Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россия упростит безвизовый режим для иностранных туристов, но c хитрым условием

Министерство культуры предлагает разрешить безвизовое пребывание на территории России в течение трех суток туристам из 20 стран. Это такие страны как Франция, Германия, Польша, Великобритания и Северная Ирландия, Нидерланды, Швеция, Италия, Испания, Швейцария, Австрия, Бельгия, Финляндия, Греция, Канада, Австралия, Япония, Южная Корея, США и Сингапур.

Но чтобы стать таким счастливчиком зарубежным туристам мало прибывать в один из 11 российских аэропортов. Среди этих аэропортов столичные «Шереметьево», «Домодедово» и «Внуково», а также петербургский «Пулково», аэропорты Калининграда, Хабаровска, Владивостока, Казани, Екатеринбурга, Новосибирска и Сочи.

Но одним из требований, для предоставления безвизового трехсуточного пребывания, является наличие у иностранного туриста авиабилета, причем исключительно российской авиакомпании. Кроме того требуется гостиничная бронь и полис медицинского страхования.

«Основанием для безвизового пребывания пассажира на территории Российской Федерации является наличие у него авиабилета российского перевозчика с подтверждённым временем отправления в пункт государства назначения не позднее 72 часов с момента въезда пассажира на территорию Российской Федерации», - говорится в документе ведомства.

Удивительно, что в документе не прописано законодательно еще то, в какие российские гостиницы требуется бронь, а также через какой именно аэропорт должны въезжать в Россию, желающие ее посетить. Например, через Сочи или Владивосток.

Сейчас данный документ находится на рассмотрении в Государственной думе. Вступить в силу он должен в следующем году.

Напомним, что касательно вопросов виз для приезжающих в Россию туристов из других стран, глава Ростуризма Александр Радькова в свое время отметил, что для развития туризма в Россию и из нее необходимо снижать визовые барьеры. «Виза не может быть мотивацией, это препятствие. И мы должны устранять препятствия», - заявил Радьков на встрече с журналистами в сентябре этого года. После чего он озвучил планы о введении 72-часового безвизового режима для транзитных авиапассажиров.

Риск оказаться на больничном после появления в семье второго ребенка для женщин более чем в два раза выше, чем для мужчин. Самый большой риск больничных, как оказалось, у женщин равноправных и занимающих на работе более высокие позиции, чем их мужья.

Таковы результаты нового анализа данных страховых касс Швеции, сравнивших количество больничных у женщин и мужчин.

Ранее представлялось, что разница в числе больничных между мужчинами и женщинами резко возрастает после появления первого ребенка в семье.

Теперь оказывается, что после второго ребенка эта разница возрастает еще больше. Особенно в первые два года после рождения второго ребенка:

- Вероятнее всего, что общее бремя вкладываемого труда достигает пика, когда в семье двое маленьких детей, - говорит Лаура Хартман/ Laura Hartman, глава группы анализа Государственной страховой кассы Швеции.

То, что женщины чаще уходят на больничный, чем мужчины, было известно и раньше. На этот раз были проанализированы все больничные дни тех, кто стал родителями, начиная с 2005 года по 2008 год.

Обычно предполагалось, что женщины выходят на больничный (в том числе по уходу за больным ребенком) из-за того, что они чаще работают не на полную ставку, на более низкооплачиваемых работах, а поэтому семье просто выгоднее, когда мужчина (с более высокой зарплатой) продолжает ходить на работу, а жена остается дома. Теперь же оказалось, что женщины, которые работают столько же, сколько и их мужья, а нередко и зарабатывают больше, всё равно чаще уходят на больничный:

- Это довольно сложная ситуация, где объединяются требования и со стороны работы, и собственного отношения к работе, и требования дома, и требования со стороны окружения, и требования, которые женщина предъявляет сама к себе, - поясняет Лаура Хартман/ Laura Hartman.

Далеко не все результаты поддаются объяснению. Непонятно, например, почему женщины, у которых вообще нет детей, всё равно чаще мужчин выходят на больничный.

Или, например, то, что даже равноправные в семье женщины, занимающие более высокие позиции на службе, чем их мужья, всё равно чаще идут на больничный:

– Таких женщин немного, эта группа маленькая, но к ней стоит присмотреться поближе, - считает Лаура Хартман.

Сами мамы, с которыми репортер редакции новостей "Эхо"/ Ekot Шведского радио беседовал на одной из детских площадок Стокгольма, объясняют подверженность болезням тем, что груз обязанностей на работе и дома слишком велик, и женщины не могут нести его до бесконечности: трудно совмещать карьеру и семью, стрессовые ситуации ведут к более частой заболеваемости, делятся они.

Описанную ситуацию считает проблематичной министр по вопросам социального страхования Ульф Кристерссон/Ulf Kristersson:

– Я думаю, что можно сделать такой вывод: если от женщин ожидается такая же доля ответственности в работе, то мужчины должны взять на себя равную долю ответственности за дом и детей, - сказал Ульф Кристерссон, а на вопрос репортера: Есть ли политические решения проблемы, - ответил, что тут надо быть осторожным и не пользоваться только догадками и предположениями в решении вопросов такой степени сложности:

- Я не думаю, что тут есть быстрые и простые решения. Ведь и на работе вырос уровень требований и стресса, люди чувствуют себя психически хуже, чем раньше, - сказал министр.

"Швеция участвовала в разработке спутников-шпионов". Так назвала свою очередную статью о шведской обороне и оборонке центральная газета "Свенска Дагбладет", специализирующаяся с весны этого года на этой теме.

Российские штурмовики, берущие на прицел Стокгольм; российские военные учения, в которых задействованы слишком крупные, по мнению газеты, силы; шведское сотрудничество с разведками США вообще и с NSA в частности, и вот, в этот вторник, - кооперация с Францией.

Журналистика любит эксклюзив. Когда-то это называлось погоней за сенсациями, но это, похоже, уже мало кто помнит.

Подзаголовок статьи "Спутники-шпионы для Швеции слишком дороги".

"Эксклюзивное сотрудничество. Швеция и Франция с 2009 по 2011 год вместе разрабатывали систему космической разведки. Но весной 2011 года Швеция по причинам финансового характера отказалась от участия в этом по-настоящему престижном в области космического слежения проекте".

Автор статьи Улле Нюгордс цитирует начальника пресс-службы Главного управления технического обеспечения вооруженных сил Швеции госпожу Луис Бьярке: "Мы получили запрос от Франции, сообщили о нем в Генеральный штаб и получили задание изучить вопрос".

В конце 2009 года это началось. Система, которую французы хотели разрабатывать вместе со Швецией, имеется пока только у США и "в какой-то степени у Китая и России". Какая это степень, газета не пишет.

Система должны устанавливаться на спутниках, вращающихся вокруг Земли на орбитах от 600 до 1000 километров.

Франция не скрывает, что продолжает дальнейшие разработки в одиночку, без шведского участия. Проект должен быть завершен к 2020 году.

Во сколько обошлось бы шведское в нем участие, никто не говорит, но, видимо, предварительные расчеты управления матобеспечения вооруженных сил были настолько обескураживающими, что руководство решило: овчинка выделки не стоит.

В своей колонке военные обозреватель "Свенска Дагбладет" Микаэль Хольмстрём, автор монографии о соработе США и Швеции, а также многих публикаций о российской угрозе, задает риторический вопрос. Зачем Франции вместе со Швецией вести из космоса наблюдение за системами ПВО и радарными станциями. Ответ такой: в качестве противовеса глобальной спутниковой разведке США.

В своем малом сегменте космической технике Швеция занимает ведущее положение. Это производство микроскопических размеров электронной техники, это двигатели коррекции, это экологическое ракетное топливо. Шведский космодром Esrange расположен за Полярным кругом - стратегическое положение для приема сигналов со спутников.

Сейчас Швеция вынуждена покупать данные космического наблюдения других стран на мировом рынке. Швеция - одна из восьми стран ЕС, которые с 2010 года рассматривают вопрос о производстве собственного спутника-шпиона. И почему тогда отказалась Швеция от французского сватовства? И на этот вопрос есть ответ у Микаэля Хольмстрёма: чтобы США не дразнить. В минувшие выходные британская The Gardian писала, что Швеция является также важным партнером британских спецслужб. В понедельник рассказали, что NSA - Агентство национальной безопасности США - спасало шведского художника Ларса Вилкса, когда исламские фундаменталисты готовили покушение на его жизнь: за рисунок, на котором Вилкс изобразил существо с головой пророка Мухаммеда и телом собаки.

Прослушки, подслушки, "жучки", перехваты...

Насколько тесно сотрудничает в этом Швеция с западными спецслужбами, спросили Микаэля Хольмстрёма наши коллеги, сотрудник передачи P1, Первого канала Шведского радио?

- Настолько тесно, насколько это вообще возможно, чтобы защитить интересы Швеции, - отвечал газетчик.

- Швеции необходимо обезопасить своих солдат в Афганистане, нам нужна информация о террористах, направляющихся в Швецию или, возможно, сидящих здесь и финансирующих террористическую деятельность за границей, есть много причин заниматься разведдеятельностью, просто об этом не говорят, а когда начинают говорить, это удивляет и привлекает к себе большое внимание.

Ни шведское общественное телевидение SVT, ни коммерческий Четвёртый канал телевидения TV4 не будут иметь возможности транслировать программы с Олимпиады в Сочи. Они будут иметь право передавать лишь новостные видеоматериалы с игр, не превышающие 30 секунд. Ситуация связана с тем, что эти телекомпании не смогли достичь договорённости с правообладателем лицензии на телевещание с олимпиады, компанией MTG. Сообщают вечерние газеты Швеции.

Шеф спортивного вещания TV4 Ханс Пеккари заявил газете Эспрессен, что за лицензию на вещание была предложена семизначная сумма, паритетная тем, что канал платил за трансляции с прошлых олимпиад, но был получен отказ.

По данным Афтонбладет SVT намерено пойти наперекор существующим правилам, чтобы вести передачи из Сочи.

Ситуация осложняется тем, что ни журналисты SVT ни TV4 не получили официальной аккредитации на Зимние игры в Сочи, как пишет газета Экспрессен.

Компания MTG планирует вести трансляции с Олимпийских игр по своим телевизионным каналам в системе Viasat, например, по видным только через кабельные сети или спутники TV3, TV6 или TV10. К платным каналам Viasat на сегодня доступ имеют лишь 11% шведских зрителей.

Спортивная редакция Шведского радио будет, тем не менее, вести передачи с Олимпийских игр в своём обычном режиме.

Налоговые поступления выросли в Швеции за трёхлетний период на 2 млрд. крон в год, благодаря заключению соглашений о передаче банковской и финансовой информации с большинством офшорных зон, а также с такими странами как Австрия и Швейцария. Всего было заключено около 40 таких соглашений сообщает газета Дагенс Индустри.

По заявлению налоговых властей эта работа преследует две цели: выявление уклоняющихся от уплаты налогов и контроль за денежными потоками, в целях предотвращения финансирования терроризма.

По словам Матса Андерссона, секретаря министерства финансов Швеции, многие убегавшие от налогов, до последнего, пытались увести свои деньги, переводя их в другие офшорные зоны ещё не охваченные договорами, а переломный момент настал, когда прошлой осенью был подписан договор с Панамой. Тогда большинство сдалось.

Ныне Налоговое ведомство Швеции стремится заключить аналогичные договоры с Объединёнными Арабскими Эмиратами и Гонконгом.

Швед Бу Андерссон назначен президентом крупнейшей российской автомобильной компании "АвтоВАЗ".

Андерссон, ранее занимавший высокие посты в концернах СААБ, Дженерал Моторс и руководивший российским автопроизводителем ГАЗ, стал первым директором-иностранцем на посту руководителя Волжского автозавода. Он вступает в должность с Нового года.

Умеренный рост в 1.5%, по сравнению с прошлым годом, прогнозирует Институт исследования торговли в отношении объемов рождественской торговли в Швеции в этом году. Ожидается, что жители Швеции потратят в связи с этим праздником около 66 млрд. крон.Так как нынешние рождественскике каникулы, из-за календарных совпадений, дают возможность для более длительных отпусков, ожидается, что многие жители Швеции воспользуются этим и уедут путешествовать за рубеж, оставив без внимания рождественские траты. Швеция > Внешэкономсвязи, политика > sverigesradio.se, 5 ноября 2013 > № 936523

Ассоциация собственников недвижимости «Confabitare» предложила оригинальную инициативу в Болонье, городе на севере Италии, которая позволит обеспечить студентов жильем и одновременно противодействовать черному рынку аренды недвижимости.

Инициатива называется «Бабушки и дедушки усыновляют студентов». Ее суть состоит в том, что пенсионеры (одинокие или супружеская пара) бесплатно предоставляют комнату студенту в своем доме. Взамен они получают его компанию и некоторую помощь по хозяйству, походы в магазин за продуктами, в аптеку за лекарствами и выполнение других несложных поручений. Об этом сообщает портал Италия по-русски.

Бесплатное проживание является не редкостью в современном мире. Так, один из отелей в Швеции предложил недавно своим посетителям расплачиваться за ночи, проведенные в своих стенах...собственой картиной. А в Великобритании однажды появилась возможность бесплатно обрести настоящий дом за обещание проведения в нем капитального ремонта.

Hilmer Andersson (г. Амотфорс, Швеция) начала строительство нового лесопильного завода в шведской провинции Вермланд, общая стоимость реализации проекта — 27 млн шведских крон ($4 млн), об этом сообщает портал Woodnet.se.

Цель инвестиций — увеличение общих объемов деревообработки и производства пиломатериалов на предприятий компании.

В январе-июне 2013 г. площади проведения лесозаготовительных работ в Швеции снизились в годовом исчислении на 9%, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Национального совета по лесному хозяйству Швеции.

В июне 2013 г. лесозаготовки проводились на 9,6 тыс. га, что на 1% меньше, чем в июне 2012 г. и на 27% больше майских показателей.

В годовом исчислении в июне 2013 г. более всего увеличились площади лесозаготовительных работ в провинциях Вермланд и Евлеборг, максимальное уменьшение было зафиксировано в Вестерботтене и Даларне.

Работодатель - авиакомпания Norwegian сумела договориться с профсоюзом пилотов, поэтому забастовка отменена. Договоренность означает, что скандинавские пилоты будут, как и раньше, заключать коллективный договор, и им гарантируется постоянное место в штате, даже если они были наняты в филиалах концерна.

Переговоры между работодателями и профсоюзами продолжались с вечера пятницы и должны были быть закончены в воскресенье около полуночи, однако они затянулись до утра понедельника.

Конфликт заключался в том, что работодатель стремится к переводу всех пилотов скандинавских стран в рекрутские компании внутри концерна. Тогда как профсоюзы против, поскольку такая форма найма сводит, по их мнению, на нет защищенность работников авиакомпании.

Председатель профсоюза Parat, Hans-Erik Skjaeggerud, сказал в интервью редакции новостей Ekot Шведского радио, что он доволен заключенным соглашением, поскольку профсоюзу удалось добиться удовлетворения своего важнейшего требования.

Предостережение о предстоящей забастовке охватывало более 600 пилотов, из которых около 30-ти - шведы.

Уровень народного доверия к премьер-министру Швеции Фредрику Райнфельдту снизился за четыре месяца на 4%: с 52% в июне этого года до 48% в октябре, согласно результатам опросов, проведенных институтом мониторинга общественного мнения Ipsos по заданию газеты "Дагенс Нюхетер".

Последний раз уровень поддержки Райнфельдта опускался ниже отметки в 50 % в марте 2008 года.

Цифру в 48 % поддерживающих Райнфельда можно сравнить с тем, что, например, за год до парламентских выборов 2006 года доверие к тогдашнему премьер-министру Йорану Перссону находилось на уровне 29 %.

В рядах собственных приверженцев, т.е. симпатизирующих партии Консерваторов Райнфельд пользуется поддержкой 90 % опрошенных. Таким образом, его положение явно прочнее положения лидера социал-демократов: Стефану Лёвéну доверяют 70 % среди симпатизирующих социал-демократам.

В прошлом году Миграционное ведомство ввело новые правила облегчающие воссоединение с родственниками для беженцев в Швеции. Однако правила эти охватывают отнюдь не всех, формально, подпадающих под определение статьи по воссоединению. Например, пункт, по которому родственники должны были прожить вместе на родине, по меньшей мере два года, даже если у пары имеются общие дети, все чаще становится камнем преткновения.

Лена Росель/Lena Rösell отвечающая за миграционные вопросы в объединении Социальная миссия в Стокгольме/Sociala Missionen i Stockholm, помогающем иммигрантам в вопросах воссоединения, видит, что дел по этому пункту становится все больше: "Это довольно большая группа. Я сама встречалась с подобными. Есть такие, у которых один или два совместных ребёнка. Но абсолютный рекордсмен, мужчина, проживающий в Италии, он со своей женой в Швеции ждёт уже четвёртого. Проблема должна как-то разрешиться, продолжаться так не может" - говорила Лена Росель в интервью Международной редакции Шведского радио.

Начиная с 1990-х годов, Миграционное ведомство не признает паспорта или другие удостоверения личности из Сомали. Это приводило к тому, что многим родственникам отказывали в воссоединении из-за того, что они не могли подтвердить родственную связь. Для того чтобы разрешить эту ситуацию, было введено правило по которому можно сделать тест ДНК, для доказательства родства. Но и в этом случае, правило двух лет, о котором мы говорили выше, может сыграть негативную роль.

Амина Махмуд живёт с двумя детьми в Сёдертелье под Стокгольмом. Её муж в Эфиопии и, несмотря на доказанное родство с детьми он получает один отказ за другим. Дело в том, что Амина встретилась со своим мужем в Сомали, и, после того как они поженились, паре через семь месяцев пришлось бежать. Амина с детьми попала в Швецию, муж остался в Эфиопии. Здесь то и срабатывает правило двух лет, отношения не устойчивы, говорят чиновники: "Мы хотим, чтобы государство решило эту нашу проблему. Пожалуйста, сделайте так, чтобы наши родственники смогли приезжать, как это было прежде. Ведь нужно видеть действительность такой, какая она есть" - говорила Амина в интервью сомалийской редакции Международного канала шведского радио.

По мнению Лены Росель действующие правила о воссоединении работают для стран со стабильной ситуацией. А не работают для тех, где хаос и неразбериха, связанная с войнами или другими катаклизмами, где у ищущих убежища может не быть действующих документов или они не успевают организовать эти самые устойчивые, по формулировке закона, семейные отношения. По её мнению закон нуждается в дополнениях и исправлениях: "Жить со своей семьёй это право человека, и это неприемлемо, что например сомалийцев, лишают этого права".

Эксперт Миграционного ведомства Тереза Карлбьорн признает, что некоторые группы людей могут столкнуться с подобными проблемами. Но она отмечает, что в законе прописаны именно семейные отношения и он никак не затрагивает национальные особенности. Тем не менее, по её словам, недавно ещё несколько дел о воссоединении, когда пары не жили два года вместе, принял на рассмотрение апелляционный Миграционный суд. И она надеется, что суд изменит существующую практику. Так как сами Миграционные власти с этим ничего поделать не могут: "Существует два способа изменения ситуации: либо Миграционный суд выдаст новый приговор, отличающийся от предыдущих, который станет судебным прецедентом. Другая возможность, если законодатель внесёт поправки в законодательство".

С полудня понедельника прекратилось движение водного транспорта из центра Гетеборга в архипелаг западного побережья Швеции, а также паромное сообщение в стокгольмском архипелаге. С трех часов забастовка охватила водный транспорт в южной и центральной частях стокгольмского архипелага. Более тысячи человек ежедневно пользуется пароходами компании Waxholmsbolaget в Стокгольме, поездки 200-300 из них напрямую связаны с работой.

Конфликт касается зарплат палубного персонала и поваров (коков) на судах, обслуживающих острова архипелагов. Работодатель, концерн "Альмега"/ Almega, хочет установить индивидуальные зарплаты, а профсоюз Seko предпочитает тарифную сетку.

По тарифной сетке начальная зарплата на судах архипелагов составляет 17 тысяч крон (до налога в 30%). После восьми лет трудового стажа можно достичь уровня оклада в 25 тысяч крон (до налога).

Представители нанимателей утверждают, что не могут устанавливать условия оплаты труда хуже, чем в конкурирующих сегментах туристического бизнеса.

Предполагается, что конфликт может затянуться.

Владельцы акций в новом спортивном комплексе "Национальная арена"/ "Friends arena" хотят сократить свою долю акций в убыточном стадионе. Среди продавцов акций: Федерация футбола Швеции, владеющая третью акций (33,30%), а также муниципальные власти Сольны/ Solna, где расположен новый стадион, владеющие одной шестой частью акций (16,70%).

Шведская футбольная федерация потеряла в прошлом году 54 миллиона крон. Если бы не убытки, связанные с Национальной ареной в Сольне, то федерация имела бы прибыль в 32 миллионов крон.

С момента открытия стадиона убытки по его эксплуатации исчисляются сотнями миллионов крон. С этим и связано желание акциевладельцев избавиться от своей доли акций в АО Sweden Arena Management, занимающемся эксплуатацией стадиона

Правопопулистская партия "Демократы Швеции" стала третьей по величине партией страны, по данным замеров общественного мнения институтом мониторинга Novus.

Показатель симпатий потенциальных избирателей в октябре тот же, что и в сентябре: 9,4 %.

Однако из-за того, что шведские "зеленые" потеряли в октябре 0,8% голосов, опустившись до уровня 8,9 %, то партия "Демократы Швеции" обогнала защитников природы и вышла на третье место.

Опрос показал также, что разница между правящим блоком партий и "красно-зеленой" оппозицией по-прежнему составляет 10 %.

Число симпатизирующих оппозиции несколько снизилось - до уровня 49,9 %.

ШВЕЙЦАРИЯ ЗАНЯЛА 2 МЕСТО ПО "ИНДЕКСУ ПРОЦВЕТАНИЯ"

Швейцария - мировой лидер по качеству государственного управления

Швейцария заняла вторую строчку рейтинга самых процветающих стран мира, уступив первое место только Норвегии, следует из результатов исследования, проведенного аналитиками The Legatum Institute.

С 2009 года Швейцария поднялась на 6 позиций с этом рейтинге. При этом наиболее высокие результаты эта страна показала в категории государственного управления, в которой Швейцария оказалась бесспорным лидером среди 142 государств-участников исследования. Также весьма высокие результаты Швейцария показала при анализе экономической ситуации, системы здравоохранения, мониторинге предпринимательства и инноваций, социального благополучия и защищенности.

Россия в этом рейтинге оказалась на 61-м месте.

Скандинавские страны традиционно лидируют по "индексу процветания". В этом году в первую пятерку вошли Норвегия, Швейцария, Канада, Швеция и Новая Зеландия. При составлении рейтинга учитывались такие факторы, как: экономический рост, личные свободы граждан, развитие демократии, уровень жизни, безопасности и "счастья" населения.

Из-за негативного отношения России и Китая, в очередной раз провалились планы по созданию крупнейшего в мире морского заповедника на территории Антарктики. После дискуссий за закрытыми дверями, состоявшимися в Хобарте, Тасмания, с 23 октября по 1 ноября, Комиссии по сохранению морских живых ресурсов Антарктики (АНТКОМ) не удалось достичь подписания соглашения по защите трех миллионов квадратных метров моря от промыслового рыболовства.

Более 200 специалистов по морским ресурсам разрабатывали детали двух проектов, целью которых является ограждение пингвинов, тюленей, рыб и прочей живности от вмешательства человека (прежде всего рыболовных судов).

Австралия и ЕС отстаивают создание семи охраняемых территорий у восточного побережья Антарктиды.

С идеей защитить море Росса в Антарктике выступают США и Новая Зеландия.

Экологическая система на территории Антарктики на данный момент является менее всего поврежденной в результате деятельности людей, но время стремительно уходит.

Директор Australian Antarctic Division Tony Flemming не стал уточнять, по вине каких именно стран не удалось подписание соглашения о создании заповедников, но другие делегаты, в том числе Bo Fernholm из Швеции, расказали, что Россия и Китай встали на пути создания охраняемых морских зон.

Мистер Flemming пообещал, что усилия по подписанию соглашения будут продолжены в следующем году. Для создания охраняемой территории необходимо согласие всех 25 членов организации АНТКОМ. Предыдущая попытка пописания провалилась в Бремерхафене (ФРГ) в июле этого года, когда российская делегация неожиданно для всех поставила под сомнение само право Комиссии по сохранению морских живых ресурсов Антарктики учреждать международные заповедники, хотя АНТКОМ уже создала не один морской заповедник, а все члены комиссии с самого начала договорились о том, что АНТКОМ не просто может, а должна заниматься подобными вопросами

«Чтобы снять возникшие разногласия, нужны контакты на высшем дипломатическом уровне», — предупредила после июльской неудачи директор компании «Заповедники Южного океана» американской неправительственной организации Pew Charitable Trusts Андреа Кавана.

Во всемирном рейтинге процветания, опубликованном в четверг британским институтом «Легатум», Афганистан занял 139-е место из 142-х возможных.Индекс процветания включает такие параметры, как экономика, предпринимательство и возможности, управление, образование, здоровье, безопасность, личная свобода, социальный капитал. Афганистан опередил только такие страны, как Республика Конго, Центральная Африканская Республика и Чад.

Глава института «Легатум» Джеффри Гедмин отметил, что во многих странах благосостояние за последние пять лет повысилось.

Индекс процветания вычисляется ежегодно с 2008 года. Всё это время в список наиболее благополучных стран входят Норвегия, Швеция, Канада и новая Зеландия, сообщают афганские СМИ.

На заводах лесопромышленного концерна Stora Enso в финском городе Иматра началась двухдневная акция протеста. Сотрудники объявили забастовку в знак протеста против планов руководства по сокращению персонала, сообщает служба новостей Yle.Stora Enso объявила о намерении сократить 143 работника на заводах концерна в Иматра на прошлой неделе. К акции протеста, которая стартовала в 6 утра, присоединилось около 1000 сотрудников картонного и целлюлозного заводов. Ожидается, что забастовка продлится до субботы.

В феврале 2013 года корпорация объявила об окончательной остановке двух бумагоделательных машин в соседней Швеции. Такое решение руководство компании объясняло падением спроса на этот вид продукции. Тогда было объявлено, что до конца года под сокращение попадут 600 сотрудников.

Группа «Stora Enso» основана в 1998 году путём слияния шведской и финской лесопромышленных компаний. Имеет филиалы в 35 странах мира, специализируется на производстве целлюлозы, бумаги, картона, гофротары и пиломатериалов. Холдинг работает на отечественном рынке с 1998 года. На сегодняшний день ООО «Стора Энсо Пакаджинг ББ» в России принадлежит три завода по производству гофрокартона с флексографической печатью, в Калужской, Нижнгородской и Московской областях.

Российские лесные Вести

В 2014 году ЗАО «Лесозавод 25» из Архангельской области намерен запустить пеллетный цех на Цигломенской площадке

Стоимость строительства новой пеллетной площадки оценивается в 8 млн евро с учетом строительства и инфраструктуры. В результате ввода в эксплуатацию нового участка объемы производства топливной гранулы на предприятии вырастут в два раза.

Генеральный директор ЗАО «Лесозавод-25» Дмитрий Крылов сообщил СМИ о том, что для дальнейшего развития его компании – новый пеллетный цех является приоритетным направлением. Биотопливное производство на новой площадке необходимо для утилизации отходов, образующихся в процессе производства пиломатериалов.

Сегодня архангельское предприятие является одним из крупных производителей пеллет в России, уступая первенство только «Выборгской лесопромышленной корпорации», двум красноярским заводам – ДОК «Енисей» и ЗАО «Новоенисейский ЛХК» и хабаровскому ООО «СП Аркаим».

Мощности пеллетного цеха в Архангельской области– порядка 80 000 т/год. Выпускаемая продукция поставляется на рынки Швеции и Дании. За первое полугодие 2013 г. ЗАО «Лесозавод 25» экспортировало в эти страны 35 000 т топливных гранул. При этом предприятие, по словам Дмитрия Крылова, является крупным поставщиком пеллет на внутренний рынок в своем регионе. Он в частности сказал: «Будем развивать розничные продажи в силу огромного спроса, как в Архангельской области, так и в других регионах. С вводом в эксплуатацию нового завода в Цигломени в следующем году объем продаж наших пеллет на российском рынке увеличится».

Справка. У Группы компаний «Титан», куда входит ЗАО «Лесозавод 25», в собственности находится 8 леспромхозов с объемом заготовки 1,5 млн. куб. м в год. Благодаря ним предприятие получает порядка 300 тыс. куб. м лесоматериалов в год. Остальные 700 тыс. куб. м покупает на рынке у других поставщиков круглого леса.

ИАА «Инфобио»

«АстраЗенека» начинает третью фазу КИ препарата для лечения тяжелых пациентов с бронхиальной астмой

«АстраЗенека» объявляет о том, что началась третья фаза клинических исследований молекулы, на основе которой в будущем может быть создан инновационный препарат для лечения тяжелых, неконтролируемых пациентов с бронхиальной астмой. Основная цель исследования – выявить способность новой молекулы снизить частоту обострений у астматиков, принимающих высокие дозы ингаляционных кортикостероидов в сочетании с бета2-агонистами длительного действия.

Новая молекула представляет собой моноклональное антитело к рецептору интерлейкина-5 (IL-5Rα), которое блокирует выработку эозинофилов – одного из типов белых клеток крови, играющих ключевую роль в развитии и прогрессировании бронхиальной астмы. Результаты исследований свидетельствуют о том, что прием ингибиторов интерлейкина в качестве дополнения к основной терапии позволяет пациентам с высоким уровнем эозинофилов в крови более эффективно контролировать течение заболевания и снижает частоту обострений.

На сегодняшний день бронхиальная астма занимает 4-е место среди причин смертности населения. Всего в мире бронхиальной астмой страдает более 300 млн. человек, из них от 5 до 10 процентов – в тяжелой форме. При этом эозинофильный тип воспаления дыхательных путей отмечаются у 40-60% пациентов, страдающих тяжелыми формами астмы.

«Мы рады приступить к третьей фазе клинических исследований новой молекулы и надеемся, что в результате нам удастся предложить пациентам инновационное решение для лечения респираторных заболеваний. Для компании «АстраЗенека» это одна из ключевых терапевтических областей, – комментирует Уиллиам Меццанотт, Вице-президент и руководитель направлений «Респираторные заболевания, воспалительные процессы, неврология», «АстраЗенека». – Разработка новой молекулы демонстрирует наше стремление качественно влиять на течение хронических респираторных заболеваний с помощью таргетной, персонализированной терапии. Кроме того, на сегодняшний день существует не так много эффективных методов лечения тяжелых форм бронхиальной астмы, поэтому новый препарат станет важным шагом на пути удовлетворения острых медицинских потребностей».

Как показали результаты предыдущей фазы клинических испытаний, по сравнению с плацебо новая молекула позволяет существенно снизить частоту обострений у пациентов с повышенным уровнем эозинофилов в крови, а также улучшить функцию легких и облегчить симптомы астмы. Результаты третьей фазы планируется представить в первой половине 2014 года.

Программа исследований фазы III для нового препарата состоит из пяти исследований: CALIMA, SIROCCO, PAMPERO, ZONDA и BORA. Российские исследовательские центры также активно задействованы в программе исследований.

Рамиль Абдрашитов, директор по клиническим исследованиям, «АстраЗенека Россия»: «Россия принимает участие в двух исследованиях – SIROCCO и PAMPERO у пациентов с бронхиальной астмой, получающих высокие и средние дозы ингаляционных кортикостероидных гормонов. Исследования в России находятся в начальной фазе, планируется включение 35 центров в различных городах.

Участие в международных клинических исследованиях обеспечивает возможность в дальнейшем зарегистрировать препарат в нашей стране и обеспечить доступ пациентов к инновационным препаратам».

Референдум, который состоится в Берлине в воскресенье может иметь далеко идущие последствия для шведского энергетического концерна Ваттенфаль/ Vattenfall. Будет решаться вопрос: кто будет обеспечивать электроснабжение Берлина? Городские власти или владелец электросетей Ваттенфаль.

Официально речь не идет о "судьбе Ваттенфаля", но многие жители Берлина воспринимают референдум именно так.

Если в результате голосования более 600 000 берлинцев будут против Ваттенфаля, то тогда собственный городской концерн должен будет сделать всё для того, чтобы выиграть в будущем году тендер на поставку электроэнергии городу, сообщает редакция новостей Ekot Шведского радио.

Издательство Лоунли Планет/ Lonely Planet назвало Швецию в качестве четвертой самой привлекательной цели для посещения туристов в 2014 году. Опережают Швецию только Бразилия, Антарктида и Шотландия.

На своем сайте издательство Lonely Planet пишет, что Швеция вышла на 4-е место благодаря покойному автору трилогии "Миллениум" Стигу Ларссону/ Stieg Larsson, после прочтения которой у большинства появилось ощущение того, "какова она, Швеция - холодная, красивая и немного пугающая".

"Швеция вышла вперед с новой идентичностью поп-культуры", - гласит текст на сайте, расхваливающий шведские блюда: "Шведская столица давно уже была в высшей степени привлекательной целью для серьезных гурманов и дерзко экспериментирующих шеф-поваров, но в последнее время слухи о шведских блюдах распространились и за пределы страны".

Основой эксклюзивного гастрономического искусства шведов издательство называет рыбу, морепродукты, дичь, ягоды, специи/ травы и специфические для разных регионов Швеции местные сорта сыра.

Напомним, что Lonely Planet - одно из крупнейших в мире издательств, специализирующихся на путеводителях. Основано в 1972 году, с 2012 начало издавать путеводители для туристов и на русском языке.

Второй год подряд в Стокгольме, с наступлением холодов, открывается ночлежка "Зимняя ночь"/Vinternatt рассчитанная, преимущественно, на бездомных иммигрантов из стран Евросоюза. С каждый годом этих людей, ищущих в Швеции работу или лучшую долю, но не имеющих крыши над головой, становится все больше и мест на всех не хватает.

Однако лишь в нескольких муниципалитетах Швеции обращают внимание на эту, приобретающую все большую актуальность, проблему. Лишь в Стокгольме и Гетеборге существуют специальные программы помощи бездомным ЕС-мигрантам, по данным анкетирования проведённого Международной редакцией Шведского радио P6 International.

20 анкет были разосланы, получено 19 ответов, Кроме Стокгольма и Гетеборга из ещё четырёх муниципалитетов ответили, что местные власти сотрудничают в этих вопросах с добровольными благотворительными организациями. В большинстве муниципалитетов уверяли, что могут временно обеспечить нуждающихся питанием, а в 12 из 19 муниципалитетов говорили о том, что оплачивали или могут оплатить билет мигранту для его возвращения в страну постоянного проживания.

В одном из самых близких к европейским границам Швеции муниципалитете, города Мальмё, вообще отсутствует какая либо программа на счёт бездомных мигрантов из ЕС. Но, по словам шефа социальной дежурной службы Мальмё Анетты Эдвардссон муниципалитет намерен изучить масштаб проблемы и начать сотрудничество с добровольческими организациями: "Вопрос не считался таким уж важным, но ситуация изменилась. К нам приезжает все больше граждан ЕС, которые оказываются в чрезвычайно уязвимой ситуации в Мальмё".

То, что в муниципалитетах Швеции имеют слабое представление о бездомных мигрантах из ЕС, подтверждает и всешведский координатор по вопросам бездомности Микаель Анефур, в интервью SR International. Он говорит о том, что разрабатывает новые рекомендации для муниципалитетов, в вопросах помощи бездомным из Евросоюза, и заниматься этим следует именно на муниципальном уровне, считает чиновник.

Однако директор стокгольмской благотворительной организации Stockholms Stadmission Марика Маркович напротив полагает, что проблему следует решать на всешведском уровне, дав гарантию "крыши над головой" для мигрантов из ЕС, Или, вообще, этот вопрос должен решаться на общеевропейском уровне: "Мы считаем, что это европейский вопрос. Ведь данное явление - обратная сторона свободного перемещения для жителей ЕС и в таких случаях необходима регулировка с общеевропейского уровня. Так что, думаю, у шведских политиков есть прекрасная возможность для того чтобы зондировать этот вопрос в Европе, и у них есть шанс быть услышанными".

А вот что говорит о перспективном развитии этой проблемы оперативный директор благотворительной организации Кроссроудс - Арто Муксонен: "В южной Европе миллионы безработных и многие из них размышляют о том, чтобы отправиться в Швецию, но ещё не приняли окончательного решения. В Швеции лучше просить милостыню, чем в других странах. И даже если шанс устроиться в Стокгольме невелик, люди его используют. Ведь дома надежды нет вовсе. Приезжают крайне бедные люди. На сдаче банок и бутылок здесь можно зарабатывать 1500 крон в месяц, в некоторых странах это зарплата, при условии, что удаётся найти работу. Так что, конца этой проблеме не видно и городам и муниципалитетам следует к этому готовиться".

Шведские ученые и представители объединений пациентов требуют мер по профилактике рака молочной железы. Заболеваемость этим типом рака выросла в Швеции на 25 % за 10 лет, пишут авторы совместной статьи на странице дискуссий газеты Дагенс нюхетер. В 2011 г. диагноз рака груди был поставлен 8 300 пациенткам, и это число растет из года в год.

Если бы речь шла о об инфекционном заболевании, то можно было бы говорить об эпидемии, пишут авторы статьи.

Важнейшей причиной роста заболеваемости раком молочной железы является изменившийся стиль жизни, утверждают авторы и среди них - профессор Пер Халл/ Per Hall из Каролинского института.

Под изменившимся стилем жизни подразумевается, в частности, то, что женщины рожают всё позже, что ведет к повышенному риску заболеваемости раком молочной железы, а также изменившиеся привычки в том, что касается курения и употребления спиртных напитков.

В Швеции существует хорошо разработанная и действенная программа маммографических исследований, помогающая ранней диагностике рака молочной железы. Однако то, что требуется - это стратегическая программа по профилактике этого заболевания, считают авторы статьи.

Министр юстиции Швеции Беатрис Аск/ Beatrice Ask требует, чтобы полиция провела расследование о поставках бывшим шведским имамом оружия в Сирию.

- Это очень серьезная информация. Её нужно расследовать тщательно, - сказала министр в интервью новостной редакции Ekot/"Эхо" Шведского радио.

Шведская полиция безопасности Сэпо не хочет комментировать это дело, считая, что расследованием должна заниматься уголовная полиция, которая, в свою очередь, заявила, что не начала предварительного следствия по подозрению Рахмеха в противозаконной деятельности.

Министр юстиции сказала также, что дело должны расследовать правовые инстации. И только когда все факты будут собраны, тогда можно будет решать, нужно ли прибегать к каким-то шагам на дипломатическом уровне.

Сезон 2013-го года стал рекордным для стокгольмского парка аттракционов Gröna Lund. Количество посетителей впервые за 130 лет существования парка перевалило за полтора миллиона: точная цифра посетителей - 1 500 380 - означает, что с 2008 года их число выросло на 50 %.

Стокгольмский парк аттракционов Gröna Lund, работающий только летом, уже закрылся на зиму и откроется 26 апреля 2014 года.

Государственное Управление сельского хозяйства сообщает, что на одной из ферм лена Эребру/ Örebro констатирован случай смерти коровы от сибирской язвы. Место выпаса стада, в котором было и зараженное животное, оцеплено.

По данным Ведомства, в этом районе был уже случай падежа скота от сибирской язвы в 2011 году. Тогда в деревне Квисмарен/ Kvismaren умерло более 20 животных.

Институт инфекционной защиты в связи с этим напоминает, что сибирской язвой может заболеть человек, имеющий прямой контакт с тканями больного животного, шерстью или зараженным кормом для скота. Случаев переноса инфекции от человека к человека никогда отмечено не было. Однако, на всякий случай врачи решили провести для профилактики курс антибиотиков людям, которые были в контакте с павшей коровой.

Tolv Stockholm, то есть "Двенадцать Стокгольм", называется новый торгово-развлекательный центр, раскинувшийся на 12 000 кв.м. под спортивной ареной Tele2 Arena, недалеко от Глобена.

Новый центр предлагает самый большой в Европе спорт-бар, площадки для мини-гольфа, магазины-бары (в том числе и русских деликатесов), рестораны, танцевальные залы, мини-отели и ночной клуб, рассчитанный на 1 800 посетителей.

В сообщении для прессы советник по культуре (и спорту) стокгольмской мэрии Мадлен Шёстедт/ Madeleine Sjöstedt пишет, что "Тольв Стокгольм"/ Tolv Stockholm, вблизи которого строится новый жилой микрорайон "Южный город"/ Söderstaden - станет новым "магнитом", притягивающим не только жителей Стокгольма, но и всей Швеции.

Торжественное открытие центра состоялось 26 октября

Соглашение об ассоциации с Украиной - это самая масштабная сделка, которую когда-либо заключали в ЕС со страной, которая не является в Евросоюзе. Об этом заявил бывший глава Генерального директората по вопросам расширения в Еврокомиссии Майкл Ли.

На этой неделе он посетил Львов. Ли более 30 лет занимался вопросами евроинтеграции в Комиссии, вел переговоры с принятия Чехии в Европейский Союз, пишет Gazeta.ua.

"Думаю, через 10 лет мы увидим процесс сближения Украины и ЕС. Приведет ли это к членству? Пока могу сказать точно, что сейчас этот вопрос даже не стоит. Потому что в Евросоюзе кризис. Пока не идет речь о присоединении дополнительных стран. Но за 10 лет еще несколько стран присоединятся к ЕС и мы будем видеть более 30 членов. Возможно, присоединятся Сербия, Черногория и Косово. Другие страны в Западных Балканах, которые желали бы присоединиться к Евросоюзу, видимо, будут двигаться медленнее. Босния и Герцеговина, Албания, Македония.

У этих стран есть определенные трудности. Но, видимо, в течение 10-15 лет они преодолеют эти трудности и, таким образом, членство в ЕС будет достигать 35 стран." Также эксперт предполагает, что за 10 лет Польша, Швеция и еще 1-2 страны начнут использовать валюту евро. Ибо она сохраняет свои позиции, несмотря на кризис в Европе. "Реформы, которые необходимо осуществить в ближайшее время в Украине - это реформы пенсии и миграции. Если будет все меньше и меньше молодых людей, то нужна рабочая сила. Эту силу можно получить только путем миграции. Для зоны Евросоюза это означает, что если вы живете в одной стране ЕС, имеете право на работу в другой стране Еврозоны."

Ураган Simone уничтожил 1 млн м3 деревьев на лесных участках в Швеции, принадлежащих компании Sоdra (г. Ваксьо, Швеция) , об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании.

Всего, по оценкам Агентства лесного хозяйства Швеции, в земле Геталанд стихией было уничтожено от 1,5 млн м3 до 2 млн м3 деревьев. Более всего пострадали лесные угодья в провинциях Халланд, Сконе, Крунуберг и Блекинге.

Эксперты Sоdra подчеркнули, что следующим летом на участках, подвергшихся удару стихии, возрастает риск поражения деревьев короедом и призвали владельцев как можно скорее расчистить территории от упавших деревьев.

Производитель древесных гранул Latgran (г. Петерниеки, Латвия; дочерняя компания шведской BillerudKorsnаs и финской Baltic Resources) построит завод по производству биотоплива в латвийском г. Гулбене, общий объем инвестиций по реализации проекта составит 15 млн латов ($29,3 млн), об этом сообщает портал Delfi.

Это будет уже четвертое по счету производство древесных гарнул компании Latgran. Сейчас предприятие выпускает биотопливо на трех предприятиях — в г. Яунелгаве, Екабпилсе и Краславе.

Плановая мощность строящегося завода — 150 тыс. т в год, штат — 28 сотрудников.

Оборот Latgran в 2012 г. составил 37,8 млн латов ($73,7 млн), прибыль — 3,3 млн латов ($6,4 млн).

Читайте далее: http://www.lesprom.com/news/Компания_Latgran_построит_в_Латвии_завод_по_производству_биотоплива_стоимостью_293_млн_58805/

Латвийский производитель промышленных древесно-стружечных гранул Latgran строит новое производство в городе Гулбене

Латвийский производитель промышленных древесно-стружечных гранул (ДСГ) Latgran строит новое производство в городе Гулбене, в которое планирует инвестировать в общей сложности 15 миллионов латов, сообщила член правления предприятия Даце Карклиня.

Это будет уже четвертое по счету производство ДСГ компании Latgran. Сейчас предприятие выпускает ДСГ на трех производствах: в Яунелгаве, Екабпилсе и Краславе.

"Планируется, что новое производство сможет выпускать 150000 тонн гранул, на нем будут заняты около 28 работников", - рассказала Карклиня, сообщив, что новое производство планируется сдать в эксплуатацию в конце 2013 года.

Предприятие Latgran учреждено в 2004 году, его основной капитал - 2,16 млн латов, владелец - шведская компания LatgranBiofuels. В 2012 году оборот Latgran составил 37,8 млн латов - на 51% больше, чем в 2011, прибыль - 3,331 млн латов, на 73,1% больше.

Правительственная комиссия разработала программу реформирования системы обучения иммигрантов шведскому языку (SFI). Предлагается, в частности, предоставить свободную возможность выбора места прохождения курса, преподавателей. Будет упрощена возможность организации частных школ в режиме SFI, с условием, что эти школы будут одобрены Школьной инспекцией. Расходы на это обучение будут, по-прежнему, нести те муниципалитеты, где учащиеся постоянно проживают.

За каждым учащимся будет закреплена определённая сумма, которую получит, по завершению курса, учебное заведение.

На курсах «шведского для иммигрантов», на сегодня, учатся около 100 тысяч человек, работают около 3000 учителей.

По данным автора исследования Кристера Халлербю муниципалитеты Швеции тратят на эти образовательные программы ежегодно около 1.5 - 2 млрд. крон.

Предложения отправлены на экспертную оценку и правительство пока воздерживается от конкретных обещаний о том, в каком виде и когда они будут приняты.

Стокгольмская полиция отказалась от использования в качестве служебного транспорта квадроциклов. В марте, после трагического эпизода с квадроциклом, в результате которого погиб полицейский, был введён временный запрет на их использование, ныне он стал постоянным.

В ходе государственного визита из Турции один полицейский на квадроцикле, патрулировавший на набережной Норра Мэларстранд, в Стокгольме, случайно включил заднюю передачу и вместе с машиной упал на проломившийся лёд. Несмотря на то, что его быстро извлекли из воды, жизнь полицейского спасти не удалось.

Министр по делам потребителей Биргитта Ульссон назначила комиссию, которая изучит проблемы телефонной рекламы и торговли. В адрес телефонных торговцев в Швеции часто раздаются жалобы, за их не вполне корректные методы навязывания товаров и услуг. На сегодня, каждая пятая жалоба в Ведомство потребителей касается именно телефонной торговли.

Особо страдают люди с ограниченными функциями, плохо слышащие и не знающие в должной мере шведского языка.

Среди возможных методов решения проблемы называют обязательное подписание письменного, соглашения о покупке или сделке. На сегодня часто используется устный, в аудиозаписи, вариант соглашения.

Или введение правила, по которому телефонные торговцы смогут звонить только тем, кто дал согласие на подобные звонки.

Девять активистов экологической организации Гринпис, участвовавшие в акции протеста в ходе которой они проникли на территорию атомной электростанции Рингхальс, в октябре прошлого года, приговорены судом города Варберга к выплате штрафов. Им инкриминировалось "незаконное проникновение". Штрафы в размере 100 дневных зарплат каждому.

По заявлению представителей Гринпис суть акции состояла в проверке на прочность защиты атомной станции. Нескольким активистам, по их собственным данным, удалось тогда продержаться на территории АЭС в течение 27 часов.

Суд в Стокгольме в четверг оштрафовал девять активистов международной экологической организации Greenpeace, которые год назад проникли на территорию шведской атомной электростанции, передает агентство Франс Пресс.

Семь граждан Швеции и два норвежца были оштрафованы на сумму от 5 до 25 тысяч шведских крон (от 775 до 3,87 тысячи долларов). "Это мягкое наказание, минимально возможное в подобных случаях, по делу о незаконном проникновении", - прокомментировал решение суда адвокат экологов Йен Пальмблад (Jan Palmblad).

Год назад в "атаке" на АЭС "Рингхалс" и "Форсмарк" участвовали около 70 активистов, заявивших, что хотят продемонстрировать, как плохо эти объекты охраняются.

Лес и продукция его переработки заняли три четверти экспорта ЕАО

Основу экспорта ЕАО за девять месяцев 2013 года составили древесина и изделия из нее (76,8%), а также продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (19,4%). Эспортные поставки в текущем году выросли на 11,8% и составили 13 млн долларов США, сообщает управление экономики правительства ЕАО.

По предварительным данным таможенной статистики, за девять месяцев 2013 года импортные поставки составили 44,7 млн долларов, что больше аналогичного периода прошлого года на 38,8%. Весь внешнеторговый оборот области составил 57,8 млн долларов (на 31,6% больше, чем за девять месяцев 2012 года).

В число стран-контрагентов входят Китай, Украина, Швеция, Чешская Республика, Республика Корея, Германия, Япония и Финляндия. Основным внешнеторговым партнером области по-прежнему является Китайская Народная Республика, на долю которой приходится 87,8% внешнеторгового оборота области в целом.

Структуру импорта формируют машины, оборудование и транспортные средства (41%), металлы и изделия из них (36,1%), а также продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (11,8%).

В тоже время объемы грузовых перевозок через пункты пропуска через государственную границу Российской Федерации, расположенные на территории области, по итогам девяти месяцев 2013 года по отношению к аналогичному периоду прошлого года снизились на 39,9% и составили 56,8 тысяч тонн.

Количество физических лиц, пересекших границу, за этот же период сократилось на 35,9% и составило 92,2 тысячи человек.

Снижению показателей грузовых и пассажирских перевозок через пункты пропуска, расположенные на территории области, в значительной мере оказала влияние чрезвычайная паводковая ситуация на реке Амур, в результате которой территория и объекты пунктов пропуска подверглись затоплению (пункты пропуска Нижнеленинское и Пашково) и подтоплению (пункт пропуска Амурзет), что вызвало приостановку их деятельности более чем на месяц.

До последнего времени пропуск внешнеторговых грузов и пассажиров осуществлялся только через пункт пропуска Амурзет. В пункте пропуска Нижнеленинское проводится работа по возобновлению его функционирования. Деятельность пункта пропуска Пашково приостановлена ранее в связи с необходимостью ремонта его объектов.

Комиссия по формированию и реализации государственной политики по эксплуатации воздушных линий с участием представителей Министерства инфраструктуры и Государственной авиационной службы с июня по октябрь 2013 года выдала лоу-кост авиакомпании "Визз Эйр Украина" (Киев) ряд назначений на эксплуатацию воздушных линий.Как сообщили в Министерстве инфраструктуры Украины на запрос агентства "Интерфакс-Украина", авиакомпания получила назначения на международные регулярные рейсы по маршрутам Львов - Барселона, Львов - Кутаиси, Киев - Мадрид, Киев - Лиссабон, Донецк - Ларнака, Киев - Ларнака, Львов - Тель-Авив, Донецк - Прага, Донецк - Салоники, Одесса - Кутаиси.

Кроме того, "Визз Эйр Украина" получила назначение на чартерные рейсы по маршруту Киев - Анталия.

"Визз Эйр Украина" эксплуатирует четыре воздушных судна Airbus-320. По последним данным, выполняет рейсы из Украины по 27 направлениям в 11 стран.

"Визз Эйр Украина" входит в группу компаний Wizz Air, которая начала работу в 2004 году. Входящие в ее состав компании выполняют полеты в Великобританию, Францию, Германию, Италию, Испанию, Польшу, Норвегию, Финляндию, Швецию, Турцию, Грецию, другие страны.

Россия пострелигиозная

Краткие замечания к дискуссии о постсекулярности

Алексей Аполлонов

Когда теоретики постсекулярного общества начинают говорить о «множестве проявлений всемирного возрождения религии»[1], возникает естественный вопрос: значит ли это, что раньше в какой-то определенный период времени религия во всем мире находилась при смерти? И если современное общество — постсекулярное, значит ли это, что раньше во всем мире существовало некое «секулярное» общество, которое затем (по не вполне понятным причинам) превратилось в «постсекулярное»? К сожалению, теоретики постсекулярного общества не замечают здесь никакой проблемы и не объясняют, что это было за общество, как оно сформировалось в масштабах всей планеты и в чем заключалась его «секулярность». Наиболее осторожные из них, такие как Питер Бергер, отмечают, что «сегодня мир, за некоторыми исключениями... столь же яростно религиозен, как и был всегда»[2]. Но если мир всегда был религиозен, то о каком «возвращении» или «возрождении» религии и о какой постсекулярности может идти речь?

Как мне кажется, основная проблема теоретиков постсекулярного общества заключается в том, что они слишком много внимания уделяют «истории идей» западной философии и социологии и слишком мало — реальным процессам, происходившим в европейских (и неевропейских) странах. Проиллюстрировать это можно на примере загадочного — на первый взгляд — утверждения Бергера, что «рост ислама наблюдался по большей мере среди населения, которое всегда (курсив мой. — А. А.) было мусульманским»[3]. Фраза окажется не столь загадочной, если принять во внимание, что Бергер искренне уверен, что секулярным является любое общество, где имеется хотя бы несколько элитариев, разделяющих «просвещенческие убеждения», пусть даже при этом все остальное общество глубоко религиозно и влияние этих элитариев на него ничтожно. В рамках этой концептуальной схемы действительно можно говорить о том, что сейчас происходит стремительное распространение ислама среди мусульман (хотя на самом деле речь идет просто о том, что в силу определенных обстоятельств ту часть элиты мусульманских стран, которая — хотя бы на уровне риторики — разделяла «просвещенческие убеждения», сменяет другая часть элиты, которая разделяет исламские ценности, близкие подавляющему большинству населения). Точно так же в рамках этой концептуальной схемы XIX столетие окажется самым секулярным веком в истории Европы (поскольку в этот период жили и работали, например, Карл Маркс и Огюст Конт), хотя на самом деле это совершенно не так.

С моей точки зрения, данная схема крайне поверхностна, поскольку секуляризация — это не просто слова Ницше о смерти Бога. Соответственно и десекуляризация — это не просто процесс замещения в интеллектуальных кругах парадигмы Конта[4] парадигмой, например, Бергера[5]. Да, конечно, и то и другое может быть как-то связано с процессами секуляризации и десекуляризации, но ни то ни другое не может исчерпать эти процессы. Точно так же открытие Бергером (или Хабермасом, если угодно) того факта, что «религия всегда была в мире», само по себе не свидетельствует о наступлении «эпохи постсекулярного общества». Оно свидетельствует лишь о том, что Бергер (Хабермас) внезапно обратил внимание на то, что раньше по каким-то своим причинам видеть не желал.

Далее изложу собственные идеи относительно того, что такое секуляризация, а также относительно того, действительно ли в данный момент в России существует так называемое постсекулярное общество. Итак, под «секуляризацией» я понимаю устранение религии (ее ценностей, институтов, символов, традиций и т. д.) из общественного пространства. При этом, по моему мнению, следует говорить о двух типах секуляризации. Секуляризация первого порядка («слабая» секуляризация) предполагает отделение церкви от государства. При этом общество само по себе может оставаться религиозным и разделять традиционные религиозные ценности, которые поэтому, хоть и косвенным образом, могут сохранять влияние на общественную и политическую жизнь. Любопытно, что именно таким обществом хотел видеть Россию патриарх Алексий II, который говорил, что «Церковь отделена от государства, но не может быть отделена от общества, потому что народ и составляет Церковь»[6]. Секуляризация второго порядка («сильная» секуляризация) предполагает, что само общество становится безрелигиозным или безразличным по отношению к религии: большинство людей (добровольно или недобровольно — это уже другой вопрос) отказывается от религиозных традиций; религия полностью уходит из общественной жизни и — в большинстве случаев — из частной; религиозные ценности сменяются ценностями секулярными (скажем, библейские ценности — ценностями абстрактного гуманизма); религия оказывается в своего рода духовном гетто (которое часто носит этнографический характер, когда, скажем, места, традиционно трактуемые как священные для некоей религии, посещаются не столько ее адептами, сколько безразличными к ней туристами). Принципиально важным моментом здесь является то, что «сильная» секуляризация не обязательно предполагает всеобщий атеизм. Она вполне допускает и некую размытую «духовность», которая не имеет, правда, никакого (или почти никакого) отношения к повседневной жизни человека.

Закончив с определениями, я хочу представить несколько тезисов, которые собираюсь далее защитить. Во-первых. На Западе «сильная» секуляризация не только не завершилась, но даже не достигла еще своего апогея, так как началась (в разных странах) не более 20—40 лет назад. При этом секуляризация на Западе имеет, так сказать, естественный характер, то есть обусловлена объективными процессами, протекающими в западном обществе, а потому, вероятнее всего, в обозримом будущем не прекратится. Во-вторых. В странах бывшего социалистического блока (включая современную Россию) «сильная» секуляризация «советского» типа насаждалась насильственными методами, а потому неизбежно оказывалась поверхностной и отторгалась значительной частью населения. Соответственно после прекращения советского проекта в указанных странах произошел естественный откат к (предполагаемому) «досекулярному», который можно условно обозначить как «десекуляризацию». Однако, в-третьих, если говорить о России, эта «десекуляризация» отнюдь не подразумевает «возрождения» или «возвращения религии» в том смысле, в каком о возрождении религии говорят теоретики постсекулярного общества. Несмотря на некое формальное сходство, это не столько возвращение религии, сколько возникновение новой пострелигиозной ситуации, которую характеризует безразличие общества к собственно религиозным вопросам при внешнем благополучии официальной религии (религий).

Поскольку бытует мнение[7], что секуляризация на Западе идет едва ли не с XVII века, а ее апофеозом является XIX столетие, я прежде всего хотел бы указать на то, что эта точка зрения некорректна. Действительно, западные элиты (особенно интеллектуальные) были настроены индифферентно (или даже враждебно) по отношению к религии как минимум с конца XVIII века. Однако из этого вовсе не следует, что так же были настроены и народные массы. Здесь весьма показателен пример насильственной секуляризации, имевшей место в ходе французской революции. Опыт оказался настолько неудачным (достаточно вспомнить хотя бы восстание в Вандее), что уже в 1801 году Наполеон (сам, насколько можно судить, глубоко безразличный к религии) провел своего рода «десекуляризацию», заключив конкордат с Римом. Католицизм был объявлен «религией большинства французов», а церковь стала получать финансирование из государственной казны; несколько позже (1806 г.) был упразднен революционный календарь и возвращены традиционные христианские праздники. Таким образом Франция вновь стала христианским государством, где позиции церкви, впрочем, были не столь сильны, как при «старом режиме».

Фраза, которую согласно легенде произнес Наполеон в ходе переговоров с папой Пием VII («умный властитель не должен допустить, чтобы священники его запутали; он должен сдерживать и использовать их»), весьма характерна: она в общем и целом демонстрирует отношение к религиозным институтам практически любого европейского монарха XIX века. Правители поддерживали «свои» церкви по вполне прагматическим причинам — чтобы иметь лишний (и весьма действенный) инструмент контроля над своими подданными; официальные церкви, в свою очередь, легитимизировали правящий режим, зачастую активно участвуя в строительстве европейских национальных государств. Происходил, если можно так выразиться, процесс национализации религии и «религионизации» нации[8]. Благодаря столь тесному взаимодействию между государством и церковными институтами религия в Европе XIX века присутствовала практически повсеместно: в школах, в армии, в госучреждениях, на официальных мероприятиях и даже в университетах.

Этот своеобразный цезарепапизм[9], однако, имел для европейских церквей и негативную сторону: по мере того как росло недовольство социальным порядком, стремительно увеличивалось также число антиклерикалов и атеистов. Особенно эта тенденция усилилась во второй половине XIX века в связи с нарастанием классовой борьбы и образованием мощных социал-демократических движений. Однако тогда же — как своего рода ответ на эти вызовы времени — начали возникать христианские профсоюзы и христианские политические партии, а потому едва ли можно говорить о том, что религия хоть сколь-нибудь серьезно утратила свои позиции в общественной и политической жизни.

В первое десятилетие XX века ситуация мало изменилась. Несомненно, уже начал просматриваться определенный тренд на секуляризацию (своего рода поворотным моментом стал, вероятно, французский закон 1905 года, отделивший-таки церковь от государства). Однако это была «слабая» секуляризация: само общество в массе своей продолжало оставаться религиозным и разделяло традиционные религиозные ценности; сам язык в значительной степени был насыщен религиозными образами и выражениями. Так было не только в Европе, но и в США (где, надо сказать, церковные институты никогда не были связаны с государством столь сильно, как в Старом Свете). Например, проповедник МакКим в последний год Первой мировой войны обращался к нации со следующими словами: «Бог призвал нас на эту войну. Мы сражаемся на Его войне... Нет сомнений, что это — крестовый поход. Величайший и святейший во всей истории... Это — священная война. Да, это Иисус Христос, Царь праведников, зовет нас на смертный бой с нечестивой и богохульной силой»[10].

Однако, похоже, именно эта «священная война» стала той войной, которая, по выражению Диармайда МакКуллоха, «убила христианское государство» как форму политического устройства[11]. Немыслимые ранее жертвы, страдания и разрушения, оправдываемые и освящаемые религиозными лидерами всех воюющих государств, никак не могли способствовать сохранению доверия к официальным религиозным институтам. Послевоенная разруха, усугубившаяся революционными пертурбациями, а потом и Великой депрессией, возникновение СССР и начало идеологического противостояния по линии капитализм — социализм также препятствовали возвращению к довоенному status innocentiae[12]. После всего этого Запад уже не мог быть таким, как прежде. Конечно, связь между государством и религией не была разорвана моментально. Еще в 1941 году на пряжках солдат, маршировавших на войну с «безбожными жидобольшевиками», красовался старый прусский лозунг «Gott mit uns[13]». И даже десять лет спустя преподобный Пашен из австралийского Брисбена все в том же духе заявлял, что «война против коммунизма является священным крестовым походом в защиту христианства и против атеизма»[14]. Но времена уже изменились, и в обеих этих войнах религия играла вторую скрипку на фоне вполне светских идеологий.

Впрочем, надо заметить, что как Первая мировая война, так и другие описанные выше события создали лишь необходимую психологическую среду для начала действительно масштабной «сильной» секуляризации. Куда важнее были обстоятельства, относящиеся к иной, материальной, сфере. Это, во-первых, довольно резкое повышение уровня жизни в 1950—60-х годах, которое позволило среднестатистическому жителю Запада почувствовать себя независимым от внешних по отношению к нему сил. Во-вторых, это изменение характера труда, который становился все более индивидуальным, что влекло за собой разрушение традиционных общин, в рамках которых, как правило, и сохранялись религия и религиозные обычаи. В этой же связи, в-третьих, следует упомянуть длительную и всеобъемлющую (если говорить о Европе) урбанизацию, которая также негативно влияла на те же самые традиционные общины, традиционную семью, традиционный жизненный уклад и т. д. Но главную роль сыграл все-таки потребительский капитализм, который на рубеже 1960-х и 1970-х годов возвестил, что гедонизм является единственно правильным образом жизни. Одновременно начала свое триумфальное шествие по миру либеральная демократия (в ее современном западном понимании), которая была и остается не более чем идеологическим измерением потребительского капитализма.

На мой взгляд, именно тогда, на границе 1960-х и 1970-х, на Западе началась масштабная «сильная» секуляризация, когда уже не просто церковь отделяется от государства, но секулярным и индифферентным по отношению к религии становится само общество. Примерно в это время Запад вступил в полосу так называемых культурных войн, которые консервативное «моральное большинство»[15] (воспользуюсь американской терминологией) вело за сохранение христианских ценностей в общественном пространстве. Все эти войны консерваторы в конечном счете проиграли. Насколько я могу судить, в настоящее время идет борьба за право по-прежнему официально именовать праздник Рождества Рождеством Христовым. И судя по тому, что во многих городах Европы и США слово <<Christmas» уже попало под запрет, скоро будет проиграна и эта битва. Однако ничего удивительного в этом нет: для подавляющего большинства европейцев и североамериканцев Рождество — праздник потребления, давно утративший всякое религиозное содержание.

Это последнее обстоятельство может стать ключом к пониманию того, почему религиозные консерваторы на Западе постоянно проигрывают, а религия стремительно уходит из общественного пространства. Религия (по крайней мере традиционная) предполагает (и даже навязывает) определенные ограничения, а ограничения уместны в условиях небогатых общин, благосостояние (и даже само существование) которых зависит от личной умеренности их членов и от сохранения прочных внутриобщинных связей, которые как раз и выстраиваются на основании религиозных предписаний и запретов. В условиях же потребительского капитализма, когда главной и единственной ценностью оказывается индивидуальное (нередко — демонстративное) потребление товаров и услуг «здесь и сейчас», религия (по крайней мере традиционная) неизбежно становится лишним элементом, препятствующим этому самому потреблению. Известный теолог Джон Милбэнк заметил однажды, что «капитализм есть атеизм и нигилизм»[16]. Я могу лишь добавить к этому: не всякий капитализм, а именно потребительский — на основаниях, указанных выше.

Конечно, естественной реакцией многих теологов и религиозных деятелей на эту ситуацию стало создание «упрощенно-консюмеристской» версии христианства, ориентированного на примитивное сознание современного потребителя. Здесь и всевозможные «исповеди по SMS», и «закажи молитву через Интернет», и поп-музыка на богослужениях, и «теология процветания», о которой восторженно пишет Роман Лукин: «Ярким примером нового богословия является теология процветания — в своей крайней форме она была темой проповедей бывшего лютеранского пастора из Швеции Ульфа Экмана... Согласно доктрине Экмана... каждый верующий должен быть богат и здоров, так как Бог никогда не отказывает своим сыновьям. Лидеры других церквей призывали прямо обращаться к Богу и просить у него конкретную заработную плату и марку машины»[17].

«Теология процветания», возможно, и стала популярной в странах третьего мира (типа России и Украины), но вот на продолжающуюся секуляризацию Запада никакого влияния не оказала. В той же Швеции в 2005 году число верующих в Бога равнялось числу атеистов, а более 50 % опрошенных заявили, что верят в какую-то неопределенную «духовную или жизненную силу»[18]. Впрочем, достаточно красноречиво о статусе религии в Европе говорит то, что она занимает последнее место в иерархии ценностей европейцев, уступая даже «уважению к другим культурам»[19]. В США, которые до 90-х годов XX века оставались знаменитым «исключением из правила», секуляризация также постепенно набирает обороты. Согласно Гэллапу с 2005 по 2012 год число убежденных атеистов и агностиков в США увеличилось с 1 до 5 %, а число людей «нерелигиозных» достигло 30 %[20]. Согласно Pew Forum современные молодые американцы значительно менее религиозны, чем их отцы и деды, когда они были в их возрасте: приблизительно четверть представителей «поколения миллениума» (родившиеся после 1981 г.) не имеют никаких определенных религиозных убеждений[21] (впрочем, уже сейчас к категории no religion относят себя 19,6 % жителей США[22]). Более чем вероятно, что уже через 15—20 лет США перестанут выделяться своей особой религиозностью на фоне других западных стран.

Полагаю, что сказанное наглядно показывает, что никакого «постсекулярного» общества на Западе нет. Более того, даже «секулярное» общество построено там не до конца (это касается прежде всего США, Польши, Греции и еще нескольких стран, таких как Мальта). Тем не менее можно задаться вопросом: а как обстоит дело с Россией, в которой, по словам того же Бергера, «возрождается православная церковь»[23]? Несомненно, начиная с 1991 года, православная церковь в России восстанавливала свое влияние стремительными темпами (которые, правда, немного снизились в последние несколько лет). Но значит ли это, что в России сформировалось «постсекулярное общество»? Или, говоря иначе, можно ли сказать, что произошла десекуляризация, в результате которой религия «восстановила свое влияние на общество в целом, реагируя на предшествующие и/или сопутствующие секуляризационные процессы»?[24]

На первый взгляд, да, конечно: православие (я буду здесь и далее говорить преимущественно о нем как об основной (хотя бы по численности последователей) религии РФ) восстановило свое влияние. Принят закон о реституции церковной собственности[25]; 70—75 % россиян считают себя православными; уровень доверия к церкви крайне высок (50—60 %)[26]; высшие должностные лица РФ посещают на Рождество и Пасху православные церкви и монастыри; в школах введен предмет ОПК, а в армии — институт военных капелланов.

С другой стороны, дело обстоит не так просто. Несмотря на очевидное сближение церкви и государства в последние годы, восстановление «досекулярной» ситуации, имевшей место при последних российских императорах, совершенно невозможно. Россия остается светским государством, в правительстве нет должности, аналогичной должности «обер-прокурора Синода», а процедура избрания президента является чисто светской и технической и не предполагает легитимации со стороны церкви. Православие уже не является, как когда-то, «первенствующей и господствующей в Российской империи верой»[27], и, соответственно, президент РФ не может быть «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры и блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния»[28]. Равным образом очень трудно представить себе, чтобы современный государственный чиновник заявил, как когда-то К. П. Победоносцев, что «Религия, и именно христианство, есть духовная основа всякого права в государственном и гражданском быту и всякой истинной культуры. Вот почему мы видим, что политические партии, самые враждебные общественному порядку партии, радикально отрицающие государство, провозглашают впереди всего, что религия есть одно лишь личное, частное дело, один лишь личный и частный интерес»[29].

Соответственно ситуация «слабой» секуляризации, то есть отделение церкви от государства, в России сохраняется, и, по всей видимости, будет сохраняться впредь. Однако можно задаться вопросом, не является ли современное российское общество «постсекулярным» в том смысле, что оно избавилось от «сильной» секуляризации «советского» образца, то есть от насильственного устранения религии из общественного (и даже частного) пространства? С одной стороны, да, конечно, избавилось, и потому в этом смысле современное российское общество может называться «постсекулярным». Но, с другой стороны, если под «постсекулярностью» понимать, как, собственно, и предполагают теоретики постсекулярного общества, «восстановление влияния религии на общество в целом», то возникают серьезные вопросы.

Например, из тех россиян, которые называют себя православными, около 80 % не ходят к причастию; 55 % не посещают церковные службы; 90 % не принимают участия в церковной жизни[30]; полностью соблюдают пост — 2 % (частично — 9 %)[31]; знают все 10 заповедей — около 4 %[32]; наконец, значительная часть православных (около 30 %) вообще не верит в Бога, как его описывает христианская религия[33]. Не могу не отметить, что приведенные цифры характерны не для тех стран, где происходит религиозное возрождение, а для тех, где в течение длительного времени осуществляется «сильная» секуляризация (например, для Швеции, Чехии или Нидерландов).

Возникает закономерный вопрос: как православная религия может «влиять на общество в целом», если общество, по большому счету, абсолютно безразлично к требованиям и установкам православной религии? Но ведь и более того: само общество не слишком-то хочет, чтобы православие влияло на него «в целом». Только 18,2 % россиян хотели бы, чтобы церковь серьезно влияла на общество и государство, в то время как 29 % придерживаются мнения, что церковь должна ограничиться исключительно религиозно-обрядовой сферой; еще 47,4 % считают, что церковь и религия должны оказывать активное влияние на «духовную жизнь», то есть, вероятно, на сферу морали и нравственности[34]. Однако и в вопросах нравственности россияне проявляют изрядную гибкость: 42,9 % считают, что к моральным требованиям православия следует относиться выборочно, поскольку некоторые из них неприемлемы для современного человека, а 15,7 % вообще считают, что нравственные нормы РПЦ безнадежно устарели (полностью согласны с моральными требованиями православия только 33 %)[35]. Однако и это еще не все: в конечном счете россияне приходят к парадоксальному (если принять во внимание приведенную выше статистику) выводу, что главным источником нравственных норм и ценностей должны быть семья (72,4 %) и школа (15,4 %). Церковь в качестве источника нравственных норм видят лишь 3,8 % опрошенных[36].

Не менее поразительны и следующие цифры. Лишь для 10 % россиян религия заключается в соблюдении религиозных обрядов и участии в церковной жизни (для сравнения: 7 % считают религию предрассудком). Зато в качестве национальной традиции, веры предков религию рассматривают 39 %, а еще 21 % — как часть мировой культуры и истории[37]. С другой стороны, россияне проявляют изрядную гибкость и в этом вопросе. Принимая православие как свою национальную традицию, они, тем не менее, считают, что в основу российского общества следует положить права и свободу личности (60 %), но не общенациональные ценности и традиции (34 %). В качестве дополнительного штриха: свою веру и свои святыни с оружием в руках готово защищать лишь незначительное число россиян («безусловно да» — 4 %, «скорее да» — 12 %; в то время как «безусловно нет» — 36 %, «скорее нет» — 33 %)[38]. И в этом нет ничего удивительного, так как 52 % россиян считают, что нет вообще никаких общих ценностей и идей, ради которых стоит пожертвовать жизнью и личным благополучием[39].

Однако такая противоречивая картина не должна, на мой взгляд, удивлять. С моей точки зрения, среднестатистический россиянин является столь же секулярной личностью, что и среднестатистический европеец, он такой же (и может быть, даже больший) индивидуалист, он так же ценит свой личный комфорт и личное преуспеяние (даже в ущерб обществу), и он в той же (а может быть, даже в большей) степени привержен идеологии потребления. Если говорить о религиозности, то между россиянами и европейцами наблюдается поразительное сходство. В существование Бога верит 53 % россиян (среди жителей ЕС — 52 %), 25 % верит в существование неких неопределенных высших сил (среди жителей ЕС — 27 %), 16 % не верит ни в то, ни в другое (среди жителей ЕС — 18 %)[40].

Однако, будучи европейцами de facto, россияне не являются (и никогда не будут) европейцами de jure. Мне не хотелось бы пускаться в длительное обсуждение вопроса, почему это так, и поэтому я ограничусь общей фразой о том, что современная Россия является капиталистической периферией, а Европа — центром, и между ними «дистанция огромного размера». В условиях невозможности самоидентифицировать себя как европейцев россияне (главным образом русские) самоидентифицировали себя как православных (тем более что попытки обнаружить какую-нибудь «русскую идею», продолжавшиеся в течение всех 1990-х, вполне закономерно провалились). Видимый триумф православия в постсоветской России — результат попыток найти свою идентичность, а не результат богоискательства или некоего «духовного поиска». В обществе существует запрос не на религию, а именно на идентичность: религия как таковая большинству россиян безразлична. Именно поэтому у многих наших сограждан православие легко сочетается со старой советской идентичностью, в результате чего возникают такие странные явления, как иконы Сталина, а лидер КПРФ Геннадий Зюганов спокойно говорит о церкви как об одном из столпов России.

Итак, повторю еще раз высказанную ранее мысль. Несмотря на некое формальное сходство, в данный момент в России мы наблюдаем не столько возвращение религии, сколько феномен, который можно назвать «пострелигиозностью». Несмотря на то что внешне официальная религия чувствует себя весьма неплохо, в целом российское общество является секулярным и относится к религии — как к религии — с безразличием, видя в православии скорее некий элемент самоидентификации. Это не исключает того, что данный элемент может быть важен для общества, но, как видно из приведенных выше опросов, он не является критически важным и, тем более, не оказывает значительного влияния на повседневную жизнь общества «в целом» как некая система ценностей и императивов (что, однако, должно было бы иметь место в случае возрождения религии в том смысле, в каком о нем говорят теоретики постсекулярного общества). Соответственно едва ли можно говорить о применимости термина «постсекулярное общество» по отношению к России.

[1] Карпов В. Концептуальные основы теории десекуляризации // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 2 (30) С. 114.

[2] Berger P. The Desecularization of the World: A Global Overview // The Desecularization of the World: Resurgent Religion and World Politics / Berger P. L. (ed.). Grand Rapids, MI: William B. Eerdmans, 1999. P. 2.

[3] Бергер П. Фальсифицированная секуляризация // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 2 (30). С. 9.

[4] В рамках которой предполагается, что по мере модернизации общества религия будет терять свои позиции — вплоть до полной утраты социологической значимости.

[5] В рамках которой предполагается, что модернизация никак не влияет на положение религии в обществе.

[6] http://www.patriarchia.ru/db/text/337720.html

[7] См., напр.: Milbank J. Theology and Social Theory: Beyond Secular Reason. Oxford, UK, Cambridge, US: Blackwell, 1996.

[8] См. HauptH.-G. Religion and nation in Europe in the 19th century: some comparative notes.

http:// www.iea.usp.br/iea/english/journal/62/haupt62.pdf; Walkenhorst P. Nationalismus als «politische Religion»? Zur religiosen Dimension nationalistischer Ideologie im Kaiserreich // Religion im Kaiserreich / Hg. Blaschke O. F. M., 1996. S. 503—529.

[9] Цезарепапизм — модель отношения церкви и государства, при которой глава светской власти фактически является и главой церкви.

[10] Цит. по: Abrams H. Preachers present arms. Sottdale, PA, 1969. P. 55.

[11] MacCulloch D. A history of Christianity. L., 2010. P. 915.

[12] Состояние невинности (лат.).

[13] Господь с нами (нем.).

[14] http://trove.nla.gov.au/ndp/del/article/18496394

[15] В Америке существовала религиозно-политическая организация правоконсервативного толка «Моральное большинство», основанная в 1979 г. американским проповедником Д. Фолуэллом. Политическая деятельность организации сводилась по сути к поддержке Рональда Рейгана на выборах 1980 и 1984 гг. Критики часто называли «Моральное большинство» «не моральным и не большинством» («neither moral nor a majority»). Распущена в 1989 г. из-за серьезных финансовых затруднений.

[16] См. интервью с Милбэнком: http://theotheriournal.com/2008/06/04/three-questions-on-modern-atheism-an-interview-with-john-milbank/

[17] См.: Эксперт. № 1 (833) /24 дек 2012: http://expert.ru/expert/2013/01/hristianskij-otvet-obschestvu-potrebleniya/?n=7743

[18] См.: Special Eurobarometer 225 / Wave 63.1 — TNS Opinion & Social, June 2005: http://ec.europa. eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_225_report_en.pdf

[19] См.: Standard Eurobarometer 69 / Spring 2008 — TNS Opinion & Social, November 2008: http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/eb/eb69/eb69_values_en.pdf

[20] См.: Global index of religiosity and atheism — 2012 / Press Release: http://www.wingia.com/web/files/news/14/file/14.pdf

[21] См.: Religion Among the Millennials: http://www.pewforum.org/Age/Religion-Among-the-Millennials.aspx

[22] http://www.pewforum.org/unaffiliated/nones-on-the-rise.aspx

[23] Бергер П. Фальсифицированная секуляризация // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 2 (30). С. 10.

[24] Karpov V. Desecularization: A Conceptual Framework // Journal of Church and State. 2010. Vol. 52. No. 2. P. 232—270.

[25] Федеральный закон Российской Федерации от 30 ноября 2010 г. № 327—ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности».

[26] См. статью Юлии Синелиной «Об интерпретации одного социологического исследования»:http://expert.ru/2012/12/6/ob-interpretatsii-odnogo-sotsiologicheskogo-issledovaniya/

[27] Свод законов Российской империи. СПб., 1892. Т. 1. Ч. 1. Основные государственные законы. Ст. 40.

[28] Там же. Ст. 42.

[29] Победоносцев К. П. Государство и Церковь. М., 2011. Т. 2. С. 315.

[30] См. статью Бориса Дубина, Алексея Малашенко «Образ православного верующего в современной России, 8 июня 2012»: http://wwwxarnegie.ni/events/?fa=3725

[31] По данным ВЦИОМ, апрель 2011 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=111550

[32] По данным ВЦИОМ, апрель 2008 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=10084

[33] См. статью Бориса Дубина, Алексея Малашенко «Образ православного верующего в современной России, 8 июня 2012»: http://www.carnegie.ru/events/?fa=3725

[34] По данным ВЦИОМ, май 2006 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=2578

[35] Там же.

[36] Там же.

[37] По данным ВЦИОМ, декабрь 2008 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=11099

[38] По данным ВЦИОМ, декабрь 2006 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=3756

[39] По данным ВЦИОМ, май 2006 г.: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=2578

[40] По данным ВЦИОМ, октябрь 2005 г.: http://wciom.ra/index.php?id=459&uid=1818

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2013, №1(52)

Грозит ли европе исламизация?

Владимир Малахов

Очередной призрак бродит по Европе — на сей раз не тот, о котором возвещали классики марксизма. Это призрак ислама, грозящего в будущем, как убеждены некоторые, поглотить Европу культурно, а впоследствии и политически. Эмиссары исламской цивилизации в Европе — иммигранты. Поначалу тихие и незаметные, но по прошествии пары десятилетий все более требовательные и агрессивные, рожающие множество еще более агрессивных детей, мусульмане завершают в XXI веке миссию, не удавшуюся их единоверцам дважды — в VIII столетии, когда сарацины захватили Испанию, и в XVII столетии, когда войска Османской Турции стояли у стен Вены. Только теперь завоевание пройдет без кровопролития. Европейские города покроются густой паутиной мечетей, женщины закутаются в паранджу, а с храмов вместо звона колоколов будет звучать голос муэдзина.

В метафорах, обслуживающих этот призрак, нет недостатка: «Мечеть Парижской богоматери», «Лондонистан», Eurabia, в которую превратилась Europe, и т. п. Ниже мы попробуем поразмышлять о том, чем подпитываются подобные фантазии и насколько обоснованны связанные с ними опасения.

Сколько в Европе мусульман?

На этот вопрос не так просто ответить. Хотя бы по той причине, что не все европейские государства включают графу «вероисповедание» в статистику. Поэтому к «мусульманам» принято относить всех иммигрантов (а также их потомков) из стран исламского культурного ареала — не принимая в расчет ни их номинальной религиозной принадлежности (в исламских странах живут и представители других конфессий), ни их действительного отношения к религиозной вере. Если отвлечься от этого обстоятельства, получается цифра приблизительно в 15 млн человек[1].

Каково происхождение этой группы — а точнее, весьма различных групп — населения? Первый приток мусульман в Западную Европу[2] связан с постколониальной иммиграцией. После демонтажа Французской, Британской и Голландской империй в бывшие метрополии стали прибывать выходцы из вчерашних колоний: магрибинцы — во Францию[3], пакистанцы — в Великобританию, индонезийцы — в Нидерланды. Начало второму потоку дала трудовая миграция: сначала по двусторонним соглашениям (между Алжиром и Францией, между Турцией и Германией), затем — индивидуальная (так во Франции, Бельгии и Нидерландах появились марокканцы, тунисцы и турки). Третью группу мусульман образуют беженцы и соискатели политического убежища: из Турции и Боснии — в ФРГ, из Алжира — во Францию, из стран Ближнего Востока — в Великобританию, из всех исламских стран понемножку — в Швецию и Нидерланды, а также в Австрию, Данию, Финляндию и т. д. Четвертая группа представлена бизнесменами, высококвалифицированными специалистами из исламских регионов (Иран, Филиппины, арабский Ближний Восток), а также студентами, оставшимися после окончания университета в стране обучения или нашедшими работу в другом государстве Евросоюза. Наконец, в интересующую нас категорию населения входят европейцы, перешедшие в ислам (по большей части — женщины, вступившие в брак с мусульманином, хотя есть и случаи, связанные с чисто мировоззренческим выбором)[4].

Кто такие европейские мусульмане?

Журналисты и политические обозреватели, пользующиеся выражением «мусульманское сообщество», редко проводят различие между мусульманами как категорией учета населения и мусульманами как категорией практики. Между тем среди людей, относимых бюрократическими процедурами к «мусульманам», много неверующих[5], а тех, кто считает себя верующим, но при этом никогда не бывает в мечети, больше, нежели тех, кто мечеть посещает[6]. Таким образом, перед нами две разные группы — мусульмане номинальные и мусульмане практикующие. Среди практикующих мусульман, в свою очередь, выделяется несколько моделей поведения.

Индивиды и группы, причисляемые к категории «мусульмане», не только по-разному относятся к религии, но и отделены друг от друга национально-этническими, конфессиональными, идеологическими и статусными барьерами.

Этнические противоречия уходят в глубь веков, порождая глубокое недоверие, а подчас и взаимную ненависть между различными группами: турки vs. арабы (первые — бывшие обладатели империи, вторые — бывшие объекты турецкого господства), арабы vs. берберы (от Марокко до Египта), пуштуны vs. белуджи среди пакистанцев, курды vs. их бывшие сограждане (будь они турецкого, иракского, иранского или сирийского происхождения) и т. д. О том, насколько сильны идиосинкразии такого рода, говорит хотя бы тот факт, что мусульмане из Турции и Марокко, живущие в Нидерландах, отказываются посылать своих детей в одну исламскую школу.

Далее следуют противоречия конфессиональные. Это не только пропасть между суннитами и шиитами, но и множество линий размежевания внутри суннитского ислама. Дело в том, что в исламе, в отличие от других мировых религий, не существует формального института духовенства[7]. Религиозным лидером может стать практически всякий последователь учения Пророка, если докажет свое усердие в вере и глубокое знание священного текста.

Отсутствие институционализированного духовенства означает отсутствие иерархии[8], что, в свою очередь, означает принципиальную открытость ислама для интерпретаций. Ни одной из них не гарантировано верховенство.

Этнические и конфессиональные различия дополняются не менее глубокими различиями по линии идеологии: левые vs. правые; секулярные vs. религиозные; либералы vs. консерваторы; турецкие коммунисты и социалисты vs. кемалисты; потомки борцов алжирского Фронта национального спасения vs. потомки «харки», сотрудничавших с французской администрацией в 1950-е годы, и т. д. Аналогичные идеологические водоразделы отделяют друг от друга беженцев и соискателей политического убежища из Египта, Туниса, Ливии и Сирии, которые оказались в Европе после событий «арабской весны».

Не стоит забывать и о социально-классовых разделителях: успешные бизнесмены и высокостатусные общественные фигуры vs. разнорабочие и получатели по-собий[9].

И, наконец, различия гендерные. Если в глазах внешнего наблюдателя «мусульмане» и «мусульманки» сливаются в некое гомогенное множество, то в реальной жизни позиции женщин и мужчин из мусульманской среды нередко не совпадают. Женщины — особенно молодые — зачастую не только не разделяют патриархальных установок мужчин, но и пытаются им противостоять.

Словом, та часть населения Евросоюза, которая подпадает под категорию «мусульмане», не является консолидированной целостностью.

Ислам как маркер различия

В 1960— 1970-е никому не приходило в голову объединять в одну группу тунисцев с пакистанцами, турок с алжирцами, а иранцев — с палестинцами. В классификации иммигрантского населения бюрократией (равно как и в самосознании самих иммигрантов) национальные критерии преобладали над конфессиональными. Однако в определенный момент — а именно в конце 1980-х — категория «мусульмане» начинает использоваться как для идентификации определенных групп мигрантов извне, так и для их самоидентификации. Принадлежность к исламу становится маркером различия — проведения символической границы внутри населения европейских стран, причем граница эта проводится поверх всех иных. Огромное число людей, вопреки всей сложности реальных отношений между ними, объединяются в одно множество — «мусульмане». Более того, этот способ описания и самоописания — «мусульмане» — начинает выступать в качестве основания политической мобилизации. Что произошло?

Произошли события в мировой политике, оценка которых разделила выходцев из исламских стран и большинство принимающего населения. Важнейшим таким событием стало «дело Рушди»[10]. К нему присовокупились война в Заливе (1990) и палестинская интифада (начавшаяся тремя годами ранее, но именно к 1990 году достигшая пика). Обнаружилось, что у иммигрантов-мусульман и их окружения разные точки зрения на происходящее.

А потом случились 11 сентября 2001 года и последующая цепь терактов, в результате которых принадлежность к исламу в западном общественном мнении стала ассоциироваться с терроризмом. И хотя большая часть здравомыслящих людей с самого начала решительно отвергала такую ассоциацию, атмосфера подозрительности и недоброжелательства вокруг европейских мусульман после убийства Тео ван Гога в Амстердаме (2004) и взрывов в Мадриде (2004) и Лондоне (2005) лишь сгустилась. Размежеванию поспособствовала также публикация в датской газете Jyllands-Posten карикатур на Пророка (2005), воспринятая как оскорбительная и недопустимая одними и как нормальное проявление свободы слова другими. Серия последующих скандалов такого рода лишь подтверждала глубокое различие позиций[11]. Новый геополитический контекст определил существенные трансформации и в восприятии мусульман в Европе, и в их самовосприятии. Они стали представляться как агенты ислама в неисламском мире.

Наряду с тектоническими сдвигами в мировой политике существенным в этой трансформации было и то обстоятельство, что к концу 1980-х выросли дети, родившиеся в семьях исламских мигрантов. Так называемое второе поколение мигрантов являет собой любопытный парадокс. Будучи в религиозном отношении гораздо дальше от исламской традиции[12], чем их родители, они в политическом отношении зачастую выступают гораздо более активными адептами ислама. Если родители стремились вести жизнь в согласии с предписаниями Корана, стараясь при этом быть как можно менее заметными, то дети, родившиеся и социализировавшиеся на Западе, как правило, не являясь ревностными мусульманами в быту, готовы громко заявить о себе как о представителях ислама.

Итак, ислам превратился в идентификационный маркер. Независимо от того, каково значение ислама как системы ценностей и регулятива поведения для тех или иных индивидов, их отождествление себя с мусульманами влечет за собой целый ряд ощутимых последствий в повседневной жизни. Это, например, возможность быть дискриминированным, выделенным из общей массы — будь то явно (неонацистами на улице) или неявно (менеджером по персоналу, отказывающем в приеме на работу). Это ожидания окружения, касающиеся как бытового поведения («а что это ты вино пьешь, тебе же нельзя?»), так и реакций на политические события. Если ты не идешь на демонстрацию против публикации карикатур на Пророка или выпуска антиисламского фильма — ты неправильный мусульманин. А если ты на нее идешь — это лишнее доказательство того, что ты не принадлежишь «нам». Эдвард Саид (по религиозной принадлежности, кстати, христианин) пережил в свое время шок, связанный с коллизией идентификаций. Когда началась Шестидневная война, прохожие на улицах обращались друг к другу с вопросом «как там наши?». Этот вопрос американцы ничтоже сумняшеся задавали и ему, профессору Колумбийского университета. Но только он, будучи палестинцем, никак не мог отождествить себя с «нашими», которые имелись в виду.

За почти полвека, истекшие с тех пор, идентичности еще более политизировались.

Рациональная озабоченность или логика фобии?

Опасения перед «исламизацией» Европы двоятся. Они, так сказать, двухслойны. Первый слой — это страх перед политическим доминированием ислама, второй связан с опасениями культурного свойства.

В первом случае людям кажется, что увеличение доли мусульман рано или поздно приведет к изменению конституционного строя европейских государств. Во втором случае речь идет о том, что, чем больше в Европе будет мусульман, тем выше вероятность вытеснения европейских норм и ценностей и образа жизни неевропейскими, импортированными из стран исламского мира.

Насколько оправданны подобные страхи? Начнем с политического слоя. Демонтаж либеральной демократии в пользу некоего варианта халифата не грозит Европе уже по той причине, что такого сценария не желают сами европейские мусульмане. (Разумеется, за исключением малочисленных групп исламских фанатиков[13].)

Вопреки устойчивому мифу о том, что ислам не допускает различия приватного и публичного, миллионы европейских мусульман доказали, что они умеют проводить такое различие. То есть жить в обществе по светскому закону, оставляя вопросы веры для частной жизни[14].

Более рациональный характер носят опасения перед возможным превращением ислама в политически организованную силу. Ислам уже является фактором политической жизни в ряде европейских стран. Однако, во-первых, действие этого фактора никак не назовешь деструктивным. Мусульманский электорат поддерживает исключительно партии политического мейнстрима. (За маргиналов, в том числе тех, кто выдвигает «исламскую» повестку дня, практически не голосуют.) Во-вторых, граждане с мусульманской идентификацией далеки от политической консолидации. Их объединению на почве конфессиональной общности препятствует и структура ислама как религии, и взаимное неприятие между различными группировками. То, что неискушенному наблюдателю кажется единым политическим телом («мусульманской диаспорой»), на деле состоит из мириад группировок, друг другу не доверяющих и друг с другом враждующих.

Отсюда проистекает невероятное множество организаций, претендующих на представительство ислама как такового, но на деле представляющих ту или иную деноминацию или ту или иную этническую группу. Противоречия между ними столь глубоки и непримиримы, что попытки сформировать некую зонтичную исламскую организацию, как сверху, со стороны государства[15], так и снизу, всякий раз заканчиваются крахом.

Так, например, громкое название «Центральный совет мусульман в Германии» (Der Zentralrat der Muslime in Deutschland) не должно вводить в заблуждение. Его авторитет признается четырьмястами исламскими религиозными и культурными центрами, зарегистрированными в Федеративной Республике[16], тогда как всего их — около 2,5 тысячи[17].

К числу старейших относится Союз исламских культурных центров (Verband der Islamischen Kulturzentren). Он представляет на самом деле только турецкие центры, причем ориентированные на синтез ислама с принципами кемализма. Еще более тесным образом аффилированы с Турцией Турецко-исламский союз по делам религии (Ttirkisch-Islamische Union der Anstalt fur Religion, по-турецки Diyanet I§leri Turk-Islam Birligi, отсюда аббревиатура DITIB) и Исламское сообщество Мили Гёрюш (Islamische Gemeinschaft Milli Gortis). Между тем мусульмане нетурецкого происхождения формируют собственные объединения (например, Союз исламских боснийских общин в Германии). Отдельное представительство имеют алевиты (Алевитское объединение Германии, куда входят около ста организаций общей численностью 20 тысяч человек). У шиитов, разумеется, свои организации, в частности Исламский центр в Гамбурге, возникший в 1953 году при поддержке Ирана. Существует и множество организаций, отражающих интересы женщин: Образовательный центр для мусульманских женщин (Begegnungs- und Fortbildungszentrum muslimischer Frauen), Центр по изучению проблем женщин-мусульманок (Zentrum fur islamische Frauenforschung und Frauenforderung), Сеть мусульманских женщин (Netzwerk fur islamische Frauen), рабочая группа «Мусульманские женщины в обществе» (Arbeitsgemeinschaft Muslimischer Frauen in der Gesellschaft) и т. д.

Что касается организаций, создаваемых по инициативе властей, то первая в этом ряду — Мусульманский совет (Islamrat). Он был сформирован в 1986 году и задумывался как общая организация для всех живущих в Германии мусульман независимо от этнической принадлежности. Собрать под одной крышей удалось 23 организации. Тон здесь задавала Мили Гёрюш. В 2007 году немецкие власти создали Координационный совет мусульман (Koordinationsrat der Muslime), членами которого стали как спонсируемый правительством «зонтичный» Исламский совет (Islamrat), так и ряд крупных организаций, сформированных снизу. Было заявлено, что ежегодно — под патронажем Министерства внутренних дел — будет собираться Немецкая исламская конференция (Deutsche Islamkonferenz). Однако уже в 2008 году вышеупомянутый Центральный совет мусульман вызвал скандал, отказавшись принять участие в ее работе.

Право Мусульманской ассоциации Великобритании (Muslim Association of Britain) представлять британских мусульман оспаривается Мусульманским советом Великобритании (Muslim Counsel of Britain). Мусульманский совет, в свою очередь, не может претендовать на право говорить от имени большинства британских мусульман, ибо это право ставится под вопрос множеством других объединений. Среди них Британский мусульманский форум, Мусульманский парламент Великобритании, Исламская миссия, Исламский совет Европы, Исламское общество Великобритании, Исламская партия, Мусульманская ассоциация Англии и т. д.[18] Всего около 2,5 тысячи организаций. Более двух тысяч исламских организаций действуют во Франции — так же, как и в соседних странах, отличных друг от друга по многим параметрам. Собрать их под одной «зонтичной» правительство пыталось не раз. Сначала в 1990-м, но детище скончалось, просуществовав два года; затем в 1993-м — новая организация развалилась через три месяца; наконец, в 2002-м был создан Французский совет по делам исламского культа (Conseil Frangais du Culte Musulman). Надо ли говорить, что его право представлять французских мусульман не признается множеством авторитетных исламских лидеров?[19]

Итак, политически консолидированного сообщества европейских мусульман на настоящий момент не существует, и не похоже, что оно сложится в будущем.

Второй слой страхов перед исламизацией Европы — это неуправляемое развитие культурных изменений, чреватое изменением отношений культурного «баланса сил». Похоже, что такая угроза тоже надуманна. Хотя бы по чисто демографическим причинам. Доля мусульман в структуре населения ЕС в настоящий момент составляет 3,2 %. Учитывая более высокие темпы рождаемости среди мусульман, через двадцать лет эта доля вырастет до 6—7 %. Даже если экстраполировать сегодняшнюю демографическую динамику еще на четверть века вперед (чего, кстати, делать нельзя, поскольку репродуктивное поведение нового поколения не повторяет репродуктивного поведения родителей), доля мусульман в Евросоюзе не превысит 15 %. Для установления культурной гегемонии явно маловато.

Но суть дела заключается, конечно, не только и не столько в демографических показателях. Сам подсчет соотношения различных конфессиональных групп в структуре европейского населения — предприятие сомнительное. Сомнительное потому, что, пускаясь в это предприятие, мы отвлекаемся от действительных общественных отношений. А это отношения между реальными людьми, а не между статистическими фикциями.

Возьмем для иллюстрации женщин турецкого происхождения, живущих в Германии. С точки зрения статистики они — представительницы «немецких мусульман». Но за этой категорией скрываются, среди прочего, десятки тысяч секуляризированных и эмансипированных личностей — выпускницы университетов, ставшие врачами, менеджерами, предпринимателями, журналистами, учителями, театральными режиссерами, дизайнерами и т. д. Мне возразят, что таких — меньшинство. Но и мусульманки, которые в силу отсутствия образования ограничены пространством семьи, тоже далеко не являются эмиссарами «исламской культуры». И здесь мы подходим к гендерному измерению вопроса о мусульманах в Европе.

Многие проблемы, которые «фреймируются»[20] как конфессиональные (убийства чести, принудительные браки), на деле представляют собой проблемы гендерные и социокультурные. Мужчины из стран Южной Азии, Северной Африки и Ближнего Востока (кстати, не только мусульмане) часто придерживаются патриархальных взглядов на семью. Они считают нормой «держать женщину в подчинении», а именно: контролировать ее сексуальность, следить за ее поведением (не выпуская на улицу без сопровождения родственников-мужчин), решать за нее, как ей следует одеваться и за кого выйти замуж. Между тем многие женщины из упомянутых стран так не считают, и уже в силу этого обстоятельства являются потенциальными (а иногда и реальными) союзниками европейских либералов. В последние полтора десятилетия все больше женщин-мусульманок сотрудничает с организациями гражданского общества. В их повестке дня: противодействиедомашнему насилию (символическому и физическому), борьба с принудительными браками, расширение социальных возможностей женщин-мигрантов (доступ к образованию и, как следствие, к оплачиваемому труду)[21].

Есть, правда, еще один фактор в отношении европейцев к мусульманам, который прямо не связан с опасениями «исламизации», но способствует атмосфере недоверия и подозрительности по адресу мусульман. Это формирование выходцами из исламских стран закрытых изолированных сообществ, существующих параллельно сообществу принимающей страны.

«Параллельное общество»

Мигрантские анклавы (или, в другой терминологии, «добровольные гетто») стали возникать в спальных районах крупных городов во время экономического бума 1960-х. Иммигранты из исламских стран — составная часть таких анклавов. Львиная их доля живет либо в местах, где расположено муниципальное жилье (часто неподалеку от промышленных зон, где они были трудоустроены), либо в «непрестижных» городских кварталах и пригородах с низкой арендной платой. Например, треть выходцев из арабских стран в Германии (марокканцы, в частности) живут в Рурской области, где расположены горнодобывающие и химические предприятия, давшие им работу[22]. Большая часть магрибинцев во Франции — обитатели пригородов Парижа и Марселя (крупных промышленных центров, в массовом порядке привлекавших в свое время рабочую силу из Северной Африки).

Аналогичная картина наблюдалась в Нидерландах и в Бельгии: некогда экономически активные зоны в эпоху «деиндустриализации» стали превращаться в зоны депрессивные. Обитателями же этих зон к середине 1970-х оказались по большей части выходцы из Турции и Марокко.

Около половины пакистанцев в Великобритании проживают в районе Большого Лондона. Причина тому — резко упавшие цены на жилье в домах старой застройки после окончания Второй мировой войны. Англичане стали в массовом порядке покидать этот район, а в ветхие и, как считалось, не подлежащие ремонту дома заселились мигранты из Пакистана[23]. Они оказались успешными в сфере мелкого и среднего бизнеса, тем самым вписавшись в местную систему разделения труда.

Таким образом, то, что в глазах внешнего наблюдателя выглядит не иначе как результат желания иммигрантов из исламских стран «селиться компактно» и «образовывать анклавы», зачастую объясняется более приземленными мотивами.

Кстати, как раз желание жить рядом друг с другом в «мусульманской среде» зачастую отсутствует — в силу напряженных отношений между различными этническими группами, о чем мы упомянули выше. Так, алжирцы, как правило, негативно относятся к тунисцам (считая их предателями-коллаборационистами) и чуть лучше, но с недоверием, к марокканцам. Берберы стремятся отделить себя от арабов, рассматривая их (а) как завоевателей, лишивших берберов независимости, и (б) как варваров[24]. В Великобритании чернокожие мусульмане с Карибских островов легко сходятся с чернокожими африканского происхождения, независимо от их религиозной принадлежности, зато враждуют с единоверцами из Пакистана[25].

Что касается отчуждения между автохтонным населением и «мусульманским сообществом», то оно возникло в силу многих причин. Религиозная принадлежность необязательно является главной в числе этих причин. Религия выступает здесь как маркер различия. Давайте присмотримся, какие различия она маркирует.

Во-первых, это различия в социальном статусе, в районе проживания, в уровне образования и в вытекающих отсюда различиях в доступе к социальным ресурсам.

Во-вторых, это опыт дискриминации — прежде всего на рынке труда. Де-юре дискриминация, конечно, запрещена, но де-факто она существует. Претендент на хорошее рабочее место, опознаваемый как мусульманин, имеет меньше шансов получить это место, чем представитель культурного большинства[26]. В-третьих, это социально-психологический климат. Недоверие, скрытое недоброжелательство, а иногда и открытая враждебность (в виде нападений скинхедов и неонацистов) — это повседневная реальность мигрантов, фенотипически отличных от «автохтонов». Живя в такой атмосфере, выходцы из мигрантской среды вырабатывают форму сознания и поведения, которую специалисты называют «репульсивной идентичностью». На недоверие окружения они отвечают недоверием, что влечет за собой новый виток их изоляции. В-четвертых, это различия социокультурные. Но они не проистекают из культурно-исторических традиций. Субкультура молодежи неблагополучных пригородов оторвана от всяких традиций. Она замешана на фрустрации и выражает себя в демонстративной агрессивности, готовности к насилию, отказе от «буржуазных» ценностей и при этом в стремлении иметь те же материальные блага, что и буржуазный средний класс. Часть этой молодежи вовлечена в полукриминальную или криминальную деятельность и потому имеет неприятный опыт общения с полицией. Концентрация озлобления в этой среде такова, что для очередного его выплеска достаточно мелкого повода. Так называемые racial riots, сопровождаемые поджогами и мародерством, случаются в Великобритании раз в 5—7 лет. Религиозной мотивировки здесь не наблюдается. Бесчинства в парижских пригородах, приковывавшие внимание мировой прессы осенью 2005 года, тоже не были ни чем-то из ряда вон выходящим (необычным был лишь масштаб беспорядков), ни религиозно мотивированным[27].

Несовместимость каких ценностей?

Мировоззрение и ценностные ориентиры реальных членов общества намного сложнее, чем это предполагается схемой «войны культур» (она же — «война идентичностей»). На фронтах этой мифической войны сталкиваются две сконструированные сущности — принимающее сообщество (по определению либеральное) с одной стороны и мусульманское сообщество (по определению нелиберальное) — с другой.

Между прочим, как ни забавно это прозвучит, проблемы совместимости с ценностями либеральной демократии возникают не только у приверженцев ислама. Почти любое религиозно окрашенное сознание, строго говоря, несовместимо с такими — базовыми для либеральной демократии — ценностями, как отделение церкви от государства или приоритет индивидуальных прав человека перед предписаниями, исходящими от коллектива. Более того, в конфликт с ценностями либеральной демократии входят все идеологии, не разделяющие основоположений политического либерализма — радикальные консерваторы и коммунисты, анархисты и протестантские фундаменталисты, не говоря уже о нео- и криптофашистах. Но достоинство и сила либерально-демократического государства в том и состоит, что оно способно формировать публичную сферу, в которой есть место для сосуществования и выражения любых мнений, в том числе не очень либеральных. Единственное ограничение — это запрет на насилие и призывы к свержению конституционного строя.

В комментариях к статье в газете The Telegraph (в которой сообщалось о возросшем числе живущих в Британии мусульман и задавался вопрос о судьбе либеральной демократии[28]) многие читатели высказывались вот в каком роде. А в чем, собственно, проблема? Почему мы думаем, что либерально-демократическое государство должно пострадать от того, что на его территории окажется большая доля граждан с исламской идентичностью? Разве ценности, исповедуемые этими людьми, представляют угрозу основаниям демократии? Если задаться целью их перечислить, мы получим культ семьи, уважение к старшим, воздержанность, законопослушание, отрицание половой распущенности. Правда, сюда надо добавить неодобрительное отношение к чрезмерной женской эмансипации (например, рождению детей вне брака или рукоположению женщин в священники) и неприятие однополых браков. Но точно такие же взгляды высказывают, например, католики. Мы ведь не считаем, что их присутствие среди нас угрожает будущему демократии. Такого рода комментарии — обычное явление и на других англоязычных информационных ресурсах, на которые мне доводилось заходить, от Independent до London Review of Books.

Присутствие мусульман в Западной Европе породило неожиданные идеологические союзы и идеологические водоразделы. Обнаружилось, в частности, что мировоззренческая схизма пролегает не только и не столько между христианским (точнее, постхристианским) принимающим сообществом и иммигрантами-мусульманами, сколько между верующими и так называемыми практикующими материалистами. Иными словами, ценностное размежевание упирается в секуляризацию европейских обществ и в порожденную секуляризацией культуру. Решительное вытеснение религии в приватную сферу привело к торжеству агрессивно-материалистической консюмеристской культуры, не знающей иных ценностей, кроме безудержного потребления. Противостояние этой культуре сегодня — удел религиозно ангажированных людей, независимо от конфессиональной принадлежности. В результате возникает контроверза: культура консюмеризма и гедонизма с одной стороны, культура, ориентированная на религиозные идеалы, — с другой. Не случайно официальные представители Ватикана не раз апеллировали к мусульманам как своим естественным союзникам в отстаивании нематериалистических ценностей. Не случайно также и то, что во время дебатов вокруг пресловутого «закона о платках» во Франции в 2004 году против принятия этого закона выступили и католические священники, и часть раввинов. А когда запрет на ношение религиозных символов все-таки был введен, девочек, отказавшихся снять хиджаб, приняли в католические школы.

От страха перед исламизацией к исламофобии

Тема грядущей исламизации Европы является для многих участников российских дискуссий своего рода козырной картой. Дескать, вы же видите, к чему приводит попустительство по отношению к иммигрантам вообще и к иммигрантам, представляющим чуждую нам религию, в частности[29]. Европа уступает под натиском эмиссаров мусульманского мира, стремительно утрачивая свою культурную идентичность.

В рассуждениях подобного рода происходит смешение двух разных проблем. Одна проблема — это соотношение исламских норм и ценностей с конституционным строем принимающих стран. Другая проблема — это соотношение исламского образа жизни (что бы под ним ни понималось) с образом жизни принимающего общества[30]. Характерный пример смешения этих проблем: рассуждение в логике «допустите сегодня хиджаб — завтра получите законы шариата».

Все непривычное раздражает. Сам факт появления рядом с нами других (иначе одетых, иначе молящихся и т. д.) воспринимается как неудобство. Но о чем все-таки идет речь? Если о перспективе изменений привычного социокультурного ландшафта, то с этим неудобством придется смириться. (А нежелание с ним мириться называется «ксенофобией».) Если же речь идет об угрозах основаниям либеральной демократии, то эти угрозы необходимо предупреждать и устранять. В частности, блокируя влияние на общество тех, кто ставит под сомнение конституционные основания либеральной государственности[31]. Сами по себе символы исламской идентичности (тот же хиджаб) никоим образом не указывают на враждебность демократическому строю. А вот усмотрение в этих символах подобной враждебности — типичное проявление ущербной логики. Из ношения хиджаба экстремизм никак не вытекает. Важно, что в головах, а не что на головах.

Так что давайте определимся, что нас, в конце концов, заботит — совместимость исламских практик с устоями демократии или с привычной нам культурной повседневностью? Что нас, в сущности, тревожит — опасность, исходящая от другого, или другой как таковой? Или, выражаясь иначе: другой нас раздражает потому, что представляет угрозу государственно-общественному устройству, или просто потому, что он другой?

Может быть, стоит, положа руку на сердце, признать, что, отождествляя «мусульманина» с потенциальным террористом, мы попросту оправдываем собственные фобии? Выдаем нежелание жить в неудобном окружении за озабоченность судьбой демократии?

Главным продуцентом и распространителем антиисламских фобий выступают, конечно, крайне правые. Именно их активисты вбрасывают в медийное поле сюжеты, долженствующие поддерживать в общественном сознании образ мусульман как «пятой колонны», которая находится в считанных минутах от захвата культурной и политической власти[32]. Любопытно, однако, что у ультраправых есть визави по ту сторону идеологических баррикад. Это исламские фундаменталисты. Казалось бы, перед нами антиподы. Однако в своей фиксации на фантоме исламизированной Европы они зачастую совпадают в своих оценках — и числа европейских мусульман (многократно его преувеличивая), и степени их религиозности (так же многократно завышая уровень посещаемости мечетей). Более того, как не раз подмечали исследователи, в отношении европейских правых радикалов к радикальным исламистам проглядывает если не симпатия, то эмпатия. И дело здесь не только в презрении к смерти и к материальной стороне существования, но и в глубинном сходстве базовых фантазий экстремистов. Самая важная из них — тоска по культурной чистоте, вера в твердую и неизменную «идентичность», угроза размывания которой исходит от иммигрантов[33].

Очень похоже, что тема исламизации Европы выступает как заместитель идиосинкразии европейцев по отношению к исламскому миру вообще и к иммигрантам-мусульманам в частности. Она в значительной мере связана с событиями 11 сентября и последовавшей серией терактов. С тех пор восприятие европейских мусульман нагружено (гео)политическими коннотациями. В глазах немусульман они предстают как агенты антиамериканских и, шире, антизападных центров власти.

Нелепое уравнивание ислама с терроризмом мы выносим за скобки. Тем не менее образ мусульманина как потенциального члена организаций типа «Аль-Каиды» достаточно прочно закрепился за живущими в Европе выходцами из исламского мира. И пусть этот образ не имеет отношения к 99,9 % реальных иммигрантов-мусульман, их подозрение в симпатиях к «антизападным силам» (а отсюда лишь один шаг до поддержки «мирового терроризма») имеет под собой почву. Ведь значительная часть европейских мусульман весьма критично настроена к внешней политике Североатлантического альянса и не скрывает этого. Но здесь требуется уточнение.

Мусульмане — не единственная группа, выражающая критическое и даже враждебное отношение к внешнеполитическому курсу НАТО. Достаточно вспомнить двухмиллионную демонстрацию в Лондоне (и почти столь же многочисленную в Мадриде) против военных действий в Ираке или массовые протесты немцев, итальянцев и французов в связи с поддержкой Соединенными Штатами действий Израиля на оккупированных территориях.

У нас любят вспоминать кадры, демонстрировавшие толпы ликующих палестинцев, узнавших о взрывах в Нью-Йорке и Пентагоне 11 сентября 2001 года. Но почему-то при этом не вспоминают, сколько людей в России (совсем не мусульманского вероисповедания), получив это известие, если не ликовало, то злорадно потирало руки.

Таким образом, дело заключается в политико-идеологическом размежевании, а не в манифестации культурной несовместимости. Антиамериканская, антиимпериалистическая и антиизраильская настроенность иммигрантов-мусульман — феномен политический, а не культурный. Его источник — в противоречиях современной мировой политики, а не в «цивилизационной» принадлежности тех, кто ставит под сомнение геополитическую позицию, занятую США и их европейскими партнерами.

Почему американцы не боятся исламизации?

По контрасту с Европой в Северной Америке тема «исламизации» не является предметом общественных дискуссий. Она муссируется лишь на маргинальных веб-сайтах. Публику гораздо больше волнует тема грядущего доминирования испаноязычного населения[34]. Почему?

Первое, что приходит на ум — это особенности устройства американской публичной сферы. Общество в Соединенных штатах в гораздо большей степени религиозно, чем общества в большинстве стран Западной Европы, и в то же время американское государство гораздо более секуляризировано, чем европейское. С одной стороны, здесь не получил широкого распространения агностицизм (не говоря уже об атеизме). Согласно опросам, более 90 % американцев считают себя верующими; в каждом американском городе огромное множество церквей различных христианских конфессий, вокруг которых организуется жизнь соответствующих общин; официальная риторика пронизана апелляциями к Богу и Его милости; существует устойчивый консенсус относительно невозможности для атеиста баллотироваться на президентский пост. С другой стороны, государство в США выдерживает строгую дистанцию по отношению к религиозной жизни своих граждан — не в пример многим европейским[35].

Что отсюда следует для мусульман? Во-первых, публичное проявление религиозности в американском контексте не воспринимается как вызов. Согласно опросам почти половина населения США — 47 % — посещает церковь хотя бы раз в неделю. А тех, кто «редко» или «почти никогда не» бывает в церкви, среди американцев всего 8 %[36]. Конечно, на эти цифры можно смотреть скептически. Ведь они показывают не количество людей, действительно посещающих или не посещающих церковь, а количество людей, решивших утвердительно или отрицательно ответить на вопрос интервьюера. И все же цифры эти кое-что отражают. Они, в частности, позволяют сравнить умонастроения в различных обществах. В европейских странах соотношение между регулярно посещающими церковь и теми, кто этого (почти или никогда) не делает, совсем иное: примерно 10—15 % первых и 50—60 % вторых. В Великобритании более 40 % граждан относят себя к неверующим.

Так что недаром один мусульманин, сравнивая Америку с Европой, заметил: «если ты здесь скажешь, что наступило время для молитвы, на тебя не посмотрят как на сумасшедшего[37]. Во-вторых, принцип равноудаленности государства от религиозной жизни граждан — поначалу, конечно, адресованный лишь протестантам различных конфессий — в Америке распространяется на носителей всякой иной веры, ислама в том числе. Мечети в этой связи столь же органично вписываются в городской ландшафт, как синагоги и пагоды.

Однако особенность устройства публичного пространства — не единственная причина равнодушия жителей Нового света к разговорам об «угрозе исламизации». Не менее важное обстоятельство в этой связи — состав мусульманского населения, переезжающего на постоянное жительство за океан. Это в большинстве своем квалифицированные специалисты, отбираемые благодаря системе квот, а также политические иммигранты, бежавшие от преследований в своей стране. Они, как правило, без особого труда вливаются в ряды местного среднего класса[38]. Эта черта резко отличает их от мусульманского населения Европы, значительную часть которого составляют иммигранты из бедных районов Северной Африки, Турции и Ближнего Востока, и образует своего рода «этнический андеркласс». Отсюда проистекают проблемы, связанные с (объективной) социально-экономической маргинализацией этих людей, но описываемые как результат их (субъективного) «нежелания интегрироваться».

Ислам в контексте (пост)современного религиозного сознания

Во избежание подозрений в вульгарно-марксистской редукции я хотел бы подчеркнуть, что не пытаюсь вывести все общественные противоречия из экономического базиса. Идеологическое и культурное измерение этих противоречий ни в коем случае не стоит сбрасывать со счетов. Трения на почве различий в представлениях о благе — элемент повседневности европейских городов. Сюда относятся оживленные дебаты по поводу признаваемых государством праздников (в частности, Рождества), и по поводу регулирования семейных споров (судов «шариата»), и по поводу границ свободы слова (где заканчивается свобода слова и начинается оскорбление религиозных чувств?)[39].

Особенно острый характер подобные трения приобретают там, где в игру включаются люди крайних взглядов, сделавшие из религии политический инструмент. Я имею в виду в первую очередь исламских радикалов.

И все же я думаю, что истоки проблемы, формулируемой как «проблема исламского экстремизма», лежат не в религии как таковой. Они связаны с явлением, которое социологи описывают в терминах «революционизированной религиозности», или, если угодно, религиозно окрашенного революционаризма.

Исламский радикализм, заявивший о себе на рубеже XX—XXI столетий, представляет собой своеобразный вариант левой идеи. Это гремучая смесь упрощенного представления о социальной справедливости и отдельных положений учения Пророка, получившая распространение на Ближнем Востоке, в Южной Азии и в ряде стран Африки[40]. В последнее десятилетие у этого идеологического коктейля появилось немало потребителей и среди европейской иммигрантской молодежи исламского происхождения[41].

Разумеется, доля исламских радикалов среди мусульман ничтожна. Разумеется также, что их воззрения отторгаются подавляющим большинством иммигрантов-мусульман. Тем не менее именно их акции создают образ «мусульманского сообщества» как постоянного источника угроз[42].

Было бы упрощением, кстати, увязывать рост популярности исламского радикализма с ухудшающимися материальными условиями жизни этих молодых людей. Некоторые из них не только не бедствуют, но и могут считаться вполне состоявшимися членами общества. Однако внешняя успешность не мешает им симпатизировать экстремистским организациям и даже вступать в их ряды.

Нам не дано знать, что происходит в голове пятнадцатилетнего подростка или двадцатилетнего юноши, когда он начинает воображать себя воином ислама и мстителем за всех жертв «шайтана номер один»[43]. Ровно так же нам не дано знать, что происходило в голове Тимоти Макфейна или подручных Секо Асахары, когда они решились на свои злодеяния. Мы знаем лишь, что в их превращении в террористов определенную роль играли религиозно-идеологические мотивы.

Между прочим, обе упомянутые выше фигуры — и христианин Макфейн, и буддист Асахара — имеют прямое отношение к другому феномену, анализ которого обещает пролить свет на «проблему исламского экстремизма». Это (пост)современный кризис религиозного сознания вообще. Дело, таким образом, не в исламе, а в изменении паттернов религиозного поведения, коснувшемся всех религий[44]. Отрицание институционализированного авторитета, демонстративный нонконформизм, индивидуализация, склонность к «экстремальным» формам поведения — аналогичные процессы наблюдаются во всех религиях, от индуизма до протестантизма и от иудаизма до католичества[45]. Вспомним о радикальных проповедниках «харизматического христианства» в Европе и в обеих Америках, о воинствующих шиваистах в Индии, нападающих на иноверцев, о христианских фундаменталистах в США, расстреливающих хирургов за аборты, о пасторе Терри Джонсе, периодически устраивающем сожжения «неправильной» книги, или об ультраортодоксальных иудеях в Израиле, бросающих «коктейли Молотова» в видеотеки за распространение богохульных фильмов. Итак, опасность «исламизации» Европы представляется надуманной по двум причинам. Во-первых, для того чтобы изменить диспозиции в отношениях политического и культурного господства, мусульман в Европе попросту слишком мало. У страха, конечно, глаза велики, но даже через полвека представители ислама не наберут «критической массы» для выполнения такой задачи. Во-вторых, такой задачи, строго говоря, никто перед собой не ставит. Отдельные группы радикалов не в счет. Они маргинализированы даже в среде своих единоверцев. Подавляющее большинство европейских мусульман стремятся в жизни к тем же целям, что и их сограждане с иной культурной идентификацией.

[1] Данные очень разнятся в зависимости от источника и от избранной им методики подсчета (и не в последнюю очередь — от идеологических предпочтений источника). Кстати, цифра в 15 млн была приведена в справке, составленной девять лет назад «Отечественными записками» (см.: Мусульмане на Западе. Справка // Отечественные записки. 2003. № 5 (13)). Примечательно, что аналитики Еврокомиссии приводили в тот же период меньшую цифру — 13 млн (см.: European Commission. Muslims in the European Union: Discrimination and Islamophobia. EUMC. 2006. P. 8).

[2] На территории Восточной Европы мусульмане живут многие века. Помимо Албании и края Косово в Сербии это Болгария, Греция, Македония и Босния.

[3] Ради точности стоит заметить, что въезд во Францию из Алжира начался еще на рубеже XIX—XX столетий.

[4] Пожалуй, самый знаменитый из новообращенных — бывший марксист Роже Гароди, объявивший о своем переходе в ислам в начале 1970-х.

[5] По данным соцопросов, к «неверующим в Бога» относят себя 40 % магрибинцев во Франции и 30 % турок в Германии. См.: Soysal Y. N. Changing Parameters of Citizenship and Claims-Making: Organized Islam in European Public Spheres // Theory and Society. Vol. 26. No. 4. August 1997. P. 52.

[6] Так, о своем посещении мечети (как регулярном, так и нерегулярном) сообщают всего 16 % живущих во Франции выходцев из стран Северной Африки (см.: Филиппова Е. Французы, мусульмане: в чем проблема? // Этнографическое обозрение. 2005. № 3).

[7] См.: Gellner E. Muslim Society. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 1981.

[8] Исключение — шиитский ислам, где такая иерархия существует.

[9] См.: Михалева А. В. Мусульманская элита Берлина // Полис. 2006. № 4. С. 147—158; Абрамова И., Шюль К. Арабская миграция в Германию: стимулятор экономического роста или социальная и культурная угроза? // Азия и Африка сегодня. 2003. № 10. С. 15—22; Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

[10] Напомним, что речь идет о публикации книги писателя индийского происхождения Салмана Рушди «Сатанинские стихи» (1988), за которой последовала фетва духовного лидера Ирана аятоллы Хомейни (февраль 1989), призывавшая предать автора смерти за оскорбление ислама.

[11] Впрочем, здесь требуется ряд оговорок. Во-первых, и видеоролик Fitna («Смятение»), выпущенный крайне правым голландским политиком Гертом Вилдерсом в 2008-м, и видеофильм «Невинность мусульман», созданный американскими ультраконсерваторами в 2012-м, вызвали неоднозначную реакцию со стороны европейской общественности, а в Америке — почти единодушное осуждение. Вилдерс был привлечен к суду (хотя и был оправдан). Во-вторых, общественные дискуссии велись в основном вокруг вопроса о рамках свободы слова и об ответственности за злоупотребление ею; по вопросу же о (деструктивном) мессидже подобных акций сложился консенсус. В России, напомним, фильм «Невинность мусульман» был признан судом экстремистским (а значит, подпадающим под соответствующую статью УПК).

[12] Как отмечает российский социальный антрополог Екатерина Деминцева, исследовавшая «бёров» (магрибинскую молодежь во Франции), «из 65 % назвавшихся мусульманами всего 25 % практикующие; 40 % ставят в один ряд свою национальность и религию, не отделяя друг от друга эти понятия; для 20 % ислам стал частью методов семейного воспитания, но не более того. Те, кто видит себя состоявшимся французом, отвергают ислам как религию, мешающую им влиться в европейское общество (таких 10 % из числа опрошенных). 75 % считают свою принадлежность к исламу условной, представляющей одну из составляющих их идентичности; 17 % посещают мечеть для того, чтобы доставить удовольствие родителям (...), и лишь 7 % ходят туда по собственному убеждению». См.: Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 120—121.

[13] См. Laurence, J. Managing Transnational Islam: Muslims and the State in Western Europe // Craig Parsons and Timothy Smeeding (eds.), Immigration and the Transformation of Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 253—275. Примечательно, что если в оригинале речь идет о «менеджменте», «управлении» транснациональным исламом (причем желаемой «управляемости» европейским государствам, по мнению автора, в значительной мере удалось добиться), то русский перевод уже своим заголовком настраивает скорее на алармистскую волну. См.: ЛоуренсД. Как совладать с транснациональным исламом? // Прогнозис: журнал о будущем. 2007. № 1. С. 199—220 .

[14] См.: Mandaville, P. Muslim Transnational Identity and State: Responses in Europe and the UK after 9/11: Political Community, Ideology and Authority // Journal of Ethnic and Migration Studies. Vol. 35. No. 3, March 2009. P. 491—506.

[15] Резон таких усилий понятен: лучше взаимодействовать с одной структурой с единым руководством, чем со множеством структур без единого руководства.

[16] Центральный совет возник в 1994 г. по инициативе снизу и всячески подчеркивает свою независимость от государства. Между прочим, его лидер — этнический немец, принявший ислам, Аиуд Аксель Кёхлер.

[17] См.: Lemmen T. Islamische Organizationen in Deutschland. Bonn: Friedrich Ebert Stiftung, 2000.

[18] Заметим, что первые три из названных организаций являются либеральными и настроенными на сотрудничество с государством. После терактов 7 июля 2005 г. в Британии возник ряд новых организаций, в частности, ставящих своей целью предотвращение религиозно мотивированного экстремизма. Таковы «Британские мусульмане за светскую демократию» и «Прогрессивные британские мусульмане». Более консервативным по идеологии, но также ориентированным на сотрудничество с государством является «Мусульманский парламент Великобритании». Эту организацию часто критикуют, одни — за излишний традиционализм и ригидность, другие — за излишнюю сервильность по отношению к властям. Есть и целый ряд мусульманских организаций, демонстративно отказывающихся от работы под патронажем Home office. См.: Mandaville, P. Global Political Islam. London: Routledge, 2007. P. 295.

[19] См.: Warner, C. M. and Wenner, M. W. Religion and the Political Organization of Muslims in Europe // Perspectives on Politics. September 2006. Vol. 4. No. 3. P. 458.

[20] От слова «фрейм» — теоретическая рамка.

[21] См.: Clarens Sh. From Rhetoric to Practice: A critique of immigration policy in Germany through the lens of Turkish-Muslim women's experience of migration // Theoria. Vol. 56. No. 121. December 2009. P. 57—91.

[22] Абрамова И., Шюль К. Арабская миграция в Германию: стимулятор экономического роста или социальная и культурная угроза? // Азия и Африка сегодня. 2003. № 10.

[23] Плещунов Ф. Мусульмане в Великобритании: поиск новой идентичности // Азия и Африка сегодня. 2008. № 10.

[24] См.: Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. С. 133—134.

[25] См.: Карпов Г. А. Другие англичане: афро-азиатские сообщества в Великобритании // Азия и Африка сегодня. 2010. № 5. С. 53.

[26] Скрупулезный анализ практик неявной дискриминации мусульман среди молодых специалистов, ищущих работу во Франции, см.: Claire L. Adidaa, DavidD. Laitin and Marie-Anne Valfort. Identifying barriers to Muslim integration in France // PNAS. December 28, 2010. Vol. 107, No. 52.

[27] В высшей степени характерно, что массовые поджоги автомобилей коснулись лишь неблагополучных пригородов, тогда как в самом Париже, даже в наиболее этнически пестрых кварталах, все было совершенно спокойно. См.: Маяцкий М. Курорт Европа. М.: Ад Маргинем Пресс, 2009. Гл. 2 «После цунами».

[28] Thompson D. The Muslim population has grown from 1.65 million to 2.87 million since 2001, say researchers. What does this mean for liberal Britain? // The Telegraph. December, 28th, 2010.http://blogs.telegraph.co.uk/news/damianthompson/100069830/the-muslim-population-has-grown-from-1-65-million-to-2-87-million-since-2001-say-researchers-what-does-this-mean-for-liberal-britain/

[29] С той, правда, разницей, что в случае России приходится делать поправку на автохтонный российский ислам. Его носители не иммигрировали к нам, а жили в нашей стране веками. Риторическое разрешение этой коллизии — включение ислама в список «традиционных религий» и настаивание на привязке конфессиональной принадлежности к этнической. Символическое пространство страны делится на территорию «русско-православного» большинства и «тюрко-мусульманского» меньшинства. В то же русло укладывается и странноватое выражение «этнические мусульмане».

[30] От различий внутри этого общества мы отвлекаемся.

[31] О том, что необходимо вовремя выявлять носителей идей терроризма, излишне даже напоминать. Это вообще не предмет обсуждения. Это предмет заботы спецслужб.

[32] Впрочем, подобным экзерсисам предаются не только крайне правые, но и некоторые умеренные правые. Так, депутат от ХДС в немецком бундестаге г-жа Кристина Шредер (ныне министр по делам семьи и молодежи) в своих публичных выступлениях периодически прибегает к метафоре «европейского халифата».

[33] «Тот же острый комплекс жертвы и жалости к самому себе: родная культура разрушается под натиском чуждого культурного нашествия, Европа колонизируется агрессивными чужаками. Как и исламисты, Брейвик выступает ярым сторонником восстановления патриархата, то есть подчиненной роли жешцины, рационального и умеренного применения насилия в педагогических практиках, осуждает гомосексуализм и феминизацию европейского общества. Норвежские женщины, пишет он, хуже мусульманских, поскольку развращены европейской толерантностью — они ведут себя как неразборчивые шлюхи, меняют партнеров, спят с мусульманами, которые смотрят на них сверху вниз и используют для своих сексуальных утех. Подражание врагу у автора манифеста настолько сильно, что удивительным образом стирается сама культурная специфика того мира, который он пытается защитить». Хестанов Р. Правый хук по мультикультурализму // Русский журнал, 3 августа 2011. URL: http://russ.ru/ Mirovaya-povestka/Pravyj-huk-po-mul-tikul-turalizmu

[34] См.: Zolberg A., Woon L. W. Why Islam is Like Spanish: Cultural Incorporation in Europe and the United States // Politics and Society. Vol. 27. No. 1. P. 5—38.

[35] Последние либо допускают такой институт, как государственная церковь, либо позиционируют себя в качестве патрона всех конфессий, признанных на данной территории. В частности, в Скандинавских странах государственной является лютеранская церковь (в Швеции лютеранство утратило статус государственной религии лишь в 2000 г.). В Великобритании монарх одновременно выступает как глава Англиканской церкви (и лишь для англиканских епископов зарезервированы места в палате лордов). В странах же, где подобного института нет де-юре, определенная конфессия — например, католицизм в Италии, Испании и Ирландии — привилегированна де-факто. Это проявляется, среди прочего, в освещении религиозной жизни национальными СМИ, в присутствии священников в армии, их доступе к местам лишения свободы, роли церкви в организации кладбищ и т. д. Что касается государства как патрона всех религий, то в такой роли оно выступает в Бельгии, Австрии и Германии.

[36] См.: Religious Tolerance. Ontario Consultants on Religious Tolerance http://www.religioustolerance. org/rel_rate.htm

[37] См. Ackerman, S. Why American Muslim Haven't Turn to Terrorism. New Republic, 2005. December 12:18-20.

[38] Muslim Americans: Middle Class and Mostly Mainstream. Pew Research Center, Washington, D.C., May 22. См. также сборник статей «Мусульмане в публичном пространстве Америки: надежды, опасения и устремления». М.: Идея-Пресс, 2005.

[39] Многогранную и сбалансированную картину культурных и мировоззренческих размежеваний, связанных с присутствием в Западной Европе выходцев из исламских стран, см.: Наумкин В. Мусульмане на Западе. Статья первая // Международные процессы. 2010. Т. 8. № 2 (23); Статья вторая // Международные процессы. 2010. Т. 8. № 3 (24). С. 31—39.

[40] См.: Ланда Р. Г. Политический ислам: предварительные итоги. М., 2005. (§ 2 главы IV этого основательного исследования доступен в Сети: http://i-r-p.ru/page/stream-library/index-2158. html)

[41] См.: Бурума И. Убийство в Амстердаме: Смерть Тео Ван Гога и границы толерантности. М.: Колибри, 2008.

[42] См: Понамарева А. Мусульмане Европы: прогрессирующий фактор страха // Индекс безопасности. 2007. № 3. С. 61—79.

[43] Все знают, что это США. Для тех, кто забыл, кто считается «шайтаном номер два», напомним, что им стал СССР после ввода войск в Афганистан. В середине 1990-х, после войны в Чечне, эта эстафета перешла к России.

[44] См.: Roy O. Secularism Confronts Islam. Translated by G. Holoch. NY: Columbia University Press, 2007. См. также: Halliday F. Islam and the Myth of Confrontation. London: I. B. Tarius, 1996.

[45] Пожалуй, единственное, чем ислам специфичен, это своей включенностью в мировую политику. Так случилось, что на рубеже XX—XXI столетий именно ислам оказался знаменем глобальной «контргегемонии» — сопротивления условного Юга диктату условного Севера.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2013, №1(52)

"Школа для всех". Так ли это в реальности решила изучить команда телепрограммы "Задание: расследовать"/ Uppdrag granskning. Фиктивную "примерную ученицу" готовы были принять в 27 частных школах из 50-ти. Для "трудного подростка" места не оказалось в половине таких школ. Во время съемок скрытой камерой директор частной стокгольмской школы Profilskolan, Грегер фон Сиверс/ Greger von Sivers, говорит, что он хочет защитить "хороших" учеников от "плохих". При этом он использует такие выражения, как "гнилые яблоки заражают остальных" и даже "раковые опухоли". "Это совершенно неприемлемо", - считает министр образования.

В Швеции с 1991/1992 года появилась возможность для учеников выбрать школу, в которой хочется учиться. Стало необязательным ходить именно в ближайшую муниципальную школу. Появились частные школы, которые финансируются за счет налогов: "школьные деньги", причитающиеся на каждого ученика, идут вслед за учеником в ту школу или гимназию, где он учится.

По закону частные школы должны принимать всех. При наличии свободных мест. С этим согласен исполнительный директор Союза частных, или как их называют в Швеции, "свободных" школ/ Friskolornas riksförbund Клас Нюберг/ Claes Nyberg:

- Мы должны принимать всех, кто подает документы, и насколько нам известно, школы выполняют эти правила, - говорит он.

Действительность, как показано в телепрограмме, сильно от этого посыла отличается. Например, Карин Мёллер-Давид/ Karin Möller David, директор школы Milstensskolan Pysslingen в стокгольмском пригороде Täby, когда ей звонят журналисты, говорит, что школа принимает всех учеников. А когда ей звонят фиктивные родители, то она предоставляет место фиктивной и честолюбивой 12-летней ученице, и отказывает, сославшись на нехватку мест, тоже 12-летнему подростку "с проблемами": низкие отметки и "плохая компания", в которую попал мальчик.

Эти телефонные переговоры с директором школы от имени фиктивных родителей, которые просят принять их детей, записаны репортерами и воспроизведены в программе. Когда журналисты ставят директора перед фактом существующего противозаконного "отбора" учеников, она признает, что поступила неправильно:

- Я могу лишь сказать, что сожалею о случившемся. Считаю это ошибкой. Я не думаю, что происшедшее характерно для меня лично или для нашей школы, - сказала Карин Мёллер-Давид.

Председатель Союза частных школ Швеции Клас Нюберг/ Claes Nyberg считает (после просмотра репортажа), что им надо обсудить свои этические принципы и прием учеников:

- Если есть кто-то, кто использует зачисление, как способ сортировки учеников, то это неприемлемо. Закон в этом отношении совершенно недвусмысленен, - говорит он, имея в виду, что частные школы обязаны принимать всех, т.е. любых учеников, а не только тех, которые "удобны" для школы.

Один из крупнейших в Швеции образовательных концернов, Academedia, куда входит и упомянутая школа Pysslingen, разослала после телепередачи новые рекомендации по приему своим 93 школам, чтобы случаи, подобные описанным в репортаже, никогда больше не могли случиться.

Другой возмутивший многих эпизод, когда репортер выдает себя за учителя музыки, ищущего работу в школе Profilskolan. Во время интервью с этим соискателем (интервью записывается скрытой камерой) директор школы Грегер фон Сиверс/ Greger von Sivers говорит об учениках, в частности, с диагнозом СНВГ (синдром нарушения внимания с гиперактивностью) или ADHD: Attention deficit hyperactivity disorder, что они, как "гнилые яблоки в корзине - распространяют гниль на остальных", мы должны защитить хороших учеников, и продолжает:

- Это похоже на раковую опухоль, которая распространяется. Многие из них ведь умные, интеллигентные. Они влияют на остальных. Их надо убирать сразу, - говорит он.

Дальше - больше. Директор рассказывает фиктивному претендунту на место учителя музыки о своей концепции и поясняет, какой музыки им не надо, потому что она привлекает не тех учеников, которые нужны школе:

- Я хочу оставаться на высокой ноте или уровне. Никакой чепухи (он употребляет слово "дерьмо"/skit), которой занимается рэп... Сейчас нельзя говорить "негр", но это - черная музыка. Нет-нет, никакого рэпа, никакого "тяжелого металла" или death metal, никакой такой отвратительной, деструктивной музыки я не хочу в школе. Тогда у нас появятся проблемы, появятся те, кто носит бейсболки задом наперед, рэперы. Нет, пусть они своим рэпом занимаются где-нибудь подальше, в Тенсте, и машины пусть поджигают там, а не здесь, вот моё мнение. Впрочем, ничего такого я, конечно, вслух не говорил, имейте в виду, но я так считаю, - звучит запись голоса директора.

После того, как ведущий программы дает ему прослушать запись, директор признает, что он "неудачно выразился". Сразу после интервью он покидает свой пост директора, продает свою долю акций в школе и уходит вообще из этого бизнеса.

Реакция на передачу последовала незамедлительно. Министр образования Ян Бьёрклунд/ Jan Björklund сказал, что это совершенно неприемлемо, когда директора и правления школ демонстрируют подобные взгляды при выборе учеников:

- Я возмущен и разочарован, говорит министр. По его мнению, Закон о школе совершенно четко и недвусмысленно сформулирован, и когда школы отсеивают учеников, то это противозаконно, говорит он:

- Я, конечно, понимаю, что любым школам, как муниципальным, так и частным, легче работать со школьниками, которые мотивированы и хотят учиться. Разумеется, больше работы с учениками, у которых есть социальные проблемы и трудности в учебе, - сказал министр и пообещал вызвать к себе представителей Школьной инспекции, чтобы активно выявить те частные школы, которые нарушают закон, отбирая учеников "получше".

После этой встречи Генеральный директор государственной школьной инспекции Анн-Мари Беглер/ Ann-Marie Begler сказала информационному агентству ТТ, что будет назначена проверка тех школ, которые были названы в телепрограмме.

Добавим также, что парламентская партия "защиты природы", т.е. шведские "зеленые" подала заявление на "Профиль-школу"/ Profilskolan (школа, где директор сравнивал неорганизованных/ необузданных детей с гнилыми яблоками и позволял себе расистские высказывания) омбудсмену по вопросам дискриминации/ Diskrimineringsombudsmannen.

Спецслужбы Грузии могут прослушивать мобильные переговоры жителей страны, в частности, с помощью техники поставленной шведским концерном Эрикссон грузинскому мобильному оператору Geocell. Он, в свою очередь, является дочерним предприятием другой шведской телекоммуникационной компании - Telia Sonera. Об этом сообщает редакция Ekot Шведского радио.

Помогаем диктатурам в слежке

Представитель Ерикссон Фредрик Хальстан подтвердил информацию о том, что компания Geocell приобрела у Ерикссон систему для GSM телефонии со стандартной функцией "легальная прослушка", которая может использоваться властями для борьбы с преступностью.

Бывший комиссар Совета Европы по правам человека Тумас Хаммарберг в своём отчёте утверждает, что прослушивание мобильных переговоров граждан ведётся в Грузии, начиная с 2005 года, и речь не идёт, в первую очередь, о борьбе с преступностью: "Они используют систему для отслеживания своих политических противников и их контактов. Они просто шпионят за всевозможными критиками и политическими противниками" - заявил Тумас Хаммарберг в интервью Екот. По его словам, возможности для прослушивания мобильных переговоров властям предоставляют и другие действующие в Грузии операторы связи.

Тумас Хаммарберг считает, что фирма Geocell должна прекратить свою работу в Грузии, в случае, если подслушивание не будет прекращено.

Напомним, что несколько лет назад, разразился скандал о сотрудничестве фирмы Телия Сонера с режимами Беларуси и Азербайджана, и он касался помощи властям в слежке за гражданами своих стран. Соответствующее оборудование Эрикссон также было поставлено в эти государства.

Эксперты Вооружённых сил Швеции, в своём перспективном анализе, пришли к выводу, что в критической ситуации, для защиты страны от агрессии, придётся прибегнуть к помощи зарубежных стран или организаций. Что требует, как технической координации, так и обмена секретными документами с другими странами. Сотрудничество с другими государствами в военной сфере, также, не лишено рисков, сказано в документе.

В этой связи представители ряда политических партий Швеции заговорили о необходимости изучения вопроса о шведском членстве в НАТО.

За вступление Швеции в НАТО выступает лишь одна парламентская партия страны - Народная либеральная.

Представители Социал-демократов, полагают, что обсуждать членство Швеции в НАТО не стоит, а следует более плотно сотрудничать в оборонных вопросах с другими Северными странами.

Шведская гидрометеослужба SMHI накануне прихода на юго-запад страны урагана Святой Иуда, получившего в Швеции название Симоне, объявила штормовое предупреждение третьего класса. Но затем, была вынуждена снизить степень предупреждения на один пункт. Ветра, в ходе этой непогоды, не достигли по-настоящему ураганной силы, как предсказывали синоптики.

Так в Гетеборге, на побережье, максимальная сила ветра составляла 31 м. в секунду. А для штормового предупреждения третьего класса, скорость ветра должна быть выше - 33 метра в секунду.

По заявлению представителя SMHI, в самой организации прогнозом, тем не менее, остались довольны.

Радиоволны от беспроводных компьютерных сетей не представляют опасности для здоровья, и подобные системы могут спокойно устанавливаться в школах и детских садах. Об этом в письме, направленном в учебные заведения Швеции, сообщает Ведомство радиационной защиты/ Strålsäkerhetsmyndigheten, SSM.

Письмо стало ответом на сигнал тревоги со стороны общества Защиты от излучений, где говорилось об опасности излучений для здоровья детей, при установке беспроводных компьютерных сетей в школах и детских садах.

Подобные заявления, о вреде радиоволн, не подтверждаются научными исследованиями - говорится в письме Ведомства радиационной защиты.

В 3 кв. 2013 г. продажи производителя упаковочной бумаги BillerudKorsnas (г. Сольна, Швеция) составили 4,72 млрд шведских крон ($775,2 млн), что на 5% больше, чем в предыдущем квартале, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании.

Скорректированная операционная прибыль достигла 331 млн шведских крон ($52,96 млн), это на 4% больше, чем во 2 кв. Рост показателя руководство компании объясняет снижением производственных расходов.

В январе-сентябре 2013 г. компания демонстрирует постоянное увеличение продаж и рост скорректированной операционной прибыли, называя в качестве причины запуск двух приобретенных в Финляндии бумагоделательных машин.

Руководство компании уверено, что в 4 кв. 2013 г. рынок упаковочной бумаги и картона будет стабильным, исключение составит сегмент бумажных мешков, производство которых BillerudKorsnas намерена снизить. Также компания не собирается повышать цены на внутреннем рынке и надеется, что стоимость сырья в 2013 г. — 1 полугодии 2014 г. останется прежней.

«В течение квартала мы договорились о подписании новых долгосрочных контрактов со всеми основными партнерами, в первую очередь — в сегменте картонной упаковки для жидкостей, что будет способствовать долгосрочному и стабильному спросу на нашу продукцию, — заявил генеральный директор BillerudKorsnаs Пер Линдберг. - Европейский рынок пока не демонстрирует заметных улучшений, поэтому нам необходимо расширять свое присутствие за пределами Европы. Кроме того, в 3 кв. совет директоров одобрил проект модернизации оборудования на комбинате в г. Евле, объем инвестиций составит 220 млн шведских крон ($51,2 млн). Цель проекта — увеличение производственной мощности предприятия на 10%».

Производство пиломатериалов на предприятиях компании RusForest (г. Стокгольм, Швеция, ведет операционную деятельность в России) в июле-сентябре 2013 г. составило 69,42 тыс. м3, что на 24% больше, чем во 2 кв. 2013 г., об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании.

Объем заготовки пиловочника в 3 кв. 2013 г. составил 192,16 тыс. м3, что на 122% больше, чем в апреле-июне 2013 г.

«В 3 кв. 2013 г. мы добились значительного прогресса на предприятии в г. Магистральный (Иркутская обл.), - говорит главный операционный директор компании Антон Богданов. - Экспорт в Японию вырос почти в 3 раза, мы продолжаем наращивать поставки в эту страну, средняя цена продаж там на 35% выше, чем в странах Ближнего Востока и Северной Африки».

Архангельск. Заготовка пиловочника в 3 кв. 2013 г. составила 25,02 тыс. м3, это на 9,4% меньше, чем во 2 кв. Снижение объемов произошло из-за приостановки заготовок на убыточных лесных участках.

Производство пиломатериалов на Архангельском ЛДК-3 составило 34,08 тыс. м3, что на 19% больше, чем в предыдущем квартале.

Богучаны (Восточная Сибирь). Объемы заготовки пиловочника выросли более, чем в 2 раза до 78,12 тыс м3. Объем производства пиломатериалов был на 12% выше, чем во 2 кв. 2013 г. - 16,11 тыс. м3.

Чтобы снизить потери на этом участке, руководству пришлось в сентябре увеличить среднюю цену пиломатериалов на 10%. Цена пиломатериалов, реализуемых на внешнем рынка в сентябре выросла на 34% по сравнению с июлем.

Магистральный (Восточная Сибирь). Заготовка пиловочника в 3 кв. 2013 г. составила 89,02 тыс. м3, что более чем в 4 раза выше, чем во 2 кв., заготовка на арендованных участках достигла 63,6 тыс. м3 (71% общего объема).

Производство пиломатериалов увеличилось по сравнению со 2 кв. 2013 г. на 52% до 19,23 тыс. м3. В 3 кв. 2013 г. увеличились продажи продукции в Япониию по цене, превышающей рыночную стоимость. Доля этого территориального подразделения в общем объеме экспорта продукции в Японию в 3-м квартале 2013 г. достигла 62% (во 2 кв. - 27%, в 1 кв. - 11%).