Москве на протяжении последних лет. «Надо идти к тому, что 30-40% мы будем покупать нефти в Российской Федерации. Процентов 30 мы должны с Балтики завозить и процентов 30 через Украину — проверенный уже путь. Возможно, Казахстан сможет поставить нам нефть, если Россия согласится с этим», — заявил белорусский президент, комментируя тестовую закупку 80 тысяч тонн нефти в Норвегии.

Возможно, сейчас для таких действий в самом деле наступило подходящее время. Для российского руководства, отмечает Олег Богданов, белорусская тематика пока отошла на второй или даже на третий план с началом масштабных изменений в структуре власти. Белоруссия же всячески демонстрирует, что у неё есть варианты для решения любых вопросов в обход России. «Как заявил белорусский президент, у страны большие золотовалютные резервы, которые позволят ей поддерживать свою экономику. Если верить белорусским властям, то резервов у них около $9 млрд, а этого, исходя из ежегодной потребности в дотациях в размере около $3 млрд, может хватить», — отмечает аналитик.

В то же время нельзя сбрасывать со счетов естественное в сложившейся ситуации желание Лукашенко насолить России.

Первые признаки этого уже налицо — в начале года Белоруссия ввела «экологический налог» на организации, занимающиеся транзитом нефти по ее территории. О возможности такого шага было известно довольно давно: еще в апреле прошлого года «Транснефть» получила уведомление о белорусских планах повысить тарифы на прокачку нефти по нефтепроводу «Дружба» сразу на 23%, причем в качестве обоснования этого решения была выдвинута сложная экологическая обстановка в стране. Дальнейшие споры об индексации ставки тарифа зашли в тупик — Белоруссия настаивала на 16,6%, Россия — на 6%, пока во второй половине января не стало известно о прекращении переговоров. Если стороны не согласуют уровень обоснованных расходов на транспортировку нефти, то стоимость транзита увеличится на 6%, сообщил в конце января заместитель главы ФАС России Анатолий Голомолзин.

«Слово «экологический» в названии белорусского налога — не более чем обёртка, — комментирует Александр Полыгалов.

— Возможно, тут есть некая простодушная попытка игры на европейском общественном мнении, чутком к вопросам экологии, но реальная цель такого налога — не экология и даже не доходы белорусского бюджета, а воздействие на Россию, в основном эмоционального характера.

Белоруссия здесь похожа на ребёнка, устроившего истерику в попытке выбить из родителей мультики или мороженое: главная причина возможного успеха такой истерики заключается в том, что родители не могут выставить своего ребёнка за дверь и вынуждены терпеть его рядом с собой вне зависимости от его поведения. В случае с Лукашенко всё обстоит так же: главная причина всех его прошлых успехов по выбиванию субсидий из российской экономики заключается в том, что нам было проще дать ему эти субсидии, чем терпеть его истерики. Роль Европы или кого угодно ещё тут заведомо второстепенная, это лишь фон для истерики. Да и сам Лукашенко прекрасно понимает: единственное, что может дать ему Европа — это, как и в случае газовых споров с Украиной, нефть по мировым ценам, перед этим купив её у той же России».

Николай Проценко

Специалисты Александро-Мариинской больницы спасли жизнь пациентке с редким генетическим заболеванием

Сложнейшую операцию по удалению каверномы спинного мозга провели в нейрохирургическом отделении областной больницы. Кавернозная мальформация – это врождённая патология. Данное заболевание представляет собой сосудистое сплетение в полостях, заполненными кровью (каверна, «тутовая ягода»). Они разделяются на множество отсеков с помощью перегородок, представляют угрозу, так как могут вызвать кровоизлияние при разрыве, что и произошло у больной.

На момент госпитализации у 20-летней пациентки отмечалась парализация нижних конечностей с нарушением функции тазовых органов. Диагностировать редкое заболевание удалось благодаря снимкам МРТ. Консультация с московскими коллегами из НИИ Бурденко Н.Н. подтвердила правильность выбранной хирургической тактики, и необходимость срочной операции в условиях нейрохирургического отделения Астрахани. В мировой литературе с 1978 года описано всего 374 подобных случая. Российские специалисты описывают 14 собственных наблюдений. В Астрахани этот случай – первый в практике врачей-нейрохирургов.

«Пожалуй, уже «стандартная» ситуация для нашего отделения: редкий клинический случай, тяжёлое состояние пациента, и времени на раздумье нет. В такие моменты сразу оцениваешь сложность предстоящей операции, но понимаешь: главное – сохранить жизнь пациенту», — рассказывает заведующий нейрохирургическим отделением Всеволод Ноздрин.

Мама пациентки рассказывает, что симптомы заболевания развивались постепенно: сначала появилось лёгкое онемение в одной ноге, чуть позже перешло на вторую.

«Сначала мы связывали это с длительной нагрузкой, которая была у дочери на работе (она фотограф). Через несколько дней, когда симптомы ухудшились, сделали снимок МРТ. Врач-рентгенолог сразу связался с нейрохирургом Русланом Хаировым, и доктор настоял на немедленной госпитализации. Когда приехали в больницу, ноги уже отказали. Надо отдать должное, что сотрудники отделения предприняли всё возможное. Моя дочь жива! Потихоньку идёт восстановление: боль отступила, начинают двигаться ноги. Врачи дают хороший прогноз», — говорит Галина Сорокина.

Операция длилась около трех часов под нейрофизиологическим мониторингом. В операционной работали: нейрохирурги – Всеволод Ноздрин и Руслан Хаиров, анестезиолог Магомедгаджи Гаджиханов, операционная медсестра Татьяна Белякова, анестезист Уразгуль Шингалиева. Благодаря вмешательству, которое прошло с использованием микрохирургического оборудования, врачи удалили каверному, остановив кровоизлияние в спинном мозге.

Сегодня девушка выписана в одно из реабилитационных отделений г. Астрахани, далее ей предстоит пройти санаторно-курортное лечение.

Медики предупреждают: онемение конечностей всегда сигнализирует о развитии возможных нарушений или заболеваний с самостоятельным течением. Самолечение может только усугубить состояние и привести к серьёзным последствиям. В данном случае своевременная консультация врача и дополнительная диагностика помогут определить дальнейшую тактику лечения.

«Русофобы в меньшинстве»: ПАСЕ ратифицировала полномочия РФ

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации

Рафаэль Фахрутдинов

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос. Председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий заявил, что в ПАСЕ «возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве».

Парламентская ассамблея Совета Европы ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Решение евродепутатами было принято вечером в среду, 29 января, на пленарной сессии ПАСЕ.

Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос.

«В ПАСЕ возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве», — пояснил в этой связи председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий.

В свою очередь, глава российской делегации Петр Толстой подчеркнул, что любые ограничения РФ в ПАСЕ приведут к системному кризису Ассамблеи, говорится в сообщении на сайте Госдумы.

Накануне комитет ПАСЕ по мониторингу рекомендовал подтвердить полномочия российской делегации в полном объеме. По словам Толстого, поправки главы британской делегации в ПАСЕ Роджера Гейла были отклонены большинством голосов.

Также Толстой подчеркивал, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий.

«Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — указывал парламентарий.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ.

Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

«От имени коллег хотел бы оспорить полномочия РФ по существенным основаниям. Было предложено голосование [в России] по вопросам международного права… В этих условиях решения Европейского суда по правам человека не действуют, — заявил Эмануэлис. — Не выполняются резолюции [ПАСЕ], РФ не выполняет своих обязательств [как член Совета Европы]».

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

«Другие претензии, связанные с тем, что у нас есть депутаты от Крыма в парламенте, уже были отвергнуты Венецианской комиссией, — напомнил депутат. — Поэтому я не вижу ни правовых, ни политических оснований для такого рода претензий. Когда нет почвы, хватаются за любой предлог, но здесь нет серьезной почвы для того, чтобы предъявлять претензии России».

Кроме того, сам Толстой был избран зампредседателя ПАСЕ по итогам голосования 28 января. За кандидатуру главы российской делегации отдали голос 132 парламентария из 252 проголосовавших, говорится на сайте нижней палаты российского парламента.

«До сегодняшнего дня нельзя было нашу работу на площадках Совета Европы считать полной и всеобъемлющей. Теперь же мы получаем возможность влиять на повестку.

Мы здесь для того, чтобы защищать позицию России, интересы и права граждан нашей страны, отстаивать наши принципы и ценности», — сказал депутат.

Делегация РФ в ПАСЕ в апреле 2014 года из-за событий на Украине и воссоединения Крыма с Россией была лишена права голосовать, участвовать в наблюдательных миссиях и входить в состав руководящих органов ПАСЕ.

Позднее ПАСЕ дважды рассматривала вопрос о восстановлении полномочий российской делегации, но тогда санкции только ужесточались. В результате Россия заявила об отказе работать в таких условиях, а в 2016-2018 годах не стала направлять заявку на подтверждение своих полномочий. Москва также заморозила выплату взноса в Совет Европы.

В конце июня прошлого года ПАСЕ провела голосование по поводу восстановления полномочий российской делегации. По итогам голосования было принято решение представителям России вернуть все права и пригласить их участвовать во встречах ассамблеи.

26 июня 2019 года ПАСЕ в полном объеме подтвердила полномочия делегации России, отклонив все поправки в проект резолюции. Принятие резолюции о полномочиях России поддержали 116 парламентариев.

Депутаты от Украины, Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы единогласно выступили против. Большинство британских и шведских депутатов также не захотели видеть РФ на сессии.

Возвращение России ее прав поддержали единогласно Франция, Испания, Ирландия, Норвегия, Исландия, Австрия, Кипр, Турция, Азербайджан, Андорра, Сан-Марино и Сербия.

Кроме того, в поддержку России выступила большая часть депутатов из Германии, Армении, Бельгии, Швейцарии, Словакии, Чехии, Португалии, Молдавии, Нидерландов, Хорватии и Италии.

Воздержались от голосования делегации от Дании, Финляндии, Лихтенштейна, Словении и Румынии.

Сразу после принятия резолюции делегация Украины объявила о своем выходе из ПАСЕ, правда, затем украинцы вернулись в Совет Европы. Экс-президент Украины Петр Порошенко назвал решение ПАСЕ шагом к признанию российской юрисдикции над Крымом, а также к «снижению санкционного давления» на Москву.

Эксперты оценили последствия Brexit для Великобритании и Евросоюза

Brexit является для Великобритании естественным с учетом присущего англичанам отказа от всего наднационального, однако в экономическом плане выход из ЕС является для Лондона ошибочным шагом, считают эксперты.

Великобритания в 23.00 31 января (02.00 мск 1 февраля) покинет ЕС. Затем до декабря продлится переходный период, в течение которого стороны будут вести переговоры о дальнейших отношениях.

"Brexit - вопрос уже решенный, и мы уже можем говорить о нем как о свершившемся факте, осталось чуть больше суток до того, как все состоится. В случае с Brexit мы имеем дело с началом демонтажа европейского интеграционного проекта. Совсем уже другая ситуация в мире, спустя 30 лет после окончания холодной войны. Все наднациональное претит англосаксам. В Brexit нет ничего необычного. Полный суверенитет и независимость - это и есть свобода для нации", - заявил на пресс-конференции в МИА "Россия сегодня" член Совета по внешней политике, советник-посланник посольства РФ в Великобритании в 2011-2017 годах Александр Крамаренко.

По его мнению, для англичан "было естественным уйти от всех континентальных раскладов". "Они хотят просто вернуть себе то, что делегировано Брюсселю, каким-то непонятным чиновникам, появившимся непонятно откуда в результате хитроумных комбинаций между континенталами, между немцами и французами", - отметил он.

При этом, по словам Крамаренко, ничего необычного в выходе Британии из ЕС нет. "Исторически есть прецеденты. В свое время после наполеновских войн англичане приняли доктрину "блестящей изоляции", неучастия в континентальных интригах, раскладах. Но они продержались до Крымской войны, пока Наполеон Третий не втянул их в Крымскую войну, которая печально кончилась для континента, в том числе для англичан", - напомнил эксперт.

Эксперт считает, что в настоящее время идет тенденция деглобализации, с чем в том числе и связан Brexit. "Это тенденции, которые можно называть изоляционизмом, ресуверенитизацией внешней политики западных стран. Когда мы говорим о Brexit, речь идет в том числе о восстановлении демократической подотчетности власти, которая уже не в состоянии кивать на Брюссель или на глобализацию, которая подается как некая стихия, против которой ни одно правительство не в состоянии противостоять", - пояснил он.

Новое дыхание ЕС

Доцент кафедры европейского права МГИМО МИД России Николай Топорнин не исключает, что Brexit положительно скажется на Европейском союзе. "Проект ЕС после выхода Британии получит второе дыхание, потому что фактически это было пятое колесо в телеге. Сейчас ЕС переформатируется изнутри. Действительно, Brexit наносит определенный имиджевый ущерб, сумятицу в экономическую систему ЕС, поскольку Британия - это все-таки ведущая страна ЕС наряду с Германией и Францией. Треугольник Лондон-Париж-Берлин являлся таким системообразующим. И вот сейчас из этого треугольника одна часть выпадает, и Евросоюзу придется какое-то время решать проблемы выхода из союза экономически мощной и развитой страны", - отметил он на пресс-конференции в МИА "Россия сегодня".

Он обратил внимание, что на входе в ЕС стоит как минимум пять государств - прежде всего балканские страны, "которые видят себя в составе ЕС"

Топорнин считает ошибочным для Лондона решение о Brexit с экономической точки зрения. "Расширение рынка дает больше возможностей. Рынок Великобритании - всего лишь 60 миллионов человек. Объединенный рынок Европы - более 500 миллионов человек, причем платежеспособных. Сейчас под угрозой находится свободный доступ британского капитала к этому огромному европейскому финансовому пирогу . Это может очень сильно ударить по экономике Великобритании", - заявил он.

"Мы пока не знаем о всех последствиях. Первое время может быть и рецессия, пусть и небольшая, но поступательной динамики не будет - это может затянуться на несколько лет, до 5-6 лет", - спрогнозировал аналитик.

При этом 1 февраля, на его взгляд, "ничего радикального не произойдет". "Великобритания пока останется в едином экономическом пространстве. Единственное, что она выйдет из политических институтов и потеряет, по сути, возможности влиять на принятие политических решений внутри этого сообщества из 27 государств", - сказал Топорнин.

В Крыму заявили, что новые санкции США останутся незаметными

Новые санкции США в отношении Крыма останутся незаметны, считает сопредседатель Ассамблеи славянских народов полуострова Роман Чегринец.

Накануне Вашингтон ввел ограничения против восьми граждан Украины и России, а также компании "Гранд Сервис Экспресс", которая осуществляет перевозки по Крымскому мосту.

В список попали врио губернатора Севастополя Михаил Развожаев, премьер Крыма Юрий Гоцанюк, председатель Заксобрания Севастополя Владимир Немцев, член Совета Федерации от Севастополя Екатерина Албатаева, глава ЦИК Севастополя Сергей Даниленко, его заместитель Лидия Басова, секретарь ЦИК Екатерина Пыркова, а также генеральный директор компании "Гранд Сервис Экспресс" Александр Ганов.

"Санкции контрпродуктивны. В случае с Крымом, да и с Россией в целом они вызывают только противоположный эффект — заставляют наращивать собственное производство, внедрять импортозамещение и способствуют в целом стрессоустойчивому экономическому рывку", — прокомментировал РИА Новости Чегринец.

"Ковбойская тактика"

Глава рабочей группы по международно-правовым вопросам при постпредстве Крыма при президенте России Александр Молохов считает, что США нагнетают международную напряженность.

"В отличие от стран Европы, которые уже ощутимо колеблются, как бы по инерции продлевая раз за разом антироссийские санкции, американцы продолжают идти напролом, действуют нагло, беззастенчиво <...>. Боюсь, что эта ковбойская тактика рано или поздно поссорит США со всем миром", — сказал он РИА Новости.

По его мнению, России не стоит обращать внимание на очередной "пароксизм внешнеполитического маразма" со стороны США.

Позавчера санкционный список расширил и Брюссель. Ограничения коснулись также Немцева, Гоцанюка, Развожаева, Даниленко, Басовой, Пырковой и Алтабаевой.

Интервью директора Латиноамериканского департамента МИД России А.В.Щетинина информационному агентству ТАСС, 30 января 2020 года

Вопрос: Россия отмечала, что события в ноябре прошлого года в Боливии имели все признаки госпереворота. Почему же Москва фактически признала отставку Эво Моралеса, назначение временного правительства страны и досрочных выборов президента?

Ответ: Мы анализируем ситуацию в Боливии исходя из норм права — международного и национального — и на основе реализма в оценке хода развития событий и их последствий. Все ранее сделанные российской стороной заявления на этот счет сохраняют свою актуальность.

Просьба об отставке Эво Моралеса — к слову, формально, как того требует конституция, утвержденная решением парламента лишь спустя почти три месяца, — стала результатом соркестрированного радикальными силами при поддержке извне и вышедшего из-под контроля властей развития событий под предлогом не доказанной — ни тогда, ни потом, в том числе пресловутой миссией ОАГ, — фальсификации итогов выборов президента 20 октября 2019 года. Оно имело все признаки государственного переворота, в том числе из-за решающего участия в них командования силовых структур Боливии.

В результате на тот момент в стране образовался опасный вакуум власти, который на фоне захлестнувшей многонациональную Боливию волны насилия грозил привести к затяжному гражданскому противостоянию, в том числе по этническому признаку.

В таком контексте многие страны выступили со схожих позиций: сформированное тогда руководство воспринимается как временное — по-испански есть даже термин referencia de autoridad, де-факто — до проведения новых выборов и формирования легитимного правительства. Именно так нынешние боливийские власти воспринимаем и мы, о чем заявили публично.

Обстановка в этой стране продолжает оставаться напряженной. 22 января срок полномочий Эво Моралеса и состава парламента формально истек. Чтобы заполнить правовой вакуум, Конституционный суд Боливии принял решение о продлении мандата временного президента и парламентариев до вступления в должность тех, кто будет избран на новых всеобщих выборах, первый тур которых назначен на 3 мая.

Уважая суверенитет Боливии, мы данное решение не комментируем. Исходим из того, что только скорейшее формирование легитимных органов власти по итогам демократического и транспарентного голосования при участии всех без дискриминации политических сил способно вернуть эту страну к нормальной жизни. Разумеется, особая ответственность за мирный переходный процесс, обеспечивающий подготовку к честным, открытым, демократическим выборам, лежит на лицах, которые сейчас находятся у руля власти. Международное сообщество вправе ожидать от них эффективных мер по обеспечению избирательного процесса, гарантии конституционных прав всех боливийских граждан. Считаем недопустимым какое-либо вмешательство иностранных государств в избирательный процесс. Это неприемлемо в принципе и в особенности — со стороны тех стран, которые рьяно готовы безосновательно обвинять других в подобного рода действиях, а сами действуют открыто в интересах властных политических сил в другой стране.

Мирная Боливия важна для России как существенный экономический партнер и уважаемый политический игрок в регионе Латинской Америки и Карибского бассейна. Убеждены, что стабильная Боливия нужна и всем гражданам этой страны.

Вопрос: Удалось ли уладить спор с Эквадором относительно вещания телеканала Russia Today? Почему подобные проблемы вообще появляются в отношениях с традиционно дружественными латиноамериканскими странами? Могло ли тут иметь место внешнее вмешательство? И еще один вопрос касается поставок бананов из Эквадора. Будут ли они возобновлены в полном объеме?

Ответ: То, что происходило в Латинской Америке на протяжении уходящего года, порой наводило на воспоминания об уже подзабытом определении "пылающего континента". В целом ряде стран региона произошли вспышки социальных движений, которые в ряде случаев приняли насильственные формы.

Безусловно, в условиях турбулентного развития событий может возникнуть соблазн обвинить "враждебные" внешние силы во всех смертных грехах, в частности в своих внутренних проблемах.

На "руку Москвы" по привычке списывает свои очевидные проколы на латиноамериканском направлении администрация США. Против нас ведется открытая политическая и информационная работа при задействовании всего потенциала глобальных СМИ.

К сожалению, стремление перевести стрелки, переложить вину с больной головы на здоровую не обошло и отдельных наших партнеров в Латинской Америке.

Хотел бы ответить искренне: независимо от того, где в Латинской Америке возникает желание попытаться объяснить свои внутренние проблемы, пытаясь при этом обвинить Москву, мы всегда открыты для спокойного, рассудительного и обстоятельного диалога. Если у кого-то возникли подозрения в действии отдельных лиц, например в интернет-пространстве, — есть правовые рамки международного сотрудничества. Направьте конкретику, факты. Есть специальные органы и службы. Проведем расследование, выясним и т.д. Если, разумеется, это не голословные публичные заявления.

Безусловно, любой оператор телевещания — государственный или частный — вправе определять свою политику и приоритеты, вносить в них необходимые изменения, разумеется, с учетом взятых на себя обязательств по соглашениям и контрактам. При этом ключевым является сохранение свободы слова, предоставление гражданам права на получение разнообразной, освещаемой с различных углов зрения информации, соблюдение свободы творчества журналистов. Обеспечение свободного доступа к информации и свобода выражения мнений являются фундаментальными для всех государств, которые считают себя демократическими. Неприемлемо вмешательство в редакционную политику СМИ. Разумеется, при условии проявления ответственного профессионального подхода со стороны журналистов.

Этими качествами отличается работа телеканала RT. Этим объясняется его высокая востребованность у телезрителей в различных странах. Его передачи носят профессиональный, независимый, сбалансированный и беспристрастный характер.

Рассчитываем, что его так воспринимают и будут воспринимать в странах, которые принимают сигнал RT, и там, где, надеемся, этот сигнал будет восстановлен.

Что касается второго вопроса — о поставках эквадорских бананов, то он обсуждается по линии профильных ведомств и не имеет какого-либо политического контекста.

У российских органов санитарного и фитосанитарного контроля возникли серьезные и обоснованные опасения из-за непринятия в Кито действенных мер по восстановлению соответствия нормам ЕАЭС поставляемой на наш рынок продукции.

Информация на этот счет размещена на сайте Россельхознадзора. Контакты между заинтересованными организациями продолжаются. Рассчитываем на урегулирование возникших проблем.

Вопрос: США настойчиво проводят курс на превращение Латинской Америки снова в свой "задний двор". Эксперты отмечают, что следующей страной на очереди может стать Никарагуа. Какую помощь может Россия оказать партнерам в этой ситуации?

Ответ: Попытки США переформатировать Латиноамериканский регион под свои геополитические интересы вызывают глубокое беспокойство. За идеологическую основу взята "вынутая из нафталина" доктрина Монро. Составными частями этого курса стали усилия по смене неугодных режимов или перенаправлению в "правильное" русло колеблющихся, разобщению региональных интеграционных процессов, навязыванию жестких неолиберальных лекал. Одним из основных инструментов политики Вашингтона стала политика противоправных рестрикций и давления. Ужесточение экономической блокады США в отношении Кубы является тому наглядным свидетельством.

При этом прошедший год продемонстрировал и то, на что, как представляется, в Вашингтоне не рассчитывали, – намеченные планы стали пробуксовывать.

Регион оказался сложнее и многообразнее упрощенческих расчетов американских радикалов. Так, несмотря на жесткое санкционное удушение и методы "цветных революций", блицкриг в отношении Венесуэлы, Кубы, Никарагуа реализовать не удалось.

Мы твердо выступаем против попыток продолжить раскачивать ситуацию в этих странах. Будем и далее оказывать партнерам и друзьям в регионе необходимую политико-дипломатическую поддержку на международной арене, развивать торгово-экономические связи.

Вопрос: В прошлом году прошел первый саммит Россия — Африка. Может быть, стоит провести подобный форум с латиноамериканскими странами? Реальна ли эта перспектива?

Ответ: Первый в истории саммит Россия — Африка, прошедший в октябре 2019 года в Сочи, открыл новую страницу в отношениях России со странами этого континента. Участие в форуме высших представителей всех 54 государств региона заложило прочный фундамент для перевода нашего сотрудничества на качественно новый уровень.

В принципиальном плане идея саммита Россия – Латинская Америка имеет основания для существования.

Встреча лидеров, безусловно, придала бы мощный импульс нашему взаимодействию. Однако очевидно, что для проведения общерегиональной встречи в верхах — с или без участия России — латиноамериканцам предстоит большая работа по преодолению возникших за последний год существенных различий в подходах к ряду важных стоящих перед ними вопросов.

Это в полной мере относится к деятельности Сообщества латиноамериканских и карибских государств (СЕЛАК) — наиболее представительного и авторитетного интеграционного объединения всех государств региона, продвигающего объединительную повестку на неконфронтационной основе. Рассчитываем, что благодаря усилиям Мексики в период ее начавшегося ротационного председательства в СЕЛАК в 2020 году латиноамериканцам удастся преодолеть внутренние разногласия и сформировать общую региональную повестку дня, что позволит спланировать нашу встречу с участниками этого интеграционного объединения. Для России Латинская Америка и Карибский бассейн — самоценное направление внешней политики. Мы не смотрим на регион через призму геополитических интересов и не желаем, чтобы он превратился в арену для противоборства кого-либо с кем-либо.

Российский подход к взаимодействию с латиноамериканцами предельно логичен: никого никому не противопоставлять, не создавать разделительных линий и искусственных барьеров, не делить партнеров на своих и чужих, а укреплять сотрудничество на деидеологизированной прагматичной основе при взаимном уважении и учете интересов.

Вопрос: Есть ли данные о том, сколько жителей стран Латинской Америки остались в России после чемпионата мира по футболу в 2018 году?

Ответ: Действительно, определенное число латиноамериканцев, въехавших в Россию в качестве болельщиков на Чемпионат мира по футболу 2018 года, воспользовались льготным безвизовым порядком и «задержались» в нашей стране.

Мы откровенно предупредили по различным каналам о правовых последствиях нарушения миграционного законодательства. При этом нам особенно не хотелось, чтобы подобные нарушения ассоциировались с гражданами стран региона, во многом определившего "колорит" и атмосферу прошедшего мундиаля.

В настоящее время такой проблемы в отношениях с данной группой государств наши правоохранительные органы не видят.

Вопрос: Существуют ли какие-то негативные аспекты отмены виз с латиноамериканскими странами, например увеличение объемов контрабанды наркотиков в Россию из этого региона?

Ответ: Для России Латинская Америка всегда была и остается регионом политической благонадежности, экономических возможностей, культурной близости и схожего менталитета. Поэтому расширение зоны взаимных безвизовых поездок — логичный шаг, который не только придает дополнительный импульс развитию торгово-экономических отношений, но и — что не менее важно — способствует укреплению культурных, гуманитарных, образовательных, спортивных и туристических обменов. К настоящему времени безвизовые соглашения подписаны с 26 из 33 государств региона. Такой режим распространяется на всю Южную Америку, а также шесть стран Центральной Америки и восемь — Карибского бассейна. Проработка проектов соответствующих договоренностей предусматривает участие целого ряда заинтересованных ведомств, что направлено, в частности, на то, чтобы облегченный порядок передвижения граждан с указанными государствами не привел к осложнению в нашей стране таких проблем, как нелегальная миграция, незаконный оборот наркотиков, распространение инфекционных заболеваний и др. Каких-либо особых обеспокоенностей на этот счет, связанных с действием безвизового режима с латиноамериканскими и карибскими государствами, наши компетентные органы, как мы понимаем, не испытывают.

Вопрос: Считает ли Россия события в Чили в октябре — ноябре 2019 года попыткой государственного переворота? Ожидают ли в Москве продолжения политической нестабильности в этой стране на фоне попыток организовать импичмент президента и провести конституционный референдум?

Ответ: Вернемся к теме социальных движений, произошедших в ряде стран Латинской Америки на протяжении уходящего года.

Разворачивавшиеся там внутриполитические процессы имеют свои причины и динамику. Эксперты утверждают — и, как представляется, не без оснований, — что у них были и некоторые общие черты. Указывается, что экономическое развитие в Западном полушарии, улучшив макроэкономические показатели, к сожалению, не привело к сокращению социального неравенства.

Во многих странах власти не смогли найти ответы на вызовы времени, связанные с укреплением среднего класса, абсолютизацией индивидуальных свобод, развитием интернета и социальных сетей. Отмечается серьезная депрофессионализация существенной части элит, во многом закостеневших в популистской шкале координат.

К сожалению, нормальная, через выборы "подстройка" моделей развития порой уступила место идеологии в политике и экономике, когда смена политического курса и экономической ориентации отдельных стран стала приобретать драматический окрас "правого" или "левого" поворота. Мы не рассматриваем события в Чили в парадигме попытки государственного переворота. Происходящее там — внутреннее дело этой страны. Надеемся, что назначенный на 26 апреля референдум по изменению конституции станет шагом на пути нормализации ситуации и нахождении формулы восстановления внутриполитического согласия в интересах преодоления переживаемого кризиса в рамках правового поля. В России заинтересованы в том, чтобы все страны региона — в своей совокупности и единстве в многообразии — были сильными, политически сплоченными и экономически устойчивыми.

Россия. Боливия. ЛатАмерика > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 30 января 2020 > № 3276495 Александр Щетинин

Бюрократия победила: детский туризм в России переживает агонию

Романтика школьных походов, похоже, навсегда ушла в прошлое. По данным «Союза организаторов детского туризма», количество детских палаточных лагерей в России сокращается каждый год примерно на 20%, а количество детей, участвующих в активном туризме, за последние 10 лет сократилось с двух до одного миллиона человек.

Олег Горюнов, "Новые Известия"

Те, кто думает и заботится о физическом и психическом здоровье детей не потому, что есть нацпроекты и майские указы президента, а по зову сердца, уже в конце января начинают думать о летнем отдыхе.

К числу таких людей, конечно, в первую очередь, относятся родители, во вторую - те, кто занимается активным детским туризмом профессионально.

Активный детский туризм - это уже полузабытые (в Москве во всяком случае) школьные походы - выезд на природу: в лес, в горы, на реку, костры, палатки ...

Яне, - "девочке-Тарзану" на этом снимке 14 лет. Но она до сих пор помнит поход в Хакасию в 1998 году:

"На мне одета "беседка" скалолазная и внизу кто-то из взрослых страхует. Это дерево очень высокое было. Не все долезли, но я высоты не боюсь, хожу в горы 6500м, 6900м было, но не в сильно технические".

Школьные походы закалили характер девочки из Новосибирска. Сегодня Яна Венгель - профессор, работает в одном из университетов Китая. Она - активный участник обсуждения темы умерщвления детского туризма в России, предпринятого чиновниками после трагедий на Сямозере и пожара в палаточном лагере в Хабаровском крае, - и там, и там погибли дети.

Приведем лишь несколько цитат из горячего обсуждения этой темы в соцсетях:

Андрей Сукнев: "Мы с Михаилом Михайловичем Непогодиным из Хабаровска. А Михалыч подготовил несколько чемпионов Европы по каякингу, занимается и по сей день с детьми, в т.ч. с детдомовцами, осветили эту проблему пред Кириенко Сергеем Владиленовичем, на встрече 100 лучших проектов Президентского Фонда. К нам ещё присоединилось три лидера проектов, тех кто занимается полевыми лагерями. Все говорят в голос, что в России убивается детско-юношеский туризм. И это - настоящее преступление".

Сергей Хаев: "В 70-х годах был тренером по волейболу у учеников 5-7 классов средней школы. По окончании учебного года, на майские праздники вместе с женой и с кем то из родителей, 10-15 ребят сажал на теплоход в Самаре, вёз на другой берег Волги и там пешком 5-7 км. по Жигулевским горам. Отдыхали 2-3 дня под Ширяево, на Верблюд- горе. Сейчас этим деткам по 45- 50 лет, как встретимся- вспоминают с таким удовольствием. А вот настоящая зарегламентированность -это ход, чтобы ничего не делать, и снять с себя ответственность. Такие "доброхоты" не дают ступить без контроля, за который они получают приличные деньги из наших налогов. Бюрократы. И это во всем в нашем государстве. Не занимается оно человеком. Проще запретить , чем обустроить процесс. Тоска, скоро от безнадеги вся молодёжь смоется за границу, чего наверное и ждут наши правители. Нет человека- нет проблем. Не осталось наверху патриотов. Всем здоровья".

Сергей, как в воду глядел: Яна, уехала из России, правда, чуть раньше его прогноза. В Германии, Англии и Новой Зеландии она, уже в качестве наставника, инструктора стала ходить с детьми в походы. Вот что она рассказала об этом в интервью НИ:

"У них много правил прописанных в регламенте. Есть риски: низкий, средний и высокой. В случае высокого риска, нужно заполнять "формы" и писать что будем делать и какие потенциальные ЧП могут случиться. Скаутам 10-14 лет, у них все очень по-детски. Что мы в России делали в этом возрасте в конце 90х все нельзя - костры, рыбалка, ночёвка в биваках и т.д. "Венчуриз" (в Новой Зеландии) 14-18 лет, ходят в серьезные похожи и таскают огромные рюкзаки. Мы ездили в экспедиции по 3-4 дня, на земле и воде. Из плюсов: почти у всех скаут-лидеров есть тренинг. Он как бы обязательно. У нас были права на моторную лодку, я подтвердила свои сертификаты по скалолазанию (из Германии перезачли) и сделала ещё инструктора по каякам. Муж сделал "boats master" - это серьезный сертификат в парусном спорте, но начального уровня. Все делается для того, чтобы мы своим детям правильно организовать досуг могли. Один раз мы ехали с двумя детьми на нашей личной машине и прицепе (загруженным под отвал для лагеря на 3 дня). Попали в аварию (занесло на мокрой дороге). Этот вариант был в формах. Мы знали что делать, куда звонить и т.д. Мы четверо отделались ушибами. Все спецслужбы - пожарная, скорая, полиция и электрики (мы сбили столб свалившись в кювет) приехали быстро, детей забрали домой, мы на эвакуаторе поехали позже. Дети напугались, но с утра захотели в лагерь. И мы взяли другую машину и поехали. Родители нам их опять отдали без проблем. Так как есть "формы". Происшествий серьезных на моей памяти не было. Были порезы, ушибы, переломы лёгкие. Но это все же было случайно. Муж говорит, формы были сложными, и когда поменялся закон о "здоровье и безопасности", стало ещё более зарегулировано. Многие лидеры не хотели организовать "опасные походы" - это с топорами, кострами и т.д. - много бумажной волокиты. Получалось вместо волонтерства, как вторая работа. В Великобритании примерно такая же схема".

Итак: получается, что во многих развитых странах правила походов, как и в России, включают в себя строгие ограничения.

Однако, в отличие от наших, зарубежные правила не доходят до абсурда.

Наши правила требуют поить детей в походе только бутилированной водой.

Что это означает?

Здоровый человек за сутки потребляет 2 литра воды. Если дети идут в поход на 10 дней, сколько нужно взять с собой воды? Нужно каждому взять с собой 20 литров воды. А каков разрешенный в России вес рюкзака ребенка-туриста? Разрешенный вес - всего 9 кг. Вот как при таких правилах отправиться в поход и не нарушить их?

"В Новой Зеландии ограничений по воде нет никаких - бери, сколько тебе надо. Пить воду можно из источников или реки, если есть опасения, можно в воду добавить таблетку, которая ее очистит. Что касается веса рюкзаков, то порой ребята брали с собой рюкзаки по 15-25 кг. В Англии и Германии - то же самое", - говорит Яна.

Другими словами, правила детского туризма в Новой Зеландии, Англии и Германии значительно более демократичные, чем в России. Что уж говорить о правилах, которые были в нашей стране до трагедии на Сямозере?

Эту фотографию в редакцию НИ прислала Яна Венгель. "Привал" на вокзале в поселке Шира (Хакасия). Туристическая группа в 1998 году прибыла на вокзал ночью - добирались до Ширы на поезде, автобуса не было или какая-то накладка была, и гиды-проводники всех детей просто положили спать на каменном полу. Сейчас, наверное, за это все взрослые могли бы угодить в тюрьму или, как минимум, потерять работу. В походе этом, кстати, принимали участие обычные школьные учителя.

Но были в арсенале детского туризма конца 90-х и совсем, по современным меркам, экстремальные испытания.

Так, например, в лесу играли в Робинзонаду: 2 ночи ночуешь в лесу, сам один, за встречу с другими участниками игры - дисквалификация. С собой - спальник, рюкзак, три метра веревки, три метра проволоки, нож, 100 гр муки, 100 гр соли, 100 гр гречки и 10 спичек. А еще - фляжка с водой, марганцовка, - воду из озера дезинфицировать, и банка консервная, из которой надо было соорудить кастрюлю. Школьные учителя - "лидеры" ходят проверяют живой ли, пару раз в день, но не помогают.

"Суть игры - ты Робинзон. Надо обустроить ночлег, варить еду и есть ее. Варили гречку, делали хлеб на палку из муки и воды. Учителя-Пятницы, ходят смотрят, но с тобой не разговаривают, так как они не должны помогать. На второй день активная часть - надо убегать и прятаться от пиратов (другие учителя) и не быть пойманным", - вспоминает Яна.

Не быть пойманным - такая задача будет стоять перед организаторами активного детского туризма в 2020 году в России.

Вот что рассказал НИ опытнейший гид-проводник Юрий Бабыкин:

"В 70-е годы мы - учителя, водившие в походы детей, сами писали правила, как ходить, куда. Мы на две недели со школьниками под вулканы на Камчатке ходили, и ни одной травмы, ни одного несчастного случая. Паренек однажды приболел, а на следующий день - здоровый".

Мы разыскали маму одного из школьников, которые ходили в поход с Юрием Бабыкиным, и вот что нам рассказала Анна Никитина:

"А мы вот усвистали в Сибирь, дети наши и живут рядом с лесом, и в походы ходят, и школу выживания прошли с Юрием Бабыкиным, вплоть до ночевок в тайге при минус -40 без палаток. На это надо было решиться ... 20 лет назад. Зато какие теперь у нас дети!"

Сегодня Юрий Бабыкин говорит, что оформлять поход - дело муторное, но детей все равно он не бросил, хоть и водит их, как он выразился, "на свой страх и риск":

"Год назад ходили на вершину Козя - это 1600 метров. Дети 11-13 лет. Туда пошли - первый день 12 км - со слезами шли, но мы полазили 5 дней по горам, обратно спускаемся, они "Ура" кричат. Они туда пошли мальчишки, оттуда вернулись парни. Я тут пришел в одну организацию, рассказал о себе, а мне бы хотелось сплав организовать или поход в лес ... они рассказали, что нужно столько бумаг, что я решил не приезжать к ним больше. На свой страх беру детей, и иду!"

Юрий Бабыкин - не первый, кто рассказал НИ о том, что активный детский туризм активно "уходит в тень".

"Все уходят в тень, или идут в так называемый "семейный" поход - он не требует исполнения Закона о туризме. Самый распространенный способ – собираются, и, никого не предупреждая, идут в поход", - заявил в интервью НИ - Захар Сукнев, фотограф дикой природы - тот, кто стал инициатором обсуждения в соцсетях Закона о туризме.

Что же так пугает людей, желающих водить детей в походы?

Захар - любитель, он занимается туризмом 10 лет. По профессии он - учитель истории, но сейчас получает второе образование: хочет стать гидом-экскурсоводом по Байкалу. Изучение законодательной базы повергло фотографа дикой природы в шок:

"Мы изучаем законодательство, все люди взрослые, и все в шоке. Все говорят, что проще вывезти детей в Монголию, и там им показать Саяны, чем с нашей стороны детей туда сводить. Система работает только в одну сторону: случился пожар в Хабаровском крае, погибли дети в палаточном лагере, значит, чиновник должен что-то запретить. В европейских странах, когда что-нибудь подобное происходит, министр в первую очередь подает в отставку. Причина упадка — чрезмерная зарегулированность, особенно усилившаяся в последние два года. Один только список законодательных актов, регламентирующих сферу активного детского туризма, на данный момент состоит из 96 пунктов. Чтобы повести детей в пеший поход, вам необходимо предварительно оформить порядка 70 разрешительных документов, а каждый идущий с вами несовершеннолетний перед выходом на маршрут обязан пройти медицинский осмотр и получить разрешение медицинского работника (пункт 8.8 СанПиН). Только представьте, какой это бюрократический ад, и это только та часть, что предваряет путешествие".

Если к регламентированию активного детского туризма подойти более детально, то можно вычитать вот что, - пункт 2.1 СанПиН гласит, цитата:

"Размещение туристского лагеря не допускается на территории, эндемичной по антропозоонозным (то есть общим для людей и животных — прим. автора статьи) инфекциям».

В переводе на русский язык, это означает, что выводить, вывозить детей в места, в которых водятся клещи - ЗАПРЕЩЕНО!

Но ... к числу таких регионов относятся популярный у туристов Крым, Новгородская область, Пермский край и многие другие. Так что же? Детей туда не водить в походы?

Андрей Сукнев водил и водит детей из детдомов и интернатов в походы. Он тоже возмущен надуманными чиновниками ограничениями. Вот что он сказал по этому поводу в интервью НИ:

"У нас выстроена вертикаль власти. Если в министерстве социальной защиты или министерстве образования скажут: «Уволим, если что-то произойдет!», то кто будет рыпаться? У нас в Бурятии министр социальной защиты Татьяна Александровна Быкова сказала в одно время директорам школ-интернатов: «Кто не пойдет в поход в горы, уволю! А когда дети утонули на Сямозере, и начали закручивать гайки, она же сказала: "Кто пойдет в поход с детьми, уволю…» При этом Быкова – шикарный человек, я ее очень уважаю, она мне помогает во всех делах, грех жаловаться вообще".

Андрей сейчас профессионально занимается эко-туризмом, но, продолжает работать и с одним из самых сложных направлений активного детского туризма - он водит в походы детей, оставшихся без родителей.

"Природа облегчает педагогу работу, это сближает его с детьми, дети совсем по-другому к нему относятся. Я пацанов на Селенгу вывез на один день из детского дома, и сделал сплав. И потом самые мои отпетые пацаны, с которыми я никак не мог найти общего языка, они ко мне подошли, и пожали руку, сказали: «От души! Нам так понравилось. Давайте больше ходить». Там же – мини-тюрьма, свои законы, которые перенесены из тюрьмы. Потом на Шумак я с ними ходил и на Святой Нос мы поднимались. Пацаны из потенциальных зэков превращаются в людей. Любой педагог вам подтвердит, что природа излечивает, казалось бы, не излечимых, на которых все рукой уже махнули, и они возвращаются в жизнь", - говорит Андрей.

Андрея Сукнева пытались отлучить от детдомовских детей. Это случилось тогда, когда он придал гласности правду о жизни в доме-интернате, вот что он об этом рассказал НИ:

"Система" очень не любит признавать свои ошибки. Мы в свое время написали в газету о 21-ом факте нарушения прав ребенка в детском доме. Например, девочки ходят на панель – для них это, как пописать сходить. Старшие дети посылают маленьких за пивом или попрошайничать. А директор самоустранился. Когда его уволили, он подал на нас в суд, и выиграл его. "Система" с нами боролась до последнего. Я на годы в детских домах стал персоной нон-грата, но потом сами воспитатели попросили снова заняться детским туризмом. И эта дружба до сих пор продолжается, хотя уже 9 лет прошло".

Наверное, только такие, как Андрей Сукнев, - сильные и смелые - смогут в 2020 году одолеть препоны, расставленные чиновниками на пути активного детского туризма.

Только вдумайтесь в то, что требуют от учителей, гидов, инструкторов и проводников наши законы, цитата:

"Доставка пищевых продуктов в туристический лагерь осуществляется специализированным транспортом, имеющим оформленный в установленном порядке санитарный паспорт. В оборудование кухни также входят разделочные доски и ножи с соответствующей маркировкой: „СМ“ — сырое мясо, „СР“ — сырая рыба, „СО“ — сырые овощи, „ВМ“ — вареное мясо, „ВР“ — вареная рыба, „ВО“ — вареные овощи, „Х“ — хлеб, „Гастрономия“, „КС“ — куры сырые, „Зелень“, „Сельдь“».

Подсчитали? В палаточном лагере должно быть 11 видов ножей! Но и это еще не все - чиновники, по словам Захара, планировали еще нечто:

"Там были положения – обязательно в каждую палатку огнетушитель, и пожарный щит, но дети не имеют права при этом снять лопату... Готовят новую поправку – нельзя заходить в лес, если корневая система заглублена менее, чем на 50 см. А ведь у нас большинство лесов именно такие! Еще в походе должен быть медик и повар с санитарной книжкой".

Мы не будем комментировать положения законодательства в сфере детского туризма, мы приведем еще несколько цитат людей, знающих эту проблему в силу того, что они многие десятилетия занимаются детьми, вывозят, выводят их на природу, чего бы это не стоило:

Владимир Соболев: "Есть ещё СанПина, требующий убирать шишки с территории лагеря, дабы дитё не наступило и не поранилось".

Николай Свиркин: "Пятнадцать лет у нас детский лагерь, стационарный. Нас открывают во многом, что мы меньшее зло, чем если бы дети шатались по городу летом. Но если строго по закону, то и большинство стационарных лагерей не имеют право на существование".

Светлана Горбунова: "Каждый чиновник старается прикрыть свою задницу. Как будто очередная бумажка еще больше обезопасит детский отдых..."

Ирина Репрева: "Раньше физрук говорил "Велопоход. Кто идет?" - и ехали. Всё ! И травм было ну никак не больше, чем сейчас. И турпоходы, турслеты были каждый год, и тяжелейшие эстафеты бегали, и по мокрым брёвнам, и ориентирование очень непростое было - несовершеннолетние по лесу бегали - одни! А сейчас -по пословице "заставь дурака богу молиться..."

Антон Саскавец: "Это самое настоящее преступление против будущего страны. И все эти чиновники вовсе не милашки. Они убивают будущее.

Павел Корзунович: "В 1974 году (после 9 класса) мы отправились в поход по реке Тверце. От Вышнего Волочка до Калинина. 200 км. по реке на плотах, которые сами и сделали. Деревянный каркас и надувные баллоны от колёс троллейбуса. Сопровождали 2 человека - военрук и преподаватель физкультуры. А нас было человек 30 на двух пилотах. Никаких чиновничьих ограничений и "напутствий" не было! До сих пор помню это путешествие!!!"

Объективности ради надо признать, что из более, чем 200 комментариев по теме активного детского туризма и его агонии, были и два комментария, которые расходились с общей точкой зрения, приведем и их:

Марина Грицун: "Коллеги, здравствуйте. Как Председатель Совета "Союза организаторов детского активного туризма", на данные которого сослался автор текста, не могу не ответить. Уважаемый автор, не стоит пугать людей и путать трудности, которые есть в любой сфере, и в детском туризме тоже, с умиранием детского активного туризма. Это не так. Потому что: во-первых, 2019 год по нашим опросам, показал рост спроса на походы, а не падение. Во-вторых, детский отдых должны делать добросовестные организаторы, а не теневики. Все требования по регистрации походов и палаточных лагерей понятны и выполнимы для тех, кто хочет сохранять и развивать активный туризм, а не говорить, как все стало плохо".

Поддержал Марину Грицун только Владимир Омельченко, заявивший, что готов всем все объяснить, но на предложение автора этой статьи пообщаться, так и не откликнулся...

P.S.

На чём готовить еду в походе? Использование в детских походах газового оборудования запрещено (пункт СанПин 2.22) А разведение костра допустимо только в специально отведённых для этого местах... Идёт ли при этом дождь — чиновников не интересует. Кстати, посидеть у костра тоже не получится: детям в походе строго запрещено приближаться к костру на расстояние менее пяти метров.

Ольга Кускова: "Ох, помню, в 70-е, покидали в сетку, что было дома (яйца, хлеб, помидоры, бутылку лимонада), какие-то копейки на билет на электричку и за город классом с учителем. А там трава по пояс, речка, жучки-стрекозы, веночки плели, в пятнашки играли. Вечером приезжали домой довольные и усталые..."

Елена Прекрасная: "Самые яркие воспоминания из школы - ночёвка в палатках на берегу речки. С рыбалкой, купанием, кострома, песнями. Святое забрали у детей ((

Артем Журавков: " За мой реализованный в 1997-м году на Ольхоне (половина денег вообще бюджет Ангарска) проект экологического детского лагеря. (прошло ~180 -200 человек ), и был награждён как лучший проект отдела молодёжи области!!! Сейчас я бы СЕЛ В ТЮРЬМУ не успев начать... и сел лет на 15)))

Более 100 объектов пассажирской инфраструктуры отремонтированы на Северо-Кавказской железной дороге в 2019 году, сообщила пресс-служба магистрали.

«Инвестиции в ремонт пассажирских платформ на Северо-Кавказской железной дороге составили более 300 млн руб.», — говорится в сообщении.

Работы выполнены на площади около 640 тыс. кв. метров. Так, завершен ремонт пассажирских платформ на станциях Чемитоквадже, Григорополисская, Олимпийская деревня, Шаумяна, 1300 км, Баканская, Отрадо-Кубанская, Колонка.

Кроме того, в 2019 году в рамках реализации инвестиционной программы ОАО «РЖД» более 50 млн руб. направлено на проектно-изыскательские работы по реконструкции платформ на участке Ростов — Лихая, устройству вспомогательных технологических площадок на станциях Замчалово и Каменоломни для сервисного обслуживания подвижного состава, а также проектированию вокзала на станции Минутка.

Как ранее сообщал Gudok.ru, ОАО «РЖД» инвестировало в реконструкцию пути на Северо-Кавказской железной дороге в 2019 году 6,5 млрд руб.

Гарантирующие поставщики Северного Кавказа задолжали «Росэнергоатому» 11,2 млрд рублей

На заседании Наблюдательного Совета Ассоциации «НП Совет рынка» при участии представителя Минэнерго России Юрия Маневича рассмотрена программа, предусматривающая выход на надлежащий уровень расчетов на оптовом рынке гарантирующих поставщиков Северного Кавказа, Республики Калмыкия и Республики Тыва.

В качестве системного решения основной проблемы оптового рынка по приросту неплатежей на заседании было зафиксировано следующее:

- Провести реструктуризацию задолженности, накопленной гарантирующими поставщиками Северного Кавказа до 01.01.2020. Реструктуризация запланирована на 4-5 лет на условиях платности в размере ключевой ставки.

- Все расчеты должны быть проведены через уполномоченную кредитную организацию рынка, в том числе, при финансовой поддержке ПАО «Россети».

- Также при поддержке ПАО «Россети» с июля 2020 года должна быть обеспечена полная оплата обязательств данных гарантирующих поставщиков перед генерирующими компаниями.

- Важными условиями реструктуризации является последующие решения о лишении статуса субъектов рынка двух гарантирующих поставщиков – АО «Севкавказэнерго» и ПАО «Дагестанская энергосбытовая компания» до апреля и июля 2020 года соответственно для недопущения дальнейшего прироста задолженности данных компаний.

Работа по выработке рассмотренных решений велась в течение 2019 года АО «Концерн Росэнергоатом» совместно с Минэнерго России, Ассоциацией «НП Совет рынка», Ассоциацией «Совет производителей энергии» и ПАО «Россети».

«Проблема неплатежей гарантирующих поставщиков за потребленную электроэнергию – одна из самых сложных с момента начала запуска оптового рынка. Выработанная программа действий является важным этапом работ по улучшению общей ситуации с задолженностью на оптовом рынке электроэнергии, что особенно актуально в условиях введения лицензирования деятельности гарантирующих поставщиков с июля 2020 года», - отмечает Александр Хвалько, заместитель генерального директора - директор по сбыту АО «Концерн «Росэнергоатом».

На сегодняшний день объем задолженности гарантирующих поставщиков Северного Кавказа перед АО «Концерн Росэнергоатом» составляет 11,2 млрд рублей. При этом их долги пропорциональны доле поставки Концерна на оптовый рынок электроэнергии и составляют около 20% от общей задолженности гарантирующих поставщиков Северо-Кавказского федерального округа.

«Принятые решения никак не отразятся на населении Северного Кавказа, исправно оплачивающем услуги, но позволят изменить критическую ситуацию по накоплению задолженности перед производителями электрической энергии», - подчеркнул Александр Хвалько.

Бизнесу готовят «умную» таможню

В 2021 г. планируется завершить реформирование таможенной службы, сообщил в Совете Федерации глава ФТС Владимир Булавин. В стратегии развития на ближайшие десять лет предлагается предусмотреть переход от электронной таможни к интеллектуальной.

Таможенная служба проходит через самое масштабное за последние годы реформирование. Об этом руководитель ФТС Владимир Булавин заявил на правительственном часе в Совете Федерации.

Реформа предполагает существенное сокращение и укрупнение мест таможенного декларирования. «Весь его объем сосредоточится в 16 центрах электронного декларирования, расположенных на государственных площадях. Ранее их было более 600, и все они, как правило, находились в зданиях, принадлежащих бизнесу», – рассказал глава Федеральной таможенной службы.

Сейчас, по словам Владимира Булавина, функционирует 12 центров, в этом году будут созданы еще четыре электронные таможни с центрами электронного декларирования.

«В 2021 году мы планируем завершить реформу», – отметил глава ведомства.

Первый опыт работы центров он оценил положительно. По словам руководителя ФТС, удается в том числе повышать результативность контроля, добиться большего единообразия в принятии решений, разорвать личный контакт между выпускающими инспекторами и участниками ВЭД, существенно снизить коррупционные риски.

Как сообщает корреспондент Fishnews, в презентации, которую Владимир Булавин представил на заседании Совета Федерации, перечислено 16 ЦЭД:

– Приволжский в Нижнем Новгороде,

– Уральский в Екатеринбурге,

– Северо-Кавказский в Минеральных Водах,

– Владивостокский,

– Новороссийский,

– Калининградский,

– Сибирский в Красноярске,

– Балтийский,

– Московский областной,

– Акцизный специализированный,

– Авиационный,

– Энергетический,

– Центральный в Москве,

– Дальневосточный во Владивостоке,

– Северо-Западный в Санкт-Петербурге,

– Южный в Ростове-на-Дону.

Глава ФТС также рассказал о подготовленном проекте Стратегии развития таможенной службы до 2030 г. Главный вектор в ней – переход от электронной таможни к интеллектуальной.

«Умная» таможня, по замыслам властей, должна быть незаметной для добросовестного бизнеса и эффективной для государства.

Как отметил руководитель ведомства, планируется «научить» информационные системы не только накапливать и передавать информацию, но и обрабатывать большие данные, решать нелинейные задачи в многомерном пространстве и в итоге принимать юридически значимые решения. Один из основных проектов – модель интеллектуального пункта пропуска, с безостановочным перемещением безрисковых товаров.

Fishnews

Азовскому и Черному морям приготовили программу съемок

В 2020 г. АзНИИРХ планирует выполнить ряд экспедиций по оценке состояния рыбных запасов и экосистем Черного и Азовского морей. Кроме того, сотрудники института проведут исследования на водохранилищах юга России и соленых озерах Крыма.

Программа исследований включает учетные рейсы в морских акваториях Азово-Черноморского бассейна. На май запланированы ихтиопланктонная и зоопланктонная съемки в Таганрогском заливе, в июне, августе и сентябре – этапы учетной лампарной ихтиопланктонной и зоопланктонной съемок в Азовском море. В мае–июне и сентябре пройдут учетные траловые съемки в российском секторе Черного моря.

Для оценки запасов донных рыб в Азовское море отправятся экспедиции в июле и октябре. Закроет сезон в этом районе учетная траловая съемка по оценке запасов пиленгаса в ноябре–декабре.

Как сообщили Fishnews в пресс-службе Азово-Черноморского филиала ВНИРО (АзНИИРХ), в этом году много внимания уделят состоянию популяций водных биоресурсов во внутренних водных объектах рыбохозяйственного бассейна. Научные работы будут организованы на водохранилищах Ростовской области (Веселовском, Пролетарском, Ново-Манычском), Краснодарского края (Крюковском), Адыгеи (Октябрьском и Краснодарском), Ставропольского края (Волчьи ворота, Чограйском, Заливе Строй-Маныч и на озере Мокрая Буйвола).

Сотрудники филиала также проведут исследования в Калмыкии на озере Лысый лиман и на внутренних соленых водоемах Крыма — Айгульском, Кирлеутском, Круглом, Ярылгач, Джарылгач, Ойбурском, Соленом, Малом Ялы-Майнакском, Большом Ялы-Майнакском, Акташском, Киркояшском.

Полученные результаты позволят ученым обосновать величины промысловых запасов и рекомендованные объемы добычи водных биоресурсов в Азово-Черноморском бассейне на ближайшие два года.

Fishnews

Килька радует ученых и рыбаков

КаспНИРХ отмечает хорошие результаты промысла кильки в Каспийском море. По рекомендации науки добывающие предприятия стали применять траловый способ лова, на добычу выставлены дополнительные суда, осваиваются новые районы.

В последнее десятилетие промысел кильки был неэффективен, сообщили Fishnews в пресс-службе Волжско-Каспийского филиала ВНИРО (КаспНИРХ). По его информации, остатки рыболовного флота (2-5 судов) на ограниченных пространствах западной части Южного Каспия рыбонасосами на электросвет добывали от 160 до 1000 тонн кильки за год. При этом 99% улова составляла обыкновенная килька.

Исследования выявили рост запасов и анчоусовидной, и обыкновенной кильки. Ученые пришли к выводу о целесообразности новых подходов к организации промысла - с использованием новых орудий, способов и районов лова.

Было установлено, что в осенне-зимний период наиболее перспективен траловый лов в западных районах Среднего Каспия. С учетом рекомендаций института в сентябре 2019 г. три новых для бассейна промысловых судна впервые вышли на добычу кильки в западную часть Среднего Каспия. Они приступили к разведке промысловых скоплений во взаимодействии со специалистами КаспНИРХ.

Используя разноглубинные тралы, рыбаки добились высоких уловов – от 9 до 29,8 тонны в сутки. Вылов тралами на конец года достиг 2,2 тыс. тонн при общем вылове килек в 3,65 тыс. тонн (вместе с уловами ставными неводами и рыбонасосами), отметили в институте.

В январе 2020 г. на промысел вышли уже 5 судов, вооруженных разноглубинными тралами. Среднесуточный вылов одного судна составлял 15,6 тонны, хотя на отдельных судах за сутки добывали до 60 тонн. В целом с начала текущего года на 26 января добыто 1183 тонны кильки. Траловый промысел продолжается.

Fishnews

Заседание Совета по развитию местного самоуправления

Владимир Путин провёл в Красногорске заседание Совета по развитию местного самоуправления, посвящённое роли местного самоуправления в реализации национальных проектов.

Перед началом заседания Президент ознакомился с работой Центра управления регионом Московской области.

* * *

В.Путин: Где у нас Василий Юрьевич [Голубев, губернатор Ростовской области]?

Сегодня у нашего коллеги Василия Юрьевича День рождения. Поздравляем Вас!

Уважаемые коллеги, добрый день!

Мы сегодня обсудим, считаю, ключевые задачи и перспективы развития местного самоуправления.

У этого – мы с вами постоянно повторяем это, и это соответствует действительности – самого близкого к людям уровня публичной власти огромная сфера ответственности. Где бы ни жил человек, он хочет жить достойно. С безопасными и хорошими дорогами, освещёнными улицами и хорошо прибранными дворами, благоустроенными, удобными спортивными и детскими площадками. Всё это определяет качество жизни наших граждан, влияет на будущее наших детей.

Наша общая задача – обеспечить эффективность местного самоуправления, устранить разрывы, несогласованность между регионами и муниципалитетами.

На федеральном уровне надо значительно улучшить координацию во всём, что касается местного самоуправления. В этой связи прошу начать разработку проекта новых Основ государственной политики в сфере развития местного самоуправления на период до 2030 года.

Прежде всего требуется упрочить финансовое положение муниципальных структур. Именно здесь причины многих трудностей в их – в вашей – работе.

Предлагаю субъектам Федерации в отношении бюджетных кредитов муниципальных образований реализовать меры, аналогичные федеральным решениям по реструктуризации бюджетных кредитов, а их у нас по всей бюджетной системе муниципалитетов где-то около 25 процентов. Исходя из расходов муниципалитетов на решение приоритетных проблем на местах, безусловно, нужно это делать и с учётом дополнительных доходов, поступающих в бюджеты регионов от реализации инвестпроектов на территории муниципальных образований.

Органы местного самоуправления не входят в систему государственной власти, это мы с вами все хорошо знаем. Но они находятся, естественно, здесь, а не где-то там, в космическом пространстве, на Луне. Они часть нашего общества, страны и системы управления. А их самостоятельность в пределах своих полномочий не означает разорванности, разделённости единого политического, экономического, культурного, транспортного пространства России. Напротив, чёткое исполнение своих обязанностей каждым уровнем власти, их тесное взаимодействие между собой, деловое партнёрство – это основа и гарантия выполнения наших планов по повышению качества жизни граждан Российской Федерации.

Поэтому так важно обеспечить единство всех уровней публичной власти. Я, если вы обратили на это внимание, уверен, что, конечно, вы не могли это не заметить, говорил об этом и в Послании, где предложил прямо закрепить эту принципиальную позицию в Основном законе нашей страны, в Конституции.

Хотел бы вновь подчеркнуть: обсуждаемые сейчас поправки к Конституции не затрагивают фундаментальных положений первой и второй глав нашего Основного закона, где, напомню, гарантируется самостоятельность местного самоуправления. Будем строго им следовать, обеспечивать такие условия для каждого муниципалитета в России, чтобы он мог работать эффективно, с максимальной пользой для людей и активно включаться в достижение национальных целей развития как надёжное, а не какое-то слабое или инертное звено во всей системе власти.

Тем более что именно на местах «фокусируется» абсолютное большинство национальных проектов, причём роль местного самоуправления в их реализации возрастёт многократно, если будут прочные, действенные контакты между муниципалитетами и гражданским обществом.

Национальные проекты воплощаются в жизнь усилиями, талантом, инициативой самих наших людей. Поэтому муниципальной власти нельзя засиживаться в кабинетах. Нужно быть с людьми, обсуждать с ними самые насущные вопросы.

Механизмы прямой коммуникации власти и граждан уже выстроены во многих регионах. Они позволяют в режиме онлайн – мы сейчас только смогли убедиться, думаю, что вам коллеги из Московской области тоже показали, как это всё работает в жизни, да и не только в Московской области, во многих других уже субъектах Российской Федерации, – вот эти современные технологии, выстроенные в «цифре», позволяют быстро реагировать на повседневные проблемы жителей, отвечать на их инициативы, на их обращения, реагировать соответствующим образом, а значит, эффективнее и быстрее решать проблемы, с которыми люди сталкиваются в повседневной жизни.

Только что здесь, в Красногорске, мы видели, как я сказал, хорошие примеры. Но этого пока маловато. Красногорск, Татарстан, Москва, ещё несколько регионов. Но этого маловато. Нужно тиражировать эти положительные практики по всей стране. Такие же цифровые платформы нужно создать во всех субъектах Федерации, в крупных городах, в центрах местного самоуправления. Если где-то своих денежных средств не хватает, бюджетных средств, значит, нужно поддержать такие начинания из бюджетов других уровней.

Необходимо проанализировать и опыт поощрения лучших муниципалитетов, местных проектных команд, тиражировать, как я уже сказал, эти управленческие решения.

Давайте всё это пообсуждаем.

Слово Максиму Геннадьевичу Решетникову. Пожалуйста.

М.Решетников: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

В Послании Вы, Владимир Владимирович, отметили, что конечная цель реализации национальных проектов – это обеспечение высокого стандарта жизни и равных возможностей для каждого человека в каждой точке страны. И, конечно, люди не различают, какой именно уровень власти отвечает за тот или иной элемент стандарта, за конкретные изменения: федеральная власть, региональная или местная.

При этом большинство из тех вопросов, которые волнуют население в первую очередь, находится в зоне ответственности муниципалитетов, и эти полномочия у нас реализуются двумя уровнями местной власти, муниципальными районами, их у нас 1600 по всей территории страны, и в их составе 1400 городских поселений и почти 17 тысяч сельских поселений. А также существует 600 городских округов, где полномочия поселенческого и районного уровня соединены воедино.

При этом за последние 11 лет произошло сокращение числа муниципалитетов на 13,5 процента, при этом в основном как раз число муниципалитетов у нас сократилось за счёт сокращения именно поселений. Для этого существуют экономические обоснования. Дело в том, что в сельских поселениях зачастую 70, а то и 80 процентов расходов приходится на расходы на управление. Иными словами, на местные администрации. Соответственно, денег на реализацию конкретных проектов – приведение в порядок социальной сети, поддержание территорий – остаётся очень немного, и зачастую то, что делается, делается по предписаниям прокуратуры или по решениям судов.

И при этом это всё не вина поселений, это их беда. Дело в том, что наши процедуры – 44–й Федеральный закон систем закупок, Налоговый кодекс, Бюджетный кодекс, система управления имуществом – они никаких поблажек для поселений не делают. Иными словами, что крупный регион, что региональное правительство, что крупный город, что деревня в 1500 человек, поселение в 1500 человек, должны реализовывать одни и те же управленческие функции. Поэтому местные администрации вынужденно берут этот управленческий персонал, нанимают чиновников, потому то за всем следует ответственность, поэтому как раз и идут процессы преобразования. И если до начала 19-го года, как правило, преобразовывались в городские округа, то в прошлом году был принят федеральный закон, появилось понятие муниципальных округов, и с принятием этой возможности процесс ускорился, он как раз позволяет формировать одноуровневую систему местного самоуправления, в том числе и в сельской местности.

При этом надо сказать, что, как правило, при таком преобразовании власть от людей не отдаляется, потому что там, где были поселения, остаются территориальные отделы, которые взаимодействуют с людьми, решают их местные вопросы так же, как и решали по большому счёту поселения. Но все процедуры теперь: закупок, управления бюджетом и так далее – осуществляются на уровне муниципальных районов; и это собирает воедино все полномочия, даёт ускорение в управленческих процессах – в общем, существенно процессы начинают двигаться быстрее. И эти преобразования позитивно оцениваются жителями, которые тоже устали от того, что идут в поселения, поселения кивают на район, район кивает на поселения, и всё это формирует замкнутый круг.

Я, как совсем недавно губернатор Пермского края, где, Владимир Владимирович, за два года в процесс преобразования вошли 33 района и прошли эти процедуры, и, в общем, люди это позитивно оценили, и мы только на оптимизации управленческого аппарата сэкономили 600 миллионов рублей, которые остались в территориях, – это примерно пять процентов расходов консолидированных районов, то есть это половина тех инвестиционных расходов, которые они тратили. И мы с краевого уровня на каждый сэкономленный рубль давали ещё рубль сверху, сформировали на три года программу развития, и, соответственно, посовещавшись с людьми, депутаты направили деньги на скважины, на ремонт каких-то социальных объектов, на освещение. И в результате эти процессы преобразования очень позитивно воспринимаются, и опыт края был востребован, очень многие коллеги из других регионов к этому обращались.

Ну и, конечно, важнейшим событием в развитии местного самоуправления стала реализация национальных проектов. Благоустройство, расселение аварийного жилья, дороги, спорт, культура, детские сады – это как раз те направления национального проекта, где вопросы решаются на уровне муниципалитетов. И у нас около трети расходов всех национальных проектов идёт именно на муниципальный уровень на реализацию этих мероприятий. При этом в жилье это три четверти расходов, в культуре – более половины, в образовании – 43 процента.

Соответственно, если мы посмотрим общий уровень поддержки органов местного самоуправления с федерального и регионального уровня на такие проекты, то она с 17-го года выросла в три раза. При этом предварительные цифры освоения средств по национальным проектам показывают, что при среднем уровне освоения средств 94 процента те направления, которые связаны с муниципалитетами, там освоение существенно меньше, менее 88 процентов. Во многом это связано с тем, что муниципалитеты не всегда справились с реализацией тех задач, которые были поставлены. Этому есть объективные причины: отсутствие проектно-сметной документации, отсутствие, где-то ещё неготовность специалистов на местах, то есть такие проблемы роста. Ну а где-то, конечно, есть проблемы, связанные с работой местных администраций.

И в результате, Владимир Владимирович, такое невыполнение национальных проектов на местах толкает губернаторов к чему? Ведь каждый губернатор отвечает в целом за реализацию проекта на своей территории, в целом по региону, и если один-два муниципалитета не выполняют, получается, что весь регион не выполняет национальные проекты. И в этих условиях губернаторы просто на следующий год лишают муниципалитеты, которые не справляются с задачами, средств, и, получается, что мы в результате наказываем не местные администрации, которые что-то не могут, а мы наказываем жителей.

Вы, конечно, помните, у нас аналогичный вопрос был в рамках заседания Государственного совета по линии взаимодействия федерального центра и регионов, и тогда было лично Ваше решение, Владимир Владимирович, не наказывать региональные бюджеты, не снимать с них деньги, а усилить ответственность региональных чиновников. И, наверное, нам аналогичный механизм надо реализовать и относительно муниципалитетов, а именно: сделать прозрачную систему их оценки, обновить её. Она есть, есть 607-й указ от 2008 года, но с учётом национальных проектов его можно было бы обновить и, соответственно, дальше усилить ответственность тех муниципалитетов, которые участвуют в нацпроектах, берут федеральные деньги Соответственно, потом, если что-то происходит, тоже должна быть какая-то ответственность.

И, наконец, эта волна национальных проектов, и те изменения, которые сейчас идут, конечно, породила очень мощный запрос со стороны органов местного самоуправления на обучение, на распространение лучших практик, в целом на обмен информацией, и в общем и целом мы должны на этот запрос реагировать. Предлагаем в проекте поручения как раз такие решения зафиксировать, Владимир Владимирович.

Прошу поддержать.

Спасибо.

В.Путин: Хорошо. Спасибо большое.

Пожалуйста, Виктор Борисович Кидяев.

В.Кидяев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Тема моего выступления – «Роль местного самоуправления в реализации национальных проектов».

Вначале позвольте поприветствовать Вас от всего муниципального сообщества. Мне хотелось сказать большое спасибо, Владимир Владимирович, Вам за Ваше прорывное Послание Федеральному Собранию. В нём Вы отметили ключевую проблему местного самоуправления, разрыв между государственным и муниципальным управлением, разделённость и запутанность полномочий. Муниципалитеты должны быть встроены в государственную повестку, потому что только на земле действительно видно, в чем нуждаются люди. Здесь можно рекомендовать главам субъектов обеспечить участие муниципалов в работе региональных проектных офисов, которые отвечают за координацию по национальным проектам. Это позволит планировать именно те мероприятия, в которых территории действительно нуждаются, внедрять механизмы привлечения граждан к обсуждению нацпроектов и организовать общественный контроль, а также согласовывать графики мероприятий на местах, потому что недопустимо, когда новая стройка разрушает результаты только что завершённых работ. Мы должны и обязаны беречь каждый бюджетный рубль.

В связи с этим предлагаем поручить новому Правительству подготовить методические рекомендации по муниципальному участию в нацпроектах. Кроме того, учитывая высокое социальное значение нацпроектов, важно обеспечить широкое информационное сопровождение мероприятий в муниципалитетах, в том числе в местных СМИ. Глав и служащих муниципальных образований надо учить проектной деятельности и современным управленческим технологиям. Это можно и нужно делать в профильных вузах, таких как РАНХиГС или по программам РАНО «Россия – страна возможностей».

Но также местному самоуправлению нужно видеть свои горизонты, поэтому, Владимир Владимирович, мы полностью поддерживаем, как Вы сказали, разработку основ государственной политики в сфере местного самоуправления. Можно поручить эту работу Правительству вместе со Всероссийской ассоциацией развития местного самоуправления.

При подготовке данного документа предлагаем опираться на план реализации Стратегии пространственного развития, где уже максимально учтена муниципальная позиция. Но также было бы своевременным включить в основы государственной политики цифровизацию процессов муниципального управления и международное сотрудничество. Нужно определить порядок и условия муниципальных международных и внешнеэкономических связей.

Но, коллеги, есть большой вопрос: кто на федеральном уровне будет отвечать за развитие местного самоуправления? Сейчас вопросами муниципалов занимаются сразу несколько министерств, а нам нужно «одно окно». Предлагаем поручить системную координацию Министерству экономического развития, создав в нём отдельную управленческую структуру. При этом можно использовать кадровый ресурс Министерства по делам Северного Кавказа, которое недавно упразднили. Минэкономразвития занимается вопросом пространственного развития, реализацией национальных проектов и ведёт работу по совершенствованию муниципальных полномочий. Поэтому считаем, что министерство сможет максимально раскрыть потенциал местного самоуправления для социально-экономического развития страны.

Как вы знаете, с августа 2016 года Правительство проводит конкурс на лучшую муниципальную практику. Общий объём призового фонда составляет 40 миллионов рублей. Эти деньги получают 24 муниципалитета-победителя. Положа руку на сердце это весьма скромный приз. Просим Вас, Владимир Владимирович, в разы увеличить премиальный фонд, а если его довести до одного миллиарда, муниципалы были бы Вам очень, очень благодарны.

Большое Вам спасибо, Владимир Владимирович, ещё за один конкурс – по созданию комфортной среды в малых городах и исторических поселениях. За два года получили господдержку 160 проектов по благоустройству из 63 регионов.

Теперь есть ещё одна большая просьба – включите в этот конкурс города с исторической застройкой, где проживает более 100 тысяч человек, и предусмотреть для этой категории дополнительное финансирование в 10 миллиардов рублей. Такое решение принесёт хорошие плоды, потому что всё до копейки пойдёт на развитие городов и на сохранение исторической памяти. Как раз тот случай, когда лучший способ сохранить деньги – вовремя и грамотно их потратить.

Владимир Владимирович, ещё одно предложение, которое не требует затрат. Крайне важно поощрить коллег, посвятивших свою жизнь служению малой родине, земле и людям. Предлагаем ежегодно награждать государственными наградами лучших представителей местного самоуправления к их профессиональному празднику 21 апреля.

Коллеги, настало время объединить усилия и опыты всех организаций межмуниципального сотрудничества. Для этого создана Всероссийская ассоциация развития местного самоуправления. Её учредителем стали все крупнейшие муниципальные сообщества, все регионы поддержали создание этой организации. Она должна стать единым методологическим и просветительским центром для всего местного самоуправления.

Владимир Владимирович, просим поручить Правительству России совместно с ассоциацией подготовить доклад с анализом лучших муниципальных практик по участию в национальных проектах.

Далее предлагаем создать библиотеку таких практик и распространять их по стране.

Владимир Владимирович, Вы сказали, что полномочия и реальные возможности местного самоуправления будут расширены и укреплены. У нас появилась надежда на решение очень наболевшего вопроса – несоответствие полномочий и финансов.

Владимир Владимирович, как на духу: вот живой пример из Дальнего Востока. Село Ивановка, краевой центр Ивановского района Амурской области, девять тысяч жителей. Нет ни канализации, ни очистных сооружений. Глава поселения Валентина Викторовна Ольшевская. Я вижу, сейчас она с нами. С 2015 года она добивается решения вопроса. Только на одну проектную документацию ей требуется семь миллионов рублей. Коллеги, вы знаете не понаслышке, какая это проблема – подготовка проектной документации, потому что отсутствуют деньги. И здесь на строительство очистных требуется ещё 45 миллионов, а бюджет поселения – всего 36.

Полномочия надо исполнять. Надо. Но делать это без денег крайне трудно. Год 150-летия городской реформы. Сама история велит нам привести в соответствие муниципальные полномочия и финансы.

Владимир Владимирович, мы понимаем, что полномочия и деньги – это прежде всего ответственность. Муниципалы готовы её нести перед своими жителями и перед государством.

Ну и крайнее, Владимир Владимирович, ещё одна небольшая просьба, разрешите? Спасибо.

Хочу попросить Министра финансов Антона Германовича высказать предложения по балансу муниципальных полномочий и финансов. Я уверен, я знаю, что у него есть наработки. Муниципалы очень ждут конкретных решений.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое за Ваше выступление. Так вкрадчиво подобрались Вы к Министру финансов. Он всё слышит. Мы подготовили проект решения уже, но, собственно говоря, собрались для того, чтобы, по сути говоря, его актуализировать. Вместе с вами посоветоваться, что является первоочередным. Я услышал, что Вы сказали, я в своём заключительном слове тоже отреагирую на эти вещи.

Якушев Владимир Владимирович, пожалуйста.

В.Якушев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

С 2017 года на территории России реализуется проект «Формирование комфортной городской среды». И когда формировались национальные проекты, этот проект уже продолжился в рамках отдельного мероприятия национального проекта «Жильё и городская среда».

С 2017 года участниками проекта стали более 5000 муниципальных образований, в которых было благоустроено 53 тысячи дворов и 14 тысяч общественных пространств. Нужно сказать, что со времён Советского Союза это обширная программа благоустройства. На эти цели только из федерального бюджета было направлено 95 миллиардов рублей. И мы увидели, что от реализации этих масштабных мероприятий получился мощный социальный эффект, население очень хорошо отреагировало на реализацию данных мероприятий.

И главное, Владимир Владимирович, когда стартовал этот проект, это было Ваше поручение, когда собирался Совет по местному самоуправлению в городе Кирове, Вы поставили задачу, что при обсуждении проектов благоустройства обязательно должно принимать участие в этом население. И этот показатель также «зашит» сегодня уже в рамках национального проекта. И я докладываю, что по итогам 2019 года в тех муниципальных образованиях, где было проведено благоустройство, граждане в возрасте старше 14 лет, 10 процентов от жителей старше 14 лет, на этих территориях приняли участие в обсуждении этого проекта. Это приличная цифра, но у нас более амбициозные планы. И Вы правильно совершенно сказали, что нужно включать другие механизмы, применять цифровые технологии. И к 2020 году у нас этот показатель уже должен быть 30 процентов. Предстоит очень серьёзная и важная работа.

Ещё один важный момент, и об этом тоже говорили как раз в Кирове, – это привлечение горожан к обсуждению вопросов благоустройства не только властями, но и нужно развивать волонтёрское движение. И основное подспорье в нашей работе – это как раз уже сформированные такие городские сообщества.

Хочу Вам доложить, что при Минстрое России создан координационный совет по добровольчеству и вовлечению молодёжи в развитие территорий. Мы сегодня видим эти эффекты, в 45 регионах страны уже созданы такие молодёжные объединения, которые работают над этими вопросами, и мы видим конкретные результаты.

По конкурсу, Всероссийскому конкурсу малых городов и исторических поселений, 13 проектов, которые были реализованы, они как раз были реализованы вот такими объединениями. Это очень здорово объединяет людей в муниципальных образованиях. И конкурс, конечно, даёт тоже колоссальный эффект, потому что когда мы встречаемся и с населением и когда мы видим отклики людей, люди очень хорошо реагируют на всё происходящее. И, конечно же, для малых городов и исторических поселений это такой очень мощный драйвер.

В 2019 году завершено 80 таких проектов, проведён второй конкурс. И естественно, что в дальнейшем точно так же порядка 80 проектов будут реализованы в следующем году. Вот тут коллеги ставили вопрос о том, что мы проводим такой конкурс в городах с населением до 100 тысяч, и, может быть, действительно подумать, потому что мы очень предметно обсуждали тогда вопрос в Казани, когда проходил президиум Государственного совета, и много губернаторов, которые поднимали этот вопрос о том, что те города, которые имеют население свыше 100 тысяч, неплохо было бы организовать такой конкурс, и это тоже было бы таким серьёзным толчком по развитию наших муниципальных образований.

Я всё-таки тоже хотел бы сказать пару слов про Московскую область, потому что мы сегодня проводим на их территории это мероприятие. Нужно сказать, что это один из лидеров регионов как раз по вопросам реализации проекта «Комфортная городская среда» и по цифровизации, как раз то, что Вы сказали, они действительно имеют очень хорошие показатели. Минстрой реализует ещё один проект – это проект «Умный город». Сегодня в проекте у нас участвует 203 муниципалитета, и мы рассчитываем, что число участников муниципальных образований будет расти.

Очень коротко хотел бы сказать ещё об одном важном событии, которое произошло в 2019 году. Мы впервые рассчитали индекс качества городской среды – это ещё один из важных показателей, там 36 показателей «зашито» в этом индексе, и по этим показателям мы должны оценить наши муниципальные образования, соответствуют они у нас благоустроенным территориям или нет. Нужно сказать, что при расчёте этого индекса у нас 23 процента городов России признаны на данный момент благоустроенными. Но опять же предстоит огромная работа, потому что к 24-му году этот показатель у нас должен вырасти до 60 процентов, поэтому вместе с коллегами из регионов, из муниципальных образований мы, конечно, будем очень серьёзно в этом направлении работать.

И очень важный вопрос – это тоже один из вопросов, которые администрирует наше министерство, Владимир Владимирович, это, конечно, вопросы, связанные с развитием коммунальной инфраструктуры, коллеги про это говорили, он заслуживает отдельного, серьёзного обсуждения.

И я обращаюсь сегодня к Вам с просьбой провести отдельное заседание по вопросам местного самоуправления, как раз посвящённое вопросам развития коммунальной инфраструктуры. Этот вопрос важен сам по себе, и он сегодня важен ещё в рамках реализации национального проекта «Жильё и городская среда», потому что мы сегодня говорим о том, что нам надо наращивать жилищное строительство, а без подготовленной, хорошо работающей коммунальной инфраструктуры сделать это достаточно сложно. Поэтому я думаю, что мы с коллегами подготовимся. И очень предметно готовы провести такое мероприятие, рассказать о той проблематике, которая на сегодняшний день существует у нас, в Российской Федерации.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Пожалуйста, Любимова Ольга Борисовна, Министр культуры.

О.Любимова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

В 2018 году в Коломне состоялся Форум малых городов и исторических поселений. По его итогам Вы дали Министерству культуры ряд поручений, согласно которым необходимо усовершенствовать нормативную базу и выработать меры комплексной поддержки таких населённых пунктов.

Позвольте коротко доложить об исполнении. В 24 субъектах, где располагаются исторические поселения, приняты региональные акты, устанавливающие порядок определения стоимости госэкспертизы земельных участков. Подготовлены проекты постановлений Правительства Российской Федерации, они предусматривают возможность выделения отдельных участков, не требующих экспертизы, а также сокращают сроки выдачи разрешений на проведение археологических полевых работ с 15 рабочих дней до семи, завершим эту работу до 1 мая. Также разработаны и доведены до регионов чёткие критерии отнесения территорий к историческим поселениям. Все вопросы по развитию малых городов и исторических поселений мы решаем в плотном взаимодействии с коллегами из других ведомств, в первую очередь это Минстрой и Минэк. Создаются особые экономические зоны и ведётся грантовая поддержка малых городов. Здесь уже прозвучал несколько раз конкурс, который проводится Минстроем, по комфортной городской среде. И в прошлом году в его рамках 17 исторических поселений получили почти 1 миллиард рублей.

Один из ярких примеров комплексного многостороннего подхода к решению проблем малых городов – это Арзамас, и я хотела о нём рассказать чуть подробнее. Одновременно город поддерживается в рамках создания паломническо-туристического кластера Арзамас–Дивеево–Саров, получает средства в программе «Культура малой родины» и, конечно, является участником нацпроекта «Культура», а также есть совместные проекты с Русской православной церковью и РЖД. И в общей сложности Арзамас, где проживает чуть больше 100 тысяч человек, в ближайшие годы получит на развитие более 1 миллиарда рублей.

Очень важно, что работа, которая ведётся, даёт импульс как культурным, так и экономическим преобразованиям, и историческое наследие становится для регионов уже не обременением, а, наоборот, фактором роста.

Владимир Владимирович, конечно, муниципальные образования, в первую очередь это сёла и малые города, принимают активное участие в нацпроекте «Культура», и для нас это, в общем, приоритет по большому счёту. 95 процентов средств, из которых половина – прямые субсидии регионов, идут на нужды муниципальных образований: это ремонт, строительство учреждений культуры, оснащение их современным оборудованием, поддержка волонтёрства, творческих инициатив и внедрение цифровых технологий.

Кассовое исполнение муниципальными образованиями по итогам прошлого года – 98 процентов, это результат эффективного контроля по всей цепочке: от федерального центра к субъекту и далее к муниципалитету, к населённому пункту и к конкретному учреждению культуры.

Но опыт реализации первого года нацпроекта показал, что обеспечить достаточным количеством кадров все муниципальные образования сейчас просто невозможно. Не раз эта проблема уже звучала, Вы упоминали также РАНХиГС, и я хотела присоединиться. Мне кажется, что подобные программы переподготовки уже существуют, и решить задачу недостатка специалистов можно как раз на базе этого вуза. Поэтому просим рассмотреть возможность выделения академии для этой цели дополнительных средств.

Если говорить непосредственно об инфраструктурных объектах, то за 2019 год было построено и отремонтировано свыше 300 домов культуры в 63 регионах. Сделано это почти для миллиона сельских жителей. Для них ДК без преувеличения становится окном в мир культуры.

Особую актуальность наша деятельность приобретает в преддверии Года народного искусства, за поддержку которого мы Вам очень признательны. Открывая новые ДК, мы видим, как они становятся центром сохранения и развития традиций, фольклора, как люди старшего поколения общаются здесь с молодёжью, делятся опытом, как все рады новым возможностям для самореализации.

Сегодня в России более 85 тысяч муниципальных учреждений культуры, половина из которых – это сельские ДК. Каждый пятый из них требует ремонта. И те 300 домов культуры, которые построены и отремонтированы в рамках нацпроекта, это всего три процента от общей потребности, а заявок, обеспеченных документацией, к нам поступило почти на 10 миллиардов рублей. И мы просили бы рассмотреть возможность увеличить финансирование программы восстановления сельских ДК в два раза начиная с 2021 года.

По программе кинофикации мы открыли 202 кинозала. Девять миллионов человек получили возможность смотреть кино рядом с собственным домом. Теперь нет необходимости приезжать в большой город, отправляться всей семьёй в целое путешествие, для того чтобы посмотреть фильм.

Появились 134 новые библиотеки, переоборудованные по модельному стандарту. Теперь это не просто такие, знаете, книгохранилища, а полноценные центры интеллектуального досуга, то, чего так не хватало людям, в первую очередь, конечно, молодёжи. Обновлены фонды, отремонтированы помещения, закуплена мебель, установлено современное оборудование и проведено обучение персонала.

Мы начали работы по реконструкции и капремонту 14 детских театров, и до конца нацпроекта все детские театры, находящиеся в неудовлетворительном состоянии, их сейчас 40, будут отремонтированы.

Также впервые запустили программу переоснащения детских школ искусств и училищ, это и новые музыкальные инструменты, и оборудование, и учебные материалы. Но этим мы решаем лишь часть проблемы. Большинству детских школ искусств, как и театрам, требуется капремонт. Поэтому вся отрасль культуры с большим воодушевлением встретила предложение, которое Вы озвучили в ходе Послания Федеральному Собранию, выделить на эти цели дополнительные средства.

Теперь что касается цифровых технологий. В нацпроекте есть отдельный блок, который так и называется – «Цифровая культура». В прошлом году мы открыли 80 виртуальных концертных залов в тех местах, где жители не имели возможности побывать на выступлении симфонического оркестра и посетить такой зал, это как сходить в кино, эффект присутствия и погружения просто невероятный. Тут стоит добавить, что, конечно, все подобные мероприятия абсолютно бесплатны.

Мультимедийные технологии появляются и в музеях. И благодаря возможностям дополненной реальности посетители могут моментально, просто наведя камеру смартфона на экспонат, получить о нём полную информацию. За прошлый год таких цифровых гидов создали 78, и, конечно, в основном это региональные музеи.

Владимир Владимирович, здесь ещё очень важный момент, который хотелось отметить. Конечно, параллельно необходимо осуществлять контроль, чтобы в подобного рода открытых уже залах продолжалась жизнь, чтобы это были не просто отремонтированные, оснащённые и замечательные центры или кинозалы. Мы будем следить – и контролировать – за тем, чтобы там был достойный репертуар, чтобы у людей была возможность посмотреть и кино, и сходить в библиотеку, пообщаться и действительно провести осмысленно время. Это очень важно, как мне кажется.

Так вот позади год реализации нацпроекта, тем не менее мы уже сейчас видим его результаты, они вполне конкретные и осязаемые. Возможность провести культурный досуг с семьёй, не покидая родного села или посёлка, города, становится для людей огромной радостью. Это не просто наши оценочные суждения, об этом говорят и результаты социологических исследований. Значит, всё, что делается, востребовано, я полагаю, это самое главное.

В.Путин В.В.: Спасибо большое.

Пожалуйста, Сергей Сергеевич Кравцов, Министр просвещения.

С.Кравцов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Ключевые цели национального проекта «Образование», напомню, вхождение России в десятку ведущих стран по качеству общего образования, а также воспитание гармонично развитой личности, причем воспитание на основе духовно-нравственных ценностей народов нашей страны, исторических и, подчеркну, национально-культурных традиций. То есть и региональный, и муниципальный уровни власти, качество взаимодействия с ними для нас, для Министерства просвещения, важны, как говорится, по определению.

Считаю, что органы местного управления системой образования должны быть напрямую вовлечены в реализацию государственной политики в этой сфере. Будем усиливать эту составляющую, вести постоянную совместную работу с коллегами на местах. Для этого руководители районных отделов образования будут включены в проектные группы, в проектные региональные офисы. Это поможет учесть их мнения, их профессиональные советы, инициативы, и думаю, поспособствуют выравниванию условий для обучающихся ребят, наших школьников, независимо от того района, муниципалитета, где они проживают.

Коротко о текущих результатах и планах на 2020 год.

По дошкольному образованию. Знаю, тема очень чувствительная, и новые задачи в этой связи Вы, Владимир Владимирович, поставили в Послании. Уверен, мы их решим.

В 2019 году введено в эксплуатацию 577 дошкольных организаций (это обеспечило 79 тысяч новых мест), в этом году планируется ввести 737 дошкольных организаций. Вопрос лицензирования в министерстве на особом контроле, взаимодействуем в Рособрнадзором. Сделаем все, чтобы все новые объекты получили лицензию без бюрократических задержек и проволочек. Надеюсь, что и главы регионов, и муниципальные органы тоже уделят этому особое внимание, помогут оперативно устранить недочеты, если они мешают получению лицензии.

Второй уровень – это школьное образование. По итогам 2019 года, введено 96 школ, в этом году планируется ввести 183 школы. К сожалению, и здесь порой возникает аналогичная проблема с лицензированием. Также держим на контроле, постараемся решить, как и вопросы, связанные с получением аккредитации.

Особо отмечу, что за счет строительства новых школ в 2021 году мы планируем ликвидировать трехсменный режим обучения. Пока он практикуется в четырех регионах: Дагестане, Ингушетии, Карачаево-Черкесии и Бурятии.

Кроме того, уже дал поручение создать специальный информационный ресурс, где будут аккумулироваться сведения обо всех объектах общего образования, их состояния. Это необходимо для более эффективного планирования в части строительства новых объектов. Я отдельно просил бы глав субъектов Российской Федерации в этих вопросах всегда учитывать мнения муниципальных властей, самих жителей. Школы, детские сады должны строиться не там, где удобнее чиновникам, а там, где это действительно нужно людям.

О дополнительном образовании – здесь крайне важно работать вместе с муниципалитетами, чтобы полнее и эффективнее задействовать местные возможности, тем более что в рамках нацпроекта активно внедряются новые форматы дополнительного образования, цифровые технологии. Создаваемая инфраструктура может использоваться и во внеурочное время, иметь самое широкое, многоцелевое значение, в чем должны быть заинтересованы и органы местного самоуправления. Здесь я имею в виду такие объекты, как технопарки «Кванториум», центры образования цифрового и гуманитарного профиля «Точки роста», создаваемые на базе сельских школ, научно-учебные лаборатории в школах и так далее.

Добавлю, что в нацпроекте запланированы и меры по повышению квалификации и методической поддержки учителей, это еще один шаг в целях общего выравнивания условий образования. Правительством в декабре утверждены основные принципы национальной системы профессионального роста педагогических работников, включая национальную систему учительского роста. Внедрение данной системы позволит повысить кадровую обеспеченность муниципальных систем образования. В рамках ее реализации мы планируем оказывать поддержку профессиональному росту педагогических работников.

Еще одна важная для нас задача – совершенствование системы оплаты труда педагогических работников, конечно же, при сохранении параметров майского указа. Мы начинаем анализ соответствующих систем оплаты труда педагогических работников, чтобы на его основе принять решение о формировании единых принципов отраслевой системы оплаты труда. К обсуждению мы будем привлекать не только регионы и муниципалитеты, но и профсоюз.

Владимир Владимирович, хочу сразу доложить, по Мурманской области, – на встрече в «Сириусе» Вы этот вопрос поднимали, – мы с губернатором переговорили, по этому году будет 100-процентная зарплата учителей средняя, как по экономике региона.

В целом будем адресно работать с муниципальными образованиями и учителями и точечно с каждой школой. Видим, что на сегодняшний день почти треть из них нуждается в методической поддержке. Это данные единой системы оценки качества образования, позволяющей оценить уровень знаний учеников вплоть до отдельно взятой школы. Кроме того, мы сделаем акцент на подготовке работников районных отделов образования.

И, наконец, буквально вчера я дал поручение организовать сбор предложений от руководителей наших районных отделов по совершенствованию системы образования. Предметно, детально все отработаем, обобщим на уровне Министерства просвещения, о результатах доложим.

Наша общая с коллегами задача, повторю, – чтобы каждый ребенок получал современное, качественное образование, вне зависимости от места проживания. В этом залог сильной, передовой системы общего образования, основа успеха профильного национального проекта.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Спасибо большое.

Голубев Алексей Викторович.

А.Голубев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Жаль, что не приехали мы в Саров, не посмотрели. Мы подготовили демонстрацию. Но надеюсь, что все-таки это состоится, и мы обязательно Вам покажем.

В.Путин: Погода не позволяет, к сожалению.

А.Голубев: Да, я все понимаю.

Итак, несколько общих тезисов понятных, что решение повседневных городских проблем отнимает у жителей много времени и нервов. На самом деле даже простые вещи, как убрать мусор, машину с газона, в администрациях включают до пяти уровней управления. Людям это абсолютно не интересно. Им хочется здесь и сейчас решить вопрос, а не интересоваться, какой чиновник за что отвечает. Цифровые технологии позволяют нам с вами это сделать и решать, отдавать поручения, осуществлять контроль почти мгновенно.

В рамках национального проекта «Жилье и городская среда» мы приступили у себя инициативно к внедрению технологии «Умного города» и создали отечественную систему «Умный Саров». В этой системе любое обращение гражданина по проблеме с мобильного телефона сразу адресуется профильному специалисту администрации, минуя бюрократические уровни. В системе обеспечивается контроль, все вышестоящие органы и уровни управления понимают, кому это дано и какие сроки, и когда решил специалист этот вопрос. Вся статистика выводится в публичную зону, то есть люди, жители могут также четко понимать, как работает администрация, кого премировать, кого наказывать. Данная практика сегодня реализуется в Нижегородской области в соответствии с поручением губернатора по паспорту регионального проекта.

Некоторые примеры работы этой системы за истекший период.

У нас было много обращений по качеству пассажирских перевозок. И трудоемкая проверка, и результаты тяжело получить. Дооснастили все старые автобусы системой ГЛОНАСС, заставили перевозчиков, которые участвуют в маршрутах пассажирских перевозок, тоже дооснаститься. Получаем данные с регионального навигационного центра и выводим эту всю информацию для жителей с прогнозом прибытия автобусов на остановку, на мобильные телефоны или на компьютер. И жалоб не стало. Аналогично мы поступаем с механизированной уборкой. То есть жители понимают, какую улицу в какой день чистят, они видят, когда машину переставить. То есть можно по знаку ориентироваться, а можно по своему смартфону. И машину никто не эвакуирует.

Ну и ситуация с лесными пожарами в Сарове, вы прекрасно знаете, что Саров находится на территории Мордовского государственного заповедника, и у нас вековые леса. И десятый год показал, какие масштабы это может иметь. Поэтому мы в системе «Безопасный город» установили часть камер на лесные массивы и фиксируем задымления. Вот в этом году летом у нас был случай соответствующий, мы на полчаса зафиксировали задымление, отреагировали, и ликвидация этого задымления в лесном массиве фактически была в течение дня решена. Аналогичная история с наводнением, с паводками. После ситуации в Тулуне, это Адыгея, мы на своем гидроузле также установили датчик и начали мониторинг. Поймали момент в августе, когда начало снижаться зеркало пруда на 3 сантиметра. Соответственно, стали разбираться, оказалось, бревно попало под шандоры. Убрали бревно, утечки воды не стало. То есть в этом смысле система себя показывает, полностью такой real time.

По освещению понятно, что любые действия 20 минут экономии по освещению, они дают сумасшедший эффект по городу. Учитываются погодные условия, освещенность, и, кроме того, географическая зона. Вот мы эту систему сегодня внедрили на половине сегментов уличного освещения, экономия уже до 5 процентов.

Большая проблема всегда у нас с вами выяснение отношений между потребителем, поставщиками ресурсов: кто, кому, что отгрузил и кто, что получил. Бесконечные судебные тяжбы, спросы, штрафы, пени и тому подобное. Сегодня мы на нескольких домах организовали пилотную систему контроля «Поставил-получил» с выводом информации на «Умный Саров», и дальше будем распространять, но здесь упираемся, конечно, в финансирование. Нам нужно оснастить 1000 домов – это приличные деньги. Но система позволит нам, в том числе, отмечать все, что связано с пуском тепла: пришло тепло, какая температура в тепловой камере – и в этом смысле мы многие задачи и свои проблемы решим.

По безопасности города. Понятно, что город очень безопасный. Когда вы приедете еще раз, коллеги, увидите. Но автомобильное движение требует внимания. Мы оснастили ряд аварийно-опасных перекрестков и выездов из города системой распознавания номеров и предоставили эту информацию оперативным службам, и у нас ситуация явно улучшается.

По схеме сбора и утилизации твердых коммунальных отходов тоже здесь есть несколько вещей. То есть мы, с одной стороны, собираем обращения жителей, с другой стороны, все контейнерные площадки и их принадлежность по контейнерам, и, с третьей, график вывоза мусоровозов и контроль за движением мусоровозов через ГЛОНАСС и видеокамеры. И эта трехслойная система позволяет нам совершенно четко понимать, что происходит на территории, кто виноват, реагировать и наказывать тех, кто не справляется со своей работой.

Вещи, связанные с линейной инфраструктурой: земляные ордера, контроль за законностью раскопок, где и что находится – пользователи системы могут получить информацию совершенно спокойно.

Есть ряд других историй, но, в частности, по школьному питанию. Вы очень хорошо в своем Послании сказали о том, что с 1 сентября будет введено бесплатное школьное питание в начальных классах. У нас это была очень больная тема, потому что в Сарове мы умудрялись с 92-го года ее поддерживать из средств, но нас тут даже немножко Минфин наказал, когда проверку осуществлял, у нас есть ограничения, по бюджетным правилам. И мы внедрили на «Умном Сарове» возможность для родителей приобретать питание. Система показала себя очень полезной. Люди знают, что дети будут есть, дети могут идти в школу без денег. И с этой точки зрения эта вариативность школьного питания и детской безопасности, конечно, очень себя зарекомендовала.

Кроме цифры, конечно, важно внедрение современных технологий в управление городом. В частности, мы внедряем все, что хорошего наработано в методологии производственной системы Росатома. То есть сначала анализируем процесс, смотрим, где у нас узкие места. Переделываем процесс, переписываем регламенты, и уже потом цифровой процесс включаем в работу. В частности, по контролю автотранспорта мы сократили трудозатраты конкретного специалиста с человека недели до человека минуты. Это сумасшедшая экономия просто реально. Потому что компьютер выдает результаты сразу, автоматически, получая данные с ГЛОНАСС.

Ну и, если говорить о развитии системы, то, конечно, мы упираемся в недостаток инвестресурса, то есть мы используем свои средства, и масштабирование на перекрестки, на дома, оно, конечно, требует серьезных затрат. Но эффекты сразу колоссальные, и всем рекомендую это правильное направление.

Я изучил опыт других городов, работая над созданием этой системы. Конечно, очень много ценных, интересных практик, которые на слуху: Москва, Московская область, Казань, Ленинградская область. Очень много сейчас делает Росатом во многих городах. Две туристические платформы сделаны свежие – в Железноводске и в кластере «Арзамас – Дивеево – Саров». Это здорово. Ростелеком ведет работы в Сатке Челябинской области и в Кольцово. Минстрой делает очень большую работу, обобщая всё это. Казалось бы, бери, пользуйся и внедряй. Но вот отсутствие, с одной стороны, финансирования, а с другой стороны – ряд проблем по которым я хотел бы буквально коротко пробежать.

Первое. Конечно, цифровизация – это не только благо, но и, вообще говоря, беда, если мы цифровизуем какие-то кривые процессы или используем неправильные исходные данные, либо у нас есть нескоординированные нормативные документы, о которых сегодня и Вы говорили, и министры говорили. То есть это большая работа по исправлению нормативных документов. Каждый сидящий здесь в своей практике часто сталкивается с этим, и примеры я у себя в докладе включил. Может быть, я сейчас не буду цитировать, чтобы время сэкономить.

Хотел бы сказать о том, что на самом деле самое, наверное, такое важное, что если в качестве исходных данных в цифровой системе заложено всё, как есть, цифровая система нам с вами не поможет, то есть останутся те же самые проблемы, просто мы быстрее будем получать ошибки. Поэтому исправление нормативки – это первое.

Второе. Нам обязательно необходимо договориться о едином стандарте цифровой системы в муниципалитетах. Это не значит, что все покупают в одном месте, но требования к этой системе должны быть стандартизированы, все должны четко понимать, какие там входы, выходы, данные и аппаратные средства должны использоваться.

Конечно, важный вопрос по финансированию. Внедрение системы не является сегодня публичным обязательством муниципалитетов, это вещь, которую реально можно решить с помощью федерального финансирования.

И, если позволите, два коротких вопроса, которые мне поручили обозначить коллеги.

Владимир Владимирович, можно?

В.Путин: Конечно.

А.Голубев: По стратегии пространственного развития России, о которой сказал Виктор Борисович, документ правильный, интересный, но проблема в том, что, например, такие территории как Саров туда точно не попадают. И хочется в этом случае вспомнить Остапа Бендера, который говорил: «Шура, мы лишние на этом празднике жизни».

В.Путин: По-моему, «чужие» он говорил. Неважно, может, я ошибаюсь.

А.Голубев: По-моему, лишние. Я проверю.

Конечно, хочется, чтобы все наши города, как Вы сказали, имели совершенно четкую перспективу, твердую экономическую основу и чтобы образ будущего у каждого города был, потому что это наши жители и мы все за то, чтобы в нашей великой стране жители чувствовали себя везде комфортно. Поэтому хотелось бы, конечно, доработать пространственную стратегию развития России с учетом перспективы развития населенных пунктов и тех новелл законодательных, которые Вы предложили в Послании, мне кажется, это было бы здорово.

И чисто личная уже просьба. Сарову нужен Указ об изменении границ. Как хотите, нам нужна территория для расширения города. У нас из 230 квадратных километров только 30 – селитебная часть, нам негде строиться. У нас все проработано, просьба эту тему как-то внимательно посмотреть.

В.Путин: Давайте, если нужна наша помощь. В чем же проблема-то.

А.Голубев: И самое короткое последнее – это включение в лучшие муниципальные практики. Есть интересная история в Челябинской области, где Росатом вместе с тремя ЗАТО отработал вместе с губернатором Челябинской области систему соглашений о включении муниципалитетов в те показатели, за которые отвечает губернатор. В 19-м система показала себя абсолютно работающей. Предложения тоже посмотрите, поделитесь со всеми.

Вот у меня, собственно, все. Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо большое.

Великий Новгород, Бусурин Сергей Владимирович.

С.Бусурин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

На сегодняшний день в древнейшем российском городе, родине российской государственности, Великом Новгороде проживает 225 тысяч жителей. Город с современными микрорайонами, большой исторической застройкой, которая накладывает серьезные ограничения для ведения хозяйственной деятельности, бизнеса. Инженерная инфраструктура создавалась после Великой Отечественной войны, конечно же, нуждается в ремонте и модернизации. И с аналогичными, схожими проблемами в городах с численностью населения от 100 до 500 тысяч человек сейчас проживает почти 28 миллионов человек.

Взаимодействуя с региональной властью, мы тем не менее понимаем, что без поддержки федерального центра отдельные проблемы не решить. И с целью обсуждения проблем городов, именно не миллионников, губернатор Новгородской области Андрей Сергеевич Никитин обратился в Министерство экономического развития Российской Федерации с предложением о создании такой площадки, на которой главы городов могли бы общаться непосредственно с представителями федеральной власти. И вот в результате 19 и 20 сентября 2019 года в Великом Новгороде впервые прошел форум дней лидеров муниципального управления, который объединил мэров городов, руководителей федеральных органов исполнительной власти, а также институтов развития. Участие в мероприятии приняло более 70 глав городов.

Хочу отметить, Владимир Владимирович, что у глав городов не так часто выпадает возможность пообщаться с федеральными министрами в таком формате, поэтому форум был особенно интересен. Я хотел бы кратко обозначить основные вопросы, обсуждаемые на форуме, это полномочия органов местного самоуправления, городская экономика, развитие малого и среднего предпринимательства, пространственное развитие и городской ландшафт, «Умный город», модернизация городской инфраструктуры. По всем обсуждаемым темам в рамках форума были предложены варианты решения. Отдельно отмечу, что по результатам обсуждения Министром экономического развития был подготовлен соответствующий перечень поручений, по реализации которых мы сейчас активно работаем.

Возвращаясь к обсуждаемым вопросам форума, хочу отметить некоторые проекты. Проект цифровизации городского хозяйства, «Умный город», про него уже говорили. Конечно же, необходимо создавать и внедрять единые стандарты федерального и регионального уровня, единые платформы решений сервисных моделей «Умного города», потому что получается, что каждый муниципалитет делает свое, и в итоге мы можем прийти к тому, что у каждого будет своя система, и мы получим так называемый зоопарк цифровых систем.

Также обсуждались вопросы по межбюджетному перераспределению, стимулированию и поэтапной передаче части налогов на муниципальный уровень, в частности, упрощенной системы налогообложения. Я знаю, что многие регионы уже к этому подступают, и, в частности, в Новгородской области это уже реализуется.

Также были рекомендации по подготовке предложений о совершенствовании законодательства в части развития межмуниципального взаимодействия и достижения агломерационных эффектов.

В отношении еще одной актуальной темы форума «Городская экономика и развитие малого (среднего) предпринимательства» отмечу следующее. Мы, конечно, понимаем, что город должен формировать собственную налоговую базу, доходную базу. И я хочу поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, за те решения, которые Вы приняли по развитию туристической сферы. Благодаря Вашей поддержке в Великом Новгороде появятся две набережные и одна пешеходная улица – это самые посещаемые для новгородцев места, и для туристов, и, конечно же, там появится и будет развиваться малый и средний бизнес.

Отдельно остановлюсь на актуальных для всех вопросах форума, касающихся сбалансированности бюджета, финансирования и исполнения переданных органам местного самоуправления полномочий. Мы прекрасно понимаем, что перераспределить средства областного бюджета в пользу того или иного муниципального образования, конечно же, просто так невозможно, потому что тогда региону нечем будет софинансировать те районы, которые не имеют больших экономических перспектив, но в которых тем не менее живут и трудятся наши жители. Считаем, что тут необходима федеральная поддержка. Возможно, это надо учитывать при межбюджетных трансфертах.

Учитывая, что на форуме активно обсуждались вопросы реализации национальных проектов, позвольте от лица новгородцев поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, за то, что делается в данном направлении. Благодаря нацпроектам в Великом Новгороде революционным образом улучшились дороги, благоустраиваются общественные территории, появились две новые школы при том, что школы в городе не строились порядка 30 лет, строятся детские сады. Я уверен, что при Вашей поддержке, Владимир Владимирович, мы сможем создать новые условия для повышения качества жизни наших жителей.

Хотелось бы остановиться еще на одной теме – муниципальное и международное сотрудничество. Виктор Борисович Кидяев эту тему затронул. Великий Новгород активно участвует в международном движении «Международный Ганзейский союз». В этом Союзе 195 городов из многих стран Европы, в том числе 16 наших, русских, городов. Руководящие органы Ганзейского союза – это президиум (четыре человека), который выбирается на конкурсной основе. И уже на протяжении ряда лет один представитель из России, из Великого Новгорода. И активная работа в этом союзе укрепляет международное признание Российской Федерации, нашей страны.

И в качестве предложения: подготовить предложения по определению порядка и условий осуществления муниципальными образованиями международных и внешнеэкономических связей. Это пойдет только на пользу, потому что муниципальная дипломатия представляет интересы нашей страны, обогащает культурную составляющую, развивает экономические связи.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо.

Что касается поддержки, то мы, как правило, не «окрашиваем» эту поддержку, регионы получают эти средства и сами определяют приоритеты, куда они должны их направить.

Пожалуйста, Антон Германович, прокомментируйте.

А.Силуанов: Да, спасибо, Владимир Владимирович.

Если мы говорим о поддержке из федерального центра. На самом деле мы сейчас реализуем национальные проекты и Послание. Это основная поддержка вопросов регионов и в первую очередь муниципалитетов. Что это?

«Первичка»: это школы, это поддержка тех людей, которые нуждаются в государственной помощи, это все вопросы в первую очередь муниципального и регионального уровней. Вот основная поддержка. Потому что здесь говорили о том, что давайте увеличим гранты, давайте… Это вторично все. У нас есть деньги на гранты, которые, кстати говоря, и осваиваются не лучшим образом.

Поэтому, на мой взгляд, основная поддержка муниципалитетов – это реализация тех задач, которые поставлены в Послании и на которые найдены ресурсы. Вот наша основная поддержка. И этим надо пользоваться, надо вместе с субъектами Российской Федерации выстраивать свою систему управления, как мы выстроили с субъектами, так и субъекты должны с муниципалитетами.

Это и проектный подход, это и вовлечение муниципалитетов в нацпроекты, это действительно стимулирование, это гранты, это создание проектных команд, во всяком случае, все те решения, которыми пользуется Федерация вместе с субъектами Российской Федерации.

Что еще важно, Владимир Владимирович, мы говорим о предсказуемости финансовой помощи, у нас с регионами на три года распределены трансферты. Есть такое в субъектах с муниципалитетами? Нет.

Мы довели все деньги до начала финансового года с тем, чтобы эти деньги быстрее шли в систему и быстрее направлялись на проекты, объекты и так далее. Регионы довели до муниципалитетов? Нет еще тоже. Поэтому именно, мне кажется, в системе управления нам нужно «подкрутить» немножко механизмы, и тогда все это дело будет работать гораздо более эффективно.

Теперь буквально один вопрос о ресурсах: хватает ресурсов или не хватает ресурсов у муниципалитетов? На первоочередные задачи хватает – это зарплата, социальные выплаты, все в полном объеме обеспечивается. На остальные хватает? Можно сказать, что долг муниципалитетов снижается без бюджетных кредитов.

Сейчас Вы про бюджетные кредиты справедливо отметили, что их нужно реструктурировать и списывать, как это делала Федерация. Без бюджетных кредитов долг снижается, то есть на другие полномочия хватает, но, как известно, денег много не бывает, все равно есть дополнительные потребности. И конечно, такие потребности испытывают и Федерация, и субъекты, и муниципалитеты. Поэтому нужно отстраивать систему управления, о которой мы говорили.

Поэтому еще раз повторюсь, наш основной приоритет – это реализация нацпроектов и Послание, это основные задачи, реализуемые муниципалитетами. А гранты – это хорошо, но как сказал Виктор Борисович Кидяев, надо беречь каждый рубль. Я с этим полностью согласен.

В.Путин: Кто бы сомневался…

Марат, пожалуйста.

М.Хуснуллин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Во-первых, хотел бы обратить внимание и согласиться с Антоном Германовичем, что денег на самом деле на нацпроекты огромное количество, и есть все возможности, для того чтобы работать. В то же время, если посмотреть итоги прошедшего года по нацпроектам, федеральный бюджет исполнен на 94 процента, региональный бюджет – на 90, муниципальный бюджет – на 84. Нужно понять, в чем причина.

Ведь это же огромные деньги, которые на самом деле не дошли до населения. А от того, насколько мы быстро и качественно реализуем нацпроекты, вообще зависит, как нас население будет поддерживать, о чем мы будем с людьми говорить. При этом есть политика «быстрых побед», когда можно сделать очень простые и эффективные вещи по донастройке.

Например, коллега говорил по культуре. Но мы же все прекрасно знаем, что такое Дом культуры в сельской местности. Это основной центр жизни. Давайте их отремонтируем. Во-первых, это центр жизни, во-вторых, это, как правило, избирательный участок, куда люди ходят. Денег-то нужно на это 10 миллиардов, а мы все время говорим: «Денег не хватает». Да у нас огромное количество денег.

Если мы сегодня национальные проекты сделаем более гибкими и донастроем на всех уровнях власти, нам на все денег хватит, просто нужно эффективно ими управлять. И я здесь согласен с Антоном Германовичем. Мы с ним договорились посидеть вместе, посмотреть, какие механизмы нужно применить, чтобы эффективнее этим управлять.

Еще один важный момент, хочу обратить внимание. Национальный проект в основном – это деньги, связанные со стройкой. Стройку нельзя одним бюджетным годом регламентировать. Мы берем, и стройку одним годом регламентируем. У нас есть трехлетка, есть задачи, которых мы хотим достигнуть. В рамках этой трехлетки нужно давать очень гибкую возможность работать и на федеральном уровне, и на региональном уровне, и на муниципальном. А если где-то что-то не получается, то это уже координировать.

Много говорят про административные барьеры. Я много этим занимался и хочу сказать, Владимир Владимирович, Вам огромное спасибо за три Госсовета, проведенных в прошлом году, – дороги, жилье, здравоохранение. Произошел законодательный прорыв, просто прорыв. Такое количество законов и поправок приняли! Но теперь-то нам нужно свою часть работы сделать.

Во-первых, мы должны выпустить подзаконные акты. Во-вторых, должны выпустить подзаконные акты субъекты Федерации, муниципалитеты. Например, одна простая поправка, но революционная, что можно сейчас проводить конкурсы на проектирование строительства, как мы говорим, «в одном флаконе». Это экономит один год. Год экономят сроки проведения строительства того или иного объекта, но для этого все регионы должны принять нормативные акты, принять свои постановления, что это является национальным проектом. Простая вещь, а сроки сокращает.

Второй момент. Например, выделяем деньги на проектирование и строительство объекта, говорим, что выделяем по бюджетной обеспеченности. Теперь говорим: 90 процентов дает Федерация, 10 процентов – субъект. Но субъект не знает, сколько, например, будет стоить подключение к электрическим сетям или вообще к сетям. И получается, что мы, не дав изначально деньги на проект какому-то дотационному субъекту, его наказываем в конечном итоге, потому что, когда он сделает проект, то окажется, что не хватает денег, и он строить не может. Либо не может вообще, либо у него не хватает денег.

Поэтому здесь тоже чисто настроечная вещь – нам нужно тогда с Министерства финансов посчитать полную стоимость проекта: и проектно-сметную документацию, и сам проект, и подключение к сетям. Исходя из этого распределить, какой процент делает регион, какой делает бюджет. Это простые вещи, которые можно сделать.

Нам в рамках поручения написано «сократить административные барьеры», нужно, во-первых, по сокращенным барьерам дать все разъяснения. Очень хорошее предложение по обучению, потому что, я посмотрел, по количеству людей с высшим образованием в муниципалитетах на самом деле не очень высокий процент. В каких-то регионах 70 процентов, в каких-то – 60 процентов, людей просто нужно учить управлять всем этим, показывать, объяснять, как работать в проектном офисе. Это очень хорошее предложение.

И у меня есть одно конкретное предложение, если одобрите, Владимир Владимирович, я из своего опыта скажу, что реализация нацпроектов и стройка – это каждодневная работа в виде штаба. Штаб должен этим каждый день заниматься.

Я готов в рамках, допустим, тех проектов, которые мне поручили (это «Жилье», «Комфортная городская среда», «Безопасные и качественные дороги», «Магистральный план реализации инфраструктуры»), проектный комитет в виде штаба проводить еженедельно, в еженедельном режиме. Главная его цель – понять, что мешает на федеральном уровне реализации, что мешает на региональном, и точно такой штаб нужно делать на муниципальном уровне. Я знаю, что все передовые регионы, которые достигают успехов, так и работают. Они в ручном режиме этим занимаются.

В.Путин: Кто должен входить в этот штаб?

М.Хуснуллин: В этот штаб должны входить обязательно (на федеральном уровне члены проектного комитета определены) все федеральные структуры, кто в это входит. На региональном уровне – это, как правило, все профильные министерства, а на муниципальном уровне – это непосредственно руководители муниципалитетов. Только я подчеркиваю, на штабе должны быть первые лица, которые раздают поручения всем своим замам, и кто там есть. Тогда эта вертикальная система в виде обучения, а если мы еще быстро сделаем информационные системы управления, тогда это даст прорывные вещи, хотя это простое организационное решение.

Я прошу, если одобряете, это вписать в решение, и мы начнем этим заниматься.

В.Путин: Согласен.

М.Хуснуллин: Еще один момент, на который хотел бы обратить внимание – по поводу обучения людей государственному управлению. Проблема в том, что многие госзаказчики не умеют составлять техническое задание. Мы ругаем строителей, а на самом деле мы техническое задание правильно не умеем составить. Нам институт обучения госзаказчиков, особенно на муниципальном уровне, обязательно надо провести, научить людей, как правильно составлять документацию, что нужно для того, чтобы строить. В рамках этого обучения я просил бы этот вопрос учесть.

Очень важный вопрос по инфраструктуре, который поднял Владимир Владимирович Якушев. Кроме того, что мы хотим улучшать качество инфраструктуры и строить жилье, это вопрос постоянных аварий. То есть там, где выше 60 процентов, постоянно аварии. Когда

в населенном пункте отключают воду, газ или канализацию, хоть что людям рассказывай про власть, они недовольны. Поэтому этот проект

я прошу поддержать. Мы его готовы подготовить.

Когда мы начинаем говорить о деньгах, говорят: 400 миллиардов нужно. Конечно, 400 миллиардов – это очень много денег. И у нас

400 миллиардов нет. Тогда что-то другое не делать. Поэтому нужно просто взять наиболее «острые точки», наиболее болезненные, взять пилотные проекты и посмотреть, где готовность есть тех же муниципалитетов и региональных властей, точечно начинать с ними работать.

Причем не нужно только надеяться на бюджет, нужно смотреть инвестиционные программы энергоснабжающих организаций, нужно смотреть бюджеты всех уровней и комплексно эту программу собрать. Тогда мы постепенно, шаг за шагом будем от аварийности уходить в регионах. Коллеги, кто из регионов, понимают, что это такое.

И от аварийности будем уходить, и развитие будем давать. Это даст синергетический эффект. Чем больше мы этих вещей делаем, реализуем нацпроекты, тем больше налогов в конечном итоге будет. Это же зарплата, то есть мы сами себе создадим новую налоговую базу.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо.

Прошу Вас.

А.Турчак: Уважаемый Владимир Владимирович!

Вы в своем Послании особо подчеркнули необходимость более активного вовлечения граждан в процесс обсуждения и принятия решений. Действительно, практика в регионах показывает, что люди готовы принимать самое активное участие в разрешении местных проблем, в благоустройстве своих территорий.

Но сейчас, честно надо сказать, зачастую они это делают лучше, чем чиновники на местах, потому что лучше знают, что нужно им самим, их семьям, своему населенному пункту. Ярким примером является внедренная в некоторых регионах, в том числе в Московской области, успешная практика по инициативному бюджетированию, когда часть регионального, муниципального бюджета направляется на проекты, предложенные самими жителями.

По сути, можно говорить о том, что речь идет о народном бюджете. Для того чтобы такой подход использовался повсеместно, нужна единая правовая основа. «Единая Россия» вместе с Правительством Российской Федерации разработали и готовы внести законопроект о поддержке народного бюджетирования, направленный на решение местных вопросов. Просили бы Вас этот законопроект поддержать.

В.Путин: Согласен. Скажу об этом сейчас в заключительном слове.

Пожалуйста, коллеги, кто хотел бы что-то добавить?

А.Цыденов: Владимир Владимирович, спасибо за очередной формат непосредственного обсуждения. Хотел бы очень коротко добавить. То, что Марат Шакирзянович предлагает сделать региональные штабы, то туда нужно включить и представительства федеральных органов – Росреестр, Росимущество, Росприроднадзор, чтобы они не были наблюдателями, чтобы региональный штаб был не только региональным, а с участием федеральных органов.

В.Путин: Хорошо.

Прошу.

В.Шапша: Уважаемый Владимир Владимирович!

Меня зовут Владислав Шапша, Калужская область, город Обнинск – первый наукоград России.

Спасибо за возможность вести открытый и конструктивный разговор. Мы, как и другие муниципалитеты, активно участвуем в реализации национальных проектов. Конечно же, есть результаты, их люди видят. Но есть и проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Хотелось бы две из них озвучить и обсудить.

В самом начале Послания Федеральному Собранию Вы затронули очень чувствительный вопрос – строительство детских садов, возможность устроить ребенка в ясли. Конечно, нужно делать все для того, чтобы выполнить поставленные задачи. Проектирование и стройка «в одном флаконе», как было сказано, это действительно прорывной шаг для решения этой проблемы.

Есть и еще одна распространенная практика, она сложилась, предусмотрена федеральной программой, – это выкуп готовых объектов, построенных «под ключ». Такие объекты строятся инвестором за собственные средства, проходят государственную экспертизу с подтверждением достоверной сметной стоимости и обязательное условие – наличие данных проектов в реестре Минстроя России, экономически эффективных проектов.

Конечно, их нужно строить не там, где хотят чиновники, и не там, где хотят инвесторы, а там, где нужно людям. Эти объекты должны быть только там, где предусмотрена градостроительная документация, где предусмотрена проектом планировка территории. Тогда мы получаем и выкупаем уже готовый, построенный объект и избегаем рисков того, что недобросовестный подрядчик сорвет сроки и не понесет за это никакой ответственности.

Однако в конце прошлого года в регионы от антимонопольной службы поступило письмо, которое ставит под сомнение законность такого рода практики как несоответствующей антимонопольному законодательству. Мы накануне этого совещания с Сергеем Сергеевичем Кравцовым обсудили этот вопрос.

Мне кажется, пришли к взаимопониманию о том, что все-таки не стоит отказываться от этого, а нужно просто сформулировать дополнительные четкие требования, которые бы отсекали какие-то недобросовестные возможности и злоупотребления в решении этих задач.

Хотелось бы, чтобы Правительство по этим требованиям ФАС сформулировало свою позицию, если необходимо, соответствующий порядок уточнило и предоставило такую возможность, ни в коем случае от нее не отказывалось.

Еще одна проблема касается не только города Обнинска, но и других городов, всех атомных городов, всех городов, которые входят в систему Федерального медико-биологического агентства. Агентство обслуживает 51 территорию, это несколько миллионов человек, причем на 36 территориях больницы являются единственными, оказывающими экстренную плановую медицинскую помощь, в том числе и в Обнинске, наша клиническая больница – единственная государственная гарантия.

Эти учреждения испытывают сложности с кадровым обеспечением, техническим обеспечением. Сегодня зарплата наших врачей, даже после состоявшегося повышения, на 20 процентов ниже средней зарплаты других региональных больниц. Если региональные медучреждения решают эти проблемы в рамках реализации национального проекта «Здравоохранение», то все клиники, которые входят в систему ФМБА на территориях, не принимают участия на сегодняшний день в данном национальном проекте. Это касается и клиник, которые к другим ведомствам, не к Минздраву относятся, например, к Миннауки. «Троицк», «Черноголовка», здесь присутствуют другие наукограды, они находятся точно в такой же ситуации.

Вы объявили, что с 1 июля будет запущена программа модернизации первичного звена здравоохранения, и мы просим рассмотреть возможность включения клиник Федерального медико-биологического агентства в объявленную программу модернизации национального проекта «Здравоохранение».

Спасибо за внимание.

В.Путин: Благодарю Вас за предложение.

Прошу.

Э.Хаймурзина: Уважаемый Владимир Владимирович!

Меня зовут Эльмира Хаймурзина. Я глава городского округа Красногорск Московской области. Во-первых, рада всех приветствовать на нашей красногорской земле.

Во-вторых, хотела бы несколько предложений внести. Вы неоднократно говорили, Владимир Владимирович, и в своем Послании, и на публичных выступлениях, и на совещаниях, что мнение людей должно быть определяющим в работе власти любого уровня. Мы на местах, конечно, опираемся на запросы и интересы населения, даже по самым сложным и резонансным вопросам.

На муниципальном уровне все национальные проекты, все стратегии приобретают практическую реализацию, и главным является вопрос наличия эффективного инструментария решения этих вопросов. В Подмосковье и во всех муниципалитетах Подмосковья одним из таких инструментов эффективного, оперативного управления и инструментом реального и быстрого решения проблем населения являются созданные центры управления регионом. Я знаю, что Вы побывали в нашем областном центре сегодня.

В этом году во всех муниципальных образованиях области появились, в том числе в Красногорске, и хочу сказать, что это очень эффективная практика. Мы получаем в режиме онлайн очень быстро все обращения и имеем возможность их быстро анализировать.

Что касается Красногорска, в котором, по данным Росстата, сейчас проживает 354 тысячи жителей, то мы в день обрабатываем порядка 140 таких заявок, и, конечно, у нас есть возможность очень быстро на них реагировать. Мы составляем тепловые карты прямо с точностью до микрорайона, до улиц, до домов, и есть первые результаты. Они очень простые, прозрачные и понятные для нас и для населения: минус 30 процентов повторных обращений, минус 15 процентов обращений вообще, потому что сама система начинает эффективнее работать.

Я сейчас нахожусь на заседании Совета при Президенте, а в это время ЦУР находится в моем мобильном телефоне. И я два раза в сутки, утром и вечером, по состоянию на 18:30 получаю последнюю сводку по самым злободневным вопросам, начиная от уборки мусора, заканчивая проблемой вывоза снега или неответа на обращение гражданина.

Поэтому это уникальный опыт, конечно, мы по природе – все консервативные люди, он внедрялся достаточно сложно, но достаточно эффективно. В короткий срок мы смогли это сделать по поручению нашего губернатора Андрея Юрьевича Воробьева. И мы бы с удовольствием поделились этой практикой с нашими коллегами из других муниципальных образований в том числе.

Если это возможно, я бы попросила включить в проект поручений возможность создания таких центров управления регионом, как на субъектовом уровне, потому что это позволяет в одном месте практически понимать, что происходит в субъекте, а в муниципалитетах это точно. Для меня как для местного администратора – это самый главный, самый первый инструмент управления.

Второе, о чем бы хотела сказать. Очень часто жители говорят нам о том, что на территориях, на местах обсуждаются злободневные вопросы от принятия генерального плана до серьезных вещей, о формировании адресных перечней благоустройства и так далее. В сфере ЖКХ это тоже ярко выражено, например, проведение общего собрания собственников в многоквартирных домах.

Мы точно все знаем, что большая проблема собрать кворум, и очень часто вопросы установки счетчиков, проведения благоустройства, внедрения каких-то систем управления затягиваются, поскольку процедура очень формализована. А поскольку мы говорим о цифровизации, есть отдельный национальный проект «Цифровая экономика» и внедрение альтернативных методов голосования.

Люди говорят: «Мы бы пришли, но нам некогда на собрание прийти, на публичные слушания, на общественные обсуждения». Если бы этот вопрос ставился параллельно на онлайн-голосование или электронное голосование, я думаю, вовлеченность наших жителей, она и так высокая, но была бы еще больше, а нам как местным администраторам было бы гораздо легче реализовывать эти решения, опираясь на широкую поддержку наших жителей. Это второе предложение – разработка и внедрение таких инструментов.

В заключение хотела бы сказать, конечно, что практически все национальные проекты реализуются и у нас в субъекте, и Красногорск в частности, участвует в них тоже. Я хочу сказать отдельные слова благодарности, потому что это очень важный вопрос и для области, и для Красногорска, что Вы лично поддержали в рамках национального проекта «Здравоохранение» строительство первой детской областной больницы в Красногорске. В этом году, в первом полугодии мы приступаем к ее строительству.

Спасибо, Владимир Владимирович, Вам большое за поддержку и субъекта, и Красногорска в частности.

В.Путин: Действительно, центр, который здесь создан, центр по управлению регионом, по важнейшим направлениям работает, насколько я смог убедиться, интересно, с хорошей отдачей. Такой опыт нужно обязательно тиражировать.

Главное, что эффективно функционируют все эти направления, обратная связь хорошая, реакция властей быстрая на запросы людей, намного повышает качество управления. Там по каждому направлению в отдельности, но в целом очень заметные показатели, хорошие.

Пожалуйста, Казань, кто-то хотел. Прошу.

И.Метшин: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

В Приволжском федеральном округе под руководством полномочного представителя Игоря Анатольевича Комарова действует ассоциация городов Поволжья – мэров городов, порядка 20 миллионов россиян наше население, и по их поручению и с просьбой мы подготовили те предложения, и радостно, что сегодня мы из уст Министра, Владимира Владимировича и Марата Шакирзяновича слышим то, о чем мы давно мечтали – это коммунальная инфраструктура.

Запас прочности водоканалов, тепловых сетей, магистральных тепловозов, советский запас прочности, к сожалению, заканчивается. Инвестиционные тарифы – не позволяют надбавки масштабные работы проводить, и мы заперты по мощностям, по строительству, то есть то, о чем говорит наше руководство, мы искренне приветствуем, надеемся, это найдет решение.

Второе. В поддержку того, что сказал Антон Германович. Действительно, я сейчас говорю не как мэр Казани, мне повезло и с первым Президентом – Минтимером Шариповичем Шаймиевым, и с действующим – Рустамом Нургалиевичем Миннихановым, они в режиме реального времени знают эти проблемы, находят решения. Но не всем так мэрам везет, и я о чем хочу сказать? В 2005 году был подписан 131-й закон.

В.Путин: Назовите поименно, кому не повезло?

И.Метшин: Владимир Владимирович, был подписан закон, он был сбалансирован, и по тем полномочиям – их было 27, и четко давался инструмент финансирования. Но за 15 лет прибавилось до 43 полномочий и различных 245 пунктов, финансы остались те же. И я еще раз хочу сказать, что, выходит, мэр, глава города, региона ежедневно должен решать проблемы: у него 20 задач, 10 патронов. Не у каждого талант с одного выстрела две мишени поразить, и вот они играют в эти «пятнашки», и такая важная отрасль, как муниципальная власть, наверно, не должна быть отдана на откуп просто отношениям, какие сложатся между мэром и губернатором.

Поэтому большая просьба, Вы об этом в начале своего выступления сказали, что будет разработка проекта новых основ государственной политики в сфере муниципального образования, мы просим, чтобы вернулись к 2005 году, когда был баланс. Речь не идет о больших деньгах, Антон Германович абсолютно прав, есть тот минимум, который нам надо лицом к лицу с населением в ежедневном режиме решать.

И в завершение предложение. Много говорили об образовании, о положительных практиках. В преддверии нового года в Южной Африке состоялись выборы во Всемирной организации мэров, и впервые в истории Российской Федерации мы в лице Казани возглавили Консультативный комитет местных органов власти при ООН. Туда входит 323 тысячи муниципалитетов и городов. Какое предложение? Мы пока еще в начале пути. Пока еще не знаем, какие у нас возможности откроются, мы будем работать, будем докладывать.

Вот говорят об образовании. Интернет, информационные технологии сегодня позволяют одним кликом от Владивостока, Калининграда, Стамбула до других городов дойти. В Казани императорским указом 200 лет назад Александр I основал наш Казанский университет. Он старейший наряду с Московским, Санкт-Петербургским.

Это предопределило наше развитие, и из сельской губернии мы стали промышленным регионом: сотни изобретений, наша нефтехимия, машиностроение, авиастроение. Пользуясь нашей новой площадкой, есть предложение создать международный университет муниципального и регионального развития, чтобы мы собрали все технологии, пользуясь нашей новой возможностью.

Каждый новый мэр, каждый новый руководитель региона приходит, сталкивается с проблемами. Велосипеды, как правило, изобретены. Возьмем мэра Стамбула Кадира Топбаша. Впервые за 3000-летнюю историю он был трижды избран, даже Эрдоган один раз избирался. Человек ушел на пенсию. Кладезь знаний, кладезь богатства всего, что он прошел, он мог бы поделиться. Мы можем это все собрать, растить новых муниципальных лидеров, растить новых руководителей, которые были бы новой формацией. Думаю, что результаты не дадут себя долго ждать.

Хотелось бы благодарностью завершить от муниципалитетов, не просто от Казани. Мы благодарны за те инфраструктурные проекты, которые изменили Казань. Это другой город, другие люди.

В 2007 году Вами принято судьбоносное решение, причем я был свидетелем, оно было принято не как заранее повестка была – фонд реформирования ЖКХ. Мы Вам докладывали, я – тогда еще начинающий молодой мэр Казани, и у меня в преддверии 1,5 тысячи лифтов из девяти тысяч должны были в течение двух лет встать.

Марат Шакирзянович тогда работал министром. Ни у региона, ни у города таких денег не было. Вам сказали: «Это не наш уровень власти, это уровень муниципальный ответственности». Вы тогда сказали: «Да, но люди наши». И тогда приняли решение. И сегодня только в одной Казани 70 процентов жилья, требующего капитального ремонта, отремонтировано. Это другое качество жизни, это другие люди, это другое настроение. Мы надеемся и уверены, и нацпроекты, и те судьбоносные, эпохальные пункты Послания, которые поддерживают жителей, мы сейчас горячо это обсуждаем, найдут свое решение, и муниципалитеты будут фундаментом всех преобразований.

Благодарю Вас.

ПУТИН В.В.: Спасибо за предложение.

Казань действительно изменилась за последние годы капитальным образом, это правда, благодаря общим усилиям и республики, и жителей Казани, вашим усилиям и федеральной поддержке.

Да, пожалуйста.

А.Дрозденко: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я хотел бы поделиться одной позитивной международной новостью. Мы работаем в Конгрессе местных и региональных властей Европы, и одним из центральных вопросов осенней сессии стало представление мониторингового доклада о состоянии местной демократии в Российской Федерации.

Он готовился, кстати, два года, причем оппоненты наши были – это представители Нидерландов и Великобритании, они именно готовили этот доклад. Он, кстати, включал в себя и не только опросы на местах, это региональные власти опрашивались, федеральные, представители гражданского общества, был аудит законодательства, открытых источников информации.

Хочу сказать, что впервые и что это редчайший случай, – доклад был принят без каких-либо поправок со стороны оппонентов. Удалось, кстати, пресечь попытки политизировать доклад, и Конгресс практически единогласно проголосовал, что Российская Федерация не просто соблюдает Европейскую хартию местного самоуправления, а еще и есть лучшие практики, которыми надо поделиться с нашими коллегами, – это и муниципальное управление, и цифровизация, и умные города. Кстати, как раз Ваше решение об электронной визе подошло вовремя. Это продемонстрировало открытость России.

Но также есть моменты, на которые хотелось бы обратить внимание нашего самоуправления на местах, – это прежде всего по активному выдвижению делегатов для участия в работе Конгресса на уровне молодежи (этому сейчас большое внимание уделяется), а также на привлечение наших муниципалитетов к участию в «Европейской неделе местной демократии».

Также хотелось бы, чтобы в первую очередь, когда муниципалитеты выстраивают отношения с иностранными партнерами, прежде всего обращали внимание на те муниципалитеты, на те страны, где достаточно большое количество русскоязычного населения или где значительная часть жителей относит себя к русской культуре.

В ознаменование 75-летия Великой Победы, уважаемые коллеги, в вашем лице прошу все муниципалитеты совместно с партнерами из других стран активно работать по сохранению исторической памяти и обратить внимание на мемориалы, братские захоронения, памятники времен Великой Отечественной войны и, возможно, даже проявить активность и в виде шефской помощи оказать помощь по их подготовке к празднованию.

Хочу поддержать коллег, которые говорили о том, что нам необходима вертикальная координация международных связей муниципальных образований. Необходимо это координировать, конечно, и на федеральном, и на региональном уровне не только нормативно-методической поддержкой, но и наше предложение: ввести единый реестр о соглашении, которое подписывают муниципальные образования на региональном уровне, для того чтобы ДИТ был в курсе того, что происходит.

В.Путин: Александр Юрьевич, я думал, Вы нам сейчас расскажете о том, как Вы помогаете муниципалитетам убирать мусор, решать проблемы ЖКХ и плохих дорог, а Вы нам про местную демократию на европейском уровне. Это тоже важно. Спасибо Вам за эту информацию.

А.Дрозденко: Я Вашим указом назначен в том числе руководителем российской делегации как раз на конгрессе местных и региональных общин.

В.Путин: Спасибо Вам большое.

Прошу.

О.Фадина: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Прежде всего хочу начать свое выступление с огромной благодарности Вам. Я сегодня слушаю и коллег, и руководителей федеральных ведомств, и лично у меня состояние праздника. Огромное Вам спасибо за то, что наряду с интенсивным графиком Вашей работы Вы уделяете внимание местному самоуправлению. Это очень важно для нас.

Честно говоря, мы готовы активно вовлекаться в роль достижения национальных целей. Сегодня очень много уже было сказано про национальные проекты. Я вижу глаза людей, даже не только в городе, но и в районах области, насколько они радуются реализации национальных проектов, потому что пространство, где они живут, территории, становятся культурными, действительно повышается качество жизни.

По части национальных проектов. Очень важно, что на сегодняшний день работа организована именно в рамках проектного управления, потому что в очередной раз доказывается эффективность, целеполагание. Конечно, город Омск не исключение: активно включается практически во все национальные проекты.

Хотелось бы отметить значение такого федерального национального проекта, как «Жилье и городская среда». Мы здесь работаем по всем направлениям: и жилье, и устойчивое сокращение непригодного для проживания жилого фонда, и, конечно же, формирование комфортной городской среды.

Огромное Вам спасибо за возможность работать в рамках этих национальных проектов, потому что, например, для города Омска долгие годы в отсутствии серьезного финансирования уже давно сложилась очевидная необходимость развивать транспортную сеть. Мы уже в этом году второй год завершаем наш проект.

Будем планировать ввод в эксплуатацию дороги протяженностью 4,3 километра, за долгие годы, пожалуй, такого формата автомобильную дорогу мы будем вводить впервые. Она является важным дублером транспортной сети в одном из округов города, где достаточно сконцентрирован жилой фонд – это почти 270 тысяч населения. Параллельно с этим мы занимаемся еще и устойчивым сокращением непригодного для проживания жилого фонда.

Сегодня многие говорили о недостатке финансирования, и я не буду сегодня акцентировать внимание на том, что денег не хватает. Хотелось бы на самом деле отметить одну из проблем, которая не связана с недостатком денег, но требует очень высокоточного планирования и достаточного горизонта планирования.

В частности, подписано соглашение о переселении в новое жилье наших жителей. В принципе мы управляли решением задачи и готовы были выполнить ключевой показатель. Первый этап – 2019–2020 годы. Это 7800 квадратных метров, которые необходимо было обеспечить в рамках нового жилого фонда. И на 2019 год это всего 1000 квадратных метров.

К сожалению, в октябре установки поменялись, многие субъекты, многие муниципалитеты, которые работали в рамках этой федеральной программы, столкнулись с ситуацией, когда в конце года нужно достаточно серьезную и амбициозную задачу выполнить, а именно заключить муниципальные контракты на 90 процентов от всего ключевого показателя первого этапа.

Конечно, мы эту задачу выполнили. Но проблема возникает в том, что, Марат Шакирзянович уже отметил, в строительстве, безусловно, нужен более длинный период, горизонт планирования. И здесь достаточно сложно.

Какая-то объективная или субъективная задача, которая привела бы к риску невыполнения ключевого показателя, наверное, это уже не столь важно. Главная наша задача – это обеспечивать реализацию национальных проектов и удовлетворять тем задачам, которые Вы обозначаете.

Уважаемый Владимир Владимирович! Есть Совет, в рамках которого рассматривается реализация стратегических национальных проектов. Поэтому большая просьба к Вам поддержать муниципалитеты, включить их в этот Совет, потому что, безусловно, на системной основе всегда будут возникать какие-то вопросы, связанные с реализацией национальных проектов. Хотелось бы уже разбирать ситуации не постфактум, а просто превентивно исключать эти риски.

Спасибо Вам огромное.

В.Путин: Спасибо большое, Оксана Николаевна. Мы сделаем это, обязательно включим представителей муниципалитетов в этот Совет.

Коллеги, мы должны заканчивать. Я в завершение хотел бы всех вас поблагодарить за содержательное обсуждение и за подготовку сегодняшнего мероприятия тех, кто этим занимался.

Действительно, сейчас много уже прозвучало, много было сказано о том, что людям виднее, на что нужно тратить деньги, имеется в виду жителям муниципалитетов, поэтому приоритеты для финансирования следует, конечно, выбирать в живом диалоге с гражданами. В разном формате мы об этом говорили и сегодня, и на других мероприятиях подобного рода.

Конечно, я здесь согласен, кто-то из коллег говорил, я пометил для себя, что нужно повышать роль так называемого живого или инициативного бюджетирования. В этой связи считаю возможным и необходимым в ближайшие три года довести как минимум до пяти процентов долю расходов муниципалитетов, определяемых с прямым учетом мнения граждан. Сейчас удельный вес таких бюджетных статей не превышает одного процента.

Мы здесь смотрели, по данным того центра, который образован в Московской области, как хорошо действует обратная связь при цифровизации всех этих процессов. И совершенно точно автоматом даже, я уверен, автоматом будет повышаться бюджетирование тех направлений, на которые люди обращают приоритетное внимание. Предложения граждан должны, безусловно, учитываться и быть в основе муниципальных заявок на участие в региональных и федеральных программах.

Поэтому предложение Оксаны Николаевны и с этой точки зрения тоже будет оправдано, если мы в работе над нацпроектами будем учитывать мнения руководителей муниципалитетов. Средства для финансовой поддержки муниципалитетов есть, они «зашиты» в разных статьях.

Важно вовремя доводить их до получателей и соответствующим образом учитывать в своей работе, сокращать сроки и упрощать согласительные процедуры, связанные с планированием, возведением, вводом в эксплуатацию объектов капитального строительства. Марат Шакирзянович говорил о том, как можно усовершенствовать эту работу, это предложение мы оформим соответствующим образом и, безусловно, поддержим.

А для регионов и муниципалитетов с низкой бюджетной обеспеченностью, конечно, при расчете субсидий (согласен с предложением) учитывать не только прямые расходы на такое строительство, но и затраты на разработку проектной документации.

Кстати говоря, муниципалитету, о котором Вы сказали, глава муниципалитета головой кивает, давайте мы поможем все-таки напрямую и с реализацией тех проектов, которые годами, как было сказано, не могут реализовать, и с подготовкой соответствующей документации. Иначе, если мы этого не будем делать, я с Вами полностью согласен, до этих регионов очередь никогда не дойдет, а им как раз очередь нужна в первую очередь, тем, кто нуждается.

Что касается поощрения лучших муниципалитетов, то и в этом согласен с Вашим предложением. Нужно не просто увеличивать призовой фонд Всероссийского конкурса «Лучшая муниципальная практика», а сделать это ощутимо, по-серьезному, и с нынешних 40 миллионов сразу поднять это так, как Вы и предложили, до одного миллиарда рублей.

Правда, в текущем году у нас в бюджете этого нет, поэтому договоримся с Министерством финансов. Я выделю эти средства из Резервного фонда Президента с тем, чтобы это было учтено в разделе закона о бюджете на текущий год. При этом прошу актуализировать критерии оценки проектов, участвующих в конкурсе, и согласовать с муниципальным сообществом.

Еще раз всех вас хочу поблагодарить за работу. Мы обязательно постараемся учесть все предложения и замечания, которые были сделаны в ходе нашей сегодняшней дискуссии.

Спасибо большое.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука. СМИ, ИТ > kremlin.ru, 30 января 2020 > № 3275937 Владимир Путин

Оператор поездов в Крым отреагировал на санкции США

Радио Sputnik. Ограничительные меры США никак не повлияют на деятельность компании "Гранд Сервис Экспресс" (ГСЭ), осуществляющей железнодорожные перевозки пассажиров между материковой частью России и Крымом через мост, ввиду того, что она работает на территории РФ, сообщил РИА Новости представитель компании.

"Транспортная компания ГСЭ работает на территории РФ, поэтому санкции не скажутся на деятельности компании", – заявил собеседник агентства.

Как ранее сообщило радио Sputnik, США ввели санкции против восьми граждан Украины и России и российской компании "Гранд Сервис Экспресс".

Компания "Гранд Сервис Экспресс" занимается перевозками пассажиров в поездах дальнего следования между Москвой и Санкт-Петербургом, а также является оператором поездов дальнего следования для перевозок между материковой частью России и Крымом через мост. Первый поезд отправился в Крым из Петербурга 23 декабря 2019 года.

Крымский мост из Краснодарского края является самым протяженным в России, его длина составляет 19 километров. В мае 2018 года Владимир Путин открыл автомобильную часть моста с семимесячным опережением графика.

Железнодорожная часть моста была открыта 23 декабря – президент проехал на поезде из Керчи в Тамань, после чего дал команду к отправлению первого пассажирского состава на полуостров с Московского вокзала Санкт-Петербурга.

Ранее в эфире радио Sputnik эксперт пояснил, с чем связаны новые санкции США против Крыма.

Каждый пятый пассажир выбирает «Ласточки» при поездке между Кисловодском и Минводами

За 4 месяца работы электропоезда перевезли 235 тыс. человек

Пригородные экспрессы «Ласточка», запущенные с сентября 2019 года на участке Минеральные Воды – Кисловодск, пользуются популярностью жителей и гостей Кавказских Минеральных Вод. Об этом в ходе пресс-конференции сообщил заместитель начальника Северо-Кавказской железной дороги по Минераловодскому территориальному управлению Дмитрий Лукьяненков.

За 4 месяца работы «Ласточки», курсирующие между Минеральными Водами и Кисловодском, перевезли 235 тыс. человек. Это примерно 18% от общего количества пассажиров, отправленных на данном участке.

С запуском пригородных экспрессов пассажиры получили возможность добираться из Минеральных Вод до Кисловодска в полтора раза быстрее, чем на обычных электричках. Время в пути на «Ласточке» составляет около одного часа. Это самый быстрый вид общественного транспорта на данном участке, без пробок и с гарантированным временем прибытия по расписанию.

Запуску «Ласточек» предшествовала большая работа по улучшению инфраструктуры. За 3 года было обновлено 37 км железнодорожного полотна. Одновременно с запуском "Ласточек" после пятилетнего перерыва по выходным дням начал курсировать пригородный поезд Кисловодск – Железноводск. С сентября по декабрь прошлого года им воспользовались 33 тыс. пассажиров.

Благодаря открытию новых маршрутов количество пригородных поездов в курортной зоне Кавказских Минеральных Вод увеличилось до 26 пар в сутки. По этому показателю участок опережает Черноморское побережье, где курсирует 20 пар пригородных поездов. При этом общее количество пассажиров, перевезенных пригородными поездами на участке Минеральные Воды – Кисловодск в 2019 году, составило более 4,1 млн.

Кроме того, свыше 400 тыс. пассажиров в прошедшем году отправились дневными экспрессами «Ласточка», в том числе на маршруте Краснодар – Кисловодск – 213 тыс., Ростов – Кисловодск – 200 тыс.

Дмитрий Лукьяненков отметил, что в 2019 году с крупных вокзальных комплексов Минераловодского региона отправлено более 4,1 млн пассажиров. Это на 6% больше, чем в 2018 году. При этом в дальнем сообщении отправлено более 1,7 млн (+4%), а в пригородном – свыше 2,4 млн пассажиров (+8%).

Наибольшая нагрузка по организации отправки пассажиров пришлась на вокзалы Ессентуки (798 тыс.), Пятигорск (781 тыс.), Кисловодск (768 тыс.), Минеральные Воды (593 тыс.), Невинномысск (235 тыс.), Владикавказ (175 тыс.) и Прохладная (117 тыс.).

"ТрансТелеКом" повышает доступность быстрого интернета на Юге России в рамках нацпроекта "Цифровая экономика"

Компания "ТрансТелеКом" в 2019 году подключила к интернету 554 социально значимых объекта Ростовской области, а инвестиции в экономику региона в ходе реализации проекта составили более 100 млн рублей.

Об исполнении первого этапа работ по подключению социально значимых объектов к сети передачи данных отчитался генеральный директор компании Роман Кравцов на совещании "Об итогах работы министерства информационных технологий и связи Ростовской области за прошедшие 5 лет, итогах реализации национальных проектов за 2019 год, задачах на 2020 год и до 2024 года".

Мероприятие состоялось 29 января 2020 года в Ростове-на-Дону с участием губернатора Ростовской области Василия Голубева, министра информационных технологий и связи Ростовской области Германа Лопаткина и других представителей Правительства региона.

В 2019 году компания "ТрансТелеКом" одержала победу в аукционе, который проводило Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации, на оказание услуг по подключению к интернету 2128 социально значимых объектов Ростовской области. По результатам аукционов, аналогичные работы "ТрансТелеКом" выполняет в Краснодарском и Забайкальском краях и Курской области.

"Уже на первом этапе работ мы максимально уделили внимание всей территории Ростовской области. Охвачены практически все муниципальные образования региона. Работы велись в высоком темпе, в эксплуатацию вводились до 70 объектов в день. Большую поддержку в реализации проекта оказывает Правительство Ростовской области", - рассказал генеральный директор АО "Компания ТрансТелеКом" Роман Кравцов.

Первый этап работ в рамках проекта "Информационная инфраструктура" был завершен в 2019 году, к сети передачи данных подключены 554 объекта, инвестиции Компании на данном этапе составили более 100 млн рублей. "ТрансТелеКом" уже приступил к реализации второго этапа работ, в рамках которого запланировано подключение 681 объекта.

Еще один инструмент, с помощью которого "ТрансТелеКом" повышает доступность быстрого интернета и цифровых сервисов для населения, – партнерская программа для операторов FVNO (виртуальный оператор фиксированной связи). В рамках этой программы "ТрансТелеКом" предоставляет субъектам малого предпринимательства возможность использовать магистральную инфраструктуру и специальные компетенции ТТК для подключения новых абонентов. В таком сотрудничестве "ТрансТелеКом" берет на себя наиболее сложные и затратные части операторского бизнеса: биллинг, СОРМ, колл-центр, абонентское обслуживание. За партнером остается подключение новых абонентов. Программа FVNO стартовала в 2019 году. На сегодняшний день "ТрансТелеКом" работает в рамках программы уже с 20 операторами и подключил таким образом более 6000 абонентов.

Гонка сооружений

За 2019 г. ко­личес­тво ра­ди­оэлек­трон­ных средств (РЭС) стан­дарта LTE опе­рато­ров "боль­шой чет­верки" вы­рос­ло на 36%. За пре­дыду­щий год этот рост сос­та­вил 50%. При этом наи­боль­шую ди­нами­ку рос­та се­тей свя­зи де­монс­три­рова­ло О­ОО "Т2 Мо­байл" (Tele2) и по ито­гам 11 ме­сяцев 2019 г. бы­ло на вто­ром мес­те по ко­личес­тву РЭС стан­дарта LTE вслед за ПАО "Ме­гаФон". Од­на­ко по ито­гам го­да Tele2 сно­ва сдви­нул­ся на третье мес­то, ус­ту­пив ПАО "МТС".

Юлия Мель­ни­кова

Такие данные приводит подведомственная Роскомнадзору радиочастотная служба.

В пресс-службе Роскомнадзора корреспонденту ComNews предоставили информацию по операторам по количеству РЭС стандарта LTE за 2019 г. Лидером который год является ПАО "МегаФон" со 107 848 РЭС, далее следует МТС - 76 927, Tele2 - 76 221 и ПАО "ВымпелКом" ("Билайн") - 66 129. Итого 327 125 базовых станций на "большую четверку". По сравнению с 2018 г. количество РЭС стандарта LTE выросло на 36%. При этом наибольшее количество РЭС стандарта LTE эксплуатировалось в четырех субъектах РФ - Москве (38 182 РЭС), Московской области (29 539), Петербурге (16 506) и Краснодарском крае (16 495).

Согласно отчетным данным за 2018 г., количество РЭС стандарта LTE операторов "большой четверки" выросло на 50% и составило более 240 тыс. базовых станций. При этом наибольшее количество базовых станций данного стандарта было у "МегаФона" - 86 435. У МТС - 61 304 РЭС, у ООО "Т2 Мобайл" - 49 647 РЭС, у "ВымпелКом" - 42 666 РЭС.

Примечательно, что по итогам 11 месяцев 2019 г. Роскомнадзор приводил следующие данные: лидером в развитии сетей четвертого поколения оставался "МегаФон", у которого в стандарте LTE работало 107 338 РЭС. У "Т2 Мобайл" - 75 663 РЭС, у МТС - 75 478 РЭС и у "ВымпелКома" - 65 389 РЭС.

Таким образом, за последний месяц прошлого года МТС удалось вернуть себе вторую позицию по количеству РЭС стандарта LTE, обойдя Tele2, который ранее потеснил МТС по итогам девяти месяцев 2019 г.

Согласно данным подведомственной Роскомнадзору радиочастотной службы, общее количество радиоэлектронных средств (РЭС) операторов "большой четверки" с начала года возросло на 13%, составив на 1 января 2020 г. 794 670 единиц.

Наибольшую динамику роста сетей связи демонстрировал Tele2, количество РЭС которого с начала года увеличилось на 23%, составив на 1 января 176 009. Далее по темпам роста идет "ВымпелКом" (+16%, до 174 419 РЭС). Вместе с тем при меньшей динамике роста наибольшее количество РЭС остается у ПАО "МегаФон" (+8%, 248 674 РЭС) и ПАО "МТС" (+9%, 195 568 РЭС).

Директор по стратегическому планированию инфраструктуры "МегаФона" Андрей Грачев сказал корреспонденту ComNews: "МегаФон" первым в России запустил сети LTE в 2012 г., и с тех пор мы продолжаем удерживать первое место среди операторов как по общему числу базовых станций, так и по скоростям мобильного интернета. Это подтверждают данные Роскомнадзора и исследование компании Ookla, которая три года подряд признает "МегаФон" лидером по скоростям мобильного интернета на основе реальных пользовательских замеров. В зависимости от региона России на 4G сегодня приходится от 80% до 90% всего трафика мобильного интернета в сети "МегаФона". Эта технология является для нас приоритетной и будет оставаться таковой как минимум до 2024 г. Однако дальнейшее развитие мобильных сетей предполагает не только строительство новых базовых станций, но и целый комплекс мер по увеличению доступной емкости сети 4G, загрузка которой увеличивается приблизительно на 30% ежегодно. К числу подобных инструментов мы относим рефарминг частот - их перевод из диапазонов 2G и 3G для использования в сетях LTE, модернизацию существующих базовых станций с использованием технологии MIMO 4x4, применение активных антенн с возможностью формирования направленного луча (beamforming) и другие решения".

Представитель МТС Алексей Меркутов прокомментировал итоги: "Мы реализовываем все намеченные планы и в этом году продолжим работу по увеличению и уплотнению покрытия LTE, а также увеличению емкости и скоростей передачи данных в сетях 4G.

Технологическая стратегия компании предусматривает эволюцию существующих сетей LTE в высокоскоростные гигабитные сети LTE-Evo и 5G Ready и далее в 5G New Radio путем поэтапного внедрения отдельных 5G-решений и технологий на базе неавтономной архитектуры. В 2020 г. мы продолжим поступательное движение к сетям LTE-Evo и 5G Ready. В 2020 г. завершим масштабную модернизацию радиосети Северо-Западного региона - все оборудование будет заменено на оборудование Single RAN 5G Ready, - а также приступим к масштабной модернизации сети Московского региона и ЦФО".

Представитель Tele2 Дарья Колесникова сказала: "В прошлом году мы анонсировали планы установить станции LTE на каждый сайт - задача, которую технические специалисты Tele2 успешно выполнили. Компания активно инвестировала в развитие сети: по итогам III квартала 2019 г. капитальные затраты на ИT-инфраструктуру и технологическое развитие выросли на 34,6% год к году до 5,9 млрд руб. В текущем году мы планируем сохранить высокую динамику строительства, увеличив объем годовых инвестиций на соразмерную величину. При этом важно, что при оптимизации сети мы используем подход smart capex - развития инфраструктуры на базе технологий big data, которые позволяют анализировать поведение абонентов, их перемещение и профиль потребления услуг".

Пресс-служба "Билайна" сообщила корреспонденту ComNews: "Мы активно строились в 2019 г. и продолжим также строить свою сеть в 2020 г., делая акцент на непрерывности сервиса. Москва и Петербург традиционно занимают особый фокус в наших планах по развитию сети".

Россия > СМИ, ИТ > comnews.ru, 29 января 2020 > № 3312190

«ПОЛИТИЧЕСКОМУ ЛИДЕРУ НЕОБХОДИМО ТЩАТЕЛЬНО УПРАВЛЯТЬ ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ…»

ДОМИНИК ЛИВЕН - Автор многочисленных книг по русской истории, лауреат премии Валдайского клуба за 2018 г., премия вручается за выдающийся вклад в анализ международных процессов.

АЛЕКСАНДР СОЛОВЬЕВ - Заместитель главного редактора журнала «Россия в глобальной политике».

Известный британский историк с российскими корнями размышляет об основах внешней политики России, применимости исторических исследований к пониманию международных отношений и вызовах, с которыми мир столкнется в ближайшем будущем.

Александр Соловьев: Одной из наиболее, пожалуй, известных в кругах международников попыткой дать комплексное концептуальное описание советской внешней политики была так называемая «длинная телеграмма» Джорджа Кеннана, впоследствии появившаяся в печати как “X Article”. Есть ли необходимость в своего рода «X Article – издание дополненное и обновленное» сегодня? Если есть, как бы вы подошли к решению такой задачи? 

Доминик Ливен: В сегодняшнем Вашингтоне подобная работа едва ли привлечет внимание. Американская политическая элита настолько одержима собственными проблемами, что внешняя политика (особенно в отношении России и Украины) переплетена с внутренними и партийными интересами и подчинена им в огромной – даже для США – степени. Я не эксперт по современным международным отношениям и поэтому в любом случае такую статью писать не мне. Но на самом деле я согласен с большей частью того, что написал Томас Грэм в своей недавней статье в Foreign Affairs[1]. Вместе с моим братом Анатолем[2], возможно, мы могли бы подготовить довольно интересную «Статью X», но единственная проблема в том, что ни одно правительство не примет ее к сведению. 

Соловьев: Какие из внешнеполитических концепций можно считать фундаментальными для России? «Иду на вы!», «Москва – третий Рим», «Северный аккорд», «Концерт наций», «Священный союз», «Панславянство» (либо «Русский мир»), «У России только два союзника: армия и флот» и так далее. 

Ливен: Мне кажется, что важнейшая реальность, лежащая в основе геополитического положения и внешней политики России, заключалась в том, что до XVI в. она граничила с сильнейшими военными державами мира (с различными евразийскими степными полукочевыми государствами, самыми могущественными из которых были империи Чингисхана и Тимура), а с XVI до XX столетия ее западным соседом был самый мощный и экспансионистский регион в мировой истории – Европа. 

Россия извлекла определенную выгоду из своего периферийного положения. Так, когда Монгольская империя распалась, а военные технологии (и другие факторы) благоприятствовали уже не кочевым народам, а оседлым, Россия смогла пройти весь путь к Тихому океану без особого сопротивления. Обратите внимание на контраст с Оттоманской Портой. На территории современного Ирана на смену государству Хулагуидов со временем пришли шииты Сефевиды, представлявшие серьезнейшую военную и идеологическую угрозу для османов в Анатолии и прочный барьер для любой попытки османской экспансии на Восток. 

Соловьев: Каковы характерные черты международной (само)идентичности России: (велико)державность, имперскость, подчеркнутое внимание к суверенитету, императив безопасности? Менялись ли они со временем? 

Ливен: Империя (и имперскость) – часть российской истории и идентичности. То же можно сказать, например, о Китае или англичанах. Но пережить распад сухопутной империи, где все территории сопряжены, гораздо сложнее, чем морской, с территориями за океаном – как психологически, так и по веским практическим причинам. Старая поговорка о том, что у Англии была империя, а Россия была империей, в чем-то верна. Лишиться того, чем ты обладаешь, проще, чем лишиться того, чем ты являешься. Как бы то ни было, одним из важнейших факторов, обусловивших и повлиявших на Brexit, была ностальгия англичан по времени, когда весь мир замирал в благоговении, стоило льву шевельнуть хвостом. 

Соловьев: Можно ли назвать внешнюю политику России со времен империи стратегически последовательной? Или же она была скорее оппортунистической, приспособленческой? Являлась ли Россия ведущим актором или просто следовала за ситуацией? 

Ливен: Большинство государств действуют в соответствии с контекстом и обстоятельствами, по крайней мере, до определенного момента. Иногда они проявляют инициативу, иногда их сдерживают неподконтрольные им силы, на которые приходится реагировать. Россия не стала исключением. Но в «большой стратегии» Российской империи сохранялись элементы преемственности. В XVII и XVIII вв. ее приоритетными задачами были последовательная и эффективная экспансия в плодородные регионы и контроль над истоками рек – и это лишь два примера. В XIX в. вплоть до 1914 г. Россия вела внешнюю политику в соответствии с теми же принципами, что и большинство других великих держав. Она приняла принципы европейской системы и равновесия сил. 

Во многих политических системах, в том числе в европейской с 1500 по 1945 гг., периферийные государства обладали большей свободой, чем центральные, поэтому великие европейские империи были созданы периферийными державами: Англией, Францией, Испанией, Португалией, в определенной степени Голландией на одном «краю» Европы и Россией – на другом. И Китай более 2000 лет назад не случайно был объединен периферийной державой – царством Цинь, которое одолело своих соперников, находившихся в центре, в ядре геополитической системы. 

Суть периферийной власти заключается в том, что вы можете использовать военную, административную и налоговую машину, отточенную конкуренцией внутри системы, для завоевания территорий за ее пределами, находящихся под управлением менее могущественных и развитых государств. В Китае периферийная власть (Цинь) достигла этого уровня в IV–III вв. до нашей эры. Гораздо труднее завоевать международную систему изнутри. Это было ключом к европейской геополитике между 1750 и 1945 годами. Французы в 1799–1814 гг. и немцы дважды в XX в. завоевывали ядро Европы, но затем сталкивались с огромной проблемой преодоления одновременного сопротивления двух крупных периферийных центров власти – Англии и России, получивших огромные ресурсы за пределами Европы. 

Соловьев: Если говорить о преемственности российской внешней политики (с имперских времен, через СССР и к современной России), то не попытался ли Михаил Горбачёв сломать систему? Была ли это девиация или здесь тоже можно усмотреть преемственность?

Ливен: Я не считал Горбачёва первооткрывателем в 1984–1991 годы. В результате целого ряда совпадений я в то время был не слишком важным, но привилегированным советником Маргарет Тэтчер по внешней политике и первый и единственный раз в жизни посвятил много времени изучению современной российской политики и написанию статей в прессе, выступлениям по телевидению и так далее. Я тогда видел в Горбачёве наследника Александра II. Подобно тому, как России при Александре угрожали изменения в мировой экономике (приход промышленной революции в Западную Европу), так и горбачёвская Россия рисковала потерять позиции современной сверхдержавы из-за наступившей постиндустриальной эпохи. На мой взгляд, Горбачёв, как и Александр II, желал, прежде всего, сделать Россию конкурентоспособной, страной, которой ее правители могли бы гордиться в новой для мировой экономики – а значит, и для международных отношений – эпохе.

Как и Александр II, Горбачёв действовал в эпоху торжества либеральных ценностей на Западе, когда ключевые элементы либерализма рассматривались не только как желательные ценности сами по себе, но и как неотъемлемые для успешной экономической, культурной и политической современности. Я считал неслучайным, что многие ключевые термины перестроечных лет – законность (верховенство закона), гласность и так далее – были заимствованы из периода александровских реформ. Я не хотел бы принижать Горбачёва и его время – нет ничего плохого в желании лидера править такой страной, которой он мог бы гордиться. В любом случае альтернативой тому, чтобы оставаться империей, была перспектива оказаться съеденным другой империей. 

Соловьев: Насколько исторические аналогии применимы в изучении международных отношений? 

Ливен: Исторические аналогии не дают ответов, но ставят вопросы и предупреждают. В какой-то мере страны и их лидеры руководствуются исторической памятью и национальными мифами, поэтому исторические знания необходимы для понимания современной политики. 

Соловьев: И как изучение истории, по вашему мнению, может помочь изучению международных отношений? 

Ливен: Лучше подумать о значении истории для тех, кто занимается внешней политикой в настоящее время. Когда Горбачёв начал реформы, мне было совершенно очевидно, что в результате его действий обязательно возникнет огромная внутриполитическая опасность не только для его режима, но и для самого имперского государства, то есть Союза, который я считал своего рода неоимперией. Параллели с дилеммами Александра II были слишком очевидны. В случае Горбачёва дилеммы, несомненно, были более серьезными, потому что демократия в 1980-е гг. была гораздо более распространенной, чем в 1860-е годы. Даже в советской конституции говорилось о демократии и теоретически позволялось республикам отделяться, что сделало «законность» в 1980-е гг. еще более серьезной угрозой, чем в 1860-е. 

Либерализаторские реформы, которые не приводят к полноценной демократии, гораздо труднее легитимировать. Кроме того, советская империя простиралась на всю Восточную и Центральную Европу. И вспоминания о польском восстании 1863 г. заставляли с тревогой ожидать, что возможное возвращение Горбачёва к традиционным имперским попыткам «обручить» русские автократические традиции и политию с элементами западного либерализма может вызвать серьезные проблемы как в Восточной Европе, так и в некоторых советских республиках. 

Тогда меня поразило (и продолжает поражать и сейчас), что полномасштабные либеральные реформы были начаты – даже в политической сфере – без очевидного понимания их возможных последствий. Я думаю, что одной из причин этого было то, что советское руководство в значительной степени отрезало себя от российской истории – прежде всего, от дореволюционной. Коммунистическая идеология не только искажала прошлое, но и не позволяла лидерам страны проводить исторические параллели с вызовами современности и делать сравнения. 

Я ни в коем случае не хочу обидеть Михаила Горбачёва, которого считаю благородным человеком и патриотом, но, учитывая происхождение моей семьи и тогдашнее положение во внешнеполитическом аналитическом центре Тэтчер, я оказался в довольно странной ситуации, поскольку наибольшее сочувствие я испытывал к Николаю Рыжкову. Полагаю, он был консерватором, как и я. 

Соловьев: Не могли бы вы подробнее – в российском контексте – остановиться на классическом либеральном тезисе о том, что внешняя политика является продолжением внутренней политики? Этот тезис часто оспаривается… 

Ливен: Я не думаю, что российская внешняя политика в имперскую эпоху определялась внутренними политическими соображениями и влияниями в большей степени, чем в Великобритании, Франции или Германии – я бы даже сказал, что в меньшей степени. И уж, конечно, в гораздо меньшей степени, чем реалии внутренней политики влияют на внешнюю политику современных США. 

Соловьёв: Западоцентризм и связанные с ним догоняющие модернизации, реваншизм (или ревизионизм, в котором сегодня Запад обвиняет Россию) – это непременная составляющая российской внешней политики?

Ливен: Что касается периода 1613–1991 гг., то главной общей чертой российской политики при любом правлении было стремление выжить перед лицом вызовов Запада, оставаясь при этом великой державой. Основным моментом было то, что Запад опережал Россию и в экономике, и в образовании, и в плане административно-финансовых ресурсов. Конечно, коммунистическая идеология серьезнейшим образом отличалась от того, что было до 1917 г., но основная парадигма – «догнать Запад», – на мой взгляд, сохранилась. Фактически она даже несколько укрепилась, поскольку советский догмат о необходимости обогнать капиталистический Запад «надстроился» на более ранние российские опасения и комплексы относительно своей неполноценности и отсталости. 

Петр I и его преемники стремились догнать Европу «старого режима». Победа России над Наполеоном ознаменовала их успех. Затем последовала промышленная революция, которая надолго сдвинула баланс сил в сторону Запада. Крымская война грубо обрушила эту реальность на российских императоров – их империя воевала, перемещалась и общалась, используя технологии доиндустриального мира, а англичане и французы имели пароходы, железные дороги, телеграф и нарезные мушкеты «квазимассового» производства. 

На мой взгляд, история России с 1856 по 1970 гг. во многом определялась желанием сохранить статус великой державы в индустриальную эпоху. Конечно, речь шла не только о внешней силе. Промышленная революция (и в некоторой степени наследие Французской революции) имела драматические последствия с точки зрения управления современным обществом. 

Романовы создали очень успешную во многих ключевых аспектах империю. Но превращение ее в жизнеспособное современное государство представляло огромную проблему. С этим вызовом сталкивались все старые империи, и никто не выжил. Советский Союз, на мой взгляд, был очень интересной попыткой слияния империи и модерна определенного (социалистического) типа, но огромные издержки этого эксперимента легли на российский народ, так что в конечном итоге эксперимент потерпел неудачу. 

Соловьев: Как эксперт по истории империй можете ли вы описать постимперский синдром? Испытывает ли его Россия? И если да, то как это проявляется? 

Ливен: Российский постимперский синдром понять легко. В Великобритании я говорю людям, что для того, чтобы понять ситуацию в России после 1991 г., англичанин должен представить себе, что Британская империя исчезла в 1930-е гг. (когда большинство англичан воспринимали ее существование как нечто само собой разумеющееся) и что это сопровождалось отделением Шотландии (Украина) и Уэльса (Белоруссия). Только в России все еще хуже, поскольку никто из англичан не считает, что английская религия или государственность зародились в Эдинбурге. Добавьте к этому крах монархии и парламентского правительства (советской партии и государства) и экономическую депрессию, которая была хуже, чем в 1930-е годы. В такой ситуации даже флегматический англичанин межвоенного периода был бы, мягко говоря, несколько взволнован.

Если Дональд Трамп пришел к власти под девизом «Вернем Америке величие», то неудивительно, что подобный лозунг сработал в России, учитывая гораздо более резкий спад и гораздо бóльшие страдания, которые он причинил населению. 

Соловьев: Вытекает ли напрямую императив безопасности из экспансионизма (территориальная экспансия заставляет защищать все более протяженную границу, все более обширную территорию, прибегая в том числе к созданию буферных государств по периметру)? Можно ли его преодолеть? 

Ливен: Территории, завоеванные Россией в Азии почти без боя, сначала давали ей меха, а затем и драгоценные металлы. Российская военная и тяжелая промышленность вплоть до XIX века базировалась на Урале. Россия одержала победу над Наполеоном, потому что имела самый большой в мире запас лошадей благодаря своему господству в евразийской степи в эпоху, когда лошадь была ключом к военному успеху (средство разведки, ударной силы, преследования, транспорта и подвижной огневой мощи). Россия также была единственной великой державой в наполеоновскую эпоху, способной вывести «колониальные» войска на европейский театр войны. Вклад казачества в победу в 1812–1814 гг. очень велик. 

В определенной степени российская экспансия была частью общей европейской экспансии за счет неевропейских народов. Ключевое отличие заключалось в том, что в связи с сухопутной экспансией основные районы расселения русских (колонии) стали частью территории самой России, в то время как западноевропейская экспансия привела к созданию колоний поселенцев, которые со временем стали независимыми государствами (испанская и английская Америка, Австралия и так далее). 

Именно по этой причине постимперская Россия до сих пор остается поистине великой державой (хотя и не настоящей сверхдержавой), в то время как ни одна западноевропейская страна (Великобритания, Франция, Испания) не осталась серьезным международным игроком после распада империи. С другой стороны, «деколонизация» для западноевропейцев означает ослабление военной ответственности и бремени. Россия как евразийская держава с бесценными ресурсами в Сибири и Тихоокеанском регионе имеет большие и дорогостоящие оборонные обязательства в Азии. 

Соловьев: Расширение границ и создание буферов было традиционной политикой безопасности Российской империи еще до того, как она стала империей, по крайней мере, начиная с Великого княжества Московского. Является ли эта концепция имманентной и непреодолимой или же со временем она может измениться? Это эксклюзивный российский рецепт стратегической безопасности или другие империи и государства использовали ту же стратегию? 

Ливен: Правители всех стран использовали эту стратегию, когда могли. Пытаться держать врагов подальше от границ – это просто здравый смысл. Буферные зоны, контролируемые надежными партнерами, обеспечивали безопасность по приемлемой цене.

Кстати, этот принцип все еще применяется. Посмотрите на войну в Сирии и участие в ней Турции – любое правительство хочет защитить свои границы, чтобы остановить «вторжение» толп беженцев.

Более того, вероятно, мы увидим его широкое распространение и в следующем поколении, поскольку изменение климата и связанные с этим политические кризисы вызовут приток беженцев гораздо больший, чем сейчас.

Соловьев: С какими фундаментальными геополитическими изменениями и вызовами Россия сталкивается сегодня и столкнется в ближайшем будущем? 

Ливен: Вполне возможно, что ключевой драйвер российской внешней политики в прошлом – догнать Запад – утратил актуальность. Подъем Китая вполне может привести нас к иному глобальному порядку, чем тот, который существовал в предыдущие пять столетий господства Запада. В некотором смысле с конца XVIII века ведущими мировыми державами были англоязычные – сначала Великобритания, затем Великобритания плюс США, а затем, после 1945 г., США во главе блока, внутреннее ядро которого состояло из англоязычных союзников. В определенной степени французские революционные и наполеоновские войны, две мировые войны и холодная война были попытками бросить вызов англоязычной гегемонии. Но они потерпели крах (и обошлись невероятно дорого). Из Лондона или Токио (двух городов, в которых я живу) видно, что элементы, лежащие в основе англофонной гегемонии, исчезают на глазах. 

В этом есть свои преимущества и опасности, не в последнюю очередь для России. Прежде всего, это означает, что перед Россией стоят геополитические задачи и возможности, принципиально отличающиеся от тех, с которыми она сталкивалась с XVII по конец XX века. Самое очевидное, что Россия, разоренная двумя страшными войнами с Германией, а затем исчерпавшая себя в борьбе с американским блоком в годы холодной войны, очень заинтересована в том, чтобы найти мирный и взаимовыгодный способ того, как справиться с проблемой подъема Китая.

Лично мне кажется, что некоторые работы ошельмованного «прогерманского» лобби, появившиеся до 1914 г., очень актуальны и сейчас. Прежде всего, это работы Романа Розена, бывшего посла в Вашингтоне и брата Виктора Розена, одного из ведущих востоковедов России. 

Соловьев: Российская внешняя политика (с имперских времен как минимум) может похвастать целой плеядой ярких личностей, многие из которых впоследствии становились вторыми лицами в государстве (канцлерами, премьерами) – Бестужев, Панин, Горчаков, Примаков. В принципе, персонализм во внешней политике характерен не только для России. Но не становится ли он сегодня анахронизмом? Или же, напротив, не дипломаты сегодня занимаются внешней политикой, а сами лидеры государств? 

Ливен: Если бы эра профессионализма во внешней политике действительно закончилась, то для меня это стало бы поводом для беспокойства. Однако это не так. Российские императоры (и многие другие монархи) часто сами были фактически министрами иностранных дел своих стран. Люди же, занимавшие эту должность, являлись их заместителями. Многие монархи представляли собой высококвалифицированных дипломатов: Екатерина II и Александр I были великолепны. Но императоров также часто сопровождали очень умные и компетентные государственные деятели. Вообще-то, в господине Лаврове я вижу наследника Карла Нессельроде. Я считаю Нессельроде чрезвычайно умным и находчивым защитником российских интересов, так что это был комплимент. 

Соловьев: Можете ли вы сказать, что империя как политическое явление ушла в прошлое? Или мы станем свидетелями появления новых империй в обозримом будущем? 

Ливен: Чтобы быть поистине великой державой в современном мире, необходимо располагать ресурсами континентального масштаба. Пророки геополитики, писавшие до 1914 г., были в этом смысле правы. США, Китай, Индия и Россия не являются империями в полном историческом смысле слова. Но это неоимперии, и они сталкиваются с некоторыми проблемами империй, касающимися, прежде всего, территориального масштаба, численности и разнообразия населения. Монархам всегда было трудно управлять империями ввиду этих (и других) факторов, но в большинстве империй правителям, как правило, приходилось проявлять особую заботу только о верхушке – о 2% населения. Ключом к успеху стало достижение жизнеспособного и стабильного компромисса между монархами и элитами в распределении «прибавочного продукта», который производили крестьяне: местные элиты управляли остальными 98% населения через местные системы патроната и принуждения. В современном мире сплошной грамотности, урбанизации и массовой политики управлять занимающими огромные пространства неоимпериями гораздо сложнее, однако судьба мира зависит именно от них. 

Соловьев: В заключение не могли бы вы очертить основные глобальные тенденции, которые повлияют на всех (или на большинство) международных субъектов, и подходы к ним? 

Ливен: Рост Китая обостряет опасность конфликтов. Крупные исторические сдвиги в глобальном или региональном балансе сил обычно приводили к войнам. Если до 1914 г. англоязычному сообществу не удалось мирным путем справиться с подъемом полулиберальной, полностью капиталистической и европейской Германии, то проблема поиска достойного места для Китая в сегодняшнем мировом порядке, весьма вероятно, будет гораздо более сложной. 

В прошлом климатические кризисы самым серьезным образом обостряли международные и внутренние политические конфликты. Если посмотреть на нынешние проблемы Европы из-за беженцев с южного побережья Средиземноморья, а затем обратить внимание на крупный экологический кризис на африканском континенте, где проживает около трех миллиардов человек, прогнозы представляются довольно мрачными. Еще более тревожной выглядит ситуация в Азии, связанная, прежде всего, с нехваткой воды. Это потому, что в будущем Восточная и Южная Азия, вероятно, приобретут большее геополитическое значение, чем Африка или даже Европа. 

Поэтому мой ответ на ваши вопросы заключается в следующем: на Россию и на весь остальной мир надвигается такая же опасная буря, как и та, что обрушилась на них в первой половине ХХ века. Может быть, эта буря даже опаснее, но история – особенно последних трехсот лет – не слишком адекватное руководство ни для осознания тех проблем, с которыми сталкивается Россия, ни для их решения.

Вероятно, ключевым вопросом будет выживание. От правителей потребуется большая осторожность и богатое воображение. Если из событий, предшествовавших 1914 г., и можно извлечь какой-то урок, то он будет о том, что политическому лидеру необходимо тщательно управлять общественным мнением – вне зависимости от типа государственного устройства страны, которую он возглавляет.

Россия. Великобритания > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305436 Доминик Ливен

МОРАЛЬ И РЕАЛИЗМ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

РОССИЯ В ЭПОХУ МЕЖДУНАРОДНОЙ АНАРХИИ

«И следует похвалить тех, кто, несмотря

на врожденное людям стремление властвовать

над другими, все-таки управляют справедливее, чем это

им необходимо при существующей мощи их державы»

Фукидид, «История»

Вряд ли современное государство с его территориальными ограничителями, доктриной естественного или – в ряде исключений – божественного права является самым совершенным способом избежать взаимного истребления. Однако ничего лучше человеческая цивилизация пока не придумала – вне зависимости от того, по Гоббсу или по Руссо возникают ограничители и права. Попытки обосновать постепенное отмирание национального государства в качестве верховного носителя легитимности сталкиваются с неизменной реальностью. А именно: ни одна держава, особенно значимая в международном отношении, не способна хотя бы минимально применить к себе действие институтов, защищающих граждан «поверх границ». Например, Международного уголовного суда. Эпоха, когда представлялось, что трансграничное управление и правосудие необратимо стирают контуры государств и меняют сущность международной системы (так называемый либеральный мировой порядок после холодной войны), оказалась очень кратковременной.

Эта неизбежность центральной роли государства – института или индивидуума (в случае монархии либо диктатуры) – дает возможность рассматривать его и как меру вещей и категорий. В том числе таких понятий, как мораль – в ее применении к международным отношениям. Тем более что этическая составляющая мировой политики все равно неизбежно будет присутствовать. Так уж лучше двигаться по пути ее осмысления в рамках реалистской, наиболее искренней, традиции нашей дисциплины, чем оставлять на произвол тех, кто применяет ее инструментально, но под прикрытием либерального дискурса. Мы, таким образом, можем в качестве стартовой принять гипотезу о том, что мораль в международных делах не может рассматриваться в отрыве от государства. Реализация его интересов либо действия, не посягающие на существование государства как такового, а корректирующие его поведение в анархическом окружении, гораздо ближе к морали, чем противоположные по содержанию.

Российская внешнеполитическая практика по умолчанию исходит из примата государства. Соответственно, правомерно с этой точки зрения рассматривать и вопрос, ключевой для анализа деятельности любого субъекта международных отношений, – о моральных основах внешней политики России.

Мораль и сила

Исторически вся наука о международных отношениях и внешней политике – это дискуссия с Фукидидом. Значение его работы «История Пелопонесской войны» для осознания взаимодействия между социальными организациями – не меньше, чем значение, например, христианства, положившего начало универсалистскому подходу в понимании мира разных народов. Это неудивительно, хотя античная Греция представляла собой песчинку в море всемирной цивилизации. Многие столетия, на протяжении которых в мировых военно-политических делах преобладали интеллектуальные наследники древнегреческого автора, привели к тому, что альтернативные системы представлений о силе, морали и справедливости получили лишь субрегиональное воплощение в реальной политике и науке. Именно «цивилизация Фукидида» предлагает оптимальную методологию для анализа сравнительно автономных единиц, не стремящихся к подлинному культурному и политическому единству. Мир, который вслед за появлением Вестфальского порядка принял всеобщий характер, зародился на основе античных полисов, сохранив основные черты отношений между ними. Не случайно, кстати, сам Вестфальский порядок – это не единожды написанный кодекс, а сумма достижений международно-философской мысли Запада к середине XVII века.

То, какое место во взаимодействии государств занимает сила, – центральный вопрос, вокруг которого разворачивается большинство дискуссий и дебатов. Такой выбор темы естественен и разумен. Именно сила государств, которая объективно связана с материальными возможностями проецировать свою волю на других, представляет собой уникальный, измеряемый и поэтому надежный материал для анализа и прогноза природы межгосударственных отношений. Сила других становится единственным эффективным регулятором внешнеполитического поведения. И сейчас, после того как попытки создать международный порядок потерпели неудачу, только решимость каждого государства отстаивать свои интересы и ценности заставляет других задуматься о пределах действий в анархическом окружении. На первый взгляд, в этом мире нет места морали как объективно неизмеряемой и нематериальной категории.

Однако у Фукидида понятие силы неразрывно связано с понятием морали. Нельзя говорить о том, что реалистский стиль мышления о международных отношениях игнорирует мораль и таким образом аморален по существу. Это – ложь тех, кто использует абстрактное понимание морали для того, чтобы замаскировать эгоистические устремления отдельных стран. Мораль в реализме не может быть оторвана от силы и существует только в этой связке, но такая зависимость не означает возможности пренебрегать моралью как аналитической категорией. Более того, она становится определяющим фактором силы в ее политическом измерении, то есть в качестве инструмента достижения целей государства. Как мы увидим из приведенных примеров, применение силы, не ограниченное моралью, в значительной степени обессмысливается.

Мы даже можем предположить, что в реализме сила без морали не функциональна и, следовательно, теряет существенную часть своего значения. Поэтому Фукидид призывает «похвалить» тех, кто знаком с этим регулятором силы и способен достигать целей более эффективно. Так и мы, путем сравнительного анализа, сможем удостовериться в том, что сила, не связанная с «фукидидовой» моралью умеренности, теряет в конечном итоге политическое значение. И наоборот – те случаи в современной международной политике, когда применение силы может быть соотнесено с моралью «по Фукидиду», стали весьма успешными.

Гегемония, не ставшая правом

После завершения холодной войны торжество стран Запада требовало своего институционально-правового закрепления. Точнее, сила той группы, которая в результате продолжительной борьбы добилась доминирования в мире, должна была обрести характер права. С одной стороны, это позволило бы приглушить очевидную несправедливость нового порядка. А с другой, придать ему форму общепринятой нормы, что сделало бы такой порядок относительно устойчивым. Одним из центральных инструментов стало стремительное движение к распространению господствующих на Западе представлений о морали (и моральности войны в первую очередь) в качестве международных норм поведения.

Но даже этих колоссальных ресурсов (в какой-то период – фактической силовой и идейной монополии Запада) оказалось недостаточно для того, чтобы изменить международное право в направлении описанных представлений. В этом основная драма развития мировой ситуации после холодной войны. Победа Запада была полной, но не абсолютной, поскольку она не получила этического закрепления. Символом той самой незавершенности оказался Совет Безопасности ООН. Главный международный институт сохранился в неприкосновенности с тех времен, когда он отражал иную расстановку сил. В результате сам Запад отказался от стремления модифицировать международное право и перешел к внешней политике произвола.

Благодаря экспертным кругам и хлесткой публицистике Запад смог ввести во всеобщий оборот броское определение – «распространение либерального миропорядка». Отметим, что изначальная несправедливость любого международного порядка, как правило, не становится предметом обсуждения. Либеральный порядок в том виде, как его стремились утвердить с начала 1990-х гг. и фактически до середины 2010-х гг., также не мог быть справедлив по отношению к отдельным государствам, поскольку абсолютизировал представления о справедливости, существующие у группы стран, которые обладали силовыми привилегиями. Однако монополия, достигнув пика в 1999 г., затем последовательно подвергалась эрозии. Происходило это в силу по меньшей мере двух факторов. Во-первых, исчерпанности внутренней модели развития и политической устойчивости самих стран Запада и лежавшей в основе их способности проецировать силу. Во-вторых, неизбежного по мере развития экономической глобализации роста могущества остальных.

Лидером подъема стал Китай. Однако в этой категории оказалась и Россия, которой по причине геополитического положения пришлось фактически без перерыва с момента становления в качестве государства – правопреемника СССР использовать силу, принимая внешнеполитические решения. После 1991 г. и до середины 2000-х гг. Россия официально придерживалась политики интеграции в западное сообщество и соглашалась с его суждениями о своей внутренней политике, поэтому даже силовые меры против выступлений на Северном Кавказе имели международное измерение. Кроме того, и в период относительного международно-политического ничтожества Россия как минимум дважды использовала силовой потенциал вне собственной территории: для прекращения гражданских войн в Таджикистане и Молдавии. В обоих случаях российские действия напрямую соответствовали политическим задачам.

Умеренность как добродетель

За последние полтора десятилетия, после восстановления в качестве одной из ведущих мировых держав, Россия трижды использовала военные возможности при решении внешнеполитических задач, связанных с обеспечением национальной безопасности и реализацией интересов. Эта практика, конечно, не идет ни в какое сравнение с аналогичными действиями стран Запада, но именно поэтому позволяет четко обозначить политическую обусловленность и умеренность в каждом отдельном случае.

Военная операция против Грузии в августе 2008 г., содействие волеизъявлению населения Крыма в марте 2014 г. и кампания в Сирии, начавшаяся осенью 2015 г., – примеры относительно успешного решения дипломатических задач силовым путем. Каждый из случаев вызывал в военном и экспертном сообществе России дискуссии о необходимости ставить более амбициозные задачи и, соответственно, более решительно использовать силу. И это ни разу не было сделано. Если бы Россия насильственно сменила политические режимы в Грузии или на Украине, краткосрочные преимущества оказались бы более значительными, но последствия для международной политики – несравнимо более драматичными.

Сопоставление военных возможностей и масштабов их использования позволяет сделать вывод: они полностью коррелировали с конкретными и ограниченными политическими задачами и демонстрировали умеренность. При этом ни в одном из рассмотренных примеров Россия не рисковала эскалацией кризиса, сделай она ставку на гораздо более интенсивное применение силы.

Захвати российская армия Тбилиси в 2008 г. или Киев весной 2014 г., смени она режим в Грузии или на Украине, Третья мировая война не началась бы. У России были военные возможности для захвата. В 2008 г. российская армия не сталкивалась с серьезным военным сопротивлением, а в случае оккупации всей страны, вероятно, нашла бы опору в лице части местных политических сил. В конце зимы – начале весны 2014 г. по Украине бродили представители разгромленного националистами «Беркута», а украинская армия прекратила бы сопротивление в течение нескольких дней. Но о включении обеих стран в состав России, как это было сделано во время Гражданской войны 1918–1922 гг., речи идти не могло. То есть во всех случаях у России действовали внутренние ограничители, не связанные с внешними условиями. Наличие таковых ограничителей может рассматриваться как проявление морали, если рассматривать её в категории реалистского стиля мышления.

США и их союзники, напротив, только дважды смогли ограничить использование силы четко обозначенной политической задачей – заставили Саддама Хусейна покинуть оккупированный им Кувейт в 1991 г. и навязали в 1999 г. правительству Югославии тот план урегулирования в Косово, который это правительство изначально не устраивал. В отличие от «Бури в пустыне» операция против Югославии была грубым нарушением международного права и опиралась на силу одной изолированной группы, но не преследовала цель уничтожения югославского государства. Поэтому с точки зрения специфики применения силы кампания НАТО против Югославии оставалась моральной. Последующие крупные военные акции Запада – вторжение в Ирак и Афганистан, уничтожение режима Муаммара Каддафи в Ливии просто следовали в русле эгоистических сиюминутных интересов, но привели к разрушению государств, которые полноценно так и не восстановились.

Примечательно, что применение силы в Югославии, как уже сказано – моральное по своей сути, достигло желаемого результата: государства, возникшие на обломках федерации, с той или иной степенью интенсивности двигаются к тому, чтобы войти в состав международного сообщества стран Запада. Ирак 2003 г., Афганистан и Ливия, где соотношение применяемой силы не соответствовало поставленным задачам, ни при каких обстоятельствах не могут рассматриваться в долгосрочной перспективе как государства, дружественные США и их союзникам. То есть задача попросту не выполнена.

Неабстрактная мораль

Мораль – единственная категория международных отношений, которая не имеет под собой материальной основы. После падения христианской морали в Европе в эпоху Реформации главным философским вызовом в поиске выхода из ситуации всеобщего произвола было возвращение в международные отношения универсальных ограничителей. Таким ограничителем стало право, возникшее в первой половине XVII века. Оно не запрещало применения силы, а оговаривало справедливые, то есть моральные, основания для того, чтобы государства отстаивали свои интересы посредством силы.

Такой подход был сугубо реалистским и учитывал проделанный Никколо Макиавелли за сто лет до этого анализ внутренних факторов, определяющих природу внешнеполитического поведения государства. Попытки навязать государствам абстрактное понимание морали привели бы лишь к традиционной подмене моральных оснований представлениями тех, кто доминирует в силовом отношении. В XVII веке уникальность ситуации была в том, что такого государства (или группы государств) не было. Если бы империя Габсбургов могла доминировать, международное право не возникло бы.

Отличие разных подходов в философии международных отношений в том, что реализм делает мораль категорией рационального мышления, а подходы, истоки которых – в христианстве (либерализм и марксизм), оставляют мораль на уровне абстракции, существующей в отрыве от силовых возможностей ее носителей. Таким образом, именно в реализме мораль в наибольшей степени интегрирована в поведение государства и его национальные интересы. И именно в таком, рациональном, понимании мораль движется к тому, чтобы стать законом. Закон, в свою очередь, выступает единственным регулятором международных отношений с имманентно присущей им несправедливостью.

Мы приходим к двум выводам. Во-первых, сила без морали нефункциональна, поскольку оторвана от политического целеполагания и не ведет к стратегическим выгодам. Во-вторых, мораль как абстракция толкает к произволу, а мораль как часть рационального силового поведения – исправляет искажения, возникающие из-за того, что право не успевает адаптироваться к изменению соотношения сил. Несмотря на многочисленные сложности и недостатки, внешняя политика России в своем важнейшем измерении – стратегии применения силы – оставалась моральной и способствовала распространению морали в международных отношениях.

В период нахождения в Белом доме в 2017-2019 гг. Дональд Трамп стал самым мирным президентом США за сорок лет. Оба случая применения силы против суверенного государства – ракетный обстрел Сирии в апреле 2017 г. и уничтожение влиятельного иранского генерала в Багдаде в январе 2020 г. – имели дипломатические и даже демонстративные цели – о сирийской акции Трамп объявил во время встречи с председателем КНР Си Цзиньпином, а публичность убийства Касема Сулеймани говорит сама за себя. (Справедливости ради надо сказать, что последствия атаки на иранского военачальника могут быть неблагоприятными для Вашингтона, но и само это действие не вполне соответствует стилю поведения Трампа и явно было предпринято под воздействием части окружения.)

Наступившая в международных делах анархичность связана с решимостью крупных держав – Китая или России – отстаивать свои интересы в отношении произвола сильнейшего в военном плане Запада. Средние государства – Турция, Иран или Саудовская Аравия – в применении силы также остаются в рамках моральных норм реализма, то есть достигают ограниченных политических целей.

В целом анархичность среды весьма способствует торжеству морали в ее реалистском прочтении. Ведь важнейшим свойством международных отношений становится ограничение произвола государств не эфемерным международным правом, а решимостью других государств отстаивать свои интересы и ценности. Наличие у ведущих мировых держав ядерного оружия сокрушительной силы будет и дальше заставлять их искать способы борьбы, которые не чреваты скатыванием во всеобщую катастрофу. И поэтому есть основания надеяться на то, что мораль, выраженная в умеренности, будет все больше закрепляться в мировой политике. Отсутствие даже теоретической возможности господства одного государства уже создает для этого благодатные предпосылки.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305433 Тимофей Бордачев