Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

На страны Азии приходится 45% экспорта украинской пшеницы

Украина за 9 месяцев текущего сезона экспортировала 14,2 млн. тонн пшеницы, что на 3% меньше, чем за аналогичный период прошлого сезона. Сообщает агн. УкрАгроКонсалт.

Главными рынками для украинской пшеницы стали Юго-Восточная и Южная Азия. На такие страны, как Индонезия, Бангладеш, Филиппины, Южная Корея, Таиланд, Индия, пришлось до 45% украинского экспорта за июль-март.

Вырос объем поставок пшеницы в страны Африки: Египет, Тунис, Мавританию, Нигерия, Сенегал, Южную Африку и др.

Доля экспорта украинской пшеницы в страны Евросоюза выросла до 11% против 6,5% за аналогичный период прошлого сезона. За 9 месяцев Украина поставила в ЕС на 45% больше пшеницы, чем за весь прошлый сезон

Экспортный потенциал зернового рынка Украины в 2018/19 МГ оценивается в 42,6 млн. тонн

С учетом оценок ИА «АПК-Информ» производства зерновых и зернобобовых культур в Украине, а также текущих рыночных тенденций аналитики агентства сформировали первые прогнозные балансы предложения и распределения зерна в 2018/19 МГ, согласно которым экспортный потенциал украинского зернового рынка оценивается в 42,6 млн. тонн, что на 6% превышает прогнозный показатель в текущем сезоне (40,2 млн. тонн). Об этом 24 апреля в Киеве в своем выступлении на пресс-ланче Украинской зерновой ассоциации сообщил аналитик ИА «АПК-Информ» Андрей Купченко.

«Прирост экспортного потенциала стал возможен за счет ожидаемого увеличения производства зерновых культур в Украине в 2018 г., который оценивается аналитиками агентства на уровне 64,5 млн. тонн (+4% к показателю 2017 г.)», - пояснил эксперт.

Также он отметил, что в будущем сезоне ожидается сохранение высоких темпов поставок украинского зерна в такие страны, как Китай, Турция и Израиль, которые будут оставаться перспективными рынками для Украины на фоне напряженных торговых отношений между США и Китаем, Турцией и РФ, а также с учетом формирования зоны свободной торговли между Украиной и Израилем.

"МегаФон" предлагает почувствовать себя как дома

Анна Устинова

ПАО "МегаФон" запустило роуминговую тарифную опцию, которая позволит за фиксированную сумму в поездках за границу пользоваться Интернетом, голосовыми вызовами и SMS с сохранением условий домашнего тарифа (количество минут, SMS и интернет-трафика остается неизменным). Это первое такое предложение в линейке оператора. Опция действует на любом тарифе при путешествиях в 40 стран.

"МегаФон запустил опцию "Роуминг, гудбай" в заграничный поездках. Абонентская плата составит 299 руб. в сутки. При этом все входящие звонки будут бесплатными, а звонки в Россию, Интернет, SMS и ММS - по домашним ценам. Согласно информации с официального сайта оператора, общий объем трафика не может превышать 3 ГБ в сутки. После этого доступ в Интернет приостанавливается и возобновляется через сутки с момента подключения опции. Кроме того, стоимость звонков в другие страны и в страну пребывания составят 89 руб. за минуту.

Опция будет действовать на любом тарифе "МегаФона" и в таких странах, как Австрия, Армения, Белоруссия, Болгария, Венгрия, Германия, Гибралтар, Греция, Дания, Египет, Израиль, Исландия, Испания, Италия, Казахстан, Кипр, Киргизия, Латвия, Литва, Мальта, Нидерланды, Норвегия, ОАЭ, Польша, Португалия, Румыния, Саудовская Аравия, Таиланд, Тунис, Турция, Украина, Финляндия, Франция, Хорватия, Черногория, Чехия, Швейцария, Швеция, Эстония и Южная Корея.

"Учитывая, что на социальные сети и мессенджеры трафик обнулен в тарифной линейке "Включайся!", а минуты разговоров входят в пакеты, то в предстоящих поездках за границу нашему абоненту не нужно думать, как правильно и рационально использовать свои ресурсы: границ теперь нет, все действует как дома", - рассказал о новой опции коммерческий директор "МегаФона" Влад Вольфсон.

Руководитель пресс-службы "МегаФона" Юлия Дорохина объяснила цель запуска опции снятием барьера, что роуминг - это дорого и сложно, и открытием возможности большему количеству абонентов сохранять привычки в общении в путешествиях по миру и чувствовать себя при этом свободно.

Аналитики "МегаФона" подсчитали, что больше всего мобильным Интернетом пользуются в Италии, Германии и Франции, в то время как SMS остаются популярными для общения в поездках по странам СНГ. На первом месте среди зарубежных стран по длительности разговоров и количеству SMS оказалась Белоруссия.

ООО "Т2 Мобайл" (Tele2) также предлагает своим абонентам удобные опции, благодаря которым клиенты оператора могут еще больше оптимизировать свои расходы на мобильную связь за рубежом. Так, минута входящего вызова за рубежом при подключении услуги "Разговоры без границ" обойдется клиенту в 5 руб. Абонентская плата составляет 5 руб. в сутки. Услуга действует за пределами России (за исключением Алжира, Анголы, Андорры, Ирака, Ливана, Мальдивских и Сейшельских островов, Сирии, Туниса, Туркменистана).

Однако, как заметила пресс-секретарь Tele2 Ольга Галушина, с каждым годом профиль потребления абонентов операторов сотовой связи меняется. Путешественники все чаще предпочитают мобильный Интернет голосовой связи.

"В 2017 г. клиенты Tele2 скачали в два раза больше интернет-трафика в международных поездках, чем годом ранее", - сказала Ольга Галушина. Поэтому оператор запустил опцию "Безлимитный Интернет за границей", которая действует на территории 60 стран. Услуга позволяет свободно пользоваться мобильным Интернетом. Абонентская плата составляет 350 руб. в сутки и списывается со счета клиента только в случае фактического выхода в сеть. Первые 200 МБ будут доступны без ограничения по скорости, далее до конца суток скорость соединения - не более 128 кбит/с.

В пресс-службе ПАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн") напомнили, что оператор стал пионером прозрачного ценообразования в роуминге. Для абонентов "Билайна" более чем в 100 странах автоматически действуют цены на Интернет и звонки - 5 руб./МБ и 10 руб./мин. При этом оплата услуг происходит только при нахождении в роуминге и только в случае фактического пользования.

Согласно данным "ВымпелКома", количество пользователей международного роуминга в IV квартале 2017 г. выросло на 7,9% по сравнению с IV кварталом 2016 г. Оператор отмечает, что все больше путешественников пользуются мобильным Интернетом в роуминге. "Объем потребленного дата-трафика в целом вырос на 123%, а в расчете на одного абонента - на 75%", - поделились статистикой в пресс-службе. Для тех абонентов, кому нужно больше Интернета, работает опция "Безлимитный Интернет в роуминге" за 350 руб. в сутки с оплатой только в дни пользования.

Старший аналитик ИК "Фридом Финанс" Богдан Зварич принял во внимание то, какое количество россиян отдыхают за границей. По его подсчетам, у "МегаФона" 2-5% абонентов могут воспользоваться данной услугой. Богдан Зварич учел и то, что часть туристов предпочитают за рубежом пользоваться местными операторами или опираться на бесплатные сети Wi-Fi. Те же, кто пользуется российскими номерами, обычно предпочитают существенно снижать объем использования телефона.

По его словам, с фиксированной стоимостью на услуги связи появится возможность полностью учитывать собственные расходы на связь и контролировать их. Хоть аналитик и соглашается, что это удобно, однако заплатить за 10 дней пребывания за границей около 3000 руб. - клиентам компании может показаться дорогим удовольствием.

Отсюда аналитик "Фридом Финанса" делает вывод, что только часть выезжающих за границу клиентов "МегаФона" воспользуются данным сервисом. "Вполне возможно, что такая услуга будет интересна представителям бизнеса, отправляющимся на отдых или в командировку, в случае если им необходимо поддерживать постоянную связь через телефон с сохранением номера", - допустил он.

Аналитик ГК "Финам" Леонид Делицын полагает, что опцией воспользуется около 2 млн абонентов. В первую очередь те, для кого важной является не только выгода, но и простота использования услуги, а также предсказуемость итогового бюджета на связь. По его словам, главное преимущество такого предложения - простота и универсальность, единообразие для 40 стран.

Россия. Весь мир > СМИ, ИТ > comnews.ru, 25 апреля 2018 > № 2581941

Украина в этом году впервые представила свой стенд на Пекинском международном кинофестивале, который прошел в китайской столице с 15 по 22 апреля.

Одна из основных целей размещения национального стенда – это налаживание новых контактов и популяризация украинского продукта, рассказал в интервью корр. Синьхуанет замначальника Государственного агентства Украины по вопросам кино Сергей Неретин.

"3-4 года назад у нас произошла настоящая кинореволюция. Мы начали активно выпускать в прокат новые украинские фильмы. Только в этом году ожидается выход около 30 отечественных фильмов. Мы хотим расширить рынки для украинской продукции. Не секрет, что китайский рынок – один из крупнейших в мире, и мы хотим присутствовать на нем за счет копродакшна, но очень хотелось бы также договориться о том, чтобы в Китае выходило хотя бы 1-2 украинские ленты в год. У нас есть, что показать", – отметил он.

"Украинские дистрибьюторы и продакшн-компании давно ведут переговоры с Китаем, но только недавно в Украине появилось больше контента, который по-настоящему подходит для этого рынка, – сказала Виктория Ярмощук, исполнительный директор Украинской киноассоциации. – Мы только недавно осознали, что нужно наращивать сотрудничество за границами своего региона, и Китай, конечно, – один из приоритетных партнеров. В прошлом году было несколько официальных визитов структур, которые на государственном уровне отвечают за регулирование киноиндустрии, и после этого мы почувствовали сдвиги".

Частные китайские дистрибьюторы уже приобрели права на полнометражные украинские картины "Сторожевая башня", "Украденная принцесса" и "DZIDZIO. Контрабас". Эти ленты в ближайшее время должны выйти в Китае в широкий прокат, но конкретные даты пока не называются. Сейчас Украина и Китай ведут переговоры по анимационному фильму "Мавка", который должен выйти в 2020 г., отметила В. Ярмощук.

Китай и Украина снимут фильм о летчике Кулишенко

Китай и Украина на днях в рамках Пекинского международного кинофестиваля подписали договор о совместном производстве киноленты о советском летчике Григорие Кулишенко. Об этом в интервью корр. Синьхуанет рассказал директор украинской постпродакшн-компании Postmodern Егор Борщевский.

20 апреля подписи под документом поставили представители компании Postmodern и китайской Stellar Mega Films.

"Это проект с рабочим названием Flaming Eagle /Горящий орел/ про украинского летчика, который в годы Второй мировой войны воевал на стороне китайцев против японцев. Это невыдуманный персонаж, он похоронен в Китае, и его здесь хорошо знают. В Китае он – национальный герой", – рассказал Егор Борщевский.

Ранее компания Postmodern подписала договор с China International Art and Business Alliance о совметном производстве романтической экшн-комедии Ukrainian Treasure.

Фильм рассказывает о приключениях китайского юноши в Украине. "Это картина в стиле Джеки Чана – романтическая комедия с элементами кунфу. По этому проекту уже разработан сценарий. Режиссировать фильм будет гонконгский режиссер. Многие главные роли исполнят китайские актеры, а главную женскую роль – актриса из Украины. Съемки по большей части пройдут в Украине, но мы также будем снимать и в Китае", – отметил Е. Борщевский.

Кинокартина Ukrainian Treasure должна выйти в прокат 14 февраля 2019 г.

Помимо перечисленных проектов, компания работает над визуальными эффектами для китайского блокбастера Wandering Earth, который обещает выйти на киноэкраны уже этим летом.

Россияне чаще всего открывают бизнес в Чехии

На начало 2018 года российским гражданам принадлежало в Чехии 13 239 компаний. Для сравнения: в 2015 году эта цифра составляла 12 639. Тем не менее, россияне до сих пор лидируют по уровню владения бизнесом в стране среди прочих иностранцев, согласно данным CRIF.

Начиная с 2011 года, число фирм в Чехии, которыми владеют зарубежные граждане, выросло на 49% - до 86 000. За год их количество увеличилось на 1 800. Следом за россиянами идут словаки (10 213), украинцы (9 396) и британцы (3 671), сообщает Пражский Экспресс.

Однако если сравнивать бизнес по объему основного капитала, россияне сильно отстают и занимают лишь 20-е место, а жители Украины – 34-е. Лидером в этом направлении стали немцы: они вложили в бизнес в Чехии порядка $11,7 млрд.

Труба мира: Украина цепляется за российский газ

«Нафтогаз» предсказал масштабный конфликт между РФ и Украиной

Екатерина Каткова

Украина призывает ЕС отказаться от «Северного потока — 2», а США — ввести санкции в отношении подрядчиков проекта. Политики и «Нафтогаз» говорят, что когда Россия перестанет нуждаться в транзите своего газа через Украину, то шансы прямого вооруженного нападения на страну со стороны РФ вырастут в десятки раз. Эксперты подчеркивают, что это просто борьба за миллиарды долларов транзитного дохода, и отмечают, что сейчас заявления Киева на судьбу «второго потока» уже не влияют.

Сохранение зависимости России от газового транзита через территорию Украины в Киеве рассматривают не только как гарантию стабильного поступления средств, но и как залог мира и безопасности.

«Самое страшное то, что когда Россия перестанет нуждаться в территории Украины как месте для транзита своего газа, то шансы прямого вооруженного нападения на Украину вырастают в десятки раз», — заявил депутат Верховной Рады Украины Антон Геращенков эфире телеканала «112 Украина», комментируя проект «Северный поток — 2».

Он также призвал США ввести санкции против компаний, желающих стать подрядчиками строительства газопровода, и «образумить» европейские страны, готовые сотрудничать с Москвой. И напомнил, что из-за «Северного потока — 2» доходы в украинский бюджет от транзита газа уменьшатся, а газотранспортная система страны «превратится в металлолом».

Украинские политики не впервые призывают США и ЕС отказаться от новой российской трубы, предупреждая о ее вреде для украинской экономики. Ранее даже назывались цифры потенциальных потерь Украины – $3-4 млрд долларов год или 3% ВВП.

С приближением 2019 года, когда заканчивается контракт на украинский транзит и по плану должен быть запущен «Северный поток — 2», все чаще со стороны Киева выдвигается тезис об опасности вооруженного нападения со стороны северных соседей.

«Запуск «Северного потока — 2» может нести и прямые милитаристские угрозы, которые могут спровоцировать новое полномасштабное наступление российских войск на Украину», — заявил в начале апреля спикер Верховной Рады Андрей Парубий.

По его словам, опасность энергетической угрозы со стороны России не уступает военной, а реализация проекта «является агрессивным намерением, желанием РФ, Путина и его окружения иметь непосредственное влияние на страны ЕС».

Следом за политиками милитаристскую риторику подхватил топ-менеджмент «Нафтогаза». Главный коммерческий директор украинской компании Юрий Витренко в эфире того же украинского телеканала повторил тезис об опасности геополитических последствий «Северного потока — 2».

«Эту мысль мы доносим особенно европейским политикам, которые должны понять не только экономические последствия для Украины, а также геополитические последствия для всего мира», — сказал Витренко.

Но «Северный поток — 2», который пройдет по дну Балтийского моря в обход стран-транзитеров, имеет все шансы быть реализованным в срок. Разрешение на прокладку труб в своих водах уже дали Финляндия и Германия, в течение недели «Газпром» ожидает разрешения от Швеции. Российские власти готовы одобрить проект этим летом.

Проблемы могут возникнуть с Данией, где в прошлом году был принят закон, дающий право МИДу страны заблокировать проект по политическим соображениям. Однако премьер-министр королевства Ларс Лёкке Расмуссен заявил 13 апреля, что Дания не может остановить строительство «Северного потока — 2», даже если не даст согласие на прокладку газопровода через свои воды. Премьер пояснил, что в этом случае маршрут будет изменен и пройдет через международные воды.

Все это укрепляет позиции «Газпрома» в предстоящих судебных тяжбах и переговорах с Украиной по поводу транзита. Накануне заместитель председателя правления компании Александр Медведев заявил, что в случае потребности со стороны европейских потребителей Газпром» готов построить даже «Северный поток — 3».

«У нас есть запасы подтвержденные, у нас есть транспорт, мы строим новые транспортные маршруты. Если Европа заявит свои потребности, готова будет подписать необходимые контракты, то я не исключаю, что потребуются еще новые газотранспортные проекты — «Северный поток — 3», например», — сказал Медведев в интервью телеканалу «Россия 24».

Даже при мощности, уступающей первым двум «потокам», этот проект окончательно добьет украинский транзит.

В настоящее время российский газ в Европу поступает по нескольким направлениям. Около четверти поставок идет по «Северному потоку», который на максимуме своих возможностей может прокачивать 55 млрд куб.м ежегодно.

В 2017 году «Газпром» поставил в дальнее зарубежье (ЕС плюс Турция) 194,4 млрд кубометров. Еще порядка 30 млрд кубометров в год поставляется из России в ЕС транзитом через Польшу, до 15,8 млрд кубометров поступает в Турцию по «Голубому потоку». На долю украинской ГТС пока остается более 93 млрд кубометров в год.

Однако с запуском новых глубоководных трубопроводов — «Турецкого потока» (две нитки по 15,75 млрд кубометров по дну Черного моря из России в Турцию, откуда часть газа будет перенаправлена в Европу) и «Северного потока — 2» (аналогичный первому «потоку» по дну Балтийского моря из РФ в Германию, две ветки мощностью 55 млрд куб.м.) — потребности России в транзите через Украину уменьшатся на порядок.

Раньше сам глава «Газпрома» Алексей Миллер заявлял, что после запуска новых проектов потребность в мощностях украинской ГТС может сохраниться лишь в объеме 10-15 млрд куб.м. При этом, учитывая непростые отношения между «Газпромом» и «Нафтогазом», украинской стороне, по словам Миллера, еще придется «обосновать экономическую целесообразность нового контракта на транзит».

В апреле «Газпром», недовольный решением Стокгольмского арбитража о выплате украинскому «Нафтогазу» $2,56 млрд по действующим до конца 2019 года контрактам на поставку и транзит газа, инициировал их расторжение. Прежде стороны попытались урегулировать спор путем переговоров, однако обе компании признали, что они зашли в тупик.

Эксперты полагают, что «Северный поток --3» — лишь еще один аргумент в вечном споре двух компаний и имеет мало общего с реальностью.

Риторика по поводу «Северного потока — 3», скорее, призвана усилить позицию «Газпрома» в его переговорах с «Нафтогазом» — в условиях долгосрочной неопределенности строить еще одну трубу, которая рискует остаться сухой, вряд ли правильно, полагает директор группы по природным ресурсам и сырьевым товарам Fitch Ratings Дмитрий Маринченко.

«Кроме того, в условиях тех политических трудностей, с которыми сталкивается «Газпром» при согласовании «Северного потока — 2», рассуждения о «Северном потоке — 3» выглядят несколько гротескно», — добавляет эксперт.

В «Нафтогазе Украины», где недавно прозвали своих оппонентов из «Газпрома» котиками, попытались с юмором отнестись к словам Медведева. «В России появился новый вид спорта — укладка ненужных труб», — отмечается на странице компании в фейсбуке.

Наряду с заявлениями политиков все это «напоминает попытку сохранить лицо при плохой игре», отмечает аналитик «Алор Брокер» Алексей Антонов.

«Слова о вероятности вторжения — это не более чем популизм, скрывающий тот факт, что в вопросе транзита Киев сейчас ни на что не может повлиять», — говорит эксперт.

Сохранение украинского транзита нужно в первую очередь ЕС и отнюдь не по политическим мотивам: полностью заместить украинскую ГТС «Северный поток — 2» сможет только к 2021 году, когда проект будет полностью завершен, до того часть объемов закупаемого той же Германией топлива действительно придется прокачивать через Украину.

«В общем и целом перспективы в этой связи у Украины неважные, и в перспективе транзитное значение этого государство будет если не утрачено полностью, то более не будет стратегическим — это точно», — добавляет Антонов.

Украина на уступки идти будет, но не по собственной воле, а под давлением ЕС, защищающего собственный энергорынок, уверен специалист.

Россия — враг? Куда революция заведет Армению

Как изменится внешнеполитический курс Армении после ухода Сержа Саргсяна

Александр Братерский, Екатерина Суслова

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков сообщил, что в Москве надеются на сохранение стабильности в Армении. В России пока достаточно спокойно реагируют на ситуацию в этой стране, не желая обострять отношения с надежным союзником в экономической и военной сфере. Новому руководству, кто бы в него ни вошел, в силу геополитических причин придется сотрудничать с Россией, считают эксперты.

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что Армения не идет по пути дестабилизации и это вызывает удовлетворение у Кремля. Так он прокомментировал организованные оппозиционером Николом Пашиняном массовые протесты в республике, которые накануне привели к отставке премьер-министра страны Сержа Саргсяна. Официальный представитель Кремля подчеркнул, что происходящее является внутренним делом Армении.

«Мы надеемся, что в стране будет сохраняться порядок, стабильность и что в самое ближайшее время, в обозримой перспективе появятся какие-то очертания политической конфигурации, которая, скажем так, станет консенсусом всех сил, которые представляют армянский народ», — сказал Песков.

Близкий к Кремлю политолог Евгений Минченко на своей странице в фейсбуке описал ситуацию в республике как «на удивление сдержанную и корректную». Он также отметил отсутствие у протестующих антироссийских лозунгов, что «позволяет надеяться на сохранение существующего внешнеполитического вектора Армении».

Спокойная реакция на происходящее в Армении не означает, что Москву не волнует эта ситуация. Армения — главный союзник России на Кавказе, а также член военно-политического блока ОДКБ.

«Ситуация в Армении, безусловно, кризисная для Кремля. Для Москвы Ереван является ключевым стратегическим элементом в регионе, и Армения должна оставаться на орбите России во время драматических геополитических сдвигов», — говорит ведущий аналитик центра Gulf State Analytics в Вашингтоне Теодор Карасик.

По словам эксперта, Кремль не рассматривает эти события как «цветную революцию», однако «в случае дальнейшей дестабилизации события могут получить «цветной ярлык». Термин «цветная революция» — хотя и со знаком вопроса — использует в своем комментарии и «Радио Свобода», сравнивая происходящее в Ереване с событиями в Грузии в 2003 году и на Украине в 2004 и 2014 годах.

При этом в России никаких параллелей между Арменией и Украиной проводить не хотят. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков подчеркнул, что это совсем разные ситуации.

События в Армении и на Украине действительно коренным образом отличаются друг от друга. В отличие от Украины, где акции протеста переросли в вооруженный переворот, в Армении все развивалось достаточно мирно. В этом происходящее в республике отчасти напоминает «революцию роз» в Грузии в 2003 году. Тогда Москва еще не была негативно настроена по отношению к происходящему в Грузии, Кремль раздражали действия президента страны Эдуарда Шеварднадзе. В тот раз для переговоров с лидером протеста Михаилом Саакашвили прибыл глава МИД России Игорь Иванов.

Ереван и Москва: что дальше?

Пока никто из российских представителей в Армению не приехал — очевидно, в Москве будут ожидать выборов нового премьера, которые должны пройти 2 мая. Ожидается, что главой кабмина станет представитель той же политической элиты, что и раньше, однако пока не ясно, как отреагируют на новую кандидатуру лидер армянской оппозиции Никол Пашинян и его сторонники.

Что касается возможных сценариев развития отношений нового руководства Армении с Россией, в нынешней геополитической ситуации «у Армении нет особого выбора» — вне зависимости от того, кто займет пост премьера, отмечает заместитель главы Института стран СНГ Владимир Жарихин.

В качестве примера эксперт приводит историю первого президента независимой Армении Левона Тер-Петросяна, который был достаточно «антироссийским», но со временем «оглянулся вокруг» и поменял свою позицию.

У Москвы были выстроены довольно крепкие отношения с теперь уже бывшим премьером Армении Сержем Саргсяном, который был президентом страны почти 11 лет. Стоит отметить, что Москва не проявила недовольства, когда Армения — член Евразийского Союза — подписала договор о расширенном партнерстве с ЕС в ноябре прошлого года.

Теперь российской власти надо будет выстраивать отношения с новым руководством страны.

Помимо экономических связей и сферы энергетики, где Армения практически полностью зависит от России, для Москвы важно сохранение военной базы в Гюмри.

Она является форпостом, прикрывающим южные границы РФ от потенциальных угроз с территории соседних государств. По Договору о коллективной безопасности база также защищает и границы Армении.

База была основана в 1995 году после подписания соглашения о прекращении огня в Нагорном Карабахе — спорной территории между Арменией и Азербайджаном. В состав базы в Гюмри входят три мотострелковых, а также зенитный и артиллерийский полки. Один из источников, близких к Кремлю, опасается, что противники базы могут воспользоваться ситуацией, чтобы заявить о себе. «Сначала будут ходить праздновать, а потом начнут стоять у базы с антироссийскими плакатами», — говорит собеседник «Газеты.Ru».

В свою очередь, востоковед Алексей Малашенко хотя и считает, что опасения у России есть, тут же успокаивает: «в условиях, когда Армения находится между Турцией и Азербайджаном, спокойствия без России не будет».

Что сделают Турция и Азербайджан

Стоит отметить, что Стамбул и Баку по-разному отреагировали на происходящее в Армении. В Нагорном Карабахе заявили, что в дни протестов Азербайджан стал стягивать к линии соприкосновения военную технику — в доказательство Минобороны непризнанной республики опубликовало видеоролики. Баку же обвиняет Ереван в нарушении режима прекращения огня, а публикуемые в армянских СМИ видео скопления военной техники называет провокацией.

«Серьезно обеспокоенный массовыми волнениями в стране военно-политический режим Армении, распространяя подобные сообщения, продолжает держать армянский народ в состоянии страха», — заявили в военном ведомстве Азербайджана.

А вот президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган 24 апреля, когда в Армении отмечается день геноцида армян в Османской империи, направил свои соболезнования участникам религиозной службы в Армянской апостольской церкви Стамбула. «Вы собрались сегодня под крышей армянского патриархата в Стамбуле, чтобы вспомнить об армянах Османской империи, погибших в суровых условиях Первой мировой войны. Еще раз с уважением вспоминаю погибших османских армян и выражаю искренние соболезнования», — приводит слова Эрдогана РИА «Новости».

При этом официально Турция не признает геноцид армян, так что эти слова Эрдогана могут свидетельствовать о том, что турецкий президент настроен на диалог с Арменией.

Вне зависимости о того, кто станет новым главой республики, ему так или иначе придется заниматься урегулированием ситуации в Нагорном Карабахе. Для этого новый премьер должен будет налаживать диалог со своим азербайджанским коллегой Ильхамом Алиевым при посредничестве Минской группы ОБСЕ.

Стоит отметить, что ситуации вокруг Карабаха была посвящена недавняя дискуссия Совета по внешней и оборонной политике, на которой присутствовал корреспондент «Газеты.Ru». Один из участников конференции, близкий к переговорному процессу, подчеркнул, что, несмотря на проблемы между Россией, США и Францией, между странами налажено достаточно конструктивное сотрудничество в Минской группе: «Все предложения были совместные с американцами и французами». При этом, по его словам, главная проблема переговоров — нежелание сторон идти на компромисс по статусу Карабаха.

В то же время российская сторона позитивно оценивает возможность участия в переговорах самого Нагорного Карабаха. Интересно, что эта позиция близка и лидеру армянской оппозиции Николу Пашиняну, который, вне всякого сомнения, будет играть заметную роль в новой политической конфигурации.

Who is мистер Пашинян?

По профессии лидер фракции «Елк» Никол Пашинян — журналист, он учился в Ереванском государственном университете. В 1995 году Пашинян был упомянут в сборнике «Нарушения прав журналистов на территории СНГ» — в книге было отмечено, что Пашиняна отчислили с пятого курса университета с формулировкой «за непосещение занятий». Однако в действительности дело было в том, что он активно сотрудничал с независимой газетой «Лрагир», а руководству университета не нравились его статьи.

Активная журналистская деятельность Пашиняна также вызывала недовольство властей. В 1999 году его вызывали в прокуратуру по поводу статьи о теракте в парламенте Армении. После того как Пашинян предоставил прокуратуре источники информации, на которых была основана заметка, в возбуждении уголовного дела было отказано.

С 1999 года Пашинян являлся главным редактором оппозиционной газеты «Айкакан жаманак» («Армянское время»).

С 2007 года он возглавил политический блок «Импичмент» и устраивал «сидячие забастовки» на площади Свободы в Ереване. У оппозиционера вообще богатый опыт участия в различного рода протестных акциях.

Так, Пашинян принимал активное участие в печально известных протестных акциях 2008 года, когда Серж Саргсян шел на свой первый президентский срок. Тогда в столкновениях с силовиками погибли 10 человек, около 300 получили ранения разной степени тяжести — именно этот опыт, вероятно, и заставил Пашиняна постоянно делать упор на «ненасильственном» характере нынешней «революции».

После мартовской трагедии Пашиняна объявили в розыск, он полтора года скрывался от полиции, однако в конце концов вышел из подполья и сдался властям. В январе 2010 года он был осужден на семь лет по обвинению в организации массовых беспорядков, однако позже суд вдвое сократил ему срок. В мае 2011 года Пашинян вышел на свободу по амнистии в честь 20-летия обретения независимости Арменией.

На этом «протестный дух» Пашиняна не иссяк — уже в 2015 году он стал первым политиком, присоединившимся к акциям протеста, начавшимся в Ереване из-за повышения цен на электричество. Позднее эти события получили название «Электрический Ереван».

В ходе нынешних протестных акций лидер оппозиции почти не говорил о своих амбициях занять пост Саргсяна в случае его ухода. Однако теперь премьер ушел, и Пашинян допускает, что может возглавить правительство.

Он также требует назначения премьером «кандидата от народа» и проведения досрочных выборов в Национальное собрание. «Надеюсь, что элита Республиканской партии однозначно и безоговорочно признает победу «бархатной» революции. Чем скорее произойдет констатация этого факта, тем лучше для Армении и Нагорного Карабаха», — заявил лидер протестного движения.

Две «не России»

Попытка сопоставления Белоруссии и Украины

Григорий Иоффе – профессор Рэдфордского университета (Вирджиния, США).

Резюме В Белоруссии успех инклюзивного гражданского национализма обязан поражению национализма этнического, не нашедшего поддержки в обществе, но ее опыт может быть востребован на Украине. Cамоотторжение последней от России было слишком резким и искусственным и потребует оздоровительной коррекции. А элементы гражданского национализма важны для установления мира и согласия на Украине.

На фоне трагических событий на Украине опыт Белоруссии, долго служившей чуть ли не главным пугалом Восточной Европы, выглядит практически историей успеха. В стране укрепляется национальная идентичность, наличие которой было под сомнением в момент обретения независимости, а также создано дееспособное государство, умудряющееся успешно лавировать между интересами соседей-гигантов и использовать любую возможность для своей выгоды. Может ли Белоруссия если и не послужить Украине примером, то хотя бы дать пищу для размышлений о том, как развиваться, когда и если нынешний кризис будет преодолен?

Сходства

Белоруссия и Украина обладают набором сходств. Белорусы и украинцы – восточные славяне. Оба языка, белорусский и украинский, промежуточны между русским и польским – двоюродными братьями, каждый из которых ближе к белорусскому и украинскому, чем друг к другу. По количеству совпадающих морфем белорусский и украинский – самые близкие друг другу языки. Как белорусы, так и украинцы по большей части православные христиане.

Обе страны находятся в географическом промежутке между Россией и Евросоюзом или между условным Брюсселем и безусловной Москвой как центрами силы и фокусами притяжения. Поэтому и Белоруссия, и Украина служили и служат объектами влияния обеих сторон. И не только влияния, но и посягательств, столь же неизбежных, сколь неизбежно движение воздуха из области высокого давления в область с низким.

На протяжении нескольких веков как протобелорусы, так и протоукраинцы осциллировали между Польшей и Россией. Применительно к украинцам об этом выразительно написал Эндрю Уилсон, согласно которому эта осцилляция продолжалась шесть веков, и только на рубеже XIX и XX столетий притяжение к России наконец взяло верх. В отношении Белоруссии о том же еще выразительнее написала Нина Мечковская: «Принципиальной проблемой белорусской истории всегда была проблема культурного и политического выживания... в тени России и Польши. Это незавидная геополитическая судьба – быть объектом польской и русской ассимиляции и двух мощных и враждебных друг другу экспансий». И еще: не далее как в конце XIX и даже в начале XX века «все, что приподнималось над неграмотным крестьянским бытием, будь то церковь, школа или власть предержащая, автоматически становилось или “русским” (и православным), или “польским” (и католическим)».

Оборотная сторона такого разнонаправленного тяготения к центрам силы, причем в едином славянском массиве, состоит в том, что как в Белоруссии, так и на Украине «национальное пробуждение» припозднилось, по крайней мере по сравнению с русскими и поляками. Как белорусы, так и украинцы веками отвечали понятию demotic ethnie. Именно так Энтони Дэвид Смит называл этнические группы без верхних социальных слоев, ибо последние ощущали свою принадлежность к внешним фокусам притяжения: или к России, или к Польше. Учитывая, что в номинально белорусских и украинских городах и местечках имелось еще и значительное еврейское население, до начала массовой урбанизации как украинцы, так и белорусы были городскими меньшинствами.

В 1920-е гг. на Украине и в меньшей степени в Белоруссии индустриализация вызвала массовое перемещение сельского населения в города. Одновременно была предпринята попытка «коренизации». По инициативе Москвы началось массированное внедрение украинского и белорусского языков во властные структуры, науку, печать, среднее и отчасти высшее образование. Но когда на основе языковой коренизации сформировались воззрения на историю, подрывающие идею триединого русского народа, московская власть свернула кампанию. Согласно указанным идеям, как Украина, так и Белоруссия считались теперь продолжателями «европейских» традиций Киевской Руси и Великого Княжества Литовского, в то время как Россия оказывалась прямой наследницей азиатских деспотий и к тому же узурпировала обще-восточнославянский этноним «русские». Вне зависимости от степени исторической адекватности, эти взгляды способствовали психологическому отмежеванию от России. Во время Второй мировой войны и на Украине, и в Белоруссии часть национальной интеллигенции сотрудничала с нацистами.

Важно, однако, понимать, что возникшие исторические теории служили инструментом, а не причиной отмежевания от России. Причина состояла в долговременном политико-экономическом и общекультурном доминировании России, приведшем к тому, что значительная часть белорусов и украинцев стала себя с нею отождествлять. А раз так, то и отстранение от России стало способом национального самоопределения и для украинцев, и для белорусов. Вопрос лишь во внешней конъюнктуре и методах этого отстранения, соответственно, в целесообразности такого его прочтения, которое не вызывало бы негодования и обвинений в черной неблагодарности. Когда в свое время сама Москва инициировала коренизацию, надежным идеологическим основанием ей служила ленинская оценка великорусского шовинизма, запечатленная в знаменитой статье «О национальной гордости великороссов». Трудно себе представить аналогичное подспорье в контексте дня сегодняшнего.

Различия

Совокупность различий между Украиной и Белоруссией почти так же значительна, как и набор общих черт. Украина вчетверо больше Белоруссии по населению и почти втрое по территории. Украина ресурсно богаче, естественное плодородие ее почв выше и запасы рудного сырья обильнее.

Из двух припозднившихся национализмов украинский укоренился в массовом сознании все же раньше белорусского. Если на Украине зрелые националистические организации вроде Революционной украинской партии Михновского существовали уже в самом начале ХХ века, в Белоруссии даже единое самоназвание утвердилось лишь в конце 1920-х гг. на востоке и не раньше 1940-х гг. на западе. В книге «Записки западного белоруса» врач-терапевт Иван Данилов, родившийся в 1924 г. и выросший в Брестской области, признает, что даже в конце 1930-х гг. большая часть сельских жителей продолжала называть себя тутейшими (местными). Это самоназвание, как и способность протобелорусов менять свою идентичность в зависимости от того, кто контролирует территорию их проживания, едко высмеял Янка Купала в трагикомедии «Тутэйшыя», написанной в 1922 г. и угодившей под запрет Советской власти.

Во время Второй мировой масштабы коллаборационизма на Украине были несравненно большими, чем в Белоруссии, где число военизированных пособников нацистов не превышало ста тысяч. Да и самим оккупантам Украина представлялась этнической общностью, тогда как в существование белорусов оккупационная администрация поверила лишь к 1943 г., когда разрешила деятельность Центральной рады во главе с Радославом Островским.

В послевоенные годы в СССР диссидентство на ниве украинского национализма было объектом неизменного внимания органов безопасности. Белорусский же вклад в диссидентское движение, как написал Александр Мотыль в своей книге 1987 г. 
с характерным названием «Взбунтуются ли нерусские?», был практически неизвестен. К концу существования СССР Белоруссия подошла более русифицированной, чем любая другая советская республика. Столь же сильно восточнославянская Украина в этом отношении отстала от Белоруссии. Даже на левобережной Украине языком общения в малых городах и деревнях был русско-украинский суржик, а в правобережной Украине, особенно в Галиции, близкий к литературной норме украинский был в ходу повсеместно. В Белоруссии аналогом суржика, трасянкой, тоже пользовалась большая часть мелкогородского и сельского населения. Но уже к концу советского периода трасянку потеснил литературный русский язык с вкраплением лишь полутора десятков белорусских слов. От белорусского в трасянке осталась по сути только фонетика.

Если вечно живой суржик породил такой поп-культурный шедевр, как Верка Сердючка, то белорусская трасянка до сих пор порицается сторонниками как «грамотной» русской, так и «грамотной» белорусской речи. Как и сама Сердючка, суржик – явление Восточной Украины, тогда как Украина в целом – страна в культурно-языковом отношении поляризованная. Более того, у Харьковской, Луганской и Донецкой областей в этом отношении больше сходства с Белгородской и Ростовской областями и с Краснодарским краем, чем с областями Западной Украины. В Белоруссии такой поляризации нет. Конечно, Западная Белоруссия была и остается более ухоженной, чем Восточная. Костелы и католические кладбища, а также элементы дворцовой и садово-парковой архитектуры, совсем не характерные для российской провинции, в западной части Белоруссии органически встроены в культурный ландшафт. Но при этом в Белоруссии нет ни аналога Галиции, ни аналога Крыма. «Галициеобразной» в принципе могла бы стать Гродненская область с ее высокой долей католиков (194 прихода на 174 православных) и людей с польской идентичностью (21,5%). Однако и на Гродненщине преобладает вполне литературный русский язык, в том числе и среди поляков. Абсолютно доминирует он и в Минске, где, однако, существует небольшая прослойка интеллигентов, перешедших на белорусский в сознательном возрасте.

О том, насколько коммуникация на белорусском популярна и востребована, можно судить по недавнему (январь 2018 г.) фейсбучному посту Змицера (Дмитрия) Лукашука, белорусскоязычного корреспондента Еврорадио. На минской улице к нему подошел мужчина среднего возраста. «Не подскажешь ли, где тут такой-то номер дома?» – спросил прохожий. «Пройдеце да таго перакрыжавання, – услышал он в ответ. – Там направа і метраў праз семдзесят будзе па левым баку». «С каждым моим словом, – отметил Лукашук, – мужик все более недоуменно сводил брови. Потом изумленно-подозрительно спросил: ты что, не русский?»

– Не-а! – ответил Лукашук.

– А кто?

– Белорус!

– Подожди – я ж тоже белорус!

Ну, тогда можешь расслабиться – и ты не русский. Спокойно можешь говорить нормально.

Как сообщает далее Лукашук, «мужик завис, а я, указав в сторону нужного ему перекрестка, пошел дальше. Это Белоруссия, ну...».

В сфере национального сознания или, как теперь принято говорить, идентичности ситуация в Белоруссии тоже специфична. Впечатления сторонних наблюдателей здесь не только не излишни – они отвечают сути самоидентификации перед лицом значимого другого. «Вспоминается история, рассказанная... польской коллегой после посещения Минска», – пишет Юрий Дракохруст, журналист белорусской службы Радио «Свобода». «В переходе метро, где продавали компакт-диски с музыкой, она увидела бирки “Зарубежные исполнители”, “Российские исполнители”, “Белорусские исполнители”. И впала в ступор. Она даже спросила продавца: “А вот если российские исполнители отдельно от зарубежных, так, значит, Россия – не зарубеж?” – “Нет, конечно, это же Россия”», – ответил продавец. «Понятно. Так, значит, Белоруссия – это Россия?» – донимала моя коллега продавца. «Да нет же, Белоруссия – это Белоруссия, Россия – это Россия», – следовал ответ. Полька искренне не видела решения проблемы там, где белорус не видел [самой] проблемы».

«В [минском] аэропорту я прошу у какого-то мужчины зажигалку, – пишет российская журналистка Юлия Вишневецкая. – Он, не расслышав, переспрашивает. Я повторяю вопрос по-английски – мужик очень похож на иностранца: очки, серьга в ухе, на вид лет сорок.

– Да нет, я русский, – говорит он и тут же хлопает себя по лбу. – Ой, что я говорю? Я же белорус!»

Заметим, что Минск – самый белорусский город Белоруссии, в том смысле что только здесь есть прослойка белорусскоговорящих, практически отсутствующая в других областных центрах: Могилёве, Витебске, Гомеле, Гродно и Бресте.

Если аналога Галиции в Белоруссии точно нет и не предвидится, с аналогами Крыма или, если угодно, Луганска дело обстоит и проще, и сложнее. Проще потому, что в условиях сплошной русификации вся Белоруссия могла бы претендовать на роль такого аналога. Сложнее, потому что в политическом смысле дружба с Россией монополизирована Александром Лукашенко. Это означает, что вся легально существующая политическая оппозиция ориентирована на Запад. Пророссийской же оппозиции нет как явления, хотя попытки создать что-то вроде русского национального движения имели место, но были пресечены на корню. Поэтому в реалиях сегодняшнего дня русскоязычность белорусов, на которую никто не покушается, не означает стремления присоединиться к России, хотя такое стремление и существовало в 1990-е годы. Более того, в начале 1990-х гг. оно даже было преобладающим, но стало убывать с началом (в 1996 г.) экономического роста. Согласно опросам, переломным оказался 2002 г., когда Владимир Путин предложил Белоруссии вступить в Российскую Федерацию шестью областями. Это подействовало отрезвляюще как на самого Лукашенко, так и на многих его сторонников. Частое посещение белорусами сопредельных областей России, где элементарного порядка и социальной защищенности меньше, чем в Белоруссии, также подталкивало и направляло этот тренд.

Стиль управления

Тут мы подходим к отличительной черте Белоруссии, каковой является не только специфика ее политического режима, но и качество государственного управления, в основе которого лежит ответственность и национально-государственный интерес работников этой сферы. «Президенту Лукашенко удалось, творчески используя фактор западного давления, вырастить в Белоруссии национально ориентированную элиту, что для постсоветского пространства результат, пожалуй, уникальный», – считает Кирилл Коктыш. По его мнению, становлению белорусской правящей элиты помогли более чем десятилетние западные санкции, когда попадание в санкционные списки становилось подтверждением важности и незаменимости того либо иного чиновника.

Шкурный интерес у белорусских чиновников тоже присутствует, но в масштабах более скромных по сравнению с их коллегами в двух братских восточнославянских странах. Даже политизированная Transparency International (TI) стала это отражать, правда, с большим опозданием. В 2016 г., например, Белоруссии был присвоен не слишком высокий ранг коррумпированности: 79-я страна в мире, тогда как Россия и Украина поделили 131-е место. Долгое время, однако, сказывалась предвзятая оптика, сквозь которую на Белоруссию смотрят на Западе. Скажем, в 2005 г. страна числилась по коррумпированности аж 105-й в мире. Теперь, когда от Белоруссии отстали с демократией, поскольку с 2014 г. геополитика стала восприниматься как нечто более важное, это сказалось и на индексе восприятия коррупции. Между тем еще в 2009 г. Балаш Ярабик, словацкий политолог, отмечал, что «как ни прискорбно это звучит, Лукашенко отличается большей национальной ответственностью и порядочностью, чем вся оранжевая элита Украины». То, что Ярабик долгое время был одним из ведущих «оперативников» в деле распространения демократии, придало его оценке особое правдоподобие.  

В 2012 г. украинка Лина Клименко с соавтором статистическими методами подтвердила, что в основе положительного отношения белорусов к «режиму» Лукашенко лежит экономический успех. Другой аспект этого успеха, социальную защищенность, по-журналистски выразила уже цитированная Юлия Вишневецкая. Она «отправилась в эту страну с целью понять загадочную белорусскую душу, а в результате стала лучше понимать свою собственную». «А вы вообще что тут делаете? – спросил ее водитель на минском автовокзале.

– Да вот пытаюсь понять, чем Белоруссия отличается от России.

– Так вы на мою машину посмотрите! Видите, что тут написано? Airbag. Знаете, это что? Подушка безопасности. Вот этим и отличается.

От него я узнаю то, что мне потом здесь не раз еще скажут: жить в Белоруссии не хуже, чем в Европе, и уж точно лучше, чем в России, на Украине и даже в Прибалтике. Дороги здесь глаже, улицы чище, Лукашенко молодец, крутится, старается, только вот коммерсантов малость прижимает». Сегодня, впрочем, уже и не прижимает. Cпециально на этот счет в 2017 г. был подписан важный декрет № 7 от 23 ноября.

Еще один аспект белорусского порядка – эстетика землепользования, бросающаяся в глаза после пересечения российско-белорусской и украинско-белорусской границы. «Чтобы россиянину попробовать понять Белоруссию, первое знакомство надо начать именно с автомобильного путешествия», – пишет Мария Кучерова, российский эксперт в области образования. «Я очень рада, что границу между нашими странами впервые пересекла именно на машине... Большие белые аисты на длинных красных ногах, важно разгуливающие вдоль дорог. Просторы полей, где засеян каждый кусочек, и полное отсутствие борщевика. Ухоженные обочины, чистые и прямые дороги, на которых... водители соблюдают правила дорожного движения. Выбеленные коровники и стада довольных коров. В какой-то момент я вдруг поняла, что и лес тоже другой, он прозрачный. Белорусы говорят “звенящий”. И все это вместе взятое прямо или косвенно можно назвать рукотворным чудом, включая очищенный от бурелома лес. Оказывается, лес тоже можно прореживать».

Сделаем промежуточные выводы. Между Украиной и Белоруссией существуют два фундаментальных сходства и два не менее фундаментальных различия. Первое сходство состоит в их взаимной культурной близости и исключительной близости обеих к России, которая на протяжении нескольких веков задавала стандарты и нормы высокой и популярной культуры. Второе сходство вытекает из первого. Для самоопределения и Украине, и Белоруссии необходимо отмежеваться от России, причем тем более решительно, чем более глубоко и массово ощущение родства с нею. Разрыв с близким родственником всегда более драматичен, чем завершение шапочного знакомства.

Фундаментальное различие между Белоруссией и Украиной состоит в том, что в Белоруссии этнический национализм, то есть ценностное отмежевание от России на основе апелляции к культурно-историческому западничеству, якобы Россией растоптанному, не въелся в массовое сознание, тогда как на Украине национализм этнического типа был воспринят и ассимилирован примерно половиной населения, а в Галиции, до самого 1939 г. не входившей ни в какую русскоцентричную юрисдикцию, – преобладающей частью населения. Второе фундаментальное различие состоит в политическом режиме. В ноябре 2017 г. белорусский социолог Олег Манаев сообщил на американской конференции славистов, что в то время как в России место во властной вертикали служит средством обогащения, на Украине, наоборот, материальное богатство определяет положение во власти, и только в Белоруссии взаимосвязь власти и материального благополучия не детерминирована так жестко, как в двух соседних странах. Если исходить из общинно-коллективистских традиций восточного славянства в целом и устойчивого отождествления индивидуального предпринимательства с инородным лихоимством, можно предположить, что из трех политических режимов именно белорусский конгруэнтен традиционной культурной матрице. Неслучайно рейтинг Лукашенко превышает 60% не только на Украине, где своего популярного национального лидера просто нет, но и в России, где таковой имеется.

Контраст сегодняшнего положения вещей на Украине и в Белоруссии – следствие указанных различий. Во-первых, еще до начала полномасштабного кризиса на Украине белорусский ВНП на душу населения превосходил украинский в 2,3 раза, тогда как в 1990 г., накануне распада Советского Союза, всего на 25%. В 2011 г. совместно с Вячеславом Ярошевичем автор этой статьи пришел к выводу, что в постсоветский период Белоруссия превзошла и Украину, и даже Россию по росту ВНП, душевому производству и потреблению сельхозпродукции, душевым расходам на образование и здравоохранение, средней продолжительности жизни и младенческой смертности. Белоруссия обогнала Украину, хотя и уступила России в таких категориях, как валовой доход на душу населения, зарплаты, пенсии и производительность труда.

Обособление – разные пути

Не вдаваясь в перипетии внутриукраинского конфликта, отметим, что на Украине возобладало стремление не просто обособиться от России, но сделать это самым радикальным образом. Достаточно сказать, что в 2016 г. на торговлю с Россией приходилось всего 13,5% внешнеторгового оборота Украины, тогда как еще в 2010 г. на нее приходилось почти 32%. То обстоятельство, что и межличностные связи, и трудоустройство украинцев в России никуда не делись и, например, в 2017 г. только за девять месяцев Россию посетило 5,7 млн граждан Украины, говорит о резкости и неестественности разрыва межгосударственных связей. Интересно, что в самый разгар украинского кризиса (2014 г.) авторитетный специалист по геополитике Роберт Каплан написал в журнале Time, что «хотя демократические идеалы и близки многим на Украине, диктаты географии делают почти невозможной полную переориентацию этой страны в сторону Запада». Естественно, последовал шквал критики со стороны либерально-прогрессистского лагеря. Приземленная география, подминающая под себя сакральное и заповедное стремление к демократии – анафема «прогрессивного человечества». Проблема, однако, в том, что в основе стремления отбыть в самостийное плавание, которому противостоит география, лежит потребность в национальном самоопределении, а вовсе не в демократии.

«В России существуют две популярных и в действительности взаимоисключающих точки зрения на отношения России и Украины, русских и украинцев. Первая – Россия во многом сама виновата в “отколе” Украины от своего исторического ядра и выпадении Украины из русского цивилизационного поля, так как после распада Советского Союза Россия отпустила все постсоветские государства в “вольное плавание”, игнорировала возможности собственной “мягкой силы”, в результате чего это поле на Украине оказалось полностью захвачено евроатлантистами. Вторая точка зрения – украинцы с самого зарождения украинского национализма, еще в XIX веке, стремились к “освобождению” от русских: в этом смысле антирусские настроения, постепенно нараставшие в постсоветское время, были естественным продолжением, развитием тех тенденций, которые в силу исторических причин не могли столь явно проявиться ранее. На ваш взгляд, какая из этих позиций ближе к истине?» Этот вопрос недавно задали киевскому политологу Михаилу Погребинскому. Учитывая геополитические пристрастия Погребинского, я ожидал другого ответа. «Мне ближе вторая точка зрения, – сказал он. – Хотя и первая сыграла свою роль. Украинский проект изначально ориентировался на отталкивание от России, что неудивительно – языки близки, религия большинства – общая. Выбор – невелик. Либо отталкивание от близкого и более сильного (культурно и тому подобное), либо, рано или поздно – ассимиляция, как произошло с украинцами в России, в частности – на Кубани, где большинство населения – этнические украинцы».

Погребинский попал в самую точку. Отмежевание от России было неизбежным, хотя конкретные его формы и не были предопределены. «Но это не означает, – продолжал он, – что Россия не имела возможности влиять на украинские события последние 25 лет. Просто она этого не делала, исходя из мнения: мол, никуда не денутся. В итоге Россия проиграла Украину – пока не ясно лишь, проиграна битва или война. Важную роль в этом поражении сыграла неготовность признать существование украинского независимого государства де факто». И тут тоже Погребинский прав.

По логике вещей такое же отмежевание от России должно происходить и в Белоруссии. Такие издания, как Regnum и Eurasia Daily, уже давно неистовствуют, обвиняя Минск в лицемерии, двурушничестве, мягкой белорусизации (подумать только, в Белоруссии!), не говоря уже о паразитизме на российском добродетельном легковерии. Действительно, Белоруссия сохранила Россию в качестве донора и торгового партнера, но в то же время стремится наладить отношения с Западом. В Минске даже позволили себе подвергнуть судебному преследованию белорусских авторов ультрапатриотических российских изданий, усомнившихся в естественности белорусского языка и белорусской государственности. Более того, Минск извлек выгоды из кризиса на Украине, он повысил свою узнаваемость на международной арене, предложив себя в качестве переговорной площадки, и теперь рекомендует себя мировому сообществу в качестве донора стабильности и устроителя Хельсинки-2. Минск извлек выгоды и из страха Запада перед Россией. Теперь в глазах западных стратегов помогать Белоруссии крепить независимость важнее, чем бороться за демократию в этой стране. Поэтому в Белоруссию направился пусть небольшой, но устойчивый поток средств Евросоюза: на инфраструктуру и обучение бюрократии. А еще на Западе поняли, что управляемость восточноевропейской страны ничуть не менее важна, чем политическая ориентация правящего режима.

Последний вывод проистек напрямую из сравнений Белоруссии с Украиной. Тот же Балаш Ярабик, например, отмечает, что с Минском трудно договориться, но если уж договоришься, можно рассчитывать на его приверженность букве и духу договора. С Киевом же, напротив, договориться легко, но ни о каком следовании договоренностям с его стороны не может быть и речи. А все, оказывается, потому, что в Белоруссии есть государство, а на Украине его нет.

Не менее важно и другое. Отмежевание от России может следовать в фарватере традиционного для Восточной Европы этнического национализма, проникнутого русофобией, иногда переходящей в зоологическую. Но то же самое отмежевание принимает форму гражданского национализма, когда мирное сосуществование разных образов будущего, элементов национальной памяти и даже разных языков коммуникации становится нормой. Именно по такому, гражданскому, пути, пусть пока еще робко и несмело, и продвигается национальное строительство в Белоруссии. Да, место белорусского языка в публичном дискурсе может и возрасти, но русский в нем останется. Да, роль Великого княжества Литовского в становлении белорусов как нации будет признана, но и роль Российской империи и ее советской инкарнации, а также роль Великой Отечественной войны останется определяющей. Да, Белорусская Народная Республика, возникшая сто лет назад и просуществовавшая около девяти месяцев, да так, что ее мало кто заметил, будет считаться первой попыткой государственного строительства. Но не меньшее значение будет придаваться VI Конференции организаций РКП(б) Западной области, провозгласившей Белорусскую Советскую Республику, из которой потом возникла независимая Белоруссия.

Гражданский национализм по-мински

Хотя в Белоруссии возможное торжество инклюзивного гражданского национализма обязано поражению национализма этнического, не нашедшего поддержки в обществе, ее опыт вполне может быть востребован на Украине. Во-первых, потому, что самоотторжение последней от России было слишком резким и искусственным и в силу этого потребует оздоровительной коррекции. Во-вторых, элементы гражданского национализма важны для установления мира и согласия на Украине. Маловероятно, что к этому когда-либо приведут нормативы национальной памяти, внедряемые Владимиром Вятровичем. Даже после «изъятия» Крыма, Донецка и Луганска на Украине остается достаточно людей, для которых Степан Бандера – чужой, тогда как Владимир Высоцкий, Виктор Цой и Михаил Булгаков, которых Вятрович назвал щупальцами русского мира, вполне свои.

Характерно, что в Белоруссии никто на эти щупальца не покушается, как и на русский язык. Более того, Лукашенко – единственный кроме Путина постсоветский национальный лидер, который поздравляет проживающих в России ветеранов советского искусства и шлет соболезнования в связи с их кончиной. Эта его привычка отвечает чаяниям простых белорусов.

На тему возможной востребованности белорусского опыта на Украине емко высказался Михаил Минаков, профессор Киево-Могилянской академии в интервью белорусской редакции Радио «Свобода» летом 2017 года. «У белорусов есть определенная историческая вина перед всей Восточной Европой и соседними обществами. Это вина за создание довольно привлекательной авторитарной модели. Но нужно понимать, что, когда во второй половине девяностых режим Лукашенко только устанавливался, он совсем не был привлекательным. А вот 25 лет спустя мы смотрим и понимаем, что так и не достигли позднесоветского уровня ВНП в фиксированных ценах, а белорусы его почти удвоили. И эта социально-экономическая цена свободы и несвободы впечатляет... Из всех шести членов “Восточного партнерства”... только одна Белоруссия контролирует всю свою территорию... Мы дважды пытались изменить правила игры. Революционные циклы между 1991 и 2004 и между 2005 и 2014 гг. протекали приблизительно так: обещание демократии, свободы и достатка; олигархизация; попытка установления авторитарного режима; восстание и новое обещание демократии. Этот цикл мы прошли дважды и уже сделали третий заход».

Вкупе с нищетой и коррупцией колебательный контур новейшей украинской истории привел к массовому бегству населения. Сегодня трудно оценить его реальный масштаб, ибо миллионы украинцев уже отбыли в Россию, Польшу и другие страны включая Белоруссию. Все это позволяет прогнозировать, что геополитический маятник рано или поздно качнется в восточную сторону – не потому, что спасение именно там, а по той же инверсионной логике, которой подчинены революционные циклы. Время плавно перетекает в пространство и наоборот. Да и многовековая история осцилляции между Востоком и Западом едва ли выпала из генетического кода. Когда же качнется маятник, тогда и окажется востребованным на Украине опыт белорусского государственного строительства и белорусского гражданского национализма.

Но для того чтобы это произошло, ему нужно дать возможность свободно развиваться на родной почве. Для этого надо приструнить великодержавных российских «политологов», бьющихся в истерике от каждого проявления белорусской инаковости и использующих синдром оставленной жены для теоретического окормления своих воззрений на Белоруссию. Полезно прислушаться к предостережению Погребинского и признать: Белоруссия – близкое, но все же другое государство. Забвение этого предостережения чревато не только невостребованностью белорусского опыта на Украине, но и потерей самой Белоруссии.

Украина. Белоруссия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 апреля 2018 > № 2634783 Григорий Иоффе

Ни мира, ни войны. Только бизнес

Как Россия и Грузия ищут формы сосуществования

Михаил Вигнанский - журналист и политический аналитик

Резюме Грузия потеряла 20% территории, половину береговой линии Черного моря, стала более уязвимой и не имеет ясных перспектив евроатлантической интеграции. Но она получила возможность модернизации без проблемных автономий, постсоветский этнический национализм трансформировался в европейский гражданский. Страна обрела стабильную поддержку Запада.

К десятилетию грузино-российской войны (август 2008 г.) между двумя странами сложились настолько уникальные отношения, что, возможно, о них в будущем напишут в учебных пособиях. Дипломатических отношений нет. Их восстановление не предвидится. Для Тбилиси (и международного сообщества, за исключением Никарагуа, Венесуэлы и Науру) Москва – оккупант, контролирующий с помощью военных баз незаконно отторгнутые Абхазию и Южную Осетию и поэтапно инкорпорирующий в свое пространство грузинские автономии.

По идее это должно подразумевать бездонную политическую, экономическую и гуманитарную пропасть между соседними государствами. Однако Россия, как ни парадоксально звучит, – второй торговый партнер Грузии, и этот показатель имеет стабильную тенденцию роста. Ежегодно увеличивается число российских туристов, приезжающих в Грузию. По всем опросам число сторонников интеграции в НАТО и ЕС не меняется (70%). Но практически столько же граждан поддерживают идею нормально функционирующих отношений с Россией, понимая, что без этого вопрос территориальной целостности не то что не решаем, но даже не выносим на голосование.

Итак, вопрос политического урегулирования осознанно вынесен за скобки. Его отложили, чтобы вернуться, когда время поспеет. Что касается остального, то вот некоторые цифры 2017 года. Торговля между Россией и Грузией выросла по сравнению с 2016 г. на 34,2%, составив около 1,2 млрд долларов. Это 11,1% от общего внешнеторгового оборота Грузии. Россия в этом списке уступает только Турции (1,58 млрд долларов). Но между Тбилиси и Анкарой существует Совет стратегического уровня. Представить себе партнерство такого масштаба между Тбилиси и Москвой можно только в черной комедии. Россия – главный импортер национальной гордости Грузии – вина. В прошлом году Грузия поставила в Россию около 48 млн бутылок. Рост по сравнению с 2016-м просто космический – 76 процентов.

Возвращение российского рынка в 2013 г. после семилетнего эмбарго – конкретное достижение правительства «Грузинской мечты». Достаточно оказалось понизить присущую Михаилу Саакашвили и его «Единому национальному движению» антироссийскую тональность, как почти сразу растворились претензии России к качеству грузинской продукции. Кстати, в Грузии никто не сомневался, что они были мотивированы исключительно политически. Параллельно в 2014 г. Грузия подписала с ЕС Соглашение об ассоциации, которое включает важные экономические преференции. В этом тоже отражается прагматизм избранного курса внешней политики: к Западу не через противостояние с Россией, а как раз наоборот, через стабилизацию грузино-российских отношений.

Клинч Москвы и Тбилиси как раз отпугивал, настораживал западных партнеров Грузии. И на официальном уровне, и, как можно сделать вывод из анализа различных источников, за кулисами западные партнеры, к которым прислушивается Тбилиси, благодарят и советуют продолжать диалог с Москвой. Это контрастирует с отношениями Киева и Москвы (притом что Украина сохранила дипломатические отношения с Россией). Но в итоге получилось так, что, когда Запад напоминает России о проблеме Грузии, Москве почти нечем крыть, в отличие от эпохи Саакашвили. Тбилиси, не заступая за «красные линии», ныне лишил Москву таких козырей, как «антироссийская истерия» или «военная угроза против абхазов и осетин». Какую выгоду это принесло Тбилиси, можно видеть на примере противотанковых «джавелинов». После 2008 г. Запад долго воздерживался от военных поставок в Грузию. Убедив партнеров в том, что это нужно действительно только для обороны и модернизации армии, Грузия уже начала получать противотанковые комплексы, о которых воюющая Украина пока только мечтает. Еще раньше, с позапрошлого года, Франция, также скептически смотревшая на антироссийские выплески Саакашвили, занялась грузинской ПВО с соответствующими поставками современных систем и обучением грузинских специалистов.

На последнем Давосском форуме премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили подтвердил необходимость поиска точек соприкосновения с Россией. Тбилиси рассчитывает, что со временем это подготовит почву для начала дискуссий о политическом решении конфликтов (глава правительства при соответствующем стечении обстоятельств готов лично подключиться к запинающимся Женевским переговорам по безопасности на Кавказе, открывшимся после трагических событий 2008 года. Кроме того, эксперты в Тбилиси, например, Институт политики и права, глубоко изучают позитивный международный опыт урегулирования различных конфликтов, в частности, гонконгский). Как отметил премьер, сферами взаимных интересов могут быть торговля, туризм, гуманитарные и культурные взаимоотношения. Но Россия, по его словам, должна осознать, что напрасны ожидания, что Грузия смирится с «существующими реалиями» – то есть отделением Абхазии и Южной Осетии и попытками России блокировать западную интеграцию Грузии. Эту формулу образно вывел советник премьер-министра по внешним связям Тедо Джапаридзе: «Грузия сегодня – не головная боль, а часть решения глобальных задач».

Ментальное отдаление двух стран друг от друга за минувшее десятилетие не отменяет географического соседства. То есть Россия и Грузия обречены. Вопрос только: на что? Мира нет, это плохо. Войны нет, это уже хорошо.

Есть только бизнес

И это уже совершенно новая реальность в истории взаимоотношений. В Тбилиси все чаще слышны предложения к внешнему миру смотреть на нее сквозь «иную оптику» – многостороннего регионального экономического сотрудничества. Возможна перспективная картина, в том числе для Абхазии и Южной Осетии, если Россия и Грузия не остаются с глазу на глаз, а становятся частями общего экономического пазла.

Избранный «Грузинской мечтой» курс называется «политикой стратегического терпения». Председатель парламента Грузии Ираклий Кобахидзе выступил в начале февраля в Университете Джона Хопкинса: «Сложно решать проблемы, связанные с российской агрессией и оккупацией, но мы верим, что в итоге нашей прагматичной политикой цели будут достигнуты. Именно благодаря такой политике внушительно вырос уровень стабильности после войны 2008 года. Прагматика полностью поддерживается западными партнерами. Все это позволяет нам вносить вклад в региональную стабильность, что важно как для Грузии, так и для наших друзей. Но в то же время мы наблюдаем рост милитаризации России на оккупированных территориях, ее действия по направлению аннексии».

С учетом сегодняшних реалий в двусторонних отношениях порой даже встает вопрос: а так ли нужны России и Грузии вообще дипломатические отношения, если «только бизнес» способен заменить их? Вместо посольств сейчас, как известно, функционируют секции интересов при посредничестве Берна. Россиянам визы в Грузию не нужны, для грузин Россия облегчила их получение. В этих условиях впору скорее думать об открытии торгпредств, чем рассчитывать на возвращение полноценных дипломатических представительств.

Уникальность ситуации в отношениях России и Грузии, субъективно говоря, не только в этом. Кажется, что за годы, прошедшие после распада СССР, произошла некая ментальная революция в отношениях друг к другу. Ее последствия пока непонятны. Но факт – за это короткое время выросло всего лишь поколение, а на деле получается, что изменилась целая эпоха.

Когда я учился в 1980-е гг. на факультете журналистики Тбилисского университета, журфак МГУ ежегодно выделял квоту – место для студента из Грузии. Можно было отправиться в Москву после третьего курса, но теряя в учебе год, то есть стать студентом второго в Московском университете. Несмотря на такое жесткое условие и по большому счету унизительное неравноправие, желающих было много. Москва того времени привлекала пространством свободы действий и мысли. Недавно пригласили пообщаться с нынешними журфаковцами Тбилисского университета. Среди них, к моему удивлению, были студенты и студентки из России – Казани, Ульяновска и других городов. Они рассказали, что много читали о Грузии как о необычном явлении на постсоветском пространстве, и рискнули. И вполне довольны.

То есть сегодня Грузия, Тбилиси стала для юных (и не только юных) россиян магнитом, которым была для нас Москва позднего советского периода. Подруга-гид перечисляет географию российских туристов, которых приняла за последний год: «Москва, Питер, Казань, Рязань, Пермь, Ростов, Сургут, Петрозаводск, Калининград, Екатеринбург, Пятигорск, Камчатка». 1 млн 400 тыс. россиян посетили Грузию в прошлом году – в условиях отсутствия дипломатических отношений. Полагаю, многие из них покидают страну как послы доброй воли. То есть это своего рода «мягкая сила» Грузии.

В то же время понятно, что политика стратегического терпения должна когда-нибудь трансформироваться в достижение стратегического результата. Материализоваться. Американский конгрессмен Дункан Хантер призывает Грузию к таким отношениям с Россией, чтобы последняя совершенно не была нужна грузинам: «Поэтому мы осуществляем инвестиции в Грузию, поставляем оборонительное оружие, чтобы вы продолжали двигаться к Западу. Мы будем продолжать бороться за вас. Сам грузинский народ продолжит борьбу. Не сдадимся, и Путин, наверное, однажды осознает себя лишним и не сможет сохранить оккупированные территории».

Однако бизнес есть бизнес, «забыть» Россию не получится. В прошлом году объем денежных переводов в Грузию из-за рубежа составил 1,4 млрд долларов – это 10% ВВП. Из России поступило 455 млн долларов, на 15% больше, чем в 2016 году. Для сравнения – на втором и третьем местах Италия и Америка, примерно по 140 миллионов. Таким образом, вместо «забыть» реальнее «завлечь» или «вовлечь»?

Мэр Тбилиси Каха Каладзе говорит, что не видит никаких проблем в участии российских компаний в тендерах в энергично развивающейся грузинской столице: «Пусть приезжают, вкладывают инвестиции, создают рабочие места. Мы это только приветствуем». Российская сторона, которая уже много лет владеет 75% акций энергосетей Тбилиси (свет не отключался даже в дни августовской войны), в прошлом году осуществила рекордную инвестицию в развитие своего хозяйства – 41 млн лари (свыше 16 млн долларов). До этого вкладывалось ежегодно почти на 10 млн лари меньше. Уже после войны и разрыва дипломатических отношений «Интер РАО» приобрела две ГЭС на реке Храми. «России гораздо выгоднее иметь в Грузии банки, нежели танки. Пытаться соединить и то и другое – контрпродуктивно, – уверен Тедо Джапаридзе. – Мы не члены НАТО, а наша “пятая статья” – в нашей стабильности, в нашем политическом и экономическом развитии, в нашем движении к Евроатлантическому сообществу. Уверен, что сильная, реформированная, стабильная Грузия отвечает интересам и России».

Между прочим, в энергетике есть еще пространство для маневра. Грузия не любит «Газпром», отказалась от российского газа сама, только пропускает его в Армению. Но есть гидроэнергетика. Как считает бывший глава Минтопэнерго Грузии Давид Мирцхулава, Россия и Грузия могли бы проводить совместные консультации с Ираном, который после отмены санкций в среднесрочной перспективе готов значительно расширить свое присутствие на энергорынках. Это может изменить нынешнюю региональную энергетическую картину. Такое сотрудничество может быть весьма привлекательно и для абхазской стороны. Эксперты-энергетики предложили образовать технический общественный совет на базе Торгово-промышленных палат России и Грузии.

«Курс “Грузинской мечты” во внешней политике был заявлен с самого начала, и среди главных посылов была нормализация отношений с Россией. При этом подчеркивалось, что никакого сворачивания с прозападного курса не будет. Это неплохо с точки зрения экономики, но не следует забывать об опасностях. Например, риске повторного эмбарго – если Россия увидит, что внешний курс и курс на обеспечение безопасности Грузии не меняется в пользу кремлевских сценариев. Поэтому должен быть план “Б” на случай возможного нового кризиса. Это особенно надо учитывать именно с той точки зрения, что Россия является вторым экономическим партнером Грузии, – говорит профессор Тбилисского госуниверситета, директор Института политики Корнелий Какачия. – Для обеспечения безопасности Грузии существует два сценария. Первый – вступление в НАТО и Евросоюз, чего не случится в ближайшей перспективе. Второй – повышение уровня военного сотрудничества с Соединенными Штатами и, соответственно, повышение собственной обороноспособности. Подобные соглашения заключены у США с Японией, Южной Кореей, с некоторыми странами Азии. То есть это уже апробированный метод достижения маленькой страной своих целей по обеспечению безопасности. Это не значит, что самим американцам будет легко принимать такое решение. Но факт и то, что Россия за прошедшие годы ничего не сделала для нормализации отношений с Грузией: не смогла убедить грузинское общество, что не представляет опасности и что Грузии не нужна альтернатива для обеспечения собственной безопасности. По всем социологическим опросам, большинство граждан Грузии видят в России врага. Да, Россия говорит, что готова содействовать диалогу грузин и осетин, грузин и абхазов. Но после 2008 г. Россия сама стала стороной конфликта, и с того момента от этой роли так и не отказалась».

Легко ли Грузии в условиях усеченной территориальной целостности, с колючей проволокой в сердцевине и российскими танками в 40 км от столицы продолжать путь к европеизации? Субъективно, полагаю, что если в стране больше думают о собственном кармане, чем о политических преследованиях, критикуют правительство за рост цен, а не за ущемление прав и свобод, то это только подтверждает верность такого пути. Символично: по последним опросам Национально-демократического института США вопрос территориальной целостности вообще выпал из первой пятерки насущных проблем. Для 54% опрошенных первичная задача – рабочие места, затем следуют инфляция, бедность, невысокие пенсии и доступность здравоохранения. И только потом – возвращение Абхазии и Южной Осетии (в чем, само собой, подразумевается и «российский вопрос»). Это плохо? А может быть, стоит посмотреть под другим углом. Если Грузия успешно решит вопросы, отмеченные в первой пятерке, это только приблизит ее к цели, так как она станет привлекательной для Абхазии и Южной Осетии?

Как отмечает авторитетный грузинский аналитик Ивлиан Хаиндрава, «в конце концов, для России не столь важно, будут ли Абхазия и Южная Осетия в составе Грузии или вне ее; важнее, чтобы сама Грузия не удалялась от нее в евроатлантическое пространство. На всех стадиях развития конфликтов (грузино-абхазского, грузино-осетинского) Россия манипулировала ими с очевидной целью – сохранить Грузию на своей орбите, зафиксировать ее в том геополитическом ареале, который она называла сначала “ближним зарубежьем”, затем – сферой своих привилегированных интересов. Причина кроется именно здесь – в сфере пространственной и ценностной ориентации, где расхождения между Грузией и Россией неуклонно углублялись». По его мнению, в Грузии «пришли к пониманию, что любая модель урегулирования при эксклюзивном российском участии послужит российским интересам в ущерб интересам грузинским. Вместе с этим окрепло и осознание того, что Россия – пусть и неминуемый участник процесса, но не партнер. Следовательно, надо искать партнеров, способных если не перевесить, то хотя бы уравновесить Россию. И взоры естественным образом обратились на Запад».

Хаиндрава считает, что, «исходя из логики развития событий, можно утверждать, что августовская война 2008 г. если и не была неизбежной, то с каждым днем и событием, ей предшествовавшим, становилась все более вероятной». «Равновеликих для сторон причин неурегулированности грузино-российских отношений теперь уже две, – продолжает он. – Стремление Грузии в НАТО и ЕС (взгляд из Москвы) и отторжение Россией Абхазии и Южной Осетии (взгляд из Тбилиси). И то, что первая породила вторую (или, с противоположной точки зрения – вторая породила первую), уже не столь важно; важно то, что устранить две причины сложнее, чем одну. Причем причины эти не “размениваются” одна на другую: Россия отнюдь не собирается дать “зеленый свет” Грузии на вступление в НАТО, даже если Тбилиси признает “новые военно-политические реалии (т.е. откажется от намерения реинтегрировать Абхазию и Южную Осетию), а Грузия вовсе не собирается распрощаться с Абхазией и Южной Осетией, даже если Москва перестанет препятствовать вступлению Грузии в НАТО. Примечательно, что обе эти “красные линии”, отступать за которые не собирается ни одна из сторон, проходят по “телу” Грузии: свертывание евроатлантического проекта означает отказ от права свободного выбора (ущемление суверенитета), а снятие с повестки дня реинтеграции Абхазии и Южной Осетии означает территориальные (и не только) потери (купирование суверенитета)».

Аналитик соглашается, что в нынешних условиях, с учетом плачевных отношений России и Запада, ожидать ощутимой позитивной динамики в грузино-российских политических отношениях нет оснований. Не приходится ожидать ее и в грузино-абхазском и грузино-осетинском конфликтах. «В подобной ситуации разумно руководствоваться минималистским, но рациональным подходом “не навреди”, держа в уме еще один испытанный временем постулат – “никогда не говори никогда”. Так или иначе, в той или иной форме всем сторонам конфликтов предстоит и в будущем жить рядом друг с другом; следовательно, при практическом отсутствии политического потенциала для положительной динамики следует минимизировать пространство для динамики отрицательной, по возможности предотвращая дальнейшее отчуждение обществ и оставляя открытым окно, через которое можно увидеть соседа в его истинном облике», – соглашается Хаиндрава.

Усилив после войны-2008 военное присутствие в Грузии и на Южном Кавказе, Россия, считают в Тбилиси, вовсе не уменьшила зону потенциальной нестабильности (включая собственный Северный Кавказ), а наоборот, расширила ее. Без стабильной, единой и сильной Грузии Россия не может рассчитывать на подлинную безопасность в этом стратегически важном регионе, экономическое развитие которого открывает колоссальные перспективы для всех, включая саму Россию. Китайские «шелковые» проекты, усиление Индии, ощутимые перемены в Узбекистане, все чаще заявляемая готовность Туркменистана к большей активности сулят значительные дивиденды, не говоря уже об испытанном годами сотрудничестве Азербайджана, Грузии и Турции в доставке энергоносителей на западные рынки. Потребность в этих энергоносителях растет и будет расти, и уже строятся новые трубопроводы на юг Европы. Верховный комиссар ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини в начале февраля провела переговоры с министром иностранных дел Азербайджана Эльмаром Мамедъяровым, который выразил уверенность, что в этом году будет открыт Трансанатолийский газопровод через Турцию (TANAP). По нему каспийский газ из Азербайджана будет поставляться в Турцию, а к 2020 г. и дальше – по Трансадриатическому газопроводу в Италию. Параллельно с южным газовым коридором развивается мультимодальный транспортный коридор через Азербайджан между Центральной Азией и Европой. Федерика Могерини отметила, что запуск в прошлом году железнодорожного сообщения Баку–Тбилиси–Карс соединил ЕС, Турцию, Грузию, Азербайджан и Центральную Азию, связь с которой, по словам главы дипломатии ЕС, очень важна для Европы.

Опять же: только бизнес

Что в итоге? Ивлиан Хаиндрава отмечает, что спустя 10 лет после войны при фактическом отторжении 20% территории, вдвое сокращенной береговой линией Черного моря, возросшей военной уязвимостью и при туманных перспективах дальнейшей евроатлантической интеграции Грузия все же получила возможность модернизации без проблемных автономий, трансформировала постсоветский этнический национализм в европейский гражданский и обрела консолидированную западную поддержку. Все это дало возможность концептуально формировать проект раннего, но уже очевидно не постсоветского, а европейского государства, при всех трудностях роста и перехода из одного состояния в другое. Каким бы ни был уровень одобрения гражданами Грузии своего правительства, но поддержка курса на евроатлантическую интеграцию неизменно высока. Желательная для очевидного большинства населения страны модель государства – западная (ЕС), а не постсоветская (СНГ, Евразийский союз). Грузия, хоть и высокой ценой, приобщилась к Западу. Руководитель Института стратегии управления Петре Мамрадзе уверен: «Ни одно национальное правительство Грузии не восстановит дипломатические отношения с Россией, согласившись с потерей Абхазии и Южной Осетии. И ни за что Россия не откажется от признания независимости Абхазии и Южной Осетии и от заключенных с ними соглашений... И пока такой тупик, асимметричность и мгла в прогнозах, остается жить с тем, что Россия – второй торгово-экономический партнер Грузии».

Россия. Грузия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 апреля 2018 > № 2634782 Михаил Вигнанский

Украинский вопрос для будущего России

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Украинский конфликт подводит черту под моделями государственного и военно-политического устройства в Европе, какими они сложились в предшествующие эпохи. Возврата к ним уже не будет, но и окончательное размежевание «по берлогам» невозможно. Пришло время задуматься о том, кем Россия и Украина будет друг для друга в предстоящие десятилетия.

Нас осталось мало: мы да наша боль,
Нас немного, и врагов немного.

Булат Окуджава

Двадцать первого ноября 2013 г. глава правительства Украины Николай Азаров подписал распоряжение Кабинета министров приостановить процесс подготовки к заключению соглашения об ассоциации с Европейский союзом. Киевские власти пришли к выводу, что необходимо внимательнее изучить последствия такого шага для экономического развития, в частности для торговых отношений с Россией. Это формальное уведомление касалось сложного и непонятного подавляющему большинству населения юридического документа. Но именно оно спровоцировало самый острый, глубокий и кровопролитный кризис на территории бывшего СССР за два с лишним постсоветских десятилетия. Спор из-за соглашения с ЕС стремительно перерос в конфликт общеевропейского уровня, сотряс основы европейского порядка, сложившегося после холодной войны, который, как считалось, является сердцевиной и глобального устройства.

Дело было, конечно, не в «глубокой всеобъемлющей зоне свободной торговли» как таковой. Просто во многом техническая тема экономической интеграции вдруг стала точкой, в которой сошлось все.

• Ощущение Москвы, что с 80-х годов прошлого века ее интересы и пожелания сознательно игнорируют, хладнокровно распространяя все дальше на восток структуры, полноправное участие России в которых не предусматривалось.
• Стремление объединенной Европы вдохнуть новую жизнь в свой зашатавшийся интеграционный проект, высечь искру энтузиазма и уверенности в будущем, аналогичную той, что возбудила на свершения Старый Свет в 1989-1991 годах.
• Желание обобщенного Запада поставить прочный заслон растущим амбициям России. За почти четверть века она так и не вписалась в отведенные ей расплывчатые рамки – элемент «большой Европы», обязанный приспосабливаться к ее меняющимся правилам, но не допущенный к их выработке. И если до определенного момента (середина 2000-х гг.) Москва честно старалась все-таки угнездиться в отведенной нише, то со второй половины десятилетия начала все громче заявлять о том, что желает большего.
• Тупик, в который зашла Украина в деле строительства современной дееспособной государственности, тупик настолько беспросветный, что среди «продвинутого» класса сформировался запрос на внешнее управление со стороны «цивилизованного мира».
• Провал российской политики. С начала 1990-х гг. она неизменно руководствовалась на украинском поле необходимостью решать сиюминутные конъюнктурные задачи, и не добилась ни одной из долгосрочных целей – ни геополитических, ни экономических, ни культурно-гуманитарных.

Постсоветская иллюзия России

На последнем стоит остановиться поподробнее. Москва с самого начала предпочла технократический рецепт в его постсоветском понимании – ложечку профессиональной дипломатии (особенно на первом этапе, когда надо было решать множество практических проблем становления государств после распада общей страны) размешать в большом количестве меркантильных бизнес-интересов и добавить щепотку культурно-национальных пряностей для аромата. Отчасти подобная «деполитизация» темы стала следствием осознанного решения не бередить болезненные язвы национально-государственного и гуманитарного размежевания двух очень близких и тесно переплетенных народов. В том, что они очень болезненные, никто не сомневался. Отчего-то считалось, что со временем чувствительность снизится, тогда и можно будет заняться.

Существовала и другая причина. Отсутствие или крайняя слабость ценностной базы сделали российскую политику в целом и внешнюю – в частности машиной (иногда – ржавой и отвратительно скрипящей, когда-то – смазанной и умело налаженной) оперативного реагирования на текущие обстоятельства. Это свойственно всем «полям», на которых действует Россия, а в современном безумном мире зачастую становится и единственно возможным поведением. Но курс в отношении Украины больше, чем на любом другом направлении, служил еще и отражением внутренних процессов, практик и системы представлений, формировавших (или деформировавших) саму Россию после СССР.

Злую шутку сыграла близость языка и траекторий развития, привычка считать соседнюю республику, а потом страну фольклорной разновидностью того же самого, что у нас. Лучшим олицетворением такого подхода был многолетний посол Российской Федерации в Киеве Виктор Черномырдин. Один из ведущих архитекторов постсоветской России и создатель «Газпрома», он по определению не мог воспринимать Украину иначе, чем обособившееся по какому-то недоразумению подразделение единого народно-хозяйственного комплекса. Благодаря грубоватому юмору и недюжинной харизме советского начальника Виктор Степанович снискал невероятную популярность в Киеве. А отменное знание закулисных экономических ниточек позволяло ему великолепно ориентироваться в мутной взвеси, которую всегда представляла собой украинская политика.

Это, однако, сослужило в итоге нехорошую службу – иллюзия понимания процессов и владения предметом привела Москву к серии катастрофических провалов. (Подчеркну, речь здесь не о вине лично посла Черномырдина, а о системном изъяне отечественной политики, наиболее ярким символом которого он был. Та же линия, только в гораздо менее публичном и обаятельном виде, продолжалась и при его преемнике.)

Украинская политико-экономическая элита переиграла гораздо более могучего «старшего брата», втянув его именно в такую – менее политическую, зато максимально бизнес-ориентированную парадигму отношений. Оказалось, что в полусвете коррупционно-олигархических связей и паутине непрозрачных сделок представители Украины чувствуют себя более органично и естественно, чем даже их весьма искушенные российские визави. Им удавалось выкачивать из России и российско-украинских отношений огромные средства, временами «впаривая» россиянам активы, которым впоследствии невозможно было распоряжаться, а политическая ценность инвестиций (якобы покупка влияния и «мягкая сила») раз за разом оказывалась нулевой. В итоге пресловутая украинская элита матерела и набирала влияние в первую очередь благодаря России. Что совершенно не мешало тем же людям последовательно выстраивать национальный политический проект, полностью ориентированный на то, чего Россия пыталась не допустить, – вхождение Украины в евро-атлантические структуры. Однако, громко возражая, Россия либо бездействовала, либо спохватывалась в моменты очередного нокдауна, но ответные движения, как правило, только еще больше придавали Киеву импульс скольжения по тому пути, с которого Москва хотела его столкнуть.

Разрушительная тактика Украины

Впрочем, оборотной стороной тактических выигрышей украинской элиты стал ее же стратегический проигрыш. Преуспеяние правящего класса не трансформировалось (да и не собиралось) в построение эффективного и успешно развивающегося государства. Недовольство общества и его отчуждение от меркантильной и коррумпированной верхушки вело к росту внутренней напряженности и эрозии главного достижения Украины по сравнению со многими постсоветскими странами – способности избегать фатальных потрясений, топить коллизии в вязкой среде бесконечных махинаций. До поры до времени это работало, но ресурс соглашательства оказался не безграничным. Тем более что реализация национального проекта, ориентированного на Евро-Атлантику, подошла к черте, за которой уже нужно было делать решающий шаг. А это означало бы принятие определенного набора ценностей, точнее говоря – принципов организации государства и общества, которые никак не соответствовали нравам постсоветских элит.

Россия такой шаг делать и не собиралась, так что растущее расхождение отечественной модели с усредненной европейской не считалось недостатком, а постепенно стало подаваться и как преимущество. Украина же не имела альтернативной схемы, но не соответствовала и декларируемой. Символический смысл отказа Виктора Януковича подписать соглашение об ассоциации с ЕС (не умаляя значения российской «убедительности») вполне понятен. Четвертый президент Украины являл собой плоть от плоти постсоветской системы, а сближение с Евросоюзом в идеале должно было эту систему ликвидировать, заменив ее чем-то другим. И хотя система, без сомнения, намеревалась после заключения договоренностей «замотать» невыгодные ей аспекты отношений с Европой, как она годами успешно делала это в отношениях с Россией, внутренний тремор имел место.

Примечательно, что получилось в конечном итоге. Система, по сути, нашла выход из описанной выше дилеммы – олигархическое сообщество пошло на рискованное для него соглашение с Евросоюзом, но, фактически спровоцировав военно-политический кризис, обезопасило себя от слишком настойчивых требований партнера – что вы от нас хотите, война… Так что система пережила майданную революцию и дальнейшие тектонические сдвиги, правда, цена для страны оказалась запредельной.

Взрыв и обвал 2014 г. связан со многими причинами. Прежде всего – с острым разочарованием части населения и обидой Запада, не простившего Януковичу дерзкого «кидалова» в преддверии широко разрекламированного Вильнюсского саммита «Восточного партнерства». Тем более что «перекупил» его уже изрядно демонизированный Владимир Путин. Дальнейший сюжет – начиная с событий в Крыму и далее через обострение на востоке Украины к войне и жесткому политическому клинчу – диктовался в основном логикой противостояния России и Запада. Украинцы, как это не раз уже бывало в их истории, оказались в жерновах большой геополитической игры, что никогда не сулит ни одному народу ничего хорошего.

Конец СССР

Но если рассматривать коллизии четырехлетней давности в историческом контексте, важно обстоятельство, из-за которого дальнейшая фабула представляется в особом свете. Майдан, смена юрисдикции Крыма и междоусобица в Донбассе подвели финальную черту под историей Союза ССР, призрак которого надолго пережил его юридическое упразднение. Признание Россией результатов референдума в Крыму и принятие полуострова в состав Российской Федерации отменило негласное табу на изменение административных границ СССР, которого до того момента придерживались все участники постсоветской политики. Примечательно, что, патронируя, например, Приднестровье и даже признав в 2008 г. независимость Абхазии и Южной Осетии, Москва никогда не поддерживала идею их присоединения к России. То есть контуры прежних административных границ оставались в силе. Крым стал прецедентом. Конечно, надо учитывать специфику, историю именно этой территории и то, как она оказалась в составе Украинской ССР, но все равно качественный сдвиг налицо.

Границы – далеко не единственная, а в каком-то смысле – и не главная тема, связанная с советским наследием. Украинский кризис поднял на поверхность вопрос самоидентификации – «кто мы?», который по-разному и с разной степенью успеха и Россия, и Украина старались обойти на протяжении всего периода государственной независимости друг от друга.

Советский Союз не был просто еще одной империей, как все предыдущие, в том числе Российская. Он опирался на мощный концепт, оперировавший национальными устремлениями различных народов и создававший квазигосударственные образования – но для того, чтобы построить на их основе общую транснациональную идеологически мотивированную идентичность. И хотя распад СССР, вызванный во многом именно обострением национальных противоречий, положил концепту конец, возникшая общность оказалась более живуча, как и те самые контуры административных границ. В частности, попытки уйти от окончательной самоидентификации отличали и российско-украинские отношения. Прежде всего с российской стороны (отсюда бесконечно повторяемая до сих пор официальная мантра об «одном народе»), но и с украинской тоже. В украинском случае воплощением советского культурного шлейфа служит как раз правящая коррупционно-олигархическая система, привыкшая за годы независимости работать на полутонах, извлекать выгоду из нечетко прочерченных границ. 2014 год не случайно реанимировал вопрос о «Русском мире», превратив его и в политический инструмент, и в способ самоидентификации. Само понятие отсылает не к советскому прошлому, скорее это возвращение к дискуссиям XIX – начала ХХ века – «украинский вопрос», осмысление национального, культурно-религиозная тематика. Но сложность и многомерность этой дискуссии, споров о различных вариантах идентичности в рамках империи были уничтожены именно советским временем (см. статью в этом выпуске о судьбе «малоросса»). В итоге исчезновение советского и невозможность вернуться к досоветскому привело к бинарному черно-белому столкновению, гражданской войне даже не на востоке Украины, а в том самом «Русском мире».

Жутковатый апокриф времени кровопролитных и стратегически бессмысленных боев за донецкий аэропорт в 2014 г.: силы ДНР предлагают сдаться окруженным в одном из терминалов «киборгам» из ВСУ, на что слышат в ответ сопровождаемое отборным матом «Русские не сдаются!» Конфликт в Донбассе стал разломом воображаемого сообщества и шоковой терапией в сфере национального строительства и суверенизации.

Украина в ее современных границах – очень удачливый продукт имперской экспансии и последующей внутренней оптимизации империи. Экспансии, что примечательно, не своей, а чужой. (Справедливости ради, замечу, что удачливость в качестве созданного посторонними руками государственного проекта оплачена огромной человеческой ценой. Поскольку сегодняшняя Украина столетиями была не субъектом, а местом действия имперской борьбы, внешние экспансии беспощадным катком прокатывались по этой земле.) Сама Россия в результате распада большого государства потеряла территории и часть статуса, Украина же приобрела и то, и другое, причем исключительно мирным путем. Но не обрела третьего – однородности, ощущения всеобщей сопричастности. Потрясение Майдана, потеря Крыма, война на востоке и острейший антагонизм с Россией вроде бы призваны такую однородность сформировать – создать политическую нацию, которая так и не возникла за 23 мирных года.

Нация строится на резком отмежевании от России, противостоянии ей, и дальше ничего в этом смысле не изменится. Трагическая сторона культурно-цивилизационной близости – максимальная жестокость ее разрыва. Но второй опорой мыслилось ускоренное вхождение в интегрированное европейское пространство, а здесь возникли препоны. Не только из-за состояния Украины, но и из-за того, что сама объединенная Европа вступила в стадию интровертности, ее и без того крайне низкая готовность абсорбировать Украину скукожилась еще больше.

Украина после России

Спустя почти пять лет после начала кризиса и четыре с лишним года после смены власти на Украине предсказывать развитие событий в этой стране и в российско-украинских отношениях – тщетное занятие. Все чрезвычайно зыбко. Правда, есть константы, которые уже определились и не изменятся.

Советской Украины нет и больше никогда не будет. Ее нет даже на географических картах – Крым теперь относится к Российской Федерации. Ее нет в экономическом смысле. Та потенциально очень перспективная экономика с мощным индустриальным компонентом и прочными связями с Россией, которую Украина унаследовала от СССР и теоретически могла бы развивать, не просто исчезает по причинам политико-экономического кризиса, но и целенаправленно ликвидируется за ненадобностью, в том числе директивными способами. Будущая Украина должна (надеется) стать полезной составной частью европейского пространства, то есть ей необходимо адаптироваться к восточноевропейской модели сервисной и отчасти сельскохозяйственной страны, промышленность только мешает. Что бы ни произошло политически, невозможно представить себе возвращения к системному экономическому взаимодействию с Россией, которая и сама стремится обособиться от ненадежного соседа. Газово-трубопроводная составляющая, которая неразрывно связывала две страны, сохранит свою значимость еще какое-то время, явно дольше объявленного 2019 г., но цель обхода Украины – приоритет России (см. обзоры в этом номере).

Культурная близость неизбежно сжимается. Наверное, усердие самых оголтелых культуртрегеров, которые объявляют Булгакова и Цоя агентами врага, со временем угомонится. Но меры по всеобъемлющей украинизации продолжатся, а значит следующие поколения будут смотреть на Россию совершенно иначе, постепенно утрачивая эмоциональную связь с ней, которая была раньше и еще сохраняется теперь.

Политическая элита постсоветского извода безнадежно дискредитировала себя. Ее последним дивертисментом станут, скорее всего, выборы 2019 г. (подробнее в статье Владимира Брутера), затем и внутреннее, и внешнее давление заставит осуществить ротацию. Нет гарантии, что следующую когорту составят более качественные государственные деятели, но их понятийный аппарат и строй мышления сформирован совсем иначе (см. статью Глеба Павловского в этом номере). Возможно, им удастся приблизиться к мечте многих современных украинских интеллектуалов, насколько не доверяющих собственному правящему классу, что готовых согласиться на внешнее управление. Правда, тогда что-то придется делать с националистами, а это не так легко. При этом сохранится высокий уровень милитаризации сознания нации как эффективный инструмент консолидации в условиях неблагополучия. А главное – непонятен уровень готовности Европейского союза, например, всерьез брать на себя ответственность за Украину. Тем более неясно, что будет происходить в этой связи через три-пять-семь лет, Европа явно вступает в период серьезных перемен.

Бросить Киев ни Европа, ни США не смогут, тем более на фоне все более острых противоречий с Россией. Так что некоторый уровень поддержки Украине будет обеспечен долго. Но хватит ли этого для развития? Йельский историк Тимоти Снайдер, большой друг Украины, в новой книге доказывает, что никакие европейские страны, вопреки распространенному мнению, не смогли построить у себя успешные национальные государства (даже гиганты, наподобие Франции, Великобритании и Германии), а на деле могут существовать только в качестве империи (пока они не распались) или в составе Европейского сообщества/союза (исследователь, похоже, сознательно отбрасывает примеры, не укладывающиеся в эту схему, например, скандинавские страны, но относительно Восточной Европы умозаключение кажется более обоснованным).

Применительно к Украине это означает, по его мнению, что она обречена, если останется проектом самостоятельного национального государства, но способна реализовать свои мечты в составе ЕС, куда ее надо обязательно принять. Проблема как раз в том, что судьба Евросоюза под вопросом, и сейчас ему явно не до того. (С этими рассуждениями перекликается опубликованное в этом номере интервью Ивана Крастева, где он, в частности, говорит о том, что наиболее острая проблема современной Европы – преодоление последствий не Второй, а Первой мировой войны, которая и разрушила имперский мир.)

Россия после Украины

Что делать России? Для начала понять, что прежнего уже нет. Постсоветский опыт отношений с Украиной можно рассматривать разве что в качестве негативного примера – как не надо было поступать. Но даже и его критический анализ мало что даст, потому что другим стал объект политики, изменились характеристики Украины – то, что могло бы принести более благоприятный результат в девяностые или нулевые годы (целенаправленная работа по формированию конструктивно настроенных элит, активные усилия по поддержанию и распространению культурного и языкового влияния, формирование устойчивой «прорусской» политической силы, отказ от поощрения коррупции и покупки лояльности сомнительных доброхотов и пр.) не будет работать теперь. Не факт, что достаточно сработало бы и тогда, но в условиях 2020-х гг. уже не стоит и рассуждать.

События середины 2010-х гг. подвели черту не только под периодом конца ХХ – начала XXI века, когда была предпринята попытка радикально переустроить Европу в соответствии с представлениями ее западной части (подробнее на эту тему – в статье Тимоти Колтона и Самуэла Чарапа). Россия эту попытку, можно сказать, отразила (это некоторое упрощение, но отказ России вписаться в «большую Европу» по атлантическим лекалам сыграл решающую роль в ее неудаче), однако сама оказалась в совершенно иной геополитической и культурно-психологической ситуации.

Идея Тима Снайдера о том, что европейские страны не сумели преодолеть травму распада империй, и лишь европейская интеграция стала заменой утраченных идентичностей (стоит, наверное, вспомнить слова бывшего председателя Еврокомиссии Баррозу, который в порыве откровенности как-то назвал ЕС империей нового типа), важна для России. У нее не получится стать национальным государством, хотя многие именно так видели направление развития после распада СССР. Как писал Алексей Миллер, «восприятие нации-государства в качестве нормы можно считать одним из примеров некритического евроцентризма современной русской политической мысли… Особенности… советского наследия, а именно институционализация и территориальное закрепление этничности, делают невозможным построение нации-государства». Возвращение к имперскому прошлому тоже невозможно, хотя понятие империи как формы организации государства и общества сегодня уже не звучит безвозвратным анахронизмом, как казалось на волне эйфории либерального переустройства конца ХХ века. Наконец, эпоха после СССР стала важным экспериментом, результат которого – Россия не укладывается в чужие наднациональные схемы. Значит, как пишет в этом номере Андрей Тесля, ей нужно новое понимание имперского проекта – как предпосылка развития уже в новых условиях. Концепция «Русского мира», пережившая потрясение в связи с событиями на Украине, может стать составной частью такого проекта, если очистить его от ирредентизма и реваншизма. (См. подборку мнений о его будущем.)

Вечная российская одержимость «стратегической глубиной», необходимостью отгораживаться от внешних угроз «буферными зонами» – даже если удалось бы восполнить потери предыдущего периода – больше не отвечает на главные вызовы. «Стратегическая глубина» теперь включает в себя такие понятия, как «ёмкость рынка», «взаимосвязанность» (не синоним взаимозависимости, скорее – талант быть нужным многим), умение всеми способами приумножать человеческий капитал (в том числе и за счет уже упомянутого «Русского мира»), способность проекции собственного нарратива (что не равно культурному или языковому влиянию), готовность применять правильный вид силы в нужный момент.

«Украинский вопрос» для России XXI века: насколько страна будет способна реализовать свои возможности и потребности в мире, кардинально отличном от того, что существовал в предыдущие столетия. И вопрос этот – открытый. Как в плане перспектив России, так собственно и в части Украины. Все перечисленные выше вероятные характеристики соседней страны не означают предопределенности по одной причине – они сами во многом являются производной от внешних политических обстоятельств, над которыми Украина не властна и которые имеют обыкновения меняться. В истории это уже бывало, ее судьба как территории, находящейся на стыке крупных культурно-исторических и геополитических общностей, поворачивается в ту или иную сторону по мере складывания новых конфигураций вокруг. И сами жители этой территории в разные эпохи демонстрировали высокую степень адаптивности к меняющимся обстоятельствам и способность принимать патронат наиболее сильного игрока.

Какие конфигурации могут сложиться в Европе и Евразии через пять, двенадцать, двадцать лет – гадать сейчас бесполезно. Снова, а это случается, как минимум, раз в столетие, все пришло в движение, происходит перекройка экономического и политического ландшафта. Подъем Азии и перспектива превращения Китая в глобальную экономическую державу номер один чреваты изменениями геоэкономической, а значит и геополитической карты планеты. Европа на этой карте перестает быть сердцевиной, хотя и остается важным «довеском» любого глобального процесса. Особенно важным для России – по культурным и экономическим причинам, которые сохранятся еще очень долго. А Украина оказывается уже не эпицентром основной борьбы, но фактором, опосредованно влияющим на возможности ее участников, прежде всего России. И России придется искать способ, чтобы этот фактор, как минимум, не работал против нее, а в идеале был бы на ее стороне.

Хроника Украины – это повторение одних и тех же сюжетов из века в век. Трагизм булгаковской «Белой гвардии» соседствует с залихватским абсурдом «Свадьбы в Малиновке», уютный колорит Диканьки – с героическим пафосом «Тараса Бульбы». Специфика этой страны оказалась после распада СССР не по зубам России, которая так и не нашла ключа к отношениям с Киевом. Но она стала неприятным сюрпризом и для западных держав. Те полагали, что в украинском случае имеют дело с большой и проблемной «Польшей номер два», однако столкнулись с чем-то совершенно особенным. Тем, что, может быть, имело шансы на некую общеевропейскую унификацию, если бы ЕС оставался в лучшем своем состоянии и мог посвятить много сил и энергии украинскому проекту. А поскольку это теперь уже маловероятно, финал снова открыт, что бы ни происходило сейчас, история продолжает свое движение по спирали.

Россия. Украина. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 апреля 2018 > № 2634781 Федор Лукьянов

Заказчиком работ выступило подведомственное Росавтодору ФКУ Упрдор Москва – Бобруйск.

В 2018 году специалисты обновят мост через ручей на 68-м км трассы Р-120 Орел-Брянск – Смоленск – граница с Республикой Белоруссия, а также путепровод через автодорогу на 21-м км и мост через р. Свень на 2-м км обхода Брянска.

На трассе А-240 Брянск – Новозыбков – граница с Республикой Белоруссия будет отремонтирован мост через р. Речица рядом с г. Почеп и капитально отремонтирован путепровод на 133-м км.

Наиболее значимым объектом предстоящего дорожно-строительного сезона станет путепровод на 115-м км трассы М-3 «Украина», подъезд к Брянску. Сооружение введено в эксплуатацию в 1965 году и до сих пор не ремонтировалось капитально. В ходе работ будут заменены пролётные строения, усилены опоры, устроены новое мостовое полотно и водоотвод. Для обеспечения безопасности дорожного движения на объекте установят новое барьерное и перильное ограждения.

На период производства работ на путепроводе будет организовано реверсивное движение. Учитывая социальную значимость объекта, дорожники приняли решение не закрывать движение на указанном участке. Работы здесь планируется завершить в августе 2018 года.

Страны G7 заявили о готовности ужесточить санкции против России.

Главы МИД стран «Большой семерки» в своем совместном заявлении заявили, что готовы ужесточить антироссийские санкции, если «того потребуют» действия Москвы.

Министры иностранных дел стран «Большой семерки» Канады, Франции, Германии, Италии, Японии, Великобритании и США заявили, что готовы ввести новые санкции против России, если «того потребуют» ее действия. Об этом говорится в их совместном заявлении, принятом по итогам саммита G7. Оно опубликовано на его официальном сайте.

Министры заявили, что экономические санкции против России «напрямую связаны» с выполнением минских соглашений. «Эти санкции могут быт сняты, если Россия действительно выполнит свои обязательства, но мы также готовы принять дальнейшие ограничительные меры, если того потребуют действия России», — говорится в коммюнике.

Министры заявили, что поддерживают суверенитет Украины и ее территориальную целостность в рамках признанных границ. «Это означает неприятия нарушения Россией суверенитета Украины и территориальной целостности», — отмечается в заявлении представителей «Большой семерки». Также они заявили, что в Крыму установилась «деградирующая ситуация с правами человека», а также обвинили Россию «в нарушениях и злоупотреблениях» на полуострове. Кроме того, министры сказали, что российские власти несут ответственность за конфликт в Донбассе, и призвали Москву «незамедлительно стабилизировать ситуацию» в этом регионе.

В том числе, министры «Большой Семерки» обвинили Россию в «безответственном и дестабилизирующем поведении» и в том, что она вмешивается в «демократические системы стран». Они призвали Москву перестать это делать и заметили, что такое поведение «негативно сказывается на перспективах конструктивного сотрудничества».

Осадное положение: как санкции ухудшают качество экономической политики

МНЕНИЕ

Украина считает Крым своей территорией и заявляет, что Москва оккупировала его. В России говорят, что полуостров был присоединен после того, как его жители проголосовали за воссоединение на законном референдуме. В Европе и в США его итоги не признают. Также в Москве отрицают, что причастны к конфликту в Донбассе и вмешательству в выборы других стран.

Автор: Надежда Карнаухова.

"Газпром" не исключает транзит газа через Украину после 2019 г. при определенных условиях.

Контракт с Украиной после 2019 года продлен не будет, но это не означает, что транзит газа прекратится, заявил зампред правления "Газпрома" Александр Медведев.

"Он [контракт] продлен не будет (после 2019 года - прим. ТАСС). Но это высказывание не означает, что транзита не будет", - сказал Медведев, выступая на пресс-конференции в Берлине в рамках международной конференции "Перспектива энергетического сотрудничества РФ - ЕС".

По его словам, "Газпром" ждет от Украины предложений по транзиту газа после 2019 года, в том числе касающихся экономических условий транзита.

"У нас пока переговоры не ведутся, пока только консультации. Итогом переговоров может стать не только объем транзита, но и сами условия этого транзита. Необходимо, чтобы Украина сделала соответствующие предложения", - сказал Медведев. Он подчеркнул, что контракт не будет продлен ни при каких обстоятельствах.

Арбитражный иск и транзит

"Газпром" на прошлой неделе направил в Арбитражный суд Стокгольма документы для расторжения контрактов на поставку и транзит газа с "Нафтогазом Украины", так как переговоры не принесли результата.

4 апреля истек срок для переговоров по контракту на поставку (30 дней с момента возникновения спора или разногласия), 19 апреля - по транзитному контракту (45 дней).

"Что касается арбитражных разбирательств, я считаю, они не только не помешают этим переговорам, но могут и помочь. Объем (транзита) будет зависеть от экономической привлекательности транзита. Сейчас мяч на украинской стороне. Она должна обосновать экономическую привлекательности и возможность транзита через Украину", - сказал зампред правления "Газпрома" на пресс-конференции в Берлине.

Глава правления "Газпрома" Алексей Миллер сообщал журналистам, что холдинг готов провести переговоры с "Нафтогазом Украины" о транзите после окончания текущего контракта, но Украина должна обосновать экономическую целесообразность. Он говорил, что "Газпром" может сохранить транзит газа через территорию Украины в объеме 10-15 млрд куб. м в год, если украинская сторона докажет экономическую целесообразность нового контракта.

Режиссер Андрей Кончаловский стал кавалером ордена за заслуги перед Итальянской республикой, торжественная церемония прошла во вторник в посольстве Италии в РФ, передает корреспондент РИА Новости.

Открывая вечер, посол Паскуале Террачано заявил, что решением президента Италии Серджо Маттареллы Кончаловский награждается "самым важным орденом республики" за его вклад в театральное и кинематографическое искусство.

В ходе церемонии награждения было подчеркнуто, что Кончаловский "при любой возможности демонстрировал величайшую готовность поддержать культурные инициативы посольства Италии в Москве".

"И в этом смысле он стал основным ориентиром для нас. Его великолепные кинематографические и театральные постановки были отмечены премиями важнейших международных конкурсов, среди которых — Венецианский фестиваль, где в 2014 году он получил "Серебряного льва" за лучшую режиссуру в фильме "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына", а в 2016 году — за фильм "Рай", — заявил представитель посольства.

Принимая награду, Андрей Кончаловский рассказал, что в своей работе всегда старался "идти по стопам титанов" — мастеров эпохи итальянского неореализма.

"Очень важно, чтобы эта традиция сейчас вернулась, потому что есть тенденция к так называемой интернализации продукта… Мне кажется, сейчас наступает время, чтобы сохранить национальную культуру в любой стране, потому что глобализм в этом смысле безжалостен. А итальянская культура, кинематограф, как часть ее, заслуживает того, чтобы вернуть себе то место, на котором он был 30-40 лет назад", — сказал Кончаловский.

Он рассказал, что ему предлагали снимать его последнюю работу — фильм о Микеланджело Буонарроти "Монстр. Видения" — на английском языке.

"Я отказался. По одной простой причине: мне интересен фильм, где люди нефальшивы. Каждый должен держаться своего языка и своей культуры",- сказал режиссер.

По его словам, работая в Италии над картиной, он чувствовал счастье. "И прежде всего, конечно, глядя на этих простых людей, которые может быть в двадцатом поколении работают над мрамором… Я подумал, что этот фильм и сценарий оказался как бы сиквелом "Андрея Рублева", сценарий которого я написал с Тарковским, где была история с колоколом. Так вот здесь история с мрамором имеет такое же значение", — добавил Кончаловский.

Национальный банк Украины 25 апреля выпустит серию памятных монет с изображением Крыма. Об этом сообщается на сайте учреждения.

"В 2014 году Автономную Республику Крым подло оккупировала Российская Федерация. Насильническая агрессия не признается украинским государством и международным сообществом, которые считают полуостров оккупированной территорией", — отмечается в сообщении.

Всего будет выпущено 45 тысяч таких монет номиналом пять гривен. Они станут частью серии "посвященной областям и территориальному устройству Украины", отмечается на сайте.

Крым стал российским регионом в марте 2014 года в результате проведенного там после госпереворота на Украине референдума. В Киеве по-прежнему считают полуостров своей, но временно оккупированной территорией.

Российская сторона неоднократно заявляла, что жители Крыма сделали свой выбор демократическим путем, в полном соответствии с международным правом и Уставом ООН. По словам Владимира Путина, вопрос Крыма закрыт окончательно.

Премьер-министр Австралии Малкольм Тернбулл сообщил, что обсудил с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом совместные меры Запада в связи с отравлением британского шпиона Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в Солсбери.

"Мы выразили солидарность с народом Соединенного Королевства после шокирующей атаки в Солсбери и, что более важно, обсудили наш совместный ответ на этот акт и решение выслать российских дипломатов с тем, чтобы послать четкий сигнал, что мы не будем терпеть подобного рода криминальные действия", — сказал Тернбулл журналистам в Брюсселе.

Ранее США, некоторые страны Евросоюза, а также Канада, Норвегия, Украина и ряд других государств приняли решение о высылке российских дипломатов в связи с инцидентом в Солсбери, где 4 марта были отравлены британский шпион Сергей Скрипаль и его дочь Юлия. Лондон утверждает, что к отравлению Скрипалей веществом А234 причастно российское государство, Москва это категорически отрицает.

Австралия решила выслать двух российских дипломатов в связи с инцидентом в Солсбери.

В МИД РФ заявили, что Москва ответит зеркально тем странам, которые выслали российских дипломатов: российская сторона объявляет персона нон грата соответствующее количество сотрудников дипломатических учреждений этих стран в РФ.

Александр Шишло.

Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова направила обращение украинскому омбудсмену Людмиле Денисовой с просьбой о содействии в скорейшем освобождении жительницы Крыма, задержанной в понедельник на границе с Украиной, а также в международные организации, требуя осудить неправомерные действия украинских спецслужб.

Как сообщается на сайте российского движения "Волонтеры победы", жительницу Крыма Елену Одновол, которая, по данным пресс-службы движения, является гражданской РФ, задержали украинские правоохранительные органы 23 апреля, когда она ехала на Украину к родственникам.

"В связи с неправомочным задержанием и нарушением прав жительницы Крыма направила обращение уполномоченному по правам человека Верховной Рады Украины Людмиле Денисовой с просьбой о содействии в скорейшем освобождении Елены Одновол. Также обратилась в соответствующие международные организации с просьбой об оказании помощи в освобождении Елены Одновол и с требованием осудить подобные действия украинской стороны и способствовать недопущению их впредь", — говорится в официальном заявлении Москальковой.

Она отметила, что задержание Одновол вызвало у нее крайнюю обеспокоенность, учитывая тот факт, что крымчанка является активистом общественной организации "Волонтеры победы", а генеральный прокурор Украины предъявляет ей обвинения в "подрывной деятельности" и "нарушении суверенитета Украины". Москалькова назвала подобные обвинения абсурдными.

Санкции из-за невыполнения минских договоренностей необходимо применять в отношении тех стран, которые действительно должны их выполнять и не делают этого, заявил РИА Новости глава комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Леонид Калашников.

Ранее страны G7 в заявлении глав МИД по итогам встречи в Торонто объявили, что могут ужесточить санкции против России, "если действия Москвы того потребуют". Согласно коммюнике, продление экономических санкций в связи с ситуацией в Донбассе полностью связано с "полным и необратимым исполнением Россией минских договоренностей".

"Многие повторяют как мантру "минские соглашения" и не читают их. Мы (Россия) не являемся субъектами минских соглашений. Если уж они хотят выполнения этих минских соглашений, то пусть посмотрят по пунктам, кто что должен выполнить. Пусть вводят против тех санкции, кто их должен выполнить и не выполняет", — сказал Калашников.

Он подчеркнул, что в минских соглашениях нет ни одного пункта, за выполнение которого была бы ответственна Российская Федерация.

Антироссийские санкции и международная торговля

"Смешно, что люди из "семерки" даже не удосужились прочитать минские соглашения, а увязывают их выполнение с санкциями против России… Если им так хочется читать какие-то закрытые книги, ну пусть читают. Любят они, видимо, эти закрытые книги, а потом упрекают в конспирологии, сами занимаются той самой конспирологией. Какая-то масонская ложа стала, а не нормальное сообщество нормальных людей, тем более руководителей нормальных государств", — добавил парламентарий.

Москва не раз заявляла, что не является стороной внутриукраинского конфликта и непричастна к событиям в Донбассе, а также заинтересована в том, чтобы Украина преодолела политический и экономический кризис.

Более тысячи человек на Украине, которые принимали участие в военной операции в Донбассе, покончили с собой, заявил председатель комитета Верховной рады Украины по делам ветеранов Александр Третьяков.

"Эта война в корне отличается от войны, которая была в Афганистане. На этой войне применяется артиллерийское оружие. И естественно, все психологические травмы связаны больше с этим. А это еще труднее для солдат. У многих есть контузии", — цитирует слова Третьякова агентство "Укринформ".

В феврале главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос озвучил статистику самоубийств среди силовиков. По его словам, в зоне боевых действий в Донбассе каждую неделю совершают самоубийства от двух до трех военнослужащих. При этом он уточнил, что не учитывались суициды среди ветеранов операции, — речь идет только о тех, кто сейчас находится в зоне боевых действий.

РФ рассчитывала на осуждение украинского закона о реинтеграции Донбасса со стороны стран G7 и ЕС, заявила спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.

Страны G7 в заявлении глав МИД по итогам встречи в Торонто объявили, что могут ужесточить санкции против России, "если действия Москвы того потребуют". Глава МИД РФ Сергей Лавров, комментируя итоги встречи глав МИД "Большой семерки", отметил, что, "конечно, русофобская подоплека там очевидна".

"Сторонами минских соглашений являются киевские власти и власти Донецка и Луганска, они подписали минские соглашения. Там чётко дорожная карта изложена, что и как надо делать. Вместо того чтобы понудить Киев исполнить эти решения, они развлекаются в виде очередных санкций против России", — заявила Матвиенко журналистам во вторник.

Складывается впечатление, что G7 "создаёт себе какую-то иную реальность", подчеркнула политик. При этом реальность сегодня такова, что в ней существуют только минские соглашения.

Председатель верхней палаты парламента РФ подчеркнула, что Москва ждала осуждения со стороны стран G7 и Евросоюза украинского закона о реинтеграции Донбасса.

"Тот закон, который приняли киевские власти о реинтеграции Донбасса, мы очень рассчитывали, что "семерка", страны Евросоюза осудят это закон, потому что никакая реинтеграция Донбасса там не приписана. Там развязываются руки военщине Киева на попытку силового возврата Донбасса и Луганска в лоно Киева", — сказала Матвиенко журналистам.

Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко во главе делегации верхней палаты российского парламента 23-24 апреля посещает Боснию и Герцеговину с официальным визитом.

Работа мобильного оператора "Vodafone-Украина" на территории самопровозглашенной Луганской народной республики восстановлена, сообщила во вторник пресс-служба министерства по опросам временно оккупированных территорий Украины.

Ранее в министерстве по вопросам временно оккупированных территорий Украины заявили, что услуги мобильного оператора "Vodafone-Украина" отсутствуют на неподконтрольной Киеву территории Луганской области из-за повреждений, причины устанавливаются. В феврале была возобновлена работа "Vodafone-Украина", прерванная из-за обрыва линии. В ЛНР заявили, что авария произошла из-за обстрела со стороны украинских силовиков.

"По оперативной информации, мобильную связь на временно оккупированной части Луганской области восстановили", — говорится в сообщении министерства в Twitter.

До конфликта на территории Донбасса работали несколько сотовых операторов. Украинский "Киевстар" одним из первых заявил о прекращении обслуживания абонентов на неподконтрольной Киеву территории. Это произошло зимой 2015 года. В том же году власти ДНР заявили о создании собственного сотового оператора "Феникс". В начале 2017 года обслуживать абонентов неподконтрольной Киеву части Донбасса прекратил оператор Lifecell. "Vodafone-Украина" оставалась единственной украинской сотовой компанией, связь которой продолжала действовать в этих районах Донбасса.

Ренийский морской порт в январе-марте 2018 года перегрузил 169,5 тыс. тонн зерна, что 200% больше, чем за аналогичный период прошлого года.

Как передает "ПроАгро" со ссылкой на данные Администрации морских портов Украины, зерновые составили половину от общего объема порта.

Также в январе-марте порт перегрузил 39,23 тыс. тонн химических и минеральных удобрений, что на 33,4% превышает объем соответствующих месяцев предыдущего года.

Напомним, что "Био-Лайн-Рени" реализует инвестиционный проект, в рамках которого на территории Ренийского морского порта будет построен высокотехнологический комплекс по перевалке и переработке органического зерна.

Урожай зерновых в Украине в 2018/2019 маркетинговом году (МГ, июль-июнь), по прогнозам Украинской зерновой ассоциации (УЗА), может вырасти на 3% по сравнению с предыдущем МГ - до 61,85 млн тонн.

"В 2017/2018 МГ экспорт зерновых составит 40,6 млн тонн, в следующем маркетинговом году прогнозируем рост экспорта на 6% - до 43,3 млн тонн", - сообщил президент ассоциации Николай Горбачев.

В частности, урожай пшеницы в 2018/2019 МГ может вырасти на 2,2% - до 27,1 млн тонн, кукурузы – на 9%, до 27 млн тонн, ячменя может сократиться на 9,3% - до 7,8 млн тонн.

Ассоциация прогнозирует на 2018/2019 МГ рост экспорта пшеницы на 5,8% - до 18 млн тонн, кукурузы – на 10,5%, до 21 млн тонн, сокращение ячменя – на 6,5%, до 4,3 млн тонн.

По состоянию на 24 апреля, по данным УЗА, Украина экспортировала 15,4 млн тонн пшеницы, 4,1 млн тонн ячменя, 13,8 млн тонн кукурузы.

Украина с начала 2017/2018 маркетингового года (МГ, июль-июнь) экспортировала более 34 млн тонн зерновых культур, сообщает департамент фитосанитарной безопасности, контроля в сфере семеноводства Государственной службы по вопросам безопасности пищевых продуктов и защиты потребителей (Госпродпотребслужба).

Согласно сообщению, в частности экспортировано 15,1 млн тонн пшеницы (в том числе продовольственной - почти 8,7 млн тонн, фуражной - более 6,4 млн тонн), более 4 млн тонн ячменя, более 14 млн тонн кукурузы.

За аналогичный период прошлого маркетингового года было экспортировано почти 36,9 млн тонн зерновых, в частности 15,6 млн тонн пшеницы (в том числе продовольственной - 10 млн тонн, фуражной - более 5,5 млн тонн), ячменя - 5,1 млн тонн, кукурузы - 15,7 млн тонн.

В рамках текущего маркетингового года также было экспортировано более 4,6 млн тонн масличных культур, в том числе 2,1 млн тонн рапса и более 2,5 млн тонн сои.

По состоянию на аналогичную дату прошлого года экспорт масличных составил почти 3,9 млн тонн (в том числе более 1 млн тонн рапса и почти 2,7 млн тонн сои).

Запретные воды: Украина не пропустит российские суда

Киев собрался защищать внутренние воды от «российской агрессии»‍

Украина намерена запретить российским судам входить в свои внутренние воды. Киев обосновал такое решение необходимостью противостоять «агрессии» со стороны России. Украина ведет тщательный мониторинг судов, которые входят в ее акватории, и регулярно задерживает российские корабли, останавливавшиеся в крымских портах.

Киев планирует запретить российским судам входить во внутренние воды Украины. Соответствующее обращение будет направлено в Совет национальной безопасности и обороны по инициативе Министерства инфраструктуры Украины, сообщается на сайте ведомства.

В министерстве отметили, что подобные мер необходимы из-за «агрессии» со стороны России. «Это недопустимо, когда во время агрессии со стороны Российской Федерации по рекам Украины, где находятся объекты критической инфраструктуры, ходят российские суда. Мы будем инициировать запрет хода российских судов по рекам Украины», — заявил замминистра инфраструктуры Юрий Лавренюк.

Помимо этого, украинское ведомство планирует усилить меры контроля в отношении «несанкционированных» входов судов в закрытые порты Крыма, который по итогам референдума 2014 года вошел в состав России. Украина же считает Крым «временно оккупированной территорией».

По данным украинского Министерства по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц, за прошлый месяц российские суда 57 раз заходили в порты Крыма. Всего было зафиксировано 19 «судов-нарушителей» под российским флагом.

Примерно такую же статистику ведомство собрало и за февраль: 20 судов под флагом РФ, которые сделали 60 заходов в крымские порты.

Кроме того, в марте в акваториях портов Севастополя, Феодосии, Керчи и Ялты, используемых для стоянки кораблей, были зафиксированы 26 иностранных судов, 19 из них были российскими.

Одним из таких задержанных судов стало российское рыболовецкое судно «Норд». 25 марта украинские пограничники задержали его в акватории Азовского моря, а пять дней cпустя судно было арестовано. Капитану предъявили обвинение в «нарушении порядка въезда на временно оккупированную территорию Украины». На судне находились 10 крымчан, всем им грозило до 12 лет тюрьмы.

В свою очередь, управление ФСБ по Республике Крым и Севастополю возбудило уголовное дело против украинских пограничников, задержавших «Норд». Позднее двум морякам удалось вернуться на территорию Крыма — об этом сообщал глава республики Сергей Аксенов. Остальные члены экипажа остались на территории Украины.

«Двое наших рыбаков уже в Крыму, однако остальные члены экипажа по-прежнему удерживаются на Украине под надуманным предлогом в нарушение всех международных и человеческих норм. Фактически это похищение и насильственное удержание наших граждан. Все, кто к этому причастен, являются международными преступниками со всеми вытекающими отсюда последствиями», — написал Аксенов в фейсбуке 19 апреля.

Задержание российских рыбаков с судна «Норд» в Крыму сопровождалось резкой реакцией со стороны Москвы.

Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заявила, что российская сторона рассматривает акцию Киева как «попытку отомстить жителям Крыма за их сознательный выбор в пользу возвращения в состав РФ, сделанный в марте 2014 года». Российская сторона требовала отпустить экипаж крымского рыболовецкого судна «Норд» и вернуть его владельцу.

«Насильственное принуждение к украинскому гражданству и невозможность свободно покинуть Украину грубо нарушает основополагающие права человека, противоречит цивилизованным нормам международных отношений. Требуем прекратить измываться над российскими гражданами и дать им возможность, наконец, беспрепятственно возвратиться домой, к своим семьям», — заявили в МИД РФ, комментируя удержание на Украине членов экипажа задержанного судна.

В марте стало известно, что Украина будет использовать спутниковую систему для отслеживании подобных «несанкционнированных» заходов иностранных судов в морские порты Крыма. Спутник поможет собирать данные о перемещении гражданских кораблей, их габаритах и курсе. Данная информация будет появляться в открытом доступе на специальных веб-ресурсах.

По стопам Саакашвили: Вальс покоряет чужбину

Экс-премьер Франции Вальс планирует участвовать в выборах мэра Барселоны

Александр Братерский

Бывший премьер-министр Франции Мануэль Вальс планирует участвовать в выборах мэра Барселоны от каталонской правоцентристской партии «Граждане», которая выступает за единую Испанию. Желание попытать счастья в другой стране связано с тем, что у Вальса в своем отечестве нет шансов вернуться в политику. Все это удивительно напоминает путь другого небезызвестного политика — бывшего президента Грузии и экс-главы Одесской области Михаила Саакашвили.

Экс-премьер и бывший министр внутренних дел Франции Мануэль Вальс заявил, что рассматривает возможность баллотироваться на выборах мэра Барселоны в следующем году. Своими планами он поделился во время интервью испанскому телеканалу TVE. Известно, что Вальс является критиком независимости Каталонии и неоднократно высказывался на этот счет.

Возможность участвовать в выборах мэра второго по значению города Испании французскому экс-премьеру дают его корни. Отец Вальса — швейцарец, а вот мать — уроженка Каталонии, сам же бывший французский государственный деятель родился в Барселоне.

В интервью TVE Вальс отметил, что, хотя властям удалось справиться с местным сепаратизмом, Каталония остается «расколотой»: «Сепаратистские проекты будут существовать и, возможно, достаточно долго, так как общество расколото».

Осенью прошлого года Каталонию потрясли массовые митинги в поддержку ее независимости от Мадрида, в результате конфликт между каталонцами и испанскими властями обострился.

Aвтономный регион по собственной инициативе организовал референдум о независимости, по итогам которого подавляющее большинство голосовавших высказались за выход из состава Испании. В Мадриде, в свою очередь, заявили, что референдум не имеет юридической силы и подрывает конституционные основы государства. В день голосования испанская полиция и нацгвардия проявили себя не с лучшей стороны, применив против тысяч безоружных активистов (в том числе людей преклонного возраста) дубинки и слезоточивый газ. На тот момент глава Каталонии Карлес Пучдемон после некоторых колебаний все-таки выступил с заявлением, что не будет проводить досрочные выборы.

Официальный Мадрид отреагировал на действия Барселоны довольно жестко. Несколько лидеров Каталонии были арестованы, а президент Пучдемон скрылся от преследования испанских властей за границей. По мнению экспертов, есть шанс, что октябрьские события повторятся, поскольку в Каталонии по-прежнему немало сторонников независимости. Так, в прошлом году за выход из состава Испании проголосовало более 90% участников референдума. Правда, при этом в плебисците не приняли участие почти три миллиона человек, обладающих правом голоса.

Who is мистер Вальс?

Мануэлю Вальсу 55 лет. Он был премьер-министром Франции с 2014 по 2016 год и пытался стать кандидатом в президенты от Соцпартии, но безуспешно. Политик известен довольно жестким нравом — будучи главой МВД Франции, в 2013 году он предлагал высылать из страны иностранных цыган, так как, по его мнению, они не хотели интегрироваться в общество. Это вызвало конфликт Франции с Брюсселем, который грозил стране жесткими мерами за нарушение прав европейцев.

Глава каталонской партии «Граждане» Альберт Ривера заявил, что Вальс сможет стать одним из тех, кого партия привлечет к борьбе за кресло мэра Барселоны. Он охарактеризовал француза как «убежденного демократа» и друга Испании в «разгар борьбы с сепаратизмом». Выборы мэра Барселоны должны состоятся в 2019 году.

Пока неясно, каковы шансы Вальса стать мэром Барселоны, однако вряд ли ему может вернуться в политическую жизнь Франции, поскольку Соцпартия, к которой он принадлежит, находится в состоянии упадка.

«Он ни на что во Франции не рассчитывает, так как левоцентристы там окончательно прекратили свое существование. Левоцентристом 2.0 стал Макрон», — говорит эксперт Института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер.

При этом эксперт обратил внимание, что, будучи левым политиком, Вальс хочет баллотироваться в мэры от правой партии. «Левый политик становится правым и хочет продолжить политику правых. Это означает, что он использует любую возможность вернуться во власть», — рассуждает эксперт, сравнивая Вальса с «парашютистом», не имеющим никакого отношения к Испании. Брутер также отметил, что Вальс делает свои заявления, когда ведущие каталонские политики сидят в тюрьме, и это не делает ему чести.

Президент не своей страны

Вальс не первый человек, который, став политиком в одной стране, пытался занять важный политический пост в другой. Наиболее яркий пример — история экс-президента Грузии Михаила Саакашвили, который после ухода с поста главы государства стал губернатором Одесской области. Это стало возможным благодаря тому, что президент Украины даровал Саакашвили украинское гражданство, которого, правда, Саакашвили в итоге лишили.

Предшественник Саакашвили на посту президента Грузии Эдуард Шеварднадзе несколько лет был главой МИД СССР и являлся одним из самых влиятельных советских политиков эпохи Михаила Горбачева.

Истории иностранных политиков, которые, занимая высокие посты у себя на родине, делали затем успешную карьеру в другой стране, известны и во времена более раннего СССР. Один из таких персонажей — финский политик-коммунист Отто Куусинен, который возглавил марионеточное просоветское правительство Финляндской демократической республики в 1939 году. Позднее в СССР Куусинен стал главой Верховного Совета Карело-Финской СССР.

Его соотечественник, сражавшийся по другую сторону баррикад, царский генерал Карл Маннергейм с 1944 по 1946 год был президентом Финляндии. С именем Маннергейма связана довольно противоречивая история. Доска на стене военного училища, открытая в память о Маннергейме в октябре 2016 года, была снята из-за возмущения общественности — противники ее установки указывали на факт участия Маннергейма в войне против СССР.

Что касается современной истории, то в 2016 году бывший президент Румынии Троян Басеску получил гражданство Молдавии. Как объяснили эксперты, сделал это бывший румынский лидер с одной целью — попытаться стать президентом этой страны.

Правда, в конечном счете президент Молдовы Игорь Додон лишил Басеску гражданства Молдовы, и политик был вынужден вернуться в Румынию.

Добить Украину: «Газпром» готов на еще один «поток»

В «Газпроме» рассказали о готовности построить третий «Северный поток»

Екатерина Каткова

«Газпром» заявил о готовности построить газопровод «Северный поток — 3». В Европе на фоне снижения собственной добычи растет спрос на импортный газ, и российский концерн регулярно обновляет рекорды по экспорту топлива в дальнее зарубежье. При этом строительство третьей очереди балтийского газопровода может столкнуться с серьезными политическими препятствиями, поскольку в этом случае Украина гарантированно лишится транзита российского газа.

«Газпром» готов построить новый газотранспортный маршрут в Европу «Северный поток — 3», заявил заместитель председателя правления компании Александр Медведев.

«У нас есть запасы подтвержденные, у нас есть транспорт, мы строим новые транспортные маршруты. Если Европа заявит свои потребности, готова будет подписать необходимые контракты, то я не исключаю, что потребуются еще новые газотранспортные проекты — «Северный поток — 3», например», — сказал Медведев в интервью телеканалу «Россия 24».

Магистральный газопровод «Северный поток», проложенный по дну Балтийского моря между Россией и Германией в обход транзитных стран, был запущен в 2011 году. Мощность трубы составляет 55 млрд кубометров. В настоящее время ведется строительство второй очереди аналогичной мощности — «Северный поток — 2». Запуск «второго потока» намечен на 2019 год.

Параллельно «Газпром» реализует еще один проект — «Турецкий поток», который предполагает прокладку двух ниток мощностью по 15,75 млрд кубометров по дну Черного моря из России в Турцию, откуда часть газа предполагается также транспортировать в Европу. Ранее предполагалось, что все новые ветки позволят «Газпрому» отказаться от украинского транзита, который с каждым годом несет все больше рисков для российской компании, однако, как недавно признали в руководстве холдинга, в ближайшие годы сделать это не удастся.

«Мы никогда не ставили вопрос об отказе от украинского транзита. Но российская ресурсная база смещается на север, и в центральном газотранспортном коридоре просто не будет ресурсов в прежних объемах», — говорил глава «Газпрома» Алексей Миллер.

Он также отмечал, что «определенный транзит вполне может сохраниться», отметив, что речь идет об объеме в 10-15 млрд кубометров в год (сейчас свыше 90 млрд кубов).

«Но украинская сторона должна обосновать экономическую целесообразность нового контракта на транзит», — добавил Миллер.

В апреле «Газпром», недовольный решением Стокгольмского арбитража о выплате украинскому «Нафтогазу» $2,56 млрд по действующим до конца 2019 года контрактам на поставку и транзит газа, инициировал их расторжение.

Новые транспортные системы, которые он строит, будут востребованы, считают в «Газпроме». Спрос на импортный газ в Европе из-за снижения собственной добычи растет.

По прогнозам европейских экспертов, в ближайшие 20 лет добыча газа в ЕС сократится на 50%, при этом спрос на голубое топливо останется на прежнем уровне.

Так, в марте премьер-министр Нидерландов Марк Рютте сообщил, что к 2022 году правительство планирует сократить добычу на Гронингене — крупнейшем месторождение газа в Европе — до 12 миллиардов кубометров в год. А к 2030 году — полностью прекратить.

Европейцы пытаются диверсифицировать свои источники газа за счет строительства терминалов по приему и регазификации сжиженного природного газа (СПГ). Но большинство аналитиков признают, что пока трубопроводный газ дешевле и надежнее биржевых поставок СПГ, целиком зависящих от рыночной конъюнктуры.

На фоне этого «Газпром» несколько лет подряд бьет рекорды по объему поставок газа в дальнее зарубежье. В 2016 году экспорт вырос на 12,5% — до 179,3 млрд кубометров, а в 2017 году этот показатель достиг уже 194,4 миллиарда кубометров. И это не предел.

Медведев заявил, что «Газпром» ожидает в 2018 году нового рекорда по объемам поставок газа в Европу.

«2018 год дает основания полагать, что и в этом году будет установлен новый рекорд экспорта газа в Европу», — цитирует его ТАСС. В первые месяцы «Газпром» несколько раз ставил новые рекорды суточного экспорта в Европу.

За три с половиной месяца с начала года Газпром увеличил экспорт газа в дальнее зарубежье на 6,3% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года — до 62,2 млрд. кубометров, сообщает агентство экономической информации «Прайм». Так, экспорт в Австрию вырос на 74,5%, Нидерланды — на 108,9%, Францию — на 9,5%.

С 1 января по 15 апреля «Газпром» увеличил добычу газа на 7,5% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — до 155,8 млрд. кубометров. В этом году компания планирует добыть 476 млрд. кубометров газа. В 2017 году концерн увеличил добычу на 12,4% — до 471 млрд. кубометров.

В минувшем году доля «Газпрома» на европейском рынке составила 34,7%. Эксперты предполагают, что к 2035 году этот показатель может вырасти до 41%.

В самой корпорации неоднократно заявляли, что готовы поставить Европе столько газа, сколько будет необходимо.

Эксперты полагают, что смелые планы «Газпрома» по поводу третьей очереди балтийского маршрута в ЕС имеют право на жизнь.

«В перспективе 10-15 лет уже существующих газопроводов действительно может просто не хватить для удовлетворения спроса, так что достаточно смелые планы правительства и «Газпрома» вполне оправданы», — полагает директор экспертной группы Veta Дмитрий Жарский.

Европейский рынок совершенно точно будет расти, причем стремительными темпами, а где есть спрос, будет и предложение, отмечает он.

Строительство «Северного потока — 3» — это возможность использовать грядущий денежный поток от операционной деятельности так, как всегда предпочитала сама компания, а именно потратить на мега-проект, полагает старший аналитик БКС Глобал Маркетс Кирилл Таченников.

Но «третий поток» «Газпрома» может всерьез увязнуть в политическом аспекте, из которого пока с большим трудом пытается выбраться «Северный поток — 2», которому противодействует Украина, Польша, страны Балтии, США и Еврокомиссия. Главным союзником российского концерна остается Германия, но и она сдает позиции под натиском оппонентов.

Канцлер ФРГ Ангела Меркель недавно признала, что «Северный поток-2» — это не чисто коммерческий проект и нельзя оставлять Украину без транзита российского газа.

«Мы обговорили с президентом РФ эту тему, и я сказала ему, что не может быть ситуации, при которой Украина из-за «Северного потока — 2» не будет иметь никакого значения как транзитная страна», — сказала Меркель.

Коммерческий директор «Нафтогаза Украины» Юрий Витренко заявил, что экономические потери Украины от запуска газопровода «Северный поток — 2» составят около $3 млрд и, соответственно, 3% ВВП. Строительство третьей очереди окончательно добьет украинский транзит.

В настоящее время компания-оператор проекта Nord Stream-2 ожидает получения разрешений на прокладку трубы от Дании, Швеции и России. Глава Минприроды Сергей Донской заявлял, что пакет документов для получения разрешений на строительство российской части газопровода будет внесен в Росприроднадзор летом.

От Швеции разрешение в «Газпроме» ожидают в ближайшую неделю — до конца апреля. Германия и Финляндия ранее выдали необходимые разрешения.

Проблемы могут возникнуть с Данией, где в прошлом году был принят закон, дающий право МИДу страны заблокировать проект по политическим соображениям. Однако премьер-министр королевства Ларс Лёкке Расмуссен заявил 13 апреля, что Дания не может остановить строительство «Северного потока — 2», даже если не даст согласие на прокладку газопровода через свои воды. Премьер пояснил, что в этом случае маршрут будет изменен и пройдет через международные воды.

Долговой альтруизм: Россия прощает и платит

Россия в 2017 году оказала помощь развивающимся странам на $1,2 млрд

Наталия Еремина

Россия в прошлом году оказала помощь развивающимся странам в размере $1,2 млрд, рассказали в МИДе. Также Москва активно прощает долги дружественным странам. По словам экспертов, чаще всего такая помощь – это «инвестиции во внешнюю политику». Однако не все они удачные. Кредит Украине на $3 млрд, выданный в 2013 году, Россия никак не может вернуть.

Россия в прошлом году потратила на помощь другим странам более миллиарда долларов. Об этом рассказал заместитель главы МИД Александр Панкин.

«Объем нашей помощи содействию международному развитию в прошлом году превысил $1,2 млрд. Это по линии двусторонних отношений и по линии взносов в международные структуры, в том числе ООН. Круг стран, которым мы помогаем, — это страны на постсоветском пространстве и наши давние стратегические партнеры в Латинской Америке и Азии», — сказал чиновник.

Замминистра пояснил, что речь идет и о помощи со стороны государства, и о программах российских компаний.

В этой статистике не только помощь развивающимся странам, но и взносы в международные организации, одно участие в ООН нам обходится примерно в $80 млн, а есть еще ЕАЭС, ВТО и другие, поясняет Алексей Антонов, аналитик «Алор Брокер».

«Поскольку политика всегда приоритетнее экономики, а внешняя политика — особенно, то помощь развивающимся странам всегда будет, и нужно понимать, что эта помощь обычно безвозмездная, так как их экономики настолько слабые, что не в состоянии обслуживать задолженность», — считает он.

Помощь развивающимся странам не единственное благородное начинание России. Москва также часто прощает долги дружественным странам. Так, в прошлом году Россия списала странам Африки долги на сумму более $20 млрд.

«В рамках инициативы по оказанию помощи беднейшим странам с большой задолженностью списали африканским странам долг на сумму более $20 млрд», — сказал президент РФ Владимир Путин после переговоров с президентом Гвинеи Альфой Конде.

Регулярно Россия прощает долги своим ближайшим соседям. В январе этого года, например, был прощен долг Киргизии в общей сумме $488,9 млн, из которых Бишкек выплатил в общей сложности только $55,1 млн.

В результате такого списания объем всего государственного внешнего долга Киргизии уменьшится на 6,5%, а отношение долга сектора госуправления к ВВП сократится с 65,2% до 60,6%. Также Россия, например, простила долги Монголии на $11,1 млрд.

Регулярно пользуется добротой Кремля (в обмен на некоторую лояльность) президент Белоруссии Александр Лукашенко. Хотя долги Белоруссии Россия не прощает, однако активно выдает новые кредиты, которыми та расплачивается по предыдущим займам. Например, в прошлом году правительство России одобрило выдачу Белоруссии кредита на $700 миллионов.

В официальном документе говорилось, что кредит будет выдан «на цели погашения и обслуживания в 2017 году госдолга Белоруссии перед Россией».

Также традиционно любит помогать Россия латиноамериканским странам. Кроме Кубы, такой щедростью активно пользуется Венесуэла. Сумма консолидированного долга Венесуэлы перед РФ составляет $3,15 млрд, а новый согласованный график погашения задолженности предусматривает платежи в течение 10 лет, объем которых в первые шесть минимален.

Долги латиноамериканской стране, находящейся на грани «гуманитарной катастрофы», Москва, правда, не простила, а только реструктуризировала, но, по словам аналитиков, шансы получить обратно выделенные Венесуэле средства минимальны.

Как разъяснил ранее в интервью «Газете.Ru» замминистра финансов Сергей Сторчак, отвечая на вопрос о том, почему Россия так часто прощает долги, а сама вынуждена выплачивать свои обязательства с процентами, «в каждом конкретном случае и выданном займе нужно разбираться».

«Свои долги, обязательства, которые должным образом оформлены и номинированы в резервных валютах, — это наши обязательства. А те требования, которые были прописаны и остались нам от бывшего Советского Союза, — это экзотика», — заявил заместитель руководителя главного финансового ведомства страны.

Реструктуризацию и списание долгов можно рассматривать как инвестиции во внешнюю политику, в упрощение работы наших дипломатических служб за рубежом, говорит Алексей Антонов. Это те затраты, без которых невозможно построить хорошие отношения с некоторыми партнерами, которые в условиях санкций очень важны для нас, добавляет он.

Впрочем, не все российские инвестиции идут во благо внешней политики. Так, до сих пор не поставлена точка в деле о долге Украины перед Россией.

В 2013 году экс-президент Украины Виктор Янукович и президент России Владимир Путин подписали договор о предоставлении Украине кредита на сумму $15 млрд путем размещения украинских ценных бумаг. При этом был предоставлен только первый транш в объеме $3 млрд под 5%. Россия купила на эту сумму украинские еврооблигации, использовав средства Резервного фонда. После смены власти в Киеве отказались платить по кредиту, назвав его «взяткой Януковичу».

Россия выиграла дело в Высоком суде Лондона по возврату долга, но Украина подала апелляцию. В ближайшее время суд должен рассмотреть ее. Украина уже дважды обращалась в Высокий суд Лондона с просьбой об отсрочке проведения слушаний. Один раз РФ пошла на встречу, второй — нет, сообщил на днях Сергей Сторчак.

Эксперты уверены в окончательной победе России в этом споре. Речь идет скорее о том, когда долг будет погашен и при каких обстоятельствах, говорит Александр Базыкин, управляющий партнер компании HEADS Consulting.

«Оптимальный сценарий для двух сторон предполагает, что основная сумм долга и доначисленная в результате просрочки неустойка будут погашены украинской стороной добровольно, но ход переговоров указывает на то, что это не будет сделано в обозримом будущем», — рассуждает эксперт.

На этот случай есть второй сценарий — кредитор может обратиться в суд с целью принудить должника к исполнению решения суда и погашению долга. Теоретически это может быть сделано, в том числе путем введения обеспечительных мер (ареста) в отношении имущества должника. Это, впрочем, дорогой и долгий вариант для России, резюмирует Базыкин.

Газпром: арбитраж может помочь переговорам с Киевом о транзите.

«Газпром» ждет от Украины предложений по транзиту газа после 2019 года, в том числе касающихся экономических условий транзита.

«Газпром» и «Нафтогаз Украины» еще не приступали к переговорам о будущем транзита российского газа через Украину – есть лишь консультации на эту тему, заявил журналистам в Берлине зампред правления «Газпрома» Александр Медведев. «Текущий контракт ни при каких условиях, даже при смене Солнца и Луны, продлеваться не будет. Но это не значит, что транзита не будет. Около двух лет назад Путин поручил провести переговоры по транзиту газа через Украину по истечении контракта», – сказал он.

По словам Медведева, «Газпром» ждет от Украины предложений по транзиту газа после 2019 года, в том числе касающихся экономических условий транзита. «У нас пока переговоры не ведутся, пока только консультации. Итогом переговоров может стать не только объем транзита, но и сами условия этого транзита. Необходимо, чтобы Украина сделала соответствующие предложения», – сказал он.

«Что касается арбитражных разбирательств, я считаю, они не только не помешают этим переговорам, но могут и помочь. Объем будет зависеть от экономической привлекательности транзита. Сейчас мяч на украинской стороне. Она должна обосновать экономическую привлекательности и возможность транзита через Украину», – отметил зампред правления «Газпрома».

Наказать Россию: «Большая семерка» готовит санкции

Страны G7 заявили о готовности ужесточить санкции против России‍

Страны «Большой семерки» допустили возможность расширения антироссийских санкций, «если действия России того потребуют», подразумевая ситуацию в Донбассе. Кроме того, в ходе саммита глав МИД G7, проходившего на минувших выходных в Торонто, Москву обвинили в «дестабилизирующем поведении».

Главы МИД стран «Большой семерки» не исключили, что против России могут быть введены новые санкции из-за ситуации в Донбассе. Об этом говорится в коммюнике по итогам встречи глав МИД стран G7, проходившей в Торонто с 22 по 23 апреля.

«Мы напоминаем, что продление экономических санкций по Донбассу полностью связано с полным и необратимым исполнением Россией Минских договоренностей. Санкции могут быть отменены, только если Россия полностью выполнит свои обязательства, однако мы также готовы принять новые ограничительные меры в случае, если действия России того потребуют», — гласит итоговое заявление министров иностранных дел G7.

Напомним, в состав «Большой семерки» входят США, Германия, Великобритания, Франция, Италия, Япония и Канада. Ранее форум носил название «Большая восьмерка», поскольку в нем участвовала еще и Россия, однако после присоединения Крыма РФ перестала принимать участие в саммитах G8.

В ходе саммита 22-23 апреля G7 также обвинила Россию в «дестабилизирующем поведении». Кроме того, главы МИД стран «большой семерки» приняли сторону Великобритании в деле об отравлении экс-полковника ГРУ Сергея Скрипаля.

Напомним, что инцидент в Солсбери повлек за собой беспрецедентный по масштабам дипломатический скандал. Хотя Великобритания не предоставила доказательств причастности России, страна выслала 23 российских дипломатов и уговорила своих союзников поступить так же — в итоге в Россию вернулись более 160 диппредставителей. Кроме того, многие страны Запада ввели в отношении Москвы дополнительные санкции.

Стоит отметить, что на фоне серьезного ухудшения отношений России со странами евроатлантического пространства за последние месяцы постоянные разговоры о новых санкциях стали привычной практикой для многих западных государств. Только за март и апрель к списку поводов ввести в отношении Москвы дополнительные санкции добавились «дело Скрипаля» и предполагаемая химатака в Сирии.

Временами санкционная риторика Запада доходит до абсурда. Так, 15 апреля постпред США при ООН Никки Хейли пообещала, что США объявят о новых санкциях против России в связи с ситуацией в Сирии 16 апреля. Однако в тот день никаких заявлений не последовало — как выяснилось, президент США Дональд Трамп не принимал решения о расширении антироссийских санкций.

Увидев выступление Хейли по телевизору, американский президент пришел в ярость. Позже ситуацию попытался прояснить председатель Национального экономического совета при президенте США Лоуренс Кадлоу. Он заявил, что в Белом доме рассматривают возможность введения новых антироссийских санкций, однако решение все еще не принято. Кроме того, Кадлоу имел неосторожность добавить, что постпред США при ООН «запуталась» и «забежала вперед», объявив о санкциях.

Слова политика задели Хейли. «При всем уважении, я не ошибаюсь», — заявила она. Тогда Кадлоу пришлось признать, что Хейли, действительно, не запуталась — представителю США при ООН просто «не успели» доложить о резкой смене планов Вашингтона.

В начале апреля США в очередной раз расширили санкции против России, в обновленный список попали 24 физических и 14 юридических лиц. В списке, в частности, фигурируют глава «Газпрома» Алексей Миллер, владелец En+ Олег Дерипаска, глава ВТБ Андрей Костин и владелец «Реновы» Виктор Вексельберг.

Как объяснили в американском Министерстве финансов, подготовившем доклад о расширении санкций, в новый список попали люди, так или иначе связанные с ситуацией на Украине и в Сирии. Высокопоставленный представитель администрации США пояснил после обнародования досье, что новые санкции против российских бизнесменов объясняются тем, что они помогали правительству России.

«Они получили большие выгоды от работы с режимом (президента России Владимира) Путина и играют ключевую роль в продвижении злонамеренной повестки дня Кремля», — заявил представитель Минфина США.

В 1 кв. 2018 г. Украина увеличила производство ДСП на 11,6%

Объем промышленного производства древесно-стружечных плит в Украине по итогам трех первых месяцев 2018 г. вырос в годовом исчислении на 11,6% до 341 тыс. условных м3, об этом сообщает Государственный комитет статистики Украины (Укрстат).

Изготовление фанеры за отчетный период увеличилось на 7,4% до 48,5 тыс. м3, пиломатериалов из ели — на 27,5% до 55,6 тыс. м3, сосны — на 42,6% до 265 тыс. м3. Выпуск шпона снизился на 2,8% до 48,1 тыс. м3.

Объем производства деревянного щитового паркета в первой четверти 2018 г. составил 96,7 тыс. м2, что на 23,4% меньше, чем годом ранее. Изготовление деревянных окон увеличилось на 17,1% до 198 тыс. штук, деревянных дверей — на 17,6% до 197 тыс. штук.

В 1 кв. 2018 г. Украина сократила производство гофрированной бумаги и картона на 6,6%

Объем промышленного производства гофрированной бумаги и картона в рулонах или листах в Украине в первом квартале 2018 г. снизился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 6,6% до 33,5 тыс. т, об этом сообщает Государственный комитет статистики Украины (Укрстат).

Производство санитарно-гигиенической бумаги-основы за отчетный период выросло на 1,7% до 29,6 тыс. т.

Изготовление коробок и ящиков из гофрированных бумаги или картона увеличилось на 8,9% до 106 тыс. т, из негофрированных бумаги или картона — на 24,7% до 25,2 тыс. т. Производство туалетной бумаги снизилось на 1,6% до 24,6 тыс. т.

По-европейски: федеративные модели для Украины

Винсент Делла Сала – Доцент политологии факультета социологии и Школы международных исследований университета Тренто, Италия.

Резюме Легких путей к урегулированию конфликтов в глубоко разделенных обществах не бывает. Соглашения о разделении полномочий не способны творить чудеса, искоренять вражду или корыстные вожделения. Но они открывают путь к самоуправлению и решению общих проблем.

В июне 2016 г. на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге премьер-министр Италии Маттео Ренци заявил, что выходом из тупика для Украины может стать урегулирование по типу Альто-Адидже (итал. Trentino-Alto Adige/Südtirol, нем. Trentino-Südtirol – автономная область на севере Италии. С 1972 г. основные административные функции переданы двум автономным провинциям, составляющим область – Больцано и Тренто. – Ред.). Не исключено, что итальянское правительство предложило модель Альто-Адидже лишь с тем, чтобы показать степень своего влияния в европейской геополитике. Однако сама идея положить в основу урегулирования конфликта на Украине и разногласий между ЕС и Россией некую договоренность о разделении полномочий может оказаться полезной. При более внимательном рассмотрении выясняется, что территориальные конфликты или, во всяком случае, возможности для их возникновения есть во многих частях Европы, а европейские государства изыскивают способы организации политической власти, которая могла бы удовлетворить разнонаправленные требования различных социальных групп.

Соответствующий опыт европейских стран, в том числе модель Альто-Адидже, может подсказать, как согласовать разные и, казалось бы, противоположные требования на Украине. Но это не означает, что мы имеем универсальную модель, применимую при любых обстоятельствах.

Разделение полномочий и консоционализм

Исходное положение состоит в том, что соглашения о разделе полномочий (СРП) отвергают некоторые основные принципы либеральной демократии либо допускают отклонения. Наиболее важное из них предусматривает, что большинство или даже относительное большинство голосов на выборах обеспечивает исполнительной власти мандат на определенный период времени. В рамках СРП может не соблюдаться приоритет прав личности над правами коллектива.

Фактически в условиях СРП признается, что обеспечение равных прав для всех и простое большинство голосов на выборах не только не гарантируют сохранение прав той или иной группы, но и подвергают ее определенному давлению. Например, канадская провинция Квебек использует дарованную ей Конституцией юрисдикцию в сфере языка и образования для обеспечения французскому языку статуса государственного в пределах своей территории. Все новоприбывшие обязаны отправлять детей во франкоязычные школы: таким путем создается гарантия того, что демографические изменения со временем не приведут к вытеснению доминантного языка и превращению его в язык меньшинства. Там, где главенствуют либерально-демократические принципы, подобного рода положение о языке рассматривалось бы как нарушение основных прав человека, таких как право на выбор языка обучения и трудоустройства. Но в глазах квебекских руководителей оно было единственной гарантией сохранения незначительным франкоговорящим большинством, затерянным на просторах англоязычной Северной Америки, своей культуры и идентичности.

Признание положения о групповых правах и их защите, его включение в принципы политического урегулирования открывает возможности для гармонизации прав и интересов различных групп и индивидуальных прав. Изучив ситуацию в ряде стран (от Ливана до Бельгии), американский политолог голландского происхождения Аренд Лейпхарт разработал популярную модель, помогающую понять принципы СРП. Для обозначения последних и проведения различий между СРП и так называемыми мажоритарными системами он использует термин «консоционализм». В мажоритарных системах политическая власть сосредоточена в центральных институтах, в частности на уровне исполнительной власти, что позволяет большинству осуществлять контроль над политикой и принятием решений. «Консоционализм» предусматривает систему сдержек и противовесов, ограничивающих возможности большинства контролировать политические институты и принятие решений, например относительно передачи территориальных полномочий, фрагментации исполнительной власти и гарантированного представительства наиболее значимых социальных групп.

В Европе соглашения о разделении полномочий действуют давно: швейцарский федерализм, автономные области Испании и федеральное устройство Бельгии. Федерализм особо пригоден для разработки различных вариантов урегулирования споров, так как в его основе – постулат о возможности управлять совместно при одновременном разделе полномочий. Такая «федеральная воля», по словам Уильяма Райкера, порождается интересами и расчетами политических акторов, полагающих, что многие проблемы, имеющие отношение к общественным благам, можно решить в рамках широких соглашений, тогда как другие – путем передачи полномочий на места или на законодательном уровне. Это удобный механизм для разрешения вопросов, связанных с культурным разнообразием и урегулированием споров в отношении экономических ресурсов. Важнейшим элементом СРП, федерализма и решений о передаче власти на места является обязательство править совместно при одновременном разделении полномочий. Успех или неуспех определяется не столько институциональной или конституционной архитектурой, сколько политическим выбором и ресурсами, которые политики способны мобилизовать.

Разделение полномочий в Европе

Пятая Французская республика почти уникальна в том отношении, что провозглашает себя «единой и неделимой». Большинство европейских стран, в том числе Соединенное Королевство, выработали асимметричные схемы властных отношений – как с территориями, так и с общественными и культурными группировками.

Альто-Адидже/Южный Тироль – гаранты разделения полномочий. Сложность взаимоотношений с немецкоязычным районом Италии отражена в его названии. Итальянское население называет его Альто-Адидже, тогда как у немецкоязычных граждан по-прежнему в ходу его историческое наименование – Южный Тироль, под которым он был известен, когда находился в составе Австро-Венгерской империи Габсбургов. Хотя объединение большинства итальянских земель было завершено к 1870 г., вопрос об австрийской оккупации территории к югу от перевала Бреннер оставался открытым вплоть до конца Первой мировой войны.

В рамках послевоенного урегулирования вопрос о том, что делать с немецкоязычным культурным сообществом, неожиданно оказавшимся в составе итальянского государства, не был решен. Не смогли справиться с этой проблемой в межвоенный период и итальянские фашисты с их безрассудной мечтой об «итальянизации» всей страны, породившей продолжительную напряженность и лишь затруднившей последующие попытки выработки линии поведения в отношении лингвокультурного меньшинства, тесно связанного с соседним государством, в этнически однородной Италии.

Итальянские и австрийские политические лидеры осознавали сложность задачи. Еще в 1946 г. премьер-министр Италии Алкиде Де Гаспери и министр иностранных дел Австрии Карл Грубер пришли к соглашению о том, что район останется в составе Италии, но получит степень автономии, обеспечивающую права местного немецкоязычного большинства. Первый шаг сделан авторами Конституции Италии 1948 г., согласно которой этот район стал одним из пяти регионов с особым статусом. Немецкому языку (и языкам других этнических меньшинств) была гарантирована защита. Однако юридические гарантии сохранения языка и конкретные инструменты для осуществления самоуправления в условиях официально унитарного государства появились только с принятием в 1972 г. «Особого статута об автономии» (в который впоследствии вносились поправки). Провинции Больцано, как и Трентино, составляющей вторую часть региона, переданы исполнительные, законодательные и фискальные полномочия, что позволяет их руководству принимать важнейшие политические решения по большинству вопросов общественной жизни (за исключением внешней политики и безопасности). Статус территориальной автономии означает, что регион поддерживает с центральным правительством отношения иного рода, нежели остальные области Италии.

Важно обратить внимание на отношения Италии с Австрией и роль последней в урегулировании продолжительного конфликта. В послевоенный период итальянские и австрийские политические лидеры и официальные лица вели переговоры по всем вопросам, связанным с заключением СРП, для урегулирования конфликта и ослабления напряженности между языковыми сообществами. Австрия отказалась от притязаний на эту территорию, но настаивала на заключении международного соглашения, позволяющего защитить местную немецкоязычную общину. Тот факт, что оба государства являются членами ЕС, используют единую валюту и имеют между собой открытую границу, позволил возродить в трансграничном еврорегионе многие из прежних экономических, социальных и даже политических связей исторического региона Южный Тироль. Единение государств-гарантов и открытость границ означает, что конституционные гарантии защиты меньшинств и особые права автономии находят конкретное выражение в политической и экономической жизни.

Бельгия: институциональный федерализм, политический застой. В Бельгии дела обстоят иначе, нежели в двух других случаях, которые мы здесь рассматриваем, ибо там отсутствует меньшинство, имеющее тесные связи с соседним государством. Во многих отношениях политическое развитие Бельгии определялось стремлением двух ее крупнейших языковых общин – французов в Валлонии и фламандцев во Фландрии – отстоять свою независимость, соответственно, от соседней Франции и Нидерландов. Образованное по итогам наполеоновских войн, бельгийское государство не было единым. Размежевание поначалу было обусловлено глубоко укоренившимися различиями не столько языкового, сколько идеологического и культурного характера. На политической и социальной сцене действовали соперничающие либеральные, социалистические и католические группировки. Борьба проходила под руководством политических партий, управлявших частями разделенного общества и их взаимоотношениями через посредство многочисленных механизмов: от профсоюзов – до групп взаимопомощи. Распределение полномочий осуществлялось не через территориальную децентрализацию, а путем соглашения между элитами, обеспечившего защиту интересов всех трех сегментов общества в центральных учреждениях и при принятии политических решений.

Этот этап политического развития Бельгии примечателен тем, что языковые различия не были определяющими. Политические партии (например, социалисты) представляли собой структуры, объединявшие тех, кто был разделен в обществе. Лингво-территориальный вопрос начал выходить на передний план в 60-е гг. прошлого века отчасти потому, что политические партии уже не могли руководить своими сегментами общества, члены которых во все большей степени чувствовали себя обделенными. Разногласия между фламандской и франкоязычной общинами (в Бельгии есть еще и немецкоязычное меньшинство) вышли на поверхность. Решение искали в территориальной децентрализации: различные районы страны получили самоуправление, а языковые «сообщества» обрели определенный объем полномочий. По Конституции бельгийское федеральное государство состоит из трех общин (французской, фламандской и немецкой) и трех регионов, которые не обязательно совпадают с ареалами проживания языковых сообществ. Федеральные институты устроены так, чтобы гарантировать невозможность преобладания какой-то одной группы. На этот случай имеется механизм, обеспечивающий представительство фламандских и валлонских партий в органах исполнительной власти.

В итоге образовалась сложная федеральная структура с широким распределением полномочий между территориальными единицами и языковыми сообществами и ограниченным мандатом федерального государства. Общины уполномочены решать вопросы в сфере культуры, включая язык и образование, а также социального обеспечения и здравоохранения. Региональная юрисдикция распространяется на традиционные проблемы территорий, включая экономическое развитие, транспорт, сельское хозяйство и даже охрану окружающей среды. Несмотря на отсутствие привязки к определенной территории, общины имеют законодательные органы, формирующиеся путем выборов, которые проводятся среди контингентов избирателей по языковому принципу. В бельгийском варианте СРП отражена попытка распределить политическую власть по территориальным и общественным единицам, но так, чтобы глубоко разделенное общество оставалось в рамках общего федерального государства. Бельгийское государство, которое часто называют «искусственным», продолжает оставаться суверенным и как таковое служит примером СРП, выходящим за рамки только территориальных единиц.

Впрочем, центробежный характер политической власти предопределил периоды политической стагнации (на национальном уровне стали возникать затяжные кризисы), затрудняющие процесс выработки решений. В качестве примера можно привести недавний шквал критики по поводу внутренней безопасности (после терактов в Брюсселе). Неудивительно и то, что в федеральном бюджете Бельгии высок уровень государственной задолженности (соотношение между суммой долга и ВВП превышает 100%), так как сложный процесс выработки решений и необходимость находить компромиссы приводят к росту государственных расходов.

Разъединенное Соединенное Королевство. Великобританию часто представляют в качестве образца политической стабильности и хранителя демократических ценностей. Государство, в том виде как мы его знаем сейчас, сформировалось к 1707 г. вследствие долгой оккупации Англией Ирландии и фактической аннексии Уэльса и Шотландии. Под одной политической властью объединились по меньшей мере четыре разных политических образования. Королевство оставалось относительно единым до начала ХХ века, но в 1922 г. после провозглашения Ирландией независимости в южной части острова образовалась Ирландская Республика, а на севере – «юнионистская» Северная Ирландия, оставшаяся частью Соединенного Королевства. Не так давно с требованием о реформе системы политической власти и территориальных отношений выступили шотландские и, в меньшей степени, уэльские националисты.

Нас интересует то, как формально унитарное государство и образец мажоритарной институциональной архитектуры, избирательная система которого направлена на создание парламентского большинства и сильной исполнительной власти, развивает асимметричные отношения с различными частями своей территории.

Большую часть времени с начала 70-х до 90-х гг. прошлого века на Британских островах разворачивался кровавый конфликт, так как волнения в Северной Ирландии зачастую приводили к всплескам насилия на территории Англии. Главная проблема состояла в том, какую линию поведения выбрать в отношении расколотого населения, которое желало присоединиться к двум разным суверенным государствам. В Северной Ирландии многие республиканцы продолжали питать надежду, что в один прекрасный день Ирландская Республика распространит свой суверенитет на все пространство острова, тогда как сокращавшееся юнионистское население полагало, что может выжить только в составе Соединенного Королевства.

Решение, известное как Соглашение Страстной пятницы, было сформулировано в 1998 г. после переговоров между представителями британского и ирландского правительств и политических партий при посредничестве США. Ирландия официально отказалась от притязаний на шесть северных графств, которые остались в составе Соединенного Королевства, а британское государство передало законодательные и исполнительные полномочия властям в Белфасте. Было создано региональное собрание, наделенное законодательными полномочиями, и исполнительный аппарат, включающий представителей обеих политических общин. Предприняты шаги по созданию трансграничных структур, которые должны заниматься вопросами, представляющими взаимный интерес для обеих ирландских территорий, и открыть границу между двумя государствами.

Разрешение североирландской проблемы не замедлило процесс дальнейшей территориальной децентрализации власти. Националисты в Уэльсе и особенно в Шотландии все громче требовали расширения исполнительных и законодательных полномочий своих государств. В 1997 г. к власти пришло правительство Тони Блэра, который был твердо намерен провести такую реформу. В 1999 г. после ряда референдумов приступил к работе Шотландский парламент и Национальное собрание Уэльса. Передача полномочий на места означает, что руководство важнейшими сферами жизни общества, такими как здравоохранение, образование, социальное обеспечение и судопроизводство, в соответствии с местными законами теперь осуществляется на местном уровне и может принимать различные формы в разных частях Соединенного Королевства. Последствия передачи полномочий на места интересны тем, что теперь Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия обладают собственными региональными собраниями и полномочиями, одновременно оставаясь в составе национальных институтов, тогда как Англия, самая большая из четырех частей Соединенного Королевства, таковых не имеет.

Но передача полномочий не успокоила националистов, особенно в Шотландии, которые продолжают выдвигать новые требования и заявлять о новых претензиях. В 2014 г. состоялся референдум об отделении Шотландии от Соединенного Королевства. Противники отделения победили с незначительным перевесом после того, как шотландцам было обещано дальнейшее расширение местных полномочий. Нынешняя ситуация чревата новыми проблемами, так как на референдуме Шотландия единодушно проголосовала против выхода из Евросоюза. Главы исполнительной и законодательной власти Шотландии заявили, что выход Великобритании из ЕС может стать основанием для проведения нового референдума. Это демонстрирует еще одну проблему: регионы с расширенными полномочиями могут иметь иные политические предпочтения в том, что касается участия в региональных и международных организациях и соглашениях.

Выводы

Исследование вопроса, касающегося СРП и передачи власти на места в странах Европы, позволяет извлечь как минимум три полезных для Украины урока. Во-первых, использованию СРП для урегулирования конфликтов могут способствовать внешние акторы, но удачный исход обеспечен, только если вовлеченные в конфликт стороны видят в СРП средство защиты и продвижения своих интересов. Более того, необходимо, чтобы внешние игроки вели переговоры добросовестно, стремясь действительно урегулировать конфликт между глубоко враждебными друг другу частями общества, а не преследовать узкие политические цели. Внешние акторы должны признать, что урегулирование конфликта в их обоюдных долгосрочных интересах. Также не будет лишним, если внешние игроки предпримут попытку укрепить собственные двусторонние связи, как это сделали Италия и Австрия, а позднее Ирландия и Соединенное Королевство.

Во-вторых, СРП подразумевает применение сложных и зачастую обременительных процедур, в рамках которых приоритет отдается достижению политического урегулирования, а не эффективности самого процесса принятия решений. Зачастую сделать поиск компромиссов более гладким помогает государственное финансирование. Но это не довод против распределения власти: просто внешние акторы должны осознать, что урегулирование конфликтов отличается от других видов политической деятельности. В случае Украины с ее серьезным финансовым кризисом таким внешним игрокам, как МВФ и Европейский союз, возможно, имеет смысл сбалансировать экономические приоритеты и необходимость найти политическое решение. Наконец, как мы видели на примере Шотландии и ЕС, становится все труднее навязывать единообразные международные или региональные соглашения территориям, пользующимся расширенными полномочиями. Эксперты по урегулированию конфликтов должны признать, что внешние интересы различных территориальных единиц и социальных групп разнятся. Важно, чтобы все акторы, как местные, так и международные, стремились к наибольшей открытости и гибкости.

Легких путей к урегулированию конфликтов в глубоко разделенных обществах не бывает. Соглашения о разделении полномочий не способны творить чудеса, примирять конкурирующие интересы, искоренять вражду или корыстные вожделения. Но они открывают путь к самоуправлению и решению общих политических проблем. Для успеха необходимо найти баланс как между местными интересами, так и между внешними акторами, которые видят в урегулировании конфликтов возможность достижения общих целей – обеспечения мира, процветания и безопасности.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба «Валдай». С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/.

Италия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634786 Винсент Делла Сала

«Самое трудное – переходить от символической политики к реальной»

Иван Крастев – председатель Центра либеральных стратегий в Софии, постоянный научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене и автор статей для многих периодических изданий

Резюме Децентрализация Украины гораздо лучше соответствует национальному характеру. Каждый раз, как украинский президент пытался изображать из себя президента России, это заканчивалось катастрофой. Украинцы просто не готовы примириться с чрезмерной централизацией власти, говорит Иван Крастев.

Иван Крастев – руководитель Центра либеральных стратегий в Софии и ведущий научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене, один из наиболее проницательных комментаторов социально-политических процессов Европы. Он распознает многие из них задолго до того, как они становятся очевидны.

– Герой популярного украинского сериала «Слуга народа» – простой учитель истории Василий Голобородько, в одночасье ставший президентом Украины, – по сюжету добивается значительных успехов. В частности, Украина достаточно скоро получает вожделенный «безвиз» с Евросоюзом. На следующее утро герой обнаруживает, что страна обезлюдела – все украинцы уехали в Европу. К счастью, это оказывается только сном, вернее, ночным кошмаром молодого президента. Может ли такой апокалиптический сценарий «европейской интеграции» и в самом деле грозить Украине?

– Страх перед тем, что все уедут и некому будет даже свет погасить, – не только украинский и не только кошмар. Это было лучшее, что случилось со всей Восточной и Западной Европой после 1989 г., но также и то, чего мы больше всего боимся теперь. Давайте обратимся к природе сильнейшего отторжения, даже враждебности к иммигрантам, которое продемонстрировали все без исключения страны Восточной Европы, входящие в ЕС. Надо понимать, что причина не столько в страхе перед самими иммигрантами (в конце концов, те пока попадают в другие страны ЕС), сколько в собственной травме восточноевропейских стран, связанной с эмиграцией оттуда. На недавних выборах в Германии максимальное количество голосов «Альтернатива для Германии» получила не в районах, приютивших наибольшее количество беженцев, а там, откуда уехало больше всего эмигрантов; восточная часть Германии (бывшая ГДР) за последние 25 лет потеряла около 15% населения.

В этом контексте проблема миграции может стать актуальной и для Украины. В конце концов, процесс интеграции в ЕС – это в некотором смысле эмиграция Востока на Запад. Проблема в том, что кто-то эмигрирует на Запад сам, в одиночку, а кто-то – вместе со своей страной. Вступление в ЕС предполагает принятие институтов и практик Союза, его законодательства, стиля жизни, наконец. Чем дольше адаптация, тем больше людей, готовых действовать самостоятельно. Это, разумеется, отражается на внутриполитической жизни этих стран. Я не думаю, что в этом Украина будет чем-то принципиально отличаться от Болгарии, Румынии или Польши.

Из страны в первую очередь уезжают не самые, скажем, лучшие или умные, но самые предприимчивые, готовые рисковать, менять уклад жизни. А это – наиболее активная часть населения, от которой можно было бы ожидать самой активной поддержки внутренних реформ. Депопуляция важна не столько в силу количества людей, покидающих страну, сколько в силу того, что для многих эмиграция оказывается главной жизненной альтернативой. Решая, как организовать жизнь, люди заключают, что проще сменить страну, чем пытаться сменить правительство. Этот феномен проявился в процессе миграции из деревень в города в 50-е – 70-е гг. ХХ века. Тех, кто оставался жить в деревне – даже если они жили лучше, чем те, кто уехал в город, – считали отсталыми, инертными. И это будет главной проблемой Украины.

Прежде всего из-за слабости ее экономики – украинцам, конечно, проще зарабатывать в Европе. И эта проблема, вероятно, на Украине будет серьезнее, чем в других восточноевропейских странах, поскольку перспективы ее присоединения к ЕС очень туманны. При этом кошмар Василия Голобородько представляется мне достаточно реальным – если люди считают отъезд в другую страну возможным выходом из положения (даже когда не уезжают физически), они гораздо менее мотивированы что-то активно менять в своей.

– И что Европа сможет сделать с гипотетической волной иммигрантов с Украины?

– Европейский парадокс состоит в том, что экономике Европы нужны мигранты или роботы, а европейский электорат не хочет их. «Иммиграционный шок» европейцев вызван вовсе не количеством мигрантов. За 2015–2016 гг. в Европу приехало меньше 2 млн человек – это 0,5% населения Европы. И принимали их в основном такие страны, как Германия или Швеция. Украинцев в Европе не воспринимают в качестве культурной угрозы, а часть проблемы из-за наплыва беженцев с Ближнего Востока связана как раз с тем, что они считались носителями именно такой угрозы, «агентами» иного образа жизни и т.п.

В Польше, наотрез отказывающейся принимать беженцев с Ближнего Востока, никто особенно не протестует против трудовых мигрантов с Украины. Так что переселение составит бóльшую проблему для Украины, чем для Евросоюза. Конечно, трудовая миграция – принципиально иной феномен, чем беженцы из зоны военных действий, люди с совершенно иным статусом. Другое дело, что уже сегодня тяжело отличить мигрантов от беженцев, а в дальнейшем будет еще труднее с учетом климатических изменений, локальных конфликтов и т.д.

Но вряд ли задача интегрировать трудовых мигрантов с Украины представляет сколь-либо серьезную сложность для большинства европейских стран. С основными проблемами столкнется Украина и украинцы, а не Европа и европейцы. Во-первых, украинцам все же придется испытать на себе несколько больший уровень враждебности со стороны уже состоявшихся европейцев, им будет несколько сложнее интегрироваться в европейский рынок труда. А во-вторых, рост возможный эмиграции из Украины, как я говорил, затруднит процесс трансформации самой Украины. Но, честно говоря, украинцы и русские – самые востребованные трудовые мигранты, особенно в Центральной Европе.

– А имеет ли смысл вообще обсуждать интеграцию Украины в Европу, если некоторые эксперты ставят под вопрос само существование Евросоюза уже в ближайшей перспективе?

– Не спешите хоронить Евросоюз. За последние несколько лет он пережил уже четыре серьезных кризиса, существенно повлиявших на его структуру, функционирование и представление о собственных перспективах. Более того, каждый из кризисов нес потенциальную угрозу дестабилизации и развала. Но парадокс в том, что, несмотря на то что ни один из этих кризисов не удалось в полной мере разрешить, их развитие и взаимовлияние стабилизировало ЕС, и сейчас экономические показатели и опросы общественного мнения показывают, что сейчас он – в лучшей форме, чем был в конце 2016 года.

Итак, кризис еврозоны разделил Европу на север и юг, на кредиторов и должников. Российско-украинский конфликт разрушил сложившееся в ЕС убеждение, что военная сила нерелевантна в европейской политике; мы полагали ее сутью экономику и культурную, цивилизационную привлекательность – но нам пришлось взглянуть на мир по-новому. Референдум в Великобритании лишил еврозону третьей по мощи экономики и сделал перспективу дезинтеграции ЕС – немыслимую ранее – реальностью. Иммиграционный кризис, оказавшийся самым значительным из четырех, разделил Европу на Восточную/Центральную и Западную, заставив задуматься над природой европейских границ, вопрос о которых после Первой мировой войны всегда был ключевым для европейской идентичности. Главной посылкой, из которой исходил ЕС, было «жесткие бюджеты – мягкие границы». При этом Евросоюз полагал, что всегда будет граничить с новыми потенциальными участниками Союза. Иммиграционный кризис потребовал снова пересмотреть природу границ, вернуть границы-барьеры. Но если вы хотите менять границы, надо понимать, где проходят внешние границы Евросоюза. И вернуть границы-барьеры – непростая задача, поскольку одна из основополагающих идей состоит как раз в том, что границы совсем не так важны, как это считалось раньше.

И вот тут как раз начался европейский парадокс, неожиданный для многих (в том числе и для меня). Вслед за тем как Греция, Италия и другие заявили, что невозможность превысить трехпроцентный дефицит бюджета лишает их перспектив экономического развития, развитие иммиграционного кризиса заставило ЕС принять положение о том, что расходы на беженцев не будут учитываться в дефицитных статьях бюджета – и мы получили невиданный дотоле уровень гибкости при разработке бюджета.

«Брекзит», казалось, усугубил внутриполитический разлад в ЕС, но в итоге консолидировал его. Каждый кризис разделял европейцев на разные лагеря, но их взаимодействие и взаимовлияние одновременно наделяло Евросоюз гибкостью, столь ему необходимой. Так, миграционный кризис столкнул Восток и Запад Европы, возник риск появления устойчивого антибрюссельского и антиберлинского «вышеградского» блока, и в то же время российско-украинский кризис разделил страны вышеградской группы, когда одни (Польша, в частности) настаивали на ужесточении санкций против России, а другие (Венгрия или Чехия, например) не испытывали по этому поводу энтузиазма.

Сегодня непросто определить, где заканчивается диалектика и начинается ирония. Всю вторую половину ХХ века Великобритания была главным мировым переговорщиком, обсуждая, в частности, со своими бывшими колониями вопросы экономических взаимоотношений, то есть, по сути, условия их независимости. И во всех этих переговорах Великобритания занимала сильную позицию – опыт, знания и ресурсы были на ее стороне, а партнеры по переговорам такого опыта не имели и были вынуждены приобретать его уже по ходу дела. А теперь, ведя переговоры с ЕС, Великобритания сама оказалась в положении бывших колоний из-за того, что последние 20 лет она сама никогда не проводила переговоров – всем занимался Брюссель. В итоге власти Великобритании сейчас лихорадочно ищут экспертов, способных справиться с этой задачей, а на фоне неспособности покинувшей ЕС страны самостоятельно, эффективно отстаивать свои интересы растет уверенность стран-членов ЕС в возможностях и способностях Союза.

– В недавно вышедшей книге «После Европы» Вы пишете, что у Старого Света нет ни возможности, ни желания открыть границы. Но в случае с продвижением на Восток вообще и с Украиной в частности Европа продемонстрировала явное желание эти границы расширить. Если Европа не опасается наплыва иммигрантов с Украины, то, может быть, Украине предстоит стать «гаванью», способной приютить мигрантов, стремящихся попасть в Европу из других стран – с Ближнего Востока, например?

– Нет, конечно. Для того чтобы принимать у себя мигрантов, нужно, во-первых, функционирующее сильное государство, а украинское сейчас – самое, пожалуй, хрупкое в Европе. Оно просто не справится с такой задачей. Во-вторых, если сейчас мигранты не хотят ехать в Польшу или Болгарию, то почему они захотят ехать на Украину? Несколько лет назад Тони Блэр предлагал создать нечто вроде сети убежищ для мигрантов вдоль границ ЕС – но это, конечно, нереалистично. Европа не планирует превратить Украину в буферную страну. И если европейцы не особо обеспокоены перспективой наплыва мигрантов с Украины в Европу, то им стоит все же озаботиться тем эффектом, который массовая эмиграция может оказать на социально-экономическое положение в самой Украине.

Рынок труда Украины, как и многих других постсоветских республик, недостаточно гибок для того, чтобы обеспечить приезжих работой. С другой стороны, Украина гораздо более привычна, чем другие страны Восточной Европы, к этническому разнообразию – это наследие Советского Союза. Европейское наследие в этом смысле совершенно иное. Россия – второй в мире реципиент миграционной рабочей силы после США. Большинство этих мигрантов – выходцы из Центральной Азии, владеют русским. Восточноевропейские страны не имеют такого опыта взаимодействия с мигрантами вообще, тем более с мигрантами, не принадлежащими к основным этническим группам, образующим государство. Но я все же не думаю, что Украина будет решением проблем Евросоюза – по крайней мере проблем с иммигрантами.

– На Украине есть прекрасная поговорка: «бачили очi, що купували». Насколько, по вашему мнению, Европа, активно продвигавшая идею интеграции для Украины, представляла, с чем ей придется иметь дело? Насколько это представляла себе Украина?

– Иллюзии были у обеих сторон. Но мир меняется. Вероятно, Европа считала политические процессы на Украине в 2013 г. чем-то вроде продолжения «революции-1989» – разрушения Варшавского блока, начала активной демократизации в Восточной Европе. У украинцев, понятно, были свои ожидания в отношении европейских перспектив. Я бы постарался рассмотреть эту картину в более широком историческом контексте.

Один высокопоставленный турецкий политик недавно высказал свое видение политических процессов в Европе, которое в целом совпадает с моими ощущениями. Он сказал: «Вторая мировая война окончилась в 1989 году. Но Первая не заканчивалась вовсе».

Действительно, в результате Первой мировой войны разрушились три главные континентальные империи – Османская, Австро-Венгерская и Российская. Дальнейшее развитие шло по трем разным сценариям. На месте Австро-Венгрии возникли национальные (этнические в основном) государства, которым пришлось далее пройти через еще один кризис – через Вторую мировую. Результатом в западной части Европы стало появление Евросоюза. Россия с появлением Советского Союза, приспособившего некоторые элементы имперского наследия к новой идеологии, сумела сохранить контроль над многими территориями, входившими в состав Российской империи. Конечно, Советский Союз – совершенно другой проект с точки зрения нациестроительства, но территориальная преемственность налицо. На Ближнем Востоке процесс строительства государств современного типа занял гораздо больше времени, а «арабская весна» привела к падению легитимности постколониальных национальных арабских государств.

Таким образом, сейчас мы имеем три проекта в развитии – Евросоюз, постосманская, но и посткемалистская Турция, и растущая в ходе государственного строительства постимперская Россия. Я уверен, что попытки объяснить происходящее в рамках реалий холодной войны или «пост-холодной войны», не помогут понять истинную картину. То, что происходит сегодня, – не «холодная война 2.0». Холодная война была столкновением идеологий. Сейчас такой конфликт не стоит на повестке дня, поскольку авторитаризм – не идеология. Главным оружием холодной войны была атомная бомба; главное оружие сегодняшней конфронтации – кибероружие. Разница между ними принципиальная: если лишь немногие страны могли позволить себе ядерный арсенал (который к тому же нельзя было применять, поскольку это было оружие массового уничтожения), кибероружие распространено широко, им обладают как государственные, так и негосударственные акторы, и оно предназначено для активного использования – поскольку это «оружие массовой дезорганизации». Наконец, в годы холодной войны отношения между Западом и Советским Союзом имели структурное значение для мира в целом, чего нельзя сказать о нынешнем противостоянии России и Запада. В книге From the Ruins of Empire Панкадж Мишра исследует интеллектуальное наследие лидеров главных мировых национально-освободительных революций начала ХХ века – Ататюрка, Сунь Ятсена и других. В числе событий, оказавших критическое влияние на ход их мыслей, вдохновлявших их, он называет одну войну ХХ века. Как вы думаете, какую?

– Я бы подумал об англо-бурской, но она началась в XIX веке… Первая мировая?

– Русско-японская 1905 года. Они считали ее ключевым моментом в истории – впервые небольшая неевропейская страна смогла одолеть великую империю. Для западной мысли главным событием, основным содержанием ХХ века является идеологическое противостояние, которое началось с Русской революции 1917 г. и завершилось с окончанием холодной войны. Для другой половины земного шара главным был процесс деколонизации, а холодная война – всего лишь обстоятельства, в рамках которых эта деколонизация происходила.

Мне представляется, что на российско-украинский кризис продуктивнее будет смотреть как на столкновение двух разных проектов государственного строительства, опирающихся на разные ресурсы. Россия, как удачно заметил кто-то из историков, никогда не имела империи – она сама всегда была империей. Неудивительно, что имперское наследие – как дореволюционное, так и советское – стало важным элементом идентичности нового российского государства. А источником государственного строительства в некоторой степени оказалась европейская интеграция и Евросоюз. Дело не только и не столько в том, что украинцы захотели присоединиться к ЕС – в конце концов, люди всегда хотят быть частью чего-то большого… Украинцы создавали образ своего будущего – возвращаясь к вашему вопросу, именно его они «купували».

– Однако в России Украину прежде всего считают – и широкая публика, и большинство экспертов – чем-то вроде геополитического поля боя между Россией и Западом. Эту баталию полагают экзистенциальной и очень любят цитировать фразу Бжезинского о том, что без Украины Россия перестанет быть империей – то есть погибнет.

– Такая оценка справедлива только в рамках мышления пост-холодной войны. Но эта мерка не позволяет понять, что в действительности происходит на и вокруг Украины – для обеих сторон. Я считаю колоссальной ошибкой продолжать считать это частью геополитического противостояния России и Запада. Еще одна проблема состоит в том, что в России русскоговорящих украинцев считают русскими. Русскоговорящие украинцы – прежде всего украинцы, это надо ясно понимать. Европейцы же были шокированы, обнаружив в «проевропейской революции» серьезный элемент национализма. Парадокс государственного строительства на Украине заключается в том, что элиты хотят построить классическое национальное государство ХХ века на фундаменте перспективы влиться в «постнациональный» Евросоюз. Поэтому Украина зачастую выглядит как парубок, заявившийся в вышиванке на тусовку в стиле «техно».

Однако эти два конфликтующих процесса строительства идентичности парадоксальным образом консолидируют друг друга. Основа легитимности любого украинского правительства на данный момент – способность защитить свой суверенитет от России. Изрядную часть рейтинга Владимира Путина обеспечивает убеждение россиян в том, что он возвращает потерянные Россией земли. Причем, в отличие от Второй мировой, когда сражались и умирали миллионы людей, Путин аннексировал Крым практически в одиночку, бескровно, без жертв – и подарил его народу России.

Одностороннее восприятие происходящего – одна из причин того, что Россия и Запад не находят компромисса, хотя статус-кво по разным причинам обе стороны не устраивает. Европейцы, конечно, разочарованы результатами борьбы с коррупцией на Украине (по причине собственных иллюзий на этот счет, должен заметить). Ни Европу, ни Россию не устраивает то, что происходит на Донбассе, хотя этому уделяется не столько внимания, сколько в свое время уделялось Крыму. Но ни одной стране не может понравиться конфронтация и насилие у ее границ.

Главная проблема в том, что все происходящее стало политикой символов – и для Украины, и для Донбасса, и для России, и для Запада. В политике символов достичь компромисса неимоверно трудно. Отсюда и патовая ситуация, которая, повторяю, никого не устраивает и причины которой, конечно, выходят далеко за пределы украинского кризиса. Для достижения настоящего компромисса по Украине важно понять, что это не будет компромисс между Россией и Западом. Его можно построить только на понимании того, что происходит в самой Украине, только в зависимости от того, как сложится ситуация там. Украине реально грозит депопуляция, а Донбасс уже столкнулся с ней. Люди уезжают – кто в Россию, кто на Украину, и все это может привести к тому, что одни из самых богатых земель в мире окажутся в запустении. Однако пока рамки, в которых идет обсуждение этого конфликта, не позволяют прийти к его разрешению…

– Идея о том, что Украина – молодая нация в поиске своей идентичности, пользуется гораздо меньшей популярностью в России. Но если дело обстоит так, то эту идентичность Украине придется строить на двух наследиях – советском (и постсоветском) и европейском. Как, по-вашему, может развиваться этот процесс?

– Честно говоря, Украина в этом смысле находится в очень сложном положении. С одной стороны, она граничит со страной, значительно превосходящей ее в военном плане – и очевидно готовой применять военную силу. С другой – с таким сильным игроком, как Евросоюз, где антинационализм является одним из основополагающих принципов легитимации. Это создает очевидную конфликтную ситуацию, значительно усложняющую процесс построения идентичности. История учит, что чем ближе два государства в плане культуры, тем драматичнее процесс госстроительства по обе стороны границ, поскольку главная задача – показать, что вы не имеете ничего общего. Один из моих украинских друзей, например, уверял меня в том, что Украина и Россия – две разные цивилизации. Но когда вы имеете общую историю, общую культуру, определить, в чем заключаются ваши различия, очень непросто. Поэтому все истории построения национальной идентичности со стороны – особенно в ретроспективе – выглядят глупо. В результате вы вынуждены строить свою идентичность не на какой-то субстантивной базе, а на основе устремлений и эмоций, причем в обстановке, когда общая история становится предметом яростных споров и разногласий.

В этом смысле пост-крымская пропагандистская война между Россией и Украиной стала для обеих стран ключевым моментом построения идентичности. Та же пропаганда, что позволила Владимиру Путину консолидировать российское общество в рамках новой, отличной от советской (хотя у них есть и общие черты) державной парадигмы, стала и главным источником новой, постсоветской идентичности Украины. В каком-то смысле стороны говорили на одном языке.

Знаменитый историк и культуролог Чарльз Тилли много лет назад заметил: «Государства развязывают войны, а войны создают государства». Государственное строительство на Украине всегда было сложным еще и из-за того, что институты уже имелись, а вот идентичность оставалась спорной. А также из-за постоянной угрозы распада страны, которую в электоральных целях эксплуатировали все политики – Восточная Украина против Западной, пророссийская против антироссийской… Сейчас же выход главного фактора формирования идентичности за пределы территориального конфликта привел к тому, что самыми яростными украинскими патриотами стали русскоговорящие украинцы. Добровольное участие в конфликте дает им возможность претендовать на легитимность своей украинской идентичности, не опасаясь обвинений в незнании украинского языка, в «чуждости» и «пришлости». Кроме того, некоторые из них считают, что Россия их предала.

С другой стороны, современная Россия, как и ЕС, всегда была страной «без границ». Десять лет назад «Левада-центра» спрашивал: «Считаете ли вы современные границы России справедливыми? Какими будут эти границы через 10–20 лет?». Отрицательный ответ на первый вопрос дали 43% респондентов, но среди них были как те, кто считал, что территория России должна быть больше, так и те, кто хотели более этнически гомогенного государства (Россия без Северного Кавказа). Многие в России искренне опасаются распада страны, и мне кажется, что на Западе это не очень хорошо понимают. Причины опасений укоренены в 1990-х гг., в истории чеченских войн, культурных особенностях, памяти о многочисленных (в силу протяженности границы) приграничных конфликтах. Интересно, что в этом контексте украинский кризис позволил Рамзану Кадырову продемонстрировать лояльность России. Его готовность сражаться за Россию в этом конфликте сделала его «хорошим русским» – так же, как готовность сражаться за Украину делает русскоязычных украинцев «хорошими украинцами»… Представление о границах всегда было частью идентичности. Это понимают обе стороны, но такой конфликтный поиск идентичности не делает Европу лучше.

Кен Джовитт предложил прекрасное определение трех типов границ. «Граница-фронтир» подобна бару для холостяков: вы заходите туда, выпиваете, чтобы «снять» кого-то, чьего имени завтра уже не вспомните. В каком-то смысле постсоветские границы были таким фронтиром. Потом, к сожалению, воздвигаются «границы-барьеры», «границы-баррикады» – их достоинства тоже крайне сомнительны. Они мешают сотрудничеству – на баррикадах не сотрудничают, на них умирают. Или по крайней мере пытаются друг друга перекричать. Как перейти через «баррикады» к границам третьего типа, на которых завязывается сотрудничество, а идентичности обозначены (и ограничены) так, чтобы одна не посягала на другую? Понятно, что это требует времени. Много времени. Правда, свежесть восприятия конфликта со временем притупляется – люди устают. Во-первых, они устают от крови. Во-вторых, они устают от сверхэмоционального вовлечения в конфликт – притом что они уже давно определили для себя, на чьей они стороне. Хотя, конечно, «подогревать» конфликт можно довольно долго. Так, использование Россией военных по сути «американизировало» западное присутствие на Украине, поскольку очевидно, что из всего коллективного Запада только США способны составить конкуренцию России в военном плане, только они обладают достаточными ресурсами и опытом, чтобы обеспечить военную безопасность в обстановке вооруженного противостояния.

Европейцы же должны сосредоточиться на создании условий, когда обе стороны могли сосуществовать, признав: процесс построения идентичностей достиг определенного уровня, при котором стороны согласны определить некоторые рамки, за которые нельзя заходить, осознавая, что какие-то вещи уже невозможны. Обеим сторонам стоит задуматься, как они смогут взаимодействовать, не пытаясь просто игнорировать конфронтационную повестку. Это невозможно – тяжелые воспоминания и неприятные темы всегда всплывают в самый неожиданный момент, это надо понимать.

Европа, конечно, ожидает от России серьезных инициатив по Донбассу. В отношениях между Россией и ЕС не изменится ничего, если не станет другой ситуация на Востоке Украины. Европейские политические круги с энтузиазмом встретили информацию о согласии России на ввод миротворцев ООН в Донбасс. Идея, что украинский кризис можно разрешить, не предпринимая никаких шагов в Донбассе, далека от реальности. Именно потому, что нынешняя политика – это политика символов.

Возможно, период сразу после выборов, накануне Чемпионата мира по футболу, подойдет для каких-то символических шагов, попытки наладить хоть какое-то взаимодействие в Донбассе и вокруг него. Да, в России уверены: любое западное влияние или вмешательство в украинский кризис направлено на дестабилизацию российской идентичности (зеркально противоположное такой же убежденности украинцев в том, что любое российское вмешательство носит дестабилизирующий характер). Но надеюсь, что такое мнение не стало еще незыблемым.

– Что же в итоге представляет собой Украина для Европы, для Евросоюза и наоборот?

– Прежде всего мы говорим о большой восточноевропейской стране, от безопасности и благополучия которой зависит весь регион, вся восточная часть Евросоюза. Европе необходимо урегулировать этот кризис – особенно с учетом определенных демографических проблем, идущих с юга. Европа не сможет с ними справиться при дестабилизированной Украине, поэтому урегулирование российско-украинских отношений чрезвычайно важно. Возможно, несколько лет назад кто-то и видел в происходившем на Украине модель для трансформации России, но не думаю, что это еще актуально. Россия же, как мне кажется, тоже не заинтересована в раздувании конфликта ради конфликта, дальнейшей дестабилизации Украины. Стремление к более стабильному развитию естественно для эпохи «незавершенной Первой мировой войны».

Украина же – и это очень важно – не может строить свою экономику по российской модели, основанной на эксплуатации природных ресурсов. То же касается и политической модели. Один западный историк справедливо заметил: «В России традиционно очень сильна культура статуса, а Украина нередко становилась центром анархических движений». Очевидно, что децентрализация Украины гораздо лучше соответствует национальному характеру. Каждый раз, как украинский президент пытался изображать из себя президента России, это заканчивалось катастрофой. Если бы президент Янукович не попытался применить силу против студентов на Майдане в ноябре 2013 года, ситуация могла бы развиваться по-другому. Украинцы просто не готовы примириться с чрезмерной централизацией власти. Президент Порошенко тоже уже должен был убедиться в том, что даже во время военного конфликта украинцы не готовы принять абсолютно централизованную власть.

В этом смысле Европа – та же Германия – многое может предложить Украине для того, чтобы институционально закрепить это стремление к децентрализации, перевести его в русло практической организации эффективной власти. Надо отметить в этой связи, что конфликт дисциплинировал и сделал более эффективными некоторые элементы власти на Украине – армию, разведку, «Нафтогаз»…

России же будет достаточно тяжело переключиться с символической на реальную политику. Символическое значение присоединения Крыма оказалось настолько сильным, что доминирует в политическом поле до сих пор. Может возникнуть искушение «повторить Крым», но успех подобного предприятия (если искушение окажется непреодолимым) представляется весьма сомнительным. Крым повторить нельзя хотя бы в силу уникальности его значения в исторической памяти россиян – другого такого места нет. Вопрос о принадлежности Крыма был болезненным еще 20 лет назад, когда прямой политической конфронтации не было в помине.

Кроме того, мне кажется, что Россия не заинтересована в создании еще одного очага нестабильности у собственных границ. Ее ресурсы все-таки не бесконечны, и сейчас различные регионы и территории – как внутри России, так и за ее пределами (Южная Осетия, Абхазия и т.д.) уже конкурируют за них. Мне кажется, российскому руководству важно понимать, что продолжение такой политики на постсоветском пространстве только создает проблемы, а не помогает их решать. Причем это касается и соседних, дружественных России стран – Белоруссии, Казахстана и т.д.

– Имманентна ли географическая экспансия, расширение границ для ЕС? Смогут ли европейские институты, модели и практики (которые Брюссель не собирается менять) сработать на Украине?

– Верно, что в первые десятилетия после холодной войны Евросоюз считал себя чем-то вроде универсальной модели для всего мира, и в этом смысле это был союз с постоянно меняющимися границами. Мы были убеждены в том, что все наши соседи мечтают (явно или тайно) к нам присоединиться. Сейчас мы уже не так в этом уверены. Иммиграционный кризис локализовал идею Европы, превратил идею в территорию, которую надо защищать. В этом смысле Европа хочет границ, которые хорошо защищены. Недавние события в эрдогановской Турции заставили европейцев усомниться и в трансформационной силе Евросоюза. Но если мы хотим увидеть будущее европейско-украинских отношений, надо осознать, что и ЕС переживает процесс драматических изменений, и Украина проходит такой же драматический процесс. Поэтому нельзя исключать и того, что когда-то ставшая более эффективной Украина присоединится к обновленному Европейскому союзу.

Беседовал Александр Соловьев

Украина. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634785 Иван Крастев

Преодолеть логику нулевой суммы

Новый взгляд на вечный конфликт

Тимоти Колтон – профессор государственного управления Гарвардского университета.

Самуэль Чарап – старший научный сотрудник корпорации РЭНД. С 2011 по апрель 2017 был старшим научным сотрудником по России и Евразии Международного института стратегических исследований (IISS).

Резюме Политика и России, и Запада в постсоветской Евразии в тупике. России пора признать, что подход с нулевой суммой к соседям оказался крайне затратным, рискованным и контрпродуктивным. США и ЕС – что парадигма модульных решений, механического разрастания институтов без компромиссов со всеми, включая Россию, больше не сработает.

Холодную войну привели к мирному завершению государственные деятели, которыми руководило понимание безотлагательности решительных действий, ощущение, что они находятся в состоянии цейтнота и окно возможностей скоро закроется. В нынешнем кризисе преобладает решимость сохранить укоренившиеся позиции, а не стремление найти решение. Замороженные конфликты в постсоветской Евразии, к списку которых добавились Крым и Донбасс, нашли отражение в замороженном мышлении политиков. Даже созданная с благими намерениями в декабре 2014 г. «Группа мудрецов ОБСЕ по европейской безопасности как общему проекту» не дала ничего нового. Окончательный доклад группы в основном повторял хорошо известные нарративы Запада и России о периоде после холодной войны.

Нынешний исторический момент отличается от событий 25-летней давности. Конечно, не стоит забывать о принципе «не навреди». Но в данном случае осторожность со временем превратилась в формалистскую, бездумную политику. Пришло время возродить дебаты о будущем постсоветской Евразии, привязав их к нынешним реалиям. Нужно закончить с перечислением проблем и осуждением неправильного поведения той или другой стороны, и перейти к новаторским и реалистичным предложениям, которые позволят прекратить игру с отрицательной суммой.

Соперничество за регион началось незапланированно, на протяжении более 10 лет после окончания холодной войны оно оставалось практически незаметным. Со временем основные внешние акторы стали более решительно и последовательно стремиться к одностороннему преимуществу. Вместо того, чтобы попытаться выработать привычку к взаимовыгодному сотрудничеству, они постоянно нацеливались на победы за счет другой стороны. За этим следовала контрэскалация, государства повышали ставки, даже если политика была плохо продуманной и контрпродуктивной. Региональные игроки лишались возможности маневра, потому что внешние акторы могли в любой момент потребовать полной лояльности. Стремление к одностороннему выигрышу – геополитическому, геоэкономическому и геоидейному – не оставляло места компромиссам. Игра с нулевой суммой принесла соответствующие результаты – с отрицательной суммой. Границы государств были пересмотрены, распространилась враждебность и даже ненависть, отношения глобальных держав оказались разрушены.

Обязательным условием переоценки должно стать признание того факта, что политика и России, и Запада в постсоветской Евразии зашла в тупик. Для России это означает признание, что подход с нулевой суммой к своим соседям оказался крайне затратным, рискованным и контрпродуктивным. Регулярное использование принуждения – будь то политическое, военное или экономическое – оттолкнуло страны, которые при других обстоятельствах могли бы быть вместе с Россией. США и ЕС должны признать, что, несмотря на успехи в Центральной и Восточной Европе, дальнейшее применение методики 1990-х гг. – распространение евроатлантических институтов на восток, к границам России, но не на нее – уже нежизнеспособно. Парадигма «модульных решений», механического разрастания институтов без переговоров со всеми заинтересованными сторонами, включая Россию, и компромиссов, теперь не сработает. Сохранение статус-кво надолго продлит нестабильность и некачественное государственное управление в странах региона, закрепит атмосферу холодной войны в отношениях России и Запада. Украинский кризис, который мы наблюдаем с 2014 г., ясно демонстрирует реальность такого варианта.

Ирония последних конфликтов заключается в том, что на данном этапе ни НАТО, ни ЕС не могут предложить полноправного членства «государствам-лимитрофам». Даже если бы в регионе не было замороженных конфликтов, а «государства-лимитрофы» соответствовали стандартам ответственного госуправления, функционирования рынка и демократических процедур, которые требуются для вступления в европейские и евроатлантические структуры. В Североатлантическом альянсе нет единства по поводу предоставления гарантий безопасности странам, которым Россия периодически угрожает и в которые иногда вторгается. Евросоюз переживает самый глубокий кризис в своей истории, учитывая проблемы еврозоны, экономический спад, неконтролируемые волны миграции с Ближнего Востока и из Северной Африки, терроризм и Brexit. Когда на кону выживание блока, думать о приеме новых членов не приходится.

Признание того, что политика институционального расширения на посткоммунистическую Европу и Евразию, несмотря на прошлые успехи, выработала ресурс, не означает, что Запад обязан согласиться на доминирование России в соседних странах. На самом деле дальнейшее расширение возглавляемых Россией институтов в регионе – тоже неподходящее решение, вне зависимости от того, какую политику выберет Запад. Те государства, которые уже оказались участниками российских инициатив, останутся там из-за давления или отсутствия иных вариантов; многие, наверно, убежали бы, если бы могли. Российские проекты регионального управления не пользуются особой поддержкой в других странах.

Западным и российским политикам также стоит пересмотреть геоидеи, которые часто лежат в основе их политики. Западу нет смысла наставить на праве всех стран делать собственный выбор, если он не хочет или не готов предоставить им этот выбор (как членство в НАТО и ЕС) или нести ответственность за его последствия. Дурную службу Евросоюзу сослужила догматическая убежденность в нормативной гегемонии – естественном превосходстве его систем и структур – в регионе, где гегемония оспаривается Россией и системами самих «государств-лимитрофов», у которых выработалась аллергия на реформы. Российская концепция неделимой безопасности часто сводится к тоске по соглашению великих держав в стиле Ялты, которое бы закрепило, а не разрешило противоречия в регионе. Такой договор не сработал бы, даже если бы его удалось согласовать (что невозможно). Идея фикс Кремля о том, что Россия должна быть лидером постсоветских государств, чтобы ее воспринимали всерьез как глобального игрока, – скорее мантра, чем основанная на фактах стратегия; к тому же она раздражает даже ближайших союзников Москвы.

Следует также прекратить геоидейные бои с тенью: утверждения России о сфере влияния в постсоветской Евразии и противодействие тому со стороны Запада. Может ли хотя бы одна из сторон пояснить, что конкретно подразумевается под региональной сферой влияния? Чем она отличается, скажем, от отношений США со странами Западного полушария или отношений Германии с соседями по ЕС? Конечно, различия существуют, но о них редко говорят. Реально ли полагать, что Россия, обладая на порядок бóльшим весом, чем ее соседи, не будет оказывать на них никакого влияния? И разумно ли ожидать, что страна такого глобального масштаба, как Россия, будет наблюдать со стороны, как геоэкономические и геополитические блоки приближаются к ее границам, постепенно поглощая соседние страны? Чарльз Капчан, отвечавший за политику в отношении «государств-лимитрофов» в Совете по национальной безопасности при Обаме, писал: «Соединенные Штаты вряд ли будут спокойно сидеть на месте, если Россия начнет создавать альянсы с Мексикой и Канадой и размещать военные объекты по периметру американской границы».

Утверждения России о том, что «государства-лимитрофы» и центральноазиатские страны входят в сферу ее влияния или зону «привилегированных интересов», как выразился Дмитрий Медведев, лишены смысла, как и яростное возражения Запада. Что такое привилегированные интересы? Является ли заявленная привилегия абсолютной, относительной или предельной? Претендует ли Россия на то, что только за ней остается решающее слово в регионе? Касается ли это исключительно вопросов национальной безопасности или также внутренней политики, социальных проблем и т.д.? Что важнее: методы, которые выбирает Кремль для оказания влияния, или сам факт влияния? Как Москва собирается учесть предпочтения государств в этой «сфере», особенно тех, которые после 1991 г. стремились к альтернативным партнерствам, чтобы уравновесить регионального гегемона? Даже если западные лидеры преодолеют свои сомнения и пойдут на соглашение с Россией, будет ли оно реально работать, если не учесть в нем мнения этих стран?

Снять табу на диалог о региональном порядке без предварительных условий – первый важный шаг, который мы должны сделать, если хотим остановить разрушительное геополитическое, геоэкономическое и геоидейное соперничество и прекратить конфронтацию России и Запада, достигшую опасного уровня в последние годы. Если Запад позволит призракам Ялты помешать нормальному разговору с Россией, это будет безответственным и в конечном счете саморазрушительным решением. В то же время Москве не стоит ожидать, что ее соседей можно будет навсегда исключить из диалога, который напрямую касается их будущего.

Подобные переговоры в нынешней атмосфере недоверия, взаимных упреков и нагнетания страхов потребуют значительных инвестиций политического капитала. Понадобится время, чтобы выйти за рамки нынешних враждебных подходов в регионе и найти точки соприкосновения. Стороны должны быть готовы умерить свои максималистские амбиции и пойти на компромиссы, которые оставят всех в той или иной степени неудовлетворенными. Только так можно достичь успеха. Западу нужно перестать требовать, чтобы Россия сдалась и приняла его условия. России пора прекратить мечтать о возвращении к старым добрым временам политики великих держав, будь то «большая тройка» 1945 г. или «европейский концерт» 1815–1914 гг., и признать, что соседние государства будут иметь право голоса во всех соглашениях, которые их касаются. А соседям нужно отказаться от ожидания национального спасения извне и осознать, что безопасность и благополучие их стран находится в их собственных руках.

Если такие переговоры когда-нибудь состоятся, на них следует рассмотреть новые институциональные варианты для «государств-лимитрофов», которые станут мостом между евроатлантическими институтами и российскими интеграционными структурами. Соглашение о таких «мостах» позволит снизить накал соперничества великих держав в регионе и заняться актуальными проблемами, стоящими перед «государствами-лимитрофами» и, таким образом, будет серьезнейшим шагом к тому, чтобы оставить в прошлом игру с отрицательной суммой. Вот предварительный список критериев для новых договоренностей, которым придется соответствовать:

Они должны быть приемлемыми для всех заинтересованных сторон.

Приоритет – экономическому росту, реформам и модернизации в «государствах-лимитрофах» на период обозримого будущего. Пусть эти страны сохранят возможность поддерживать связи и с ЕС и с ЕАЭС по своему усмотрению, что позволит осуществлять многовекторную интеграцию вместо того, чтобы настаивать на исполнении обязательств, делающих ее невозможной.

Стороны переговоров должны взять на себя обязательства проводить регулярные, инклюзивные консультации и найти консенсус, прежде чем они займутся изменением институциональной архитектуры региона. Это позволит избежать односторонних изменений статус-кво.

Все стороны подтверждают обязательство уважать суверенитет и территориальную целостность друг друга и воздерживаться от применения силы для разрешения споров. В рамках этого процесса Россия обязуется, когда для этого придет нужное время, вывести войска из районов, где суверенитет не оспаривается ни одной из сторон, например, Приднестровье и Донбасс.

Переговоры не следует увязывать с разрешением территориальных споров, договоренности должны создавать равные для всех сторон гуманитарные, экономические критерии и критерии безопасности в зонах конфликтов и вблизи них. Сторонам следует обеспечить гарантии нейтрального отношения ко всем, – фактически отодвинув политические разногласия на второй план, – чтобы эти критерии удалось согласовать и применять, не нарушая «красные линии» суверенитета. Страны с непримиримыми позициями смогут решать практические вопросы, касающиеся благополучия жителей зон замороженных конфликтов, не идя при этом на политические уступки. Как минимум, эти шаги позволят ослабить напряженность и уменьшить страдания людей и, возможно, заложат фундамент для политического урегулирования.

Даже если эти очень общие условия будут выполнены, жестких переговоров не избежать. Конечно, в нынешних обстоятельствах сделать это невероятно сложно. Но не невозможно. Хельсинкский Заключительный акт, возможно, даже более амбициозный проект, был выработан в середине 1970-х гг., в разгар холодной войны. Этот документ сам по себе не прекратил холодную войну – и переговоры, о которых мы говорим, даже если они увенчаются успехом, помогут ослабить напряженность, но не ликвидируют ее полностью. И если за столом переговоров будут присутствовать «государства-лимитрофы», призраки Ялты не проснутся.

Необходимым первым шагом станет открытое – системно-политическое – стремление Запада к обозначенному компромиссу. Россия вряд ли сделает первый шаг, отчасти потому что многие в Москве все еще чувствуют себя отвергнутыми и униженными после попыток Медведева в 2008-2009 годах. Западу стоит протестировать готовность России к переговорам.

Такой первый шаг не будет означать, что Запад склонился перед требованиями России. Предлагаемые переговоры потребуют от всех сторон готовности идти на болезненные компромиссы. Запад должен признать, что модель, отлично работавшая в Центральной и Восточной Европе, не подходит для постсоветской Евразии. России придется жестко придерживаться ограничений, которые новые договоренности установят для ее влияния, и отказаться от военного вмешательства в соседние страны. На базовом уровне Москве пора смириться с тем, что соседи являются по-настоящему суверенными государствами и именно так их и нужно воспринимать, даже если Москве это неудобно.

Плодотворные переговоры по этим вопросам – не просто способ обеспечить толику взаимопонимания между великими державами. Переговоры о новых институциональных механизмах для региональной архитектуры в постсоветской Евразии дадут государствам региона реальный шанс – бóльший, чем когда-либо прежде – на безопасность, реформы и процветание. Продолжение прежнего авантюрного соперничества – гарантия небезопасности, политической дисфункции и экономической отсталости региона. Символ этого кошмара – судьба Донецкого международного аэропорта имени Сергея Прокофьева.

Неприятная правда заключается в том, что сегодня ни Россия, ни Запад не верят, что противоположная сторона готова пойти на компромисс. Руководство России убеждено, что Запад всегда будет стремиться к расширению, придвигаясь ближе к ее границам и даже вглубь ее территории. Многие западные политики уверены, что Россия – это государство-хищник, движимое идеей господства над соседями.

К сожалению, опасения обеих сторон небезосновательны. Те, кто их разделяют, могут указать на десятки причин, по которым предлагаемые нами переговоры могут провалиться. Но пугающие последствия длительной конфронтации оправдывают попытки достичь соглашения. Если не предпринять таких попыток – т.е. идти к новой холодной войне – это будет верхом политической безответственности.

Данная статья представляет собой отрывок из книги «Украинский кризис: победителей нет», которая вышла в виде специального выпуска журнала «Россия в глобальной политике» по заказу и при содействии МДК «Валдай».

Россия. Евросоюз. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634784 Тимоти Колтон, Самуэль Чарап

Украина 2018-2019. Предварительные сценарии

Может ли украинский вопрос стать началом новой европейской политики?

В.И. Брутер – эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований.

Резюме Договариваясь о принципах сосуществования, каждая из сторон должна пройти свою часть пути. Россия придется согласиться на «потери» в Европе. Объединенной Европе (прежде всего ее западной части) – признать, что больше не получится решать свои проблемы «за счет России», принуждения Москвы к тому, что ей невыгодно.

Принятие закона «о реинтеграции Донбасса» (Закон об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях) фактически дезавуировало подпись Украины под комплексом соглашений Минск-2. Подготовка к выборам 2019 г. переходит в активную фазу. События ближайших полутора-двух лет могут стать определяющими для Украины надолго вперед. И не только Украины, на кону – будущее Европы.

Украина после 2015 г. – политические предпочтения

После выборов в местные органы власти и областные советы осенью 2015 г. (последние по времени общенациональные выборы в стране) политическая ситуация противоречива. Во-первых, заданный еще в начале нулевых раскол на «украиноязычные» и «русскоязычные» регионы по-прежнему актуален. Но уход Крыма и частичный откол Донбасса превратили русскоязычных в меньшинство. Теперь их не более 42–43%. Во-вторых, все голосования после 2015 г. (как и период с 2002 по 2012 гг.) дают стабильный результат по оси «украинское» – «украино-российское», «восток» – «запад», «национал-демократы (и националисты)» – «умеренные». Несмотря на давление, которое после 2014 г. оказывалось на умеренные партии и осколки Партии регионов, рейтинг «умеренных» оставался практически неизменным.

Таблица 1. Динамика политических предпочтений на Украине 2015–2017 гг. по основным группам избирателей и крупнейшим партиям

(Все таблицы составлены по данным местных выборов, которые постоянно проходят в течение года в обновленные советы на различном уровне.  Полученные результаты в принципе совпадают с данными опросов, но данные непосредственно с выборов позволяют точнее отслеживать рейтинги более мелких партий). В данных по 2017 г. в таблице 1 и рисунке 2 есть отличия. В таблице 1 – данные за весь год, на рисунке 2 – только за октябрь-декабрь. В таблице 3 приведены данные за год и за конец года, поэтому столбцы 2 и 3 не равны столбцу 4.

В-третьих, общий рейтинг двух крупнейших партий, «Батькивщина» и Блок Петра Порошенко, в 2016 г. снизился, а затем стабилизировался. Снижение произошло в пользу новых национальных и национал-демократических сил. Сдвиги невелики, никто с лидерами реально не конкурирует. Национально-ориентированные партии, представленные в Раде («Самопомощь», Радикальная партия Ляшко) в целом сохраняют позиции. Исключение составляет только Народный фронт, который обнулил результаты еще в 2014–2015 гг., а в выборах 2015 г. не участвовал. Сложная экономическая ситуация 2016–2017 гг. и продолжение АТО не привели к значительным изменениям политических предпочтений у основных групп электората.

Тимошенко или Порошенко? Очевидно, что дилемма ложная. Но за четыре послемайданных года украинская политическая среда не выдвинула ни одного реального общенационального лидера. В стране, которая всегда искала и продолжает искать гетмана, способного все (и хорошее, и плохое) производить в «ручном режиме», это провал. В 2016 г., после неплохого результата на местных выборах-2015, рейтинг Тимошенко был стабильным, но не рос (рис. 2). Не рос он и в начале 2017 г., а вот с осени принялся заметно прибавлять – в значительной мере за счет Порошенко. Продолжающийся глубокий кризис власти, государства и государственности в целом вынудил часть избирателей найти себе нового фаворита, им оказалась Тимошенко.

Рис. 2. Динамика рейтингов БПП и «Батькивщины»

Если осенью 2017 г. между БПП и «Батькивщиной» еще было равновесие, то в декабре Юлия Тимошенко уже уверенно лидирует. Ее результаты в поселковых и сельских громадах еще выше. За несколько месяцев к ней перешло много местных активистов, которые считают ее новым «будущим начальником», «новой властью». Все это очень характерно для украинских политических практик.

Партии и рейтинги

Данные таблицы важны для понимания среднесрочных перспектив украинской политики. Можно предположить, что основные тренды на предвыборный 2018 г. уже заданы.

Таб. 3. Динамика рейтингов основных политических партий в 2016–2017 годах

Первое. Кроме Тимошенко реальными бенефициарами в течение 2017 г. были Аграрная партия (АПУ) и Оппозиционный блок (ОБ). Начиная с 2016 г., АПУ и ОБ фактически входят в необъявленный союз с Порошенко и могут (по крайней мере частично) пользоваться административным ресурсом на местах. У партий нет проблем с финансированием, что в нынешней ситуации очень важно. Все это позволило АПУ и ОБ получить голоса небольшой части избирателей БПП и существенной части электората «Возрождения» и «Нашего края» (бывшие члены Партии регионов). АПУ также получила значительную часть голосов независимых избирателей, которые ранее голосовали за региональные партии. В 2017 г. рейтинг АПУ рос быстрее, чем у остальных партий.

Второе. Основные «национальные» партии (кроме «Батькивщины» и БПП) находятся в «своих рейтинговых границах». Никто не вырос, но все способны претендовать на попадание в следующую Раду. На это не повлияли кризис Коломойского, маргинальность Ляшко, раскол в «Самопомощи». При этом ни одна из перечисленных партий не готова играть более важную роль в событиях 2019 года. Нет новых растущих лидеров, сами партии часто меняют позиции. Типичный пример – голосование за «закон о реинтеграции». Вся «национальная оппозиция» («Самопомощь», РП Ляшко, «Батькивщина») закон критиковала, их поправки были отклонены, но в итоге именно они дали решающие голоса для его принятия.

Третье. Рейтинг Саакашвили расти не хочет. Его партия активно участвовала в декабрьских выборах во всех округах, но без успеха. Расчет Саакашвили – не выборы, а «поджигание» политической ситуации. Это объясняет прохладное отношение к нему «потенциальных партнеров». Если у него будут «успехи», то ими попробуют воспользоваться другие. Но без Саакашвили, который теперь к тому же вынужден вдохновлять соратников на борьбу из изгнания.

Четвертое. В таблице отсутствует партия «За жизнь» Вадима Рабиновича, сегодня – наиболее рейтинговая из тех, что являются реальной оппозицией Порошенко. У партии недостаточно ресурсов для создания организаций в районах. В выборах октября-декабря она не смогла принять участие.

Пятое. Зато в них участвовали партии Анатолия Гриценко и Валентина Наливайченко, у которых и раньше с ресурсами было неплохо, а стало совсем хорошо. «Громадская (гражданская) позиция» (ГП) Гриценко стала в декабре лидером роста среди партий. Сейчас ГП «претендует» на право «стать активным драйвером» нового «вашингтонского политического проекта».

Данные объективного контроля позволяют сделать несколько предварительных выводов. Сейчас есть только два сформировавшихся проекта под президентские выборы. Условно «национал-бюрократический» действующего президента Петра Порошенко и условно «национал-популистский» Юлии Тимошенко. Никаких реально «оппозиционных» к сегодняшнему курсу проектов нет, а в рамках действующей парадигмы быть не может. Если предположить, что «условно пророссийская» оппозиция начнет набирать популярность (что крайне маловероятно), она будет немедленно дискредитирована. Любая постановка вопроса о возможной «победе пророссийских сил» на выборах не соответствует сформировавшейся на Украине политической реальности.

Дилеммы Вашингтона

Соединенным Штатам, которые являются (сейчас практически единолично) политическим спонсором киевского режима, необходимо будет сделать выбор и поддержать один из двух блоков. Либо создать новый, в противовес уже существующим. На предварительное решение у США есть время до начала осеннего политического сезона 2018 года.

Политиков «с внутренним стержнем» на Украине всегда было мало. Очень многое решается тем, когда и на каких условиях перебежать на правильную сторону. Пока проамериканские силы на Украине были не у власти, в Соединенных Штатах почему-то считали, что «ликвидность» – дурное постсоветское наследие. Вот получат прогрессисты-реформаторы власть, и немедленно все изменят до неузнаваемости. Такая возможность появилась в 2005 г., когда президентом стал Виктор Ющенко, но все осталось, как прежде. Неудачу списали на недееспособного Виктора Андреевича и интриги Кремля. Однако все только усугубилось после того, как во второй раз премьером стала Тимошенко (2007 г.). 
Если у Ющенко были какие-то принципы, то Тимошенко ими не обременена. Ющенко можно было что-то объяснять (редко, но у кого-то получалось), доступ же к Тимошенко был осложнен настолько, что даже передать информацию удавалось не всегда, а доходила она в весьма искаженном виде. Все решения Юлия Владимировна принимала сама с очень узким кругом приближенных. Нельзя сказать, что в 2010 г. Вашингтон «помог» Тимошенко проиграть выборы, но точно не помог выиграть. К этому моменту ее репутация в США была окончательно испорчена.

В Америке Тимошенко откровенно считают крайне опасной. Если Порошенко при всех недостатках прогнозируем и в чем-то даже последователен, то у Тимошенко есть лишь одно достоинство – личная харизма. 2014 г. должен был положить конец ее политической карьере. Неудачные выборы президента, раскол «Батькивщины», уход ключевых фигур (Авакова, Турчинова и союзного Яценюка), полный провал на досрочных парламентских выборах. И вот новый подъем в 2016–2017 годах.

Опасения по поводу Юлии Владимировны имеют самые серьезные основания. Тимошенко – «вещь в себе». Все «живое» при ней переводится в режим «ручного управления», система становится максимально непрозрачной. Это губительно воздействует на экономику. 2008–2009 гг. были худшими в украинской экономике нулевых годов. Больше того, подобная политика ведет к постоянным внутриэлитным разборкам. Число врагов множится и в какой-то момент начинает превышать критическое. Что и произошло перед выборами 2010 г., к которым Тимошенко поначалу подходила в роли фаворита. В условиях конфликта с Россией реальные отношения между Тимошенко и Москвой были предельно непрозрачными. Достаточно вспомнить газовый договор.

Вашингтон обеспокоен тем, что сейчас именно Тимошенко является (пока неформально) лидером национал-популистского (в действительности ультранационального) блока. Что делать с многочисленными национал-радикалами, если Тимошенко приведет их к власти? Кажется, все ясно, и американцы не позволят Тимошенко выиграть. Но не все так просто. Лидер «Батькивщины» в состоянии победить и сама. Препятствия ее только мотивируют, а харизмы еще хватает. В сравнении с нынешней властью у Тимошенко «все хорошо». Чтобы не позволить ей взять верх, действующего президента надо очень решительно поддержать, а он этого «не заслужил».

Тимошенко самодостаточна, нынешний «круг поддержки» реально агрессивен. Если Вашингтон решит «закрыть» ее политический проект, это вызовет слишком громкий скандал. То есть просто запретить Тимошенко не получается, а если этого не сделать, то она может и победить. Слишком большой риск и слишком хорошие шансы. Значит, нужно что-то другое.

В первых числах января 2018 г. старший научный сотрудник Атлантического совета Диана Фрэнсис опубликовала программный текст об Украине. «Если необходимые преобразования не будут проведены, накануне выборов возможна вспышка уличных протестов. Они получат широкую поддержку международной общественности. И, обладая военной силой противостоять России, украинцы, наконец, получат шанс свергнуть одиозные элиты», – пишет автор. Она прямо перечисляет требования к Порошенко.

• Отозвать и пересмотреть законопроект об Антикоррупционном суде, позволив этому органу действовать независимо, как этого требуют украинцы и западные доноры.
• Прекратить запугивание Национального антикоррупционного бюро Украины.
• Снять неприкосновенность с парламента.
• Запретить политическую пропаганду на ТВ на выборах 2019 г., чтобы лишить олигархов влияния.
• Антикоррупционный суд должен быть создан немедленно, к весне 2019 г. должны быть вынесены решения как минимум по трем делам в отношении VIP-персон, открытым Национальным антикоррупционным бюро Украины.

Казалось бы, акценты расставлены, но если это суть претензий, то они настолько очевидны, насколько и… непринципиальны. В самом деле, почему Порошенко пытается не допустить создания антикоррупционного суда по чужим правилам? Тем более если именно здесь ключ к его переизбранию и к восстановлению отношений с Вашингтоном в комфортной для него редакции. Попробуем разобраться в том, что г-жа Фрэнсис пишет и о чем не пишет. Предлагается создать специальные институты, на которые у Соединенных Штатов будет непосредственное влияние, а у Порошенко нет. Возможно, президент Украины на это согласится, а если нет, то он потеряет власть через год. Если согласится, то уже сейчас.

Дело здесь не в коррупции или всевидящем оке «большого брата», а в особенностях украинской власти. Главное в ней – специфика отношений между авторитарно настроенным лидером и его окружением, которому принадлежит право отправлять власть. При Кучме такого не было, он любил разыгрывать длинные партии и никому не позволял прямо на себя влиять. При Ющенко подобное расцвело, но сам он был равнодушен ко всему, кроме украинского языка, трипольской культуры и пчел. В полном объеме указанный феномен проявился после второго премьерства Тимошенко, и с тех пор все только усугублялось. На Украине нельзя «выключить» тумблером олигархат, бизнес-окружение власти и политическую коррупцию. Они и есть суть этой самой власти, единственная реальная скрепа. Если ее ликвидировать (как предлагает Фрэнсис), страна должна полностью уйти под внешнее управление, либо сорвется в «штопор».

Это не устраивает ни политическую, ни оставшуюся бизнес-элиту. Им может быть все равно, что происходит в Донбассе. Безразлично, сколько украинцев отправилось за границу в поисках работы. Но за свой статус они еще готовы бороться. Никому не улыбается стать первыми жертвами антикоррупционного суда. Есть пример соседней Румынии, где через антикоррупционные процедуры прошла половина топ-политиков, а самый богатый человек владеет 250 млн евро. При росте ВВП в 7% правительство меняется уже третий раз за последний год.

Именно по этой причине Пётр Порошенко и окружение положили очень много сил, чтобы выдавить чуждого им Яценюка вместе с министрами-легионерами. Они стремились к контролю над страной и получили его. Власть для них всегда самоценна. Принимать решение тем не менее придется. Сыграть против Вашингтона официальный Киев не сможет – силы неравны. Сыграть вместе с Вашингтоном – возможно, уже поздно. Слишком много претензий к Порошенко. Чтобы он опять понадобился американцам, должно произойти нечто важное, чего пока не просматривается. И главное, о чем не написала Фрэнсис. В Вашингтоне сейчас нет ни алгоритма, ни готового сценария, ни даже консолидированной группы конфидентов, которая возьмется «изменить Украину».

Переводить на внешнее управление – уже пробовали, решили, что лучше отказаться. Передавать власть технократам и «профессиональным антикоррупционерам» – через неделю все посыплется. Искать свежих сильных людей – только «диктатура добровольческих батальонов» и национал-радикалов. Никаких новых, авторитетных и общественно признанных людей на Украине просто нет. Достаточно посмотреть на киевского мэра Виталия Кличко, который в течение двух-трех лет был политическим фаворитом Запада.

Проблема будущего вашингтонского сценария на Украине в том и состоит, что ему придется быть реальным, а не похожим на текст госпожи Фрэнсис. А следовательно, опираться на то, что есть (данные объективного контроля), а не на то, что Порошенко «должен».

Покер без правил

Все американские внешнеполитические проекты в той или иной степени сводятся к тактикам игры в покер и знаменитой теореме Склански – Малмута. Если перевести ее смысл на обычный язык, Соединенные Штаты сами себе всегда сдают хорошие (но необязательно выигрышные) карты, а дальше начинается торговля, в значительной мере основанная на блефе. Потенциальные «противники» с самого начала убеждены, что у американцев прекрасная карта, и те в любом случае выиграют. Значит, спорить можно только тогда, когда в ответ есть что-то серьезное. «Серьезное» бывает редко, а американский блеф всегда настойчив и фундирован. Чаще всего в таких ситуациях «потенциальный противник» предпочитает сказать «пас» и минимизировать поражение. А вот если нет, то у Вашингтона бывают проблемы.

Примерно это произошло с Крымом и Донбассом в 2014 году. Стандартная американская тактика предполагала обычный «набор» – сдачу себе хороших карт, блеф и игру на повышение ставок, к которой противник не готов. Но в какой-то момент все взвинтилось, и Виктории Нуланд (как полномочному представителю тех в США, кого интересовала Украина) пришлось рискнуть. С Януковичем-то все ясно, с Украиной тоже, а вот с российскими контрдействиями просчитались. И покерные тактики уже не помогли, Россия по американским правилам играть не захотела. Четыре года Вашингтон пытается усадить Москву за стол, где уже лежат карты и даже написано, что «России придется дорого заплатить» за то, чтобы «уйти с Украины». Вероятно, Москва действительно уже заплатила немало, но за предлагаемую партию садиться не желает. Партия продолжается, но почти без России. Россия «не ушла», однако и к столу не подходит. И требует, чтобы партнер выполнял правила, а не выставлял условия, которые не соотносятся с правилами игры. 

Смена персонажа в Белом доме не изменила внешнеполитические установки. Еще перед выборами Дональд Трамп говорил, что Украина должна быть приоритетом для европейцев (а не для новой американской администрации). Но уже летом Курт Волкер получил должность спецпредставителя по Украине, хотя Рекс Тиллерсон ранее выступал против подобного статуса. Фактически американская работа на украинском направлении не прекращалась ни на минуту. 2018 г. будет ключевым – все принципиальные решения необходимо принять до конца года.

2018. На игре

Согласно следствию теоремы Склански–Малмута, чем меньше и хуже информация о возможностях и действиях противника, тем менее оптимальны решения и, соответственно, выше вероятность неудачи. К концу 2017 г. для Соединенных Штатов сложилась парадоксальная ситуация. Обладая достаточными ресурсами и необходимой информацией, они не выработали целостной и непротиворечивой стратегии на 2019 год. Ситуация на Украине и ответные действия (скорее даже отсутствие действий) России ведут к тому, что США вынуждены принимать сложные и ответственные решения. А вот уверенности в том, что они будут эффективными или просто достаточными, нет.

Победа Тимошенко на выборах во главе коалиции национал-популистских сил может принять характер самосбывающегося прогноза, если не случится эффективной контратаки. Слабеющий и дискредитированный Порошенко способен составить конкуренцию Тимошенко только при предельном использовании административного ресурса, заключении пакта со всеми жизнеспособными олигархами, умеренными и даже (латентно) пророссийскими политическими силами (что является отдельным и очень сложным вопросом) и массированной помощи Вашингтона. Получается, что американские патроны должны максимально вложиться в победу Порошенко, понимая, что кризис будет обостряться, коррупция расти, отношение к Америке в правящей группе ухудшаться (а оно уже и сейчас, мягко говоря, не очень).

Чтобы продолжить игру с Россией на повышение ставок, Соединенным Штатам придется:

• активно вмешаться в президентские выборы на Украине,
• создать «своему» кандидату максимально комфортные условия для применения административного ресурса,
• настроить «прогрессивную мировую общественность», ориентированную на «борьбу за новую и лучшую Украину» против «российских агрессоров, грубо попирающих нормы международного права»,
• обеспечить «нейтралитет» олигархов, поскольку они могут все эти планы расстроить и (например) заключить сепаратный мир с Тимошенко.

За все это Вашингтон хочет получить инструменты, которые делали бы власть в Киеве полностью зависимой и лишенной всех внутренних связей, которые оказывают серьезное влияние на украинскую ситуацию. Для этого нужны не умные теоремы, а навыки престидижитатора плюс уверенность в своих силах для выполнения сложных акробатических трюков. Переводя на язык политических технологий, американские кураторы за текущий год (даже быстрее) должны подготовить блок для Порошенко, но… без Порошенко. Последнему же следует мирно уйти и не мешать вашингтонским «специалистам по Украине».

Джокер через «Океан»

Фронтмен группы «Океан Эльзы» Святослав Вакарчук обучается по программе Yale World Fellow, которую должен закончить в нынешнем году. Вакарчук не раз говорил, что «не собирается становиться политиком», тем не менее к этой однозначно политической программе приобщился. Впрочем, никто, конечно, пока не решал и не решил, что именно Вакарчук должен заменить Порошенко. Это просто фамилия, наиболее часто повторяющаяся в публичном пространстве и рейтингах. По своим технико-тактическим характеристикам Вакарчук подходит больше, чем кто-либо другой. У него наименьший на Украине антирейтинг – кандидат, «приятный во всех отношениях». В действительности «Вакарчука» могут звать иначе.

Проблема в том, что «джокер» должен заменить «короля» прямо во время игры и создать иллюзию, что все «так и должно было быть». Подобные трюки можно выполнять ювелирно при наличии серьезной подготовки, а можно «в лоб». Но так, чтобы никто не кричал о подлоге (см. Фрэнсис «о роли подчиненных олигархам медиа во время избирательной кампании»). Для первого варианта уже мало времени, а у американских экспертов на деле нет стремления к сложным и относительно правдоподобным процедурам. «В лоб» выглядит естественнее и перспективнее, главное не допустить «российского вмешательства». Посредством «прокремлевских олигархов».

Для варианта «в лоб» необходимо постоянно нарастающее давление на Порошенко. Он должен понять, что если не выполнит все сейчас, то цена вопроса только возрастет. Если Вашингтон «решит», а он не захочет уйти (совсем как Янукович), то цена может оказаться вовсе запредельной. И главное, окружению Порошенко, которое сейчас обладает определенной властью, должно быть ясно, что у них нет «ни единого шанса».

Еще одна проблема в том, что «избрать Вакарчука» гораздо проще, чем понять, а что с ним можно делать дальше. Главный плюс Порошенко как раз в том, что несмотря на огромное количество недостатков и крайне запутанную ситуацию в стране, он смог (за счет манипуляций окружения в первую очередь) не допустить острого внутриэлитного конфликта. У Вакарчука это самое слабое место.

Весь коллектив Минфина времен Натальи Яресько дружно пытался ее подставить и от нее избавиться. Это относится и к остальным легионерам в украинской власти. Все они восприняли свою отставку как избавление от бессмысленного «поручения сверху». Никто из них (кроме совсем неадекватного Саакашвили) не остался в политике, а многие поспешили уехать из страны. Чужих здесь не любят. «Вакарчуку» предстоит или стать «таким же», или так и остаться «чужим». Вашингтону не нравятся оба варианта. Это делает тактику Соединенных Штатов на Украине в 2018 г. очень уязвимой. Будучи твердо уверены в своем превосходстве, они вынуждены рисковать, причем серьезно.

Сдержанность Москвы

Россия как главный противник США на Украине способна применять более надежные ответные стратегии. При этом (в отличие от американских) они не должны обязательно замыкаться на выборы 2019 года. В определенном смысле они вообще могут быть не связаны с выборами или даже с внутриукраинской ситуацией в целом.

На пресс-конференции 15 января министр Лавров сформулировал российское видение ситуации: «Украина – это тема, которая достаточно искусственно делается гораздо более масштабной, чем она того заслуживает, и рассматривается как оселок противостояния между Россией и Западом… Если бы отошли от этой призмы, через которую пытаются рассматривать украинский кризис… сконцентрировались бы вместо этого на том, что записано в Минских договоренностях – там все предельно ясно, предельно четко, и какому-либо двойному толкованию не подлежит, – тогда, я думаю, украинский кризис был бы давно урегулирован… Мы продолжаем уважать территориальную целостность Украины в тех границах, которые сложились после референдума в Крыму и после воссоединения Крыма с Российской Федерацией».

Лавров акцентированно излагает суть осторожной российской реакции на рискованные стратегии Вашингтона у границ России. В качестве тактического ответа это правильная позиция, имеющая несколько очевидных плюсов. Россия не позволяет США (Западу в целом) и нынешнему украинскому руководству бесконечно повышать ставки и «цену вопроса». Этот процесс происходит гораздо медленнее, чем если бы Москва жестко реагировала на все, что реально происходит сегодня на Украине. Россия сняла с себя все обязательства по отношению к Украине. В результате ситуация в украинской экономике стала беспросветной. С точки зрения демографии Украина быстро превращается в «большую Литву». Фактически России удалось «спровоцировать» внутреннюю дискуссию на Западе по поводу ситуации на Украине, что принципиально. Когда Зигмар Габриэль пытается (без особого успеха, но настойчиво) придумать формулу, позволяющую постепенно отменять санкции, он исходит вовсе не из экономических резонов. Он, как и часть (хотя меньшая) германской политической элиты, понимает, что от того, насколько еще можно восстановить отношения между Западной Европой и Москвой, зависит собственное политическое будущее Западной Европы, ее способность сохранить самостоятельность. Об этом же говорит и канцлер Австрии Себастьян Курц.

Утопия, или Как это может быть

Украинский кризис стал кульминацией напряженности, которая копилась в отношениях между Россией и Западом после холодной войны. Поэтому его разрешение – вопрос не только будущего Украины, но прежде всего состояния дел в Европе в целом. Компромисс, если его когда-то достигнут, будет похож не на Минск-2, а скорее на Хельсинки. Но без Соединенных Штатов, которые меняют систему своих приоритетов во внешней политике и для которых Старый Свет становится разменной монетой в совсем других делах.

Выполнение Минска-2 снимает остроту конфликта на востоке Украины, но не разрешает проблему Украины и всего комплекса противоречий между Европой и Россией. Пока стороны не признают сей простой факт, никакого существенного прогресса в отношениях не будет. Выполнение Минска-2 невозможно еще и потому, что в Вашингтоне понимают: после этого для них наступает «горизонт событий»: санкции надо снимать (либо подтвердить, что не в Украине дело), Крым остается в России, а проекта, чтобы «поладить», уже нет и не будет. Он выброшен в корзину вместе с незадачливым генералом Майклом Флинном. За ненадобностью.

Значит, придется опять поднимать ставки, так как никто не собирается «выпускать» Россию после «какого-то там Минска». Председатель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Джозеф Данфорд говорит в Брюсселе не об «угрозе для Украины», а об «угрозе для Европы». И связана она не с «гибридной поддержкой сепаратистов», а с «инвестициями, которые сделала Россия за последние десять лет, и можно увидеть, что нет ни одного направления в российских вооруженных силах, где за это время не произошла бы какая-то модернизация». После более чем внятного сообщения Вашингтону с демонстрацией новейших вооружений, которыми Владимир Путин уснастил послание Федеральному собранию 1 марта, настрой американцев только упрочится. 

Цель вполне объяснима: между Харьковом и Белгородом, между Донецком и Ростовом следует опустить новый железный занавес. Россию необходимо изолировать и принуждать платить «все более высокую цену» за «инвестиции в вооруженные силы». И контроль над железным занавесом должен находиться исключительно в Белом доме, комитете начальников штабов и Госдепартаменте, а никак не в Европе. Последней отводится та же роль, что и сорок-пятьдесят лет назад, но в ухудшенном варианте. Тогда и обоснование конфликта было понятно, и гарантии безопасности незыблемы, и оперативная самостоятельность в рамках альянса шире. Теперь же все словно не в фокусе, как на неудачной фотографии, что на самом деле происходит, никто прямо не говорит, и лишь одно остается неизменным: Старому Свету предлагается взять на себя максимум издержек от противостояния. 

Единственный ответ – прямая договоренность между Брюсселем, Берлином и Москвой, которая не сделает Россию и Западную Европу друзьями, но позволит стать стабильными и предсказуемыми партнерами и соседями, когда каждый знает, что можно и чего нельзя ожидать от другой стороны. Если такого соглашения не будет в ближайшие несколько лет, «окно возможностей» закроется надолго. В этом и состоит главная проблема «осторожной» политики России. Как тактика это работает, как стратегия – нет.

Договариваясь о принципах сосуществования, каждая из сторон должна пройти свою часть пути. Россия вынуждена будет пойти на «потери» в Европе, признание того, что «нейтральная зона» сильно сдвинулась на восток. Объединенной Европе (прежде всего ее исторической западной части) придется согласиться с тем, что она не сможет больше решать свои проблемы «за счет России». Такое соглашение – не мир, но перемирие. Возможно, устойчивое.

Как это может выглядеть? Дальнейшее покажется утопией, а кому-то бредом. Но, во-первых, за тридцать лет уже случилось многое из того, о чем никто кроме безудержных фантазеров и помыслить не мог. Во-вторых, тупик по вопросу европейской безопасности (его олицетворением служит украинский вопрос), в который зашли все заинтересованные стороны, рано или поздно заставит искать едва ли не революционные подходы.

Итак, де-юре Украина сохраняет все атрибуты единого и независимого государства. Де-факто на 10–15 лет объявляется переходный период, во время которого реальная власть отдается регионам, которые по существу превращаются в протогосударства. Регионов три – собственно (Центральная) Украина, Новороссия (включая Харьков) и Галичина-Волынь. ЛНР и ДНР входят в состав Новороссии. Никакого раздела «зон влияния» Россия–Европа не происходит. Внешнюю политику в пределах компетенции регионы формируют самостоятельно, в международных организациях представляют Украину по ротации.

Через 10–15 лет во всех трех частях проводится референдум, и они либо подтверждают единство Украины, либо становятся независимыми государствами де-юре. Россия и страны Евросоюза соглашаются с итогами плебисцита, в том числе при необходимости берут на себя обязательство признать новые государства.

Армия Украины превращается в силы самообороны. Стороны подписывают документ о том, что на территории Украины в ее международно признанных границах не размещаются вооруженные силы и военная инфраструктура любых иностранных государств. Украина (регионы) не может входить в военные блоки, заключать военно-политические союзы. Для изменения документа необходимо согласие всех сторон. Парламент Украины признает Крым частью России и снимает все международные ограничения в данной части.

Вступление Украины (регионов) в ЕС либо ЕАЭС возможно не ранее, чем через 25 лет. Западные украинские «лимитрофы» не входят в состав регионов и имеют особый статус. Закарпатье становится самостоятельным государством русино-карпатского народа с полным признанием прав венгерского населения и отдельным признанием прав других меньшинств. Закарпатье может быть быстро принято в Евросоюз и международные организации. На месте Сучавского уезда Румынии и Черновицкой области создается еврорегион Буковина, на который автоматически распространяются правила Евросоюза, но без формального вступления. Аналогично создается еврорегион Дунайская Федерация в составе части уезда Тулча (Румыния) и правобережных районов Одесской области. Буковина и Дунай становятся «регионами дружбы» Россия–Европа внутри Евросоюза. Россия берет на себя определенные обязательства по развитию регионов. Экономические связи России с данными территориями оговариваются специальным соглашением.

Для еврорегионов резервируется представительство в Европарламенте с учетом этнической специфики каждого из регионов. Политическое представительство и защиту интересов регионов в Еврокомиссии осуществляет Румыния. Республика Молдова восстанавливает территориальную целостность на основе постоянного военного и политического нейтралитета. Европейский союз, Румыния и Россия специально оговаривают невозможность утраты Молдавией государственной независимости. Молдавия может одновременно находиться в ассоциированном членстве в Евросоюзе и ЕАЭС.

Структуры ЕС принимают заявление по поводу ситуации в странах Балтии. Русским в Эстонии и Латвии гарантируется официальный статус для языка и сохранение (восстановление) вертикали образования на русском языке. Руководство ЕС берет на себя политическую ответственность за имплементацию данного решения.

Срок действия данного соглашения не менее 50 лет. Для чего это было бы нужно?

Первое. Стороны ликвидируют не только текущий конфликт, но и основания для будущих конфликтов на всей территории между Евросоюзом и Россией, которую на Западе относят к «серой зоне».

Второе. Аналогичное соглашение возможно по Сербии. Это может решить проблему Косово и определить параметры присоединения Сербии к ЕС (без вступления в НАТО).

Третье. Россия проходит свою часть пути к компромиссу и показывает отсутствие каких-либо односторонних намерений, которые могли бы беспокоить Европу. Молдавия и Украина официально выводятся из «зоны интересов» России на условиях, приемлемых для Москвы. Гарантируется сохранение части интересов России во всех государствах и регионах по западной части периметра.

Четвертое. Европа гарантирует нерасширение своей военной инфраструктуры на территории нынешней Украины и Молдавии, что является постоянной причиной для беспокойства России.

Пятое. Европа признает русских и русский язык неотъемлемой частью европейской идентичности. Русский язык становится официальным языком ЕС.

Шестое. Все это может создать механизм для долговременного взаимодействия России с Европой.

Что для этого нужно? Новые люди в Европе, готовые брать на себя самостоятельную политическую ответственность за собственный континент. Новые подходы. Желание договариваться. При этом понимание того, что «как раньше» уже не будет. Не получится.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634780 Владимир Брутер

После размежевания

Как достичь российско-украинского согласия?

Сергей Куделя - доцент департамента политических наук Бейлорского университета (США).

Резюме В сохранении российско-украинского антагонизма заинтересованы многие западные политики, которые видят в Украине важный плацдарм для сдерживания «ревизионистской» России. Поэтому они будут поощрять евроатлантическую риторику киевских политиков, несмотря на иллюзорность ее членства в НАТО или ЕС.

Революционные события зимы 2014 г. стали встряской для украинского политического класса, но не смогли изменить устоявшиеся правила украинской политики. Сегодня Украиной продолжают править элиты, которые приобрели капиталы, а затем и политический вес в первое десятилетие украинской независимости. Их отличает отсутствие ценностных и идеологических рамок, отношение к государству как к источнику обогащения, стремление к монополизации государственной власти и восприятие общества исключительно в качестве объекта манипуляций. Во многом фрагментация государства и экономический коллапс 2014 г. стали следствием затяжного внутриэлитного противостояния, в которое вовлеклась и часть общества. Этот конфликт активно подпитывался извне и сделал невозможным создание стойкой государственной модели, учитывающей разнообразие внутриукраинских предпочтений. Попеременная ориентация Киева на Запад и Россию обострила региональную поляризацию, усилила влияние внешних игроков и завершилась масштабным протестным всплеском.

Старые элиты сохранили власть и после революции благодаря в первую очередь значительной ресурсной асимметрии между ними и новыми политическими игроками. С высокой долей вероятности этот дисбаланс позволит им доминировать в ближайшем избирательном цикле. Однако он обещает стать последним для политического поколения 1990-х годов. Облик Украины к 2030 г. будет формироваться преимущественно теми, кто пришел в политику уже в текущем десятилетии. Событиями, которые наиболее сильно повлияли на формирование их политических воззрений, стали потеря Украиной части территорий в результате агрессии извне и разжигание военного конфликта внутри государства. Поэтому первоочередной целью для них будет восстановление Украины в границах 1991 г. или как минимум нейтрализация внешних и внутренних угроз для ее целостности. Пути, которые будут избраны для решения этих задач, определят как новый формат российско-украинских отношений, так и будущее устройство украинского государства.

Метаморфозы гибридного режима

С момента формирования украинский политический режим традиционно находится в «серой зоне», где формальные демократические процедуры и конкурентная борьба за власть сосуществуют с авторитарным контролем политических процессов и нарушением базовых гражданских свобод. До последнего времени главным препятствием к ликвидации политической конкуренции были существенные различия в региональных предпочтениях, высокий мобилизационный потенциал части общества и диверсификация ресурсов между разными финансово-политическими группировками. Попытки предыдущих украинских президентов консолидировать свое авторитарное правление приводили к открытому противодействию контрэлиты и активному общественному сопротивлению. Таким образом, ценой сохранения действующих демократических институтов становилась постоянная внутренняя нестабильность и повышенная уязвимость для внешнего вмешательства.

Если ранее такие издержки казались приемлемыми, то в условиях затяжного военного конфликта традиционные способы противодействия авторитаризму теряют привлекательность. Это создало благоприятные условия для распространения авторитарных практик. В последние четыре года на Украине системно нарушается свобода слова и собраний, ограничиваются гражданские права и политическая конкуренция, правосудие используется в политических целях. Нормой стало и безнаказанное применение силовыми органами внесудебного преследования политически неблагонадежных лиц, особенно тех, кого подозревают в сотрудничестве с сепаратистами или российскими спецслужбами. Борьба с «пятой колонной», как показало дело Михаила Саакашвили, используется и для расправы над наиболее яркими оппонентами.

Все эти нарушения широко освещаются в отчетах международных организаций, но вызывают минимальную критику западных государств. Если во времена Леонида Кучмы и Виктора Януковича похожие действия становились основанием для замораживания отношений, то Петру Порошенко удается избегать серьезных репутационных потерь. Это может повлечь за собой дальнейшую деградацию политических институтов и новые попытки добиться общественного согласия с помощью принуждения. Выборы в таких условиях окончательно потеряют значение единственного реального способа контроля общества над властью. Если это и поможет действующему президенту остаться на второй срок, то существенно усилит его личные риски при передаче власти.

Еще одним отклонением от практики предшествующих двух десятилетий является внедрение на Украине этноцентричной гуманитарной политики. Ее составляющими стали введение языковых квот в СМИ, ограничения на реализацию российской книжной продукции и дискриминационные новации в среднем образовании, направленные, по выводам Венецианской комиссии, преимущественно против русского меньшинства. Новая политика памяти основывается исключительно на националистическом нарративе, закрепленном юридически принятием «декоммунизационных законов». Статус героев признается только за теми, кто любыми способами боролся за независимое украинское государство, а весь исторический процесс подчиняется логике «национального освобождения». В таком подходе нет места не только представителям других этнических групп, но и миллионам украинцев, которые не придерживались националистической идеологии и отстаивали будущее Украины в составе других государственных образований. Навязывание эксклюзивной интерпретации истории впервые сопровождается введением уголовной ответственности за публичное несогласие с официальной догмой. Криминализация негативных высказываний в адрес участников Организации украинских националистов (ОУН) и бойцов Украинской повстанческой армии (УПА) лишает общество возможности вести открытый диалог и расширять знания об одном из наиболее трагических и противоречивых периодов истории.

Нативизм власти в гуманитарной сфере с предоставлением преимуществ «коренному» этносу прямо связан с авторитарным поворотом в политическом развитии. Демократические протесты на постсоветском пространстве были успешны лишь в тех случаях, когда оппозиции удавалось изобразить власть как угрозу национальному строительству. Этноцентризм Порошенко, несвойственный ему до прихода к власти, должен помочь предотвратить массовую протестную мобилизацию под лозунгами предательства элитами национальных интересов. Хотя антикоррупционные лозунги за время его правления стали еще более актуальными, их недостаточно для организации сколько-нибудь массового протестного движения. В то же время такая культурная политика используется еще и для разделения общества и сталкивания между собой представителей различных оппозиционных лагерей. Ее следствием является не только обострение внутренних противоречий и межэтнической нетерпимости, но и ограничение возможностей для мирного урегулирования вооруженного конфликта в Донбассе. Это, в свою очередь, обещает дальнейшее обострение напряженности в отношениях Киева и Москвы.

Внешние вызовы для Украины

С первых лет независимости украинские власти воспринимали Российскую Федерацию как основной источник военной угрозы и искали баланс в международных гарантиях безопасности. Уже в 1992 г. президент Леонид Кравчук предложил американской администрации предоставить Украине гарантии, равные по силе пятой статье Североатлантического договора, в обмен на отказ Киева от ядерного арсенала. Однако смягченные формулировки Будапештского меморандума 1994 г. лишили Киев возможности рассчитывать на военную поддержку западных государств в случае агрессии. Поэтому все украинские президенты воспринимали военно-политическое сотрудничество с альянсом как единственный доступный инструмент нейтрализации внешних угроз. Россия при этом оставалась ключевым экономическим партнером Украины и главным источником ренты для ее финансово-политических групп. Украинская «многовекторность» была, таким образом, способом получать максимум экономических дивидендов от связей с Россией и при этом минимизировать сопутствующие им издержки для национальной безопасности.

Молниеносная аннексия Крымского полуострова стала яркой демонстрацией недальновидности такой стратегии. С одной стороны, она позволила России кооптировать значительную часть украинской элиты, которая использовалась для влияния на общественное мнение в отношении ЕС и НАТО. С другой стороны, не создала каких-либо существенных рычагов обеспечения безопасности Украины за исключением преимущественно декларативного партнерства с Североатлантическим альянсом и получения символической военной помощи от США. Отказ администрации Барака Обамы от прямого вмешательства в российско-украинский конфликт в 2014 г. и даже от поставок вооружения стал горьким откровением для многих украинских политиков. В то же время активное содействие сепаратистам в Донбассе превратило Россию из потенциальной угрозы в непосредственного военного противника. И если аннексия Крыма свидетельствовала об ограниченных территориальных претензиях России, то скрытое участие российских военных в боевых действиях на стороне «ополченцев» и поддержка ею непризнанных «республик» создает более фундаментальные вызовы для украинского государства.

Первым таким вызовом является дальнейшая фрагментация Украины и ослабление государственной монополии на насилие действиями парамилитарных структур. Вторая угроза – милитаризация украинской экономики, создающая новые источники ренты для силовых органов, но препятствующая интенсивному экономическому развитию. Дальнейшая концентрация ресурсов государства в обороне означает рост бедности, ухудшение качества образования и здравоохранения, отток профессиональных кадров за рубеж. Третья угроза связана с окончательным выхолащиванием демократических институтов, ликвидацией плюрализма и установлением более жесткой формы авторитарного правления.

Угроза распада украинского государства остается главным вызовом как для украинской власти, так и для ее западных партнеров. Именно поэтому большинство антироссийских санкций были введены США и Евросоюзом лишь с началом активных военных действий в Донбассе. Одновременно с этим Вашингтон с помощью финансового рычага начал определять не только приоритеты реформ новой украинской власти, но и ее кадровую политику. Вместе с тем объемы американской помощи сектору безопасности достигли беспрецедентных для Украины масштабов. Всего с 2014 г. американцы предоставили Украине военную помощь на сумму около 1 млрд долларов. Она заключалась как в инструктаже украинских военных, так и в обеспечении их современными средствами связи и наблюдения. Это превышает объемы предоставленной Украине помощи в предыдущие два десятилетия. Недавнее решение администрации Дональда Трампа о продаже Киеву летального оружия свидетельствует о том, что Соединенные Штаты остаются основным донором Украины в сфере безопасности. В то же время существенная активизация Вашингтоном посреднических усилий в разрешении конфликта в Донбассе повышает роль США и в дипломатическом процессе, где ранее ключевыми были Германия и Франция.

Противоречия российской политики Киева

В целом новая стратегия Украины в отношении России состоит из пяти взаимосвязанных компонентов. Первым является давление на Москву с помощью сохранения и ужесточения санкционного режима странами Запада. При этом важно держать западных союзников в неопределенности по поводу военно-политических целей российского руководства, особенно в отношении стран Балтии и Центральной Европы. Второй компонент заключается в демонстративном выходе Украины из российского культурного и информационного пространства, что должно ослабить влияние Кремля на общественное мнение внутри Украины. Третьим компонентом является отказ от прямых поставок энергоносителей из России и ограничение, таким образом, возможностей Кремля не только для геополитического шантажа власти, но и для подкупа украинской политической элиты. Четвертый компонент – замораживание двустороннего политического диалога и проведение встреч на высшем уровне только при участии западных союзников. При этом круг затрагиваемых на таких встречах тем ограничивается главным образом вопросами восстановления территориальной целостности украинского государства. Пятый компонент – дискредитация России на международной арене как государства-агрессора и подрыв ее репутации с помощью международно-правовых исков, информационных кампаний и гражданских акций.

Каковы конечные цели этой стратегии? В первую очередь это повышение издержек Кремля, связанных с дальнейшим вмешательством в дела Украины, до уровня, когда России станет выгоднее уважать ее территориальную целостность. Другая цель – демонстрация маловероятности разделения или ликвидации украинского государства, находящегося под западным патронатом. Это должно сделать нерациональной любую попытку расшатать украинское государство.

Однако, провозглашая вступление в НАТО своей «путеводной звездой», президент Порошенко одновременно увеличивает уровень долгосрочных угроз для России, исходящих от независимой Украины. Этим он нивелирует собственные попытки заставить Кремль переоценить выгоды от дальнейшего военного вмешательства в Донбассе. Стратегическая несостоятельность такой политики была отмечена даже американскими исследователями, указавшими на выгодность получения Украиной нейтрального статуса для снижения напряженности вокруг украинского вопроса по оси Запад-Восток. И все же курс на вступление в альянс является безальтернативным с точки зрения действующего украинского руководства.

Таким образом, Украина будет сохранять стратегическую уязвимость в отношениях с Россией, которую невозможно преодолеть с помощью западных военных инструкторов или поставок американского оружия. В то же время перспективы урегулирования конфликта в Донбассе оказываются зависимы от состояния российско-американских отношений, которые уже вошли в стадию «второй холодной войны». Об этом свидетельствует и новая оборонная стратегия Пентагона, определяющая «долгосрочную стратегическую конкуренцию» с Россией и Китаем как главный вызов национальной безопасности и благополучию США. В результате Украина рискует стать заложницей большого геополитического противостояния, в котором ей будет отведена незавидная роль «вечной жертвы». Поддержка такого курса приведет к окончательному разрыву с Москвой, сохранению неразрешенных территориальных конфликтов и закреплению Украины в сфере неформального западного покровительства без твердых гарантий безопасности.

Все это может обернуться катастрофическими последствиями как для долгосрочных двусторонних отношений, так и для региона в целом. Главным риском видится постепенное разрастание зоны военного конфликта за пределы Донбасса и дальнейшая дестабилизация на разных участках российско-украинской границы. Такая эскалация окончательно превратит Украину в территорию опосредованного военного противостояния России и Соединенных Штатов и очаг нестабильности в регионе. Украина также лишится возможности устойчивого экономического развития, что гарантирует ей ранг беднейшей страны Европы. Это, в свою очередь, делает перспективы вступления в Евросоюз в ближайшее десятилетие еще более призрачными.

В то же время поддержание тлеющего конфликта с крупным соседним государством соответствует интересам украинской элиты, оправдывая экономическую отсталость, ограничение гражданских свобод и преследование оппонентов. Незавершенность конфликта также позволяет исключить из избирательного процесса значительную часть граждан, наиболее оппозиционно настроенных к действующему режиму. Для общества же цена дальнейшего противостояния измеряется не только потерянными жизнями, но и усугублением внутренней нетерпимости, деградацией социальных сфер, ростом преступности и оттоком человеческого капитала за рубеж.

Принципы новой разрядки

Хотя предпосылок для восстановления российско-украинских отношений еще не создано, уже можно определить контуры политики «разрядки». Она сводится к пяти принципам, которые должны обеспечить устойчивость двусторонних отношений.

Во-первых, признать общность интересов безопасности двух стран и отказаться от использования силы для решения двусторонних проблем. Это позволит не только избежать каких-либо действий, ущемляющих или подрывающих безопасность другой стороны, но и сделать шаги, направленные на достижение обоюдного доверия. Асимметрия силового потенциала между Украиной и Россией означает, что существенный ущерб российским интересам Киев может нанести лишь в союзе с третьими странами. Именно поэтому заявления украинского руководства о стремлении вступить в НАТО усугубляют проблему безопасности и препятствуют мирному разрешению конфликта в Донбассе. Очевидно, что восстановление доверительных отношений с Москвой требует от Украины принятия статуса нейтрального государства при сохранении приверженности курсу на вступление в Европейский союз. В то же время пересмотр Киевом евроатлантических устремлений невозможен, пока Россия сохраняет военное присутствие на части территории Украины. Это означает, что урегулирование отношений в сфере безопасности потребует одномоментных взаимных уступок, закрепленных многосторонними договоренностями.

Вторым принципом должен стать отказ от использования торгово-экономических связей в политических целях. Дальнейшая интеграция Украины в экономическое пространство ЕС обещает новые выгоды и для российских компаний на украинском рынке. Она создает благоприятные условия не только для реализации продукции, но и для инвестиций, обмена передовыми технологиями и экономического партнерства как с украинскими, так и с европейскими компаниями. Однако российские производители уже не смогут претендовать на гегемонию и будут конкурировать за украинского потребителя на равных условиях с компаниями других стран. При этом они должны отказаться от политического давления или финансирования отдельных партий и общественных организаций. России также следует признать как данность отсутствие Украины в евразийских интеграционных проектах и искать способы взаимовыгодного экономического сближения, уважая европейский выбор Киева.

Третьим принципом должен быть свободный доступ к информационному, культурному и образовательному пространству двух стран, свобода трансграничного передвижения граждан, а также обеспечение прав религиозных общин, связанных с материнскими церквями в России или на Украине. Дискриминационные практики в гуманитарной политике двух государств будут неизменно возрождать противоречия, нарушающие стратегическую стабильность отношений. Таким образом, Киеву следует вернуться к инклюзивной политике, гарантирующей соблюдение культурных прав и удовлетворение образовательных потребностей русского меньшинства, а также значительной части русскоязычных граждан. Равное уважение к идентичности и исторической самобытности региональных общин со стороны центральной власти является непременным условием для поддержания мира в Донбассе. Хотя сейчас эти цели труднодостижимы, прогресс в урегулировании вопросов безопасности будет способствовать пересмотру Киевом этноцентричной политики и возобновлению гуманитарного сотрудничества.

Четвертый принцип основывается на утверждении плюрализма в вопросах исторической памяти и стремлении к примирению вокруг наиболее спорных вопросов общей истории двух народов. Это касается событий не только минувших столетий, но и новейшей истории, в первую очередь революционных протестов в Киеве, аннексии Крыма и вооруженного конфликта в Донбассе. Необходимым условием успеха новой политики памяти будет отказ от ограничения общественных дискуссий на исторические темы или попыток навязать «единственно правильный» нарратив регионам и этническим группам с разным историческим опытом. Особенно важны для межгосударственных отношений символические шаги политиков и общественных деятелей двух стран по примирению и взаимному прощению. Как свидетельствуют сложности украинско-польского исторического диалога, после столетий противоборства поиск взаимопонимания обещает быть долгим и болезненным процессом. Принятия неизбежности различий во взглядах на некоторые события истории может быть достаточно для того, чтобы они не препятствовали общему будущему.

Наконец, пятым принципом должна стать деперсонализация сотрудничества с помощью создания постоянных институтов взаимодействия как на государственном (через отдельное министерство или специальные комиссии), так и на общественном и региональном уровнях. Такой диалог должен способствовать установлению доверия, разрешению оставшихся противоречий и быстрому реагированию на появление спорных вопросов. Создание ряда коммуникационных площадок с широким общественным представительством поможет деполитизировать отношения, вывести их из зависимости от отдельных личностей в руководстве двух стран и ограничить влияние провокационных и подрывных элементов с обеих сторон.

Сценарии для Украины

Очевидно, что главными препятствиями на пути восстановления двусторонних отношений остаются конфликт в Донбассе и территориальный спор вокруг Крыма. За ними кроются разногласия в более широких геостратегических вопросах по поводу способов обеспечения безопасности двух стран. Без скорого прогресса в решении спорных проблем появятся новые препятствия, преодолевать которые будет куда сложнее.

Одним из них может стать дальнейший авторитарный реверс украинского политического режима, особенно если ему будет сопутствовать приход к власти национал-радикалов из ультраправых сил. Хотя их электоральная поддержка остается низкой, лидеры этих партий пользуются покровительством высших лиц в государстве и беспрепятственно формируют широкую сеть парамилитарных группировок по всей стране. Их постепенное слияние с правоохранительными структурами позволит остановить уличные выступления в случае отмены или фальсификации выборов. Уже сейчас они делают ставку на силовое навязывание обществу новой националистической повестки под лозунгом установления «украинского порядка». Даже если поддержка Украины Западом сократится, такое развитие событий неизменно повлечет эскалацию российско-украинского конфликта. Таким образом, национал-авторитарный режим на Украине создаст для Кремля новые риски. Главным из них является провоцирование Москвы на начало открытых военных действий, что может привести к новым санкциям, существенным экономическим потерям, более активному военному вмешательству США и политической дестабилизации внутри России.

Другой сценарий предполагает сохранение гибридного режима, при котором политический плюрализм поддерживается борьбой олигархических группировок, а демократические институты выполняют роль ширмы для элитных сделок по разделу ренты. Именно такой режим был наиболее удобен Кремлю на протяжении двух десятилетий украинской независимости. Он позволял использовать внутренние противоречия и продажность украинских политиков для продвижения своих интересов. Однако в новых условиях большая часть элиты переориентировалась на Запад, а ограничение двусторонних экономических связей снижает возможности для коррупционных сделок. Поскольку антироссийская риторика стала единственным способом сохранения власти, гибридный режим будет способствовать углублению существующих противоречий и препятствовать мирному разрешению конфликта.

При третьем сценарии смещение действующей власти будет сопровождаться переходом к парламентской форме правления и консолидацией ключевых демократических институтов. Именно такая трансформация поможет ликвидировать систему, в которой «победитель получает все» и затем становится доминирующим игроком на весь срок правления. Ее целью будет создание консоциональной модели распределения исполнительной и законодательной власти между политическими силами, представляющими интересы разных этнокультурных групп и регионов. При этом часть полномочий центральной власти делегируется региональным общинам, которые получат эксклюзивные компетенции не только в экономической, но и в гуманитарной сферах. Эта модель представляет собой приемлемую альтернативу «федерализации», в которой многие на Украине видят угрозу распада государства. Она позволит сбалансировать предпочтения разных групп избирателей и привлечь их к процессу управления на всех уровнях. Такая модель также создаст институционную основу для реинтеграции Донбасса на равных условиях с другими регионами и откроет возможности для более широких договоренностей между Москвой и Киевом.

Первые шаги к согласию

Последние четыре года российская политика по отношению к Украине воспринимается украинским обществом как реализация доктрины «ограниченного суверенитета», отказывающая стране в праве самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Это отражается на отношении к российскому государству в целом. Только 18% украинцев в конце 2017 г. признавались в теплых чувствах к России. В то же время в сознании рядового россиянина Украина твердо ассоциируется с враждебным американским влиянием. Почти треть респондентов в РФ (29%) в декабре 2017 г. назвали ее врагом, поставив на второе место среди неприятельских государств сразу следом за США. Такие настроения подпитываются официальной пропагандой двух стран и создают крайне негативный фон для любых попыток начать российско-украинское примирение. В сохранении антагонизма заинтересованы и многие западные политики, которые видят в Украине важный плацдарм для сдерживания «ревизионистской» России. Поэтому они будут поощрять евроатлантическую риторику киевских политиков, несмотря на иллюзорность ее членства в НАТО или ЕС.

В таких условиях инициатива возобновления более содержательного диалога может исходить только от Москвы. Первыми признаками такой готовности с ее стороны будет изменение информационной политики официальных СМИ, направленной сейчас на дискредитацию украинского государства и противопоставление разных частей украинского общества. Одним из способов демонстрации Россией доброй воли станет освобождение около полусотни украинских заключенных, осужденных по политическим причинам. Это может дать толчок к достижению компромисса по вопросам размещения миротворческой миссии ООН и установлению временного международного контроля над территориями, подконтрольными сепаратистам.

С началом урегулирования конфликта в Донбассе оба государства должны расширить повестку переговорного процесса, направленного на поиск формулы обеспечения взаимной безопасности и принципов построения долгосрочных отношений. Хотя быстрое разрешение проблемы статуса Крыма маловероятно, англо-ирландское соглашение 1985 г. служит примером начала урегулирования отношений без окончательного решения спорных территориальных вопросов. При этом обе стороны могут существенно облегчить поиск компромисса. Одним из таких способов является прекращение российскими властями преследований активистов крымско-татарской общины и амнистия Украиной части заключенных, осужденных по «сепаратистским» статьям. Для дальнейшего укрепления доверия стороны могут создать механизмы двустороннего мониторинга соблюдения прав человека в Крыму и Донбассе. Переговорному процессу должно сопутствовать и сотрудничество по восстановлению экономической и социальной инфраструктуры Донецкой и Луганской областей. Для придания переговорам большей легитимности к ним можно привлечь представителей крупных политических сил с фракциями в парламенте. Очевидно, что ключевым вопросом после заключения нового российско-украинского договора будет предоставление гарантий его выполнения. Именно для подкрепления таких гарантий договор должен быть одобрен на референдумах в двух странах, а его главные принципы должны получить конституционное закрепление.

Реализация всех шагов по примирению и сближению потребует многих лет и, вероятнее всего, сможет увенчаться успехом только после смены поколений в управленческой элите двух стран. Впрочем, это не делает решения действующих политиков менее значимыми или судьбоносными. Именно они в конечном итоге могут заложить фундамент для достижения согласия или же еще больше запутать клубок российско-украинских противоречий.

Украина. Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634774 Сергей Куделя

СМИ узнали о готовящемся заявлении G7 в жестком тоне в отношении РФ.

 Итоговое заявление совещания глав МИД G7 в Торонто будет выдержано в жестких тонах в отношении внешней политики России, в частности, по вопросам Сирии и Украины, сообщают СМИ со ссылками на собственные информированные источники. В то же время, говорится в сообщениях, министры отметят необходимость оставить открытыми двери для возможного сотрудничества с РФ в ряде важных международных проблем.

"Тон заявления будет жестким в связи с теми действиями, которые Россия уже предприняла. В то же время в нем должно быть понятно, что двери (для сотрудничества - ИФ) открыты. Если вы (русские - ИФ) хотите, чтобы к вам относились как к великой державе, то работайте вместе с нами", - заявил один из источников.

Глава МИД Германии Хайко Маас, в частности, призвал Россию оказать помощь в урегулировании сирийского кризиса.

"Мы знаем, что сирийский конфликт нельзя решить без российского участия. Но взамен нужны конструктивные предложения", - сказал он журналистам.

Источники сообщают, что на совещании не планируется обсуждать вопросы новых санкций против России, однако эта тема может возникать в процессе двусторонних встреч.

МИД Канады накануне министерской встречи отметил в своем сообщении в твиттере: "Министр Христя Фриланд и главы МИД "семерки" подтвердили свое уважение международного порядка, основанного на правилах, включая территориальный суверенитет. Санкции, наложенные на Россию в связи с ее неприемлемыми действиями в отношении Украины, будут продолжать действовать".

Министр иностранных дел Украины Павел Климкин, который будет приглашен на некоторые заседания в ходе работы совещания, в интервью канадским СМИ декларировал, что "совместная борьба с Украиной даст демократическому сообществу больше понимания усилий России по дестабилизации западного мира".

После неформальной встречи министров "семерки", устроенной главой канадского МИД, Павел Климкин заявил, что главы МИД "семерки" на переговорах в Торонто воспринимают Украину как неотъемлемую часть свободного мира.

"Спасибо Христе Фриланд и всем министрам ИД стран G7 за дружескую беседу. Обсудили оккупированные Крым и Донбасс. Украину воспринимают как неотъемлемую часть свободного мира, общего демократического пространства. Наши партнеры по G7 атаку на Украину видят как атаку на этот свободный, демократический мир", - написал он в своем твиттере в воскресенье вечером.

Помимо России на встрече планируется обсудить усилия по денуклеаризации Корейского полуострова, ситуацию в Сирии и в ближневосточном регионе, а также палестино-израильский конфликт.

Кроме того, министры намерены затронуть такие темы, как противодействие терроризму, в том числе в киберпространстве, и нераспространение оружия массового поражения.

"Большая семерка" выступила за сохранение антироссийских санкций.

Государства "Большой семерки" выступают за сохранение санкций, введенных за "неприемлемые действия России на Украине", говорится в Twitter канадского МИД.

"Министр Фриланд (глава МИД Канады. — Прим. ред.) и другие главы МИД "Большой семерки" подтвердили общую приверженность мировому порядку, основанному на нормах международного права, в том числе по вопросу территориальной целостности. Ограничительные меры в отношении России за неприемлемые действия на Украине сохранятся", — говорится в сообщении.

Представители G7 также выразили единую позицию по украинскому вопросу и договорились оказывать поддержку Киеву.

Отношения России и западных стран ухудшились на фоне украинского кризиса и возвращения Крыма в состав России. Запад обвинил Москву во вмешательстве во внутренние дела Украины и ввел санкции.

Крым стал российским регионом в 2014 году по итогам референдума. Украина по-прежнему считает полуостров своей, но временно оккупированной территорией. По словам Владимира Путина, вопрос Крыма "закрыт окончательно".

Переговоры "Газпрома" с "Нафтогазом" о расторжении контрактов закончились без результата.

ПАО "Газпром" в пятницу направило в Стокгольмский арбитраж документы для расторжения контрактов c НАК "Нафтогаз Украины" на поставку газа и его транзит через территорию республики.

Как замечает управление информации "Газпрома", переговоры на этот счет с "Нафтогазом Украины" к результату не привели.

В связи с этим председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер сказал журналистам: "Газпром" готов вести переговоры с НАК "Нафтогаз Украины" о транзите газа после 2019 года. Однако Украина должна обосновать экономическую целесообразность транзита через свою территорию".

Стокгольмский арбитраж 28 февраля 2018 года принял решение по арбитражному разбирательству по транзитному контракту. "Это решение нарушило баланс интересов ПАО "Газпром" и НАК "Нафтогаз Украины" по контрактам на поставку и на транзит газа", - комментируют в "Газпроме".

5 марта "Газпром" официально уведомил "Нафтогаз Украины" о начале процедуры расторжения контрактов в Стокгольмском арбитраже и предложил приступить к предусмотренным контрактами переговорам для поиска взаимоприемлемого решения.

4 апреля истек срок для переговоров по контракту на поставку (30 дней с момента возникновения спора или разногласия), 19 апреля - по транзитному контракту (45 дней).

Два арбитражных спора "Газпрома" с "Нафтогазом" длились в Стокгольмском арбитраже больше трех лет: суд о долгах за газ - с июня 2014 года по декабрь 2017 года, по контракту на транзит - с октября 2014 года по февраль 2018 года. А до конца срока действия контрактов (транзитного и поставочного) остается меньше двух лет (до конца 2019 года).

Мировое производство соевых бобов в 2017/18 МГ сократится на 10 млн. тонн - прогноз

Согласно последним оценкам экспертов Oil World, мировое производство соевых бобов в 2017/18 МГ составит 338 млн. тонн, что на 10,2 млн. тонн уступит показателю предыдущего сезона (348,2 млн. тонн).

В частности, снижение урожая масличной будет обусловлено, прежде всего, сокращением ее производства в Аргентине до 37 млн. тонн, что на 32% (на 17,6 млн. тонн) уступит показателю 2016/17 МГ (54,6 млн. тонн), по причине крайне засушливых погодных условия в стране. При этом, к 18 апреля по результатам уборки 40% запланированных площадей урожайность аргентинской масличной в среднем на 26% ниже показателя в предыдущем сезоне.

Снижение уровня производства масличной эксперты также прогнозируют в Парагвае – до 9,7 млн. тонн против 10,3 млн. тонн в 2016/17 МГ.

В то же время, ожидается увеличение данного показателя в США и Бразилии в 2017/18 МГ. Как уточняется, урожай сои в Бразилии в текущем МГ может достигнуть 116,5 млн. тонн, что на 2,4 млн. тонн выше уровня предыдущего МГ и на 21 млн. тонн показателя 2015/16 МГ. Производство сои в США в 2017/18 МГ ожидается на уровне 119,5 (+2,6; +12,6) млн. тонн.

Кроме того, также несколько увеличится урожай масличной в Китае – до 16,6 (11,7) млн. тонн, Канаде – до 7,72 (6,55) млн. тонн, России – до 3,62 (3,14) млн. тонн и ЕС – до 2,63 (2,46) млн. тонн.

В Украине в 2017/18 МГ аналитики прогнозируют сокращение данного показателя до 4,34 (4,5) млн. тонн.

По итогам января-марта т.г. цены реализации зерновых и зернобобовых культур в Украине выросли на 9% в сравнении с аналогичным периодом годом ранее.

При этом средняя цена реализации 1 тонны пшеницы в указанный период возросла на 9,2% – до 4321,3 грн., ячменя – на 22,4%, до 4376,3 грн, кукурузы – на 9,2%, до 4129,4 грн.

Средние цены реализации масличных культур в январе-марте возросли на 5,3%.

В частности, рост цен на семена подсолнечника составил 4,8% - до 9609,8 грн. за 1 тонну, на семена рапса – 20,9%, до 13122 грн/т, на соевые бобы – 3,7%, до 10106,9 грн/т.

В январе-марте Николаевский порт увеличил перевалку зерна на 28%

По итогам января-марта 2018 года Николаевский морской порт перевалил 2,74 млн тонн зерна, что 28,3% больше по сравнению с аналогичным периодом годом ранее.

Как передает "ПроАгро" со ссылкой на данные АМПУ, объемы перегрузки масла в Николаевском порту за первых три месяца текущего года составили 682,5 тыс. тонн, что соответствует аналогичному периоду 2017 года.

Перевалка химических и минеральных удобрений за отчетный период составила 79,42 тыс. тонн, что на 176% больше, чем за январь-март прошлого года.

Напомним, что по итогам 2017 года Николаевский морской порт перевалил 9,1 млн тонн зерна, что 0,2% больше по сравнению с аналогичным периодом годом ранее.

В «нерушимой поддержке» заверяют, но тарифы на газ повышают.

И. о. госсекретаря США призвал Украину увеличить газовые тарифы до паритетного уровня по отношению к импорту.

И. о. госсекретаря США Джон Салливан на встрече с министром иностранных дел Украины Павлом Климкиным призвал украинские власти поднять тарифы на газ, а также создать антикоррупционный суд, сообщила журналистам начальник пресс-службы Госдепартамента Хезер Науэрт. По ее словам, Салливан призвал Украину удвоить свои усилия по проведению реформ и выполнению программ Международного валютного фонда, приняв закон о создании действительно независимого антикоррупционного суда и увеличив газовые тарифы до паритетного уровня по отношению к импорту.

Беседа Салливана и Климкина прошла в Торонто на полях министерской встречи стран G7. И. о. госсекретаря заверил своего коллегу в «нерушимой поддержке» со стороны США украинского суверенитета и территориальной целостности страны.

Документы на расторжение контрактов с «Нафтогазом» отправлены.

«Газпром» направил в Арбитражный суд Стокгольма документы для расторжения с «Нафтогазом Украины» контрактов на поставку газа и его транзит через территорию республики.

«Газпром» направил в Арбитражный суд Стокгольма документы для расторжения с «Нафтогазом Украины» контрактов на поставку газа и его транзит через территорию республики, поскольку переговоры не принесли результата, говорится в сообщении российского газового холдинга.

По словам главы правления «Газпрома» Алексея Миллера, холдинг готов провести переговоры с «Нафтогазом» о транзите после окончания текущего контракта в 2019 году, однако Украина должна обосновать экономическую целесообразность транзита через свою территорию.

Переговоры о расторжении контрактов на поставку и транзит газа «Газпром» и «Нафтогаз» начали в конце марта.

Между «Газпромом» и «Нафтогазом» действуют два контракта – о поставках газа на Украину и о его транзите через территорию республики в Европу. Оба были подписаны в 2009 году и действуют до конца 2019 года. Однако с 2012 года «Нафтогаз» перестал полностью выбирать законтрактованный объем, а с ноября 2015 года Киев вообще не закупал российский газ, заменив его реверсным газом из Европы. «Газпром», в свою очередь, не прокачивал через Украину договоренный объем газа. В 2014 году компании начали судебные разбирательства по обоим контрактам.

В декабре 2017 года Стокгольмский арбитраж подтвердил долг «Нафтогаза» перед «Газпромом» в $2 млрд за поставки газа в 2013-2014 годах, хотя «Газпром» требовал взыскать $3,4 млрд. В феврале 2018 года Стокгольмский суд вынес решение по транзитному договору, оставив прежними обязательства «Газпрома» – 110 млрд кубометров в год. Российская компания также должна доплатить «Нафтогазу» $2,56 млрд за недопоставку объемов по транзиту.

В марте «Газпром» вернул «Нафтогазу» предоплату за мартовские поставки и уведомил украинскую компанию о начале процедуры расторжения контрактов. Процесс может занять 1,5-2 года. Как заявил Миллер, суд, руководствуясь двойными стандартами, принял асимметричные решения, что существенно нарушило баланс интересов сторон по соглашениям.

«Нафтогаз Украины» решил ждать решения суда по вопросу расторжения контрактов. «Отправить документы недостаточно «для расторжения». Ждем новых встреч в Стокгольме», – сообщила компания в фейсбуке, подчеркнув, что контракты не предусматривают возможности прекратить их действие в одностороннем порядке. «Действующие контракты заканчиваются вместе с 2019 годом. Досрочно их действие может быть приостановлено только с согласия обеих сторон или по решению арбитража», – говорится в сообщении пресс-службы «Нафтогаза». Компания считает, что оспаривание арбитражных решений «не останавливает их действие» и что «Газпром» «по-прежнему должен $2,56 млрд».

Национальное антикоррупционное бюро Украины подозревает советника Петра Порошенко Виктора Назаренко в незаконном обогащении. Об этом сообщает 112.ua со ссылкой на материалы дела Соломенского райсуда Киева.

Назаренко подозревают в хранении полученных незаконным путем средств на подставных счетах.

"В течение 2015-2016 годов на ЛИЦО_4 (Назаренко) и членов его семьи было оформлено право собственности на ряд объектов недвижимого имущества, общая рыночная стоимость которых составляет около 17,5 млн гривен", — сообщается в материалах дела.

Согласно документам, члены семьи Назаренко за последние два года приобрели девять объектов недвижимости.

Ранее главный редактор украинского журнала "Новое время" Виталий Сыч заявил о давлении на него после публикации материала о коррупционных схемах чиновников Украины, в которых якобы участвовал и депутат Верховной рады Сергей Пашинский.

Возможный выход Украины из органов СНГ не пойдет на пользу ни ей, ни другим странам Содружества, заявил в понедельник глава Исполкома СНГ Сергей Лебедев.

"Естественно, мы обратили внимание на заявление президента Украины (Петра) Порошенко с поручением правительству рассмотреть вопросы возможности выхода из СНГ. Но это пока только поручение – рассмотреть такую возможность. Какое примет решение правительство и какие рекомендации будут даны – мы еще подождем. Естественно, эта тема на слуху в странах СНГ, и я могу сказать, что большинство экспертов… склоняются к тому, что такой выход не был бы на пользу ни Украине, ни другим странам Содружества", — заявил Лебедев журналистам.

Ранее президент Украины Петр Порошенко заявил, что поручил кабинету министров начать процедуру официального выхода Украины из учредительных органов СНГ и "окончательно закрыть" украинское представительство при соответствующих институтах в Минске.

Позиции Петра Порошенко шатаются все сильнее. Запад шлет ему недвусмысленные сигналы, а украинские политики готовятся к смене власти.

В Киеве ходит слух, что Запад хотел бы поменять власть на Украине. Многие подметили, что недавно официальные лица в Вашингтоне встретились со сторонниками "Народного фронта", при том, что "Блок Петра Порошенко" там никак не был представлен. Как считает депутат Верховной рады Вадим Рабинович, то, что людей президента там не было, может говорить только об одном: Запад хочет смены власти.

Президентские выборы на Украине должны состояться меньше, чем через год, а нынешний президент пока не может похвастаться значимыми успехами. Войну не остановил, жизнь населения не улучшил, во внешней политике завел страну в тупик. Рекорды разве что со знаком минус: социальная сфера страны постепенно приходит в упадок, пока лично Петр Порошенко продолжает богатеть и кататься по Мальдивам.

А раз в бюджете денег нет, рассчитывать он может только на помощь извне. Максимально усложнив условия внешней торговли и рассорившись с крупнейшим партнером – Россией, – украинский президент продолжает просить денег у США и Евросоюза.

Палата представителей конгресса США согласилась в этом финансовом году снова материально помочь Украине: выделяет 620,7 миллиона долларов, включая 200 – на военно-техническую помощь. Порошенко в ответ рассыпался в благодарностях и увидел в этом беспрекословную поддержку его курса. Впрочем, реальность заставляет в этом сомневаться. Пока президент сотрясает воздух фразами, которые всем уже давно приелись, в Вашингтон ездят люди Яценюка – а именно он был вполне перспективной фигурой, когда еще в майданные времена на Западе обсуждали конструкцию украинской власти.

Так что чем ближе выборы, тем более шаткой становится позиция Петра Порошенко. Даже если он будет баллотироваться, вряд ли он сможет заручиться внушительной поддержкой граждан: ему недостает реальных положительных результатов работы, и на одной харизме, даже если бы она у него была, в таких условиях далеко не уехать.

Впрочем, даже если Порошенко решит цепляться за власть до конца, вряд ли он сможет что-то противопоставить нежеланию Запада. В крайнем случае, его просто сместят – он по себе знает, что опыт майданов и смены власти у Запада есть.

Автор Мария Балябина, радио Sputnik

В Константинопольском патриархате рассмотрели просьбу президента Украины Петра Порошенко об отдельной церкви и заявили, что изучат этот запрос вместе с другими православными церквями.

В УПЦ МП раскритиковали Порошенко за призыв создать независимую церковь

При этом, как сообщил РИА Новости близкий к Вселенскому патриархату источник, Украина не получит автокефалии, поскольку вопрос будет обсуждаться с участием Русской церкви, а для принятия решения необходимо единогласие.

"Вселенский патриархат, по божественным и священным канонам и многовековому церковному порядку и традиции, с учетом мировой православной церкви и ответственности за всеправославное единство, святого крещения в Константинополе православного украинского народа, подробно рассмотрел вопрос о церковной ситуации на Украине, как это было и на предыдущих синодах, принял запрос о предоставлении автокефалии от части священнослужителей и политических деятелей, представляющих несколько миллионов православных украинцев", — сообщается в пресс-службе патриархии.

Также в Константинопольском патриархате уточнили, что обсуждение вопроса о предоставлении УПЦ автокефалии состоялось 19 и 20 апреля.

"(Вселенский патриархат. — Прим. ред.) решил по этому запросу быть в тесном общении с другими сестринскими православными церквами для их информирования и координации", — значится в тексте.

Просьба об автокефалии

Девятого апреля президент Украины Петр Порошенко во время посещения Фанара обратился к вселенскому патриарху Варфоломею I с просьбой сделать Украинскую православную церковь Киевского патриархата автономной или автокефальной, что могло бы позволить создать на Украине единую поместную православную церковь. Семнадцатого апреля, украинский лидер вновь обратился к Варфоломею I с этой же просьбой.

До этого в 2016 году до Всеправославного собора на Крите украинские депутаты просили рассмотреть их обращение, но его отказались включать в повестку дня.

Незадолго до обращения Порошенко с просьбой, третьего апреля, президент России Владимир Путин и константинопольский патриарх провели телефонную беседу, в которой российский лидер выразил священнослужителю признательность за постоянно оказываемую поддержку единству православного мира. В свою очередь Варфоломей I пообещал, что "Вселенский патриархат будет и впредь выполнять свою координирующую роль в пользу общеправославного единства".

Ряд экспертов уверены, что патриарх Варфоломей I стремится сохранить единство всей Православной церкви и не станет делать что-либо опасное для единства православия, тем более после таких заявлений Путину. Односторонние действия без согласия Москвы (паства Русской церкви — самая многочисленная среди православных церквей, около половины всех православных планеты) означали бы схизму, считают специалисты.

Тем не менее, в воскресенье украинский президент заявил, что Константинопольский патриархат якобы приступает к проведению процедур, необходимых для предоставления автокефалии Украинской православной церкви.