Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

23 июня участники всеармейского этапа кинологического конкурса «Верный друг» в рамках третьего этапа конкурса преодолели 300 метровую полосу препятствий.

На дрессировочном полигоне 470 учебного ордена Красной Звезды центра служебного собаководства Вооружённых Сил Российской Федерации военнослужащим предстояло преодолеть легкоатлетический барьер, двухметровый глухой забор, сквозную лестницу, а так же метнуть учебную гранату весом 700 гр. на расстояние 25 метров в двух метровую круглую мишень.

Кинологи со своими служебными собаками соревновались в преодолении ползком полосы инженерных заграждений, перепрыгивали через окопы и траншеи, преодолевали деревянный бум, имитирующий пятиметровый участок перехода через препятствие.

Оценка в упражнении складывалась из времени, показанного участником на дистанции, и баллов, полученных за качество преодоления полосы препятствий, откуда вычиталось штрафное время за ошибки, допущенные участником и собакой в ходе выполнения упражнения.

В ходе данного этапа у каждого члена команды формируется так называемый «личный рейтинг участника».

По результатам участия в упражнениях конкурсной программы, будет сформирована сборная команда из наиболее подготовленных военнослужащих и их питомцев, которые впоследствии представят Вооруженные Силы РФ на международном конкурсе кинологов.

Заключительный, международный этап кинологического конкурса «Верный друг», впервые проводимого в рамках «Армейских международных игр – 2016», пройдёт с 31 июля по 13 августа 2016 г. с участием команд из Белоруссии, Казахстана и Китая.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Пока не все члены ШОС хотят видеть в организации Иран

Большинство экспертов сошлись во мнении, что саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), который прошел в Ташкенте 23-24 июня, и последовавший за ним официальный визит Владимира Путина в Китай доказали жизнеспособность российской внешнеэкономической концепции, нацеленной на углубленное развитие отношений с Азией, нежели с Европой или Северной Америкой.

Напомним, что на повестке ташкентского саммита стояли проблемы безопасности, противодействия терроризму, а также экономическое сотрудничество, гуманитарные связи и евразийская интеграция. По итогам саммита принята Ташкентская декларация, утвержден План действий на 2016–2020 годы по стратегии развития ШОС, одобрена программа по развитию сотрудничества в сфере туризма, завизированы меморандумы, касающиеся порядка и сроков приема в ШОС Индии и Пакистана.

Последний документ спецпредставитель российского президента по делам ШОС Бахтиер Хакимов назвал основным событием саммита. Что касается участия Тегерана в структурах ШОС, Хакимов заметил: "В принципиальном плане кандидатура Ирана никаких возражений не вызывает, особенно в контексте успешного выполнения СВПД. Но учитывая принципы консенсуса, действующие в ШОС, у кого-то могут возникнуть сложности при рассмотрении то или иной кандидатуры. Поэтому мы особо не педалируем эту тему, но есть общее стремление снять все трудности, все эти нюансы как можно скорее. Надеюсь, мы эту процедуру все-таки сдвинем вперед, и к астанинскому саммиту. (Следующий саммит Шанхайской организации сотрудничества пройдет в столице Казахстана 7-8 июня 2017 года, -прим. "ВК"). Мы настроены на то, чтобы найти развязки по всем проблемам. На это настроены и партнеры, которые на данном этапе высказываются за то, чтобы повременить".

При этом спецпредставитель российского президента по делам ШОС особо подчеркнул, что "движущей силой ШОС является «шанхайский дух», под которым понимается взаимное доверие, взаимоуважение, равноправие, готовность совместно работать во имя и в интересах каждого государства-члена".

В целом же, по мнению Хакимова, встреча в Ташкенте получилась весьма содержательной, плодотворной: "Она продемонстрировала настрой государств-членов на дальнейшее продвижение ШОС по пути как расширения, так и укрепления ее роли не только в региональных, но и в глобальных делах. Потенциал у организации весьма значительный, а если брать в перспективе присоединение Индии и Пакистана, то подписание меморандумов означает, что сделан еще один крупный шаг к полноформатному членству этих двух государств. И с их присоединением возможности организации значительно возрастут".

Почему извинился Эрдоган

Александр Сотниченко

Президентом Путиным получено послание Президента Турецкой Республики Реджепа Тайипа Эрдогана, в котором турецкий лидер выразил соболезнования в связи с гибелью российского пилота Су-24, а также свою заинтересованность в урегулировании ситуации, связанной с инцидентом. Об этом сообщается на официальном сайте Кремля.

Главная и основная причина поступка Эрдогана– радикальное изменение турецкой политики по Сирии, которая вызвана позицией США. Если раньше США играли разом на трёх полях, то в последние пару месяцев они окончательно определились и выбрали своего главного союзника на Ближнем Востоке – это курды.

Турок это категорически не устраивает. Для Анкары создание курдской автономии, наподобие северного Ирака, на территории Сирии категорически неприемлемо, потому что сирийских и турецких курдов связывает очень длинная история. Практически это один народ. И самое главное, что сирийские курды очень уважают заключённого в Турции в тюрьму Абдуллаха Оджалана, известного лидера турецких курдов. И в случае образования в Сирии курдской автономии, следующей станет Турция, которая будет ликвидирована как унитарное государство.

Конфликт с США заставляет Турцию искать новых союзников, тем более что со всеми прежними союзниками Анкара умудрилась поссориться. У неё очень плохие отношения с Ираном по сирийскому вопросу. Кроме того очень резко ухудшились отношения с ЕС. Вспомните, что недавно германский Бундестаг признал убийство армян в 1915 году геноцидом, что тоже не способствует укреплению отношений ЕС и Турции. Разумеется, это бросило Турцию в объятия России, и Эрдоган вынужден был пойти на такой шаг. Но я не считаю, что турецкий лидер потерпит какие-то имиджевые потери. В первую очередь, это связано с тем, что он испытывает очень серьёзное давление со стороны членов своей «Партии справедливости и развития», потому что именно Эрдоган был одним из главных инициаторов развития отношений с Россией в прошлые годы. И именно его сторонники делали хороший бизнес с Россией. В условиях санкций они терпят очень серьёзные потери, поэтому они только поддерживают такой шаг своего лидера.

России, с моей точки зрения, нужно откликнуться на шаг Турции, приступить к изучению вопроса, создать двустороннюю комиссию, на которой обсудить решение двух оставшихся проблем – компенсация за сбитый самолёт и семье погибшего лётчика, а также привлечение к ответственности виновных. Эрдоган в своём письме написал, что готов к любым инициативам, которые заявит российская сторона. У России сейчас сложные отношения с США с ЕС, с государствами Восточной Европы, поэтому появление нового союзника, который идёт навстречу, нам выгодно. Тем более, что Турция готова резко изменить свою политику в отношении Сирии. Если раньше Турция была нашим прямым оппонентом, то сейчас именно по сирийском вопросу наши позиции сближаются, и мы вполне можем сотрудничать с ними, в том числе и в политическом ключе.

Турция. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 27 июня 2016 > № 1807836 Александр Проханов

Удобрения — это не затраты, а инвестиции в урожай

Генеральный директор «ФосАгро» Андрей Гурьев в интервью Business FM на Петербургском международном экономическом форуме рассказал об успехах российской отрасли минеральных удобрений и перспективах развития сельского хозяйства

Химическая промышленность как драйвер российской экономики. В студии Business FM на Петербургском экономическом форуме — гендиректор компании «ФосАгро» Андрей Гурьев. Главная тема беседы — новая реальность, в том числе и девальвация, которая поддержала бизнес. Кому сейчас сложнее — химикам или металлургам, и как ведется борьба с российским экспортом? С Андреем Гурьевым беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

«ФосАгро» — лидер российской отрасли по поставкам удобрений на внутренний рынок, а отрасль сейчас — один из лидеров экономики в силу целого ряда объективных причин. Девальвация помогла?

Андрей Гурьев: Девальвация помогла. Модернизация. Помогли наши процессы оптимизации бизнес-процессов, которые мы проводим уже последние три года. Это сокращение издержек, в первую очередь, выбор новых технологий производства. Это спектр объективных причин, и компания получила соответственный эффект.

Говорят, что у нашей промышленности минеральных удобрений экспорт действительно значительно растет. Против металлургов в Европе вводят антидемпинговые пошлины. Химики пока не сталкиваются с этим?

Андрей Гурьев: Против нас пошлины уже введены, как и против металлургов, мы с ними живем уже последние лет 20. Эти пошлины сегодня действуют и в Европе, и в США, и в Латинской Америке. И одна из моих задач как президента Российской ассоциации производителей удобрений — заниматься вопросом по снятию этих заградительных барьеров, потому что в конечном итоге платит потребитель. Сегодня потребители наших удобрений, самых экологически чистых удобрений в мире, — это те же европейцы, бразильцы, аргентинцы, американцы.

А пошлины именно в Европе или в Латинской Америке тоже?

Андрей Гурьев: Импортные пошлины в Европе для российских экспортеров удобрений составляют 6,5%. В Латинской Америке, в Аргентине, это 6-процентная пошлина на наши фосфорсодержащие удобрения. В США — антидемпинговые пошлины по селитре.

Но в Аргентине она как бы общая, просто пошлина, не антидемпинговая?

Андрей Гурьев: Да, это просто пошлина. Причем это пошлина против конкретно нашего российского DAP (диаммоний фосфата — Business FM). То есть против удобрений, где нет мышьяка. Ситуация настолько странная: мы вынуждены туда добавлять мышьяк, чтобы продавать наши удобрения беспошлинно. Мышьяк, как вы сами представляете, токсичное вещество. Ответ простой: в некоторых странах — экспортерах минеральных удобрений — мышьяк содержится непосредственно в руде. А руда, которую перерабатывает компания «ФосАгро» в апатитовый концентрат, — самое экологически чистое и безопасное на сегодня фосфатное сырье в мире.

Если по миру посмотреть, кто в особенности жестко борется с нашим экспортом?

Андрей Гурьев: Наверное, на сегодня мы сталкиваемся с самой большой конкуренцией в мире. Вводятся новые мощности: это и Марокко, и Китай, и США, все борются друг с другом, но побеждаем пока мы.

Платит потребитель? Повышается пошлина — растет цена на рынке, и мы не так уж много и теряем в результате? Работает такой механизм, что антидемпинговая пошлина просто повышает цену на том рынке, на который вы приходите, и эту пошлину фактически платит покупатель?

Андрей Гурьев: Пошлину всегда платит покупатель, но, тем не менее, пошлина является дискриминационным механизмом, именно, по отношению к самому покупателю. Мы сегодня живем в том мире, когда практически все сельское хозяйство во всем мире, так или иначе, дотируется государством. Ситуация, допустим, в Европе, на мой взгляд, просто сюрреалистична: европейский химический бизнес закрывается, он неэффективен и неконкурентен по себестоимости, но эти пошлины остаются.

Позволяют ему все равно выжить.

Андрей Гурьев: Они уже не позволяют ему выжить. Там идет постоянное закрытие производств, но, тем не менее, пошлины остаются. И мы, при помощи российского государства, боремся с пошлинами.

В этом году вы возглавили Российскую ассоциацию производителей удобрений, такое цеховое индустриальное объединение. Наверное, действуете в рамках ВТО. Ваш первый опыт сражений при помощи процедур ВТО позволяет какие-то выводы сделать, как они работают в отношении российских компаний?

Андрей Гурьев: У меня вывод один: правила ВТО больше не работают во всем мире. Теперь формируются другие правила. Это Трансатлантический альянс, это Транстихоокеанский альянс, это какие-то уже новые региональные самородные организации, которые могут сделать торговлю между Европой и США беспошлинной и принести им какой-то результат, но оставляя всех за бортом. Не сказать о том, что это новые, искусственные санкции, введенные против всего остального мира, я лично не могу.

И все-таки в ВТО есть процедуры, которыми можно пользоваться. Как ругательство у нас говорят — «пойдите в суд». «Пойдите в суд ВТО» — это ругательство в квадрате, то есть результат будет через 20 лет? Чего-то удалось добиться?

Андрей Гурьев: Может быть, не через 20, может быть, лет через пять, но, наверное, результат будет. Результат, наверное, даже не в том, что мы пойдем в ВТО и будем судиться по их правилам. Я думаю, что, наоборот, нужно формировать позицию сегодня в Европе, в Брюсселе, в Еврокомиссии, как раз поменять эти дискредитационные меры, потому что они в первую очередь вредят самим себе.

С другой стороны, у вашей компании очень важные достижения в этом году: вы включены в индекс MSCI Russia — это специальный индекс, который отбирает самые важные российские компании-эмитенты. Попадание в этот индекс вообще сразу повышает капитализацию. Как это случилось, как это повлияло, было ли это стратегической целью компании? Что это дало акционерам?

Андрей Гурьев: Безусловно. Мы стали второй компанией за последние два года, которая была включена в этот индекс. В условиях санкций, в условиях всех тех проблем, которые происходят вокруг России и в мире. Это говорит о том, что те обещания, которые мы давали инвесторам и акционерам, мы выполняем.

В последнее время ежегодно увеличиваем выпуск удобрений на 5-10%, и, наверное, мы единственный глобальный игрок в отрасли, которому это удается. За последние два года смогли нарастить мощности по выпуску удобрений только за счет оптимизации бизнес-процессов почти на 1 млн тонн (на 13%) — до 6,9 млн тонн.

В первом квартале мы увеличили производство на 10% — до 1,9 млн тонн, на 12% — во втором, и надеюсь, что и дальше мы сохраним эту тенденцию с точки зрения увеличения бизнеса.

Увеличивается наша маржа, увеличивается наш оборот. Даже учитывая падение цен на удобрения во всем мире, девальвация усилила эффект от всех тех процессов по повышению эффективности, которые мы проводили последние годы. В результате, сегодня компания «ФосАгро» в своем сегменте — самая эффективная компания в мире. Сегодня это нашло отражение и в индексе, и в оценках инвесторов.

С момента IPO мы выросли на 11,1%: в апреле, на ожиданиях включения наших акций в MSCI, максимальная стоимость наших бумаг доходила до $15,75 за глобальную депозитарную расписку. (GDR). Главным образом увеличилась ликвидность GDR, объемы ежедневной торговли наших бумаг, мы стали хорошей голубой фишкой на российском рынке.

А free-float сколько сейчас?

Андрей Гурьев: Приблизительно 20,6%.

То есть это очень большой объем, и, получается, рынок очень ликвидный.

Андрей Гурьев: Раньше для инвесторов это был несколько неликвидный рынок; в ходе SPO мы увеличили free float, и после вхождения в MSCI ежедневные обороты по торгам нашей бумагой увеличились где-то с 3,7 млн до 9,3 млн долларов в день. Это, конечно, хороший показатель, хорошая ликвидность, хорошая возможность для инвесторов свободно покупать и продавать наши бумаги. Мы, действительно, видим сегодня, что рыночная оценка компании движется к ее фундаментальной оценке. Хотя, конечно, относительно наших конкурентов за границей мы все еще сильно недооценены. Но, я думаю, это пройдет.

От финансовых рынков перейдем, как говорится, к земле, к сельскому хозяйству внутри России. Все-таки вы не просто мегакомпания, вы производите минеральные удобрения. Мы знаем, что сельское хозяйство у нас демонстрирует рост, особенно зерновые культуры. Растет ли спрос в России на вашу продукцию?

Андрей Гурьев: Безусловно. Антисанкции, которые ввело российское правительство, является одним, наверное, из ключевых моментов для роста сельского хозяйства. Плюс девальвация, плюс хорошие цены на продукты сельского хозяйства — кукурузу, сою, зерно, которые торгуются в долларах. Сегодня сельхозиндустрия — одна из самых прибыльных в стране. Хорошим доказательством являются наши поставки удобрений. За I квартал этого года к I кварталу 2015-го мы нарастили наши отгрузки на внутренний рынок в два раза. Это колоссальная цифра, она говорит о том, что спрос есть. И сегодня крупные холдинги, просто фермеры покупают удобрения, прекрасно понимая, что это инвестиции в следующий урожай.

Хочется поговорить об этой цифре, что в два раза увеличились закупки минеральных удобрений. Я понимаю, что правильнее было бы спрашивать министра сельского хозяйства, но это связано с тем, что просто увеличилась площадь посевов, или с тем, что хозяйства стали финансово обеспеченнее, что в прошлые годы они недобирали, а сейчас вышли на те технологические показатели, которые являются оптимальными?

Андрей Гурьев: В прошлом году тоже был достаточно ощутимый провал, но относительно даже 2014-го и предыдущих лет все равно динамика роста российского потребления минеральных удобрений составляет приблизительно 7-9% в год. Это большие цифры. В позапрошлом году средний уровень потребления был 5,4 млн тонн всех удобрений, в этом году мы точно сделаем 6 млн, в следующие годы, если продолжится такая динамика, это уже 7 млн. За счет чего?

Во-первых, беспрецедентная поддержка государства: 237 млрд рублей — это все субсидии сельскому хозяйству в этом году. Действительно, сегодня мы видим, что эти деньги доходят до потребителя — либо это холдинг, либо это фермер. Есть оборотка, решили проблемы с финансированием, — механизм запущен, работает эффективно. Да, может быть, субсидии распределяются несколько размазанно по всем, нежели фокусируются на эффективных производителях. Ведь именно эффективные производители сегодня показывают самый большой рост, потому что они понимают, что это экономика масштаба, и, действительно, сельское хозяйство в России — это индустрия, которую надо развивать и куда надо вкладываться. Это такая же индустрия, как производство удобрений, как нефть.

И, конечно же, помогли меры производителей удобрений по сдерживанию цен для поддержки аграриев и для увеличения внутреннего потребления, ведь мы верим в наш рынок.

Сейчас этим уже никого не удивишь. Сейчас трубят повсюду: сельское хозяйство — это один из самых прибыльных бизнесов в России. Миллиардеры вкладывают деньги именно в сельское хозяйство.

Андрей Гурьев: И это факт. Я считаю, что он обладает самым большим потенциалом. Нам все равно придется кормить весь мир, потому что к 2050 году численность населения будет уже 9,6 млрд человек. Это невообразимая цифра. Я надеюсь, мы с вами увидим, как это будет происходить. И однозначно увидим, как будет происходить развитие отрасли. Рядом находится Китай, Азия — точки самого большого роста численности людей, куда также будут увеличиваться продажи.

Собственно, уже продаем в Китай, как стало известно в этом году.

Цены на минеральные удобрения внутри России отличаются от среднемировых? У всех свои торговые режимы и режимы поддержки сельского хозяйства. По сравнению, скажем, с Европой и нашими братьями по СНГ?

Андрей Гурьев: Могу сказать одно точно: цены в России на удобрения сегодня самые низкие в мире. Цена наших удобрений, а продаем мы в сто стран мира, во многом определяется стоимостью логистики, перевалки, финансирования и прочих вещей. Допустим, если я продаю в Латинскую Америку, мне нужно доехать до порта и перевалить в порту, погрузить на корабль, довезти в Латинскую Америку, перевалить в порту Латинской Америки, загрузить в самосвал, довести до базы. У наших аграриев в расходах эта составляющая незначительна.

Без самосвала нигде не обойдешься.

Андрей Гурьев: Особенно в Латинской Америке — не хватает инфраструктуры, железных дорог. Объективно одно: сегодня российский потребитель минеральных удобрений получает самые дешевые удобрения в мире.

Это мы хорошо знаем на примере нефти, да и зерна — наших экспортных товаров. Всегда возникает вопрос, что если у нас прекрасный экспортный рынок — а это так в химической отрасли — то растет цена и на внутреннем.

Андрей Гурьев: Объективно, мы живем в открытом мире.

Нет ли противодействия со стороны вполне здорового сельскохозяйственного лобби, чтобы как-то сдержать цены на минеральные удобрения? Так же как на технику, трактора, но особенно на удобрения, потому что это экспортный товар, в отличие от комбайнов и тракторов.

Андрей Гурьев: Зерно — тоже экспортный товар...

И есть попытки сдержать в том числе экспортные цены, чтобы зерно и хлеб не стоили слишком дорого в России.

Андрей Гурьев: Надо просто производить достаточно много зерна и заниматься именно инвестициями в производство зерна. Это происходит сегодня, рабочая ситуация.

Цена в России — такая же цена минус транспортная и пошлинная составляющая? И все счастливые, и нет политической грызни на этот счет?

Андрей Гурьев: Конечно. Были некоторые моменты в прошлом году и в начале этого, тем не менее, нам удалось объяснить и правительству, а также тем структурам, которые лоббировали пошлины, что это не рабочие механизмы, и в конечном итоге, приведут к тому, что будет так же, как и за границей, то есть цены просто повысятся на минеральные удобрения. Да на что угодно. Надеюсь, дискутировать по этому вопросу больше не придется. Факт один: сегодня, при нынешних ценах на зерно, кукурузу, сою, мясо и прочие продукты, сельхозпроизводитель, имея себестоимость в рублях, является самым прибыльным и маржинальным производителем в мире.

Из ваших встреч, наблюдений на форуме какой бы вы выделили лейтмотив?

Андрей Гурьев: Становится теплее.

Илья Копелевич

Россия > Химпром > bfm.ru, 27 июня 2016 > № 1807714 Андрей Гурьев

Аэропорт «Жуковский» так и не стал столичным

Такое решение принял Минтранс. По данным «Ведомостей», у аэропорта появятся преимущества на международных маршрутах, но главный редактор портала Avia.ru Роман Гусаров не считает, что речь может идти о существенных преимуществах

«Жуковский» стал региональным, а не московским аэропортом. К такому решению пришли в Минтрансе. Ранее он позиционировался как четвертый аэропорт столицы.

Планировалось, что «Жуковский» существенно разгрузит «Внуково», «Домодедово» и «Шереметьево». Однако юридический статус у воздушной гавани будет региональным, пишут «Ведомости» со ссылкой на федерального чиновника. «Это оптимально для его развития с точки зрения коммерческих прав на международные направления. Все права из Москвы серьезно ограничены», — пояснил собеседник издания.

В «Ведомостях уточняют, что в Италию или Францию летать из «Жуковского» не получится, так как все региональные квоты выбраны. Однако новый статус даст аэропорту преимущества с полетами в Алма-Ату, Астану, Тель-Авив, Пекин и Шанхай, уточняет газета.

По словам генерального директора Ассоциации «Аэропорт» гражданской авиации Виктора Горбачева, юридический статус воздушной гавани никак не влияет на международные полёты, а вот вопрос налогообложения затрагивает.

Виктор Горбачев генеральный директор Ассоциации «Аэропорт» гражданской авиации

Главный редактор портала Avia.ru Роман Гусаров не видит в решении Минтранса существенных плюсов для аэропорта:

Роман ГусаровРоман Гусаров главный редактор портала Avia.ru

Инвестор аэропорта «Жуковский» — «Рампорт аэро». Компания вложила в терминал 27 млн долларов и подписала соглашения об организации перевозок с Aır Kyrgyzstan и казахстанской SCAT Airlines.

«Хождение в бизнес-народ»: Уфа и Челябинск

География вашего путешествия стремительно расширяется, а это значит, что у вас появляется возможность для сравнительного анализа регионов, в которых вы уже побывали. Поделитесь своими наблюдениями.

Константин Борисов: Действительно, из Татарстана мы направились в Башкирию с такими же развитыми нефтянкой и сельским хозяйством, однако контраст между этими двумя республиками сразу бросается в глаза. В Башкирии, к сожалению, все визуально ощутимо проще и создается впечатление некой бесхозяйственности. Если сравнивать с Татарстаном, то деревень здесь уже меньше, хотя их по-прежнему много. А вот в Челябинской и Курганской областях нам на пути попадались многокилометровые прогоны, где нет ничего. Кстати, в этих регионах мы столкнулись с очень плохими дорогами, я бы сказал, худшими с момента начала автопробега. Например, под Курганом, где делают российскую бронетехнику, создается впечатление, что трассы создавались для испытаний этой техники, но никак не для людей. Хотя сам по себе тот же Челябинск очень причесанный и аккуратный город с нормальными дорогами, но в области их состояние просто удручающее.

А что можно сказать о местных бизнесменах?

Константин Борисов: В Уфе нам удалось встретиться с владельцем консалтинговой компании, которая занимается проектированием и разными интеллектуальными услугами. По его словам, залог построения хорошего бизнеса, который он начал развивать 25 лет назад, — это ориентация на людей как на ключевой актив. Поэтому он делает все, чтобы его сотрудники работали долго и эффективно, оформляя им расширенные медицинские страховки и удерживая разными благами.

Константин Борисов

Основатель Support Partners

Также мы поговорили с владельцем строительного бизнеса, который здесь, как и по всей стране, просел в среднем на 40%. Разумеется, руководство компании начало искать новые направления развития и обратило внимание на то, что у них есть проблема с заправкой строительной техники. Оказалось, что в Уфе не хватает мобильных заправок, когда на площадку приезжает бензовоз и целенаправленно заливает. Этот бизнес несложно лицензировать, так что за год компания обзавелась 22 крупными клиентами и теперь обслуживает даже своих конкурентов. Это стало неким антикризисным шагом, который, что называется, «выстрелил». Также наш собеседник поделился своими планами по организации нового для себя направления бизнеса: глядя на то, как бурно развивается сельское хозяйство, он решил начать производство пленок для парников, используя широкие возможности, которые дает местная нефтехимическая промышленность.

Услышали ли вы какие-нибудь интересные бизнес-истории в Челябинске?

Константин Борисов: Разумеется. Здесь мы пообщались с директором компании, занимающейся производством полиэтиленовых бечевок и канатов, который признался, что его предприятие от кризиса только выиграло. Это произошло благодаря ослаблению рубля, из-за чего европейская и китайская продукция стала очень дорогой и неконкурентоспособной. Тогда компания, почувствовав, что основные каналы сбыта начали проседать, принялась искать новых клиентов. Причем на этот раз ставка была сделана на мелких заказчиков, которые вместе могут составлять большой объем продаж. Кроме того, они запустили несколько видов дополнительной продукции, ориентированной как на частных клиентов, так и на промышленность.

Свои рецепты по борьбе с кризисом нам рассказал и представитель местного стройкомплекса. По его словам, им пришлось настроить систему риск-менеджмента при вхождении в проект, когда стало понятно, что от банкротства не застрахованы даже крупные девелоперы, а схемы нерасплаты с поставщиками стали повсеместными. Также они перестали концентрироваться только на индустриальных заказчиках и начали заниматься частным строительством, выйдя за границу области. Выяснилось, что квалификация челябинских строителей, которые привыкли работать с очень требовательными промышленными предприятиями, по сравнению с соседями очень высока. Так что теперь компания успешно работает в Новосибирске и Казахстане.

Следующий материал будет посвящен бизнес-климату в Омске, Новосибирске и Красноярске, не пропустите!

Екатерина Надрова

Россия. ПФО. УФО > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > bfm.ru, 27 июня 2016 > № 1807712 Константин Борисов

В районе Аль Карама в Дубае появится новый жилой комплекс на 90 квартир для малоимущих жителей Эмиратов, за постройку которого отвечает благотворительное общество Beit Al Khair Society.

Благотворительная организация Beit Al Khair Society (BAKS) в попытке помочь людям с низким уровнем доходов инициирует строительство пятиэтажного жилого проекта Karama Endowment в районе Дубая Аль Карама, напротив центра BurJman, стоимостью в 140 млн дирхам ($38,1 млн), в состав которого войдут 20 четырех- и 70 трех-комнатных квартир, а также 11 выставочных залов.

Строительные работы над перспективным проектом начнутся в течение двух месяцев и будут завершены в течение 1,5 лет, по словам Абдула Рахмана аль Шарида, члена Совета директоров, казначея и исполняющего обязанности по делам вакуфов в BAKS. Он сообщил, что общая площадь Karama Endowment составит 3,723 м².

Сообщается, что инициатива проходит в соответствии с предложением Его Высочества шейха Мохаммеда бин Рашида аль Мактума, вице-президента и премьер-министра ОАЭ и правителя Дубая, возродить Исламский вакф.

“Новый фонд [вакуф] объемом в 82 млн дирхам [$22,3 млн] позволит заменить два старых здания, пожертвованных покойным эмиратским филантропом Мохаммедом Халифой аль Фахадом в 2001 году, с согласия наследников”, — заявил аль Шарид.

Он пояснил, что разработка проекта была поручена одному из самых известных консультантов. Здание расположено в густонаселенном деловом районе. По словам представителя BAKS, ожидаемые годовые доходы от выставочных залов могут составить 13 млн дирхам ($3,5 млн). Доходы от 23 других объектов общества оцениваются в 15 млн дирхам ($4 млн) и представляют лишь 5-6% от общего объема поступлений, согласно Абдину Тахеру аль Авади, генеральному директору BAKS.

Саид аль Мазруи, заместитель управляющего общества, сказал, что средства направляются на поддержку местных неимущих жителей: эмиратцев и экспатриантов.

“Beit Al Khair потратил 240 млн дирхам [$65,3 млн] на 43000 семей с низким уровнем дохода в прошлом году”, — заявил он.

Общество занимает первое место в благотворительной деятельности ОАЭ и Дубая, не жалея усилий на помощь наиболее нуждающимся людям, которых удалось выявить в ходе исследований, проведенных экспертами, подчеркнул аль Мазруи. По его словам, порядка 5,5 тыс. семей получают ежемесячные пособия.

В число прочих благотворительных проектов в сфере недвижимости от BAKS также входят семиэтажное жилое здание в Диббе, шестиэтажный Al Warqa-2 на Шейх Заед-Роад и десятиэтажный жилой комплекс в районе Ливара эмирата Аджман.

Аль Шарид предложил принять участие в этих перспективных благотворительных проектах всем филантропам. Купоны на 100 дирхам ($27,2) будут доступны у агентов Beit Al Khair Society.

Дмитрий Медведев выступил на пленарном заседании XV съезда Всероссийской политической партии «Единая Россия».

Выступление Председателя Правительства России, Председателя партии Дмитрия Медведева:

Уважаемый Владимир Владимирович, коллеги, добрый день! Думаю, что каждый в этом зале с особым вниманием выслушал те слова, с которыми обратился Президент страны. Именно Владимир Владимирович Путин стоял у истоков нашей партии, и, конечно, для нас очень важно, что Президент участвует в нашем предвыборном съезде.

В свою очередь хочу сердечно поприветствовать участников второго этапа съезда партии. Сегодня для всех нас день очень важных решений – мы утвердим список депутатов в Государственную Думу, примем программу партии. Она станет стратегией развития страны на ближайшие пять лет, если, конечно, наша партия добьётся соответствующих политических успехов. Борьба будет жёсткой, мы к ней готовы, у нашей партии есть всё, чтобы победить. Мы умеем принимать решения, но самое главное, что мы их умеем выполнять и нести за них ответственность. Мы знаем, как сделать жизнь в стране лучше. В партии огромное количество наших товарищей, которые способны работать над исполнением этих целей постоянно, и ночь и день.

Мы выходим к избирателям, чтобы защищать их интересы на всех уровнях власти – от поселковых советов до Федерального Собрания. Что нам нужно? Нам нужно честно и открыто рассказывать им о наших планах, не обещать невыполнимого и выполнять обещанное, тем самым доказать, что именно «Единая Россия» – самая надёжная политическая команда, которой можно доверять. Лидирующей политической силой становятся только через тысячи встреч, через постоянное общение с нашими людьми, через ежедневную работу и, конечно, понимание того, что за каждым решением стоят люди.

Наши базовые ценности понятны и близки практически любому человеку. На практике это ответственная экономическая политика, социальная справедливость, уважение к личности. Все решения, которые затрагивают интересы людей, принимаются именно для них и вместе с ними. Этим принципом мы руководствовались, работая в Государственной Думе шестого созыва. Я хочу поблагодарить всех за профессионализм и ответственное отношение к законотворчеству – и тех, кто будет баллотироваться в Государственную Думу, и тех, кто на этот раз не пойдёт на выборы, и всех, кто работал. Вместе мы делали одно большое дело: и когда оперативно готовили целый пакет федеральных законов по возвращению Крыма в состав России, и когда принимали непростой пакет антикризисных мер, и когда голосовали за закон о промышленной политике, и когда убеждали наших оппонентов принять нашу точку зрения по также сложным законам об образовании, о социальном обслуживании. Таких примеров, кстати, очень много. За эти годы было принято более 2 тыс. федеральных законов. Ещё раз хочу искренне поблагодарить всех коллег от нашей партии, которые работали в Государственной Думе последнего созыва.

Теперь принимать законы и защищать интересы граждан предстоит новым депутатам, кандидатов в которые мы отбирали вместе с нашими гражданами. Впервые в нашей истории мы провели общероссийское предварительное голосование. Ни одна политическая партия этого не делала, и мы, конечно, к этому пришли не сразу. Не везде эта процедура прошла идеально гладко, были и организационные накладки, и избыточное административное усердие, и обиды, конечно, были, и ошибки, наверное. Но это неизбежно. Мы первый раз использовали институт предварительного голосования в масштабах России. Но в результате мы перевели процесс выдвижения кандидатов в Государственную Думу из кабинетного формата, кулуарного обсуждения в режим открытого и конкурентного отбора. Основные принципы предварительного голосования – открытость, конкурентность, законность. Проголосовать за кандидата в нашем списке мог любой гражданин нашей страны, который обладает избирательным правом.

Попасть в список мог также практически любой, кто разделяет принципы партии. Мы смогли выйти из жёстких внутрипартийных рамок – около 60% тех, кто решил попробовать свои силы в предварительном голосовании, не состояли в рядах партии непосредственно, зато к нам пришли по-настоящему сильные претенденты. В результате мы получили возможность существенно обновить состав и федерального, и регионального депутатского корпуса. Свою политическую состоятельность подтвердили и многие действующие депутаты, пройдя через предварительное голосование. Сегодня в рамках съезда мы завершаем эту процедуру. Как Председатель партии в соответствии с нашими внутрипартийными правилами предлагаю для выдвижения ещё несколько кандидатов, которые всем хорошо известны, не требуют отдельной аттестации. Мы об этом чуть позже поговорим. Кроме того, сегодня на заседании Высшего и Генерального советов были рассмотрены кандидатуры, которые были предложены трудовыми коллективами и общественными организациями. Мы приняли решение выдвинуть их представителей для включения в список для предварительного голосования на съезде. Также по моей инициативе Высший и Генеральный советы согласились добавить в список кандидатуры руководителей ряда регионов. Но в целом, ещё раз обращаю внимание, список партии сформирован абсолютно по итогам предварительного голосования, и его результаты мы править не собираемся.

Наши кандидаты должны действовать открыто, чтобы ни у кого не возникало сомнений относительно хода голосования. Можно было бы подумать о том, чтобы ввести дополнительные возможности верификации. В частности, предлагаю руководству регионов-доноров подумать о возможности оборудовать свои избирательные участки видеокамерами, причём все участки. Конечно, если другие регионы захотят, тоже пусть присоединяются. Я знаю, что такие решения уже приняла Москва, Московская область. Рассчитываю, что целый ряд других регионов также поддержит эту инициативу.

Когда наши кандидаты пойдут к избирателям, когда все мы будем участвовать в избирательной кампании, то они услышат самый главный вопрос: почему именно «Единая Россия»? Ответ на этот вопрос содержится в проекте программы партии. Как руководитель программной комиссии могу сказать, что мы проделали очень значительную работу. Во-первых, было проведено шесть специальных форумов. В Москве обсуждали перемены в жилищно-коммунальном хозяйстве, в Петербурге – социальную политику, в Саратове – развитие села и агропрома, в Ялте – здравоохранение, в Новосибирске – перспективы образования и науки, а в Магнитогорске – перспективы промышленной политики, перспективы развития экономики. Все эти темы нашли отражение в программном документе. Форум стал способом верификации, по сути, это были лаборатории по выработке наиболее востребованных решений. Во-вторых, мы учли предложения, которые появились по итогам дебатов на предварительном голосовании. В-третьих, как я уже говорил, партия получила множество предложений от людей, которые обратились в наши приёмные. В-четвёртых, мы привлекли к разработке документа команду опытных экспертов, и учёных, и законодателей.

Коротко я остановлюсь на самых важных для партии позициях и на том, какую именно социально-экономическую политику планирует проводить «Единая Россия». Россия – социальное государство, это прямо отражено в Конституции. Что это означает на практике? Люди являются нашей главной ценностью, и наши главные инвестиции должны быть именно в человека, чтобы каждому хотелось жить в нашей стране, чтобы каждый мог нашей страной гордиться, чтобы у любого человека была возможность реализоваться – и в профессии, да и просто в жизни – и чтобы те, кому живётся нелегко, получали от нас и поддержку, и помощь, и заботу.

Наша социальная политика построена на нескольких базовых принципах. Первое. Те, кто хочет и может работать, должен иметь такую возможность и получать за свой труд справедливую плату. Поэтому мы продолжим работать над поддержкой рынка труда. Хочу прямо отметить: нам удалось сдержать безработицу в очень непростых условиях, не допустить массовых сокращений на предприятиях, когда такая угроза была реальной. Мы и дальше будем принимать меры, чтобы люди могли найти работу – независимо от возраста, от места жительства, если нужно, пройти переквалификацию, получить новую, востребованную на рынке специальность и работать в том регионе, в котором они захотят, где их навыки наиболее востребованы.

Сегодня наша партия ставит перед собой задачу сохранить достигнутый реальный уровень оплаты труда, а с 2018 года – обеспечить его повышение в соответствии с темпами роста экономики. Мы уже начали поэтапно увеличивать минимальный размер оплаты труда, чтобы к 2020 году подтянуть его до уровня прожиточного минимума работающего человека. В этом году, напомню, минимальный размер оплаты труда вырастет более чем на 20%.

Второе. Государство обязано помогать тем, кто социально уязвим. Это многодетные семьи, пожилые люди, ветераны, люди с ограничениями здоровья.

Самая большая нагрузка, конечно, ложится на большие, многодетные семьи. Поэтому для таких семей есть несколько форм поддержки. Это и выплаты на рождение третьего и последующих детей, и земельный участок от государства. Все эти формы поддержки, естественно, должны быть продолжены. Конечно, есть самая популярная форма — это материнский капитал. Программа материнского капитала продлена до 2018 года. Наша партия, если мы победим на выборах, будет искать возможность продлить эту программу в той или иной форме, как и единовременные выплаты на третьего и последующих детей.

Конечно, мы будем оказывать помощь и тем детям, которые находятся в трудной жизненной ситуации. В этом году по предложению «Единой России» из федерального бюджета выделены средства на софинансирование их отдыха и оздоровления, что, на мой взгляд, очень важно.

Не меньшей заботы, конечно, требуют и люди пожилого возраста. И в общих интересах как детей, так и всего общества, чтобы наши родители как можно дольше оставались здоровыми, активными, чтобы каждый вовремя получал медицинскую помощь, социальные услуги, чтобы, если они захотят продолжить работу или найти новое занятие, у них такая возможность была. И вообще дискриминация по возрасту недопустима.

Конечно, люди, которые вышли на пенсию, должны получать нормальные деньги, полноценную пенсию. И всё то время, когда «Единая Россия» была правящей партией в Государственной Думе, мы последовательно повышали пенсии. Только что Владимир Владимирович рассказывал о том, с чего мы стартовали. Я просто напомню, что за 15 лет пенсии выросли почти в 15 раз. Это серьёзное достижение.

Тем не менее мы должны быть реалистами. Последний год экономическая ситуация сложная, она не позволяет нам принимать целый ряд важных решений, но тем не менее мы всё равно продолжим поиск возможностей. В любом случае популистские предложения неминуемо привели бы к всплеску инфляции, который в свою очередь обесценил бы и пенсии, и пособия. И в этом смысле мы должны придерживаться именно такой разумной политики, честной политики, о чём только что с этой трибуны говорил Президент.

Мы понимаем также и то, что жизнь становится дороже. Растут цены на лекарства, на продукты, хотя мы пытаемся их максимально сдержать. Поэтому «Единая Россия» предлагает уже со следующего года восстановить индексацию пенсий в полном объёме на инфляцию предыдущего года. Также наша партия будет добиваться, чтобы были проиндексированы другие социальные выплаты, компенсации и пособия.

Третье. Отдельное направление социальной политики – это поддержка инвалидов. Сегодня о людях судят далеко не только по их физическим возможностям, а по их достижениям в профессии, в науке, в творчестве. Важно, чтобы у людей с ограничениями здоровья была возможность проявить себя, самореализоваться в той области, которую они выберут сами, а не которая ограничена комнатой или какими-то государственными условиями, не чувствовать каких-то неудобств на улице, в магазине, в театре, на стадионе и в других общественных местах. Для этого было достаточно многое сделано в рамках нашей программы «Доступная среда». Несмотря на непростую экономическую ситуацию, мы её продлили до 2020 года. С участием самих инвалидов в регионах были отобраны объекты, которые нужно переоборудовать. В результате в школах, в больницах появились пандусы, лифты, в городах – приспособления для тех, у кого есть проблемы со слухом и зрением. Здорово то, что люди с инвалидностью стали чаще выходить из дома. «Единая Россия» продолжит обязательно заниматься этими проблемами.

Четвёртое. Ещё одно важнейшее направление нашей работы – вопросы здравоохранения. Людям нужны современные больницы и поликлиники, компетентные врачи, качественные лекарства. Тема большая – от подготовки врачей и медсестёр до развития фармакологического рынка, от строительства высокотехнологичных медицинских центров до открытия амбулаторных пунктов на селе. Ни одно из этих направлений, подчёркиваю, «Единая Россия» не оставила без внимания. В стране развивается система высокотехнологичной помощи, строятся перинатальные центры, в больницах и поликлиниках появляется новое оборудование. Мы боремся с социально значимыми заболеваниями, развиваем профилактику. Сейчас вся система здравоохранения проходит довольно сложный, иногда болезненный процесс оптимизации, но он нужен. Этот процесс должен быть максимально безболезненным для самих людей, и для пациентов, и для тех, кто работает в медицине. Подчеркну: не всё, конечно, проходит гладко. Есть случаи, когда в регионах без достаточных оснований ликвидируют больницы. «Единая Россия» не должна позволять без причин закрывать медицинские учреждения. Мы понимаем: человек не должен ехать далеко от дома, чтобы получить медицинскую помощь, тем более все мы знаем, какие у нас расстояния. У нас самая большая страна на планете. Такой законопроект, который обяжет региональные власти учитывать мнение людей при закрытии медицинского учреждения, сейчас находится в Государственной Думе, он был поддержан и на нашем форуме.

Тем более наша партия не позволит увольнять хороших врачей просто ради банальной экономии средств или для того, чтобы повысить зарплату за счёт такого рода сокращений. Безусловно, регионы должны довести зарплаты врачей и других бюджетников до нормального уровня, но не такой ценой, поэтому наша партия продолжит работу и в этом направлении. Также необходимо продолжить контроль за ситуацией на рынке лекарств, следить за тем, чтобы в стационарах были нужные препараты. Чтобы льготники их вовремя получали, чтобы в каждой аптеке можно было найти тот или иной препарат, причём по нормальной цене. Чтобы на рынке не было подделок. Чтобы люди, которые страдают серьёзными заболеваниями, не мучились от боли, из-за того что для них не нашлось нужного обезболивающего. Мы хотим, чтобы наши люди чувствовали себя лучше, чтобы они жили дольше, и сделаем так, чтобы существующая система оказания медицинской помощи им в этом помогала эффективнее, а врачи и медсёстры получали достойную зарплату.

Но хороший врач – это прежде всего, помимо опыта, конечно, университетская подготовка. Это касается и любого другого специалиста. Сегодня нам нужны профессионалы, которые любят своё дело, которые способны широко мыслить и которые способны постоянно меняться, развиваться. Наука и образование – это ещё один раздел нашей предвыборной программы.

Несколько лет назад, напомню, мы приступили к модернизации самого нижнего уровня – дошкольного образования как первой ступени, на которой человек встречается со знаниями, учится познавать себя и окружающий мир. По инициативе Президента, по инициативе партии, естественно, при поддержке Правительства был запущен проект по строительству и ремонту детских садов. В результате практически все дети в возрасте от трёх до семи лет сейчас могут ходить в садики.

Я напомню, что с 2013 по 2015 год было создан 1 млн 350 тыс. мест в детских садах. Это очень хороший результат.

В тех регионах, где ещё проблема решена не до конца, мы не должны закрывать на это глаза. Нужно завершить эту работу в самое ближайшее время. И такие поручения – и партийные, и, естественно, государственные – на эту тему давались.

Также нужно активно заняться решением вопросов устройства в детские дошкольные учреждения детей до трёх лет. Прошу партию самым внимательным образом следить за этим.

У нас есть следующий этап, не менее важный, – это строительство новых школ, ремонт существующих школ. Сегодня у нас в стране многие дети учатся во вторую и, к сожалению, даже в третью смену. Поэтому наша цель – в ближайшие 10 лет создать свыше 6,5 млн новых школьных мест. Мы все вместе этой программой займёмся, она действительно абсолютно объединяющая. На 2016 год деньги зарезервированы в бюджете, и в дальнейшем, я уверен, мы сможем эту программу продолжать.

У нас действительно страна огромная, и не всегда школы удаётся строить так, чтобы дети могли дойти до школы пешком, особенно в сельской местности. Именно поэтому, напомню, 10 лет назад мы запустили федеральную программу «Школьный автобус». Парк машин, которые были закуплены, тогда сыграл свою роль, но его необходимо обновлять. Как Председатель партии поддерживаю новую инициативу – продолжить совместно с регионами этот проект. И уже летом в регионы пойдут новые школьные автобусы.

Ещё одна важная тема, которая находится в эпицентре нашего внимания, партийного контроля, – тема, связанная с освобождением учителей от избыточной бумажной работы. То количество отчётов, которые им нужно писать, не оставляет просто времени на детей. Я на форуме удивился, на самом деле и сам не знал этого: только 30% бумаг, которые приходится заполнять, имеют отношение к Министерству образования, а 70% – это вообще какие-то бумажки, которые другие ведомства рождают. Я, конечно, и сам этим займусь, и просил бы «Единую Россию» на законодательном уровне разобраться с этим отчётным рабством. Это, кстати, касается вообще всей социальной сферы, а не только учителей – здесь просто наиболее одиозный пример.

Все наши шаги в области образования не будут иметь успеха, если упустить одну из главных целей – привлечение молодых людей в науку. Уже сегодня они составляют почти половину учёного сообщества, многие участвуют в крупных международных научных проектах как в России, так и за границей. Сейчас ключевые задачи в сфере науки – сконцентрировать основные ресурсы на реализации Национальной технологической инициативы, которая была предложена Президентом, на фундаментальных, прикладных научных исследованиях и, конечно, на привлечении в эту сферу бизнеса. В целом создать благоприятные условия не только для притока инвестиций, но и лучших научных имён в нашу страну, чтобы наши учёные возвращались из-за границы и иностранцы, которые хотят работать в нашей стране, приезжали.

Интеллектуальное развитие человека напрямую зависит от того, какое воспитание он получает в семье, в школе, в университете, а также насколько человек сам интересуется окружающим миром, читает ли он хорошие книги, смотрит ли качественные фильмы, спектакли. В России существуют огромные возможности для саморазвития и самообразования. Это и литература мирового уровня, и музеи, и театры на любой вкус, и очень популярный кинематограф. Всё это можно определить одним словом – «культура», культура нашей страны. Мы обязаны беречь и обогащать её, передавать из поколения в поколение, ведь именно образованные люди, интеллигентные, как раньше принято было говорить, меняют общественное сознание. Так в России было всегда, поэтому поддержка культуры – это один из разделов программы «Единой России». Мы уделяли и уделяем этой сфере пристальное внимание. Благодаря партийному проекту «Историческая память» восстановлено много памятников истории и культуры. Важным шагом стало предоставление права детям и молодёжи до 18 лет бесплатно посещать музеи. Самих музеев за последние десятилетия стало в два раза больше. В сферу культуры активно проникают современные информационные технологии, от них не надо закрываться, это полезно. Образована Национальная электронная библиотека, её фонд насчитывает более 1 млн 600 тыс. книг, он постоянно расширяется. Мы создали специальный мультимедийный портал о культуре, который вобрал коллекции большого количества музеев – 2700, большое количество виртуальных музеев там. В общем, это хороший проект. Но этого мало. Партия также должна заниматься продвижением других проектов, включая русский язык, культуру за рубежом, прежде всего на постсоветском пространстве, где по-прежнему многие говорят на русском языке. Для многих из них Россия является второй родиной, и надо активнее поддерживать этот интерес к нашей стране и культуре, помогать нашим соотечественникам за границей.

Чтобы добиться всех этих социальных целей, развивать в целом социальную сферу, науку, культуру, образование, медицину, нам нужна сильная и стабильная экономика. Меры, которые позволят добиться её роста, сформулированы в программе партии. Неделю назад мы в Магнитогорске подробно обсуждали предложения «Единой России». Богатство страны создаётся общими усилиями. Какими усилиями? Да просто руками людей, которые каждый день на своём месте – либо на производстве, либо за прилавком, либо в офисе, либо на стройплощадке – хорошо делают свою работу.

Я напомню о главных направлениях нашей экономической программы. Мы хотим построить экономику, рост которой обеспечивают внутренние источники, а не внешние котировки на сырьевых биржах. С хорошим деловым климатом, комфортным для российского бизнеса, привлекательным для иностранцев, с развитым частным бизнесом и с эффективным государственным сектором, с современной высокотехнологичной промышленностью, которая успешно конкурирует не только внутри страны, но и за рубежом, с успешным сельским хозяйством. Чтобы достичь этой цели, наша партия, во-первых, должна продолжить укрепление общеэкономических условий, макроэкономической стабильности. Резкие колебания, непредсказуемость – всё это мешает бизнесу, экономике и просто пугает людей. Мы сохранили и дальше будем стараться сохранять сбалансированность бюджета, тем самым обеспечивать исполнение социальных обязательств перед нашими гражданами.

Во-вторых, мы, конечно, будем повышать доступность финансовых ресурсов, в том числе опираясь на возможности бюджета через институты развития. Как показала работа целого ряда из них, например, Российского фонда прямых инвестиций, это приносит реальную отдачу. Мы также создадим условия для прихода на финансовый рынок малых, средних компаний, частных лиц, будем снижать инфляцию, что исключительно важно, и стимулировать конкуренцию между банками, чтобы удешевить кредиты, чтобы банковские продукты стали более универсальными.

Третье, о чём хотел бы сказать. Конечно, надо налоговую систему перенастраивать, чтобы она не только собирала деньги в бюджет, но и стимулировала создание перспективных конкурентоспособных товаров и услуг вне сырьевого сектора, укрепляла сбалансированность региональных и местных бюджетов, помогая им создавать новые источники доходов. На самом деле надо не только вводить льготные налоговые режимы (хотя это тоже иногда необходимо, как, например, это сделано на территориях опережающего развития) – «Единая Россия» стремится снизить административную нагрузку на налогоплательщиков в целом. Для этого совершенствуется система администрирования налогов, система сборов и взносов во внебюджетные фонды. Мы также делаем прохождение таможенных процедур максимально удобным для бизнеса.

Четвёртое, о чем хотел бы сказать. «Единая Россия» особое внимание уделяет предпринимателям. Мы действительно делаем на них серьёзную ставку. В ближайшие пять лет партия сосредоточится на том, чтобы доля малых и средних компаний в структуре российской экономики увеличивалась. Для этого «Единая Россия» намерена подключиться к выполнению стратегии развития малого и среднего предпринимательства, продолжить работу по упрощению регистрационных процедур, по снижению числа проверок, по созданию дополнительных налоговых стимулов для малого и среднего бизнеса и, конечно, по расширению участия малого и среднего бизнеса в системе закупок. На самом деле мы уже начали этим заниматься. Ежегодный объём таких закупок должен быть не ниже 1 трлн рублей – такая цель поставлена на период 2017 года. Но результаты уже этого года показывают, что эта цифра вполне достижима.

Пятое, о чём бы хотел сказать. «Единая Россия» намерена проводить современную промышленную политику, то есть концентрировать государственную поддержку на наиболее успешных производствах, которые могут побеждать в конкурентной борьбе на внутреннем и, конечно, внешнем рынках. Главные инструменты – программа импортозамещения и поддержки экспорта. Мы продолжим создавать условия для роста инвестиций в новые и современные производства внутри страны за счёт подготовки привлекательных промышленных площадок, индустриальных парков, технопарков, через систему льготных займов в отношении Фонда развития промышленности, опыт которого уже тиражируется на региональном уровне, а также за счёт бюджетной поддержки комплексных инвестиционных проектов. Продолжит свою работу и Российский экспортный центр.

Однако цель нашей партии должна быть не только в том, чтобы сделать Россию современной индустриальной державой, хотя это очень важно, но и в том, чтобы обеспечить её участие в формировании технологической основы экономики будущего, чтобы мы были лидерами перемен.

Нам нужно делать всё для этого и прежде всего меняться самим, видеть структуру технологических и экономических реалий. Для этого как раз и заработала Национальная технологическая инициатива.

В этом зале сегодня присутствуют представители всех регионов. Вы приехали и из крупных городов, и из небольших посёлков. Вы прекрасно знаете, как живут наши люди. Сейчас абсолютно справедливо Владимир Владимирович сказал, что во многих местах это трудная жизнь ещё, чего скрывать. И поэтому окружающая среда также является очень важным направлением нашей работы. Окружающая – имеется в виду просто условия жизни. Именно проблемы жилищно-коммунального сектора становятся наиболее важными, по которым наибольшее количество вопросов к нам приходит, и во время встреч люди чаще всего задают вопросы по ЖКХ. Поэтому партия посвятила отдельный раздел формированию доступной и комфортной среды.

Я назову три направления нашей дальнейшей работы. Во-первых, это расселение аварийных и ветхих домов. К 2015 году мы помогли улучшить жилищные условия 180 тыс. человек, они переехали просто в новые квартиры. Второй год подряд мы расселяем в три раза больше по количеству квадратных метров, чем это было в период 2012 и 2013 годов. Хороший темп набрали, надо его обязательно постараться сохранить. Думаю, что было бы правильно сохранить и парламентский, и общественный контроль за этой программой, и вообще неплохо подумать о разработке новой программы по расселению аварийного жилья.

Второе, о чём хотел бы сказать. Сейчас пора будет горячая – в прямом и переносном смысле этого слова. Наши оппоненты очень любят спекулировать на жилищно-коммунальных вопросах. В сфере жилищно-коммунального хозяйства это всегда легко, потому что всегда что-то нуждается в ремонте, да и новые платежи никому никогда не нравятся. Но никому не нравится и жить в разрушающихся домах, об этом нужно напоминать. Возможности бюджета небесконечны, но тем не менее мы находили и находим возможность помогать наиболее уязвимым категориям граждан с платежами на коммуналку, в частности тем, у кого эти платежи, включая взносы на капремонт, превышают определённый уровень дохода. Такие семьи получают субсидии. Кроме того, мы предоставляем очень значительные льготы по оплате за капитальный ремонт. Это тоже потребовало и концентрации усилий, и дискуссии были, тем не менее инвалиды I и II групп, семьи с детьми-инвалидами вообще освобождены от уплаты взносов.

И мы рекомендовали регионам установить аналогичные льготы для одиноко проживающих людей старше 70 лет, а для тех, кому больше 80, вообще предусмотреть 100-процентную компенсацию. При этом в федеральном бюджете на 2016 год зарезервированы деньги на возмещение таких региональных расходов. Прошу партию внимательно следить за этими вопросами на местах.

И третье направление исключительно важное, по которому все мы получаем огромное количество обращений, все, кто сидит в этом зале, – это дороги. Мы уже приняли ряд мер, чтобы привести в нормальное состояние сеть автомобильных трасс, перешли на нормативное финансирование ремонта и содержания дорог. В результате по итогам 2015 года доля федеральных дорог, которые соответствуют современным требованиям, выросла до двух третей от их общей протяжённости. Я прямо скажу, это лучший показатель за последние 25 лет. Но это федеральные трассы. Конечно, наши граждане ездят и по региональным, по муниципальным дорогам, поэтому нужно оценивать всё. И нам серьёзно предстоит обновить нормативы дорожного строительства, а они не менялись последние лет 30 или 40 даже, развивать обязательно конкуренцию в сфере дорожного строительства, привлекать в эту сферу как можно больше предпринимателей, в том числе и малый бизнес, и средний бизнес.

Мы будем поддерживать частную инициативу и в сельском хозяйстве. Хочу прямо сказать: наша особая гордость последних лет – это аграрный сектор, один из самых успешных секторов экономики, и поэтому именно ему посвящён отдельный раздел программы. Вот уже пять лет подряд российский агропром только наращивает объёмы производства, вне зависимости от того, какие циклы переживает экономика. Это реальное доказательство эффективности аграрной политики, которую мы проводим. Партия «Единая Россия» за 10 лет работы, начиная с запуска национального проекта, о котором Владимир Владимирович здесь тоже говорил, смогла добиться лучших результатов в развитии сельскохозяйственной отрасли, чем наши предшественники за несколько десятилетий в Советском Союзе.

Сегодня мы собираем такие урожаи, что смогли войти в тройку государств – лидеров по поставкам зерна на мировой рынок. Заметно вырос уровень продовольственной безопасности. Россия действительно может сама себя прокормить, обходясь без импортных поставок продуктов питания. При этом рентабельность сельхозпредприятий в целом растёт и работать становится выгодно и фермерам, и крупным агрохолдингам.

И ещё один показатель, о котором всегда интересно напоминать, – общий доход от экспорта продукции сельского хозяйства оказался выше, чем от экспорта вооружений. Поэтому экономические показатели на селе действительно очень хорошие. Но мы должны вкладываться не только в производство. Надо, чтобы люди просто хотели жить на селе. И мы с 2003 года запустили программу по развитию сельских территорий. Это строительство новых домов, новых дорог, газификация (кстати, сделано в этом направлении тоже очень немало), снабжение питьевой водой, а молодые специалисты стали получать жильё. На село поехали врачи, в том числе благодаря той инициативе, которую наша партия выдвинула, – это инициатива «Земский доктор».

Фактически партия уже реализует программу по развитию аграрного сектора, не дожидаясь никаких выборов. Среди первоочередных задач – и доступность кредитов для аграриев, и поддержка малого предпринимательства, и развитие сельхознауки. По всем этим направлениям у нашей партии есть конкретные решения. Это и решения, связанные с льготной ставкой по кредитам, её возможному использованию, и система грантов для начинающих фермеров для создания животноводческих ферм, и подпрограмма по созданию селекционных центров, и другие решения, их список постоянно растёт. Мы об этом говорили на форуме, там было большое количество полезных инициатив. Все они, кстати, включены в проект программного документа.

И, конечно, финансовая поддержка по линии государства должна быть продолжена. Мы её сохраняем на очень высоком уровне, имея в виду возможности нынешнего бюджета. В этом году мы выделяем 215 млрд рублей, но каждый вложенный рубль даёт видимый результат и на прилавках магазинов, и в целом по стране. Поэтому на сельское хозяйство деньги жалеть нельзя.

Уважаемые коллеги, наша программа – это более чем 100 страниц проблем, которые существуют, целей, которые мы перед собой ставим, направлений работы. Но у любого человека, даже который просто просмотрит программу, возникнет вполне естественный вопрос: «А делать-то что собираетесь? Как партия собирается решать поставленные задачи? Потому что объявить можно всё что угодно». У нас есть механизмы, которые позволят добиться поставленных целей. Эти механизмы уже доказали свою эффективность. Это и механизмы, связанные с реализаций указов Президента страны от 7 мая 2012 года, и проектный подход, о чём только что говорил Владимир Владимирович Путин.

Действительно, 10 лет назад мы с вами запустили четыре масштабных национальных проекта: «Жильё», «Здравоохранение», «Образование» и «Село». Начинали практически с нуля. Я хорошо это помню, потому что сам этим занимался. Перед нашей страной стояли колоссальные по сложности и масштабу задачи. Людям просто катастрофически не хватало ни жилья, ни благоустроенного жилищно-коммунального сектора. Ипотека, о которой сегодня знают все и которая активно используется, растёт год от года, просто находилась в зачаточном состоянии. Само слово было экзотикой. Сегодня построены миллионы квадратных метров. Школы изменились, поликлиники, больницы.

Но самое главное, ключевой показатель – в нашей стране реализована демографическая программа. Это ценнейший результат. Он заключается в том, что люди наши стали жить дольше. Сегодня средняя продолжительность жизни превышает 71 год, а ещё 11 лет назад, когда всё начиналось, она была чуть более 65 лет – суммарный, но важнейший показатель. И, конечно, стало рождаться больше детей – это тоже выдающийся результат. Впервые за последние 25 лет мы стали фиксировать естественный прирост населения начиная с 2013 года.

Таким образом, проекты, реализация других решений привели, в общем, к достаточно неплохим результатам. Но развитие невозможно поставить на паузу, и мы должны приступить к разработке новых стратегических проектов, так, как об этом только что сказал Владимир Владимирович Путин. Часть таких проектов – это развитие тех сфер, где уже были национальные проекты. Но это не повторение старого – смысл именно в том, чтобы работать по тем направлениям, где ещё не хватает либо управленческих решений, либо финансирования, то есть бить по тем точкам, которые мы сами выберем в качестве целей. Поэтому нужно будет продолжить работу и по здравоохранению, и по образованию, и по специальному сегменту, который мы предлагаем выделить (по ипотеке и арендному жилью), и, конечно, по жилищно-коммунальному хозяйству и городской среде – специально акцентирую на этом внимание.

Но есть необходимость заняться и самой инфраструктурой экономики, поэтому мы обсуждали это с Президентом страны, с коллегами консультировались. Есть предложение также добавить в этот перечень целый ряд новых направлений, которые носят системный для экономики характер. Что это? Это международная кооперация и поддержка экспорта, потому что только таким образом мы сможем поднять нашу промышленность на мировой уровень. Это делают, кстати, все высокоразвитые государства. Это создание высокопроизводительных рабочих мест. Такая цель заявлена в указах Президента от 7 мая 2012 года. Мы должны предпринять дополнительные усилия, чтобы такие места создавать.

Поддержка малого бизнеса и индивидуальной предпринимательской инициативы. Да, действительно, за последние годы малый бизнес тоже развернулся, но есть и большое количество проблем (я сейчас не буду на них останавливаться), поэтому поддержка малого бизнеса тоже может быть отдельным таким инфраструктурным проектом.

Про дороги я только что сказал, можно ничего не добавлять. Будем и этим заниматься.

Ну и, наконец, есть места, где особенно трудная жизнь, где действительно требуется концентрация усилий государства, всех экономических сил, естественно, внимание нашей партии, – это моногорода. Предлагаю это тоже выделить в отдельное направление. Именно в этом суть проектного подхода: не распылять деньги, а концентрировать их на важнейших направлениях и сделать акцент на эффективности.

Как только что было сказано Президентом, в ближайшее время будет создан совет по стратегическому развитию и приоритетным проектам. Его возглавит Владимир Владимирович Путин. Председатель Правительства будет руководить президиумом совета. Документы об организации нового проектного офиса в ближайшее время будут внесены Президенту.

Уважаемые коллеги, дорогие друзья, товарищи по партии! Впереди у нас очень большая работа. За два с половиной месяца нашим кандидатам предстоят тысячи встреч с людьми, дебаты с нашими конкурентами, и они простыми не будут. Критиковать всегда проще. Наша партия находится у власти и в этом смысле всегда будет объектом для критики – и это нормально, о чём также только что сказал Президент страны.

Наконец, есть самый трудный день для каждого участника избирательной кампании – это единый день голосования 18 сентября, когда мы подведём итоги. Как председатель партии ставлю перед вами только одну задачу – победить. Но это должна быть чистая победа, мы обязаны пройти весь этот путь достойно, практически безукоризненно. «Единая Россия» обязана показать, что наши кандидаты выигрывают честно. Ведь у нашей партии есть профессиональная и очень эффективная команда, есть программа, пошаговый план развития страны, и есть уверенность, что мы можем изменить жизнь к лучшему. Больше 100 лет назад Пётр Столыпин сказал, что внешнее и внутреннее укрепление России заключается в том, чтобы улучшить условия народной жизни. Эта мысль не потеряла актуальности. «Единая Россия» готова к ответственности за страну. Слышать голос каждого – эта наша общая задача, наша обязанность. Действовать в интересах людей – наша работа. Защитить будущее России – наша цель. Вместе мы добьёмся победы!

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 27 июня 2016 > № 1806109 Дмитрий Медведев

Командный успех

Ксения Прудникова

В начале июня производитель систем хранения данных (СХД) и решений для хранения и управления информацией, компания NetApp провела в Лиссабоне юбилейный X Partner Executive Forum. Ключевыми темами форума стали глобальная цифровая трансформация и развитие партнерской программы.

Также представители NetApp рассказали о курсе на формирование единой экосистемы хранения данных в рамках концепции Data Fabric, которую компания реализует с ноября прошлого года. Не остался без внимания и стремительно растущий сегмент flash-массивов, в котором NetApp по итогам первого квартала 2016 года занимает второе место в пятерке мировых лидеров по доходам от продаж внешних корпоративных систем хранения с долей рынка 22.8% (данные IDC).

Открывая форум, директор по маркетингу NetApp в регионе EMEA Эшли Робинсон отметил, что Португалия была выбрана местом проведения мероприятия как страна с высоким уровнем развития технологий, где в сентябре 2015 года состоялась прямая трансляция футбольного матча между командами Порто и Бенфика в режиме виртуальной реальности, и именно за такими инновационными проектами будущее. Также Эшли Робинсон напомнил о важности командной игры, актуальной не только во время проведения Евро-2106, но и в текущих экономических условиях. Именно сотрудничество с ведущими игроками глобального ИТ-рынка, такими как APC, Cisco, Fujitsu, Intel, Veeam, VMware, а также с региональными дистрибуторами, является одним из ключевых факторов развития NetApp.

Вице-президент курирующий каналы продаж NetApp в мире Билл Липсин рассказал о стратегии развития партнерских отношений на ближайшие три года. В текущем году компания намерена укреплять партнерские связи, за счет повышения активности в сфере продаж продуктов и оказания сервисов, а также увеличения их добавленной стоимости. Также NetApp сфокусируется на повышении качества партнерского опыта. Следующий год должен стать периодом ускоренного роста, за счет повышения производительности продуктов и услуг, кроме того, будут заложены основы новых каналов продвижения. В 2018 году должна произойти оптимизация партнерской экосистемы, в результате чего она станет самодостаточной и будет базироваться на интегрированных каналах сервис-провайдеров и обновленных схемах продвижения продуктов и сервисов.

Билл Липсин отметил, что компания считает необходимым изменить модель дистрибуции, сделав ее более агрессивной. Это продиктовано как изменившейся моделью потребления, так и тем, что значение программных продуктов для создания современной ИТ-инфраструктуры существенно возросло по сравнению с аппаратными. Именно с учетом этих трендов обновляется продуктовое портфолио NetApp.

Компания представила новую версию ПО, предназначенного для управления корпоративными данными, ONTAP 9. Оно позволяет создавать интегрированную, масштабируемую среду хранения данных путем кластеризации контроллеров СХД из разных семейств и поколений. Развертывание ONTAP 9 возможно, как в программно-определяемой СХД, так и в облачной среде, управление данными при этом унифицировано. Директор по продуктам, решениям и альянсам NetApp в регионе EMEA Жан-Франсуа Мари рассказал, что основными преимуществами ONTAP 9 является простота в приобретении, внедрении и управлении, кроме того уникальность платформы в том, что она позволяет осуществлять переход между средами, в зависимости от потребностей клиента. Данное ПО позволяет создавать гибридное облако, которое лежит в основе Data Fabric, единой среды, охватывающей flash-решения, дисковые системы и облачные среды. Данная концепция предусматривает размещение облачных сервисов на единой масштабируемой платформе, которая позволяет защищать данные заказчиков благодаря функциям безопасного разделяемого доступа и выполнять требования соглашений об уровне обслуживания. Применение Data Fabric позволяет существенно сокращать площади центров обработки данных и в целом снижать издержки на ИТ-инфраструктуру.

По мнению специалистов NetApp, успех, как крупных корпораций, так и компаний среднего и малого бизнеса зависит от навыков работы с данными. Старший директор новых платформ и решений NetApp в регионе EMEA Питер Вуст напомнил, что именно данные являются ключом к цифровой трансформации. "Залог успеха не в хранении данных, неважно в какой среде, а в эффективном управлении ими", – подчеркнул он.

В эпоху цифровой трансформации NetApp планирует сфокусироваться на потребностях клиентов, предлагая им продукты и решения для создания ИТ-инфраструктуры будущего, немаловажную роль в которой играют flash массивы. Компания занимает лидирующие позиции в этом стремительно развивающемся сегменте рынка, по результатам IV квартала 2016 финансового года, NetApp является номером один по продажам all-flash в регионе Восточная Европа, Африка, Россию и СНГ. В рамках укрепления данного направления бизнеса в текущем году NetApp завершила интеграцию компании SolidFire, американского производителя флэш-СХД для нового поколения дата-центров. В результате объединения портфолио NetApp пополнилось решениями для хранения данных на основе флэш-памяти и webscale-архитектуры, которые отличаются высокой производительностью и экономичностью, что в свою очередь позволяет упростить работу ЦОД и ускорить запуск новых приложений. Распространение подобных решений коренным образом меняют экономику современных дата-центров, обеспечивая эффективное энергопотребление, простоту настройки и быстрый возврат инвестиций. Вице-президент по международным продажам NetApp SolidFire Тим Питчер отметил, что теперь одной из основных задач является включение продуктов SolidFire в концепцию DataFabric.

Кроме того, специалисты компании представили твердотельные накопители (SSD) емкостью 15 Тб, а также поделились прогнозами, согласно которым к 2020 году емкость накопителей составит уже 256 Тб.

Программа форума включала церемонию награждения лучших партнеров. Лауреатами этого года стали компании: The Information Experts, Logicalis Group, Prolink, Computacenter Group, Arrow ECS, Cancom and Pironet, CDW, Proact IT Group, Telindus и Fujitsu.

Корпорация UnionPay International выпустит в Узбекистане свои карты. Через три года они будут применяться во всех банкоматах и POS-терминалах Узбекистана.

Это сделает еще более удобными путешествия узбекских граждан в Поднебесную, которые довольно часто приезжают в Китай. В настоящее время шесть банков Узбекистана выдали несколько тысяч карт UnionPay.

Почти 50 стран и регионов используют карты этой китайской платежной системы. В частности, их принимают 70% банкоматов и более 60% POS-терминалов в Казахстане, более 70% банкоматов в Пакистане. В России количество карт UnionPay выросло в шесть раз. В Лаосе официально запущено строительство платежной системы UnionPay.

Во всем мире сейчас насчитывается 34 млн коммерческих предприятий и более 2 млн банкоматов, принимающих карты UnionPay. Эта сеть покрывает более 150 стран и регионов.

Ранее сообщалось, что к концу марта текущего года объем кредитов по картам у жителей Поднебесной достиг 7,45 трлн юаней. Это на 19,55% больше, чем в конце марта 2015 г. Доля безнадежных займов увеличилась на 20,46% – до 45,8 млрд юаней.

По итогам января-марта 2016 г., с помощью банковских карт в Китае сделаны межбанковские платежи в объеме 11,42 трлн юаней. На данный показатель пришлось 85,28% от общего количества операций с применением карт.

За три месяца с начала текущего года банки КНР провели более 30,32 млрд операций электронных платежей. Их общий объем составил 793,97 трлн юаней.

За последние полгода выросло число россиян, которые опасаются, что не смогут найти равноценную работу в случае увольнения. Об этом свидетельствуют результаты опроса, проведённого Аналитическим центром НАФИ в мае 2016 года.

При этом 46% опрошенных в мае 2016 года имели в окружении минимум двух человек, столкнувшихся с увольнениями. В настоящее время 16% россиян отмечают, что среди их близких многие потеряли работу за последние 2-3 месяца. Выросла и доля тех, кто сообщил об увольнениях 2-3 человек (30% в 2016 году против 23% в 2014 году). Только половина опрошенных (48%) не имеет в своем окружении лишившихся рабочего места в недавнем времени (в 2014 году - 65%).

Наибольшее число тех, у кого среди близких были случаи потери работы, отмечено в Сибирском и Центральном федеральных округах (56%), а наименьшее - в Уральском (36%) и Южном (34%).

За полгода выросло число россиян, которые опасаются, что равноценную работу в случае потери им будет найти трудно (с 32% в декабре 2015 года до 39% в мае 2016 года). Одновременно снизилась уверенность в том, что такое же рабочее место будет отыскать легко (с 23% до 9% соответственно). Каждый пятый (20%) полагает, что найти замену без потерь будет практически невозможно, и чаще всего на это указывают пенсионеры (52%).

Предполагаемый убийца российского пилота Су-24 Олега Пешкова гражданин Турции Альпарслан Челик, которого суд города Измир освободил в понедельник под подписку о невыезде до окончания судебного процесса по обвинению в незаконном ношении и хранении оружия, тем не менее, остался под стражей в связи с прежним делом о мошенничестве, при этом возобновлены следственные действия по его причастности к гибели Пешкова.

Турецкий истребитель F-16 24 ноября 2015 года сбил в Сирии российский бомбардировщик Су-24, после катапультирования Пешкова расстреляли с земли. Позже о своей причастности к убийству летчика заявил Челик. В начале апреля Челика арестовали в Измире по обвинению в незаконном хранении и ношении оружия. В ходе следствия он утверждал, что лично не стрелял в Пешкова и приказал не стрелять своим подчиненным, однако, как командир боевой группы, взял ответственность за это. Прокуратура Измира ранее сняла с Челика обвинения в убийстве Пешкова из-за "недостаточности улик".

Суд проходил при повышенных мерах безопасности

Челик предстал перед судом в понедельник в составе группы из семи задержанных вместе с ним лиц, которым также предъявлены обвинения в незаконном ношении после того, как у них были изъяты автоматы Калашникова, ружья и пистолеты. Челику и остальным задержанным грозит от 5 до 8 лет лишения свободы, если суд признает их виновным в незаконном хранении оружия. Сам Челик эти обвинения не признает, утверждая, что оружие принадлежит не ему, а задержанным вместе с ним лицам, которые ранее также воевали в Сирии.

Судебное заседание проходило в условиях повышенных мер безопасности. Проход к залу заседания охранялся группой сотрудников полиции и спецслужб в составе около 20 человек. Как сказал РИА Новости один из турецких журналистов, специализирующихся на судебной тематике, такие меры предпринимаются в исключительных случаях. Представители СМИ не были допущены в зал суда под предлогом нехватки места. Им было разрешено лишь расположиться на стульях в коридоре перед залом в окружении многочисленных силовиков, вооруженных пистолетами и автоматами. Вопрос о том, почему судебное заседание, которые вызвало повышенный интерес общественности и прессы, было решено провести в небольшом помещении, оставался открытым недолго. Через полчаса после начала суда в коридор вышел адвокат Челика Мурат Устюндаг, который сообщил РИА Новости, что суд запретил СМИ обнародовать показания обвиняемых.

На суд пришли многочисленные друзья Челика. В зал заседаний они также допущены не были и терпеливо ожидали судебного решения в коридоре. Большинство из них представляли националистическую Партию национального движения. Они горячо поддерживают Челика, при этом охотно идут на контакт с представителями российских СМИ. "Несправедливо, что Турция судит такого человека, как Альпарслан, который защищает турок. Это герой", — заявил РИА Новости один из его друзей, который не пожелал назвать своё имя.

Они убеждают корреспондента, что Челик не брал личную ответственность за гибель Пешкова. "Уже было доказано, что Челик сам не стрелял и кричал другим, чтобы они не стреляли, а взяли летчиков в плен. Скорее всего, пленных они бы обменяли или просто отдали бы России хотя бы для того, чтобы показать всему миру: они не террористы. Четыре пули, попавшие в пилота, выпущены неизвестно кем из сотен бойцов. Альпарслан не виновен в гибели пилота", — уверены те, кто пришел на суд поддержать Челика.

Казнить нельзя помиловать: запятой пока нет

После окончания заседания, которое продолжалось около двух часов, один из адвокатов вышел в коридор с громким объявлением: "Освобождены под подписку о невыезде!" Оно было встречено восторженным гулом и бурными аплодисментами друзей Челика. "Судья принял решение освободить Челика и остальных обвиняемых под подписку о невыезде. Следующее заседание суда состоится 4 ноября", — подтвердил РИА Новости Устюндаг.

Позже адвокат уточнил, что Челик, несмотря на решение суда, все же пока останется в тюрьме. "Он в течение некоторого времени может оставаться под стражей из-за старого дела, которое тянется с 2010 года, когда его осудили на 2,5 года тюрьмы по обвинению в сбыте фальшивых денег. За 2 месяца до конца срока он не вернулся в тюрьму после предоставленной ему возможности встретиться с семьей и отправился воевать в Сирию. По запросу прокуратуры он может в связи с этим находиться под стражей до 8 июня 2017 года. Однако в свете принятого сегодня решения суда о его освобождении мы будем добиваться, чтобы оно распространялось и на другие обвинения", — заявил Устюндаг.

Кроме того, как сообщили на прошлой неделе турецкие СМИ со ссылкой на источники в правоохранительных органах, прокуратура возобновила в отношении Челика следственные действия по обвинению в убийстве Пешкова, ему также могут предъявить обвинения в причастности к обстрелу российского вертолета МИ-8, что привело гибели российского морского пехотинца Александра Позынича, участвовавшего в спасательной операции на месте крушения Су-24. "Прокуратура ведет следственные действия по данным эпизодам, но дело по этому поводу против Челика не возбуждено, и на суде эти обвинения не озвучивались", — сообщил Устюндаг.

В понедельник пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил, что президент Турции Эрдоган направил российскому лидеру Владимиру Путину письмо, в котором принес извинения за сбитый самолет, выразил свое сочувствие и глубокие соболезнования семье погибшего российского пилота, а также сообщил о готовности к любой инициативе для "облегчения боли и тяжести нанесенного ущерба". Как отмечается в послании, в отношении гражданина Турции, "имя которого ассоциируется со смертью российского пилота, начато и ведется судебное расследование".

Возможно, именно этим неожиданным шагом Эрдогана можно объяснить все метаморфозы и странности с расследованием дела Челика.

Федор Смирнов.

Наблюдение за американскими дипломатами в России за последние два года значительно усилилось, заявила официальный представитель Госдепартамента Элизабет Трюдо в понедельник.

"На протяжении двух лет беспокоящие действия и наблюдение за дипломатическим персоналом (США) в Москве со стороны служб безопасности и дорожной полиции значительно усилились. Другие посольства западных стран сообщают то же самое", — сказала Трюдо на брифинге.

По ее словам, этот вопрос уже поднимался на встречах госсекретаря США Джона Керри и главы МИД РФ Сергея Лаврова.

Трюдо отметила, что США "очень серьезно относятся к обеспечению безопасности и благополучия дипломатов и членов их семей". "Мы поднимали и будем поднимать на самом высоком уровне любые инциденты, не связанные с обеспечением защиты (дипломатов), гарантированной международным правом. И мы будет реагировать подобающим образом в соответствии с американским и международным правом", — добавила она.

В то же время, по ее словам, аналогичные обвинения со стороны российских дипломатов лишены оснований. "Российские заявления о беспокоящих действиях (со стороны США) не обоснованы", — сказала Трюдо.

Она напомнила, что в январе США отозвали аккредитацию у российских почетных консулов в ответ на "беспокоящие действия". Госдепартамент тогда объяснил это тем, что российские власти якобы препятствовали работе дипломатов США, а также закрыли Американский культурный центр. В МИД РФ назвали эти обвинения "не выдерживающими критику".

Россияне по-прежнему любят Америку и культуру этой страны, считает посол США в РФ Джон Теффт.

"Они любят нашу культуру. Многие из них имеют личные связи с американским народом, которые были построены в течение последних 25 лет, и это быстро не пройдет", – сказал посол в интервью "Радио Свобода".

Он также выразил сожаление, что Россия прекратила программу FLEX (Future Leaders Exchange). В рамках этой программы российские студенты могли поехать в США и провести год в американской семье, а затем вернуться в Россию.

"Они закрыли нашу американскую библиотеку в Москве. Они закрыли американский центр в Москве. Они закрыли все наши американские уголки в библиотеках по всей стране. Это означает резкое отрезание молодых людей от доступа к остальной части мира", – заявил Теффт.

В конце сентября 2014 года власти РФ проинформировали посольство США о приостановке участия российских школьников в программе Flex. В Минобрнауки РФ пояснили, что причиной приостановки стало нарушение одного из базовых принципов программы — обязательного возвращения участвующих в ней школьников на родину.

Ранее Теффт заявлял, что США готовы в любой момент возобновить образовательную программу Flex с РФ, но все зависит от России, пока этот вопрос не обсуждается.

В 2015 г. валовый выпуск основного вида продукции на предприятии ПАО «Зеленодольский фанерный завод» (г. Зеленодольск, Республика Татарстан) снизился по сравнению со значением 2014 г. на 11,5%, составив 39,5 тыс. м3, об этом говорится в годовом отчете компании.

Доля экспорта составила 72% от общего объема производства.

По регионам сбыт продукции ПАО «Зеленодольский фанерный завод» выглядел следующим образом: Россия (27,8%), Египет (25,8%), СНГ (17,6%), США (17,3%), Европа и страны Балтии (10,3%).

Как сообщал Lesprom Network ранее, чистая прибыль ПАО «Зеленодольский фанерный завод» по итогам 2015 г. сократилась на 29,8% до 46,2 млн руб.

Сельское хозяйство будущего: взгляд из Сколково

В начале июля Сколково соберет молодых агротехнологов из разных стран

Зачем в июле молодые агротехнологи приедут в Сколково, какие проблемы решает российская наука и почему беспилотники важны для растениеводства, рассказывают организаторы летней школы «SmartAgro БРИКС+».

С 3 по 8 июля в Инновационном Центре «Сколково» пройдет летняя школа в области агротехнологий «SmartAgro БРИКС+». Корреспондент отдела науки «Газеты.Ru» встретился с организаторами школы, чтобы выяснить, как на SmartAgro помогают талантам прорасти.

— Летняя школа SmartAgro входит в число программ Открытого университета Сколково (ОтУС). Расскажите, о нем, пожалуйста.

Андрей Егоров, исполнительный директор Открытого университета Сколково: Открытому университету Сколково уже пять лет, практически столько же, сколько и Фонду «Сколково». Мы являемся частью Фонда с самого начала. Когда-то на этом месте было пустое поле, которое сейчас стало Инновационным Центром со всеми зданиями и собственной экосистемой, где ведущие ученые и предприниматели создают технологические проекты, коммерциализируют науку и привлекаютлучшие умы сюда, в Сколково. Тогда же возникла идея создать программу по привлечению и развитию человеческого капитала. Когда начинаешь с нуля, трудно убедить лучших, что им надо быть именно здесь.

Так мы и стали действовать в пустом поле, работая со студентами, аспирантами и молодыми учеными, привлекая их в Сколково и, скажем так, продавая образы будущего, того, чего еще не было.

За эти пять лет все резко изменилось: много чего уже построилось, много появилось людей, стартапов, компаний, профессоров – экосистема заработала. ОтУС внес свой вклад именно в работе с молодежью, в привлечении сюда, в Сколково, талантов. Идея заключалась в том, чтобы собирать сюда ту молодежь с научно-технологическими компетенциями, которая склонна развивать свою карьеру в области науки, технологии и предпринимательства, помогать им определяться со своими карьерными траекториями и интегрироваться в экосистеме Сколково по разным направлениям. Если они хотят быть предпринимателями, они могут делать в Сколково стартапы; они могут продолжать свою научную деятельность в Сколтехе (Сколковский институт науки и технологий – прим. «Газеты.Ru»); они могут найти свое место в компаниях Сколково, в компаниях-партнерах, а это крупнейшие мировые корпорации. Поэтому наша задача – привлечь лучших среди молодежи, помочь им самоопределиться в этой экосистеме и интегрировать их сюда, тем самым усиляя человеческий капитал Сколково и делая центр действительно конкурентоспособным на мировом уровне. Все наши программы, которые идут в течение пяти лет, являются инструментом, направленным на то, чтобы привлекать разные аудитории молодежных аудиторий: айтишников, учащихся медицинских вузов или тех, кто занимается космическими технологиями, представителей НИИ. Проходя эти программы, они понимают что есть Сколково и как можно стать его частью

— Перейдем к самой школе SmartAgro. Как возникла идея ее создания и чем был обусловлен выбор стран ассоциации БРИКС?

Андрей Егоров: Эта тема давно висела в воздухе. В прошлом году в рамках биомедицинского кластера «Сколково» появилось новое направление «Инновации в агротехнологиях». Это очень актуально для страны по разным причинам: и политическим, и глобальным вызовам, и с точки зрения будущих вопросов, связанных с нехваткой продовольствия, с использованием новых технологий и конкуренции на мировом рынке. Так возникла идея в рамках зародившегося кластера в Фонде «Сколково» привлечь молодежь (чем мы в ОтУСе и занимаемся), человеческий капитал, собрать комьюнити – сообщество молодых ученых и предпринимателей, которые занимаются агротехнологиями.

В нашей школе представлены темы от растениеводства до беспилотников – это все относится к сельскому хозяйству.

Мы решили собрать молодых ученых на одной площадке, познакомить их, посмотреть, какие у них есть проекты, пригласить дальше взаимодействовать со Сколково.

Так как мы делаем международную школу, мы приглашаем иностранных спикеров и участников, чтобы они поделились своим опытом, чтобы зародились какие-то связи между участниками. Наша задача – создать в Сколково сообщество молодых людей, которые интересуются агротехнологиями

— Есть ли у вас какие-то институциональные партнеры?

Екатерина Морозова, заместитель исполнительного директора ОтУС: В этом году соорганизаторами нашей школы стали Министерство образования Российской Федерации и ФАНО (Федеральное агентство научных организаций). Таким образом, мы вместе с государством начинаем формировать ту национальную научно-техническую элиту, которая будет создавать не только качественные статьи для научных журналов, но и думать о том, как результат исследовательской деятельности довести до прикладной стадии. Сейчас это одна из самых больших проблем в российской науке: количество статей растет, особенно по университетскому сегменту, а количество технологических стартапов, выходящих из НИИ и вузов – практически нет. Поэтому одна из основных задач школы SMARTAGRO - изменить мышление наших молодых ученых и разработчиков и показать, что конечным результатом исследовательской деятельности является не только публикация, но и совместный патент с индустриальным партнером или технология. Или даже продукт или сервис, который создается в кооперации между ученым и предпринимателем.

На эту тему на ПЭФ-2016 была интересная дискуссия Германа Грефа с профессором MIT Лореном Грэхемом: сможет ли Россия переключиться от изобретательской и научно-исследовательской деятельности к инновационной, то есть деятельности, связанной с внедрением научных и инженерных разработок в реальную жизнь. Есть много сомневающихся. Но мы в Сколково в это верим и поэтому еще в 2014 году начали программу по работе с молодыми учеными и запустили совместно с ФАНО первую школу для них. Именно так мы создаем кадровый резерв для российской науки, который в горизонте нескольких лет сильно изменит ее отношение к задачам экономики.

Поэтому мы очень хотим, чтобы через пять лет после этой школы мы встретились с ее выпускниками и хотя бы половина из них сказала, что «вот этот дрон, который летает в Краснодаре над полями подсолнечника, был презентован мной на летней школе-2016».

Или «вот этот сорт, растущий в Сибири, был запатентован в агрокластере Сколково, с директором которого я познакомился на школе для молодых ученых». А может, кто-нибудь скажет, что «благодаря Сколково, я понял, что у агротехнологий в России есть будущее, и решил не уезжать из страны».

— Сколько продолжалась подготовка к летней школе 2016?

Андрей Егоров: Она была самой продолжительной, потому что школа международная.

Евгения Русских, менеджер проектов ОтУС: Мы определились с тематикой и ориентировкой на БРИКС примерно год назад, еще прошлым летом даже до того, как у нас официально было утверждено агронаправление в кластере. Активную подготовку и приглашение участников мы начали в феврале сразу после того, как закончилась зимняя школа (http://sk.ru/opus/p/winter-camp-2016.aspx).

— Как вы выбирали будущих участников летней школы?

Максим Герасимов, менеджер по развитию сообщества ОтУС: Это был первый раз, когда мы постарались сделать всероссийский очный отбор в рамках большого сколковского проекта Стартап Тур. Мы проводили свою секцию и в очном формате отбирали участников. Они приходили к нам с презентацией своего проекта и объясняли мотивацию. В таком очном режиме мы нашли первых 15 человек.

Далее был запущен большой открытый отбор, на который к нам поступило более 200 заявок.

Мы просили описать свой научный либо предпринимательский проект, рассказать о себе и своих достижениях, приложить резюме и даже указать ссылки на аккаунты в социальных сетях, чтобы мы могли посмотреть, как человек взаимодействует со своими коллегамииспользуя этот инструмент.

В итоге мы получили довольно много заявок очень высокого качества. Я могу даже привести статистику. В этом году будет представлено 16 стран: Армения, Белоруссия, Бразилия, Бурунди, Китай, Гана, Греция, Индия, Ирак, Казахстан, Кыргызстан, Нигерия, Россия (больше всего участников, конечно, из России), Южная Африка, Украина и Узбекистан. Это наша первая школа с такой обширной географией. Если говорить об образовании участников, то разделение довольно ровное: из всех подтвержденных заявок примерно 30% от ученых – кандидатов или докторов наук. Оставшиеся доли разделены примерно поровну от студентов, специалистов и магистров, аспирантов.

Самое популярное направление проектов – растениеводство. Также мы получили много заявок по темам промышленной микробиологии и использованию спутниковых данных в беспилотной авиации для сельского хозяйства.

— Если можно раскрывать секреты, расскажите, пожалуйста, о самом интересном проекте. Что вас больше всего поразило?

Максим Герасимов: Большинство заявок все-таки мы получили от ученых. Направлений по сельскому хозяйству множество, и поражает именно разнообразие представленных проектов.

— Кого вы пригласили в этом году в качестве основных спикеров?

Евгения Русских: Традиционно, на школах ОтУС выступают профессора Сколтеха, и в этот раз про тренды в сфере биотехнологий расскажет Филипп Хайтович, один из ведущих мировых нейробиологов, руководитель Института вычислительной биологии в Шанхае. В качестве почетного гостя школы выступит Чрезвычайный и Полномочный Посол Бразилии в РФ - Антонио Жозе Валлим Геррейро.

Про одно из направлений Национальной технологической инициативы – Foodnet расскажет Ольга Зиновьева – руководитель рабочей группы Foodnet и основатель известного в Москве сервиса заказа еды Elementarее.

В обширном блоке про мировые тренды в сфере агротехнологий выступят Антонио Оливейра (советник посла Бразилии по вопросам агро, в недавнем прошлом – один из ключевых руководителей EMBRAPA) и Клаус Фельманн, Руководитель подразделения Market Acceptance компании Bayer в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке. Про тонкости ведения аграрного бизнеса расскажут Михаил Орлов, президент группы «Амбика» и Николай Случевский, президент НП «Столыпинский Центр регионального развития». В общем, как вы понимаете, скучать нашим участникам не придется!

Программа на школе у нас очень интенсивная, все шесть дней. В один из дней выступят коллеги из кластеров «Сколково», которые расскажут отдельно о каждом направлении. Мы хотим дать нашим участникам не только видение того, что происходит в мире с агротематикой, но и в принципе глобальное представление о том, что происходит во всех областях технологий. Возможно именно в кластерных направлениях Сколково они найдут что-то, что позволит им создать кросс-технологические проекты нового уровня сложности и качества.

Андрей Егоров: Тут важно не перечисление спикеров, а тот формат, который мы делаем в рамках нашей девятой по счету сезонной школы. Это не традиционный лекторий. За шесть дней мы постоянно меняем форматы. Наши участники заняты с самого утра и до позднего вечера. Утро у нас начинается либо с музыкальной программы, либо с зарядки. Потом идут лекции и семинары. Мы обязательно проводим игры, брейнстормы - все, что заставляет участников вместе решать какую-то задачу.

По вечерам - культурная программа, научное кино, просмотр роликов TED, либо встречи в клубном формате.

Мы стараемся постоянно переключать внимание участников, чтобы у них не создавалось впечатление, будто они пришли просто что-то послушать. Последний день школы заканчивается презентацией собственных проектов. Мы стараемся достичь того, чтобы участники с чем-то уходили, демонстрировали свои достижения внешним экспертам, которых мы приглашаем в последний день.

— То есть, как я понимаю, в школе не предусмотрен формат открытых лекций, на которые могут прийти все желающие?

Андрей Егоров: Занятий для всех не предполагается, так как наша задача – помочь 120 участникам полностью сработаться. Мы приглашаем их затем, чтобы они выполняли командные проекты.

Кстати, у нас много примеров уже запущенных проектов по результатам прошлых школ. Когда мы делали проект вместе с ФАНО по развитию их кадрового резерва, то по его итогам молодые ученые из разных НИИ стали делать свои образовательные программы в области коммерциализации науки. Одна группа участников организовала сетевоое сообщество «Агролидеры» и стали делать на юге России программы в области агротехнологий.

— В таком случае удалось ли вам уже поработать с иностранными участниками после завершения предыдущих SmartAgro?

Андрей Егоров: Нет, так как в этом году будет первая международная школа. Раньше мы проводили ее для россиян и для наших партнеров из стран СНГ, с ними мы активно взаимодействуем. В Сколково есть компании-резиденты из стран СНГ. В этом году у нас появляются участники из Кыргызстана. А если говорить о международном масштабе, то это наш эксперимент: первый раз мы проводим школу на английском языке, поэтому немного переживаем, как это приживется.

В этом плане, отбирая участников по всей России, мы столкнулись с тем, что есть хорошие молодые ученые с интересными проектами в области агротехнологий, но они не могут говорить на английском.

Это ставило большой фильтр – без английского языка конкурс был бы раз в пять больше.

— Вы уже упомянули, что в летней школе есть место не только науке. Я видела в расписании, что практически каждый день планируется проводить дни культуры стран ассоциации БРИКС. Как вы собираетесь их организовывать?

Евгения Русских: Изначально предполагалось, что в рамках программы мы будем создавать для участников общий культурный контекст, так как одна из задач школы - создание пространства для продуктивного взаимодействия между всеми ребятами с проектами и исследованиями в области агро из стран БРИКС. Но так как мы понимаем, что сейчас представительство по странам намного шире, чем область БРИКС, мы все равно постараемся удержать эту фокусировку, но не станем замыкаться на пяти государствах. У нас будет вечер, посвященный культуре Африки, покажем научно-документальное кино о Бразилии. По утрам ребята будут заниматься йогой под руководством основателя Bajarang йога-центра, доктора Рави Кумар Довлуру. Мы формируем программу таким образом, чтобы участники лучше могли понять какие-то культурные нюансы, связанные со взаимодействием друг с другом.

— А как будет представлена культура России? Познакомите участников со столицей?

Евгения Русских: Мы планируем прицельно познакомить их со Сколково и сделать обзорную экскурсию по Инновационному Центру. Конечно же, предоставим материалы о Москве и ее достопримечательностях.

Андрей Егоров: Мы надеемся, что произойдет самоорганизация. Наша задача – всех скоммуницировать. Мы очень много внимания уделяем нетворкингу. Дальше участники уже могут разъехаться по группам.

Хотя, как это разъехаться?

Они с десяти утра до десяти вечера будут на школе, им бы поспать немножко... Времени особо не останется.

Евгения Русских: Всегда за москвичами остается возможность взять какую-то группу ребят на «экскурсию». В этом случае мы говорим не только об иностранцах, но и о тех, кто приедет из регионов. После окончания школы они смогут вместе поехать прогуляться по центру. Когда мы проводили весеннюю школу на Дальнем Востоке, сами были «не местные». Ребята из Владивостока по вечерам с радостью водили всех желающих по городу и показывали достопримечательности, смотровые площадки. За это мы не беспокоимся, потому что наши участники всегда открыты к такого рода коммуникациям.

— Уверена, что каждвй раз у вас получается создать теплую, дружескую атмосферу. Какие отзывы обычно поступают от участников после окончания школы?

Максим Герасимов: После каждой школы мы отсылаем участникам большую анкету обратной связи и просим датьподробный фидбэк по поводу всех спикеров и мероприятий.

У нас всегда очень много положительных комментариев.

Андрей Егоров: Также мы смотрим, каких результатов достигли при помощи школы. У нас есть «агенты Сколково», которые прошли прошлые школы. Для них мы разработали «правила ОтУС». Это специальный свод, который поясняет, как можно провести мероприятие в нашем стиле в своем регионе. Мы описываем все: от дизайна бейджей и анкеты обратной связи до структуры программы. Если участники соблюдают все эти правила, то они могут запускать собственные проекты при нашей поддержке. За прошлую осень, зиму и весну таких мероприятий прошло уже более десяти. И это лучший результат нашей школы: участники не только что-то получили от нас, они дальше несут и передают знамя Сколково.

Дарья Сапрыкина 

Россия. ЦФО > Образование, наука > gazeta.ru, 27 июня 2016 > № 1804178 Андрей Егоров

Грузия отменила призыв

Грузия отказывается от всеобщей воинской повинности

Власти Грузии отменяют призыв на срочную службу, что может быть связано как с активным сотрудничеством Тбилиси и НАТО, так и с провалом в войне 2008 года. Это не первая страна постсоветского пространства, отказавшаяся от срочной службы, но практика показала, что рано или поздно призыв вновь возвращают.

Власти Грузии решили отменить обязательный армейский призыв. Соответствующий указ подписала министр обороны страны Тина Хидашели.

«Я тут же перед вами подписываю указ об отмене обязательного призыва в армию, следовательно, решение вступило в силу»,

— сказала Хидашели журналистам.

Примечательно, что грузинское оборонное ведомство нашло путь отменить призыв в обход законодательства. Это связано с тем, что ранее парламент страны не смог договориться о принятии законопроекта, отменяющего принудительную службу. Предполагалось, что это решение вступит в силу в 2017 году.

В оборонном ведомстве решили воспользоваться возможностью министра лично издать указ об отмене призыва, не дожидаясь решения парламента. До этого момента призыв в Грузии был обязательным, но не был тотальным: в стране применялась практика легального откупа от армии — примерно за $870 молодые люди могли отсрочить призыв.

Грузия и НАТО

Решение об отмене призыва принято на фоне продолжающегося развития взаимодействия между военными Грузии и НАТО.

Представляя годовой доклад о работе минобороны, Тина Хидашели отметила в качестве одного из ключевых достижений совместные с США и Великобританией учения Nobel Partner, прошедшие с 11 по 24 мая.

«Учения прошли в результате длительных переговоров, и в итоге мы получили то, чего так долго желали. Мы начали работать над планированием Nobel Partner в 2017 году, и отмечу, что они будут более интересными и масштабными, нежели в 2016 году», — заявила Хидашели, отметив, что это стало одним из важнейших мероприятий с начала ее работы.

В учениях были заняты 600 американских, 500 грузинских и 150 британских военных, а из техники были задействованы танки M1A2 Abrams и БМП M2 Bradley.

В российском МИДе назвали эти учения «провокационным шагом» и «освоением натовскими военными грузинской территории».

Кроме США, Грузия развивает военное сотрудничество с еще одной мощнейшей военной державой альянса — Турцией. В частности, в Грузии планируются совместные с Баку и Анкарой военные учения.

Однако продвижения в этой области не всегда протекают благополучно. Так, в начале июня грузинские военные не поехали на учения НАТО Anakonda, которые проходили в Польше, из-за вспышки ветрянки. Масштабнейшие учения Восточной Европы прошли без грузин, что вызвало недоумение у организаторов — поляки даже требовали от Тбилиси официальных объяснений. Не исключено, что решение в спешном порядке отменить призывную армию было продиктовано необходимостью укреплять связи с НАТО, однако

отсутствие всеобщей повинности вовсе не является обязательным критерием членства в альянсе.

Среди нынешних членов НАТО призывной принцип формирования вооруженных сил сохраняется в Греции, Дании, Литве, Норвегии, Турции и Эстонии; причем, кроме прибалтов, это страны, которые не отказываются от призыва более 60 лет членства в альянсе.

Вероятно, отказ от призыва является радикальной мерой в попытках улучшить боеспособность армии, поставить качество выше количества. По итогам конфликта в 2008 году вокруг Южной Осетии и Абхазии грузинские военные потерпели неудачу — причем их недостаток профессионализма признавали и натовские аналитики. Грузинские военные были плохо подготовлены — в частности, отмечался недостаток учений с участием условного противника, проблемы со связью и доставкой войск в зону конфликта.

Призыв в постсоветских странах

Со времен распада СССР отменять призыв в армию брались несколько постсоветских стран, однако не во всех это решение оказалось окончательным.

В той же Литве военную службу по призыву отменили в 2008 году, однако в 2015-м под предлогом обострения геополитической ситуации в Вильнюсе решили вернуться к обязательной службе. В военной стратегии страны в качестве основной угрозы прописали Россию. Как следует из распоряжения президента Дали Грибаускайте,

возвращение к призыву будет носить временный характер: через пять лет его снова должны отменить. Возможно, внешние геополитические угрозы для Литвы к тому моменту будут каким-то образом преодолены.

Другой страной, в которой отмена призыва оказалась лишь временной, стала Украина. В конце своего правления президент Виктор Янукович постановил отменить призыв на срочную службу. Его указ вступил в силу 1 января 2014 года, однако уже в апреле в связи с вооруженным конфликтом в Донбассе Рада приняла закон, восстанавливающий призыв.

При этом и в Литве, и на Украине призывникам несложно уклониться от призыва. Молодым людям, живущим в прибалтийской стране, несложно покинуть ее, уехав на заработки в другие страны Евросоюза. Украинцы же пользуются несовершенством бюрократического аппарата.

Еще одна постсоветская страна — Казахстан — еще в 2013 году запланировала к 2016 году перевести формирование армии на профессиональную основу. Однако пока что эти меры не доведены до логического конца. По сообщению казахстанских СМИ,

весной 2016 года в армию страны призвали порядка 5000 молодых людей. Впрочем, эта цифра представляется небольшой — к примеру, в российскую армию в ходе каждого призыва отправляется примерно в 30 раз больше срочников, тогда как население Казахстан лишь в 8 раз меньше, чем России.

Единственной страной бывшего СССР, которая на деле отказалась от призыва и пока к нему не вернулась, на сегодняшний день является Латвия, где срочной службы нет уже почти 10 лет, с 2007-го.

Однако и там возможное возвращение к призыву является частью общественной дискуссии. Как выяснила «Газета.Ru», хотя возвращение к призыву в Литве подталкивает Ригу к подобным действиям, оно же подчеркивает ключевое различие между двумя прибалтийскими республиками.

Если среди потенциальных латвийских призывников не менее трети русских, то в Литве их число меньше 10%. Таким образом, условно «антироссийская» позиция официальной Риги делает призыв русскоязычных жителей в армию страны неэффективным и даже рискованным.

Грузия же вплоть до нынешней отмены призыва была одной из немногих стран, в которых государство позволяет гражданам легально откупиться от армии.

Соответствующую норму грузинские власти ввели в 2000 году. Молодые люди, не желающие служить, получили возможность покупать себе годовую отсрочку за 200 лари, что тогда приблизительно соответствовало $100. Эта сумма, как тогда отмечали власти, была ниже, чем требовали за освобождение от призыва взяточники в военкоматах. В годы правления Михаила Саакашвили эта сумма значительно увеличилась и стала тяжким бременем для небогатого населения страны (на сегодняшний день нужно заплатить порядка $870).

Кроме того, было установлено ограничение: призывники младше 25 лет могли откупиться не более двух раз. То есть в конечном счете они все равно скорее всего оказывались в армии. Тем не менее

власти полагали, что таким образом удастся компенсировать нежелание призывников отправляться в армию.

Кроме Грузии подобные формы легального «откоса» существуют и в других постсоветских странах: в Узбекистане и Киргизии, однако там расценки ниже (по данным 2010 года, $262 и $537 соответственно).

Святослав Иванов 

Производство круп в Казахстане выросло на 55%

Производство риса за январь-май достигло 73,6 тыс. тонн против 63,8 тыс. тонн в аналогичном периоде годом ранее (плюс 15,3%). Аналогичный показатель 2015 года составлял 4,9%. За последние несколько лет по годовым итогам максимальные темпы роста были зафиксированы в 2013-2014 годах (плюс 33-34%). Кризисный 2015 показал прирост лишь на 4,5%. Такие данные приводит energyprom.kz.

Производство прочих круп, муки грубого помола, гранул и других зерновых продуктов достигло 30,4 тыс. тонн против 19,7 тыс. тонн за 5 месяцев 2015 года (рост более чем в полтора раза). Для сравнения, прошлогодний показатель за январь-май уступил данным 2014 года на минус 23,9%. В многолетней динамике резкий скачок отмечен в 2014 году (плюс 53,4%), однако затем кризис перебил положительный тренд, и уже 2015 сегмент окончил в минусе (снижение на 20,6%). В целом позитивная динамика начала года дает основания давать положительные прогнозы на итоги текущего года.

По итогам I кв. 2016 казахстанские производители* обеспечили практически весь необходимый объем круп (внутренний спрос + экспорт) - 97% (отдельно для риса - 98%). Годом ранее в I кв. 2015 спрос на крупы в целом (включая рис) обеспечивался внутренним производством на 75,8%, на рис - на 78%.

Согласно годовым показателям доля казахстанского производства на рынке круп в целом составляла последние три года стабильно порядка 86-87%, доля отдельно риса - 87-88%.

На удовлетворение внутреннего спроса по итогам I кв. 2016 года было направлено 84% круп (без учета риса) и 68,2% - непосредственно риса.

Доходное место

Автор: Александр КРУГЛИКОВ. Депутат Законодательного собрания Ульяновской области.

«Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,

Ну как не порадеть родному человечку!..»

А.С. ГРИБОЕДОВ.

СТАЛО ИЗВЕСТНО, что Центризбирком России запросил дополнительно на проведение сентябрьских выборов депутатов Госдумы к предназначенным на это 10,4 миллиарда рублей ещё 500 миллионов. Этих средств якобы не хватает на оплату труда сотрудников избирательных комиссий. Президент Путин во избежание банкротства ЦИК сразу же поддержал сменившую волшебника Чурова г-жу Памфилову и дал поручение главе правительства Медведеву изыскать необходимые деньги. Нет сомнений, что на такое благое дело в бюджете средства всенепременно изыщут, невзирая на кризис и всякие забугорные санкции. Предстоящие выборы должны завершиться так, как задумали власть и «партия власти», в пользу которой и предстоит радеть избиркомам, где большинство — члены «Единой России», чиновники и сотрудники бюджетных организаций. Соответствующую планку им уже задали.

Конечно, майские праймериз «Единой России» — это ещё не выборы, но на их проведение было потрачено 600 миллионов рублей. Каждому «председателю комиссии» заплатили по 5 тысяч рублей, членам комиссий — по 3 тысячи. В сентябре всё будет гораздо масштабнее с одной-единственной целью: воспроизвести власть такой, какая она есть.

Правящий режим на протяжении многих лет изрядно развратил бюджетными деньгами едва ли не всех пристроенных к избирательной кормушке: председателей и отдельных членов избиркомов, прикормленных журналистов и пиар-технологов, политиканов из мифических и полумифических «партий». Не мудрено, что в крайне непростой экономической ситуации доходы членов Центризбиркома России, в отличие от доходов подавляющего большинства граждан страны, завидно росли. Так, бывший глава ЦИК РФ Чуров заработал в 2014 году больше, чем в 2013 году, — 5,1 миллиона рублей (было 3,7 миллиона рублей), а в 2015 году ещё на 600 тысяч рублей больше. И не он один. Член Центризбиркома РФ г-жа Кулясова приумножила свой доход с 2 миллионов 926 тысяч рублей в 2013 году до 5 миллионов 710 тысяч рублей в 2015 году.

У отдельных членов ЦИК ещё и супруги весьма доходные. В частности, г-н Конкин в 2014 году задекларировал доход в 3,94 миллиона рублей, а его жена — 15,317 миллиона рублей. Годом ранее она заработала и того больше — 26,19 миллиона рублей.

Если кто-то полагает, что только на уровне Центральной избирательной комиссии Российской Федерации лица, назначенные Путиным, Госдумой и Советом Федерации, имеют счастье приумножать столь завидным образом своё благосостояние, то они весьма заблуждаются.

К примеру, доходы председателя избиркома Ульяновской области г-на Андриенко за предыдущий год составили 2,7 миллиона рублей. То есть за труды свои тяжкие получает он около 250 тысяч рублей ежемесячно. И супруга его хорошо пристроена в аппарате областного парламента с весьма приличным годовым денежным содержанием в 820 тысяч рублей. И о дочери председатель побеспокоился, хорошо трудоустроив её сразу после окончания вуза в правительство региона, а в 2005 году — в городскую избирательную комиссию. Благосостояние семьи Андриенко выросло настолько, что позволяло великовозрастному зятю г-ну Черобаеву длительное время не работать и жить в своё удовольствие, пока Ленинский районный суд г. Ульяновска не признал его виновным в совершении преступления по ч. 3 ст. 159.4 УК РФ (мошенничество). Правда, приговор оказался условным, ибо влиятельные и состоятельные родственники ещё до суда возместили материальный ущерб в сумме 3,5 миллиона рублей.

Заместителем г-на Андриенко является г-н Селезнёв — зять депутата гордумы и руководителя приёмной лидера «Единой России» г-на Медведева. И у него доход завидный — 3,2 миллиона рублей. И жена у зампреда тоже не бедная. За год она пополнила семейную казну на 590 тысяч рублей.

Прочие члены облизбиркома, работающие на штатной основе, тоже не обделены вниманием государства. Секретарь комиссии г-жа Вишнякова за прошлый год поимела доход в 1,8 миллиона рублей. Бессменно пребывающий членом облизбиркома г-н Гусев задекларировал столь же немалую по меркам обычных избирателей сумму — 1,8 миллиона рублей. Да и его супруга пристроена на должность, позволяющую солидно пополнять семейную кубышку почти на 800 тысяч рублей.

В составе Ульяновской городской избирательной комиссии успешно трудятся при солидном денежном содержании зампред этой комиссии и его жена. Председатель данной комиссии г-н Андреев, занимая этот пост, успевал руководить исполкомом регионального отделения «Единой России» и не забывал о своём бизнесе. Ныне этот оборотистый молодой человек назначен первым заместителем главы администрации областного центра. В состав горизбиркома входят и иные видные чиновники и представители правящей партии: бывший министр правительства области, ныне секретарь регионального отделения «Единой России» г-н Корнев, директор правового департамента облправительства г-н Преображенский и др. Десятки миллионов рублей ежегодно тратятся на их содержание и выплату им солидных премий. Из 12 членов комиссии восемь связаны с «партией власти» или с исполнительной властью города и региона. И так — почти повсеместно.

В 2003 году коллегия Верховного суда Российской Федерации признала, что в Ульяновской области длительное время функционировала незаконная избирательная комиссия, сформированная с грубейшими нарушениями установленных норм. Было бы логичным и результаты всех выборов, организацией которых занималась эта комиссия, признать нелегитимными. Однако суд на это не решился. Пришлось бы поставить под сомнение и первое хождение Путина в Кремль. Ограничились тем, что пересмотрели состав облизбиркома, но сохранили в нём засилье представителей «партии власти». Новый председатель комиссии г-н Андриенко демонстративно вошёл в состав «Единой России». А дальше всё как всегда при «управляемой демократии» — семейственность да блат, изменения избирательной системы в угоду политической конъюнктуре и интересам «Единой России». Всё это требует огромных денег. Как видим, даже 10,4 миллиарда рублей оказалось недостаточно, чтобы накормить армию голодных организаторов выборов, которые они всё чаще превращают в очевидный фарс.

В той же Ульяновской области избирком не столь давно регистрировал в качестве кандидата в депутаты регионального парламента давно скончавшуюся жительницу Курска Раису Пешкину и кандидатов от реально несуществующих «партий», проживающих где угодно, но только не в Ульяновской области. Все они указали, что не имеют доходов и собственности, и ни разу не появились не только перед избирателями, но и перед членами избиркомов.

Нет сомнений, что с такими избиркомами, при сохранении системы Империале и всяких «муниципальных фильтров», даже при заверениях Путина, что выборы пройдут честно, А.С. Грибоедов, несомненно, воскликнул бы: «Свежо предание, а верится с трудом».

Избирательные комиссии, как и суды, остаются казёнными учреждениями. Ещё в позапрошлом веке великий драматург А.Н. Островский вскрыл социальные корни взяточничества и самодурства в чиновничьей среде. Он не просто показал этих «слуг народа», живущих доходами с «кривосудия и всяческой неправды», творимых в казённых заведениях, но и раскрыл мировоззрение этих взяточников и самодуров. А его современник Н.А. Добролюбов прямо писал: «В сфере чиновнической… дело постоянно идёт об общих интересах и прикрывается именем права и закона...» Но, увы, «законов никаких никто не признаёт, честности никто в толк взять не может, ума не определяют иначе, как способностью нажиться, главною добродетелью признают смирение пред волею старших». На это и потребны огромные бюджетные средства.

Команда Новосибирского высшего военного командного училища (ВВКУ) стала победителем всеармейского конкурса «Отличники войсковой разведки», который проходил на полигоне училища.

Второе и третье места заняли команды Центрального и Восточного военного округа соответственно. В соревнованиях принимали участие более 100 военнослужащих-разведчиков.

Практически на всех этапах, таких как конкурс механиков-водителей, тропа разведчика, стрельба в составе разведывательного отделения, десантирование и совершение марш-броска, выхода разведывательного отделения в тыл противника, победу одержали курсанты Новосибирского ВВКУ.

Лучшие разведывательные подразделения примут участие в финальном этапе международного конкурса «Отличники войсковой разведки», который пройдет в августе 2016 года также на базе Новосибирского ВВКУ.

В международном конкурсе примут участие военнослужащие подразделений разведки из республик Армения, Казахстан, Зимбабве и Китайской Народной Республики.

Пресс-служба Центрального военного округа

В главную базу Кольской флотилии разнородных сил Северного флота, город Полярный, прибыла дизель-электрическая подводная лодка «Калуга». Экипаж корабля под командованием капитана 2 ранга Сергея Пироженко успешно выполнил все поставленные задачи дальнего похода. По докладу командира подводной лодки материальная часть исправна, личный состав здоров, после пополнения запасов и кратковременного отдыха готов к новым походам.

На пирсе подводников встречали командующий Северным флотом вице-адмирал Николай Евменов, представители командования Кольской флотилии разнородных сил и семьи членов экипажа.

Командующий Северным флотом принял доклад командира корабля, поздравил подводников с возвращением в родную базу и с успешным выполнением поставленных задач.

По традиции, заложенной на Северном флоте ещё в годы Великой Отечественной войны, на церемонии встречи командиру подводной лодки был вручен жареный поросёнок. Отличившиеся во время дальнего похода военнослужащие были награждены грамотами.

Командующий Северным флотом вице-адмирал Николай Евменов на церемонии встречи ДЭПЛ «Калуга» подчеркнул, что «дизель-электрические подводные лодки имеют большой потенциал и способны выполнять специальные задачи, как в ближней, так и в дальней морской зоне». Также командующий отметил, что именно у подводников Северного флота накоплен наиболее богатый опыт, который перенимают экипажи других флотов.

По окончании торжественной церемонии встречи экипаж подводной лодки «Калуга» был отпущен на берег для встречи с родными. После кратковременного отдыха подводники приступят к плановой боевой подготовке в базе.

Справочно:

ДЭПЛ «Калуга» была построена на судостроительном заводе Красное Сормово и зачислена в состав Северного флота. В 2003 году подводной лодке было присвоено современное наименование в честь установления шефских взаимоотношений с администрацией города Калуги.

В 2012 году прошла ремонт и модернизацию в центре судоремонта «Звездочка».

Корабль оснащен современным ракетным и торпедным вооружением, отличается высокой скрытностью. Основное предназначение ДЭПЛ данного проекта – борьба с надводными кораблями и подводными лодками.

Пресс-служба Северного флота

Россия на Ближнем Востоке в свете президентских выборов в США

Виктор Титов

Судя по заявлениям президента В.Путина на ПМЭФ 17 июня с.г., в Москве начинают понимать, что во время президентских выборов в США в ноябре, скорее всего, победит Х.Клинтон, а не Д.Трамп, с которым в российском руководстве связывали определенные надежды на улучшение отношений с Вашингтоном, прежде всего под углом снятия антироссийских санкций.

По мере приближения даты президентских выборов в США и сохранения плохой конъюнктуры на мировом нефтяном рынке Москве предстоит задуматься о новом уровне партнерства с целым рядом стран, в том числе арабских и Ираном, учитывая особое отношение кандидата от Демократической партии к Ближнему Востоку в целом и Персидскому заливу в частности. Тем более что Хиллари Клинтон известна своей неприязнью и даже агрессивностью к России, Сирии, Ираку и Ирану, и это при том, что она не отличается прагматизмом и мягкостью, не ищет компромиссов, а действует жестко и решительно. Ее позиция и практические дела по Ливии 5-летней давности – яркий тому пример. А то, что она на Ближнем Востоке ориентирована на Саудовскую Аравию и Катар, от которых, будучи еще госсекретарем при первом президентском сроке Б.Обамы, получала щедрые ювелирные подарки, ни для кого не является секретом.

России и вышеупомянутым странам региона нужно срочно готовиться к новой политике Вашингтона в регионе, основной целью которой станет выдавливание Москвы и Тегерана из Сирии, Ирака, Йемена, Ливана, палестинских дел, равно как и всемерное укрепление американцами позиций КСА и их союзников по ССАГПЗ против Ирана в Персидском заливе. Ведь понятно, что Х.Клинтон – это не Б.Обама, который, несмотря на все свои действия явно не пацифистского характера, сделал многое для смягчения негативного образа своей страны как агрессивного игрока на мировой арене: вывод войск из Ирака и Афганистана, отказ от бомбардировок Сирии в 2014 году, нежелание участвовать в сухопутной операции НАТО-ССАГПЗ в Ливии, отказ от прямого военного вмешательства в йеменский конфликт, заключение сделки по ИЯП, провозглашение курса на перезагрузку отношений с Москвой, нормализация отношений с Кубой и Вьетнамом.

В речах перед избирателями от своей партии во время недавних предвыборных турне по США Х.Клинтон четко обозначила своих главных «врагов» на Ближнем Востоке, да и в целом в мире. Это – Россия, Иран и Китай, «которые не позволяют реализовать американские интересы».

Главное сейчас – понять, причем как Москве, так и в Пекине и Тегеране, что с приходом Х.Клинтон скорость реализации задачи по подрыву устоев правящих элит во всех трех странах с конечной целью их замены на прозападные режимы будет лишь ускорена, а выделяемые средства на это увеличены. Что касается России, то новый хозяин Белого Дома, и в этом не надо сомневаться, будет бить через самое больное место – углеводородную ориентацию ее экономики. Причем пока что Москва явно топчется на месте в тщетной надежде на раскол внутри Запада по поводу санкций, прежде всего в ЕС, и на то, что каким-то чудом цены на нефть, а значит, и газ, опять быстро взлетят наверх. А этого не произойдет: здесь нужно просто трезво оценить ситуацию, поняв, что другого повода для введения санкций уже не будет. Поэтому Вашингтон до конца использует нынешний момент. Х.Клинтон это понимает и для экономического удушения Москвы будет действовать прежде всего через Саудовскую Аравию, Катар и другие богатые нефтью и газом арабские монархии Персидского залива. Ведь именно их действия на понижение нефтяных цен, равно как и демпинг Катара по СПГ в ЕС сильнее всего бьют по России.

Надо признать, что пока Запад и их аравийские союзники успешно вбивают клин между Москвой и Тегераном, Тегераном и Багдадом, Москвой с арабским миром в целом, явно затягивая время до прихода в Белый Дом Х.Клинтон. Заглатывая щедрые посулы аравийских шейхов, Россия вызывает определенные сомнения во многих арабских столицах и в Иране. А тут еще явно непродуманный жест с торжественной передачей подбитого в Ливане в 1982 году израильского танка, полученного у сирийцев, премьер-министру Б.Нетаньяху. Ничего кроме недоумения в арабо-исламском мире это не вызвало.

Де-факто Саудовская Аравия и Катар уже ведут углеводородную войну против РФ и ИРИ. КСА стала срочно поставлять нефть в Европу, включая Польшу, при этом на днях снизив цену для европейских потребителей, что бьет по РФ как главному нефтяному экспортеру в ЕС. Одновременно саудовцы ведут тонкую игру на азиатских рынках, куда в основном поставляет нефть Иран, пытаясь удержать за собой самых крупных и перспективных потребителей нефти – Китай и Индию. Катар своими спотовыми поставками СПГ по явному демпингу в Европу, в том числе на традиционные рынки сбыта российского трубного газа, сбивает цену «Газпрому» и в целом снижает объемы закупок газа у РФ. А развитие мощностей по производству СПГ в эмирате будет тормозить процесс развития поставок иранского газа в Азию, чтобы толкать Иран в Европу и Турцию и тем самым сталкивать лбами Москву и Тегеран.

Понятно, что Х.Клинтон не собирается ждать, пока начнет трещать по швам экономика России. Это слишком долго. Да и Вашингтону надо спешить, пока в Москве не раскусили все американские планы по смене нынешних властей в РФ на прозападно-либеральные. Ведь только после этого США смогут взяться за Китай как главного в будущем соперника Америки в мире, который сейчас ведет себя крайне глупо, надеясь, как всегда, что «китайский тигр» сможет опять отсидеться на горе, наблюдая за схваткой внизу. – Не сможет. В Вашингтоне Пекин уже четко определен наряду с Россией и Ираном в качестве главной силы «зла». КНР мешает США развернуться в Азии и обеспечить безопасность главных союзников – Японии и Южной Кореи. Об экономической конкуренции говорить нет смысла – здесь уже давно все понятно: КНР просто мешает доминированию Вашингтона в АТР.

Только в Китае пока не понимают главного: в ближайшие 20 лет Америка останется несмотря ни на что более сильной в военном, политическом и экономическом плане чем КНР, где уже нарастают проблемы как с темпами роста, так и внутренними проблемами, в том числе конфликтами на этноконфессиональной почве. И Пекин не имеет никаких шансов стать единственным мировым лидером. Он чужд по идеологии и культурно-религиозной сути Западу, а азиатские соседи просто боятся китайской экспансии и ищут союзников для противовеса Китаю как в лице США, так и Индии, которая не намерена быть второстепенной державой в Азии. Так что Пекину, если он не хочет быть раздавленным Западом, нужно прекратить свой «нейтралитет» и создать альянс вместе с Россией, к которому другие страны, противостоящие натиску США, для совместного противодействия гегемонии Вашингтона, НАТО и их партнеров на Ближнем Востоке и Азии.

Но сейчас перед Москвой остро стоит более краткосрочная цель: как уберечь от предстоящего наступления Х.Клинтон Сирию и Ирак, где у РФ огромные интересы. Пора понять, что Вашингтон, Эр-Рияд, Доха и Анкара никогда не смирятся с тем, что в Сирии при опоре на ВКС РФ, иранский КСИР и ливанскую «Хезболлу» уцелеет законное правительство Б.Асада. Без сирийской территории как страны-транзита Саудовская Аравия никогда не проложит нефтепровод в Европу, а Катар – магистральный газопровод в ЕС и Турцию.

Надо срочно что-то делать и с Багдадом, где правительство Х.Абади явно попадает в возрастающую зависимость от США. Более того, нынешняя военная операция иракских войск по взятию Фаллуджи показала, что Вашингтон готов опять опереться в Ираке на суннитов, включая тех, кто когда-то был на стороне Саддама Хусейна. Ведь арабы-сунниты всегда были основой западного влияния в Ираке, тогда как СССР в основном симпатизировало шиитскому населению страны.

И Москве нужно срочно решать «саудовский вопрос», без чего нельзя резко поднять цены на нефть и прекратить игры Эр-Рияда в зоне Персидского залива, на Ближнем Востоке, да и в целом в арабском и исламском мире. Сейчас королевство завязло в йеменской войне; его бюджет истощается низкими ценами на нефть; программа реформирования, принятая недавно заместителем наследного принца, министром обороны и сыном короля Мухаммедом обречена на провал; племенные объединения недовольны правящей семьей Аль Сауд из-за сокращения финансовых дотаций; внутри королевского клана ширятся противоречия между проамериканским наследным принцем Наифом и его своенравным заместителем Мухаммедом, а король Сальман слабеет. При этом КСА продолжает дорогостоящие авантюры в Ливии, тратит огромные деньги на поддержание военного режима в Египте и продолжает финансировать радикальную оппозицию в Сирии, срывая внутрисирийский диалог, который скорее мертв, чем жив. Так не настало ли время покончить с этой вредной политикой ваххабитского консервативного режима, а заодно и прекратить наглые вмешательства другой ваххабитской монархии – катарской? Спонсоры «цветных революций» и «арабской весны» явно должны сами пройти через это свое детище и превратиться в нормальные цивилизованные страны из ныне существующих рудиментов 17-го века.

В любом случае стрелки часов неумолимо движутся вперед, все быстрее приближая момент прихода Х.Клинтон в Белый Дом. Не случайно на днях сын саудовского короля, заместитель наследного принца и министр обороны, заместитель наследного принца КСА Мухаммед бин Сальман только что (13-17 июня) побывал с визитом в Вашингтоне, при этом выделив в фонд избирательной кампании Хиллари 20% от общей суммы ее «бюджета». Он провел прямые переговоры с ведущими представителями американской элиты: с госсекретарем Джоном Керри, министром обороны Эштоном Картером, директором ЦРУ Джоном Бреннаном, министром торговли Пенни Прицкер, лидерами «республиканского большинства» и «демократического меньшинства» в Конгрессе Полом Райаном и Нэнси Пелози, членами Комитета Сената по вооруженным силам и членами Комитета Сената по иностранным делам. Представительной была и сопровождающая принца делегация. Она включала не только министра иностранных дел Адиля аль-Джубейра и министра информации Адиля ат-Турейфи, но и двух ведущих министров экономического блока саудовского правительства — министра нефти и природных ресурсов Халеда аль-Фалеха и министра торговли и инвестиций Маджида бен Абдаллу аль-Касаби. Вместе с ними в делегацию был включен и глава Управления общей разведки Халед аль-Хумейдан. Наконец, завершение официальной части визита было ознаменовано встречей принца с действующим американским президентом Бараком Обамой в Овальном кабинете Белого дома. Принимая принца Мухаммеда бен Сальмана, глава Белого Дома подчеркнул, что «Соединенные Штаты считают необходимым продолжать сотрудничество с Саудовской Аравией на благо обеих стран», действуя вместе с Эр-Риядом «в интересах поддержки безопасности и стабильности Ближнего Востока и противодействия региональным вызовам». Важной частью поездки Мухаммеда бен Сальмана стало посещение Нью-Йорка, где в штаб-квартире ООН он встретился с ее генеральным секретарем Пан Ги Муном.

Принц Мухаммед обсудил три «основных досье». Речь, во-первых, шла о «политическом досье», включающем ныне существующие проблемы и разногласия между Эр-Риядом и Вашингтоном, в том числе по ИЯП. Во-вторых, вопрос «досье безопасности» и, в этой связи, двустороннего сотрудничества в сфере обмена разведывательной информацией и военного взаимодействия. И достигнуто понимание по многим военно-политическим вопросам: Сирии, Ливии, Ираку и Йемену. Наконец, третье «досье» было связано с вопросами двусторонних экономических контактов. Принц Мухаммед бин Сальман провел переговоры не только с представителями американского бизнеса на Уолл-стрит в Вашингтоне, изложив им основные положения программы «Видение: 2030» и ее начального этапа «Национальный поворот: 2020», но и совершил поездку в калифорнийскую Силиконовую долину, где встретился с главами крупнейших американских (мировых) компаний — Google, Apple и Facebook, обеспечивая научно-технологическую поддержку начинаниям, которые предполагается осуществить в рамках саудовского «Видения: 2030». Уже 16 июня 2016 г. крупнейшая американская химическая компания Dow Chemical Company объявила о получении торговой регистрации и начале деятельности в Саудовской Аравии, где, в свою очередь, было подчеркнуто, что решение компании связано с реализацией программы «Видение: 2030».

А в это время на ПМЭФ в Санкт-Петербурге руководитель РФПИ всячески превозносил инвесторов из Аравии, прежде всего саудовских. В Вашингтоне делали реальные дела, а на ПМЭФ звучали лишь красивые слова, которые имеют нулевую отдачу.

Как говорится, «промедление смерти подобно». Пора уже научиться действовать на упреждение угроз, а не ликвидацию их последствий. Иначе можно когда-нибудь проиграть. Хочется верить, что в Москве, Пекине и Тегеране придут к осознанию общих целей и смогут выработать конкретные шаги по предотвращению надвигающейся угрозы. Пока еще не поздно.

Первая легенда Великой Отечественной

Исполняется 75 лет со дня легендарного подвига советского летчика Гастелло

Ровно 75 лет прошло со дня героической гибели советского летчика Николая Гастелло, совершившего на своем самолете «огненный таран» колонны с немецко-фашистской бронетехникой. «Газета.Ru» вместе с внуком легендарного пилота попыталась понять, что же произошло под Минском в июне 1941 года.

Первый широко известный герой Великой Отечественной войны — летчик Николай Гастелло — погиб ровно 75 лет назад. Как известно, он направил свой самолет ДБ-3Ф (с 1942 года модель носила название Ил-4) на немецкую механизированную колонну на одной из дорог под Минском.

В истории подвига с самого начала было много неизвестного: не были идентифицированы останки членов экипажа и остов самолета, а одновременно с бомбардировщиком Гастелло при схожих обстоятельствах пропал другой самолет. Впрочем, родственники летчика отстаивают официальную версию случившегося.

Между тем, события могли сложиться совсем по-другому: во время финской кампании Гастелло едва не оказался под следствием из-за нарушения запрета летать над Кремлем, а спас его от наказания лично Сталин.

«Пусть летят»

«Итальянская» фамилия авиатора имеет белорусское происхождение — отца Николая, Франца Гастылло, в Москве начали называть в аристократичной манере. Он работал в литейных мастерских на Казанской железной дороге, а семья проживала на Третьей Гражданской улице на востоке Москвы.

«Сыны мои, Николай и Виктор, с детства приучены были не бояться огня, — писал потом в широко распространенном письме отец героя. — Николай, как подрос, тоже в литейную определился, сначала стерженщиком, потом формовать стал. Я из вагранки сливаю, а он формует, металл от отца к сыну плывет».

В 1932 году 25-летнего Гастелло призвали в Красную Армию, затем он прошел обучение в летной школе в Луганске и получил квалификацию пилота бомбардировщика ТБ-3. К 1939 году он дорос до чина заместителя командующего эскадрильи.

До начала Великой Отечественной летчик успел поучаствовать в одной войне и двух полузабытых вооруженных конфликтах с участием СССР.

Первыми были бои на Халкин-Голе — кратковременный конфликт, который произошел на территории Монголии с мая по сентябрь 1939 года. С одной стороны в конфликте участвовали СССР и Монголия, с другой — Япония и марионеточная Манчжурия, государство, созданное на северо-востоке Китая японской оккупационной администрацией.

Однополчанином Гастелло по Халкин-голу был батальонный комиссар Михаил Ююкин, который совершил первый в истории авиации таран наземной цели. Пилот направил свой подбитый бомбардировщик СБ, как писали советские газеты, «в самую гущу скопления противника».

Так против японцев был впервые применен принцип летчика-камикадзе, который они сами освоили через несколько лет, — хотя и произошло это по стечению обстоятельств, а не в результате решения командования.

Гастелло был и участником «зимней» Советско-финской войны в конце 1939-го — начале 1940-го года.

«Николай Францевич, требовательный к себе и подчиненным, слыл всеобщим любимцем в полку. В отношениях с товарищами выделялся тактичностью и уважительностью, был прост в обращении, не допускал несправедливости в человеческих отношениях. Воевать под командованием такого человека было почетно и приятно», — вспоминал потом сослуживец Гастелло полковник Марк Лановенко.

Военный также вспоминал об инциденте с участием Гастелло, когда его спасло от проблем личное распоряжение Иосифа Сталина. Гастелло командовал отрядом, который летел из-под Ростова в Москву для того, чтобы установить на самолеты новые радиоприборы. Из-за плохой видимости Гастелло провел самолеты через запретную для полетов зону — над Кремлем. Он и его подчиненные были задержан.

«На этот раз нам повезло. Сталину доложили, что мы направляемся на финляндский фронт, и он сказал: «Пусть летят», — рассказывал Лановенко.

В районе линии Маннергейма Гастелло занимался интенсивными бомбардировками позиций финских войск. Затем Гастелло принимал участие в операции по присоединению Бессарабии и Северной Буковины к СССР в 1940 году. Эта операция стала результатом пакта Молотова-Риббентропа и начала Второй Мировой. Границы Румынии находились под протекцией французов, однако капитуляция Парижа в июне 1940 года развязала Москве руки — и в итоге стремительной операции была создана Молдавская ССР; часть отвоеванных у румын территорий стала частью Украины. Советская пресса писала, что Гастелло «в Бессарабии выбрасывал наши парашютные десанты, чтобы удержать румынских бояр от грабежа страны».

В течение 1941 года летчик проходил переподготовку и весной 1941 года освоил самолет ДБ-3Ф. С мая по 23 июня 1941 года Гастелло — командир 4-й эскадрильи 207-го ДБАП, а с 24 по 26 июня 1941 год — командир 2-й эскадрильи той же части. 24 июня, за два дня до своего подвига, огнем крупнокалиберного пулемета из стоящего на аэродроме самолета Гастелло сбил немецкий «Юнкерс-88». Но то, что произошло 26 июня, навсегда прославило советского летчика.

«Сдаться в постыдный плен? Нет, это не выход»

На четвертый день войны, 26 июня 1941 года, 13-я часть армии РККА была уже в окружении в районе Белостокского выступа. Немецкие танковые группы во главе с Гудерианом и Готтом стремительно приближались к Минску. Перед советскими войсками была поставлена задача любой ценой остановить врага с помощью многочисленных авианалетов. К 26 июня в районе Родошковичи-Молодечное было обнаружено большое скопление немецких танков, которые можно было остановить и уничтожить только с воздуха. В тот день советскими авиачастями, в том числе 207-м дальнебомбардировочным авиаполком, было совершено более 250 вылетов. Среди этих рядовых вылетов был вылет капитана Николая Гастелло вместе со своим экипажем в лице штурмана Анатолия Бурденюка, стрелка Григория Скоробогатого и старшего сержанта Калинина.

Первоначальным источником информации о подвиге Гастелло стал рапорт летчика Федора Воробьева и штурмана Анатолия Рыбаса, которые находились на втором бомбардировщике в звене Гастелло. Из этого документа военное начальство узнало, что 26 июня 1941 года в ходе вылета в район дороги Радошковичи — Молодечно

самолет Гастелло был подбит немцами. Самолет потерял шансы на спасение, и пилот направил бомбардировщик на механизированную колонну вражеской техники.

По свидетельствам жителей близлежащей деревни, им удалось разглядеть, «как около 12:00 26 июня 1941 года немецкую колонну благополучно атаковали 3 советских бомбардировщика. Самолет Воробьева сбросив бомбы, развернулся и ушел к своим за линию фронта. Два других самолета, после выполнения задачи, т.е. по дороге домой, были подбиты немецкими зенитками. Один из них горящий ушел в неизвестном направлении, а второй, так же горящий, сделал разворот, дотянул до вражеской колонны и спикировал в самую гущу скопления техники». Этим самым спикировавшим самолетом и был самолет Гастелло. Помимо него потерпел крушение экипаж Маслова, но его точное местонахождение на тот момент было неизвестно.

Спустя неделю в газете «Правда» был опубликован очерк о Гастелло, в котором подвиг описывался с рядом деталей, которые корреспонденты едва ли могли знать во всех подробностях.

«Машина в огне. Выхода нет. Что же, так и закончить на этом свой путь? Скользнуть, пока не поздно, на парашюте и, оказавшись на территории, занятой врагом, сдаться в постыдный плен? Нет, это не выход. И капитан Гастелло не отстегивает наплечных ремней, не оставляет пылающей машины. Вниз, к земле, к сгрудившимся цистернам противника мчит он огненный комок своего самолета. Огонь уже возле летчика. Но земля близка. Глаза Гастелло, мучимые огнем, еще видят, опаленные руки тверды. Умирающий самолет еще слушается руки умирающего пилота», — писали корреспонденты «Правды».

Вскоре о подвиге Гастелло знала вся страна — его посмертно представили к званию Героя Советского Союза. Стоит отметить, что члены его экипажа — Григорий Скоробогатый, Алексей Калинин и Анатолий Бурденюк — были награждены лишь в 1958 году орденами Отечественной войны I степени. Подвиг Гастелло стали активно тиражировать силами советской пропаганды ,результатом которой стало не только поднятие боевого духа, но и появление прямых последователей героического летчика.

Летчики-«гастелловцы» за годы совершили сотни таранов: воздушных, морских и наземных. Не все эти случаи как следует документированы: нельзя назвать ни число, ни имена героев, многие из которых пожертвовали жизнью по примеру Гастелло.

Гибель Николая Гастелло обрела особое значение, так как произошла в первые же дни наступления нацистов на советскую территорию. Его имя стало первым в ряду общеизвестных военных героев — по степени легендарности его можно сравнить разве что с Александром Матросовым и Зоей Космодемьянской.

Другие версии

Подвиг Гастелло начали ставить под сомнение после публикации в газете «Известия» в 1994 году текста о смутных обстоятельствах событий июня 1941 года. По материалам рассекреченных документов журналисты выяснили, что в 1951 году при перезахоронении останков на месте предположительной могилы Гастелло и его экипажа были обнаружены документы совершенно другого человека.«При перезахоронении был обнаружен пластмассовый патрончик с документами, принадлежащим старшему сержанту Григорию Васильевичу Реутову — воздушному стрелку-радисту самолета Александра Маслова.

В результате все четыре члена экипажа Маслова, считавшиеся «пропавшими без вести», стали «погибшими при выполнении боевого задания». Но главное, стало очевидно, что подвиг, который зовется «подвигом Гастелло», совершил экипаж капитана Маслова!»— говорится в материале.

Самолет под командованием Александра Маслова вылетел в тот же день, что и Гастелло — и пропал в ходе того же боя. Путаница могла возникнуть сразу же, так как хоронили летчиков не военные, а местные крестьяне, доставшие обгоревшие тела из остова самолета.

Эти данные вызвали широкий резонанс, и в 1996 году Маслову и его команде было присвоено звание Героев Российской Федерации, однако власти не стали вносить ясность в ситуацию: в документах о присвоении звания не говорится о том, какой именно экипаж совершил легендарный таран.

По свидетельствам жителей деревни Мацки, в нескольких километрах от падения экипажа Маслова нашли еще один самолет, в котором обнаружили письмо на имя Скоробогатой — жены стрелка экипажа Гастелло Григория Николаевича Скоробогатого, а также медальон с инициалами А. А. К. (возможно, стрелка-радиста Гастелло — Алексея Александровича Калинина). Но самое главное, здесь нашли обломок, идентифицируемый как часть самолета именно Гастелло — бирка от двигателя М-87Б с серийным № 87844. Таким образом,

получается, что тот самый пропавший самолет Маслова был самолетом Гастелло, а героический «огненный таран» совершил Маслов?

Автор одного из расследований Эдуард Харитонов поставил под сомнение достоверность рапорта Воробьева и Рыбаса, первоначального свидетельства того события. В военном архиве он нашел документ, в котором сказано, что «один человек из этого экипажа выпрыгнул с парашютом с горящего самолета, кто — неизвестно». Об этом же свидетельствовал Харитонову один их жителей деревни Мацки, которому было на тот момент 15 лет: «Я видел, как с левого крыла горящего бомбардировщика выпрыгнул парашютист. Он приземлился метрах в 300 от меня. И к нему на машине поехали немецкие солдаты. В деревню уже вошли немцы.

Наш парашютист вскочил на ноги, но немцы дали автоматную очередь, и он снова упал. Но его не убили, а ранили. К машине он шел, немцы придерживали его за обе руки...». Это дало Харитонову основание считать, что Гастелло и вовсе выжил, попав в плен.

Существует версия, согласно которой «огненный таран» не удалось совершить ни одному экипажу. Александр Маслов, попытавшийся протаранить на горящем самолете вражескую колонну, промахнулся и разбился в поле, в 200 метрах от дороги.

«Не вижу причин сомневаться»

Внук героя, политтехнолог Николай Гастелло (также известный как продюсер исполнившей песню «Такого, как Путин» группы «Поющие вместе»), резко отвергает альтернативные версии случившегося. «Я еще в прошлом веке выучил наизусть все подобные «аргументы», — сказал Гастелло в беседе с «Газетой.Ru».

Родственники летчика подчеркивают, что путаница вокруг подвига Гастелло и его экипажа связана с тем, что их останки в результате наземного тарана были уничтожены, а вместо них захоронили экипаж самолета Маслова.

«Было захоронение некого экипажа, над которым поставили деревянный памятник в память о подвиге Гастелло. Потом, когда готовились установить каменную стелу, останки подняли и выяснили, что это останки экипажа Маслова. Вот откуда вся путаница», — рассказал «Газете.Ru» Николай Гастелло-младший,

отмечая, что после подвига от Гастелло и членов его экипажа не могло остаться никаких останков. Внук Гастелло подчеркивает, что «не видит ни одной причины сомневаться в достоверности подвига». В частности, у него не вызывает сомнений достоверность изначальной информации о случившемся. Хотя рапорт Воробьева и Рыбаса и не был обнародован, внук летчика видел документ в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске.

Николай Гастелло-младший характеризует информацию об альтернативных версиях не иначе как «бред», с которым потомки летчика знакомы уже почти 30 лет.

«В 1989 году был такой случай. Я студент первого курса. Звонок в дверь. «Здравствуйте, я такой-то, такой-то. Вы Николай?» - «Да». - «Я пришел рассказать вам правду про вашего деда». Где-то далеко было якобы найдено письмо от Скоробогатого, где он просил жену купить пальто сыну. В июне. А ничего, что сын родился в ноябре? И я его отлично знал. И был он не сыном, а дочерью», — рассказал Гастелло «Газете.Ru».

Так или иначе, едва ли будет возможным восстановить события того дня со стопроцентной точностью. Однако уже ничто не отменит символическое значение подвига Николая Гастелло, который олицетворяет судьбы тысяч советских летчиков, пожертвовавших собой ради близких, страны и мира. Именем Николая Гастелло названы десятки улиц в России и других странах бывшего СССР, в частности, в честь летчика была переименована Третья Сокольническая улица в Москве, где пилот учился в городском мужском училище. Однако первая «улица Гастелло» появилась еще до гибели пилота. В ходе финской кампании Гастелло проявил изобретательность и заботу о сослуживцах, за что и был «увековечен» в армейской топографии.

«Для отдыха экипажей после боевых вылетов, конечно, не было никаких условий. — писал сослуживец Гастелло Марк Лановенко. — [Гастелло] разыскал где-то два огромных ящика, в которых привозили с завода самолеты-истребители. С помощью тракторов ящики приволокли ближе к столовой, установили в ряд. Гастелло раздобыл у снабженцев две печки-буржуйки, поставил их в эти ящики.

В таких своеобразных «коттеджах» он поселил наши экипажи. Смеха ради на ящиках-домах поставили номера. Место их расположения называли улицей Гастелло.

Впоследствии в ящиках устроили вторые этажи и разместились уже просторно. Спустя какое-то время на «Гастелловской улице» выросло много таких, как наши, ящиков-домов».

Святослав Иванов, Эдуард Эпштейн 

Сегодня, 26 июня, в Москве российские дорожники и еще полторы тысячи жителей столицы приняли участие в благотворительной акции «Забег добрых дел» в поддержку детей с неизлечимым заболеванием кожи («детей-бабочек»).

Целью мероприятия, которое прошло при информационной поддержке Федерального дорожного агентства, является оказание помощи детям с тяжелой болезнью – буллезным эпидермолизом, который делает кожу тонкой и ранимой как крыло бабочки (даже легкое прикосновение может причинить ребёнку боль и оставить незаживающую рану).

Именно «дети-бабочки» стали главными гостями спортивного праздника. Маленькие герои пробежали символическую детскую дистанцию. Затем состоялся массовый старт участников личного и командного зачетов на дистанции в 2 и 10 километров.

Самой многочисленной командой «Забега добрых дел» стали российские дорожники – более 100 работников Росавтодора и дорожно-строительных организаций во главе с руководителем Федерального дорожного агентства Романом Старовойтом.

«Исторически дорожники всегда первыми приходят на помощь людям, попавшим в беду или нуждающимся в помощи на трассе – этим объясняется сплоченность, с которой работники отрасли откликнулись на призыв оказать поддержку и принять участие в "Забеге добрых дел". Нет ничего страшнее, когда человек остается один на один с тяжелой болезнью. Во много раз сложнее переживать трудные ситуации детям. Спасибо большое каждому участнику забега за оказанное содействие им. Отдельно хочу поблагодарить дорожников и членов их семей, которые поддержали данное мероприятие и "детей-бабочек"», - отметил Роман Старовойт.

По итогам Забега все собранные средства будут направлены на расширение единственного в России медицинского отделения для пациентов с буллёзным эпидермолизом, действующего на базе Научного центра здоровья детей Минздрава России. Благодаря взносам за участие и пожертвованиям болельщиков получить помощь врачей и пройти лечение в центре смогут в два раза больше детей - 120 маленьких «детей-бабочек» в год.

На улице Юбилейной в Ногинске достроили три пятиэтажных дома в рамках программы переселения граждан из аварийного и ветхого жилья. Как сообщил телеканал "360", в ближайшее время в новые здания передут 50 семей.

Во дворе домов установили спортивные и детские площадки. Рядом с новым микрорайоном находятся бассейн, детсад и школа.

В 2016 году из аварийного жилья в Ногинске должны переехать около 280 семей. На реализацию программы в этом году выделили около 500 миллионов рублей.

Жителя села Комсомол в Нарынской области приняли решение полностью отказаться от алкогольных напитков. Об этом сообщили в муфтияте Кыргызстана.

«В маленьком селе Комсомол, где проживают 450 семей, запретили употребление и продажу спиртных напитков. Решение было принято по инициативе большинства жителей села. Владельцы трех магазинов села согласились прекратить продажу алкоголя»,- сообщили в муфтияте.

Член совета аалымов Эрик Молдокулов организовал для сельчан ифтар, на котором сказал, что это решение послужит примером и для других сел. От имени областного казыята, Молдокулов вручил благодарственные письма владельцам магазинов, прекратившим продавать спиртные напитки.

Следует отметить, ранее от спиртных напитков отказались жители села Бирлик Ат-Башинского района и села Мин-Булак Нарынского района.

Киргизия > Алкоголь > kyrtag.kg, 26 июня 2016 > № 1803658

Три брака Державина

На днях 80-летие отметил блистательный актер Михаил Державин. Известный, помимо всего прочего, еще и тем, что ни разу в жизни ни с кем не поссорился. И это несмотря на то, что актерская профессия эгоистична, а за сценой МихМиха, как ласково называют юбиляра коллеги, буквально преследовали личные драмы.

Державин счастливо женат третьим браком. Но в двух предыдущих разводился совсем не по своей воле. С первой женой - Екатериной, дочерью легендарного Аркадия Райкина, - он прожил совсем недолго. Еще до официального развода Катя забеременела от другого. И от кого! От популярнейшего актера Юрия Яковлева! Конечно, Державин переживал: такой удар, такой разрыв. Но каждый вечер выходил на сцену с неизменной улыбкой.

Екатерина Райкина

Вторая жена - Нина - была дочерью прославленного маршала Семена Буденного. И это был уже настоящий брак, полновесный. На свет появилась единственная дочь актера - Маша, супруги прожили вместе почти 20 лет... А потом Нина, как и предыдущая жена Державина, встретила другого. Его звали Николай, и он возглавлял Союз художников СССР. «Державин для меня был цветочком, а Николай - настоящим казачиной», - говорила Нина Буденная много лет спустя.

Никто до сих пор не знает, что творилось в душе у Михаила Михайловича, когда уходили любимые женщины. Сложно понять, чего им не хватало в неконфликтном, тонком, воспитанном Державине. Тем более что семья для него всегда была на первом месте. Всю свою жизнь он помогал маме и сестрам. Младшая Таня была замужем за актером Борисом Владимировым. Когда тот умер, Державин полностью взял на себя заботу о сестре и ее 9-летнем сыне, став для Миши-младшего вторым отцом.

Лишь в 1980 году у Державина самого появился ангел-хранитель - певица Роксана Бабаян, которая стала третьей женой актера. Встретились они в самолете, вместе летели на гастроли в Казахстан. Как сейчас говорят, это была любовь с первого взгляда. И, пожалуй, самая счастливая для Державина. Ведь с Роксаной он уже 35 лет не расстается...

Кстати, по словам супруги, внешний облик Михаила Михайловича - такой мягкий, почти плюшевый - весьма обманчив.

- Быть неконфликтным - это тоже труд, - говорит Роксана Бабаян. - Он может сказать острым словом так, что лучше бы тарелки бил. У него есть другое оружие - его саркастически тонкий ум...

Ксения Позднякова

Наблюдатели ОБСЕ на востоке Украины подтверждают гибель двух детей в Коминтерново на юге самопровозглашенной Донецкой народной республики и соболезнуют их семьям.

Как сообщает Донецкое агентство новостей со ссылкой на источник в силовых ведомствах республики, двое детей погибли от ударов током рядом с поврежденной после обстрелов украинскими силовиками линии электропередачи в селе Коминтерново Новоазовского района. Министерство обороны ДНР подтвердило гибель двоих детей вследствие трагической случайности, а также сообщило о ранении двоих мирных жителей в Горловке.

"С глубоким сожалением мы узнали о трагической гибели двоих мальчиков в Коминтерново. От имени всех в СММ ОБСЕ мы выражаем глубокие соболезнования их семьям", — говорится в публикации в аккаунте Специальной мониторинговой миссии (СММ) в Facebook.

Миссия также подтверждает, что "её наблюдатели присутствовали в Коминтреново сразу после трагической гибели двух юношей". Детальнее о своих наблюдениях сотрудники ОБСЕ намерены сообщить в следующем ежедневном отчете.

Власти Украины в апреле 2014 года начали военную операцию против самопровозглашенных ЛНР и ДНР, которые заявили о независимости после госпереворота на Украине в феврале 2014 года. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 9 тысяч человек.

Вопрос урегулирования ситуации в Донбассе обсуждается, в том числе в ходе встреч в Минске контактной группы, которая с сентября 2014 года приняла уже три документа, регламентирующих шаги по деэскалации конфликта. Однако и после соглашений о перемирии между сторонами конфликта продолжаются перестрелки.

Россия передала шесть тонн гуманитарных грузов малообеспеченным семьям, проживающим в населенных пунктах Акрад-Ибрахим провинции Хама и Лейхаит провинции Алеппо, сообщается в информационном бюллетене российского Центра по примирению в Сирии, размещенном на сайте Минобороны РФ.

"Малообеспеченным семьям городов Акрад-Ибрахим (провинция Хама) и Лейхаит (провинция Алеппо) доставлено 6 тонн гуманитарных грузов, основу которых составили мука, продуктовые наборы и сладости для детей", — говорится в сообщении.

Режим прекращения огня в Сирии вступил в силу 27 февраля. Перемирие не распространяется на запрещенные в России и ряде других стран организации "Исламское государство", "Джебхат ан-Нусра" (сирийское подразделение "Аль-Каиды") и другие формирования, признанные Советом безопасности ООН террористическими.

Председатель Госдумы, член бюро высшего совета "Единой России" Сергей Нарышкин в воскресенье провел встречи с делегациями зарубежных политических партий в ходе работы первого дня XV съезда единороссов.

Встречи состоялись с руководителем делегации Народно-демократической партии Казахстана "Нур-Отан" Мухтаром Кул-Мухаммедом, руководителем делегации Либерально-демократической партии Японии, генеральным секретарем ЛДПЯ по внешним связям Казунори Танака, председателем партии "Альтернатива за болгарское возрождение" Георги Пырвановым.

В ходе общения обсуждались вопросы межпарламентского сотрудничества и межпартийного взаимодействия. Председатель Госдумы выразил уверенность, что расширение контактов в полной мере отвечает интересам и устремлениям государств, участвующих во встрече.

Из Китая с «Калинкой»

Визит Путина в Китай продемонстрировал слабые точки восточной политики Кремля

Находясь в Китае с официальным визитом по приглашению лидера КНР Си Цзиньпина в выходные, российский президент подчеркивал прежде всего экономическую значимость поездки. По словам Путина, он обсуждал с китайскими партнерами преодоление спада в двустороннем партнерстве из-за падения цен на энергоносители.

«Мы договорились с китайскими партнерами наращивать усилия, чтобы эту тенденцию переломить, — заявил Путин по итогам встречи с Си Цзиньпином в субботу. — Благодаря совместным усилиям и благодаря доброжелательному отношению наших китайских друзей мы меняем в нужном направлении структуру нашего товарооборота».

В ходе визита между Россией и КНР было подписано более 30 контрактов. Министров с обеих сторон пришлось объединять за одним столом парами, чтобы обсудить все детали сотрудничества. Среди контрактов — совместная разработка тяжелого гражданского вертолета, а также строительство высокоскоростной магистрали Москва — Казань, которое начнется до конца 2016 года.

Заместитель главы комитета по внешней политике Госдумы Леонид Калашников считает, что именно проекты экономического характера с КНР важнее «продаж сырья». «Это тем более адекватно на фоне трансатлантического партнерства, которое навязывают США странам Юго-Восточной Азии», — заявил он «Газете.Ru».

Впрочем, энергетика по-прежнему главная сфера сотрудничества двух стран. Среди подписанных документов — соглашения о поставке в Китай нефти «Роснефтью» в объеме 1,2–2,4 млн т в год, а также о строительстве нефтехимического комплекса совместно с китайской компанией ChemChina.

Главный же амбициозный проект Пекина и Москвы — газопровод «Сила Сибири». Во время визита в КНР Путин отметил, что строительство газопровода идет строго по графику и проект заработает к 2020 году. Однако скептики отмечают, что падение темпов роста Китая может сделать газопровод невыгодным для России и проект может стать, по выражению одного из западных изданий, «могилой на много миллиардов».

В 2015 году товарооборот России и Китая составил $63,5 млрд. Это самый высокий показатель, если сравнивать его с другими странами — партнерами России. При этом с США, с которыми у Китая гораздо больше разногласий в политической сфере, торговый оборот составляет почти $500 млрд в год. Китай сегодня крупнейший внешнеэкономический партнер США. Глубокие экономические связи способствуют уменьшению политических конфликтов между двумя странами.

Внешнеполитическая «Калинка»

Желая продемонстрировать российскому президенту культурные связи между РФ и Китаем, встречавший Путина в Пекине хор исполнил русскую песню «Калинка». Расчувствовавшийся российский лидер после исполнения даже обнял руководителя хора.

Объятия между Россией и Китаем под зажигательную песню, действительно, важны как внешнеполитический символ. Тем более на фоне кризиса в ЕС.

Россия стремится продемонстрировать Европе, что укрепляет свое партнерство с КНР, понимая, что ЕС вскоре продлит санкции. Политолог Константин Калачев в беседе с «Газетой.Ru» напомнил, что визит состоялся на следующий день после референдума в Великобритании, где большинство высказалось за выход Великобритании из ЕС.

Несмотря на дружеские объятия и «стратегическое партнерство», России и Китаю «не хватает стратегической глубины и глобального охвата», отмечается в недавнем экспертном докладе Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) «Стратегия для России».

Возможная модель более глубокого сотрудничества — это формирование центра «Большой Евразии», считают авторы доклада. По их оценкам, Китай будет играть ведущую экономическую роль, «но его превосходство будет уравновешиваться другими мощными партнерами — Россией, Индией, Ираном». Инструментом, который в состоянии централизовать эти процессы, может стать Шанхайская организация сотрудничества, утверждается в докладе.

В последнее время Россия активно занимается укреплением ШОС, где ей взаимодействовать с Китаем более комфортно.

Здесь РФ находится с КНР не один на один, а с другими влиятельными государствами региона. Недавно к ШОС присоединились Пакистан и Индия, и если первое государство можно в большей степени назвать союзником Китая, то второе — России.

Острова беспокойства

В связи с интересом к Азиатско-Тихоокеанскому региону со стороны США Россия укрепляет военное сотрудничество с Китаем, что, в свою очередь, вызывает беспокойство Японии.

Это может отразиться на переговорах между Москвой и Токио об островах Курильской гряды, статус которых оспаривается со времен Второй мировой войны. Этот вопрос напрямую связан с заключением мирного договора между Россией и Японией и, как следствие, с резким расширением экономического сотрудничества.

После визита в Россию в мае этого года японский премьер-министр Синдзе Абэ заявил, что страны найдут «новый подход», и говорил он в первую очередь о курильском вопросе. Возможно, для этого потребуется много времени, однако, если он будет найден, это существенно повлияет на расклад сил в регионе. Перед Кремлем сегодня стоит сложный вопрос: насколько важен успех на переговорах по Курилам, если ради этого придется тормозить сближение с КНР, давним конкурентом Японии?

В июне этого года японские власти выразили протест в связи с тем, что в водах рядом со спорным островом Сенкаку был замечен китайский военный корабль и примерно в то же время — российский.

«Факт того, что они оказались в одно время в одном месте, склонен подтверждать подозрения некоторых политиков в Токио. Россия и Китай хотят продемонстрировать, что обе страны усиливают свое присутствие в регионе», — отметила в интервью Newsweek Лорен Гудрич, аналитик американской экспертной группы Stratfor.

По мнению эксперта, несмотря на то, что шанс на «формальный альянс двух держав достаточно мал», он «может ввести Японию в заблуждение» относительно действий Китая и Японии.

Александр Братерский, Дарья Зорилэ 

Франсуа Бон

Железный пейзаж

Франсуа Бон (р. 1953) – французский писатель и драматург. Дебютировал в 1982 году романом «Выход с завода» («Sortie d'usine»), которому предшествовали несколько лет работы специалистом по электронно-лучевой сварке, проведенных в том числе в заграничных командировках в Москве и Бомбее.

[1]

Возобновление и повторение: каждую неделю, в одно и то же время появление одной и той же картины, слишком мгновенной, чтобы ее удержать.

В Ревиньи, площадь перед вокзалом, бистро с красной вывеской и дорога, уходящая перпендикулярно между домами. Поезд не останавливается. Каждую неделю готовишься отметить еще одну подробность и тем не менее каждый раз, проезжая мимо «Ревиньи» (название написано поперек на проносящемся мимо здании вокзала), видишь, что улица оказывается пустой. […]

Способ развития. Не отмечать время, не возвращаться к написанному. Еженедельно добавлять детали улицы у вокзала Ревиньи. Смириться с тем, что этот текст, который будет переделываться всю зиму, из недели в неделю, начинается произвольно после остановки в Эперне и что к нему будут возвращаться лишь по причине упорства глазной сетчатки – избытка того, что накапливается: зубчатые бетонные заграждения, отлитые всюду из одной формы, старые опоры SNCF[2] на путях без рельсов, лужицы мутной воды в зарослях кустарника, непроходимые лесные участки, загадочные красно-белые геометрические обозначения для регулировки движения барж на канале, вдоль которого проносится поезд. […]

Не перечитывать, накапливать лишь текущие заметки, так как этот же поезд из четверга в четверг даст им возможность повториться; их изменит, да и то медленно, лишь смена времен года и освещения. Иногда подождать, не вынимать черную записную книжку до прибытия в города старой промышленной застройки – керамический завод Витри-ле-Франсуа, пивоваренный завод Шампиньоль, сталелитейный в Коммерси, цементный в Сорси, лесопилка в Бар-ле-Дюк и большая тюрьма (длинные темные стены с колючей проволокой и сторожевыми вышками, ровные ряды крыш), замеченная у Экрува перед Тулем. […]

Не принуждать себя к порядку. По этой дороге проезжал уже тридцать раз по четвергам, в одно и то же время, и все можно узнать по мере появления на большой равнине Эперне этого старого переезда типовой застройки: единственный домик по меньшей мере в пятикилометровой окрестности, крошечная проселочная дорога, пересекающая железную, шлагбаум, сейчас автоматический; в домике каждый раз на веревке развевается сохнущее белье, сзади гниет автомобильный каркас, в загончике куры и кролики. Все бедно, тесно, и узнать об этом что-нибудь большее никогда не удастся. […]

На билете на поезд «Париж, Восточный Вокзал – Нанси» есть отметка: триста пятьдесят два километра. Быстрый подсчет: поток из десяти триллионов фотонов в секунду падает на сетчатку с восьми часов восемнадцати до одиннадцати часов двадцати двух, деление в зависимости от результатов анализа этого потока – двадцать четыре в секунду; контраст между повторением практически неподвижных изображений – большая равнина или лес, канал или река, – вдоль которых происходит движение; остановившееся время вокзалов, затем внезапное появление, нуждающееся в сохранении, изобилие деталей, которое не удается достаточно быстро ухватить. […]

Редки те названия, которые доходят до поезда, у местности нет названий, от нее остались одни образы, она везде проявляет себя территорией, и тем не менее то, что предпринимает человек на земле, на каждом ее квадратном метре, – это ее преобразование, и лишь карта восстанавливает перечень невидимых названий. […]

География остается неизвестной, потому что из нее не произведено собственной территории, названия ничего не значат, нет ни направлений, ни линий, ни владений, они еще не наши, даже если вещи, которые они обозначают – выезды из городов с рекламными плакатами, автосервисы «Ситроен» с красной поперечной полосой, супермаркеты и дома, и даже эта колокольня или эта ферма, – все это известно. И эти тесные кухоньки, зажженные лампы которых дают нам мгновение нескромного взгляда, – это то, что, если описать, известно под собственными именами, но удивлению здесь нет места, потому что вот уже двадцать или тридцать лет, стоит лишь сесть на поезд до Бордо и проехать над рекой Клен, подъезжая к Пуатье, там увидишь извечное соревнование по гребле на байдарках, за которым наблюдают до сих пор, и все на своих местах, как все на своих местах перед пустым вокзалом в Сен-Савьоль, но почему то, что нас больше не удивляет в Сен-Савьоль, здесь нам кажется таким странным? […]

Организовать память недельными интервалами, не спеша делать отметки, медленно добавляя одно название к другому, три часа подряд на сетчатке отпечатываются города, пейзажи и заводы, дома, здания, кладбища, свалки металлолома, и каналы, и реки, и долгие медленные въезды в город, когда у вас появляется, наконец, достаточно времени, чтобы увидеть, но когда изобилием вы сыты по горло, равно как и долгой тряской при отправлении поезда, когда нужно все удержать: двадцать заводов, сорок деревень, столько же белых футбольных ворот – и даже если больше пока ничего, наконец-то, есть время все рассмотреть – хотя бы эти три камня и эту кучу веток на невозделанном поле с тремя изгородями и снова начинающиеся девственные заросли кустарника.

Затем, наоборот, то, что построено и ожидается, подобно кювету, ждущему фотографии: очень медленная проявка, начиная с белой области вокруг одной детали. И список уже готов, на этом этапе работы над текстом к нему не возвращаются, потому что к тексту применимо то же правило, что и к путешествию (возвращение, следующим вечером, всегда в кромешной темноте, ничего не видно, и поезд не останавливается, можно лишь угадать по скорому прибытию вокзал Мо, возвышающийся над центром города, и затем, по тому, что мы обгоняем серые пригородные поезда, не делящиеся на классы, можно понять, что мы проехали Нуази-ле-Сек и что приближается Пантен), в списке – вещи, которые удалось удержать, те, которые за три года путешествий по этому маршруту обратили на себя ваше внимание, и на этот раз – есть, они описаны. Иногда кажется, что стоило бы разок проехаться на машине, что на ней вы побывали бы в тех же самых местах с правом остановки: на кладбище и на заводах Витри-ле-Франсуа или же на старом кладбище Туля, перед Сорси на большом сталелитейном заводе с незаметными следами работы или на таинственном возвышении белого военного памятника, протыкающего вдалеке холм, – но этой поездке не бывать, да и что в ней можно было бы найти такого, что не оказалось бы тем же заводом, что и в Сен-Пьер-де-Кор или в Ангулеме, тем, что наизусть знакомо по собственной местности, до чего благодаря ей можно было бы добраться, как если бы сам принцип появления и исчезновения и порождал в вас видимый мир, тут же его лишая, принуждая краткое ощущение к ожиданию, что следующая неделя его перекроет, потому что небо будет другим, под темным небом пойдет дождь, или зима снова принесет свое холодное сияние, или же на этот раз все погрузится в белый туман, или же, или же… И словно бы здесь никогда не появлялся человек, зависит это только от времени: на большом живописном кладбище перед этими длинными перпендикулярно стоящими домами, тоже желтых и розовых оттенков, в Витри-ле-Франсуа такой пятнистый маскарад, для похорон еще слишком рано и никогда никого не было видно, в Туле этот белый дом за кладбищем с узкими окнами, конечно, там кто-то живет, даже если плиты его покосились, плиты почти упали, почему не поменяют.

С чем же связано то, что здесь это изобилие так нас влечет, оказывает такое влияние на нас же самих, что благодаря этому человеческому механизму городская механика оказывается таким кровопусканием на протяжении трехсот пятидесяти двух километров складов и хранилищ, строгих линий школ с котельными и пришедших в упадок заводов. […]

Вдали автомагистраль, медленная процессия грузовиков на склоне холма, кажется, что они скользят или едут по полям. Узнаваемые очертания придорожного ресторана, издалека заметна даже парковка, пустая в это время – все это видно за кухнями под пологими крышами.

Говорят, что в Мо белый завод, потому что стены просто выкрашены в белый, окон нет, только большие двери без надписей, потому что здания выстраиваются в лабиринт безлюдных улиц. Населен он изнутри. Между зданиями и решетками несколько штабелей пустых поддонов. Узнать, над чем они там внутри трудятся, не удастся. Все ухожено, главные ворота в порядке.

Шато-Тьерри, прямоугольный завод, говорят, что прямоугольный, потому что единственный его корпус имеет форму правильного прямоугольника, крыши с этой стороны треугольные, длинный фасад отходит перпендикулярно, окна без света – этот завод умер.

Завод с жилыми помещениями: его можно узнать по длинной стене (в то время все заводы строили с длинными стенами), в самом конце расширение – три на три окна с белыми занавесками. Внизу, но все равно на территории завода, качели для детворы на перекладине, служебная жилплощадь.

В сельской местности сменяющие друг друга виды никогда не наводят тоску по мере появления деталей: закругленного следа от трактора на краю поля, изгороди, которую подровнял бульдозер, неравномерного распределения шаров омелы в лесу, появления вдали очертаний деревеньки с заостренной колокольней и еще – чуть в отдалении – нескольких новых домов.

Дальше города похожи на продукты упругого сжатия, еще один вид на розовые дома (сегодня из-за тумана и мелкого града цвета не такие яркие, но тем не менее это они) на пустом кладбище. И слишком много изображений – на фронтонах заводов, на заселенных домах, на стремительно проносящихся набережных, – и потом уже или канал и шлюз, вереница заброшенных садов и деревья.

Снова все внимание – тому, что выделяется, досада оттого, что не получилось удержать большего. Сумев сохранить эти три камня, возвышающиеся на краю поля, можно было бы подумать, что по мере того, как мимо проходит город, детали, увеличившись в количестве, сложились бы в объединяющий их все большой и сильный образ. Этого не получилось, но тем не менее именно над этим и нужно работать. […]

И, когда вид появляется и исчезает, он несет с собой слово как символ, который его в себе заключает и отличает от остальных видов, и слова эти можно обобщить.

История – внезапно в лесу или в поле рядом с дорогой две укрепленные сторожевые будки, овальные, очень высокие, с бетонными амбразурами, дальше еще одна, перед мостом, там, где дорога сближается с восточным каналом Лерувиля, перед Коммерси (стоит подняться еще выше на север и проехать вдоль Мезы) – история появилась здесь со своим бетоном, оставила его за собой, как пунктирную границу, и Коммерси снова забыт.

Современность – «Tréfileurope»[3], все происходит внутри. Грузовики на стоянке, ряды аккуратных синих окон на желтых фасадах, у входа таблички, на которых можно без труда различить обозначения красным по белому корпуса IX, корпуса XII, все водонапорные башни одинаковой конструкции выкрашены тем же синим, что и окна.

Объезды – приближаясь к Витри-ле-Франсуа со стороны Луази-сюр-Марн, поезд объезжает город с юга, и впервые перед кладбищем, как будто оно от них избавилось, свалены замшелые доски, бетонные трубы и кучи земли и стоит бетонный домик – как бы служебное помещение. Шпунтовая стенка с металлической дверцей отделяет его от кладбища, этот участок со свалкой почти не заметен на фоне так близко стоящих больших розовых домов […]

Последовательности – в последовательность медленно выстраиваются (для этого потребовалось пятнадцать путешествий) постройки промзон […], заводской комплекс «Sarreguemines Bâtiment»[4], пересекающий канал (от Марны до Соны) крытым проходом без окон, с символом завода, буквой на желтом фоне с черной границей, затем заводы (как говорят) мертвые и их печальная красота, пустые здания, которые сегодня утром кажутся такими маленькими оттого лишь, что все воскресенье прошло за работой над двумя абзацами, в которых хотелось выстроить последовательность образов исходя из их деталей, треугольный щипец крыши, металлическая сетка с бетонными частями, как лежащее прямо под ногами послание, которое нужно разгадать и которого до сих пор, до сегодняшнего путешествия разгадать не получилось. Навес в глубине складов, до которого грузовики не доезжают, – это граница Витри-ле-Франсуа. К предыдущим заметкам добавилось, кроме этого, совсем немного, больше порядка в словах, в которых красота внезапно появлялась из этого непреодолимого изобилия. Остается лишь эта загадка и неисполнимое желание пройтись там, среди производственных линий, формовки и обжига, затем упаковка и складирование, керамические заводы «Sarreguemines», из которых ровными рядами вывозят разноцветные раковины в прозрачной пленке, но стоит лишь оторваться от предложения, и вот уже наступил красный участок, в котором одна за другой следуют фермы из красного кирпича и дома из красного кирпича, и на полной скорости проносится мимо вокзал, на нем написано «Парни-сюр-Со»: погрузившись в опись замеченных складов, легко не заметить кирпичный завод, который окрашивает весь пейзаж в цвет того, что он производит. Проходит, повернувшись спиной, так называемый загадочный завод, по обе стороны канала, затворник, стоящий на неподвижной воде и никуда не выходящий (это, должно быть, Контрисон).

Ориентиры – «Мез Металл» – это тоже Ревиньи, а автомастерская «Ситроен» называется «Мюрер-Кюдо» (почему, разве «Ситроен» лучше видно, благодаря красной поперечной полосе на белой обшивке, или так случайно вышло, что они расположены в такой близости друг напротив друга, если ехать на поезде из Эперне до Туля через Ревиньи и Коммерси, или потому что в них узнают себя, самостоятельно восстанавливают пейзаж, ориентируясь по внутренним меткам, проведя свое детство в автомастерских «Ситроен»), а Ревиньи – это бар «Аутсайдер» на пустынной, отходящей перпендикулярно улице (проносящейся так быстро, что невозможно ухватить ничего другого) и узкий домик с двадцатью семью отверстиями в фасаде, до этого – Бар-ле-Дюк, на стоянке – строительный мусор и цыгане, «Форд Транзит» без колес, белье сушится у пассажирского прицепа с черной дверью, новые строительные блоки из «Gedimat Collot»[5] в двух километрах от карьера.

Названия – что между «Sarreguemines Bâtiment» и пустыми складами в Витри-ле-Франсуа есть скотобойня, за ними со стороны полей видны загоны, в которых под навесом теснятся коровы, а с другой стороны отъезжают грузовики «Royal Canin». Вернувшись и зайдя в субботу в супермаркет, в отдел, отведенный корму для собак, большие трех- или пятикилограммовые мешки хрустящих и разноцветных штуковин – вот, как они изготавливаются, прямо из коров в загонах, в лабиринте этих цехов под низкими навесами. […]

Ожидание – сосредоточившись, глядя на приближение Фуга, вытаращив глаза (Беккетт изобрел выражение «вытаращенно говорить», и оно вертится в голове) – и вот показывается дом с надписью «Дискотека», с пристроенным этажом, серые бетонные блоки над розовой частью, напротив – гостиница, владелец – М.Л. Лорен (внизу написан телефон: 104, в каком году перестали звонить по номерам из трех цифр через телефонистку, наверное, тридцать лет назад), наконец-то, удалось разглядеть, а как бы хотелось располагать другими приметами перпендикулярно идущей улицы, появляющейся на долю секунды, нежели эти закрытые двери, на этот раз отъезжает мопед, фигура, затянутая в неуклюжую кожаную куртку и шлем посветлее, на взгляд в это мгновение со спины на человека и мопед, над которым он нависает (как в детских моделях для вырезания, где фигурки приклеиваются отогнутым картонным основанием), они кажутся остановившимися, неподвижными, их относительная скорость настолько мала по сравнению даже не с поездом, а с быстротой появления перспективы, тут же перекрытой зданием вокзала Фуга, на котором поезд никогда не останавливается, и которую подчеркивает розовая симметрия нарисованных букв, с одной стороны – надпись «Дискотека», с другой – гостиница «У вокзала» М.Л. Лорена (в Фуге, телефон 104).

Узнавание – на остановке в Туле, раз уж в том же вагоне, стало быть, и опять напротив – ресторан-пиццерия «Сен-Мишель», с синими ставнями практически пастельного цвета, с тканевым навесом над тем, что никак не назвать террасой, на окнах занавески с блестящими шариками, на втором этаже, должно быть, живет хозяин. Широкая улица круто поднимается направо к перекрестку с телефонной кабиной, блестяще-серой и пустой, и каждую неделю в одном и том же месте относительно оконной рамы купе видно типовое табло с заголовком «Состав поездов»: на черном фоне желтые вагончики обозначают первый класс, зеленые – второй, с отметкой времени, и стоит лишь взгляду остановиться на закрытой пиццерии (слишком рано), симметричных пастельных пятнах ставен и на идущей под наклоном улице без машин, как на этот вид, как и на прошлой неделе, накладывается на платформе свисток человека в фуражке. […]

Прибытие – так как Нанси – большой город, такое же изобилие (в чуть меньшем масштабе), которое наблюдалось от Парижа до Мо и повторялось от Ливердена до Фруара и от Фруара до Шампиньеля, в город прибывают, проходя сквозь слои, один за другим. Дорога шла вдоль Мезы и Мозели, а сейчас она сблизилась с Мерт, есть будка для управления шлюзом, там, где уровень канала выше уровня реки, а уровень будки – уровня канала, за окнами никого, в шлюзе никогда не было видно ни одной лодки, но будка, большая, и белая, и длинная, и узкая, между водами, и сонная поверхность воды в шлюзе, и мутная, и широкая – в Мерт, и сразу же за ними – огромное, пустое здание без окон, граффити на стенах бывшего завода на берегу, завода, который дополняет собой список пустых, мертвых зданий. Напротив – свалка со старыми автомобилями и грудами всевозможного металлолома, вывезенного из города, и, внезапно перейдя на другую сторону поезда, до самого канала – десятки крошечных садиков на склоне у воды. […]

Время, которое впредь будет выделяться из остальной жизни, начинается в четверг в 8:18, заканчивается в 11:22 и начинается снова в том же месте и тогда же на следующей неделе, в связи с тем же перемещением. Затем оно постепенно начнет распространяться, мысленное пространство, которое занимает работа над текстом, поглощено им и в другое время недели, потому что стоило однажды, переписав из блокнота, потратить все воскресное утро на вычитку, исправления и уточнения, затем достать карту, чтобы найти на ней недостаточно хорошо увиденные места, которые нужно постараться рассмотреть получше. Затем в голове, на сетчатке эта настойчивость, способность постоянно носить с собой, как в ранце, и извлечь во всех подробностях вид опоры линий электропередач, цементного завода, улицу между дискотекой и кафе-рестораном Лорена в Фуге, телефон 104. Тем более, что в Нанси, где сходят, остаются, работают два дня и откуда на следующий день отправляются обратно, окно поезда темно, как будто занавешено, словно в доказательство того, что все зависит от утра четверга, и вот кто-то говорит вам, что накануне приехал на машине из Паньи, а ему в ответ забавы ради описывают заводы, перед тем, как осведомиться, зачем он, Жерар или Ален, туда ездил: да там просто зять его живет, жена его работает в Витри-ле-Франсуа, а он с зятем – в одной сети супермаркетов, но здесь, в Нанси, стало быть, они живут посередине, вот и ездят каждый день. Ему говорят, что это же такая даль, а Жерар или Ален удивляется и рассказывает о своем маленьком дизельном «Пежо», он такой быстрый, это так близко, нужно только чуть выехать за пределы департамента. Дорога идет прямо, а поезд петляет и останавливается. Все эти миры, появляющиеся, словно пузыри, и разделенные унылой сельской местностью (леса, заросли, пашни, безлюдные дороги и столбы с проводами), машине не знакомы. Даже скорость поезда обманчива: она делает далеким то, что совсем близко. […]

Спрашивать себя о том, чему удается сохраниться, следы и красота, почему они в вас западают, тем более, что остановиться или зафиксировать их невозможно.

Попытки, на протяжении этих пяти месяцев найти в стольких книжных магазинах, и даже в самом Нанси, в «Другом береге», книги, в которых было бы это изображено: история городов, история заводов и история вод, каналов, шлюзов, ремесел – но таких нет. Кажется, коллективную память это не интересует. Никто не выпускает книгу с изображениями шлюзов, укрепленных железнодорожными стрелками, проволочными заводами в эпоху царствования стали, совсем нет книг с этими задворками городов, которыми они позволяют себя гладить, которые они признают как свои, через которые проникают в города, большие и маленькие, дело еще и в жизни в одной рубашке, без пиджака, в белье, которое вывешивают сушиться, и в расставленных во дворе пластиковых креслах, дело в садовых гномах на разросшихся газонах у домиков 1970-х годов на окраинах центров кантонов, которые поезд потихоньку опустошает, даже если вокзала на них уже нет.

Фотографии, впрочем, какие-то есть, для памяти, чтобы потом сверить текст, три пленки – не больше, снятые на одноразовый фотоаппарат «Панорама» на пятнадцать кадров, купленный в среду за шестьдесят три франка в одном и том же месте, в «Ашане» в Туре, и сданные в проявку в субботу утром в тот же торговый центр «Аркада» в Туре, где за сто пятнадцать франков через пятьдесят минут вам выдадут пятнадцать проявленных фотографий, небольшая растерянность продавца, думающего, наверное, собираетесь ли вы платить, потому что вас, должно быть, разочарует результат, из-за отражения стекол (поезда), из-за тряски (поезда), но в первую очередь из-за того, что ни на одной из пятнадцати фотографий не видно ни одного действующего лица – лишь железный пейзаж, но это-то и нужно было, на этих сорока фотографиях, плотно лежащих в большом конверте, можно снова встретить «Tréfileurope», и «Sarreguemines Bâtiment», и пустую улицу, уходящую в направлении Скрюпта, кафе Лорена в Фуге и цементный завод выше неба в Сорси, общественные сады и дискотеку в Туле, чуть раньше – этот странный завод на берегу канала, пересечение водных путей, и то, что записано, можно таким образом удостоверить, оно уходит корнями в человеческий ландшафт.

Открытка за пять франков, которую одним таким днем удалось найти у уличного торговца, раскладывающего их по департаментам, но ни в 51-м, ни в 54-м, ни в 55-м, ни в Нанси, ни во Фруаре не нашлось ничего интересного для вас – ни шлюза, ни завода, это не приковывает взглядов фотографов в той же степени, как монументальные въезды в города или то, что символизирует прогресс и путешествия, потому что вокзальные открытки у каждого города свои. Открытка из Ливердена называется «Старая мельница», на ней на месте консервного завода со зданиями треугольником и лабиринтом дворов ничего нет, да и сам завод – призрак, потому что наверху были те же самые старые дома, которые уже тогда нависали над краем (и во время следующего путешествия понять, почему бистро напротив заводских ворот все еще называется «Старая мельница», хотя вокруг теперь не видно ни воды, ни реки, все поглотили желтые заводские строения, дворы и грузовики, высокие резервуары из нержавеющей стали и хитросплетения труб). В Сорси ничего нет про печи для обжига извести, в Сорси – про проволочные заводы, а в Витри-ле-Франсуа – лишь «Выход рабочих с завода», в кепках и с вещмешками на фоне Первой мировой, и лишь в алфавитном каталоге Фуга ждало вознаграждение: фотография, сделанная в том же направлении, что и собственная, слева – дом, на котором теперь наверху написано «Дискотека», вместо трех этажей – два, но окна те же самые (это уже тогда был кафе-ресторан, хотя и без гостиницы), справа – кафе-ресторан-гостиница с выведенными под крышей буквами, но называется по-другому и без телефона, справа имя владельца не разобрать из-за листвы, слева – кафе-ресторан, но еще не Лорена, а Мальжан, открытка называется «Переезд», для того, чтобы сделать фотографию (крупноформатный фотоаппарат, надо думать, на треноге, накрытый черной тканью, с большим объективом и проводным спуском), переезд перекрыли, стоят трое женщин, двое мужчин и семеро детишек, женщины в шалях и платках, мужчины в кепках, дети в накидках. Слева – узкий дощатый домик дежурного с казенными надписями. Заграждение, которое выкатывают, сбоку – калитка для пешеходов. Дорога не заасфальтирована. Сзади видны дома, те же, что и сейчас. Еще сильнее, чем на других, виденных и отложенных в сторону открытках, ощущение жизни в собственной тени, того, что настоящее уже существовало девяносто лет назад в такой же близости, по обе стороны тех же дорог. Куда же тогда делись эти три женщины с ребятней? Смотрят ли до сих пор на проезжающих эти темные фигуры в шалях и накидках, стоящие вдоль заграждения, пока проезжающие снова бросают взгляд в перспективу безлюдной улицы между двух баров-ресторанов, выживший и умерший?

И если по воле случая вам придется ехать из Лиона поездом в 6:50, чтобы приехать в Нанси примерно в то же время, через Шалон-сюр-Сон, Дижон, Ис-сюр-Тий, Кюльмон-Шалендри (под Лангром, который из-за холма обычно объезжают и где, как и в Витри-ле-Франсуа, впечатляющие заводы, живые, хотя и спящие), достигая Мезы выше по течению, становящейся все более полноводной (через Левекур, Акур, Бурмон, Гоненкур и Аревиль-ле-Дансер), с остановкой в Нешато перед Тулем, который сложно узнать, оказавшись внезапно напротив пиццерии «Сен-Мишель», хотя и на одну платформу левее, станет понятно, как изменился взгляд за пять месяцев постоянных четвергов, теперь он быстрее распознает двойную арку двух одинаковых пристроек, соединяющих одинаковые дома, охровый и розовый, или же килевидную арку, но он жаден до корпусов заводов, прижавшихся к первому привою, от штабелей поддонов в глубине двора до пирамид материалов и одинаковых погрузочных платформ у безлюдных железнодорожных путей, поразмышлять над тем, отчего так притягательно смотреть из окна поезда, из-за ограниченности ли пространства или скорости, из-за видимости ли мира, в котором можно присматриваться сзади к скрытому в глубине, и это пробуждает старую мечту о близости мысленного представления о вещах, помноженную, должно быть, на скорость, с которой пропадает визуальная связь с ними, на то, что нужно удержать, что отмечено так мало подробностей при желании лучше увидеть, удержать, и чудесное ощущение ясности, которой достигает этот мир, ничего от вас не требующий и позволяющий так же быстро двигаться дальше.

И что в литературе это ощущение тоже умеют находить и ищут для себя, зачастую не в фантастических произведениях, а в тех, пишущихся в любые эпохи, которые кажутся наиболее неподвижными, прогулки в такой воссозданной густоте вещей («Октябрьские ночи» Нерваля), и как образы в них собираются в единое целое, можно составить список удивительных и ни на что не похожих мест, мимо которых проходит Жюльен Грак в «Полуострове», или в «Тесных Водах», или в загадочных и на первый взгляд постоянно пустующих домах, которыми населены раньше своих жильцов «Поиски Абсолюта», «Беатриса» или «Онорина» (если ограничиваться любимыми домами у Бальзака).

И тут же, вероятно, из-за домика смотрителя шлюза на возвышении у канала, давняя любовь к Сименону в целом и к настойчивому повторению Мегрэ в частности. Неподвижность того, что каждый раз предшествует фрагменту повествования, к ней вновь возвращающегося, очарование, с которым предложение ловит в ней дождь или запах, с которым абзац неторопливо прохаживается из одной комнаты в другую, с занавеской на окне и плохо прикрученной ручкой, или вдоль улицы, заглядывая в каждый закоулок. Что эта неподвижность – того, за кем следует книга, или же когда он поворачивается лицом (а про Мегрэ сказано, что глаза у него навыкате), то его останавливают пейзаж и вещи: нравится, как Сименон смакует мир, из-за чего каждый объект, который он в нем выделяет, будь то скатерть или запах на кухне, улица в определенное время и с возведенными в абсолют привычками, определенного цвета и времени года, развеивает представление о том, что все могло бы быть по-другому, соучастие, такое прекрасное, что оно нейтрализует говорящую о нем фразу и объект, о котором не остается сомнений, что он существует так и в этом месте.

Отправившись на этот раз во второй половине дня, вынужден был пропустить скорый поезд и, так как сегодня пятница, то он оказался заказан для солдат в увольнении, долгая проповедь контролера, но без настойчивости, потому что он, наверное, понял, что имеет дело с тем, кто часто ездит в этом направлении, но лишний раз сказал, что поезд, зафрахтованный для нужд армии, не может гарантировать точного времени прибытия – будет пропускать другие, и в случае поломки возмещения не будет, и сам этот поезд устаревшей модели, внезапно на вас обрушивается эта масса, ощущения двадцатилетней давности, другое соотношение застекленных поверхностей ко внутреннему объему, сиденья пониже, больше свободного места, пропускающего последние оранжевые лучи зимнего солнца, и этот полупустой поезд катится не торопясь, останавливаясь во всех военных городках, открывая с другой стороны вид на белый дом, большой и величественный, на цементный завод в небе, на красный мир кирпичного завода, на лесопилку с ровными штабелями и на кафе Лорена в Фуге, на этот раз без спешки и как бы на прощание позволяя вам все рассмотреть, освещенное с другой стороны, да и вас самих во временном озарении (поняв на этот раз, что даже если и есть другие поезда в 8:18, опись, которая продолжает вестись в черном блокноте, должна завершиться, что это конец, что ее можно впредь лишь пересматривать, выстраивать по порядку, причесывать, делать более выразительной).

И домик у шлюза этим вечером на месте, на этот раз можно убедиться, что длинный чугунный стержень, изгибающийся на конце овальной ручкой, которым тянут за ворота, когда уровень воды сравнялся, по-прежнему в траве, ждет, как и в Дамвиксе, куда ездили встречать лодки, хватались за стержень и каждый раз тянули ворота шлюза. […] Наконец, расположение самого домика из двух комнат, выходящего дверью на канал, из-за того, что уровень канала выше, другая сторона домика выходит на проселочную дорогу антресолями. Из окон видны комнаты на втором этаже, а дальше, за изгородью у дороги, промышленные здания […]. Сименон рассказал бы, что там едят на обед, и про цвет скатерти, и про тиканье часов, но здесь этому не место, хотя прочитанные книги, рассказав о таких интерьерах, помогают нам смотреть на него не как на бесплодный фрагмент реальности, а как на переплетение, вплоть до травы, воды и воздуха, до белья, которое сушится немного вдали, в отдельно огороженном участке с лачугой (это, должно быть, огород), вещей человеческих и просто вещей.

Можно еще грезить об остановившемся времени здоровяка Мегрэ, который застыл и не действует, и повторение из одной книги в другую одних и тех же тем через один и тот же письменный стол и одинаковых имен по ту сторону перегородки: Лукас, Жанвье, Лапуант, чтобы только этим и заниматься, не двигаться, позволить просочиться в книгу неподвижному повторению, которым вещи нас очаровывают, и то, что вывело реальность из равновесия, возвращается на свое место, направляя Мегрэ к возможному возобновлению цикла.

Блокнот закрыт. В мире, который видим за окном поезда, четверг, 8:18 (а когда появляется шлюз, то примерно 11:00), так никогда и не будет засвидетельствовано присутствие лодки, ожидающей переправы, предполагающей движение ворот, – поднять железный стержень и, оттого что делать нужно именно это, может быть, понять, что-то о собственной судьбе благодаря силе, которой обладают вещи. Они еще свидетельствуют о связи с трудом человека, есть правый берег реки в каменной колыбели, есть забытый в траве чугунный стержень. Задача кажущихся теперь мертвыми заводов была выковать их, его и ему подобных – стержни, лебедки, поручни и рукоятки. Остаются вода и белье. Что-то отделилось, чему мы все еще являемся каждый четверг свидетелями. Скоро здесь наконец проложат новую линию высокоскоростного поезда, она пройдет напрямик, и останутся лишь два вокзала и несколько стоянок. Скоро мы и сами будем избавлены от необходимости свидетельствовать запустение.

Тогда мы, наверное, больше и не будем смотреть в окна поезда.

Сокращенный перевод с французского Ивана Оносова

[1] Сокращенный перевод по: Bon F. Paysage fer. Lagrasse: Verdier, 2000. Начиная с конца 1980-х Франсуа Бон вел писательские и театральные семинары как в университетской, так и в социально неблагополучной среде в разных городах Франции. Отчасти поэтому действие его книг разворачивается на заводах, в провинциальных промзонах, на подземных автостоянках и в других местах, часто обделенных вниманием литературы. С 1997 года Бон на сайте www.tierslivre.net публикует тексты и материалы к своим проектам. Текст «Железного пейзажа» («Paysage fer») родился потому, что Бон каждый четверг ездил на поезде из Парижа в Нанси, где вел писательский семинар для бездомных. Начавшись как проект, заданный внешними ограничениями времени, места и способа передвижения, эти путевые заметки стали способом увидеть, зафиксировать то, на что обычно смотрят рассеянно, привлечь внимание к не самым живописным ландшафтам промышленных окраин. – Здесь и далее примеч. перев.

[2] Государственное предприятие, управляющее железными дорогами Франции.

[3] Сталелитейный завод в Коммерси.

[4] Завод керамических изделий.

[5] Супермаркет строительных товаров.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Кирилл Кобрин

Советский гараж: история, гендер и меланхолия

Кирилл Рафаилович Кобрин (р. 1964) – литератор, историк, редактор журнала «Неприкосновенный запас», автор (и соавтор) 14 книг.

Угрюмые мачо в железных коробках: история

Со второй половины 1960-х в СССР началась революция, которую почти никто не заметил. А жаль – она определила почти все, что произошло на большей части этой территории в последующие сорок лет. После 1965–1966 годов стартовала приватизация частной жизни советских граждан. В предыдущей фразе можно услышать некоторое противоречие: ведь тоталитарная страна исключает право на приватную территорию для своих подданных, тем более, по своей воле такой режим не должен раздавать направо и налево разрешение жить – пусть в определенных пределах, но все же по своему усмотрению. Тем не менее это произошло, хотя и привело, в конец концов, к гибели режима. И связан этот процесс с местом, где частная жизнь начала зарождаться. Для частной жизни нужны рамки, границы и кое-что внутри них – то есть жилплощадь и ее обитатели.

Советская власть унаследовала от царской России «квартирный вопрос». К 1914 году быстрая урбанизация, сопровождавшая капиталистическую индустриализацию, сделала нехватку жилья серьезной социальной проблемой, в которой пропасть между богатыми и бедными была порой глубже, чем во многих остальных. Большевики, придя к власти, попытались разрешить «квартирный вопрос» изменением качества и количества спроса на жилье. Иными словами, они, во-первых, резко уменьшили количество тех, кто жил в уже существующих квартирах – особенно тех, кто ими владел. Несколько миллионов человек погибли в гражданской войне. Во-вторых, у уцелевших буржуа и интеллигенции собственность отобрали: в худшем случае, выселив их подальше, в лучшем – оставив жить в одной из комнат некогда собственной квартиры. В опустевшее жилье заселяли пролетариев и дружественных режиму «спецов». Так возникли «коммуналки». В них пространство приватного было сведено к минимуму; роскошью остаться с собой наедине или с близкими друзьями/возлюбленными могли наслаждаться только одинокие жильцы, не обремененные семьей. Ну а кухня и коридор, не говоря уже о ванной и туалете, были общими; в коммуналках царили склоки, здесь доносили, дрались и порой убивали. Как минимум два поколения советских людей выросли в таких условиях, будучи лишены самых простых радостей частной жизни.

Нельзя сказать, что власть стремилась к этому результату; коммуналки были вынужденным решением, да и они трещали по швам после начала коллективизации и советской индустриализации конца 1920-х, когда в города хлынули миллионы крестьян. Сталин развернул в 1930-е мощную программу городского строительства, но жилья все равно не хватало: его в основном получали представители элиты – партработники, высокопоставленные хозяйственники и отличившиеся деятели культуры. Кое-что давали «героям социалистического труда» и «красным командирам». Остальные жили либо в коммуналках, либо в бараках. Для власти, которая называла себя «коммунистической» и строила свою риторику на идее равенства и социальной справедливости, такая ситуация была неудобна. Но, с другой стороны, коммуналки отвечали сущности сталинского режима почти идеально: никакой частной жизни, плюс уничтожение любой горизонтальной социальной связи между советскими атомами; связь может быть только вертикальной, на вершине ее – звезда Московского Кремля, под ней вечно горит окошко сталинского кабинета.

Смерть Сталина и правление Хрущева все изменили. Именно Хрущев дал старт программе строительства дешевого массового жилья, при нем архитектурные идеи Баухауса воплотились в советскую жизнь в виде «хрущевок». Советский человек стал постепенно обрастать собственной жизнью, однако общая идеологическая ситуация этому не способствовала – «оттепель» была попыткой ремейка 1920-х с их энтузиазмом, утопизмом и порывом в будущее. В такой ситуации приватная жизнь воспринималась и властями, и даже отчасти обществом как что-то мелкое и недостойное – достаточно посмотреть «прогрессивное» советское кино 1960-х или почитать повесть Юрия Трифонова «Обмен». Только конец «оттепели» и наступление долгой брежневской эпохи, которую именуют «застоем», создали возможность для приватизации частной жизни. Брежнев волей-неволей построил практически новую страну, состоящую из новых городов, – и на это не жалели средств. В обмен на отдельное жилье власть требовала от советского человека не подвигов, а конформизма. Конформист засел в только что полученной панельной квартире, обзавелся кое-каким бытом, купил румынский мебельный гарнитур, повесил на стену таджикский ковер, поставил в «красный угол» телевизор и приготовился жить себе в удовольствие. Удовольствие же предполагает несколько вещей: достаток, секс, досуг. Конформист, как паук, стал плести горизонтальные социальные паутины, чтобы уловить в них вышеназванное.

С сексом было не очень хорошо, но гораздо лучше, чем раньше: все-таки отдельная квартира, там можно уединиться. Вместе с тем квартиры давали почти исключительно семейным, так что площадок для эротических похождений не хватало. О номерах в гостиницах, снятых на час–другой, даже и не мечтали. Оставалось надеяться на друзей и родственников, внезапно уезжавших в отпуск или в командировку и просивших поливать цветы в их квартирах. Мощным сексуальным ресурсом был, конечно, отпуск, проведенный в Крыму или на Кавказе. Впрочем, это все для взрослых, а вот тинэйджерам приходилось совсем туго.

Достаток был невелик, но доход у работавших был постоянный – в советской экономике все расписано, включая цены и зарплаты, до самой победы коммунизма, то есть навсегда. Скудость бытовой жизни и дефицит товаров скрашивало неостановимое тихое воровство и неформальные клиентские связи – заметим, горизонтальные. Наконец, для того, чтобы поддерживать эти контакты, чтобы обеспечивать себя приватным сексом и приватным достатком, нужно было организовывать досуг, так как именно он давал возможность самым разным людям вступить в полускрытый от ока партии контакт.

Места досуга делились на официальные и неофициальные. Официальные делились на идейные (партийные и профсоюзные ритуалы, концерты, торжества, демонстрации и прочее) и просто определенные официальными рамками – вроде танцплощадок, эстрадных концертов, кино, театра и, конечно, ресторанов, но все это – парадная сторона досуга позднесоветского человека, по другую сторону которой существовала частная жизнь на собственной территории. Одним из алтарей священного неформального досуга советского человека была кухня его квартиры, эта смесь британского клуба и паба с французским кафе. Другим алтарем стал гараж.

Появление советских гаражей – часть процесса приватизации частной жизни в стране. Для их возникновения, во-первых, следовало производить много относительно дешевых автомобилей – а это началось как раз со второй половины 1960-х. Во-вторых, нужно было разрешить покупать автомобили тем, у кого были на это деньги, вне зависимости от партийного или бюрократического статуса. В-третьих, необходимо стало как-то разрешить проблему хранения и ремонта автомобиля – уже после того, как он куплен. В начале 1970-х все три условия сошлись вместе, и десятки квадратных километров железных и кирпичных будок, носившие название «гаражи», принялись облеплять советские города, как ракушки бока огромного океанского лайнера. Гаражи обычно располагались не близко от жилья, так что с самого начала они стали претендовать на роль «второго дома».

Гаражи, в отличие от квартир, просто так не «раздавали». Жилье – насущная вещь, гараж – уже отчасти излишек и роскошь. Собственность на гаражи была чаще всего кооперативная, и, чтобы вступить в такой кооператив, следовало располагать и свободными деньгами, и горизонтальными социальными связями. Гараж – одновременно и феномен приватизации частной жизни в СССР, и один из главных ее моторов. Гараж лишь опосредованно связан с государством, а с государственной идеологией не связан и вовсе никак. Наоборот, он ее разъедал, будучи наглядным примером того, что Маркс и Ленин называли «мелкобуржуазной стихией».

Эти неказистые железные или кирпичные коробки, в которых обычно стояли латаные-перелатанные «Жигули» или (редко) «Волга», специально не проектировали. Их форма, структура и проч. сложились совершенно стихийно, что было еще одним вызовом плановой советской экономике и жизни. А внутри гаражей медленно функционировала жизнь, еще больше противоречившая советским идеалам. И еще одна важная деталь: на территориях, оккупированных СССР во время и после Второй мировой войны, происходили примерно те же самые процессы – и массовое строительство жилья, и появление гаражей. Только вот с приватизацией частной жизни дело обстояло сложнее. В отличие от советских России, Белоруссии и восточной части Украины, здесь частная жизнь никогда не кончалась, да и сам уклад ее определялся не русскими дореволюционными традициями, а скорее смесью традиций – с серьезным, если говорить о Прибалтике и Западной Украине, центральноевропейским влиянием. Так что очаги тихого сопротивления отдельного обывателя унифицирующему катку советской жизни здесь оставались. Тем не менее массовые этнические чистки, депортации и переселения уже совершенно советских людей на оккупированные территории сделало ситуацию похожей на ту, что была в остальном СССР. Оттого универсальный для СССР «гаражный мир» получил здесь свое распространение, пусть и с некоторыми местными чертами.

Так что же происходило в советских гаражах? Здесь пьянствовали, занимались сексом, держали домашние припасы и ненужное барахло, вели долгие разговоры обо всем на свете, в том числе и о политике. «Гаражная жизнь» неизбежно приобрела ярко выраженный гендерный характер – именно сюда, на окраину урбанистической ойкумены, был вытеснен советский мужчина, «советский мужик» среднего и старшего возраста. В этом месте нашего рассуждения стоит вернуться к его началу. Приватизация частной жизни привела к тому, что в – на первый взгляд патриархальном (отчасти даже мачистском) – позднесоветском обществе женщины стали забирать все больше и больше реальной власти. Этот сюжет имеет долгую историю, и здесь ее всю не пересказать, но вкратце дело обстояло так.

Октябрьская революция, несмотря на все свои ужасы, с точки зрения гендерного равноправия способствовала огромному шагу вперед. Женщина в Стране Советов была не только признана равной мужчине – такое признание поддерживалось всей пропагандистской машиной. В 1920-е годы прогресс в этой области был гигантским, однако он затормозился в сталинские времена. Внешне все обстояло точно так же, как и раньше, однако модель идеального устройства советского общества все больше и больше начинала походить на великодержавные представления дореволюционных времен. Знаменитая скульптура «Рабочий и Колхозница» Мухиной – яркий тому пример. За «промышленность», «прогресс», «технику» отвечает мужчина-рабочий, женщина воплощает Природу, которую она возделывает и плоды которой срезает тем самым серпом, что у нее в руках. В городах сталинского времени женщина – если она не «передовик производства» – либо оказывается в рамках специально-уготованных для нее профессий (вроде учителя или библиотекаря), либо вовсе возвращается домой, на кухню. В те годы почти невозможно было встретить не уборщиц, а уборщиков, не медсестер, а медбратьев, не буфетчиц, а буфетчиков, не продавщиц, а продавцов в продуктовых магазинах. Те же советские женщины, что вернулись домой, обнаружили, что там у них нет своего пространства – приходилось делить коммунальную кухню с другими женщинами. И только получив при Хрущеве или Брежневе свое жилье, советская женщина взяла реванш. Во-первых, ее работа становилась все более и более квалифицированной. Во-вторых, работая, она не освободилась от домашних и родительских обязанностей. Иными словами: советская женщина зарабатывала, хлопотала по дому, воспитывала детей. Муж – если у советской женщины вообще был муж, ибо, несмотря на чудовищное ханжество позднесоветской жизни, матерей-одиночек становилось все больше и больше – чаще всего сидел на кухне в майке и трусах и пил водку. И вообще – мешался под ногами. Самые умные мужья уходили играть в шахматы или в футбол с друзьями. Те, у кого уже была машина, уходили в гараж. Так гаражи стали мужским клубом, алтарем позднесоветского выпадения мужчин из семейной жизни.

Жена не казала носа в гараж, разве что когда на машине привозили припасы от деревенских родственников или с дачи и нужно было должным образом загрузить погреб. Деревенская еда составляли провиантскую базу мужского обитания в гаражах, особенно если учесть, что в основном это были соленья и маринованные овощи, которыми так хорошо закусывать. Здесь же стояла продавленная койка или даже старый диван – и просто поспать, и для альковных утех. Рижский транзисторный приемник – слушать западные «радиоголоса», чтобы было что потом обсудить с собутыльниками. Газеты. Несколько книг. Ну и автомобиль, конечно, – именно он создавал идеальный резон улизнуть из дома, где жена, придя с работы, варила суп, следила за тем, как сын делал домашнее задание по математике, из дома, где, собственно, нечего делать и нечем заняться.

Так гараж стал одной из главных точек позднесоветской неформальной горизонтальной социальной жизни, причем исключительно мужской. В этом качестве его можно сравнить с английским пабом, куда до начала 1970-х женщин пускали неохотно. Или с английским джентльменским клубом – но второе сравнение хромает, ибо в гаражах особого социального различия не делали: инженер наливал рабочему, доцент чокался с водителем автобуса. Что касается сравнения с пабом, то здесь при всех действительно совпадающих чертах есть серьезное отличие. Английский паб – это (была) общественная институция, на которой официально покоится порядок вещей в стране. Паб британским правящим классом считался важнейшим элементом децентрализованной, локальной, частной жизни британцев; государственные институции этой страны вырастают из такого порядка вещей. То есть паб в Великобритании был (и отчасти остается) легитимированным господствующей – пусть и некодифицированной, скорее угадываемой – идеологией. В СССР гараж официально являлся символом мещанства, обывательщины, мещанской редукции жизни к мелким интересам. Мелкобуржуазная стихия быта подтапливала высокую идеологию марксизма-ленинизма; если в глубине души генсек Брежнев и его соратники давно махнули на это рукой, то внешне партия и правительство выказывали знаки неудовольствия и даже раздражения. Деятели советской культуры – на самом деле давно уже обустроившие свой буржуазный приватный быт с помощью тех же партии и правительства – быстро поняли, какой социальный заказ делает власть. Так появилась одна из самых смешных советских комедий 1970-х – фильм Эльдара Рязанова «Гараж». Члены гаражного кооператива одного научно-исследовательского института заседают всю ночь, пытаясь избавиться от лишних пайщиков. Они дискутируют, голосуют, приводят веские аргументы за себя и против других. Перед нами настоящий демократический процесс, который формирует даже собственный язык общественной дискуссии. Режиссер явно издевается над своими героями; герои же мстят ему тем, что, обнаружив одного из пайщиков мирно проспавшим бурную ночь, делают его козлом отпущения – и исключают из членов кооператива. Пайщик все так же мирно спит. Ему все равно. Его играет сам режиссер Рязанов. Если рассуждать символически, крах попыток демократическим путем договориться друг с другом, крах гаражной демократии в фильме «Гараж» предвосхитил крах демократии, которую пытался построить советский человек, выйдя на волю из своего гаража, после чего он ретировался обратно, в мужской мир усталых разговорчивых пьяниц и изобретателей велосипедов. Приватизация частной жизни позднесоветского человека увенчалась консервацией его замкнутости. Он не смог найти общего языка ни сам с собой, ни с теми, кто не пьет водку и у кого никогда не было автомобиля.

Ржавая Природа и меланхоличная Культура

Вышесказанное – об истории и социологии. Пришло время поговорить о философии, урбанизме и искусстве. Что представляет собой позднесоветский гараж на взгляд из очень старомодной перспективы Иоганна Гердера, Мэтью Арнольда и Освальда Шпенглера: это Культура или Природа? Казалось бы, ответ очевиден. Конечно, Культура, ибо гараж и все, что в нем, создано руками человека и, по большей части, принадлежит к миру «техники». Более того, гараж, несмотря на свое часто окраинное положение в отношении городских центров, есть порождение урбанизма. Наконец, наличие автомобиля в гараже является не только оправданием зародившейся там особой формы жизни – нет, автомобиль здесь первичен, а люди вторичны. Все так, но если вдуматься, то на каждое из вышеприведенных утверждений можно привести контраргумент. Социальная жизнь в гараже и вокруг него самозарождается – а это как раз свойство Природы. Не регулируемая государственными и семейными правилами сексуальная жизнь переносится именно сюда – значит, внутри железных или кирпичных стен гаража реализуется чисто природная функция. Наконец, попробуем определить: к какому типу вообще относится гаражная жизнь, как ее можно назвать, ухватить термином? Первое, что приходит в голову, когда мы перебираем в уме основные элементы гаражной жизни – а они имеют отношение к пьянству, сексу и вольным разговорам на вольные темы, – это «вакханалия». Неистовый мистический праздник, сопровождающийся возлияниями (название же пошло от имени бога виноделия Вакха), оргиями и даже богохульством. Есть множество точек зрения на «вакханалии», немало книг, исследующих этот феномен, но так или иначе можно согласиться с одним: это неистовый разгул низших животных страстей в строго установленных временных и пространственных рамках. Это контролируемый взрыв Природы в рамках и под присмотром Культуры. Эпитет «неистовый» вовсе не означает непременно пронзительных воплей и исступленных плясок – взрыв «природного» может быть довольно тихим, даже угрюмым. И ограниченным не одним днем в году, а несколькими часами несколько раз в неделю в жизни большей части мужского населения на территории некогда существовавшей страны.

С урбанизмом здесь тоже есть проблема. С одной стороны – да, это город и это автомобиль, сделанный на конвейере. Это железные листы, купленные или украденные на заводе. Это силикатные кирпичи, купленные или украденные на другом заводе. В руках у этих мужчин, в те редкие минуты, когда они действительно ремонтируют свои автомобили, инструменты, сделанные еще на одном заводе. Но присмотримся к манипуляциям, которые производят измазанные в машинном масле руки наших героев. Что они делают? Чем заняты? Мужчины лежат на грязных тряпках под брюхом машины и копошатся внутри. Или склонились над открытым мотором – и тоже копошатся. Эти манипуляции напоминают то ли дойку коров, то ли прополку грядок или сбор урожая бобов, помидоров, огурцов. Все эти сравнения отсылают назад – от индустриальной эпохи к доиндустриальной, к сельскому хозяйству, которое уж точно ближе к Природе, чем к Культуре. Конечно, есть сельское хозяйство современное, со сложными машинами, химикатами, генной инженерией и прочим, – но здесь совсем иное. Modernity, технический прогресс, вершиной которого намеревался стать советский коммунизм, обернулся архаизацией и обращением вспять. Об этом говорят не только манипуляции в брюхе подержанного автомобиля. (Впрочем, и сами эти манипуляции выглядят комично, ведь в современном мире владелец машины не знает, что происходит внутри нее, ибо никогда не открывает капота, предпочитая обращаться в авторемонтный сервис, то есть действуя в рамках рыночной экономики.) Сам гаражный мир архаичен, особенно сейчас, когда вокруг приватизировано абсолютно все; никакой нужды в нем нет. Из территории стихийной мелкобуржуазной приватности он превратился в пространство крайней архаики мира ранней модерности. Этот мир замкнулся, заточив в себе немалую часть постсоветского мужского населения; получилось что-то вроде заповедника советских 1970-х – даже не музея советских вещей, а заповедника типа сознания, способа относиться к себе и к миру. А заповедник – Природа, искусно ограниченная рамками Культуры, не правда ли?

Итак, Природа, хотя и ограниченная рамочкой современного западного культурного сознания. Вместо индустриального советского города перед нами постсоветский псевдоприродный феномен; никого уже давно не волнует, что материал его сделан когда-то на фабрике. Фабрик в Европе почти не осталось, они где-то на Юге и Востоке. Но там – если верить западному сознанию – ведь тоже господствует природа, джунгли и прочая романтическая чепуха. По сути сегодня советский гараж выглядит как шалаш пастуха или хижина землепашца на классической пасторали. Или как полузасыпанный песком ассирийский дворец на картине ориенталиста XIX века. Тогда возникает вопрос, уже относящийся к сфере искусства: может ли гараж стать предметом искусства?

Конечно, может. Но в этом неизбежно будет присутствовать малозаметная подмена. Пастораль рисует городской художник, изображая жизнь деревни. Предмет такого художника – Другой, взятый как чисто эстетический объект, да еще и с естественной аурой ностальгии («золотой век» и все такое). Ориенталист тоже рисует Другого – не социально, а географически-культурно-другого. Ориенталист не ностальгирует, конечно, но он действительно рисует иной мир, не имеющий к нему никакого отношения. Эстетический эффект в его картине возникает оттого, что зритель видит абсолютных чужаков, существ иного строения и смысла, но похожих на людей. Оттого экзотическая пышность происходящего приглушает, если не убивает вовсе, антропологическую солидарность. Глядя на одну из множества картин XIX века под названием «Невольничий рынок», ловишь себя на том, что, вместо сочувствия несчастным рабыням, ты просто любуешься их обнаженными телами и живописно-злобными рожами надсмотрщиков. Ты смотришь на них свысока, покровительственно, немного равнодушно – оттого больше уверенности в себе и своем мире, пусть не в столь живописном и ярком, но уж точно более настоящем. Собственно, если гаражный мир и станет когда-нибудь популярным объектом искусства, это неизбежно окажется еще одной страницей в истории воспетого Эдвардом Саидом «ориентализма». Есть еще возможность вписать позднесоветские гаражи в стимпанк, но они недостаточно живописны. Нужен очень изощренный взгляд, чтобы обнаружить прелесть в ржавых железных коробках, битком набитых старой рухлядью.

Остается меланхолия – в том виде, в котором подарили ее нам писатели Джеймс Баллард и Винфрид Зебальд. Именно они произвели тихую революцию в эстетическом сознании Европы последних тридцати лет. Они размыли границы между «нами» (современными, знающими, отличающими прошлое от настоящего, Природу от Культуры) и тем, что нас окружает. Баллард открыл, что настоящая Природа для современного человека – это бетонные автострады, бетонные автостоянки, пригородные супермаркеты и так далее. Наши дома – салоны автомобилей, а наша жизнь полностью определена рукотворной Природой. Мы первобытные люди, но перемещаемся не по живописным диким лесам, а по серым автострадам. Зебальд пошел еще дальше: он уничтожил Историю. До него западный человек смотрел в прошлое и видел события, которые могли чему-то научить или дать пример – положительный или отрицательный, неважно. Единственным в Европе, кто такого взгляда не принимал, был Монтень, превративший историю в набор бессмысленных анекдотов и случаев, из которых невозможно вывести никакой морали. Зебальд сделал следующий радикальный жест: он растворил прошлое и настоящее в серой дымке всепроникающей меланхолии. Что касается будущего, то его, как известно, вообще нет. «Всеобщая история бесчестия» – так называлась книга молодого Борхеса, который еще отличал настоящее от прошлого. «Естественная история разрушения» – так называется эссе Зебальда, писателя, для которого Тридцатилетняя война XVII века, Вторая мировая XX и ихтиологический сюжет о гибели огромных косяков рыб в Северном море – вещи одного и того же порядка, отдельные главы из натуральной, природной истории разрушения. В этой истории нет человеческой «истории» как таковой, все происходит само собой, стремясь к разрушению, оттого История есть просто способ существования (на самом деле – упадка) Природы. Если так, то советские гаражи действительно ничем не отличаются от первозданных пейзажей Озерного края или песков Сахары. Просто пустое пространство, которое можно заполнить ностальгией, страхом, радостью, ненавистью, отвращением – чем угодно.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 25 июня 2016 > № 1901060 Кирилл Кобрин

Мара Козельски

Побочные жертвы: крымские татары в годы Крымской войны

Мара Козельски – историк, специалист по истории Российской империи, доцент Университета Южной Алабамы.

[1]

Во время Крымской войны российские власти обвиняли крымских татар в шпионаже, провокациях, предательстве и коллаборационизме. Для русского правительства, глубоко увязшего в войне, которую ему вот-вот предстояло проиграть, татары были своеобразным групповым маркером. Официальные лица считали их «пятой колонной», готовой помогать союзникам, поскольку, подобно туркам, татары исповедовали ислам. В эпоху обостренной религиозной чувствительности власти верили собственной пропаганде: Крымская война была в их глазах священной, поскольку в ней, помимо внешнего врага, участвовал и враг внутренний[2]. Утвердившись, подобная позиция положила начало радикальному сдвигу в отношении российского государства к коренным жителям Крыма, в конечном счете обернувшемся исходом двух третей крымского-татарского населения с полуострова. Война спровоцировала массовую эмиграцию татар, охватившую в целом 200 тысяч человек. Если в середине 1850-х она была подобна слабому ручейку, то между 1860-м и 1863 годами[3], когда был достигнут ее пик, превратилась в мощный поток. Это переселение стало наиболее масштабным среди всех татарских миграций – от исхода, вызванного присоединением Крыма в 1783 году, и до сталинской депортации 1944-го.

Существование крымских татар и других народов российского Причерноморья представляет собой историю постепенно усугубляющегося бесправия, в которой Крымская война стала резким поворотом к худшему[4]. У нас пока нет полного понимания того, как и почему это происходило, а также какую именно роль в этом процессе сыграла война[5]. Анализ материалов, подготовленных российскими ведомствами в 1854–1856 годах, показывает, что русское правительство не планировало переселение татар. В данном случае вообще едва ли возможно говорить о какой-либо целенаправленной «политике» по отношению к татарам, поскольку мнения официальных лиц по татарскому вопросу зачастую противоречили друг другу, а действия основывались на непроверенных слухах и были бессистемными. Если одни российские чиновники обвиняли татар в пособничестве врагу и настаивали на их депортации, то другие заступались за них. В настоящей статье я собираюсь проследить, как менялось отношение государства к татарам с момента прихода войны на Крымский полуостров до заключения мира, вскрывая по ходу дела противоречия, повороты, контрасты в политике низших и высших уровней управления. Хотя статья помогает разобраться в особенностях миграции 1860-х годов, ее основной задачей выступает выявление разнообразных факторов, влиявших на отношение государственной власти к татарам в ходе войны.

Разбираясь в сложностях государственного мышления относительно крымских татар, я затрону несколько различных тем. Прежде всего, хотя крымский конфликт уже рассматривался под разными углами зрения, в локальном разрезе он пока не изучался[6]. Между тем война изменила Крым во многих отношениях, а ущерб, нанесенный осадой Севастополя, оказался не самой тяжелой травмой. На протяжении полутора лет полуостров управлялся по законам военного времени, которые устанавливались должностными лицами, не слишком осведомленными об особенностях этой имперской территории. В итоге деловая активность замерла, трудоспособное население превратилось в беженцев, коренные народы подверглись выселению. В век религиозного национализма война придала полуострову новую религиозную идентичность: православие, на протяжении десятилетий сдерживаемое сохранявшимся с екатерининских времен духом веротерпимости, распространилось по всему Крыму.

Если же отвлечься от частностей, то судьба татар в Крымскую войну может многое рассказать о политике имперской России и жестокости ее властей по отношению к собственному населению[7]. Это особенно интересно в свете недавних исследований, которые доказывают, что в других частях империи интеграция мусульманского населения происходила относительно мирно[8]. Но если у последователей ислама, проживавших во внутренних районах страны, все было более или менее спокойно, то мусульмане, жившие на границах, сталкивались с совсем иной реальностью. Так, обитатели северного побережья Черного моря в XIX и ХХ веках не раз оказывались участниками вынужденных массовых миграций или жертвами государственных репрессий. Вражда на религиозной почве, сопутствовавшая Крымской войне, выявляет конфессиональный контекст этих людских перемещений.

Другой важный вопрос, примыкающий к вопросу о демографической политике Российской империи, касается природы государственной власти в провинциях: до какой степени местная политика могла расходиться с указаниями, получаемыми из центра? Современные исследования показывают, что властители России во многом полагались на усмотрение губернаторов и что царь зачастую принимал решения, имеющие лишь локальную значимость, поскольку правильное для одного региона не обязательно оказывалось верным для другого[9]. Война подтвердила этот партикуляристский подход к имперскому управлению. Она стала серьезным испытанием для конфессиональной политики и обострила противоречия, по поводу которых государственные деятели России спорили в годы царствования Николая I, а также до и после него и которые периодически провоцировали гонения на неправославные конфессии. Суть проблемы составляло неопределенное соотношение религии, толерантности и ассимиляции. Когда начались боевые действия, эта тема не могла не выйти на первый план[10].

Отношение русских к татарам в годы Крымской войны складывалось из целого набора составляющих, включавших и подспудную религиозную напряженность, и противоречивую демографическую политику. Однако самым важным фактором, определявшим политическую линию, была все же сама война. Как свидетельствует недавнее исследование, посвященное государственному насилию над мирным населением, боевые действия обеспечивают контекст, поощряющий исключительную государственную жестокость; это тот случай, когда на поверхность поднимается прежде скрываемая враждебность или же появляются ее новые очаги[11]. Война порождает беспричинную агрессию, жертвами которой становятся случайные свидетели происходящего. Питер Гатрел, привлекший недавно внимание к проблемам массовой миграции, показал, что несчастные, которые оказываются под перекрестным огнем враждующих сторон, страдают не меньше солдат, а тяжелая участь беженцев и гражданских лиц, находящихся в местах боевых действий, способна непосредственно влиять на политику, причем историки пока только уточняют, как именно это происходит[12]. Так случилось и в России, где «военные власти пользовались правом абсолютного контроля в зонах боевых действий», что зачастую влекло за собой жестокое обращение с гражданскими, подвернувшимися под руку[13]. Действительно, массовый исход татар из Крыма не был организован государством. Но непосредственная реакция властей на положение дел на фронте превратила Крым в военную зону, где интересы местного населения не учитывались, а двойственная позиция государства в отношении конфессиональной лояльности создала неблагоприятную среду для всех нерусских, и в особенности для татар.

Не ограничиваясь обзором литературы о Крымской войне и управлении населением в приграничных землях России, данная статья затрагивает также более широкую тему насилия над гражданским населением. Чем глубже ученые вникают в эту проблему, тем очевиднее становится тот факт, что провести разграничительные линии, отделяющие геноцид, этническую чистку, принудительную, и даже добровольную, миграцию друг от друга очень трудно. Причем наши знания о том, кого надо винить в насилии в отношении гражданских лиц, а также при каких обстоятельствах и каким образом такое насилие реализуется, далеко не полны[14]. Частично подобное положение обусловлено тем, что ученые основывают свои суждения, исследуя крайности: Холокост, советские депортации и, с недавних пор, югославский кризис 1990-х годов. Жесткая фокусировка на перечисленных событиях заставила некоторых специалистов интерпретировать «короткий XX век» как конец цивилизации, эпоху, не имевшую себе равных по уровню насилия[15]. Действительно, имеются веские причины, позволяющие выделять XX столетие из общего ряда. Это время демонстрировало различные проявления жестокости, а также той социальной склонности, которую Иен Кершоу назвал «пристрастием к насилию»[16]. Проблема, однако, в том, что в трактовках, возлагающих ответственность за насилие на конкретных людей, группы лиц или сверхцентрализованное государство, не уделяется должного внимания тем формам насилия, которые реализуются на протяжении длительных отрезков времени, при наличии децентрализованного социального контекста, в специфических культурных, религиозных, военных контекстах.

В свете сказанного акцентирование внимания на XX веке умаляет значение предшествующих исторических периодов, непрерывность насилия, перекинувшегося на минувшее столетие из предшествующих веков[17]. Все большее количество авторов оспаривает интерпретацию, согласно которой вынужденные миграции, обмены населением, насилие государств в отношении собственных граждан должны считаться сугубо современными феноменами. В частности, многие народы Советского Союза, депортированные при Сталине, подвергались переселениям и во времена империи. Сказанное верно и по отношению к народам, населявшим черноморское побережье[18].

В период между присоединением Крыма к Российской империи и победой русской армии над Шамилем сотни тысяч мусульман добровольно или вынужденно покинули северное Причерноморье, переселившись в Османскую империю[19]. Им на смену пришли люди, исповедовавшие христианство восточного обряда, причем в некоторых случаях это были беженцы из Османской империи, желавшие жить в христианском государстве. Некоторые ученые, рассматривавшие этот обмен населением, например, Марк Пинсон, относят его к явлениям «демографической войны» между двумя имперскими государствами. Другие специалисты, например Алан Фишер и Брайан Уильямс, предпочитают говорить о «великом отступлении» мусульман из Европы, которое, по их мнению, началось с присоединения Крыма и продолжилось в балканских кризисах XX века[20]. Фишер подчеркивает:

«Несмотря на некоторые различия, исход татар из Крыма после 1856 года и народов Кавказа после 1859 года были двумя проявлениями одного и того же феномена. Более того, по мере интенсификации этих процессов они быстро и неразрывно слились друг с другом»[21].

Моя цель, однако, состоит не в том, чтобы сопоставить татарский кейс с депортациями или даже с вынужденными миграциями народов Кавказа, но лишь в том, чтобы подчеркнуть наличие имплицитной связи между жестокостями Крымской войны и более глобальными процессами.

Помимо свидетельств непосредственных очевидцев, в данной статье я широко использовала собрание документов из Крымского государственного архива, называющееся «Предательство, шпионаж и провокации татар» и содержащее более четырех десятков отдельных папок[22]. Некоторые из них посвящены арестам находившихся в Крыму иностранных граждан, а также обвинениям против евреев. Большинство документов – это секретные бумаги, составленные крымскими гражданскими и военными чиновниками. Эти люди не являлись сотрудниками Третьего отделения Императорской канцелярии, находившегося в Петербурге, что влечет за собой определенные затруднения, поскольку о деятельности Третьего отделения в царствование Николая I за пределами столиц нам известно немного, а об отдельных операциях военной разведки в период Крымской войны и того меньше[23].

Налаживание эффективной работы по сбору данных в военные годы представлялось для официальных лиц сложнейшей задачей, решение которой затруднялось сумятицей в функционировании цепи командования. Не раз получалось так, что одно и то же «татарское дело» одновременно слушалось в различных инстанциях, нередко принимавших противоречащие друг другу решения. В военное время назначенные из Петербурга офицеры выполняли обязанности местных администраторов. Многие из них сочетали гражданские обязанности с воинскими должностями, что провоцировало недоразумения и конфликты между различными властными инстанциями. Ситуация осложнялась еще и тем, что с конца 1854-го до весны 1855 года в империи сменились три высших должностных лица: Александр II вступил на престол после кончины Николая I, князь Михаил Горчаков сменил князя Александра Меншикова на посту главнокомандующего российской армией в Крыму, граф Александр Строганов стал губернатором Новороссии вместо вышедшего в отставку князя Михаила Воронцова. Каждая из этих перестановок непосредственно отзывалась в Крыму, прямо или косвенно влияя на местную политику и функционирование специальных служб.

Есть и другая проблема. За исключением немногих обращений в поддержку арестованных, большинство проанализированных мной документов были составлены представителями российской администрации, ответственными за аресты, задержания, изоляцию татар. Соответственно, я использовала эти документы не для того, чтобы выявить шпионов, предателей, подстрекателей среди татар, а с тем, чтобы фиксировать изменения приоритетов, отстаиваемых русскими властями в Крыму в годы Крымской войны. Питер Холквист считает, что «изучение материалов слежки и надзора… позволяет переосмыслить природу режима в целом и значение самих этих материалов в частности»[24]. Иными словами, необъективные, малограмотные, разрозненные документы правоохранителей, имеющиеся в крымских архивах, предоставляют информацию о «состоянии духа» не столько татар, сколько людей, собиравших сведения о них и разрабатывавших политику в отношении татарского населения полуострова.

Конфликт, известный как Крымская война, начался в октябре 1853 года, когда Россия объявила о своем намерении осуществить военные действия против Османской империи[25]. В официальном объявлении войны в качестве casus belli был указан общеизвестный, как считалось, факт притеснения турками восточных христиан. В ходе конфронтации Россия рассчитывала восстановить свое «законное» покровительство в отношении христианского населения Османской империи, гарантированное рядом договоров, заключенных в начале XIX столетия. Дипломатическое обсуждение вопроса в царском манифесте было названо бесполезным[26]. Через месяц после начала войны русские корабли под командованием легендарного адмирала Павла Нахимова полностью разгромили турецкий флот в Синопской бухте. Но одержанная победа оказалась для России роковой, поскольку убедила Францию и Англию выступить в поддержку Османской империи.

С началом сражений на Дунае и после Синопа царь приказал подготовить черноморский регион к войне; на приграничных территориях – в Бессарабской области, Херсонской и Таврической губерниях – было введено военное положение. В ноябре их поделили между двумя военачальниками: адмиралом и командующим флотом, князем Александром Меншиковым, а также генералом и командующим сухопутными войсками, бароном Дмитрием Остен-Сакеном. Меншиков получил Тавриду и Херсон на левом берегу Буга, а Остен-Сакен присматривал за правым берегом Буга и Бессарабией[27]. В правовом отношении их указания имели бóльшую силу, чем распоряжения гражданских властей.

Пока в Петербурге офицеры получали назначения на фронт, крымское население готовилось к прибытию российских войск. Несмотря на различия в вероисповедании и национальности, жители Крыма сообща демонстрировали поддержку военных усилий России. В ноябре 1853 года купцы Симферополя изъявили желание приветствовать русских солдат с хлебом и солью. Подобные проявления патриотизма в Крыму военной поры имели особую значимость, поскольку полуостров был одним из самых неоднородных регионов империи: по численности здешние русские уступали татарам, армянам и грекам[28]. Генерал-губернатор Тавриды Владимир Пестель в мае 1854 года писал Меншикову: «Жители всех мест, через которые проходили войска, забыв различное свое происхождение, слились в одну русскую семью», чтобы приветствовать солдат. Среди этих жителей были «дворянство, купечество, граждане, государственные крестьяне, русские, ногайцы, колонисты-немцы». Пестель добавлял, что Таврическая губерния, «несмотря на всю свою разноплеменность, в этом случае, как и во всех других, где дело идет о любви и преданности Престолу и Отечеству, не отстала от чисто русских губерний России»[29]. Каждая из основных групп населения полуострова подготовила собственное боевое подразделение. В специальном обращении к мусульманам муфтий Сеид Джелиль-эфенди выразил безоговорочную поддержку России и призвал всех крымских татар сделать то же самое: «Мы же все мусульмане, от мала до велика, должны быть искренне преданы Царю и Отечеству и для них не щадить ни жизни, ни крови, если она потребуется от нас для их защиты». На призыв муфтия откликнулись беи, давшие «клятву нерушимой верности» царю[30]. В начале войны провинциальные власти Тавриды не сомневались в той преданности, которую демонстрировали татары.

Но довольно скоро на полуостров пришла война, и первоначальный оптимизм испарился. Крым стал театром боевых действий, а его жители страдали не меньше, чем солдаты на передовой. Как только в море показались боевые корабли противника, проживавшие на побережье греки и русские собрали свои пожитки, а власти приступили к мобилизации имеющихся ресурсов[31]. Торговля на полуострове замерла, поскольку все дороги были забиты беженцами и армией. Солдаты занимали частные дома, а их командиры – административные здания. Лишь немногие зажиточные татары могли позволить себе покинуть Крым на время войны; у большинства просто не было денег на переезд. Так они оказались между двух огней, причем их скотину, рабочую силу и провизию пытались использовать обе воюющие стороны. В конечном счете, татары попали под подозрение русских: их обвинили в массовом пособничестве врагу.

По ходу подготовки к боевым действиям военные власти начали слежку за лицами, считавшимися опасными для государства. Первыми, однако, под подозрение попали не татары, а иностранцы и евреи. Например, в начале 1854 года российские власти задержали подданного Османской империи, который легально проживал в Феодосии на протяжении восьми лет. Его обвинили в распространении вредоносных слухов и клевете на российское правительство, после чего он умер в тюремной больнице[32]. Несколько англичан, живших и работавших в Крыму, также были арестованы. Одним из них оказался Томас Аптон, знаменитый архитектор, создавший на полуострове несколько известных сооружений. Его единственной виной была национальность; тем не менее в феврале 1855 года его выслали за пределы Крыма, а все его бумаги были конфискованы и переведены с английского на русский. В конечном счете власти не нашли в них ничего предосудительного и после подписания Парижского трактата в 1856 году ему позволили вернуться к семье[33].

Помимо иностранных граждан, власти следили за евреями. Государство предоставило им право торговать в прифронтовой зоне, поскольку торговцы снабжали русских солдат тем, что власти не могли им предоставить: одеждой, сигаретами, бритвами. Однако в большинстве своем эти люди, торговавшие на линии фронта, были не местными, крымскими, жителями (крымчаками или караимами), а польскими евреями, которым требовалось особое разрешение на ведение торговли в Крыму. Тех, кто не сумел обзавестись необходимыми документами, подвергали аресту и высылке[34]. На фоне общей обеспокоенности несанкционированным пересечением границы несколько случаев привлекли особое внимание российских властей. Например, в сентябре 1854 года губернатор Тавриды получил из канцелярии губернатора Новороссии описание двух «выявленных шпионов», оба они были евреями. Послание содержало имена, информацию о контактах, описание внешности. Так, один из них был высоким и смуглым, с темными волосами и голубыми глазами и безбородым. В ответ на просьбу о содействии власти Крыма начали собственный розыск, но не нашли никого, кто подходил бы под такое описание[35].

В этих ранних случаях отразился первоначальный подход империи к противодействию шпионажу. Когда началась война, у властей не было готовой программы по поимке шпионов. Главной стратегией оставалось выявление иностранных граждан и евреев из западных областей, у которых отсутствовали необходимые документы. Деятельность властей мотивировалась общей ксенофобией, а сбор сведений соответствовал практике, сложившейся в Третьем отделении. По замечанию Сквайра, начиная с 1830-х годов основной задачей Третьего отделения была слежка за поляками, евреями западных областей и путешествующими по России иностранцами[36]. На первом этапе войны, с 1853-го по начало 1854 года, основные жандармские сети были раскинуты довольно далеко от крымского фронта, а власти не слишком интересовались татарами. В качестве особой группы татары попали под подозрение только в сентябре 1854-го, после того, как союзники высадились в Евпатории.

К тому времени Меншиков имел под своим началом 38 тысяч солдат и 18 тысяч матросов, дислоцированных на юго-западе полуострова, а также еще 12 тысяч солдат на востоке, в районе Керчи и Феодосии[37]. С точки зрения жителей полуострова, это число абсолютно не соответствовало ситуации. Когда союзники высаживались в Евпатории, Россия не смогла организовать оборону города, а Симферополь, административный центр Крыма, защищал лишь один батальон. Соответственно, в первую неделю сентября среди обитателей Крыма началась паника: в Симферополь хлынули многочисленные беженцы из Евпатории, среди которых были крепостные, колонисты и татары. Беженцы принесли с собой слухи о тысячах вражеских солдат, разбивших лагерь вдоль берега, и невероятном числе кораблей. По воспоминаниям симферопольского чиновника времен вторжения, под влиянием новостей с фронта и рассказов беженцев «многие жители потеряли голову и не знали, что предпринять; другие стали поспешно готовиться к немедленному выезду из Крыма. […] Со страху они начали поговаривать о том, что союзники двинутся прямо на Симферополь, остававшийся без войска». Особо напуганы были женщины, поскольку их «беспрерывные опасения» и мысли о «диверсиях» были связаны с «неистовством турок и англичан… мужчин, вовсе от природы не робких»[38].

Через несколько дней после высадки в Евпатории и захвата близлежащих деревень союзники разгромили царские войска в битве при реке Альме. Примерно месяц спустя состоялась битва при Балаклаве, известная благодаря атаке британской бригады легкой кавалерии; очевидцы тогда сообщали, что по дороге между Бахчисараем и Балаклавой потоки беженцев «двигались, как лава»[39]. Беженцы продолжали покидать побережье, и к ноябрю, когда состоялась битва при Инкермане, расположенный в центре полуострова бахчисарайский Успенский монастырь стал местом, куда стекались беженцы из Севастополя, Евпатории, Балаклавы и окрестных деревень. Его настоятель подчеркивал тогда серьезность ситуации, отмечая при этом: «Враги, подобно саранче, слетелись в Крым и разоряют его города, заставив жителей спасаться бегством. Не желая судить бегущих, я все же должен спросить: куда они бегут?»[40]

В течение осени 1854 года союзники закрепились на побережье полуострова, а русская армия терпела одно поражение за другим. Императорские войска стремительно отступали из прибрежных районов, сосредоточиваясь вокруг Севастополя. Расположенный всего в 25 километрах от вражеских позиций Симферополь, столица Крыма, оставался без защиты: к ужасу местных жителей, русская армия находилась в 70 километрах от города, в Севастополе[41]. Как пишет Михно, бывший в Симферополе после сентябрьской высадки союзников, «от наших войск не было вестей»[42]. Позднее Меншиков отправил солдат на защиту Симферополя, но это было сделано слишком поздно, и дух местных жителей уже был поколеблен. Его попытки защитить гражданских лиц в других частях полуострова также оказались тщетными[43]. Поскольку регулярная армия отходила к Севастополю, для поддержания порядка во внутренних районах полуострова Меншиков привлек донских и яицких казаков. Они прибыли в Крым с севера, через Симферополь. Итог этого маневра был известен заранее: помня о конфликтах столетней давности, казаки и не думали защищать крымских татар[44].

В разгар паники, вызванной десантом союзников, в Евпаторию прибыл представитель некогда правившей в Крыму татарской династии Месуд-Гирей. Когда Крым был включен в состав России, большинство представителей этого клана бежали в Османскую империю. В первой половине XIX столетия Гиреи служили в турецкой администрации на Балканском полуострове, а также в турецкой армии. В различные периоды в Османской империи из эмигрировавших крымских татар создавались пехотные и кавалерийские части. Крымские татары сражались под турецким флагом против русских в наполеоновских войнах, в русско-турецкой войне 1828–1829 годов, в начале Крымской войны. Сам Месуд-Гирей обосновался в Варне; именно там он уговорил союзников подключить его к подготовке татарского восстания в Крыму и к попыткам убедить татар оказать поддержку иностранному вторжению[45].

Сойдя на берег в Евпатории, Гирей встретился с местными татарами и заручился их поддержкой[46]. Татары снабжали союзников лошадьми и телегами, помогали им переправляться с кораблей на берег. Позже от Евпатории до Перекопа прокатилась волна татарских восстаний. Инсургенты перекрывали дороги, ведущие в города, и брали в заложники российских чиновников[47]. Уже 8 сентября союзники отправили Гирея назад на Балканы, посчитав его миссию выполненной[48]. Более того, его отблагодарили за усердие: после войны он получил от французов почетную медаль Иностранного легиона.

Под влиянием татарской вылазки в Евпатории по полуострову начали стремительно распространяться различные слухи. Многие видели в конфликте с Османской империей религиозный подтекст. Архиепископ Херсонской и Таврической епархии, чья резиденция находилась в Одессе, незамедлительно обратился к Синоду, написав, что Крым пребывает «в смятении» из-за «чрезвычайных условий войны» и «мятежных выступлений татар»[49]. Иерарх просил Синод разрешить ему посещение линии фронта; в конечном счете, он выехал в Феодосию, Бахчисарай, Карасубазар и Геническ, чтобы благословить населенные пункты, находящиеся в наибольшей опасности. Его крымские проповеди, разошедшиеся в печатном виде по всей России, изображали борьбу с Османской империей и западными державами как религиозный конфликт. Он называл войну «бранью священной», которая ведется «не за мирские выгоды, а за святость и честь Креста Христова»[50]. Он также видел в Крымской войне кульминацию судьбы России и исполнения ею христианского долга. У России, по его словам, есть «великое и святое призвание – быть защитницей веры Православной», сражаться «за освобождение от невыносимого ига мусульманского единоверных и единоплеменных собратий наших»[51]. За проповеди и общественную деятельность в годы войны Иннокентий был увенчан многочисленными наградами, к которым его представляли высокопоставленные военные: Остен-Сакен, Горчаков, Меншиков[52].

Пока видный иерей рассуждал о религиозной подоплеке конфликта, крымские татары в большинстве своем всеми силами старались дистанцироваться от беспорядков в Евпатории, Перекопе и Феодосии[53]. К примеру, 6 октября 1854 года Таврическое магометанское духовное собрание подготовило резолюцию, осуждавшую мятежников.

«До сведения нашего дошло, что из числа магометан, в Таврической губернии находящихся, принявших присягу Государю Императору России на верность подданства их, некоторые стали нарушать таковую и [...] многие якобы уже передались неприятелю, прибывшему в пределы России в город Евпаторию. Нарушение присяги строго воспрещается как российским, так равно и магометанским законами»[54].

После этого авторы предлагали пространный список жестких наказаний за предательство по исламскому праву, включая отрубание конечностей и смертную казнь. Таким образом, крымские муфтии выражали безоговорочную поддержку царю и армии и объявляли, что любой татарин, который окажется предателем, будет строго наказан.

Ногайские татары, проживавшие в северных районах Таврической губернии, в Приднепровье, а также вокруг Мелитополя и Бердянска, тоже выражали недовольство действиями татар Евпатории. В петиции, подготовленной неделю спустя, они клялись в преданности царю:

«Находясь более 70 лет под скипетром Великих Государей России, ногайцы чувствуют себя вполне счастливыми своим положением и желают доказать свою благодарность и признательность свою за благодетельные попечения правительства, а вместе с тем показать, сколь чужды они от тех неблагонамеренных и неблагодарных крымских татар, которые оказывали дружеское расположение врагам России»[55].

С этой целью они жертвовали императорской армии провиант, одежду, деньги. В заключение петиции говорилось о том, что «ногайцы не имели никакого сношения с крымскими неблагонамеренными татарами», и вновь указывалось на «верность их престолу и отечеству»[56].

Поначалу имперские власти отнеслись к этим обращениям вполне благосклонно. Бывший генерал-губернатор Тавриды Пестель, ставший на время войны военным губернатором, приняв документы, передал их князю Меншикову, который направил их царю. В свою очередь «Государь Император, по выслушивании отзывов от татар Крыма, выразил благодарность таврическому магометанскому духовенству и ногайскому племени… за верноподданнические их чувства»[57]. Веря в то, что мятеж малой группы людей не отражает настроений всего народа, Николай I согласился, чтобы Таврическое магометанское духовное собрание продолжило начатую деятельность, включая допросы татар, обвиненных в совершении преступлений. Впрочем, несмотря на поддержку со стороны царя, многие местные чиновники продолжали относиться ко всем татарам с подозрением.

После случая в Евпатории и до самого конца войны крымские власти постоянно отправляли вышестоящему начальству донесение за донесением, в которых сообщалось о татарах, сотрудничающих с врагом, передающих врагу сведения о дислокации российских войск, снабжающих врага запасами продовольствия. Ни один из этих докладов не имел доказательной базы. Они скорее представляли собой разрозненные собрания слухов и досужих обвинений, впервые появившихся на страницах одной немецкой газеты еще в апреле 1854 года, сдобренные рассуждениями о настроениях в татарской среде. Хотя некоторые источники и приписывают князю Меншикову намерение эвакуировать татар после высадки союзников в Евпатории, главным действующим лицом, отвечавшим за политику в отношении татарского населения и надзор над ним, был князь Николай Адлерберг, военный губернатор Симферополя и гражданский губернатор Таврической губернии[58]. До появления в Крыму в 1854 году Адлерберг долгое время состоял на государственной службе. В частности, он сражался в кампаниях на Кавказе и участвовал во вводе российских войск в Венгрию в 1849 году. В 1853-м были опубликованы его записки о путешествии по святым местам «Из Рима в Иерусалим»[59]. В ходе войны, осуществляя контроль в отношении властей полуострова, Адлерберг также организовывал и наблюдение за татарами.

Дело, возбужденное против татар Алушты, можно, по-видимому, считать вполне типичным в плане и опасений, которые испытывали российские власти, и используемых ими способов сбора информации, и факторов, подталкивавших их к арестам подозреваемых. В марте 1855 года татарка, в документах фигурирующая как «Айша», передала командиру Греческого батальона информацию о подрывной деятельности татар из ее деревни[60]. Сперва она сообщила офицеру, что татары, живущие в окрестностях Алушты, тайно собираются по ночам, обсуждая встречу французских кораблей. По ее словам, татары были убеждены, что французы вот-вот высадятся в районе Алушты. Айша назвала греку имена злоумышленников и встретилась с его начальством. Руководствуясь исключительно ее бездоказательным заявлением, власти арестовали десять мужчин-татар.

15 июля Айша выдвинула еще одно обвинение, на этот раз против своих родственников, живших в небольшой деревеньке неподалеку[61]. Она заявила, что их посетили четверо татар из Ялты, которые сообщили, что французы высадятся через 15–20 дней. По ее словам, те же самые четверо татар (их имена она назвала) вместе со своими семьями прячутся в лесу, появляясь в Алуште раз в несколько дней, чтобы добыть себе продовольствие и собрать сведения о русских военных[62]. Обвинения Айши дошли до высших властей Крыма, и, хотя никаких подтверждений этим сведениям не было, все названные ею люди были арестованы.

Число сообщений о татарах, общающихся с врагом, нарастало. 28 сентября 1855 года некий окружной чиновник сообщал, что крымские татары «посетили вражеских командиров, поздравляли их, дарили им подарки и целовали руки». Он также жаловался, что селяне передавали захватчикам коров, овец, цыплят, табак, фрукты. Кроме того, татары якобы рассказали французам, где именно в Ялте расположено казначейство, а также, где хранятся запасы провианта, расположены церкви и иные важные объекты. В донесениях излагались слухи о готовящемся мятеже татар против русских, хотя в деревнях, как утверждалось, пока говорили, что «время еще не пришло»[63].

Даже когда война подходила к концу, число обвинений в отношении татар не сокращалось[64]. Так, 6 февраля 1856 года властям поступила очередная информация о предполагаемых шпионах. В доносе татары из Мисхора, Маркура, Симферополя и Токтара обвинялись в том, что они, скрываясь у подножья гор в Байдарской долине, несколько раз пробирались в лагеря русских войск, чтобы информировать французов об их местоположении. Посещение ими лагерей выступало единственным доказательством того, что они шпионили в пользу неприятеля[65].

В основном обвинения, выдвигаемые против татар, сводились к тому, что они информировали врага о расположении русских войск, а также церквей, которые союзники неоднократно грабили[66]. Адлерберг был убежден, что татары имели обширную сеть информаторов, которая раскинулась от Бердянска до Евпатории, и передавали информацию по своим тайным каналам. Он также опасался всеобщего восстания татар в России. Кроме того, российские власти были убеждены, что татары снабжают интервентов скотом, капустой, сеном и другими необходимыми вещами. Все документы, содержавшие подобные сведения, составлялись русскими, которые, проигрывая, чувствовали себя осажденными со всех сторон. Российские чиновники, готовившие эти отчеты, безусловно, верили в их правдивость. И все же их предположения едва ли могли содержать правду. Большинство крымских татар были неграмотными и нищими. Трудно представить, что они были способны создать шпионскую сеть или добровольно отдавать кому-то скотину и еду, в которых сами отчаянно нуждались. По некоторым источникам, татары неоднократно обращались к российским властям с просьбой защитить их от наступающих врагов, опустошавших сельские районы. Но власти не пришли или не смогли прийти им на помощь.

Ранее упоминавшийся житель Симферополя Николай Михно, который сам говорил на языке крымских татар, поскольку его вырастили слуги-татары, предполагал, что отсутствие со стороны русских каких-либо препятствий к высадке союзников делало татарское население легкой мишенью для англо-французской пропаганды. После высадки союзные войска издали прокламацию, в которой «приглашали их [татар] присоединиться к туркам и совокупно действовать со своими единоверцами, обещая им по окончании кампании различные вознаграждения». Михно замечает, что лишь «немногие из туземцев […] перешли на неприятельскую сторону», а поскольку все деревни западного побережья Крыма были оккупированы, местным жителям «волею-неволею» и «по необходимости» приходилось исполнять приказы союзного командования[67]. Некий дворянин, обратившийся к Адлербергу, защищал татар своего поместья, подозреваемых в пособничестве врагу. По его заявлению, татары, вопреки выдвинутому обвинению, не передавали французам сена и капусты – наоборот, отказываясь делать это, они стали жертвами безжалостного вымогательства[68].

Но голосов в поддержку татар было мало, а подозрительность и притеснения сохранялись до конца войны. Адлерберг предпринимал против татар самые разнообразные меры. Он предписывал тайным осведомителям следить за ними, часто вызывал их на допросы и всячески запугивал. В некоторых, наиболее вопиющих, случаях, он высылал татар в Курск; так, среди первых, приговоренных к высылке, оказались татары, которых обвинили в измене по доносу Айши. По имеющимся у нас данным, в совокупности около 100 татар были высланы в Курск и еще 49 в Екатеринослав[69]. Вместе с тем главными свидетельствами политики Адлерберга, которые сохранились до наших дней, стали материалы нетипичных и прецедентных дел, ведение которых потребовало от властей большого объема бумажной работы. В одну из таких историй попали четверо татарских мальчиков.

22 июня 1855 года четверо мальчиков, ни один из которых не был старше шестнадцати лет, были взяты военными на допрос, поскольку они, как предполагалось, побывали на боевом корабле противника. На допросе мальчики заявляли о своей невиновности, утверждая, что они покинули дом только для того, чтобы продать казаку лошадь. Несмотря на их показания, власти заключили детей под стражу. Позже следователь, занимавшийся этим делом, получил письма с положительными характеристиками мальчиков; среди поручителей были татарский окружной голова и татарская княжна. С учетом того, что за мальчиков заступились представители татарской элиты, дело было передано генералу Горчакову, который, сменив князя Меншикова, стал в феврале 1855 года новым командующим российскими войсками в Крыму. В августе того же года он распорядился, чтобы всех четверых отпустили из-за недостаточности доказательств. Но в январе 1856 года дело все еще не было закрыто, поскольку в трехмесячный период между началом расследования и приказом Горчакова о его прекращении подростков успели выслать в Курск. 16 января военный губернатор Курска сообщал, что двое детей уже были отправлены назад в Симферополь в сентябре 1855 года, и пообещал без промедлений отправить домой третьего. Четвертый мальчик, по его словам, умер, еще находясь под арестом в Перекопе[70].

Несколько «татарских» дел дошли даже до царя. Руководство жандармерии возвращало такие дела крымским властям, поручая им сбор дополнительной информации. Неудивительно, что это производило сумятицу и конфликт интересов. Например, в декабре 1855 года жандармы получили сведения о том, что в Крыму уже несколько месяцев находятся французские шпионы. Местной администрации и полиции было сделано внушение в связи с тем, что они недобросовестно выполняют свои прямые обязанности. В январе 1856 года граф Адлерберг весьма гневно ответил на эти претензии, указав, что крымская администрация вынуждена исполнять любые распоряжения военного командования, а в Феодосии, Евпатории и Ялте все заботы чиновников обусловлены ходом военной кампании. К сказанному он добавлял, что окружная полиция не несет ответственности за сбои в системе слежки, поскольку перегружена обязанностями, возложенными на нее в связи с войной. Ответ Адлерберга показывает, до какой степени столичные чиновники были далеки от проблем линии фронта, а также сколь серьезно изменилась работа местной администрации в связи с войной[71]. В том же докладе Адлерберг настаивает, что татары представляют бóльшую угрозу для безопасности России, чем вражеские шпионы. Он сетует на трудности секретной работы среди «злонамеренных людей, потакающих врагу». Причем иногда, по его словам, этим «вредителям» действительно удается ускользнуть от государственного надзора, поскольку они слишком многочисленны[72].

Отношение Адлерберга к татарам было чрезвычайно суровым, так как он считал их самой серьезной угрозой для проводимых в Крыму военных операций. Представляя свою позицию генералу Горчакову, он предложил решение, которое можно считать пугающей прелюдией к действиям советского режима в ходе Второй мировой войны: массовую депортацию[73]. Барон Врангель, командовавший морскими силами в районе Перекопа, ранее уже настаивал на депортации всех татар, находящихся под надзором властей. По его мнению, независимо от доказанности вины татар, вызывающих подозрения, необходимо принудительно высылать. Адлерберг соглашался с Врангелем; по его оценкам, нет никаких сомнений в том, что татары передают врагу информацию о русских войсках. Практический опыт, утверждал он, свидетельствует о том, что повсюду, где появляется враг, сразу же находятся изменники среди татар. Поэтому, собственно, одной только высылки подозрительных лиц будет недостаточно. Любого татарина, обнаруженного в запретной зоне, нужно объявлять изменником, приговаривать к смерти и расстреливать. Татар южного побережья Крыма, по предложению Адлерберга, следовало депортировать поголовно и без исключений; в качестве места высылки очень подходит Курск. Для того чтобы поддержать производительность крымских поместий, на смену татарам нужно прислать русских крестьян[74]. План Адлерберга не был принят, но все же очень существенно, что проект всеобщей депортации был выдвинут столь высокопоставленным представителем царской администрации.

Несмотря на суровость рекомендаций Адлерберга, они не были воплощены в реальную политику. Скорее Адлерберг реагировал на тревожащую его местную ситуацию в режиме ad hoc, не согласовывая своих идей с другими представителями русской бюрократии. В архивах нет никаких сведений о позиции царя Николая после того, как он в октябре 1854 года принял клятву верности от мусульман Крыма. Генерал Горчаков, который, в отличие от царя, непосредственно находился в зоне военных действий, не одобрял обращения Адлерберга с татарами и неоднократно требовал от него и от прочих официальных лиц прекратить антитатарскую деятельность. Ознакомившись с несколькими дошедшими до него делами, Горчаков писал Адлербергу, что тому необходимо положить конец слежке за татарами и их арестам, а также прочим действиям, основанным на доносах, поскольку от всего этого «больше вреда, чем пользы»[75]. Когда власти Перекопа решили создать особый судебный комитет, занимающийся делами о коллаборационизме татар, Горчаков настоял на том, чтобы на заседаниях присутствовал назначенный им наблюдатель. Вскоре после получения первых отчетов этого наблюдателя комитет был расформирован. 7 мая 1856 года во все округа Таврической губернии поступила телеграмма, в которой Горчаков потребовал прекратить всякую деятельность военных комиссий и комитетов, связанную с коллаборационизмом, и предписывал в кратчайшие сроки освободить из-под стражи всех татар[76].

Освобождение татарских узников было постоянной линией, которую проводил Горчаков. Одним из дел, получивших наиболее полное документальное закрепление, стало дело Саида Чилиби, переводчика, работавшего в суде. Власти считали, что этот человек шпионил в пользу противника и неоднократно встречался с его агентами. В Ялте он якобы показал врагу, где хранится провиант, и «давал советы, как лучше навредить [России]». Переводчика также обвиняли в контактах с вражескими агентами в Одессе и в содействии передаче неприятелю нескольких сотен голов крупного и мелкого рогатого скота, приобретенных у жителей деревень южного берега Крыма. Дело было открыто в сентябре 1854 года и прошло несколько инстанций, прежде чем оказалось на столе у недавно назначенного Горчакова. Главнокомандующий распорядился передать рассмотрение этого дела в инстанции, находившиеся в подчинении у Таврического магометанского духовного собрания. Он верил в татарские институты и в их способность справедливо во всем разобраться. Собрание провело собственное расследование и признало Чилиби невиновным. Однако Адлерберг, отказавшись признать это решение, продолжал держать переводчика в тюрьме. В конце концов, вновь обратившийся к этому делу в апреле 1855 года Горчаков приказал Адлербергу освободить заключенного, «поскольку против него нет достаточных доказательств»[77].

Еще одним делом, в котором Горчаков встал на защиту татар, стало дело, возбужденное по доносу той же Айши. Как уже отмечалось, на основании ее обвинений десять татар были арестованы и в мае 1855 года высланы в Курск. В их числе оказались двое глав татарских округов и прочие представители татарской знати. Горчаков получил прошение от племянника одного из заключенных Абдури Манчикова, который служил в русской армии в звании капитана. В петиции утверждалось, что арестованные невиновны, а здоровье одного из них, семидесятилетнего мужчины, не выдержит пребывания в тюрьме. Получив документ, Горчаков вмешался в рассмотрение дела и добился освобождения пяти человек. Он написал Адлербергу, что проситель Манчиков «состоит на русской службе» и потому достоин доверия и уважения. Вскоре все обвиняемые оказались на свободе. После войны российские власти официально признали, что этих людей осудили по ложному обвинению. Впрочем, вернувшись в родные места в июле 1858 года, они обнаружили, что им негде жить, поскольку власти Ялтинского округа перераспределили их земли[78].

Конфликты между Горчаковым и Адлербергом показывают, насколько глубокими были расхождения царских чиновников по вопросу о татарской лояльности. Они также позволяют предположить, что многие высокопоставленные представители власти, включая Николая I и Горчакова, не поддерживали гонений на татар. Непонятно однако, что помешало Горчакову предпринять дальнейшие действия в их защиту. Конечно, он был полностью занят обороной Севастополя, а массовую миграцию татар после завершения войны вряд ли можно было предвидеть. К сентябрю 1855 года Горчаков «разрывался» между намерением Александра II продолжать войну и своими частными контактами с французским дипломатом Морни, в ходе которых обсуждались перспективы мира. К тому же, возглавляя все вооруженные силы юга России, он не мог следить за повседневными делами низовых чиновников. Административная субординация предоставляла Адлербергу широкие полномочия в отношении гражданского управления, и поэтому до Горчакова дошли только несколько исключительных «татарских» дел[79].

По мере того, как война затягивалась, татары все больше ощущали безвыходность своего положения: на них одновременно давили русская контрразведка, казаки-мародеры и голодные войска союзников. С осени 1854-го и до весны 1855 года они начали малыми группами покидать Крым. Первыми это заметили окружные чиновники. 30 июня 1855 года служащий администрации Симферополя сообщил Адлербергу, что один из видных представителей татарской знати и 13 членов его семьи, забрав все имущество, «ушли к врагу [в Османскую империю]»[80]. По свидетельствам очевидцев, этот человек приглашал и других жителей своей деревни присоединиться к нему, но на тот момент желающих не нашлось. Некоторое время спустя, в декабре 1855 года, 46 мужчин и 50 женщин бросили свои жилища в деревне Кучук-Кой. В населенном пункте остались только один старик и четыре старухи. Отвечая на расспросы ялтинских властей, эти люди сказали, что не знают, что случилось, поскольку их односельчане ушли глубокой ночью[81]. Первые случаи ухода вызвали некоторое беспокойство у местных чиновников, но отнюдь не подготовили их к массовому исходу, начавшемуся после войны.

22 апреля 4,5 тысячи татар отплыли из Балаклавы в Константинополь. Объясняя это событие, канцелярия генерал-губернатора Малороссии сообщала, что турецкое правительство тайно предложило крымским татарам перебраться в Турцию. Массовый характер бегства настолько встревожил местные власти, что они обратились к царю с вопросом, надлежит ли им чинить препятствия подобным акциям в будущем. Александр II, получивший трон после кончины Николая I в марте 1855 года, ответил, что не видит причин удерживать татар от переезда, добавив, что избавить полуостров от злонамеренных людей будет даже полезно[82]. Заявление царя было передано во все округа Крыма, включая и те, которые в наибольшей степени были затронуты боевыми действиями – Перекоп, Ялту, Феодосию и Евпаторию[83].

Генерал-губернатор Новороссии, граф Строганов, черствый бюрократ, сменивший просвещенного князя Воронцова, восприняв слова государя буквально, сообщил крымским властям, что «Его Императорское Величество указало на необходимость освободить полуостров от этого зловредного народа»[84]. Таким образом, произошедшая в конце войны смена режима обернулась официальным одобрением и поощрением российскими властями массового отъезда коренного населения Крыма. Строганов, который прежде считал исход крымских татар «полезным» или «желательным», теперь рассматривал его в качестве «необходимости». Государство в тот период максимально четко артикулировало свой курс на официальное поощрение эмиграции татарского населения.

Поначалу, однако, русские чиновники, способные подтолкнуть татар к отъезду, не могли открыто действовать в этом направлении из-за ограничений, предусмотренных Парижским мирным договором[85]. Согласно статье 5 этого документа, все воюющие стороны были обязаны «даровать полное прощение тем из их подданных, которые оказались виновными в каком-либо продолжении военных действий в соучастии с неприятелем». Далее в договоре говорилось, что «все воюющие стороны даруют полное прощение подданным, которые во время войны оставались в службе другой из воевавших держав»[86]. Эти положения были включены в договор, чтобы защитить не только татар, но также болгар и греков Османской империи, которые во время войны активно поддерживали русских. Кроме того, были еще и восточные христиане, которые оказались бездомными после того, как Бессарабия отошла от России к Османской империи. Эта группа включала русских поселенцев, а также молдаван, болгар и греков[87].

В 1856 году российские власти впервые испытали на себе действие договора, когда попробовали вести переговоры о статусе репатриантов, возвращавшихся в Крым для того, чтобы либо воссоединиться с оставленными здесь семьями, либо же, напротив, забрать в Османскую империю оставшихся родственников. Российские власти сразу дали понять, что они не рады ни тем ни другим. Сначала власти Крыма рассматривали татарских эмигрантов как предателей и пытались наказывать репатриантов тюремным заключением или сибирской ссылкой. Некоторые подобные дела ушли на самый высокий, губернский, уровень. Принимая во внимание ограничения, налагаемые Парижским договором, Строганов предложил интересное решение: по его мнению, татары, путешествовавшие в другие страны без надлежащих отметок в паспортах, были нарушителями внутрироссийского законодательства. Таким образом, ссылаясь на одну из статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, он предлагал лишать таких татар гражданских прав и отправлять в Сибирь[88]. Иначе говоря, к 1856 году российское правительство считало всех татар, уехавших незаконно, то есть не проштамповавших свои паспорта, изменниками. Разумеется, тех, кто воспользовался легальными каналами пересечения границы, власти тоже не оставляли в покое, но правовых оснований для уголовного преследования этой категории татар у чиновников не было.

По ходу событий дело репатриантов попало к князю Горчакову, который снова оказался вовлеченным в решение татарской проблемы. Он сравнил их печальную участь с бедственным положением османских болгар и османских греков. Многие из этих людей, рассуждал он, хотели бы вернуться в родные места, которые после войны отошли к Османской империи. По мнению Горчакова, отношение к крымским татарам, желающим вернуться в Россию, как к преступникам может дать турецким властям основание аналогичным образом относиться к грекам и болгарам, которые в ходе войны перешли под российское подданство, но теперь хотят вернуться домой[89]. Впоследствии Горчаков убедил крымские власти не мешать возвращению татар и осмотрительно относиться к любым вопросам, касающимся татарского населения[90]. В июле 1856 года администрация Ялты направила Адлербергу списки татар, которые покинули Крым, и списки тех, кто потом вернулся домой. Всего в списках были 593 эмигранта и 21 репатриант. Это неточная цифра, поскольку указывались только главы домохозяйств[91]. Иначе говоря, список характеризует только первую фазу послевоенной эмиграции крымско-татарского населения[92].

После окончания войны Крым напоминал гигантское кладбище. По имеющимся на сегодня данным, на полуострове погибли 95 тысяч французских, 22 тысячи британских и 475 тысяч российских солдат[93]. Некоторые источники сообщают о том, что в одном только Севастополе расстались с жизнью 100 тысяч человек. Масштабное смертоубийство, вызванное войной и болезнями, дополнялось полнейшим опустошением городов полуострова. В результате бомбардировок Севастополь был разрушен до основания. Другие города и поселения, например, Ялта, Евпатория и Балаклава, подверглись разграблению солдатами обеих воюющих армий. Жители побережья в массовом порядке оставили свои дома. Так, Феодосия, если не принимать в расчет находившийся там крупный военный госпиталь, больше напоминала пустыню, нежели город[94].

Во второй половине десятилетия в Крыму шел медленный, трудный, болезненный процесс восстановления[95]. После состоявшегося летом 1856 года возвращения оккупированных союзниками территорий под контроль российской администрации началась тяжелая и напряженная работа по очистке полуострова и приведению его в довоенное состояние. В Евпатории, например, властям приходилось избавляться от двухлетних залежей мусора, оставленного 100 тысячами людей, и куч навоза, произведенного 2 тысячами лошадей[96]. По мере реконструкции городов в них начали возвращаться прежние жители. Большинство из них столкнулось с ужасающей бедностью. Многие лишились не только домов, которые были разграблены и сожжены врагом, но и средств к существованию. Урожай погиб, скот был вырезан, фабрики остались без машин, а торговые корабли подверглись конфискации, разграблению или разрушению.

Крымская война повлияла на полуостров и в религиозном отношении, поскольку повлекла за собой новую программу христианизации. Перед войной генерал-губернатор Новороссии и наместник Кавказа, князь Воронцов, активно противился распространению христианских учреждений в Крыму. Он неоднократно блокировал усилия по утверждению на полуострове собственной церковной иерархии, опасаясь, что это может породить в головах местного населения опасные и беспочвенные представления о том, будто правительство намерено заставить их оставить ислам и перейти в православие[97]. Но, несмотря на колебания Воронцова, архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Борисов) сделал христианизацию Крыма своей главной заботой. Его одолевала идея обращения в христианство татар, поскольку, по его мнению, от этого зависела стабильность Крыма. Их переход в христианство, писал он великому князю Константину в 1852 году, является «делом первой важности – не только в отношении к церкви, но и к государству, по сознанию самих губернаторов таврических»[98]. К концу войны христианство окончательно укрепилось на полуострове, где появилось много новых церквей, монастырей и была учреждена своя епархия[99].

В то время как христианизация Крыма отметила серьезный сдвиг в местной политике, разорение татарского населения стало наиболее печальным последствием войны. Многие современники видели в двусмысленном положении татар во время войны пролог последовавшего затем упадка. Англичанин, побывавший в Крыму в 1855 году, писал:

«Татары – стремительно исчезающий народ, их снижающаяся численность усугубляется исчерпанием духовных сил. Этот грустный факт определяется их положением как покоренного народа, лишенного собственной территории, социальной и политической значимости и страдающего от притеснений чиновников. С болью думаю о том, какими бедствиями для них обернется нынешняя война»[100].

В этом фрагменте татары представлены жертвами имперского завоевания. Причины упадка видятся не столько в злонамеренном пренебрежении со стороны властей, сколько в последствиях имперской экспансии, которые могут проявляться в любых покоренных землях: это потеря территории, утрата политической автономии, корыстолюбие местного начальства. Сходные перспективы открывались каждому европейскому или российскому наблюдателю, знавшему о положении крымских татар. В частности, один из них в 1840-е годы писал о том, что «с уверенностью предвидит… полное исчезновение [крымских татар] в более или менее обозримом будущем»[101].

Когда война подходила к концу, российские власти предложили татарам очень скудную компенсацию за их разоренные дома, уничтоженные стада и погубленные урожаи. Подобное возмещение не только не могло покрыть убытки, но и не позволяло татарам продержаться до налаживания мирной жизни[102]. Миграция, начавшаяся в 1855 году, неуклонно продолжалась. К 1860 году число эмигрировавших татар превысило 100 тысяч. В 1867-м, когда российские власти, которые вели статистику на основании полицейских отчетов, убедились в том, что эмиграция прекратилась, Крым навсегда покинули 104 211 мужчин и 88 149 женщин[103]. После них остались 784 опустевшие деревни и 457 брошенных мечетей[104].

Одновременно с появлением христианских институтов в Крым (как и на Кавказ) стало прибывать новое христианское население. Бывшие татарские деревни начали занимать другие люди, среди которых были не только русские, но и греки, болгары, немцы, чехи, эстонцы и другие. В 330 деревнях российское правительство разместило беженцев из Бессарабии, утраченной вследствие войны. Многочисленные болгары, спасавшиеся от преследований в Османской империи, основали несколько колоний, заняв 41 татарскую деревню[105]. Татары же, напротив, селились в местах, оставленных болгарами[106]. Ни тем ни другим не было удобно на новых местах, но это уже другая история[107].

В статье о насилии государств по отношению к проживающим на его территории народам Марк Мазовер призывает более четко «разобраться в том, что подобное насилие означает для государства и как может меняться та роль, которую в разные времена играют в нем различные государственные органы и учреждения»[108]. Государственная политика в отношении татар в годы Крымской войны реализовалась в деятельности множества чиновников, имевших различные взгляды. Петербургские власти почти не интересовались этим вопросом и мало что знали о трудностях, с которыми сталкивалось гражданское население Крыма в военную пору. Они редко вмешивались в решение вопросов, касающихся татар. Тем не менее властные решения в отношении татар не появлялись из ниоткуда. Местное чиновничество работало в нестабильных условиях войны, характеризующихся насилием в прифронтовых зонах и нарастающей религиозной напряженностью. На выработку политического курса влияли и международные договоренности, как, например, Парижский договор, содержавший положения, направленные на защиту православных беженцев. Война и создаваемый ею культурный фон ощутимо и разносторонне влияли на государственную политику, что вело к несистематическим и непоследовательным попыткам разрешения татарской проблемы. Поэтому в данной ситуации использование понятия централизованного государства, принимающего однонаправленные решения в отношении населения приграничных территорий, просто неприменимо. Российское государство не имело заранее обдуманных планов, предполагающих депортацию или насильственную миграцию.

Из сказанного следует, что нам нужны более глубокие знания о переселениях народов и в особенности о случаях миграции, имевших место во время войны и происходивших без предварительной организации и планирования. Эпизод, описанный в данной статье, наиболее близок к «ненасильственной миграции», по классификации Павла Поляна. По его словам, насильственные миграции делятся на несколько подвидов, среди которых миграции, которые явно и целенаправленно стимулируются насилием, и миграции, осуществляемые посредством «механизмов косвенного воздействия», когда «отсутствует решение или распоряжение верховной власти»:

«Наличие должностного лица, отдающего четкий приказ о переселении, вовсе не обязательно. Людей могут поставить в такое положение, когда они сами и по собственной воле примут решение, необходимое властям»[109].

Но даже такое объяснение, где внимание акцентируется на том факте, что вынужденная миграция не всегда предполагает наличие явно выраженной вины государства, в полном объеме отражает сложную природу властных отношений времен Крымской войны, высокий уровень неопределенности, выражавшийся в разбросе взглядов чиновников на одну и ту же проблему, случайности военного времени.

150-летие Крымской войны создает прекрасную возможность для переосмысления ее сложной истории, причем инициаторами этого процесса выступают сами татары[110]. В 2003 году годовщина начала Крымской войны широко отмечалась в Крыму; самые торжественные мероприятия проходили 10 сентября, в официальный день памяти погибших при обороне Севастополя. В пышных церемониях у военных мемориалов приняли участие депутаты парламента, представители Русской православной церкви, гости из других государств, в частности, из Великобритании. Но крымские татары подозрительным образом отсутствовали. Причины их отсутствия разъяснил Ибрагим Абдуллаев в своей статье «Отголоски колониальной войны». Он задается вопросом, который составляет саму основу переосмысления событий 1853–1856 годов: «Какую победу отмечают на солдатских кладбищах?»[111]. По мнению автора, речь идет не о победе союзников над Россией, а о победе России над крымскими татарами[112]. Соответственно, рекомендация Адлерберга депортировать татар выступает мрачным предзнаменованием грядущей советской политики в отношении татар, реализованной во время Второй мировой войны. Связь между переселением татар в XIX веке и депортацией 1944 года прослеживает и другой крымский исследователь, утверждающий, что Сталин преуспел в воплощении «вековой мечты царизма»[113]. Учитывая потерю автономии, земли, прав, а также многочисленные миграции, выпавшие на долю татар в царский период, трудно избежать истолкования депортации как неизбежного следствия имперской политики. Тем не менее не стоит относиться к депортации татар как к какому-то типично российскому проекту. Не будем забывать, что, несмотря на ужасное обращение со стороны властей, которому татары подверглись во время Крымской войны, Адлерберг так и не смог депортировать их, поскольку другие русские чиновники удержали его от этого шага.

Анализ официальных позиций по вопросу о крымских татарах в Крымскую войну, в том числе выраженных Русской православной церковью и Таврическим магометанским духовным собранием, позволяет сделать целый ряд важных выводов. Прежде всего: имперское государство было сложносоставным образованием, официальные представители которого могли иметь диаметрально противоположные взгляды на одну и ту же проблему. Далее, решения, принимаемые на местном уровне, могли влиять на политику даже более существенно, чем указания из центра. Наконец, чиновники в своей деятельности были вынуждены учитывать условия военного времени, а также изменения в культурном и религиозном контекстах. Что касается вопроса о связи между XX веком и предшествующими столетиями, то можно заметить, что, несмотря на фундаментальные различия двух явлений – сталинской депортации и преследований татар в Крымскую войну, – и в советской, и в имперской России нужды людей всегда имели второстепенное значение по отношению к нуждам государства. Хотя крымские татары в период Крымской войны избежали насильственного переселения, высокопоставленные представители власти всерьез размышляли об их поголовной высылке. Наконец, данное исследование открывает новый аспект Крымской войны, о котором говорят не слишком часто. История войны есть нечто большее, чем баланс сил европейских держав, военно-техническое превосходство или стратегии на поле битвы. Крымская война кардинальным образом изменила культурный ландшафт полуострова, оставив после себя наследие, которое тяготит здешнее население и по сей день.

Перевод с английского Екатерины Захаровой

[1] Перевод выполнен по: Kozelsky M. Casualties of Conflict: Crimean Tatars during the Crimean War // Slavic Review. 2008. Vol. 67. № 4. P. 866–891.

[2] Обсуждение того, как религиозность Николая I влияла на конфликт вокруг «Святых мест», приведший к войне, см.: Goldfrank D. The Holy Sepulcher and the Origin of Crimean War // Lohr E., Poe M. (Eds.). The Military and Society in Russia, 1450–1917. London, 2002. P. 491–505. О восприятии Александром II Крымской войны как священной см.: Mosse W. How Russia Made Peace September 1855 to April 1856 // Cambridge Historical Journal. 1955. Vol. 11. № 3. P. 300–301 (см. перевод данной статьи в этом номере «НЗ». – Примеч. ред.). Анализ того, как пропагандировалась священная война, см. в работах: Norris S. A War of Images: Russian Popular Prints, Wartime Culture, and National Identity, 1812–1945. DeKalb, 2006. P. 63–66, 80–106; Robson R. Solovki: The Story of Russia Told through Its Most Remarkable Islands. New Haven, 2004. P. 155–169; Kozelsky M. Christianizing Crimea: Church Scholarship, «Russian Athos» and Religious Patriotism of the Crimean War. PhD diss. University of Rochester, 2004.

[3] О статистике миграций и альтернативных подходах к ней см.: Ханацкий К.В. Памятная книга Таврической губернии, изданная таврическим губернским статистическим комитетом. Симферополь, 1867. С. 416–436; Маркевич А. Переселения крымских татар в Турцию в связи с движением населения в Крыму // Известия Академии наук СССР. Отделение гуманитарных наук. 1928. Т. 1. С. 375–405; 1929. Т. 2. С. 1–16; Fisher A. Emigration of Muslims from the Russian Empire in the Years after the Crimean War // Jahrbücher für Geshichte Osteuropas. 1987. Bd. 35. № 3. S. 356–371.

[4] Уиллис Брукс и Роберт Крюс отмечают, что Крымская война стала поворотным пунктом в имперской политике по отношению к мусульманам. См.: Brooks W. Russia’s Conquest and Pacification of the Caucasus: Relocation Becomes a Pogrom in the Post-Crimean War Period // Nationalities Papers. 1995. № 4. P. 682–683; Crews R. For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. Cambridge, Mass., 2006. P. 300–311.

[5] В статьях по данной теме высказываются различные взгляды на причины миграции 1860-х годов. При этом в большинстве материалов сама война почти не затрагивается, а архивные источники не привлекаются. См.: Fischer A. Op. cit.; Williams B. Hijra and Forced Migration from Nineteenth-Century Russia to the Ottoman Empire // Cahiers du monde Russe. 2000. Vol. 41. № 1. P. 79–108; Pinson M. Demographic Welfare – An Aspect of Ottoman and Russian Policy, 1854–1866. Cambridge, Mass., 1970; см. также обзор, сделанный в книге: Бекирова Г. Крым и крымские татары, XIX–XX века. М., 2005. С. 11–13.

[6] В европейской дипломатической истории бытует мнение, будто Крымской войне посвящен значительный пласт литературы. В отношении России, однако, это не совсем верно, поскольку в российской перспективе это событие рассматривалось только в двух англоязычных работах. См.: Goldfrank D. The Origins of the Crimean War. New York, 1994; Curtiss J. Russia’s Crimean War. Durham, 1979. Единственной серьезной монографией о Крыме времен войны остается написанная столетие назад книга Арсения Маркевича: Маркевич А. Таврическая губерния во время Крымской войны по архивным материалам [1905]. Симферополь, 1994.

[7] Историки потратили немало сил, пытаясь должным образом описать и разграничить такие понятия, как «геноцид», «этническая чистка» и «вынужденная миграция». Подробнее об этой терминологической дискуссии см., в частности: Naimark N. Fires of Hatred: Ethnic Cleansing in Twentieth-Century Europe. Cambridge, Mass., 2001. P. 2–5; Béla Várdy S., Tooley H., Huzar Várdy A. (Eds.). Ethnic Cleansing in Twentieth-Century Europe. Boulder, 2003. P. 2–6; Martin T. The Origins of Soviet Ethnic Cleansing // Journal of Modern History. 1998. Vol. 70. № 1. P. 813–861.

[8] Как писал недавно Роберт Крюс: «Приверженность царского правительства к управлению посредством религиозных практик и институтов, а также склонность к политической поддержке православия, позволяла государству реже обращаться к насилию и чаще достигать консенсуса, нежели историки предполагали ранее» (Crews R. Op. cit. P. 8).

[9] См.: Werth P. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance, and Confessional Politics in Russia’s Volga-Kama Region, 1827–1905. Ithaca, 2002; Breyfogle N. Heretics and Colonizers: Forging Russia’s Empire in South Caucasus. Ithaca, 2005; Jersild A. Orientalism and Empire: North Caucasus Mountain Peoples and the Georgian Frontier, 1845–1917. Montreal, 2002; Gerachi R., Khodarkovsky M. Of Religion and Empire: Missions, Conversion, and Tolerance in Tsarists Russia. Ithaca, 2001; Skinner B. The Irreparable Church Schism: Russian Orthodox Identity and Its Historical Encounter with Catholicism // Ransel D., Shalcross B. (Eds.). Polish Encounters, Russian Identity. Bloomington, 2001. P. 20–36; Weeks T. Nation and State in Late Imperial Russia: Nationalism and Russification on the Western Frontier, 1863–1914. DeKalb, 1996.

[10] О литературе, посвященной соотношению религии и национальной идентичности в Крыму после включения полуострова в состав Российской империи и в предвоенные годы, см.: Kozelsky M. Op. cit. О юридическом статусе, правах и привилегиях татар см.: O’Neil K. Between Subversion and Submission: The Integration of the Crimean Khanate in the Russian Empire, 1783–1853. PhD diss. Harvard University, 2006.

[11] См.: Carmichael C. «Neither Serbs, Nor Turks, Neither Water Nor Wine, but Odious Renegades»: The Ethnic Cleansing of Slav Muslims and Its Role in Serbian and Montenegrin Discourses since 1800 // Béla Várdy S., Tooley H., Huzar Várdy A. (Eds.). Op. cit. P. 113–132.

[12] Gatrell P. A Whole Empire Walking: Refugees in Russia during World War I. Bloomington, 1999; Baron N., Gatrell P. (Eds.). Homelands: War, Population and Statehood in Eastern Europe and Russia, 1918–1924. London, 2004.

[13] Idem. War Population Displacement and State Formation in the Russian Borderlands, 1914–1924 // Baron N., Gatrell P. (Eds.). Op. cit. P. 12.

[14] В частности, Павел Полян различает насильственные и ненасильственные миграции, приводя соответствующие примеры: Polian P. Against Their Will: The History and Geography of Forces Migrations in the USSR. Budapest, 2004. P. 43–47. Богатый обзор литературы по геноциду, этническим чисткам и вынужденным миграциям, включая анализ ее недостатков, представлен в статье: Mazower M. Violence and the State in the Twentieth Century // American Historical Review. 2002. Vol. 106. № 4. P. 1158–1178.

[15] На одном конце спектра в этой когорте мы можем расположить Эрика Хобсбаума, который пишет: «Жестокость, с которой осуществлялись еврейские погромы, не идет ни в какое сравнение с той жестокостью, которую увидело следующее поколение». На другом конце – Дэвид Голдхаген, чье неоднозначное исследование низового антисемитизма рассматривает Холокост как неизбежное воплощение идей, сложившихся еще в ХIХ веке. См.: Hobsbaum E. Age of Extremes: A History of the World, 1914–1991. New York, 1996. P. 120; Goldhagen D. Hitler’s Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust. New York, 1996. Эндрю Белл-Фиалкофф начинает свое оригинальное исследование этнических чисток с древней Ассирии (Bell-Fialkoff A. Ethnic Cleansing. New York, 1996). См. также: Kershaw I. War and Political Violence in Twentieth-Century Europe // Contemporary European History. 2005. Vol. 14. № 1. P. 107–123; Naimark N. Op. cit.

[16] Kershaw I. Op. cit. P. 108.

[17] См. обстоятельный комментарий Стивена Смита к статье Иена Кершоу: Smith S. Comments to Kershow // Contemporary European History. 2005. Vol. 14. № 1. P.124–130.

[18] По мнению Амира Вайнера, политика СССР по отношению к собственному населению складывалась под влиянием уникальных «исторических предрассудков». Это мнение в целом признается в литературе, посвященной депортациям, но глубокому анализу оно не подвергалось. Концепция Вайнера представлена в статье: Weiner A. Nothing but Certainty // Slavic Review. 2002. Vol. 61. № 1. P. 46. Более подробный анализ советских депортаций см. в работах: Conquest R. The Nation Killers: The Soviet Deportations of Nationalities. New York, 1970; Kreindler I. The Soviet Deported Nationalities: A Summary and an Update // Soviet Studies. 1986. Vol. 38. № 3. P. 387–405; Gelb M. An Early Soviet Ethnic Deportation: The Far-Eastern Koreans // Russian Review. 1993. Vol. 54. № 3. P. 389–412; Бугай Н.Ф. Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию». Москва, 1995; Martin T. Op. cit.; Polian P. Op. cit.

[19] Fisher A. Op. cit.; Brooks W. Op. cit.

[20]О связи между обменами населением в ходе Крымской войны и переселением народов на Ближнем Востоке и Балканах см.: Fisher A. Op. cit.; Williams B. Op. cit. P. 79–108. Марк Пинсон в свою очередь сосредоточивается на обменах населением между Российской и Османской империями после Крымской войны: Pinson M. Op. cit.

[21] Fisher A. Op. cit. P. 362.

[22] См.: Государственный архив Автономной Республики Крым (ГААРК). Ф. 26. Оп. 4. Дополнительную информацию по делам, инициированным против крымских татар, можно найти в собрании микрофильмированных документов, находящемся в Российском государственном военно-историческом архиве в Москве (РГВИА) и опубликованном по-английски: The Crimean (Eastern) War, 1853–1856. Woodbridge, 2004.

[23] Немногочисленные англоязычные публикации, посвященные материалам тайных служб николаевской эпохи, писались несколько десятилетий назад без привлечения архивных источников и без какой-либо привязки к Крымской войне. См., например: Monas S. The Third Section: Police and Security in Russia under Nicholas I. Cambridge, Mass., 1961; Squire P. The Third Department: The Establishment and Practices of the Political Police in Russia of Nicholas I. London, 1968. Впрочем, русскоязычные публикации по данной теме тоже не касаются Крымской войны. См., например: Чукарев А.Г. Тайная полиция России, 1825–1855 гг. М., 2005. Анализ политики безопасности, формировавшейся после кончины Николая I, см.: Daly J. Autocracy under Siege: Security Police and Opposition in Russia, 1866–1905. DeKalb, 1998; а также другие работы этого автора.

[24] Holquist P. «Information is the Alpha and Omega of Our Work»: Bolshevik Surveillance in the Pan-European Context // Journal of Modern History. 1997. Vol. 69. № 3. P. 416. Другие авторы также отмечали бездоказательность выдвигаемых властями обвинений. По оценкам Сквайра, около 90% добровольных доносов, поступавших в Третье отделение, были ложными; Джеффри Бёрдс обнаружил, что крестьяне использовали доносительство для того, чтобы контролировать социальную ситуацию в собственных деревнях. См.: Squire P. Op. cit. P. 195; Burds J. A Culture of Denunciation: Peasant Labor Migration and Religious Anathematization in Rural Russia, 1860–1905 // Journal of Modern History. 1996. Vol. 68. № 4. P. 786–818.

[25] Высочайший Манифест от 20 октября 1853 года об объявлении войны Порте // Материалы для истории крымской войны и обороны Севастополя. Сборник, издаваемый комитетом по устройству севастопольского музея: В 5 т. / Под ред. Н. Дубровина. СПб., 1871–1874. Т. 1. С. 129–131.

[26] Там же. Т. 1. С. 129.

[27] Государственный архив Одесской области (ГАОО). Ф. 1. Оп. 172. Д. 69. Л. 1.

[28] Маркевич А. Таврическая губерния во время Крымской войны по архивным материалам. С. 8–9.

[29] Там же. С. 9–10.

[30] Воззвание таврического муфтия Сеид Джелиль-эфенди ко всему мусульманскому духовенству и народу, в Таврической губернии обитающим // Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Т. 1. С. 252.

[31] Маркевич А. Таврическая губерния во время Крымской войны по архивным материалам. С. 12.

[32] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1715. Л. 1–3.

[33] Там же. Д. 1452. Л. 1–26.

[34] Там же. Д. 1497. Л. 1–51.

[35] Там же. Д. 1448. Л. 1–2; Д. 1446.

[36] Squire P. Op. cit. P. 215–223.

[37] Baumgart W. The Crimean War: 1853–1856. London, 1999. P. 116.

[38] Михно Н. Из записок чиновника о Крымской войне // Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Т. 3. С. 7.

[39] Письмо отца-настоятеля Николая архиепископу Иннокентию от 16 октября 1854 года (Российская национальная библиотека (РНБ). Ф. 313. Д. 44. Л. 72).

[40] Письмо отца-настоятеля Николая архиепископу Иннокентию от 24 сентября 1854 года (РНБ. Ф. 313. Д. 44. Л. 54).

[41] Михно Н. Указ. соч. С. 38.

[42] Там же. С. 39.

[43] Выдающийся российский историк Крымской войны Евгений Тарле напрямую обвиняет князя Меншикова в том, что тот не справился с подготовкой полуострова к высадке союзников (см.: Тарле Е.В. Крымская война. М., 2003. С. 104–105).

[44] Возгрин В.Е. Исторические судьбы крымских татар. М., 1992. С. 324–330. Имеются многочисленные архивные документы, свидетельствующие о столкновениях между казаками и татарами во время войны. Об обвинении татар в сожжении раненого казака см.: ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1694. Л. 1–2.

[45] См.: Кырымлы Х. О крымско-татарских войсках в составе османской армии в период Крымской войны // Голос Крыма. 2007. 31 октября. С. 7.

[46] Там же.

[47] См.: Широкоряд А.В. Русско-турецкие войны: 1676–1918. М., 2000. С. 453–454.

[48] Кырымлы Х. Указ. соч. С. 7.

[49] Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 135. Д. 1729. Л. 1.

[50] Архиепископ Иннокентий. Слово при посещении паствы, Карасубазарский собор, 17 сентября 1854 // Он же. Сочинения Иннокентия, Архиепископа Херсонского и Таврического: В 11 т. СПб., 1908. Т. 2. С. 239.

[51] Он же. Слово по случаю нашествия иноплеменников, Александро-Невский собор, 15 сентября 1854 // Там же. Т. 2. С. 229–230.

[52] РГИА. Ф. 796. Оп. 137. Д. 408. Л. 2–3.

[53] См. также анекдотическое обоснование религиозной природы конфликта: Три рассказа одесского протоиерея А.А. Соловьева, в передаче А.И. Рубановского // Херсонские епархиальные ведомости. 1904. № 9 (приложение). С. 265.

[54] Постановление Таврического магометанского духовного правления от 6 октября // Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Т. 4. С. 17–18.

[55] Прошение депутатов ногайского племени от 12 октября // Там же. Т. 4. С. 18–19.

[56] Там же.

[57] Там же. Т. 4. С. 20.

[58] Адлерберг сохранил свой пост и после того, как Меншиков был освобожден от своих обязанностей в Крыму. См.: Маркевич А. Переселения крымских татар в Турцию в связи с движением населения в Крыму. С. 393; Вольфсон В.М. Эмиграция крымских татар в 1860 г. // Исторические записки. 1940. № 9. С. 187.

[59] См.: Адлерберг, граф Николай Владимирович // Русский биографический словарь. Нью-Йорк, 1962. Т. 1. С. 78.

[60] Греки, служившие в Балаклавском батальоне, были потомками греков, участвовавших в русско-турецких войнах при Екатерине II. В конце XVIII и в первой половине XIX века они участвовали в различных военных операциях, включая подавление сопротивления татар после присоединения Крыма к Российской империи. См.: Балаклава // Новороссийский календарь на 1846. Одесса, 1845. С. 338–342; Габриэлян О.А., Ефимов С.А., Гарубин В.Г. Крымские репатрианты: депортация, возвращение и обустройство. Симферополь, 1998.

[61] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1472. Точное число дел, связанных с обвинениями татар и рассмотренных в годы войны, нам неизвестно. Очевидно, однако, что Айша была не единственным информатором (Там же. Д. 1456).

[62] Там же. Д. 1472.

[63] Там же. Д. 1449. Л. 13–14.

[64] Там же. Д. 1685; Д. 1673. Л. 1–7.

[65] Там же. Д. 1644.

[66] О разорении церквей во время войны см.: Kozelsky M. Op. cit.; о важности этой темы в военной пропаганде см.: Norris S. Op. cit.

[67] Михно Н. Указ. соч. С. 5, 9.

[68] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1587.

[69] Широкоряд А.В. Указ. соч. С. 453–456.

[70] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1493. Л. 1, 16, 29.

[71] Там же. Д. 1638. Л. 1–2.

[72] Там же.

[73] Там же. Д. 1522. Л. 12.

[74] Там же.

[75] Там же. Д. 1495. Л. 4–5.

[76] Там же. Д. 1673. Л. 1–7; Д. 1685. Л. 1.

[77] Там же. Д. 1449. Л. 6–29.

[78] Там же. Д. 1472. Л. 1–28.

[79] Mosse W. Op. cit. P. 304. (Автор допускает неточность: в переписке с французским дипломатом состоял не главнокомандующий Михаил Горчаков, а его двоюродный брат Александр Горчаков, посол России в Вене и будущий министр иностранных дел. – Примеч. ред.).

[80] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1495. Л. 11.

[81] Там же. Д. 1579. Л. 4.

[82] Там же. Д. 1605. Л. 1.

[83] Там же.

[84] Там же. Д. 1685. Л. 65. Хотя татары и при Воронцове чувствовали себя не слишком уютно, он все же был довольно терпимым чиновником и часто вступался за них. Но, будучи в начале войны весьма пожилым человеком, Воронцов оставил свой пост в 1855 году (см.: Rhinelander A. Prince Michael Vorontsov: Viceroy to the Tsar. Montreal, 1990).

[85] Насколько мне известно, единственная монография о Парижском договоре принадлежит перу немецкого специалиста по Крымской войне Винфрида Баумгарта. В ней однако не затрагивается вопрос о беженцах, исключительно важный в ходе мирных переговоров и в послевоенный период. См.: Baumgart W. The Peace of Paris, 1856. Studies in War, Diplomacy, and Peacemaking. Oxford, 1981.

[86] Цит. по: Трактат, заключенный в Париже 18 (30) марта 1856 // Тарле Е. Указ. соч.

[87] Носкова Н. Крымские болгары в XIV – начале XX в.: история и культура. Симферополь, 2002. С. 36–37.

[88] ГААРК. Ф. 26. Оп. 4. Д. 1685. Л. 65.

[89] Там же. Л. 83–84.

[90] Там же.

[91] Там же. Д. 1585. Л. 14–19.

[92] Meyer J. Immigration, Return, and the Politics of Citizenship: Russian Muslims in the Ottoman Empire, 1860–1914 // International Journal of Middle Eastern Studies. 2007. Vol. 39. P. 15–32.

[93] Baumgart W. Op. cit. P. 215–216; Curtiss J. Op. cit. P. 470.

[94] РГИА. Ф. 796. Оп. 138. Д. 647. Л. 7.

[95] Маркевич А. Таврическая губерния во время Крымской войны по архивным материалам. С. 214–217.

[96] Там же. С. 218.

[97] РНБ. Ф. 313. Д. 42. Л. 129.

[98] Архиепископ Иннокентий Великому князю Константину Николаевичу, Одесса, 20 июня 1852 // Русская старина. 1879. Т. 25. С. 368–369.

[99] ГАОО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 1790. Л. 8. При Екатерине II в Крыму был православный епископ, обслуживавший греков, живших на полуострове еще до его вхождения в состав Российской империи, но в самом конце XVIII века эта должность была упразднена.

[100] Milner T. The Crimea, Its Ancient and Modern History: The Khans, the Sultans, and the Czars. With Notices of Its Scenery and Population. London, 1855. P. 367.

[101] Hommaire de Hell H. Travels in the Steppes of the Caspian Sea, the Crimea and the Caucasus. London, 1847. P. 423; см. размышления россиянина на ту же тему: Тотлебен Е. О выселении татар из Крыма в 1860 году // Русская старина. 1893. Т. 78. С. 531–550.

[102] См.: Левицкий Г.П. Переселение татар из Крыма в Турцию // Вестник Европы. 1882. № 5. С. 606–608.

[103] Выселение татар из Таврической губернии // Памятная книга. Симферополь, 1867. С. 416–433.

[104] Абдуллаев И. Поступь крестоносцев в Крыму // Голос Крыма. 2000. 24 ноября. С. 4.

[105] Выселение татар из Таврической губернии. С. 416–433.

[106] Переезд татар в Османскую империю обернулся настоящим бедствием. Как отмечают историки, за десять месяцев поздней стадии переселения из России татары с такой интенсивностью умирали от холеры и малярии, что из 1500 переезжающих семей выжили только 600. Татары неоднократно обращались к российским властям с просьбами разрешить им вернуться, но получали невразумительные ответы (Вольфсон В.М. Указ. соч. С. 190–191).

[107] Об этом писали многие авторы, например, Марк Пинсон и Кемаль Карпат. См.: Pinson M. Op. cit.; Pinson M. Ottoman Colonization of the Crimean Tatars in Bulgaria, 1854-1862. Proceedings of the Seventh Congress of the Türk Tarih Kurumu. Ankara, 1970; Pinson M. Russian Policy and the Immigration of Crimean Tatars to the Ottomans Empire, 1854–1862 // Guney Dogu Avrupa Arastirmalari Dergisi. 1972. P. 37–55; 1973/1974. P. 101–114; Karpat K.Ottoman Population, 1830–1914: Demographic and Social Characteristics. Madison, 1985.

[108] Mazower M. Op. cit. P. 1160.

[109] Polian P. Op. cit. P. 46.

[110] Izmirli I. Regionalism and the Crimean Tatar Political Factor in the 2004 Ukrainian Presidential Election // Journal of Central Asia and Caucasus. 2006. Vol. 1. № 1. P. 138–152; Idem. Return to the Golden Cradle: An Overview of Post-Return Dynamics and Resettlement Angst among of Crimean Tatars // Buckley C., Ruble B. (Eds.). Migration, Homeland, and Belonging in Eurasia. Baltimore, 2008.

[111] Абдуллаев И. Отголоски колониальной войны // Голос Крыма. 2003. 17 октября. № 7. Я выражаю признательность Кемалю Гафарову, который обратил мое внимание на прекрасные работы Абдуллаева.

[112] Статьи о войне охватывают широкий спектр тем; например, см.: Кырымлы Х. Указ. соч.; Абдуллаева Г. Крымские татары в Крымской войне 1853–1856 // Advet. 2005. 15 февраля. № 2(354); Абдуллаев И. Поступь крестоносцев в Крыму.

[113] Гайворонский А. Вековая мечта царизма // Полуостров. 2003. 16 мая. № 15; см. также: Кутиев Р. Исторические аспекты депортации крымскотатарского народа / Голос Крыма. 2004. 14 мая.

: Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Россия > Армия, полиция > magazines.gorky.media, 25 июня 2016 > № 1901058

Евгений Зеленев

Крымская война как хронокультурный вызов

Евгений Ильич Зеленев (р. 1955) – историк-арабист, руководитель Департамента востоковедения и африканистики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург).

[1]

В современном мире строительство лучшего будущего для себя возможно лишь в том случае, если одновременно обеспечивается лучшее будущее для всех. Применительно к отдельному государству нарушение этого правила ведет к политическому краху, поскольку геополитическому эгоизму отдельных стран противостоит логика хронокультурного развития человечества в целом. Крымская война 1853–1856 годов стала едва ли не первым тому историческим подтверждением.

Геополитика vs. хронокультура

Важнейшей особенностью Крымской войны стал ее мультиимперский характер. Методы «новой имперской истории»[2], примененные к анализу организации имперского пространства основных участников Крымской войны в лице Британской, Российской, Османской и Французской империй, а также пассивно вовлеченных в конфликт Австро-Венгрии и Пруссии, позволяют оценить это событие как важный этап конкуренции имперских интересов на Балканах, в бассейне Черного моря и на Кавказе. Среди прочего война обнаружила противоборство двух имперских моделей, морской и континентальной, ставшее существенной геополитической характеристикой межимперских противоречий, а также продемонстрировала готовность участников конфликта осуществлять имперское моделирование пространства в зонах «неопределенного суверенитета»[3].

Разумеется, геополитический смысл Крымской войны этим не исчерпывается, но остальные геополитические проблемы, включая, скажем, проблему статуса «святых мест» или политико-правового положения православного населения Османской империи, имели второстепенное значение, хотя и подавались общественному мнению заинтересованных стран как главные. При этом указанные темы широко использовались в предвоенной дипломатической схватке, когда британская дипломатия, манипулируя султаном Абдул-Меджидом I и играя на чувствительном для России «христианском вопросе», уверенно вела дело к столкновению двух стран, еще недавно считавшихся союзниками[4].

Великобритания не стремилась к скорейшему окончанию войны путем нанесения максимального урона противнику, что подтверждается ее поведением в единственном регионе, где между российскими и британскими владениями существовала сухопутная граница, а позиции России в военном отношении были особенно уязвимы – на Аляске. По соглашению, заключенному между русской Российско-американской компанией и английской Компанией Гудзонова залива, Аляска и западная часть Канады объявлялись на время войны нейтральными территориями. Британское правительство одобрило заключение этого соглашения 22 марта 1854 года, то есть практически одновременно с объявлением войны России, состоявшимся 27 марта 1854 года, – при условии, что оно будет касаться только территориальных владений и не распространится на открытое море[5]. Карл Маркс, занимавший в крымскую эпопею яростную антироссийскую позицию, сетовал, что Великобритания ведет войну с Россией «понарошку», не желая всерьез ее сокрушения[6]. В этом смысле финал войны, унесшей жизни более 400 тысяч человек, был весьма показательным. Перед отбытием из Крыма англо-французское командование устроило на мысе Херсонес военный парад в честь главнокомандующего русской армии и грандиозный торжественный прием для 50 тысяч французских, 30 тысяч английских войск и… русского командования. По существу война никем не была проиграна или выиграна; ее просто прекратили, а вчерашние враги сразу стали друзьями. Удивительная история! Отчасти дело объясняется тем, что наряду с геополитическим подтекстом в Крымской войне, как никогда прежде, проявился принципиально новый, хронокультурный, смысл войны[7], когда борьба шла не за пространство, а за время, необходимое для достижения определенных политических, экономических, социальных и культурных целей, которые ставили перед собой противоборствующие стороны.

Масштабы войны поражают: она велась в бассейнах трех из четырех мировых океанов, кроме Индийского, и поддерживалась ресурсами крупнейших государств своего времени. Только формальный нейтралитет Австро-Венгрии и Пруссии не позволяет назвать Крымскую войну Первой мировой[8]. Россия войну проиграла, но не была разгромлена. Парижский мирный договор 18 марта 1856 года лишал Россию права иметь флот в Черном море, выводил из-под русской опеки православных христиан Османской империи, ограничивал российское военное присутствие в Дунайских княжествах и на Аландских островах в Балтийском море. Наряду с этим в обмен на Карс России возвращался Севастополь, за который без малого год шла кровопролитная борьба между воюющими сторонами, и все другие города Крыма в придачу. После завершения боевых действий на них не нашлось претендентов, поскольку Россия и без того ушла с первых позиций в геополитическом рейтинге стран Европы, что и было на деле целью войны для западной коалиции.

В настоящей статье я намереваюсь исследовать феномен Крымской войны с позиции фундаментальной коллизии эпохи – столкновения геополитических интересов империй и миросистемных интересов финансовых элит. Для решения этой задачи необходимо: 1) исследовать столкновение геополитических и хронокультурных интересов на материале конкретного исторического события; 2) выявить хронокультурную составляющую конфликта, имевшую финансово-экономический подтекст; 3) на примере Крымской войны рассмотреть долгосрочные геополитические последствия межимперских противоречий. Основной исследовательский вопрос для меня звучит так: может ли понятие «хронокультура» играть роль исследовательского инструмента в историческом анализе?

Роль Египта в Крымской войне

Уже в начале войны русские обратили внимание на довольно странный факт: «турецкие» пехотинцы и кавалеристы, участвовавшие в сражениях в районе Евпатории и на Инкерманских высотах, а также в боях на Дунае, в основном говорили между собой по-арабски, причем на особом – египетском – диалекте. Для русского командования неожиданностью стало то, что переводчики, владевшие турецким, ничего не могли добиться от пленных «турок»: те просто не понимали по-турецки. Этими таинственными «турками» оказались египтяне. Сам факт участия Египта в войне на стороне Османов довольно примечателен: дело в том, что, входя формально в состав Османской империи в качестве автономного округа с 1517 года, Египет к середине XIX века приобрел устойчивую репутацию беспокойной и даже мятежной провинции. Произошло это прежде всего благодаря политику и реформатору Мухаммаду Али (1769(?)–1849), находившемуся у власти с 1805-го по 1848 год[9].

Военно-политические успехи Мухаммада Али были столь феноменальны, что вызывали опасения в Лондоне, Санкт-Петербурге, Париже, Берлине и Вене. Дважды, в 1832-м и 1839 году, его армия оказывалась на подступах к Стамбулу и могла им овладеть, но оба раза на защиту султана вставали европейцы: в первый раз Россия, а во второй раз Великобритания. В 1840 году уже на дипломатическом фронте Египет, формально находясь в составе Османской империи, столкнулся с коалицией Англии, Австрии, Пруссии и России, которая, спасая османского султана, как теперь принято говорить, принудила Египет к миру. Современник тогда остроумно заметил, что европейцы не желали, чтобы во главе Османской империи вместо парадного тюрбана появилась настоящая голова[10]. В итоге на Египет были распространены условия англо-турецкого договора 1838 года, дополненные султанским вердиктом от 1 июня 1841 года, которым впредь предстояло подчиняться всем египетским правителям.

Ограничения касались численности египетской армии, которая в мирное время не должна была превышать 18 тысяч человек, а в войну могла увеличиваться только по требованию Стамбула; египетское военное судостроение полностью прекращалось и могло возобновиться также только с согласия османского султана. После смерти Мухаммада Али у власти в Египте до 1854 года находился его внук Аббас-Хильми I, которому и предстояло выполнять эти и другие требования султанского фирмана 1841 года. Родственники Аббаса, недовольные проводимой им проанглийской политикой, интриговали в Стамбуле, добиваясь его отстранения от власти. В такой обстановке, постоянно опасаясь смещения и даже убийства, Аббас, вопреки наложенным ограничениям, негласно начал наращивать численность египетской армии, которая уже к 1853 году достигла 100 тысяч человек. Эта цифра в пять раз превышала ограничения, предусмотренные султанским фирманом[11].

Османский султан Абдул-Меджид I, пребывавший у власти с 1839-го по 1861 год, в преддверии войны не хотел иметь в тылу враждебную египетскую армию и поэтому пошел на маневр: он предложил Аббас-Хильми I принять участие в войне против России. В свою очередь Аббас, избегая конфликта с Портой, подчинился фирману султана и направил для участия в боевых действиях против русских контингент, значительно превышавший установленные ограничения, чем de facto их и дезавуировал. В состав египетских экспедиционных сил вошли 12 кораблей, вооруженных 642 пушками при 6850 моряках; 6 пехотных полков общей численностью в 15 704 человек, кавалерийский полк численностью в 1291 всадника, 12 артиллерийских батарей с 72 пушками и 2727 артиллеристами. Суммарная численность первоначального египетского экспедиционного пехотного корпуса вместе со штабными частями составила около 22 тысяч человек. Аббас устроил в Александрии смотр войскам, а затем они отправились морем в Стамбул, прибыв туда 14 августа 1853 года, то есть задолго до официального объявления Стамбулом войны, которое последовало 16 октября того же года[12]. За всем этим просматриваются усилия британской дипломатии. С началом войны на театр военных действий был отправлен еще один египетский корпус численностью в 10 тысяч человек. Наконец, третий корпус численностью в 8 тысяч человек высадился в районе Евпатории 14 апреля 1855 года. Подкрепления отправлялись и на Дунайский фронт. Всего во время Крымской войны вместе с военно-морскими силами и вспомогательными частями против России воевали в общей сложности свыше 50 тысяч египтян[13].

Основная часть египетских бойцов помогала войскам коалиции не в Крыму, а на Дунайском фронте, где они вели упорные бои с русскими войсками фельдмаршала Ивана Паскевича[14]. И в русских, и в европейских военных сводках их именовали «турками». Именно на Дунайском фронте, вместо легкой победы, за которой должен был последовать марш на Стамбул, русские войска увязли в затяжных позиционных боях. Решающую роль в этом сыграли модернизированные еще при Мухаммаде Али египетские части. После трагической смерти Аббаса I, павшего жертвой заговора[15], к власти в Египте пришел сын Мухаммада Али, ориентирующийся на Францию Саид-паша[16], который продолжил отправку войск в район боевых действий. Во время осады Севастополя египетско-турецкие силы вели бои в районе Евпатории, отразив русское наступление 17 февраля 1855 года[17]. И снова российские и европейские источники не дают никаких сведений о египтянах в составе османской армии, продолжая называть их «турками»[18]. На самом же деле в этих боях участвовали две египетские дивизии: 2-я, которой командовал Ибрахим-паша Абу Джабир, и 3-я под командованием Сулейман-паши аль-Арнаути[19]. К тому же времени относится и прибытие в Крым упомянутого выше третьего египетского корпуса, который сражался в районе Инкерманских высот. Кстати, на Кавказском фронте, где русские войска добились значительных успехов, египетских частей не было совсем.

Одна из особенностей Крымской войны заключалась в том, что, воюя на стороне Османской империи, египтяне на самом деле воевали против нее. Хронокультурный подход позволяет справиться с загадкой «крымской геополитической ловушки», в которую попала Россия: в антироссийскую коалицию 1853–1856 годов вступили не только друзья и союзники, но и непримиримые враги. Привлекая к военным операциям египтян, Османская империя руководствовалась преимущественно геополитическими соображениями, выгодными с тактической точки зрения, но бесперспективными и даже опасными в стратегической перспективе. Наибольший урон хронокультурный фактор нанес самой Османской империи, входившей в коалицию победителей. Дело в том, что за три года войны Османская империя истощила свои ресурсы, тогда как ее союзники по антироссийской коалиции, напротив, сумели сохранить и даже приумножить свой политический и финансовый капитал. В результате уже в 1858 году Стамбул объявил о банкротстве султанской казны, попав в полную долговую и политическую зависимость от недавних союзников – англичан и французов. Соответственно, дивиденды, извлеченные Великобританией и Францией из зависимого положения бывшего союзника, компенсировали их военные расходы в Крымской войне. Послевоенные события привели султана Абдул-Меджида I к глубокой депрессии: алкоголизм и разврат подорвали его здоровье, и в 1861 году он скончался от туберкулеза.

Ответ России на вызовы эпохи

Фактически Крымскую войну начала Россия, осуществив ввод своих войск в Дунайские княжества – Молдавию и Валахию. Инициатором вторжения был Николай I, на плечи которого легла ответственность за последствия этого шага. Исчерпав методы дипломатического воздействия на Россию, включая созыв международной конференции в Вене, Османская империя в октябре 1853 года объявила ей войну. В ноябре произошло Синопское сражение, которое было использовано Англией и Францией как повод для объявления войны России. Узнав о поражении турок у Синопа, британский посол в Стамбуле Чарльз Стрэтфорд-Каннинг радостно воскликнул: «Слава богу! Это война». То было достойное продолжение фразы «лорда-поджигателя» Генри Пальмерстона: «Как трудно жить на свете, когда с Россией никто не воюет».

С геополитической точки зрения война с самого начала пошла нелогично. Неожиданно для России Великобритания решительно встала на сторону Османской империи. Парадоксальным выглядел и союз Луи Наполеона Бонапарта с англичанами – смертельными врагами его дяди Наполеона I. Союз Англии и Франции лишал Николая I почти всех шансов на победу в противостоянии с коалицией сильнейших государств мира. Недружественная позиция Австро-Венгрии и Пруссии довершала трагическую для России картину. Такой войны царь не хотел, а оказавшись втянутым в нее, был морально сломлен и 18 февраля 1855 года ушел из жизни. Рассказывали, что, почувствовав резкое ухудшение здоровья, Николай накрылся походной шинелью, позвал внука и, обратившись к нему со словами: «Учись умирать», впал в забытье[20].

Увы, время скрыло от нас многие хитросплетения беспощадной дипломатической битвы, которая, в конце концов, втянула Россию и слабеющую Османскую империю в непосильное для них противостояние. Ясно одно: наряду с очевидными причинами конфликта имелось еще что-то, подтолкнувшее султана к авантюре, лишь по счастливому случаю не завершившейся полным развалом его страны, но зато подготовившей ее будущее крушение. Этим недостающим звеном могла быть англо-российская экспедиция по демаркации границы между Османской империей и Ираном. С российской стороны она наряду с официальными задачами преследовала также и секретные цели, которые через английских дипломатов могли стать известными султану. Разумеется, это лишь гипотеза, не претендующая на раскрытие каких-либо «тайных пружин» истории. В то же время она опирается на исторические факты.

В начале XIX века обострились пограничные споры между Османской империей и Ираном, что привело к войне 1821–1823 годов, которая завершилась подписанием Эрзерумского мирного договора, не урегулировавшего, однако, всех территориальных претензий. 16 мая 1847 года было заключено второе Эрзерумское соглашение, которое наряду с прочим предусматривало создание смешанной международной комиссии по демаркации границы между Османской империей и Ираном от горы Арарат до Персидского залива. Когда комиссия была сформирована, в нее наряду с делегатами двух заинтересованных стран, Ирана и Османской империи, вошли также представители стран-посредниц – России и Англии. На практике комиссию составили четыре независимые команды экспертов, представлявшие свои страны и руководствовавшиеся собственными инструкциями. Российскую группу возглавлял комиссар-посредник Егор Чириков (1804–1862).

В декабре 1849 года объединенная комиссия отправилась вниз по реке Тигр, а после слияния Тигра и Евфрата по реке Шатт аль-Араб к Персидскому заливу, откуда ей предстояло начинать свою работу. Комиссия действовала до 1853 года, то есть фактически до начала Крымской войны. Экспедиция Чирикова получила, видимо, особые инструкции, выданные военным министром, князем Александром Чернышевым (1785–1857), и состоявшие в тщательном изучении возможных путей продвижения русской армии по османской территории в период войны. Обширные материалы военного, топографического, географического, этнографического и иного характера были доставлены в Санкт-Петербург. Систематизация их выразилась в составлении подробных карт маршрута, пролегающего от города Карс у подножья горы Арарат до побережья Персидского залива. Кроме того, были составлены около ста подробных планов местности с комментариями и пояснениями к каждому из них. Огромное количество материалов невоенного характера попало в архивы. Некоторые из них вошли в отчеты и были представлены в форме докладов в Российском географическом обществе. Уже позднее, в 1875 году, увидели свет извлечения из путевых заметок Егора Чирикова[21].

Обратим внимание на два обстоятельства. Во-первых, миссия Чирикова подготовила маршрут движения войск из Карса, который был взят русскими войсками в 1855 году, до побережья Персидского залива. Сам по себе этот маршрут интересен тем, что позволял, используя особенности местности и специфику местного кочевого населения, избежать крупных боестолкновений с противником вплоть до самого моря. Во-вторых, имелся еще один маршрут, разработанный Чириковым, который просто не мог входить в официальную часть заданий комиссии. Скорее всего сама экспедиция этим маршрутом не шла, но навела о нем подробные справки и составила примерный план следования по нему русских войск. В этом втором сценарии исходной точкой движения выступал иракский город Мешхед-и-Али (ныне Неджеф), а сам путь вел к Мекке – духовной столице ислама. Далее описывались следование из Мекки в Медину, а также возможные маршруты движения к Эр-Рияду, острову Бахрейн и городу Маскат, современной столице Султаната Оман[22].

Разработка этих маршрутов была вне официальной компетенции экспедиции, но в свете грядущей Крымской войны она обретает особый смысл. Речь, вероятно, шла о возможном броске русских войск от Карса на юг, к Неджефу, и далее караванными путями к Мекке и Медине. Исполнение этих планов могло иметь катастрофические последствия для Османской империи. Так или иначе, если такие планы и существовали, то они умерли вместе с Николаем I в 1855 году.

Выход из геополитического тупика

Косвенным последствием крымской баталии стало расширение сферы российских интересов в Центральной (Средней) Азии[23]. Теоретиком экспансии в этом регионе был Дмитрий Милютин (1816–1912), последний генерал-фельдмаршал в российской истории, военный министр и один из основателей российской школы геополитики[24]. Вступив в 1861 году в должность военного министра, он назвал присоединение Туркестана к России главной внешнеполитической задачей государства. По мнению Милютина, такой акт должен был стать реваншем за поражение в Крымской войне, обеспечивающим России выход к Индии, которая, являясь основой могущества Британской империи, была одновременно и ее ахиллесовой пятой. Судьбу Османской империи в рамках Восточного вопроса он предлагал решать радикально: сначала предстояло лишить это государство всех европейских владений, а затем создать Балканскую конфедерацию под покровительством Европы и присвоить Черноморским проливам нейтральный статус. Естественными союзниками России в этом начинании Милютин считал страны миросистемной периферии – Персию и Китай. Точку зрения Милютина категорически не разделял канцлер Российской империи, министр иностранных дел (1856–1882) Александр Горчаков, который всячески пытался поддерживать равновесие в Европе и с Европой.

В вопросе о приоритетах государственной внешней политики между двумя министерствами, военным и иностранных дел, не было согласия. Милютин писал:

«Наше Министерство иностранных дел с давних времен держалось в азиатской политике системы пассивного консерватизма. Заботясь более всего о поддержании дружбы с Англией, оно противилось всякому успеху в Средней Азии, дабы не возбуждать дипломатических запросов лондонского кабинета, ревностно следившего за каждым нашим шагом в степях»[25].

В то время как Горчаков умиротворял Европу идеями гармоничного сотрудничества, Милютин готовил завоевание Центральной Азии. Один мыслил геополитически, другой хронокультурно.

Планомерное завоевание Центральной Азии началось непосредственно после Крымской войны и шло с 1860-го по 1885 год. Россия захватила территорию площадью более 3,5 миллиона квадратных километров с населением свыше 7 миллионов человек, но это лишь количественные показатели. Впрочем, параллельно с этими приобретениями в 1867 году произошло отторжение от России Аляски (более 1,5 миллиона квадратных километров), что само по себе свидетельствует о нестабильности российского геополитического пространства и непоследовательности геополитического курса страны. Непосредственным следствием российской экспансии в Центральной Азии стала осторожная позиция Великобритании во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда русская армия вела наступление на Балканах. Казачьи полки в Мерве и Ташкенте представляли определенную угрозу для Англии, поскольку находились не слишком далеко от британских владений в Индии[26]. Такая ситуация вполне соответствовала планам Милютина, предполагавшим геополитический реванш за поражение в Крымской войне.

На самом деле непредсказуемая и агрессивная Россия пугала Запад, побуждая его искать средство противодействия ей, причем несимметричное. Самодержавная модель управления, способная в чрезвычайных обстоятельствах демонстрировать эффективность, на этапе закрепления успехов действовала неэффективно, продуцируя «отсталость». Российские умы, склонные к либерализму, видели это, но упорно верили в магию реформ по западному образцу – несмотря на то, что «отсталость» России была иного рода, чем, например, «отсталость» Германии по отношению к Англии. Отсталая Россия, копируя европейские формы, Западом не становилась, поскольку ускоренное развитие страны обеспечивалось не свободным трудом граждан, а рабскими формами принуждения и деспотизмом государства, как это повелось со времен Петра I и Екатерины II. В Крымскую войну на полях сражений столкнулись не две армии, а две модели развития: деспотическая и полуфеодальная, с одной стороны, и капиталистическая, основанная на частной инициативе, с другой. Строго говоря, война не выявила безусловного победителя, ни одна из сторон не подписала капитуляции, армии праздновали не победу, а окончание войны. Что же касается послевоенного геополитического прорыва России в Центральную Азию, то, во-первых, этому всерьез никто не препятствовал, а во-вторых, захватив новые территории, Россия не стала превращать их в эксплуатируемые колонии, но, вместо этого, взялась их «развивать». Тем самым последствия Крымской войны проросли в будущее. Напомним, что в советский период из пятнадцати республик СССР дотаций из Москвы не получали только три: собственно метрополия в лице РСФСР, а также богатые нефтью и газом Азербайджан и Туркмения.

Экономический аспект войны

14 ноября 1854 года ураган в Балаклавской бухте потопил один из самых современных по тем временам военных кораблей британского флота, парусно-винтовой фрегат «Принц» с ценным грузом на борту – жалованьем для 35 тысяч английских солдат и офицеров. Эти 200 тысяч фунтов стерлингов золотом так и не были найдены[27]. Но история «Принца» интересна не столько пропажей якобы имевшихся на его борту денег, сколько их происхождением. Потерянное золото принадлежало банковскому дому Ротшильдов, который занимался финансированием британских войск в Крыму[28]. Можно предположить, что речь шла об одном из этапов многоплановой операции, которая учитывала и финансовые интересы английских банкиров в России, и их планы на Ближнем Востоке, в частности в Палестине, где российский протекторат над православными жителями создавал трудности для еврейской колонизации[29], и текущие выгоды от ведения войны. Так или иначе, но после Крымской войны Россия получила от Ротшильдов первый в своей истории государственный заем и открыла свою финансовую систему для европейского торгового и финансового капитала.

Финансовое положение России после Крымской войны оказалось сложным, поскольку ей пришлось девальвировать рубль. Евгений Тарле в письме Корнею Чуковскому от 7 июля 1929 года приводит следующие данные: в 1861 году за золотые русские 10 рублей давали ассигнациями 20 рублей, а то и больше, курс колебался. Финансовые последствия поражения Россия смогла полностью ликвидировать только к концу XIX века, когда рубль вернул себе статус конвертируемой валюты. Причем золотой империал 1897 года составлял 15 рублей, но весил столько же, сколько весил десятирублевый империал 1860-х годов[30]. Экономисты дают разные оценки тому, насколько возвращение к золотому стандарту отвечало интересам экономического развития России, но, как бы то ни было, оно означало включение России в сложившуюся на тот момент мировую финансовую систему, со всеми ее явными достоинствами и очевидными недостатками.

Крымскую войну вполне можно рассматривать как вызов, брошенный России эпохой капитала. Ведь изначально российское вторжение в дунайские владения Османской империи имело под собой экономическую основу. Роль товарного эквивалента золота, которую сейчас играет нефть, в XIX веке выполняло зерно. Россия была одним из главных мировых экспортеров этого стратегического продукта и поэтому весьма болезненно реагировала на колебания мировых цен на него. В 1853 году цены на зерно достигли максимума; появились все признаки его перепроизводства, а следовательно, и грядущего падения цен. Именно тогда Николай I решил вывести из игры двух весьма опасных конкурентов, находившихся под сильным английским влиянием: дунайские княжества Молдавию и Валахию, чей экспорт влиял на общее состояние мирового зернового рынка[31]. Наладив контроль над торговлей зерном по Дунаю, русский царь становился регулятором цен на зерно в мире, чего Великобритания, зависимая от внешних поставок зерна, допускать не собиралась.

Страшила англичан и перспектива российского таможенного контроля в проливах, который неизбежно был бы учрежден, если бы Россия сумела овладеть Стамбулом. Дело в том, что Османская империя для Англии была страной свободной торговли, тогда как Россия защищала свои торговые интересы таможенными пошлинами, оставаясь страной протекционистской. Развивая торговые и финансовые отношения с Османской империей и Ираном, англичане пользовались привилегиями, делавшими английскую торговлю, в том числе и транзитную, беспошлинной. Даже неминуемые экономические потери от свертывания торговых отношений с Россией не могли предотвратить вмешательства Великобритании в русско-турецкий конфликт: слишком опасной для складывавшихся глобальных рыночных отношений казалась своенравная политика русских в сфере ценообразования. Что же касается ущерба от свертывания британо-российской торговли, то его англичане минимизировали, «превращая» русские товары в нерусские, вывозя их из прусского Мемеля, да к тому же на судах нейтральных Соединенных Штатов[32].

Кстати, США в полной мере использовали свой нейтральный статус в этой войне, оказывая посреднические услуги обеим воюющим сторонам. С хронокультурных позиций в годы Крымской войны промышленный Север США сделал первые шаги к тому, чтобы перехватить у Британии лидерство в мировой капиталистической системе. После начала боевых действий отношения с США приобрели для России и ее американских владений особое значение, что подтвердила встреча Николая I c американским посланником Томасом Сеймуром, состоявшаяся в марте 1854 года, во время которой стороны расточали взаимные комплименты. Реальным подтверждением особых отношений двух стран стала конвенция о морском нейтралитете, официально подписанная в разгар войны 10 июля 1854 года[33].

Занявший трон Александр II поддержал курс отца на сближение с США – естественно, в ущерб отношениям с Великобританией. Два национальных лидера, Александр II и Авраам Линкольн, состояли в переписке, оказывали друг другу политическую поддержку, стремились сделать свои страны мировыми державами, сознавая общность политических и финансовых интересов. Оба боролись с похожими социальными недугами, крепостным правом в России и рабством в Америке, и оба погибли от рук политических противников. Руководствуясь исключительно геополитическими соображениями, они едва не создали финансово-политический союз трех стран – России, США и Китая.

Экономические основы Крымской войны только на первый взгляд привязаны к интересам отдельных стран; на деле они имеют геополитический и геоэкономический характер. Более глубокий анализ позволяет выявить интересы мирового масштаба, в рамках которых захват и удержание пространства военным путем имели второстепенное значение по сравнению с хронокультурными возможностями, открывающимися свободным движением товаров и капитала. Для процессов миросистемного масштаба Крымская война как таковая со всеми ее драматическими обстоятельствами служила не более чем точкой отсчета новой эпохи глобальной модернизации. Своим поражением в Крымской войне Россия была отодвинута в периферийную зону капиталистической миросистемы, обделенную стимулами для хронокультурного развития.

***

Выводы из всего вышесказанного сводятся к следующим тезисам.

Во-первых, Крымская война разрушила прежнюю – Венскую – систему международных отношений, открыв этап политической неопределенности.

Во-вторых, борьба военно-морских сил привела к тому, что война перешла из геополитической стадии в хронокультурную: в борьбу не за конкретные территории, а за влияние на морских пространствах и в мире в целом.

В-третьих, политической изнанкой войны оказалась несостоятельность «идеологической солидарности трех монархий» (России, Австрии и Пруссии) в их противодействии «демократическому Западу» (Англии и Франции) с его глобальными финансово-экономическими амбициями. Впервые на столь высоком историческом уровне столкнулись принцип государственного status quo и космополитическая и финансово-экономическая идеяmodernity, которую, собственно, и защищала антироссийская коалиция в Крымскую войну.

В-четвертых, геополитический принцип непрекращающейся территориальной экспансии требовал упрощения ситуации и ее стабилизации, тогда как хронокультурный дух modernity допускал усложнение, непредсказуемость и импровизацию на фоне перспективных изменений. В этом отношении определенность в оценке будущего Османской империи (стратегический план Николая I, предусматривающий ее раздел) все упрощала и ставила точки над «i», а британское желание «лечить больного человека», то есть сохранять Османскую империю, все усложняло и запутывало, но предоставляло время и возможности для переустройства мира[34].

В-пятых, экспансия России в Центральной Азии совпала с продажей Аляски США, что говорит о геополитической непоследовательности послевоенного курса России.

И, наконец, в-шестых, смысл Крымской войны раскрывается и в понятиях геополитики, и в понятиях хронокультуры. Последние применимы к этой войне в невиданном прежде масштабе, поскольку она велась не столько за пространство, сколько за время, которое держава-жертва тратила на военные действия, не принимая при этом полноценного участия в процессах, менявших мировой порядок.

[1] Статья основана на материалах исследования, осуществленного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2016 году.

[2] Речь идет о новом научном направлении в изучении феномена империй, которое было создано группой ученых, объединенных вокруг журнала «Ab Imperio».

[3] Бурбанк Д., Купер Ф. Траектория империи // Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма / Под ред. И. Герасимова, М. Могильнер, А. Семенова. М.: Новое издательство, 2010. С. 329, 343.

[4] Мельникова Л.В. Святые места в центре Восточного вопроса: церковно-политический фактор как одна из причин Крымской войны // Отечественная история. 2008. № 6. С. 66, 72.

[5] См.: Гринев А.В. Русская Америка в 1850-е гг.: РАК и Крымская война // История Русской Америки. 1732–1867: В 3 т. / Под. ред. Н.Н. Болховитинова. М.: Международные отношения, 1999. Т. 3. С. 339–341.

[6] Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: Россия и миросистема. М.: Ленанд, 2016. С. 270–271.

[7] Подробнее о понятии «хронокультура» см.: Зеленев Е.И. Постижение образа мира. СПб.: Каро, 2012. С. 175–180.

[8] Подробнее об этом см.: Рассел У. Крымская война. СПб.: Лениздат, 2013; Gueddella P. Lord Palmerston. 1784–1865. London: Jarrold and Sons, 1950; Henderson G.B. Crimean War Diplomacy and Other Historical Essays. Glasgow: Jackson, 1947.

[9] См.: Dodwell H. The Founder of Modern Egypt. Cambridge: Cambridge University Press, 1931.

[10] Маркс К. Русско-турецкие осложнения. – Уловки и увертки британского кабинета. – Последняя нота Нессельроде. – Ост-Индский вопрос // Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. М.: Директ-Медиа, 2014. Т. 9. С. 230.

[11] Tусун У. Ал-Джейш ал-мисри фи-л-харб ал-Русийа ал-мааруф би-харб ал-Крим, 1853–1855 [Египетская армия и Русская война, известная как Крымская война]. Аль-Кахира: Мактабат Мадбули, 1993. С. 47–59.

[12] Там же. С. 92–93; Хусайн А. Мавсуа тарих Миср [Энциклопедия по истории Египта]. Аль-Кахира: Дар ал-Шааб; Аджза‘ 3, 1979. C. 986–989.

[13] Tусун У. Указ. соч. С. 246.

[14] Там же. С. 135–138; Хусайн А. Указ. соч. С. 987; Ал-Аюб И. Тарих Миср фи ахд ал-Хидив Исмаил Баша 1863–1879 [История Египта в эпоху хедива Исмали-паши. 1863–1879]. Аль-Кахира: Мактабат Мадбули, 1990. Джуз 1. С. 12–13.

[15] Хусайн А. Указ. соч. С. 12–13.

[16] Зеленев Е.И. Мусульманский Египет. СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. С. 258.

[17] Tусун У. Указ. соч. С. 193–201.

[18] Тарле Е.В. Крымская война: В 2 т. М.: Изографус; ЭКСМО, 2003. Т. 2. C. 328.

[19] Tусун У. Указ. соч. С. 97.

[20] Тарле Е.В. Указ. соч. С. 346.

[21] См.: Чтение Е.И. Чирикова о работах русской комиссии для определения персидско-турецкой границы // Вестник Императорского русского географического общества. 1859. Ч. 26. Разд. 5. С. 17–19; Путевой журнал Е.И. Чирикова, русского комиссара-посредника по турецко-персидскому разграничению 1849–1852 // Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Т. 9: Материалы для географии азиатской Турции и Персии. СПб., 1875.

[22] Путевой журнал Е.И. Чирикова… С. 32, 37, 54–55.

[23] См.: LeDonne J.P. Russian Empire and the World, 1700–1917: The Geopolitics of Expansion and Containment. New York: Oxford University Press, 1997. P. 4–5; Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals. New Haven: Yale University Press, 2000; Berryman J. Russia and China in Eurasia: The Wary Partnership // Freire M., Kanet R. (Eds.). Key Players and Regional Dynamics in Eurasia: The Return of the «Great Game». Basingstoke, UK: Palgrave, 2010. P. 126–145.

[24] См.: Алексеева И.В., Зеленев Е.И., Якунин В.И. Геополитика в России. Между Востоком и Западом (конец XVIII – начало XX в.). СПб.: Издательство СПбГУ, 2001. С. 108–111.

[25] История внешней политики России, вторая половина ХХ века / Под ред. В.М. Хевролиной и др. М.: Международные отношения, 1997. С. 97.

[26] Алексеева И.В., Зеленев Е.И., Якунин В.И. Указ соч. С. 110.

[27] См.: Аничков В.М. Военно-исторические очерки Крымской экспедиции, составленные Генерального Штаба капитаном Аничковым. Ч. 1. Описание сражений на реке Альма, при Балаклаве и под Инкерманом. СПб.: Военная типография, 1856.

[28] Шигин В.В. Загадки золотых конвоев. М.: Вече, 2009. С. 16.

[29] См.: Зеленев Е.И. Сирия, Восточный вопрос и проблема Палестины // История и традиционная культура народов востока. М.: Наука, 1989. Ч. II. С. 166.

[30] Тарле Е.В., Чуковский К.И. Переписка // Вопросы истории. 2006. № 1. С. 85–96.

[31] Тарле Е.В. Указ. соч. Т. 1. C. 52.

[32] Кагарлицкий Б.Ю. Указ. соч. С. 273.

[33] Гринев А.В. Указ. соч. С. 338–339.

[34] См.: Была ли Крымская война неизбежной? // Военное обозрение. 2010. 7 июля (topwar.ru/686-bula-li-krymskaya-vojna-neizbezhnoj.html).

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Вернер Мосс

Как Россия договаривалась о мире

(сентябрь 1855-го -- апрель 1856 года)

Вернер Мосс (1918–2001) – британский историк, специалист по дипломатической истории Европы, а также по истории России XIX века.

[1]

В 1854 году Россия впервые в своей истории столкнулась с сомнительной привилегией великодержавности: ей пришлось в одиночку вести войну с коалицией ведущих европейских государств[2]. После того, как Николай I, игнорируя своего осмотрительного министра иностранных дел, графа Карла Нессельроде, приказал русской армии повторно оккупировать Дунайские княжества, Турция энергично воспротивилась этому шагу, Англия и Франция после некоторых колебаний решили поддержать ее, а Австрия сменила дружественное отношение к России на враждебный нейтралитет.

Несмотря на восславленный Львом Толстым героический стоицизм одетых в солдатские шинели крестьян, а также молодых офицеров, военная кампания не удалась. Административная и военная система Николая I, ради показной пышности которой русские люди терпеливо сносили безобразия, описанные в гоголевских произведениях, обнаружила не только свою неэффективность и коррумпированность, но и полную неспособность выдержать противостояние с ведущими державами Запада. К концу 1854 года дипломатическая конструкция, усердно и долго выстраиваемая царем, рассыпалась в прах: основная часть российского черноморского флота покоилась на морском дне, телами русских солдат были забиты безымянные могилы на холмах и полях Крыма. С крахом дипломатии, разгромом армии и кризисом управленческой системы «железный самодержец» растерял весь престиж, благодаря которому его имя заставляло трепетать многих и в Европе, и в самой России. Образованные сословия начали открыто поносить царя, политика которого столь бездарно провалилась. 2 марта 1855 года Николай I умер; официальной причиной смерти была объявлена простуда, но повсеместно говорили о «разбитом сердце» и даже о самоубийстве.

Таковы были обстоятельства, сопутствовавшие восшествию на престол наследника, тридцатишестилетнего Александра Николаевича, тщательно подготавливаемого отцом к будущему монаршему бремени. Новый император был гордецом с военной выправкой, осознававшим как величие России, так и ответственность, налагаемую на него новым положением. Александру предстояло завершить злополучную войну, исцелить нанесенные империи раны и восстановить созданную его отцом пошатнувшуюся управленческую систему. То, как он, с помощью своих советников, взялся за первую из упомянутых задач, составило интересную главу в эволюции российской внешней политики и дипломатической истории Европы.

I

На следующий день после кончины отца Александр заверил членов дипломатического корпуса в том, что он сохранит верность политике, проводившейся усопшим императором. Сообщив, что отцовское дело для него свято, молодой царь добавил:

«Я готов протянуть руку примирения на условиях, принятых моим отцом; но, если совещания, которые откроются в Вене, не приведут к почетному для нас результату, тогда, господа, я во главе верной моей России и весь народ смело вступим в бой»[3].

Как сообщал Пал Антал Эстерхази-младший, австрийский посол в Петербурге, общий настрой официальной России можно было выразить следующим образом: «Мир на условиях, которые не унизят Россию». Уступка территорий, разрушение крепостей или ограничение российского суверенитета считались неприемлемыми. При дворе господствовало ощущение, что принятие «недостойных» условий прекращения войны будет угрожать самой династии: «Если все и дальше пойдет, как сейчас, [...] то русский народ утратит уважение к правителю, которого силой вынудят уступить часть своей территории, и перестанет повиноваться ему»[4].

На этом фоне 15 марта в Вене открылись мирные переговоры. Александр Горчаков, русский посол при австрийском дворе и главный представитель своей страны на Венской конференции послов, объявил о том, что любое ограничение российского суверенитета на Черном море будет рассматриваться царем как унижающее Россию[5]. Поскольку, однако, ни Британия, ни Франция не были готовы отказаться от требования решительно ограничить мощь России на Черном море, на этом этапе переговоры завершились провалом[6].

Александр лично определил предел российских уступок. Генерал-фельдмаршал Иван Паскевич, который на тот момент командовал русскими войсками в Польше, убеждал военного министра занять примирительную позицию. В связи с этим император написал Паскевичу лично, заявив, что о примирении можно будет говорить лишь в том случае, если оно будет «совместно с достоинством России». По словам царя, он не допустит никаких дальнейших концессий победителям[7]. Как бы то ни было, позже выяснилось, что союзники и не рассчитывали добиться в Вене каких-либо результатов. Между тем, русские полагали, что Австрия и некоторые германские государства в скором времени могут присоединиться к врагам России, хотя Пруссия, как они надеялись, даже в таких условиях сумеет сохранять нейтралитет[8]. Исход войны решит осада Севастополя: только победа русских в Крыму отвратит Австрию от выбора в пользу западной коалиции[9].

Все внимание, таким образом, было приковано к защитникам Севастополя, которые продолжали удерживать город. В ходе атак в ночь с 23-го на 24 мая, а потом и 7 июня французские войска захватили ключевые позиции в оборонительной системе военного инженера Эдуарда Тотлебена[10]. Михаил Горчаков, командовавший русскими армиями в Крыму[11], считал сложившуюся ситуацию отчаянной. «Теперь я думаю об одном только, – писал он царю 8 июня. – Как оставить Севастополь, не понеся непомерного, может быть, более 20 тысяч, урона. О кораблях и артиллерии и помышлять нечего»[12]. Но царь и слышать не хотел об эвакуации. Севастополь нельзя сдавать. Туда будут посланы подкрепления, а до их прибытия крепость надо удержать. Если же Севастополь все-таки падет, следует любой ценой отстоять Крымский полуостров[13].

Вопреки ожиданиям положение России на время улучшилось. Во-первых, новости, поступавшие из Вены, позволяли предположить, что Австрия все же сохранит свой шаткий нейтралитет[14]; во-вторых, 18 июня защитникам Севастополя удалось отбить полномасштабный штурм[15]. Успех воодушевил гарнизон и воскресил надежды Горчакова[16]. К защитникам присоединились три дивизии Южной армии, а натиск союзников ослабел. Одновременно Австрия под давлением финансовых обстоятельств приступила к демобилизации своих резервистов[17].

Царь теперь настаивал на контрнаступлении[18], и Горчаков, вопреки собственным убеждениям и без малейшей надежды на успех, подчинился. 16 августа он начал тщетную, как оказалось, атаку на реке Черной, в ходе которой русские потеряли 8 тысяч человек[19]. Теперь участь Севастополя была решена, но царь тем не менее оставался непреклонным. «Если суждено пасть Севастополю, то я буду считать эпоху эту только началом новой, настоящей, кампании», – писал он Горчакову 23 августа[20]. Крымским армиям, таким образом, вновь предписывалось держаться до конца. Если Горчаков потерпит до зимы, то союзники скорее всего предпочтут снятие осады еще одной тяжелой зимовке под стенами русской крепости[21]. Руководствуясь позицией царя[22], Нессельроде пытался убедить европейские правительства в том, что Россия вопреки очевидному отнюдь не исчерпала своих ресурсов – напротив, затруднения начинают ощущать Англия и Франция[23]. Как предполагали русские, Наполеон III, обеспокоенный упорством севастопольского гарнизона, готовился снять осаду и выражал сомнения в успехе всей войны[24]. К концу августа, однако, французский император из достоверных источников узнал о том, что крепость больше держаться не может[25]. 3 сентября на военном совете в штаб-квартире командующего французскими войсками, генерала Жан-Жака Пелисье, было решено 5 сентября возобновить бомбардировку Севастополя, а 8 сентября предпринять новый штурм[26]. В ночь с 8-го на 9 сентября русские эвакуировали южную часть города, которую они многие месяцы защищали с таким упорством и героизмом.

II

Несмотря на то, что новость о падении Севастополя явилась тяжелым ударом по самолюбию русских[27], она не слишком изменила общие настроения в Петербурге. Как сообщал австрийский дипломат, граф Владислав Карницкий, своему министру: «Судя по внешним признакам, многие здесь считают, что Россия уже не будет ощущать себя великой в той степени, которой можно бы ожидать после затраченных усилий и понесенных жертв»[28]. Тем не менее императорский манифест, извещавший народ России о потере города, был выдержан в демонстративно вызывающем тоне[29]. 13 сентября царь прибыл в Москву[30], откуда писал Михаилу Горчакову:

«Не унывайте, а вспомните 1812 год. Севастополь не Москва, а Крым – не Россия. Два года после пожара московского победоносные войска наши были в Париже. Мы те же русские, и с нами Бог!»[31]

Горчакову отправили икону преподобного Сергия Радонежского, сопровождавшую царя Алексея Михайловича во всех его походах, Петра I под Полтавой, а в 1812 году московское ополчение. Образ должен был оставаться при штабе Крымской армии для фронтовых молебнов. «Да помогут нам молитвы преподобного Сергия так, – писал царь Горчакову, – как благословение его даровало нам победу при Дмитрии Донском»[32].

Сделав все эти приготовления к священной войне, император созвал военный совет, которому предстояло выработать стратегию на ближайшее будущее. На совещании было решено удерживать Крым любой ценой[33]. Царь поручал Паскевичу готовиться к продолжительной военной кампании 1856 года, поскольку, несмотря на благоприятные новости о сокращении австрийской армии, поступающие из Вены, Австрия, особенно в случае падения Севастополя, вполне могла рано или поздно присоединиться к врагам России. Чтобы худшее не застало врасплох, надо быть готовым к нему[34]. 20 сентября Александр выехал на юг, в действующую армию[35].

Учитывая ту решимость, с которой действовал его начальник, Нессельроде, тайно желавший мира, мог только вновь и вновь повторять иностранным дипломатам, что Россия внимательно отнесется к любым предложениям, которые будут ей делаться: «Для нас сейчас не время выступать с какими-то инициативами [говорил он Эстерхази]; мы можем только, ожидая, смотреть, подходят ли нам те предложения, которые делаются другими. Мы сразу же обнаружим, что можно приветствовать с выгодой и что согласуется с нашими представлениями о чести»[36]. Фактически на протяжении нескольких недель, последовавших после отъезда царя, в Петербурге не было никакой дипломатической активности[37]. На смену военному противостоянию после падения Севастополя постепенно пришло относительное спокойствие, и вскоре стало понятно, что кампания 1855 года завершилась[38].

В то время, как падение Севастополя ничуть не поколебало твердости царя, в Париже отзвуки этого события оказались более значительными. Со взятием крепости жажда славы получила удовлетворение, а продолжение конфликта больше не сулило серьезных выгод. Французы устали от войны, и Наполеон постепенно укрепился в мысли о том, что, если обществу не удастся предложить каких-то новых аргументов, подстегивающих массовый энтузиазм, придется договариваться о мире. Восстановление польской автономии – вот что казалось лозунгом, способным оправдать продолжение боевых действий; поэтому уже через неделю после того, как Севастополь пал, французский министр иностранных дел Александр Валевский информировал английское правительство о том, что, по мнению его монарха, пришло время «готовиться к восстановлению Королевства Польского на условиях, провозглашенных в свое время Венским конгрессом, которое должно стать одной из тем мирных переговоров и явиться одной из принципиальных основ грядущего мира»[39]. Премьер-министр Генри Палмерстон, однако, усомнился в целесообразности подобной инициативы[40], и 22 сентября английский министр иностранных дел Джордж Кларендон уведомил французскую сторону о том, что две державы, по его мнению, смогут договориться о восстановлении Польши и без войны[41]. Получив такой ответ, Наполеон понял, что добиться продолжения военных действий под лозунгом восстановления Польши ему не удастся.

Австрийское правительство также решило предпринять новую попытку погасить конфликт. По сообщению Франсуа Адольфа де Буркюнэ, французского посланника в Вене, в августе фон Буоль-Шауэнштейн говорил ему, что, как только в Крыму наступит перелом, нужно будет приступить к мирным переговорам, которые не допустят возобновления боев следующей весной[42]. Как полагал австрийский министр, после падения Севастополя России можно будет предложить вполне разумные условия мира[43]. Наполеон с удовлетворением воспринял эту инициативу, и 17 октября «после должного рассмотрения вопроса император и его совет согласились с тем, что курс, который наметили Буоль и Буркюнэ, необходимо продолжить»[44]. Вызванному в Париж французскому посланнику было заявлено, что по возвращении в Вену ему надлежит возобновить обсуждение инициативы с австрийским министром иностранных дел.

В тот же период прямой контакт был установлен между Петербургом и Парижем. Ранее российское правительство отклонило поступившее от Саксонии предложение о посредничестве[45], но, когда зять Нессельроде – барон Лео фон Зеебах, представлявший во французской столице российские интересы[46], – сообщил о том, что с ним конфиденциально связывался французский министр иностранных дел Валевский, канцлер не увидел препятствий для прямого обмена мнениями[47]. Сам Валевский, как сообщал Зеебах, настроен позитивно, но Наполеон «боится Англии» и склонен сохранять с ней альянс. Россия, по словам Валевского, должна разработать конкретные и практичные предложения, принимающие во внимание ситуацию, сложившуюся после падения Севастополя. Эти предложения должны быть составлены таким образом, чтобы, опираясь на них, французское правительство сумело бы преодолеть нежелание англичан вступать в переговоры; там, в частности, должны содержаться пункты, предусматривающие либо ограничение российского черноморского флота специальным русско-турецким соглашением, либо придание Черному морю нейтрального статуса. И, если российское правительство готово договариваться с Францией на такой основе, этим следует заняться незамедлительно, чтобы предотвратить австрийское вмешательство[48].

Действительно, терять время было нельзя, поскольку к 14 ноября фон Буоль-Шауэнштейн и де Буркюнэ подготовили меморандум, перечислявший условия, которые австрийское правительство от имени Англии и Франции должно было представить Петербургу. От России требовалось согласие на нейтральный статус Черного моря, а к договору о мире должно было прилагаться русско-турецкое соглашение, ограничивающее число легких судов, которые две державы могли держать в черноморских водах. Более того, австрийское правительство «развило» положения договора, касающиеся Дунайских княжеств: оно предложило такое исправление пограничной линии, которое отсекало русских от судоходных частей Дуная. К четырем пунктам, принятым российскими властями ранее[49], добавлялся еще один, резервировавший за воюющими сторонами право выдвигать в ходе мирных переговоров дополнительные условия – «в европейских интересах». Вена собиралась представить этот перечень Петербургу и в случае его отклонения разорвать дипломатические отношения[50]. Британское правительство, которое просто информировали о ходе австро-французских переговоров, было недовольно самим способом выработки этого соглашения, разочаровано излагаемыми в нем условиями и полно решимости его изменить. Между Парижем и Лондоном началась дискуссия, нацеленная на устранение возражений со стороны Британии. Стороны смогли договориться лишь к 5 декабря, после чего поправки были переданы в Вену.

Нессельроде, между тем, получил предложение Валевского о начале прямых переговоров. Зная о подготавливаемом Веной ультиматуме, он понимал, что медлить не стоит[51]. Сам он хотел скорейшего заключения мира[52], но царь, несмотря на настоятельные увещевания короля Пруссии[53], по-прежнему находился в воинственном настроении:

«Посетив расположение действующей армии, государь проникся ощущением воинского величия России. Ему не хотелось идти на переговоры с нашими противниками в тот самый момент, когда им впервые предстояло по-настоящему испытать на себе тяготы войны. Наш патриотический энтузиазм поддерживали воспоминания о событиях 1812 года»[54].

В самом желании Наполеона и его окружения[55] добиваться мира Александру виделось свидетельство того, что война еще не проиграна[56]. Кроме того, по мнению царя, миролюбие французов говорило о внутренних проблемах в самой Франции. В одном из самых важных своих писем Горчакову Александр заявлял, что не надеется на скорое прекращение войны, но тем не менее французского императора могут подтолкнуть к миру плохой урожай во Франции и нарастающее недовольство низших классов:

«Прежние революции всегда этим начинались, и так, может быть, до общего переворота недалеко. В этом я вижу самый правдоподобный исход теперешней войны, ибо искреннего желания мира с кондициями, совместными с нашими видами и достоинством России, я ни от Наполеона, ни от Англии не ожидаю, а покуда я буду жив, верно, других не приму»[57].

Царь, таким образом, продолжал военные приготовления. Он приказал оснастить системой укреплений город Николаев и лично участвовал в разработке плана военной кампании 1856 года[58]. От министра иностранных дел Александр требовал проведения более жесткой линии[59]. Наконец, вернувшись из Крыма, царь привез в столицу воинственный дух своих генералов[60]. Зеебаха информировали о том, что Россия откажется от любого ограничения собственных военно-морских сил. Вместе с тем она с готовностью примет условие, согласно которому Черное море будет закрыто для любых военных судов, кроме русских и турецких; причем их численность должна определяться в ходе прямых переговоров между Россией и Портой[61]. Эти предложения надлежало передать в Вену, а также в Париж, тем самым обесценив неприемлемый австрийский проект[62]. Наконец, Горчакову было приказано прервать частное общение с Морни, поскольку из-за него у Наполеона могло сложиться преувеличенное представление о тяге России к миру[63].

Горчаков сообщил о намерениях России 6 декабря, но фон Буоль-Шауэнштейн в своем ответе ограничился лишь сообщением о том, что оповестит о них союзников[64]. Зеебах преуспел ничуть не больше: Валевский также не обещал ничего более[65]. Впрочем, через несколько дней он добавил, что Австрия все же склонна предъявить России свои условия, что этот шаг согласован с правительствами Англии и Франции и что он, следовательно, не может более продолжать прямых переговоров с русскими[66]. Иными словами, и в Париже, и в Вене русские на несколько недель опоздали со своими инициативами.

Между тем, в самом западном лагере события развивались стремительно. 5 декабря Англия и Франция договорились о поправках к австрийским предложениям. Через десять дней они были приняты австрийским кабинетом[67]. 16 декабря Эстерхази отправился в Россию, увозя с собой условия, согласованные тремя державами. В те же дни Зеебах, намеревавшийся посетить Петербург, был принят Наполеоном. Император заявил, что, отказываясь от немедленного заключения мира, Россия ведет себя неразумно: в 1856 году превосходство союзников станет абсолютным. Если нынешние предложения будут отклонены, добавил он, никаких иных не последует. Русскому правительству не стоит забывать о том, что британские министры находятся под давлением парламента и общественного мнения. Возможно, в России что-то слышали об англо-французских трениях, но эти разногласия не имеют существенного значения: за ультиматумом стоит объединенная воля Франции и Англии, и любые надежды на распад этого союза тщетны. Мир, заключил император, может быть обеспечен только безоговорочным принятием западных условий[68].

III

Ожидая предъявления ультиматума, царь и Нессельроде узнали из немецких источников[69], что 21 ноября Швеция подписала соглашение с союзными державами. Вскоре шведский посланник в Петербурге официально известил русских о его содержании. Швеция обязалась не уступать России ни пяди собственной территории и не пускать в свои пределы ее оккупационных войск. О любых таких притязаниях, исходящих от российских властей, она незамедлительно должна была извещать Лондон и Париж, бравшие на себя ответственность по защите Швеции во всех подобных случаях[70]. Известие об этом соглашении, ставшее полной неожиданностью, произвело в Петербурге большой эффект[71]. Внешне договор казался сугубо оборонительным, но в нем могли содержаться секретные статьи агрессивного толка[72]:

«В сложившихся тогда обстоятельствах это был прецедент исключительной важности. Он свидетельствовал о шаткой позиции нейтральных государств и морально укреплял наших недругов в тот самый момент, когда война, будь она продолжена, угрожала стать всеобщей»[73].

Этим, однако, неприятности не ограничились. Король Пруссии, опасаясь, что отказ от немедленного заключения мира мог повлечь за собой самые тяжкие последствия, обратился к своему племяннику со следующей настоятельной просьбой:

«Я трепещу, мой дорогой Александр, от той ответственности, которая легла на нас обоих; на меня из-за того, что я до сих пор не передал вам письмо, которое писал по поводу предложений, мне глубоко чуждых, но заслуживающих внимания в силу самой сложившейся ситуации; на Вас, мой дорогой Александр, из-за того, что Вы закрываете глаза на опасности, подрывающие стабильность любого легитимного правительства в Европе. […] Я прошу Вас, мой дорогой племянник, пойти в Ваших уступках настолько далеко, насколько это возможно, тщательно взвешивая все последствия, затрагивающие истинные интересы России, Пруссии и Европы в целом, которые может вызвать дальнейшее продолжение этой ужасной войны. Можно ли перекладывать на весь мир последствия того, что некогда было затеяно в порыве злых страстей?»[74]

Иными словами, Пруссию, как выяснилось, тоже могли принудить присоединиться к врагам России.

Но даже эта дипломатическая буря не могла заставить царя принять условия мира, которые он считал недостойными. 23 декабря он сказал Михаилу Горчакову, что из Вены вот-вот должны поступить новые условия мира, подготовленные венским кабинетом совместно с врагами России. Суть их пока не ясна, но информация, поступающая из различных источников, свидетельствует о том, что ничего хорошего ожидать не приходится. Отклонение новых кондиций будет означать разрыв дипломатических отношений с Австрией. А это в свою очередь может повлечь за собой кризис, хотя продолжающаяся демобилизация австрийских войск и не подтверждает намерение Австрии вступить в войну. Вся совокупность обстоятельств говорила о том, что к весне 1856 года положение России скорее всего станет отчаянным. Государь считал, что надо готовиться к худшему, но при этом, как и всегда, свои главные упования возлагал на «милость Божью». Совесть его была чиста: Россия сделала все возможное, декларируя свою готовность к переговорам:

«Мы дошли донéльзя возможного и согласного с честью России. Унизительных же условий я никогда не приму и уверен, что всякий истинно русский будет чувствовать, как я. Нам остается – перекрестившись – идти прямым путем, то есть общими и единодушными усилиями отстаивать родной край и родную честь»[75].

Царь был готов возглавить свой народ в борьбе с иноземным захватчиком.

Через два дня царь неофициально узнал о сути австрийского ультиматума, а 28 декабря Эстерхази представил кондиции Вены уже официально[76]. Он обратил внимание Нессельроде на то, что Россия уже упустила ряд возможностей заключить мир, добавив к этому, что представляемая им нота явилась итогом «колоссальных усилий». Базой для нового предложения по-прежнему остаются известные четыре пункта, но теперь их «усовершенствовали», чтобы обеспечить согласие России. Предложения должны быть приняты безоговорочно. Эстерхази подчеркнул, что он прибыл в Петербург «не как переговорщик, но как простой посланец венского кабинета». Более того, всякие инициативы по исправлению документа сделают соглашение невозможным[77]. Вертер, посланник Пруссии в Петербурге, получил указания поддерживать усилия Эстерхази[78] и занялся этим с максимальным усердием[79]. 30 декабря в российской столице появился Зеебах, привезший с собой послание Наполеона, в котором тот настаивал на принятии австрийских кондиций. В ходе нескольких встреч с царем барон пытался убедить Александра в необходимости мира. При этом он сообщил, что французский министр иностранных дел Валевский, в отличие от своего патрона, менее склонен настаивать на безоговорочном согласии России с новыми предложениями[80].

Для того чтобы определиться с российским ответом на демарш союзников, царь решил созвать совет, состоящий из наиболее доверенных сподвижников его отца. Совещание началось вечером 1 января в его кабинете в Зимнем дворце. Александр зачитал текст австрийских предложений и попросил собравшихся высказаться. Наиболее примечательной была речь Павла Киселева, министра государственных имуществ. Этот чиновник, пользовавшийся в свое время особым расположением Николая I, обратил внимание на сложность ситуации, в которой оказалась Россия. Ее флот уничтожен совместными усилиями двух великих морских держав; ее ресурсная база заметно уступает потенциалу союзников; у нее нет никаких перспектив привлечь на свою сторону другие государства; у нее отсутствуют средства для эффективного продолжения войны; нейтральные державы склоняются к поддержке российских недругов. Предпринимаемая в одиночестве новая кампания была бы безответственным делом и еще более затруднила бы достижение мира. Несмотря на то, что в большинстве своем подданные российской короны преисполнены осознанием патриотического долга, среди них есть люди, подверженные колебаниям. Россия не должна допускать того, чтобы ее силой вынудили согласиться с условиями, которых все еще можно избежать. Нехватка военного снаряжения и амуниции будет только усугубляться. Учитывая все перечисленное, русские должны, не отклоняя австрийских условий напрямую, предложить поправки к ним, базирующиеся на принципе территориальной целостности России и более справедливом подходе к нейтралитету Черного моря. Если союзники действительно желают мира, то они примут поправки, если же нет – пусть торжествует Божья воля.

Генерал-адъютант Алексей Орлов поддержал Киселева; князь Михаил Воронцов пошел еще дальше, заявив, что мир придется заключать даже в том случае, если союзники не согласятся с российскими поправками, поскольку допускать возобновления кампании попросту невозможно. Младший брат царя, великий князь Константин Николаевич, предложил собравшимся представить, что произойдет в 1857 году, если война все же продолжится. Военный министр Василий Долгоруков также высказался в пользу мира в том случае, если он будет достойным. Затем Нессельроде зачитал проект документа, в котором австрийские кондиции принимались в общем, но при этом отклонялся их пятый пункт, а также любые территориальные уступки[81]. Впоследствии царь писал Горчакову, что безоговорочное принятие австрийских условий было недопустимо: отступать дальше Россия уже не могла[82]. 5 января депеша, содержащая позицию России, была отправлена в Вену[83]. Через два дня Зеебах выехал в Париж с тем, чтобы убедить французское правительство принять российскую модификацию соглашения[84].

IV

Нессельроде ужасала перспектива присоединения Австрии к врагам России. Он опасался того, что сам разрыв отношений может повлечь за собой фатальные последствия, и просил Александра Горчакова приложить все усилия к сохранению хотя бы видимости нормальных контактов между двумя государствами[85]. Когда на адресованный Эстерхази запрос о том, готова ли Австрия принять русские поправки, поступил отрицательный ответ[86], Нессельроде с отчаянием попытался убедить царя в безоговорочном принятии австрийского ультиматума[87]. Его поддержали Орлов и Киселев[88]. Этой группе пришлось преодолевать сопротивление той части царского окружения, которая имела другое мнение[89].

7 января Нессельроде проинформировал Эстерхази о том, что российский ответ, вполне миролюбивый по духу, был отправлен в Вену. Вслед за этим австрийский посланник получил телеграмму от своего министра иностранных дел, где подтверждалось, что любые альтернативные предложения или поправки со стороны русских будут рассматриваться как отказ и повлекут за собой разрыв дипломатических отношений[90]. 11 января фон Буоль-Шауэнштейн получил депешу из Петербурга. На следующий день он сообщил послу Горчакову, что, поскольку Россия не согласилась с предложениями Австрии, с 18 января дипломатические отношения между странами будут прекращены[91]. Сообщая об этой новости Эстерхази, министр поручал австрийскому послу ознакомить Нессельроде с секретным документом[92], ранее разработанным для того, чтобы убедить русских в принятии пятого пункта мирного договора. Российское правительство, говорилось в документе, должно понимать, что в деле исправления пограничной линии Австрию поддержат союзники[93].

Но у Горчакова появились иные идеи. Он был убежден, что Наполеон, «положивший глаз» на Италию, недоволен поведением австрийцев и желает примирения с Россией. Как полагал Горчаков, французский император готов договариваться с русскими через голову австрийского правительства[94]; исходя из этого он рекомендовал Нессельроде «отклонить австрийский ультиматум и напрямую обратиться к Наполеону с такими предложениями, которые удовлетворят Францию, но при этом исключат из мирного соглашения статью, добавленную графом Буолем и предусматривающую территориальные уступки российских владений в Бессарабии в пользу Австрии»[95].

11 января в Париже получили российские предложения. Валевский, однако, воспринял их довольно сурово. В тот момент он пытался склонить к поддержке австрийского ультиматума Германскую конфедерацию, рассчитывая, что это, наконец, заставит русского царя уступить[96]. Сам Наполеон тем не менее уведомил королеву Викторию о том, что лично он предпочел бы продолжение переговоров очередному потаканию австрийским интересам, которое никак не укрепляет позиций Турции. Французское общественное мнение, писал император, не простит ему такой траты человеческих жизней и ресурсов ради «клочка земли в Бессарабии»[97]. Королева отвечала в том духе, что для возобновления мирных переговоров стоит хотя бы дождаться разрыва отношений между Австрией и Россией[98]. Если бы царь знал об этой переписке, то принятие инициативы Горчакова могло бы укрепить его позиции.

12 января Нессельроде информировал Эстерхази о российском ответе. Посол ответил министру, что, поскольку Россия отказалась от безоговорочного принятия австрийской инициативы, отношения будут разорваны через шесть дней[99]. Полученная на следующий день телеграмма, сообщавшая об ответе Буоля Горчакову, развеяла последние иллюзии русских[100]. Царь все еще колебался, но Нессельроде настаивал на мире[101]. 15 января король Пруссии уведомил посланника Вертера о том, что Пруссия поддерживает австрийские предложения и желает их принятия, чтобы избежать разрыва дипломатических связей между Россией и Австрией[102].

В тот же день царь вторично собрал в Зимнем дворце своих доверенных лиц. К присутствовавшим на предыдущей встрече добавился Петр Мейендорф, наиболее опытный дипломат прошлого царствования. По словам царя, говорившего по-французски, ситуация нуждалась в повторном обсуждении с учетом того обстоятельства, что, если австрийский ультиматум не будет принят, австрийский посол 18 января покинет Петербург. Затем Нессельроде зачитал меморандум, подготовленный его министерством. В нем говорилось, что Россия остается несломленной, а ее ресурсы отнюдь не истощены. В принципе, войну можно продолжать, но опыт свидетельствует о неудобствах оборонительной войны, ведущейся на протяженном фронте в окружении двух морей, контроль над которыми обеспечивает врагам России неоспоримые преимущества. Более того, если возможная победа даст России лишь временную передышку, то поражение затронет ее жизненные интересы. Положение осложнялось возможным разрывом с Австрией. По решению совета союзников, собиравшегося в Париже, в ходе новой кампании основным французским силам предстояло действовать на Дунае и в Бессарабии. Боевые действия будут вестись в непосредственной близости от австрийской границы, и Австрия, уверившись в союзной поддержке, вполне может включиться в противостояние. Ее позиция, соответственно, повлияет на другие нейтральные государства, ряды которых уже поколеблены соглашением Швеции с союзниками. Прусский король может не выдержать давления, которому он, несомненно, подвергнется. Таким образом, круг недругов России может расшириться; в конечном счете, она может оказаться один на один со всей Европой. Союзники способны организовать эффективную блокаду России на Балтийском и Черном морях, подкрепив ее соответствующими соглашениями с Австрией, а также скандинавскими и германскими государствами. Подобная блокада задушит Россию, нанеся непоправимый вред ее политическому и экономическому будущему.

Таким образом, в долгосрочной перспективе России не удастся сохранить своих позиций: рано или поздно ей придется принять условия мира. Настроение Англии не оставляет никаких сомнений в том, что эти условия будут становиться все более суровыми. Принимая нынешние предложения союзников, Россия смешает карты врагов; после заключения мира она сумеет развалить враждебную коалицию, состоящую из стран с антагонистическими интересами. Франция симпатизирует России – Наполеон явно исчерпал те преимущества, которые гарантировала ему война, и теперь чувствует потребность в мире. Российская дипломатия должна помочь ему избавиться от альянса с Британией. Отклонение австрийского ультиматума вновь толкнет французского императора в объятия Англии; если же принять ультиматум, то самолюбие императора будет удовлетворено и ему достанется роль арбитра, устанавливающего мир. Соответственно, Франция и Россия смогут пересмотреть собственную внешнюю политику.

Условия, навязываемые Австрией, болезненны, но с большей их частью Россия смирилась еще несколько месяцев назад. Детали будут уточняться на мирной конференции, и Россия вправе рассчитывать на поддержку некоторых ее участников. Если переговоры закончатся провалом, то Россия сможет использовать этот факт для доказательства своего миролюбия. Она возложит на союзников ответственность за продолжение войны, одновременно снабдив нейтральные государства возможностью уклониться от участия в ней. Учитывая все перечисленные основания, австрийские условия надо принять незамедлительно и безоговорочно[103].

Воронцов, выступавший следующим, весьма эмоционально заявил о том, что, сколь болезненными ни были бы нынешние условия, улучшить их посредством продолжения неравной борьбы не удастся. Сопротивление приведет лишь к еще более унизительному миру: Крым, Кавказ и даже Финляндия с Польшей могут оказаться в опасности. Поскольку любая война все равно когда-то заканчивается, заключать мир надо тогда, когда еще есть возможность сопротивляться. Орлов добавил к сказанному, что условия мирного соглашения, несомненно, будут критиковаться невежественными и злонамеренными людьми, но основная часть народа будет приветствовать заключение мира. В любом случае решение будет приниматься правительством; нет никаких оснований опасаться общественной критики, поскольку в России ею можно пренебречь.

Киселев в своем выступлении заявил о том, что продолжение войны может повлечь за собой весьма неожиданные угрозы. Новые области России были приобретены менее полувека назад, и пока они не полностью срослись с основными российскими землями. Волынь и Подолье кишат вражескими агентами; Финляндия готова вернуться под управление Швеции; поляки единодушно восстанут, как только наступление союзников создаст условия для этого. Перспективы защиты всех этих территорий перед лицом превосходящих сил противника весьма сомнительны, а в случае потери вернуть их будет очень и очень трудно. На фоне всех этих опасностей жертвы, которых требует нынешний мир, выглядят незначительными; поэтому, учитывая имеющиеся риски, ультиматум необходимо принять.

По заявлению Мейендорфа, продолжение конфликта обернется неминуемым крахом. Война уже обошлась империи в триста миллионов рублей, доходы бюджета упали, а производство деградировало. Продолжая войну, Россия может оказаться в положении Австрии после Венского конгресса, когда, надорвав свои силы в противостоянии с Францией, она была вынуждена соглашаться на мир любой ценой. Швеция после войн Карла XII перешла в разряд третьестепенных держав; Россия, решив сражаться дальше, рискует разделить ее участь. Если же, с другой стороны, она сейчас заключит мир, то за несколько лет сумеет стать такой же сильной, как и до войны, и завершит то, чего не в состоянии сделать сейчас. Нынешний мир будет лишь временным затишьем; если же отсрочить его на год или два, силы империи предельно истощатся и она потом потратит пятьдесят лет на восстановление. За это время важнейшие вопросы европейской политики будут решаться без России или вопреки ее интересам. По этой причине барон настаивал на незамедлительном и безоговорочном принятии мирных условий. Царь кивал в знак согласия. После военного министра Долгорукова, представившего яркую картину военной слабости России, слово взял некомпетентный Дмитрий Блудов, который со слезами на глазах заключил свою речь против перемирия словами Этьена Франсуа де Шуазеля: «Поскольку воевать мы не умеем, давайте же заключим мир!»[104].

В то время, как царские советники поддержали мирное соглашение с редким единодушием, среди тех, кто не имел официальных постов, высказывались более разнообразные мнения:

«Национальное чувство было уязвлено самой идеей унизительного мира. Россия не была завоевана, у нее все еще оставалась многочисленная и прославленная в сражениях армия; на ее стороне были историческая память, патриотизм, а также обширные пространства и климат, мешавшие захватчикам. Она могла переждать врага, повторяя пример 1812 года, измотать его в бессмысленных усилиях, подорвать его терпение, а потом, выждав подходящий момент, сокрушить»[105].

Видным сторонником подобных взглядов был великий князь Константин, который вступил в «горячий спор» с братом сразу же после заседания совета. Царь, однако, уже принял решение: ведь Пруссия угрожала присоединиться к союзникам, людские потери были колоссальны, пополнять ряды армии становилось все труднее, а деньги на ведение войны заканчивались[106]. Аргументы великого князя не смогли поколебать его решимости.

К середине следующего дня Эстерхази получил уведомление Нессельроде о том, что Россия принимает условия мира[107]. Александр Горчаков узнал об этой новости за обедом; его огорчение было столь велико, что он слег в постель, но к семи часам вечера все же нашел в себе силы информировать о принятом решении австрийского министра иностранных дел[108]. Вечером того же дня король Пруссии телеграммой известил об этом событии королеву Викторию[109]. На следующий день Наполеон официально объявил о решении России в ходе заседания союзного Военного совета в Париже[110]. Поворотный пункт был пройден.

В официальной интерпретации мотивы царя, в конечном счете принявшего условия, которые всего несколькими неделями ранее назывались им недостойными и отвергались, объявлялись сугубо гуманитарными[111]. Но имеются все основания полагать, что на решение монарха влияли и другие резоны. В октябре Мантойфель услышал от частного лица мнение о том, что в случае продолжения войны в России можно ждать беспорядков. Среди дворян были недовольные, а в Петербурге против Александра плелись интриги[112]. В ноябре Вертер описывал сложное положение царя следующим образом: «[Он оказался] между русской партией, состоящей из армии и фанатичных масс, и лагерем высшего общества и интеллигенции, уставшим от войны и в раздражении своем сулившим дворцовый переворот»[113]. Высокопоставленный русский чиновник, претендовавший на то, что он выражает мнение самого царя, говорил о том, что Россия решительно ослабела. Более того, он опасался некоего «внутреннего движения» («un movement intérieur»), несущего в себе серьезную угрозу. Мир был абсолютной необходимостью[114]. Таким образом, в России все же существовало общественное мнение, которого не могли сбрасывать со счетов даже самодержцы[115].

V

25 февраля 1856 года представители враждующих сторон собрались в Париже, чтобы оформить предварительные договоренности в полноценный мирный договор. За исключением предпринятой русскими попытки обменять крепость Карс[116] на территории, которые им предстояло оставить в Бессарабии, переговорный процесс был лишен ярких моментов[117]. 30 марта мир был заключен.

По мере развития событий становилось все более ясно, что в изменившихся обстоятельствах ведение российской внешней политики надо передать в другие руки. В ноябре Нессельроде подал прошение об отставке[118]. 15 января Александр Горчаков информировал австрийского министра иностранных дел о том, что скоро его могут назначить главой российского внешнеполитического ведомства[119]. К 14 апреля предстоящий уход Нессельроде уже не вызывал сомнений, но Горчаков, единственный кандидат на освобождающуюся вакансию, все еще колебался[120]. Тем не менее через три дня царь все-таки утвердил его назначение[121]. Решение было не слишком популярным. Андрей Будберг, воспитанник дипломатической школы Нессельроде, сопроводил его язвительными комментариями[122]. Согласно сообщениям Коули, русские сожалеют об этом назначении, которое приписывают влиянию великой княжны Ольги[123]. Британский посол в Австрии Сеймур, тесно взаимодействовавший с Горчаковым на протяжении двух лет работы в Вене, после беседы с русским дипломатом «твердо уверился в неприспособленности нового министра к тому посту, который ему доверили»[124].

Из своего венского опыта Горчаков вынес глубочайшее презрение к австрийцам, которых он в частном порядке называл «гнусными попрошайками»[125]. Хорошо известно также и то, что главным делом всей своей дипломатической карьеры он считал налаживание взаимопонимания между Россией и Францией. Скорее всего практические последствия этого назначения часто переоцениваются: в конечном счете, все основные внешнеполитические решения в России принимал лично царь. Такого мнения, в частности, придерживался и Отто фон Бисмарк, у которого в тот период имелась редкая возможность наблюдать нового министра иностранных дел за работой[126].

Более того, общая линия российской дипломатии после Парижского конгресса оставалась в целом одной и той же. Тремя ее постулатами были: во-первых, стремление всеми силами избегать осложнений, способных преждевременно втянуть Россию в новую войну; во-вторых, долгосрочный курс на ревизию заключенного мирного договора, которая должна была послужить первым шагом к возобновлению активной политики на Востоке; наконец, в-третьих, постепенное сближение с Францией, раскалывающее враждебную коалицию и выводящее Россию из международной изоляции. По всем этим позициям между консерваторами в лице Мейендорфа, Будберга и даже Нессельроде с одной стороны и интеллигентными оппортунистами вроде Орлова, Бруннова и Горчакова с другой стороны почти не было разногласий. Так, Нессельроде в своем политическом завещании заявлял, что в обозримой перспективе России необходимо сконцентрироваться на сосредоточении материальных и моральных ресурсов[127]. Схожие мысли высказывал и царь, инструктируя первого полномочного представителя России на Парижском конгрессе[128]. Наконец, те же убеждения разделял и великий князь Константин Николаевич[129]. Таким образом, внеся в один из своих циркуляров известную фразу «Россия не дуется, Россия сосредотачивается», Горчаков лишь выступил выразителем общепризнанного в верхах мнения[130].

По поводу долгосрочных целей в российской дипломатии тоже сложился консенсус. Еще в 1853 году русский дипломат Антон Фонтон высказывался в том духе, что Россия, проводя разумную внутреннюю политику, за десять или двадцать лет сможет вернуть и преумножить все потерянное ранее[131]. Мейендорф в разговоре с царем 15 января заручился его согласием в том, что Россия после краткого восстановительного периода станет такой же сильной, как и до войны, и что «она сможет доделать то, завершению чего препятствуют нынешние обстоятельства»[132]. В свою очередь Горчаков вскоре разъяснит Сеймуру, что «восточный вопрос», по его убеждению, вовсе не был разрешен недавно подписанным мирным договором[133]. Первым шагом к возобновлению активной внешней политики на Востоке должна будет стать, по его мнению, ревизия или денонсация Парижского договора. А сам царь охарактеризует свое согласие с ультиматумом как акт трусости, который больше никогда не повторится[134]. По его мнению, искупление этой ошибки должно было стать главной задачей российской дипломатии на несколько лет[135].

В сопоставлении с вынужденным воздержанием России от активной внешней политики и с ее декларируемыми намерениями как можно скорее вернуться к попыткам разрешить «восточный вопрос» политика сближения с Францией, пользовавшаяся повышенным вниманием современных историков, была делом второстепенным. По данному пункту, как и по всем остальным, среди российских дипломатов тоже царило единодушие, а различие между позициями осторожного Нессельроде и его напористого преемника было скорее кажущимся, нежели реальным. Царь, собственноручно намечавший контуры внешней политики, хронически не доверял Наполеону; но все же он, подобно Нессельроде, не мог отрицать выгод от возможного сближения с французами. Горчаков вступил на этот путь с бóльшим энтузиазмом, чем Александр, но его инициативы так и не вылились в какие-либо прочные договоренности с парижскими партнерами. Иначе говоря, даже при таком министре иностранных дел, который открыто симпатизировал Франции, перспективы русско-французского альянса оставались туманными. В этой сфере, как и в других, политика Горчакова не слишком разнилась с тем гипотетическим курсом, который на его месте вынужден был бы отстаивать любой другой российский министр иностранных дел.

Таким образом, замена Нессельроде на Горчакова, как и восхождение Александра II вместо Николая I, отнюдь не стала поворотным пунктом в эволюции российской дипломатии. Преемственность не смог нарушить даже Парижский мирный договор: его заключение лишь пополнило список приоритетов российской внешней политики новой задачей – добиться пересмотра этого акта. Крымская война, однако, заставила правителей Российской империи осознать необходимость глубоких социальных и административных реформ, а также экономического ускорения, выражающегося прежде всего в строительстве железных дорог. Все перечисленные задачи решались в тот период, когда Россия была насильственно отстранена от европейских дел. Основной массив преобразований, ассоциируемых с именем Александра II, рассматривался российским политическим классом в качестве составной части внешней политики страны. История «великих реформ» позволяет нам, по крайней мере в отношении России середины XIX века, частично согласиться с тезисом Леопольда фон Ранке о вечном приоритете внешней политики над политикой внутренней. Соответственно, ее временное выпадение из международной дипломатической активности и последующее возвращение туда после строительства первых стратегических железных дорог следует считать классическим процессом «изъятия и возвращения».

Если же рассуждать более прозаично, то манера, в которой российские государственные деятели реагировали на непривычную для них ситуацию военного поражения, позволяет выявить два взаимосвязанных между собой аспекта внешней политики России. Первый касается выдающейся внешнеполитической роли самодержца. На всем протяжении мирных переговоров окончательные решения по всем принципиальным вопросам принимал сам царь. В этом случае, как и в прочих ситуациях, сын Николая I обнаруживал стойкую приверженность долгу и готовность жертвовать личными предрасположенностями в пользу коллективного мнения ближайших сподвижников. Вполне бесспорным представляется то, что лично царь был склонен следовать примеру 1812 года, но, в конечном счете, он принял рекомендацию Нессельроде и прочих «штатских».

Наряду с ключевой ролью царя еще одной примечательной особенностью русской дипломатии 1855–1856 годов стала ее неизменность перед лицом меняющихся обстоятельств. Цели Александра II после грандиозного поражения почти не отличались от целей его отца в зените могущества. Устремления «православного националиста» Горчакова едва ли не совпадали с желаниями «протестантского космополита» Нессельроде. Для правителей России Крымская война стала лишь временным отступлением, стимулом к будущим усилиям. Статьи Парижского договора оказались лишь толчком к переосмыслению и ревизии достигнутого мира. Мейендорф в свое время говорил созванному царем совету, что мир, который нужно подписать немедленно, может быть только временным. И действительно, как только договор был подписан, ответственные лица Российской империи начали всеми силами добиваться того, чтобы достигнутые договоренности так и остались временными.

Перевод с английского Андрея Захарова

[1] Перевод осуществлен по изданию: Mosse W.E. How Russia Made Peace September 1855 to April 1856 // The Cambridge Historical Journal. 1955. Vol. 11. № 3. P. 297–316.

[2] В годы турецких войн, которые вела Екатерина II, России дважды угрожало столкновение с коалицией враждебных держав, но сначала ее уберег от этого весьма своевременный первый раздел Польши, а потом спасли Чарльз Джеймс Фокс и оппозиция в британской Палате общин. Более того, во время второго кризиса царице удалось даже, пусть ненадолго, заключить союз с австрийским императором Иосифом II.

[3] Письмо посла Пала Антала Эстерхази министру иностранных дел Карлу Фердинанду фон Буоль-Шауэнштейну от 3 марта 1855 года (цит. по: Guichen E. de. La Guerre de Crimée (1854–1856) et l’Attitude des puissances européennes: étude d’histoire diplomatique. Paris, 1936. P. 253). См. также официальную русскую публикацию: Diplomatic Study of Crimean War. London, 1882; авторство которой приписывают русскому дипломату, барону Александру Жомини, и которая отражает взгляды Александра Горчакова (Vol. II. P. 297). См. также: Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1903. Т. I. С. 144.

[4] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 15 марта 1855 года (цит. по: Guichen E. de. Op. cit. P. 255).

[5] Diplomatic Study of Crimean War. P. 303.

[6] Отчет о Венской конференции послов см. в работе: Geffcken H. Zur Geschichte des orientalischen Krieges 1853–1856. Berlin, 1881. S. 178 ff.

[7] Письмо Александра II генерал-фельдмаршалу Ивану Паскевичу от 20 мая 1855 года (цит. по: Татищев С.С. Указ. соч. С. 149). «“На дальнейшие уступки я ни под каким видом не соглашусь”, – с чувством говорил царь» (Там же).

[8] Письмо Александра II командующему русскими войсками в Крыму, генералу Михаилу Горчакову, от 14 мая 1855 года (Там же).

[9] Там же. С. 151.

[10] Там же. С. 153.

[11] Он был двоюродным братом русского посла в Вене Александра Горчакова.

[12] Письмо генерала Михаила Горчакова Александру II от 8 июня 1855 года (Там же).

[13] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 16 июня 1855 года (Там же. С. 153).

[14] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 11 июня 1855 года (Там же. С. 150).

[15] Там же. С. 154.

[16] Письмо генерала Михаила Горчакова Александру II от 27 июня 1855 года (Там же). Между тем, еще в начале месяца он говорил военному министру, что положение Севастополя безнадежно.

[17] Там же. С. 155.

[18] Письма Александра II генералу Михаилу Горчакову от 25 июля и 1 августа 1855 года (Там же. С. 155).

[19] Там же. С. 156.

[20] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 23 августа 1855 года (Там же. С. 157). Король Пруссии Вильгельм I, дядя Александра, посетил Санкт-Петербург в середине августа. Вернувшись в Берлин, он рассказывал о том, что вся императорская семья склоняется к миру, хотя сам царь, даже чувствуя обострение ситуации, «сохраняет тем не менее уверенность в благоприятном исходе войны и не склонен сдаваться» (см.: Guichen E. de. Op. cit. P. 284 f).

[21] Письмо генерала Михаила Горчакова Александру II от 26 августа 1855 года (Татищев С.С. Указ. соч. С. 158).

[22] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 2 сентября 1855 года (Там же. С. 158).

[23] Черновик письма министра фон Буоль-Шауэнштейна графу Владиславу Карницкому от 4 сентября 1855 года. Haushof und Staats Archiv Vienna (HHSAP). Pol. Arch. Russland. X. Fasc. 38. Henderson Transcripts (H.T.). University Library, Cambridge.

[24] Potiemkine V. (Ed.). Hístoire de la Diplomatíe. Paris, s.d. Vol. I. P. 449. Ссылки на источники подобных сведений, как и их подтверждения, в книге отсутствуют.

[25] Речь идет о копии секретного доклада, отправленного прусским военным атташе в Петербурге в Берлин и попавшего в руки французских агентов в прусской столице (Geffcken H. Op. cit. S. 193; Potiemkine V. (Ed.). Op. cit. Vol. I. P. 449).

[26] Geffcken H. Op. cit. S. 193.

[27] Ibid. S. 160.

[28] Письмо графа Карницкого министру фон Буоль-Шауэнштейну от 10 сентября 1855 года (HHSAP. Fasc. 37). Эжен де Гюше ошибочно приписывает это послание Эстерхази (Guichen E. de. Op. cit. P. 288). Карницкий полагал, что русская публика пережила удар не слишком остро, поскольку с определенного момента крах казался неминуемым; кроме того, национальная гордость не позволила бы людям выказывать собственной подавленности.

[29] Татищев С.С. Указ. соч. С. 160.

[30] Там же. С. 161.

[31] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 14 сентября 1855 года. Об этом же он писал и Паскевичу 17 сентября (Там же).

[32] Там же. С. 163.

[33] Там же.

[34] Письмо Александра II генерал-фельдмаршалу Ивану Паскевичу от 17 сентября 1855 года (Там же. С. 164).

[35] Там же. С. 165.

[36] Письмо графа Карницкого министру фон Буоль-Шауэнштейну от 10 сентября 1855 года (HHSAP. Fasc. 37).

[37] В конце октября австрийский поверенный в делах докладывал министру иностранных дел: «Ситуация остается абсолютно неизменной. […] На дипломатическом фронте все та же стагнация, а на поле боя, напротив, оживление» (см.: Письмо графа Карницкого министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 октября 1855 года. № 65 (HHSAP. Fasc. 37. Н.Т.).

[38] После взятия Севастополя Пелисье не выказывал ни малейшего желания продолжать наступление. «Я буду атаковать, только если получу соответствующий приказ», – отвечал он на упреки, поступавшие из Парижа. Между тем, ни Наполеон, ни его военный министр в сложившихся условиях не собирались отдавать подобного распоряжения (см.: Charles-Roux F. Alexandre II, Gortchakoff et Napoleon III. Paris, 1913. P. 39). Британский посол в Париже, лорд Коули, сообщал, что, по словам Пелисье, «атаковать русские позиции на Мекензиевых горах гораздо сложнее, чем взять Севастополь» (см.: Письмо британского посла в Париже, лорда Коули, министру иностранных дел, графу Кларендону, от 17 октября 1855 года. Clarendon MSS. Bodleian Library. University of Oxford).

[39] Geffcken H. Op. cit. S. 196. Подробное изложение планов Наполеона относительно Польши см. в работе: Henderson G.B. Crimean War Diplomacy and Other Historical Essays. Glasgow: Jackson, Son & Company, 1947. P. 15 ff.

[40] Письмо премьер-министра Палмерстона министру иностранных дел Кларендону от 16 сентября 1855 года (Clarendon MSS. Bodleian Library. University of Oxford).

[41] Guichen E. de. Op. cit. P. 294; см. также: Stern A. Geschichte Europas von 1848 bis 1871. Berlin, 1920. Bd. II. S. 555.

[42] Письмо Стокхаузена Ленте от 13 сентября 1855 года. № 70 (Staatsarchiv Hannover 9. Türkei № 27. H.T.).

[43] Письмо Эллиота министру Кларендону от 3 октября 1855 года (F.O. 7/458 unnumbered).

[44] Письмо посла Коули министру Кларендону от 13 октября 1855 года (Clarendon MSS. Bodleian Library. University of Oxford).

[45] Татищев С.С. Указ. соч. С. 177.

[46] Он был саксонским посланником в Париже.

[47] Письмо министра Нессельроде министру внутренних дел Саксонии Фридриху Фердинанду фон Бейсту от 22 ноября 1855 года (Там же. С. 177).

[48] Diplomatic Study of Crimean War. P. 343 ff.

[49] О том, как они формулировались, подробнее см.: Henderson G.B. Op. cit. P. 98 ff.

[50] См. меморандум, который подписали фон Буоль-Шауэнштейн и де Буркюнэ. Его копия содержалась в письме министра Кларендона королеве Виктории от 19 ноября 1855 года (Royal Archives. G 4081). Автор выражает свою признательность Ее Королевскому Величеству за разрешение использовать материалы Королевских архивов, находящихся в Виндзорском замке.

[51] Письмо Вернера Мантойфелю от 26 ноября 1855 года (Preussisches Geheimes Staats Archiv. Ausw. Amt. (PGSA AA). I A Bq. Turkei 44. Bd. 29. H.T.).

[52] Ср.: Guichen E. de. Op. cit. P. 285.

[53] Ibid. P. 298.

[54] Diplomatic Study of Crimean War. P. 347.

[55] В то время, как Нессельроде общался с Парижем при посредничестве Зеебаха, Александр Горчаков начал собственную переписку с Шарлем де Морни, одним из приближенных Наполеона. Их первые письма были утрачены, но все остальное опубликовано в работе: Morny C. de. Extrait des Mémoires du Duc de Morny: Une Ambassade en Russie. Paris, 1892. P. 7 ff. В официальной российской публикации сообщалось, что инициатива контактов исходила от французской стороны (Diplomatic Study of Crimean War. P. 345). Поначалу переписка касалась только самых общих вопросов; лишь в конце ноября началось серьезное обсуждение наиболее приемлемых способов, позволяющих реализовать мирное соглашение (см.: Morny C. Op. cit. P. 26 ff). Морни предложил Горчакову встретиться в Дрездене, но по указанию из Петербурга всякие контакты между политиками прекратились именно в тот момент, когда обсуждение начало переходить в конструктивную фазу. На фоне параллельных переговоров, ведущихся Нессельроде и Валевским при посредничестве Зеебаха, эпизод с перепиской Морни и Горчакова утратил всякую значимость, а упоминают его только потому, что Горчаков позже стал министром иностранных дел. В период его министерства эта переписка и получила огласку (Diplomatic Study ofCrimean War. P. 345 ff). Напротив, корреспонденция Нессельроде и Зеебаха никогда не публиковалась.

[56] Письмо Александра II Михаилу Горчакову от 24 октября 1855 года (Татищев С.С. Указ. соч. С. 174).

[57] Там же.

[58] Там же. С. 186.

[59] Письмо Александра II Михаилу Горчакову от 18 октября 1855 года (Там же. С. 167).

[60] См.: Diplomatic Study of Crimean War. P. 347; письмо графа Карницкого министру фон Буоль-Шауэнштейну от 1 декабря 1855 года (HHSAP. Fasc. 38. H.T.)

[61] Diplomatic Study of Crimean War. P. 350.

[62] Ibid. P. 351.

[63] Ibid. P. 347.

[64] Geffcken H. Op. cit. S. 205.

[65] Письмо Хацфельда Мантойфелю от 20 декабря 1855 года (PGSA AA. I A Bq. Turkei 44. Bd. 29. H.T.).

[66] Ibid.

[67] Geffcken H. Op. cit. S. 200. О поправках, внесенных британским правительством, см.: Ibid. S. 205.

[68] Письмо Хацфельда Мантойфелю от 20 декабря 1855 года (PGSA AA. I A Bq. Turkei 44. Bd. 29. H.T.); Geffcken H. Op. cit. S. 206.

[69] Diplomatic Study of Crimean War. P. 336.

[70] См. текст этого соглашения: Guichen E. de. Op. cit. P. 346.

[71] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну (Ibid. P. 312 f).

[72] Договор действительно сопровождался обменом нотами, предусматривающими условия, при которых оборонительный союз против России мог превратиться в наступательный. Более того, план возможной кампании обсуждался представителями договаривающихся сторон (см.: Stern A. Op. cit. S. 124; Debidour A. Histoire diplomatique de l’Europe. Paris, 1891. Vol. II. P. 142).

[73] Diplomatic Study of Crimean War. P. 338.

[74] См.: Geffcken H. Op. cit. S. 208 f.

[75] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 31 декабря 1855 года (см.: Татищев С.С. Указ. соч. С. 179).

[76] Geffcken H. Op. cit. S. 208.

[77] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 29 декабря 1855 года. № 76 (Guichen E. de. Op. cit. P. 311 ff).

[78] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 30 декабря 1855 года (HHSAP. Fasc. 37. H.T.).

[79] Guichen E. de. Op. cit. P. 313.

[80] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 30 декабря 1855 года (HHSAP. Fasc. 37. H.T.); письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 2 D (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[81] Заблоцкий-Десятовский А.П. Граф П.Д. Киселев и его время. Материалы для истории императоров Александра I, Николая I и Александра II. СПб.: Типография М.С. Стасюлевича, 1883. Т. 3. С. 3; Татищев С.С. Указ. соч. С. 182. О русских поправках см.: Geffcken H. Op. cit. S. 211 f.

[82] Письмо Александра II генералу Михаилу Горчакову от 6 января 1856 года (см.: Татищев С.С. Указ. соч. С. 184).

[83] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 7 января 1856 года (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[84] Ibid; письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 2 D (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[85] Письмо министра Нессельроде послу Александру Горчакову от 23 декабря 1855 года, которое цитируется в ответе Горчакова Нессельроде от 3 января 1956 года (Württembergisches Staats Archiv (Stuttgart) (WSA). cccxiv. № 49).

[86] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 3 января 1856 года (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[87] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 2 A-G (Ibid).

[88] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 29 января 1856 года. № 7 A-F (Ibid).

[89] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 2 A-G (Ibid).

[90] Ibid.

[91] Письмо министра фон Буоль-Шауэнштейна послу Эстерхази от 12 января 1856 года (Ibid).

[92] См. текст этого документа в письме министра фон Буоль-Шауэнштейна послу Эстерхази от 16 декабря 1855 года. № 2. Fasc. 38 (Ibid).

[93] Письмо министра фон Буоль-Шауэнштейна послу Эстерхази от 12 января 1856 года (Ibid).

[94] Diplomatic Study of Crimean War. P. 360.

[95] Ibid. С этим советом Александра Горчакова далеко не все ясно. Официальная российская публикация («Diplomatic Study of Crimean War») утверждает, что он был передан по телеграфу; Генрих Геффкен (Geffcken H. Op. cit. S. 215) в свою очередь пишет о том, что по телеграфу Горчаков лишь попросил Нессельроде не принимать решение, не дождавшись прибытия его депеши. Точную последовательность событий мы установить не можем. Следовательно, нам не ясно, что было на руках у Нессельроде накануне решающего заседания Совета 15 января: сами предложения Горчакова или же только просьба дождаться их прибытия. Между тем, этот пункт важен, поскольку Горчаков и его сторонники позже обвиняли Нессельроде в том, что он скрыл упомянутую депешу от Совета и утаил ее даже от царя (Diplomatic Study of Crimean War. P. 360).

[96] Письмо Луттишо министру внутренних дел Саксонии фон Бейсту от 13 января 1856 года (Sächsisches Haupt Staats Archiv. Ausw. Min. Repos. 29. № 9. Paris. 1856. H.T.).

[97] Письмо императора Наполеона королеве Виктории от 14 января 1856 года (цит. по: Benson A.C. (Ed.). Letters to Queen Victoria 1837–1861. London, 1908. Vol. III. P. 162 f).

[98] Письмо королевы Виктории императору Наполеону от 15 января 1856 года (Ibid. P. 164).

[99] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 4 (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[100] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 29 января 1856 года. № 7 A-F (Ibid).

[101] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 12 января 1856 года. № 2 E (Ibid).

[102] Guichen E. de. Op. cit. P. 351.

[103] Текст меморандума Нессельроде от 15 января 1856 года см. в: Татищев С.С. Указ. соч. С. 185.

[104] Татищев, рассказ которого об этом событии базируется на официальной стенограмме встречи (Татищев С.С. Указ. соч. С. 186), следует более раннему повествованию Жомини (Diplomatic Study of Crimean War. P. 366 ff). Независимо составленный отчет Мейендорфа, написанный вскоре после заседания, был опубликован в: Hoetzsch O. (Hrsg.). Peter von Meyendorff, Ein russischer Diplomat an den Höfen von Wien und Berlin. Berlin, 1923. S. 214 ff. Отчет Мейендорфа позволяет предположить, что некоторые высказывания были исключены из официальной стенограммы, а другие подверглись смягчению.

[105] Diplomatic Study of Crimean War. P. 369 f.

[106] Письмо Вертера Мантойфелю от 27 января 1856 года (цит. по: Guichen E. de. Op. cit. P. 351).

[107] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 16 января 1856 года (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[108] Geffcken H. Op. cit. S. 216.

[109] Ibid.

[110] Ibid. S. 217.

[111] Diplomatic Study of Crimean War. P. 271.

[112] Guichen E. de. Op. cit. P. 299.

[113] Ibid. P. 303.

[114] Guichen E. de. Op. cit. P. 354. Автор использует письмо из частного немецкого архива.

[115] «У нас, русских, тоже есть своя конституция, предусматривающая ответственность, хотя и не министерскую», – сказал как-то Шарль-Андре Поццо ди Борго знакомому дипломату в Париже, сделав характерный жест, изображающий повешение (cм.: Geffcken H. Op. cit. S. 211).

[116] Крепость Карс была завоевана русскими 28 ноября.

[117] Детальное описание хода Парижского конгресса см. в работе: Temperley H. The Treaty of Paris of 1856 and Its Execution // The Journal of Modern History. 1932. Vol. IV. № 3. P. 387 ff.

[118] Lettres et Papiers du Chancelier Comte Charles de Nesselrode. Paris, 1904. Vol. XI. P. 108 f.

[119] Письмо посла Сеймура министру Кларендону от 15 января 1856 года (Clarendon MSS. Bodleian Library. University of Oxford).

[120] Письмо посла Эстерхази министру фон Буоль-Шауэнштейну от 14 апреля 1856 года (HHSAP. Fasc. 39. H.T.). Горчаков рассказывал Сеймуру, что он трижды отклонял предложение возглавить министерство, «но, в конце концов, его сделали в такой форме, что отказаться было невозможно» (см. секретное письмо посла Сеймура министру Кларендону от 11 июня 1856 года. № 403. F.O. 7/486).

[121] Письмо Траутмансдорфа министру фон Буоль-Шауэнштейну от 19 апреля 1856 года (HHSAP. Fasc. 39. H.T.).

[122] Письмо Будберга Дмитрию Нессельроде от 20 апреля 1856 года (цит. по: Lettres et Papiers du Chancelier Comte Charles de Nesselrode. P. 132 ff).

[123] Письмо посла Коули министру Кларендону от 29 апреля 1856 года (Clarendon MSS. Bodleian Library. University of Oxford).

[124] Секретное письмо посла Сеймура министру Кларендону от 11 июня 1856 года. № 403. F.O. 7/486.

[125] Geffcken H. Op. cit. S. 212.

[126] См.: Radschau L. von. (Hrsg.). Die Politischen Berichte des Fürsten Bismarck aus Peterburg und Paris. Berlin, 1920. S. 30 f.

[127] См.: Lettres et Papiers du Chancelier Comte Charles de Nesselrode. P. 112 ff.

[128] См.: Татищев С.С. Указ. соч. С. 199.

[129] Письмо Вертера Мантойфелю от 27 января 1856 года (Guichen E. de. Op. cit. P. 351).

[130] См. циркуляр Горчакова от 2 сентября 1856 года (цит. по: Татищев С.С. Указ. соч. С. 299).

[131] Цит. по: Eckstadt V. von. St. Peterburg and London, 1852–1864. London, 1887. Vol. I. P. 190.

[132] Hoetzsch O. (Hrsg.). Op. cit. S. 217.

[133] Секретное письмо посла Сеймура министру Кларендону от 22 июня 1856 года. № 431. F.O. 7/487.

[134] Friese C. Russland und Preussen vom Krimkrieg bis zum Polnischen Aufsland. Berlin, 1931. S. 20.

[135] Ibid. S. 27.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Россия > Армия, полиция > magazines.gorky.media, 25 июня 2016 > № 1901050

Светлана Лиманова

«Царская кинохроника» и экранный образ Николая II: идеологическая трансформация

Светлана Андреевна Лиманова (р. 1987) – сотрудник Архива РАН, область научных интересов – внутренняя политика Российской империи на рубеже XIX–XX веков, репрезентация власти, урбанистика.

Публичность – неотъемлемая часть профессии современного политика. Благодаря телевидению и Интернету мы «знаем в лицо» президента, премьер-министра, глав министерств и других высокопоставленных чиновников. Сейчас довольно трудно представить, что были времена, когда подданные огромной страны имели лишь довольно смутное представление о том, как выглядит их правитель. Портретные изображения монархов стали относительно широко известны только в XVIII–XIX веках. В России шанс увидеть императора вживую был, как правило, у жителей Петербурга и Москвы (или у гостей имперских столиц) во время торжественных церемоний. В более редких случаях – у жителей других городов, «осчастливленных высочайшим посещением». Но можно ли было разглядеть черты лица монарха, находясь на значительном расстоянии в несметной толпе других любопытствующих?

Ситуация с узнаваемостью резко изменилась на рубеже XIX–XX веков. Сперва появились и завоевали себе место на страницах периодических изданий фотографии. Фоторепортажи в прямом смысле слова знакомили читателей с первыми лицами государства и описывали важнейшие события. Вскоре популярность получили специально издаваемые фотокарточки и открытки с изображениями императора и членов царской семьи. Следующим этапом явилось «оживление фотографии», то есть кинематограф, который позволил не только «остановить мгновенье», но и «поймать движение». Это изобретение и дало отсчет новому формату публичности в политике, а одним из первых правителей, попавших под прицелы кинокамер и в полной мере испытавших все сопутствующие казусы, стал император Николай II.

Ожившая фотография

В августе 1856 года пышными торжествами отмечалась коронация Александра II. Помимо традиционных картин и литографий, для того, чтобы запечатлеть эту важнейшую церемонию впервые были использованы элементы фотосъемки – фиксация изображения при помощи фотоксилографии. В списке иллюстраций к Коронационному альбому можно найти шесть гравюр, выполненных таким способом: получившиеся фотоснимки были переведены на дерево, а затем сделаны оттиски. Сохранилось и несколько оригинальных фотографий[1]. Через сорок лет, в мае 1896 года, на коронации внука Александра II, Николая II, присутствовали уже десятки фотографов, сделавших сотни снимков различных этапов торжества. Среди фотографов выделялся «странный господин в котелке, который с важным видом крутил ручку какого-то необычного ящика, внешне похожего на фотокамеру»[2]. Это был не кто иной, как представитель фирмы братьев Люмьер, кинооператор Камилл Серф[3], получивший разрешение на съемку коронационной хроники.

Братья Люмьер в первый раз показали «живые фотографии» (кинематограф) в Париже в декабре 1895 года, а в мае 1896-го их уже увидели в Петербурге и Москве. Первоначально демонстрационные сюжеты были незамысловаты, но интерес зрителей вызывало именно то, что картинка «оживала» буквально на глазах. Возможностями нового чуда техники не преминули воспользоваться в ходе коронационных торжеств 1896 года, чтобы зафиксировать наиболее яркие церемонии: торжественный въезд императора Николая II в Москву (9 мая), выход императорской четы на Красное крыльцо в день коронации (14 мая) и шествие к Успенскому собору, парад на Ходынском поле (26 мая). Эти снимки – первый опыт съемки русской кинохроники и первые в мировой истории кадры коронации. Результат, по всей видимости, Николаю II понравился[4], поскольку с тех пор при высочайшем дворе была налажена регулярная съемка царских выходов, торжественных приемов и других событий придворной жизни (так называемая «царская кинохроника»). Вслед за Серфом в качестве оператора в Россию приехал Александр Промио, снимавший в 1897 году встречу французского президента Феликса Фора с Николаем II, затем Феликс Мегиш. В течение нескольких лет придворным кинооператором числился поляк Болеслав Матушевский, автор одной из первых в мире работ по теории кинематографа[5]. Звания «поставщиков двора» имели Александр Ягельский и фирма «К.Е. фон Ган и К°», а также в разные годы Карл Булла, Александр Дранков и Александр Ханжонков. Разрешения на съемки получали фирмы «Пате» и «Гомон».

Сохранившиеся архивные документы свидетельствуют, что уже в октябре 1898 года появились первые циркуляры, устанавливавшие «порядок демонстрирования посредством синематографа картин, воспроизводящих различные моменты событий с изображением высочайших особ»[6]. Такой показ должен был заблаговременно согласовываться с министерством императорского двора, проходить отдельно от основной программы (начало и конец демонстрации «царской хроники» следовало обозначать опусканием и поднятием занавеса, перед переходом к картинам другой тематики обязательным был небольшой антракт) и без музыкального аккомпанемента. Впоследствии демонстрация могла сопровождаться исполнением гимна или соответствующей музыкальной композицией (например, звуками полкового марша при прохождении частей войск на экране церемониальным маршем).

После революционных событий 1905–1907 годов «царскую кинохронику» намеренно стали показывать гораздо чаще, фактически превратив ее в одно из средств пропаганды. С 1908-го по 1914 год в кинотеатрах демонстрировались специально отобранные кадры частной жизни царской семьи (например, ее пребывание на яхте «Штандарт»), официальных церемоний (открытие имперских памятников, встречи глав государств), военных хроник (парады в высочайшем присутствии, смотры войск) и церковных празднований (Пасха, молебны, водосвятия при участии членов императорской фамилии). Пока эти сюжеты были в новинку, они пользовались популярностью среди посетителей кинотеатров – особенно в провинциальных городах, жители которых лишь в исключительных случаях могли стать очевидцами высочайших церемоний, регулярно проходивших на центральных столичных улицах. Исследователь «сценариев власти» Ричард Уортман пишет:

«[Кинематограф позволил Николаю II] устанавливать прямой визуальный контакт с массовой аудиторией, не ставя под угрозу ни приватность, ни безопасность. Благодаря кинематографу церемонии и празднества становились достоянием значительного числа подданных, многие из которых были неграмотны или не имели возможности присутствовать на торжествах»[7].

Однако удержать внимание зрителей при постоянно расширявшемся кинорепертуаре было крайне сложно, тем более что «царская хроника», несмотря на большое количество всевозможных торжеств, была однообразной. Камера оставалась неподвижной, съемка происходила всегда примерно с одного и того же ракурса, звук и цветопередача отсутствовали. По словам Максима Горького, кинематограф того времени являлся «царством теней»[8], и для красочных имперских церемониалов это была существенная потеря. К тому же, в отличие от парадных фотографий, композиционно продуманных и при необходимости отретушированных, «манипуляции» с хроникальной съемкой еще не были освоены, поэтому ее участники не всегда оказывались в выгодном для себя свете. В частности, при просмотре сюжетов с пасхальным христосованием хорошо заметно, что император Николай II ниже ростом большинства своих солдат, а это плохо вязалось с представлениями о монаршем величии. Цесаревич Алексей часто попадал в кадр, будучи на руках у «дядек», что не могло не вызывать вопросов о состоянии здоровья наследника. Насколько демонстрация «церемониальной хроники» вошла в привычку, становится ясным из рекламы 1914 года кинопоказа прибытия Николая II в действующую армию: «Это единственная лента, изображающая государя верховного главнокомандующего в такой простой обстановке, без пышных свит и церемониалов»[9].

Еще одной попыткой улучшить имидж царствующего дома в глазах подданных стало «высочайшее покровительство» съемкам исторических картин военно-патриотического и монархического содержания. Лента «Оборона Севастополя» (1911 год, режиссеры Василий Гончаров и Александр Ханжонков) – первый полнометражный фильм, снятый «с высочайшего соизволения», которому предшествовала серьезная по тем временам рекламная кампания. Он был задуман как гимн мужеству русского народа, доблестно сражавшегося за Царя и Отечество. Начинался фильм крупным планом портретов императоров Николая I и Александра II, основной сюжет состоял из «игровых картин», а в завершение шла документальная съемка ветеранов-участников Крымской войны, что придавало всему фильму еще бóльшую убедительность.

В следующие два года были подготовлены юбилейные проекты: фильм «1812 год» (к 100-летию Отечественной войны, совместное производство «Пате» и Ханжонкова) и два фильма, приуроченных к 300-летию династии Романовых: «Воцарение дома Романовых» (1913 год, режиссеры Василий Гончаров и Петр Чардынин) и «Трехсотлетие царствования дома Романовых» (1913 год, режиссеры Александр Уральский и Николай Ларин). Последний состоял из «живых картин», посвященных правителям династии Романовых на протяжении 300-летней истории, и завершался серией кадров, снятых во время различных церемоний последнего царствования – на коронации Николая II (1896), при открытии памятника Александру III в Петербурге (1909), во время смотра войск на Бородинском поле (1912) и так далее.

«Царская кинохроника» и пропагандистские игровые фильмы имели определенное влияние на зрительскую аудиторию, но преобладающими в тогдашнем кинематографе были другие жанры: видовые, комические, трюковые, приключенческие, мелодраматические. Прокатчики подстраивались под вкусы публики. В таком контексте «царская кинохроника» скорее не служила укреплению патриотизма, а воспринималась лишь как еще один вид развлечения. Царское правительство довольно поздно задумалось о возможностях монополизации киноиндустрии, упустив несколько подходящих для этого моментов. Более того, находившийся под покровительством императора Скобелевский комитет, владевший во время Первой мировой войны монопольным правом на съемку военных действий с русской стороны, не справился с задачей патриотического освещения хода военной кампании. Парадоксально, но подданные Российской империи лучше знали о положении дел на фронтах во Франции и Бельгии, так как оттуда регулярно поставлялся качественный киноматериал[10].

В 1917 году русский кинематограф обнаружил исключительную конъюнктурную приспособляемость к текущей ситуации. Вскоре после свержения самодержавия один за другим начали появляться разоблачительные фильмы: «Темные силы – Григорий Распутин и его сподвижники», «Люди греха и крови», «Таинственное убийство в Петрограде 16 декабря» и тому подобное. Император и его ближайшее окружение представали в них шайкой авантюристов и развратников. Все это было на руку Временному правительству, поэтому оно не реагировало на неоднократно повторявшиеся просьбы запретить подобные фильмы.

Единственной популяризаторской кинокартиной, призванной серьезно, с политической точки зрения, развенчать царское правительство, стал фильм «Царь Николай II, самодержец всероссийский», вышедший незадолго до октябрьской революции. Снятый по сценарию Александра Вознесенского режиссером А. Ивониным при содействии небезызвестного Владимира Бурцева, он был построен на сочетании игрового сюжета с документальными кадрами. Получившаяся «агитационная брошюра на экране» демонстрировала все ужасы недавнего царствования – бедность народа, казни и пытки, преследования оппозиционеров – на фоне беззаботной, «церемониальной» жизни императора. На рекламном плакате к фильму размещалось крупное шаржированное изображение Николая II в короне, со скипетром и державой в руках, а на заднем плане виднелись виселицы с повешенными[11]. Идея противопоставления пышности царского двора и полной лишения жизни простых людей оказалась очень благодатной и была развита в дальнейшем, уже в советском, кинематографе.

Советский и постсоветский Николай II и его окружение

Большевики довольно быстро осознали возможности кино как идеологического оружия. 27 августа 1919 года Ленин подписал «Декрет о национализации кинодела». В первые годы становления советского кинематографа происходило регулярное обращение к дореволюционным событиям.

В 1923 году вышел фильм Александра Ивановского «Дворец и крепость», центральными образами-антитезами которого стали «дворец» с его циничной роскошью и «крепость» с господствующим в ней произволом. Контраст достигался при помощи техники параллельного монтажа: ножки балерины на пуантах – ноги революционера в кандалах. Аналогичный прием был использован и в фильме 1927 года «Степан Халтурин» (с одной стороны, показаны тяжкие условия пролетарского быта и постоянные забастовки, с другой, – утехи царского двора), а затем подхвачен другими режиссерами. Например, в фильме Александра Довженко «Арсенал» (1929) (о восстании рабочих киевского завода в январе 1918 года) есть эпизод, где старая крестьянка в изнеможении падает на свою незасеянную землю, в то время как в «соседнем кадре» император Николай II с важным видом записывает в дневнике: «Погода хорошая, убил ворону». Другой фильм 1929 года, «Обломок империи» Фридриха Эрмлера, полностью построен на сопоставлении воспоминаний контуженного питерского рабочего Филимонова о былом (темные тона) с новой советской действительностью (светлые тона).

Яркие, запоминающиеся образы создавались и с помощью других режиссерских приемов, но непременным условием при этом было наличие «плохого прошлого», олицетворявшего монархию в целом или ее последнего представителя, «Николая Кровавого», и «хорошего настоящего» – главного результата революции. Самый известный пример пропагандистского фильма о страданиях народа и восстании против угнетателей – «Броненосец ”Потемкин”» Сергея Эйзенштейна, снятый к 20-летнему юбилею революции 1905 года. В том же году вышел фильм «Девятое января» (режиссер Вячеслав Висковский) о событиях «Кровавого воскресенья». Съемки проходили непосредственно на месте событий, а в их реконструкции было задействовано огромное количество актеров: 367 основных, 2500 дополнительных («экстрамассовка») и военные. Кинофабрика не скупилась на расходы, так как «9 января» стало в советском календаре 1920-х годов одной из важнейших историко-революционных дат[12]. Провозглашая новых героев и представляя побежденного классового врага в самых мрачных красках, советский кинематограф символически закреплял победу революции. К этому стремилось как игровое, так и документальное кино.

Настоящими кинодокументами недавнего прошлого стали работы Эсфири Шуб, видевшей свою задачу в том, чтобы создавать фильмы на подлинном, а не инсценированном материале.

«Мною за два года просмотрено около миллиона метров хроники [личный киноархив Николая II и хроникальные съемки после 1917 года. – С.Л.], и из отобранного материала смонтированы:

1. “Россия Николая II и Лев Толстой” (монтаж хроник 1897–1912 гг.).

2. “Падение династии Романовых” (монтаж хроник 1912–1917 гг.).

3. “Великий путь” (монтаж хроник 1917–1927 гг.)»[13].

И если выпущенный к 10-летнему юбилею революции «Великий путь» (1927) не стал таким же популярным, как «Октябрь» Сергея Эйзенштейна и Григория Александрова (кино, снятое в псевдодокументальной манере), а фильм о Льве Толстом (1928) и вовсе был подвергнут критике[14], то «Падение династии Романовых» (1927) имело большой зрительский успех. Кинохроника, подобранная в определенном порядке (параллельный монтаж «царских хроник» и кадров народного быта), снабженная необходимыми комментариями (краткие подписи поверх кадра), производила сильное эмоциональное впечатление. И эти несомненные преимущества документального кино вскоре нашли свое применение уже в работе с советским киноматериалом.

Начиная с 1930-х образ октябрьской революции «бронзовеет» и уже не допускает особых изменений. Царская семья постепенно исчезает с советских экранов[15]. В то же время на Западе фильмы о последних Романовых выходят все чаще. Самой популярной героиней зарубежных кинокартин стала Анастасия, младшая дочь Николая II, якобы чудом спасшаяся во время расстрела царской семьи, – и эксплуатировавшая эту легенду самозванка Анна Андерсон. Этому посвящены фильмы «Clothes Make the Woman» («Одежда создает женщину», 1928, режиссер Том Террисс); «Anastasia, Die Falsche Zarentochter» («Анастасия: фальшивая дочь царя», 1928, режиссер Артур Берген); «Anastasia: Die letzte Zarentochter» («Анастасия: последняя дочь царя», 1956, режиссер Фальк Харнак) и другие. Самым популярным героем западных картин о последних годах правления Романовых был, конечно же, колоритный Григорий Распутин, это воплощение невежества, разврата и знаменитого русского пьянства: «The Fall of the Romanovs» («Падение Романовых», 1917, режиссер Герберт Бренон), «Rasputin and the Empress» («Распутин и императрица», 1932, режиссер Ричард Болеславский, первый звуковой фильм о Романовых), «Rasputin, the Mad Monk» («Распутин: безумный монах», 1966, режиссер Дон Шарп) и другие.

Несколько расширил сюжет о падении самодержавия в Российской империи фильм «Nicholas and Alexandra» («Николай и Александра», 1971, режиссер Франклин Шеффнер, один из первых цветных фильмов о Романовых), снятый по книге американского историка Роберта Мэсси. Как и Мэсси, режиссер уделил основное внимание не революционным событиям (хотя именно на их фоне действие и разворачивается), а жизни царской семьи со всеми ее проблемами и противоречиями. В отношении Николая II (его роль сыграл актер Майкл Джейстон) впервые использована двойная характеристика: «любящий отец» versus «неумелый правитель». Фильм получил два «Оскара» – за сценические костюмы и за декорации, а в Советском Союзе был прозван «целлулоидной клюквой»[16]. Любопытно, что в то же самое время в СССР снималась «Агония» Элема Климова, где речь также шла о царской семье и о влиянии на нее Распутина.

В СССР началом нового этапа в интерпретации дореволюционного прошлого стало празднование 50-летнего юбилея октябрьской революции (1967). Незадолго до того и появился сценарий фильма о Распутине, «настоящем» и «фольклорно-легендарном» одновременно. Идея, сначала поддержанная советским руководством, впоследствии была отвергнута, и «юбилейной» картина так и не стала. Сценарий неоднократно исправлялся, съемки растянулись на несколько лет, еще дольше уже отснятый материал дорабатывался, корректировался, исправлялся и лежал на полке[17]. В начале 1980-х «Агонию» (цветной, звуковой, полнометражный фильм) показали западному зрителю, и только в 1985-м она вышла на советский экран.

Итоговый вариант фильма оказался далек от изначального – легкого, «лубочного» – подхода. Режиссеру удалось показать драму последних лет правления Николая II, прежде всего – глубокую пропасть между властью и обществом. Этот контраст подчеркивается чередованием цветной игровой съемки и черно-белых документальных кадров (кинохроника и кадры из первых советских фильмов), в то время как эксцентричное поведение Распутина до предела нагнетает и без того непростую обстановку. Николай II (его сыграл Анатолий Ромашин) представлен здесь как слабовольный, удрученный неурядицами правитель, не понимающий собственной страны, травмированный страданиями больного сына.

По словам Андрея Тарковского, «Агония» «отошла от стереотипов советского исторического фильма»[18]. Многие считали эту картину своего рода предчувствием грядущего исторического перелома – не только во всей стране, но и в профессиональной корпорации; изменения начались уже на V съезде кинематографистов СССР (май 1986 года). Еще через пять лет распался Советский Союз, а незадолго до того Карен Шахназаров снял мистическую драму «Цареубийца», в которой Олег Янковский сыграл страдающего раздвоением личности врача-психиатра Смирнова (он же император Николай II).

«Агония» и «Цареубийца» – фильмы, которые трудно назвать достоверно историческими: в первом случае мы имеем дело с фарсом, во втором – с мистическим триллером. Однако психологический портрет Николая II, особенно в «Агонии», проработан довольно глубоко. В дальнейшем работа в рамках жанра и попытки четче прорисовать характеры последнего императора, членов его семьи и окружения сменились более прямолинейными – и более коммерческими – подходами. Все это происходило на фоне перестройки и первого постсоветского десятилетия. В 1990-е годы в советской, а потом и российской прессе стали появляться многочисленные публикации о последних Романовых, телевидение показывало бесконечные документальные фильмы и передачи о предреволюционном периоде истории России, а количество вышедших в те годы книг о царской семье не поддается никакому учету. Образ Николая II воплотился и в художественном кино (чаще других его играл Андрей Ростоцкий, семь раз с 1989-го по 2001 год), и в сериалах. Так называемый «романовский бум» достиг своего апогея в 1997–1998 годах, когда в Екатеринбурге обнаружили царские останки, а потом – после долгих и жарких дискуссий – перезахоронили в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Церковь так и не согласилась признать их подлинность, зато в 2000 году Николая II и членов его семьи, убитых в подвале Ипатьевского дома в ночь с 16-го на 17 июля 1918 года, причислили к лику святых.

В том же году вышел фильм Глеба Панфилова «Романовы. Венценосная семья», посвященный жизни царской семьи во время ссылки в Екатеринбург. Картина получила неоднозначные оценки критиков[19], ее ожидаемо сравнивали с «Агонией», прежде всего в том, что касалось роли Николая II (в «Венценосной семье» императора сыграл Александр Галибин, озвучил Виктор Раков). И если в «Агонии» Николай II был показан как в широком историко-политическом контексте, так и в бытовом, то в «Венценосной семье» осталось место только семье и ближайшему окружению императора. Главными персонажами оказались вовсе не царь и царица, а их дети. Фильм завершается тщательно реконструированной сценой убийства семьи Романовых, а в финале звучит молебен во здравие новопреставленных мучеников.

Как мы видим, за сто лет представления о Николае II и его образ претерпели – в результате глубочайших, коренных общественно-политических и культурных сдвигов в российской жизни – серьезнейшие изменения. И весьма примечательно, что в сегодняшнем общественном сознании сосуществуют оба – совершенно противоположных – образа последнего императора, которые возникли и нещадно эксплуатировались в XX веке: идеально-положительный (с уклоном в святость) и гротескно-зловещий.

***

В начале XXI века репрезентация образа Николая II предстает как смесь уже испытанных подходов – и некоторых новых. Роль императора воплощается в самых разнообразных картинах: от чисто коммерческих до артхаусных, от «Русского ковчега» Александра Сокурова (2002) до анонсированного на 2017 год, но уже получившего скандальную известность фильма Алексея Учителя «Матильда» (о балерине Матильде Кшесинской, любовнице Николая II в бытность его наследником престола). Не остаются забытыми различные вариации на тему «распутинского» сюжета: «Заговор» (2007, режиссер Станислав Либин), «Распутин» (2011, режиссер Жозе Дайан). Николай II становится одним из главных героев телесериалов – «Гибель империи» (2005), «Столыпин… Невыученные уроки» (2006) и «Григорий Р.» (2014).

Помимо художественных фильмов, на телеэкране появляются документальные исторические проекты, посвященные предреволюционной России; среди наиболее интересных – «Российская империя» Леонида Парфенова (2000–2003) и цикл Максима Беспалого «Романовы» (2013). Немало внимания истории последних Романовых уделяют многочисленные передачи и ток-шоу. Отметим также, что некоторые технические приемы, которые используются на телевидении, постепенно перенимаются и при организации популярных исторических выставок. В качестве примера приведем интерактивную выставку «Православная Русь. Романовы», прошедшую в конце 2013 года в Манеже, а потом перемещенную в 57 павильон ВДНХ в качестве части постоянной экспозиции «Моя история». Наконец, особый образ Николая II существует в Интернет-пространстве. Там есть множество специальных сайтов, посвященных жизни и деятельности последнего российского императора, а также сайты и проекты, где используется визуальный материал (в том числе и «царская кинохроника»). В последнее время наметилась тенденция к «раскрашиванию» черно-белых кадров и фотографий. Эта затея – в совокупности с применением других технологий (например, накладывания текста) – приводит к появлению многочисленных «фейковых» изображений. И отличить правду от вымысла становится все сложнее…

Как видим, образ Николая II и оценка его деятельности являются своего рода лакмусовой бумажкой состояния российского общества, ярким проявлением актуальной социально-политической и социокультурной повестки дня. Первые опыты создания визуального образа последнего императора шли параллельно развитию кинематографа, а потому имели те же недостатки, что и тогдашние фильмы (отсутствовали звук и цветопередача, ограниченными оставались возможности манипуляции с хроникальной съемкой). Кадры «царской хроники» должны были запечатлеть для потомства важнейшие события имперской жизни, ее парадную сторону – и эта задача была выполнена. Сегодня эти кадры – ценный исторический источник. Однако до революции попытки сделать из той официозной кинохроники настоящий пропагандистский продукт провалились – она воспринималась скорее как развлечение, наряду с тогдашними картинами, особенно от них не отличаясь. После октябрьской революции 1917 года «царской кинохронике» нашлось новое применение: она стала использоваться уже для советской пропаганды – тогда и началось «раздвоение» образа Николая II. В итоге образ последнего императора стал эффективным инструментом идеологической борьбы. То же самое можно сказать и о постсоветском периоде истории как самой России, так и российского кино.

[1] Подробнее см.: Пармузина И.С. Фотосъемка коронаций российских императоров // Венчания на царство и коронации в Московском Кремле. Каталог выставки: В 2 ч. М., 2013. Ч. 2. С. 83–90.

[2] Михайлов В.П. Рассказы о кинематографе старой Москвы. М., 1998. С. 7–8.

[3] В современных кинословарях вместе с Камиллом Серфом в качестве авторов первых киносъемок в России фигурируют также Франциск Дублие, Шарль Муассон и Александр Промио.

[4] В более поздних дневниковых записях Николай II характеризует просмотренные кинематографические кадры как «интересные», «забавные», «отличные»: Дневники императора Николая II (1894–1918): В 2 т. М., 2013. Т. 2. Ч. 1. С. 187, 206, 730, 733, 737, 797, 800, 806; Т. 2. Ч. 2. С. 28, 106, 111, 128, 212, 213, 255, 264.

[5] См.: Матушевский Б. Живая фотография: чем она является и чем должна стать // Киноведческие записки. 2007. № 83. С. 127–161.

[6] Государственный архив Российской Федерации. Ф. 102. Оп. 55. Д. 7. Ч. 3.

[7] Уортман Р.С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии: В 2 т. М., 2004. Т. 2. С. 653.

[8] См.: Росоловская В. Русская кинематография в 1917 г. Материалы к истории. М.; Л., 1937. С. 19.

[9] Гинзбург С. Кинематография дореволюционной России. М., 1963. С. 183.

[10] Подробнее о кинохронике в годы Первой мировой войны см.: Там же. С. 178–187.

[11] Росоловская В. Указ. соч. С. 140.

[12] Зоркая Н.М. История советского кино. СПб., 2005. С. 134–136.

[13] Шуб Э.И. Жизнь моя – кинематограф. М., 1972. С. 261.

[14] См.: «Россия Николая II и Лев Толстой». Из истории утраченного фильма // Киноведческие записки. 2000. № 48. С. 27–53.

[15] Например, в фильме «Котовский» (1942, режиссер Александр Файнциммер) в сцене суда над главным героем над креслом судьи можно увидеть портрет Николая II, а зачитываемый им смертный приговор начинается словами «По указу Его Императорского Величества…».

[16] Кузнецов В. Целлулоидная клюква // Известия. 1972. № 10. С. 4.

[17] Подробнее см.: Фомин В. Как снималась «Агония» // Родина. 2005. № 2. С. 49–55; № 3. С. 73–79.

[18] Цит. по: Там же. № 3. С. 78.

[19] «Романовы. Венценосная семья». Первые впечатления // Киноведческие записки. 2000. № 48. С. 5–26.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Даниэль Сальнав

Калькутта, 2 декабря 1990 года

Даниэль Сальнав (р. 1940) – французская писательница, драматург, эссеист, член Французской академии, профессор литературы и истории кино.

[1]

Сегодня вечером благодать, которая вряд ли продлится долго, развеяла пелену, затмившую мне в прошлом году город и сделавшую его невидимым, и я замечаю его негу, красоту и былое величие: фасады и балконы старинных зданий, лужайки, по которым прогуливаются семьи, широкие и тихие улицы. И внезапно я вижу, каким этот город однажды был и каким, несмотря на любые усилия, уже, наверное, никогда не станет: деловым и культурным центром начала века, современным, красивым, с достоинством расположившимся в потоках ветров, реющих между деревьями и зданиями, подточенными муссонами и разрушительными последствиями истории, наложенными на географию и климат: индустриализацией, нищетой, нашествием бедноты. Приют изгнанников, надежда самых отчаявшихся, конец грезы – не находятся ли все наши города на пороге такой участи? Вместе с тем, что погибло в Калькутте, не исчез ли и некий облик городов, некие представления о городах и городской жизни, характерные для Европы?

Перенаселенная Калькутта – урок истории под открытым небом, возвращение того, чем стал древний Рим, когда он рухнул, когда его новые обитатели обосновались среди мрамора там, где паслись стада, когда лачуги начали ютиться за стенами театров и в нишах храмов вплоть до подземных каналов Большой Клоаки. Этот пример оставил отпечаток на всех наших обществах: всем им уготована судьба Рима на закате империи: скапливать полчища несчастных в развалинах бывших дворцов, пока горстка богачей или господ будет обеспечивать непрерывность текущих дел и постоянство цивилизованной жизни.

Но Рим не был большим современным промышленным городом. Когда нынешние города идут по этому пути, повторяя его судьбу, влияние техники лишь делает ее еще ужаснее, и в них на смену модерновой идее прогресса начинается цикл, во главе которого стоит принцип упадка: город, в котором живет бедняк – не город, бедняк не живет уже в городе, он выживает среди его развалин.

Упадок, о котором я говорю, не античный, благородный и обнадеживающий. Он подтачивает города, в которых живут бедняки. Беженцы или переселенцы, как в Варшаве за стенами гетто, бегущие от войны, от расправы или от нищеты, эти люди используют города не для того, для чего они были созданы. Города предназначены для обмена – но бедным нечего предложить, для работы – но для них ее там нет; для ведения дел и политики – но у неимущих нет никаких дел, да и политика их тоже не касается. На съездах Бенгальской коммунистической партии нет ни одного из этих оборванцев. Среди членов делегаций, выступающих за права женщин – стройных, величественных в своих сари и в очках, седовласых, выступающих за браки по любви и за аборты, – нет ни одной из этих нищенок, изнуренных родами и кожными заболеваниями.

Вторжение нищих в город знаменует начало его упадка, разрушение граничит с созиданием. Каждая стройплощадка, каждый подземный переход калькуттского метро тут же оказывается захваченным десятком несчастных семейств. И в городе, осажденном и захваченном нищими, мечта человека основывать города для того, чтобы запечатлевать в них свое имя во всей его гуманности и универсальности, оборачивается царством всеобщей бесчеловечности. Под натиском нищих город разделяется надвое: пока банки работают, идут дела, бизнесмены, банкиры и гуляки идут по своим делам в свои банки, в конторы и на свои гулянки, другие, не видя их и не видимые ими, ползают у них под ногами (иногда в буквальном смысле: у входа в ресторан меня и М*** преследует нищенка, такая худая, что она передвигается рывками, со стонами отталкиваясь руками от земли).

И город света, город Просвещения, подточенный присутствием бедняков, захваченный обездоленными, отданный на разграбление несчастным, быстро становится топкой дельтой человеческих чаяний, болотом выживания, мучеником, изо дня в день заточенным в древних стенах порядка, разума, жизненной дисциплины. Вчера это был Рим во время чумы, Варшава в гетто, сегодня – Мехико и Калькутта.

Но в то же время, как и в Варшаве, за дерзкой музыкой доносящегося из-за стены механического пианино чудится вращение карусели, параллельная жизнь продолжается где-то совсем рядом.

***

Люди собираются в города, в то время как собаки живут сворами, лошади – табунами, пчелы – роями, а птичьи стаи кричат, рассевшись на оголенных ветках на фоне розовеющего с наступлением вечера неба. Человек живет в городе. Он становится человеком, покидая пещеры, леса и деревни. Очертаниями своих улиц на картах и расположением своих зданий города проявляют силу порядка, которая ими движет, и утверждают главенство духа над вещами и победу разума над естественным ходом мировых событий.

В центре городов есть места для ходьбы и для наблюдения за прохожими, есть места для разговоров, для того, чтобы смотреть и быть увиденным, для того, чтобы совместная жизнь вырывалась из круга одного лишь удовлетворения потребностей и превращалась в жизнь свободную, в которой люди чествуют друг друга, собравшись в городских скверах вокруг бронзовых статуй героев. Город является противоположностью природы, и именно этим он человечен. Он прокладывает вместо извилистых тропинок прямые дороги, кладет камень там, где была земля, валит деревья или заставляет их расти в одну линию, заключает воды в прямизну канала с фигурными берегами и – высшая красота, – озаряя себя сам, он обрекает луну и звезды на их астральный ужас и безмолвное одиночество.

А что же Мехико и Калькутта? Что происходит с человеком там, где собираются нищие? Можно ли назвать это место городом, то есть одновременно пространством (urbs) и организацией (civitas)? В нем властвует не разум, а возвращение к голой, неудовлетворенной нужде, не культура, а природа.

Изможденные несчастные, которые едят с земли и рубят деревья, чтобы развести огонь, отважными и немощными полчищами осаждающие балконы, семьями ищущие убежища в подворотнях, спящие на вытоптанных газонах и что-то стряпающие на самодельных керосинках у подножий памятников былому величию – из-за них и вокруг них город перестает быть городом и становится природной средой, отданной на откуп хищникам, местом, в которое человек еще не пришел или которое уже покинул, местом, где накануне произошла катастрофа, землетрясение, ядерный взрыв.

Ибо тот, кто значительно беднее окружающих, тот, кто дошел до грани нищеты, истощен, голодает, вообще ничего не ест – такой человек не живет в городе. Он становится единой телесной массой с другими, забивается в душные закутки, спит под вонючими одеялами, спит везде: в тени и на солнце, между машин, у вас под ногами, в жирной пыли, в лужах машинного масла и среди выхлопных газов. Он разводит огонь на тротуаре и роется в мусоре в поисках еды, которую он отбивает у собак, ворон, коров и козлят. Он живет у самой земли и поднимает глаза и руки, лишь когда просит милостыню. Он приматывает к себе своих детей спереди или сзади грязными тряпками, за которыми их почти не видно. Уверенность пошатнулась, и возвращается старое беспокойство: это и есть жизнь? Разве жить – это не значит просто выживать? Ненадежность тела: страдающие, полуголые, окоченевшие мертвецы на деревянных носилках, костры для их сжигания и падаль рядом с прилавками с едой. Молодежь красива, но вместо телесного упоения – один лишь зов способности к размножению. Много смерти и ее проявлений. Много жизни и ее проявлений. Горящие глаза, гладкая кожа, напряженные тела. Повсюду крайности, вокруг нет ни одного тела, которое не говорило бы о своей недолговечности, о том, что ему грозит опасность, о том, что его шансы на выживание сомнительны. Все эти неподвижные, блестящие, черные глаза с яркими зрачками, разлитыми маслянистыми чернилами, похожи на молодую весеннюю листву: появляющиеся снова и снова и ставящие перед собой цель лишь выразить неизбывную способность природы – восстанавливать себя из обгорелых останков, обугленных костей и отошедшего от них гниющего мяса. Все эти руки и ноги, эти гладкие блестящие торсы, эти красивые груди под халатами и юные ноги, похожие на новые ветви деревьев, говорят лишь о дочеловеческой мощи, почковании, метаморфозах, о чисто химических процессах, о силах физической природы.

Но внутри живут души, и, глядя на то, как они зависят от преходящей материи, становится понятно, как зародились идеи об их перерождении: тела – очень ненадежные комбинации элементов.

***

Сегодня я вышла на улицу на рассвете. Дети, которых я видела из окна, не обратили на меня внимания: они сидели на корточках у костерка, от которого исходил едкий дым, первые крики ворон поднимались вместе с солнцем. Чтобы поправить сандалию, я прислонилась к заплесневевшей стене – и тут же отдернула руку.

На углу улицы еще чувствовалась свежесть ветерка, к которой примешивался запах гнилых фруктов и дизентерии, но за перекрестком, среди чадящих горелых шин, становилось все жарче. Трое расстилали серое одеяло, в которое они на ночь заворачивали свои худые, цвета остывшей золы тела. У них под ногами что-то лакала собака. Вокруг шумел город: пронзительные гудки, надрывные сигналы машин, плач, карканье, крики под палящим солнцем. Я шла вдоль глухих фасадов домов сквозь запах дыма, сквозь масляно-пряный запах человеческих испарений. Очень худой мужчина тащил ношу, и искра изнуренной жизни теплилась в его глазах. Бульвар душил меня испарениями едкой пыли, зловонными газами и запахом горелого масла. Шлепая босыми ногами по асфальту, двое рикш тащили свои повозки вдоль разбитых рельсов, по которым вслед за дребезжащим звонком проносится между людьми, не сбавив скорости, трамвай, оставляя за собой ветер, развевающий лоскуты палаток, битком набитых отдыхающими и чего-то ждущими.

Утром город бедняков опять принимается за свою бесконечную работу, продолжает ткать свое бессмысленное полотно, снова поддается обманчивым признакам жизни, возобновляет свой ежеутренний круговорот без надежды начать все сначала: несут воду, продают напитки, протягивают смуглые руки, лохмотья расходятся, большие автомобили сталкиваются под рев клаксонов, едкая пыль придает желтый оттенок черным крышам на горизонте. Мужчина полощет рот, выплевывает, другой метит пространство далеко бьющей изо рта красной струей сока бетеля. Девчушка чистит бидон изнутри пучком травы и песком, потом споласкивает водой из колодца, отгоняя черной босой ногой рыжих собак, которые хотят пить. Два аккуратно причесанных молодых банковских служащих с нетерпеливым видом ждут на перекрестке. И, когда открываются офисы, турагентства и банки, незаметная и как бы невидимая суровая жизнь бедняков снова начинает проявлять себя: каждый самостоятельно прикидывает свои шансы выжить, каждый стряхивает с себя болезненное оцепенение, в которое ночь погрузила сложенные пачками силуэты, спящих собак и детей, плачущих при огоньке ацетилена, не приносящего им покоя. Ацетилен гаснет, печи разгораются, дети просыпаются, собаки скулят, придавленные телами, костлявые силуэты вновь обретают форму. Город бедняков снова живет. Город богатых тоже: параллельные, не глядящие друг на друга, невидимые друг другу.

Внутри зданий (почерневшие от плесени, они выглядят, будто после пожара) растут деревья и давят на то, что осталось от крыш, террас и балконов. Двери перегорожены покосившимися железными шторками, помойные кучи чадят в канавах, коровы оставляют перед лачугами лужи навоза, к которым сбегаются собаки.

Присев между тележкой и остовом такси без колеса, мужчина умывается, черпая воду горшком.

Перевод с французского Ивана Оносова

[1] Перевод по: Sallenave D. Calcutta, 2 décembre 1990 // Villes et villes. Paris: Editions des femmes, 1991. P. 49–63. Даниэль Сальнав получила известность в 1980 году, после выхода романа «Врата Губбио» («Les Portes de Gubbio»), в котором главный герой – композитор из некоей восточноевропейской страны накануне Пражской весны поставлен перед необходимостью сотрудничать с коммунистическим режимом. С конца 1980-х Сальнав обращается к заметкам о путешествиях по странам распадающегося соцблока: она публикует свои заметки о посещении Праги, Белграда, Сараево, Бухареста в сборнике «Восточные пассажи» («Passages de l'Est», 1993), Вильнюса, Риги и Таллина – в «Забытых столицах» («Capitales oubliées», 1993). Сальнав ездила и в Россию; в 2012 году вышла книга «Сибирь: Москва–Владивосток, май–июнь 2010» («Sibir: Moscou–Vladivostok, mai–juin 2010»). «Калькутта» – один из трех коротких очерков (наряду с «Ленинградом» и «Римом»), вошедших в сборник «Города и города» («Villes et villes», 1991). Та же ее поездка в Калькутту легла в основу эссе «Принцип упадка» («Le principe de ruine», 1994), где Сальнав старается – по возможности нейтрально – описать и проанализировать ужас европейца перед лицом общества, чуждого привычным идеалам Просвещения. – Примеч. перев.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Оксана Мороз

Стратегии российской государственной культурной политики: опыт расследования

Оксана Владимировна Мороз (р. 1987) – культуролог, доцент кафедры истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета.

Экспозиция

Культура в России в последние годы выступает объектом реализации ряда управленческих инициатив. С 2014 года работа в этом направлении стала особенно интенсивной: правительство утвердило «Стратегию государственной культурной политики на период до 2030 года», законодатели работают над новой редакцией федерального закона «О культуре»[1], а «Основы государственной культурной политики» стали предметом как открытых общественных, так и закрытых профессиональных дискуссий[2]. Наблюдение за российской информационной повесткой[3] подтверждает доминирование государства по сравнению с ролью других акторов[4]. Впрочем, такая активность политических элит ставит вопрос о наличии согласованной стратегии регулирования культуры: умножение документов может говорить как о наличии четкого вектора принятия управленческих решений, так и о распыленности организационных усилий, единовременная поддержка которых может спровоцировать коллапс – и не только бюрократический.

На фоне увеличения количества актов государственной регламентации становятся заметны сложности, с которыми сталкивается российская власть при необходимости определения смыслового наполнения понятия «культура»[5]. «Исторически сложившаяся система ценностей и норм поведения, закрепленная в материальном и нематериальном культурном и историческом наследии»[6] или «совокупность формальных и неформальных институтов, явлений и факторов, влияющих на сохранение, производство, трансляцию и распространение духовных ценностей (этических, эстетических, интеллектуальных, гражданских и т.д.)»[7] – все это, без экспликации различий, становится предметом властных притязаний.

Возможно, отсутствие прозрачности в официальных формулировках, описывающих организационную деятельность в сфере культуры, связано с попыткой трансформации прежнего «узковедомственного подхода к культуре»[8] в единую стратегию работы государственного аппарата. Однако запутанный юридический социолект, помноженный на обращение с правовыми понятиями как элементами художественного языка, провоцирует возможность разнообразной трактовки утверждаемых норм и затрудняет понимание властного подхода к формированию культурной политики[9].

Анализ экспертных мнений на этот счет позволяет предположить, что «правила игры» регулярно обновляются, вступая в противоречие с разными, в том числе лишь недавно ставшими легитимными, логиками. Так, еще несколько лет назад социологи рассматривали демократический принцип «позитивного взаимодействия в условиях культурного разнообразия» как основу приоритетных направлений деятельности государства в сфере управления культурой[10]. Снижение гомогенизации культурного многообразия через продвижение идеи плюрализма считалось необходимым условием сохранения сложной культурной идентичности России.

Однако 2010-е годы стали временем усиления дисциплинирующего потенциала и государственного контроля за производством смыслов. Такой подход, очевидно, не согласовывается с ранее применявшимися нормами «инклюзивной» культурной политики. Напротив, субстанциально понимаемая, гомогенная культура стала важным аргументом в конфронтации с чуждыми ценностными моделями, угрожающими «единству и суверенитету государства»[11]. Заметим, что некоторые аналитики различали подобные тенденции и до оформления ключевых документов, регламентирующих государственную культурную политику. Например, эксперты одного из наблюдательных советов ЕС, а именно Steering Committee for Culture, Heritage and Landscape, в 2013 году проанализировав госпрограмму «Развитие культуры и туризма на 2013–2020 годы», указывали в своем отчете, что работа по развитию культурного потенциала в России осуществляется преимущественно с помощью прежних, традиционных как для Российской империи, так и для СССР, патерналистских подходов, которые не работают в новых социокультурных условиях[12].

На сегодняшний момент российским гражданам представлен документ «Распоряжение Правительства РФ от 29.02.2016 N 326-р “Об утверждении Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года”». В этом тексте следы «консервативного поворота» присутствуют, но не доминируют. Зато текст полон понятиями, заставляющими усомниться в сохранении прежней установки на демодернизацию социокультурной сферы вообще и дискриминацию «других» социальных субъектов в частности. Так, государство, по оценкам собственных экспертов, остающееся «основным стратегическим инвестором культуры и культурных институтов, […] ключевым субъектом культурной политики», настаивая на необходимости продвижения и закрепления в обществе традиционных норм (посредством использования потенциала «преподавания в школе основ семейной культуры», «популяризации внутреннего познавательного и паломнического туризма», «стимулирования и популяризации изучения истории семьи и рода») и единого культурного пространства как фактора национальной безопасности страны[13], одновременно предлагает повышать «роль институтов гражданского общества как субъектов культурной политики».

Оценку властных интенций осложняет не только стремительное появление статистически большего (в сравнении с прошлыми годами) количества актов государственного вмешательства в культурный менеджмент, но и неочевидный юридический статус соответствующих документов.

Например, «Основы государственной культурной политики» формально не являются законом, а значит, наделены меньшей юридической силой. В то же время название документа позволяет предположить, что «Основы» призваны закрепить инвариантные принципы администрирования культурных взаимодействий. При этом внимание, с которым власти отнеслись к проблеме обеспечения «Основ»[14], свидетельствует: культура de jure уже в 2015 году превращается в один из центральных элементов стратегии национальной безопасности. Утверждение же в текущем году «Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года» означает интенсификацию правительственных инициатив по реализации «Основ»[15]. Внимательный читатель легко найдет в последнем документе свидетельства фиксации определенных государственных культуртрегерских идей и планы по их законодательному обеспечению.

В этой истории создания государственных стратегий культурной политики, на наш взгляд, стоит обратить внимание на специфику производства смыслов. Каким образом происходило оформление и реактуализация смыслов, которые должны были лечь в основу диалога власти с гражданами и определить таким образом обновленную модель общества?

Завязка

Историю внедрения новых логик управления «культурой» в российское публичное пространство нетрудно восстановить.

Впервые широкая общественность узнала о наличии подобных государственных инициатив в апреле 2014 года в связи с публикацией «Материалов и предложений к проекту основ государственной культурной политики». Представленный не в официальных печатных органах правительства, а на страницах газеты «Известия» текст в целом и ряд его формулировок вызвали бурное общественное обсуждение[16].

В сложившейся ситуации министр культуры Владимир Мединский посчитал необходимым прокомментировать случившееся, дав программное интервью газете «Коммерсант» и созвав пресс-конференцию «Новая культурная политика России: позиция министерства». По его словам, «Материалы и предложения» оказались в распоряжении издания вследствие утечки «межведомственной переписки». В дальнейшем, как заметил министр, документ, чей случайно попавший в печать прототип не имеет силы правоустановления, станет «всероссийским техзаданием для деятелей современной культуры, которые хотели бы получить для своих проектов поддержку государства»[17].

Но успокаивающие жесты со стороны власти, направленные на установление диалога с общественностью как субъектом культурного регулирования, оказались скомпрометированы. Руководствуясь принципом сенсационной подачи новостного контента[18] или отстаивая базовый этический кодекс профессии, требующий полноты и точности транслируемой информации[19], пресса, пусть и в виде неподтвержденных слухов, указала на сознательную передачу газете проекта документа самими же представителями Министерства культуры[20]. В свою очередь российские деятели искусства и культуры, успев ознакомиться с формулировками «Материалов и предложений», заявили о неприемлемости управления в духе «военной роты»[21]. Консолидированное публичное выступление независимых и правительственных экспертов спровоцировало появление официальных заявлений: одиозные рекомендации в итоговый проект не попадут, так как «противоречат стилистике и целям документа, которому следует консолидировать общество»[22].

Так начались языковые игры власти по формированию «двойного сигнала»: официальная позиция с этого момента заключалась в выведении из публичной сферы ряда конкретных спорных высказываний с одновременной тенденцией к сохранению и распространению соответствующих смыслов и значений.

Так, только в публикации «Известий» встречаются рассуждения о необходимости достижения общественного согласия относительно «наиболее общих представлений о мироустройстве, о должном и недопустимом». Закрепление этих воззрений позволит ранжировать системы ценностей как «характерные для данного общества» и «характерные для иных культур, в том числе несовместимые с существованием данного общества». Требование принятия такой аксиоматики манифестировалось в «Материалах и предложениях» как элемент борьбы с мировоззренческим вакуумом и опасным расколом общества. Наглядной, но неверифицируемой статистически эту директивную риторику делала продемонстрированная в документе связь между «духовным благополучием» и биосоциальным опытом граждан:

«Отсутствие мировоззрения либо насаждение чуждых ценностей […] ведет к психическому неблагополучию, […] росту преступности, алкоголизму, наркомании; […] заболеваемости и смертности, […] росту числа самоубийств и брошенных родителями детей и т.д.»[23].

Не вошедшим в финальную версию «Основ» оказался и отказ от «либеральных принципов мультикультурализма и толерантности», который в «Материалах и предложениях» проводился в соответствии с высказываниями Владимира Мединского о характерной для Запада толерантности как «негативном чувстве»[24], по сути же – лжи, принятой за истину:

«Ссылки на “свободу творчества” и “национальную самобытность” не могут оправдать поведения, считающегося неприемлемым с точки зрения традиционной для России системы ценностей. […] Тем самым блокируются усилия конструктивного большинства общества, направленные на […] противодействие насаждению культурно-ценностных норм, представляющих собой опасность для воспроизводства российской культуры и общества в целом»[25].

Со смягчением этой эссенциалистской позиции произошли изменения и во внешних сигналах, маркирующих стратегии соотношения между уникальным национальным опытом и международной повесткой. Вместо тотального сомнения в ценности (мульти)культурной коммуникации, следующая редакция предложений Минкульта постулирует необходимость такой «собственной модели общественного развития», которая будет связана с «сотрудничеством со всеми народами, государствами, культурами»[26]. В «Основах» эту позицию диалога конкретизировали, описав Россию как «страну, объединяющую два мира – Восток и Запад»[27]. Для «Стратегий» же апелляция к мировой культуре вообще стала необходимостью: в этом ориентированном на решение практических задач и конкретных проблем документе представленность российской культуры за рубежом есть показатель эффективности продвигаемого сценария культурной политики.

Впрочем, нетрудно заметить, что и без последнего пассажа оформление дискурса, дисциплинирующего производство в культурной сфере, опиралось на артикуляцию отказа от одного из важнейших принципов гражданского общества, а именно от свободы совести. В современных концепциях наличие этого понятия отражает уважение к разуму как гаранту такого социального взаимодействия, которое построено на ответственном отношении к представлениям и практикам членов сообществ, нуждающихся не в контроле со стороны государства, но в тщательной и множественной критической и независимой проверке[28]. Разумеется, в политической философии можно встретить и скептичное отношение к подобным либеральным конструкциям; часто оно основано на сомнении в легитимности и обязательности мировой правовой системы, имплицитно содержащей в себе принцип деления мира на правых и бесправных[29], или на перспективе ее отмены[30]. Однако, кажется, специфика отказа от либерального взгляда на мир в текстах российской власти имеет другую природу.

Некоторые политологи склонны видеть в этой ситуации эффекты принадлежности современных российский властных технологий к так называемому «гибридному режиму управления»[31]. Его черты довольно легко распознаваемы в акте сосуществования прежних, например, авторитарных или прототалитарных, практик регламентации коллективной жизни с декларативным утверждением новых, демократических процедур. Релевантность этого режима для российского контекста требует отдельного исследования – в рамках данной статьи достаточно заметить: общество, наследующее советскому опыту государственного/национального строительства, судя по опросам общественного мнения и исследованиям социологов[32], в целом лояльно встречает знакомые, основанные на директивных жестах, методы управления. В то же время публичная реакция на конкретный эксцесс обновления форм культурной политики указывает на важность если не для всего общества, то для конкретных групп и страт формального соблюдения специфически понимаемой толерантной интонации в реализации подобных практик.

Даниил Дондурей, давая комментарий «Известиям» в связи с публикацией проекта «Основ государственной культурной политики», заметил: «Я надеюсь, что в финальной версии от этого документа не останется камня на камне и ни у кого больше не будет желания сказать, что мы не европейцы». Эта надежа на качественную работу демократических институтов весьма симптоматична. Их фактическое отсутствие можно было диагностировать по усилению государственного патернализма в других сферах жизни, однако даже в экспертных сообществах в 2014 году еще курсирует оценка ситуации как сбоя, случайного нарушения правил игры, хотя и приводящего к созданию законотворческого прецедента с опорой на «субстанциальные категории»[33].

Развитие

Впоследствии ставка на языковые игры, позволяющие комбинировать субстанциальные способы концептуализации культуры с другими, возможно, более приемлемыми для современного политического дискурса понятиями, стала константой.

Так, уже в «Проекте “Основ государственной культурной политики”» (представлен публике в мае 2014 года) рассуждения об «универсальных ценностях, определяющих самобытность и жизнеспособность российского народа», сочетались с признанием «уникальности субъектов и объектов культурной деятельности» и «территориального и социального равенства граждан при реализации права на доступ к культурным ценностям и участие в культурной деятельности»[34]. А понятие «культурное наследие» раскрывалось не только через традиционное желание уберечь «от разрушения и утраты все то, что было создано, собрано, систематизировано и в той или иной степени осмыслено в прошлом», но и посредством утверждения значения современности как совокупности актов «постоянного пополнения, поскольку история творится каждым прожитым нами днем»[35].

Впрочем, пока в документе все же доминировал консервативный дискурс, в то время как условно прогрессивным или либеральным высказываниям досталась служебная роль. Так, традиционные нравственные ценности: «честность, правдивость, законопослушание, любовь к Родине, бескорыстие, неприятие насилия, воровства, клеветы и зависти, семейные ценности, целомудрие, добросердечие и милосердие, верность слову, почитание старших, уважение честного труда»[36] – по-прежнему преподносились как не вызывающие сомнений «выработанные человечеством и общие для всех мировых религий нормы и требования, обеспечивающие полноценную жизнь общества». Их включение в «содержание современной государственной культурной политики» объяснялось возможностью использования стоящих за ними смыслов в ходе воспитания и просвещения граждан[37].

Что это – просвещение как артикуляция отказа от признания логики изменчивости норм? В бегущей от современности, но динамической (постоянно меняющейся и настраиваемой) модели культурной политики двойных сигналов это как будто бы возможно. В тексте проекта традиционные добродетели представлены как инвариантные и интуитивно понятные экспликации «нормы»; при этом сопровождающая их ссылка на «глобально-информационную конкуренцию» демонстрирует чувствительность к принципам современного глобального общества.

Однако мало представлять себе современное общество как совокупность агентов социальных действий, очевидно не закрытых в национальных границах тех или иных сообществ и общающихся друг с другом иногда непредсказуемым, зачастую сетевым образом. Предположим, что «множественность» как принцип существования современности – лишь результат философских опытов, эффект концептуальной реификации. Но даже в таком случае настойчивое обращение к дискурсу «традиционной культуры» провоцирует сомнения. Перечисление концептов, насыщенных столь разными смыслами, как синонимичных, обращение к метанарративам, породившим эти концепты, как тождественным, внутренне подрывает саму конструкцию, поскольку ее элементы принадлежат конкурирующим фреймам. Простой пример: «любовь к Родине», наследующая, в том числе, семантике советских моральных предписаний, соседствует здесь с «целомудрием» и «милосердием», чаще всего соотносимыми с ценностями авраамических религий. И, хотя изучение основ современной коллективной идентичности россиян демонстрирует преемственность этих конвенций как основ привычной деиндивидуализации[38], их простое перечисление как определений аксиоматически «нормального» парадоксально.

Наконец, «нравственные, моральные, этические ценности» представлены в документе как априорная «основа национальной самобытности». Такая формулировка защищает эти понятия от фальсификации или проверки на прочность. Концепты, являющиеся «сгустками культурной среды в сознании человека» и маркером принадлежности человека той или иной культуре[39], герметичны и не отражают изменений, которые их содержание переживает в практиках разных культурных сообществ.

Таким образом, представленный проект состоял из дуальных, а нередко и конфронтирующих высказываний. Их можно было бы примирить: заявленный принцип «сотрудничества и взаимодействия со всеми народами, культурами и государствами» мог бы направить дискурсивные усилия, пусть и ориентированные на следование нормам патернализма, в либеральном направлении. Однако требование установления в качестве нормы не определенного никакой конкретикой «духовного опыта нации», построенного на сужении границ гражданской суверенности, лишь усиливало консервативную идею управления культурой.

Впрочем, управляемый диалог между социальными субъектами и агентами государственных регуляций продолжился с публикацией в декабре 2014 года указа президента РФ, утверждавшего «Основы государственной культурной политики».

Обретение ранее схематичной стратегией, пережившей ряд редакций, презумпции акта правоприменения означало превращение полемического манифеста в элемент нормативного дискурса. В соответствии с подобным статусом «Основы» декларировались как база для «разработки и совершенствования законодательных и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, регулирующих процессы культурного развития» и «главные направления государственной культурной политики»[40]. Необходимость реализации мер по властной настройке культуры объяснялась спецификой прежних государственных и гражданских «инвестиций в человека», чья нехватка, по мнению законодателей, могла спровоцировать социальный «гуманитарный» кризис со следующими возможными последствиями:

«Снижение интеллектуального и культурного уровня жизни общества; девальвация общепризнанных ценностей и искажение ценностных ориентиров; деформация исторической памяти, распространение ложного представления об исторической отсталости России»[41].

Рисуемая картина общественной катастрофы требовала, по мнению авторов документа, «качественного обновления личности», осуществляемого посредством реализации стратегий по установлению общенационального статуса культурной политики. Как этого добиться? Во-первых, необходимо утвердить абсолютную ценность процесса «передачи от поколения к поколению традиционных для российской цивилизации ценностей и норм, […] образцов поведения», в перспективе используемых для «воспитания и образования» и «укрепления гражданской идентичности»[42]. Во-вторых, в условиях угрозы цивилизационного кризиса как триггера культурных изменений надо пересмотреть сценарии диалога власти и граждан как акторов, выбрав тот, что будет осуществляться в опоре на сохранение и продвижение «правильной» культуры при непосредственном государственном контроле принципов селекции «полезных» смыслов.

Казалось бы, запутанная стратегия производства двойных сигналов оформилась в практику трансляции четких предписаний. Строительство национальной культурной идентичности постулируется через последовательное воспроизведение знакомой по предыдущим версиям текста и более ранним формам культурной политики бинарной логике наличия «нормального» и «враждебного». Обращение к эссенциализму в описании констант «русской культуры» оказывается идеологическим обеспечением выживания российского общества, которое подчинено логике государственных, но не гражданских инициатив. Власть как будто заявляет о приостановке всех прежних проектов, запускает разговор о «культуре», чтобы отменить ее множественность, сведя многообразие до перечня того, что «полезно» или «нравится» государству. Любые дискуссии о пагубном консерватизме такого пути можно прервать алармистским сигналом: надвигается социальная катастрофа, которой можно противопоставить только политику «чрезвычайного положения» в культуре.

Между тем лавирование государства между стремлением закрепить за собой «полноту власти» и желанием продемонстрировать осведомленность о возможности «создания новых, более демократичных стандартов культурной жизни»[43] остается «стандартом качества» российских инициатив в области культурной политики. В борьбе за «экономическую и социальную модернизацию страны» власть постулировала необходимость конкурентной коммуникации российской культуры с внешним миром на правах «неотъемлемой части мировой культуры», «свободы творчества и невмешательство государства в творческую деятельность; делегирования государством части полномочий по управлению сферой культуры общественным институтам»[44]. «Другие» принципы «приоритетного культурного и гуманитарного развития» по-прежнему оставались задокументированы, раздвигая рамки если не легитимных стратегий управления, то по крайней мере официального дискурса.

Кульминация

«Основы» были сконструированы и внедрены в публичный дискурс как рамочная конструкция. Как декларация о намерениях по контролю за средствами производства смыслов они по-прежнему не предполагали создания четких инструкций по защите от деструктивных тенденций путем жесткого формулирования культурных «норм» и «девиаций». Именно поэтому игры с консервативными и либеральными настроениями в документе выглядели эффектно и были вполне эффективны. Они маркировали наличие властных интенций, чья гибкость и двойственность ограничивали возможность принятия ответственных решений на ином уровне, нежели федеральный, создавая опасность неправильной интерпретации. В условиях отсутствия четких представлений о будущем курсе реализации культурной политики обездвиживающая дуальность положений документа могла защитить конкретных функционеров от потенциально опасных и ошибочных действий.

Такая игра с дискурсами могла бы и продолжиться, если бы тенденции стагнации правительственных инициатив по ресурсной реализации культурной политики сохранились[45] и образовалась пауза в государственных культуртрегерских инициативах. Однако разработка «Стратегий государственной культурной политики» прервала цикл воспроизводства документов, построенных на сосуществовании противоречивых интенций. Появилась необходимость сформулировать четкие направления стратегического планирования, сценарии реализации норм управления культурой и перевести все предыдущие опыты по консервативной заботе о культуре как «национальном приоритете» во что-то стóящее – в прямом и переносном смысле.

«Стратегии» предстают, на первый взгляд, продолжением уже привычных литаний об угрозах национальной безопасности в области культуры. Производство культурной политики по-прежнему есть реакция на гуманитарный кризис, который, по мнению авторов, выражается в следующем:

«Размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослаблении единства многонационального народа Российской Федерации путем внешней культурной и информационной экспансии […], пропаганды вседозволенности и насилия, расовой, национальной и религиозной нетерпимости, […] попытки фальсификации российской и мировой истории, противоправные посягательства на объекты культуры»[46].

Однако за редко встречающимися в тексте знакомыми пафосными формулами стоят конкретные меры, связанные с реализацией утилитарного, экономически оправданного подхода.

Так, смысловым центром всех предшествующих инициатив по регуляции культуры выступала артикуляция опасности утраты эссенциальных оснований национальной идентичности и снижения витальности ее производных, в том числе культуры. В «Стратегиях» это макрооптика описания проблем российской цивилизации во многом сведена на нуклеарный уровень. Задачи трансляции системы «правильных» культурных смыслов возложены в первую очередь на семью, выступающую «общественным институтом, обеспечивающим воспитание и передачу от поколения к поколению традиционных для российского народа ценностей»[47].

Впрочем, важность семьи для культурной сферы определяется не только возможностью осуществлять первичную инкультурацию и выступать хранителем национальной своеобычности. Сохранение семейного благополучия экономически выгодно – при упадке ценности семьи, который выражается, например, в увеличении количества разводов, «расходы на культуру становятся все менее значимой величиной в структуре расходов домохозяйств»[48]. Так задачи воспитания «правильных» носителей национальной культуры смыкаются с необходимостью решить вопрос о дополнительной финансовой поддержке культуры.

«Создание условий для просвещения и консультирования родителей по правовым, экономическим, медицинским, психолого-педагогическим и иным вопросам семейного воспитания; преподавание в школе основ семейной культуры; […] стимулирование, в том числе через систему скидок и льгот, семейного посещения музеев, театров и иных культурных учреждений; […] стимулирование и популяризация изучения истории семьи и рода, в том числе путем исследования архивных документов; создание стимулов для семейного творчества как на любительском, так и на профессиональном уровне»[49].

Все эти предложения в краткосрочной перспективе обеспечивают работой, а значит, финансовой подпиткой, культурные и образовательные институции и провоцируют возникновение соответствующих частных инициатив, бремя поддержки которых может нести уже не государственный бюджет.

То же происходит с замечаниями о необходимости борьбы за качественное и бережное обращение к истории, наследию и заботы о нравственной чистоте граждан в ситуации гегемонии информационных ресурсов, транслирующих чуждые культурные установки. Решением проблемы оказывается создание собственных конкурентоспособных продуктов культуры, наличие которых экономически выгодно государству. И, кроме того, подтверждает постулаты 2014 года о России как «уникальной и самобытной цивилизации», «государстве, создавшем великую культуру», «стране великой культуры, огромного культурного наследия, многовековых культурных традиций»[50].

В этих и прочих примерах эксперты специально оговаривают: государство готово выступать стратегическим партнером, инвестором или даже меценатом соответствующих проектов, впрочем, строго пресекая «иждивенческие настроения» в отношении собственных обязательств[51]. Такая позиция представляет собой лишь отблеск веры в универсальный рынок, но она демонстрирует и результат всей операции по организации норм культурной политики. Время, потраченное на седиментацию консервативных умонастроений и закрепление ценности гомогенного общества, производит нужный эффект: государство начинает продуцировать дискурс об экономической пользе, извлекаемой из работы в таком социальном пространстве.

Экономическая практика, идеологические представления о ней и продвижение определенной формы социальных связей, способствующих закреплению нужных моделей управления, – через столкновение этих разных пространств «Стратегии», наконец, настраивают конкретную нормативность режима управления культурой в России. Возникает национальный вариант консервативного неолиберализма, стимулирующего экономические интересы и отказывающегося от развития культурных практик и общественных институтов во имя традиционных ценностей[52]. Как фиксируют авторы «Стратегий», в связи с обсуждением частного, но весьма прецедентного примера, «сохранение своей исторической самобытности и создание положительного образа […] является основным фактором для привлечения инвестиций»[53].

Разумеется, современные политические и юридические программы нередко создают условия для установления множественности и разрушения тех прежних институциональных условий, которые ранее поддерживали тенденции к сохранению рамок определенной социальной солидарности. Впрочем, как заметил Кристиан Лаваль, «экономическое человечество носит разные маски, что не вызывает ничего, кроме смятения умов»[54].

Эпилог

Результатом настройки дискурсивных формул и считываемых обществом сигналов стало создание во всех перечисленных документах особой парадигмы «Мы-идентичности». И если в первых текстах официальная репрезентация такой общности включала в себя стигматизацию миноритарных практик ее конструирования, то в «Стратегиях» довольно часто фиксируется банальная недостаточность гражданского участия и «слабая вовлеченность общественных институтов»[55] в практики управления культурой. Властный контроль за развитием культурных инициатив объясняется в этой ситуации просто: только у государства есть необходимые мощности для продвижения культуры.

С точки зрения формальных показателей распространенности культурных продуктов и инициатив такие утверждения не беспочвенны. С монополизацией государством общественных акций «Георгиевская ленточка» и «Бессмертный полк» количество участников мероприятий увеличилось, а организация и финансирование стали более масштабными. Запуск проекта «Активный гражданин», использующего механизмы актуализации культуры соучастия (партиципации) среди пользователей Рунета по своим эффектам воспитания социальной ответственности у граждан оказался, возможно, серьезнее, чем разрозненные независимые сетевые инициативы, настаивающие на необходимости социального активизма и краудфандинга как инструментах развития гражданского общества[56].

В то же время каждый акт вмешательства государства в развитие социальных взаимодействий, каждое присвоение и переформатирование проектов, служащих целью организации социального множества, сопровождается редукцией социокультурной коммуникации. Жесткие и ригидные формы бюрократической организации, характерные для российского государства, порождают вопрос: а не преобладают ли этатистские интересы над интересами общества, которые государство взялось защищать? Эта ситуация конфликтогенна, но она же способна откалибровать пакт между властью и социально-ответственными гражданами.

В краткосрочной перспективе она фиксирует отсутствие в официальном дискурсе представлений о легитимности «других» социальных экспериментов, в то же время присутствующих в культурном обращении в статусе постоянно встречаемых маргиналий. Однако гибкие формы организации людей, возникающие в ответ на какие-то события и принимающие форму «проектов», умножаются, представляя собой прототип сети, в которой субъекты, уважающие гетерогенность друг друга, но решающие одни проблемы, работают сообща, не теряя при этом собственной идентичности[57]. В долгосрочной перспективе именно инициативы, ставящие в качестве приоритета своего существования вопрос не о принадлежности, а о совместном действии, могут стать тем «адекватным ответом на вызовы нашего времени, на растущий уровень неопределенности и вариативности»[58]. Сможет ли консервативный неолиберализм поглотить и переработать и эти тенденции, покажет время.

[1] Со спецификой обсуждения проектов поправок можно ознакомиться в тексте: О проекте «Федерального закона о культуре Российской Федерации» (http://council.gov.ru/activity/activities/parliamentary/53236/).

[2] Ср.: Общественное обсуждение. Основы государственной культурной политики (http://obsudiproekt.ru/); Сааков Р. Философы против Мединского: новая культурная политика // Русская служба BBC. 2014. 16 апреля (www.bbc.com/russian/society/2014/04/140416_russia_new_culture_concept).

[3] См., например, описание конфликта, связанного с постановкой оперы «Тангейзер»: Поп-опера. Церковь и чиновники против режиссера. Кратчайший пересказ «дела Тангейзера» // Медуза. 2015. 30 марта (https://meduza.io/feature/2015/03/30/pop-opera-tserkov-i-chinovniki-prot...).

[4] См. подробнее: Драгичевич-Шешич М. Перспективы культурного развития: новые модели общей культурной политики // Обсерватория культуры. 2006. № 2 (www.ifapcom.ru/files/Monitoring/dragisevic_cult_development.pdf).

[5] Конвенционального определения этого понятия нет даже в федеральном законе «О культуре» (см.: www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_1870/068694c3b5a06683b5e5a2d480b...).

[6] Минкультуры изложило «Основы государственной культурной политики» // Известия. 2014. 10 апреля (http://izvestia.ru/news/569016).

[7] Основы государственной культурной политики. С. 4 (http://static.kremlin.ru/media/events/files/41d526a877638a8730eb.pdf).

[8] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 17 (http://government.ru/media/files/AsA9RAyYVAJnoBuKgH0qEJA9IxP7f2xm.pdf).

[9] Например, в ст. 1 закона «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан» в числе актов, нарушающих конституционное право на свободу совести и вероисповедания, заявлены «публичные действия, […] совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». В тексте закона не содержится определение понятия «религиозные чувства верующих», наличие которого способно обеспечить определенность правоприменения при совершении того или иного нарушения.

[10] Карпова Г. Социальное поле культурной политики. М.: Вариант, 2011. С. 71.

[11] Калинин И. Наш паровоз… Культурная политика как инструмент демодернизации // Неприкосновенный запас. 2014. № 6(98). С. 85–94.

[12] Presentation of the Cultural Policy of the Russian Federation. Steering Committee for Culture, Heritage and Landscape. 22 May 2013. P. 8 (www.keanet.eu/wp-content/uploads/CDCPP2013-24_EN-Cultural-Policy-Review-...).

[13] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 17, 30, 27.

[14] Латухина К. Путин получит предложения по Фонду культурного развития к марту // Российская газета. 2015. 29 января (www.rg.ru/2015/01/29/fond-site-anons.html).

[15] Сивкова А. Минфин отказался финансировать Фонд культурного развития // Известия. 2015. 4 марта (http://izvestia.ru/news/583487); Русакова Р. Закон о культуре снова готов к прочтению Госдумой // Коммерсант. 2015. 20 марта (www.kommersant.ru/doc/2691786).

[16] См.: Минкультуры изложило «Основы государственной культурной политики».

[17] См.: Шепелин И. Основы культурной политики: «Делайте хорошие спектакли, *****!» // Slon.ru. 2014. 17 апреля (http://slon.ru/russia/osnovy_kulturnoy_politiki_horoshie_spektakli-10853...); Яроцкий Ю. Это не уголовный кодекс культуры. Интервью с В. Мединским // Коммерсант. 2014. 15 апреля (www.kommersant.ru/doc/2452622).

[18] Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. С. 45–60.

[19] См., например: SPJ Code of Ethics (www.spj.org/ethicscode.asp).

[20] Шепелин И. Указ. соч.

[21] См. подробнее: Сааков Р. Указ. соч.

[22] Шепелин И. Указ. соч.

[23] Минкультуры изложило «Основы государственной культурной политики».

[24] Яроцкий Ю. Указ. соч.

[25] Минкультуры изложило «Основы государственной культурной политики».

[26] Проект «Основ государственной культурной политики» // Российская газета. 2014. 16 мая (www.rg.ru/2014/05/15/osnovi-dok.html).

[27] Основы государственной культурной политики. С. 1.

[28] Кукатас Ч. Либеральный архипелаг. Теория разнообразия и свободы. М.: Мысль, 2011. С. 228–229.

[29] Рансьер Ж. Несогласие. Политика и философия. СПб.: Machina, 2013. С. 172–173.

[30] См. концепцию «чрезвычайного положения»: Агамбен Дж. Homo Sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011.

[31] Menocal A.R., Fritz V., Rakner L. Hybrid Regimes and the Challenges of Deepening and Sustaining Democracy in Developing Countries // South African Journal of International Affairs. 2008. Vol. 15. № 1. P. 29–40.

[32] Ср: ВЦИОМ: россияне поддерживают присоединение Крыма // Взгляд. 2014. 24 марта (www.vz.ru/news/2014/3/24/678639.html); Владимир Путин: три года после выборов-2012, пятнадцать лет во главе России. Пресс-выпуск ВЦИОМ № 2792. 13 марта 2015 (http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=115179); Гудков Л., Дубин Б., Зоркая Н. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Московская школа политических исследований, 2008. C. 3–9.

[33] См. подробнее анализ «субстанциалистской парадигмы» в системе выстраивания национальной культурной идентичности: Калинин И. Праздник идентичности // Неприкосновенный запас. 2015. № 3(101). С. 250–261.

[34] Проект «Основ государственной культурной политики».

[35] Там же.

[36] Там же.

[37] Там же.

[38] Гудков Л., Дубин Б., Зоркая Н. Указ. соч.

[39] Степанов Ю.С. Концепт // Константы. Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2004. С. 43.

[40] Основы государственной культурной политики. С. 1.

[41] Там же. С. 3.

[42] Там же. С. 7.

[43] Драгичевич-Шешич М. Указ. соч.

[44] Основы государственной культурной политики. С. 1, 3, 7.

[45] Сивкова А. Минфин отказался финансировать Фонд культурного развития // Известия. 2015. 4 марта (http://izvestia.ru/news/583487); Русакова Р. Указ. соч.

[46] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 6–7.

[47] Там же. С. 30.

[48] Там же. С. 14.

[49] Там же. С. 30–31.

[50] См. проанализированные ранее документы: «Материалы и предложения к проекту основ государственной культурной политики», «Проект “Основ государственной культурной политики”», «Основы государственной культурной политики».

[51] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 16–17.

[52] Лаваль К. Человек экономический. Эссе о происхождении неолиберализма. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 368.

[53] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 12.

[54] Лаваль К. Указ. соч. С. 369–370.

[55] Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. С. 13.

[56] См., например: http://partizaning.org.

[57] Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 593.

[58] Медведев Д. Новая реальность: Россия и глобальные вызовы // Российская газета. 2015. 23 сентября (www.rg.ru/2015/09/23/statiya-site.html).

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Тобиас Руппрехт

«Африканские братья по вере»: Россия, СССР и их «эфиопская политика»

(вторая половина XIX – конец XX века)

Тобиас Руппрехт (р. 1981) – историк, сотрудник Университета Эксетер (Великобритания), автор книги «Soviet Internationalism after Stalin» (2015).

Известно, что царская Россия не участвовала в европейской схватке за Африку в конце XIX века. Менее известно, что у Российской империи в то время завязались особые отношения с Эфиопией, едва ли не единственной в Африке страной, не захваченной какой-либо иноземной империей. Сохранить независимость Эфиопии удалось не без некоторой помощи из Санкт-Петербурга. Эфиопия привлекала внимание российских политиков и части русского православного духовенства. Ее близость к Красному морю и Ближнему Востоку, ее положение между Северной и Юго-Восточной Африкой являлись стратегическим активом в геополитической игре против Британской империи. К тому же многие верующие испытывали чувство солидарности с теми, кого воспринимали в качестве православных братьев на далеком Африканском Роге.

Религиозные представления о мироустройстве конца XIX века оказались удивительно живучи в XX веке, несмотря на серьезные геополитические и идеологические изменения. Эфиопия сохранила особое место в геополитических представлениях и после захвата власти большевиками. Реинтерпретация прошлого Российской империи часто использовалась, чтобы объяснить и оправдать советскую политику в странах «третьего мира» после смерти Сталина. А с момента установления в Эфиопии в 1970-х годах коммунистического режима СССР принялся активно использовать Русскую православную церковь для укрепления своего влияния. На протяжении всей истории современной России и Эфиопии православные церкви этих стран всегда c готовностью подчинялись государственным интересам. На международном уровне они охотно сотрудничали со своими идеологическими противниками, если это требовалось для достижения собственных целей[1].

Россия и Эфиопия – год 1900-й

История миссионерской деятельности Русской православной церкви за границей значительно короче аналогичной истории римско-католической или протестантской церквей. Тем не менее русская церковь активно поддерживала российскую экспансию в Средней Азии и колонизацию некоторых территорий в Северной Америке. В XIX веке Священный синод интересовался событиями на Святой земле и Афоне. Православная церковь – вместе с имперской властью – выступала ярой защитницей находившихся под властью Османской империи православных христиан на Балканах, в Сирии и Египте. Это панправославие можно считать первой в современной истории попыткой противодействия западноевропейскому универсализму. Некоторые православные священнослужители и мыслители пытались даже представить эту новую всеобъемлющую восточную православную культуру в качестве противовеса материалистической романо-германской Европе[2].

Эти антизападные идеи способствовали восторженному восприятию «экзотических» братьев по вере в Восточной Африке, окруженных европейскими колониальными владениями. Эфиопия была единственной страной в Африке, у которой была некоторая история отношений с Россией. Еще в XIV веке существовали контакты между русскими и эфиопскими монахами в Иерусалиме. Афанасий Никитин побывал в Эфиопии в XV веке, а почти три века спустя Петр I неудачно попытался установить российское военное присутствие на Африканском Роге. Но лишь в конце XIX века стали устанавливаться постоянные контакты между Россией и Эфиопией. В обеих империях часть элиты связывала свои (впрочем, разного типа) националистические проекты с церковью и верой. Славянофилы в России совмещали православие с антизападным романтическим национализмом; коптские священники в Эфиопии собирали и систематизировали старые религиозные тексты, утверждавшие роль Эфиопской православной церкви как воплощения эфиопской нации[3].

Эфиопская церковь, автокефальная только с 1950-х годов, является одной из древних восточных православных церквей, отколовшейся от европейского христианства за полтысячелетия до основания русской церкви. Сходство в обряде и одеянии русских и эфиопских священников помогло скрыть значительные доктринальные различия, а геополитические интересы позволили еще более сократить этот разрыв. В 1850-х годах монах Порфирий Успенский был послан Священным синодом в Иерусалим в рамках секретной миссии с целью укрепления российского влияния на Ближнем Востоке. Изначально его рекомендация наладить сотрудничество с православной Эфиопией нашла больший отклик среди российских военных, чем среди богословов. Идеи Успенского заложили основу для российского увлечения Эфиопией в последние годы существования Российской империи, но на тот момент и высшая бюрократия, и церковные иерархи считали их нереалистичными. Письма к царю эфиопского императора Йоханнысa IV, взывавшего к православным узам и просившего российской помощи в борьбе против османского Египта, в 1870-е годы остались без ответа[4].

Вместо этого, в конце XIX века в Эфиопию отправились несколько российских авантюристов. В 1885 году казак Николай Ашинов получил от Йоханныса IV разрешение построить русский православный монастырь и колонию «Новая Москва» в обмен на поставки русского оружия. Четыре года спустя он отплыл из Одессы в Массауа, но итальянская колониальная администрация в Эритрее не разрешила семьям поселенцев сойти на берег. Ашинов отправился в Сагаллу, а потом в Джибути, где был принят группой эфиопских монахов. История первого русского поселения в Африке была недолгой. Французские власти вскоре выслали всех обратно в Россию, где патриоты воспели «подвиг» Ашинова, а власти отрицали свою причастность к его деятельности.

Вторая российская экспедиция в 1889 году была менее масштабной, но на этот раз официальной: в Эфиопию послал делегацию киевский митрополит. В ее составе значился дипломат Виктор Машков, который предложил военную помощь новому императору Менелику II, рассчитывая в обмен на концессию российской гавани в Красном море. Машков вновь поехал в Эфиопию в 1891 году, официально с «географической миссией» – но при этом он привез партию оружия, предназначавшегося для борьбы против итальянцев. Православная церковь направила миссию во главе с Александром Елисеевым и священником Патером Ефремом для изучения возможности сотрудничества – или даже объединения – обеих церквей. Менелик II, основатель современной Эфиопии, не проявил никакого интереса к религиозной стороне дела, однако живо заинтересовался возможностью российской помощи в его борьбе с Италией.

В группе Елисеева был еще один авантюрист, казак Николай Леонтьев. Без официального на то разрешения по возвращении он привез к царю целую эфиопскую дипломатическую делегацию. Рассказывая в Петербурге о воображаемых богатствах Эфиопии, Леонтьев пытался сколотить группу поселенцев и найти финансовых покровителей для своей затеи. Свою цель он определил так: основать в Эфиопии миссию Русской православной церкви и помочь этой стране защититься от итальянского колониализма. В конец концов, винтовки, военные советники и русская миссия Красного Креста прибыли лишь после того, как эфиопы сами разбили итальянцев при Адуа. Впрочем, они помогли дальнейшему расширению эфиопской империи. Леонтьев стал называть себя «граф Абай», раздражая эфиопов в Аддис-Абебе своим заносчивым поведением. Чтобы избавиться от Леонтьева, Менелик назначил его губернатором юго-западных провинций, а позднее выслал из страны за то, что тот без спроса начал военные действия.

Другие российские авантюристы, а также ученые и благочестивые православные христиане отправились в Эфиопию около 1900 года. Страна была привлекательной не только как экзотическая, но и как близкая по духу: в ней видели важное стратегическое значение. Такое переплетение разных интересов отразилось на биографиях нескольких людей. Так, например, русский офицер Евгений Сенигов остался в Эфиопии в качестве художника, рисовавшего африканские пейзажи. В русской миссии Красного Креста состоял Александр Булатович, высокопоставленный офицер, который позже стал монахом и под именем иеросхимонаха Антония основал еретическое движение имяславие. Он пытался создать русский православный монастырь на острове в озере Хорошал, но ему не удалось обеспечить концессию на земельный участок. Еще один персонаж русско-эфиопского сюжета, казак Алексей Сучков, был отправлен в Эфиопию, где находился с 1903-го по 1907 год, после чего вернулся в Россию, прихватив с собой диких животных для московского зоопарка. Эти и другие путешественники привезли в Россию большую коллекцию эфиопских артефактов, по сей день хранящуюся в петербургской Кунсткамере. Эфиопия становилась все более популярна в России. Для поддержки Эфиопии в ее противостоянии западному колониализму собирали деньги. Николай Гумилев побывал в Эфиопии дважды и написал стихи об Африке. Именно в этом контексте сложился миф об эфиопских корнях Пушкина. На самом деле его прадед Ганнибал был молодым рабом с южных берегов озера Чад, подаренным царю османским султаном[5].

Вместе с тем, судя по тому, что показывают скудные эфиопские источники, Менелик II к русским относился не столь романтически. Чтобы сохранить независимость Эфиопии, ему был необходим импорт новых военных и гражданских технологий и помощь их носителей. Эфиопский император видел в России, во-первых, источник поставок современного оружия, во-вторых, державу, не заинтересованную в колониальном захвате африканских территорий. Еще один немаловажный фактор: и Россия, и Эфиопия были абсолютными монархиями – в отличие от прочих европейских стран, так что Россия казалась для Менелика более подходящим местом для отправки на учебу молодых эфиопов, чем республиканская Франция. Первая партия эфиопских студентов приехала в Санкт-Петербург накануне 1900 года. Среди них был Такла Наварят, который после многих лет изучения в России военного дела и техники стал министром финансов Эфиопии. Такла Наварят написал первую конституцию страны, и он же от имени Эфиопии выступал в Лиге Наций после того, как Италия снова вторглась в страну в 1935 году[6].

Советский Союз и Эфиопия при Хайле Селассие

Советский Союз был единственной крупной державой, которая поддержала Эфиопию во время вторжения Муссолини в 1935 году (в СССР был даже снят фильм «Абиссиния»). Впрочем, присутствие большого числа русских белоэмигрантов в качестве влиятельных советников при императорском дворе в Аддис-Абебе препятствовало налаживанию более тесных контактов в то время. Дипломатические отношения были установлены только в 1943 году.

Как известно, во время войны Московскому патриархату разрешили возобновить контакты с христианами за рубежом, что должно было помочь выполнению дипломатических задач советского государства. Церковные сановники были отправлены на территорию Болгарии, Ирана, в Палестину, Египет и Антиохию. Эти поездки также возобновили связи между православными церквями. Для Сталина роль СССР как защитника православных христиан была важным геополитическим ресурсом. После войны автокефальная церковь в Польше и украинская униатская церковь были насильственно включены в состав русской церкви. Советское государство и РПЦ имели здесь общие интересы. Кремлю была нужна церковь для укрепления своего режима на территории Восточной Европы. РПЦ выиграла от присоединения православных церквей и переориентации греко-католической (униатской) церкви с Рима на Москву[7].

В 1946 году в Московской патриархии был создан Отдел внешних церковных связей, ставший эффективным средством советской пропаганды и дополнительным дипломатическим каналом в странах с православным населением, в первую очередь в Греции (будущем члене НАТО) и в странах Ближнего Востока. В мае 1946 года во время празднования тысячелетнего юбилея Святого Иоанна Рыльского в болгарском Рыльском монастыре бывший генеральный секретарь Коминтерна Георгий Димитров предложил превратить Москву – этот некогда «Третий Рим», а ныне столицу мирового коммунизма – в подобие православного Ватикана. Димитров объяснил верующим рамки, в которых церковь может продолжать существовать в коммунистическом обществе, представив «большую Русскую православную церковь» образцом, которому они должны были следовать. Руководители русских и болгарских церквей продемонстрировали свою лояльность Сталину. Неудивительно, что церкви за пределами досягаемости Красной армией не выражали особого интереса к идее православного Ватикана под коммунистическом руководством, так что после смерти Сталина эта тактика изменилась[8].

Новый первый секретарь ЦК КПСС Хрущев сделал немало, чтобы покончить с изоляционизмом советского лагеря и распространить влияние за его пределы. В годы его правления были установлены (или нормализованы) связи со странами со значительными православными меньшинствами – Египтом, Индией и Югославией. В самом СССР при Хрущеве новая антирелигиозная кампания 1950–1960-х годов затронула верующих всех конфессий, но не институции РПЦ. Напротив, руководство церкви все более привлекалось к сотрудничеству с государством. На международном уровне православные священники стали полезным инструментом советской внешней политики. В Восточной Европе РПЦ была призвана ослабить влияние католической церкви. В странах «третьего мира» контакты с местным духовенством были использованы для распространения советского влияния.

Позиция Москвы в отношениях с Эфиопией в 1950–1960-е годы отражала изменения в советской политике в отношении к странам «третьего мира» после смерти Сталина. Главы государств за пределами влияния Запада в то время рассматривались как потенциальные союзники – вне зависимости от их политической ориентации. Хайле Селассие, (как было принято считать, модернизатор Эфиопии) объявил себя прямым потомком Соломона. Эфиопская православная церковь владела примерно третью земли в стране и мало интересовалась благополучием своей крайне бедной паствы. Все это не помешало установлению дружественных отношений между СССР и Хайле Селассие. В 1956 году Хайле Селассие посетил СССР, его наградили орденом Суворова и дали немалый кредит в 400 миллионов рублей. Совинформбюро начало вещание программы «Радио Москвы» на амхарском языке и инициировало перевод на него русской литературы. Советские учителя основали политехническую школу в Бахр-Даре, а советские инженеры построили нефтеперерабатывающий завод в Ассабе[9].

В большей степени, чем в других странах «третьего мира», СССР использовал православную церковь в своих отношениях с Эфиопией, продолжая тем самым традиции Российской империи. Эфиопский патриарх Теофилос был приглашен в Советский Союз в 1959 году; высокопоставленные делегации РПЦ посетили Эфиопию в 1959-м, 1962-м, 1966-м и 1969 годах. Русский патриарх Пимен приезжал в Эфиопию в 1974-м. Всемирный Совет церквей в Женеве предоставлял платформу, на которой русские и эфиопские священнослужители могли общаться между собой. Восточные и древние православные церкви сближались; в 1960-х годах на серии международных встреч в Орхусе, Бристоле и Женеве обсуждался вопрос об «общем причастии» (первые подобные попытки предпринимались еще в XIX веке). После Всемирного Совета Церквей в Аддис-Абебе в январе 1971 года представители РПЦ встретились с Хайле Селассие и некоторыми эфиопскими епископами. В результате было принято решение направить в СССР эфиопских студентов, изучавших богословие[10].

Обучение эфиопских студентов-богословов в СССР было организовано и профинансировано Русской православной церковью, под эгидой ленинградского митрополита Никодима (Ротова), близко связанного с КГБ и впоследствии ставшего президентом Всемирного Совета Церквей. Эфиопская православная церковь во время правления Хайле Селассие послала на родину научного коммунизма около 25 студентов для получения образования в двух семинариях – в Ленинграде и Загорске. Для РПЦ приглашение африканских студентов позволило продемонстрировать поддержку ей советской внешней политики и таким образом поддержать существование собственных семинарий и академий, постоянно находившихся под угрозой закрытия. По воспоминаниям студентов, видимого участия советского или эфиопского государства в одобрении и финансировании этой программы не было. «Там никого идеологически не обрабатывали», – вспоминает один студент, описывавший опыт своего пребывания в СССР как «полностью положительный». По возвращении в Эфиопию студенты заняли определенные позиции в церковной иерархии – среди них Абба Хабте Селассие, учившийся в Ленинграде и ставший начальником Отдела внешних связей Эфиопской православной церкви[11].

Зеркало России: Эфиопская православная церковь и коммунистический режим Дерг

Хайле Селассие, Рас Тафари, царя царей Эфиопии, Льва-Завоевателя от колена Иудейского, избранника Бога, свергло народное восстание в 1974 году. Возмущение, в частности, вызвало то, что власти ничего не сделали, когда в стране начался голод, унесший жизни 200 тысяч человек. Образованные горожане, а также студенты, многие из которых принесли марксистские идеи из университетов Европы и США, вышли на улицы. Постепенно военные взяли власть. В сентябре был создан временный военно-административный совет, Дерг, во главе которого оказался Тафари Бенти (он был православным). Подобно тому, что происходило в России после свержения царя в феврале 1917 года, новые правители – коалиция либералов, консерваторов и революционных коммунистов – объявили о проведении широкой земельной реформы и об отделении церкви от государства. Патриарх Теофилос протестовал против назначения новых священников, многие из которых настаивали на более активном участии церкви в социальных вопросах, в то время как другие, получившие образование в соцстранах, активно участвовали в реформировании церкви после революции. Так эфиопская церковь оказалась втянутой в конфликт между старыми элитами и реформаторами, аналогичный борьбе между Тихоном и обновленцами, развернувшейся в России за полвека до этого.

Советский Союз не принимал участия в ранней фазе эфиопской революции. Первый контакт между Дерг и Кремлем состоялся при участии делегации РПЦ в Аддис-Абебе. Отношения укрепились, только когда левые радикалы, группировавшиеся вокруг генерала Менгисту Хайле Мариама, расчистили себе путь к власти. В начале 1975 года делегация Дерг прибыла в Советский Союз для проработки условий будущего союза. Когда в 1977-м Менгисту Хайле Мариам установил абсолютную власть в стране, он уже имел полную поддержку Кремля. Новый этап отношений СССР с «желтой жаркой Африкой» возродил старое русское увлечение Эфиопией. Публикация и переиздание книг о русских путешественниках в эти края подпитывала имперскую романтику[12]. Однако на геополитическом уровне СССР столкнулся с дилеммой, так как он предоставлял военную поддержку также и главному сопернику Эфиопии в Африканском Роге, Сомали, в обмен на возможность использовать сомалийский порт в Красном море[13].

В то время, как СССР пытался возродить старую идею всеправославной антизападной солидарности с Эфиопией, новые коммунистические правители в Аддис-Абебе черпали вдохновение в советской религиозной политике. Площадь Мескаль (Площадь Креста) стала площадью Революции, а государственные школы заменили уроки морали (их обычно вели православные священники) марксизмом-ленинизмом. Вскоре книжные магазины во всей Эфиопии начали продавать переводы антирелигиозных сочинений Георгия Плеханова. Преследование верующих не достигло уровня советских 1920-х, но многие эфиопские монастыри и храмы стали музеями, а религиозная литература и церковные владения были конфискованы. Верующим могли отказать в продовольственных карточках, их могли уволить с работы и даже убить.

Патриарх Теофилос был арестован в феврале 1976 года, уличен в растрате и заменен Аббой Мелаку (под именем Абуна Такла Хайманот), необразованным, но ориентированным на социальные реформы, популярным монахом из сельской местности. Во внутреннем документе Дерга говорилось:

«Настоящий патриарх Эфиопской православной церкви происходит из угнетенного класса. Эти люди не очень образованны. Поэтому ими можно манипулировать, сделав невольным инструментом антирелигиозной кампании. Патриархат уже заявил, что сам Христос распространял социализм. […] Нам необходимо выбирать священников и церковных работников, которые смогут распространить эту иллюзию совместимости христианства с коммунизмом, и продвигать их в ближний круг руководства патриарха»[14].

Ситуация стала неопределенной, когда Всемирный Совет Церквей, в который входили представители Русской православной церкви, начал расследовать судьбу Теофилоса. РПЦ в знак протеста остановила свою программу студенческих стипендий, но безрезультатно. Теофилос был казнен вместе с сотнями представителей старой элиты императорской Эфиопии. Аресты христиан и даже казни были в порядке вещей. Погибли епископ Самуил (молодой глава религиозной консультативной группы в начальный период работы Дерг, который изучал богословие в Болгарии) и многие другие иерархи. Менгисту Хайле Мариам публично поддержал расправы, ссылаясь на опыт русской революции и на необходимость ответить «красным террором» на «белый». И так же, как в Советском Союзе 1930-х, террор уничтожал и самих лидеров революции, в том числе Тафари Бенти и популярного военного Атнафу Абате[15].

Война за Огаден (1977–1978) – смена курса

Хотя политический курс Менгисту Хайле Мариама, в том числе и в отношении церкви, напоминал ленинский и сталинский, СССР в середине 1970-х практически не влиял на ход событий в Эфиопии. Кремль подписал секретное соглашение с Менгисту Хайле Мариамом в мае 1977 года, но не вмешивался – надо сказать, в довольно хаотическое – развитие событий внутри Эфиопии. Положение дел изменилось во время войны за Огаден. Вначале в Тигре, Эритрее и Огадене вспыхнули восстания оппозиции; режим Менгисту Хайле Мариама оказался на грани краха, когда сомалийская регулярная армия, оснащенная советским оружием, напала на Эфиопию летом 1977 года – это была часть плана создания так называемого «Большого Сомали»[16]. После неудачных попыток содействовать прекращению огня Кремль перестал поддерживать Сомали и начал широкомасштабную военную помощь Эфиопии.

СССР послал в Эфиопию около тысячи советников, по воздушному мосту поставил оружие примерно на миллиард долларов, Куба направила почти 12 000 солдат и 6000 советников; поддержать эфиопскую армию прибыл даже батальон из Южного Йемена. Эфиопии удалось остановить сомалийское наступление. Сложно сказать, почему Москва предпочла в качестве союзника Эфиопию, а не Сомали – ведь первая не могла предложить СССР взамен ровным счетом ничего из того, что Сомали уже гарантировал. Определенную роль в этом сыграла традиция солидарности с Эфиопией и представления о некоей культурной близости между двумя странами. Генерал-лейтенант Петр Чаплыгин, главный советский военный советник Менгисту Хайле Мариама, вспоминал: «Нам дали три задачи: спасти социалистическую революцию, сохранить целостность государства, а также сохранить традиционную дружбу между нашими странами». Успешное военное вмешательство Кремля в Эфиопии способствовало – наряду с другими факторами – концу «разрядки» с Соединенными Штатами, но оно же укрепило позиции СССР как мировой державы[17].

В последующие годы соцстраны немало помогали Эфиопии. Спецслужбы ГДР и северокорейские военные отправляли туда консультантов. Официальные советско-эфиопские договоры были подписаны в 1978 году; крупные проекты в области промышленности, образования и сельского хозяйства реализованы при содействии СССР. В Мелка Вакена была построена крупнейшая ГЭС в Эфиопии. В СССР приехали учиться более двадцати тысяч эфиопов, так что теперь наступили времена, когда эфиопским студентам-богословам уже пришлось терпеть еженедельные политучения[18].

Изменение политики эфиопского режима в отношении церкви в ходе войны с Сомали – еще одна яркая параллель с историей СССР. Дерг, ослабленный внутренней оппозицией и сепаратистскими движениями, остро нуждался в мерах по укреплению единства общества. Подобно Сталину после нападения немцев, Менгисту Хайле Мариаму пришлось остановить террор внутри страны и разыграть карту «народного единства». И так же, как Сталин, эфиопский диктатор укрепил свою власть, используя «традиционные ценности» – православную церковь и национальную культуру, – впрочем, подминая их под себя. Так же, как РПЦ, эфиопская церковь увидела в смене государственного курса шанс не только выжить, но и обеспечить свой контроль над некоторыми провинциями. Эритрея со своей собственной автокефальной традицией оказалась для Эфиопии тем, чем Западная Украина была для РПЦ; и теперь появилась возможность полностью подчинить эритрейскую паству себе, сотрудничая с коммунистическим режимом[19].

Свидетельства высокопоставленных членов Дерг и многочисленные встречи эфиопских и русских священников показывают, что РПЦ дала совет своим африканским братьям по вере сотрудничать с коммунистическом государством. Эфиопские священники охотно приезжали в СССР на совещания международных религиозных лидеров, посвященные «борьбе за мир». Летом 1977 года в Москве представитель Эфиопской церкви публично объявил, что в Советском Союзе свобода религии не находится под угрозой со стороны государства. Год спустя в Москву отправился новый патриарх Эфиопской православной церкви Такла Хайманот; выступая там, он назвал внутрицерковную оппозицию «сторонниками старого режима». В 1978 году на межрелигиозном семинаре в Аддис-Абебе патриарх утвердил декларацию из девяти пунктов, выразив полную поддержку правительству, в частности, в отношении войны против Сомали и повстанцев на севере страны. Наблюдатель от Всемирного Совета Церквей отметил: «Очевидно, что патриарх пришел к такой позиции под сильным влиянием [...] своего пребывания в России и Польше»[20].

В 1979 году, в то время как Советский Союз вторгся в Афганистан, Гэс Саломон Габра Селассие был назначен на должность генерального администратора Эфиопской православной церкви. Будучи восторженным сторонником Дерг, изучавшим богословие в ленинградской Академии с 1967-го по 1970 год, он, используя цитаты из Библии, воспевал строительство социализма в СССР, а также отрицал факты преследования верующих в Советском Союзе. Так же, как обновленцы в советские 1920-е, как иерархи РПЦ в годы «холодной войны», эфиопские церковные власти защищали политику коммунистической власти. Как и в СССР, некоторые священники выступали против официального курса, но инакомыслящие немедленно становились жертвами «революционной справедливости» (говоря попросту, их убивали), а других отстраняли от священства и бросали в тюрьмы[21].

Митрополит Сирийской православной церкви в Индии Павел Мар Григорий сообщал из Эфиопии в марте 1978 года: «Как ни странно, в светской социалистической Эфиопии на всех крупных общественных церемониях патриарх [выступает на стороне] главы государства. Правительство по-прежнему назначает руководителя церкви». А один из делегатов Всемирного Совета Церквей был в ужасе от деятельности Гэс Саломона в Эфиопии:

«На кону наша вера и свобода веры. Наш брат из православной церкви продемонстрировал чрезвычайную гибкость. Раньше геэз был священным языком церкви, потом амхарский, а теперь кажется, что русский скоро будет канонизирован»[22].

Жесткий государственный контроль над Эфиопской православной церковью продолжался до самого конца коммунистического правления. Такла Хайманот, боровшийся за выживание церкви, умер в 1988 году. Его преемник Абуна Меркориос, имевший тесные связи с Дерг во время «красного террора» в провинции Гондар, еще более укрепил сотрудничество церкви с властью. Меркориос продержался до падения Менгисту в 1991 году, после чего бежал в США.

***

В отличие от католических и протестантских церквей, православные церкви редко проявляли себя в качестве оппозиционной силы в условиях господства коммунистических режимов. В XX веке в России и Эфиопии православное духовенство придерживалось государственнических и «патриотических» взглядов независимо от идеологической ориентации власти. В обеих многонациональных империях православные элиты были носителями националистических настроений еще с XIX века. На основе этой совместной (безусловно, сконструированной) православной идентичности Россия культивировала дружбу с Эфиопией начиная с дореволюционных времен. Русские священнослужители и многие верующие чувствовали солидарность с «африканскими братьями по вере». В советские времена – несмотря на глубокие изменения – «особые связи» остались. Как и Российская империя, СССР оказывал военную и военно-техническую помощь Эфиопии, а также помогал образовывать специалистов в разных областях – от богословия до медицины и инженерного дела. Обоснованием такого – довольно спорного, как мы видели, – выбора в пользу режима Менгисту Хайле Мариама отчасти стали ссылки на эти «особые связи» между двумя странами.

[1] Большинство академических исследований истории и настоящего состояния Русской православной церкви рассматривают ее деятельность исключительно в пределах России: Wessel M.S. (Ed.). Nationalisierung der Religion und Sakralisierung der Nation im östlichen Europa. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2006; Chumachenko T. Church and State in Soviet Russia. Russian Orthodoxy from World War II to the Khrushchev Years. London: Routledge, 2002; Pospielovsky D. The Orthodox Church in the History of Russia. New York: St. Vladimir’s Seminary Press, 1998. Некоторые из этих авторов описывают отношения с другими православными церквями, но не с эфиопской. Единственная работа, в которой делаются некоторые параллели между советским и эфиопским опытом, принадлежит православным богословам: Persoon J. Spirituality, Power and Revolution. Contemporary Monasticism in Communist Ethiopia. With an Overview of the Orthodox Church during Communism by Vásclav Ježek. Volos Academy for Theological Studies, 2014.

[2] Бурнакин А. О судьбах славянофильства. Петроград, 1916. С. 11–14.

[3] Bayly C. The Birth of the Modern World 1780–1914. Global Connections and Comparisons. Oxford: Blackwell, 2004. P. 349.

[4] Wilson E. Russia and Black Africa before World War II. New York: Homes and Meier, 1974. P. 10–12; Успенский К. (Порфирий). Восток христианский. Богослужение абиссинцев. Киев: Издательство Киевской духовной академии, 1869; Он же. Абиссинцы, их церковь и религиозные обряды. Киев: Издательство Киевской духовной академии, 1866.

[5] Nepomnyashchy T.C., Svobodny N., Trigos L. Under the Sky of My Africa. Alexander Pushkin and Blackness. Evanston: Northwestern UP, 2006; Matusevich M. No Easy Row for a Russian Hoe. Ideology and Pragmatism in Nigerian-Soviet Relations. 1960–1991. Trenton: Africa World Press, 2003. P. 16–18.

[6] Итальянские оккупанты уничтожили большинство эфиопских политических архивов в 1930-е годы. Соответственно, источники более ранних периодов довольно скудны и неточно датированы: Хренков А. Российско-эфиопские отношения в XIX – начале XX в. Москва, 1998; Rollins P.J. Russia’s Ethiopian Adventure 1888–1905. Syracuse: Syracuse University, 1967; Jésman C. The Russians in Ethiopia. An Essay in Futility. London: Chatto and Windus, 1958; Zaghi C. I Russi in Etiopia. Napoli, 1972–1973; Краснов П. Казаки в Абиссинии. Дневник начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии. Санкт-Петербург, 1898; Елец Ю. Император Менелик и война его с Италией. По документам и походным дневникам Н.С. Леонтьева. Санкт-Петербург, 1898; Волгин А. В стране черных христиан. Санкт-Петербург, 1895; Ascinoff N. La Spedizone Ascinoff nel Mare Rosso. Roma, 1887; Болотов В. Несколько страниц из церковной истории Эфиопии. К вопросу о соединении абиссин с православной церковью // Христианское чтение. 1888. № 3-4. P. 450–469.

[7] Stricker G. Religion in Russland. Darstellung und Daten zu Geschichte und Gegenwart. Gütersloh: Gütersloher Verlagshaus, 1993; Anderson P. The Orthodox Church in Soviet Russia // Foreign Affairs. 1961. № 2. P. 299–311.

[8] Metodiev M. Between Faith and Compromise. The Bulgarian Orthodox Church and the Communist State (1944–1989). Sofia: Institute for Studies of the Recent Past, 2010; Stricker G. Op. cit. S. 97.

[9] Reform Breeze Stirs in Ethiopia. Swirls about Selassie’s Palace // New York Times. 1961. August 11.

[10] Eide O. Revolution and Religion in Ethiopia. A Study of Church and Politics with Special Reference to the Ethiopian Evangelical Church Mekane Yesus 1974–1985. Stavanger: Misjonshogskolens forlag, 1996. S. 33; Известия. 1974. 26 января.

[11] Интервью с Абуна Тимотиосом, деканом Богословского колледжа Святой Троицы, студентом богословия в Советском Союзе с 1966-го по 1974 год. Аддис-Абеба, 11 июля 2014 года.

[12] Лукницкая В. Пусть будет земля. Повесть о путешественнике А.В. Елисееве. М., 1985; Артамонов Л. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979; Кацнельсон И., Терехова Г.И. По неизведанным землям Эфиопии. М.: Наука, 1975.

[13] Ghebresillasie G. Kalter Krieg am Horn von Afrika. Regional-Konflikte. A?thiopien und Somalia im Spannungsfeld der Superma?chte 1945–1991. Baden Baden: Nomos, 1999. S. 156–186; Raiser K. Report on a Visit to Ethiopia. October 13–20, 1974. World Council of Churches (WCC) Archives. P. 848. General Secretariat. Dr. K. Raiser. Ethiopia.

[14] Provisional Military Government of Socialist Ethiopia, Ministry of Information & National Guidance: The Anti-Revolutionary Nature of Religion [перевод директивы правительства в амхарском языке для всех политических кадров]. WCC-archives. 42.4.023. General Secretariat. Были некоторые споры о подлинности этого документа, который контрабандным путем привез из страны и переводил Абуна Матевос, архиепископ Эфиопской православной церкви в Иерусалиме (и патриарх Эфиопской православной церкви с 2013 года).

[15] Festnahmen im Gottesdienst. Christenverfolgung in Äthiopien. Mengistu setzt weiter auf Terror. Auch Piloten erschossen // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1979. 20 januar; Letter by Philipp Potter to Fidel Castro (13.10.1978). WCC-archives. 42.3.003. General Secretariat.

[16] Ghebresillasie G. Op. cit. S. 156–186.

[17] Цит. по: Westad O.A. The Global Cold War. Third World Interventions and the Making of Our Times. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 279; более прагматичное объяснение, см. в: Митрохин Н. Элита «закрытого общества». МГИМО, международные отделы аппарата ЦК КПСС и просопография их сотрудников // Ab Imperio. 2013. № 4. С. 178.

[18] Интервью с эфиопским православным богословом, учившимся в Загорске в 1981–1986 годах (Аддис-Абеба, 10 июля 2014 года).

[19] Donham D. Marxist Modern. An Ethnographic History of the Ethiopian Revolution. Oakland: University of California Press, 1999. P. 130, 143.

[20] Kaplan S. The Ethiopian Orthodox Tawahedo Church // Leustean L. (Ed.). Eastern Christianity and the Cold War, 1945–1991. New York: Routledge 2010. P. 306; World Council of Churches Memorandum, W. Schmidt to K. Raiser. Brief Account of My Visit to Ethiopia. 08.12.1978. WCC-archive. P. 848. General Secretariat, Dr. K. Raiser, Ethiopia.

[21] Larebo H. The Ethiopian Orthodox Church // Ramet P. (Ed.). Eastern Christianity and Politics in the Twentieth Century. Durham: Duke University Press, 1988. P. 396.

[22] Eide O. Revolution and Religion in Ethiopia. A Study of Church and Politics with Special Reference to the Ethiopian Evangelical Church Mekane Yesus 1974–1985. Stavanger: Misjonshogskolens forlag, 1996. Р. 206.

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Россия. Эфиопия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 25 июня 2016 > № 1900925

Николай Митрохин

От конфронтации к сотрудничеству: «европейская политика» РПЦ в XXI веке

Николай Александрович Митрохин (р. 1972) – научный сотрудник Центра восточноевропейских исследований университета Бремена. Автор книг «Русская партия: движение русских националистов в СССР» (2003), «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы» (2004), опубликованных в серии «Библиотека “НЗ”».

Отношения Русской православной церкви (РПЦ) с европейскими странами и крупными европейскими церквями на протяжении ХХ–ХХI веков развивались противоречиво. Они сильно зависели как от общеполитической конъюнктуры в отношениях России/СССР с Западом, так и от внутренних процессов в самой церкви. Близкие – чаще всего родственные – отношения европейских монархов до Первой мировой войны содействовали активному строительству православных храмов в Европе и началу участия Русской церкви в экуменическом движении. Эти отношения были прерваны Первой мировой войной, спровоцировавшей истерические ксенофобские кампании во враждующих лагерях.

В 1920–1930-е годы в Европе оказалось огромное количество русских православных, бежавших от советской власти. Им оказывали помощь многие западные христианские организации. В каком-то смысле этот опыт стал одной из причин возникновения «европеизированного» русского православия в лице Русского студенческого христианского движения и Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе – Экзархата Вселенского Патриархата, существующего и по сей день. Сейчас он насчитывает около 65 приходов, большая часть которых (около 40) находится во Франции[1].

Тогда же зародился и другой вариант эмигрантского русского православия, задачей которого было скорее сохранение и отстаивание собственной особости. Его сторонники объединились в структуру, известную под названием Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ), которая в настоящее время насчитывает в странах Европейского союза около 110 приходов, из которых 62 приходятся на Германию (на май 2016 года)[2], 10 – на Францию и Великобританию и примерно по 7–8 на Австрию и Швейцарию[3]. РПЦ, под давлением советских властей длительное время осуждавшая западные церкви и «капиталистический мир» как таковой, принялась устанавливать систематические связи с этими церквями только в начале 1960-х. Отношения Московской патриархии с западноевропейскими партнерами постепенно улучшались, достигнув пика в 1988–1993 годах. Тогда западноевропейские партнеры, прежде всего крупные европейские церкви, жертвовали немалые средства на возрождение православия в России и на гуманитарную помощь (распределявшуюся в основном через структуры РПЦ).

Однако уже к 1994–1995 годам ситуация резко изменилась. Восстанавливающиеся православные приходы в изменившейся экономической ситуации перестали остро нуждаться в гуманитарной помощи, а выделяемые в ее рамках материальные ресурсы попросту не доходили до простых клириков, оставаясь в руках руководства церкви. Рядовых священников и мирян все больше раздражало любое упоминание о западных христианах, в которых они стали видеть прежде всего людей, пришедших в годы перестройки в Россию, пытающихся построить в ней свои религиозные организации и «перекупить» часть паствы. В то же время курс руководства РПЦ на укрепление собственной власти столкнулся с внутрицерковной оппозицией. Для рядового духовенства и монашества, а также части церковных публицистов, недовольных резким усилением власти епископата в начале 1990-х годов (и вспыхнувшими в результате многочисленными административными и финансовыми конфликтами), было проще обвинить руководство РПЦ в филокатолицизме и сотрудничестве с еретиками-православными, чем обосновывать свои – объективно демократические – требования по отстаиванию прав приходов и духовенства на разумную самостоятельность и возможность распоряжаться собственными ресурсами. Да и пастве подобные обвинения были ближе. Руководство Московской патриархии ответило на это резким сокращением контактов с западными церквями и усилением антикатолической и антипротестантской риторики – тем более оно и само было недовольно резким увеличением инославных христианских конфессий и общин в стране. Особое ее возмущение вызывали малочисленные, но пугающие своей моральной силой католики, которых хорошо воспринимала русская либеральная интеллигенция[4].

В начале 2000-х отношения РПЦ с Западной Европой и западными церквями пришли к наихудшей позиции за последние десятилетия. Из России высылались католические и протестантские священники с иностранными паспортами, обвинения в «духовной агрессии» стали общим местом в риторике представителей РПЦ и были широко представлены в российских медиа, западные церкви свернули почти все свои программы в России и уже начали разрывать налаженные контакты со структурами РПЦ внутри Европы. В частности, РПЦ столкнулась с прецедентами разрыва договоров об аренде ранее сдавшихся ей в европейских странах храмов.

Однако в середине 2000-х годов ситуация внезапно изменилась и РПЦ начала активный «флирт» с западноевропейскими христианскими церквями, прежде всего с католической, несмотря на весьма сдержанную ответную реакцию. Что же случилось в это время? В предлагаемой статье мы попытаемся рассмотреть объективные и субъективные причины, по которым РПЦ отказалась от конфронтации (прежде всего с Римско-католической церковью), а также методы, которые РПЦ применяет для нормализации отношений, и те задачи, которые она пытается реализовывать в настоящее время в странах ЕС.

Причины поворота 2005 года в отношениях РПЦ и римо-католиков

Самый очевидный ответ на этот вопрос – смерть 2 апреля 2005 года папы Иоанны Павла II. В представлении РПЦ именно он был ответствен за недружественную политику Ватикана в отношении Московской патриархии в 1990-х – начале 2000-х годов. По мнению РПЦ, этот курс включал в себя «разгром православия на Западной Украине» (на самом деле процесс возрождения и легализации Украинской греко-католической церкви, общины которой вернули себе большинство принадлежавших им до 1946 года храмов), открытия новых католических епархий на постсоветском пространстве и папские визиты в страны (Украину, Казахстан), которые Московская патриархия считала своей «канонической территорией». Причины подобного поведения Иоанна Павла II объяснялись его польским происхождением, что в понимании русских националистов (к которым принадлежит практически все руководство и большинство духовенства РПЦ), побуждало его к злокозненным действиям против русских. Недовольство РПЦ вызывали и другие инициативы Иоанна Павла II, расцениваемые как либеральные, особенно его примирение с иудаизмом – понимаемое многочисленными антисемитами из числа епископата, духовенства и мирян как «предательство христианства». Вполне вероятно, что играли свою роль и такие чисто психологические факторы, как зависть к популярности Иоанна Павла II во всем мире, равно как и внутри «канонической территории», где папа собирал на свои службы миллионные аудитории, о чем любому главе РПЦ оставалось (и остается) только мечтать.

Совсем по-иному смотрели на нового папу – Бенедикта XVI. Он рассматривался руководством Московской патриархии как консервативный немец, что было хорошо и с точки зрения его (предполагаемого) мировоззрения, и даже с точки этнического происхождения. Патриарх Алексий II (Ридигер) тоже имел немецкие корни, и вообще все немецкое высоко котировалось в российских элитах – достаточно вспомнить президента-германофила Владимира Путина. Кроме того, Бенедикт XVI изначально занял пассивную позицию по поводу деятельности католической церкви в странах Восточной Европы, посвятив годы своего папства прежде всего теологическим вопросам и усилению внутрицерковной дисциплины.

Все это дало РПЦ повод заявить о том, что в Европе, наконец-то, найден правильный партнер. Однако тут следует отметить и иные – как мне кажется, более серьезные – факторы и причины «смены курса» в 2005-м.

Эмиграция русскоязычных в Евросоюз и расширение инфраструктуры РПЦ

К середине 2000-х отношения РПЦ с Западной Европой перешли на качественно новый уровень вне всякой связи с личностями патриарха или папы. Самым главным фактором развития стало открытие во время перестройки границ СССР, что обеспечило массовую эмиграцию из страны. Значительная часть этой эмиграции осела в Западной Европе. В первую очередь это была примерно двухмиллионная община русских немцев и их русскоговорящих родственников, а также этнических евреев (и их родственников), переселившаяся в Германию в основном в 1988–2000 годах. На рубеже 1990–2000-х годов адаптировавшись на новом месте жительства и решив первоочередные социальные вопросы, они начали создавать небольшие православные общины по всей территории ФРГ. Ускорение этому процессу придал тот факт, что вместе с немецкими женами в страну въехали десятки православных священников (преимущественно русских и украинцев по своим этническим корням), получивших «отпускные» грамоты от своих епископов и намеревавшихся продолжить свою деятельность на новом месте.

В странах Южной Европы – прежде всего в Италии, Испании и Португалии – православные общины создавались главным образом для временных рабочих из Украины и Молдовы, поэтому Московская патриархия была вынуждена направлять туда своих священнослужителей из этих стран. Так, например, число приходов РПЦ в Италии возросло с четырех на начало 1997 года до 50 на 2012-й[5].

Показательный пример дает нам история общины Николы Чудотворца в Амстердаме. Она существовала с 1960-х годов. На начало 1990-х она собирала на службы по пятнадцать человек, которых окормляли два священника. Однако после начала трудовой миграции середины 1990-х община начала расти. К 1995 году прихожане – их было уже 45 – купили первый храм. В 2002 году выходец из России, протоиерей Сергей Овсянников, служивший в приходе с конца 1980-х и женатый на голландке, сменил усопшего настоятеля-голландца, основавшего приход. В 2006 году община купила комплекс бывшего католического монастыря (как утверждается, исключительно на пожертвования прихожан). К 2008-му, согласно отчету одного из российских наблюдателей, на литургии присутствовали уже 150–180 человек, которых окормляли уже пятеро священников[6]. Всего число приходов и монастырей РПЦ в Бельгии и Голландии выросло с 17 на 1997 год до 29 на январь 2016-го[7]. Масштаб миграции из стран постсоветского пространства был столь велик, что православные общины были созданы в десятках новых мест – от Сицилии и Южной Франции до северонорвежских городов и Рейкьявика.

Вторым существенным институциональным фактором стал лавинообразный рост туризма с территории постсоветского пространства в Западную Европу. Часть туристического потока носила «паломнический характер», то есть была организована с православной мотивацией. В любом городском православном храме России реклама таких поездок занимала существенную часть информационных стендов. Обычно подобные поездки включали в себя посещение общехристианских и католических святынь, осмотр достопримечательностей, отдых на курортах и – что немаловажно – закупку различной религиозной атрибутики (от четок до вина и масла) для личного использования и перепродажи. Хотя главными направлениями православного туризма на территории Европы были прежде всего Греция, Кипр и Италия (учитывая, конечно, что это страны Шенгенской зоны), у Московской патриархии, пытавшейся не только покровительствовать паломникам, но и зарабатывать на организации поездок, появлялись серьезные интересы в данной области. Например, в сентябре 2012 года оппозиционный парламентарий Дмитрий Гудков выяснил, что скромный паломнический отель в популярном у российских паломников немецком Трире, которым распоряжалась молодая пара – окончившая теологический факультет в Омске и перебравшаяся в Германию по «немецкой» линии эмиграции, – на деле принадлежит жене вице-спикера Государственной Думы России, активного лоббиста интересов РПЦ Андрея Исаева[8].

Третьим институциональным фактором, увеличивающим интерес РПЦ к Западной Европе, стала ее внезапная победа в середине 2000-х годов над основными религиозными конкурентами в регионе. В первую очередь это касалось поглощения РПЦЗ, а также серьезного урона, нанесенного Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе в 2010-е годы.

В 2005 году при посредничестве Владимира Путина РПЦЗ выразила согласие войти в состав РПЦ, сохранив свою структуру и органы управления. Причиной ее сговорчивости, на мой взгляд, стало осознание собственного поражения в конкурентной борьбе с РПЦ за роль «русской церкви зарубежья». Высокие обязательства, которые члены РПЦЗ налагали на себя, отталкивали или возмущали большинство тех представителей новой эмиграции, кто хотел хоть как-то участвовать в православной жизни. В результате новые приходы РПЦЗ – в отличие от РПЦ – создавать практически не удавалось. В старых же прихожане либо умерли, либо конфликтовали друг с другом, либо оказались под давлением той части «новых» эмигрантов, которые все-таки посещали данный приход: они не понимали и не принимали причин самостоятельного существования РПЦЗ[9]. Так, например, в Бремене, где живет автор этой статьи, небольшой приход РПЦЗ, существовавший довольно скромно, в конце 2000-х годов самоликвидировался, начисто проиграв конкуренцию приходу РПЦ.

Возможно, на решение об объединении повлиял и материальный фактор. Бедная и малочисленная эмигрантская церковь сумела вскоре после объединения приобрести в столичном Берлине территорию и комплекс зданий, в которых в 2008 году после ремонта открылся офис Берлинской епархии РПЦЗ.

Аналогичные проблемы характерны и для общины Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе, где немногочисленные – и уже в основном немолодые – эмигранты, сумели благодаря сплоченности отстоять свои принципы[10] и адаптировать некоторое количество новых мигрантов. Однако они не сумели (или не захотели) развиваться и открывать новые приходы для новой эмиграции[11]. Примечательно, что даже на сайте Архиепископии содержится минимальный объем информации на русском языке, а основная ее часть дана на французском, в то время как у епархий РПЦЗ основная информация дублируется по-русски.

В результате РПЦ, занимавшая прежде во Франции и Южной Европе маргинальные позиции, получила возможность для стремительного роста. На это РПЦ бросила свои лучшие кадры. Священники, присылаемые в Европу из России, и по образованию, и по умению работать с прихожанами обычно намного превосходят оставшихся в стране, даже тех, кто занимает значительные должности. Нередко они используют приемы общинной практики эмигрантских русскоязычных церквей, в первую очередь это касается проведения совместной трапезы после литургии – обычай, который отсутствует в России и на Восточной Украине.

В начале 2010-х годов по числу приходов, общин и священников Корсунская епархия РПЦ обогнала Архиепископию православных русских церквей в Западной Европе практически во всех странах, за исключением Франции. На 2014 год Корсунская епархия, объединяющая приходы Франции, Испании, Португалии и Швейцарии, насчитывала 75 приходов и общин – а Архиепископия православных русских церквей в Западной Европе в целом насчитывала 60 приходов, расположенных по всему ЕС. Успех развития инфраструктуры РПЦ в Италии позволил в конце 2015 года создать там отдельную Богородскую епархию.

Если говорить о Франции, то разница в количестве приходов стремительно сокращается. У Архиепископии – около 40 общин. У Корсунской епархии в 2003 году насчитывалось всего 8 общин, а на январь 2015-го на сайте епархии содержались адреса 15 приходов и 11 евхаристических общин (плюс два монастыря, один скит и семинария, существовавшая в 2010–2015 годах)[12]. Побочным эффектом этой ситуации стало то, что правительство России сумело надавить на власти Франции и отсудить в 2011 году у общины Архиепископии наиболее ценный объект недвижимости – прекрасный храм и прихрамовую территорию в Ницце, а в 2016 году закрепило успех и отобрало там же еще несколько объектов недвижимости.

Вхождение стран Балтии в Евросоюз

Еще одним значимым фактором, приведшим РПЦ к необходимости «примирения с Европой» и усиленного участия в европейских делах, стало вхождение в 2004 году трех стран Балтии в Европейский союз. Таким образом сразу три епархии РПЦ (две из них, Латвийская и Эстонская, имеют статус автономных церквей) оказались на территории Евросоюза. Поскольку Московская патриархия относит Эстонию и Латвию, где проживает значительное количество русскоязычных, к своей «канонической территории», это стало важным предлогом для активизации деятельности РПЦ в бюрократических структурах объединенной Европы. Из церкви русскоязычных эмигрантов в Евросоюзе она превратилась в церковь «традиционного меньшинства». Помимо того, в эти же годы резко усилились контакты с ЕС у Молдовы и Украины, вошли в состав ЕС или стали претендентами на вступление «православные» страны, которые РПЦ традиционно считала если не своей сферой интересов, то своими партнерами (Болгария, Румыния). «Игнорировать Европу», что для РПЦ было характерно в предыдущие десятилетия, стало далее невозможно.

В сентябре 2006 года игумен Филарет (Булеков), представитель Русской православной церкви в Страсбурге, рассказывал о своих задачах так:

«Представительство Русской православной церкви принципиально отличается от представительства России тем, что не представляет интересы Церкви только в России. Мы представляем интересы всей Полноты Русской православной церкви, а они могут отличаться, скажем, в Украине, в Прибалтике или Молдове. Конечно, мы пока еще не достигли того уровня во взаимоотношениях с Советом Европы, когда могли бы с уверенностью утверждать, что представляем эти интересы во всей полноте»[13].

РПЦ как инструмент «мягкой силы»

Эти объективные и вызванные внутренними причинами факторы изменения отношений к Центральной, Южной и Западной Европе со стороны крупнейшей российской церкви дополнились в начале–середине 2000-х еще одним. Президент России Владимир Путин и второй в РПЦ после патриарха человек – митрополит Кирилл (Гундяев), отвечавший как раз за ее внешнеполитическую деятельность, – сошлись во взглядах по вопросу использования РПЦ для продвижения российских внешнеполитических интересов в мире, и прежде всего в Европе.

Путин и его ближайшее окружение стали всерьез рассматривать концепт «мягкой силы» в качестве реально работающего инструмента российской внешней политики. Одной из важных деталей этого инструмента с готовностью стала РПЦ. Внутри нее вырабатывалась программа строительства «русского мира», которая была изобретена будущим патриархом и его ближайшим окружением из Отдела внешних церковных связей. Под «русским миром» понималась готовность русскоговорящих людей за пределами России ассоциировать себя с православием, а через него (поскольку Московская патриархия поддерживала Путина) и с действующими властями России. Та же готовность примкнуть к «русскому миру» виделась Кириллом и его идеологическим окружением у тех прихожан Московского патриархата, которые не считали себя этническими русскими, но, как предполагалось, воспринимали русскую культуру через православие.

Подобная концепция позволяла РПЦ просить и получать от российского государства серьезную финансовую и организационную поддержку для развития своего присутствия в Западной Европе. Немалое финансирование на проведение международной деятельности РПЦ ежегодно получала еще с 1940-х годов (суммы в конце советского периода составляли более 2 миллионов долларов в год), однако резкое расширение своего присутствия в Западной Европе (равно как и в мире), произошедшее в 1990–2000-е годы, требовало и значительного увеличения объемов этой помощи. Разумеется, конкретные размеры вспомоществования, которое РПЦ стала получать в новых условиях, не известны. Однако очевидно, что РПЦ получала как прямое государственное финансирование в рамках различных программ, например, «поддержки соотечественников», так и помощь властей в привлечении спонсоров из числа бизнесменов, работающих за рубежом. Похожая практика уже использовалась в России в начале 2000-х, когда была создана система псевдообщественных фондов, финансируемых отчасти государством, отчасти частным бизнесом по указанию Администрации президента (например, всевозможные фонды вроде «ветеранов боевых действий в Чечне», «поддержки ветеранов боевых действий», «по реабилитации воинов-инвалидов, участников боевых действий», «ветеранов контрразведки и Федеральной службы охраны»).

Немаловажно, что с конца 1990-х РПЦ имела постоянно продлеваемый договор с МИД РФ, согласно которому министерство обещало содействие РПЦ в ее начинаниях. Те же слова звучали и в речах сменяющихся министров иностранных дел России и их замов. И это были не пустые обещания. В некоторых странах мира единственный новооткрытый приход РПЦ находился на территории посольства или же посольские сотрудники составляли основной костяк прихожан. Например, 26 мая 2016 г. сайт Берлинской епархии распространил вот такое информационное сообщение:

«Координационная встреча представителей дипломатического корпуса, священнослужителей Берлинской епархии и представителей общественных организаций соотечественников состоялась 25 мая в Бонне. Инициаторами выступили Генеральное консульство РФ в Бонне и приход Русской православной церкви в честь Покрова Божией Матери г. Дюссельдорфа. Участники встречи обсудили план совместных мероприятий по следующим направлениям: культурно-просветительская деятельность, духовное воспитание, военно-патриотическое воспитание, информационное освещение и коммуникация»[14].

Яркий пример подобной политики – заканчивающееся в настоящее время строительство на набережной Сены, в центре Парижа, православного культурного центра и храма, который будет не только кафедральным собором для Корсунской епархии, но и культурным центром посольства. Проект был согласован в ходе встречи президентов России и Франции, Путина и Саркози, в 2007 году, земля была выкуплена российским правительством за 70 миллионов евро в 2010-м, однако из-за неудачного архитектурного проекта и отрицательного отношения французского общественного мнения строительство долго не начиналось[15]. После очевидного вмешательства патриарха Кирилла, который, как сообщалось, лично вносил исправления в проект центра, с 2014 года дело пошло живей. 20 апреля 2015 года состоялась закладка первого камня, и далее строительство велось под непосредственным контролем главного управления капитального строительства Управления делами президента[16].

Аналогичные проекты совмещения храма с православным культурным центром в настоящее время развиваются в Страсбурге (проект строительства храма и центра рассчитан на 6 миллионов евро – деньги должны поступить из Москвы[17]) и в Ницце (там реставрацию отобранного у Архиепископии собора ведется на средства государственного унитарного предприятия «Росзагрансобственность»[18]).

Все это отнюдь не означает, что РПЦ ведет экспансию исходя из меркантильных соображений (для постоянного получения финансовой или иной материальной помощи) или вся ее деятельность продиктована одними политическими мотивами и представляет собой лишь реализацию курса Кремля. Здесь надо учитывать и мессианские корни современной церковно-политической идеологии, и практические церковные нужды, связанные с ее церковно-дипломатической деятельностью в кругу других православных «церквей-сестер», среди которых РПЦ пытается играть роль «старшей сестры», и потребности РПЦ как крупной социальной структуры (окормление верующих в диаспоре, паломничество), о которых мы говорили выше. Кроме того, церковное руководство имеет собственные представление (меняющееся в течение времени) о роли РПЦ в мировой – и особенно европейской – религиозной политике. Тем не менее подобная помощь – и материальная, и организационная (напомним ту же историю с приходом в Ницце или объединение с РПЦЗ) – в значительной мере способствовала активизации деятельности РПЦ на территории Европейского союза.

Поиски «традиционного партнера»

Рост активности РПЦ в ЕС в целом и в Западной Европе в частности, разумеется, не мог опираться исключительно на помощь правительства России. РПЦ нужны партнеры и собеседники внутри Евросоюза и благоприятный имидж для ведения дел. Именно этим можно объяснить сначала резкое ослабление, а после смерти Алексия II в 2008 году и полное исчезновение антикатолической и антипротестантской риторики в речах официальных представителей Московской патриархии. Тем более, что и внутренние причины для подобной риторики ушли в прошлое. Внутрицерковная, резко антикатолическая и антиэкуменическая оппозиция внутри РПЦ в 2001–2004 годах была подавлена, деятельность католиков и протестантов была поставлена в России под жесткий контроль государства, так что лишь для патриарха Алексия вопрос о потерянных в период его правления епархиях на Западе Украины оставался болезненной темой. Пришедший ему на смену Кирилл, с юности принимавший активное участие в экуменическом движении и, по мнению некоторых внутрицерковных инсайдеров, унаследовавший от своего учителя – митрополита Никодима (Ротова) – чувство глубокого уважения к формам управления католической церковью, был в этом отношении настроен гораздо мягче.

Так, например, руководить приходами РПЦ в Италии в 2011 году он отправил своего личного секретаря, иеромонаха Антония (Севрюка), который через год после пребывания в Риме назвал этот город в интервью официальному церковному сайту «возможно, не менее святой землей, чем Палестина», а также шокировал православных консерваторов тем, что поцеловал руку папы Бенедикта во время официального приема[19]. В 2015 году он не только стал руководителем вновь созданной в Италии епархии, но и возглавил Управление по зарубежным учреждениям Московской патриархии.

Впрочем, установка на взаимопонимание с католиками и протестантами была принята еще раньше – по всей видимости, в ноябре–декабре 2003 года. Именно тогда шедшая по нарастающей антикатолическая кампания в российских СМИ сошла на нет, прекратились и высылки священников. В свою очередь ориентированные на Россию католические СМИ, ранее весьма критично писавшие о РПЦ, внезапно сменили тон. В ноябре 2004 года под покровительством протоиерея Всеволода Чаплина, ближайшего идейного сподвижника тогда еще митрополита Кирилла, и при участии близкого к руководству РПЦ церковного медиаменеджера Сергея Чапнина в Москве открылся «культурный центр» «Покровские ворота», выросший из проекта по продаже в России католической литературы[20]. За прошедшее с тех пор десятилетие он зарекомендовал себя главным центром публичного диалога между образованными католиками и либерально (по меркам РПЦ) настроенными православными.

Как говорилось выше, немногим позже, после смерти Иоанна Павла II, Римская католическая церковь стала восприниматься Московской патриархией в качестве перспективного партнера в отстаивании общих интересов, которые в российской общественно-политической риторике называют «традиционными ценностями». По логике Кирилла и его окружения, «традиционные ценности» эквивалентны «христианским ценностям», под которыми понимаются сохранение гетеросексуальной семьи, подозрительное отношение (вплоть до неприятия) к противозачаточным средствам, право родителей воспитывать ребенка согласно своим убеждениям (включая возможность физических наказаний), а также, разумеется, противодействие абортам, гендерному равенству, признанию прав ЛГБТ. При этом основным врагом, разрушающим традиционные ценности, для Кирилла был «воинствующий либерализм», союзником в борьбе с которым он видел прежде всего Ватикан, а также различные ультраправые партии и организации, отстаивающие «семейные ценности». В этом отношении уже в 2010-е годы особые надежды возлагались на Францию, где Национальный фронт Марин Ле Пен и организации поддержки традиционных семей были действительно влиятельны на политическом поле.

Таким образом, политика РПЦ была в русле политики путинского режима, что стало особенно заметно в 2010-е годы, когда президент России взял курс на использование крайне правых и крайне левых политических движений в Европе для раскола общественно-политического консенсуса в ЕС и распространения антиамериканских настроений.

Однако главный предполагаемый партнер РПЦ в ЕС, католическая церковь, отказалась от предлагаемой роли. Несмотря на очевидные симпатии части консервативно настроенного католического духовенства к декларируемой РПЦ русской «духовности», а также на близость позиций по некоторым общественным вопросам, Ватикан тщательно дистанцируется от носящей слишком политический характер деятельности РПЦ. Последней долгое время не удавалось добиться никаких совместных заявлений – и тем более совместных действий.

Любимый формат диалога РПЦ и Римско-католической церкви – конференции, проходившие за счет Ватикана в разных странах, приятных для посещения православным епископатом, сошли на нет или же в них перестали включать официальных представителей Московской патриархии. Так, на прошедшей в июне 2008 года в Германии крупной православно-католической конференции, посвященной 800-летию перенесения мощей апостола Андрея Первозванного в Амальфи, присутствовали несколько известных богословов (преимущественно мирян) из РПЦ, но не было ни одного епископа или сотрудника Отдела внешних церковных связей. Десятью годами ранее представители последних двух категорий составили бы как минимум две трети делегации. Тем не менее официальный сайт Московской патриархии, «проглотив обиду», перепечатал сообщение о конференции[21].

Особенно охлаждение стало заметно, когда на смену консервативному Бенедикту XVI, пришел новый папа Франциск, который назвал главным приоритетом своего понтификата социальные вопросы, прежде всего обличение пропасти между бедными и сверхбогатыми. В подобном сюжете РПЦ может фигурировать лишь в качестве негативного примера.

Именно это парадоксальным образом сделало возможным постоянно откладывающуюся уже 20 лет встречу патриарха и папы. Она состоялась 12 февраля в Гаване после длительных тайных переговоров, проводившихся со стороны РПЦ самим Кириллом и главой Отдела внешних связей, митрополитом Иларионом, – постоянные члены Священного синода (руководящего органа церкви!) заранее не были поставлены в известность. Поскольку у папы Франциска к РПЦ не было никаких очевидных пожеланий, а у Кирилла было явное желание встретиться и обсудить важные для него (и, возможно, для президента Путина) вопросы, то в результате сторонам удалось договориться к обоюдной выгоде. Продемонстрировав свою поддержку некоторых позиций РПЦ (например, по поводу гонений на христиан на Ближнем Востоке), Франциск получил взамен заявления Московской патриархии о нормализации отношений с Ватиканом и даже признание существования Украинской греко-католической церкви, что РПЦ отказывалось делать на протяжении 400 лет[22].

Что же касается других крупных государственных церквей в Евросоюзе, то они все больше расходятся с РПЦ – и мировоззренчески, и по важнейшим общественно-политическим вопросам. Например, РПЦ в 2009 году разорвала свои отношения со столь давним, надежным и снисходительным партнером, как Евангелическо-лютеранская церковь Германии, из-за того, что ее главой была избрана женщина, а в июне 2015 года прекратила связи с пресвитерианской церковью Шотландии и Объединенной протестантской церковью Франции из-за одобрения теми однополых браков. На грани разрыва – из-за избрания в 2015 году первой женщины-епископа – отношения РПЦ с Англиканской церковью, которую два десятилетия назад богословы РПЦ воспринимали как теологически наиболее близкую к православию протестантскую организацию.

Священник совместного прихода РПЦ-РПЦЗ в Каннах Антоний Одайский (бывший программист из Севастополя, бывший активист православных молодежных организаций, женившийся на француженке) на ведущем консервативном сайте РПЦ с гордостью рассказывает о «непримиримости» своей общины:

«Общепринятая идея на Западе – экуменизм. В Каннах экуменизм развит особенно сильно, как межхристианский, так и межрелигиозный. Мы с самого начала, с первых приглашений на экуменические мероприятия сообщили о непреодолимых канонических препятствиях у православных для участия в экуменизме. […] Но приглашения продолжаются, мы продолжаем их отклонять.

Самое значимое и яркое экуменическое мероприятие в Каннах – фестиваль “Vivre ensemble” – “Жить вместе”. В течение фестиваля сотни каннских священнослужителей и верующих различных религий проводят совместные встречи, обмен опытом и т.п., а наиболее выразительным и зрелищным является совместное шествие плечо к плечу, за руки христианских священнослужителей, бонз, раввинов, муфтиев и других по знаменитой набережной Круазетт. Единственные, кто отсутствует, – это православные. В прошлом году мы решили использовать Неделю межхристианского единства, инициируемую Ватиканом, для “своих” целей»[23].

***

В завершение статьи – о перспективах деятельности РПЦ в Западной Европе.

Во-первых, на фоне продолжающейся миграции русскоговорящих граждан из постсоветских государств в Евросоюз можно ожидать продолжения расширения ее инфраструктуры, в частности открытия новых епархий в Испании и Скандинавии.

Во-вторых, несмотря на попытки быть «инструментом российской внешней политики», реальные возможности РПЦ в этой роли весьма и весьма ограничены. Поэтому можно ожидать сдерживания ее политической деятельности как властями стран Евросоюза, так и общеевропейскими инстанциями. Будет нарастать и отторжение РПЦ со стороны крупных протестантских церквей. Да и политика Ватикана скорее всего будет представлять собой комбинацию внешнего протокольного уважения РПЦ с прагматическим отстаиванием интересов католических общин на постсоветском пространстве.

А это означает, что новыми перспективными партнерами РПЦ в ЕС будут не столь значимые, но достаточно радикальные религиозные организации и группы, готовые сражаться с ней плечом к плечу против «модерна» (грозящего неминуемым «Закатом Европы») и за «сохранение Европы христианской»[24]. Одной из подобных организаций являются «лефевристы»:

«В России мы порой готовы видеть союзников в так называемых “лефевристах” – римо-католических “консерваторах”, не принявших реформ не Первого, как старокатолики, а уже Второго Ватиканского собора. Следует отметить, что “лефевристы” – действительные консерваторы, в отличие от старокатоликов, пришедших к фактическому либерализму»[25].

РПЦ будет развивать отношения и с протестантскими фундаменталистами, такими, как, например, успешно действующие в России сторонники американского антиабортного движения «Pro Life». Очень нравятся Московской патриархии неоконсерваторы из французского католического содружества «Эммануил», организовывавшего массовые манифестации против однополых браков во Франции[26], а также всевозможные ксенофобски и конспирологически настроенные (в том числе аристократические) организации, которые, не имея громкого голоса в СМИ, тем не менее присутствуют в общественной жизни «Старой Европы».

Конечно, активные контакты с христианскими консерваторами и фундаменталистами в Европе совершенно не будут означать того, что умеренно либеральные и мейнстримные христианские организации останутся вне поля зрения различных структур РПЦ. РПЦ, будучи действительно крупной организацией, включает в себя идеологически непохожие группы (от откровенных черносотенцев до православных феминисток) и деятелей разнообразного толка. Кроме того, многие из официальных лиц в РПЦ скрывают свои вполне «либеральные» (по российским меркам) взгляды под консервативной риторикой, что дает им возможность сохранять свои должности. Поэтому фактически под завесой консервативной риторики руководство РПЦ готово давать зеленый свет многим совместным проектам (прежде всего с католиками и лютеранами), инициированным как церковными структурами, так и отдельными активистами.

[1] Первая версия статьи опубликована на французском языке в журнале «La Revue russe» (2016. № 4). Автор выражает глубокую благодарность Эмилии Кустовой (Страсбург), без энергии и настойчивости которой этот текст вряд ли увидел бы свет.

[2] Рассчитано по: Адреса приходов Германской епархии РПЗЦ (http://rocor.de/adresa.html).

[3] Французские и все остальные романские (по языку) приходы Южной Европы, а также приходы стран Бенилюкса входят в Женевскую епархию РПЦЗ, насчитывающую в сумме около 30 приходов и монашеских общин. Подробнее см.: Список священнослужителей и приходов Западно-Европейской епархии Русская православной церкви за границей (www.diocesedegeneve.net/j2/index.php/en/paroisses).

[4] Подробнее см.: Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М.: Новое литературное обозрение, 2004; 2006.

[5] Интервью секретаря Администрации приходов Московского патриархата в Италии, иеромонаха Антония (Севрюка), порталу «Православие и мир» 10 июля 2012 (www.patriarchia.ru/db/text/2334228.html).

[6] Мудров С. Нидерланды: миссия Церкви в либеральной стране // Православие.ру. 2008. 4 сентября (www.pravoslavie.ru/1404.html).

[7] Рассчитано по данным сайта Бельгийской и Голландской епархии (www.archiepiskopia.be/index.php?content=parishes&lang=ru).

[8] Депутат Гудков нашел у единоросса Исаева «православный бизнес»: отель для паломников в Германии // Газета.ру. 2012. 18 сентября (www.gazeta.ru/politics/news/2012/09/18/n_2534821.shtml); Интервью автора с владельцами данного отеля. Штутгарт, 28 мая 2007 года.

[9] Интервью автора с участниками объединительного процесса со стороны РПЦЗ. Штутгарт, май 2007 года.

[10] Изгнав тех немногих из своих старых членов, кто в начале 2000-х потребовал присоединения к РПЦ.

[11] Материалы исследования автором приходов Архиепископии на юге Франции (Ницца, Канны, Марсель), июнь 2009-го; а также в Париже (декабрь 2011-го).

[12] Есть, конечно, вопрос о том, насколько эти данные соответствуют реальности.

[13] Игумен Филарет (Булеков). Наша задача – разрушить «железный занавес» между религиозными организациями и Советом Европы. Интервью – Сергей Чапнин // Церковный вестник. 2006. № 17(342) (www.tserkov.info/tio/?ID=4267).

[14] Координационная встреча священнослужителей Берлинской епархии, представителей дипкорпуса и общественных организаций прошла в Бонне. 26 мая 2016 (www.rokmp.de/koordinatsionnaya-vstrecha-svyashhennosluzhiteley-berlinsko...).

[15] Загвоздина Д. «Бельмо» РПЦ в Париже. Россия пересмотрит проект строительства православной церкви на берегу Сены // Газета.ру. 2012. 23 ноября (www.gazeta.ru/social/2012/11/23/4864681.shtml).

[16] На набережной Бранли в Париже состоялась торжественная закладка первого камня в основание Троицкого соборного храма. 20 апреля 2015 (http://eparchia.patriarchia.ru/db/text/4049816.html); В Париже продолжается строительство нового кафедрального храма на набережной Бранли (www.patriarchia.ru/db/text/4234612.html).

[17] Архиепископ Егорьевский Марк: На строительство храма в Страсбурге нужны деньги (www.patriarchia.ru/db/text/4234464.html).

[18] Состоялось освящение Николаевского собора в Ницце (www.patriarchia.ru/db/text/4348742.html).

[19] Интервью секретаря Администрации приходов Московского патриархата в Италии, иеромонаха Антония (Севрюка); Каверин Н. О мнимом экуменизме, новопоставленном епископе Антонии (Севрюке) и нормах этикета, которые выше христианской совести // Благодатный огонь. 2015. 8 ноября (www.blagogon.ru/digest/646/).

[20] См., например, его выступление там в 2011 году: Протоиерей Всеволод Чаплин: Все, что волнует людей, является сферой озабоченности верующих людей Церкви // Татьянин день. 2011. 28 июня (www.taday.ru/text/1125669.html).

[21] Конференция, посвященная 800-летию перенесения мощей апостола Андрея Первозванного в Амальфи, прошла в Германии (www.patriarchia.ru/db/text/422592.html).

[22] Совместное заявление Папы Римского Франциска и Святейшего Патриарха Кирилла (www.patriarchia.ru/db/text/4372074.html).

[23] Священник Антоний Одайский. О Франции, православии и французах. Зарисовки с Лазурного берега // Православие.ру. 2015. 9 июня (www.pravoslavie.ru/79855.html).

[24] Епископ Егорьевский Тихон: Мы должны вместе сохранить Европу христианской (www.patriarchia.ru/db/text/4379843.html).

[25] Ребров Д. Сложный вопрос. Интервью с диаконом Августином Соколовски // Нескучный сад. 2010. 22 ноября (www.pravmir.ru/slozhnyj-vopros/).

[26] Леонтьев А. Толерантная Франция против однополых браков. Беседа со священником Антонием Одайским // Православие.ру. 2013. 16 января (www.pravoslavie.ru/58810.html).

Неприкосновенный запас 2016, 3(107)

Россия. Франция > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 25 июня 2016 > № 1900924 Николай Митрохин

25 июня 2016 года на космодроме БАЙКОНУР стартовал заключительный этап подготовки основного и дублирующего экипажей транспортного пилотируемого корабля «Союз МС» к полёту на Международную космическую станцию.

В соответствии с графиком подготовки в монтажно-испытательном корпусе площадки 254 экипажи провели первую тренировку в корабле «Союз МС». Члены основного и дублирующего экипажей провели примерку скафандров «Сокол-КВ» и после теста их на герметичность заняли места в своём корабле. Экипажи проверили систему радиосвязи, лазерный дальномер, ознакомились с бортовой документацией, изучили программу полета и список запланированных к доставке на МКС грузов.

В состав основного экипажа корабля входят космонавт РОСКОСМОСА Анатолий ИВАНИШИН, астронавт ДжАКСА Такуя ОНИШИ и астронавт НАСА Кэтлин РУБИНС. Дублирующий экипаж: космонавт РОСКОСМОСА Олег НОВИЦКИЙ, астронавт ЕКА Тома ПЕСКЕ и астронавт НАСА Пегги УИТСОН.

Пуск ракеты-носителя «Союз-ФГ» с пилотируемым кораблём «Союз МС» запланирован на 7 июля 2016 года в 04:36 мск с площадки №1 космодрома БАЙКОНУР.

«Все ключевые вопросы, связанные с развитием биржевой торговли и формированием бенчмарка на нефть, уже согласованы или решены»

Об этом заявил заместитель руководителя ФАС России Анатолий Голомолзин, выступая 24 июня 2016 года на 6-ой Международной конференции Argus «Рынок российской нефти 2016». Он представил доклад на тему «Российский нефтяной Бенчмарк».

По его словам, формирование бенчмарка на экспортную российскую нефть осуществляется во исполнение решений, принятых на Президентской комиссии по ТЭК. Формирование адекватных рыночных индикаторов исключительно важно, как для товарных рынков, так и для финансовых рынков. «Для товарных рынков формирование бенчмарка благоприятствует развитию справедливых конкурентных условий, формированию надлежащей налогооблагаемой базы. Создание надежных индикаторов цен на рынке наличного товара способствует хеджированию рисков в подверженных высокой волатильности сферах деятельности за счет развития производных инструментов». В свою очередь, это способствует устойчивому развитию финансовых рынков. «С учетом роли, которую играет Россия на мировых рынках сырьевых товаров, это создает надежное основание и возможности для развития нашей страны как одного из мировых финансовых центров».

Вопросы бенчмарка на нефть и нефтепродукты были предметом постоянного внимания не только со стороны Федеральной антимонопольной службы, но и наших коллег из большинства стран мира. В частности, была создана международная Рабочая группа, куда вошли представители из 20 антимонопольных органов стран мира. Инициаторами и сопредседателями Рабочей группы стали ФАС России и Австрийское конкурентное ведомство. «Работа показала, что формирование международных индикаторов цен на рынке нефти имеет ключевое значение для национального ценообразования».

ФАС России совместно с Банком России и ФНС ведет работу на площадке Биржевого комитета, в рамках которого, с участием биржи СПбМТСБ, нефтяных компаний, «Транснефти» на еженедельной основе идет подготовка к запуску бенчмарка на основе поставочного экспортного фьючерсного контракта на российскую нефть. «Мы понимаем, что запуск российского бенчмарка – это не только вопросы нормативно-правового регулирования, но и вопросы изменения процедур и порядка деятельности самих компаний. Нефтяные компании должны быть готовы работать в новых условиях в новом качестве».

Меняется статус компании Транснефть. Из транспортной компании, которая технологически обеспечивает биржевые торги, Транснефть становится оператором товарных поставок. «Сейчас на бирже ведется торговля по двум базисам - железнодорожном и трубопроводном. В настоящее время идет обсуждение об объединении этих базисов. Это качественно изменит взаимоотношения на рынке нефти и нефтепродуктов, и поспособствует устойчивой работе коммерческой инфраструктуры этого рынка»,- подчеркнул докладчик.

У компании есть возможности для того, чтобы поддерживать надлежавший уровень и устойчивость поставок нефти на внутренний рынок и на экспорт. Этому способствует система тарифообразования и контроля недискриминационного доступа. «Параметры тарифного регулирования прогнозируемы и определены Правительством РФ на 10 лет вперед. Это означает, что вопросы тарифных стимулов для поддержания стабильности поставок нефти на экспорт обеспечены нормативным образом. В настоящее время также обсуждаются вопросы совершенствования нормативных процедур по вопросам доступа «к трубе», вопросы формирования и исполнения графиков транспортировки нефти с учетом биржевой торговли», - заявил Анатолий Голомолзин.

Кроме этого, тема биржевых торгов является одной из приоритетных на пространстве СНГ в том числе в рамках ЕАЭС.

«Ранее Советом глав правительств СНГ был рассмотрен и одобрен доклад по развитию рынков нефти и нефтепродуктов, подготовленный Штабом по проведению совместных расследований в СНГ при Межгосударственном совете по антимонопольной политике. В 2016 году Президентами наших стран была утверждена концепция рынка нефти и нефтепродуктов ЕАЭС, основным ядром которого является рыночное ценообразование на основе биржевой торговли».

Тема формирования мирового бенчмарка на нефть в числе приоритетных на заседаниях антимонопольных органов стран БРИКС.

«Страны БРИКС будут определять экономику будущего. Мы работаем как на многосторонней основе, так и в рамках двухсторонних соглашений, в частности, с нашими коллегами из Китая. Важно синхронизировать эту работу, поскольку и страны-экспортеры, которые готовы формировать бенчмарк рынка наличного товара и рынка производных инструментов, и страны, которые являются крупнейшими импортерами нефти, должны выработать аналогичные подходы».

Алексей Лихачев: Мы сделали шаг навстречу ЕС, ждем ответных действий

Вопрос восстановления экономических связей между Россией и Евросоюзом становится все более актуальным — президент России Владимир Путин, выступая на ПМЭФ, заявил, что Россия заинтересована в налаживании сотрудничества с ЕС. О том, насколько Россия готова к такому диалогу, когда и в каком виде может быть продлено продэмбарго, в каком формате могут возобновиться переговоры по экономической ассоциации Киева и Брюсселя, есть ли возможность у России и Евросоюза урегулировать взаимные иски в ВТО, и что такое большое Евразийское партнерство в интервью РИА Новости по итогам форума рассказал первый замглавы Минэкономразвития РФ Алексей Лихачев. Беседовал Янис Мадни.

— В ходе пленарной сессии на ПМЭФ президент РФ Владимир Путин заявил, что Россия заинтересована в том, чтобы наладить сотрудничество между ЕС и ЕАЭС. И предложил возобновить диалог на техническом уровне между экспертами по вопросам торговли, инвестициям, техрегулированию и таможенному администрированию. Работает ли Минэкономразвития сейчас в этом направлении?

— Прежде всего, хочу отметить, речь в ходе выступления президента все-таки шла о диалоге конкретно между Россией и Евросоюзом. При этом у нас официально с ЕС последние два года никаких контактов нет. Вместе с тем, нам необходимо в диалог Москва-Брюссель включать и Евразийский экономический союз, потому что вопрос торговли товарами, часть полномочий в сфере технического регулирования, мы делегировали именно туда.

Предложение Путина — на экспертном уровне начать консультации по наиболее интересным для бизнеса темам — очень правильное: тот объем товарооборота, обмен инвестициями, которые есть у России с Евросоюза, — абсолютная ценность, этим нельзя пренебрегать.

Мы и так за последние годы спустились с третьего места на четвертое в торговой линейке Евросоюза и от 10%-ой доли пришли к 5%-ой. При этом сам Евросоюз с долей более чем 50% в нашем товарообороте упал до 43%. Конечно же, такое очень заметное снижение крайне чувствительно для бизнеса.

Поэтому диалог по вопросам, предложенным президентом, очень актуален. Они действительно, востребованы и это подтверждается и странами-членами ЕС, и представителями бизнес-сообщества. Фактически президент сформулировал такое послание Евросоюзу.

— Но с чего-то ведь надо начать?

— Президент предложение произнес, в Брюсселе его услышали — это я официально могу сказать. Мы подтверждаем готовность к таким переговорам, это фактически наш шаг навстречу. Будем ждать ответных действий Брюсселя.

— Если говорить о продэмбарго, оправдало ли оно себя за последние два года? Насколько отечественные производители выиграли от его введения?

— У любого серьезного действия всегда есть несколько измерений, отличительных последствий. Конечно же, оно нанесло заметный ущерб соответствующим отраслям ЕС — этот факт подтверждают и европейцы.

Продэмбарго стало определенной проверкой возможностей для нашего сельскохозяйственного бизнеса и для аграриев из стран, с которыми у нас сохраняются добрые отношения. Это привело к определенным диспропорциям на рынке, в том числе, к росту цен в целом ряде продуктовых секторов. Поэтому, действительно, оно стало заметным событием. Но, как говорится, не мы этот первый шаг сделали. Объемы и продолжительность существования наших ответных мер будут зависеть от ЕС в части европейских санкций по отношению к России.

— Почему же премьер-министр Дмитрий Медведев озвучил срок продления продэмбарго до конца 2017 года?

— Для того чтобы сделать более предсказуемой ситуацию на агропромышленном рынке. Чтобы не каждые полгода продлять эти санкции, а обозначить некий более ощутимый лаг.

— Когда может быть подписано соответствующее постановление?

— В любой момент. Мы соответствующее решение внесли. О них, собственно, Дмитрий Медведев сказал. Как вы знаете, срок введения санкций — 7 августа. Поэтому время еще есть.

— А могут ли там быть какие-то еще изменения в списке продэмбарго?

— Теоретически — да, практически — маловероятно. Там может быть точечная подстройка тех или иных параметров, связанная с потребностью нашего рынка, с какой-то сезонностью. Но фундаментальных изменений, я думаю, не случится.

— Но маленькие изменения возможны?

— Небольшие — да.

— Какие страны сейчас, замещающие поставки ЕС и других государств, заинтересованы в увеличении объемов?

— Заинтересованы, естественно, все. А наиболее активно этим пользуются страны СНГ, ЕАЭС, Таджикистан, Киргизия, Армения, Азербайджан — они значительно нарастили сельхозпоставки. Хотя нужно отметить и рост соответствующей продукции из стран Юго-Восточной Азии, Северной Африки, Персидского залива, из разных регионов мира в целом.

— В этом контексте и в каких отраслях рассматриваются совместные производства в сельском хозяйстве?

— Они существуют и сейчас: инвестируют в АПК и Вьетнам, и Сингапур, и Япония, и Китай. Кроме того, и наши партнеры по СНГ активно занимаются переработкой и сбытом сельхозпродукции. Вообще импорт из стран АСЕАН и ШОС вырос в весовых показателях очень заметно за четыре месяца текущего года.

— Говоря про экономическую ассоциацию Украина-ЕС, переговоры в трехстороннем формате мы вели весь прошлый год. Поднимается ли сейчас этот вопрос?

— Вопрос не стоит в повестке дня. Я думаю, его решение может быть только на фоне будущих переговоров с Евросоюзом, если до этого дойдет. Тогда, наверное, возникнет необходимость иметь в виду также еще и Украину для того, чтобы она более активно вписалась в этот процесс.

— Вы имеет в виду тот диалог, о котором заявил в ходе пленарной сессии Путин?

— Да. Но эта тема может лишь возникнуть. Сейчас даже предметов возникновения не вижу, поскольку переговоры закончились и не по нашей вине.

— А сейчас есть какие-то риски от этой ассоциации?

— Большинство этих рисков, на мой взгляд, минимизировано, поскольку мы ввели соответствующие меры. Мы в торговлю с Украиной ввели так называемую ставку РНБ (режим наибольшего благоприятствования — ред), или единый таможенный тариф.

— И таким образом удалось предотвратить реэкспорт беспошлинных европейский товаров?

— Да, верно.

— У России на данный момент несколько взаимных исков в ВТО. Есть ли там какие-то подвижки? Возможны ли мировые соглашения?

— В целом процедуры по искам идут в штатном режиме. Никаких конкретных предложений по мирному урегулированию мы от наших партнеров не получали.

Значит, будем продолжать судебный процесс. К этому мы готовы. Некоторые направления двигаются вяло. Но это, в первую очередь, связано не с желанием сторон споров, а с кадровой ситуацией в Секретариате ВТО, который администрирует споры — им катастрофически не хватает кадров. Количество споров в ВТО уже превысило 500. Скорее всего, мы уйдем в период летних отпусков в Женеве без каких бы то ни было решений. Поэтому, если что-то и будет, то, вероятно, уже осенью. Хоть какое-то продвижение по этим искам.

— Есть ли видение, при каких условиях и когда могут быть сняты спецмеры в отношении Турции?

— Изменения в экономических взаимоотношениях возможны только при решении политических вопросов. Вот здесь точно политика преобладает над экономикой. Причем президент однозначно высказался на тему того, какие действия должны быть произведены с турецкой стороны для того, чтобы мы сдвинулись к более конструктивному сотрудничеству.

— А на уровне министерств экономик не общаетесь?

— Нет.

— Президент на ПМЭФ озвучил, что необходимо создавать большое Евразийское партнерство между ЕАЭС и другими странами. Каким оно должно быть?

— Он имел в виду расширенное пространство Шанхайской организации сотрудничества. Это фактически Россия, Центральная Азия, тем или иным способом в него будут вовлечены Белоруссия и Армения. В пространство ШОС еще входят Таджикистан и Узбекистан, плюс Китай, а также Индия и Пакистан, которые должны в скором времени стать членами ШОС.

То есть это такой очень заметный кусок земного шара, населения, природных и производственных ресурсов. Вполне себе солидное мега-региональное объединение. Мы работаем над этим вопросом сейчас и открыты для диалога со всеми заинтересованными странами, независимо от их статуса в ШОС.

Россия. Евросоюз. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 25 июня 2016 > № 1819244 Алексей Лихачев

Текущая ситуация в Афганистане требует особого внимания со стороны Шанхайской организации сотрудничества, заявил в пятницу президент России Владимир Путин.

Об актуальности афганской проблемы глава государства заявил в ходе выступления на расширенном заседании Совета глав государств – членов ШОС, саммит которой проходит в Ташкенте.

Как сообщает пресс-служба Кремля, российский президент подчеркнул, что в свете имеющихся угроз, представляющих серьёзную опасность и для других стран, в настоящее время Афганистану требуется разносторонняя внешняя поддержка.

«Важно вместе с афганскими партнёрами активизировать противодействие исходящим с территории этой страны угрозам терроризма и трансграничной оргпреступности, работать по пресечению производства и оборота наркотиков, помогать Афганистану в деле национального примирения и экономического возрождения», – отметил Путин.

Ситуация в ИРА, оказывающая значительное влияние на обстановку в соседних странах и регионе в целом, стала одной из наиболее важных тем обсуждения на повестке сегодняшнего мероприятия.

Делегация Афганистана во главе с президентом Мохаммад Ашрафом Гани также принимает участие в саммите ШОС на правах представителей страны-наблюдателя. К настоящему времени афганский лидер принял участие в нескольких двусторонних встречах на полях саммита.

В частности, Гани провёл переговоры со своим таджикистанским коллегой Эмомали Рахмоном и президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, обсудив с ними вопросы сотрудничества и обменявшись мнениями по актуальным вопросам международной политики.

В пятницу президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани встретился со своим пакистанским коллегой Мамнуном Хусейном на полях саммита ШОС в Ташкенте.

Лидеры Афганистана и Пакистана обсудили отношения между странами и подчеркнули необходимость тесного сотрудничества в борьбе с терроризмом, сообщает пресс-служба президента ИРА.

Стороны также обсудили обстановку на афгано-пакистанской границе и одобрили создание механизма консультаций для решения вопросов, касающихся двусторонних отношений и сотрудничества.

Отметим, что решение о проведении вышеупомянутых консультаций было принято в ходе встречи между главами МИД Афганистана и Пакистана Салахуддином Раббани и Сартаджем Азизом на полях саммита ШОС.

Напомним, что недавно на афгано-пакистанской границе произошли столкновения между пограничными силами двух стран. В ходе вооруженного конфликта обе стороны понесли потери.

Сегодня на Красной площади состоялась торжественная церемония выпуска офицеров Военного учебно-научного центра Сухопутных войск «Общевойсковая академия Вооруженных Сил Российской Федерации» и входящего в его состав Московского высшего военного командного училища.

Более 400 выпускников военного учебно-научного центра Сухопутных войск и офицеров вооруженных сил 14 иностранных государств ближнего и дальнего зарубежья получили дипломы специалистов тактического уровня (в звене от взвода до батальона) и оперативно-тактического уровня (в звене от бригады и выше).

В этом году 20 выпускников окончили академию с золотой медалью, 94 — с дипломом с отличием.

В торжественном мероприятии приняли участие представители Минобороны России, Главного командования Сухопутных войск, Законодательного собрания Российской Федерации, ветераны и родственники военнослужащих.

С напутственным словом к выпускникам академии обратился главнокомандующий Сухопутными войсками генерал-полковник Олег Салюков.

«Вооруженные Силы Российской Федерации и дружественных государств получили достойное пополнение из числа выпускников Военного учебно-научного центра Сухопутных войск и Московского высшего военного командного училища», — подчеркнул генерал полковник Олег Салюков.

Он также отметил, что полученные в ходе учебы знания и практические навыки выпускникам предстоит реализовать в оперативной, тактической и боевой подготовке, в решении всего комплекса задач по руководству повседневной деятельностью войск.

«Каждому из вас вскоре предстоит отправиться к месту дальнейшей службы и государство делает все, чтобы создать военнослужащим достойные условия. В ряду приоритетов остается гарантированное обеспечение социальной защищенности военнослужащих и членов их семей», — добавил он главнокомандующий Сухопутными войсками.

В ходе торжественной церемонии выпуска молодым офицерам были вручены дипломы и нагрудные знаки об окончании училища, затем они прошли по брусчатке Красной площади торжественным маршем. В завершение выпускники возложили венок к Могиле Неизвестного Солдата у Кремлёвской стены.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Москва продолжит поддерживать Таджикистан

27 июня в Таджикистане будут отмечать День национального примирения, установленный после окончания пятилетней гражданской войны. 19 лет назад в этот день в Кремле конфликтующие стороны подписали Общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистане, гарантами которого в числе «друзей Таджикистана» выступила и Россия. За годы войны погибло около 100 тыс. человек, многие пропали без вести. Более 195 тыс. стали вынужденными переселенцами. Общая сумма материальных потерь составила более 10 млрд долларов.

Остановить войну удалось благодаря не только дипломатическим усилиям, но и миротворческой деятельности 201-й мотострелковой дивизии в Таджикистане. Сейчас 201-я российская база считается заслоном от угрозы терроризма, исходящей со стороны Афганистана. Это один из крупнейших российских военных объектов, расположенных за пределами страны. В состав базы входит авиагруппа вертолетов Ми-8 и Ми-24, базирующаяся на военном аэродроме «Айни» неподалеку от Душанбе. В соответствии с подписанным в октябре 2012 года соглашением база должна пребывать в Таджикистане, как минимум, до 2042 года.

"Основанные на принципах равноправия и взаимного уважения российско-таджикские отношения развиваются в духе стратегического партнерства, союзничества и традиционно носят дружественный доверительный характер. Российская сторона исходит из того, что их дальнейшее всестороннее углубление отвечает коренным интересам России и Таджикистана и является важным фактором поддержания стабильности и безопасности в регионе Центральной Азии в целом. Российское руководство неизменно проводит курс на всемерную поддержку дружественного Таджикистана", - говорит официальный представитель российского МИДа Мария Захарова.

Один из важнейших региональных вопросов сегодня – укрепление инфраструктуры на таджикско-афганской границе. Ситуация в Афганистане остается сложной. 20 июня в Кабуле террорист-смертник атаковал автобус, перевозивший группу граждан Непала из числа сотрудников службы охраны канадского посольства. В результате 14 непальцев убиты, четверо – ранены. Примечательно, что ответственность за это преступление поспешили взять на себя как Движение талибов, так и ДАИШ. По-прежнему напряженной остается обстановка на севере Афганистана, где боевики талибы концентрируются вокруг административного центра провинции Кундуз, а также пытаются взять под свой контроль территории, прилегающие к афгано-таджикской границе. Не снижается активность талибов в южных провинциях Гильменд и Кандагар.

В этой связи остро встает вопрос об укреплении материально-технической базы погранвойск Таджикистана и повышении профессиональных навыков пограничников. Содействие этому процессу оказывают не только Россия, но также США, КНР, Евросоюз, ООН, ЕС и ОДКБ. За последние 10 лет странами-донорами и международными организациями погранвойскам Таджикистана оказана материально-техническая помощь на сумму около 40 млн дол., из которых 16 млн. составляют расходы на строительство инфраструктуры.

Заявления для прессы по итогам российско-китайских переговоров.

Си Цзиньпин (как переведено): Уважаемый Президент Путин! Дорогие друзья из СМИ, дамы и господа, добрый день!

Мы с моим старым другом Президентом Путиным очень рады встретиться с вами.

Вчера мы с Президентом Путиным присутствовали на юбилейном саммите Шанхайской организации сотрудничества в Ташкенте, в Узбекистане, а сегодня здесь, в Пекине, провели официальную встречу. Горячо приветствуем Президента Путина с визитом.

Мы обстоятельно обменялись мнениями по двусторонней повестке дня, актуальным международным и региональным проблемам и достигли договорённостей по широкому спектру вопросов. Нами подписано и обнародовано Совместное заявление Китайской Народной Республики и Российской Федерации, Совместное заявление об укреплении глобальной стратегической стабильности и Совместное заявление о взаимодействии в области развития информационного пространства. Нашими внешнеполитическими ведомствами обнародовано заявление Китая и России о повышении роли международного права. Подписан целый ряд соглашений о сотрудничестве в приоритетных сферах между компетентными органами и предприятиями двух стран.

Нынешний визит Президента Путина плодотворный, он придал новую движущую силу развитию китайско-российских отношений. 20 лет тому назад между Китаем и Россией установлены отношения партнёрства и стратегического взаимодействия, а 15 лет назад сторонами подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Эти два события – вехи в истории развития китайско-российских отношений, ведь именно благодаря духу стратегического взаимодействия и зафиксированной в договоре идее вечной дружбы китайско-российские отношения непрерывно обогащаются, углубляются и выходят на новые рубежи.

Мы с Президентом Путиным единодушно решили, что чем сложнее складывается международная обстановка, тем решительнее нам надо руководствоваться духом стратегического взаимодействия и идеей вечной дружбы, усилить взаимную поддержку, укрепить политическое и стратегическое взаимодействие и взаимодоверие, неуклонно углублять наши отношения.

С начала текущего года благодаря общим усилиям в практическом взаимодействии наших стран появилась добрая тенденция развития. С января по май сего года двусторонний товарооборот составил 25,8 миллиарда долларов США, перестал сокращаться и увеличился на 2,7 процента по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Накапливаются позитивные факторы в торгово-экономических отношениях. Например, Китай по–прежнему является крупнейшим торговым партнёром России. Динамично растёт экспорт в Китай машинотехнической и высокотехнологической продукции из России. Ускоренными темпами продвигаются крупные совместные проекты стратегического значения.

Китай и Россия – основные экономики мира из стран с формирующимися рынками. Мы с Президентом Путиным отметили, что у обеих сторон есть уверенность и возможности расширить региональное экономическое сотрудничество, преодолеть трудности и вызовы в мировой экономике и сохранить положительную динамику экономического развития наших стран через углубление практического сотрудничества и совмещение интересов, в частности путём сопряжения национальных стратегий развития и строительства «Одного пояса и одного пути» и Евразийского экономического союза.

В последние годы благополучно разворачивается наше гуманитарное взаимодействие. Успешное проведение на государственном уровне национальных годов Китая и России, годов китайского и русского языка, туризма, дружественных молодёжных обменов способствовало укреплению взаимного понимания и традиционной дружбы наших народов. В прошлом году 2,46 миллиона наших граждан посетили друг друга, Китай стал крупнейшим источником туристов для России.

Сегодня больше 20 тысяч российских студентов изучают китайский язык, а русский язык у нас в Китае изучают 50 тысяч студентов. Общее число обучающихся друг у друга – 45 тысяч человек.

Оба мы считаем, что нам нельзя довольствоваться этими цифрами. Стороны должны продолжить укреплять взаимопонимание и дружественные чувства через проведение мероприятий в рамках годов СМИ и тем самым формировать более благоприятное общественное мнение для развития двусторонних отношений, и сообща укрепить наше право голоса на международной арене. Надеюсь, что вы, друзья из СМИ, примете активное участие в мероприятиях в рамках годов СМИ и внесёте свой вклад в китайско-российское дружественное взаимодействие.

Мы с Президентом Путиным считаем, что Китай и Россия, как постоянные члены Совбеза ООН и конструктивные силы обеспечения региональной и международной безопасности и стабильности, будут решительно отстаивать цели и принципы Устава ООН и основные нормы международного права, обеспечивать глобальный стратегический баланс и стабильность и твёрдо защищать международную справедливость.

Мы всегда выступаем за политическое урегулирование межгосударственных споров и актуальных региональных проблем путём дружественных консультаций и мирных переговоров, против применения силы и угрозы силой, против лёгкого допуска санкций и угрозы их применения, против односторонней политики и применения односторонних действий без согласия заинтересованной стороны. Будем и впредь прилагать усилия по формированию международных отношений нового типа на принципах сотрудничества и общего выигрыша.

Дорогие друзья!

Мы с Президентом Путиным готовы прилагать совместные усилия по содействию устойчивому и здоровому развитию китайско-российских отношений всеобъемлющего партнёрства и стратегического взаимодействия. До конца года нам предстоит ещё ряд встреч на полях значимых международных мероприятий. Я уже пригласил Президента Путина приехать в китайский город Ханчжоу в начале сентября сего года для участия в саммите лидеров стран «Группы двадцати», будем продолжать там обмен мнениями.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Уважаемый Председатель Си Цзиньпин! Дамы и господа!

Текущий год, 2016-й, имеет действительно особое значение для наших двусторонних связей. Мы отмечаем, как уже господин Председатель сказал, 20-летие установления российско-китайского стратегического партнёрства и 15 лет подписания Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве.

Юбилейный характер нынешнего визита во многом предопределил его насыщенность и высокую интенсивность. Думаю, вы сейчас смогли в этом убедиться, когда смотрели подписание различных документов. Они – мы сейчас обменялись с Председателем мнениями, когда шли в этот зал, – относятся к самым разным видам деятельности, сотрудничества. Это и гуманитарное сотрудничество, и средства массовой информации, я сейчас об этом скажу, и экономика, конечно, причём в разных направлениях.

Мы завершили переговоры с господином Си Цзиньпином, и сначала в узком составе, а затем в расширенном – с участием вице-премьеров, глав министерств, ведомств, руководства крупных компаний двух стран – подробно обсудили весь комплекс вопросов двусторонней и международной повестки дня. Подписан, как я уже сказал, солидный пакет соглашений.

До этого состоялась обстоятельная беседа российской делегации с Премьером Госсовета господином Ли Кэцяном. Состоялся также обмен мнениями о роли межпарламентских связей с Председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей.

Приоритетное внимание в ходе переговоров было традиционно уделено вопросам укрепления сотрудничества в экономической сфере. Китай является – здесь уже было сказано об этом – ведущим торговым партнёром России.

Перепады в мировой экономике, нестабильность на сырьевых рынках, на валютных рынках, конечно, не могли не сказаться и на наших двусторонних связях. Мы наблюдали определённое сокращение объёма, вместе с тем в прошлом году российско-китайский товарооборот составил 63,5 миллиарда долларов, это самый высокий показатель для России в страновом измерении.

Мы договорились с китайскими партнёрами наращивать усилия, чтобы эту тенденцию переломить. А как уже Председатель КНР сказал, действительно в начале этого года мы наблюдаем позитивную динамику, что очень нас радует.

В этом году почти вдвое выросли продажи в Китай машин и оборудования из России. И мы очень благодарны нашим китайским друзьям, потому что структура нашего товарооборота всегда находилась в центре нашего внимания, мы всегда уделяли этому большое значение. Благодаря совместным усилиям и благодаря очень доброжелательному отношению наших китайских друзей мы меняем в нужном направлении структуру нашего товарооборота.

На 30 процентов возросли и аграрные, продовольственные поставки на китайский рынок. В результате, как я уже сказал, у нас наметилась позитивная динамика.

Для снижения зависимости от внешней конъюнктуры мы расширяем и использование национальных валют во взаиморасчётах. Доля российского рубля в таких платежах составляет три процента, китайского юаня – гораздо бо?льшую величину в 9 процентов. Причём последний показатель должен ощутимо вырасти после создания в России расчётно-клирингового центра для юаневых операций.

Мы делаем упор на наращивании промышленной кооперации, запуске общих проектов в области инфраструктуры, освоения ресурсов, развития сельского хозяйства.

Совместная комиссия по инвестиционному сотрудничеству – её очередное заседание прошло вчера – уже отобрала 58 различных коммерческих инициатив общим объёмом капиталовложений в 50 миллиардов долларов; 12 проектов уже в стадии реализации.

Конечно, «локомотивом» деловых связей наших стран остаётся энергетика. Россия наращивает объёмы поставок по российско-китайскому нефтепроводу, продолжается реализация проекта возведения Тяньцзиньского нефтеперерабатывающего завода.

Строго по графику осуществляется строительство газопровода «Сила Сибири», который должен заработать в полную мощность в 2020 году. Идёт согласование условий поставок в КНР российского газа по «западному» маршруту. Китайские партнёры нарастили своё участие в крупнейшем в России проекте по производству сжиженного природного газа «Ямал СПГ».

Развивается сотрудничество в сфере мирного атома. Мы ведём дело к тому, чтобы в 2018 году на Тяньваньской АЭС заработали ещё два энергоблока, построенных по российским технологиям. И мы договариваемся о том, что мы активнее будем работать совместно и на рынках третьих стран.

Расширяем тесную кооперацию в авиастроительной и ракетно-космической отраслях. Только что подписаны межправсоглашения, запускающие программы совместной разработки и создания широкофюзеляжного дальнемагистрального самолёта и тяжёлого гражданского вертолёта. «Роскосмос» и Национальная космическая администрация Китая договорились развивать взаимодействие в области ракетного двигателестроения.

Россия и Китай осуществляют масштабные инициативы по развитию транспортной инфраструктуры. Вместе прокладываем новую автодорогу из Европы через Россию в Азию – по сути, трансъевроазиатскую магистраль, призванную улучшить автосообщение на всём этом огромном континенте. Повышаем грузопропускную способность портов в Приморском крае. До конца года согласуем строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва – Казань, хотя и сегодня сделан шаг вперёд по этому направлению. Наши страны участвуют в налаживании «нового сухопутного зернового коридора», что будет способствовать расширению экспорта сибирского зерна в Китай и другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона.

Подобная диверсификация транспортных и логистических маршрутов полностью вписывается в концепцию сопряжения Евразийского союза и «Экономического пояса Шёлкового пути». Сегодня дан официальный старт переговорам по подготовке соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между нашими интеграционными проектами. В перспективе речь идёт о выходе на новый уровень партнёрства, подразумевающего построение общего экономического пространства на всём Евразийском континенте.

Особое внимание на переговорах уделялось укреплению межрегиональных и приграничных связей. Отмечу, что высокую эффективность демонстрирует сравнительно новая площадка взаимодействия в формате «Волга – Янцзы» между Приволжским федеральным округом России и провинциями верхнего и среднего течения реки Янцзы. В рамках данного механизма уже подписано 20 соглашений о сотрудничестве.

Договорились и о дальнейшем развитии гуманитарных связей двух стран. В рамках перекрёстных годов средств массовой информации укрепляется взаимодействие в информационной сфере. В ближайшее время начнёт своё вещание для китайской аудитории третий российский телеканал «Катюша». Условились углублять контакты с китайскими партнёрами ИТАР-ТАСС и «Первый канал».

Наращиваем взаимодействие и в области спорта. Со следующего сезона – мы говорили об этом на предыдущих встречах с нашим другом, Председателем КНР, – со следующего года мы реализуем планы по участию китайской хоккейной команды «Красная звезда Куньлунь» в Континентальной хоккейной лиге. Думаю, что это привлечёт внимание болельщиков и в Китае, и в России, и в других странах, которые участвуют в этом широком международном мероприятии.

Естественно, большое место на переговорах заняла международная проблематика. Россия и Китай придерживаются на международной арене точек зрения, которые очень близки или практически совпадают. Мы будем и дальше тесно координировать шаги в многосторонних организациях, прежде всего в ООН, в Шанхайской организации сотрудничества и БРИКС. Как Вы обратили внимание, вчера в рамках ШОС сделан очень важный шаг по расширению этой организации.

Российская сторона окажет китайским друзьям необходимую поддержку в ходе их текущего председательства и в «Группе двадцати», и в подготовке к саммиту «двадцатки», который пройдёт 4–5 сентября в Ханчжоу, поскольку мы уже председательствовали в этой организации, но знаем, что китайские партнёры очень серьёзно подходят к подготовке этого мероприятия.

Обсудили последующие действия в решении наиболее острых мировых и региональных проблем. Совместные усилия по борьбе с международным терроризмом, укреплению безопасности в АТР, обеспечению безъядерного статуса Корейского полуострова. В числе общих внешнеполитических задач – содействие сирийскому урегулированию, поддержанию мира и стабильности в Южно-Китайском море, в Центральной Азии.

В заключение хочу поблагодарить наших китайских друзей за гостеприимство, плодотворную работу, деловой, конструктивный подход ко всем обсуждавшимся вопросам. Действительно, наши встречи, наши беседы проходили в очень откровенной и, без всякого преувеличения, дружеской атмосфере.

Большое спасибо.

Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 25 июня 2016 > № 1806041 Владимир Путин, Си Цзиньпин

НПО США и Армения

Владимир Платов

Активное использование Соединенными Штатами и их сателлитами неправительственных организаций (НПО) для подготовки и осуществления «цветных революций» в Северной Африке, на Ближнем Востоке, а также на постсоветском пространстве уже неоднократно обсуждалось на страницах международных СМИ, а также в публикациях «Нового Восточного Обозрения».

Бросается в глаза то обстоятельство, что особая активность НПО и западных кампаний в их поддержку происходит как раз в тех странах и в те периоды, когда конкретные вызывающие критику Запада государства начинают проявлять свою независимость в ответ на давление США на их политический курс или на отказ к присоединению к тем или иным международным акциям Вашингтона.

Если говорить о постсоветском пространстве, то особое внимание западных и, прежде всего, американских НПО в течение последних лет привлекали государства Центральной Азии, Закавказья, в ряде которых эти формирования активно участвовали в попытках осуществления «цветных революций».

Достаточно заметная активизация проамериканских НПО в последние годы происходит в Армении, являющейся сегодня верным союзником России в Закавказье. Стремясь разыграть украинский сценарий на территории Армении и оторвать это государство от России, активно имплантируемые Западом в последние годы различные НПО в эту страну стараются отработать выделяемые им Вашингтоном финансовые средства и вызвать по различным, порой даже весьма надуманным причинам, общественные волнения.

Так, в Армении на протяжении последних 5 лет активно действует исследовательский центр на базе Американо-армянского университета, большую часть сотрудников которого составляют иностранцы (выходцы из США и стран Европы) или граждане Армении, получившие образование в данном университете, либо на территории США. В своем большинстве сотрудники НПО проводят агитацию за вытеснение русского языка, а также советского наследия (в особенности исторического прошлого Армении в составе СССР), что могло бы, по мнению «вашингтонских стратегов», по уже опробованному пути другими американскими НПО на примере Украины, усилить противоречия Армении с Россией и антироссийские взгляды населения этой страны.

По различным данным, в частности, по результатам исследования, проведенного в Армении в рамках проекта UNDP, количество НПО Армении, постоянно функционирующих только в общественно-политическом и медийном поле, а также в сфере защиты прав человека, составляет несколько сотен. Именно в этих целях Посольство США активно поддерживает местные средства массовой информации, наиболее «раскрученным» из которых является «Голос Армении». Помимо этого Посольством США оказывается также финансовая поддержка 60% действующих на территории Армении СМИ, надеясь с их помощью не только держать под контролем ситуацию в этой стране, но и оказывать на нее выгодное Вашингтону влияние, в том числе и по ограничению деятельности России и Ирана в Закавказье.

В настоящее время странами Запада в главе с США проводится целенаправленная, системная политика по разрушению традиционных ценностей, морали, института семьи на территории постсоветского пространства. Весьма активно эта работа ведется путем вброса сектантского сердоболия в Армению. В последние годы небывалую активность в этой стране стали проявлять разнообразные секты, чьи штаб-квартиры «почему-то» базируются именно в США, будь то какие-нибудь мунисты, бахаисты, кришнаиты, тем более – иеговисты, мормоны, сайентологи и др.

Кстати, в очень даже демократической Франции секта «Свидетелей Йеговы» (секта Джорджа Рассела) официально запрещена законом как тоталитарная.

Достаточно хорошо известна в Армении и активность первой иностранной секты – мормонов, укрепившейся в этой стране с начала 90-х годов прошлого столетия. Известно, что именно мормоны составляли и составляют костяк американских спецслужб, военных структур, Минфина США. Уже давно не является секретом то обстоятельство, что деятельность старейшин этой секты является хорошей обкаткой молодых кадров зарубежных спецслужб на территории той страны, где США намереваются посадить на правление свою марионетку. Поэтому неудивительно, что в годы благоденствия фирмы «Huntsman International» мормона-республиканца Дж.Хантсманна-младшего в Армении, эта секта активно «ловила души» среди армянских граждан.

Подобной деятельностью занимается и «Церковь сайентологии», являющаяся, по сути, хорошей профессиональной разведкой. Поэтому закономерно, что в большинстве стран мира деятельность сайентологов законодательно запрещена и жестко пресекается как угрожающая национальной безопасности государства и психике людей. Зато в США эта секта пользуется полной свободой и даже негласной поддержкой властей. Прежде всего, в силу заключенного еще в 1959 г. директором ЦРУ Алленом Даллесом соглашения с основателем секты Роном Хаббардом, согласно которому Лэнгли обеспечивало «Церкви сайентологии» прикрытие и защиту, а в обмен получало помощь в проведении спецопераций за рубежом и полный доступ к важной развединформации, регулярно поставляемой сайентологами.

Поэтому вряд ли можно объяснить другими причинами расположение именно на территории этого государства самого крупного посольства США в мире, в особенности если учитывать несоизмеримую для такой «дипломатической» активности Вашингтона небольшую численность населения Армении в три миллиона человек. Именно в Армении под контролем и финансовым обеспечением США активно действуют 5 тысяч НПО, на содержание которых Вашингтон ежегодно выделяет до 250 млн долларов США.